Выпуск №5(55), 2012

Тори всерьез взялись за ограничение иммиграции В первой полноформатной, установочной, программной речи, посвященной проблемам иммиграции, премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон, обращаясь в апреле к собранию однопартийцев в Хэмпшире, поставил точки над i и палочки над t. Лидер тори констатировал, что не говорящие по-английски приезжие, обосновавшиеся на Британских островах всерьез и надолго, вдобавок не желающие интегрироваться в местное общество, создали во многих общинах по стране «ощущение дискомфорта и разъединения». Под изящным эвфемизмом «разъединение» британский премьер явно подразумевал заметно выросшее межэтническое и межконфессиональное отчуждение между коренными гражданами и некоторыми мигрантами, подчас в третьем поколении, отказывающимися разделять образ мысли, нормы поведения и в целом систему ценностей тех, кто жили здесь до них. Серия скоординированных взрывов в июле 2005 года в Лондоне, устроенная выросшими в Британии мигрантами, но присягнувшими на верность фундаменталистским идеям радикального ислама, потрясли общество до самых оснований. Никто не ожидал, включая и власть предержащих, что террористы окажутся не заезжими гастролерами, а доморощенными. Прежде здесь свято веровали, во-первых, что государственная политика мультикультурализма, а также веротерпимость и политкорректность служат надежным противоядием от вируса религиозного фанатизма. А во-вторых, существовала иллюзия, что «свои» мусульмане, родившиеся в Британии и получившие здесь образование и воспитание, даже с промытыми проповедниками «Аль-Каиды» мозгами ни за что не смогут поднять руку на тех, кто дал им кров и пищу, работу и перспективу. По следам британского аналога нью-йоркского 9/11 многие граждане, чьи предки во многих поколениях лежат в этой земле, посчитали, что им нанесли удар ножом в спину – их предали. Правительство лейбористов еще ранее, видимо, в предощущении надвигающийся грозы, начало стимулировать переезд в Британию на ПМЖ «новоевропейцев» – граждан из 10 принятых в 2004 году в ЕС стран Восточной Европы, включая Балтию. Среди этой категории мигрантов, как полагали, видимо, Тони Блэр и его кабинет, заведомо не могло быть большого числа мусульман, среди которых могли водиться приверженцы экстремистских взглядов. Строго говоря, лейбористы проводили негласную политику «открытых дверей» и до трагических событий 2005 года, подстегиваемые жадностью промышленников, предпринимателей и муниципальных органов власти, которым требовались дешевые рабочие руки. В результате, о чем не преминул сказать в своей речи Камерон, цифры по иммиграции стали «чересчур высокими»: с 1997 по 2009 год нетто прибавление жителей Британских островов составило 2,2 миллиона человек, что повлекло за собой целый ряд серьезных социальных и экономических последствий. С одной стороны, возникла дополнительная нагрузка на школьные учреждения, на больницы и клиники, на систему социального обеспечения. С другой – ушла патриархальность и благостность «старой доброй Англии», которую можно ощутить в романах Агаты Кристи о мисс Марпл. В своем выступлении Камерон нарисовал буколическую картинку, возможно, оставшуюся в его мировосприятии после рассказов родителей или няни, если она у него была: «Настоящие общины сплочены единой памятью, основанной на дружбе и общении, когда чувство общности рождается в традициях добрососедства, когда вместе ведешь детей в школу или ведешь неторопливую беседу в местном пабе. Для появления таких прочных уз требуется время. Немало времени требуется и для интеграции». По сути, премьер признал, что та интеграция иммигрантов, на которую рассчитывало и правительство, и общество, не произошла. Еще в феврале Камерон повторил, словно эхо, громоподобное признание германского канцлера Ангелы Меркель, что «мультикультурализм себя не оправдал». Британский лидер возложил на эту политику, столь популярную на пространстве от Австралии до Канады, ответственность за то, что у него дома мультикультурализм способствовал появлению «сегрегированных общин, которые живут по правилам, противоречащим нашим ценностям». Камерон призвал иммигрантов из числа мусульман приобщиться к основополагающим в британском обществе ценностям свободы и равенства. Опять же, как следствие, миграционная политика предшественников тори привела к тому, что приток чужеземцев, по словам премьера, стал «неконтролируемым», а социальная напряженность заметно выросла. Более того, экстремистские партии (то был прямой намек на Британскую национальную партию – БНП) получили шанс вербовать сторонников и симпатизирующих демагогическими обвинениями власти в том, что она не замечает опасности и перестала слышать своих обеспокоенных граждан. Этим объясняется и успех БНП на выборах в местные органы власти. Выступление Камерона получилось жестким по содержанию, несмотря на тщательно выверенные формулировки, что означало использование размытых оборотов речи, тех же эвфемизмов. Однако партнеры тори по правящей коалиции, либеральные демократы, даже этот стиль и тон сочли неприемлемым. Их лидер Ник Клегг дистанцировался от Дэвида Камерона в этом вопросе, пояснив, что текст речи он видел, но это отнюдь не значит, что одобрил. Один из его соратников, процитированный газетой «Гардиан», заметил: «Мы не употребляем такие выражения». На Даунинг стрит, 10, также решили сгладить впечатление, особо оговорившись, что программное выступление премьера не означает возврата к тем временам, когда тори апеллировали к «сердцевине своего электората», разыгрывая тему растворения национальной самобытности. Не забылось, что в 2011 году тогдашний лидер консерваторов Уильям Хейг, ныне министр иностранных дел в кабинете Камерона, заявил, что Британия рискует превратиться в «иностранную землю». Правда, в том контексте Хейг подразумевал риск растворения Британии внутри Евросоюза. Спичрайтеры Камерона постарались избежать критики за скрытый расизм или же ксенофобию. В речи есть такой важный пассаж в обоснование тезиса, что иммигранты стали позитивным факторов в развитии страны: «Пойдите в любой госпиталь, и там вы увидите граждан из Уганды, Индии или Пакистана, которые ухаживают за нашими больными и немощными. Пойдите в школы и университеты, и там вы увидите преподавателей со всех концов Света, которые вдохновляют нашу молодежь». Вместе с тем Камерон подводил своих слушателей к выводу, что иммигрантов становится все больше, и что необходимо приостановить этот поток. Премьер отверг аргумент, что невозможно контролировать иммиграцию, поскольку Британия подчиняется законам Евросоюза. Ничего подобного, парировал он доводы невидимых оппонентов, – на новые государства-члены ЕС будут распространяться более жесткие правила «транзитного периода» (видимо, намек на рестрикции в отношении передвижения рабочей силы), при этом правительство в Лондоне имеет все полномочия ограничивать въезд мигрантов из неевропейских стран. Показательно, как Камерон ополчился на лазейки в законодательстве, позволяющие прибывать и оседать на островах не вполне желанным гостям. Первое зло – «брак по принуждению», это когда в рамках одного этнического клана заставляют девушку выходить замуж за человека, гражданина другой страны, который затем на полном основании приезжает в Британию и требует себе гражданства. Второе зло – «фиктивные браки». Прозвучали и взятые тори на себя обязательства: снизить ежегодный приток иммигрантов с сотен тысяч до десятков тысяч, то есть на порядок. При этом Камерон не подписался под расхожим штампом: чужаки заявляются на все готовое и отнимают у коренных их рабочие места. Ситуация более сложная, по его словам. Действительно, с 1997 года в страну въехало 2,5 миллиона трудоспособных мигрантов, из которых три четверти были гражданами других государств, то есть не родившиеся в Британии. Но они не отнимали работу у коренных, а заполняли вакансии, возникшие по той причине, просветил премьер, что «система социального обеспечения на протяжении многих лет платила деньги британцам, чтобы они не работали». Его логика кристально чиста: если бы не было легальной возможности сидеть на пособии по безработице или на других щедрых пособиях, то коренные британцы были бы вынуждены искать любой шанс для трудоустройства, и тогда не появлялся бы дефицит рук на рынке труда. В последнем квартале 2010 года, согласно статистике, численность самодеятельного населения составляла 29 миллионов человек, из них 3 миллиона 890 тысяч, или каждый седьмой, был рожден вне Британии. Это высокий показатель, но его снижение могло бы нанести непоправимый ущерб бизнесу. Поэтому Камерон поспешил заверить бизнес-сообщество, что его меры по ограничению иммиграции не подорвут здоровье национальной экономики. Коль скоро финансовый фактор весом при обсуждении проблемы заимствованных из-за рубежа чужих мозгов и рук, то не исключено, что кабинет Камерона прислушается к совету профессора Гари Бекера из Чикагского университета, лауреата Нобелевской премии по экономике. Он предлагает брать плату за каждого квалифицированного работника, желающего обосноваться в Британии, скажем, по 30 тысяч фунтов стерлингов… Кстати В марте, выступая в парламенте, министр внутренних дел Тереза Мей подробно расписала новые правила в отношении иностранных студентов, желающих «себе присвоить ум чужой» в британских учебных заведениях. Официально заявленная цель – найти укорот на нерадивые вузы, принимающие к себе всех кого ни попадя, без разбора, но за плату; восстановить реноме Британии как страны, куда могут попасть только и только «лучшие из лучших», а также сократить количество учащихся из других стран до уровня в 80 тысяч. Подспудно стоит задача не допустить в страну тех, кто пытается воспользоваться учебой в качестве «черного хода» и остаться в каком-либо качестве в Британии навсегда. Новые правила начали действовать с 21 апреля. Сердцевина новшества – частные вузы, желающие делать деньги на предоставлении образовательных услуг иностранцам, должны получить статус «Спонсора высокого доверия», который выдается только пятью специальными аккредитационными ведомствами, назначенными государством. Иностранцам, выбравшим себе британский вуз или колледж по душе, чтобы повысить свой образовательный уровень, теперь придется представить убедительные доказательства, что они знают английский язык в необходимом объеме. Более того, частный сектор лишается права разрешать своим зарубежным ученикам подрабатывать в свободное время. Между тем, государственные вузы сохранят эту возможность: их студентам можно будет работать от 10 до 20 часов в неделю. Как отмечает «Гардиан», кабинет Камерона счел, что ведущие университеты могут контролировать ситуацию с заморскими студентами. Косвенно, отмечает газета, это явилось признанием, что в условиях сокращения государственных субсидий вузы должны сохранить свободу маневра, чтобы зарабатывать самим, что они и делают путем обучения за плату иностранных молодых граждан. Ник Брей, управляющий директор Лондонского учебного центра, называет нововведение дискриминацией. По его словам, многие иностранцы подрабатывают не только для того, чтобы иметь «карманные деньги», но и чтобы погрузиться в «языковую ванну», что дает поразительные результаты. Брей категорически не согласен с посылкой, что если иностранцы не идут в крупные университеты, а выбирают более скромные колледжи, они автоматически не могут считаться «лучшими из лучших». В свою очередь, попросивший сохранить инкогнито директор одной из языковых школ в Лондоне, где учатся 250 человек, также посетовал на новые правила, которые ставят под сомнение его шансы получить аккредитацию. В одной из указанных инстанций ему попросту ответили, что не занимаются аккредитацией языковых школ… Вместе с Бреем они полагают, что новшество обернется потерями для частного сектора. Помимо всех предварительных сложностей, связанных со сбором справок о финансовом положении и качестве познаний в области английского языка, отныне все, кто захочет отправиться на учебу в Британию, должны будут держать в голове еще одно препятствие. Сотрудник пограничной службы (UK Border Agency) имеет право протестировать перед пересечением границы на знание английского языка. И хотя он или она едва ли обладают соответствующими сертификатами, дающими право проводить экзамен по языку, опустить перед носом шлагбаум они имеют полное право. Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Спасет ли Бельгию социалист с красным бантом-бабочкой? Подданные бельгийского короля Альбера Второго были просто обязаны возрадоваться в середине мая, когда наконец сыскался отчаянный смельчак, принявший предложение сформировать и возглавить правительство. Им оказался лидер Социалистической партии Французского сообщества Бельгии Элио Ди Рупо, 60-летний политик с итальянскими корнями, который первым делом призвал «к большей автономии регионов». К появлению нового претендента на звание спасителя нации в Европейском Союзе и во всех других частях Света не могли отнестись равнодушно. Это и понятно, ведь Бельгия уже побила все зарегистрированные рекорды по пребыванию в состоянии безвластия – почти год. Напомним: после выборов 13 июня 2010 года разразился затяжной правительственный кризис. Все попытки сформировать кабинет, который был бы одобрен национальным парламентом, проваливались, наталкиваясь на ожесточенное сопротивление вошедшего во вкус своего господствующего положения Нового фламандского альянса, крупнейшей фракции в высшем законодательном органе. Истоки её резко оппозиционного настроя – системный кризис внутри федерации: зажиточные регионы, где проживают нидерландоязычные, не хотят тащить на себе в светлое будущее менее развитые районы, где обитают франкофоны. Лингвистические распри охватили всю эту искусственно слепленную нацию давно и всерьез. Рассказывают, что в маленьком городке Линкбээк, что притулился к окраинам двуязычной столицы, произошла смена доминирующего этноса. Согласно административно-территориальному делению, это поселение относится к провинции Фландрия. Когда-то здесь преобладали фламандцы, но со временем сюда повадились селиться франкофоны из Брюсселя, превратившиеся в многочисленную общину. Мэр города Дамиен Тиери жалуется, что жизнь стала невыносима. «Нас обязывают говорить на фламандском на официальных совещаниях, и если раздастся хотя бы одно слово по-французски, местные фламандские власти объявляют мероприятие незаконным». Комментирует Би-би-си: «Это похоже на фарс, но между тем здесь корень всех проблем». Ни одна из сторон не готова к компромиссам. Знатоки резонно утверждают, что если бы не находящийся в самом центре страны двуязычный и космополитичный Брюссель (де-факто еще и столица Евросоюза), который невозможно поделить, никого не обидев, то нидерландоязычные и франкофоны давно бы уже разъехались по своим национальным квартирам и встречались бы только по большим панъевропейским праздникам. Известный местный блоггер Марсель Сель полагает, что Бельгия обречена. «Я сравниваю ситуацию с «Титаником», – печалится он на своей страничке в Инете. – Последние выборы – это глубокая царапина, которая осталось на борту после того, как «Титаник» покарябался об айсберг, после чего ничем уже горю не поможешь… судно затонет в любом случае». Выход в разводе? Он невозможен, утверждает Марк Рейнебо, политический обозреватель фламандской газеты «Штандаарт», исключительно по причине единого и неделимого Брюсселя, что делает задачу «технически невыполнимой». В свою очередь, Карстен Бжески, эксперт брюссельского отделения ING Bank, исполнен апокалипсических предчувствий. Его логика – логика экономиста: «Выхода нет. Если на шее правительства висит госдолг размером в 100% от ВВП, если к этому присовокупить стареющее население, то нужно что-то делать. Нельзя до бесконечности откладывать радикальные реформы». Для справки: госдолг Бельгии – третий по величине в Евросоюзе, что не раз заставляло наблюдателей проводить параллели с Испанией и Португалией и даже с Грецией и Ирландией, запутавшимися в долгах как в шелках. Строго говоря, не всё так плохо: по итогам года королевство зарегистрировало экономический рост в 1,6% и сократило дефицит бюджета до менее чем 5%. Корреспондент Би-би-си пишет о состоянии дел почти с придыханием: «Налоги собираются, мусорные баки опорожняются, а школы остаются открытыми». Индекс потребительского оптимизма соответствует уровню февраля 2007 года, то есть счастливой докризисной поре. Чего ещё нужно? Нужно сильное, дееспособное, обладающее полной легитимностью правительство, а не собрание министров с приставкой и.о. Этим и должен заняться теперь социалист Элио Ди Рупо, о котором известно, что он никогда не скрывает своей гомосексуальности. Самая нервная реакция на его выход на авансцену последовала из среды местных исламистов: один из них направил письмо с угрозой, что если Ди Рупо станет премьером, то его, мол, ждет «неминуемая смерть». Реакция фламандцев пока была невнятной. Осознавая, что наступил момент истины, когда бельгийское королевство либо устоит, либо распадется, облеченный доверием монарха Элио Ди Рупо торжественно-тревожно объявил: у нас остался «последний шанс». Но не исключено, что ещё один премьер-франкофон станет очередной «красной тряпкой» для фламандского льва (символ нидерландоязычных граждан). К слову: излюбленным атрибутом одеяния Элио Ди Рупо, олицетворением его индивидуальности, является рдяной шарф или кумачовый бант-бабочка… Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Венгрия приняла новую конституцию Конституцию – основной закон страны – не меняют в зависимости от времени года или смены правительства. Для тонкой подстройки законодательного базиса под изменившиеся реалии есть другие рабочие инструменты. И поэтому, если дошло до переписывания буквы конституционных заповедей, значит, что она перестала соответствовать велению времени. Или отвечать конъюнктурным интересам правящей группировки политического класса. Часто оба мотива присутствуют в равной степени, как это наглядно проявилось при принятии новой конституции 18 апреля парламентом Венгрии, где после выборов ровно год назад квалифицированное большинство получила – и умело пользуется им – коалиция правоцентристской партии Фидес («Союз молодых демократов») и их немногочисленных союзников из числа христианских демократов. «Мы присутствуем при историческом моменте, – провозгласил спикер парламента Ласло Ковер, когда в поддержку обновленного основного закона выступили 262 депутата, а против всего 44. – Новая конституция строится на наших традициях и на нашем прошлом, но при этом стремится дать и даёт ответы на текущие проблемы и обращена в будущее». Восторги по поводу переживаемого «исторического момента» раздались в основном из лагеря сторонников Фидес и финансовых аналитиков, которые высоко оценили клятвенное обещание правительства Виктора Орбана сократить дефицит госбюджета до 50% от ВВП (сейчас этот показатель равняется 80% ВВП). Одобрения удостоилось и записанное в Конституцию требование, что к госзаказам допускаются лишь те компании, у которых прозрачны структура собственности и вся их деятельность. Похвальная риторика входила в клинч с громким порицанием. Критиков оказалось несть числа. Во-первых, поборников системы сдержек и противовесов насторожило, что отныне Конституционный суд будет лишен права принимать решения по вопросам, связанным с бюджетом, таможенной политикой и налогообложением, правда, мера – временная, и будет отменена после того, как государственный долг упадет ниже отметки половины ВВП. Заодно расширяется состав КС, вместо 11 судей будет 15, и оппозиция не без основания опасается, что речь пойдет о политических назначенцах партии Фидес, как это уже произошло с многими государственными ведомствами, куда десантировали «людей Орбана». Более того, предполагается образовать особый надзорный орган, призванный контролировать деятельность органов правосудия. Причем его глава будет назначаться парламентом, где, стоит напомнить, у Орбана и его партии есть квалифицированное большинство. Оппозиция будет бессильна продвинуть своих кандидатов. И не случайно Венгерская социалистическая партия и партия «Политика может быть другой» (LMP) бойкотировали работу над законопроектом, заранее почувствовав, куда ветер дует. Возникает и неопределенность в отношении дальнейшей интеграции Венгрии в Евросоюз, поскольку по вводимым правилам регулирования финансовой сферы для вхождения в еврозону потребуется одобрение двух третей парламента, иными словами, депутатов правящей коалиции. Во-вторых, любопытна формулировка конституции, что всех венгров объединяют «Бог и христианство». Это можно трактовать как признание государством только одного бога – христианского. Венгрия пока не затронута в такой же степени, как Голландия, Франция или Германия явлением, которое называют «исламизацией Европы». Однако многонациональный и многоконфессиональный состав населения имеет место быть и в этой центрально-европейской стране. В этой связи некоторую нервозность проявили венгерские иудеи, а ряд еврейских историков усмотрели в преамбуле новой конституции попытку обелить роль прежних политиков в Холокосте. В новом основном законе можно найти параллели с позицией римско-католической церкви по фундаментальным вопросам. Например, за государством закрепляется обязанность защищать жизнь, но оговорено – жизнь начинается при зачатии, что подразумевает де-факто запрет на аборты. Более того, конституционно закреплено понятие брака – это союз мужчины и женщины, и только. Представители сексуальных меньшинств смогут удовольствоваться обычной регистрацией их нетрадиционных матримониальных отношений, но это не будет приравнено к законному браку. Венгерские геи сочли это дискриминацией. На стадии обсуждения конституционной реформы были предложения наделить матерей правом дополнительного голоса от имени своего несовершеннолетнего ребенка или голосов по количеству детей. Такие идеи высказывал еще в 1980-е годы американский демограф Пол Демени, увидевший в этом шанс на восстановление справедливости. Однако венгерское общество оказалось не готово к торжеству полной демократии. Больше всего стрел критики, что и ожидалось, было выпущено по конституционным мерам по ограничению полномочий конституционного суда. Бывший глава КС, ставший в 2005 году президентом Венгерской республики, Ласло Шойом в интервью изданию Heti Valasz назвал эти меры «болезненным цинизмом» и выразил сомнение, что все вернется на круги своя «при жизни нынешнего поколения». Не менее важно в новом раскладе политических сил, что партия Фидес сможет контролировать такой важный орган, как Фискальный совет, надзирающий за исполнением бюджета, и после 2014 года, когда истекает мандат нынешнего правительства. Недаром против принятия конституции, сверстанной под В.Орбана, голосовали даже представленные в парламенте депутаты ультраправой партии «Йоббик» («За лучшую Венгрию»). Такой афронт не впечатлил партию Фидес. Лидер ее парламентской фракции Янош Лазар заявил с трибуны: «Мы в долгу перед теми венграми, которые свергли прежний режим, и перед теми, кто создал новый политические условия. Все, что делаем сегодня, должно было произойти раньше, а не 20 лет спустя. Сегодня мы отдаем свои долги». В свою очередь глава партии Фидес и премьер-министр Виктор Орбан убежден, что новая конституция знаменует подведение черты под «переходным периодом» от коммунизма к демократии, а также очищение от скверны прежнего неумелого руководства, отмеченного скандалами. Кстати, юридическое сообщество критикует правительство Фидес за то, что принято решение снизить возрастной порог для выхода на пенсию судей с 70 до 62, что приведет к одному: оттоку грамотных и опытных профессионалов. Несмотря на уверенность Фидес в своей популярности, эпизод с принятием конституции выявил неоднозначную реакцию в обществе. Согласно опросу компании Median, только 29% считают, что достаточно двух третей депутатов, чтобы принять новый основной закон. В то время как 57% убеждены, что следовало провести общенациональный референдум. Шаба Тот, политолог в мозговом центре Republikon Intezet, полагает, что с этого момента падение популярности партии Орбана, которое происходило весь истекший год, только ускорится. Впрочем, пока по популярности Фидес и лично Орбан с большим отрывом опережают всех своих политических оппонентов, а потому имеют все шансы надолго остаться у власти. Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Такое название дал лекции, с которой он выступил 20 апреля 2011 года перед студентами МГИМО(У) и Европейского учебного института, бывший глава Представительства Европейского Союза в Египте Марк Франко. С позиции человека, находившегося все это время в центре событий, высокопоставленный дипломат обстоятельно проанализировал причины социального взрыва в Северной Африке и на Ближнем Востоке и его политические последствия, а также разъяснил позицию ЕС по наиболее сложным и противоречивым вопросам развития ситуации в регионе. Марк Франко хорошо известен профессорско-преподавательскому коллективу МГИМО. На протяжении многих лет, до назначения в Египет, ему довелось возглавлять Представительство Европейской Комиссии в России. Он внес большой личный вклад в налаживание тесных отношений с МГИМО. В частности, при его непосредственной поддержке был создан Европейский учебный институт. Он неоднократно выступал на многочисленных встречах, «круглых столах» и конференциях, которые проводил Университет. Свою нынешнюю лекцию Марк Франко прочитал в рамках более общего курса по внешней политике и внешним действиям ЕС и утвердившимся в ЕС процедурам принятия и исполнения внешнеполитических решений. Этот курс является частью программы магистерской подготовки в ЕУИ по направлениям сравнительного права, экономики и политики ЕС и России. Структура проведенного курса получилась удачной и логичной. Сначала Марк Франко разъяснил, как работает внешнеполитический механизм ЕС, поведал, что нового внесли в него Лиссабонский договор и его имплементация, а потом на примере политики в отношении Большого Ближнего Востока показал, как он работает. Европейский дипломат дал обзор настроений, доминирующих в арабском мире. Рассказал, что происходит в Тунисе, Ливии, Египте, Сирии, Йемене и других странах региона. Проанализировал, как разные политические режимы и лидеры реагируют на во многом сходные ситуации. Перечислил черты сходства и различия. В качестве одной из главных причин взрыва Марк Франко назвал социально-политическую стагнацию, отсутствие необходимой динамики и реформ, которые позволили другим регионам шагнуть в развитии далеко вперед. С одной стороны, они блокировались, по его мнению, под предлогом неурегулированности ближневосточного конфликта. С другой – с ними мирились из-за живучести, как выяснилось ложных, представлений о том, что антидемократические режимы являются чуть ли не единственным надежным препятствием на пути распространения исламского радикализма. С учетом его нынешнего положения, Марк Франко основное внимание уделил исследованию неопределенности внутреннего развития Египта, меняющегося расклада политических сил в стране. Несомненным выигрышным моментом лекции стали личные наблюдения дипломата, рассказ о том, как и почему все происходит в действительности. Другой причиной взрыва в Египте, как он подчеркнул, стало усиливающееся неравенство. Плодами быстрого и стабильного экономического роста воспользовалось меньшинство, включая, прежде всего, клику, сгруппировавшуюся вокруг президента страны. Большинство же с нарастающими завистью и страхом следило за происходящим. Чашу терпения могло переполнить намерение Хосни Мубарака назначить политическим преемником во власти своего сына. Тем не менее, ситуация казалась стабильной. Но только казалась. Чтобы продемонстрировать шаткость режима, постпред ЕС в Египте очень наглядно и доходчиво разобрал отдельные элементы, из которых режим складывался. Он дал подробнейшую характеристику влияния, которыми пользовались президент, его окружение, военные, службы безопасности, национально-демократическая партия, правительство, поддерживающие власть клерикалы, губернаторы и региональные администрации. Оформленной оппозиции режиму не существовало. Ей сломали хребет. Политические партии авторитетом не пользовались. Политические движения были задавлены. Только братья-мусульмане могли претендовать где-то на 30% голосов. Но кто внутри сильнее – консерваторы или либералы – было непонятно. Организации гражданского общества оставались крайне слабыми. Поэтому Хосни Мубарак сосредоточился на подавлении братьев-мусульман (с опорой на салафитов). Искру революции высекли новые молодежные движения фейсбуковцев, социальных сетей «6 апреля» и «Халид Саид». Они столкнули с вершины снежный ком. Он понесся вниз, сметая все на своем пути. Ранее бизнес и профессиональные товарищества оставались вне политического процесса. Они поддержали протестные выступления. Потом присоединился средний класс. Тогда, презрев казалось бы въевшийся в кожу страх перед полицией и силами безопасности, поднялся и народ. Внерегиональные игроки сохраняли сначала показной нейтралитет. В принципе они не знали, что делать, и пассивно наблюдали. Только Израиль горой стоял за Хосни Мубарака как гаранта мира в регионе. По другим причинам – Саудовская Аравия. Требования протестного движения – freedom, dignity and jobs (свобода, достоинство, работа) – были потрясающе простыми и доходчивыми. В этом состояла их взрывная сила. Они были близки каждому. Их готовы были подхватить почти все. Спираль событий типична для «революции социальных сетей». За массовыми протестными выступлениями последовали колебания власти. Потом – неудачные попытки вытеснить толпу с главной площади или запугать, вплоть до организации кровавого побоища (о чем почти не сообщалось). Естественное следствие происходящего – вмешательство армии под вывеской нейтралитета. Чуть позже – уступки. Все более и более существенные. Завершившиеся логичной развязкой – роспуском правящей партии, смещением и преследованием высшего руководства страны и проч. Особенно подробно Марк Франко изложил по ходу лекции свое видение ответа на центральный вопрос о том, что теперь: залечивание ран после революционного выхлопа или реальные преобразования. Основные элементы режима все равно затронуты по минимуму. Значение роспуска парламента и правительства не надо преувеличивать. Референдум по конституционным изменениям прошел по консервативному сценарию. Протест же спал. Толпа разошлась. Теперь все будет зависеть от того, что дадут дальнейшие шаги: выборы парламента, президента, «глубокая» ревизия конституции. Конечно, неопределенность сохраняется. Но прогнозы вполне можно строить. Результаты президентских выборов, – отметил Марк Франко, – похоже, будут, до определенной степени, известны заранее. Результаты парламентских тоже предсказуемы. Победу на них одержат консервативные силы. Вот содержание будущей конституции – большой вопрос. Еще более сложный – что станет с экономикой Египта. Пойдут ли власти на перераспределение доходов, и в какой мере. Удастся ли им переломить ситуацию и решить проблемы, связанные с созданием новых рабочих мест. Ресурсов-то на всё это нет. Финансы в плачевном состоянии. Денег взять неоткуда. Страна оказалась перед лицом колоссальных экономических проблем. И то, что казна пуста, только полбеды. Как только начались волнения, пошел отток капитала. Так быстро он не вернется. Придется залезать в долги. Причем катастрофическим образом. Это в какой-то степени ставит под сомнение возможные внешнеполитические дивиденды. Если их можно назвать таковыми. К их числу относится в первую очередь политическая эмансипация страны. Египет более «не пудель США». Страна вновь вместе с остальными в лоне семьи арабских наций. К людям вернулось чувство достоинства. Ситуация в регионе полностью изменилась. Задачи на завтра: 1) сохранить дух изменений; 2) конвертировать требования и обещания в реальную политику; 3) превратить движения в политические партии; 4) решить экономические проблемы. Насколько они реалистичны, покажет время. Ситуация, подвел итог опытный дипломат, – по-прежнему уравнение со многими неизвестными. © Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России №5(55), 2011

Журналисты уже назвали события, потрясающие в последние месяцы Северную Африку, «арабской весной». Но, тем не менее, у европейских правоохранителей настроение сейчас совершенно не весеннее. Это подтверждается выводами, сделанными в ежегодном докладе Европола, который посвящен анализу состояния и тенденциям развития террористической угрозы. Так вот, беспорядки в странах арабского мира, усугубившие экономический кризис, могут повысить риск терактов в странах Европейского Союза. Угроза исходит от исламистских, крайне левых и крайне правых организаций. За прошлый год в государствах ЕС число арестов лиц, связанных с исламским террористическим подпольем, подскочило на 50%. В то же время число арестов крайне левых и анархистов увеличилось куда скромнее, лишь на 12%. Единственным исключением стала Греция, где число арестов леваков выросло на 30%. Среди событий, подхлестнувших рост террористической активности в Европе, в докладе называются публикация карикатур на пророка Мухаммеда в Дании, введение запрета на ношение паранджи во Франции, итоги швейцарского референдума, в соответствии с которыми запрещено строительство минаретов, и «оккупация» Испанией марокканских городов Сеуты и Мелильи. Относительно «арабской весны» авторы доклада замечают, что как «Аль-Каида в исламском Магрибе», так и «Аль-Каида на Аравийском полуострове» оказались в роли наблюдателя, неспособного влиять на события и столкнувшегося со «значительным спадом поддержки и притока новых приверженцев», поскольку мирные протесты доказали большую эффективность в смещении диктаторов, чем долгие годы терактов. Однако если надежды арабов на политические реформы «не сбудутся, то возможен всплеск поддержки этих террористических организаций». Не забыто также и то, что «массовые акции способны создать демократическое пространство для организаций с антизападными целями», и такие организации «могут воспользоваться временным ослаблением государственного контроля». Предупреждает Европол и о том, что «в Европу вместе с большим числом иммигрантов могут легко проникнуть лица, имеющие террористические намерения». Очевидно, что резкое увеличение притока искателей счастья может вызвать противодействие правых экстремистов, причем негативное отношение общества к росту миграционных потоков может дать дополнительный импульс тем, кто эксплуатирует ксенофобские настроения. На руку крайне левым и анархистам может сыграть нарастание социальной напряжённости, в частности, рост безработицы, причем радикализуется «молодёжь, в том числе и та, которая имеет достаточно высокий уровень образования». В докладе также отмечено, что некоторые граждане стран ЕС, совершая поездки в зоны конфликтов, возвращаются, «обогатившись террористическими навыками». Едва ли это происходит для того, чтобы столь специфические умения оставались втуне. По оценке Европола, число граждан ЕС, вовлеченное в конфликты за рубежом, оценивается в «несколько сотен». А теперь – немного статистики. Самое большое число правонарушений, квалифицированных как терроризм, зафиксировано во Франции (219), почти вдвое отстает от соседки Испания (118), третьей в перечне стоит Ирландия (62). Замыкают пятерку Великобритания (45) и Нидерланды (39). В Италии таких случаев в прошлом году было 29, а в крупнейшей стране ЕС – Германии – 25. В сравнительно небольших Бельгии и Греции их 20 и 18 соответственно. Среди восточно-европейских членов Союза заметное число арестов – 16 – зарегистрировано только в Румынии. С точки зрения динамики, в «лидирующей» Франции отмечен спад этого показателя. То же самое касается Италии, Испании и Великобритании. А вот в Германии, Ирландии и Нидерландах, напротив, зафиксирован его рост. Чтобы внести ясность, вслед за автором предисловия, директором Европола Робом Уэйнрайтом, повторим принятое в Европе определение террористического акта. Под него подпадают «действия, имеющие целью устрашение населения, принуждение государств согласиться с требованиями террористов, дестабилизацию фундаментальных политических, конституционных, экономических или общественных структур страны или международной организации». Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Под крышей министерства науки, по заказу датского правительства, составляется пока еще секретный документ под названием «Стратегия в Арктике». Дания, маленькая, но гордая страна Северной Европы, владеющая гигантским островом, некогда ошибочно названным «зеленым» в самых что ни на есть северных широтах, собирается предъявить свои права на континентальный шельф в пяти зонах вокруг Фарерских островов и Гренландии, в том числе и на сам Северный полюс. Как выведали местные радиожурналисты, в 34-страничном документе будут собраны все доказательства, обосновывающие заявку на права собственности, которая до 2014 года будет передана в комиссию ООН по границам континентального шельфа. Министр иностранных дел Лене Эсперсен признала, что такой документ имеет место быть, но что он пока дорабатывается и будет готов в окончательной редакции в июне. «Русские, вам придется потесниться. Претензии на Северный полюс намерены предъявить датчане», – сообщила канадская газета «Торонто стар». Британская «Дейли телеграф» в свою очередь объяснила, что именно манит в край ледовых панцирей, сырости и безмолвия. Там может быть сосредоточено до четверти всех разведанных запасов нефти и газа. Газета ссылается на данные организации «Геологический обзор США», подсчитавшей, что в этих малокомфортных широтах можно обнаружить 90 миллиардов баррелей нефти и 1,670 триллиона кубометров природного газа, а это сопоставимо со всеми запасами углеводородов такого энергетического гиганта, как Кувейт. Потепление климата привело к таянию льдов, что открыло дополнительные возможности для навигации. Правда, край остаётся суровым: бурить в этих местах можно только три месяца в году. Не случайно ряд компаний, получивших лицензии на разведку в районе Гренландии – полуавтономной датской территории – этим правом не воспользовались. Охочие до сенсаций журналисты уже провозгласили начало гонки за обладание Арктикой, начатой, по их мнению, в августе 2007 года, когда экспедиция под руководством знатного полярника Артура Чилингарова водрузила на дне Северного Ледовитого океана титановую капсулу с российским флагом. После того, как разразился международный скандал, Москва официально объявила: никакой «битвы за Арктику» нет и в помине. Однако Россия, подписавшая Конвенцию по морскому праву в 1982 году, намерена документально подтвердить, что хребты Ломоносова и Менделеева являются геологическим продолжением ее континентального шельфа. В этом случае россияне смогут претендовать еще на 1,2 миллиона квадратных километров Арктики и вести разработку месторождений. Между тем канадское правительство объявило о создании арктических боевых подразделений. В документе, который готовят датчане, тоже есть пункт о том, что военные должны больше внимания уделить этому региону, хотя затем следует оговорка: Копенгаген предпочитает мирное сотрудничество между странами, входящими в Арктический совет. На счёт совета можно записать маленький успех в начале мая – все восемь его членов (Россия, США, Канада, Норвегия, Швеция, Дания, Финляндия и Исландия) договорились в очередной раз не ссориться, а координировать свои действия по спасению терпящих бедствия. Однако ссориться, увы, ещё, наверное, придётся. Окончательное решение по дележу арктического Клондайка будет приниматься на основе научно доказанных фактов. «Это процесс, основанный на законах и данных науки», – утверждает Майкл Байерс, профессор международного права и политики Университета Британской Колумбии. Профессор не разделяет опасений, что битва за Арктику примет брутальные формы. Выпады и колкости, которыми изредка обмениваются главные претенденты на это богатство, по мнению Байерса, «это основанная на мифах, детская, эмоциональная реакция». Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

«Проктер и Гэмбл» и «Юнилевер», крупнейшие в Европе и в мире компании по производству моющих средств, попались с поличным. Еврокомиссия установила факт картельного сговора, который действовал с января 2002-го по март 2005 года, и привел к незаконному обогащению. Обе компании, взяв в компаньоны германский концерн «Хенкель», разработали в принципе благородную программу действий, направленную на улучшение экологических характеристик производимых ими стиральных порошков. Договорились уменьшить количество упаковки, что означало экономию расходуемых на производство этого товара средств. При этом все три участники секретных переговоров, как пишет британская «Гардиан», решили цены не снижать, оставить прежние, а затем синхронно повысить. Такие действия квалифицируются однозначно: картельный сговор. Англо-голландская корпорация «Юнилевер» предлагает порошки под брендами «ОМО» и «Сэрф». Изделия «Проктер и Гэмбл» идут под марками «Тайд», «Гейн» и «Эра». В свою очередь «Хенкель» производит «Персил», но, по договоренности, правом продвигать его на рынках Британии, Ирландии и Франции обладает «Юнилевер». Все эти «дружно» подорожавшие товары трех компаний сбывались на рынках Бельгии, Голландии, Франции, Германии, Греции, Италии, Португалии и Испании. В заявлении Еврокомиссии сказано: «Картель существовал на протяжении чуть более трех лет и был нацелен на закрепление позиций на рынке, при этом согласованные цены являлись нарушением антитрестовских законов Евросоюза». По решению Брюсселя, «Проктер и Гэмбл» должна заплатить штраф в размере 211 миллионов евро, а «Юнилевер» – 104 миллионов. Для первой это означает сокращение изначальной суммы штрафа на 50%, а для второй – сокращение на одну четверть. Таких поблажек они удостоились из-за готовности ускорить процедуру расследования и тем самым сэкономили Еврокомиссии бюджетные средства. Никак не пострадает концерн «Хенкель», потому что в 2008 году он первым сообщил Брюсселю о существовании картельного соглашения и в качестве награды получил полный судебный иммунитет. «У компаний не должно быть никаких иллюзий, – заявил Хоакин Альмуниа, член Еврокомиссии, ответственный за вопросы конкуренции. – Комиссия продолжит свою неустанную борьбу против картелей, извлекающих сверхприбыли за счет потребителей, в отличие от компаний, которые честно конкурируют между собой и которым воздается по заслугам». По следам санкций «Юнилевер» объявила, что провела «переподготовку» своих менеджеров во всех странах Европы, чтобы те, цитирую по «Гардиан», «лучше понимали правила конкуренции». Схожие юридические и моральные обязательства взяла на себя «Проктер и Гэмбл». Однако ни штрафы, ни клятвенные заверения в том, что отныне все будет по чести и по совести, не обязательно означают завершение этой скандальной истории. После установления виновности участников картельного сговора, они могут получить судебные иски от фирм-партнеров, которые остались в накладе, а главное – от отдельных физических лиц или групп граждан, которые теперь вправе потребовать возмещения ущерба. Владимир МИХЕЕВ Кстати Еврокомиссия твердо стоит на страже интересов потребителей, и эпизод с фабрикантами стирального порошка, – далеко не единственный. Только в 2010 году виновными в картельном сговоре были признаны десять компаний, производивших компьютерную память, – их оштрафовали на 331 миллион евро, а также ряд фирм, которые специализируются на корме для животных, – им пришлось выложить более 175 миллионов евро. №5(55), 2011

В интеграционном объединении укреплять гражданство можно разными методами. Один из них – совместная консульская работа по равноценной защите за рубежом жителей каждой страны, входящей в Союз. Это требование стало законом после вступления в силу Лиссабонского договора в 2009 году. Наглядным конкретным проявлением такой заботы должна стать специальная запись в паспортах граждан «двадцати семи» о том, что они пользуются особыми правами в качестве граждан ЕС. Это очень важно для тех европейцев, которые волей судеб попадают в кризисные ситуации за рубежом. Впрочем, в паспортах граждан 20 стран Союза (за исключением Дании, Португалии, Чехии, Словакии, Ирландии, Финляндии и Эстонии) соответствующая надпись уже гласит, что, если владельцу этого документа за границей не могут оказать необходимую помощь в трудной ситуации власти собственного государства, то на выручку обязано поспешить консульство любой другой страны ЕС. Европейская Комиссия призвала правительства семи медлящих стран ускорить принятие аналогичной меры. Её безотлагательность доказали недавние события на Гаити, в Египте, Японии и особенно – в Ливии. В этой арабской стране консульства восьми государств Союза помогли эвакуировать около 5 тысяч граждан ЕС. Пожалуй, наибольшая нагрузка легла на плечи итальянских дипломатов, ведь Италия связана с Ливией давними широкими узами. Новая директива Брюсселя уточняет, что дипломатические миссии создаваемой службы внешних действий ЕС обязаны помогать европейцам, если власти стран Союза обратятся за содействием в сложной ситуации. О важности нововведения говорят такие факты. Примерно 30 миллионов граждан «двадцати семи» живут вдали от родины, а около 90 миллионов ежегодно выезжают за границу. И лишь в трех странах мира – в России, США и Китае – действуют консульства абсолютно всех государств ЕС. В остальных пока приходится кооперироваться. Тем временем, высокий представитель Европейского Союза по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон объявила о решении открыть постоянное представительство в ливийском городе Бенгази, который находится под контролем повстанцев. Это сделано после того, как некоторые страны ЕС признали оппозиционный режиму Муамара Каддафи Переходный национальный совет. №5(55), 2011

Итальянские граждане могут в скором времени столкнуться с новой формой контроля за тем, правильно ли они оплатили налоги. Нововведение, которое изучает Агентство по доходам казначейства, просто, и идея лежит на поверхности. Речь идет о сравнении реальных расходов отдельных налогоплательщиков с их декларированными доходами. Когда устанавливается существенный разрыв между этими двумя показателями, авторы идеи предлагают направлять этому человеку письмо с соответствующей информацией. Причем, делать это предлагается по данным за предыдущий год, но до официального срока подачи налоговой декларации за год текущий. Как показало проведенное исследование, рассылка таких писем оказывает очень серьезное воздействие на потенциальных нарушителей, побуждая в большинстве случаев подачу ими правильных налоговых деклараций. Применение этой новинки сталкивается с рядом принципиальных проблем, отмечает газета «Соле-24 оре». Среди них – что считать существенным разрывом? Например, некто декларировал расход на тысячу евро, а реально потратил 3 тысячи. С формальной точки зрения, нарушение можно оценить в 300%, но в принципе речь не идет о крупном налоговом нарушении. Так что установление критериев потребует определенных усилий. В целом, по оценкам, при введении этой новой меры такие «письма счастья» могут получить более 200 тысяч итальянских налогоплательщиков. Светлана ФИРСОВА №5(55), 2011

Беспощадная борьба с коррупцией должна распространяться и на тех, от кого зависит принятие, в том числе, антикоррупционных законов – на депутатов Европейского Парламента, уверена одна из них – Моника Маковей. Для начала бывшая министр юстиции Румынии требует запретить народным избранникам заниматься любой другой оплачиваемой работой, кроме парламентской. В интервью брюссельскому изданию «ИЮОбсервер» она пояснила, что её коллегам приходится в течение пяти лет посвящать себя законотворчеству, «а это требует полной отдачи сил, и я не могу себе представить, как удается ещё и подрабатывать параллельно. Мы получаем заработную плату, нам платят за нашу деятельность». До сих пор широкое поле дополнительной платной деятельности не возбраняется евродепутатам, если они официально упоминают об этом в своих финансовых и налоговых декларациях. Поэтому неизбежно возникают конфликты интересов. За лоббизм в обмен на деньги недавно были вынуждены сложить свои полномочия двое парламентариев – австрийский и словенский, а румынский исключен из фракции Европейской социалистической партии. Вслед за этим председатель Европарламента Ежи Бузек (Польша) пригрозил «нулевой терпимостью» в отношении всех коллег, которые проявят склонность к коррупции. №5(55), 2011

Все ждали, что новым председателем Европейского центрального банка (ЕЦБ) будет немец, но, видимо, этот пост займет представитель Италии. Постепенно в качестве фигуры, которая всех устраивает, выделяется нынешний председатель Банка Италии Марио Драги. Если до сих пор его имя называли только представители его собственной страны, то в конце апреля итальянского банкира открыто поддержал президент Франции – одной из ключевых стран зоны евро. «Мы его поддерживаем не потому, что он итальянец, – сказал Н.Саркози. – Мы поддерживаем его за высокие качества, которыми он обладает». Нынешний глава ЕЦБ француз Жан-Клод Трише покидает этот пост в конце октября и передаст бразды правления единой европейской валютой тому, кого утвердят главы государств и правительств стран ЕС после одобрения Европейским Парламентом и советом управляющих центральными банками стран зоны евро. Еще год назад фактически единственным кандидатом был председатель Федерального банка Германии («Бундесбанка») Аксель Вебер. В принципе, Париж и Берлин, которые обладают наибольшим весом в еврозоне, были согласны, что после француза ЕЦБ возглавит немец. Однако в феврале 2011 года А.Вебер неожиданно покинул нынешний пост и автоматически исключил себя из числа претендентов на повышение и на переезд во Франкфурт-на-Майне. М.Драги и раньше назывался в числе тех центральных банкиров, которые могли бы добиваться этого кресла. Однако наличие кандидата из Германии делало призрачным его надежды. Теперь картина изменилась. Правда, Германия долго не говорила своего слова. Представители правительства этой страны признают, что итальянец – «хороший кандидат», однако «никаких решений еще не принято». На официальном уровне в Берлине долгие недели уточняли, что никаких франко-германских консультаций относительно итальянца не было. Вместе с тем, если верить германским газетам, министр финансов этой страны Вольфганг Шойбле был давно готов рекомендовать М.Драги. В любом случае, отсутствие негативных сигналов из Германии было равносильно его поддержке. Единственная проблема для немцев, видимо, состояла в том, чтобы убедить общественность своей страны, что представитель Италии во главе ЕЦБ сможет достаточно жестко контролировать зону евро, не допускать излишних послаблений и, главное, держать в узде инфляцию. Последнее для Германии – безусловное и не обсуждаемое требование при проведении валютной политики. Хотя традиционно жители европейского северо-запада считают южан недостаточно дисциплинированными в финансовых делах, личные качества М.Драги и его послужной список должны позволить убедить в наличии у него необходимых для председателя ЕЦБ качеств. Он имеет репутацию ответственного банкира, умеющего ориентироваться в бурных политических водах и находить консенсус. После длительных закулисных контактов, в центре которых была канцлер Германии Ангела Меркель, Берлин снял свои возражения. В интервью «Цайт» глава правительства назвала итальянца «очень интересным и опытным человеком». «Он очень близок нашей культуре стабильности (валюты. – Прим авт.), прочности экономики», – добавила А.Меркель. В обмен на эту поддержку Германия выторговала для себя ряд политических и кадровых уступок. Если верить еженедельнику «Шпигель», два ее представителя должны получить назначения на ключевые финансовые посты в системе ЕС. Нынешний статс-секретарь в министерстве финансов Йорг Асмуссен, как ожидается, будет назначен председателем экономической и финансовой комиссии ЕС. Она занимается подготовкой встреч министров экономики и финансов Союза. Бывший советник канцлера и председатель Бундесбанка Йенс Видманн возглавит и Совет по финансовой стабильности. Эта новая структура должна осуществлять надзор за глобальной финансовой системой и давать рекомендации «группе 20». Одновременно при определении направлений работы нового механизма по поддержке зоны евро должны быть учтены некоторые берлинские требования. В частности, речь идет о процедуре принятия соответствующих решений и о придании ему права самостоятельно создавать финансовые инструменты для решения своих задач. Обсуждение этой проблематики официально состоится в июне. Если финансовые тяжеловесы еврозоны в последний момент не выдвинут иных кандидатов, то остальные претенденты имеют мало шансов на победу. Среди них – Ив Мерш (Люксембург), Эркки Лииканен (Финляндия) и Нут Веллинк (Нидерланды). Однако в сложившейся обстановке соответствующие правительства не стали их выдвигать. Андрей СЕМИРЕНКО №5(55), 2011

или Самая удачная пиар-акция Букингемского дворца Пришествие в королевскую династию 29-летней простолюдинки Кейт Миддлтон, добропорядочной девушки из хорошей семьи с правильным именем, фамилией, манерами и фотогеничностью, стало самым удачным управленческим и маркетинговым решением для дома Виндзоров, потускневшего после трагического ухода леди Ди. Столь бесстрастная констатация, отдающая холодной циничностью, не должна девальвировать искренность чувств двух молодых влюбленных, сделавших сказку былью. Мало у кого возникнет сомнение, что церемония бракосочетания внука королевы Великобритании, старшего сына принцессы Уэльской (а потому второго в ряду наследования английского престола) принца Уильяма и его избранницы Кейт Миддлтон, состоявшаяся 29 апреля во всей протокольной пышности в Вестминстерском аббатстве, относится к категории сказки про Золушку. Пусть и не повторяющей хрестоматийную фабулу, как-никак дочь миллионера едва ли относится к сирым, убогим и гонимым. В любом случае это ритуальное действо под сводами одного их самых величественных соборов Европы вызвало у довольно широкой публики душещипательный и слезоточивый рефлекс. То был знаковый хэппенинг года, позволившей и таблоидам, и качественной прессе называть это не иначе, как «свадьбой века». Все прошло в полном соответствии с традициями роскошных венчаний родственников венценосных особ, что продиктовано статусом избранных (noblesse oblige), а также с учетом требований века, воспринимающего подобное событие с точки зрения рекламной и пиаровской раскрутки действующих лиц и исполнителей. Гламур в любом своем проявлении, как востребованный товар, требует подобающей глянцевой упаковки и жертвоприношений. К глянцевой упаковке можно отнести, в частности, трогательную деталь в сказании о Кейт и Уиле, которые познакомились, стоит напомнить, в 2001 году в университете Сент-Эндрюс в Шотландии. Ухаживание длиною в 10 лет, отмеченное размолвками, завершилось кульминацией: предлагая Кейт руку и сердце, Уильям надел ей обручальное кольцо своей матери, покойной принцессы Дианы, из белого золота с сапфиром в 18 карат в обрамлении 14 бриллиантов. Увы, кольцо оказалось велико и свободно крутилось на пальчике, заставив нареченную попросить ювелиров из фирмы G Collins and Son впаять платиновую вставку, чтобы не проворачивалось. К внешнему, заранее спланированному, великолепию – с целью массированного воздействия прильнувших к экранам двух миллиардов любопытствующих – нужно отнести и открытое ландо, изготовленное в 1902 году для коронации Эдуарда VII (в ней прокатились в 1981 году также после венчания родители Уильяма). А заодно эскорт из конных гвардейцев, 1900 только официальных гостей, симфонические и духовые оркестры, а также символический поцелуй молодоженов на балконе Букингемского дворца. А заодно приплюсуем и мелкую атрибутику праздника, предназначенную для продажи не оптом в телевизионном эфире, а в розницу. Это вся номенклатура сувениров, включая и 10 тысяч кукол с лицом Кейт Миддлтон. Вот только чуть было не оконфузились с вензелем, который должен состоять из первых букв имен молодоженов – William и Catherine. Получается двусмысленная аббревиатура WC, привычно обозначающая туалет. Пришлось поменять буквы местами, заменив WC на CW, которые отныне и красуются на всей богатой палитре сувенирной продукции, расхватанной более чем полутора миллионами иностранных туристов, заманенных в Лондон в первую очередь этим первоклассным (Голливуд отдыхает) шоу. Правда, в одном случае голливудский сюжет, многократно заезженный, был заимствован без зазрения совести: речь идет об операции «Ягодка» – в случае бегства невесты из-под венца. Случись такой конфуз, агенты спецслужб, а им несть числа, должны были организовать мобильный эскорт, сопровождая беглянку и озадаченного принца, который, по сценарию, бросился бы вдогонку. При наихудшем варианте – Уильям успевал только согреться, но не догнать свою избранницу, а значит, в тот день свадьбе не бывать, спецслужбистам было предписано усадить Кейт в ждущий за углом таксомотор, где за рулем был посажен оперативник спецподразделения САС, и отвезти в безопасное место. До особого распоряжения. К чести барышни Миддлтон, о чем не преминула поведать итальянская «Стампа», она демонстрировала глубокое личное неприятие гламура, чтобы не уподобиться тусовочным профурсеткам и не стать срисованной под голливудскую кальку анимированной куклой а ля Барби. И хотя скромница Кейт прошла у своего косметолога кислородную терапию лица (такую же, как Мадонна перед концертом) и процедуру «солнечного дождя» для эффекта легкого загара, она отказалась надеть тиару, как королева-мать и Елизавета Вторая, и предпочла вдеть в волосы простые цветы… Как мило! Для вдумчивой, хотя и столь же жадной до светской хроники публики заранее были приготовлены более содержательные пасы. Так, принц Уильям накануне венчания объявил, что принял решение не подписывать брачный контракт. На этом пункте программы настаивали как личные адвокаты принца, так и ближайшие родственники (кто именно – умалчивается). Видимо, советы давали те, кто пережил развод и, как водится, дележ имущества. Для понимания: трое из четырех детей королевы Елизаветы Второй прошли через распавшийся брак. Но принц Уильям посчитал, что это отдает меркантилизмом, и что они с Кейт, как две родственные души, проверившие свои чувства за целых 10 лет, никогда не расстанутся. Между тем ехидные репортеры успели напророчить, что если брак Уильяма расстроится, то Кейт может остаться без титула, без детей и даже без алиментов. Они же подсчитали, что в случае, если любовная лодка разобьется о пока непредвиденные скалы, то нынешним голубкам будет что делить. Да, зарплата Уильяма как лейтенанта Королевских ВМС равна всего 37 тысячам 170 фунтам стерлингов, но при этом его состояние как члена королевской фамилии оценивается в 46 миллионов фунтов стерлингов. И все же благородный Уильям не внял уговорам, чем еще заработал очки симпатии. Что не помешало язвительным и бесчувственным таблоидами вспомнить о том, что 29 июня 1981 года – день своей свадьбы – принцесса Диана впоследствии назвала «самым ужасным в своей жизни». Критический настрой охватил и часть российских сторонних наблюдателей. Так, сайт деловой газеты «Взгляд» в выплеске эмоций под заголовком «Гуляй, деревня» подпустил здорового (для кого-то он будет безусловно нездоровым) скепсиса: «Положим, мы можем понять подданных британской короны. Уильям – их наследный принц, он, пусть и формально, возможно, будет править страной, и страна, возможно, должна живейше им интересоваться… Но мы, кажется, все-таки не подданные их королевского высочества, нам-то следить за тем, какой модельер шьет платье невесте, совершенно не обязательно… Свадьба – это история «принца и Золушки»? Нет, Кейт Миддлтон – кто угодно, но не Золушка. Может быть, это история большой и чистой любви? Но как раз, судя по скандалам, которые раскручивали все те же СМИ в период разрыва Уильяма и Кейт, с любовью там не очень гладко». Оставим последний вывод на совести автора, но очевидно, что нам неведомо, каким останется в памяти молодых 29 апреля, и как они будут постфактум относиться к превращению этого особого дня в феерию утонченного пиара. Зато ведомо, отмечает американская «Уолл-стрит джорнэл», что «свадьба Уильяма – мероприятие глобального масштаба – демонстрирует, что британская монархия взяла уроки у имиджмейкеров корпораций и знаменитостей». Имиджмейкеры в паре с политтехнологами, хотели того Виндзоры или нет, явно настояли на придании свадебному переполоху всех признаков события вселенского масштаба. Подобного победе сил добра во время Армагеддона. Появлению добрых самаритян в виде инопланетных пришельцев. Или прижизненной канонизации игроков футбольной команды «Манчестер юнайтед». И тому были веские причины, признаем, о чем «Уолл-стрит джорнэл», как говорилось прежде, – рупор финансовых кругов, написала в присущей ей не сентиментальной манере и в соответствии с материалистической логикой людей, умеющих и любящих делать деньги: «"Monarchy Inc." – семейная фирма, которую по масштабу, издержкам и доходу можно сопоставить с компанией среднего размера… Женитьба принца Уильяма на Кейт Миддлтон – крупная веха в череде длительных попыток британской монархии привести в порядок ее «семейный бизнес»… теперь ей придется решать новый комплекс проблем, чтобы «сохранить сказку». Прежде всего – спланировать передачу власти, как подобает всякой крупной фирме». Спорить с тем, что бракосочетание двух трепетных сердец имеет почти судьбоносный характер для выживания короны в эпоху скоростей, измеряемой терафлопсами, действительно, глупо. Американская газета права в том, что институт монархии нуждался в обновлении хотя бы фасада. После нескладного развода наследного принца Чарльза и последовавшей нелепой гибели принцессы Дианы королевская фамилия утратила в глазах многих своих почитателей свое негромкое очарование милого пережитка прошлого. Подозрение, что автомобильную катастрофу в парижском туннеле Альма подстроили британские спецслужбы, чтобы не допустить мезальянса с сыном египетского бизнесмена, не подтвердилось, но осадок остался. После ухода с авансцены всеобщей любимицы наравне с королевой-матерью (всебританской бабушкой), все изменилось. Принца Чарльза после несуразной женитьбы на давней пассии Камилле Паркер-Боулз, ждавшей его с достойной уважения верностью (на грани обреченности), перестали воспринимать как естественного преемника своей матери. Симпатии плавно переключились на оставшегося сиротой принца Уильяма, что и фиксировали в последнее время все опросы. Похоже, что свадьба Уильяма сродни операции по спасению не рядовой монархии. С таким приговором категорически не согласен экс-министр Великобритании по европейским вопросам, депутат Лейбористской партии Денис Макшейн, который на страницах «Монд» выступает яростным адвокатом виндзорской династии, прежде именовавшейся Саксен-Кобург-Готской. Британская монархия, по его мнению, гораздо лучше сумела приспособиться к новым реалиям мира после гибели своей колониальной империи, чем республиканская Франция. При этом Макшейн почему-то приписывает короне заслугу в отмене смертной казни и предоставлении женщинам права контролировать рождаемость – задолго до того, как соседняя антимонархическая Франция приняла аналогичные законы. Нет, Денис Макшейн согласен заранее с упреками, что члены королевской династии, мол, отнюдь не являются агнцами божьими во плоти, но строит их защиту через нападение: «Разве они доходят до таких глупостей, как Берлускони, или разве они уподобились Франсуа Миттерану, скрывавшему существование второй семьи, любовницы и дочери?» В панегирическом стиле возглашает здравицу монархии историк Колледжа королевы Марии (Queen Mary College) в Лондонском университете, депутат от Лейбористской партии Тристрам Хант. В интервью германскому журналу «Шпигель» ученый парламентарий утверждает, что монархия и современность друг другу не противоречат и что трон, корона и прочие атрибуты династии «нужны нации». Примечательна его фраза, что «хотим мы этого или нет, но монархия и «британскость» идут рука об руку». Будучи приверженцем объективных истин, Тристрам Хант признает, что монархия «движется в направлении гериатрического кризиса. Как институция она лучше всего функционирует тогда, когда занимающий престол умирает в возрасте 40-50 лет. Но в наше время и, вероятно, в будущем эти люди проживут 80, 90, 100 лет. Престолонаследники к моменту коронации находятся на седьмом десятке. И это не вызывает больших восторгов». Заметим, разве это не довод в пользу facelifting? Будучи приверженцем объективных истин, Тристрам Хант признает, что монархия «движется в направлении гериатрического кризиса. Как институция она лучше всего функционирует тогда, когда занимающий престол умирает в возрасте 40-50 лет. Но в наше время и, вероятно, в будущем эти люди проживут 80, 90, 100 лет. Престолонаследники к моменту коронации находятся на седьмом десятке. И это не вызывает больших восторгов». Заметим, разве это не довод в пользу facelifting? И не случайно Хант видит предназначение Уильяма и Кейт в том, чтобы они «внесли в старый дом свежую струю». Депутат выдал и большой секрет: под сводами Вестминстерского дворца уже подумывают о том, чтобы изменить правила наследования престола, чтобы, к примеру, дочь Уильяма и Кейт могла бы стать королевой, даже если у нее будет младший брат. Большинство британских подданных, согласно опросу, проведенному газетой «Гардиан» со службой опинионики ICM, действительно полагают, что рано хоронить монархию, поскольку она является цементирующим элементом, который сплачивает нацию (47%). Но 36% уверены в обратном, указывая, что этот институт закрепляет классовое деление в обществе. В их числе преобладают сторонники Лейбористской партии, и недаром на церемонию бракосочетания не были приглашены два последних лейбористских премьера – Тони Блэр и Гордон Браун. Показательно и различие в возрастных категориях: пенсионеры в своем большинстве двумя руками «за», а вот среди тех, кому от 19 до 24 лет, 37% полагают, что сегодня можно обойтись и без монархии, а это на 10 пунктов выше среднего показателя. При этом 40% сильно сомневаются в том, что в 2111 году на троне будут потомки нынешних Виндзоров. Правда, их все равно относительное меньшинство: 57% свято верят, что, по крайней мере, через 50 лет английская корона будет крепко сидеть на чьей–либо голове. На чьей именно? По опросу, 40% видят наследником трона принца Чарльза, а 46% – его сына, принца Уильяма, ныне переживающего самый блаженный период «соединения двух сердец». …Может сложиться ложное впечатление, что матримониальные хлопоты королевской семьи не более чем политтехнологический экзерсис и пиаровская акция. Оставим право на скептический прищур таблоидной прессе. Серьезные издания справедливо усмотрели романтическую сторону. С ними и давайте солидаризироваться. Прислушаемся к лондонской «Таймс»: «Среди драгоценностей, лошадей, памятных чайных полотенец, открыток, шуток, утренних костюмов, рожков и диадем в центре экстраординарного зрелища предстанут два человека – один по выбору, другой по рождению. И истинный смысл этого действа – все же не в торжественности и великолепии, и не в толпах, собравшихся на улицах, а в очень личной клятве любить, сохранять верность и разделить друг с другом жизнь». Будем верить, что вместе с двумя миллиардами телезрителей и, наверное, таким же количеством заинтересованных читателей 29 апреля мы стали свидетелями маленького чуда, и что в случае с принцем Уильямом и Кейт Миддлтон на пьедестал вознесена любовь, о которой Шекспир говорил: «Любовь – над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане»… Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Тяга – нет, не к наукам, а к обладанию научной степенью подвела еще одного германского политика. Да что там германского! Поднимай выше – европейского! На этот раз по стопам оскандалившегося христианского социалиста Карла-Теодора цу Гуттенберга пошла одна из «отличниц» Свободной демократической партии Германии – Сильвана Кох-Мерин, с 2009 года занимающая пост заместителя председателя Европейского Парламента*1. Уличили известную в европейской политике даму в том же самом прегрешении – плагиате. В её докторской диссертации обнаружились обширные пассажи, беззастенчиво списанные у других авторов и не обозначенные как цитаты. Работа носит громкое название – «Исторический валютный союз между бизнесом и политикой: Латинский монетарный союз 1865–1927»*2. Защищена диссертация на философском факультете Гейдельбергского университета в 2000 году – между прочим, она была удостоена академического отличия "cum laude", то бишь, «с почетом» – и годом позже опубликована как книга в авторитетном издательстве. Интернет-портал «ФрониПлаг Вики» утверждает, что минимум 56 страниц указанной работы являют собой «определенный плагиат». Пятнадцать «источников вдохновения» уже установлены, в основном речь идет об учебниках по экономике и экономической истории. К мнению этих экспертов стоит прислушаться, ведь именно они дали старт разбирательству, приведшему к отставке цу Гуттенберга. Правда, масштабы интеллектуального воровства у того были куда значительнее. Как пояснил один из борцов с плагиатом, разница между цу Гуттенбергом и Кох-Мерин хорошо понятна на примере велогонки «Тур де Франс». Если первый решил принять участие в состязании, оседлав мотоцикл, то вторая уличена в допинге. Что не делает её поступок более приемлемым. С точки зрения закона, госпоже Кох-Мерин опасаться совершенно нечего: срок давности для её проступка уже истёк. Но вот политическая судьба этой дамы может сложиться куда менее безоблачно: по данным газеты «Вельт» в СвДП сейчас обсуждается вопрос о том, чтобы заменить её на европейском парламентском посту графом Александром Ламбсдорфом. Но свою судьбу она решила сама: 11 мая Сильвана Кох-Мерин, не дожидаясь завершения разбирательства, заявила о своем уходе со всех занимаемых постов. Тем не менее, она хочет остаться депутатом Европейского Парламента. *1 Сильвана Кох-Мерин (40 лет) вступила в СвДП еще студенткой в 1991 году. С 1994 по 1995 год была заместителем федерального правления и представителем по связи с прессой молодёжной организации либералов. С 1999 года входит в федеральное правление СвДП. В 2004 году была ведущим кандидатом своей партии на выборах в Европейский Парламент и привела её к успеху. После десятилетнего перерыва германские либералы снова вошли в этот законодательный орган. Пост заместителя председателя парламента ей удалось занять только после трёх туров выборов: возникли острые дебаты по поводу её присутствия на заседаниях и других мероприятиях. Вместе со своим спутником жизни Джеймсом Кэндоном воспитывает трех дочерей. *2 Латинский монетарный союз (официальное название – Union monétaire latine) был заключен Францией, Бельгией, Италией, Грецией и Швейцарией 23 декабря 1865 года. Фактически просуществовал до 1914 года, а формально – до 31 декабря 1926 года. Простая и прозрачная система была заимствована рядом стран, формально в союз не входившими. С 1795 года Франция второй в мире – после США – ввела десятеричную денежную систему (1 франк = 100 сантимам). Вес серебряных монет был подобран так, чтобы 5-франковая серебряная монета «вмещала» 25 граммов 90-процентного серебра. Второй основной монетой была 20-франковая золотая (6,4516 граммов 90-процентного золота). Таким образом, соотношение стоимости серебра и золота составляло 1:15,5. Так сложилась биметаллическая валютная система. №5(55), 2011

С 1 мая 2011 года выходцам из восточноевропейских стран, вступивших в ЕС в 2004 году, разрешено работать в Австрии и Германии. Эти две страны последними открыли свои рынки для рабочей силы из Венгрии, Латвии, Литвы, Словакии, Словении, Чехии и Эстонии. По условиям приема в Союз этой группы государств предполагалось, что их граждане не будут немедленно пользоваться правом свободного трудоустройства на территории всех своих новых партнеров. Сразу им согласились распахнуть двери только Великобритания, Ирландия и Швеция, а Австрия и Германия (непосредственные соседи!) оговорили для себя самый долгий переходный период. Теперь он закончился. Выходцы из Болгарии и Румынии, которые вошли в ЕС позже, по-прежнему не имеют право на работу в Австрии и Германии. Этот запрет сохранится до 1 января 2013 года. Правда, на практике немцы и австрийцы сохраняют подозрительность к восточноевропейской рабочей силе. Если крайне правые продолжают традиционно выступать против «вторжения иностранцев», то власти вводят меры по усилению контроля над тем, на каких условиях восточноевропейцы будут получать работу. Так, министерство труда Германии объявило, что намерено увеличить проверки в строительной отрасли и в сфере обслуживания того, не платят ли приезжим с востока ЕС меньше, чем немцам. А министерство финансов создало дополнительно 150 мест инспекторов, которые будут бороться с нелегальным использование мигрантов. Со своей стороны британский Национальный институт экономических и социальных исследований опубликовал доклад о том, какое влияние оказало открытие национального рынка труда для выходцев из восточноевропейских стран Союза. По его данным, с 2004 по 2009 год это обеспечило рост британской экономики на 0,38%, что равно впрыскиванию в страну дополнительно 5 миллиардов фунтов стерлингов. Всего за этот период в Великобританию приехали на работу 700 тысяч человек с востока ЕС, причем 500 тысяч – из Польши. Вместе с тем, опыт их найма в группе стран-первопроходцев показывает, что опасения германских властей о более низкой оплате труда этих иностранцев основаны на реалиях. Так, в Ирландии восточноевропейцам платили на 18% меньше, чем местным жителям за ту же работу. Светлана ФИРСОВА №5(55), 2011

Да, политологу Тимо Сойни, лидеру партии «Истинные финны», удалось устроить большой шум. Причём не только на национальном уровне, где он умудрился стать главным выгодополучателем на парламентских выборах, но и в европейском масштабе. Ах-ах-ах, засокрушалась европейская пресса, теперь эти финны заблокируют то, воспрепятствуют этому, судьба европейской интеграции повисла на волоске, словом – сплошной страх и ужас. Однако, если не стращать самих себя катастрофическими придумками, то удивительно в происшедшем только одно – резкий взлёт партии «Перуссуомалайсет» (так звучит по-фински название этой политической силы), отметка которой ещё сравнительно недавно совершенно не просматривалась даже на радаре. А теперь – нате вам, пожалуйста! – войдёт в кабинет министров и не считаться с ней будет никак нельзя. В том числе и при решении самого болезненного нынче в Европейском Союзе вопроса – давать или не давать денег государствам, которые жили, жили – веселились, а подсчитали – прослезились. Вы, конечно, поняли о ком и о чем речь. Но «Истинные финны» – вовсе не единственная финская партия, которая считает, что ножки протягивают по одежке. Социал-демократы тоже вполне отчетливо дали понять, что согласятся финансировать протратившихся партнеров по евро только тогда, когда в этом будут участвовать финансовые концерны. Которые, как показывает практика, большие мастера прибылями пользоваться в одиночку, а убытки в случае кризиса щедро делить на всех. Но дело не только в экономике. «Истинные финны» отвергают и другие укоренившиеся в Европе традиции. Они осуждают добрачный секс, не приемлют женское священство? Но и в других странах ЕС от этого далеко не все в восторге, не так ли? Они весьма критично относятся к нынешней миграционной политике Союза? А чего еще можно было ожидать, когда за минувшие 25 лет со скромных 16 тысяч число «понаехавших» в Суоми выросло более чем вдесятеро? Согласитесь, 170 тысяч для пятимиллионной страны – цифра весьма существенная. А мультикультурализм мертвым первыми объявили отнюдь не в Финляндии, верно? Словом, причин для того, чтобы значительная часть протестного электората собралась под знаменами «Истинных финнов», вполне достаточно. В том числе и причин экономических. Кризис очень больно ударил по финской промышленности, к примеру, по бумажной. Достаточно сказать, что по уровню безработицы среди молодёжи – порядка 20% – Финляндия находится значительно выше общеевропейской «золотой середины». Всех упомянутых факторов – а мы ещё не упомянули скандал из-за пожертвований в партийную кассу, вынудивший прошлой осенью уйти в отставку премьера Матти Ваанханена – вполне достаточно для того, чтобы голоса всех недовольных в сочетании с твердыми сторонниками «Истинных финнов» сложились по итогам выборов в 19%. Так «истинные» и их лидер практически впятеро увеличили свой электорат и стали реальной силой, проигнорировать которую нельзя ни при каких раскладах. Тем более, что правившая Партия центра осталась на четвертом месте со скромными 15,8% и гордо удалилась в оппозицию. Опасения, загодя вгонявшие в дрожь брюссельских политиков и чиновников, подтвердились самым недвусмысленным образом. Тимо Сойни чуть ли не в первый день после выборов бескомпромиссно заявил: «До сих пор мы слишком мягко обходились с Европой. Это должно измениться». Как? Тимо Сойни объясняет свое видение просто и конкретно: всё должно стать «как раньше» – без приезжих, привнесших в Финляндию чуждую культуру, без евро, без тягостной обязанности помогать погрязшим в долгах странам Южной Европы, без государственного признания гомосексуальных браков и разрешенных абортов. И можно сколько угодно иронизировать над тем, что большая часть приверженцев медвежеватого очкарика с прекрасно подвешенным языком – мужчины с не особенно высоким уровнем образования. Но они, тем не менее, тоже живут в этой стране, а лощеные элитарии из хельсинкского политического истеблишмента им, похоже, банально осточертели – вместе со всей их взвешенной политкорректной риторикой и изысканно либеральными ценностями. А Сойни, при всем своем европейском депутатстве, умело подает себя как своего парня из Эспоо – пригорода Хельсинки, где свила гнездо «Нокия», флагман современной финской промышленности. Со своими политическими партнёрами (о чём не преминул сообщить избирателям) он собирается договариваться так, как это от веку делалось в Суоми – по-мужски, в сауне. Это не может не импонировать его сторонникам, изрядно подуставшим от изобилия дам в финской политике. И даже то, что Сойни болеет за футбольный клуб «Милуолл» из британского второго дивизиона, знатокам говорит о многом: его фаны славятся на всю Британию своей драчливостью. А в чём же может проявиться жесткость «истинных» по отношению к Европейскому Союзу? Прежде всего, в том, что, если не удастся умилостивить Сойни, то Финляндия выскажется против предоставления пакета помощи Португалии, для которого требуется единогласное решение. Конечно, обходной маневр брюссельскими знатоками уже разработан, поскольку, как известно, если нельзя, но очень хочется, то можно. Как? А очень просто. Финский министр финансов может всего-навсего не приехать на встречу с коллегами, назначенную на 16 мая, а, если всё же приедет, то при голосовании воздержится. Если в принятии решения будет участвовать кворум в две трети и если больше никто не рискнет испортить благостную картину, то решение будет сочтено единогласным. Давно сказано: важно не то, как голосуют, важно то, кто будет считать голоса. Поэтому беспокойство Брюсселя, право же, выглядит несколько наигранным. С трудом верится, что Хельсинки вот так безоглядно попрёт против общеевропейского рожна. Но вот что возможно, как минимум – теоретически, так это другой поворот. Финны могут сказать определённо: нам не до помощи другим, самим бы кто помог. И тогда общая сумма гарантий протратившимся государствам уменьшится на финскую долю – на 1,8%, то есть на 7,9 миллиарда евро. Тем самым процентная доля оставшихся «рескью рейнджерс» увеличится, хотя абсолютная сумма дотаций не изменится. Разумеется, без финских денег Единая Европа не сильно обеднеет. Дело здесь в другом: в зоне евро создается крайне неприятный прецедент. Дескать, интеграция интеграцией, а табачок врозь! И какие выводы, по-вашему, должны сделать из такого поведения международные заимодавцы? Сильно они поверят во взаимовыручку и готовность плечом к плечу отстаивать интересы единой валюты? Едва ли? Вот и я так думаю. Но Тимо Сойни пока не проявляет желания принять во внимание что-нибудь, кроме интересов сторонников «истинных». Его девиз – «Народ лучше знает». Эта льстивая истина заимствована им у Вейкко Веннамо, главы Аграрной партии, несгибаемого антикоммуниста и непримиримого противника многолетнего президента Финляндии Урхо Кекконена: он считается политическим отцом Тимо Сойни. А вот то, что «парень из Эспоо» сумел из груды черепков, оставшихся после развала Аграрной партии, создать боевитых «Истинных финнов», это целиком его заслуга. Понятно теперь, почему этот человек вызывает стойкую изжогу у политических противников? И всё же, что не могут отрицать даже ярые ненавистники «этого выскочки», так это его умения общаться со своим электоратом. Прилизанный чиновничий жаргон ему чужд, а за природный ораторский дар Сойни прощают многое. Судите сами: когда он представил свою экологическую программу, моментально обнаружилось, что она, как говорят в Интернете, чуть более чем полностью скопирована с соответствующего документа профсоюза металлургов. Включая опечатки. Другого бы в мелкую пыль растерли за такие проделки, а с Сойни – как с гуся вода! Покаялся: дескать, обмишулился, был неправ, и, как ни в чем не бывало, пошёл дальше. Какие еще грехи, с точки зрения общеевропейского мэйнстрима, числятся за «истинными» и их лидером? Они выступают против предоставления гомосексуалистам прав на усыновление детей, ни в грош не ставят Киотский протокол, категорически возражают против государственного финансирования того, что почему-то принято называть современным искусством (всем привет с Литейного моста и из министерства культуры РФ!). Они против «постфукусимской», точнее антиядерной истерии: пусть АЭС будут и дальше, нечего впадать в панику. Да, чуть не забыл! «Истинные» против глобализации: пусть все будет так, как было до неё. Такое вот пасторальное выковыривание изюма из булочки: издержек глобализации нам не надо, а против её достоинств, вроде роста уровня жизни, мы ничего не имеем. А между тем надо сказать честно: уж если кто и получил от глобализации несомненную выгоду, так это Суоми. Понятно, что избрание на пост исполнительного директора «Нокии» канадца Стивена Элопа и её брак с «Майкрософтом» не сильно льстит финскому самолюбию. Но не стоит забывать и о том, что без столь ненавистной «истинным» глобализации у финнов просто могло бы не быть никакой «Нокии» в её современном обличье. Так бы по сей день и делала она потихоньку галоши и туалетную бумагу, а вовсе не сотовые телефоны. Да и критиковать оскандалившихся политиков, которые незаконно получали денежки от своих спонсоров, «истинным» пока легко и удобно. Сами-то они до недавних пор были настолько пренебрежимо малой величиной, что им, как Карандышеву, нетрудно было оставаться честным: всё равно никто взяток не даёт, ибо незачем. Но есть вопрос, которым стоит задаться, поскольку он заметно важнее локального триумфа финских «истинных». Формулируется этот вопрос со всей очевидностью: почему в Европе всё больше пользуются поддержкой избирателей те силы, которые при всей деликатности иначе как антибрюссельскими назвать невозможно? Похоже, что период всеевропейского «благорастворения воздухов» оказался слишком непродолжительным, чтобы укоренить в массовом сознании выгоды совместного проживания в сравнении с нехитрым принципом «каждый за себя». Не от этого ли внешне монолитное здание Европейского Союза в последние годы стало как-то весьма неизящно выкрашиваться по краям: Нидерланды (Герт Вилдерс), Швеция (Джимми Акесон), Дания (Пиа Кьёрсгор), Венгрия (Виктор Орбан)...*1 Конечно, можно не считать все эти феномены проявлением политической слабости Союза, но очень ли благоразумна такая страусиная позиция? Выставляя на свет божий только диаметрально противоположную голове часть тела, не стоит удивляться тому, что воспоследуют неожиданные – и весьма неприятные! – сюрпризы. Вроде того, когда Венгрию, которая вполне успешно выдвинулась за последний год на позиции европейского «анфан террибля» (это же не конституция, это просто ужас что такое! – сокрушаются в Брюсселе и других благонамеренных европейских столицах), вдруг поддержала образцовая ученица, отличница европейской интеграции – Финляндия. Нам предлагают не ставить знак равенства между этими государствами, объясняя венгерскую «архаичность» тем, что будапештская политическая культура была «надолго заморожена в чудовищные времена советского тоталитаризма». И, тем не менее, это не сильно помогает объяснить, откуда такая крамола завелась в добропорядочно буржуазной Финляндии. Если, конечно, не свалить все на некое мистическое финно-угорское родство душ (смайлик!). Ой, только не надо мне напоминать про Францию и Марин Ле Пен, я и сам знаю, что тут речь уже идёт не о краях, а о самой что ни есть сердцевине – германо-французском моторе интеграции! Может быть, дело в том, что Европейский Союз сумел создать у многих своих граждан представление о себе самом как о необычайно сложном механизме, разобраться в котором под силу только тому, кто достиг высшего уровня политико-экономической грамотности? Это, мол, дело «касты жрецов европейской интеграции», а бестолковый «народ» просят не беспокоиться. Вроде как обойдемся без сопливых. Можно было бы «по-умному» объяснить это нарастающим отчуждением граждан от преследуемых элитами целей европейской интеграции, но суть дела, право же, останется неизменной. Если бы речь шла о какой-то стране, находящейся за рамками единой Европы, то в такой ситуации мы бы услышали из Брюсселя категоричные обвинения в дефиците демократии и необходимости политического обновления, верно? А что говорить в случае с Финляндией? Загадка, однако… Конечно, благонамеренным чиновникам трудно согласиться с тем, что процесс европейского единения долго и временами вполне успешно велся через голову простых европейцев, самыми что ни есть административными методами. Зачем же тогда удивляться тому, что люди, наконец, решили вслух сказать о том, что их в происходящем не устраивает? Сергей ПЛЯСУНОВ *1 Кого в Европе называют правыми популистами? Умберто Босси. С 1989 года он возглавляет итальянскую партию «Лига Севера». Входил в кабинет министров. Одно из главных требований – децентрализация управления страной. Активно использует риторику, весьма недружелюбную по отношению к иммигрантам. Марин Ле Пен. Унаследовала пост лидера француского «Национального фронта» у своего отца – Жана-Мари Ле Пена. Сейчас по опросам общественного мнения имеет великолепные электоральные перспективы, до которых далеко даже самому Саркози – 23%! Герт Вилдерс. Известен жёсткой антиисламской риторикой. Не постеснялся заявить о том, что «выгнал бы пророка Мухаммеда из страны, если бы он жил в наше время». Предлагает запретить иммиграцию мусульман в Нидерланды. Пиа Кьёрсгор. Возглавляет Народную партию Дании. Её партия выступает за ограничение иммиграции и весьма критически настроена по отношению к ЕС. Сив Йенсен. Председательствует в норвежской Партии прогресса. В 2009 году, состязаясь за право занять пост премьер-министра, завоевал солидную поддержку в 22,9%. Категорический противник «исламизации» Норвегии. Джимми Акессон. С 2005 года возглавляет Партию шведских демократов, с осени прошлого года входящую в риксдаг. Считает, что нашествие мигрантов – их сейчас в Швеции 14% – опустошает государственную казну. Виктор Орбан. С мая 2010 года возглавляет венгерское правительство. Лидер партии «Фидеш», проповедующей, по мнению экспертов, довольно консервативные и националистические взгляды. №5(55), 2011

Рецензия на книгу Н.Ю. Кавешникова «Трансформация институциональной структуры Европейского Союза»* В последние полтора-два года интерес к европейским исследованиям в России серьезно вырос. Почему – в экспертных кругах высказываются самые разные предположения. Одни ссылаются на то, что Европейский Союз все время на слуху. Из-за своих внутренних неурядиц. По причине кризиса суверенных долгов в зоне евро. Вследствие провалов во внешней политике на африканском и ближневосточном направлении. Он постоянно в новостях – ведь СМИ всему иному предпочитают что-нибудь скандальное и апокалипсическое. Другие утверждают, что в основе возросшего интереса лежит очевидное улучшение отношений между Россией и ЕС, Россией и многими государствами-членами ЕС, включая Польшу, другие страны ЦВЕ и Балтии. Оно проявилось в активизации взаимодействия по всем азимутам и запуске качественно новой совместной инициативы «Партнерство для модернизации». Для третьих безусловным приоритетом в объяснении произошедших подвижек является изменение акцентов во внешнеполитической доктрине и практике России. В том, что касается внутренней жизни, был взят курс на модернизацию или, по крайней мере, провозглашен лозунг модернизации. Во внешнеполитической сфере с ними коррелирует политика партнерства и сотрудничества, политика сближения с ЕС и США. Четвертые настаивают на том, что ЕС просто в качестве объекта исследований стал намного более интересным. В чем-то Лиссабонский договор и попытки его нетривиального применения запустили процесс перемен. В чем-то он был вызван активными поисками Брюсселем новой парадигмы развития, учитывающей уроки глобального кризиса. Но из покрытого ряской болота или, как любят указывать в эпатажной отечественной литературе, из музейного образца ЕС вновь превратился в человеческий муравейник, за которым опять стало очень любопытно и нескучно наблюдать. Как бы то ни было, факт остается фактом: интерес к ЕС вырос. Проводится огромное количество конференций, «круглых столов», семинаров. Возродилась деятельность Российской Ассоциации европейских исследований. 22 апреля 2011 года в стенах Европейского учебного института при МГИМО-Университете АЕВИС провела второе регулярное ежегодное собрание после обновления своего руководства. Активно пошло строительство центров европейских исследований в регионах. Результативно заработали крупные исследовательские центры. Были опубликованы мощнейшие доклады, обосновывающие необходимость в установлении союзнических отношений между Россией и НАТО, между Россией и ЕС, в том числе, такие, как «Союз Европы». Они имели большой общественный резонанс. Как в России, так и за ее пределами. И, конечно, вырос объем публикаций по тематике ЕС. Изданы монументальные учебники по европейскому праву и европейской интеграции, подготовленные ведущими специалистами МГИМО и Института Европы РАН. Вышла в свет четырехтомная монография М.Л. Энтина «В поисках партнерских отношений: Россия и Европейский Союз в 2004-2005; 2006-2008; 2008-2009; и 2010-2011 годах». Все больше читателей привлекает Интернет-журнал «Вся Европа.ru». Всего и не перечесть. Ярчайшим выражением указанной тенденции является рецензируемая книга Н.Ю. Кавешникова. В какой-то степени она является даже ее олицетворением. Книга откликается на живое стремление нового поколения исследователей, широкой публики больше узнать о Европейском Союзе, понять его, разобраться в том, что он из себя представляет и как функционирует. В этом плане работа Н.Ю. Кавешникова выполняет очень важную функцию. Простым, доходчивым, образным языком она говорит о сложнейших проблемах становления и эволюции Европейского Союза, о многочисленных сложнейших поворотах в его судьбе, о том, какие задачи он перед собой ставит и как пытается их решать. Внимание читателей все время привлекается автором к ключевым, главным вопросам, определяющим суть и специфику Европейского Союза. В центре исследования – институты ЕС: Европейский Совет, Европарламент, Совет ЕС, Европейская Комиссия и в небольшой, дозированной степени Суд ЕС, Счетная палата и Европейский Центральный Банк, иначе говоря, вся их система. То есть то, как строятся отношения между государствами-членами и теми структурами, в совместное пользование которых они передали львиную долю своих суверенных полномочий, как в повседневном взаимодействии институтов отражаются хитросплетения межправительственных и наднациональных методов деятельности, национального и общего интереса. Не спеша, не закапываясь в частности и в то же время не забывая об обильном иллюстративном материале, ученый рисует широкое историческое полотно превращения Европейского Союза из абстрактной идеи, из зародыша интеграции в мощнейший экономический блок, сумевший обеспечить мир, стабильность и процветание в своем регионе. Залогом успеха, как совершенно справедливо показано в монографии, явились разумные, рациональные институциональные решения. Они заложили прочный фундамент, на цоколе которого столь удачно вырос европейский проект. Они дали интеграционному объединению весь тот инструментарий, которым оно столь удачно воспользовалось. Книга состоит из пяти больших глав, разбитых на множество параграфов и подпараграфов. Их можно было бы даже, без преувеличения, назвать разделами. В первом прослеживается становление Европейского объединения угля и стали и Европейского экономического сообщества от их учреждения и вплоть до принятия Единого европейского акта. Показывается специфика найденных организационных решений, их идеология. Анализируется игра различных политических сил, обусловившая ту или иную конфигурацию институтов ЕС. Второй раздел посвящен созданию Европейского Союза, вернее, экспериментальной версии ЕС на базе Маастрихтского договора с его первоначальным превращением в сложное трехглавое существо. Найденный тогда с большим трудом компромисс состоял в достройке Европейского сообщества, с присущими ему коммунитарными методами регулирования и управления, двумя другими опорами, для которых были характерны тяга к преимущественно межправительственным формам сотрудничества. В третьем обстоятельно и методично показывается, как ЕС, пробуя различные варианты, накапливая столь необходимый практический опыт, совершенствовал свою институциональную систему, улучшал ее, модернизировал. Частично новшества нашли закрепление в Амстердамском и Ниццском договорах. Частично через творческое, гибкое, телеологическое толкование и правоприменение были усвоены политической культурой ЕС, ставшей его самым главным и самым ценным достоянием. Но Амстердамский и Ниццский договоры оказались недостаточными. В них оставалось слишком много недосказанного. Они сохраняли чересчур большую приверженность вчерашнему дню функционирования ЕС. К грандиозному скачкообразному расширению они его слишком плохо подготовили. Поэтому понадобился Конституционный Договор. Абсолютно новаторский и по своему духу, и способам согласования. Естественно, что автор отвел ему специальный, четвертый, раздел, в котором рассказал о том, как все происходило, проанализировал сильные и слабые стороны документа, так и не ставшего действующим правом ЕС, показал, как он был трансформирован в Лиссабонский договор. Наконец, в заключительном, пятом, разделе разбирается сегодняшнее состояние дел в Европейском Союзе. В нем автор постарался сконцентрироваться на том, как «двадцать семь» подходят к решению важнейших экзистенциальных проблем интеграционного объединения. В их числе – поэтапное превращение ЕС, по мнению исследователя, в «квазигосударственную систему» и его конституционализация, многоскоростная интеграция и сложная матрешка различных интеграционных проектов разных конфигураций. О Европейском Союзе с годами писать все сложнее и сложнее. Чересчур много фактов и материалов, требующих осмысления. Слишком много зачастую противоположных точек зрения на прошлое и настоящее, которые нельзя оставить без внимания. Безумно много поворотов, контуров и петель в осуществлении интеграционного проекта, ведь развитие ЕС – что угодно, но только не линейный процесс. Тем отраднее, что Н.Ю. Квешникову удалось без потерь пройти между Сциллой и Харибдой излишней детализации и повисающих в воздухе обобщений и написать хорошее, умное, добротное и достойное творение. Книга познавательна, информативна и в то же время не занудна – она легко и с удовольствием читается. Настолько легко и приятно, что о недостатках даже и не хочется вспоминать. Они второстепенны. В упрек автору поставил бы только одно. В монографии совершенно отсутствует срез отношений между Россией и Европейским Союзом. Понятно, что она посвящена другому. Конечно, надо учесть, что о наших взаимоотношениях говорится в десятках специальных исследований. И все же, как представляется, работа бы выиграла, если бы в ней присутствовал и такое элемент, как органичное вплетение исследования в контекст Большой Европы. Для российского читателя, для российского общественного мнения это капитально. Мы все время ищем и не находим ответ на казалось бы тривиальные вопросы. Если произошло потепление в наших отношениях, если и в Москве, и в Брюсселе категорически настроены на самое тесное сотрудничество и взаимодействие, где же результат?! Почему он отсутствует? Чем объяснить то, что сближение происходит столь медленно и невнятно? Из-за чего переговоры вязнут в трясине противоречий? Может, бюрократический стиль общения нужно поменять на что-то другое – из заказников исторической практики ЕС? Россия и ЕС сталкиваются с одинаковыми вызовами. Они обязаны решать сходные проблемы. Им суждено быть вместе. Давайте же с этим согласимся и вместо ритуальных переговоров созовем Конвент по учреждению союзнических отношений между Российской Федерацией и Европейским Союзом. Давайте поручим ему выработать не Конституцию для ЕС, как в прошлый раз – при подготовке Конституционного Договора, а Конституцию для всей Европы, для Большой Европы: для ЕС, России и всех третьих европейских стран. Уверен, у него получится лучше. Намного лучше. А такие сильные, знающие, надежные специалисты, как Н.Ю. Кавешников могли бы играть в нем первую скрипку. © Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России *Публикуется с разрешения редакции журнала «Современная Европа». Рецензия будет опубликована в журнале «Современная Европа», №4, 2011 год. №5(55), 2011

У европейской, евразийской, мировой культуры в целом есть ряд понятий, образов, представлений, которые, по своему значению для жизни общества, для поддержания связи времен и преемственности поколений, являются очень близкими или даже почти тождественными. К их числу принадлежит отношение к учителю, к человеку с большой буквы, к наставнику, любовь и уважение к которому проносятся через всю жизнь. Таким человеком для целой плеяды российских и зарубежных юристов-международников стал Игорь Павлович Блищенко. Отдавая дань памяти этому выдающемуся ученому и практику, хотел бы попытаться с его вдумчивостью, здоровой долей скептицизма и приверженностью здравому смыслу разобраться в малой толике из тех сложных правовых проблем, которые поднимает присоединение Европейского Союза к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Миссия наставника Основные этапы жизни и творчества Игоря Павловича Блищенко, его личный вклад в отечественную науку международного права, доктринальное осмысление многих из его принципов, норм и институтов, кодификацию и прогрессивное развитие отдельных его отраслей хорошо известны. Долгие годы он работал в МГИМО (У), возглавлял кафедру международного права в РУДН, руководил исследовательской деятельностью больших творческих коллективов, принимал участие в переговорном процессе и работе важных международных форумов, созывавшихся для подготовки и принятия самых разных конвенционных документов. Чуть меньше известно другое. Где бы он ни находился, чем бы в данный момент ни занимался, он неизменно окружал себя молодыми, энергичными, перспективными исследователями, жаждущими, как и он, быть на передовой линии становления нового более честного и справедливого мирового порядка, в гуще происходящего и в научной жизни, и на переговорах. Как бы ни складывались обстоятельства, он находил время и возможности, чтобы помочь начинающим поверить в свои силы, вместе с ними отыскать наиболее интересные научные и прикладные задачи, ждущие решения, превратить их из учеников в соратников и единомышленников. Это было здорово. Как жаль, что сейчас, в наш жестокий век, когда все заняты исключительно собой, таких людей становится все меньше. Сошлюсь на свой личный опыт общения с Игорем Павловичем. Тогда, несколько десятков лет назад, мне надо было писать дипломную работу. За плечами было не так много – три или четыре года учебы на международно-правовом факультете, специализация, работа в научных студенческих кружках. Больше всего нравились участие в проведении ситуационного анализа возможных вариантов управления международными кризисами и их урегулирования, подготовка к нему, обсуждение позиций сторон – истинных и мнимых, выписывание пошаговых сценариев многофакторного развития событий. И.П.Блищенко, милостиво согласившийся некоторое время опекать мои школярские студенческие изыскания, предложил от этого оттолкнуться. Но как! И мы, и наши преподаватели самым внимательным образом следили за всеми перипетиями Хельсинского процесса. Эйфория от успеха, связанного с выходом на принятие Хельсинского Заключительного акта, еще не прошла. На волне интереса к тому, что сейчас именуется Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, государства-участники приступили к ее оснащению дополнительными международными механизмами и процедурами. На повестке дня стоял вопрос о создании чего-то вроде постоянно действующего панъевропейского арбитражного трибунала. Написанием проектов устава и правил процедуры будущего гипотетического судебного или не совсем судебного органа, а международной инстанции, гибко сочетающей потенциал согласительной процедуры и вынесения решений в пользу лишь одной из тяжущихся сторон, научный руководитель и предложил мне заняться. Можете себе представить восторг и упоение, с которыми я взялся за дело. С помощью наставника перелопатил всё, что имелось в «Ленинке» и университетской библиотеке по нужному мне разделу международного права. Поднял всю имеющуюся литературу и, главным образом, документы по мирному разрешению международных споров, обязательным и необязательным процедурам, политическим и юридическим средствам урегулирования, механизмам с участием и без участия третьей стороны, постоянно действующим учреждениям и органам, созываемым для разрешения конкретных дел. Но всё это, естественно, только чтобы разобраться, а не подменять доклад теоретическими зарисовками. К назначенному времени положил на стол наставника увесистый том проекта. Вернее, широкого набора проектов. Каждая из включенных в них статей обосновывалась ссылками на уже имеющий в международной практике прецедентный материал. В основу доклада было положено три принципа: 1) учет лучшего мирового опыта в данной области; 2) адекватная защита интересов Москвы (обеспокоенной тем, чтобы трибунал не был использован против неё и её союзников); и 3) эффективность. Под эффективностью подразумевалось нахождение развязок по каждой из развилок, на которых процедура могла бы уходить в контур. Мне кажется, это был в какой-то степени идеальный пример совместной работы мэтра и еще неоперившегося специалиста. Высокая цель. Четко сформулированная задача. Свобода в поисках её достижения. Единое видение принципов, на которых базировалось решение, и методов исследования. Безусловный авторитет одного и уважительное отношение к мнению и усилиям второго. И ориентированность на получение такого конечного продукта, который был бы востребован практикой. Причем продукта, который отвечал конкретному, вполне определённому заказу. Указанный момент имел капитальное значение. Уверенность в том, что вносишь вклад в большое дело, выступала самым действенным стимулом. Вместе с тем, необходимой предпосылкой выстраивания подобных отношений между известным ученым и ещё только начинающим адептом служило тесное сотрудничество и взаимодействие между тогдашним министерством иностранных дел и наукой. Сотрудники министерства считали своим долгом включать в делегации на переговоры известных ученых, ведущих экспертов, профессуру. МИД был в этом заинтересован. Кровно. Иначе и быть не могло. Любая деятельность без знания теории, без опоры на науку, без учёта истории и общего контекста многое теряет. Тем более в такой деликатной сфере, как внешняя политика. К сожалению, сейчас эта замечательная традиция в какой-то степени утеряна. Результат налицо. В 2008 году российское руководство вбросило в международный оборот идею заключения Договора о европейской безопасности. Сейчас, по прошествии нескольких лет, видно, насколько она была плодотворной. Выдвинутая инициатива заставила взглянуть на происходящее в евро-атлантическом пространстве свежим взглядом. Она вынудила переоценить ценности. Она запустила обсуждения и консультации по целому набору разнообразных треков. Но инициатива претендовала на сравнительно всеобъемлющий подход. Партнёрам же Москва передала проект ДЕБа, направленный на регламентацию только нескольких, пусть и ключевых, вопросов. Многое в тексте оставляло желать лучшего. Если бы он сначала прошёл должную внутреннюю экспертизу, значительную часть присущих ему недостатков и противоречий можно было бы снять на этапе экспертного обсуждения. Однако этого сделано не было. В итоге отдача от подготовленного документа оказалась низкой. Во всяком случае, несопоставимой с ожидавшейся. Столь же плачевно обстоит дело с переговорами о заключении нового базового соглашения между Россией и Европейским Союзом, призванного заменить действующее Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. По состоянию на конец весны 2011 года они практически заморожены (хотя широкий спектр статей по регулированию вопросов отраслевого сотрудничества в основном согласован). Из инструмента достижения лучшего взаимопонимания они превратились в источник взаимного недовольства и противостояния. Подобного развития событий удалось бы избежать, если бы стороны прислушались к рекомендациям ученых, которые высказывались против запуска переговоров в нынешнем виде и настаивали на разумной альтернативе. Такая альтернатива виделась в подготовке поправок к СПС. С помощью подобного подхода предлагалось сохранить всё лучшее, что есть в СПС, и одновременно адаптировать его к изменившимся потребностям. А сейчас даже хорошо, что прогресс на переговорах недостаточен, поскольку имеется реальная угроза того, что будущий базовый договор по своему юридическому содержанию будет хуже действующего. Специалисты по европейскому праву справедливо указывают, что СПС является документом, создающим юридические предпосылки для решения задач осуществления общего интеграционного проекта. В случае заключения рамочного соглашения, на чем продолжает настаивать российская сторона, перспектива прямого действия его положений во внутреннем правовом порядке партнеров будет утрачена. Без этого возможность осуществления интеграционного проекта в лучшем случае станет призрачной. В худшем – полностью исчезнет. Таков более чем сомнительный результат келейной работы. В том числе, потому, что она не предполагает проведения открытых публичных парламентских слушаний. Она организована таким образом, что от неё оказываются отсеченными широкие круги общественности. Вне этой работы остается экспертное сообщество. А ведь её можно было бы построить совершенно иначе. Хотя бы в части использования мощнейшего потенциала, который есть у молодых юристов, молодых ученых. Они, на мой взгляд, могли бы очень много сделать для того, чтобы предложить более смелые, более перспективные решения, отвечающие чаяниям тех, кому жить в Большой Европе следующих десятилетий, кому принимать на себя ответственность за её судьбы. К описанной выше практике, одним из столпов которой был Игорь Павлович, обязательно нужно возвращаться. Может быть, с опорой на недавно созданный Научно-консультативный совет по международному праву при МИД России или Российскую ассоциацию международного права. Как представляется, и та, и другая структура к этому отлично приспособлена. Начать же стоило бы с широкого публичного обсуждения проблематики присоединения Европейского Союза к Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). Переговоры о заключении соответствующего договора ведутся с лета 2010 года. Они зашли сравнительно далеко. Но и на этот раз российская позиция формируется без какого-либо весомого участия российских правоведов, юридической общественности, молодежных структур. О проводимой работе все те, кто профессионально занимаются правовой системой Европейского Союза или специализируются в области прецедентного права, вырастающего из ЕКПЧ, вообще не информируются*2. Значение проблемы Казалось бы, присоединение ЕС к ЕКПЧ – частный вопрос. Ну, мало ли конвенций на свете. Что нам с того, что Брюссель вступит ещё в один многосторонний международный договор? Какая нам разница? Но нет, не частный, далеко не частный. И разница очень даже большая. Россия, Европейский Союз и третьи страны – две половинки одной Большой Европы. Мы соседи. Мы соединены не только географией, но и историей, культурой, религией, общими чаяниями и восприятием действительности. Нам жить вместе. Нам сообща обустраивать наш большой континент. У нас общая судьба. Но правовые и политические системы разные. И законы разные. И правоприменительная практика разная. И еще много всего – правовая среда, правосознание, правовые традиции, правовая культура и т.д. Но только до определенного предела. А этот предел как раз и задается Европейской конвенцией по правам человека и той интерпретацией, которую ей дает Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Та часть внутреннего права и внутреннего правового порядка, которая должна соответствовать букве и духу ЕКПЧ и практике Страсбургского суда, у нас общая. Это много. Чертовски много. Это означает, что правовой статус личности, будь то физические или юридически лица, у нас во многом одинаков. Юридические представления о роли носителей власти, структуре общества, обязанностях государства перед личностью – общие. Признание того, что область прав человека не является заповедной зоной, изъятой из международного сотрудничества, что на нее не распространяются обветшавшие запреты иностранного или международного вмешательства, закреплено в законе. ЕКПЧ и созданный практикой Страсбургского суда колоссальный массив прецедентного материала образуют мостик между правовыми системами и правовыми порядками двух половинок континента. Они служат связующим звеном. Они стягивают Россию, третьи страны, с одной стороны, Европейский Союз и его государства-члены, с другой, в единое целое, в единое правовое пространство. К этому общему правовому и цивилизационному наследию нужно очень бережно, очень трепетно относиться. Им закладываются колоссальные возможности для дальнейшего взаимного сближения, конвергенции, осуществления общего интеграционного проекта, если и когда для этого возникнут надлежащие политические предпосылки. Поэтому присоединение Европейского Союза к ЕКПЧ – разумное, правильно оформленное – России, российскому истеблишменту, российскому обществу объективно выгодно. Им закрепляется исторический выбор ЕС в пользу построения единого пространства прав человека, в более широком плане – в пользу единой Европы без разделительных линий, в пользу того, чтобы жить и работать вместе и совместно отстаивать общие идеалы. Им ЕС и его государства-члены расписываются в отказе от построения двухскоростной Европы, в которой по такому важному параметру, как права человека, они будут сами по себе, а остальная Европа, включая Россию, – сама по себе. Но в каждой ситуации есть свое «но». Как нам постоянно напоминают скептики, «черт прячется в деталях». Само по себе политическое решение ЕС стать участником ЕКПЧ и не отгораживаться от третьих европейских стран своей Хартией о фундаментальных правах является крайне важным и обнадеживающим. Однако чтобы объективные предпосылки консолидации, а не разобщения континента в результате присоединения, реализовались, необходимо, чтобы условия присоединения, над которыми сейчас бьются переговорщики, работали на первый сценарий, а не на второй. Что для этого нужно переговорщики определили в первую очередь. Они сформулировали фактически три общих условия. Однако перед тем как о них сказать, расшифрую в двух словах таинственное слово переговорщики. Организационные рамки для ведения переговоров предоставляет Совет Европы, образующий каркас и обслуживающий Европейскую систему защиты прав человека. В качестве некоторой исходной данности Европейский Союз и Совет Европы установили, что присоединение ЕС к ЕКПЧ должно быть оформлено специальным договором, сторонами которого станут ЕС и все государства-участники Конвенции. Разработать соответствующие документы в сотрудничестве с представителями ЕС Комитет министров Совета Европы поручил Руководящему совету по правам человека*3. Тот в этих целях учредил неформальную рабочую группу в составе 14 человек*4. Половину из них назначили государства-члены ЕС. Вторую половину – государства, не входящие в ЕС. Кроме того, к ним добавились представители интеграционного объединения. Этой группе, по сути взявшей на себя переговорный процесс, и было поручено в кратчайшие сроки, но не позднее 30 июня 2011 года, изучить все необходимые вопросы и подготовить проекты, определяющие модальность вступления ЕС в ЕКПЧ и его участия в механизме Конвенции. Так вот, анонсированные выше три общих условия или, пользуясь терминологией проекта Пояснительного доклада к соглашению о вступлении ЕС в ЕКПЧ*5 – три руководящих принципа, состоят в следующем. Первое. Несмотря на все вносимые изменения и уточнения, механизм Конвенции, насколько возможно, следует сохранить в прежнем виде. Все поправки и адаптации не должны выходить за рамки того, что строго необходимо. Второе. Присоединение ЕС к ЕКПЧ следует оформить таким образом, чтобы ЕС, насколько возможно, стал участником Конвенции на равных со всеми другими его участниками, т.е. государствами. Соответственно он должен пользоваться равным с ними объемом прав и обязанностей, а частным лицам необходимо предоставить одинаковые возможности вне зависимости от того, против кого из ответчиков они подают заявление. Третье. Присоединение следует оформить таким образом, чтобы оно не затрагивало нынешние обязательства государств-участников, а равно не нарушало установленное правом ЕС распределение полномочий между интеграционным объединением и его государствами-членами и между институтами ЕС (п. 9 Пояснительного доклада). Условия очерчены предельно точно (хотя, как мы увидим дальше, не лишены внутренней противоречивости). Они бьют в десятку. Действительно, все должно делаться в интересах маленького человека, в интересах пострадавших от противоправных действий властей, от кого бы такие действия ни исходили – будь то национальное государство или объединение государств, организованное по наднациональным лекалам. Иначе грош цена Европейской системе защиты прав человека. Иначе присоединение ЕС лишается смысла. Из позитивного акта оно превращается в свою противоположность. И, конечно же, все участники многостороннего международного договора, должны пользоваться одинаковым объемом прав. Одновременно они должны принимать на себя одинаковый объем обязанностей. Если только мы придерживаемся базовых представлений о равенстве субъектов международного права и не хотим подрывать устои общего для всех международного правопорядка. Но парадокс как раз в том и заключается, что конкретизация этих условий, предлагаемая рабочей группой в начерно подготовленном проекте договора, с ними как-то не очень согласуется. Более того, своим пренебрежением к ею же самой провозглашенным принципам вызывает и вопросы, и недоумение. Ни мандат на ведение переговоров, который Европейская Комиссия получила от Совета ЕС и частично от Европарламента, ни то, на что в какой-то степени уже подписались европейские страны, ни те практические развязки, которые обсуждались в рабочей группе, не вселяют оптимизма. Они, похоже, скорее, подталкивают к самореализации не первого – позитивного, а второго – негативного сценария. Давайте же попробуем разобраться с тем, что это за вопросы. Или, по крайне мере, сформулировать их. Как только мы это сделаем, выяснится, что Европейский Союз, Совет Европы и их государства-члены встали или рискуют встать на путь изобретения искусственных, относительно шатких и ранее не встречавшихся юридических конструкций, что всегда чревато на практике серьезными издержками и недостаточно просчитанными последствиями. Юридическая эквилибристика  Сначала зададимся самым простым и элементарным вопросом о том, имеются ли достаточные правовые основания для присоединения ЕС к ЕКПЧ. Как ни странно все – ЕС, СЕ и их государства-члены дают на него одновременно два несколько отличающихся друг от друга ответа. С одной стороны, они говорят «да», такие правовые основания имеются. Препятствий – их насчитывалось ровно два – для присоединения больше нет. Протокол № 14 к ЕКПЧ открыл Конвенцию для участия в ней Европейского Союза. Ранее ее сторонами могли быть только государства. Вступив в силу 1 июня 2010 года, Протокол № 14 устранил первое препятствие. Второе снял чуть раньше, с 1 декабря 2009 года, Лиссабонский договор. Согласно давешнему разъяснению Суда ЕС, интеграционное объединение не обладало достаточными полномочиями для участия в ЕКПЧ. Требовалось, чтобы государства-члены его ими эксплицитно наделили. Что они и сделали. Пунктом 2 ст. 6 Договора о Европейском Союзе (ДЕС) Брюсселю предписывается присоединиться к ЕКПЧ. С другой стороны, утверждается, что этого для присоединения мало. В упоминавшемся выше проекте Пояснительного доклада использована следующая элегантно уклончивая формула: «Хотя эта юридическая база и необходима, она недостаточна для непосредственного присоединения ЕС к ЕКПЧ» (п. 3). Сказано красиво. Однако за счет добавления прилагательного «непосредственное» она противоречие между двумя приведенными правовыми позициями не снимает. Делаем следующий шаг, смотрим, чем или как объясняется отсутствие правовых оснований для «непосредственного» присоединения ЕС к ЕКПЧ в отличие от присоединения вообще. В том же проекте Пояснительного доклада даётся перечень проблем, требующих предварительного решения. Они распадаются на несколько категорий. Нужно, чтобы ЕС органично вписался в правовой режим ЕКПЧ, чтобы текст Конвенции был адаптирован к участию в ней столь неординарного образования, как ЕС, чтобы рассмотрение жалоб на ЕС учитывало специфическую природу интеграционного объединения и, в частности, распределение компетенции между ним и его государствами-членами. Кроме того, нужно утрясти административные, финансовые и технические «мелочи». Часть из них, собственно говоря, к тексту соглашения о присоединении отношения не имеет. Более того, как мы увидим чуть дальше, и другие проблемы, позиционируемые как чрезвычайно важные, можно было бы решить, не вскрывая текст ЕКПЧ. В их числе – о судье от ЕС в составе ЕСПЧ, о представителях ЕС на заседаниях органа контроля над исполнением постановлений ЕСПЧ, о приведении языка Конвенции в соответствие с тем фактом, что ее участником становится образование, не являющееся государством, и т.д. При всей их ритуальной значимости все приведенные моменты второстепенны. С точки зрения большой политики и общего международного права, их вес ничтожен. И развязки по ним найти никакого труда не составляет. Они не более чем разменная монета в гораздо более важной и неоднозначной игре, в которую ввязался Европейский Союз. Суть игры – подчинить себя внешним механизмам контроля над соблюдением прав человека в деятельности своих институтов, органов и организаций, чтобы получить статус последовательно демократического, не подчиняясь им в полной мере, или предусмотрев эффективные механизмы ухода из-под контроля Страсбургской системы, если и когда Брюссель и/или Люксембург (Суд ЕС) сочтут это целесообразным. На юридическом языке игра называется – обеспечение такого режима работы Страсбургских механизмов в отношении ЕС, который бы не затрагивал автономную природу права ЕС. И здесь начинается самое сложное. Дело в том, что подобная задача по определению противоречит предмету и целям ЕКПЧ. Весь смысл Европейской системы защиты прав человека состоит в том, чтобы подчинить внутренний правовой порядок государств внешнему контролю под углом зрения соблюдения прав человека. Подчинить без каких-либо изъятий. Оговорки общего характера к ЕКПЧ не допускаются. Для целей ЕКПЧ безразлична специфика внутреннего устройства участника Конвенции. Безразлично всё – внутренняя организация, соотношение между центром и регионами, административное или иное деление, структура и характер внутреннего права. Главное, чтобы все участники соблюдали предписания Конвенции. Соблюдать же так, чтобы не допустить последствий для специфики и автономного характера своего внутреннего правового порядка, – в системе координат, где все участники равны, где на всех распространяется одинаковый правовой режим, вряд ли возможно. Но это для ЕС приоритет. Не равенство прав и обязанностей сторон многостороннего международного договора, естественно, а сохранение автономности своего внутреннего правового порядка. И отступиться от него он не вправе. Поскольку на таком приоритете настаивают его учредительные договоры. Они содержат целый ряд правовых допущений и юридических конструкций, которые создают параллельные правовые реальности – прокламируемую и действительно существующую. Чем-то другим, нежели правовыми фикциями, их назвать не получается. Первая из них – постулат о том, что ЕС не обладает компетенцией в области прав человека. Вторая – положение, согласно которому, присоединение к ЕКПЧ ничего не меняет в полномочиях ЕС и не наделяет его никакой новой компетенцией по сравнению с той, которая уже закреплена в учредительных договорах. Третья – утверждение о том, что Суд ЕС не обладает юрисдикцией по делам о нарушении прав человека и не работает в режиме суда по правам человека. Четвертая – допущение, согласно которому исключительная юрисдикция Суда ЕС по делам о применении внутреннего права интеграционного объединения совместима с каким-либо реальным внешним контролем над практикой Суда ЕС. Пятая – предположение о том, что, с учетом отличия ЕС от всех остальных участников ЕКПЧ, его участие в Конвенции должно обставляться такими ограничениями, пределы которых бы задавались им самим. Таких фикций, по всей видимости, еще несколько. Но, чтобы не перегружать изложение, ограничимся разбором уже перечисленных. Каждая из них задаёт как бы перевернутый политический и юридический контекст. Но вне его ни ЕС, ни переговорщики действовать не могут. Чтобы вырваться из него, потребовалось бы менять либо норму права ЕС, либо некоторые характерные для правоприменительной практики ЕС правовые представления. Все это, вполне понятно, создает при работе над договором о присоединении ЕС к ЕКПЧ вполне предсказуемые сложности. Постулат о том, что ЕС не обладает компетенцией в области прав человека, освящен знаменитым заключением Суда ЕС, которым он заблокировал предыдущую попытку интеграционного объединения, инициированную большой группой его государств-членов, присоединиться к ЕКПЧ. Взвесив все «за» и «против», Суд ЕС счёл, что учредительные договоры не содержат правовых оснований для участия ЕС в ЕКПЧ. Еще тогда, в первой половине 1990-х годов, сформулированные им выводы породили волну спекуляций. У ряда государств они вызвали разочарование. Столицы ожидали явно другого. В специальной литературе прошла даже серия публикаций, намекавших на то, что «закавыка» вовсе не в якобы отсутствующей компетенции интеграционного объединения. Такая юридическая конструкция понадобилась Суду ЕС, мол, только для того, чтобы не допустить возникновения ситуации, при которой он оказался бы подотчетен внешним структурам. Такими внешними структурами оказывались конкурирующий с ним другой международный судебный орган и, через коллективную систему контроля над исполнением постановлений против интеграционного объединения, те же самые государства-члены, в отношении которых он уполномочен выносить окончательные решения, не подлежащие пересмотру. Однако «жена Цезаря вне подозрений». Поэтому оставим приведенные соображения без внимания. Будем исходить из того, что они действительно не более чем спекуляции. Но это по состоянию на первую половину 1990-х годов. С тех пор так много воды утекло. ЕС очень сильно эволюционировал. Без преувеличений можно сказать, что он претерпел коренную трансформацию. В том числе, в областях, связанных с регламентацией прав человека. Произошла коммунитаризация формируемого ЕС пространства свободы, безопасности и законности. Сначала частичная, а затем и полная. Процесс запустил Амстердамский, и завершил Лиссабонский договор. Таким образом, проблематика обеспечения внутренней безопасности, включая борьбу с преступностью, незаконной миграцией, асоциальным поведением и т.д., непосредственно затрагивающая личные права граждан, перешла в сферу ведения наднациональных институтов, с распространением на нее классических методов законотворчества, выработанных интеграционным объединением. Кроме того, ЕС принял Хартию о фундаментальных правах. Тоже в два этапа. Сначала утвердил ее в качестве политического документа. Затем, тем же самым Лиссабонским договором, придал ей обязывающий характер. Сухой остаток. Конечно же, в действительности государства-члены делегировали ЕС значительные полномочия в области прав человека. ЕС ими широко пользуется. Особенно много он делает для законодательного оформления запрета на дискриминацию. Им создано специализированное Агентство по правам человека. Запущены процедуры мониторинга соблюдения прав человек в государствах-членах в соответствии с требованиями, вытекающими из Хартии о фундаментальных правах. И горизонтальная норма Хартии, согласно которой её положения подлежат применению в той степени, в какой они конкретизированы в текущем законодательстве ЕС, ничего не меняет. Ведь если так, то ЕС должен обладать мандатом на разработку и принятие законодательства, в котором положения Хартии находят свою конкретизацию. Такова правовая реальность. Вместе с тем, старая, отжившая свое правая реальность, сконструированная Судом ЕС, иначе говоря, фикция, состоящая в изложенном выше постулате, никуда не делась. Она не исчезла. Упоминавшееся выше заключение Суда ЕС никто не пересматривал. Конвент, который подготовил Конституционный Договор, послуживший предтечей Договора о реформе, отталкивался от сформулированных в нем выводов. Одна из созданных им рабочих групп специально занималась этим вопросом. Она рекомендовала Конвенту эксплицитно поручить ЕС присоединиться к ЕКПЧ. Как если бы у ЕС таких полномочий не было. Межправительственная конференция ЕС, превратившая Конституционный Договор в Договор о реформе, сохранила ранее принятый подход. Она не стала в нем ничего менять. Соответственно поручение о присоединении ЕС к ЕКПЧ осталось в Лиссабонском договоре. Оно стало одним из его центральных положений, обслуживающих лозунг о необходимости дальнейшей демократизации интеграционного объединения, его приближении к народу. В юридическом плане никакой необходимости включать поручение в текст Лиссабонского договора не было. Все необходимые полномочия на участие в ЕКПЧ, как разъясняется выше, у ЕС и так имелись и имеются. Запустить процедуру присоединения мог бы и Европейский Совет, и даже Совет ЕС. Их решения было бы достаточно. Но сработала инерционность мышления по максиме «Карфаген должен быть разрушен». Присоединение так долго обсуждалось интеграционным объединением и государствами-членами, что сложился определенный трафарет. В соответствии с ним ЕС обязательно требовалось наделить специальными полномочиями. Сработали и крайне весомые политические факторы. Как казалось руководству ЕС и стран-членов, интеграционное объединение очень много выигрывало от включения предписания в текст Лиссабонского договора. И в плане статуса – для позиционирования ЕС в качестве последовательно демократического образования, ни в чем не уступающего по этому параметру входящим в него государствам. И в глазах электората и всего европейского общественного мнения. Однако за любой успех приходится платить. Согласование позиций столь многочисленного образования, каким сделался Европейский Союз, в большинстве случаев сопряжено с обусловленностью компромисса и текстуальным оформлением взаимных уступок. Ведь далеко не все государства-члены испытывали восторг от того значения, которое проблематика прав человека приобретала для ЕС с вступлением в силу Лиссабонского договора. Достаточно напомнить, что, несмотря на многочисленные уступки, сделанные Великобритании и Польше, эти две страны отказались от участия в режиме Хартии ЕС о фундаментальных правах. Вот и поручение ЕС стать участником ЕКПЧ в Лиссабонском договоре обставлено, как минимум, двумя условиями, требованиями или, даже можно сказать, константами. В п. 2 ст. 6 ДЕС и специальном протоколе о присоединении оговаривается, что оно не влечет за собой изменения компетенции ЕС и должно быть оформлено так и таким образом, чтобы не затрагивать особую природу права ЕС. Таким образом, из одной юридической фикции выросло еще две. В ЕС на протяжении многих лет велась ожесточенная полемика по поводу правовых последствий придания Хартии о фундаментальных правах обязательной силы. Великобританию партнерам по ЕС убедить так и не удалось. В конечном итоге она все равно осталась при своем мнении. Отголоском этой полемики стала фиксация в п. 2 ст. 6 ДЕС презумпции, согласно которой присоединение ЕС к ЕКПЧ – а материальные нормы Конвенции не содержат ничего, что не было бы включено в Хартию ЕС, – не наделяет ЕС никакой новой компетенцией по сравнению с той, которая у ЕС уже имеется. Но эта формула, скажем мягко, некорректна. Она создает фиктивную правовую реальность наряду и параллельно с действительной правовой реальностью. Присоединение ЕС к ЕКПЧ означает, что, как и все остальные участники Конвенции, в случае проигрыша дела в Страсбургском суде, интеграционное объединение принимает на себя обязательство осуществлять меры общего характера, которые могут понадобиться для того, чтобы сходные правонарушения не повторялись в будущем. Понятно, что осуществление мер общего характера сопряжено с внесением изменений в действующее законодательство, если его правомерное применение привело к нарушению Конвенции. Оно может потребовать разработки новых процедур исчерпания средств правовой защиты и обеспечения прав личности. В целом, того или иного институционального строительства. Оно предполагает проведение определенной нормотворческой работы в области защиты прав человека, как бы такая работа не именовалась по внутреннему праву, как бы она не камуфлировалась. В этой ситуации возможны только два варианта. Либо у ЕС соответствующая компетенция уже имеется. Но тогда формулировка из п. 2 ст. 6 ДЕС никакой смысловой нагрузки не несет. Либо соответствующая компетенция появится у ЕС в полном объеме только после того, как он проведёт необходимую работу по подготовке к присоединению к ЕКПЧ, и будет вытекать из тех обязательств, которые он примет на себя с момента ратификации Конвенции. Но тогда формулировка раздваивает правовую реальность. Она ни в коем случае не может противоречить обязательствам ЕС, вытекающим из участия в ЕКПЧ. Ведь Лиссабонский договор прямо предусматривает, что ЕС может присоединяться к ЕКПЧ. Расхождения между первичным правом ЕС и Конвенцией отсутствуют. Значит, она исходит из презумпции того, что может существовать только в виртуальной юридической реальности. Являясь юридической фикцией, разбираемая формулировка нисколько не мешает ни присоединению ЕС к ЕКПЧ, ни его функционированию в режиме, отвечающем требованиям Европейской системы защиты прав человека. Вместе с тем, она не может не накладывать отпечаток на позицию, занимаемую Европейской Комиссией на переговорах о присоединении. Для Комиссии становится критически важным не допустить такого оформления участия ЕС в ЕКПЧ, при котором интеграционному объединению приходилось бы менять свое законодательство под влиянием постановлений Страсбургского суда и под контролем КМСЕ. Фактически ей вменяется в обязанность отыскать такой формат участия в ЕКПЧ, при котором до разбирательства по существу в Страсбургском суде допускались бы только иски о возможном нарушении Конвенции, состоящем в неправомерном применении нормы права ЕС, а нарушения, состоящие в правомерных действиях по праву ЕС, до ЕСПЧ не доходили. То, насколько такой формат соответствует идеологии Европейской системы защиты прав человека, устоявшимся традициям и представлениям, наконец, абстрактным надеждам на то, что и после присоединения будет обеспечено равноправие сторон ЕКПЧ, Европейскую Комиссию мало заботит. Чем-то всегда приходится жертвовать. А фактическое выведение внутреннего законодательства из-под международного контрольного механизма, при сохранении видимости обратного, является для нее, бесспорно, гораздо более важным приоритетом. Обозначенная задача важна для Европейской Комиссии уже в силу п. 2 ст. 6 ДЕС. Однако она превращается для нее в безусловный императив в свете других требований учредительных договоров и протоколов к ним: об оформлении присоединения таким образом, чтобы не затрагивались целостность и специфика правовой системы и правового порядка ЕС. Это еще одна фикция. Естественно, что ЕСПЧ и КМСЕ призваны указывать участникам Конвенции на любые недочеты в функционировании их судебной и правовой системы. Предназначение Европейской системы защиты прав человека как раз в том и состоит, чтобы через устранение отдельных нарушений Конвенции подталкивать всех ее участников к такому совершенствованию своего внутреннего права, при котором выявленные нарушения более не повторялись. Но фикция фикцией, а результат, заложенный в учредительных договорах Европейской Комиссии надо получить. Как – обезопасив Брюссель от контроля со стороны Страсбургского суда и КМСЕ за соответствием внутреннего прав ЕС требованиям Конвенции и отдав им «на откуп» лишь правоприменительную практику. Причем также не в полном объеме, а весьма и весьма дозировано. Может показаться, что цель недостижима. Ведь она откровенно противоречит тому, как работает Европейская система защиты прав человека, как она построена, в чем состоит ее предназначение. Однако весь фокус заключается в том, что отнюдь нет. Вот все еще невнятно провозглашаемому принципу равенства участников ЕКПЧ противоречит. А Европейской системе защиты прав человека – ни в малейшей степени. Для нее главное – субсидиарность. То есть, чтобы Конвенция соблюдалась, чтобы за возможным нарушением ее положений, в тех случаях, когда оно действительно имеет место, следовало восстановление нарушенных прав человека. Ей не важно, кем и на каком уровне оно обеспечивается. На уровне участника ЕКПЧ – прекрасно. Именно он несет основную ответственность за соблюдение прав человека. Весь международный механизм контроля – не более чем надстройка. На уровне международных механизмов – тоже годится. На то они и создавались. А у ЕС есть все предпосылки для того, чтобы самостоятельно корректировать правоприменительную практику, устранять правовые последствия нарушений ЕКПЧ, обеспечивать работу ЕС в автономном режиме соблюдения предписаний Конвенции. Для этого ему нужно лишь в чуть большей степени задействовать потенциал судебной системы ЕС, достроив ее дополнительными процедурами. Судебная система ЕС очень неплохо отлажена. Она эффективна. Пользуется колоссальным авторитетом. Вносит весомый вклад в обеспечение надлежащего применения и толкования права ЕС и его поступательное развитие. Более того, представления о том, что Суд ЕС не является судом по правам человека давно уже не более чем очередная юридическая фикция. Конечно же, он выступает в качестве такового. Кроме того, что он исследует аргументацию о возможном нарушении прав человека и соответствующих положений ЕКПЧ при рассмотрении исков по существу, он давно уже функционирует в режиме суда по правам человека по жалобам о незаконном выдворении, экстрадиции и другим категориям дел, имеющим отношение к пространству свободы, безопасности и законности. Более того, Суд ЕС работает по специально созданной в этих целях чрезвычайной (ускоренной) процедуре, с назначением дежурных судей и т.д. В этом плане у Страсбургского и Люксембургского суда особенно много общего. Значит, для того, чтобы вывести внутренний правовой порядок ЕС из-под удара, т.е. из-под Страсбурга, добиться полной видимости подчинения ЕС Страсбургскому суду и КМСЕ и в то же время обеспечить адекватное применение ЕКПЧ в качестве ее участника, ЕС нужно всего два ингредиента. Они заключаются в том, чтобы любые дела о правомерном применении нормы права ЕС до ЕСПЧ сначала рассматривались Люксембургским судом, а в отношении жалоб на институты, органы и организации ЕС в полном объеме действовало стандартное требование исчерпания внутренних средств правовой защиты. В переводе на общедоступный язык это означает – чтобы Суд ЕС всегда имел первое слово. Чтобы он, а не кто-то другой (ЕСПЧ или КМСЕ) решал вопросы толкования и действительности законодательства ЕС под углом зрения соответствия ЕКПЧ, давал указания государствам-членам о тех шагах, которые им нужно предпринять, и устранял нарушения Конвенции как бы в превентивном порядке, до Страсбурга. Чтобы ЕСПЧ ставился перед свершившимся фактом наличия авторитетного (более того, прецедентного по отношению к нему самому) заключения Суда ЕС. Риск того, что Страсбург будет «бодаться» с Брюсселем и Люксембургом если и не равен нулю, то, по крайне мере, стремится к нему. И переговорщики Европейской Комиссии такую схему не только придумали, но и внесли на рассмотрение неформальной рабочей группы и Руководящего совета по правам человека, и в основных чертах согласовали. Называется она процедурой соответчика. Под углом зрения разобранных выше юридических фикций, она обслуживает интересы ЕС просто-таки гениально. Суть процедуры соответчика. Если жалоба на государство-члена ЕС затрагивает вопросы толкования и применения нормы права ЕС, Брюссель получает право вступить в дело не в качестве третьей стороны, а полноправного ответчика, и до рассмотрения иска по существу – прогнать его через Суд ЕС. Как – ЕС сам установит соответствующую процедуру. Никакой конкуренции юрисдикций не возникнет. По всем категориям дел, в которых заинтересован ЕС, – вытекающих из применения нормы права ЕС государствами-членами и подаваемых против ЕС – Суд ЕС оказывается первой инстанцией, спорить с которой ЕСПЧ вряд ли захочет. Приходится констатировать, таким образом, что «кушать подано». Вопрос из плоскости юридических фикций по праву ЕС перенесен в совершенно иную плоскость – как к предложенной и в основном одобренной схеме относиться. Игра в поддавки Как видим, ЕС разыграл большую, элегантную, в чем-то даже красивую партию. Причём он даже не все козыри достал из рукава. У него в загашнике сохраняется страховочная сеть на случай неуступчивости партнёров – положения учредительных договоров об исключительной компетенции Суда ЕС по делам о толковании и применении внутреннего права ЕС, частью которого ЕКПЧ автоматически становится после завершения процедуры ратификации. А что же государства-члены ЕС и страны, не входящие в интеграционное объединение? Они пока играют в совершенно другую игру. Она хорошо известна всем с детских лет и называется поддавки. Самую первую и, по всей видимости, капитальную уступку ЕС они сделали, согласившись с тем, что Брюссель не будет вступать в Совет Европы. Обидно, что такой вариант серьёзно даже не рассматривался под предлогом того, что вступать или не вступать в международную организацию является внутренним делом потенциального члена, в данном случае ЕС. Это совершенно неверно. До сих пор ЕКПЧ квалифицировалась в качестве закрытого соглашения. Его участниками могли стать только члены СЕ. Чтобы добиться права на участие в ЕКПЧ, они должны были доказать соответствие своего внутреннего правового порядка высоким критериям членства – очевидно, что ЕС как наднациональная структура до них не дотягивает, – и взять на себя определенные обязательства. Все новички СЕ, включая Россию, через такую процедуру проходили. Кроме того, Уставом СЕ фактически предусматривается возможность использования механизма санкций. ЕС от мороки, связанной с вступлением, и согласования дополнительных обязательств, которых могли бы накидать очень много (причем как свои, так и чужие), избавили. Из-под механизма санкций изъяли. Тем самым, без каких-либо оснований сделали в отношении ЕС, по сравнению с государствами-членами, очень большие и, как представляется, неоправданные поблажки. Но, что обиднее всего, изначально поставили ЕС в привилегированное положение, упустив шанс выровнять права и обязанности ЕС и других, стандартных участников ЕКПЧ, зафиксировать действительное, а не мнимое равенство сторон ЕКПЧ, кем бы они в действительности ни являлись. Освободив ЕС от необходимости вступать в СЕ, государства-члены сделали всем весьма сомнительный подарок – фактически они запутали большинство вопросов, относящихся к техническим, процедурным и финансовым аспектам присоединения ЕС к ЕКПЧ. Дело в том, что в организационном плане контрольный механизм ЕКПЧ теснейшим образом связан с Советом Европы. Его Парламентская Ассамблея выбирает судей ЕСПЧ. Представители сторон ЕКПЧ заседают в КМСЕ как органе контроля над исполнением участниками Конвенции постановлений ЕСПЧ. Государства-члены СЕ вносят вклад в бюджет ЕСПЧ, соответствующий их доле в бюджете СЕ. Теперь по всем этим вопросам придётся принимать ущербные решения. Другими они быть просто не могут. Проиллюстрирую это на одном из наиболее элементарных примеров. Европейская Комиссия хотела бы, чтобы судья ЕСПЧ от ЕС выбирался на тех же основаниях, что и все остальные, т.е., чтобы на время выборов в состав ПАСЕ включалась представительная делегация Европарламента. Но тогда судья от ЕС будет избираться иным составом ПАСЕ, нежели все другие судьи. Предположим, делегация Европарламента будет приглашаться для избрания всех судей ЕСПЧ. Но по какому праву – ЕС ведь не является членом СЕ. К тому же связь между ПАСЕ и ЕСПЧ одним лишь голосованием на пленарном заседании не исчерпывается. Депутаты ПАСЕ принимают участие в собеседованиях с претендентами. Они обсуждают общие стандарты отбора. Они заслушивают доклады о состоянии дел с исполнением или, вернее, с неисполнением постановлений ЕСПЧ. Они используют возможности формального и неформального диалога в ПАСЕ для лоббирования более полного и последовательного исполнения и т.д. Даже на этом отдельно взятом примере видно, что государства-члены упустили возможность выйти на естественное, а соответственно и идеальное решение всех процедурных, организационных и иных моментов участия ЕС в механизме ЕКПЧ и создали себе только дополнительную головную боль. Вторая уступка, на которую пошли государства-участники ЕКПЧ в отношении ЕС, состоит в согласии рассматривать интеграционное объединение для нужд участия в Конвенции в качестве государства. Всюду по тексту Конвенции они решили записать, что там, где раньше говорилось исключительно о государствах, теперь имеются в виду и государства, и ЕС, т.е. что под термином государство понимаются отныне и государства, и ЕС. Во-первых, ничего этого не нужно. Одной статьи из Протокола № 14 к ЕКПЧ, разрешающей ЕС присоединиться к Конвенции, вполне достаточно. Она дает ЕС право присоединиться. Все. Остальное от лукавого. Во-вторых, попытка утверждать, что мораль, безопасность, чрезвычайное положение и другие базовые понятия ЕКПЧ в контексте государств и интеграционного объединения могут быть идентичными, совершенно несостоятельна. Для юридических текстов подобные фантазии недопустимы. Другое дело, что Европейской Комиссии, наверное, хотелось бы, чтобы в этом отношении ЕС приравняли к государственному образованию. ЕС, вернее, Европейская Комиссия от этого, несомненно, выиграет. Но не право. В-третьих, утверждать, что ЕС и государства-члены являются одинаковыми участниками ЕКПЧ – значит грешить против истины. Это уже не юридическая фикция. Это театр абсурда. И достраивание механизмов ЕКПЧ процедурой соответчика указывает на это со всей определенностью. Третья уступка, сделанная государствами в пользу ЕС, связана с фактическим отходом от принципа равенства прав и обязанностей участников ЕКПЧ, хотя он номинально и прокламируется, и предоставлением ЕС привилегированного статуса. Причем абсолютно во всем, что касается функционирования Европейской системы защиты прав человека. ЕС разрешили не вступать в СЕ. Для него изобрели специальную процедуру выборов судьи ЕСПЧ. ЕС, скорее всего, позволят замкнуть на себя судопроизводство по делам против других участников ЕКПЧ. Все сделано для того, чтобы Суд ЕС мог вклиниваться в процедуру разбирательства. Но самая большая уступка со стороны государств-участников ЕКПЧ делается ЕС в случае согласия на процедуру соответчика, которое, по большому счету, уже получено. Ведь эта процедура, будучи безукоризненной под углом зрения субсидиарности, противоречит не только принципу равенства сторон ЕКПЧ. По своей сути она капитально изменяет всю Европейскую систему защиты прав человека. ЕСПЧ не занимается абстрактной проверкой национальных законодательных актов на их соответствие Конвенции. Ему поручено проверять, были ли допущены нарушения в отношении конкретного лица. Если такие нарушения инкриминируются конкретному государству-ответчику, появление на его месте Европейского Союза вряд ли оправданно. Есть и другой момент. Заявителю сражаться с государством проще, понятнее и привычнее, чем с такой махиной, как Европейская Комиссия. Вроде бы, Европейская система защиты прав человека всегда интересовалась маленьким человеком, угнетаемым молохом власти, а не обслуживанием интересов потенциальных ответчиков. И утверждения о том, что заявитель выгадает, если будет судиться с «правильным» ответчиком, и быстрее сможет добиться восстановления нарушенного права, не срабатывают. Это обязанность проигравшей стороны по возможности быстро и в полном объеме восстановить нарушенное право, кем бы ответчик ни был – государством или интеграционным объединением. Выводы Подведем черту. Первые наброски соглашения о присоединении ЕС к ЕСПЧ уже подготовлены. Пусть добиться прогресса на переговорах оказалось намного сложнее, чем ожидалось, какие-то куски текста уже согласованы*6. Развязки найдены. Переговорщики и представляемые ими стороны в какой-то степени ангажировались. В этих условиях возможности для маневра ограничены. Отыгрывать назад сложно. И, тем не менее, если остаётся хотя бы малейшая возможность, следует попытаться поставить вопрос о предварительном вступлении ЕС в Совет Европы как создающем оптимальные условия для участия ЕС в ЕКПЧ. Если переговоры по каким-либо причинам будут пробуксовывать, стоило бы поставить вопрос о целесообразности присоединения ЕС к ЕКПЧ в одностороннем порядке, без заключения сложного, противоречивого и далеко не безупречного международного соглашения. Процедурные, организационные, технические, финансовые моменты – все можно было бы оформить соответствующими решениями КМСЕ или предусмотреть в новой версии регламента ЕСПЧ. От таких капитальных разрушительных нововведений, как процедура соответчика, если еще не поздно, лучше было бы отказаться, если только это не поставит под угрозу саму возможность участия ЕС в ЕКПЧ. Если же по тем или иным причинам не получится, желательно вести дело к минимизации ущерба от её введения. Вызванные ею отрицательные последствия в какой-то степени можно было бы демпфировать за счет предоставления ЕСПЧ и заявителям необходимой дискреции в отношении использования процедуры соответчика. И главное – важно было бы поставить вопрос о прямом включении в текст соглашения о присоединении положения, согласно которому исключительная юрисдикция Суда ЕС, предусматриваемая учредительными договорами, ни при каких обстоятельствах не распространяется на толкование и применение ЕКПЧ*7. © Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России *1 Журнальная версия выступления на IX ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы современного международного права», посвященной памяти профессора И.П. Блищенко – Блищенковских чтениях Российского университета дружбы народов (РУДН). М., 8-9 апреля 2011 г. *2 Хотя следить за происходящим из официальных источников можно по сайтам Совета Европы – http://www.coe.int *3 Решение 1085-го заседания КМСЕ на уровне постпредов от 26 мая 2010 г. *4 Согласно принятой в СЕ аббревиатуре – CDDH-EU. *5 Doc. CDDH-EU(2011)05, Strasbourg, 25.02.2011. Projet de rapport explicatif de l'accord d'adhesion de l'Union Europeenne a la Convention Europeenne des Droits de l'Homme. 6-eme reunion du Groupe de travail informel du CDDH sur l'adhesion de l'Union Europeenne a la Convention Europeenne des Droits de l'Homme (CDDH-EU) avec la Commission Europeenne. Strasbourg, 15–18 mars 2011 // Explanatory report to the draft agreement on the accession of the EU to the Convention. 6 th working meeting of the CDDH informal working group on the accession of the European Union to the European Convention on Human Rights (CDDH-UE) with the European Commission. Strasbourg, 15–18 March 2011. *6 Doc. CDDH-EU(2011)06, Strasbourg, 18.03.2011. Rapport de la reunion. 6-eme reunion du Groupe de travail informel du CDDH sur l'adhesion de l'Union Europeenne a la Convention Europeenne des Droits de l'Homme (CDDH-EU) avec la Commission Europeenne. Strasbourg, 15 – 18 mars 2011 // Meeting report. 6 th working meeting of the CDDH informal working group on the accession of the European Union to the European Convention on Human Rights (CDDH-UE) with the European Commission. Strasbourg , 15–18 March 2011. *7 Это необходимо также для того, чтобы решить коллизию между ст. 55 ЕКПЧ и ст. 344 ДФЕС. №5(55), 2011

The risks to the global economy are growing and so are risks to Russia's growth. Russia's short-term economic and fiscal situation remains favorable because of high oil prices with an almost balanced budget this year. But the balance of macroeconomic risks has shifted toward an uncertain growth path as inflation pressures subside and external risks rise sharply. The large non-oil fiscal deficit requires concerted medium-term fiscal adjustment to reduce vulnerability in the face of new shocks, to replenish fiscal buffers, and to move toward a longer-term sustainable level of non-oil deficits. Полный текст в формате PDF №9(58), 2011

На вкус и цвет, как ведомо, товарищей нет. А почему? В принципе, мы генетически предрасположены любить примерно одни и те же виды пищи. «Мы, как приматы, с рождения тянемся к сладкому и чураемся горького», – разъясняет Марсия Пелчат, которая занимается изучением пищевых предпочтений в специализированном центре в Филадельфии. В этом случае рот служит в роли привратника: открывает только тому, что ему любо, например, сладкому, потому как это означает энергию. А вот кислое совершенно ясно указывает на то, что продукт не дозрел. Соленое подразумевает наличие натрия, который является обязательным элементом для поддержания целого ряда процессов в нашем организме. Есть и пятый вкус, открытый японцами и названный ими «умами», что точнее всего перевести как «пикантный». Этот оттенок – намек на содержание протеина. Оказалось, у нас есть ген, позволяющий распознавать сладкое, и еще 25 генов-рецепторов и даже больше, в зависимости от человека, которые делают стойку на горький вкус. Наши генетические симпатии настолько сильны, что ученые могут по ДНК предельно точно вычислить, что человек любит и что отвергает в своем рационе. Выяснили попутно, что мы обычно любим те продукты, которыми лакомилась наша мама в период беременности – через материнское молоко они попадают в наш организм и сигнализируют: можно, это не опасно и даже полезно. Впрочем, нельзя списывать со счета и культурологический фактор. Мы привыкаем к тем видам продуктов, которые регулярно употребляет в пищу наше ближайшее и не очень окружение. Таким образом, становятся для нас приемлемыми горькие напитки и обжигающие специи. При этом сохраняется наша индивидуальность. Подмечено, что химическое вещество «андростенон», придающее специфический запах дор-р-рогущим грибам – трюфелям, у одних вызывает ассоциации с запахом утрудившегося после марафона тела, а у других с необъяснимым блаженством. И еще. Никогда не замечали: когда нос заложен, вкусовое восприятие пищи ухудшается, если вовсе не теряется? Объяснение ученых сводится к тому, что не одни только пупырышки языка выступают в роли рецепторов. Да, они густо усыпали наш язык, за исключением срединной линии, но не они одни служат органами восприятия пищи. Опыты показали, что в огромной степени работу распознавателя выполняет наш нос. Обоняния в такой же мере ответственно за фильтрацию годной и негодной еды. Вот потому… «один все требовал арбуза, другой – соленых огурцов». Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

И сотрясений мозга у него тоже никогда не бывает, хотя он исправно долбит клювом по весьма твердой поверхности. Как же удается этой небольшой птичке избежать тяжелых последствий и вынести огромное напряжение? Юлиан Хайерман из Германского союза защитников природы объясняет: строение тела дятла таково, что позволяет ему беспрепятственно колотить по стволу, не опасаясь урона здоровью. Один из секретов – строение головы: мозг расположен не непосредственно сзади клюва, а выше него, поэтому «отдача» напрямую на него не воздействует. Кроме того, у дятла есть своего рода компенсаторы. Гибкие суставы и мощные мускулы клюва гасят негативные воздействия. Так же как у боксера, готового держать удар, мускулы незадолго до соударения клюва с деревом напрягаются и поглощают большую часть энергии. Незадолго до этого дятел также опускает веки, чтобы глазные яблоки не выскочили из орбит. К тому же у дятла между мозгом и черепной коробкой значительно меньшее расстояние, чем, скажем, у человека. И если «хомо сапиенс» получает сотрясение мозга от того, что тот ударяется изнутри о череп, то у птички-молоточка этого не происходит. А потому дятел преспокойно наносит до двадцати ударов кряду с усердием пневматического молота. Между прочим, и сила удара у него приличная, такая словно он разгоняется до 25 километров в час. Эта характерная дробь, которая слышна издалека и в лесу, и в парке, заменяет дятлу пение. В брачный период птица наносит до 12 тысяч ударов в день, выбирая те породы деревьев, которые дадут лучший резонанс. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Психологи из британского Херфордширского университета провели исследование, результаты которого едва ли придутся по вкусу виноторговцам. Ведь они подрывают издавна культивирующееся представление о том, что вино, которое стоит дорого, и есть самое лучшее, уникальное по всем параметрам. Так вот, 578 участников этого эксперимента пробовали вина «вслепую», то есть ни о какой «магии этикеток», одним названием поддерживающей авторитет вполне заурядного по своим достоинствам вина, речи здесь быть не могло. И только психологи знали точно, что именно сейчас пробуют их испытуемые – изысканный напиток или дешевое пойло. И задача перед участниками эксперимента стояла довольно простая – определить, что именно налито в их бокал. То ли вино за 3 евро, то ли за 50. Легко заметить, что вероятность случайного совпадения была равна 50%. Так вот, правильные ответы были зафиксированы как раз в 50% случаев. И тем не менее, не стоит думать, что маркетинговые ухищрения и многолетние усилия по «накачиванию» авторитета того или иного сорта не имеют смысла. Еще как имеют! Ведь любитель, покупающий бутылку весьма недешевого вина, уверен, что стал обладателем эксклюзивного товара. И одно это уже поднимает у него настроение и включает активность соответствующих участков мозга. Экспериментаторы проверили это с помощью магнитно-резонансного томографа. Испытуемым наливали дважды подряд одно и то же вино, только первый раз аттестовали его как чудо виноделия, а второй – как примитивную «забузовку». И что же? А вот что. «Дорогое» вино оценивалось участниками не только как лучшее, но и при этом включались именно те участки мозга, которые отвечают за генерацию положительных эмоций. Таким образом, испытуемый вполне успешно обманывал сам себя, уверившись, что ему выпала удача попробовать элитное вино. Отсюда простой вывод: покупая вино, ориентируйтесь, прежде всего, на ваш собственный вкус, а не на цену. И если вам больше нравится недорогое, то и пейте его с легким сердцем. Это тот самый случай, когда ваши пристрастия значат гораздо больше, чем священнодействие, устраиваемое вокруг «всемирно признанных» сортов. Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Аллергия – одно из наиболее быстро распространяющихся заболеваний в современном мире, и главная причина этого, как ни парадоксально, – рост благосостояния не только в богатых, но и в развивающихся странах. Сегодня во всем мире насчитывается более 300 миллионов астматиков, а около 400 миллионов человек живут с аллергическим ринитом, сотни миллионов – с другими проявлениями этой болезни, отмечает итальянская газета «Коррьере делла сера» со ссылкой на научное исследование. По мнению одного из ведущих итальянских специалистов Джорджо Вальтера Каноники, к 2020 году в Италии каждый второй ребёнок будет страдать аллергическим ринитом. Это вызвано современными условиями и стилем жизни. Полсотни лет назад дети играли на открытом воздухе, ели более «грязную» еду, поскольку отсутствовали нынешние строгие нормы гигиены, напоминает он. По словам медика, в то время чаще встречался гастроэнтерит, зато аллергия была редкостью. А сегодня дети живут почти в стерильных условиях, их бактериальная флора в кишечнике сильно изменилась из-за перемен в диете. Это отрицательно сказывается на иммунной системе. Такой вывод подтверждает сравнение здоровья детей, выросших в городах и на селе. Сельские жители значительно реже болеют аллергией, в том числе из-за отсутствия смога в воздухе. №5(55), 2011

European Commission has been coordinating the so-called eHealth research activities in the member states for over 20 years. Since 2004, when the first eHealth Action Plan was launched in the EU, the Commission launched policy initiatives aimed at fostering widespread adoption of eHealth technologies across the EU. Presently, the Commission is preparing the eHealth Action Plan for 2012-2020; it has to be finalized by the end of 2011. In 2010, the flagship initiatives Digital Agenda for Europe and Innovation Union have been launched as part of the EU's Europe 2020 strategy for smart, sustainable and inclusive growth. Both flagships have envisaged an important role for eHealth arrangements. Thus, the Digital Agenda for Europe included a number of targeted eHealth actions and goals as part of a wider strategy towards sustainable healthcare and ICT-based support for dignified and independent living. The Innovation Union strategy introduces the concept of a pilot European Innovation Partnership on active and healthy ageing, which is being put in place in 2011.(1) With the aim of coordinating abovementioned initiatives, the Commission has created eHealth Task Force to assess the role of information and communications technologies (ICT) in health and social care and to suggest ways for ICT to speed up innovation in healthcare to the benefit of patients and the whole healthcare sector. eHealth week in Budapest Present event –eHealth week in Budapest (10-15 May) is the high level advisory group, which comprises health care professionals, representatives of patients and of the medical, pharmaceutical and ICT industries, legal experts and policy makers. It is chaired by Estonia's President Toomas Hendrik Ilves. Present eHealth week in Hungary has invited health care professionals, representatives of patients as well as medical, pharmaceutical and ICT industries, legal experts and policy makers. The Commission acknowledged that ICT applications have already helped to empower patients and address challenges faced by EU healthcare systems like an ageing population, a rise in chronic diseases, a shortage in health professionals and budget constraints by, for example, enabling remote diagnosis and treatment and secure sharing of patient records. However, there is considerable potential to develop eHealth much further in the future: allowing healthcare workers to dedicate more time to be with patients; enhancing self-help and independence of patients and elderly; and also to develop new modeling-based diagnostic techniques. Commission's opinion A recent survey on eHealth shows that hospitals are not yet deploying ICTs to their full potential. Although most hospitals are connected to broadband, only 4 per cent of them grant patients online access to their medical data.(2) Important are the opinions of the two “coordinating” commissioners' opinion about the issue: "The potential of eHealth for delivering better and sustainable care to every European is enormous. I expect the eHealth Task Force to creatively think through the possible consequences and opportunities of the digital area for the way we receive and deliver healthcare and manage our health in the years to come. "Neelie Kroes, European Commission Vice-President for the Digital Agenda. "We believe that eHealth tools can help provide better care, to more people, in a more sustainable and efficient manner. There is a clear need in Europe to exploit the potential of eHealth to deliver concrete solutions for patients: i nnovative tools for chronic disease management and the use of telemedicine to lessen the impact of health workforce shortages are examples of the immense added value of ICT in health. It is imperative that interoperable ICT systems and medical devices complement our initiative to give patients the right to cross-border health care. ICT is also an important tool to help us in our endeavour to achieve sustainability and redress inequalities in health care". John Dalli, European commissioner in charge of Health and Consumer Policy.(3) Commission eHealth task force The eHealth Task Force will advise the Commission on how to unlock the potential of eHealth for safer, better and more efficient healthcare in Europe inter alia as regards diagnostics, prevention and treatment. It will look carefully at how to achieve inter-operability of eHealth services and technologies across the EU. It will also explore the relationships between eHealth, telemedicine, and social policy, initiatives. The Task Force will take into account current policy developments at EU level, including the Digital Agenda for Europe, the European Innovation Partnership on Active and Healthy Ageing and the recently adopted Directive on patient rights for cross border care, but its focus will be on the future, and how innovation can benefit healthcare systems and society at large. Public consultations On 2 May 2011 the Commission initiated a Steering Group for innovation on active and healthy ageing. The EU-led Steering Group is discussing how to improve the health and quality of life of older people, increase sustainability of healthcare systems and create new growth and market opportunities for Europe.(4) During the whole 2011 there is an ongoing European Commission public consultation on eHealth. The consultation's result will feed into the preparation of the eHealth Action Plan 2012-2020 that the Commission is due to present before the end of 2011. This process will also contribute to the definition of the future research activities aiming for better diagnosis, early detection and management of diseases, in particular with the use of personalised guidance of patients and of modeling and simulation techniques.(5) References 1. More on these EU initiatives see: IP/10/1288 and MEMO/10/473, as well as IP/10/581, MEMO/10/199 and MEMO/10/200. 2. See MEMO/11/282. 3. IP/11/551, Brussels, 10 May 2011. 4. See: IP/11/519. 5. See IP/11/461. More information on Public Consultation on the eHealth Action Plan (eHAP) 2012-2020: http://ec.europa.eu/information_society/activities/health/ehealth_ap_consultation/index_en.htm On Digital Agenda see website: http://ec.europa.eu/information_society/digital-agenda/index_en.htm Eugene ETERIS, European Correspondent №5(55), 2011

There seems to be no end to the debate about the stability and the future of the euro. Following in the footsteps of Greece and Ireland, Portugal has now admitted that it is unable to sort out its finances on its own. With the help of the new European Stabilization Mechanism the European Union is hoping to prevent other states from following suit, and in the long term to create a more stable situation. But is it going to work? In the current Spotlight Europe, "Who's next? The Eurozone in an Insolvency Trap," Robert B. Vehrkamp of the Bertelsmann Stiftung points out that the danger of new crises is greater than ever before. The Stabilization Mechanism may well turn out to be the "nucleaus of a European economic government." But in the short term, the author believes, "the eurozone is in an insolvency trap." Since the Stabilization Mechanism is only due to become operational in 2013, there is a growing "threat of speculative attacks by the markets" on interest rates. The author believes there is only one logical strategy response. "Those who wish to secure the future of the euro with the help of the European Stabilization Mechanism must listen to its logic today (and not tomorrow)." Debt restructuring of obviously over-indebted countries of the eurozone needs to be tackled now. As far as the markets are concerned, policymakers do not in fact have much of a choice. Полный текст в формате PDF №5(55), 2011

After decades of authoritarian rule, citizens in the Arab world are demanding political, social and economic participation, accountable leadership and democratic institutions under the rule of law. Europe must be swift in providing more effective support for the democratization processes underway. Indeed, the successful revolutions in Tunisia and Egypt signify a turning point requiring the EU to build new bridges with its North African neighbors. Unfortunately, debates on how to go about this have so far been held exclusively among Europeans and without those directly affected by the course of events. To expand the circle of debate, the Bertelsmann Stiftung has invited nine renowned Arab activists and intellectuals from each North African country to outline a new EU policy capable of achieving the necessary objectives at hand. Their essays, ideas and suggestions are now available in the publication, "The Future of the Mediterrannean. Which Way for Europe and North Africa," which has been published as part of the Europe in Dialogue series. In order to foster dialogue across cultures, the publication is appearing simultaneously in English and Arabic. It will serve as a basis for discussions to be held at the Kronberger Middle East Talks, which the Bertelsmann Stiftung is hosting next week in Morocco. Полный текст в формате PDF №5(55), 2011

As revolutions reverberate to the south, the ENP review has turned from a technical discussion to a matter of urgency and principle. However, Europe's problems are not only in the south: in its eastern flank, the EU faces creeping authoritarian consolidation and a recession in its influence. The ECFR brief argues that while the EU has never been as present in Eastern Europe and the Caucasus as now, it has been unable to turn that presence into power. The Union has failed to meet its most basic objectives on the issues that matter most - security and democracy. To reverse these trends, the EU needs to make its presence felt in the neighbourhood. The authors call on the Union to overcome its timidity and technicality: Brussels should invest in high-visibility and populist policies to expand the circle of friends - those in the region who will directly benefit from their countries' closer association with the European Union. The EU should also become the voice of European business in the region through EU Chambers of Commerce that could lobby for reduced corruption and improved standards. To strengthen the local governments' capacity to transform their societies, the EU should strengthen its relationships with key governmental institutions, including interior ministries. However, the EU must be strict about the conditions it demands in exchange for visa free travel; one country meeting these conditions could accelerate reforms in others. In short, the EU must stick not only to the principle ofmore for more but also less for less: it should build a more transactional relationship with Eastern Partnership countries, based on mutual expectation, and engage in 'tough love' where necessary. Полный текст в формате PDF №5(55), 2011

The last European Commission forecast - one of the most comprehensive forecast exercies in the World, is just out, with forecasts for the EU and its individual Member States, its Neighbouring countries and also the most important Global economies, incuding the Russian Federation. It can be found in the link below: http://ec.europa.eu/economy_finance/eu/forecasts/2011_spring_forecast_en.htm And here is the Russia forecast: Полный текст в формате PDF №5(55), 2011

Editorial by Michael Emerson The ‘D’ word had virtually disappeared even from the lexicon of the European Union in its dealings with the Arab world, in deference to Presidents Ben Ali and Mubarak. Now it is the demand of the peoples of almost all Arab states, including two post-revolutionary regimes in the making (Tunisia, Egypt). And elsewhere in the Arab world the leaderships are being forced to make moves in the direction of democracy. Those trying to make do with gestures rather than real reforms seem doomed to escalating conflict, if not to be overthrown in the weeks and months to come. At any event all the Arab world from Morocco to Yemen is now living in a drastically new political context. The European Union cannot control these processes, but has every interest to try and help channel them in the direction of soundly functioning democracy. The ‘D’ word has been brought back in the joint Barroso/Ashton document of 8 March proposing a new ‘Partnership for Democracy and Shared Prosperity with the South Mediterranean’. But that was just a first sketchy political statement. The next step must translate the initiative into operational plans. The opportunity to do this will be the review of the European Neighbourhood Policy, promised for 10 May. There are several key issues that the EU has now to confront. The first and principal question is whether democracy promotion is really to be brought onto the front-burner, after years of virtual neglect or only token attention, as regards at least the Arab world. European leaders are already answering this question with an emphatic yes. In saying this, they have to recognize the extent to which democracy promotion was diluted if not banished from the mechanisms of the neighbourhood policy, while it was deliberately excluded from the Union for the Mediterranean initiative of President Sarkozy. But the main question now is what are they going to do. Is there enough political will to give the EU’s democracy support agenda a serious push, and if so where would this push lead us? At the level of the European Parliament there is manifest keenness, as evidenced by their April resolutions on neighbourhood policy, and their powers in relation to the budget are significant. The EU’s main aid programme (ENPI) has many thematic or sectoral priorities, but democracy is not one of them. The nearest apology for this is a heading called ‘governance’, but the actual projects under this heading tend for example to be about ‘modernisation of public administration’, or ‘improvements in the judiciary’, all a safe distance from core issues of political system. The separate instrument dedicated to democracy and human rights according to its name (EIDHR) has the soft option of election observation (when invited) as its first speciality, and it otherwise mounts a plethora of projects relating to human rights and civil society development. Of course to mount highly political projects against the wish of an authoritarian leader is impossible, unless these are to be off-shore or covert operations. But this political vacuum in operations to date only underlines the extent of radical changes now due, if democracy is really to be placed high on the agenda. The second question then is how to do it organizationally. A minimalist option would be to revise the priorities of the EIDHR, and make core issues of democratic political organization a major priority, making room for this together with softer options, i.e. election observation and civil society initiatives. More fundamentally there has been a long ongoing debate over whether the EIDHR would be better transformed in whole or part into an independent foundation, drawing on the models of the German political party foundations or the US National Endowment for Democracy (NED) . Something like this seems to be the idea of the Polish government in proposing a European Endowment for Democracy (EED). This proposal is under consideration by Brussels in the context of review of the neighbourhood policy. A foundation of this kind would function as an agency of the EU, with administrative autonomy. If it followed the German or NED models it would establish offices in those partner states which wanted it. One can imagine that Egypt and Tunisia might be among the first Arab countries to be interested. Such offices would be local hubs for all democracy promotion activities for which there was a demand (advice on constitutional issues, political party organisation, training programmes, etc.). They would be endowed with resources to make micro grants, or ‘re-grants’ from block allocations from the central budget. The EED would also engage in actions in ‘difficult’ countries where local offices might not be welcome, for which Poland has Belarus in mind. One successful initiative in east and southeast Europe has been the creation of 15 national Schools of Political Studies, following the Moscow School. These are sponsored by the Council of Europe in partnership with the European Commission. The model could be extended to Arab countries, adapted of course to the very different context. A third issue would be how to take into account Islamic specificities. The US, German and British political foundations all have structured links to the main political parties of the West - right, left and centre. All these foundations in part work explicitly with recognisable ‘sister parties’. But in the Arab world there are the Islamist parties with no counterpart in Europe or the US. However in Turkey the counterpart very much exists, in the AKP party. This prompts the idea of EU-Turkish cooperation, in which a Turkish counterpart might be invited to enter into a cooperation structure with the EU. Fourth is the territorial map for a new impulse: should it be just for the South Mediterranean, or all neighbourhood partners East and South, or an extension of either of these two maps to embrace the rest of the Arab world, notably the Gulf states and Yemen, or even global. The EU’s neighbourhood policy has its map, and the EU-Gulf Cooperation Council (GCC) cooperation is a separate affair. The case for stepping up EU-GCC cooperation certainly exists, but it would not seem advisable to merge the two regions for the purposes of EU policy, since there are too many difficult issues to sort out for the EU and Mediterranean alone, including what to do with the badly limping Union for the Mediterranean. However to make an ad hoc opening, by extending the new democracy initiative to the rest of the Arab world would make sense. Fifth is how to make good use of the Arab diasporas in Europe. The second generation of immigrant families are now well established in mainstream educational and professional career paths. Maybe not as much as one would like, but still there are cohorts of young Euro-Maghreb professionals of the highest quality, now often with EU citizenship, who retain family connections in their countries of origin and of course Arab language competence. They amount to a valuable resource for EU programmes in the South Mediterranean, whose mobilization warrants a special effort, both for democracy actions as well as in the staffing of the EU delegations. The notorious disunity of the EU over matters of hard security policy have once again been in evidence over Libya, with France and the UK in the front line, various other member states half-participating, and Germany disappointing all with its abstention over UNSC resolution 1973. Alongside this the case for an impressive upgrade in the EU’s democracy promotion policies in its neighbourhood stands out now as a clear opportunity and necessity Michael EMERSON, CEPS Senior Research Fellow CEPS European Neighbourhood Watch. Issue 70 №5(55), 2011

Предлагаем вашему вниманию очередной выпуск бюллетеня CEPS European Neighbourhood Watch. Issue 70 Editorial by Michael Emerson: "Bringing Democracy Support onto the Front-burner" Полный текст в формате PDF №5(55), 2011

Многие европейские эксперты пытаются осмыслить события, происходящие в арабском мире. В том числе и потому, что они напрямую затрагивают средиземноморские страны, входящие в Европейский Союз. Шутка сказать: Париж блокирует железнодорожное сообщение с Италией. Где такое видано? Но этого мало, он ещё и грозит выйти из Шенгенского соглашения – в ответ на действия Рима, щедро выделившего визы всем пришельцам из Туниса, прорывающимся к своим землякам во Францию. Между прочим, в ту самую страну, которая едва ли не больше всей остальной Европы была озабочена демократизацией именно Туниса. Затем оба спорщика пришли к согласию и решили предложить «модернизацию» Шенгенского соглашения. Но бог с ними, с сиюминутными склоками. Всем понятно, что с арабскими странами что-то делать надо, иначе никому мало не покажется. Вот давайте и посмотрим, что на сей счёт думает известный германский социолог и политолог Вольф Лепениес. Исламская мысль так и не освоила реалии современного мира. Вместо того, чтобы извлечь позитивные результаты из достижений Запада и творчески заимствовать их, исламские общества и сегодня исповедуют идеологию отрицания и глобального сомнения во всём, что создано Западом. И это отвержение выдаётся за следование традиции. Есть ли у архаизированных обществ шансы на успешную «догоняющую демократизацию»? Они появятся только тогда, когда процесс реформ приведёт к ощутимому экономическому росту, благами которого сможет воспользоваться подавляющее число жителей этих стран. Извините за некоторую мистификацию, но вышеуказанные пассажи – всего лишь изложение В.Лепениесом мыслей, сформулированных еще 25 лет назад. И сделал это не исламофоб и арабоненавистник, а мусульманин, алжирец по происхождению, известный историк Мохаммед Аркун, многие годы возглавлявший Институт арабских и исламских исследований при Парижском университете. Германский социолог просто хотел таким образом продемонстрировать: в отличие от того, что полагают критики ислама, далеко не все мусульмане склонны рефлекторно приписывать пороки развития своих обществ исключительно злым козням «Запада». Словом, нельзя же всё списывать на одни только пережитки европейского колониализма, да ещё спустя столько лет после его ухода со сцены. Надо и о последствиях собственных действий немного задуматься. А вот с этим пока наблюдаются явные трудности. От привычного козла отпущения многие арабы отказываться явно не спешат. При этом В.Лепениес ссылается на последний номер выходящего в Париже журнала «Магриб/Машрик», посвященный теме «Арабский мир в кризисе». Причиной серии социальных взрывов, потрясших этот самый арабский мир, авторы считают глобальный финансовый кризис, за который мир должен благодарить США. «Видимо, на улицу массы тунисцев и каирцев вывели не плохие условия жизни и дефицит демократии, а манипуляции Уолл-Стрита», – печально иронизирует германский социолог. Экономические успехи Туниса и Египта он считает в лучшем случае среднемировыми, причём достигнуты они благодаря следованию рецептам Международного валютного фонда и Всемирного банка. Но дело-то как раз в том, что у большей части населения от этих успехов никакого прибытка не появилось. Средняя продолжительность жизни в странах Ближнего Востока на девять лет меньше, чем в государствах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития, доход на душу населения составляет только четверть того, что получают жители западных стран, доля неграмотных достигает в большинстве регионов 25%, а кое-где и значительно выше. Признавая, что местная статистика не всегда адекватно отражает положение вещей в этих странах, В.Лепениес приводит данные: безработица среди молодёжи составляет там от 30 до 40%. Заметим, что в сравнении с состарившимся Западом, в арабских государствах доля молодёжи куда выше. Стоит ли отрицать, что именно отсутствие перспектив и боязнь оказаться на обочине жизни и вывела молодежь на улицы? Ну, хорошо, с таким объяснением причин бузы, всколыхнувшей арабский мир, можно согласиться. А вот дальше-то что? В.Лепениес отвечает откровенно: сейчас этого сказать не может никто – ни про Тунис, ни про Египет, не говоря уже об охваченной гражданской войной Ливии. Одно германскому социологу совершенно ясно: демократизация возможна только тогда, когда процесс реформ приведёт к заметному экономическому росту. Хотя именно в этом и сомневается большинство наблюдателей – как внутри этих стран, так и вне них. Винить ли в этом ислам? Для столь однозначных выводов неплохо бы опереться на мнение авторитета масштаба Макса Вебера, исследовавшего взаимосвязь протестантской этики и духа капитализма. Применительно к исламу такое исследование, вроде бы, не сделано. А потому В.Лепениес вполне справедливо замечает, что мусульманам, чтобы добиться экономических успехов, не надо отказываться от своей веры. «Достаточно модернизировать общественные институты, укрепить гражданское общество. Им брошен вызов и они должны показать, что современное, правовое индустриальное общество совместимо с исламом», – считает ученый. Он подчеркивает, что сделать это без помощи Запада, по его мнению, не удастся. «Процесс политического и экономического оздоровления в арабском мире требует массированной поддержки извне, чтобы пройти успешно. Необходим «план Маршалла» для Средиземноморья», – уверен В.Лепениес. Реальность надежд на успех, по его мнению, подкрепляется тем, что в арабских государствах сильно проявилась внутренняя тяга к демократизации. И поэтому новый «план Маршалла» не стоит задумывать просто как оказание содействия в развитии. В.Лепениес полагает, что собственно «план Маршалла», сыгравший столь заметную роль в послевоенном восстановлении Европы, был успешен в первую очередь не потому, что США закачали в экономику региона большие суммы, а потому, что «побеждённые и победители должны были договориться между собой, чтобы получить эту американскую помощь». Так зарождалось европейское экономическое и политическое сотрудничество, вылившееся позднее в европейскую интеграцию. Надо сказать, что германский учёный отлично отдаёт себе отчёт в том, насколько утопично выглядит это предложение в нынешней ситуации, когда несколько европейских стран мучительно балансируют на грани дефолта. Однако В.Лепениес всё же считает, что именно такой смелый проект, как «план Маршалла для Средиземноморья», мог бы придать новый импульс развитию Европейского Союза. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Вот и минул этот страшный день – 1 мая 2011 года! Да чем уж это он так страшен, спросите вы. Так ведь это и есть тот Рубикон, после которого для новичков, вступивших в Европейский Союз в 2004 году, уже не будут действовать ограничения в приеме на работу, и они смогут насладиться одной из свобод, доступных всем «старичкам» – свободным перемещением рабочей силы в пределах внутреннего рынка. В своё время Германия, непосредственно граничащая с Польшей и Чехией, да и от других государств Восточной Европы отстоящая не очень далеко, жестко настаивала на том, чтобы это ограничение было принято. И вот настал прощанья час! Неужели отныне германский рынок труда затопят польские сантехники, чешские медсестры, литовские мясники и латышские мусорщики? Какое там! И, что самое интересное, теперь, за считанные дни до «нашествия восточных европейцев», желающих трудоустроиться в стране обетованной, опасений у бундесбюргеров куда меньше, чем семь лет назад. Можно смело сказать: это сегодня не тема! Эксперты хладнокровно всё подсчитали и объявили: за год могут приехать максимум 100 тысяч человек, а может быть, и всего-то 50 тысяч. Сравните это теперь с числом людей и так, несмотря на все ограничения, приезжавших работать в Германию – 50 тысяч. Ну, и где этот ваш ужас, я спрашиваю? Экономическая ситуация в Германии сейчас благоприятная: число безработных в ближайшие месяцы должно опуститься ниже трех миллионов, а говорят сейчас в стране не о нашествии дешёвой рабочей силы, а о нехватке квалифицированных работников, и потому приток молодых специалистов видится, скорее, благом для народного хозяйства. Но эти надежды могут не сбыться: за минувшие семь лет выходцы из Восточной Европы облюбовали совсем другие страны, где их принимали с охотой, скажем, – Великобританию и Ирландию. Нельзя не учитывать и того, что во многих потенциальных «странах-донорах» рабочей силы ситуация тоже не настолько плоха, чтобы народ валил оттуда валом. Вот почему в Германии все чаще слышны речи о том, что и в этом отношении иммиграционную политику надо серьезно менять. Население стареет и сокращается и самая крупная экономика Европы может начать давать серьезные сбои, если некем будет заполнить рабочие места, требующие хорошей квалификации, а не просто умения крепко держать в руках метлу и совок или даже управлять поломоечной машиной. А хорошо подготовленных работников надо привлекать, точнее – завлекать, ибо избытка их нет нигде. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ №5(55), 2011

Европейское полицейское агентство Европол бьет тревогу – криминальные банды в Европе все активнее используют Интернет и другие современные технологии в своей преступной деятельности. В опубликованном агентством докладе отмечается, что электронные средства связи и телефонии, социальные сети и системы позиционирования на местности становятся важными инструментами как для проведения, так и подготовки различных правонарушений. По оценке европейских полицейских экспертов, новые технологии используются преступниками по двум направлениям. С одной стороны, они становятся инструментом для совершения самих преступлений, с другой – открывают новые сферы преступной деятельности. К последнему относятся мошенничества с банковскими карточками и другими платежными средствам и такие экзотические проделки, как махинации с квотами на выброс углекислого газа! Новые технологии используются бандитами и в более традиционных направлениях, например, в сбыте наркотиков или организации нелегальной иммиграции. Больше того, они применяют эти технологии для маркетинга и сбыта, организации запрещенных производств и так далее. Давление нелегальных мигрантов особенно возрастает на границе между Грецией и Турцией, где с 2009 года их поток вырос на 500%. Однако теперь растущее значение приобретают некоторые другие направления. Европол называет в числе наиболее опасных с точки зрения криминальной угрозы такие черноморские порты, как Варна (Болгария), Констанца (Румыния) и Одесса (не входящая в ЕС Украина). Они превращаются не только в перевалочные пункты нелегальных мигрантов в ЕС, но и наркотиков из Латинской Америки и всевозможной контрабанды, контрафактных изделий со всего мира. В связи с этим Европол предупреждает, что возможное включение Болгарии и Румынии в Шенгенскую зону может как снизить давление на греко-турецкую границу, так и создать еще больше проблем на Черном море. Современные технологии и средства связи этому в значительной степени могут способствовать. Примечательно, что даже группировки, считавшиеся в технологическом плане отсталыми, научились применять в преступной деятельности новинки технической мысли. В докладе, например, подчеркиваются достижения в этой области албаноязычных банд или банд, организованных байкерами. Руководитель Европола Роб Уэйнрайт считает необходимым расширение трансграничного сотрудничества правоохранительных органов для противодействия новой преступности. «Полицейские власти сталкиваются с новыми вызовами, – сказал он, представляя доклад. – Национальным органам все труднее противодействовать этим вызовам, оставаясь в пределах своих границ. Такие преступления не совершаются больше в пределах одной страны». Андрей СЕМИРЕНКО №5(55), 2011

Уровень потребления во Франции в пересчете на семью на 13% превышает средний показатель по Европейскому Союзу, сообщает французский Национальный институт статистики и экономических исследований. Этот доклад парижских статистиков показал очень большой разрыв в «двадцати семи» по этому показателю: соотношение между лидерами и отстающими составляет пропорцию один к трем. Лидером по этому показателю является Люксембург, а замыкает список Румыния. Франция входит в группу с Австрией, Германией, Данией, Нидерландами и Швецией, уровень потребления которых примерно равен. Он на 12-16% выше, чем в среднем по ЕС. Однако жители этих стран тратят деньги по-разному. Если немцы отдают предпочтение покупкам мебели и обустройству дома, то для французов приоритет – хорошо есть и пить (кто бы сомневался?). Например, среднестатистический француз расходует на покупку рыбы в три раза больше немца, а мяса – в полтора раза больше. Правда, немцы отыгрываются, покупая больше западных соседей безалкогольных напитков и изделий из зерновых культур. Конечно, можно иронизировать: мол, что им остается делать, но статистика – дама не сентиментальная и не ироничная. Кстати, сравнимую с французами структуру основных семейных расходов имеют итальянцы и испанцы, представители двух других европейских народов, имеющих замечательную национальную кухню и обилие красот. Они тратят больше среднего показателя на рестораны и путешествия, тогда как англичане – на одежду и обувь. Климат Туманного Альбиона виноват? Помимо расходов на продукты, французы больше тратят на оплату жилья, транспорт, досуг, здравоохранение и образование, но меньше на одежду и рестораны. Французские статистики не ограничились выявлением цифровых показателей, но постарались сделать некоторые выводы. Совершенно очевидна зависимость между размером государственного финансирования тех или иных статей расходов и тем, сколько вынуждены на них тратить семьи. Так, если взять сферу образования, здравоохранения и жилья, то разрыв в расходах между датчанами и болгарами превышает 3,5 раза! У немцев этот показатель равен среднеевропейскому, а у французов превышает его на 25%. Цены тоже играют определенную роль. Как говорилось в начале статьи, французы тратят на потребление на 13% больше, чем в среднем по ЕС, но и цены во Франции на 14% выше средних по ЕС! Тем не менее, особенности национального потребления сказываются на национальной экономической политике. Применительно к Франции это проявилось в мерах, которые она принимала для борьбы с преодолением последствий глобального финансово-экономического кризиса, разразившегося в конце 2008 года. Тогда как правительства многих других стран сделали упор на стимулирование внутреннего потребления, чтобы поддержать восстановление производства, Париж поставил во главу угла инвестиционную деятельность. Светлана ФИРСОВА №5(55), 2011

Начиная с 2011 года, изменен принцип комплектования германской армии: всеобщая воинская обязанность ушла в прошлое. Теперь под знамена Германии будут вставать только те, кто готов это сделать по своей воле. О некоторых аспектах этой новации мы уже рассказывали (см. «Бундесвер нуждается в неквалифицированных», «Вся Европа» №2(52), 2011). Однако дискуссии на актуальную тему, несмотря на то, что решение выглядит окончательным, отнюдь не утихают. Недавно на страницах берлинской «Вельт» заочно скрестили шпаги преподаватель новейшей истории из мюнхенского Университета бундесвера Михаэль Вольфсон и новый министр обороны Томас де Мезьер*1. Последний – христианский демократ, не без оснований слывущий доверенным лицом фрау канцлерин, политик широкого профиля, ранее возглавлявший министерство внутренних дел, а перед ним – ведомство федерального канцлера. И о чем же был спор? М.Вольфсон по сути поставил вопрос ребром: кому отныне предстоит умирать за родину – даже самый завзятый пацифист должен признать, что возможность такого финала карьеры должен брать в расчет любой военный человек. Конечно, искушённый профессор сформулировал свой посыл несколько изящнее: является ли нынешний бундесвер зеркальным отражением германского общества? И сам на него ответил однозначным «нет». А является, по его мнению, оный бундесвер – уже сейчас, когда в нём ещё дослуживают призывники – иллюстрацией разрыва между Востоком и Западом Германии в области экономики и политики в сфере занятости. Он признаёт, что мнения на эту тему существуют разные, но вполне резонно утверждает, что в данном случае решающим аргументом должны быть цифры, статистические данные. А они таковы. В новых федеральных землях сейчас живёт 16% населения ФРГ. А вот среди служащих в бундесвере выходцы из этих краёв составляют 30%. То есть с самого начала «зеркало» начинает демонстрировать искажённую картину. Если же сравнить уровни образования, то результат окажется ещё примечательнее. Среди «осси» («восточников») 59% окончили реальную школу, а 23% и вовсе имеют высшее образование. У «весси» («западников») всё обстоит иначе: «реалистов» набирается только 41%, но зато выпускников высшей школы – 38%. Но это общие показатели. А что получится, если сравнить солдата-сверхсрочника из Саксонии с его сослуживцем из Баварии? Из первой группы 74% или закончили реальную школу, или дали себе труд получить профессиональное образование. Среди их баварских «камерадов» таких не набирается даже 40%. Итак, цифры не допускают двойного толкования: хорошо окончившие школу призывники из Восточной Германии заметно чаще выбирают службу в армии, чем их настолько же образованные западные сверстники. А как обстоит дело с офицерами? Среди выходцев с Востока 85% получили аттестат зрелости – речь идёт о тех, кто не дослужился выше штабс-капитана. «Западники» здесь безнадёжно отстают: среди них таковых насчитывается только 50%. Теперь о том, какие объяснения этому феномену даёт М.Вольфсон на примере сравнения офицеров из Баварии и Бранденбурга. Вроде бы из обеих этих земель происходит примерно одинаковое число офицеров в низших званиях, получивших аттестат зрелости – 1300 и 1200 человек. Однако в Баварии живет-то на 10 миллионов людей больше, чем в Бранденбурге! Попытки объяснить это старинными бранденбургско-прусскими военными традициями, историк отметает сразу. На его взгляд, куда реалистичнее точка зрения, утверждающая, что в основе всего лежит ситуация на рынке труда. В Баварии безработных сейчас 4,8%, а в Бранденбурге чуть ли не втрое больше – 12,2%. Разрыв сохраняется уже не одно десятилетие. Ведь в Мюнхене или Штутгарте молодому человеку с приличным образованием куда легче найти работу, чем в перебивающихся с хлеба на квас бранденбургских городках. Только не надо мне напоминать про Берлин: там экономическая ситуация ещё плачевнее (см. «Германия: бум, поделивший страну надвое», «Вся Европа» №4(54), 2011). Так куда же, спрашивается, мужику податься? Только и остаётся, что в бундесвер. А там перед человеком с приличным школьным образованием открываются вполне приемлемые карьерные перспективы. Во всяком случае, место в армии застраховано от безработицы, да и оплата там равная за равный труд – вне зависимости от того, из какой части Германии ты родом. Вот и причина «восточного» перекоса в кадровом составе современного бундесвера. Однако вернёмся к началу статьи, точнее к вполне очевидной мысли о том, что военным приходится не только одерживать победы, но иногда и погибать, прежде чем их добиться. А раз в армии преобладают «осси», то и потери среди них тоже будут неизбежно выше. И М. Вольфсон считает такое положение вещей весьма опасным с социальной точки зрения. С ним трудно не согласиться… Бесспорно, полагает М.Вольфсон, это в значительной мере зависит от того, будет ли бундесвер использоваться «как современная высокотехнологичная армия, которая, гася пожары или препятствуя их возникновению, куда-нибудь ненадолго «войдёт» и сразу «выйдет» или как в Афганистане – войдёт и надолго останется». Если бундесверу предстоит решать задачи, рассчитанные на годы, то ему надо срочно избавляться от присущих ныне слабостей, которые автор определил как «пехотные», то есть свойственные армии, в которой много рядовых и сравнительно мало унтер-офицеров и офицеров. «Пехотная армия (возьмите США во Вьетнаме или Израиль в Ливане и на оккупированных территориях) быстро увязает во внутриполитическом болоте той страны, в которой ей приходится действовать. И даже если она одерживает военную победу, то политически терпит поражение», – считает М.Вольфсон. Чтобы эти слабости преодолеть и создать высокотехнологичную армию, необходимы весьма квалифицированные кадры, а из западной части Германии, где живёт свыше 80% населения, их черпать не получается. Весьма похоже на замкнутый круг. «Уже сейчас видно, что число добровольцев значительно ниже наших ожиданий и необходимости, продиктованной предстоящими задачами», – утверждает он. Концепцию нынешней военной реформы автор считает изначально порочной и провалившейся ещё до начала преобразований. Это связано с тем, что в кадровом отношении военное строительство ориентируется на малоквалифицированных людей. И уж совсем проигрышной, если не сказать катастрофической, видится ему ставка на привлечение в войска мигрантов, да ещё не имеющих германского гражданства. Среда малообразованных людей, как немцев, так и мигрантов, «интеллектуально, культурно и этически отстоит на световые годы от идеи «гражданина в форме», уверен М.Вольфсон. Таким образом, бундесвер может привлечь только «пушечное мясо», а, значит, неизбежно программируется и брутализация ведения боевых действий. И точно так же отношение со стороны командования к таким подчиненным будет соответствующее – кого там жалеть? Понятно, что министр обороны не мог спустить таких нападок и выступил в той же «Вельт» с возражениями. Министр несколько раз объявил суждения профессора «неслыханными» и даже «циничными», заклеймил его как приверженца «старого мышления». Но более убедительными его собственные утверждения от этого не стали, если, конечно, не считать серьезным аргументом что-нибудь вроде «наши солдаты несут службу, обеспечивая нам безопасность и стабильность, нашу общую безопасность (это про бундесверовский контингент в Афганистане, если кто не понял. – Прим. авт.). И они несут службу вне зависимости от того, кто из какого региона родом». И главное – спорить не с чем, верно? Несут службу? Несут. Вне зависимости? Вне. Значит всё здорово! Отличные у нас ребята! А всё прочее – от лукавого! Поверьте, я ничего не передергиваю. Там такого ещё много. Хотите, добавлю? «Если в последние годы всё больше мужчин и женщин из регионов между Рюгеном и Рудными горами (из бывшей ГДР. – Прим. ред.) пришло в бундесвер, то это доказывает лишь, насколько реальным стало внутреннее единство бундесвера». И не надо спрашивать Т.де Мезьера, что он – ну, или тот, кто тогда будет на его нынешнем посту – станет делать, если в Бранденбурге, Мекленбурге и Саксонии, наконец, начнётся давно обещанный экономический рост? Кто тогда оттуда служить-то пойдёт? А ведь профессор имел в виду именно это… Но министр предпочёл сделать вид, что не понял. Наверное, так удобнее, но едва ли убедительнее. Хотя, нет. Томасу де Мезьеру всё же удалось в очередной раз убедительно продемонстрировать: политики прислушиваются к мнению профессионалов только тогда, когда те говорят им то, что власть имущие хотят услышать. Андрей ГОРЮХИН *1 Карл Эрнст Томас де Мезьер родился в 1954 году в Бонне. Его отец – бывший генеральный инспектор бундесвера Ульрих де Мезьер. Старший брат Андреас – банкир. Двоюродный брат – Лотар де Мезьер – последний глава правительства ГДР. В ХДС вступил ещё школьником в 1971 году. После окончания школы с 1972 по 1974 год служил в бундесвере, затем изучал юриспруденцию. В студенческие годы активно участвовал в деятельности молодежной христианско-демократической организации в Мюнстере. Затем работал в аппарате правящих обер-бургомистров Западного Берлина – Рихарда фон Вайцзеккера и Эберхарда Дипгена. В 1986 году получил степень доктора юриспруденции, диссертация посвящена практике работы ведомства федерального канцлера. В 1990 году входил в состав делегации ФРГ, ведшей переговоры о воссоединении Германии. Именно он посоветовал своему кузену Лотару де Мезьеру взять на работу в пресс-группу Ангелу Меркель. Позже он и сам был принят в эту группу на должность советника, поскольку в западноберлинском сенате занимался связями с прессой. Начиная с ноября 2009 года, занимал ряд правительственных постов, включая министерские, в Мекленбурге – Передней Померании и Саксонии. После провала ХДС на земельных выборах 1998 года некоторое время был на пенсии, но вскоре возглавил статс-канцелярию земельного правительства Саксонии. С 2002 года занимал в правительстве пост министра юстиции, а с 2004 – министра внутренних дел, в этой должности проработал около года. Позднее коллега по партии Готтфрид Тойбнер обвинил его в том, что, давая об этом периоде показания в парламентской контрольной комиссии саксонского ландтага, он умолчал о секретных материалах Ведомства по охране конституции, в которых содержались серьезные обвинения против саксонских полицейских, чиновников юстиции, политиков бизнесменов. Они были замешаны в деятельности организованной преступности вплоть до принуждения детей к занятиям проституцией и убийств. Это дело получило название «Саксонского болота». После выигранных ХДС парламентских выборов 2005 года сразу же занял в правительстве Ангелы Меркель пост министра по особым поручениям и главы Ведомства федерального канцлера. В этом качестве курировал также спецслужбы ФРГ. Затем был министром внутренних дел ФРГ. До назначения на пост министра обороны числился офицером запаса в звании обер-лейтенанта. Последовательный сторонник государственного вмешательства в работу Интернета. В 2009 году в интервью газете «Райнише пост» заявил: «Так же как и на финансовых рынках, нам нужны правила распространения информации в Интернете. А иначе мы столкнемся с мерзостями, превосходящими любое воображение». Это высказывание подверглось сильной критике со стороны других партий, увидевших в нём стремление ввести цензуру. В апреле 2010 года заявил, что государству необходимо разработать своего рода удостоверение личности, которое могло бы в Интернете гарантировать идентификацию каждого пользователя. Настаивает на том, что Интернет не может быть «внеправовым пространством». №5(55), 2011

Порой даже не замечаешь, как то, что было повседневно привычным, вдруг мало-помалу перестает существовать, навсегда оставаясь в прошлом. Газета «Вельт» назвала элементы такой «уходящей натуры», которая рискует вскоре сохраниться только в воспоминаниях современников. 1. Бумажная корреспонденция. В этом легко убедиться, попробовав ответить на простой вопрос – давно ли вы доставали из почтового ящика что-нибудь кроме омерзительно назойливой рекламы, счетов и официальной корреспонденции? А сами когда последний раз написали кому-нибудь письмо? Нет, не СМС или е-мэйл, а нормальное такое письмо, на листе бумаги? 2. Почтовые открытки. Сейчас в это многим трудно поверить, но были времена, когда не отправить открытки родственникам, друзьям и знакомым, скажем, из отпуска, обогатив их бесценной информацией о том, что «погода прекрасная и мы много гуляем», считалось просто неприличным. Однако признайтесь откровенно: такой простой знак внимания и сейчас произведет более приятное впечатление, чем банальная СМСка такого же содержания или звонок по сотовому телефону. 3. Бумажные фотографии. Да, да были времена, когда воспоминания юности можно было подержать в руках и повертеть, разглядывая со всех сторон. Но в последние пять-шесть лет, с началом массового распространения цифровой фотографии, неторопливое перелистывание внушительного альбома уступило место сидению перед экраном, сопровождаемому ритмичным щелканьем «мышки». 4. Компакт-диски. Этим недавно еще вполне привычным носителям информации жить осталось недолго. И через пяток лет на человека, который скажет, «а я помню, как музыку писали на си-ди» будут смотреть так же, как на того, кто сейчас вспомнит о дискетах 3,5 дюйма. 5. Проводная телефонная связь. Все больше становится людей, отказывающихся от стационарных телефонов. Одни уверяют, что это дороже, другие мотивируют отказ тем, что все равно большую часть дня никого дома нет. 6. Будильники. Сейчас место этого изощренного орудия пыток, гнусным трезвоном вырывающего нас из объятий Морфея, на ночном столике все чаще занимает вездесущая «труба» сотового телефона. На самом деле она ничем не лучше: любое насильственное пробуждение – сплошное человекомучительство. 7. 2D-фильмы. Киноиндустрия грозит перейти на 3D формат, чтобы оттащить домоседов от телеэкранов, где они созерцают по преимуществу пиратские копии, и завлечь их туда, где современны и звук, и вид, и кресла, архаична только вездесущая вонь попкорна. Однако «долби сарраунд» и спецэффекты – это хорошо, но если фильм относится к категории УГ (сиречь унылое г…), то все старания создателей всё равно пропадут зря. 8. Энциклопедии и словари. Ну, кто же будет пять минут шелестеть страницами толстенного фолианта, чтобы узнать даты жизни, к примеру, Эвариста Галуа, если «дяденька Гугл» сообщит вам это через 15 секунд? Примерно такова позиция могильщиков справочно-словарной литературы. Однако есть мнение, что они всё же излишне горячатся: уж сколько хоронят бумажные книги, а ничего равного им пока всё же не придумали. Ну, не принимать же всерьез эти неуклюжие ридеры (смайл). №5(55), 2011

Россия и Евросоюз облегчают свободу передвижения На просторной дискуссионной площадке, где официальные представители России и Еврокомиссии долгие годы ломают копья по поводу перехода на безвизовой режим, почти одновременно произросли три новости. Из них две – хорошие, и одна не вполне. Все три события случились в преддверии встречи Постоянного совета партнерства Россия-ЕС в Санкт-Петербурге. Для справки: полное название – Постоянный совет партнерства Россия-ЕС по вопросам свободы, безопасности и правосудия, в него входят министры юстиции и внутренних дел, а рабочие совещания, по протоколу, должны проходить дважды в год, весной и осенью. Безвизовой режим – его компетенция. …В начале апреля, как сообщил генконсул Польши в Калининграде Марек Голковски, все жители западного российского анклава были наделены эксклюзивным правом свободного посещения приграничных территорий соседнего славянского государства. Свое согласие дала Еврокомиссия. Дело в том, что в ЕС существует типовое положение, допускающее упрощенный приграничный режим в пределах полосы вдоль границы – по 30 км в каждую сторону. С учетом особого положения Калининградской области, это правило было распространено на всех без исключения. Польша заинтересована в такой договоренности, поскольку это отвечает интересам жителей приграничных районов, с выгодой для себя использующих, чего греха таить, возможности торговых операций с дешевыми российскими товарами. На этой ниве, которую можно взаимовыгодно возделывать, Москва и Варшава находят общий язык. Однако последнее слово – за Еврокомиссией, и это слово ещё не произнесено: в Брюсселе пока не определились, какие именно части Польши будут включены в этом контексте в понятие «приграничная зона». Как полагает консул Голковски, речь пойдет об Ольштыне, Эльблонге и Гданьске. Уже известно, что разрешение на посещение приграничных территорий будет действовать, вероятнее всего, в течение 5 лет. Цена вопроса: 20 евро. Можно подавать заявку по Интернету. Ограничения? Да, есть. Такое право получат только те обитатели Калининградского региона, кто проживает в анклаве более пяти лет. Система выдачи разрешений, предполагают в польском консульстве, начнет функционировать с сентября 2011 года. За процессом придирчиво и ревниво наблюдают в ряде других стран ЕС, опасающихся создания прецедента. С учётом осады, которой подвергается итальянский остров Лампедуза, куда прямиком направляются беженцы из Северной Африки, столь масштабное послабление в пограничном режиме между Польшей и Россией может быть использовано в корыстных целях. Например, как аргумент для тех, кто слишком буквально понимает положение «третьей корзины» Хельсинкского Акта по безопасности и сотрудничеству в Европе, где записано право на свободу передвижения. Вторая хорошая новость: в конце апреля Россия и ЕС согласовали перечень совместных шагов, предваряющих подписание соглашения об отмене виз. Представитель России при Евросоюзе Владимир Чижов разъяснил, на каком этапе находятся переговоры о введении безвизового режима. «Мы сумели убедить наших партнеров перевести разговор из исследовательской фазы в оперативную, – заявил посол. – И в практическом плане это вылилось в договоренность о разработке совместных шагов – «common steps». Этот термин важен. Другим странам, например, Украине, Молдавии, Грузии, Балканам ЕС предлагает «дорожные карты», которые они либо принимают, либо отвергают. Это односторонний процесс приведения законодательства и практики этих стран в соответствие с требованиями ЕС. В нашем случае дело обстоит по-другому. Это действительно набор совместных шагов». В документе о «совместных шагах», называемом его составителями «новаторским», обозначены болевые точки и точки соприкосновения интересов России и ЕС. Определены проблемы, по которым ещё потребуется найти приемлемый компромисс. Зафиксированы уже достигнутые договоренности, например, характеристики биометрического паспорта и информационная емкость содержащегося в нем чипа.  В принципе, проделан впечатляющий объём работы. Так, оговорены степени защиты паспортов и удостоверений личности от подделок, а также процедура передачи информации об утраченных или украденных паспортах. В отдельные главы занесены вопросы борьбы с нелегальной миграцией, координация по мерам безопасности, правила осуществления антидискриминационной политики, что подразумевает облегчение бюрократических сложностей для иностранцев в России (регистрация, свобода передвижения внутри страны и так далее). Выверенный и согласованный текст готовили к заседанию Постоянного совета партнерства РФ–ЕС в Питере, чтобы там его и утвердить. На питерском совещании планировалось также рассмотреть вопросы совместной борьбы с терроризмом, оргпреступностью, антинаркотический блок, правовое сотрудничество по уголовным, гражданским и торговым делам, сотрудничество с Евроюстом, дать оценку ходу переговоров по соглашению об оперативном сотрудничестве с Европолом. Что касается визового занавеса, то пока в нём намерены проделать лишь бреши. О чём конкретно пытаются договориться? Речь идет о краткосрочных поездках максимум в 90 дней в течение полугода, что не предполагает права на трудоустройство, даже временного, а тем более пользование социальным и медицинским обеспечением, предоставляемым гражданам стран ЕС. Не будет нововведение касаться и тех, кто направляется на учебу, например, на летние курсы английского языка на остров Уайт или в Гумбольдтовский университет в Берлине получать степень бакалавра или магистра. Кстати, одновременно стороны ведут диалог о корректировке соглашения 2006 года об упрощении визового режима. Следует помнить и о том, что к моменту отмены краткосрочных виз, которого еще придется подождать, необходимо будет обзавестись биометрическим паспортом – старый ОЗП в Европе в упор не увидят. И ещё: с отдельными странами, к примеру, с Великобританией, отказавшейся войти в Шенгенскую зону, придётся договариваться отдельно, с учётом её особых требований. Всё бы хорошо, да накануне питерской встречи Европейская полицейская служба (Европол) опубликовала доклад с грозным предостережением: безвизовой режим с Россией и Украиной пока нежелателен, поскольку может дать свободу манёвра криминальным синдикатам. Уже сегодня из этих двух стран в ЕС сплошным потоком поступают контрабандные сигареты. Как указывает германская радиостанция «Дойче велле» («Немецкая волна»), «зачастую это так называемые «белые» марки, то есть не подделка фирменных сигарет, а сигареты с вымышленными наименованиями, как, например, «Jin Ling». Изготовляют их в основном в Калининграде». В докладе Европола также подчеркивается возросшее значение Чёрного моря для доставки в Европу героина из Ирана, Азербайджана, Грузии и Украины. Помимо табачных изделий, в страны ЕС тайно ввозят контрафактные медикаменты и, конечно же, «живой товар», распределяемый затем по притонам Амстердама, Марселя и Гамбурга.   Авторы доклада Европола делают оговорку: «Не надо думать, что сотни людей только и ждут отмены визового режима, чтобы совершать преступления на территории Евросоюза. Однако приходится опасаться, что после отмены пограничного контроля резко увеличится поток так называемых «муравьёв» – мелких наркокурьеров и контрабандистов». В свою очередь, «Дойче велле» цитирует Дитера Кугельмана, профессора Высшей школы полиции Мюнстера, который резонно замечает, что визы нужны как раз для того, чтобы соответствующие службы, обязанные обеспечивать безопасность граждан и государства, знали, кто именно въезжает на территорию Евросоюза, а не для того, чтобы воспрепятствовать их въезду. Таким образом, на конец мая у нас одна не самая хорошая новость и две хорошие, что позволяет сохранять сдержанный, но всё же оптимизм. Проблемы, обозначенные нашими соседями по многоквартирному общеевропейскому дому, реальны, но они решаемы, и потому нет оснований не верить, что придёт день, когда российские граждане смогут отправляться на три месяца в ЕС без визы и без оставляемой бюрократическими формальностями головной боли. Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Обвинения, выдвинутые нью-йоркским правосудием директору-распорядителю Международного валютного фонда (МВФ) французу Доминику Стросс-Кану, придали альковную пикантность тягучей и очень серьезной истории о путях спасения единой европейской валюты. Этот деятель, которого опросы населения уже видели без пяти минут будущим президентом Франции, считался одним из тех, кто активно действовал в пользу спасения попавших в долговую яму некоторых стран зоны евро – Греции, Ирландии и Португалии в первую очередь. Именно он год назад настаивал на коллективном спасении Афин, а сейчас добивался продолжения этого курса. Аналогичную позицию Д.Стросс-Кан занимал и по отношению к другим проблемным странам еврозоны. Ему вообще приписывали много хорошего в выведении МВФ из сонного состояния, в котором он пребывал ранее и в котором оказался в числе неспособных почувствовать приближение глобального финансового кризиса. Как то будет сейчас? Не будем преувеличивать роль личности в истории и выносить вердикт о результатах его пребывания на посту главы Фонда. В равной степени воздержимся от оценок поворота в его личной судьбе. Вопрос в том, как ЕС и международные финансовые институты будут дальше разбираться с проблемными регионами еврозоны. Снова подоспели проблемы у Греции, проводящей драконовскую политику жесткой экономии, но которой не хватает для усмирения аппетитов финансовых рынков. Двухлетние кредиты для покрытия долгов (они достигнут в будущем году 166% ВВП страны) дают под 25%! Возможно, придется профинансировать эту страну в размере 60 миллиардов евро, чтобы не дать рухнуть ее финансам, а заодно и зоне евро. Или лучше, как предлагают другие, согласиться с дефолтом Греции, её выходом из евро со всеми вытекающими последствиями? А тут на подходе бюджетные проблемы Португалии. А это – еще 78 миллиардов евро. Кажется, здесь все удастся согласовать и даже преодолеть сопротивление Финляндии. Однако платой за уступку со стороны Хельсинки в португальском вопросе может стать выполнение другого набора требований северян, в том числе, перекладывание доли ответственности за происходящее на частный банковский сектор. Если верить некоторым экономическим изданиям, частные банки Германии, Франции и некоторых других европейских стран уже смирились с тем, что им придется списать часть активов в лице долговых обязательств греческого правительства. Словом, цепочка причинно-следственных связей готова потянуть за собой новую череду финансовых неурядиц. Андрей СЕМИРЕНКО №5(55), 2011

Транспортные власти Европейского Союза вынуждены отложить частичную отмену запрета на провоз авиапассажирами жидкостей в ручной клади, введенного почти пять лет назад, после сорвавшейся попытки британских террористов взорвать американский пассажирский самолёт. Причина этого решения – протесты правительств, руководителей аэропортов и авиационных компаний стран ЕС. Брюссель намеревался официально позволить транзитным пассажирам, следующим через аэропорты государств Союза, брать на борт различные жидкости, аэрозоли и гели, приобретенные не только в местных магазинах беспошлинной торговли, но и на борту самолетов из третьих стран. При этом упомянутые предметы должны быть опечатаны и проверены с помощью сканеров, прежде чем допущены в кабину авиалайнера. Такое частичное разрешение должно было стать первым шагом на пути полной отмены запрета в 2013 году. Однако правительства около половины стран ЕС проинформировали члена Европейской Комиссии Сиима Калласа, отвечающего за политику в области транспорта, о нежелании пойти на эту меру, которая, по их мнению, представляла бы угрозу безопасности пассажиров. Действующие ограничения на провоз жидкостей, введенные авиакомпаниями большинства стран мира, позволяют брать на борт пузырьки и баллончики ёмкостью до 100 миллилитров. №5(55), 2011

За год в Германии переходит из рук в руки около 6,4 миллиона подержанных автомобилей. И пробег примерно трети из них, тот, что указан на тахометре, на самом деле не имеет отношения к реальности. Об этом покупателей постоянно предупреждает как полиция, так и общество защиты прав потребителей. Но криминальные дельцы, которых в германской прессе окрестили «тахо-мафией», наживают на этих гешефтах слишком большие деньги, чтобы можно было от них так просто отказаться. Тем более, что в бизнес этот втянуты таксомоторные компании, фирмы, сдающие авто в аренду, да и частные лица, собирающиеся продать своего «четырехколесного друга», ничего не имеют против того, чтобы его пробег «подстригли» при помощи так называемого фильтра километража или аккуратного вторжения в электронные мозги. Нечистоплотные автоторговцы, по мнению полиции, зарабатывают в среднем 3 тысячи евро с каждой проданной машины. Путем несложных арифметических действий легко установить, что в масштабах Германии урон для карманов покупателей составляет 6 с лишним миллиардов евро. Министр транспорта Петер Рамзауэр поясняет согражданам: закон считает манипуляции с тахометром преступлением. «Органы правопорядка должны со всей строгостью противостоять этим злоупотреблениям», – призывает он. Кто бы спорил! Хорошо бы еще было пояснить, как именно это сделать: фальсификаторы – не дети и явных следов после себя не оставляют, а о «проделанной работе» никого оповещать не спешат. Возможно поэтому, коллега Рамзауэра – министр защиты прав потребителей Ильзе Айгнер – относится вполне скептически к предложению внести все подержанные автомобили в регистр, включающий персональные данные прежних владельцев. Ведь изготовителей тахометров уже не один год призывают к тому, чтобы они обеспечили более надежную защиту своих изделий. Да только ведь не зря говорится, что к каждому замку есть отмычка, а потому жульничать будут и дальше, только станут брать больше денег с заинтересованных лиц. В середине марта этого года следственная группа «Тахо», работающая в мюнхенской полиции, провела масштабную акцию, в ходе которой было проверено 300 автомобилей. Причем, рамками одной страны дело не ограничилось: кроме ФРГ, ещё были проведены операции в Австрии, Швейцарии и Болгарии. В 150 квартирах и автомастерских проведены обыски, за решеткой оказалось 26 подозреваемых. С точки зрения правоохранителей, речь идёт об организованной преступной группировке. Она покупает за рубежом автомобили с большим пробегом, эксплуатировавшиеся на условиях аренды или лизинга. Затем осуществляется операция, суть которой понятна и ребенку: тахометр «скручивается», а авто продается заметно дороже реальной стоимости. Бизнес, однако. Главный криминальный комиссар Мюнхена Александер Хартингер пояснил, что эта операция стала «первым и самым большим ударом», нанесённым по манипуляторам. Есть и более скромные, но ничуть не менее важные успехи. К примеру, в Дортмунде недавно были арестованы два жулика, через Интернет сбывшие свыше двадцати машин с препарированным тахометром. Между прочим, германский закон наказывает за это малопочтенное занятие уже довольно давно – с 2005 года. А выписывают виновным наказание такое – до года заключения и денежные штрафы. Для борьбы с этим преступники нашли простейший рецепт – перенесли свою криминальную активность за границу, где они могут чувствовать себя в безопасности. Достаточно сказать, что стоит только пересечь германо-польскую границу, как вы сразу же увидите радушную рекламу соответствующих услуг. За «мзду малую» в сто евро вам установят на тахометре километраж «по желанию». По данным Всегерманского автомобильного клуба, вся эта операция занимает примерно 30 секунд. И процедура настолько проста и дешева, что соблазниться весьма легко. Даже прекрасно отдавая себе отчёт в том, что совершаешь подсудное деяние. Удержать от этого шага может только такой архаический фактор как совесть. Да только где же её взять-то в нынешние времена? Вот на всех и не хватает… А в заключение, для поднятия настроения, загляните в перечень самых любимых олдтаймеров (к ним в ФРГ относят авто старше 30 лет), курсирующих по германским дорогам. Лидирует «Фольксваген» «Кэфер» (жучок). Вторым идет «Мерседес» модели W 114/115, в ФРГ он более известен как «Штрих–Ахт» (штрих-восемь). Замыкает тройку опять-таки «Мерседес» модели W 110/ W 111, его прозвище «Хекфлоссе» (задний плавник). За ним следует ещё один «Мерседес SL», модели R 107. Пятым стоит четырехцилиндровый «Порше» – 911 или 912. Вот у них можно ничего не скручивать: богатые коллекционеры и так с руками оторвут. А всем прочим они едва ли по карману. Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Европейская Комиссия выдвинула идею о введении специальных квот на представительство женщин в руководящих бизнес-структурах. В этом нет ничего необычного. В Скандинавских странах это уже давно стало общим местом, теперь зашла речь о том, чтобы распространить этот опыт на весь Европейский Союз, в особенности на страны Восточной Европы. Однако бывшая президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга считает такую практику порочной, поскольку она основана на унизительном предположении, будто благодаря собственным достоинствам женщине не продвинуться. «Что значит введение этих квот? Это значит, что у нас нет в достатке компетентных или заинтересованных женщин для того, чтобы выполнять определенную работу», – настаивает В.Вике-Фрейберга. Сама она всегда считала себя способной «состязаться с любым мужчиной». «Я не согласилась бы ни на какую квоту и сочла бы оскорбительным получить грант или стать профессором только потому, что я женщина», – говорит она. По мнению В. Вике-Фрейберги, вместо искусственных целей вроде квотирования, куда более приемлемым для европейского общества была бы концепция «меритократии» – системы, при которой положение человека определяется только его способностями. В качестве примера она привела ситуацию в Венском симфоническом оркестре. Долгое время этот коллектив оставался чисто мужским, пока виолончелистка не обратилась в суд с жалобой на то, что её не взяли на работу, хотя жюри и сочло её кандидатуру лучшей. После того, как она выиграла тяжбу на основании антидискриминационного законодательства, процедура прослушивания кандидатов была изменена. Теперь они играют за экраном, чтобы жюри могло оценить только их мастерство, не поддаваясь влиянию каких-либо иных факторов. На вопрос о том, имеет ли отношение к меритократии назначение на пост главы внешней политики ЕС Кэтрин Эштон, вместе с Херманом Ван Ромпеем выдвинутой европейскими лидерами, В.Вике-Фрейберга, сама претендовавшая на место главы Европейского Совета, ответила: «Мои претензии к этому процессу состоят в том, что процесса-то никакого и не было: этих двух людей просто отобрали старым добрым способом – так, как это делалось многие годы. Назвать происшедшее выборами было бы неправильно». Сама экс-президент считает, что такое принятие решений и есть одно из главных разочарований для граждан стран Европейского Союза. Они были бы более заинтересованы в делах ЕС, если бы процесс этот был прозрачнее. Екатерина КОЛЫЧЕВА Особенное распространение квоты для женщин в различных областях жизни получили после 1980-х годов, когда активистки женского движения сочли их важным инструментом борьбы с дискриминацией по признаку пола. Речь, к примеру, идёт о том, что в идеале доля женщин на политических постах должна соответствовать их доле в обществе. Однако применение абсолютных квот наталкивается на сопротивление, поскольку при этом явной дискриминации подвергаются кандидаты мужского пола, лишаемые возможности занять тот или иной пост даже при самых явных достоинствах и подходящей квалификации. Относительное квотирование означает, что при равной квалификации женщинам отдают предпочтение перед мужчинами до тех пор, пока дамами не будет занято определённое заранее оговоренное число мест. Как правило, именно такой вариант и проводится в жизнь. Однако для последовательных феминисток он служит мишенью для нападок: по их мнению, определение «равная квалификация» допускает слишком большой простор для толкований. А потому во многих случаях это приводит к тому, что женщине приходится проявлять куда большие достоинства, чтобы выиграть у мужчин, уверяют ярые сторонницы равноправия. В германской политической практике введение женских квот привело к тому, что при участии в каком-нибудь обсуждении, к примеру, стали составляться «паритетные списки выступающих» – по одной женщине на одного оратора-мужчину. Когда в 1979 году создавалась партия «зеленых», было принято решение о том, что половину всех постов в ней будут занимать женщины. В 1988 году социал-демократы решили, что у них женская квота составит 40%. В Левой партии тоже установлена женская квота – 50%. Все это привело к тому, что доля женщин в руководстве этих партий стала выше, чем доля женщин среди членов партии. Тем не менее, баварский Христианско-социальный союз в 2010 году тоже ввёл на местном и районном уровне женскую квоту в 40%. В ХДС ярой сторонницей квотирования является министр труда Урсула фон дер Ляйен, считающая, что к 2020 году треть мест в правлениях и наблюдательных советах крупнейших германских компаний должна быть занята женщинами. Стоит заметить, что похожую цель преследовала в своё время Кристина Бергман, министр по делам женщин, пожилых, молодежи и семьи в правительстве Герхарда Шрёдера. Деловые круги эту затею успешно саботировали. Кое-какие германские концерны, понимая, что политики от них все равно добром не отвяжутся, уже ввели эти квоты. «Дойче Телеком» в марте 2010 года сообщил о намерении до 2015 года отдать женщинам 30% постов на среднем и высшем управленческом уровне. В гигантах вроде Э.Он, БМВ, «Даймлер» и «Бош» тоже объявили о введении женских квот в размере от 15 до 22%. В Австрии женская квота в 40% для госслужащих введена в 1993 году, а в начале 2010 года поднята до 45%. В некоторых политических партиях Швейцарии – социал-демократической и у «зелёных» – тоже введена женская квота. В Норвегии в сентябре 2003 года правительство постановило отдать женщинам до 40% мест в управляющих советах и 600 компаниях, зарегистрированных на бирже. Поскольку реализовать эти намерения планировалось до 2005 года, то пришлось поднажать на несогласных. И, тем не менее, сейчас доля эта хотя и выросла – с 7% до 39% – но до половины все же так и не дотягивает. В Дании принят закон, предписывающий во всех компаниях с преобладающим государственным участием 50-процентную квоту для женщин. В Испании в 2007 году женщинам законом предусмотрено отдать 40% мест в управляющих советах всех компаний с числом занятых свыше 250 человек. Установлен контрольный срок – 2015 год – но наказания за нарушение не предусмотрено. Таким компаниям отдаётся предпочтение при распределении государственных заказов. В Нидерландах введена 30-процентная квота и установлен срок реализации – 2016 год. №5(55), 2011

Во всяком случае, именно такова точка зрения Фердинанда Фихтнера, германского экономиста и бывшего сотрудника Европейского центрального банка (ЕЦБ). Он полагает, что с объявлением дефолта лучше не затягивать, поскольку это обойдется дешевле и лучше поможет грекам, чем второй пакет помощи, выделение которого сейчас активно обсуждается. «В германском академическом экономическом сообществе сейчас установилось единодушное мнение: Греции необходим некий вариант частичного дефолта», – считает Ф.Фихтнер. А продление нынешней агонии еще на год только сделает выход из сложившегося положения более дорогим и болезненным по мере того, как «частных кредиторов будут все больше сменять общественные, имея в виду Европейский центральный банк». Тем не менее, Ф.Фихтнер признал: германские политики – разве что за исключением министра финансов Вольфганга Шойбле – пока не поддерживают идею греческого дефолта. Нет согласия и среди руководства Европейского центрального банка. Германский экономист считает, что одна из причин этого в том, что у ЕЦБ на руках сейчас, по меньшей мере, 50 миллиардов евро греческих государственных долгов, а у Германии «всего лишь» 20 миллиардов. По мнению Ф.Фихтнера, уходящему в октябре в отставку главе ЕЦБ Жан-Клоду Трише следовало бы уже сейчас «признать, что он допустил ошибку, настаивая на невозможности греческого дефолта», а не оставлять это на долю своего преемника, которым, скорее всего, станет итальянец Марио Драги. «Нам, странам, входящим в зону евро, необходимы правила объявления дефолта и неплатежеспособности, иначе в будущем мы можем столкнуться с теми же самыми проблемами», – пояснил Ф.Фихтнер. Примерно об том же говорил еще год назад В.Шойбле, призывавший страны, входящие в зону евро, выработать «четкие планы реструктуризации долгов». Именно министр финансов стал первым из членов германского кабинета министров, решившимся на людях сказать о том, что Греции может понадобиться второй пакет помощи. А главное – о том, что на дальнейшее выделение средств никто не пойдет без принятия на себя Афинами четких обязательств. Сейчас все с нетерпением ждут того, что ведущие финансовые институты – ЕЦБ и МВФ – а также Европейская Комиссия, наконец, скажут о своем видении проблемы. То есть ответят на вопрос о том, смогло ли греческое правительство реализовать меры по экономии средств или поставленные перед ним задачи были слишком сложны. А значит – Эллада неизбежно сорвется в спираль экономии, низкой собираемости налогов и вялого роста… Сергей ПЛЯСУНОВ №5(55), 2011

Бюджет Европейского Союза на следующий год должен быть увеличен на 4,9%, настаивает Европейская Комиссия. Это необходимо, уверены в Брюсселе, по меньшей мере, из-за уже взятых объединением финансовых обязательств, прежде всего, в сфере региональной политики. Увеличение расходной части на 4,9% будет означать, что они достигнут в совокупности 132,7 миллиарда евро. Решение об этом должно быть совместно одобрено правительствами стран ЕС и Европейским Парламентом. Напомним: на текущий год Комиссия и Европарламент запрашивали увеличение расходов на 5,9%, однако страны ЕС достигли согласия на цифре всего 2,9%. В конце прошлого года сразу пять стран – Великобритания, Германия, Франция, Финляндия и Нидерланды – высказались за замораживание расходной части бюджета ЕС вплоть до 2020 года. Их позиция легко объяснима: все они стремятся в кризисное время проводить политику экономии, что вызывает недовольство их населения. Однако в Брюсселе полагают, что Европа нуждается в активизации инвестиционной деятельности. Важный аргумент – бюджет ЕС остается бездифицитным, чем могут похвастать лишь очень немногие отдельные страны. Более двух третей всех затрат европейской казны идет на поддержку сельского хозяйства и развитие инфраструктурных проектов, прежде всего, строительство новых дорог. При этом исполнительный орган ЕС обещает заморозить собственные административные расходы. Ожидается и пересмотр статуса еврочиновников, что повлечёт за собой некоторое сокращение различных благ, которыми они пользуются сегодня. Кстати Европейский Парламент одобрил пакет из шести законопроектов, направленных на централизацию принятия экономических мер странами Евросоюза. Одновременно Европейская Комиссия наделяется дополнительными полномочиями в области надзора над бюджетной и налоговой политикой «двадцати семи», при этом соответствующая роль Европейского Совета в этих вопросах заметно ослабевает. Фактически это означает не только больший контроль Брюсселя за ежегодными бюджетными расходами, но и надзор за их долгосрочной экономической политикой. Очевидно, что отныне исполнительный орган ЕС сможет оперативнее и эффективнее принимать необходимые меры для обеспечения стабильности евро и предотвращения острейшего финансового кризиса, жертвами которого стали Греция, Ирландия и Португалия. №5(55), 2011

Трехлетний план финансовой помощи Европейского Союза и Международного валютного фонда (МВФ) Португалии на сумму 78 миллиардов евро потребует от большинства жителей этой страны ощутимо затянуть пояса. Меры жёсткой экономии предусматривают, в частности, сокращение социальных выплат, максимальных пенсий, расходов на здравоохранение и образование, замораживание зарплат, увеличение налогов, ужесточение условий на рынке труда. Кроме того, правительству придется ускорить приватизацию ряда крупнейших государственных компаний, в том числе, таких как электроэнергетическое предприятие ЭДП и авиакомпания ТАП. Эта программа гораздо суровее той, что была представлена в марте правительством социалистов, но отвергнута представителями оппозиционных сил в португальском парламенте. Решение законодательного органа вызвало политический кризис и необходимость проведения досрочных парламентских выборов. Слабым утешением португальцам служит аргумент, что правительства Греции и Ирландии вынуждены воплощать в жизнь еще более строгие меры экономии. Разработанный для Португалии спасительный курс Европейская Комиссия и МВФ считают безотлагательным. Прогноз фонда свидетельствует, что в будущем году эта страна станет единственной в ЕС, в которой продолжится рецессия: отрицательный рост ВВП составит 0,5%. А в текущем году этот показатель должен достичь -1,5%. По уровню безработицы в 2012 году Португалия займёт четвёртое место в единой Европе после Испании, Греции и Ирландии. Конечно, Португалия была первой страной зоны единой европейской валюты, еще в 2001 году нарушившей нормы «Пакта стабильности и роста», в частности, превзойдя допустимый масштаб бюджетного дефицита по отношению к объему ВВП. Её задолженность сегодня превышает 90% ВВП; государственный сектор экономики чрезмерно велик и неповоротлив; система социальной защиты населения слишком щедра для страны с таким уровнем развития. Однако к моменту резкого обострения кризиса её банковская и налоговая системы выглядели гораздо более «здоровыми», чем у Греции и Ирландии, уже обратившихся к тому времени за спасительной поддержкой к Брюсселю и МВФ. В Португалии не было и нет ипотечно-строительного кризиса, как это случилось в соседней Испании. Чем же вызван финансовый катаклизм в стране, бурно развивавшейся в 1990-е годы, считавшейся «европейским дракончиком» и приводившейся многими экономистами в пример другим государствам? На этот счёт нет единого мнения. Португальские аналитики полагают, что в «нулевые» годы реформы в их стране замедлились, а многие необходимые структурные преобразования остались не реализованными, и это в течение целого десятилетия препятствовало экономическому росту. Однако другие считают, что, несмотря на эти негативные факторы, маленькая европейская страна стала жертвой стихии глобальных рынков, а также целенаправленной деятельности биржевых спекулянтов и рейтинговых агентств. Такого мнения придерживаются, например, не только один из отцов португальской демократии, основатель Социалистической партии и дважды экс-президент страны Мариу Соареш, но и профессор университета Нотр-Дам Роберт Фишман. Последний даже указывает на опасность того, что силы дерегулированных рынков способны лишить правительства демократических стран, включая США, возможности выбора в принятии бюджетных и налоговых мер. Александр СОКОЛОВ №5(55), 2011

Повсюду в мире, в том числе у нас и в Единой Европе, ассоциации литераторов, писателей, переводчиков, журналистов, кинематографистов относятся к наиболее деятельным сегментам гражданского общества. Они организуют нескончаемую вереницу своих конкурсов, презентаций, обсуждений, выступлений. Все время что-то раздают или делят. Обращаются с открытыми письмами к властям. Выражая свою поддержку или недовольство. Бурлят идеями и эмоциями. Но главное – не покладая рук, отстаивают права и интересы состоящих в них творческих личностей. …Встреча творцов писаной культуры и истории на планете Брейсиус была созвана в экстраординарном порядке. В повестке дня стоял только один вопрос: как помочь товарищу по перу (ноутбуку, запоминающему кристаллу, преобразователю мыслей или звуков – в каждой цивилизации по-разному) справиться с творческой депрессией. Как вернуть ему свежесть восприятия и жажду писать. Как вновь поставить его в строй. С инициативой встречи выступили самые суматошные отряды творцов. Однако необходимость ее проведения ни у кого не вызвала и тени сомнений. Василий Васильевич и впрямь совершенно раскис. Расклеился и раскис. Последний с таким трудом выжатый им из себя сборник рассказов увидел свет лет десять назад. О том, какими годами были датированы его большие романы, не хотелось даже вспоминать. С тех пор много воды утекло. А публикаций ноль. Ничего. Абсолютно ничего. Нет, он не сидел, сложа руки. Он писал сценарии и диалоги для пьес. Пробовал себя в совсем малых формах. Набрасывал скетчи. А потом обходил знакомых, не опускаясь уж совсем низко, до того, чтобы обивать пороги. Тем не менее, всюду повторялась одна и та же сцена. Старый приятель радостно улыбался ему, заглядывал в стопку страниц, а потом отводил потухшие глаза в сторону и начинал «блеять» что-то невразумительное. О том, что посмотрит. Передаст. Найдет способ. Обязательно. Позже. При первой же возможности. Порой, покидая очередной высокий или захламленный кабинет, Василий Васильевич готов был руки на себя наложить. Однако продолжал трепыхаться. Правда, все слабее и слабее. И не то чтобы в нем было дело. Вроде голова работала как прежде. Годы на ней никоим образом не сказывались. Скорее, напротив. Помогали быстрее распознавать фальшь и отделять важное от второстепенного. Водочкой он никогда не злоупотреблял. Зачем, когда есть любимая работа и надежда, которая никогда не оставляет. Перо из рук не выпадало. Отвращения к нему он не испытывал. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Почувствуй он что-нибудь такое – вот это было бы настоящее самоубийство. Хуже – отступничество. Предательство самого себя. Всего, чем он дорожил, что ценил в жизни. Видимо, причина крылась в том, что он был Историком. По образованию. Призванию. Складу ума. Историком с большой буквы. Все, о чем он писал, придавая рассказываемому художественную форму, было досконально выверено и подтверждено документами. До последней запятой. На сто процентов. Перед тем как взяться за новый проект, он всегда поступал примерно одинаково. Изучал мемуары, свидетельства, материальные памятники культуры. А затем забирался в архивы и проверял, выверял, сравнивал. Аккуратно. Методично. Вдумчиво. Чтобы не допустить ни малейшего отступления от истины. Лет же десять назад обнаружилось, что все архивы он уже прошерстил. Все доказал. Истину, насколько возможно, установил. И больше писать, по большому счету, ему было не о чем. В тех областях, естественно, в которых он считал себя специалистом. За которые отвечал сердцем и душой и своей профессиональной репутацией. Перепевы же самого себя, пережевывание ранее опубликованного, честно признаться, никому не были нужны. Никому не были интересны. Ни редакторам. Ни издателям. Ни читающей публике. Ни, в первую очередь, ему самому, что воспринималось им особенно болезненно. Давило его и скручивало. Нравственно. Психологически. Просто по человечески. Тем не менее, он не сдавался. Пытался. Пробовал. Боролся. Хотя и с нарастающей обреченностью. Сказывалось бремя неудач. Руки опускались. Сердце сжималось от тоскливого чувства безысходности. Основной докладчик поведал о трагической судьбе собрата с Земли Василия Васильевича настолько живо, образно, достоверно, что последние произнесенные им фразы утонули в дружных всхлипываниях и рыданиях собравшихся. «Несчастный! – раздались выкрики из зала. – Друг! Поможем Василию Васильевичу! Спасем его! Как можно незаслуженно обрекать человека на такие страдания! Он достоин лучшего! Так, в чем же проблема! Нам же это под силу! Если и есть какие запреты, ничто не мешает их отменить или обойти. В общем: свободу Юрию Деточкину!». Дав собравшимся накричаться, председательствующий быстренько угомонил народ. Когда же тишина восстановилась, обратился к основному докладчику с вопросом: «Так, что Вы предлагаете? В конце Вашего выступления стало шумновато, и не все удалось расслышать. Повторите, пожалуйста, если не сложно. Или суммируйте главное». Далее, уважаемый читатель, чтобы вам было понятнее, нужно объяснить, кто именно слетелся на чрезвычайную встречу творцов писаной культуры и истории. Вы же о них ничего не слышали. Фокус в том, что люди на нашей планете так до сих пор и не разобрались, как в действительности устроен наш мир, и с чем его едят. Наши ученые, не говоря уж о политиках – с ними всегда кранты – и всех остальных, подзадержались в Средневековье. Умственно, само собой. Они почему-то уверены, будто бы Земля, Солнечная система, Метагалактика являются закрытой системой. В том смысле, что наша вселенная развивается инвариантно и поступательно, следуя по дуге времени. Ничего подобного. Все не так. Вернее, не совсем так. На самом деле, наш мир – специфическим образом организованная открытая система. Он существует одновременно и в настоящем, и в прошлом, и в будущем. Прошлое никуда не исчезает. И будущее не отделено от настоящего. Их можно сопереживать бесчисленное количество раз. Теоретически. Но действуют два рода непреложных законов. Их нарушение влечет за собой немедленную спонтанную аннигиляцию. Первый – никакой материальный объект не может произвольно перемещаться между или внутри различных отрезков единого временного континуума. Иначе говоря, ситуация, при которой материальный объект из будущего оказывается в прошлом или настоящем одновременно с идентичным ему объектом, принадлежащим прошлому или настоящему, невозможна. Второй – никакой нематериальный объект из будущего не может изменить прошлое или настоящее. И никакой нематериальный объект из прошлого или настоящего не может повлиять на будущее иным образом, нежели уже повлиял. Говоря другими словами, любой нематериальный объект остается вне того времени, которому не принадлежит. Он не в состоянии в нем материализоваться. А если так, ситуация, при которой разум или какая-то иная сущность из другого времени меняет прошлое, настоящее или будущее, невозможна. Точно то же самое и с параллельными мирами. Их бескрайнее множество. Они сосуществуют, не вторгаясь, не вытесняя и не мешая друг другу. Но они открыты, они связаны между собой, они зависят друг от друга. Описанные два рода незыблемых законов – запретов мироздания действуют в их отношении столь же безальтернативным образом, как и в отношении временного континуума. Вы, наверное, уже поняли, что из этого вытекает. Путешествия из прошлого в будущее и в обратную сторону и путешествия по параллельным мирам возможны. Но только ментальные – материальные объекты автоматически уничтожаются при переходе без ущерба реальности, которой они должны принадлежать. И только такие, которые не влияют на реальность. Соответственно, реальность индифферентна к пронизывающим ее иновременным сущностям и ментальным визитерам из параллельных миров. Она на них не реагирует. Посетители не могут с реальностью контактировать. Любой заход в будущее параллельных миров бессмыслен. Природа стирает память об увиденном. Таким образом – итожу – путешествия во времени на ментальном уровне вполне возможны. Но в прагматическом плане ничего не дают. Ни политикам. Ни бизнесу. Ни государственным структурам. Ни даже футурологам. Повлиять на прошлое, настоящее и будущее никто не может. Заимствовать что-то из будущего параллельных миров – тем более. Всё. Вопрос закрыт. Прорыв в знаниях о нашем мире, о том, что он носит открытый характер, человечеству ничего не дал. Новые знания оказались невостребованными. Да, сначала резонанс был большой. Все только об этом и говорили. А потом интерес пропал. Даже туризм не пошел. Какой смысл покупать дорогостоящие поездки в будущее, свое или параллельных миров, если потом все из памяти стирается. Все равно, что добровольно отказываться от какого-то куска своей жизни! Уходить в прошлое? Возможно. Однако по своей конкурентоспособности путешествия в прошлое сразу же стали проигрывать центрам удовольствий и развлечений, пришедшим на смену луна-паркам, диснейлендам и европа-паркам. Ведь в них не повторялась, а реконструировалась реальность. Люди получали то, что они хотят видеть, чувствовать, переживать, а не то, что есть в действительности. И все же для одной очень малочисленной, очень специфической части человеческого социума прорыв в знаниях, получение информации о том, что наш мир является открытой системой, доступ к технологиям перемещения во времени и посещения параллельных миров оказался манной небесной. Вы, наверное, уже догадались, о ком речь. Да, именно о них. Об историках. В цивилизациях, знакомых с путешествиями во времени и перемещениями между параллельными мирами, они стали зваться творцами писаной культуры и истории. Как, – скажете вы, – абсурд! Ведь память об увиденном в своем прошлом и будущем моментально стирается, и взять знания из параллельных миров, полезные для нашего настоящего и будущего, совершенно невозможно. Так-то так. Но изучать прошлое параллельных миров фундаментальные законы природы не запрещают. Не сразу, но довольно быстро выяснилось, что племя историков самое умное. Они придумали, как этим воспользоваться. Естественно, что прошлое чужих миров широкую публику никогда не интересовало. Неходовой товар, важный только для фундаментальной науки. Причем не забывайте, что параллельных миров мириады. Историков же, фанатов своего дела – раз, два и обчелся. Так вот что историки придумали. Они стали подробнейшим образом описывать увиденное в прошлом других миров, опровергая мифы, вранье официальных источников и недосказанность мемуаров, снимая наслоения и докапываясь до истины. А взамен из отчетов коллег по историческому цеху черпать достоверную информацию о прошлом своего мира. И не просто достоверную, а самую настоящую, идентичную тому, что было в действительности. Результатом стал потрясающий бум в исторической науке и интереса к ней. Люди наконец-то узнали о том, что и как было на самом деле. Почему еще только поднимающимся римлянам удалось победить в заведомо проигранных пунических войнах, а потом разрушить Карфаген. Отчего Цезарь перешел Рубикон. Правда ли, что клан Медичи устранял политических противников, широко пользуясь ядами. Кем в реальной жизни был Вильям Шекспир, и кто скрывался под его личиной. Действительно ли Франклин Делано Рузвельт знал о замыслах японцев нанести удар по Пирл Харбору и ничего не предпринял в расчете на то, чтобы дискредитировать политику изоляционизма и втянуть Штаты во Вторую мировую войну. Правда ли, что Михаилу Горбачеву обещали не расширять НАТО и военную инфраструктуру блока на восток, а потом подло обманули Россию. Кто стоял за нападением на башни-близнецы в Нью-Йорке, и зачем в отместку американцы полезли в Афганистан. В честь какой из своих любовниц… Наверное, достаточно. Историй, на которые и ученым, и обывателю хотелось бы получить ответ, не счесть. Ответы же оказались в руках новой касты историков. Они стали самыми почитаемыми людьми. Самыми читаемыми. Самыми знаменитыми. Архивы им теперь были не указ. И темы для своих эссе, рассказов, притч, романов и иносказаний они могли выбирать самые разные. Не повторяясь. Как так получилось, что Земля осталась вне клуба творцов писаной культуры и истории, не понятно. Никто не взялся бы объяснить. Может, природа, опасаясь чего-то, известного только ей, как когда-то провидчески предположили братья Стругацкие, специально изолировала нашу планету. Может, земляне не доросли или элементарно прозевали. Как бы то ни было, Василия Васильевича нужно было спасать. Обязательно. К такому мнению пришли все члены клуба. Не важно, что законы мироздания не допускают перелива информации и утечки новых знаний. Творцы поднаторели в том, как их обходить. Законы на то и законы, что из них всегда случаются исключения. Под утро Василию Васильевичу приснился удивительный, сказочный, интригующий сон. Да такой четкий, с настолько хорошо прописанными деталями, что он не мог удержаться. На этот раз из-под его пера вышла история, моментально ставшая бестселлером. Потом вторая. Третья. Знакомясь с ними, невольно ощущаешь, что человек, рассказывающий вам ее, был рядом. Сопереживал. Почти участвовал. Хоть и незримо. Как сторонний, но заинтересованный наблюдатель. Рекомендую почитать. Закачаешься. Может, мы все на Земле стоим на пороге прозрения. Еще чуть-чуть, и яйцеголовые поверят, что в прошлое, пусть и косвенным образом – через братьев по разуму – не возбраняется заглядывать. И тогда человечество неожиданно окажется в совершенно ином мире – открытом всему и вся, а не закрытом, как мы, глупенькие, до сих пор считаем. © Н.И. ТНЭЛМ №7-8(68), 2012

Итальянцы больше не хотят стать футболистами, актерами или предпринимателями. Предел их мечтаний – спокойная карьера служащего, который еще в начале прошлого десятилетия входил в тройку наименее популярных профессий (наряду с дворником и рабочим). Таковы неожиданные результаты изучения рынка труда, проведенные крупнейшей в стране рекрутинговой сетью «Адекко». Опросив 6,5 тысячи человек в возрасте от 26 до 50 лет (большая часть – не старше 35 лет), авторы исследования хотели установить наиболее привлекательную в Италии профессию. На первом месте пришла профессия служащего. Примечательно, что популярность этого вида деятельности разделяют люди вне зависимости от происхождения и образовательного уровня. Даже сверхквалифицированные работники, получившие блестящее образование, готовы на скромный заработок в обмен на стабильность и социальные блага. Аналогичное исследование, проведенное этой компанией ровно 10 лет назад, показало, что тогда пределом мечты для большинства опрошенных была профессия предпринимателя. Последовавшие годы обернулись глубокими разочарованиями. «Мечты становятся ныне бюджетными на фоне страхов перед тем, как бы они не обошлись слишком дорого», – констатирует газета «Коррьере делла сера». Она цитирует социолога Антонио Де Лило: «Сейчас, в период социальной ущербности и неуверенности в повседневной жизни, люди ищут надежное положение. Тем, кому сейчас 35 лет, долго жили в период экономической нестабильности». Кстати, такое положение оборачивается снижением престижности и популярности высшего образования. В Италии наблюдается сокращение числа тех, кто стремится окончить университет: получение диплома перестает быть синонимом получения хорошей работы. Светлана ФИРСОВА №5(55), 2011

Больше половины выходцев из стран ЕС готовы работать за пределами своей родины, констатирует исследование, проведенное «Евробарометром». Такой позиции придерживаются 53%. Однако для большинства из них эта перспектива так и не осуществляется. Только 3% молодых европейцев учатся или работают в другом государстве. А учились там какое-то время лишь 14%. Главная причина такого положения – отсутствие финансовых возможностей для получения образовательного или профессионального опыта за границей. Среди тех, кто хотел бы перебраться в другую страну, 33% признались, что не могут этого сделать из-за нехватки денег. Среди тех, кто все же совершил этот шаг, 63% отметили, что им пришлось либо брать кредит, либо серьезным образом экономить. «Среди главных вызовов, с которыми сегодня сталкивается ЕС – безработица среди молодежи и слабость темпов экономического роста, – прокомментировала доклад член Европейской Комиссии Андрула Василиу, ответственная за образование, культуру, многоязычие и проблемы молодежи. – Большая мобильность учащихся и работников может способствовать решению этих проблем». Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ №5(55), 2011

Каждый год в Германии прибавляется по 150 тысяч молодых людей и девушек, не пожелавших или не сумевших завершить курс школьных наук, а вынужденных начинать свою трудовую жизнь как придется. О том, к чему это приведет, говорится в отчете о работе, проделанной берлинским Научным центром социологических исследований по заказу Фонда Бертельсмана. Вывод таков: «Если нам не удастся снизить эту цифру хотя бы наполовину, то для бюджета это выльется в ежегодную нагрузку в сумме в 1,5 миллиарда евро». Прежде всего, речь идет о том, что получив малооплачиваемую работу, эти неумехи будут платить весьма скромные налоги – вот вам и упущенная выгода для госбюджета. А от названной выше внушительной суммы это составляет 70%. Меньше будут страховые взносы, из которых потом платится пособие по безработице и прочие социальные трансферы. Недоплату придется компенсировать федеральному бюджету – 40%, земельным бюджетам – 30%, а по 15% ляжет на бюджеты коммун и Федерального агентства по труду. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Немыслимо даже подсчитать, сколько гневных инвектив было обращено против «феминизации» школьного образования и страшного ущерба, который она, якобы, наносит воспитанию и обучению мальчиков, лишая их качеств, которые может воспитать только мужчина. А так ли это на самом деле? Томас Риске из Потсдамского университета, психолог и специалист по проблемам воспитания, посвятил этой теме специальное исследование. И каковы же его результаты? Разумеется, было бы нелепо отрицать очевидное: сейчас германские юноши приходят к концу школы с заметно худшими результатами, чем их сверстницы. Соответственно им труднее найти работу, и лишаются своего места они тоже заметно чаще, чем их сверстницы. Реакция германских чиновников на это оказалась точно такой же, как и у любых других бюрократов мира: в министерстве по делам семьи создали специальное подразделение, носящее гордое название «отдел политики равноправия юношей и мужчин». Как говорится, дожили казаки… Так вот Томас Риске считает, на зарплатах сотрудников этого отдела легко можно было бы сэкономить. Для него ответ на вопрос о том, являются ли неудачи в обучении юношей следствием феминизации школы, есть только один. И ответ этот сугубо отрицательный. По его мнению, принципиальная ошибка наличествует уже в самой постановке вопроса о некоем ущемлении мальчиков и юношей по признаку пола. Образовательные успехи несравненно больше зависят от социального положения семьи, из которой происходит ученик, и от того, есть ли у него германское гражданство, уверен ученый. Есть и еще целый ряд важных факторов, таких как состояние здоровья, наличие хронических заболеваний или инвалидности, да, наконец, и личностные характеристики, не определяемые одной только принадлежностью к тому или иному полу. Говоря о «феминизации» школы и её вредном влиянии на образование мальчиков, чаще всего имеют в виду довольно примитивную картину: злые тетки-училки ставят мальчикам плохие оценки просто за то, что они мальчики и больше ни за что. Так вот исследование, которое Т.Риске проводил в трех странах – Германии, Австрии и Великобритании – показало: мальчики лучше успевают именно там, где их учат женщины. Кстати, обследования, проводимые в рамках программы ПИЗА (Программа оценки образовательных достижений. – Прим. ред.) подтверждают, что в начальной школе девочки и мальчики успевают примерно одинаково. А ведь именно в «началке» преподают почти исключительно женщины! А чем выше поднимаешься по образовательной лестнице, тем больше становится там мужчин. В гимназиях, к примеру, они составляют почти половину преподавательского состава, а в высших учебных заведениях – и вовсе 80%. А уж среди авторов учебников и другой педагогической литературы в Германии практически одни мужчины. Так что, пожалуй, куда продуктивнее было бы юношам поискать причины более скромных успехов в самих себе, а не утешаться сомнительными теориями. «Мальчики терпят неудачу не из-за того, что у них нет мужских образцов для подражания, а из-за того, что не могут развить в себе качества, необходимые для успешной учебы», – считает Т.Риске. Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Принятая в супермаркетах, где отоваривается основная масса европейцев, маркировка рыбных продуктов вводит в заблуждение и сбивает с толку. Такой вывод содержится в недавнем детальном исследовании неправительственной организации, озабоченный интересами потребителей, которая называется Обществом по сохранению морской фауны. В мае эта НПО, держащаяся на энтузиазме идеалистов, начала просветительскую кампанию в масштабах всего Евросоюза, призванную помочь покупателям лучше ориентироваться в дарах моря – для своего же блага, а не корысти ради производителей и рыбаков. Впрочем, не останутся в накладе и труженики моря, поскольку расширение ассортимента морепродуктов на столе будет означать более равномерное потребление рыбных ресурсов, а, следовательно, и сохранение экологического баланса. Сейчас из информации на наклейках, которые можно найти на рыбных продуктах в торговых сетях, мало что можно понять. Питер Данкан, менеджер по вопросам сельскохозяйственных и рыбных продуктов, уверен, что необходимо указывать, была ли рыба искусственно выращена или поймана в дикой природе; откуда родом – с точным указанием района вылова; кто переработчик, наконец, и это самое главное, – нужно ввести систему «индикаторов питательной ценности». Для наглядности и действенности эксперт предлагает установить цветовые обозначения по аналогии с уличным светофором: зеленый цвет – бери смело; желтый (авторы предпочли слово «янтарный»)– бери, но не усердствуй, да и то бери только изредка; красный – даже не вздумай. С Питером Данканом солидарна Сью Дэвис, одна из руководительниц организации «Который?» (Which?), также ратующая за то, чтобы граждане европейских стран питались только здоровой и вкусной пищей, приносимой нам из морских вод и глубин. Потребитель должен обладать всей полнотой информации, считают и в НПО «Который?», которая по этой причине весьма позитивно оценивает прошедшую в Британии по Четвертому каналу телевидения серию тематических передач с участием популярного писателя Хью Фернли-Витингстолла, посвященных рыбному вопросу. После того, как зрителям доходчиво объяснили, чем надлежит питаться, спрос на т.н. «альтернативные» сорта рыбы и рыбных продуктов резко подскочил. Покупателям, комментирует этот сюжет британская «Гардиан», надо бы отказаться от привычных предпочтений и стать «более авантюрными» в своем выборе морепродуктов. Нет никакого сомнения, что в списке любимых даров моря останутся камбала, мидии и кальмары, но Общество по сохранению морской фауны сейчас взялось за пропаганду других сортов морепродуктов, занесенных им в «зеленый список», а именно: атлантический лосось, выращенный на специальных фермах, селедка из того же Северного моря, и макрель. В «красный список» занесены такие обитатели морских просторов, как акула, скат, угорь и марлинь. Все намного сложнее с тунцом, весьма востребованным, например, как наполнитель сэндвичей, которые «офисный планктон» потребляет в обеденный перерыв. Тут надо быть особо бдительным: если имеешь дело с такой разновидностью, как «прыгающий тунец» – смело жуй, но если то был «тунец с голубым плавником» – отправь его в мусорное ведро… Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

Если вам о такой не приходилось слышать, то самое время восполнить этот пробел. На эту тему в Польше сейчас ведутся весьма оживленные дебаты. Почему? Да все из-за переписи населения. На специально открытом интернет-сайте на вопрос о том, какова ваша национальность, не только пояснялось, что речь в этом случае идет не о гражданстве, но и давалась возможность сделать выбор – немец, украинец, еврей, цыган и так далее. Есть даже весьма некоренные для Польши варианты – абхазец или зулус. Но есть еще и «шлёнски» – силезец. Немецкие газеты, рассказавшие об этом феномене, пояснили, что в ФРГ под «шлезиером» обыкновенно понимается житель Нижней Силезии, но для поляков «шлёнзак» – житель Верхней Силезии. И там, вокруг Оппельна и Каттовица – как называются эти города по-немецки – сложилась особая общность, представителей которой в 1945 году в большинстве случаев из Польши не изгоняли. Им свойственно сильное региональное самосознание, да и говорят они на таком диалекте, который и к немецкому-то не сразу отнесешь. В ходе прошлой переписи, проводившейся 7 лет назад, силезцами записались 172 тысячи граждан Польши. И, таким образом, они стали самым большим национальным меньшинством в республике, превзойдя даже немцев. Предполагают, что на сей раз «шлёнзаков» окажется заметно больше. К примеру, за это время появилось «Движение за автономию Силезии», и его представители уже вошли в областное правительство. Они добиваются для региона большей самостоятельности и дополнительных прав, ведь с их точки зрения речь идет ни больше, ни меньше как о «польском Руре». При этом они все время подчеркивают, что силезцы – это не какие-нибудь трудолюбивые кроты, с физиономиями, перемазанными угольной пылью, а «веселые и честолюбивые ребята», которых все прочие – немцы и поляки – всё время неправильно понимают. Вообще-то, если иметь в виду вождя оппозиции Ярослава Качиньского, то так оно и есть. Этот человек в вопросах национальной политики серьезен как паук: для него всякое упоминания «силезства» в переписи населения – скрытая поддержка немецкого влияния. Ну а дальше поехало как по писаному: враг на пороге, Польша не должна потерять Силезию, этот край останется нашим, и прочие призывы из серии «умрём, но не сдадимся!» Землячества силезских немцев из Союза изгнанных тоже проявляют себя не с лучшей стороны, не желая признать, что кроме них могут быть и другие «шлезиеры», а ненужное упрямство в этом вопросе только на руку тем польским политикам, которые ни о чем кроме великопольского Шлёнска – сиречь Силезии – слышать не желают. Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Европейская цивилизация слишком поздно вспомнила о лесах. Здесь их почти не осталось. Тем большее внимание им сейчас уделяется. О них много пишут и говорят. Им посвящается растущее число исследований. Но до поры до времени леса предпочитают не раскрывать свои тайны. А их, похоже, осталось еще немало. Первый же день, который Дурдень провел на работе, должен был стать для него и последним. А ведь он так о нем мечтал. Ему нестерпимо хотелось забросить куда подальше университетские учебники и тренировочные костюмы и, наконец-то, почувствовать себя настоящим мужиком, самостоятельно зарабатывающим себе на хлеб насущный, прочно стоящим обеими ногами на твердой земле. Ради этого он встречался с хед-хантарами. Рассылал свои резюме во все конторы, где его голова и руки могли быть востребованы. Прорывался на конкурсы. Пытался произвести благоприятное впечатление, приходя на многочисленные собеседования. И так лопухнуться. За первые несколько часов, что утекли после его выхода на работу, он сморозил больше глупостей, чем за всю свою предшествующую жизнь. Вместо того чтобы молчать в тряпочку, он переругался со всеми своими непосредственными начальниками. Нагрубил одним. Нахамил другим. То поручения, которые ему дали, показались ему совершенно абсурдными, даже идиотскими, если не сказать больше. То тон, которым с ним попытались разговаривать, – непотребным и неприемлемым. О чём он заявил, естественно, во всеуслышание. Отрезвление наступило только тогда, когда его пригласили в кабинет директрисы. Всё – выгонят, осознал он, к сожалению, с большим опозданием. Да и кому он такой нужен – экстремал-правдолюбец. Мало ли, что он умница и красавец, каких поискать: за свою недолгую жизнь ему уже не раз удавалось доказывать, что он все знает, все умеет, или почти все. С этими упадническими мыслями, потупив взор, Дурдень вошел в святая-святых – туда, где решалось всё, откуда исходили все команды, где определялась стратегия деятельности компании на многие годы вперед. Его компании, мог бы он добавить еще утром. Но теперь все заставляло его в этом сильно сомневаться. Простояв несколько минут в полнейшей тишине, с остервенением предаваясь самобичеванию, Дурдень совсем пал духом. «Докатился, – подумал он, – даже разговаривать со мной не желают». Однако долго оставаться так, глаза долу, он не мог. Нужно было как-то начинать разговор. Надо было попытаться что-то сказать в своё оправдание или, на худой конец, хотя бы уйти, не уронив чувство собственного достоинства. Но когда он поднял голову, то остолбенел по совсем другой причине. Перед ним, глядя на него огромными, бездонными, сумасшедшими глазами, стояло катастрофически неземное существо. Дурдень смутно подозревал, что феи и богини могут жить на Земле, но они ему в его прежней жизни не встречались. Это было вполне естественно, ведь они должны были обитать на Олимпе и большую часть своего времени проводить именно там. Сказать, что она была красива, значило ничего не сказать. Она как будто излучала красоту. И не её одну. Мощь, сила, ум, благородство, величие и ещё много-много всего, струящегося от нее, освещали кабинет лучше, чем смиренно жужжащие огромные диодовые лампочки. Она завораживала, ослепляла, уносила в какой-то иной мир. В мир, где все было возможно. Где само представление о преградах выглядело нонсенсом. Потому что красоте дозволено все. Лишившись рассудка, а заодно и дара речи, Дурдень так бы и простоял пень пнём в её кабинете всю оставшуюся жизнь, если бы вдруг не почувствовал, кожей не ощутил – в отсутствие мозгов, которые у него напрочь отбило – что он произвел на неё не меньшее впечатление. То, что произошло потом, было ничем иным как форменным умопомешательством. Время перестало для них течь. Мир прекратил своё существование. Ничего больше не имело значения. Ничего, кроме их страсти. Они искали близости каждое свободное мгновение, которое они создавали, придумывали, изобретали, не щадя сил. Они встречались всюду, где только могли. Они находили самые экзотические предлоги и самые простые обыденные места. И им было всего мало, мало, мало. Хотелось быть вместе ещё и ещё и не расставаться никогда. Но быть вместе на работе или вместе выходить в свет, им было заказано. Чертова разница в годах еще больше, чем разница в положении, отравляла им блаженство. Во всяком случае, ей. Портила всё. Или очень многое. Богиня, она же фея – так он называл её в зависимости от ситуации и её настроения – была вне себя. Ей, которую все боялись, которую все боготворили, приходилось прятаться, скрываться, как какой-нибудь толстовской куртизанке. Она места себе не находила. В любой момент она готова была взорваться с непредсказуемыми последствиями. Надо было спешно что-то изобрести, что-то придумать. И фея придумала. Она была такая. Она никогда не сдавалась. Богиня исчезла на пару дней – может, побывала в Шамбале, а, может, рванула к себе на Олимп – но вернулась сияющей. – Собирайся, – сказала она ничего не подозревающему Дурденю. – Я всё разведала. Где-то далеко-далеко, в самом сердце дремучего Леса, Великого леса, Вечного леса растут деревья-Прародители. Сок, текущий в их стволах, содержит эликсир вечной молодости. Ты должен его принести. И тогда мы сможем быть вместе везде и навсегда. Наше счастье ничто более не будет омрачать. Конечно, задачка не из простых. Никто из смертных в ту глушь еще не забирался. Или, во всяком случае, оттуда не возвращался. Ты будешь первым. Моя любовь, то, что я тебя жду, будет придавать тебе силы. Ничто и никто, кроме меня, не сможет тебя остановить или задержать. Вот тебе билет на самолет. Сначала долетишь до Н-ска. Там тебя будут поджидать геологи с вертолётом. Они забросят тебя, куда осмелятся. А дальше тебя поведет запрограммированный мною беспилотник. Самая последняя наша разработка. В широком смысле наша. Почти магическая. Он в этом рюкзаке. В разобранном виде. Там же всё необходимое снаряжение и средства связи. Этой ночью мы с тобой соберём его, чтобы гарантировать себя от случайностей, а потом разберём обратно. Завтра с ранья тебе выступать. Утром она поцеловала его на прощание тем незабываемым поцелуем, который и птенца делает ястребом, и подтолкнула к двери. Так началось для Дурденя это удивительное путешествие в неизвестное. В Н-ске он был уже вечером (по местному времени). С вертолетом тоже никакой заминки не случилось. Он переночевал с партией. Затем геологи забросили его ещё дальше и оставили, пообещав прилетать за ним к условленному месту раз в неделю. Дурдень споро собрал беспилотник, проверил связь, запустил его и побежал следом. Вот где ему по-настоящему помогла спортивная закалка, приобретенная в университете, – а он её еще хаял. Он прорывался через бурелом, форсировал бурные реки, преодолевал перевалы. Упорно. Методично. Не допуская ни промахов, ни промашек. Час за часом. День за днём. Делая минимально короткие привалы только тогда, когда уже не зги не было видно. Но возможности техники, когда имеешь дело с неизведанным, не безграничны. В какой-то момент беспилотник притормозил, а потом начал снижаться, нехотя, дергаясь, как будто против своей воли. Дурдень поспешил за ним и вывалился на полигон. Ни на каких картах он, естественно, не значился. О его существовании никто либо не знал, либо уже не помнил. Судя по всему, на нем когда-то проводили испытания какой-то новой сверхсекретной техники, захватывающей чужие летательные аппараты. Полигон, скорее всего, из-за всеобщего бардака и недофинансирования зарос бурьяном. Но техника еще работала. В бункере, хорошо укрытом от посторонних глаз, жизнь по-прежнему теплилась. На перестук спартаковских болельщиков круглую вакуумную дверь ему открыл, злобно матерясь, заспанный старлей. Но под добрую чарку забористого самогона, выслушав неприхотливый рассказ Дурденя, потеплел душой. – Сделаем так, – сказал он. – Впереди ещё два полигона. На приличном расстоянии от моего и друг от друга. Я сейчас ненадолго технику отключу, и твой беспилотник снова поднимется в воздух. Его, как ты уже ухватил, аккурат сначала на одном перехватят и посадят. Потом на другом. Народ там не чета мне. Я хоть радио по утрам иногда слушаю. Совсем забуревший. Вмиг тебя к стенке поставят. Только потом вопросы задавать начнут. Сообщать им по каналам связи ничего нельзя. Сразу Центр заинтересуется. Но я тебе сейчас бумагу служебную с печатями справлю. Мол, прибыл со сверхсекретной законспирированной инспекцией в виду того, что потенциальный противник вновь зашевелился. С расспросами не приставать. Всю необходимую помощь оказывать. И без выкрутасов. Сказано – сделано. Поутру Дурдень снова пустился в путь, строго следуя за беспилотником. Всё случилось, как старлей и предсказывал. На втором полигоне беспилотник проявил себя столь же беспомощно. Его без труда посадили. А как Дурдень объявился, и его схватили и так отмутузили, как он только в голливудских боевиках видел. Правда, ничего не отбили и не сломали, за что он местным остался весьма признателен. Когда же бумагу старлея отыскали, извинились: мол, ошибочка вышла, с кем не бывает. Ну, да ничего – бдительность она на то и бдительность. Перебинтовали и отпустили. На третьем все повторилось как под копирку. Но и там ребята хорошие оказались. Били его по службе, а не по злобе. И отпустили с лёгким сердцем. Более того, сжалившись, даже дельный совет дали: беспилотником не злоупотреблять. Как он круги делать начнёт, сразу посадить, и вперёд одному пробиваться. Хорошую Дурденю подсказку сделали. Без неё беспилотник бы его запросто потерял, и один бы в обратный путь пустился. Лес на глазах менялся. Необъятные стволы поднимались к самому небу. Кронам позавидовала бы и бразильская сельва. Беспилотник был больше не нужен. Вектор изменений сам подсказывал, куда идти. Вдруг, как по волшебству, Великий лес, Вечный лес расступился, и Дурдень оказался на берегу таёжного озера. Чистейшего. Хрустального. Первозданного. Рядом с ним как из-под земли появилась молодая женщина, немножко фея, немножко богиня – как тогда, в кабинете директрисы, он доподлинно сказать не мог. Но здравый смысл подсказывал, что обычная смертная вряд ли бы тут оказалась. Чаровница улыбнулась и молвила: – Далеко же ты забрался, мил человек. Видать нужда заставила. Поделись. Раскрой душу. На этот счёт никаких инструкций у Дурденя не было. Он не заставил себя упрашивать и выложил всё, как на духу. Хотя, может, не стоило ему кое-какие детали упоминать. – Да, – призналась лесная берегиня, всё больше и больше и внешне, и манерой поведения становясь похожей на его первую пылкую любовь. – Есть такой эликсир. Вот, возьми. От тебя ничего скрывать не буду. Ты его заслужил. Только попробуй его на себе сначала. Посмотри, что получится. Дурдень отпил махонький глоточек эликсира, и случилось удивительное. Из его ног, рук, всего тела к земле устремились бугристые корни и разбежались по её поверхности. А потом из них мощно пошли вверх сотни, тысячи ростков. Они как две капли воды походили на Дурденя. Только Дурденя не человека, а растение. – Вот видишь, – сказала берегиня, продолжая меняться, и улыбнулась так, что у Дурденя всё внутри затрепетало. – Эликсир, который Великий лес, Вечный лес хранит для Земли, для будущего, тебе не подходит. Человеку потребно совсем другое. Для него существует совсем иной эликсир вечной молодости. Он ничуть не слабее. Он сам творит будущее. Иди за мной – я тебе его покажу. Сказав так, берегиня, окончательно превратилась в его богиню, взяла Дурденя за руку и увлекла за собой. Нигде – ни на полигонах, ни у геологов, ни в родной конторе интеллигентного атлета больше не видели. Зато вскоре в самых различных местах Большого леса все, кому повезло прикоснуться к таинственному – охотники, геологи, военные, стали встречать людей новой расы, дотоле невиданных. И всё в большем количестве. Людей красивых, сильных, статных, бесстрашных и сообразительных, подстать Великим деревьям-Прародителям. И расселяться они стали постоянно расширяющимися концентрическими кругами, постепенно приближаясь к становищам прежнего человека и тесня его. © Н.И. ТНЭЛМ №5(55), 2011

Всё-таки в нас есть что-то хорошее. Хотя и не так много. В европейцах, американцах, азиатах – всех, вне зависимости от цвета кожи и этнической принадлежности. Это что-то с особой силой всколыхнулось в ответ на трагические события в Японии – чудовищное землетрясение и цунами, унесшие тысячи жизней, оставившие тяжелейшие разрушения. Прорвалось наружу помощью, сочувствием, солидарностью, сопереживанием. Всколыхнулось… и прошло, покрывшись, как, к сожалению, повелось, патиной безразличия к другим и заботы о самих себе. Переродилось в движение за закрытие атомных электростанций и столкновения между экологами-идеалистами и управленцами-прагматиками. Зачерствело подсчётами ущерба, который стихия нанесла стране, и того, во сколько ей обойдётся восстановление. Опошлилось рассуждениями о том, сколько это будет стоить мировой экономике. А потом и вовсе подернулось ряской забвения, оттеснённое на периферию сознания смакованием революций «социальных сетей» в Северной Африке и на Ближнем Востоке, постоянно подпитываемым новостями с полей реальных и вымышленных сражений. Но не для всех… Известнейший математик Аристарх Сенкявючас прекрасно знал её родителей – потрясающих, выдающихся физиков, г-на и г-жу Айкидзо. Они проработали, они прожили в ЦЕРНе бок о бок так много лет. Они сделались настолько близкими, что воспринимали друг друга как одну большую семью. Их дочери были всё время вместе. Они росли вместе. Играли вместе. Взрослели вместе. И со временем стали такими похожими – образом мыслей, повадками, пристрастиями – и в такой степени родными, что Аристарх не взялся бы сказать, к которой из них он испытывал больше любви, нежности и обожания. Потом, увы, контракт закончился. Аристарх с женой и чета Айкидзо разъехались по домам. Но ни у кого из них не вызвало и тени удивления, когда дочери, как сговорившись, взяли в качестве специализации на филологических факультетах своих университетов, куда они поступили, одна – русскую, другая – японскую литературу. Еще через несколько лет дочь четы Айкидзо приехала на стажировку в Россию и, естественно, провела её, живя у Аристарха с женой. Вернулась она к себе вместе с Оксаной – теперь уже пришёл черед дочери Аристарха отправляться по студенческому обмену. И тут – землетрясение и цунами. Аристарх почувствовал боль и тревогу ещё за несколько дней. Он не находил себе места. Метался из угла в угол. Непрерывно звонил по телефону. Его посещали какие-то смутные видения. Но ничего того, что произошло в реальности, он и представить себе не мог. Это было ужасно. Чудовищно. Невыносимо. Семья Айкидзо была как раз из тех мест, по которым волна ударила с наибольшей силой. Она прошлась по ним как утюг, не оставив на своём пути ничего живого. Не мудрено, что фамилии выдающихся физиков значились в самом начале мартирологического списка. Девушек в нем не было. Но и никаких известий о них не поступало. Их фамилии отыскались в другом списке – среди пропавших без вести. Значит, надежда все ещё оставалась. Пусть и весьма призрачная. Как только пошли сводки, Аристарх попытался улететь к местам разрушений вместе со спасателями. Иначе попасть туда не было никакой возможности. Но у него ничего не вышло. Контрабандой его провезти друзья не смогли. Ученого вычислили и сняли с рейса буквально в последний момент. И с этого дня Аристарх как обезумел. Он не знал, где он находится. Он не понимал, что происходит. В его голове творилось нечто невообразимое. Сумятица цифр, формул, расчётов. Невероятных. Сумасбродных. Непонятно откуда взявшихся. Но выстраивающихся во что-то невообразимо великое. Безусловное. Неопровержимое. И одновременно калейдоскоп воспоминаний. Некоторые из них – самая малость, конечно же, принадлежали ему. Хотя, может быть, не его собственному, единственно возможному, а какому-то собирательному я. Другие – тут он терялся в догадках, настолько они были фантастическими, – похоже, принадлежали всему человеческому роду. Или даже не только человеческому, а всем тем, кто сформировал ойкумену человека и историю его бесчисленных реинкарнаций. Жуткую. Наполненную нескончаемыми потерями в беспрерывной борьбе с враждебной природой, в сражениях с неотвратимым и своими столь ограниченными и, вместе с тем, безграничными возможностями. Наполненную в одинаковой степени подвигами, свершениями, самопожертвованием и любовью. Бесконечной любовью. Воспоминания спутывались, перехлестывались, переплетались в его сознании, однако не тушили, не смазывали друг друга. Из-за своей несхожести, контрастности, несопоставимости они делались только ярче, отчетливее, органичнее. Вот ему совсем немного лет. Он ещё нигде не был. Все знает только по книжкам. И родители не ограничиваются восторженными рассказами. Они берут его вместе с собой к тёплому морю. Лето. Серпантин дороги. Огромное солнце, погружающееся в пучину. Его охватывает жуть от величия происходящего. Но он бежит навстречу волне. Презрев страх. Опасность. Робость. Нерешительность. Слабость. Мчится, чтобы упасть в воду, теплую, нежную, сладостную. Ту, о которой он всегда мечтал. Ту, о которой он всю жизнь будет мечтать. И одновременно взобраться на престол мироздания, с которого можно повелевать не только собой, но и чужими судьбами. Звездами. Галактиками. Всем сущим. Разумным. Вечным. Нетленным. И тут же эти дивные, восхитительные детские воспоминания сметаются чувствами и образами совсем другого порядка. С Красной планетой творится что-то невообразимо ужасное. Никто ничего подобного не предполагал. И намеков на то, что такое может случиться, не было. Но безбрежный мировой океан, в котором они жили и благоденствовали с незапамятных времен, начал исчезать. Он испарялся. Мелел. Распадался на съеживающиеся моря и пересыхающие проливы прямо на глазах. Отчего, почему – и спустя много лет никто так и не выяснил. Не смог разобраться. Но факт оставался фактом. Среда обитания необратимо менялась. Выживание цивилизации зависело от того, сумеют ли они приспособиться, отважатся ли выйти из воды и поселиться на суше, или все погибнут. Окажутся ли они в силах из обитателей некогда мирового океана превратиться в земных существ? Способны ли они сохранить, а затем возродить в других условиях свою цивилизацию? В тот раз они сподобились. У них получилось. Они сделали невозможное. Видимо, такое было по плечу только разумным обитателям великого океана. Они растворили в нём свои многочисленные я. Они превратили его скудеющие воды в разумный океан или, что, правда, не одно и то же, в океан разума. И таким образом запустили эндогенную программу стремительных изменений. Они поменяли свой генетический код. Подправили его. Сделали его тягучим, вязким, вариативным, изменчивым, адаптативным. Буквально за несколько десятилетий они прошли все фазы трансформаций и сделались совсем другим видом – земными людьми, обитающими на Красной планете, очень отдалённо похожими на будущих людей Земли. Вкусить плоды победы у них, однако, не получилось. Суровая природа не давала передышки. Вскоре вслед за исчезновением океана начала исчезать и атмосфера. Удержать ее искусственным путем не было никакой возможности. Все попытки восстановить её, регенерировать, заменить на что-то другое, провалились. С истончением атмосферы нечему стало защищать сушу от гибельных излучений и метеоритных дождей. Борьба с убивающей их природой была слишком неравной. В её трагическом исходе вскоре уже никто не сомневался. И тогда обитатели Красной планеты обратили свои взоры на соседние планеты. Спастись, не вырождаясь на своей, шансов практически не осталось. Может, на них удастся найти приют и начать всё заново. Единственной планетой, которая для этого подходила, оказалась Земля. Но её тогда, много миллионов лет назад, полностью покрывала вода. Обитателей Красной планеты это не смутило. Они смогли эволюционировать из жителей морей в земные существа. Смогут запустить и реверсное развитие. Благо в генетической памяти рода всё записано. Ничего никуда не исчезло. Всё прекрасно сохранилось. Красная планета для жизни, для разумной жизни погибла. Но жизнь продолжилась на Земле. Однако новым её обитателям совсем недолго довелось насладиться покоем. Видимо, все потенциально обитаемые планеты проходят те же самые стадии трансформаций. И на Земле мировой океан стал отступать. Появление суши, огромных кусков суши, целых континентов пришельцы с Красной планеты восприняли с восторгом. Опыт их древней, все повидавшей цивилизации подсказывал, что расцвет всего – науки, искусства, передовых технологий – скачок в познании и освоении мира возможен только на суше. И они в третий раз запустили процесс генетических изменений, чтобы расстаться со старой жизнью в океане и заселить сушу. Что вызвало всемирный потоп, никто не ведает. Существует много легенд, предположений, теорий. Но доподлинно никто не знает. И не узнает. Сказочка про Ноя – не более чем напутствие. Миф. Прелестный. Спасительный. В духе глянцевых журналов. Но назидание не может служить объяснением. Генетически человечество было готово к любым напастям. И на этот раз, постаравшись ничего не растерять из нажитого, человечество вновь переселилось в мировой океан. Когда же по прошествии тысячелетий вода спала, они вновь вышли на сушу. Пошёл отсчёт нового времени. Зародилась и пошла в рост новая, наша с вами цивилизация. Сначала её усилия сводились к тому, чтобы вспомнить, восстановить всё то, чем наши предки владели ранее – от контроля над погодой до понимания языка звёзд. А потом новая цивилизация, что-то растеряв или утратив, что-то домыслив и переиначив, стала придумывать своё. Кстати, в целях самосохранения придумала сказочку. Будто бы человек слаб. Немощен. Ничтожен перед несуществующими богами стихий. Легкораним. Он непонятно как стал венцом всего сущего, воцарился над живой природой и начал помыкать ею. У него ни зубов, ни когтей. А он заставил всех вокруг служить себе и пресмыкаться перед ним. Лживую сказочку. В действительности ничего подобного. За плечами человечества сотни миллионов лет эволюции. Оно способно восстать из пепла как феникс. В состоянии сбросить кожу и жить как-то иначе. Оно без потерь приспособится ко многому. Любые программы адаптации, включая реверсные, заложены в генетическом коде человека. Вот только как их запустить, стало секретом, ключи от которого наши предки постарались забросить как можно дальше… В фантасмагории своих и чужих, хотя и тоже своих, воспоминаний Аристарх спускался с девочками по порогам. Когда удавалось вырваться, они всей своей большой семьей уезжали на водопады. Горы. Кручи над головой. Хрустальные потоки нежнейшей вкуснейшей воды. Форсировать пороги было замечательным развлечением. Девочки не променяли бы его ни на что другое. Но не только из-за восторга преодоления опасности, ради ощущения победы и способности превозмочь себя. Потом их ожидала еще большая награда. Вода замедляла свой бег. Становилась сонной. Зачарованной. Ручной. И время тоже как бы переставало течь. Подгребая от одной лилии к другой, они сочиняли сказки. Придумывали небывальщину. Творили свой удивительный мир, вход в который был открыт только для посвящённых. Один поворот сюжета – Аристарх. Другой – наперебой, кто кого переубедит, – девочки. Про похождения сбежавшего маминого покрывала. Про любвеобильное сердце кентавра. Про верность и дружбу. Силу, счастье и самопожертвование. Небо, звезды и морские глубины. Про отвагу и смерть, и снова жизнь и любовь. Предвкушение будущих часов блаженства, наполненных магией неведомого, творимого ими и только ими и только во имя самих себя, для Аристарха и девочек было сладостнее всего на свете. Аристарх с восторгом погружался в те годы. В те упоительные воспоминания. Он прикасался к тому времени, когда девушки были маленькими. Вновь наслаждался ощущением умиротворенности, безопасности, ничем не омраченного блаженства. Слёзы наворачивались на глаза. Он смахивал их тыльной стороной ладони. Пытался взять эмоции под контроль. Но ничего не получалось. И стремительный водоворот знаний, прорвавшихся в его голову из памяти предков, лишь усиливал испытываемые им чувства. Всеми силами своей недюжинной души он мечтал о том, чтобы девочки были живы. Его девочки. И те, которые могли бы у них родиться. И все другие, которые еще только появятся на свет спустя годы. Чтобы им ничего не угрожало. Чтобы жуткие километровые цунами, которые последуют за этими шалостями природы, лишь «слегка» потрепавшими Японию, не застали никого врасплох. Для этого надо было вновь вернуться в воды наступающего мирового океана. Нужно было по новой запустить столько раз уже опробованную реверсную программу эволюции человечества. И тут все формулы в пассионарном сознании Аристарха встали на отведенные им места. Оставалось лишь толкнуть снежный ком с вершины горы. Оставалось только сказать: «Да сбудется предначертанное». И Аристарх произнёс их. Круг замкнулся. Земная цивилизация встала на старый новый путь возвращения к истокам – к тому, с чего начала свое восхождение цивилизация обитателей Красной планеты. Для неё разумный океан или океан разума был утерянным прошлым. Для землян, если сбудется, превращался в не столь отдаленное будущее. © Н.И. ТНЭЛМ №5(55), 2011

или Образцовое устройство общества Политический ландшафт в Европе стремительно меняется. Дел невпроворот. За реиндустриализацию браться надо. Науку подтягивать. Идентичность отстаивать. С маргиналами сражаться. А тут ещё в довесок доверие к институтам и лидерам падает. Катастрофически. Хочешь-не хочешь, займёшься социальным экспериментированием. Как в послевоенные годы. Только не всегда результаты такого экспериментирования предсказуемы. Что в разных уголках Света получилось, хорошо изучено и тщательно документировано. А вот что буквально под боком происходит, не всегда известно. Попробую рассказать, опуская отдельные несущественные подробности. Ведь иногда действительно за деревьями леса не видать. Страна, о которой разговор, небольшая. Преуспевающая. Никогда никому ничего не навязывала. В лидеры не стремилась. От других не зависела. Но от них и не отгораживалась. Была вместе со всеми. И одновременно сама по себе. Обитатели – в основном городские жители. Так случилось, что сконцентрировались в одном огромном мегаполисе. Со всеми его недостатками и преимуществами. Может, и хотели бы в несколько более тихих, спокойных, маленьких городах жить, но не судьба. Форма правления – самая что ни на есть парламентская. Никакая другая прижиться здесь не могла. Пробовали – не получилось. И хорошо, что не получилось. Ибо парламентская тому раскладу сил, что сложился в обществе, и тем традициям, к которым народ, вроде бы, прикипел, лучше всего подходит. Партийная система на равнобедренный треугольник сильно смахивает. Геометрическая фигура эта, как известно, наиболее устойчивая. Вот и в нашей стране трехпартийную систему раскачать пока ещё никому не удавалось. Да и слава богу. Лучше уж приверженность традициям, чем когда всё в раздрай идёт, и на сердце кошки скребут. У каждой из партий электорат, не в пример другим ветреным соседям, исключительно стабильный. Всегда одинаково голосует. Чтобы вокруг не происходило. Треть за партию тёмных, треть за партию светлых и треть за партию обывателей. Конечно, на самом деле, они как-то иначе называются. Типа закон и порядок, стабильность и благополучие, за всеобщую солидарность или как-то ещё, вроде этого. Но я суть передаю. Название – дело десятое. Тёмные, само собой, выступают за то, чтобы всех чужаков из страны выдворить. Во всех поколениях. Всё, чего раньше не было, запретить строжайшим образом. Нарушителей, вестимо, по тюрьмам и психушкам распихать. По телевидению всё только правильное показывать. И интернетовскую вольницу, подозрительную, пресечь на корню. Пока ещё можно. И есть шанс, что получится. Светлые, как и положено светлым, за прямо противоположное ратуют. Мол, чужих надо своими сделать. Все силы, какие есть, на детские сады, школы, университеты – в общем, на воспитание и образование бросить. В программе у них весь перечень понятий красивых, какие есть: интеграция, социализация, активность, инклюзивность и прочее. Культура, взаимное обогащение и терпимость спасут мир, одним словом. У партии обывателей никаких своих идей нет. Да и откуда им взяться. Зато она ловко пользуется полным набором критики, выплескиваемой темными и светлыми в адрес друг друга. Получается сильно и убедительно. Вроде бы как она над толпой стоит и поучает и правых, и виноватых. Правящих коалиций в стране не бывает. У власти всегда партия меньшинства. То одна, то другая. Во власти они не задерживаются. Хотели, быть может, да не получается. Зато ротация власти классическая, всем на загляденье, как в учебнике. Опять-таки за счёт этого здоровый баланс между прогрессом и консерватизмом поддерживается. Одни «напортить» не успевают. Другие «исправить». В результате все при деле. И все довольны. В том числе, и обыватели. Они всегда в оппозиции. С одной стороны, правящей партии им предложить нечего. С другой – как бы они критиковать могли, если бы на себя ответственность какую бы взяли. Кого из этой троицы крупный бизнес поддерживает, не очень ясно. Скорее всего, всех трех. На всякий случай и во избежание. А, может, такой бег на месте бизнес больше всего и устраивает. Всё стабильно. Очевидно. Предсказуемо. Можно вкладывать, не боясь шалостей и уж совсем откровенных глупостей. Партийная структура туманна. Но есть зацепка. Партийными клубами, они же общественные ячейки, парикмахерские служат. Их в мегаполисе на каждом углу как кур нерезаных. В других странах повсюду аптеки, банки и чайные домики (они же шоколадницы). А здесь парикмахерские. Сетей всего три. Вы уже догадались, каких. На значение парикмахерских тот факт косвенно указывает, что, если где какое ограбление случается или какой скандал общественный, всегда та или иная сеть парикмахерских в связи с ними упоминается. И диверсии всегда только против них устраиваются. И шпионские страсти, если где и кипят, то опять же по их поводу. Для членов каждой из трех партий, родственников и всех сочувствующих железное правило установлено: стричься не реже, чем раз в неделю. Правило свято соблюдается. Адептам и в голову не приходит в его святости усомниться. Так всегда было. Такова традиция. За неё все горой. Только в чём смысл традиции, лишь самому узкому кругу доверенных лиц известно. Поделюсь с вами под большим секретом. В сети парикмахерских, которые тёмные держат, с волосами все светлые мысли состригают. В сети, которые светлые держат, – все тёмные мысли. А в сети, для обывателей предназначенных, – вообще все мысли под корень. Чтобы не мешали. Вот так порядок, стабильность и процветание достигаются и поддерживаются. Скажете, национальная специфика. Спорить не стану. От себя добавлю только: специфика спецификой, однако, очень уж узнаваемая и широко распространенная. © Н.И. ТНЭЛМ №5(55), 2011

Замысловатым ожерельем раскинулись в Эгейском море у самого побережья Малой Азии несколько сотен островов и островков – Южные Спорады. Более или менее крупных из них всего двенадцать, поэтому и по-гречески они называются «Додеканиси», или «Двенадцать островов». Днем они лежат в лазурном море, освещенные южным солнцем. Эта идиллия особенно хорошо ощущается с самолета, если рейс дневной. Абсолютно иная, сюрреалистичная картина открывается с воздуха ночью – внизу в кромешной тьме лежат золотые кольца – большие, маленькие, на разном удалении одно от другого. Именно такой инопланетной таинственностью встречали Южные Спорады автора этих строк в нынешний раз – самолет держал курс на юг Греции ночью… При снижении становится понятно, что золотые кольца – это освещенные ночью дороги, проложенные по периметру островов, и что внутри этих колец есть жизнь, до поры до времени затихшая, пока Солнечная колесница Гелиоса вновь не появится с Востока. Между тем в салоне звучит голос: «Наш самолет совершил посадку в аэропорту имени Гиппократа на острове Кос». В голове возникает краткая справка из школьного курса истории Древнего мира: «Гиппократ – древнегреческий врач, естествоиспытатель, философ, основатель медицинской науки, родился на острове Кос». Позже мы поймем, что с именем этого ученого на острове связано очень много, его чтут, и память о нем бережно охраняют. Кос – остров небольшой, всего 45 километров в длину. Но это не мешает ему объединять в себе и памятники истории – уютные городки и деревеньки со своей традиционной жизнью, и горы, и термальные источники, и, конечно же, неподражаемые море и пляжи на выбор и для массового, и для уединенного отдыха. Кос, хотя и можно назвать местом знакомым как для русских, так и для европейских туристов, в сравнении с более крупными Родосом и Критом – это место пока развивающееся. «Сейчас все на острове кинулись в туристическую инфраструктуру, – говорит демарх (глава местной администрации) Коса Костас Кайсерлис. – Но мы не хотим, чтобы гостиницы и туристы убили традиционную жизнь островитян, поэтому к развитию этого сектора мы подходим очень и очень аккуратно, чтобы приняв от него все лучшее, не навредить тому, что уже есть». Надо сказать, пока местным властям это удается – остров сам обеспечивает себя экологически чистым продовольствием. На Косе три плантации винограда, который идет на вино, собственное производство оливкового масла и овощных разносолов и «разносладостей». И все это можно попробовать на каждом углу, в местных тавернах и ресторанчиках. Гурманам стоит заметить, что на Косе существуют некоторые блюда, которых нет нигде более, даже на островах неподалеку. Например, греческий сыр-фета для нас не в диковинку, а вот что такое «винный сыр», наверное, знают немногие. «Винный сыр», или «красотири», – это сыр, который в процессе созревания вымачивается в красном вине, отчего он покрывается легким темно-красным налетом. Само собой отражается это и на его вкусе. Или те самые овощные разносладости – да-да, именно так! Вареньем из айвы нас не удивишь, а вот как насчет варенья из помидоров или баклажанов? А помидоры жители Коса еще ухитряются и вялить. На соседнем острове Нисиросе, который до недавних пор административно подчинялся Косу, с 1913 года одна семья по традиционным рецептам продолжает изготавливать «сумаду» – ароматный и очень сладкий сироп из миндаля. Не удалось спросить, как пьют его местные жители, но собственный опыт показал, что этот сироп замечательно подходит к утреннему кофе. Тем, кто предпочитает проводить отдых не только в пассивном состоянии, лежа на море и балуя себя в тавернах, жители Коса могут предложить активные приключения, некоторые из которых на грани экстрима – на острове действует конный клуб, есть любители внедорожников. Они с удовольствием учинят гостям самое настоящее родео по горам и бездорожью, во время которого можно будет не только проехать по отдаленным деревням и насладиться нетронутой дикой флорой и фауной, но и на краткой передышке посетить развалины старинной крепости в горах. На острове Нисирос, о котором мы уже упоминали, есть вулкан, куда также устраиваются походы. Говорят, этот вулкан спит, но спустившись в его кратер, можно услышать его урчание и сопение, и иногда даже увидеть булькающую горячую воду в кавернах. Как, наверное, и любой уголок Греции, Кос изобилует и историческими памятниками – это для тех, кто не хочет испытывать себя на прочность в горах или на вулкане. До большинства археологических зон на Косе можно добраться с комфортом. Прежде всего, ряд интересных объектов находится прямо на территории столицы острова – в городе, который, как и сам остров, называется Косом. Причем эти объекты – дома, театр, святилища – относятся к различным периодам – древнегреческому, римскому… Есть прямо в городе и одна из крепостей, построенных рыцарями-иоаннитами, которые в Средние века после изгнания с Мальты обосновались на Родосе и добрались до Коса. Всего на этом острове таких крепостей четыре. Но основным историческим памятником острова местные жители считают Асклепион – храм бога врачевания Асклепия, от которого, как считается, вел происхождение род родоначальника медицинской науки Гиппократа. Храмовый комплекс занимает обширную территорию и расположен на нескольких ярусах. Гид, если не будет лукавить, расскажет, что, по правде говоря, от древнегреческого храма здесь практически ничего не осталось. Все, что можно увидеть в Асклепионе, – дело рук итальянских археологов и реставраторов, которые попытались восстановить его в первозданном виде, когда на Южных Спорадах хозяйничали итальянцы (1912-1943 гг.). Сейчас выпускники медицинских учебных заведений могут заказать проведение церемонии принесения клятвы Гиппократа на территории Асклепиона. Сюда приезжают новоиспеченные медики из Греции, европейских стран, ждут здесь и русских. А для тех, кто медицинских институтов не заканчивал, в Асклепионе время от времени устраивают театрализованное представление – посвящение во врачеватели по-древнегречески. Конечно же, и в Асклепионе и в других местах на Косе можно приобрести копию текста клятвы Гиппократа, как в оригинале, так и в переводах на основные языки, в том числе и на русский. Сохранился на острове и древний платан, под кроной которого по преданию Гиппократ собирал своих учеников. Он находится в черте города Коса на небольшой уютной площади старого города – не забудьте загадать желание и обойти вокруг этого дерева три раза. Что произойдет потом, увидите сами… «Русских туристов на Косе ждут, – говорят представители местных властей. – Конечно, мы должны прислушиваться к Европе, поскольку Греция входит в ЕС. Но мы с удовольствием переориентировали бы туристические потоки с европейских стран на Россию, ведь русских и греков многое объединяет и не только Православие, но и сам взгляд на мир». Активный отдых приносит свои плоды, и вот весь остров уже, кажется, изучен. Но как много интересного таится прямо по соседству! Причина тому – географическое положение Коса – об острове Нисирос мы уже немного написали, до него чуть больше часа на пароме. Но уже на пути к Нисиросу обратите внимание на небольшой островок Яли – фактически огромный кусок природной пемзы, которую здесь разрабатывают и поставляют во многие страны мира. Однажды, когда всю пемзу выработают, остров просто-напросто исчезнет… Сам Нисирос – островок крошечный, и живет на нем не более тысячи человек. Оставим вулкан экстремалам, а вот для тех, кто приехал в Грецию с паломнической миссией, сообщим, что на Нисиросе есть небольшой монастырь Богородицы Спиллиду (Пещерной). Он может быть закрыт, но, если сообщить, что вы из России, отец Стефанос откроет его и даже проведет экскурсию. Монастырь расположен на горе, с него открывается замечательный вид на море, соседние островки и на белые двухэтажные домики с синими ставнями – на острове действует закон, в соответствии с которым позволено строить только традиционные дома в традиционной цветовой гамме. Чуть дальше от Коса находится остров Патмос – еще одно знаковое место для православных христиан – именно там Иоанну Богослову было явление конца Света, описанное им в Апокалипсисе – последней книге Библии. Стоит учесть, что планировать экскурсию на Патмос лучше не в штормовую погоду, иначе поездка может быть испорчена неприятными последствиями. Именно из-за шторма у нас поездка на Патмос не состоялась, поэтому более подробно об этом острове, надеюсь, напишет кто-нибудь другой. Можно добраться с Коса и на основной остров Южных Спорад – на Родос, наверное, наиболее известный русским туристам из всех островов архипелага. Но о нем «Вся Европа.ru» рассказала около года назад. Артем ПРОХОРОВ О. Кос (Греция) – Москва №5(55), 2011

«Серых разбойников» в Германии извели довольно давно, еще в середине XIX века. И с тех пор, около полутора столетий, без них как-то обходились. Но на рубеже второго тысячелетия они вернулись в Саксонию, переселившись из Польши. Началось с одной единственной семьи, теперь в ФРГ живут уже шестьдесят особей, причем в Саксонии, Бранденбурге и Саксонии–Анхальте замечены уже семь стай, а одиночки появлялись в Мекленбурге–Передней Померании, Баварии, Гессене и Нижней Саксонии. Абсолютно реалистично предположение о том, что недалёк тот день, когда они расселятся по всей стране, считает специалист по диким волкам Ильке Райнхард. Согласно исследованию Федерального природоохранного ведомства ещё от 2009 года, теоретически в Германии есть место для безбедного существования 441 волчьей стаи: достаточно удаленные от человеческого жилья места сохранились даже в этой плотно населенной стране. Да что там! В природном парке Шорфхайде, в 65 километрах к северо-востоку от германской столицы, живут 18 волков, объединившихся в две стаи. А это вам не Среднегорье, не Гарц, и не Альпы, всего-то полчаса езды от трехмиллионного мегаполиса. Разумеется, сторонников нетронутой природы такое соседство только радует. Правда, в их сплочённые ряды готовы влиться далеко не все. Почему? Ведь для человека волк практически не опасен: это животное достаточно скрытное и, будучи замеченным, чаще всего предпочтет спастись бегством, даже если ему никто не угрожает. И при этом волк часто становится жертвой браконьеров или автотранспорта: в одном только Лаузице одиннадцать серых закончили свои жизни под колесами автомобиля. Но, тем не менее, к вегетарианству волки пока всё же не склонны: их дневной рацион составляет от двух до трех килограммов мяса. И то, что они охотятся на диких животных – свиней, косуль, оленей, зайчишек – это полбеды. Они не упустят случая зарезать овцу или козу, стаей легко одолеют корову или лошадь. Что уж говорить о зазевавшейся собачке или совсем беспомощной домашней мелочи. Конечно, в деревню волк не сунется: выйдет себе дороже, но на отгонном пастбище устроит такое жертвоприношение, что просто жуть. Вот почему от такого соседства далеко не все в восторге. Неминуемы конфликты волков с животноводами (подробнее см. «Вся Европа» №1(51), 2011), далеко не всех охотников вдохновляет перспектива делиться потенциальной добычей с волками. Тем более что до охоты на них самих при жизни нынешнего поколения немцев дело явно не дойдёт: речь в лучшем случае пойдет о целевом отстреле совсем уж зарвавшихся разбойников. Может проявиться недовольство любителей экотуризма: волк неважно вписывается в пасторальные картины с милыми овечками и козочками. Собственно, аграрии уже начали протестовать против распространения волков, к примеру, в Саксонии ведут речи о том, что пастбища надо окружать электрозагородками. Жалуются крестьяне и на то, что получение компенсаций за погубленных волками животных обставлено весьма бюрократизированными и длительными процедурами. Сергей ПЛЯСУНОВ Волк (Canis lupus), изгнанный людьми из всех Центрально-европейских стран полтора столетия назад, отступил на север Старого Света и там сумел выжить. Теперь он понемногу возвращается на прежние места обитания. Всего в Европе, по данным экспертов, насчитывается несколько тысяч этих животных. Точнее сказать трудно: уж очень серый не любит показываться на глаза людям. Европейский волк, как правило, достигает 90 сантиметров в холке и 140 сантиметров в длину. Хищник, но от большого голода становится всеядным, причем может искать пропитание даже на свалках. Живёт стаями. Молодые особи в возрасте между двумя и тремя годами начинают искать – и жестко отстаивать от сородичей – свой собственный охотничий участок. Во всех странах Европы находится под строгой охраной. №5(55), 2011

В сложной ситуации оказался житель северной германской земли Шлезвиг–Гольштейн, по вероисповеданию – мусульманин. Дело в том, что устроился он работать на не самое престижное место – подсобником в универсам. Всех дел у него было, что своевременно класть товары на полки, пополняя раскупленные запасы. И с этой задачей он не справился. Но не потому, что чего-то не понял или не сумел. Просто ему вменялось в обязанность выставлять и бутылки со спиртным, а это для истово верующего мусульманина – харам, то есть большой грех. Во всяком случае, именно так он сообщил своим работодателям: не могу, дескать, к этим бутылкам прикасаться, вера не велит. Бездушные менеджеры рассудили иначе: не выполняешь то, что положено – уволим, а насчет грехов и веры – это не к нам, а в мечеть. Мы тут работаем, а не заповеди Аллаха соблюдаем. Причем, «отказнику» пытались все это объяснить не один раз, терпеливо добиваясь того, чтобы он всего лишь в полном объеме делал то, за что получает деньги. Но мужичок оказался упорный и стоял на своем: не буду прикасаться к бутылкам и всё. Разумеется, все кончилось увольнением. Однако подсобник оказался не так уж прост – или, что вероятнее, имел искушенных советников. А потому отправился в суд с жалобой на то, что изгнан по религиозным мотивам. И не поленился на протяжении трех с лишним лет доказывать свою правоту в судах различной инстанции, дойдя до Федерального суда по трудовым спорам, находящегося в Эрфурте. Вообще, случаи подобного рода не относятся в Германии к числу часто встречающихся. Скажем, знатоки вспоминают о решении земельного суда по трудовым спорам в Хамме (земля Северный Рейн – Вестфалия), признавшего, что предоставление мусульманам дополнительных перерывов для совершения намаза может осуществляться только с согласия их работодателя. Впрочем, есть и другие примеры. Так, тот же эрфуртский суд признал правомочным выговор, вынесенный воспитательнице детского сада, не пожелавшей во время работы снимать с себя хиджаб. А учительнице турецкого языка, которая вела себя в классе таким же образом, за что и была уволена, было отказано в удовлетворении её жалобы. Зато продавщице в супермаркете выполнять свои обязанности в хиджабе суд не запретил. Видно, юристы ещё не до конца договорились о том, что, где и кому можно, а что – нельзя ни под каким видом. Вот в случае с паранджой все оказалось однозначно: мусульманку, которая добивалась права работать во франкфуртской городской управе в приличествующей её вере одеянии, уволили, и суд работодателя поддержал. Специалист по трудовому законодательству из Боннского университета Георг Тюзинг подчеркивает, что все обязанности, предусмотренные трудовым договором, должны выполняться обеими сторонами. И тот, кто нанимается на работу, должен внимательно изучить все предъявляемые к нему требования и оценить, может ли он их выполнить без ущерба для своих убеждений. Разумеется, никого нельзя заставлять идти против своей совести. Но и спекулировать на этом тоже не стоит. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Венские потребители услуг жриц «свободной любви» прекрасно знают, где в австрийской столице надо их искать – в 15 районе, на Фельберштрассе и в конце Мариахильферштрассе. Знают это и городские власти, которые решили в прошлом году, что в центре славного города Вены уличным проституткам не место и надо их перебазировать. Чиновники подыскали для них новое место, даже два и… И ничего. Кроме шестимесячных бесплодных попыток лаской и таской убедить девиц перебраться на зады Технического музея (изысканное соседство, правда?) и на Линке Винцайле. Они и расположены вроде бы не так далеко от насиженных мест, но барышням категорически не приглянулись. А почему? Всё дело в том, что перейти на новое место проституткам мешает полное отсутствие бизнес-инфраструктуры. В нашем случае – нет подходящих дешевых отелей, где за 10 евро можно снять комнату с койкой на короткий срок. И как прикажете работать добропорядочным деятельницам «горизонтального гешефта»? В общем, произошло то, что компетентные люди предсказывали загодя, да жаль только профсоюзная деятельница и социал-демократический политик, а ныне член венского совета Сандра Фрауэнбергер, курирующая кадровые вопросы, а также проблемы интеграции, женщин и защиты потребителей, к их мнению не прислушалась. К позитивным результатам провалившегося эксперимента можно отнести то, что удалось все же несколько успокоить венцев, живущих по соседству с «охотничьими угодьями» проституток и, понятное дело, не приходящими от этого в восторг. Но госпожа Фрауэнбергер – женщина упорная, и она намерена добиваться внесения изменений в закон о проституции, причем подготовить его она обещает еще до наступления лета, когда с приходом тепла уличная проституция набирает дополнительные обороты. Вот как видит австрийская пресса основной круг проблем, которые предстоит решать введением нового законодательства. Для того чтобы представить масштабы проблемы, сообщим: за ночь в австрийской столице услугами сговорчивых дам пользуются 16 тысяч «фрайеров» – то есть «женихов», как они традиционно именуют своих клиентов. Вопрос об упорядочении уличной проституции встал ещё в ходе выборов 2010 года. Данные тогда обещания выполнить, как мы видели, не удалось. На улицы столицы ежедневно выходит около 150 «жриц любви». Официально зарегистрированных проституток в Вене 2200, доля «понаехавших»– 70-80%. Добавьте сюда ещё в два–три раза большее число тех, кто предается этому занятию нелегально. Более точный подсчет осуществить невозможно, поскольку многие женщины приезжают в Вену из-за рубежа, к примеру – из Словакии, причем, ненадолго, часто на один день в неделю, а то и вовсе на несколько часов: подзаработать. С точки зрения самих проституток, ситуация на панели выглядит так. Усиление полицейского контроля и акции местных жителей, ночами ходивших по Фельберштрассе с факелами, не только помешали их занятиям, но и очень их обозлили. «С нами обошлись как с последним дерьмом, это была настоящая охота на людей», – говорит тридцативосьмилетняя Габи, выросшая на этой улице. – Сколько себя помню, женщины всегда тут стояли». Сама она работает на родной Фельберштрассе уже 15 лет, но такого, чтобы за ночь полицейские приезжали проверять «декель» – регистрационную карточку – по три-четыре раза, Габи не упомнит. Полиция, получив накачку от властей, действовала по принципу «нулевой толерантности» и щедро навешивала штрафы за работу ближе, чем в 150 метрах от школ, церквей, детских садов и так далее. Но порой дамам доставалось даже и за то, что они просто проходили мимо, разумеется, в полной боевой раскраске и рабочей одежде соответствующего толка. А вот теперь Габи приходится работать много больше: надо компенсировать потери. Марианна, ровесница Габи, возмущена тем, что она оказалась «гражданкой второго класса». «Я так же как и все плачу налоги, но никаких прав у меня нет», – сокрушается она. – Этой Фрауэнбергер надо бы приехать к нам на улицу ночью и поговорить с женщинами». Обе ветеранки «горизонтального гешефта» весьма недовольны предложением городских властей арендовать за 250–300 евро в неделю комнату в заведении, где они могли бы принимать клиентов. Ведь арендную плату надо вносить и тогда, когда нет заработка. Полиция держится в этой ситуации намеренно отстранённо: дескать, работы у нас хватает и без того, чтобы приглядывать за уличными девками, но прикажут гонять – будем гонять, на то и служба. Местные жители упорно стоят на своем, проявляя, в общем-то, вполне разумный подход: жилые кварталы – не место для «мясного прилавка», как уничижительно называют череду проституток, стоящих на панели. А что полагают эксперты? Администратор интернет-форума секс-труженниц Кристиан Кнаппик уверен, что решением проблемы могло бы стать разрешение «квартирной» проституции, то есть предоставление женщинам права работать на дому. Интересно, а будут ли рады такому повороту событий соседи жриц продажной любви? Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Вам не верится? А зря! Ведь эти данные получены в результате исследования, проведенного Фондом Бертельсмана. Так вот: нигде в Германии нет такой высокой доли детей, живущих в нищете, как в столице. От социальной помощи, получаемой его родными, зависит каждый третий берлинский ребенок. На самом деле этот показатель ещё выше – 35,7%. В призовую тройку с равным результатом в 30% входят Бремен и Саксония – Анхальт. Замыкают этот перечень Баден-Вюртемберг (8,3%) и Бавария (7,4%). Для интересующихся: в своём исследовании фонд оценивал только данные, касающиеся коммун с населением свыше 5 тысяч человек. Если взглянуть в целом, детская нищета остается бичом, прежде всего, людей, живущих в городах и общинах на востоке Германии. Но и внутри федеральных земель есть большие региональные различия. Среднестатистически к числу живущих в бедности в Германии можно отнести каждого пятого ребенка (15,6%). В эту категорию попадают все дети моложе 15 лет, зависящие от социальной помощи, получаемой их родителями. Согласно результатам исследования, между 2005 и 2010 годом расходы на социальную сферу выросли на 19% – с 35,4 до 42,2 миллиарда евро. И при этом коммуны расходуют до 23,3% своего бюджета на социальную сферу. Сумма, выделяемая на оказание помощи детям и подросткам, поднялась в период с 2006 по 2009 год с 20,9 до 26,9 миллиарда евро. Скажем, только на помощь в воспитании малолетних уходит 5,5 миллиарда евро. Сергей ПЛЯСУНОВ №5(55), 2011

Откуда столь вопиющая несправедливость? Чем это они провинились? А тем, что с пренебрежением отнеслись к святому для любого чиновника делу – своевременному предоставлению в соответствующие инстанции необходимых справок. Дело в том, что в 2011 году истекает срок хранения зарплатных документов, составленных во времена ГДР, и их могут отправить на уничтожение. И тогда примерно 286 тысячам граждан современной Германии нечем будет подтвердить данные о своих заработках в те годы. Таков официальный ответ на запрос к правительству, поданный Левой партией. Вообще хранить упомянутые документы должны были до 2006 года. Но срок был продлен на пять лет. Тем не менее, многим и их оказалось мало для того, чтобы получить необходимые подтверждения. Теперь за это предстоит расплачиваться в полном смысле этого слова. Сергей ПЛЯСУНОВ №5(55), 2011

Институт рыночно-социального анализа – ИМАС – из австрийского города Линца провел опрос, с помощью которого были выяснены темы, более всего занимающие сейчас жителей Альпийской республики. Была исследована репрезентативная выборка, состоявшая из людей старше 16 лет: видимо, подразумевается, что разговоры тех, кто младше, не могут быть интересны никому, кроме них самих (смайлик). Итак, к результатам опроса. Тема номер один – события в Японии, их обсуждало 78% австрийцев. На втором месте – происходящее в Ливии: это заинтересовало 66%. На третьем месте – цены на автомобильное горючее: о них толковали 59% жителей республики. Примечательно, что работа венского правительства была в самой середине списка сюжетов, интересовавших граждан. А вот среди других, явно более «горячих» тем оказались будущее армии (40%), обвинения в адрес бывшего министра финансов Карла-Хайнца Грассера и премьер-министра Италии Сильвио Берлускони (по 37%). Еще 36% австрийцев заинтересовали дебаты об изменении закона об иностранцах и введении курсов немецкого языка для лиц, просящих политического убежища. Ситуация в католической церкви – 35%, что почти столько же, сколько обсуждало список приглашенных на ежегодный бал в Венскую оперу (33%). Излюбленными женскими темами – феминистки, внимание! – оказались бал в Венской опере и свадьба британского принца Уильяма и Кейт Миддлтон. Мужчины рассуждали о спорте, армейских проблемах и ситуации в экономике – и тут ничего неожиданного. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Турки готовы прорыть конкурента Панамскому и Суэцкому каналу Столетний юбилей с момента основания Турецкой республики будет отмечен событием столь грандиозным, что стоило бы найти нового Джузеппе Верди и заказать ему сочинительство достойного аналога оперы «Аида», исполненной впервые по случаю открытия Суэцкого канала. Это событие, приуроченное к 2023 году, столетней годовщине исчезновения Оттоманской империи – «больного человека Европы», по выражению русского императора Николая Первого, должно явить собой чудо инженерной мысли и подвиг зрелости тысяч и тысяч светлых умов и крепких мышц, потому что речь идет о рукотворном создании параллельно Босфору искусственной водной артерии, которую успели окрестить «Стамбульским каналом». Так назвал проект турецкий премьер-министр Тайип Реджеп Эрдоган, энтузиаст величественного замысла, заявивший (цитирую по британской «Гардиан»): «Мы построим канал века, такой масштабный, что в сравнении с ним бледнеют Панамский и Суэцкий каналы». Яркий образ этого светлого будущего стал отличительной меткой идущей в стране предвыборной кампании – 12 июня предстоят парламентские выборы. Правящая Партия справедливости и развития (ПСР), партия Эрдогана, способна, согласно опросам, превзойти свое прежнее достижение и набрать не как в 2007 году 46,6%, а все 48,7% голосов избирателей. Тем не менее, необходимость «разогреть аудиторию» и добавить себе выигрышные очки никуда не делась. И потому в ход идут духоподъемные, если угодно, и популистские призывы и посулы. Таковы правила игры, таковы утвердившиеся в мире формы организации народного волеизъявления. Аргумент Эрдогана в пользу канала, падающий на подготовленную почву, – экология и безопасность граждан. Сейчас через 30-километровый Босфор, делящий Стамбул на европейскую и азиатскую части, ежегодно транспортируют 139 миллионов тонн нефти, четыре миллиона тонн сжиженных нефтепродуктов и три миллиона тонн различных химикатов. А ну как все это выльется на просторы пролива?! Экологическая катастрофа затронет непосредственным образом жизни двух миллионов жителей мегаполиса, обитающих по его берегам. Прецеденты, увы, были: в 1999 году российский танкер разломился пополам при входе в пролив, и 235 тысяч галлонов топлива окрасили босфорскую воду. Проект «Стамбульского канала», действительно, захватывает дух. Канал, как сообщает турецкая газета «Хюрриет», протянется на 40-45 километров, будет иметь 150 метров в ширину и 25 метров в глубину, обойдется в сумму от 8 до 10 миллиардов долларов. По словам Эрдогана, два года уйдет только на технико-экономическое обоснование. Предполагается, что копать будут в регионе турецкой Фракии, чтобы избежать соприкосновения с густонаселенными районами 13-милионого мегаполиса. В этой связи «Гардиан» процитировала Ги Бэттла, эксперта в области экологии и ведущего партнера в компании «Делойт»: «Если мы можем прорыть туннель под проливом (Ла-Манш) и если мы можем проложить новую скоростную автостраду длиной 34 км в Альпах, то на ровной поверхности нам ничего не стоит прокопать канал». Точный маршрут держится в строгом секрете, чтобы предотвратить неизбежные спекуляции земельными участками, по которым пройдет канал, названный однажды самим Эрдоганом «сумасшедшей» идеей. Оппозиция не преминула ухватить премьера за язык. Так, лидер Республиканской народной партии Кемаль Килидждароглу мгновенно заявил: «Эта страна нуждается в людях, которые думают и делают, а не в сумасшедших. Этот проект задуман вовсе не для людей, а для сторонников ПСР, чтобы они могли обогатиться». Помимо технологических сложностей и бодания с оппозицией у команды Эрдогана есть и другая забота: судьба конвенции Монтрё. Дело в том, как отмечала та же «Хюрриет», что «этот международный договор поддерживает баланс военно-морских сил в бассейне Черного моря, регулирует порядок прохождения военных кораблей через Босфор, ограничивая тоннаж и время пребывания кораблей нечерноморских государств в Черном море». Стоит напомнить, что именно конвенция Монтрё помешала боевым кораблям ВМС США проникнуть в Черное море и обосноваться там в августе 2008 года, когда шли боевые действия между Россией и Грузией. Конвенция, и это важный момент, строится на том, что путь в Черное море и обратно только один – через Босфор. В турецкой прессе муссируются слухи, будто Анкара готова предложить Москве включиться в проект на правах одного из главных подрядчиков. Россия пока взяла паузу, если не считать интервью турецкой газете «Радикал» российского посла в Анкаре Владимира Ивановского, в котором он заявил, что не располагает какой-либо информацией о возможности финансирования проекта российскими компаниями. Посол отметил, что об экономической стороне проекта можно будет говорить после того, как будет подтвержден один из главных принципов конвенции Монтрё – принцип свободного прохода судов из Мраморного моря в Черное. Между тем Тайип Эрдоган полон понятного энтузиазма. «Турция более чем заслуживает того, чтобы подойти к 2023 году с таким сумасшедшим и великолепным проектом, – заявил премьер на митинге, и толпа радостно засвистела и зааплодировала. – Трафик через Босфор будет сведен к нулю, – развивал замысел Эрдоган. – Люди начнут заниматься на Босфоре водными видами спорта, будет создана система городского водного транспорта, и Стамбул вернется к своим прежним дням (дням величия)». Кто знает, может «великолепный проект» позволит Эрдогану стать вровень с одним из самых почитаемых султанов – Сулейманом Первым Великолепным? Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

В водах Северного моря ежегодно оказывается 20 тысяч тонн мусора. «Между Зюльтом и Боркумом больше нет ни одного пляжа, свободного от пластикового мусора», – уверяет Матиас Хекрот, руководитель экологической организации «Меллумрат», созданной еще в 1925 году для охраны природы острова Меллум. – В среднем на сотне метров можно обнаружить до 700 единиц изделий из пластмассы». Это и тюбики из-под зубной пасты, и упаковки из-под шампуней и душ-гелей, и зубные щетки, и обломки не пойми чего – всего не перечесть. В основном – 80% – на побережье это выносят речные волны. Все остальное попадает прямо в море: нечистоплотные пассажиры просто швыряют ненужное за борт. А сколько птиц гибнет, запутавшись в брошенных рыбаками сетях, или давится обломками пластика, которыми и без того их желудки зачастую набиты, что называется, под завязку! Нескончаемый мусор уже давно превратился в серьезную проблему и на океанских просторах. Скажем, в Северной Атлантике течения перемещают «мусорный» остров, поверхность которого больше, чем суммарная площадь Германии и Польши! №5(55), 2011

Россия и Евросоюз облегчают свободу передвижения На просторной дискуссионной площадке, где официальные представители России и Еврокомиссии долгие годы ломают копья по поводу перехода на безвизовой режим, почти одновременно произросли три новости. Из них две – хорошие, и одна не вполне. Все три события случились в преддверии встречи Постоянного совета партнерства Россия-ЕС в Санкт-Петербурге. Для справки: полное название – Постоянный совет партнерства Россия-ЕС по вопросам свободы, безопасности и правосудия, в него входят министры юстиции и внутренних дел, а рабочие совещания, по протоколу, должны проходить дважды в год, весной и осенью. Безвизовой режим – его компетенция. …В начале апреля, как сообщил генконсул Польши в Калининграде Марек Голковски, все жители западного российского анклава были наделены эксклюзивным правом свободного посещения приграничных территорий соседнего славянского государства. Свое согласие дала Еврокомиссия. Дело в том, что в ЕС существует типовое положение, допускающее упрощенный приграничный режим в пределах полосы вдоль границы – по 30 км в каждую сторону. С учетом особого положения Калининградской области, это правило было распространено на всех без исключения. Польша заинтересована в такой договоренности, поскольку это отвечает интересам жителей приграничных районов, с выгодой для себя использующих, чего греха таить, возможности торговых операций с дешевыми российскими товарами. На этой ниве, которую можно взаимовыгодно возделывать, Москва и Варшава находят общий язык. Однако последнее слово – за Еврокомиссией, и это слово ещё не произнесено: в Брюсселе пока не определились, какие именно части Польши будут включены в этом контексте в понятие «приграничная зона». Как полагает консул Голковски, речь пойдет об Ольштыне, Эльблонге и Гданьске. Уже известно, что разрешение на посещение приграничных территорий будет действовать, вероятнее всего, в течение 5 лет. Цена вопроса: 20 евро. Можно подавать заявку по Интернету. Ограничения? Да, есть. Такое право получат только те обитатели Калининградского региона, кто проживает в анклаве более пяти лет. Система выдачи разрешений, предполагают в польском консульстве, начнет функционировать с сентября 2011 года. За процессом придирчиво и ревниво наблюдают в ряде других стран ЕС, опасающихся создания прецедента. С учётом осады, которой подвергается итальянский остров Лампедуза, куда прямиком направляются беженцы из Северной Африки, столь масштабное послабление в пограничном режиме между Польшей и Россией может быть использовано в корыстных целях. Например, как аргумент для тех, кто слишком буквально понимает положение «третьей корзины» Хельсинкского Акта по безопасности и сотрудничеству в Европе, где записано право на свободу передвижения. Вторая хорошая новость: в конце апреля Россия и ЕС согласовали перечень совместных шагов, предваряющих подписание соглашения об отмене виз. Представитель России при Евросоюзе Владимир Чижов разъяснил, на каком этапе находятся переговоры о введении безвизового режима. «Мы сумели убедить наших партнеров перевести разговор из исследовательской фазы в оперативную, – заявил посол. – И в практическом плане это вылилось в договоренность о разработке совместных шагов – «common steps». Этот термин важен. Другим странам, например, Украине, Молдавии, Грузии, Балканам ЕС предлагает «дорожные карты», которые они либо принимают, либо отвергают. Это односторонний процесс приведения законодательства и практики этих стран в соответствие с требованиями ЕС. В нашем случае дело обстоит по-другому. Это действительно набор совместных шагов». В документе о «совместных шагах», называемом его составителями «новаторским», обозначены болевые точки и точки соприкосновения интересов России и ЕС. Определены проблемы, по которым ещё потребуется найти приемлемый компромисс. Зафиксированы уже достигнутые договоренности, например, характеристики биометрического паспорта и информационная емкость содержащегося в нем чипа.  В принципе, проделан впечатляющий объём работы. Так, оговорены степени защиты паспортов и удостоверений личности от подделок, а также процедура передачи информации об утраченных или украденных паспортах. В отдельные главы занесены вопросы борьбы с нелегальной миграцией, координация по мерам безопасности, правила осуществления антидискриминационной политики, что подразумевает облегчение бюрократических сложностей для иностранцев в России (регистрация, свобода передвижения внутри страны и так далее). Выверенный и согласованный текст готовили к заседанию Постоянного совета партнерства РФ–ЕС в Питере, чтобы там его и утвердить. На питерском совещании планировалось также рассмотреть вопросы совместной борьбы с терроризмом, оргпреступностью, антинаркотический блок, правовое сотрудничество по уголовным, гражданским и торговым делам, сотрудничество с Евроюстом, дать оценку ходу переговоров по соглашению об оперативном сотрудничестве с Европолом. Что касается визового занавеса, то пока в нём намерены проделать лишь бреши. О чём конкретно пытаются договориться? Речь идет о краткосрочных поездках максимум в 90 дней в течение полугода, что не предполагает права на трудоустройство, даже временного, а тем более пользование социальным и медицинским обеспечением, предоставляемым гражданам стран ЕС. Не будет нововведение касаться и тех, кто направляется на учебу, например, на летние курсы английского языка на остров Уайт или в Гумбольдтовский университет в Берлине получать степень бакалавра или магистра. Кстати, одновременно стороны ведут диалог о корректировке соглашения 2006 года об упрощении визового режима. Следует помнить и о том, что к моменту отмены краткосрочных виз, которого еще придется подождать, необходимо будет обзавестись биометрическим паспортом – старый ОЗП в Европе в упор не увидят. И ещё: с отдельными странами, к примеру, с Великобританией, отказавшейся войти в Шенгенскую зону, придётся договариваться отдельно, с учётом её особых требований. Всё бы хорошо, да накануне питерской встречи Европейская полицейская служба (Европол) опубликовала доклад с грозным предостережением: безвизовой режим с Россией и Украиной пока нежелателен, поскольку может дать свободу манёвра криминальным синдикатам. Уже сегодня из этих двух стран в ЕС сплошным потоком поступают контрабандные сигареты. Как указывает германская радиостанция «Дойче велле» («Немецкая волна»), «зачастую это так называемые «белые» марки, то есть не подделка фирменных сигарет, а сигареты с вымышленными наименованиями, как, например, «Jin Ling». Изготовляют их в основном в Калининграде». В докладе Европола также подчеркивается возросшее значение Чёрного моря для доставки в Европу героина из Ирана, Азербайджана, Грузии и Украины. Помимо табачных изделий, в страны ЕС тайно ввозят контрафактные медикаменты и, конечно же, «живой товар», распределяемый затем по притонам Амстердама, Марселя и Гамбурга.   Авторы доклада Европола делают оговорку: «Не надо думать, что сотни людей только и ждут отмены визового режима, чтобы совершать преступления на территории Евросоюза. Однако приходится опасаться, что после отмены пограничного контроля резко увеличится поток так называемых «муравьёв» – мелких наркокурьеров и контрабандистов». В свою очередь, «Дойче велле» цитирует Дитера Кугельмана, профессора Высшей школы полиции Мюнстера, который резонно замечает, что визы нужны как раз для того, чтобы соответствующие службы, обязанные обеспечивать безопасность граждан и государства, знали, кто именно въезжает на территорию Евросоюза, а не для того, чтобы воспрепятствовать их въезду. Таким образом, на конец мая у нас одна не самая хорошая новость и две хорошие, что позволяет сохранять сдержанный, но всё же оптимизм. Проблемы, обозначенные нашими соседями по многоквартирному общеевропейскому дому, реальны, но они решаемы, и потому нет оснований не верить, что придёт день, когда российские граждане смогут отправляться на три месяца в ЕС без визы и без оставляемой бюрократическими формальностями головной боли. Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

С 1 мая 2011 года выходцам из восточноевропейских стран, вступивших в ЕС в 2004 году, разрешено работать в Австрии и Германии. Эти две страны последними открыли свои рынки для рабочей силы из Венгрии, Латвии, Литвы, Словакии, Словении, Чехии и Эстонии. По условиям приема в Союз этой группы государств предполагалось, что их граждане не будут немедленно пользоваться правом свободного трудоустройства на территории всех своих новых партнеров. Сразу им согласились распахнуть двери только Великобритания, Ирландия и Швеция, а Австрия и Германия (непосредственные соседи!) оговорили для себя самый долгий переходный период. Теперь он закончился. Выходцы из Болгарии и Румынии, которые вошли в ЕС позже, по-прежнему не имеют право на работу в Австрии и Германии. Этот запрет сохранится до 1 января 2013 года. Правда, на практике немцы и австрийцы сохраняют подозрительность к восточноевропейской рабочей силе. Если крайне правые продолжают традиционно выступать против «вторжения иностранцев», то власти вводят меры по усилению контроля над тем, на каких условиях восточноевропейцы будут получать работу. Так, министерство труда Германии объявило, что намерено увеличить проверки в строительной отрасли и в сфере обслуживания того, не платят ли приезжим с востока ЕС меньше, чем немцам. А министерство финансов создало дополнительно 150 мест инспекторов, которые будут бороться с нелегальным использование мигрантов. Со своей стороны британский Национальный институт экономических и социальных исследований опубликовал доклад о том, какое влияние оказало открытие национального рынка труда для выходцев из восточноевропейских стран Союза. По его данным, с 2004 по 2009 год это обеспечило рост британской экономики на 0,38%, что равно впрыскиванию в страну дополнительно 5 миллиардов фунтов стерлингов. Всего за этот период в Великобританию приехали на работу 700 тысяч человек с востока ЕС, причем 500 тысяч – из Польши. Вместе с тем, опыт их найма в группе стран-первопроходцев показывает, что опасения германских властей о более низкой оплате труда этих иностранцев основаны на реалиях. Так, в Ирландии восточноевропейцам платили на 18% меньше, чем местным жителям за ту же работу. Светлана ФИРСОВА №5(55), 2011

В сложной ситуации оказался житель северной германской земли Шлезвиг–Гольштейн, по вероисповеданию – мусульманин. Дело в том, что устроился он работать на не самое престижное место – подсобником в универсам. Всех дел у него было, что своевременно класть товары на полки, пополняя раскупленные запасы. И с этой задачей он не справился. Но не потому, что чего-то не понял или не сумел. Просто ему вменялось в обязанность выставлять и бутылки со спиртным, а это для истово верующего мусульманина – харам, то есть большой грех. Во всяком случае, именно так он сообщил своим работодателям: не могу, дескать, к этим бутылкам прикасаться, вера не велит. Бездушные менеджеры рассудили иначе: не выполняешь то, что положено – уволим, а насчет грехов и веры – это не к нам, а в мечеть. Мы тут работаем, а не заповеди Аллаха соблюдаем. Причем, «отказнику» пытались все это объяснить не один раз, терпеливо добиваясь того, чтобы он всего лишь в полном объеме делал то, за что получает деньги. Но мужичок оказался упорный и стоял на своем: не буду прикасаться к бутылкам и всё. Разумеется, все кончилось увольнением. Однако подсобник оказался не так уж прост – или, что вероятнее, имел искушенных советников. А потому отправился в суд с жалобой на то, что изгнан по религиозным мотивам. И не поленился на протяжении трех с лишним лет доказывать свою правоту в судах различной инстанции, дойдя до Федерального суда по трудовым спорам, находящегося в Эрфурте. Вообще, случаи подобного рода не относятся в Германии к числу часто встречающихся. Скажем, знатоки вспоминают о решении земельного суда по трудовым спорам в Хамме (земля Северный Рейн – Вестфалия), признавшего, что предоставление мусульманам дополнительных перерывов для совершения намаза может осуществляться только с согласия их работодателя. Впрочем, есть и другие примеры. Так, тот же эрфуртский суд признал правомочным выговор, вынесенный воспитательнице детского сада, не пожелавшей во время работы снимать с себя хиджаб. А учительнице турецкого языка, которая вела себя в классе таким же образом, за что и была уволена, было отказано в удовлетворении её жалобы. Зато продавщице в супермаркете выполнять свои обязанности в хиджабе суд не запретил. Видно, юристы ещё не до конца договорились о том, что, где и кому можно, а что – нельзя ни под каким видом. Вот в случае с паранджой все оказалось однозначно: мусульманку, которая добивалась права работать во франкфуртской городской управе в приличествующей её вере одеянии, уволили, и суд работодателя поддержал. Специалист по трудовому законодательству из Боннского университета Георг Тюзинг подчеркивает, что все обязанности, предусмотренные трудовым договором, должны выполняться обеими сторонами. И тот, кто нанимается на работу, должен внимательно изучить все предъявляемые к нему требования и оценить, может ли он их выполнить без ущерба для своих убеждений. Разумеется, никого нельзя заставлять идти против своей совести. Но и спекулировать на этом тоже не стоит. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Венские потребители услуг жриц «свободной любви» прекрасно знают, где в австрийской столице надо их искать – в 15 районе, на Фельберштрассе и в конце Мариахильферштрассе. Знают это и городские власти, которые решили в прошлом году, что в центре славного города Вены уличным проституткам не место и надо их перебазировать. Чиновники подыскали для них новое место, даже два и… И ничего. Кроме шестимесячных бесплодных попыток лаской и таской убедить девиц перебраться на зады Технического музея (изысканное соседство, правда?) и на Линке Винцайле. Они и расположены вроде бы не так далеко от насиженных мест, но барышням категорически не приглянулись. А почему? Всё дело в том, что перейти на новое место проституткам мешает полное отсутствие бизнес-инфраструктуры. В нашем случае – нет подходящих дешевых отелей, где за 10 евро можно снять комнату с койкой на короткий срок. И как прикажете работать добропорядочным деятельницам «горизонтального гешефта»? В общем, произошло то, что компетентные люди предсказывали загодя, да жаль только профсоюзная деятельница и социал-демократический политик, а ныне член венского совета Сандра Фрауэнбергер, курирующая кадровые вопросы, а также проблемы интеграции, женщин и защиты потребителей, к их мнению не прислушалась. К позитивным результатам провалившегося эксперимента можно отнести то, что удалось все же несколько успокоить венцев, живущих по соседству с «охотничьими угодьями» проституток и, понятное дело, не приходящими от этого в восторг. Но госпожа Фрауэнбергер – женщина упорная, и она намерена добиваться внесения изменений в закон о проституции, причем подготовить его она обещает еще до наступления лета, когда с приходом тепла уличная проституция набирает дополнительные обороты. Вот как видит австрийская пресса основной круг проблем, которые предстоит решать введением нового законодательства. Для того чтобы представить масштабы проблемы, сообщим: за ночь в австрийской столице услугами сговорчивых дам пользуются 16 тысяч «фрайеров» – то есть «женихов», как они традиционно именуют своих клиентов. Вопрос об упорядочении уличной проституции встал ещё в ходе выборов 2010 года. Данные тогда обещания выполнить, как мы видели, не удалось. На улицы столицы ежедневно выходит около 150 «жриц любви». Официально зарегистрированных проституток в Вене 2200, доля «понаехавших»– 70-80%. Добавьте сюда ещё в два–три раза большее число тех, кто предается этому занятию нелегально. Более точный подсчет осуществить невозможно, поскольку многие женщины приезжают в Вену из-за рубежа, к примеру – из Словакии, причем, ненадолго, часто на один день в неделю, а то и вовсе на несколько часов: подзаработать. С точки зрения самих проституток, ситуация на панели выглядит так. Усиление полицейского контроля и акции местных жителей, ночами ходивших по Фельберштрассе с факелами, не только помешали их занятиям, но и очень их обозлили. «С нами обошлись как с последним дерьмом, это была настоящая охота на людей», – говорит тридцативосьмилетняя Габи, выросшая на этой улице. – Сколько себя помню, женщины всегда тут стояли». Сама она работает на родной Фельберштрассе уже 15 лет, но такого, чтобы за ночь полицейские приезжали проверять «декель» – регистрационную карточку – по три-четыре раза, Габи не упомнит. Полиция, получив накачку от властей, действовала по принципу «нулевой толерантности» и щедро навешивала штрафы за работу ближе, чем в 150 метрах от школ, церквей, детских садов и так далее. Но порой дамам доставалось даже и за то, что они просто проходили мимо, разумеется, в полной боевой раскраске и рабочей одежде соответствующего толка. А вот теперь Габи приходится работать много больше: надо компенсировать потери. Марианна, ровесница Габи, возмущена тем, что она оказалась «гражданкой второго класса». «Я так же как и все плачу налоги, но никаких прав у меня нет», – сокрушается она. – Этой Фрауэнбергер надо бы приехать к нам на улицу ночью и поговорить с женщинами». Обе ветеранки «горизонтального гешефта» весьма недовольны предложением городских властей арендовать за 250–300 евро в неделю комнату в заведении, где они могли бы принимать клиентов. Ведь арендную плату надо вносить и тогда, когда нет заработка. Полиция держится в этой ситуации намеренно отстранённо: дескать, работы у нас хватает и без того, чтобы приглядывать за уличными девками, но прикажут гонять – будем гонять, на то и служба. Местные жители упорно стоят на своем, проявляя, в общем-то, вполне разумный подход: жилые кварталы – не место для «мясного прилавка», как уничижительно называют череду проституток, стоящих на панели. А что полагают эксперты? Администратор интернет-форума секс-труженниц Кристиан Кнаппик уверен, что решением проблемы могло бы стать разрешение «квартирной» проституции, то есть предоставление женщинам права работать на дому. Интересно, а будут ли рады такому повороту событий соседи жриц продажной любви? Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

На вкус и цвет, как ведомо, товарищей нет. А почему? В принципе, мы генетически предрасположены любить примерно одни и те же виды пищи. «Мы, как приматы, с рождения тянемся к сладкому и чураемся горького», – разъясняет Марсия Пелчат, которая занимается изучением пищевых предпочтений в специализированном центре в Филадельфии. В этом случае рот служит в роли привратника: открывает только тому, что ему любо, например, сладкому, потому как это означает энергию. А вот кислое совершенно ясно указывает на то, что продукт не дозрел. Соленое подразумевает наличие натрия, который является обязательным элементом для поддержания целого ряда процессов в нашем организме. Есть и пятый вкус, открытый японцами и названный ими «умами», что точнее всего перевести как «пикантный». Этот оттенок – намек на содержание протеина. Оказалось, у нас есть ген, позволяющий распознавать сладкое, и еще 25 генов-рецепторов и даже больше, в зависимости от человека, которые делают стойку на горький вкус. Наши генетические симпатии настолько сильны, что ученые могут по ДНК предельно точно вычислить, что человек любит и что отвергает в своем рационе. Выяснили попутно, что мы обычно любим те продукты, которыми лакомилась наша мама в период беременности – через материнское молоко они попадают в наш организм и сигнализируют: можно, это не опасно и даже полезно. Впрочем, нельзя списывать со счета и культурологический фактор. Мы привыкаем к тем видам продуктов, которые регулярно употребляет в пищу наше ближайшее и не очень окружение. Таким образом, становятся для нас приемлемыми горькие напитки и обжигающие специи. При этом сохраняется наша индивидуальность. Подмечено, что химическое вещество «андростенон», придающее специфический запах дор-р-рогущим грибам – трюфелям, у одних вызывает ассоциации с запахом утрудившегося после марафона тела, а у других с необъяснимым блаженством. И еще. Никогда не замечали: когда нос заложен, вкусовое восприятие пищи ухудшается, если вовсе не теряется? Объяснение ученых сводится к тому, что не одни только пупырышки языка выступают в роли рецепторов. Да, они густо усыпали наш язык, за исключением срединной линии, но не они одни служат органами восприятия пищи. Опыты показали, что в огромной степени работу распознавателя выполняет наш нос. Обоняния в такой же мере ответственно за фильтрацию годной и негодной еды. Вот потому… «один все требовал арбуза, другой – соленых огурцов». Владимир МИХЕЕВ №5(55), 2011

И сотрясений мозга у него тоже никогда не бывает, хотя он исправно долбит клювом по весьма твердой поверхности. Как же удается этой небольшой птичке избежать тяжелых последствий и вынести огромное напряжение? Юлиан Хайерман из Германского союза защитников природы объясняет: строение тела дятла таково, что позволяет ему беспрепятственно колотить по стволу, не опасаясь урона здоровью. Один из секретов – строение головы: мозг расположен не непосредственно сзади клюва, а выше него, поэтому «отдача» напрямую на него не воздействует. Кроме того, у дятла есть своего рода компенсаторы. Гибкие суставы и мощные мускулы клюва гасят негативные воздействия. Так же как у боксера, готового держать удар, мускулы незадолго до соударения клюва с деревом напрягаются и поглощают большую часть энергии. Незадолго до этого дятел также опускает веки, чтобы глазные яблоки не выскочили из орбит. К тому же у дятла между мозгом и черепной коробкой значительно меньшее расстояние, чем, скажем, у человека. И если «хомо сапиенс» получает сотрясение мозга от того, что тот ударяется изнутри о череп, то у птички-молоточка этого не происходит. А потому дятел преспокойно наносит до двадцати ударов кряду с усердием пневматического молота. Между прочим, и сила удара у него приличная, такая словно он разгоняется до 25 километров в час. Эта характерная дробь, которая слышна издалека и в лесу, и в парке, заменяет дятлу пение. В брачный период птица наносит до 12 тысяч ударов в день, выбирая те породы деревьев, которые дадут лучший резонанс. Александр ВАРВАРИН №5(55), 2011

Психологи из британского Херфордширского университета провели исследование, результаты которого едва ли придутся по вкусу виноторговцам. Ведь они подрывают издавна культивирующееся представление о том, что вино, которое стоит дорого, и есть самое лучшее, уникальное по всем параметрам. Так вот, 578 участников этого эксперимента пробовали вина «вслепую», то есть ни о какой «магии этикеток», одним названием поддерживающей авторитет вполне заурядного по своим достоинствам вина, речи здесь быть не могло. И только психологи знали точно, что именно сейчас пробуют их испытуемые – изысканный напиток или дешевое пойло. И задача перед участниками эксперимента стояла довольно простая – определить, что именно налито в их бокал. То ли вино за 3 евро, то ли за 50. Легко заметить, что вероятность случайного совпадения была равна 50%. Так вот, правильные ответы были зафиксированы как раз в 50% случаев. И тем не менее, не стоит думать, что маркетинговые ухищрения и многолетние усилия по «накачиванию» авторитета того или иного сорта не имеют смысла. Еще как имеют! Ведь любитель, покупающий бутылку весьма недешевого вина, уверен, что стал обладателем эксклюзивного товара. И одно это уже поднимает у него настроение и включает активность соответствующих участков мозга. Экспериментаторы проверили это с помощью магнитно-резонансного томографа. Испытуемым наливали дважды подряд одно и то же вино, только первый раз аттестовали его как чудо виноделия, а второй – как примитивную «забузовку». И что же? А вот что. «Дорогое» вино оценивалось участниками не только как лучшее, но и при этом включались именно те участки мозга, которые отвечают за генерацию положительных эмоций. Таким образом, испытуемый вполне успешно обманывал сам себя, уверившись, что ему выпала удача попробовать элитное вино. Отсюда простой вывод: покупая вино, ориентируйтесь, прежде всего, на ваш собственный вкус, а не на цену. И если вам больше нравится недорогое, то и пейте его с легким сердцем. Это тот самый случай, когда ваши пристрастия значат гораздо больше, чем священнодействие, устраиваемое вокруг «всемирно признанных» сортов. Андрей ГОРЮХИН №5(55), 2011

Аллергия – одно из наиболее быстро распространяющихся заболеваний в современном мире, и главная причина этого, как ни парадоксально, – рост благосостояния не только в богатых, но и в развивающихся странах. Сегодня во всем мире насчитывается более 300 миллионов астматиков, а около 400 миллионов человек живут с аллергическим ринитом, сотни миллионов – с другими проявлениями этой болезни, отмечает итальянская газета «Коррьере делла сера» со ссылкой на научное исследование. По мнению одного из ведущих итальянских специалистов Джорджо Вальтера Каноники, к 2020 году в Италии каждый второй ребёнок будет страдать аллергическим ринитом. Это вызвано современными условиями и стилем жизни. Полсотни лет назад дети играли на открытом воздухе, ели более «грязную» еду, поскольку отсутствовали нынешние строгие нормы гигиены, напоминает он. По словам медика, в то время чаще встречался гастроэнтерит, зато аллергия была редкостью. А сегодня дети живут почти в стерильных условиях, их бактериальная флора в кишечнике сильно изменилась из-за перемен в диете. Это отрицательно сказывается на иммунной системе. Такой вывод подтверждает сравнение здоровья детей, выросших в городах и на селе. Сельские жители значительно реже болеют аллергией, в том числе из-за отсутствия смога в воздухе. №5(55), 2011