Выпуск №4(32), 2009

Власти Великобритании продлили минимум на 12 месяцев действие Регистрационной схемы для рабочих из стран Восточной и Центральной Европы, ныне входящих в Европейский Союз. По прибытии в Британию они по-прежнему обязаны зарегистрироваться в учреждениях министерства внутренних дел и не смогут пользоваться социальными благами местных коллег, пока рабочий стаж иммигрантов не достигнет одного года, и они не уплатят всех требуемых законодательством налогов. Решение продлить эти условия принято Лондоном в попытке сдержать наплыв переселенцев из стран бывшего социалистического лагеря, большинство которых особенно страдают от экономического кризиса. Власти также озабочены тем, что сотни тысяч восточных европейцев, уже живущих на британских островах, попытаются переждать там последствия кризиса и вообще не пожелают возвращаться на родину. По официальным данным, с 2004 года, когда в ЕС были приняты восемь новых стран, включая прибалтийские, в Великобританию в поисках лучшей доли приехали около миллиона человек, которым власти обеспечили полный доступ на местный рынок труда. Свыше 210 тысяч из них уже пользуются социальным обеспечением, что отягощает британскую казну более чем на 250 миллионов фунтов стерлингов в год. Лондон планирует отменить действие Регистрационной схемы рабочих в 2011 году. Если, конечно, глобальный экономический кризис не внесет свои радикальные коррективы в это намерение.

По банковской тайне, неукоснительно соблюдавшейся финансистами Швейцарии согласно закону от 1934 года, нанесен сокрушительный удар. Под мощным давлением и во избежание подробного расследования их деятельности, легендарные «цюрихские гномы» согласились не только раскрыть американским властям имена нескольких тысяч клиентов, подозреваемых в уклонении от налогов, но и выплатить штраф в размере около 800 миллионов долларов. Речь идет о скандале вокруг крупнейшего в мире частного банка «Ю-Би-Эс» (UBS), служившего до сих тихой заводью для клиентов даже в годы бурных событий в других странах Европы. Теперь выясняется, что на тайных оффшорных счетах этот гигант хранил десятки миллиардов долларов, принадлежащих только гражданам США. И это без учета различных ценностей, которые находятся в надежных сейфах, установленных в подвалах банка. Всего, по оценкам финансовых аналитиков, частные банки Швейцарии хранят на своих оффшорных счетах более 2 триллионов долларов. И, возможно, не только тех клиентов, которые избегают платить налоги - никто не знает, сколько там упрятано денег, нажитых незаконным путем. Скандал вокруг самого крупного и известного швейцарского банка ставит под сомнение надежность оффшорных зон и в других странах, полагает западноевропейская и американская пресса. Между тем, банк «Ю-Би-Эс» объявил, что по итогам первого квартала текущего года его убыток достиг 2 миллиардов швейцарских франков. Это финансовое учреждение намерено сократить около 9 тысяч сотрудников из более 67 тысяч, которые трудятся в Альпийской республике и за рубежом. Причина – затяжной финансово-экономический кризис в Европе.

Президент Международной федерации футбольных ассоциаций (ФИФА) Зепп Блаттер давно добивается введения ограничений числа легионеров в футбольных клубах. Со спортивной точки зрения это нововведение вполне оправдано: болельщикам, несомненно, приятнее, когда в их любимой команде играют не только иностранцы, пусть даже и талантливые, но и местные футболисты. Но как это вписывать в действующие в Европейском Союзе нормы о свободе рынка труда в рамках «двадцати семи»? В ФИФА разработали так называемое правило 6+5. Оно подразумевает, что в каждом матче команда должна выпускать в стартовом составе не менее шести игроков с местными паспортами. Остальные могут быть легионерами-иностранцами. Более того, никаких ограничений в том, что касается замен, не предусмотрено. В ходе голосования предложение было одобрено подавляющим большинством стран, входящих в ФИФА. Тем не менее, правила, ограничивающие использование иностранных футболистов, столкнулись с сопротивлением ЕС, причем совсем не по спортивным причинам. В Европейской Комиссии уверены, что проект, разработанный ФИФА, не должен претворяться в жизнь на территории ЕС, так как он предусматривает дискриминацию на работе (искусственное ограничение числа иностранных игроков), а также ограничивает свободное передвижение рабочей силы (в данном случае, футболистов). Проигнорировать позицию Комиссии трудно – ведь большинство наиболее сильных футбольных чемпионатов находятся в странах ЕС. Именно сюда стекаются легионеры со всего мира. В некоторых случаях они практически полностью вытесняют местных игроков. Вспомнить хотя бы состав итальянского «Интера» или английского «Арсенала». Конечно, клубам зачастую легче и дешевле покупать готовых футболистов за рубежом, нежели выращивать собственные молодые таланты. Нововведение ФИФА, напротив, может заставить команды активнее искать одаренных футболистов именно у себя в стране. Борьба между ФИФА и ЕС по поводу ограничения числа легионеров, видимо, продлится еще долго. Недавно немалых успехов сумел добиться Зепп Блаттер. Институт по европейским делам (Inea) по просьбе ФИФА изучил проект «6+5» и пришел к выводу, что никакие нормы ЕС он не нарушает. «Нет никакого несоответствия европейскому законодательству», – заявил глава института Юрген Грамке. Он подчеркнул, что исследование, проведенное институтом, было полностью независимым. Хотя заказчиком этой работы и была ФИФА, специалисты института не испытывали никакого давления. В докладе отмечается, что в ЕС поддерживают идею определенной автономии спортивных ассоциаций при установке правил. «По мнению экспертов, основная задача правила «6+5» – обеспечение спортивной конкуренции», – отмечается в докладе. Специалисты считают, что правило ФИФА – «это просто правило игры», которое не является нарушением свободы передвижения работников, и задача которого – «улучшить баланс между клубами и ассоциациями». Новое правило разработано для того, чтобы усилить соперничество между клубами. «Спорт должен оставаться спортом», – напоминает доклад. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Мировой экономический кризис пока не затронул грандов европейского клубного футбола. По данным американского журнала «Форбс», средняя стоимость каждого из 25 крупнейших футбольных клубов Европы составляет 452 миллиона евро. Этот показатель касается сезона 2007-2008 годов. За это время, по подсчетам экспертов стоимость этих клубов выросла на 8%. Конечно, в этих подсчетах не учитываются финансовые и экономические проблемы, с которыми столкнулся мир уже после завершения прошлого европейского футбольного сезона. Тем не менее, специалисты полагают, что европейские гранды не слишком сильно пострадают: остаться на плаву им помогут многолетние контракты на предоставление прав на телетрансляции, а также спонсорские соглашения. Как показывает практика, даже в случаях, когда именитая команда теряет крупного спонсора, решившего сэкономить, отвернувшись от футбола, всегда можно найти примерно равноценную замену. К примеру, английский клуб «Манчестер Юнайтед», потеряв спонсора – компанию Эй-Ай-Джи (AIG), немедленно начал переговоры с потенциальными новыми партнерами. Не нужно забывать, что ведущие европейские клубы располагают и другими источниками доходов. Успех в крупных турнирах, в том числе в Лиге Чемпионов, приносит в клубную кассу дополнительные деньги. Кроме того, доходы дает и продажа билетов на матчи. Тем не менее, некоторым грандам все же грозят финансовые проблемы: нередко руководство клубов, желая вложить в команду как можно больше денег, залезает в долги. В частности, эта проблема актуальна для английских клубов, в последние годы занимающих ведущие позиции на европейской футбольной арене. К примеру, оценка экспертами «Форбса» стоимости все того же «Манчестера Юнайтед» – 1,87 миллиарда долларов. Это лучший показатель в Европе. Но долги клуба составляют около половины этой суммы. У английского «Ливерпуля» долги также составляют почти 60% от стоимости клуба. В лондонском «Арсенале» этот показатель вообще превышает 100%, а в «Челси» – более 90%. Но есть и клубы-богачи, которые куда внимательнее следят за финансами. Так, итальянский «Милан» и германская «Бавария» хоть и довольно сильно уступают «Манчестеру» по оценкам стоимости, зато вообще не имеют долгов. У Туринского «Ювентуса» долги составляют только 5%, а у испанской «Барселоны» – 7%. Владимир ЖАНИН

Необходимость вести более эффективную борьбу с экономическим кризисом подвигла главу правительства Испании Хосе Луиса Родригеса Сапатеро на серьезное обновление и перетряску своего кабинета. Назначены четыре новых министра, а два портфеля поменяли своих владельцев. Из всех западноевропейских стран Испания, пожалуй, наиболее сильно страдает от нынешнего кризиса. Достаточно сказать, что за год число безработных увеличилось вдвое. Поэтому логичной стала отставка министра экономики и финансов Педро Сольбеса, занимавшего этот пост с 2004 года. В последнее время министра резко критиковала оппозиция за недооценку масштабов бедствия и медлительность в принятии необходимых мер. Напомним, что до назначения в правительство социалистов он был членом Европейской Комиссии, отвечавшим за экономическую политику всего ЕС. Портфель П.Сольбеса вручен 59-летней Элене Сальгадо, мало известной за пределами своей страны. Правда, она уже побывала успешным министром государственной администрации, а также здравоохранения в 2004–2007 годах, когда сумела, в частности, добиться принятия закона о борьбе с курением, что поначалу казалось нереальным. Другие назначения и перестановки направлены, по словам главы правительства, на более энергичную подготовку к общеевропейским выборам 7 июня, председательству Испании в ЕС в первом полугодии 2010 года, а также на борьбу за кандидатуру Мадрида как места проведения летних Олимпийских Игр 2016 года.

Период политической неопределенности в Венгрии завершился в середине апреля. После неожиданной отставки в марте премьер-министра Ференца Дюрчаня парламент месяц спустя большинством голосов утвердил на этом посту известного венгерского бизнесмена, министра экономики и национального развития 41-летнего Гордона Байнаи. Тем самым удалось избежать досрочных выборов, и они должны состояться в намеченный срок – в 2010 году. Г.Байнаи входит в правительство социалистов с 2006 года. Он получил мандат кризисного главы правительства сроком на один год. Наблюдатели в Будапеште ожидают от него проведения прагматичной политики, тем более, что новый кабинет состоит, в основном, из предпринимателей. Они намерены провести ряд реформ по выводу страны из финансово-экономического кризиса. Новым министром иностранных дел Венгрии назначен опытнейший 68-летний Петер Балаш. Он сыграл видную роль в 1990-е годы в процессе, направленном на присоединение своей страны к Европейскому Союзу. Нынешний глава МИДа успел поработать послом в Дании, Германии и в Брюсселе, а также отвечал в Европейской Комиссии за региональную политику ЕС. У него сохранились хорошие связи с еврочиновниками.

По мере приближения выборов нового председателя Европейской Комиссии, намеченных на июнь, в Брюсселе все активнее муссируются кандидатуры не только нынешнего главы исполнительного органа ЕС Жозе Мануэла Дурана Баррозу (Португалия), но и ряда других деятелей. На этот раз и публичное, и закулисное обсуждение возможных претендентов проходит в необычных, напряженных условиях – в разгар экономического кризиса, который дает дополнительные аргументы критикам руководства Еврокомиссии. В частности, «правительство» ЕС обвиняют в том, что оно упустило шанс выработать новую, более актуальную повестку дня для объединенной Европы. К тому же лидеры некоторых влиятельных стран, включая президента Франции Николя Саркози, критикуют Комиссию за бездействие, хотя еще недавно он высказывался за переизбрание Ж.Баррозу на второй срок. Другие, напротив, утверждают, что власти Союза слишком активно вмешиваются в деятельность свободного рынка, мешая ему преодолевать кризисные явления, и их тоже не устраивает эта кандидатура. Теперь наряду с фамилией португальца называют и таких политиков, как премьер-министр Нидерландов Ян-Петер Балканенде, его коллега из Люксембурга Жан-Клод Юнкер и глава французского правительства Франсуа Вийон. Правда, найти консенсус, прежде всего, Берлина, Лондона, Парижа и Рима по каждой из этих кандидатур будет нелегко. По-прежнему муссируется и кандидатура бывшего британского премьера Тони Блэра, которого активно поддерживает в том числе Париж. Однако теперь также в другом качестве: он может возглавить Европейский Совет, т.е. стать фактическим президентом ЕС в соответствии с предусматриваемой новой должностью. Разумеется, это может произойти лишь в том случае, если до конца года будет ратифицирован Лиссабонский договор – документ, призванный заменить единую европейскую конституцию. А ратификация все еще сталкивается с большими трудностями. Впрочем, Ж.Баррозу как представитель крупнейшей Европейской Народной партии в Европарламенте пользуется ее значительной поддержкой, и сместить его с поста председателя Комиссии будет нелегко. Игорь ЧЕРНЫШОВ

Очень часто в публикациях и выступлениях на международную тематику используются несколько расхожих тезисов. Один из них – предположение о том, что современные международные отношения идут, мол, в обход международного права или вразрез ему. Роль международного права якобы объективно падает. Второй – что в Европе и евро-атлантическом пространстве действует слишком много международных организаций, занимающихся вопросами безопасности. Не совсем так. Скорее наоборот: возникают предпосылки для серьезного укрепления международно-правовых механизмов управления международными отношениями. А для усиления безопасности в регионе совершенно необходима переналадка и достройка институциональной системы. Присмотримся повнимательнее к тем совершенно очевидным процессам, которые уже породил первый глобальный экономический кризис. Ответом на него стало дружное требование, поддержанное Группой-20, о разработке и скорейшем внедрении жесткого правового регулирования транснациональной финансовой деятельности. Начиная от рынка деривативов, доступа к банковской тайне, контроля за хедж-фондами, правил кредитования и вплоть до выплаты бонусов топ-менеджерам. Приход к власти в Соединенных Штатах нового президента и новой администрации повлек за собой знаковые изменения во внешнеполитической стратегии США. В проводимом ими внешнеполитическом курсе многие акценты уже переставлены. И касается это, прежде всего, отношения к международно-правовому инструментарию. Возобновляются переговоры по разоруженческой проблематике. Ставится вопрос о ратификации одного из основополагающих международных документов - Конвенции по морскому праву 1982 года. Изменилась позиция относительно договорного закрепления обязательств в области охраны окружающей среды и борьбы против изменения климата и т.д. Сфера безопасности не может и не должна быть исключением. И здесь уточнение взаимных обязательств, разработка более определенных правил игры, процедур, механизмов и институтов их обеспечения и их договорно-правовая формализация могут оказаться весьма перспективными. Особенно в связи с тем, что со временем, похоже, они будут все более и более востребованы. Если судить по официальным заявлениям, следующих из Вашингтона и европейских столиц, всех членов НАТО и ЕС сложившаяся в евро-атлантическом пространстве архитектура безопасности вполне устраивает. Возмутителем спокойствия выступает только один игрок – Россия. Правда, он настолько влиятелен, что с его мнением нельзя не считаться. Однако на поверку выясняется, что не все обстоит столь радужно. Гармония в отношениях между ЕС и НАТО не просматривается. Позиция по поводу НАТО превратилась в один из серьезных водоразделов, которые раскалывают ЕС в военно-политической сфере. США далеко не в восторге от сдержанности и «мягкотелости» своих европейских союзников по НАТО. В той или иной степени недостаточность нынешней системы безопасности ощущают все. И внешней, и внутренней. Причем даже на пространстве, контролируемом ими же. Если же речь идет об обеспечении безопасности в более широком евразийском и международном контексте, вакуум безопасности прямо-таки бросается в глаза. Не говоря даже о сложностях урегулирования нового поколения международных и внутренних конфликтов, нераспространении, подавлении терроризма, купировании негативных последствий изменения климата и проч. Под этим углом зрения инициатива руководства Российской Федерации, выступившего с предложением разработать и заключить Договор о европейской безопасности, начинает играть совершенно другими – еще более притягательными красками. Пояснения для скептиков Разработать и заключить международное соглашение по столь сложной и деликатной проблематике, как международная безопасность, будет неизмеримо труднее, нежели достичь некоторых политических договоренностей. К тому же для вступления в силу такого юридически обязывающего документа потребуется длительный и, как можно предположить, мучительный процесс его ратификации. В связи с этим первоначальная реакция на российскую инициативу со стороны большинства политиков и экспертного сообщества повсеместно была скорее скептическая. Сейчас отношение к идее переналадки общеевропейской архитектуры безопасности меняется. Осознание потребности в ее в более или менее глубокой перестройке пробивает себе дорогу. Но не осознание того, что в ее основу необходимо положить именно международный договор. Сомнения в реализуемости предложения о нормативном описании новой, уточненной или переформатированной системы взаимных обязательств объясняются самым широким спектром и других факторов. Прежде всего, исключительно благоприятной питательной средой для устойчивого неприятия юридически выверенного подхода к формализации международной безопасности служит глубоко укоренившийся правовой нигилизм. Неверие в силу права стала альфой и омегой мировоззренческого кредо целого поколения современных политиков и государственных деятелей. По большому счету это издержки переходного периода – далеко не всегда удачного и успешного перехода от одной социально-экономической системы к другой внутри большой группы государств и стремительной эволюции международной системы от взаимного сдерживания к однополярному и затем к многополярному миру. Но без права никакое рациональное управление международными отношениями не получится, никакой сколько-либо нормальный мировой порядок невозможен. А как в первом, так и во втором объективно заинтересованы абсолютно все. Еще ряд доводов – первое, мол, о каком договоре или наборе взаимосвязанных соглашений может идти речь, когда до сих пор все они использовались для обмана Российской Федерации. Второе, договоры всегда отражают реально сложившееся или складывающееся соотношение сил, а оно не в пользу нашей страны. Третье, от их разработки и заключения в нынешних условиях Россия не столько выиграет, сколько проиграет. Четвертое, международные договоры служат идеальной ширмой для прикрытия волюнтаристского поведения, для освящения односторонних действий по продвижению корыстных интересов внеправовыми методами. Ни один из этих доводов не выдерживает критики. Первое, Россия чудовищно, в какой-то степени даже непоправимо проиграла из-за того, что политические договоренности между руководством СССР и Западом об отходе от блокового подхода в международной политике и отказе от расширения, достигнутые на пике разрядки, при принятии решения об объединении Германии и выводе войск, не получили юридического оформления. Впоследствии от них просто отмахнулись. Если бы Советскому Союзу удалось зафиксировать в международных договорах взаимные обязательства по завершению холодной войны, дальнейшее развитие ситуации на континенте могло бы, наверное, пойти по совершенно другому сценарию. Однако история не знает сослагательного наклонения. Второе, не стоит записывать отечественную дипломатию, российских переговорщиков в заведомые аутсайдеры. Искусное ведение переговоров вполне может компенсировать относительную слабость. К тому же связь между договорами и балансом сил в международных отношениях никогда не носила такой уж примитивно прямой и линейный характер. Да и возможности России отстоять свои национальные интересы, если их сравнивать с периодом последнего десятилетия прошлого века, выглядят явно предпочтительнее. Третье. При любом сценарии развития ситуации в евро-атлантическом и евразийском пространстве от разработки и заключения Договора о безопасности Россия только выиграет. Работа над Договором и его вступление в силу позволят более эффективно купировать скатывание к конфронтации и поползновения использовать конфронтационную риторику и методы ведения дел времен холодной войны. В случае если ничего кроме закрепления статус-кво достичь не получится, ему все равно удастся придать несколько более цивилизованный вид, более выгодный России и россиянам. Четвертое. Наличие противовесов и сдерживающих механизмов всегда намного выгоднее, нежели их отсутствие. Договор позволит их дать. А на вопрос о том, кто получит преимущества от игры без правил, по сравнению с игрой по согласованным правилам, наверное, даже и не нужно отвечать. Практика развития ситуации в регионе на протяжении последних двух десятилетий не нуждается в особых комментариях. Это в том, что касается контраргументов на возможные и уже довольно широко растиражированные возражения против того, чтобы сконцентрировать усилия не на работе вообще по новой архитектуре общеевропейской безопасности, а именно на продвижении идеи нового Договора о безопасности и на его заключении.  Их вполне достаточно для того, чтобы уберечь российскую инициативу от огня критики. Но для того чтобы пойти несколько дальше и не просто разоружить скептиков, но и перетянуть их на свою сторону, требуется несколько большее – показать преимущества, которые может дать использование международно-правового инструментария в современных условиях. Не вполне очевидные возможности и преимущества заключения Договора За последние десятилетия международное право претерпело серьезную эволюцию. Оно все дальше и дальше отходит от той регулятивной системы, какой она предстает в классических или еще недавно считавшихся таковыми учебниках и теоретических эссе. Ведь повышенной инерционностью обладают не только большие системы. Она характерна и для нашего мышления. Мы слишком часто придерживаемся давно уже устаревших представлений, не давая себе в этом отчета, повторяем некогда бесспорные истины, не замечая, насколько они поистрепались со временем. А ведь реальность стремительно меняется. Она все меньше походит на ту, которой была еще вчера. Согласно классическим представлениям, международное право регулирует отношения между государствами и, в меньшей степени, между государствами и созданными ими международными организациями и объединениями. Только они являются полноценными субъектами международного права и международных отношений. Никто, кроме них, не обладает в полной мере международной правосубъектностью.  С помощью международного права государства и созданные ими международные организации и объединения легитимируют признаваемые за ними права и устанавливают взаимные обязанности. За нарушение взятых на себя обязательств они  несут международно-правовую ответственность. Но только в отношении друг друга. Все это верно. Так оно и было. До недавнего времени. Однако за последние десятилетия многое поменялось. Международное право решительно вторгается в сферы регулирования, которые еще недавно национальное государство считало «заповедными» и относило к числу суверенных прерогатив. Постепенно, шаг за шагом оно сужает возможности государственного усмотрения, заставляя придерживаться общего сформулированного им стандарта абсолютно во всех областях человеческой деятельности. Фактически оно демонтирует китайскую стену, отделявшую международные отношения от внутригосударственных. Предметом регулирования международного права во все большей степени становятся не только и не столько отношения между государствами, сколько отношения между субъектами внутреннего права. Под его давлением национальное государство оказывается вынужденным в постоянном режиме корректировать свое институционально-правовое строительство и модернизацию внутреннего законодательства. Фактически международное право детерминирует внутреннее. И речь сейчас идет уже отнюдь не только о функционировании рынков, антитрестовской политике, субсидиях, банкротствах, слияниях и поглощениях и т.д. или о защите индивидуальных прав и свобод и законных интересов личности. Точно также она идет и о таких разных и непохожих вещах, как общие основы уголовного права и процесса,  требования к качеству судопроизводства и прозрачности принятия политических и административных решений, мониторинг за соблюдением технических регламентов или аттестация высших учебных заведений. Без гармонизации, сближения и в определенных случаях даже унификации национального законодательства, в императивном порядке обеспечиваемых международным правом нового поколения, невозможны ни нормальная деятельность на сформировавшихся или формирующихся общемировых рынках товаров, услуг и капиталов, ни эффективная борьба с наркотрафиком, международным терроризмом и организованной преступностью, ни эффективный ответ на другие глобальные вызовы. Государства, которые не обеспечивают определенность права, его соответствие международному стандарту и подчинение внутреннего права международным обязательствам, выпадают из общемировых процессов, утрачивают инвестиционную привлекательность, теряют мировую конкурентоспособность. То, что в нынешних условиях в подавляющем большинстве государств евро-атлантического и евразийского региона современное международное и наднациональное право интегрировано во внутреннее право государств, занимает в его иерархии высшее место и должно обеспечиваться всей мощью национальной административной и судебной систем, заставляет взглянуть на договорное оформление обязательств в сфере безопасности свежим взглядом. Будущий Договор о безопасности будет связывать его участников не только в отношениях между ними, но и по внутреннему праву. Соответственно его соблюдение станет обязательным для всех государственных органов и начнет, наряду с другими нормами внутреннего права, иерархически подчиненными договорным, определять их деятельность. Оно окажется вмененным в обязанности не только государственных чиновников, но и всех физических и юридических лиц. Это с одной стороны. С другой стороны – к контролю за соблюдением вытекающих из Договора правовых установлений, если он будет соответствующим образом составлен, в той или иной степени смогут подключаться любые лица, подпадающие под юрисдикцию его государств-участников. Существенно эволюционировало международное право и по такому показателю как подкрепление нормативного поведения жестким отслеживанием всех его нюансов, принуждением к отказу от девиаций и возможностью применения санкций. О международной регулятивной системе до сих пор принято говорить как бы свысока. Мол, называть ее правом можно только с определенной натяжкой. По силе обязательности ни в какое сравнение с внутренним оно якобы не идет. Его ясность и определенность на порядок ниже, нежели у внутреннего. Заставить субъекты международного права поступать так, как предписано, крайне сложно, если вообще возможно. Государства все равно остаются судьями в своем собственном деле и т.д. и т.п. На самом деле и раньше мотивация к соблюдению норм международного права, если взять за точку отсчета создание Организации Объединенных Наций, была очень высокой. Его субъекты всегда исходили из того, что баланс плюсов и минусов от должного поведения несопоставимо выше, нежели кратковременный выигрыш, который способна дать линия на отказ от соблюдения стандартных или специфических международных обязательств. За последние десятилетия многое сделано для того, чтобы соблюдение правовых норм, имеющих международное происхождение, обеспечивалось не только общей позитивной мотивацией, но и всеми традиционными общеправовыми методами. Удельный вес международных соглашений, которые ограничиваются лишь провозглашением или закреплением некоторых прав и обязанностей и содержат лишь материальные нормы права, в международной регулятивной системе неуклонно падает. Стандартный международный договор нового поколения, как правило, предусматривает теперь определенную форму регулярной отчетности, процедуры мониторинга за  исполнением вытекающих из него обязательств, специальные инструменты контроля, механизмы разрешения споров и создание международных структур по обобщению нарабатываемого опыта и совершенствованию правового регулирования. Примеров огромное множество. Даже если не ссылаться на соглашения о нераспространении, ограничении вооружений и запрещении конкретных типов и видов оружия с их разветвленной системой национального и международного слежения, контроля за соблюдением и действующих на их основе международных организаций. Так, универсальные и региональные конвенции против пыток предписывают государствам-членам, в том числе, открыть любые национальные учреждения соответствующего профиля для посещения международными инспекторами в уведомительном порядке и в кратчайшие сроки после направления запроса. Универсальные и региональные конвенции по борьбе с коррупцией уголовно-правовыми и гражданско-правовыми методами, по борьбе с отмыванием «грязных» денег и т.п. обязывают государства, главным образом, принять определенное законодательство, создать стандартный набор институтов, предоставлять регулярную отчетность, учитывать в практической политике и институциональном строительстве адресуемые им рекомендации. Кроме этого, созданные на их основе международные структуры уполномочены принимать важные решения и двигаться вперед по пути укрепления нормативной базы международного сотрудничества в сферах их компетенции. Для Европы это, например, такая организация, в которой участвует Российская Федерация, как ГРЕКО. Список конвенций подобного типа, особых международных механизмов и специализированных организаций с каждым годом становится все длиннее. Принимая во внимание указанные тренды, легко себе представить, насколько мощные, эшелонированные и эффективные гарантии стабильности и безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе можно было обеспечить в случае согласования в полной мере учитывающего их Договора о безопасности. Использование переговорного процесса в интересах создания атмосферы доверия и формирования культуры партнерских отношений При обсуждении инициативы заключения Договора о безопасности очень большое внимание до сих пор уделялось тактике ведения переговоров. Это вполне естественно. Работа над документом предстоит долгая и кропотливая. Потребуется привлечь в стан сторонников Договора все государства евро-атлантического и евразийского региона и созданные ими международные организации безопасности и объединения. Поэтому, например, тематику Договора предлагалось разбить на несколько взаимосвязанных блоков и вести переговоры по разным трекам, в различных европейских столицах и не совпадающих организационных рамках. Вместе с тем акцент делался, прежде всего, на достижение конкретного результата, состоящего в формализации набора взаимосвязанных договоренностей. И в этом нет ничего удивительного. Ведь именно Договор венчает все усилия. Его заключение является главной целью  всего переговорного процесса. Договор способен дать столь востребованную стабильность и безопасность. Он будет иметь пакетный характер, что позволит найти разумный баланс интересов, развязок и взаимных уступок. Но и работа над Договором сама по себе представляет огромную важность. Уже сейчас всего лишь само выдвижение инициативы его заключения, последовавшие затем первые дискуссии и только что начавшиеся консультации, происходящие в различных форматах, позволили решить очень важную задачу. С их помощью России, ЕС, НАТО и их государствам-членам удалось уйти от риторики взаимных упреков и порядком поднадоевшей практики выдвижения взаимных претензий. Из негативной, какой она была еще совсем недавно, повестка международной безопасности приобрела преимущественно позитивный характер. В таком ключе вести дискуссию и строить отношения гораздо перспективнее. Позитивная повестка дает позитивный же настрой. Она открывает очень интересные и неожиданные перспективы. И этот не всегда очевидный потенциал переговорного процесса нужно использовать в максимальной степени. Это тот самый случай, когда чрезвычайно важен и результат, и – ничуть ни в меньшей степени – процесс его достижения. Благодаря переговорному процессу появляются уникальные возможности укрепления взаимного доверия. Причем не только в военно-политическом понимании данного термина - понятно, что меры доверия обязательно станут предметом переговоров. О них речь пойдет в первую очередь. С их помощью легче будет проложить путь и к другим договоренностям - но также и в самом повседневном и обыденном смысле. Доверие будет рождаться уже как следствие даже запуска переговорного процесса, а тем более насыщения его в дальнейшем конкретным содержанием. Оно будет формироваться на самых разных уровнях. На первом этапе доверие, скорее всего, появится в отношениях между переговорщиками. Именно они первыми смогут убедиться в том, насколько неделимой и взаимосвязанной является безопасность в регионе, увидят и почувствуют, сколь  выгодна работа над Договором для  всех заинтересованных сторон, убедятся в том, что самое тесное сотрудничество в этой области объективно необходимо. На следующих этапах доверие возникнет в отношениях на более высоком и самом высоком политическом уровне. Наконец, оно будет ретранслировано также в средства массовой информации и гражданское общество. Все эти процессы в своей совокупности позволят утвердиться в регионе принципиально новой и столь нужной всем атмосфере. Но не только. Переговоры по столь важной, комплексной, глобальной проблематике, их ведение на разных уровнях и в разных переговорных рамках дадут импульс, как можно надеяться, формированию новой культуры взаимодействия в регионе. Для части игроков культура доверительного благожелательного разговора, поиск компромиссов, готовность к взаимным уступкам, ставка на выявление и продвижение общего интереса давно уже стали привычными. Они освоены в общении между ними. Другие ее худо-бедно осваивают. Однако если мы действительно хотим преодолеть раскол континента, снять возникающие то тут, то там все новые и новые разделительные линии, надо, чтобы такая культура общения и ведения диалога утвердилась в масштабах всего евро-атлантического и евразийского пространства. Совместная работа над Договором о безопасности может оказаться для этого как нельзя кстати. И еще один чрезвычайно существенный момент. Лоббирование Договора, полемика и дискуссии, многочисленные двусторонние и многосторонние консультации, подготовка к переговорам и их проведение по стержневым вопросам безопасности и всему многообразию связанных с ней проблем – все это будет иметь, надо надеяться, большой побочный эффект сугубо позитивного характера. Предположим, в большом Договоре удастся закрепить современное прочтение общеобязательных принципов поведения, общие правовые режимы сотрудничества, транспарентности, взаимного уведомления, обмена и передачи информации, функционирования и достройки институциональной системы, а также общие принципы и режимы ограничения вооружений, проведения военных и военно-гражданских операций, военно-технического сотрудничества, взаимодействия в области мягкой безопасности и т.д. Или, по крайней мере, наметится движение в данном направлении. Безусловно, это даст колоссальный импульс ведению переговоров в области разоружения и ограничения вооружений. Появятся дополнительные шансы укрепления режима нераспространения. Возникнут хорошие предпосылки для реализации самых разнообразных и далеко идущих интеграционных проектов. Всего и не перечесть… Вот насколько масштабные и разноплановые и в то же время сугубо позитивные последствия теоретически содержит в зародыше целевая установка на разработку и заключение Договора о безопасности. Даже простое указание на все генерируемые ею возможности многократно перевешивает все связанные с ней предубеждения, сомнения и опасения. Но если это так, то было бы логично, чтобы сердцевину концепции Договора составила группа взаимосвязанных нормативных и институциональных предписаний, описывающих стратегическое партнерство между его сторонами, т.е. между Россией, ЕС, НАТО и их государствами-членами и всеми остальными международными структурами и странами региона. В первом приближении она могла бы выглядеть следующим образом. Определение стратегического партнерства от обратного 1. Стратегическое партнерство (СП) – это взаимное обязательство отказаться от односторонних мер и любых иных акций в любой сфере человеческой деятельности где бы то ни было на планете, наносящих ущерб или чреватых нанесением ущерба партнеру. 2. Стороны обеспечивают, чтобы органы международных структур и объединений, созданных партнерами, государственные органы, частные компании и физические лица воздержались от таких действий или бездействия. 3. Подобные действия квалифицируются как уголовно наказуемые по национальному праву и внутригосударственному законодательству. 4. В случае подготовки шагов, которые могут негативно сказаться на стратегическом партнерстве, прорабатывающая их сторона проводит внутреннюю экспертизу на соответствие Договору о безопасности. В случае, если сомнения сохраняются, следует обращение в специально созданный независимый совместный международный орган по стратегическому партнерству – Совет ответственных за стратегическое партнерство (СОСП). СОПС принимает к рассмотрению обращения другой стороны, возражающей против осуществления подготавливаемых мер. Такое обращение может быть подано на любом этапе их проработки и реализации. СОПС формируется на основах паритета. В его состав могут включаться известные авторитетные политические деятели, ранее занимавшие посты президентов, премьер-министров, министров иностранных дел или экономики региона стратегического партнерства. Решения принимаются СОПС простым большинством голосов. Они имеют для сторон и для всех субъектов внутреннего права сторон обязывающий характер. В компетенцию СОПС входит принятие решений, накладывающих запрет на разработку и осуществление планируемых односторонних мер или вводящих мораторий на их разработку и осуществление вплоть до прояснения ситуации и достижения договоренности по спорным вопросам в совместном межгосударственном органе управления стратегическим партнерством – Постоянном совете стратегического партнерства (ПССП). ПССП является постоянно действующим форумом, состоящим из министров иностранных дел сторон. В периоды между заседаниями министров решения от их имени принимаются их полномочными представителями. Для принятия решений требуется единогласие. Любые вопросы, в отношении которых СОПС принял решение о моратории на разработку и осуществление мер одностороннего характера, поступают на рассмотрение ПССП. Постоянный Совет предпринимает все возможные и необходимые действия для устранения озабоченностей, имеющихся у сторон, и нахождения устраивающих их компромиссов и договоренностей. 5. Любые законопроекты, подготовленные отдельными государствами-партнерами и группами государств-партнеров и проекты других решений, затрагивающих интересы сторон, в автоматическом порядке направляются  правительствам и парламентам сторон в уведомительном порядке. На протяжении того периода времени, который по национальному законодательству отводится на согласование законопроектов и проектов других решений и консультации с социальными партнерами, стороны вправе предоставить свои возражения, замечания и предложения по концепции документов. Они в обязательном порядке учитываются сторонами. О том, как и в какой степени возражения, замечания и предложения предполагается учесть при доработке документов, стороны официально информируют друг друга. В целях совместной конструктивной работы по внесенным сторонами предложениям создается Постоянный консультативный комитет стратегического партнерства (ПККСП). ПККСП формируется на основе представительства правительств, парламентских структур и выразителей интересов гражданского общества участников Договора о безопасности. Полномочия. Основным предназначением ПККСП является формирование общей повестки в области нормативного и институционального строительства и работа над совместными модельными решениями индивидуального и общего действия. По тем законопроектам и проектам других решений, по которым у сторон возникли озабоченности или имеются замечания, ПККСП работает в режиме согласительной комиссии. ПККСП принимает решения в форме постановлений и заключений. Постановления принимаются на основе единогласия. Постановления обязывают стороны. Доработанные документы должны их учитывать и им соответствовать. Заключения имеют силу рекомендаций. Для их принятия достаточно простого большинства голосов. Определение стратегического партнерства через позитив 1. Стратегическое партнерство означает совместную защиту и продвижение общих интересов, солидарность в решении общих проблем и совместные действия в целях противостояния общим угрозам. 2. В целях определения общих интересов, проблем и угроз создаются механизмы и совместные органы по оценке и планированию. После их первоначальной идентификации работа по уточнению общих интересов, проблем и вызовов и установлению их иерархии и определению приоритетов продолжается на постоянной основе. Она совмещается с деятельностью по раннему предупреждению. 3. Для практической совместной деятельности по идентифицированной таким образом повестке дня запускаются необходимые процедуры и механизмы и формируются соответствующие общие рабочие органы. Их модернизация и работа по повышению эффективности их функционирования ведутся в постоянном режиме. 4. Одновременно обеспечивается непрерывный процесс проведения взаимных консультаций внешнеполитических и внешнеэкономических ведомств сторон на уровне центральных аппаратов, посольств и представительств в третьих странах и международных организациях. 5. Одно из центральных мест в аппарате обеспечения стратегического партнерства отводится Постоянному комитету совместного экономического развития (ПКСЭР). ПКСЭР работает на постоянной основе. В его состав входят министры экономики и/или экономического развития или равные им по статусу чиновники сторон. В перерывах между сессиями на уровне министров каждодневная деятельность ПКСЭР осуществляется их постоянными представителями и созданными ими комитетами экспертов по общим, специальным и отраслевым вопросам. Порядок принятия решений. Используются два механизма. Общие решения принимаются консенсусом. Если достижение консенсуса оказывается невозможным, осуществление экономических и научно-технических проектов и реализация решений обеспечиваются по модели продвинутого сотрудничества теми участниками, которые в этом заинтересованы. Страны и стороны, не участвующие в осуществлении проектов и реализации решений, воздерживаются от каких-либо действий, которые могли бы помешать сотрудничеству. К задачам, поставленным перед ПКСЭР, относятся выдвижение и проработка крупных совместных экономических и научно-технических проектов. Кроме того, ПКСЭР занимается созданием инфраструктуры содействия формированию и развитию трансграничного мелкого и среднего бизнеса и выработкой нормативного инструментария, способного создать наиболее благоприятную среду для ответственного и социально ориентированного частного бизнеса. Один из рабочих принципов экономической стратегии ПКСЭР – открытость всех сфер экономической деятельности и содействие экономической интеграции, конвергенции и модернизации путем обмена активами, внутриотраслевого и, главное, межотраслевого. + +        + Осмысление проблематики Договора о безопасности только набирает обороты. На этом самом первоначальном этапе наработки концепций, обоснования гипотез, анализа альтернатив желательно накопление самых разных идей и предложений - от рутинно консервативных до нарочито смелых или даже немножечко фантастичных. Ни от чего заранее отказываться не следует. Время покажет, какие из них окажутся востребованными, и когда. © М.Л. ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России * Журнальная версия выступления М.Л. Энтина на международной конференции «Новая архитектура безопасности в Европе: режимы, механизмы, инструменты», организованной и проведенной Европейским учебным институтом при МГИМО (У) 2-3 апреля 2009 года при участии Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У), Фонда Бертельсмана и Московского представительства Фонда им. Фридриха Эберта с целью обсуждения перспектив укрепления международно-политической стабильности и безопасности на континенте. Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества».  

В Швейцарии на 17 мая намечен референдум по вопросу введения биометрических паспортов. По мнению наблюдателей, инициаторам этого проекта вряд будет сопутствовать успех. Представители многих политических сил Альпийской республики выступают против создания централизованной базы биометрических данных населения, опасаясь злоупотреблений, хотя введение таких документов – неизбежное следствие присоединения к Шенгенской (безвизовой) зоне. Противники возражают: Швейцария собирается пойти дальше необходимого минимума требований Шенгена, в частности, создавая общенациональную базу отпечатков пальцев и фотографий их владельцев, хотя подобные действуют уже в нескольких странах. Свое веское слово в этом споре и предстоит сказать избирателям. Швейцарские власти заверяют, что доступ к этой базе данных будет предоставляться следователям только в случае несчастных случаев со смертельным исходом, а также гибели людей в результате актов насилия и стихийных бедствий. Однако противники приводят примеры того, как в странах Европейского Союза жесткий запрет нередко обходят в случае необходимости. К тому же далеко не все эксперты уверены в надежности новейшего вида паспортов. Некоторые специалисты не считают подобные документы панацеей от происков фальсификаторов и похитителей личных данных обладателей этих документов.

Власти Европейского Союза отменили действовавшее с 1961 года во многих странах Старого Света требование, согласно которому прохладительные напитки – лимонад и оранжад – должны были содержать не менее 12% натурального сока. Это вызвало недовольство фермеров в странах, являющихся крупнейшими производителями цитрусовых, в частности, в Италии, где ежегодный урожай апельсинов достигает 120 тысяч тонн. Возмущенные итальянцы заявляют, что замена натуральных соков химическими красителями – это ни что иное, как обман потребителей, к тому же угрожающий их здоровью, особенно детскому. И напоминают, что Брюссель уже давно ведет борьбу с добавками химических веществ в пищевые продукты и напитки.

Судьбоносный, как предполагалось, саммит «двадцатки» оказался на поверку не более чем разноголосым сетованием поиздержавшихся пассажиров первого класса, неожиданно оказавшихся высаженными на перроне глухого полустанка – уголек иссяк, пар улетучился, паровоз застыл. Действительно, по итогам лондонских посиделок на бумаге оформлены рационализаторские предложения по ликвидации последствий идеологического дефолта либеральной экономической модели. Да, возвращается, причем уже на наднациональном уровне, идея государственного регулирования свободного рынка, чтобы защитить от него и граждан, и общество, и сам бизнес. Да, по сути, в подтексте многих выступлений звучало осуждение «безответственности финансовой олигархии нулевого десятилетия». Однако плохо скрываемый скепсис прорастает сквозь всю ткань финального благостного коммюнике. Для начала задумаемся, сумеют ли заново раскрутить маховик устойчивого экономического роста обещанные вливания в размере 1,1 триллиона долларов, из которых две трети сосредоточатся в руках распорядителей Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка? Едва ли. Сумма потерь от уже списанных «токсичных долгов» чудовищна, но это лишь верхушка айсберга, предупреждают аналитики. «Новые вливания ликвидности в международные финансовые институты, – убежден обозреватель журнала «Большой бизнес» Владимир Волков, – способны дать лишь временную передышку, но никак не решают главной проблемы современной глобальной экономики – кризиса перепроизводства на фоне искусственно раздутого за последние три десятилетия спроса. К тому же размеры этих вливаний, несмотря на их кажущуюся внушительность, кратно ниже стоимости проблемных активов, которые еще только предстоит списать и Америке, и Европе». При этом американцы в Лондоне нигде ни полусловом не обмолвились о том, что готовы, пусть понемногу, но избавляться от своего феноменального государственного долга в размере 1,3 триллиона долларов и дефицитного бюджета. Более того, эффективность задуманного наднационального органа по регулированию финансовых рынков может оказаться ничтожной. США долгие годы никак не реагируют на увещевания ЕС отказаться от скрытых субсидий своим фермерам. Вашингтон не стал признавать юрисдикцию Международного уголовного трибунала, чтобы нигде и никогда ни один американский солдат из состава их заморских «ограниченных контингентов» не мог быть осужден за преступления против человечности. Так можно ли верить, будто в разгар глобального кризиса, корни которого произросли на родине обанкротившихся ипотечных компаний «Фанни Мэй» и «Фредди Мэк», а также крупнейшего американского банка «Леман Бразерс», администрация США будет поступаться интересами своего бизнеса, получив указание от неких чужих «финансовых регуляторов»? Не верится. Много копий было сломано вокруг скользкой и вязкой темы: кто в конечном итоге оказался в выигрыше, а кто в проигрыше. Франко-германский альянс записал в свой актив все декларации по регулированию финансовых рынков, в частности, хедж-фондов и оффшорных зон, называемых «налоговым раем». Англо-саксонский союз может утешаться тем, что не допустил обсуждения неудобной темы – де-факто отказа от доминирующего статуса доллара США в мировых финансах. Это факт: идею России и Китая создать расширенную корзину мировых резервных валют, включая юань и рубль, а заодно частично вернуться к «золотому стандарту», умело проигнорировали. Кстати, по итогам встречи в верхах позиции Москвы, вернее, ее негласный рейтинг в табеле о рангах, как с плохо скрываемым злорадством отмечала англосаксонская пресса, понизился. В контексте «группы восьми» Россия смотрелась как сверхдержава, но в составе «двадцатки» она оказалась в той же весовой категории, что Саудовская Аравия и Южная Корея. Но, если не впадать в грех гордыни, ничего в том обидного нет – по одежке принято протягивать ножки. Добавим, что обозреватель «Файнэншл таймс» резонно ставит под сомнение и тактический успех европейцев, сумевших настоять на усилении роли наднациональных финансовых регуляторов. Да, в МВФ мнение тяжеловесов Старого Света будет услышано и даже учтено, но отныне им придется потесниться и дать право голоса Китаю, чтобы заручиться его согласием оплатить выходной билет, то есть билет за выход из нынешнего кризиса. А заодно дать доступ «к микрофону» и трибуне другим наиболее значимым странам с быстро развивающимися экономиками. Как следствие, резюмирует ФТ, удельный вес Европы во время поиска будущих компромиссов станет только снижаться. …Главные же выводы из «демонстрации силы и бессилия» вершителей судеб мира в Лондоне сводятся к тому, что, во-первых, не осталось иллюзий, будто кризис выборочно поразил только индустриально развитые страны, сохранив т.н. «новые экономики» в скоростном ряду мирового развития. Кризис, в отличие от прогнозов 2007 и начала 2008 годов, не стал делать различий между центрами экономической силы, затронув эпидемией банкротств и спада всех без исключения, а, следовательно, лекарства должны быть универсальными, а лечение всеобщим и всеобъемлющим. Во-вторых, в этот раз лоббисты экономического роста как абсолютной добродетели восторжествовали над озабоченными экологами, призывавшими не причинять вреда окружающей среде и не воспринимать природу, вслед за тургеневским Базаровым, как «мастерскую», а не храм. В-третьих, позаимствуем эту мысль у рупора англосаксонских деловых кругов – газеты «Файнэншл таймс», цитирую: «”кризис капитализма”, проявившийся в замораживании финансовой системы, ускорит долгосрочные геополитические подвижки, ознаменовав закат американского могущества и европейского влияния». Логическим дополнением стало резюме либеральной «Гардиан»: пока публика старалась запомнить, кто входит в новый элитарный клуб «двадцатки», пришедшей на смену «великолепной семерке» до включения в нее России, в ходе лондонского саммита возник новый мощный альянс – «большая двойка» в составе Америки и Китая. В США Национальный совет по разведке опубликовал накануне лондонского антикризисного саммита почти кассандрово пророчество, составленное, видимо, штатными прогнозистами. У них такое видение: к 2025 году миропорядок, сложившийся после Второй мировой войны, изменится «до неузнаваемости» по причине глобализации. Подъем новых держав будет означать «историческое по значению перетекание благосостояния и экономического могущества с Запада на Восток». Заметим, что Китай все эти годы и не думал поступаться принципами: не планирует и в условиях кризиса девальвировать юань или даже пустить его в свободное плавание, чтобы поддержать конкурентоспособность китайских товаров. Пока что американцы охотно приобретают ширпотреб у новой «мастерской мира», как в былые годы звалась Англия. Одновременно пекинские мудрецы от финансов, верные тысячелетним традициям накопительства, скупают повсюду «лишние» доллары, чем консервируют гегемонистский статус национальной валюты США. Более того, по оценкам на конец прошлого года, Китай из 1,8 триллиона долларов своих золотовалютных резервов (ЗВР) проинвестировал 1 триллион в американские ценные бумаги, в том числе в облигации ипотечных агентств «Фанни Мэй» и «Фредди Мэк». По прикидкам экспертов «Стандард энд Пур», у китайцев было накоплено облигаций этих проблемных компаний на сумму 340 миллиардов долларов. Стоит ли удивляться, что госсекретарь США Хиллари Клинтон во время визита в Поднебесную ни словом, ни духом не попрекнула коммунистических лидеров КНР за нарушения прав человека, заткнув рот записным критикам, в том числе и собственным ортодоксам в ее же Демократической партии, фразой: мол, есть вещи поважнее. В столице бывшей Британской империи потомки мандаринов также остались верны своей ригористкой макроэкономической стратегии. Только пообещали, наравне со всеми, раскрыть адреса «налоговых прибежищ» на своей территории. Все это дает основание полагать, что в выигрыше, по очкам, оказались Китай и Соединенные Штаты. Для остальных «смелый новый мир» при воскрешенном командно-административном верховенстве МВФ и Всемирного банка не обязательно обернется устранением последствий ипотечно-кредитных напастей, заразивших и реальный сектор. Аналитики разведсообщества США в своем докладе не стали скрывать горькой правды: время «однополярного мира», когда никто не мог «бросить вызов американской гегемонии, возникшей после падения Берлинской стены, подходит к концу». Будущий мир, увы и ах, будет «многополярным». Что вовсе не означает большей стабильности, особенно в ближайшие 20 лет, которые авторы прогноза отводят на переходный период. В это время, по их предсказанию, «стратегическое соперничество, скорее всего, будет вращаться вокруг торговли, инвестиций, а также технических инноваций и приобретений, но при этом нельзя исключить сценарий, более подходящий для XIX века, когда будет происходить гонка вооружений, территориальные экспансии и вооруженные столкновения». Трудно поверить, будто обладающие, в том числе и интеллектуальным потенциалом, разносторонне развитые страны «двадцатки» не учитывают возможность повторения пройденного. Две мировые войны, «холодная война», десятки региональных конфликтов, революций, заговоров и путчей в совсем недавно истекшем прошлом столетии не могли не научить их осторожности. И вряд ли позволили им забыть как формулу Клаузевица – «Война есть ни что иное, как продолжение государственной политики иными средствами», так и марксистский постулат о том, что политика есть концентрированное выражение экономики. Понятно, что если экономика пребывает в глубоком огорчении, как сегодня, то поводов для обид в адрес других государств, более успешных – зачастую за счет соседей, бывает предостаточно. Именно потому лондонские разговоры лидеров Г-20 сильно напоминали камлание шаманов, пытающихся чуть подновленными заклинаниями вызвать дождь на высохшую почву. Их речитативы часто звучали диссонансом, и только понимание – от них все ожидают не перебранки и склоки, а недостижимого, по определению, консенсуса – заставило лидеров ведущих государств выйти к людям с какой-никакой благой вестью. Владимир МИХЕЕВ

Среди институтов ЕС Европейский Парламент – самый, если можно так выразиться, декоративный. Власти у него почти что нет, хотя постепенно, по мере проведения все новых реформ сфера его компетенции расширяется. Начинал он только с утверждения бюджета ЕС, поэтому его с таким трудом принимали в 1970-80-е годы: так эта ассамблея привлекала к себе внимание. Теперь она уже многое решает, например, утверждает председателя Европейской Комиссии, выбранного, правда, заранее и вполне келейно лидерами стран Союза. Для такого положения ассамблеи есть множество объективных причин. Но она так и не стала полноценным участником европейского строительства, с которым другие считались бы и мнение которого принимали бы во внимание. Да и управляется он консенсусом – двумя крупнейшими партийными фракциями. Одна называется Европейская народная партия и объединяет депутатов христианско-демократического, правоцентристского толка, во второй представлены социалисты и социал-демократы. Раньше между ними было примерное равенство, но со времени последних выборов правоцентристы стали постепенно уходить в отрыв. Про Европейский Парламент начинают вспоминать, когда наступает пора новых выборов. Вот и сейчас, в разгар кризиса, вспомнили, что в июне надо будет обновить эту палату. Эксперты уже вычислили примерный состав будущей ассамблеи, в которой будет 736 депутатов вместо нынешних 785. Аналитики из Лондонской школы экономики и политических наук совместно с коллегами из дублинского «Тринити колледжа» разработали специальную методику и установили: правоцентристов будет 249 (сейчас 288), социалистов 209 (сейчас 217), а третья по численности фракция – либеральная – будет насчитывать 89 представителей (сейчас 100) и так далее. Авторы прогноза обещают регулярно его обновлять. В странах-членах ЕС к выборам начали готовиться политические партии, составлять списки кандидатов, обговаривать будущие фракционные блоки, разрабатывать предвыборные стратегии. Это обычно мало захватывает европейских избирателей. «Спросите любого француза, что его больше интересует – дела в его кантоне или судьба Европы, – пишет парижская газета «Фигаро». – Он не захочет показаться тупицей и ответит, что ему, разумеется, небезразлично, что происходит вокруг него, но судьба континента ему гораздо интереснее. Ладно. Но как тогда объяснить, что на выборы генеральных советников департамента приходит больше избирателей, чем на европейские выборы? С 1979 года именно европейские выборы вызывают наибольшее безразличие, причем положение ухудшается. Если 30 лет назад их игнорировали 39% имеющих право голоса, то в 2004 году – уже 57%. Все уже сказано о причинах этого безразличия: отчуждение простого европейца от этой ассамблеи, технократическая сложность, вызывающее раздражение чувство, что европейское строительство – прекрасная идея, но она уже изжила себя». Эта длинная цитата может считаться стандартной для европейской газеты, оценивающей выборы в Европейский Парламент. Сейчас, конечно же, политические силы попытаются проверить свои подходы к поиску путей выхода из глобального кризиса. Можно ожидать больше социальных тем в предвыборных баталиях, требований к ЕС обеспечить защиту жителей в эти трудные времена. Но это вряд ли скажется на реальных действиях, на реальной политике, на реальном положении этих самых европейских граждан. Немалую роль играют в этом сами политики, которые направляют в ассамблею, весьма комфортабельно работающую между французским Страсбургом и бельгийским Брюсселем, деятелей второго эшелона. Позволю себе еще одну пространную цитату, из главной газеты итальянского истеблишмента «Коррьере делла сера». Автор пишет: «Возможно, я сдался, наверняка я раздосадован и меня немного тошнит. Но я – не дурак. Я не пойду голосовать на европейских выборах 7 июня. (…) Вы видели, кого выдвигают в кандидаты? Разочарованных стариков, юных подружек, обычных протеже, навязчивых родственников, бывших провалившихся властелинов, безвестных функционеров. Рестораны в Страсбурге и Брюсселе с распростертыми объятиями ждут тех из них, кто туда доберется». И вывод, касающийся в первую очередь Италии: «Энтузиазм 1979 года, когда впервые Европейский Парламент был сформирован по итогам прямых выборов, уступает место нынешней комедии. Это, правда, происходит не во всех странах. Представьте себе, кое-где в ходе предвыборной кампании будут говорить о ЕС, а выбранные политики отправятся в Страсбург и Брюссель работать. А у нас? Я не понимаю, почему мы должны участвовать в этой игре. Нет, я понимаю. Мы – демократический плебс, с нами делают, что хотят. Ясно, что мы сами – немного дурни». Эта оценка немного экстремистская, но она точно отражает одно: Европейский Парламент остается самым декоративным институтом в ЕС, в котором решения принимают не демократически сформированные органы власти, а назначенцы и выдвиженцы, технократы, попавшие на свои посты в результате сложных компромиссов и политических игр. Андрей СЕМИРЕНКО Только 34% жителей стран ЕС, имеющих право голоса, намереваются принять участие в выборах нового состава Европейского Парламента, свидетельствуют данные опроса населения, проведенного по заказу этой ассамблеи «Евробарометром». Результаты исследования попали в прессу только сейчас, хотя оно было проведено в январе-феврале 2009 года. Наименьший интерес к предстоящему голосованию проявили в Польше и Великобритании, где соответственно лишь 13% и 22% избирателей намерены исполнить свой гражданский долг и придти на избирательные участки. Среди стран, где ожидается слабая активность избирателей, значатся также Португалия (24%), Чехия (26%), Испания (27%) и Италия (30%). Наибольший интерес к выборам в Европейский Парламент выявлен в Бельгии (70%), Люксембурге (62%), Дании и на Мальте (по 56%). При этом надо учесть, что в Бельгии участие в выборах обязательно, и нарушителей наказывают штрафом. Такие настроения сопровождаются ростом недоверия к самому Европейскому Парламенту, равно как и к другим институтам ЕС. Около 62% опрошенных заявили, что их участие в выборах нового состава этой ассамблеи ничего не изменит, а 55% из них уверены, что этот институт не занимается достаточно серьезно их проблемами. В целом он пользуется доверием 45% опрошенных (в 2008 году – 51%). Для полноты картины: Европейской Комиссии доверяют 42% (против 47% в прошлом году), а Европейскому центральному банку – 39% (против 48%).

Все страны Европейского Союза должны своевременно принять меры для приспособления своих экономик, особенно сельского хозяйства, к потеплению климата. Это касается, прежде всего, южных стран Европы, подчеркивается в документах, разработанных Европейской Комиссией и направленных правительствам 27 участников объединения. Брюссель предлагает им определить наиболее уязвимые регионы и разработать специальные национальные программы по защите сельского хозяйства. До сих пор основные усилия властей ЕС были направлены на борьбу с загрязнением окружающей среды углекислым газом, что ведет к потеплению климата. Теперь европейские эксперты предлагают меры по приспособлению к этому явлению, которое они считают неизбежным в любом случае. «Поэтому необходимо выработать всеобъемлющую стратегию, направленную на адаптацию к новым условиям», – считает член Европейской Комиссии Димас Ставрос, отвечающий за охрану окружающей среды. По мнению европейских ученых, в ближайшие 50 лет изменения климата окажут серьезное влияние не только на сельское хозяйство, но и на энергетику, туризм, животный и растительный мир, водные ресурсы, а также на здоровье людей.

Все предкризисные годы объем поездок из России в Европейский Союз и из ЕС в Россию стремительно увеличивался. Рост составлял порядка 20% в год. Однако в организационном плане, несмотря на все обещания, поездки были сопряжены с такими же трудностями, как и раньше. Это означает, что один из серьезных ресурсов улучшения отношений между Россией и ЕС партнерами использован не был. Работу по его освоению Москва и Брюссель в значительной степени оставили на потом. Но эта работа обязательно должна быть проделана. Ведь свобода взаимных поездок создает ощущение родства, близости между людьми, без которого невозможны ни социальная поддержка партнерских отношений, ни реализация курса на сближение между Россией и ЕС. Такая свобода облегчает контакты и деловое общение. Она дает возможность больше узнать о нашем большом общем европейском доме и его обитателях, научиться понимать друг друга, укрепить дружеские связи, основанные на уважительном отношении и взаимном доверии. А когда имеются все условия для того, чтобы быстро или, еще лучше, почти мгновенно организовать встречу, возникают дополнительные предпосылки для развития сотрудничества не только между большим бизнесом, но и мелкими и средними предприятиями, учебными и научными учреждениями и осуществления самых разнообразных совместных проектов. Что еще очень важно, свобода поездок формирует благоприятную атмосферу в отношениях между Москвой и Брюсселем. Когда люди знают, как все складывается на самом деле, их гораздо труднее обманывать. Исчезает аудитория, на которую могут рассчитывать политические силы, целью которых является нанесение ущерба отношениям между Россией и ЕС. Распространение недостоверной и враждебной информации становится бессмысленным. Кампании, делающие ставку – скрыто или явно – на взаимное очернительство и усиление напряженности, повисают в воздухе. Сам заказ на подобные пропагандистские акции становится достоянием прошлого. Наконец, такая свобода дает людям, бизнесу, экспертным и политическим кругам совершенно четкую установку относительно того, каким образом партнеры собираются строить свое совместное будущее. Она приближает его, задает вектор развития, поскольку выгоды от него начинают ощущаться уже сейчас. Таким образом, свобода поездок в отношениях между Россией и Европейским Союзом имеет действительно большое человеческое, экономическое и политическое значение. Восприятие в России истории с расширением ЕС через призму визового вопроса Политическая элита Российской Федерации всегда была настроена категорически против расширения НАТО. Представление, утвердившееся в стране, – после окончания «холодной войны» никаких оснований ни для расширения, ни для самого существования НАТО не осталось. Расширение представляет собой грубое и откровенное нарушение заверений, дававшихся руководству страны при объединении Германии. Поскольку никакой военной угрозы странам НАТО нет, никаких других сопоставимых по военной мощи соперников у альянса не имеется, оно может быть направлено только против России. Расширение подрывает стратегический баланс, создает потенциальную угрозу национальной безопасности и объективно ослабляет позиции России в евро-атлантическом и евразийском пространстве. Упорные возражения против него были связаны также с тем, что каждая волна расширения приводила к серьезному похолоданию в отношениях между Россией и НАТО из-за нервозности, которую привносили в них новые члены. Расширение Европейского Союза воспринималось совершенно иначе. Оно как бы противопоставлялось экспансии Североатлантического альянса. Подразумевалось, что европейская интеграция является позитивным фактором. С ее помощью достигается политическая стабилизация обширного региона, соседствующего с Россией. Возникает обширная зона здорового экономического роста и процветания, с которой удобно и выгодно сотрудничать. А если так, то распространение на страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы современной политической и правовой культуры ЕС никак не может противоречить интересам российского бизнеса и политического класса. Поэтому между расширением НАТО и ЕС проводилась принципиальная разница. Отношение к расширению ЕС было если не благожелательным, то, во всяком случае, вполне спокойным или нейтральным. Однако подобные благодушные настроения главенствовали недолго. Очень быстро российская политическая элита пришла к неутешительному выводу о том, что Брюссель осуществляет экспансию без какой-либо оглядки на интересы и озабоченности Москвы. Причем делает это по всем азимутам. И если в случае с НАТО речь идет только о вопросах безопасности, то экспансия ЕС бьет уже не по каким-то отдельным аспектам существования страны, а по ее конкурентоспособности в целом. В результате этого расширение ЕС начинает восприниматься как имперский проект и захват рынков административными методами. Подобные настроения возобладали в значительной степени из-за того, что на переговорах Брюсселя со странами ЦВЕ и ЮВЕ откровенно игнорировались исторические, культурные и экономические связи, существовавшие между ними и Россией. Учредительные договоры интеграционного объединения предусматривают возможность сохранения в силе соглашений с третьими государствами и международными организациями, которые есть у государств-членов, если они не противоречат наднациональному законодательству. Вопреки этому ЕС делал ставку на денонсацию вновь вступающими в него государствами чуть ли не всех и любых имеющихся у них соглашений с Российской Федерацией. Неудивительно, что в отношениях между Россией и ЕС возник острейший кризис. Он был вызван реальной угрозой вытеснения российских компаний с рынков будущей Новой Европы. Брюссель всерьез планировал распространить на них все свои стандартные ограничительные практики и дискриминационное квотирование импорта. В автоматическом режиме создавались административные барьеры разного рода на отодвигаемых на Восток внешних границах ЕС. Усилились тогда и опасения по поводу того, что натовский синдром повторится, только еще в худшем варианте, после привнесения в деятельность ЕС на российском направлении многочисленных фобий, пестуемых бывшими союзниками Советского Союза по социалистическому лагерю и странами, ранее входившими в состав СССР. К сожалению, эти опасения в дальнейшем оправдались. ЕС эти фобии нейтрализовать не смог, а, может, и не пытался. Более того, они стали культивироваться с еще большей силой. В политике, проводимой на российском направлении отдельными странами, недавно вступившими в ЕС, возобладали в какой-то степени экстремистские тенденции. Показалось даже, что новички ожидали вступления, дабы спровоцировать ЕС на нечто вроде репрессалий против России за совместное прошлое, которое к тому времени полностью стало достоянием истории и к современной России, по большому счету, отношения не имело. Чисто психологически подобное поведение, ставка на нанесение ущерба российским интересам и противопоставление России и ЕС воспринимались по эту сторону границы как отработка некоторого более широкого социального и политического заказа. Большой вклад в ухудшение отношений между Россией и ЕС и рост взаимного недоверия внес визовый вопрос. Как виделось из Москвы, у Брюсселя было два варианта поведения. При выборе первого из них, можно было воспользоваться упрощенным режимом поездок, сложившимся в предыдущую эпоху и унаследованным странами ЦВЕ, ЮВЕ и Россией, для того, чтобы пойти по пути сближения, чтобы облегчить доступ на территорию друг друга для всех граждан России и ЕС. Брюссель, однако, предпочел сделать выбор в пользу противоположного сценария. Всем бывшим союзникам СССР, а также вступающим в ЕС странам Средиземноморья, было предписано ввести визовый режим. Как следствие этого, был осуществлен тотальный демонтаж даже той рудиментарной свободы поездок, которым стороны могли пользоваться ранее. В принципе, Брюссель не считал необходимым как-то оправдывать свою позицию. Он настаивал на том, что так должно быть сделано всеми кандидатами на вступление, и точка. Хотя аргументы в ее поддержку, конечно же, приводились. В частности, указывалось на то, что любой иной вариант противоречил бы целостности территории ЕС и единству сформированного им правового пространства. Однако такой аргумент можно было бы хоть в какой-либо степени принять, если бы безвизовый режим вообще не применялся в практике ЕС или действительно противоречил шенгенским правилам и законодательству в рамках проводимой Союзом визовой политики*1. На деле эти правила предусматривают лишь внесение третьих стран в различные списки. С теми странами, которые числятся в одном, установлен безвизовый режим. Включение в другой список такую возможность закрывает. Вопрос об отнесении третьей страны к той или иной категории законодательство ЕС в рамках визовой политики не предрешает. Соответственно ни о каком нарушении целостности территории ЕС или его правового пространства речи идти не может. В какой-то степени за этим аргументом скрывался совсем другой. Подразумевалось, что Россия представляет собой угрозу для внутренней безопасности ЕС. Дескать, внешнюю границу ЕС надо перекрыть, чтобы его территорию не затопил не очень понятно какой поток – то ли экономической иммиграции, то ли нелегальных мигрантов. Ее нужно запечатать от страшной российской мафии. И вообще, Россия – средоточие всех опасностей – организованной преступности, незаконного оборота наркотиков, торговли людьми и всего, что только еще можно придумать. Несостоятельность подобных утверждений и их вызывающий характер никого не волновали, как, впрочем, и отсутствие доказательств, а также очевидное передергивание фактов. Они-то как раз убедительно свидетельствуют о том, что ограничения на поездки и усложнение визового режима бьют только по простым людям. На свободу рук преступного сообщества они ни в коей мере не влияют. Наоборот, создают для его преуспевания дополнительные предпосылки. В качестве особо вызывающей в Москве была воспринята история с Кипром. До его вступления в ЕС между Россией и Кипром действовал безвизовый режим. К этому все привыкли. Все этим широко пользовались. Кипр превратился в одно из привилегированных туристических направлений. Причем развивался отнюдь не только элитный, но и массовый туризм. Туристические путевки на кипрские курорты были особенно конкурентоспособными. Они продавались по вполне сносным ценам, приемлемым для среднего класса. К тому же россиянами на Кипре была приобретена обширная собственность. Она ценилась также и потому, что доступ на Кипр, а, соответственно, и к ней, не был обременен характерными для ЕС административными препятствиями. К тому же специфика Кипра определялась его островным положением. Прохождение миграционных потоков через Кипр было очевидно невозможным. Злоупотребление проникновением в ЕС через Кипр также было крайне маловероятным. Поэтому в Москве всерьез рассчитывали, что уж в отношении безвизового режима с Кипром Брюссель на своей бескомпромиссной позиции настаивать не будет. Российские переговорщики, однако, просчитались. Ни с какими доводами и увещеваниями ни Москвы, ни Никосии Брюссель считаться не стал. Железной рукой он вынудил Кипр отменить безвизовый режим. Населению и политической элите России вновь осталось лишь приспосабливаться к очередному ухудшению своего положения, вызванного экспансией Европейского Союза. Таким образом, вопреки географическому приближению к России, расширение из инструмента сближения с восточным соседом превратилось в свою противоположность. Нарочито жесткая и бескомпромиссная позиция Брюсселя была воспринята Москвой как стремление, на этот раз поощряемое Западом, возродить «железный занавес». Он был воздвигнут ЕС наподобие старого, разрушенного ранее совместными усилиями, только в его более мягкой – визовой – разновидности. Результатом стал эффект обмана ожиданий. Причем не какого-то отдельного ожидания, а одновременно очень многих. В визовом вопросе, как в капле воды, отразились самые разные разочарования. Люди верили, что слом советской тоталитарной системы создаст узы братства между двумя частями Европы. Создав барьер на своей внешней восточной границе, ЕС их снова разделил. В Москве надеялись также, что благодарность европейцев за избавление континента от угрозы войны и взаимного уничтожения навсегда определит их отношение к россиянам. В остальной части Европы о роли России в окончании «холодной войны» постарались забыть и как можно скорее. Она усиленно замалчивается. Россию вновь, как в самые худшие времена, рисуют дикой и страшной, всячески убеждая обывателя, что от нее исходит все зло. Полтора десятилетия в России верили, что созданы предпосылки для строительства принципиально новых панъевропейских отношений. Они так и не были реализованы. Представления же о том, что Европейский Союз не будет строить свое благополучие за счет восточного соседа, оказались иллюзорными. Конечно, дело тут не только и не столько в визовом режиме. Но из-за своей особой деликатности и очевидности для всех тех, кто путешествует между Россией и странами ЕС, нынешние неудобства и препятствия для осуществления поездок внесли во все эти разочарования более чем ощутимый вклад. Проблемы Калининграда и постановка вопроса о безвизовом режиме Остроту восприятия визовой проблемы трудно понять без учета эксклавного статуса Калининградской области РФ. Область является одним из субъектов Федерации, наравне с любыми другими. Это неотъемлемая часть России. Естественно, что сообщение между частями одной и той же страны должно осуществляться беспрепятственно. Свобода доступа жителей Калининграда в любые другие уголки Российской Федерации, как и жителей любых других регионов России в Калининградскую область должна быть обеспечена в полном объеме. Этой позиции Москва придерживалась изначально на переговорах с Брюсселем, когда обеим сторонам стало до конца понятным, насколько скандальной является ситуация, складывающаяся вокруг области в результате расширения ЕС. В ее позиции ничего не изменилось и сейчас, хотя состыковать ее с подходами Европейского Союза, похоже, так и не удалось. Брюссель в очередной раз заявил, что нарушение общей территории ЕС недопустимо. Если граждане России пересекают внешнюю границу ЕС и едут по ее территории, они обязаны получать разрешение на въезд. Процедуры могут являться предметом обсуждения, но не сам принцип. Умаление этого принципа означало бы нарушение территориальной целостности Союза и основополагающих прав ЕС по контролю над всем тем, что происходит на его территории. На первый взгляд, логика рассуждений, предложенная Брюсселем, кажется вполне убедительной. Действительно, ведь внешнюю границу ЕС пересекают – пересекают. Режим въезда на территорию ЕС для граждан Российской Федерации должен носить разрешительный характер – безусловно. Так что ни о каком варианте, кроме как о получении визы или ее суррогата, и речи идти не может. Все бы так. Да только того, что это транзит между частями одного и того же государства, подобные рассуждения никак не учитывают. Игнорируют они и весь имеющийся международный опыт решения подобных проблем. Еще по римскому праву, из которого выросла вся современная европейская цивилизация, проходу к земле, находящейся в собственности, не должны чиниться препятствия. Земли, которые при этом нужно пересечь, пользуются особым статусом. Этот статус связан с обременениями. Их суть – не допустить вмешательство в добросовестное пользование землями, имеющими как бы эксклавный характер. Соответствующие правовые нормы закреплены в гражданских кодексах практически всех стран. Но к опыту многотысячелетней давности можно и не обращаться. Достаточно вспомнить, что действующее международное морское право защищает интересы внутриконтинентальных стран по доступу к береговой линии и выходу к морю. Космическое право совершенно иначе, нежели воздушное, трактует пролет объектов через иностранное воздушное пространство, выводимых в космос или на околоземную орбиту. Что касается собственно транзита от одной части государства к другой через территорию третьей страны или доступа к свободным городам или территориям, то они безусловно признавались классическим международным правом XIX и предшествующих веков, а равно современным международным правом, которое сложилось после Первой и затем после Второй мировых войн. Вспомним, что даже в самые худшие периоды противостояния социалистической и капиталистической систем, когда свирепствовала «холодная война», обеспечивался свободный доступ к Западному Берлину. Перечень исторических примеров, ссылок и аргументов можно было бы продолжить. Однако даже приведенных примеров достаточно, чтобы показать: вопрос о Калининградской области носил скорее политический характер – любое удовлетворяющее Москву решение можно было обосновать многочисленными прецедентами и иными правовыми доводами. Политическая острота проблемы беспрепятственного доступа к Калининградской области для граждан Российской Федерации и свободы перемещения по своей собственной стране для жителей Калининградского эксклава обусловила постановку вопроса о введении безвизового режима в отношениях между Россией и ЕС. Действительно, в случае отмены визового режима проблема Калининградской области в этом аспекте исчезала бы автоматически. Постановка вопроса в таком ракурсе предопределила в какой-то степени то, что переговоры между Москвой и Брюсселем (при самом активном участии Вильнюса) распались на три независимых трека. Обсуждение безвизового режима было принято в качестве реальной, но несколько отдаленной перспективы. Упрощение визового режима возвели в ранг одного из приоритетных направлений сближения между Россией и ЕС. К решению задачи обеспечения свободы проезда в Калининградскую область и из нее отнеслись как к нетерпящей отлагательства. Любые другие проблемы могли ждать, но только не эта. Развязки надо было находить быстро. Они должны были устроить все заинтересованные стороны. Официально считается, что так и получилось. Пакет развязок по Калининградской области вполне внушителен. Им предусматривается возможность выдачи особого документа, формально не являющегося визой, но обеспечивающего свободу перемещения между Калининградом и другими частями Российской Федерации, для тех людей, кто много или сравнительно часто путешествует. По работе, в интересах бизнеса, с учетом родственных связей – значения не имеет. Другим элементом пакета является простота получения визы. В частности, стандартные требования, касающиеся наличия приглашений, не применяются. Разработан механизм, при котором приобретение железнодорожных билетов и выдача визы взаимоувязаны. Предусмотрен удобный режим работы и т.д. Однако весь этот пакет не меняет юридической сути нынешнего положения. Она состоит в том, что граждане Российской Федерации для того, чтобы осуществлять свободу передвижения в Калининградскую область и обратно и поездок по своей собственной стране, должны получать визу от иностранного государства, вернее, от группы иностранных государств-членов ЕС. Иначе говоря, для осуществления этой элементарнейшей свободы и неотъемлемого индивидуального права, освящаемых международными нормами и предписаниями национального законодательства всех цивилизованных народов, требуется разрешение литовских компетентных органов и фактически властей всех стран, образующих Европейский Союз. Сложившееся положение противоречит Конституции Российской Федерации. Оно явно сомнительно с точки зрения конституционного права любого из государств-членов ЕС. Оно может быть квалифицировано как прямое нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Когда упомянутые политические развязки еще только были найдены, общественное мнение встретило их в штыки. Последовал даже эмоциональный взрыв. Мол, решение позорное и абсурдное. Российское руководство ни в коем случае не должно на него идти. Тем не менее, со временем напряженность спала. Эмоции поостыли. Ведь худо-бедно, но развязки удалось найти. Пыль, вызванная политизацией конфликта между Россией и ЕС по этому вопросу, улеглась. Острота проблемы, вроде бы, снята. Транзитные документы выдаются. В паспорта жителей области ставятся многоразовые визы. Схема приобретения железнодорожных билетов в увязке с получением визы работает. Волокиты стало меньше. Есть, конечно, нюансы. Практика не такая уж безоблачная. Претензий с обеих сторон хватает. Тем не менее, все это ушло на задний план. Для реальной политики проблема, вроде бы, утратила актуальность. В какой-то степени это так, но в какой-то и не так. По большому счету снята только острота, а не сама проблема. Главное – нарушена целостность страны. Имеются и другие «мелочи». О том, что пакет не ограничивался только перечисленными выше элементами, никто уже не вспоминает. В частности, речь шла о строительстве скоростной магистрали. Ее нет, и в обозримом будущем не будет. Доступ из «материковой» части страны в область ограничен. Экономически из-за дороговизны авиационных билетов связи между людьми затруднены. Если у ЕС, что, конечно же, не так, были планы вбить клин между «материковой» частью России и эксклавом и ослабить человеческие связи, существующие между ними, то они достигнуты. Просто потому, что сообщение между ними затруднено. Однако сложность ситуации и этим не исчерпывается. У нее есть и многие другие грани. Вспомним о трудностях с грузовым и военным транзитом, о дополнительных сборах за пересечение иностранной территории, живущей по правилам ЕС, фитосанитарном контроле и т.д. и получим весь букет. Вывод напрашивается сам собой. Половинчатое решение визовой проблемы мешает Калининградской области превратиться в мостик между Россией и Европейским Союзом. Шаткость юридических решений и односторонняя природа используемых процедур превращают проблему в мину замедленного действия. Об этом предпочитают не говорить. О такой опасности умалчивают. Однако при неблагоприятном развитии событий вынужденные двусмысленные развязки могут стать детонатором нового конфликта. И это на фоне того, что никакого серьезного продвижения к окончательному решению проблемы путем введения безвизового режима фактически не просматривается. Получается, что и в этом плане россияне сталкиваются с обманом. Договор об упрощении визового режима Зато перспектива продвижения к некоторому упрощению визового режима, оказалась, вроде бы, вполне реальной. Договор об упрощении визового режима удалось разработать и согласовать вполне оперативно. Так же быстро он был утвержден обеими сторонами в соответствии с обычными национальными процедурами. Никаких трудностей с его ратификацией не возникло. Однако и здесь в бочку меда, о которой так любят говорить официальные представители Москвы и Брюсселя, добавлены даже не одна, а несколько ложек дегтя. Дело в том, что Договор об упрощении визового режима является частью не совсем понятного пакета договоренностей. Это с одной стороны. С другой – достигнутые упрощения вызывают, скорее, досаду, нежели удовлетворение. Договор об упрощении был увязан с Договором о реадмиссии. Сейчас размышления по поводу допустимости или целесообразности такого пакета утратили смысл. Решения приняты. Договоры заключены, ратифицированы и вступили в силу. Поезд ушел. Но от размышлений по поводу баланса интересов все равно не удается абстрагироваться. Просто они переведены в другую плоскость. Теперь приходится давать оценку не собственно увязке между собой двух разных документов, а тому, что приобретено сторонами и что отдано взамен. Как ни странно, такая оценка получается в основном сугубо критической. Официальная позиция Москвы и Брюсселя по поводу Договора об упрощении визового режима хорошо известна. Кратко она сводится к следующему. Заключение Договора провозглашено несомненным успехом. О нем говорится как о важном шаге в развитии отношений между Россией и ЕС. Договор подается как реализация дорожной карты построения общего пространства внутренней безопасности. Аргументов, подтверждающих данную позицию, однако, приводится не так много. И все же они озвучиваются. Вот наиболее типичные из них. Договор, мол, распространяется сразу на все страны ЕС, что снимает потребность в заключении множества аналогичных соглашений. Он освобождает от необходимости в получении виз большую группу людей с обеих сторон. Благодаря Договору вводится практика выдачи многократных виз на два, три года или даже пять лет. Им предусмотрено замораживание стоимости виз на преддоговорном уровне. Если бы не он, подчеркивается Москвой, их получение могло бы существенно подорожать. Ведь в отношении других стран стоимость обработки визовых запросов была Союзом повышена. По своему содержанию Договор реально соответствует своему названию. Он упрощает получение виз, пресекает волокиту, снижает уровень волюнтаризма при принятии решений, обеспечивает унификацию процедуры. И, пожалуй, главное – Договор гарантирует получение виз в разумные сроки. Попробуем вдумчиво, шаг за шагом, разобрать все эти аргументы. Прежде всего, в самом Договоре нет ничего, что выходило бы за рамки шенгенских гибкостей. Ими предусматривается, что каждое государство может самостоятельно принимать решения о выдаче многократных виз сроком на пять лет. Никто страны ЕС в этом отношении не ограничивает. Никаких двусторонних договоров для этого не нужно. И по процедуре заложены далеко идущие гибкости. В отношении снижения стоимости. Либерального отношения к основаниям для выдачи виз. Отказа от требования личной явки для запроса и получения виз. Все это в шенгенских гибкостях заложено. Достаточно было бы, чтобы на граждан России власти государств-членов распространили базовое представление о добропорядочности обращающихся. Все. Ничего другого не требуется. Но это не сделано ни на практике, ни в результате заключения Договора. Кроме того, переговорщиками были проигнорированы рекомендации экспертного сообщества. Им предлагались конкретные варианты того, как можно было полностью снять неудобства для граждан и ограничения, налагаемые визовым режимом. В случае отказа от взимания платы за выдачу виз, снятия требования о личной явке, сокращения сроков обработки заявок до одного дня и признания гарантий добропорядочности, которые выдавали бы государственные органы, страховые компании и лица, пользующиеся уважением, никого бы даже не интересовало, есть визовый режим или его нет. Имевшиеся двусторонние соглашения с Германией, Францией, Италией служили хорошей альтернативой. Им вполне можно было бы придать модельный характер. Это дало бы возможность не просто тиражировать позитивный опыт, а пойти гораздо дальше. Ведь с одними странами можно было бы договориться о чем-то достаточно скромном, с другими – о гораздо большем. Получилось же, что в общий договор были заложены минималистские решения. То есть выиграли, скорее, те, кто не хотел сближения между Москвой и Брюсселем на этом направлении. Победу одержала грустная максима в отношениях между ними: при выстраивании связей с Россией ЕС движется со скоростью медленнее всех бредущего верблюда. Теперь конкретно по каждой из позиций. Безвизовый режим был введен только для лиц, обладающих дипломатическими паспортами. Это в корне неправильный подход. Его порочность заключается в том, что он убивает стимулы для движения вперед. Политическая и дипломатическая элита, включая парламентариев и верхушку чиновничества, получила то, что хотела. Для нее острота проблемы исчезла. Но для всей массы населения, для простых людей она осталась. Последовательность действий, если уж идти по такому пути, должна была бы быть прямо противоположной – оговорить, что элите безвизовый режим будет предоставлен в самую последнюю очередь. Тогда использованный подход может быть бы и сработал. Однако он глубоко порочен не только поэтому. Дело в том, что он противоречит конституционным традициям России и всех стран-членов ЕС. Он отрицает базовые принципы права о равенстве всех граждан перед законом. Он вводит новый, доселе невиданный тип дискриминации между людьми – по признаку принадлежности к государственным структурам. Естественно, что и дальше двигаться по этому пути, если отталкиваться от элементарных этических представлений, было бы неправильно. Под углом зрения базовых нравственных понятий нельзя вводить безвизовый режим для молодежи и отказывать в этом старикам. Недостойно вводить послабления для учащихся и не распространять их на работающих. Неправильно в произвольном порядке изымать из-под общего режима какие-то категории населения (за исключением нуждающихся в срочной медицинской помощи, имеющих близких родственников и т.д.), но оставлять его для остальных. Режим должен быть общим для всех. И всем должен быть предоставлен безвизовый режим, а пока об этом договариваются, упрощенный режим с четко прописанной перспективой его дальнейшей либерализации. Столь же критической оценки заслуживают и другие элементы Договора и практики реализации включенных в него предписаний. Многократные визы вводятся очень дозировано. Превалирует рестриктивный подход. Практика варьируется от страны к стране. По замораживанию стоимости больше похоже на издевательство над здравым смыслом. Все посольства одно за другим переходят на аутсорсинг предоставления визовых услуг. Создаются коммерческие центры по обработке визовых запросов. Фактически прямой доступ в консульства для подавляющей части населения перекрывается. Обращение в эти центры становится обязательной стадией обработки визового запроса. Но визовые центры берут плату за предоставление своих услуг. И немаленькую. Причем с большими ножницами в цене. В результате стоимость виз на практике удваивается или даже утраивается. Хотя все, мило улыбаясь, говорят, что стоимость выдачи виз не изменилась. За нашлепку в паспорте – да. Но за обработку вашего обращения и выдачу визы – нет. По срокам. Ввели общий порядок – выдача визы производится не позже, чем через 10 дней. На практике это привело к тому, что выдача виз стала откладываться на самый конец этого периода. Раньше посольства старались обработать визовый запрос максимально быстро. Где-то можно было получить визу день в день. Где-то – на следующий день, через день, через три дня. Унификация привела к плачевному результату – прямо противоположному тому, к которому стремились. Но самое обидное – в пренебрежительном отношении к среднестатистическому человеку, в унижении человеческого достоинства, которым сопровождается вся процедура обращения за визой и ее получение, перелома не произошло. Можно было бы привести сотни самых диких случаев. Ограничусь только одним из тех, которые довелось наблюдать лично, чувствуя себя естествоиспытателем, пытающимся опытным путем докопаться до истины. Практика Вместе с коллегами из Кильского университета готовили большую представительную международную конференцию. О чем, значения не имеет, поскольку это могла быть абсолютно любая международная конференция, круглый стол, коллоквиум, мозговой штурм или что-нибудь еще. От нашего университета в ней должна была принять участие очень сильный эксперт, хорошо известная в профессиональных кругах, крупный специалист по гражданскому и международному частному праву. Шенгенской визы у нее не было. Ее нужно было получать. Приступили к этой сложной и всегда, к сожалению, мучительной процедуре заранее. Германские коллеги позвонили в свое посольство в Москве и поинтересовались тем, что от них требуется. После этого выслали приглашение по факсу непосредственно в посольство. Поскольку ей из Киля об этом по телефону сообщили, наш профессор спокойно поехала в визовый центр. Однако в первый раз она съездила напрасно. Ни в консульстве, ни в визовом центре приглашения не нашли, хотя приглашающую сторону заверили в том, что факс получен. Вторично наш профессор поехала туда же, имея на руках факс, который продублировали из Германии ей на работу. Тем не менее, и на этот раз документы у нее не приняли. Ей заявили, что печать стоит только на второй страничке приглашения, поэтому его первая страничка недействительна. После третьего раза она мне заявила, что ни в какую Германию, ни на какую конференцию не полетит, поскольку подвергаться издевательствам больше не хочет. На этот раз ей попытались объяснить, что с факсами не работают и нужен исключительно оригинал. Однако после того как на это заявление последовала недоуменная реакция, поправились и сказали, что в приглашение нужно вписать конкретные данные о приглашающем лице и сделать это на каждой страничке приглашения. В конце концов, история благополучно завершилась. Коллеги из Киля позвонили напрямую кому-то из ответственных лиц в посольстве Германии и устроили скандал. Причем, похоже, были несколько эмоциональнее, нежели наш уравновешенный и уважительно относящийся к германским порядкам профессор. Уже на следующий день ей сами позвонили из посольства, сказали, что все сделано, и попросили приезжать за визой. Еще через день мы с ней улетели на конференцию в Германию. Трудно сказать, насколько приведенный пример является показательным. Но то, что он не единичный, можно не сомневаться. Когда все перипетии борьбы за визу или на выбор – издевательств, связанных с ее получением, обсуждались в присутствии широкого круга лиц на кафедре, где работала профессор, посыпался целый ворох схожих, аналогичных или даже еще более смешных историй. И это с учетом того, что наша профессура находится в привилегированном положении. Она поддерживает широкие и разнообразные научные связи с учебными и исследовательскими центрами по всему свету. Неутешительный вывод: тот же стабильный обман, что и во всем другом. И никакой компенсации в виде заключения Договора о реадмиссии такой Договор об упрощении визового режима, конечно же, не требовал. Никогда раньше подобной увязки не делалось. Вспомним, страны Восточной и Центральной Европы заключали с ЕС одновременно с соглашениями о реадмиссии соглашения о безвизовом режиме. Это совершенно другое дело. Вот такой пакет понятен и оправдан. Договор о реадмиссии Российской Федерации в прошлом уже приходилось работать над аналогичным договором. Он был заключен с Литвой. Однако это был все же единичный опыт. Москва не имела и не имеет подобных соглашений ни с какими другими странами. Задача подписания соглашений о реадмиссии со всеми своими южными соседями и некоторыми другими государствами ею еще только ставится. Поэтому переговоры с Брюсселем были для нее в какой-то степени экспериментальными. Вместе с тем, Договор о реадмиссии стал новшеством не только для России, но и для ЕС. Дело в том, что Брюссель до этого ни с какими крупными странами подобных договоров не заключал. Соответственно и для Брюсселя переговоры носили частично пилотный характер. Накопленный опыт им затем широко использовался при работе с другими странами. В их ряду оказались и столь важные для ЕС стратегические партнеры, как, например, Китай или Украина. Суть Договора о реадмиссии объясняется достаточно просто. Сотрудничающие государства берут на себя ответственность за возвращение лиц, оказавшихся на территории друг друга нелегально или нелегально задерживающихся. Специфика – институт реадмиссии распространяется на любых лиц, пересекающих границу между Россией и ЕС. Под действие Договора, таким образом, подпадают как граждане сотрудничающих сторон (чем Москва хотела бы ограничиться), так и все те, кто появляются на территории сотрудничающих сторон как бы транзитом. В результате этого, Договор предусматривает фактически два различных правовых режима. Один применятся к гражданам соответственно России и ЕС. Согласно этому режиму, сам факт гражданства является юридическим основанием для запуска процедуры реадмиссии. Другой режим применяется к гражданам третьих стран и лицам без гражданства, попадающим в ЕС из России и в Россию из ЕС. Здесь уже нужны доказательства. По Договору введение в действие второго из них предусматривалось по окончании некоторого переходного периода. Однако он носил весьма непродолжительный характер, и сейчас отлагательные или переходные положения свое значение утратили. Договор о реадмиссии не так прост, как может показаться на первый взгляд. В нем много подводных камней. Он описывает множество самых различных ситуаций. Для его последовательного соблюдения требуется большая доказательная база. Кроме того, договор обладает определенными гибкостями. Предусматриваемые им процедуры зачастую не могут быть запущены в автоматическом порядке. Они требуют предварительной проверки информации, на основании которой стороны могут предпринимать те или иные действия. Сами эти действия при определенных условиях нуждаются в обсуждении, согласовании и т.д. Поэтому большая роль в исполнении Договора отводится совместному органу. Созданный сторонами Комитет призван в рутинном порядке разрешать возникающие споры, снимать противоречия, принимать решения. Многое зависит от той практики, которая складывается в результате его деятельности. Со временем она, конечно же, приобретет всеобъемлющий характер. Однако уже сейчас можно сделать некоторые выводы. Как представляется, стороны стремятся к рестрективному и наименее обременительному для них толкованию заложенных в Договоре положений. К тому же у них есть возможность не спешить. Все процедуры достаточно длительные. Они дают время на то, чтобы осмыслить индивидуальные случаи и принять, по возможности, верные и сбалансированные решения. Может быть, сейчас еще рано оценивать накопленный опыт, но все же одно заключение уже сейчас стоило бы сделать. Раздражителем в отношениях между Россией и ЕС соблюдение Договора о реадмиссии не стало. И это само по себе уже неплохой результат. Вместе с тем, и особого значения Договор не имеет. Все же он находится на периферии отношений между Россией и ЕС. Его вес не сопоставим с тем, который имеет проблематика безвизового режима или, в более широком плане, внутренней безопасности. Хотя опыт сотрудничества по реализации Договора о реадмиссии, естественно, не может не учитываться при расширении спектра связей и стратегическом планировании дальнейшего взаимодействия по линии правоприменительных, полицейских, пограничных, судебных и других государственных органов. Проблематика внутренней безопасности в будущем базовом соглашении между Россией и ЕС Консультации по двум трекам – об упрощении визового режима и об отказе от него – велись на протяжении всех последних лет вне связи с тем, запущены ли переговоры по новому базовому соглашению или нет, прерываются ли они или продолжаются, буксуют или активизируются. Но переговоры по новому соглашению ставят эту проблематику в принципиально иной контекст. С учетом глобальности ведущихся переговоров она может и должна увязываться со всеми другим проблемами, существующими между сторонами, которые Москва и Брюссель хотели бы решить. В связи со всем тем, о чем говорилось выше, российская сторона особый упор делает на достижение целей введения безвизового режима. Эта цель рассматривается в качестве несомненного приоритета. Она выдвигается в разряд одной из центральных, увязываемых с другими целями построения общего пространства внутренней безопасности в отношениях между Россией и ЕС. Европейский Союз, со своей стороны, повышенной чувствительностью Москвы к проблематике безвизового режима, естественно хотел бы воспользоваться. Для него эта проблематика имеет подчиненное или даже второстепенное значение. В ЕС прекрасно понимают, что безвизовый режим распространяется лишь на краткосрочные поездки. Он касается в основном туризма, учебы, деловых, научных и культурных контактов. Ставки в отношениях между Россией и ЕС гораздо выше. По своим последствиям согласование подходов к другой шенгенской проблематике или формированию общеконтинентального рынка труда, а, тем более, совместному контролю над миграционными потоками с ней даже смешно сопоставлять. Поэтому Брюссель считает, что у него более сильные переговорные позиции. Как следствие этого, он надеется получить от Москвы уступки по другим направлениям, отодвинув перспективу введения безвизового режима как можно дальше в будущее. Так выгоднее. Завышенные ожидания, как правило, вызывают чрезмерное разочарование. Для российской стороны было бы важно не выходить за рамки прагматического подхода. Визовый вопрос важен. Как в свое время жилищный вопрос испортил москвичей, так и сейчас он портит отношения между Россией и ЕС. Но все же ему желательно уделять внимание, пропорциональное его реальному весу в отношениях между сторонами. В ином случае, нереалистичность оценок и допускаемые преувеличения будут негативно сказываться на ходе переговоров и обсуждении других проблем, имеющих для России объективно гораздо большее значение. Ведь ткань сотрудничества в области внутренней безопасности формируют совместные действия и сближение законодательства в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, организованной преступностью, терроризмом, взаимное признание и исполнение судебных решений, совместное управление миграционными потоками. Это настоящие приоритеты. О том, что они в иерархии ценностей стоят выше визового вопроса, нельзя забывать. Сам визовый вопрос необходимо соотносить с целями более высокого порядка в отношениях между Россией и ЕС. Тогда и разочарований будет меньше, и продвинуться в отмене визового режима удастся гораздо дальше. Не стоит также забывать, что и общественное мнение России воспринимает вопрос о визовом режиме достаточно скептически. В период его политизации положение было иным. Руководство страны подняло его на щит, соответственно этому стало реагировать и население. Сейчас в какой-то степени все вернулось на круги своя. Результаты социологического опроса, который мы недавно проводили в студенческой среде, проливают на это свет. Опрашиваемым был задан вопрос о том, в какой степени введение безвизового режима снимет противоречия в отношениях между Россией и ЕС, позволит снять предубеждения и недопонимания. Значительная часть опрашиваемых ответила, что ни в какой. Свободно ездить друг к другу в гости, конечно, хорошо. Однако к решению крупных политических вопросов в отношениях между Россией и ЕС введение безвизового режима отношения не имеет. Нужны меры принципиально другого порядка: экономическая открытость, правовая либерализация, утверждение атмосферы доверия на всех уровнях политического взаимодействия и т.д. Заключение Люди привыкают и приспосабливаются ко всему. Граждане стран ЕС как должное воспринимают то, что могут пересекать внутренние границы стран ЕС без формальностей и не снижая скорости. Россияне в какой-то степени уже смирились с тем, что получение виз является неизбежным злом, с которым постоянно приходится сталкиваться, планируя свои поездки в Европейский Союз. Какой-то большой проблемы в этом нет. Все равно даже такой псевдоупрощенный режим, который придумали Россия и ЕС, не помешает сотрудничеству и серьезно не скажется на нем. Те, кто хочет путешествовать, будут делать это и в будущем. Те, кому нужны деловые контакты, будут их развивать. Те, кто работает на сближение России и ЕС, несмотря на все препятствия, будут добиваться этого и дальше. С этой точки зрения в политизации проблемы нет необходимости. Однако все это только в том случае, если Москва и Брюссель не считают для себя двусторонние отношения по-настоящему приоритетными. Если считают, вся система координат меняется. Ведь речь идет о том, как жители России и ЕС воспринимают друг друга, дают ли им нормально общаться, могут ли они жить одинаково. На кону забота о простых людях. Не об избранных, а о сотнях тысяч и даже миллионах тех, кто хотели бы свободно распоряжаться собой, своим временем, досугом и кругом общения. Визовые проблемы это та сфера, где демагогия не работает. Где пустые слова никого не греют и никому не нужны. Где все всем абсолютно ясно. Есть сдвиги или нет, продвинулись вперед или не удалось – видно всем и каждому. Поэтому реальное упрощение визового режима и реальное продвижение к его отмене действительно становятся той лакмусовой бумажкой, по которой можно судить о серьезности намерений сторон, о том, как будут строиться отношения между Россией и ЕС в не столь отдаленном будущем. Понимание этого должно найти отражение в смелых далеко идущих политических решениях. © М.Л. ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России *1 Список визовых и безвизовых стран формируется в рамках визовой политики ЕС и называется визовый список ЕС. Он несколько отличается от действовавшего до 1999 года шенгенского, хотя и основан на его принципах. * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества»

Еще недавно все смотрели на окружающий мир с уверенностью и оптимизмом. Мировая экономика набирала обороты. Не только отдельные страны, но и целые регионы втягивались в полосу стремительного устойчивого экономического развития. Объем мировой торговли достиг беспрецедентных размеров. Казалось, наступила долгожданная эра бурного экономического роста и процветания. И проблемы международной безопасности воспринимались примерно также. Мол, есть ядро государств, которым по плечу справиться с любыми проблемами. Надо только, чтобы остальные на них равнялись. Сейчас эйфория прошла. Действительность оказалась намного горше. Разразившийся глубочайший ипотечно-финансовый, а вслед за ним экономический кризисы расставили все по своим местам. Выяснилось, что маргинальные критики стихийно сложившегося иррационального и безмерно несправедливого мирового порядка были не так уже неправы. И дело не в том, что раньше было правильно и хорошо, а потом как-то вдруг, непонятно почему стало плохо, и все начало разваливаться. Нет, ни для кого не секрет, что кризисы выпестованы всем ходом предшествующего экономического развития. Своими корнями они уходят в безумную и безответственную модель экономического развития, которой большинство с таким удовольствием и даже вожделением придерживалось многие годы. Она порочна и несостоятельна. Она оставалась таковой все это время. По сути ничего не изменилось. Просто кризис открыл людям глаза и заставил взглянуть правде в лицо. Увиденное не могло не потрясти. Оно всех отрезвило. С иллюзиями, похоже, наконец-то покончено. И все, включая, прежде всего, спешно сколоченную «Группу-20», более-менее дружно приступили к лечению «тяжело больных» - современного капитализма и мирового хозяйства. Но это в том, что касается экономики. В том, что касается военно-политической сферы, отрезвление так и не наступило. Многие страны, политики, эксперты, общественное мнение предпочитают играть в старые игры. Они старательно придерживаются откровенно несостоятельных идеологизированных схем. Им гораздо комфортнее цепляться за безвозвратно устаревшие трафареты, представления и заклинания. Войн на Балканах, в Ираке и Афганистане им недостаточно. Расползание ядерного оружия по планете на них не произвело должного впечатления. Как, впрочем, и нарастание угрозы попадания ОМП в руки террористов – слишком большое количество блокбастеров и боевиков средней руки на этот сюжет, видимо, было снято. Выходит, придется дожидаться худшего. Только тогда, когда произойдет нечто непоправимое, они схватятся за голову. Лишь тогда они сознаются в том, что были неправы, что следовало уже энное количество лет тому назад пересмотреть базовые подходы к оценке военно-политической стабильности и безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе и к их обеспечению. Однако после нового крупномасштабного столкновения на Ближнем Востоке, на этот раз с участием гораздо более широкого числа влиятельных игроков, или ядерного апокалипсиса на каком-то ином театре военных действий в каком-либо ином уголке планеты или чего-то еще, не менее страшного и чудовищного, делать это будет поздновато. Адекватные меры лучше было бы принять с упреждением. Апрельская 2008 года инициатива только что вступившего в должность нового президента Российской Федерации Дмитрия Медведева, предложившего разработать и заключить договор о европейской безопасности, порывала с этой порочной логикой. Она требовала быть честными по отношению друг к другу, трезво оценить сложившуюся ситуацию и попытаться устранить откровенные перекосы в нынешней архитектуре евро-атлантической безопасности. Она призывала по-новому взглянуть на всю проблематику стабильности, безопасности и сотрудничества в регионе и его за его пределами, понять, что нужно сделать для того, чтобы заполнить образовавшийся вакуум безопасности, и приступить к постепенному методичному осуществлению согласованных мер превентивного характера. Дальнейшее развитие событий и, в частности, вооруженный конфликт в Закавказье, со всей убедительностью продемонстрировали, насколько важной и своевременной является такая инициатива. К поддержке ее серьезного вдумчивого обсуждения сейчас склоняются самые разные политические силы. За него выступает растущее количество государств. Но на пути к запуску практических переговоров лежит пока еще очень много разнообразных препятствий. Чтобы разобрать завалы, потребуется кропотливая разъяснительная работа, длительная серия неформальных консультаций и тщательнейшая глубокая проработка самых разных аспектов безопасности на экспертном уровне. Как она могла бы вестись, показала организованная в МГИМО (У) МИД России 2–3 апреля 2009 г. международная конференция «Новая архитектура безопасности в Европе: режимы, механизмы, инструменты». Мозговой штурм по проблематике международной безопасности Конференция была проведена Европейским учебным институтом при МГИМО (У) при участии Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У), Фонда европейского права, Фонда Бертельсмана и Московского представительства Фонда им. Фридриха Эберта с целью обсуждения перспектив укрепления военно-политической стабильности и безопасности на континенте. В ней приняли участие высокопоставленные сотрудники министерства иностранных дел России и других российских государственных структур, а также международных организаций. Широко был представлен дипломатический корпус. Определяющий вклад в дискуссию внесли присутствовавшие на ней эксперты из России и других европейских стран, специализирующиеся на вопросах внешней политики, стратегии безопасности и международных отношений. С изложением официальных подходов Москвы к укреплению европейской архитектуры безопасности и заключению лоббируемого ею Договора на конференции выступили заместитель председателя Комитета по международным делам Совета Федерации Василий Николаевич Лихачев и заместитель Министра иностранных дел России Александр Викторович Грушко. Обстоятельный комментарий содержательных аспектов предлагаемого российской стороной обязывающего документа представили директор Департамента общеевропейского сотрудничества Владимир Иванович Воронков и начальник отдела по контролю над обычными вооружениями Департамента по вопросам безопасности и разоружения Антон Юрьевич Мазур. Точка зрения отдельных европейских стран и созданных ими наднациональных и межгосударственных объединений была изложена послами Италии и Бельгии в Российской Федерации Витторио Клаудио Сурдо и Бертраном де Кромбрюгге. С нарочито жестких или, напротив, раздумчивых позиций высказались советник-посланник Испании Мануэль де ла Камара и советник-посланник Германии Рудольф Адам. На весьма важные нюансы в подходах, отстаиваемых различными государствами, указали сотрудники политических отделов посольств Греции и Великобритании Димитриус Иоанну и Юлиан Рейли. Очень интересные оценки, доводы и обобщения прозвучали в выступлениях большой плеяды известных российских ученых – заместителя директора ИМЭМО РАН Владимира Георгиевича Барановского, заведующего Отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрия Александровича Данилова, директора Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У) Андрея Владимировича Загорского. Обоснование новых перспективных подходов к проблематике безопасности предложили декан юридического факультета Российского университета дружбы народов Анатолий Яковлевич Капустин, советник ректора МГИМО (У) Артем Владимирович Мальгин, ведущий научный сотрудник Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У) Виктор Игоревич Мизин, директор Международного института политической экспертизы Евгений Николаевич Минченко. Набросок системного изложения основных направлений работы над Договором о безопасности представили профессор Кафедры дипломатии МГИМО (У), чрезвычайный и полномочный посол Владислав Петрович Терехов, директор Центра постсоветских исследований МГИМО (У) Станислав Иванович Чернявский и директор Европейского учебного института Марк Львович Энтин. Весомый вклад в обсуждение внесли многие другие российские специалисты. Глубину, особую насыщенность и полемичность ему придали доклады, замечания и реплики, с которым выступили директор Центра исследований России и новых независимых государств Французского института международных отношений Тома Гомар, и.о. главы Исследовательского отдела Польского института международных отношений Лукаш Кулеш, руководитель международных программ Фонда Бертельсмана Корнелиус Охман, президент Варшавского Центра по международным отношениям Эугениуш Смоляр, заместитель директора Института исследований мира и политики безопасности при Гамбургском университете Вольганг Цельнер и другие авторитетные эксперты из стран ЕС. Состоявшуюся на конференции дискуссию выгодно отличал широчайший разброс представленных на ней мнений, в том числе и среди российских ученых и официальных лиц, царившая на ней исключительно дружеская доброжелательная атмосфера, конструктивный настрой и стремление ораторов не только озвучить свою позицию, но и предложить четкую выверенную аргументацию в ее поддержку. Высокому научному уровню состоявшегося обсуждения способствовало то, что к конференции были специально подготовлены и заранее разосланы всем ее участникам позиционные материалы и перечень проблем, на анализе которых предлагалось сосредоточить основное внимание. К их числу были отнесены следующие. 1. Основные требования к новой архитектуре европейской безопасности, ее содержательные элементы. 2. Правовое оформление будущей системы – Договор о (европейской) безопасности. Взаимосвязь текста Договора с действующими документами ОБСЕ. 3. Опорные блоки, которые могли бы лечь в основу Договора: принципы отношений между государствами, а также созданными ими организациями и объединениями в сфере безопасности; антикризисное регулирование и миротворчество; разоружение и нераспространение ОМУ и ракетных технологий; сочетание военно-политической (жесткой) и мягкой безопасности. 4. Процедуры и механизмы обеспечения международной безопасности, включая контроль за соблюдением Договора. 5. Место и роль существующих организаций безопасности в новой архитектуре. Обеспечение координации между ООН, НАТО, ЕС, ОДКБ, ОБСЕ, возможно, другими международными структурами. 6. Общая стратегия и переговорная тактика продвижения инициативы заключения Договора, подготовки и обсуждения его проекта. Роль отдельных стран в этом процессе. Вклад неправительственных организаций и экспертного сообщества. 7. Взаимосвязь между работой над новой системой безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе и другими треками переговоров. Кроме этого, в планируемых ими выступлениях экспертов попросили ответить на несколько конкретных и предельно заостренных вопросов. Они были сформулированы следующим образом 1. Нынешнее состояние архитектуры европейской безопасности не устраивает только Россию или и другие страны евро-атлантического и евразийского региона? 2. Что в нынешнем положении не устраивает Россию? Что не устраивает другие государства? Какие общие проблемы в области безопасности не имеют адекватного решения или институциональных рамок для решения? 3. Какие шаги необходимо предпринять для их решения? 4. В каких существующих или новых институциональных рамках такие шаги могут быть предприняты? Подходит ли для них ОБСЕ?  Нужны ли элементы наднациональности или ставка по-прежнему должна делаться на консенсус? Есть ли потребность в создании ОБСЕ-2 или ОБСЕ+? Для чего? Какие проблемы она будет решать? Если в Европу ее все равно не пустят, объектом применения ее сил станет Средняя Азия? Заинтересована ли Россия в таким образом обновленной ОБСЕ? Благодаря сочетанию всех этих факторов конференция стала одним из важных этапов экспертного обсуждения содержательных и процессуальных аспектов формирования новой архитектуры международной безопасности и перспектив ее договорно-правового оформления. Она позволила под разными ракурсами рассмотреть широкий спектр наиболее злободневных проблем и взглянуть на них вдумчивым профессиональным взглядом, свободным от предвзятости и политической ангажированности, способствовала лучшему взаимопониманию между отечественными и зарубежными специалистами. Многие из высказанных на конференции идей были оценены участниками как весьма перспективные, заслуживающие того, чтобы быть использованными в практической политике для сближения позиций основных игроков, от которых зависит стабильность, безопасность и процветание в Европе и за ее пределами. Генезис проблемы и обоснованность инициативы заключения Договора о безопасности Открывая обсуждение, В.Н.Лихачев подчеркнул, что в нынешних условиях Россия должна, просто обязана быть «юридическим максималистом» и выступать с запросных позиций. Этого требует реальная ситуация, сложившаяся на континенте. Необходимость в таком подходе диктуется всей историей последних лет. И Москву ни в коем случае не должны смущать призывы партнеров не выпячивать юридический императив, не забывать о том, что Договор потребует ратификации, а с ней наверняка возникнут сложности. В первые месяцы после выдвижения инициативы Дмитрия Медведева ее пытались замолчать. От нее хотели отмахнуться. Дело вообще стремились подавать таким образом, будто бы российские предложения направлены против НАТО и чреваты подрывом хельсинского процесса. Сейчас же о таких передергиваниях уже никто и не вспоминает. Отношение к российским предложениям настолько изменилось, что выдвигаются идеи создания чего-то вроде «клуба друзей инициативы». Ставка на заключение юридически обязывающего международного документа более чем оправдана. Пренебрежительное отношение ведущих международных игроков к Хельсинскому акту, практика игнорирования его узловых положений убедительно продемонстрировали, что чисто политические обязательства не дают достаточных гарантий их соблюдения. Сила применяется. Право на самоопределение народов трактуется произвольно. Сотрудничество по конкретным вопросам будь то жесткой, будь то мягкой безопасности идет ни шатко - ни валко. Вывод может быть сделан только один. Нужно, чтобы государства взяли на себя твердые юридические обязательства. Необходимо установить эффективный международный контроль за их исполнением, договориться о мерах обеспечения и, в первую очередь, о мерах доверия – об этом последнее время особенно много говорится. Но те шаги, о которых на все лады рассуждают наши партнеры, пытаясь выдать их за меры доверия, ничего общего с ними не имеют. Речь идет, в частности, о возвращении России в ДОВСЕ, признании Косово, отказе от поддержки независимости Абхазии и Южной Осетии. Но если так будет ставиться вопрос, России придется напоминать другой стороне о продвижении НАТО на восток, применении вооруженной силы в обход Организации Объединенных Наций, притеснениях меньшинств в странах Балтии, нарушении обещаний, которые были даны России, включая зафиксированные в Декларации от 27 апреля 2004 г. и т.д. Вряд ли подобная демагогия сейчас уместна. Ее давно пора оставить позади. От обмена упреками и предъявления нескончаемых претензий друг к другу следует уходить. Ничего хорошего из этого не получится. Гораздо перспективнее принципиально иной подход. Надо оказаться от каких-либо предварительных условий и приступить к конкретной работе. В этом отношении с В.Н.Лихачевым полностью солидаризировался А.В.Грушко. В своем выступлении он предложил глубокую всестороннюю оценку сложившегося положения и перспектив решения проблем безопасности. Нынешнюю ситуацию А.В.Грушко охарактеризовал как кризисную. Система безопасности, которая охватывала бы все заинтересованные стороны, подчеркнул заместитель министра иностранных дел России, в евро-атлантическом регионе отсутствует. Она не состоялась. ОБСЕ такие функции на себя взять не смогла. Ее роль в области межгосударственной безопасности сошла на нет. Центром согласования интересов она тоже не стала. Стагнация охватила и такую важную сферу, как контроль над вооружениями. Но главное – не получилось ни равной безопасности, ни одинаковых гарантий безопасности для всех. Об этом со всей убедительностью свидетельствуют бомбежка полноправного члена ОБСЕ Сербии почти десятилетие тому назад и недавнее нападение Грузии на Южную Осетию и Россию в лице ее миротворцев в нарушение всех мыслимых международно-правовых норм и обязательств. Одна из очевидных причин этого заключается в дисбалансе безопасности. Она кроется в том, что гарантии безопасности в рамках НАТО превалируют над теми, которые предоставляет ОБСЕ. В НАТО неделимость безопасности действительно обеспечена. В ОБСЕ этого нет. Не удивительно поэтому, что Россия настаивает на укреплении жесткой безопасности. Но претензии партнеров, состоящие в том, что Москва якобы делает акцент на жесткой безопасности в ущерб остальным ее слагаемым и, в частности ее гуманитарным аспектам, несостоятельны. Это не так. Из всех распространенных Россией официальных документов с очевидностью следует, что им также уделяется большое внимание. Но в области прав человека на континенте есть действенная международная организация с универсальным членством – Совет Европы. Установлены общие правила для всех. Есть мощные механизмы контроля. Имеются отработанные процедуры. А в области жесткой безопасности на поверку этого нет. Групповые интересы и взаимные обязательства превалируют над общими. В этих условиях создание общей системы международной безопасности, безопасности для всех на континенте и в интересах всех становится насущной необходимостью. Одних лишь НАТО и ЕС явно недостаточно. Что касается Североатлантического альянса, он для себя и к своей выгоде ряд задач решил. Он существенно расширил свои границы и вышел за рамки своей ответственности. Но сделал это в ущерб общей безопасности. Ведь именно политика вовлечения третьих стран в НАТО подвигла Грузию к агрессивным действия. Тбилиси к ним фактически подтолкнули. Политическая ангажированность Альянса в отношении Украины тоже не способствует стабильности. Действовать объективно и взвешенно у него не получается. Характерно, что тогда, когда Совет Россия-НАТО был особенно нужен, когда его услуги были так необходимы, его фактически прихлопнули. Североатлантический альянс приступил к переосмыслению своей стратегии. Юбилейным саммитом в апреле 2009 года эта работа не закончится. Альянс стремится включить в свое видение безопасности чуть ли не все. Вплоть до Арктики, климата и энергетики. Но очевидно, что без сотрудничества с Россией и вне такого сотрудничества решать подобные проблемы было бы смешно. Другой пример объективной потребности в создании новой системы безопасности – Афганистан. При помощи ставки лишь на жесткую силу стабильность в Афганистане обеспечить не удастся. С не менее сложными проблемами сталкивается Европейский Союз. Он стремительно эволюционирует. У него большие планы. Однако ни самостоятельно, ни в связке с одним лишь Североатлантическим альянсом их ему решить не под силу. Значит и ЕС стоит перед такой же дилеммой. У России нет намерений что-либо разрушить. Подозревать Кремль в обратном представляет собой попытку отыскать в инициативе Дмитрия Медведева такой смысл, которого в ней заведомо нет. Россия заинтересована в укреплении безопасности. Но Россия заинтересована в такой безопасности, при которой ее партнеры действовали бы в контексте созданных ими эксклюзивных альянсов и объединений с соблюдением своих международных обязательств и, в том числе, обязательств перед ней точно также как в общих структурах безопасности, включая ОБСЕ. Двойные стандарты недопустимы. Прочтение хельсинских принципов всеми международными игроками должно быть одинаковым. Важно восстановить к ним доверие. Особенно таким базовым, как неприменение силы. Тогда и в урегулировании замороженных конфликтов удастся существенно продвинуться. Не нужно повторять то, что случилось с ДОВСЕ. Он может служить примером упущенных возможностей. ДОВСЕ рассматривался всегда в качестве одного из стержневых элементов кооперативной безопасности. В Стамбуле в свое время, вроде бы, определили вектор формирования безопасности для всех. Однако страны-члены НАТО предпочли пойти на его подрыв, поставив движение вперед в обговоренном направлении в зависимость от не относящихся к делу политических требований. События 11 сентября 2001 года и нынешний финансово-экономический кризис показали, как быстро рушатся догмы. От них надо уходить. Тем более в области безопасности. По отдельности ОБСЕ, НАТО, ЕС, СНГ, ОДКБ – никто ее не обеспечит. Магистральный путь – выходить на закрепление этого постулата в Договоре о безопасности и взаимодополняемость ее основополагающих структур. Россия готова по максиму использовать возможности действующих организаций и структур безопасности. Но этого недостаточно. Необходимо достраивать безопасность на базе Договора. На объективном характере потребности в укреплении международной безопасности подробно остановился М.Л.Энтин. Помимо приведенных примеров он указал и на многие другие, свидетельствующие о том, что односторонние действия отдельных государств и групп государств по наращиванию своих возможностей в области безопасности зачастую приводят к обратному эффекту. Они вынуждают других международных игроков предпринимать ответные меры. В результате индивидуальная безопасность не только не усиливается, но и ослабевает. Появляется вакуум безопасности. Ставка на односторонние действия образует порочный круг, из которого так сложно вырваться. Последствия – стремление разных стран к обладанию оружием массового поражения, расползание ОМП по планете, гонка вооружений в разных регионах земного шара и ее перенос в другие сферы, нескончаемые войны, региональные и локальные конфликты. Говорить о том, что такая безопасность может кого бы то ни было устроить, просто смешно. Еще одним побочным эффектом политики односторонних действий в области безопасности становится рост или, по крайней мере, сохранение взаимного недоверия, служащего питательной средой для появления зазора в позициях основных международных игроков по всему кругу вопросов международной повестки. Этим зазором искусно пользуются все и самые разнообразные деструктивные силы. В результате урегулировать региональные и локальные конфликты становится еще сложнее. Подрывается эффективность действий мирового сообщества в борьбе с международным терроризмом, организованной преступностью, наркодельцами, незаконной миграцией и возможности ответа на другие вызовы глобализации. Инициатива Дмитрия Медведева чрезвычайно своевременна. Если бы, предвидя нынешний экономический кризис, были предприняты превентивные меры, его остроту наверняка удалось было бы снять. Не исключено, что его вообще можно было бы предотвратить. Уроки кризиса – нужны серьезные шаги до того, как нынешний вакуум безопасности не повлек за собой реальную и еще большую дестабилизацию в сфере безопасности. Вполне обоснована и постановка вопроса о разработке нормативного документа. Скептики упускают из виду то, насколько серьезную эволюцию за последнее время протерпело международное право. Из регулятора отношений между государствами, оно все в большей степени превращается в регулятор отношений между субъектами внутреннего права. Это дает возможность сделать исполнение Договора о безопасности подконтрольным гражданскому обществу, привлечь все внутригосударственные административные и судебные механизмы для его обеспечения. Кроме того, международное право от декларации некоторых норм поведения все в большей степени переходит к формированию широкого инструментария мониторинга за их соблюдением и принуждения государств к исполнению взятых на себя обязательств. Этим можно и нужно будет воспользоваться при уточнении концепции Договора и согласовании его текста. Желательно, чтобы такая концепция базировалась на системном видении проблематики безопасности. Подобное видение требует, чтобы Договор заботился об обеспечении безопасности на всех этапах вызревания возможных кризисов, чтобы прогнозировать их, предупреждать переход в острую фазу и гарантировать взаимовыгодное урегулирование. Оно предполагает тесную увязку функционирования всех международных организаций безопасности, как уже действующих на общемировом (ООН), так и региональном уровне, и всех тех новых структур, которые могут быть предложены. Оно исходит также из системного видения всех угроз безопасности и понимания ее всеобъемлющей природы. Безопасность обязательно включает в себя наряду с военными также и такие составляющие, как экономическая устойчивость, сбалансированное производство и потребление энергии, доступ к ресурсам и современным технологиям, беспрепятственное снабжение населения продовольствием по доступным ценам. Она невозможна без сохранения среды обитания, всесторонней заботы о достоинстве человеческой личности, социальной защищенности человека, правах меньшинств и государство образующих наций и т.д. Развернутый анализ позитивных аспектов российской инициативы и тех проблем, которые в связи с ней возникают, предложил В.Г.Барановский. Ученый констатировал: то, что нас не все радует, очевидно. Сложнее с конкретными предложениями по укреплению безопасности, с такими предложениями, у которых есть «добавленная стоимость». Но добавленная стоимость имеется не только у достаточно структурированных идей. Ее может дать и сам запуск политического обсуждения проблемы. Такой добавленной стоимостью инициатива Дмитрия Медведева, несомненно, обладает. Она откликается на целый ряд конкретных задач, ждущих своего решения. Прежде всего, политическая ситуация в Европе нуждается в стабилизации. За последнее время атмосфера на континенте ухудшилась. Нужны меры по укреплению доверия. Чтобы снять подозрительность в отношении друг друга. Если есть понимание того, что на этот путь нужно вступить, уже неплохо. Обсуждение – возможность найти приемлемые развязки и закрыть некоторый критический набор имеющихся конкретных проблем. По Косово. Южному Кавказу. Другим вопросам. Для этого вполне может быть востребован имеющийся опыт пакетного решения различных проблем, увязываемых между собой. С его помощью и поиски развязок по центральной теме существенно облегчаются. Таким подходом в свое время смогли воспользоваться при подготовке хельсинского процесса. Российская инициатива запускает обсуждение вопросов новой безопасности - новых областей, все в большей и большей степени влияющих на классическую безопасность. К ним относятся миграция, борьба с организованной преступностью, климат и многие другие – вплоть до гарантий от воспрепятствования перемещению сырьевых и иных ресурсов (последняя «газовая война» между Россией и Украиной). Она создает предпосылки для их комплексной взаимосвязанной проработки. Появляется сцепка между ними и такими традиционными аспектами безопасности, как самоопределение, контроль над вооружениями и т.д. Плюс инициатива дает импульс сближению все дальше расходящихся позиций государств по этим вопросам. На согласование и заключение Договора о безопасности уйдет много времени. Предстоит пройти долгий путь. Тем важнее с самого начала озаботиться созданием адекватного переговорного механизма. И здесь может пригодиться хельсинский опыт. Механизм по типу хельсинского под процесс обсуждения проекта Договора о безопасности и его многочисленных составляющих вполне можно было бы создать. Общеполитическое значение инициативы состоит в том, что Россия меняет общеевропейскую повестку дня. Она переводит обсуждение из негативной в позитивную плоскость. Вместо того чтобы смаковать Косово и Южную Осетию, гораздо выгоднее и полезнее вести разговор о предотвращении в будущем негативных тенденций. Предложенная Россией повестка дня рассматривается Западом как выгодная Москве. Да, она выгодна Москве. Но в другом смысле, чем тот, который в это вкладывают наши партнеры. Ее привлекательность в том, что она обоснована. В том, что она востребована. Неопределенность пока весьма велика. Вопросов гораздо больше, чем ответов. Вот только некоторые из них. Как возрождать ДОВСЕ? В чем заключается стратегическая стабильность? Как ее можно было бы определить? Что можно было бы сделать для того, чтобы добавить безопасности? Если пользоваться аналогией с 70-ыми годами прошлого века времен Хельсинки-1, какие размены можно было бы предложить, какие корзины и на что обменять? Ключевым для всей проблематики безопасности является вопрос о России. Не стоит от него уходить. Все сейчас признают, что да, в отношении России поступили не очень. Что можно было бы ей дать? Чем удовлетворить? А чем Грузию и Украину? Россия претендует на особую роль. Что ей можно было бы предложить? Какую роль? Поменять связку Россия-НАТО? Как? В какой степени? На что? Имеется некоторый набор тем, требующих дополнительной проработки. В чем содержание принципа неделимости безопасности? Он работает только в рамках союзнических отношений. Но и для НАТО здесь не все понятно. А в чем содержание принципа, запрещающего укреплять свою безопасность за счет других? С ним на словах все согласны. Но какое определение для него можно было бы предложить? Что новое может дать институциональное строительство? Понятно, что все ныне действующие организации и структуры безопасности заведомо будут ему сопротивляться. Но хотя бы теоретически, о каких новых идеях, которые были бы минимально приемлемы для НАТО и ЕС, могла бы идти речь? Есть ли они? Но если не демонтаж существующих и не новые, то, что тогда? Наделять действующие новыми полномочиями? Согласится ли на это Россия? Другие внешние игроки? Маловероятно. В гораздо более заземленном ключе построил свое выступление заместитель директора исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике Дмитрий Вячеславович Суслов. По его мнению, в евро-атлантическом пространстве действует невероятное множество организаций и структур. Возник трудно понятный конгломерат правил, режимов, обязательств. И все они не работают. В том, что касается экономики, это достаточно наглядно показал мировой кризис. Но аналогичная ситуация складывается и в сфере безопасности. Ее несущие опоры, как, например ДОВСЕ, разваливаются и деградируют. Слабеет и вся ОБСЕ в целом. Чуть в меньшей степени упадок затронул НАТО. Но и Североатлантический альянс указанная тенденция не обошла. Наконец, центральная проблема безопасности в регионе – отсутствие России в ее структурах. Все произошло крайне несправедливо. Россия никому не проигрывала «холодную войну». Она сумела выйти из нее. Она нашла в себе силы ее прекратить. Но партнеры воспользовались временной слабостью России для того, чтобы оттеснить ее на обочину, а свои структуры поставить в центр безопасности. Поражение Грузии в войне на Кавказе произвело отрезвляющее действие. Однако кризис не закончился. Он продолжается. Единственная возможность выйти из него – отказаться от натоцентризма (ЕС пока самостоятельной роли в обеспечении жесткой безопасности не играет). Это необходимо для того, чтобы упредить возможную новую деградацию евро-атлантического ландшафта. Что нужно сейчас, так это либо договориться о новых правилах игры, либо создать новую общеевропейскую организацию безопасности – типа ОБСЕ-2 или ОБСЕ+. Она мыслится примерно таким образом. В нее включаются все другие действующие структуры безопасности. А сама она подчиняется ООН. Слабость подобного предложения, как признал сам исследователь, заключается в том, что его невозможно реализовать – непонятно тогда, правда, зачем его вообще выносить на обсуждение. А реализовать его не удастся, полагает Д.В.Суслов, потому, что Запад по-прежнему считает, что за всплеском эмоций ничего не последует. России не останется ничего другого, как согласиться с западными институтами. Все уляжется само собой и вернется в лоно существующего, вернее, сложившегося порядка. Умиротворение России Большинство экспертов, присутствовавших на конференции, согласилось с обоснованностью тезисов, отстаиваемых Москвой, о дефектности международной системы безопасности, общей заинтересованности в ее укреплении и о необходимости в совершенствовании нынешней архитектуры безопасности. И все же в выступлениях многих специалистов очень четко читалась убежденность в том, что по большому счету речь идет лишь о том, как снять озабоченности, имеющие по поводу безопасности у России, и что нужно сделать для того, чтобы предоставить ей более достойное место в системе быстро эволюционирующих международных отношений. Мол, Россия не удовлетворена своим положением. Политические и дипломатические демарши российского руководства указывали на это и раньше. Но война на Кавказе всем по-настоящему открыла глаза. Она со всей очевидностью продемонстрировала, насколько хрупкой остается международная безопасность, что ее система не сбалансирована, что Россию следует интегрировать в нее лучше и в гораздо большей степени. С такой ситуацией мириться нельзя. Россия слишком мощный и влиятельный игрок на международной арене. Возращение к противостоянию времен «холодной войны» или соперничеству по всем азимутам, попытки играть в игры с нулевой суммой были бы откровенной глупостью. Без участия Москвы решение глобальных проблем, победа над общими врагами и достижение целей, в которых все заинтересованы, немыслимы. Или, во всяком случае, окажутся намного более сложными и проблематичными. Непредсказуемые осложнения не нужны никому. Поэтому надо развивать сотрудничество. Нужно ставить его на добротную институциональную основу. Это единственно разумный и прагматичный вариант. Однако ни о чем другом речи не идет. Оплотом европейской и международной безопасности должны оставаться НАТО и ЕС. Вариант – в любом случае будут оставаться именно они. Иного не дано. Слегка же что-то подновить и усовершенствовать, почему бы нет. Против этого никто не возражает. Но вот что требуется от России, так это конкретизировать свои предложения, чтобы с ними можно было работать не на уровне благих пожеланий и некоторого набора абстракций, а совершенно конкретно. Тогда, глядишь, и дело пойдет несколько более споро. Так, Витторио Клаудио Сурдо совершенно определенно заявил, что в Италии убеждены: российское руководство привлекло всеобщее внимание к «вполне реальной проблеме». Она требует тщательного обсуждения. Никто не хочет рисковать. «Холодную войну» надо оставить в прошлом. Вся совокупность отношений стратегического характера между Россией и ее западными партнерами нуждается в «перезагрузке». Диалог с Россией должен быть подлинным. Необходимо, чтобы он касался всех заслуживающих того вопросов. Вместе с тем, он сразу же оговорился. Первое. Забота о взаимной безопасности ни в коем случае не означает отказ от базовых ценностей, которых придерживаются страны НАТО и ЕС. Второе. Именно на Североатлантическом альянсе и Европейском Союзе держится европейская и международная безопасность. Третье. Идти надо по пути укрепления структур взаимодействия между Россией, с одной стороны, НАТО и ЕС – с другой. У них имеется огромный недостаточно используемый потенциал. Четвертое. За точку отсчета следует принять хельсинские принципы и другие достижения, которые уже имеются у ОБСЕ. Пятое. Торопиться нет никакой необходимости. Сложные вопросы не могут быть решены в одночасье. Они должны вызреть. Шестое. С учетом всего этого, конечно же, надо вести переговоры. Следует развивать диалог. Все это поможет лучшему взаимопониманию. В прозвучавших выступлениях экспертов и официальных лиц из стран ЕС приведенные мотивы неизменно повторялись. Единственно, они варьировались в той или иной пропорции и выражались с большей или меньшей деликатностью. Так, Вольфганг Цельнер напомнил: у России и Запада встречные претензии. Россия не удовлетворена своим местом в системе безопасности. Она не довольна экспансией НАТО и ЕС, с которыми вынуждена мириться. Но и у Запада к Москве достаточно длинный счет. Кремлю инкриминируют давление на соседей, использование энергетического оружия, стремление к сохранению сфер влияния. И это помимо претензий, адресуемых Москве по поводу внутреннего развития. ДОВСЕ требует восстановления. Для решения вопросов жесткой безопасности России достаточно в него вернуться. Дальше жесткую безопасность можно будет укреплять. ОБСЕ также дает хорошие рамки для сотрудничества. Начинать следует с восстановления доверия. Первоначальные шаги на этом направлении для всех очевидны. Противопоставлять жесткую и мягкую безопасность, зная, что мягкая в любой момент может превратиться в жесткую, вряд ли рационально. Ставить создание институтов или их переналадку во главу угла тоже не стоит. Все прекрасно понимают, что международные организации и структуры являются эффективным лишь при наличии политической воли входящих в них государств. В ее отсутствие они просто не будут работать. Созывать же встречу в верхах целесообразно только тогда, когда многие вещи уже будут прояснены. Такой встрече должна предшествовать большая подготовительная работа, тщательное осмысление проблемы. Несколько по-другому расставил акценты Лукаш Кулеша. Он попытался объяснить, насколько по-разному оценивают безопасность в России и за ее пределами. Москва воспринимает продвижение структур НАТО и ЕС, в которых она не участвует, на восток как размывание европейской безопасности. Западные столицы, напротив, трактуют его как расширение зоны стабильности и безопасности. И этим все сказано. Примирить подобные абсолютно противоположные точки зрения крайне сложно. Если вообще возможно. Конечно, с Москвой вполне можно согласиться в том, что ни Североатлантический альянс, ни Европейский Союз не являются панацеей от всех бед. Это и в континентальной Европе, и в Вашингтоне итак прекрасно понимают. Они отнюдь не чудодейственны. Очевидно, например, что Альянс не очень приспособлен для борьбы с терроризмом, организованной преступностью или незаконной миграцией. Но, пожалуйста, предлагайте другой опыт, которым можно было бы воспользоваться. Если он есть, отчего бы им не воспользоваться. Но если его нет, не остается никаких других вариантов, как только совершенствовать те механизмы безопасности, которые уже имеются, и дополнять деятельность НАТО и ЕС внешними гарантиями безопасности для тех стран, которые в них не входят и не задумываются о членстве. Россия как раз и относится к числу таких стран. Правда, она намного крупнее и влиятельнее, чем другие. Но и поле для сотрудничества между Россией, с одной стороны, НАТО и ЕС – с другой, намного шире. Очень четко изложил суть позиции Великобритании Юлиан Рейли. Лондон приветствовал инициативу Дмитрия Медведева. В то же время он выступает за существующие организации и структуры безопасности. Сначала надо посмотреть, что нужно сделать, чтобы они лучше работали. Потом, если потребуется, можно изучить вопрос о чем-то дополнительном. То, что ни у кого не вызывает сомнений, так это необходимость в более эффективном ответе на новые вызовы. А также в лучшей координации. Вывод. 1. Надо лучше использовать то, что есть. 2. Усовершенствовать отдельные институты по отдельности. 3. Добиться синергетического эффекта. Имеется и второй трек. Уже 20 лет Запад пытается включить Россию в действующие структуры. Создание санитарного кордона – это все выдумки. Никто к этому не стремится. Это нонсенс. Но проблема интеграции России не решена. Она по-прежнему остро стоит. Вот ее и надо решать. Однако дебаты стоит ограничить рамками ОБСЕ. Совершенно с другими мерками к проблематике безопасности подошел Рудольф Адам. Сначала он попенял Росси и партнерам за то, что они не так далеко ушли от менталитета «холодной войны» и продолжают мыслить категориями сдерживания и баланса сил. А затем в качестве наиболее актуальной для переговоров по обеспечению международной безопасности выделил проблематику нераспространения. В частности, он предложил подумать над тем, что нужно сделать, чтобы безопасность не была подорвана расширением ядерного клуба. Сейчас в него по факту входят семь государств. В ближайшее время их число возрастет до десяти. Безопасность, как подчеркнул немецкий дипломат, сославшись на мнение М.Л.Энтина, должна рассматриваться как системный феномен. Ее предметом являются не только военно-политические аспекты, но и климат, экология, последствия финансового и экономического кризиса и т.д. Невозможно ее сейчас себе представить и в отсутствие гарантий внутренней безопасности, включая противодействие незаконной миграции. Экономический кризис раскрыл всем глаза на хрупкость мира, в котором мы живем, и взаимозависимость. Совместное противодействие кризису уже многому всех научило. Оно показало, в том числе, близость позиций России и ЕС и необходимость в тесной координации предпринимаемых действий. Вместе с тем, как и все остальные его коллеги, он призвал не трогать действующие институты. Высказался он и за восстановление ДОВСЕ, причем ничего не ломая и не трогая. Мол, ничего лучше и ничего нового никто придумать все равно не сможет. Поэтому и революций никаких устраивать не надо. Может быть, только потребуется его слегка адаптировать с учетом изменившихся потребностей. Несколько других красок в палитру добавил Мануэль де ла Камара. Он объяснил всем, что НАТО и ЕС никуда не расширялись – это страны ЦВЕ и ЮВЕ настояли на том, чтобы им гарантировали безопасность и включили в зону стабильности и процветания. Проблематика же Договора о безопасности не так оригинальна, как может показаться на первый взгляд. Многие вопросы, которые поднимаются в связи с постановкой вопроса о его заключении, уже стали предметом переговоров о новом базовом соглашении между Россией и ЕС. Соглашение будет носить в какой-то степени всеобъемлющий характер. В нем стороны предполагают закрепить взаимные обязательства в области координации внешней политики, военно-политической безопасности, мягкой безопасности, энергетики, экологии и проч. Остро поднимаются в контексте переговоров вопросы общих ценностей. Так что знакомые все проблемы. Переговоры уже идут. Они набирают обороты. Ими нужно воспользоваться в максимальной степени. Наконец, в наиболее резкой форме по поводу заключения Договора о безопасности высказался Эугениуш Смоляр. В Польше и в целом в ЦВЕ вполне удовлетворены состоянием дел с безопасностью, заявил он. Ее система вполне сложилась. Новую Европу она устраивает. Поэтому видение безопасности, по сравнению с тем, которое предлагается Москвой, существенно отличается. Из Варшавы и других столиц Новой Европы непонятны разговоры ни о сферах влияния, ни о суверенной демократии, ни о разделении гуманитарных аспектов и жесткой безопасности. Что беспокоит, так это как Москва будет реагировать на усиление военного измерения ЕС. Ведь Россию ничто не устраивает: ни НАТО, ни ЕС, ни «Восточное партнерство», ни политика соседства. Перспективы у инициативы Дмитрия Медведева нет. Разговоры относительно насыщения Договора о безопасности конкретным содержанием – пустая трата времени. Хотя, в противовес этому безапелляционному подходу разъяснил Бертран де Кромбрюгге, если бы Россия ратифицировала Протокол № 14 к Европейской Конвенции о защите прав человека и Римский Статут Международного уголовного суда, а также сделала еще два – три весомых жеста доброй воли, ее переговорные позиции бы серьезно упрочились. Только нужно учитывать: на ратификацию ДОВСЕ Запад точно не пойдет. ОБСЕ работать в юридическом ключе не сможет. Политические ли обязательства или юридические, Договор все равно никогда не остановит тех, кто стремится к войне… Но дело даже не в этом, подытожил Тома Гомар, у Кремля, похоже, не получится с Договором о безопасности не потому, что идея плохая, а потому что Россия – не США. Инициативу совершенно четко перехватили американцы. У России слишком плохой имидж. В Европе сложилось впечатление, что без войны Москва не в силах управлять. «Газовые войны» окончательно подорвали доверие к ней. Российскому руководству надо откровенно говорить с остальной Европой о судьбе Украины, дестабилизация которой зашла слишком далеко. Другой козырь – вклад в урегулирование на Ближнем Востоке. Но по-настоящему все теперь будет зависеть от того, как пойдет разрядка у России с новым президентом США. Европейский Союз слишком слаб и разобщен. Последнее слово – за Бараком Обамой. На подступах к конкретике Расхожие упреки, предъявляемые обычно российской стороне, в том, что обсуждаемая инициатива слишком расплывчата, что не хватает «мяса», раздавались на конференции лишь вначале. Потом они стали слышны все реже. А под конец и вовсе сошли на нет. Уж очень много интересных здравых идей прозвучало на ней. Обозначим их лишь пунктирно. Как отметил А.Ю.Мазур, разоруженческий проект мог бы стать стержневым в развитии отношений между Россией и Западом. Но не стал. Он был принесен в жертву расширению. Теперь надо наверстывать упущенное. Инициатива Дмитрия Медведева создает для этого хорошие предпосылки. В качестве первого блока разоруженческой части Договора о безопасности можно было бы предложить изложение целей разоруженческого процесса. Тогда во втором блоке были бы суммированы принципы, которыми стороны обязуются руководствоваться в процессе разоружения. Речь, по всей видимости, могла бы идти о таких принципах, как безопасность на более низком уровне сил, взаимный учет интересов друг друга и т.д. В третьем блоке следовало бы описать предмет переговоров о разоружении и ограничении вооружений. При этом, конечно же, постановка вопроса партнерами о том, что Россия, мол, должна «заплатить» за возобновление переговоров совершенно неуместна. Разоружение отвечает интересам всех международных игроков. Переговоры по разоруженческой проблематике в увязке с Договором могли бы вестись на самых разных площадках. Один из заслуживающих внимания вариантов – Конференция по разоружению. Работа над Договором могла бы вдохнуть в нее новую жизнь. Но переговоры по Договору не заменяют и не отменяют никакие другие переговоры. Вариант использования ОБСЕ для ведения работы над Договором разобрал В.И.Мизин. Как он показал в своем выступлении, ОБСЕ реально предоставляет неплохие рамки для переговоров. Однако ОБСЕ в обязательном порядке должна быть реформирована. Медленно. Шаг за шагом. Но перекосы надо убирать. Ведение переговоров в рамках ОБСЕ позволит придать им комплексный пакетный характер. Выигрыш будет состоять в том, что удастся увидеть проблематику безопасности в ее совокупности. Разоружение и нераспространение можно будет объединить в одном блоке. Неплохой потенциал есть у возобновления переговоров по ДОВСЕ. Его списывать со счетов пока рановато. Понятно, что из Южной Осетии и Абхазии российские войска не уйдут. Проблематика флангов утратила свою актуальность. Но по южному флангу все равно следовало бы поискать развязки. Подошло бы такое решение, как заключение, например, отдельного соглашения. В любом случае, возвращение к ДОВСЕ возможно через возобновление разговора о мерах доверия и транспарентности. Выдвинутые американцами предложения о ядерном разоружении также желательно вписать в работу над Договором о безопасности. Их, в частности, можно было бы переформатировать в инициативу о денуклеаризации Европы. Частью пакета видятся договоренности по энергетической безопасности. От обсуждения проблематики прав человека ни в коем случае не нужно уходить. Нужно подумать только над тем, как ее перевести в позитивную плоскость. Такие возможности тоже имеются. В институциональном плане широкие новые перспективы открывает создание при ОБСЕ или под ее эгидой международного центра прогнозирования рисков, центра мониторинга за развитием ситуации, центра предотвращения конфликтов и механизмов урегулирования споров и конфликтов, как это предложено в подготовленном к конференции позиционном материале. Еще потребуется учредить центр по координации. За два пакета неотложных мер высказался директор Института стратегических оценок С.К.Ознобищев. Первому пакету он предложил придать срочный характер. Его предназначение – остановить негативные процессы, подвести черту под Косово, Южную Осетию и Абхазию. Иначе Европа превратится, если еще не превратилась, в пороховую бочку. Другая задача – уйти от двойных стандартов. А то сейчас под ширмой борьбы за демократию творят все что угодно. Вторым пакетом должны стать собственно меры по формированию новой системы безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе. В качестве следующего шага ученый предложил разработать универсальный модельный акт. Его написанием, по его замыслу, могла бы заняться большая международная экспертная группа. От обратного к ответу на вопрос о том, что целесообразнее – совершенствовать существующие или создавать новые структуры безопасности, подошел А.Я.Капустин. СНГ и ОДКБ, заключил он, имеют субрегиональный охват. Значит, они не подходят. Совет Европы заведомо не годится. Он не вправе заниматься вопросами военной безопасности. ЕС слишком медлителен и инерционен. Для того чтобы что-то сделать, ему придется менять учредительные акты, на что уйдет не один год. На НАТО не согласится Россия. Получается, что выбирать не из чего. Кроме ОБСЕ ничего не остается. Работу над Договором в ОБСЕ можно было бы объединить с движением к превращению процесса в подлинную организацию. Многие функции, которые предлагается закрепить в Договоре, органически вписываются в мандат ОБСЕ. Она призвана заниматься превентивной дипломатией, управлением конфликтами, заботиться о постконфликтной реабилитации и  т.д. Стоило бы внимательнее присмотреться к связке ООН – ОБСЕ. ООН играет центральную роль в обеспечении международного мира и безопасности. Но не исключительную. Возможность сотрудничества между ООН и ОБСЕ заложена в главе VIII Устава всемирной организации. Работа над Договором в рамках и на базе ОБСЕ вполне логична. Хельсинский акт и другие документы ОБСЕ содержат политически обязывающие нормы. В этом есть свои преимущества. Но Договор придал бы им юридически обязывающий характер. Плюс он мог бы дать их современное актуализированное прочтение. Частью Договора, как предположил известный российский правовед, вполне можно было бы сделать концепцию гуманитарной интервенции. Во всяком случае, над этим стоило бы подумать. В концепции нет ничего изначально порочного и противоправного. Не приемлемо только принятие решений о военном или военно-гражданском вмешательстве в обход ООН. Но если подчинить все строгому следованию Уставу ООН, гуманитарная интервенция превратится в действенное средство обеспечения стабильности, порядка и международной безопасности. С наиболее обстоятельными пояснениями по поводу инициативы Дмитрия Медведева на конференции выступил В.И.Воронков. Он совершенно четко и однозначно заявил: нужен новый системообразующий документ обязывающего характера. Прежде всего, он должен быть посвящен жесткой безопасности. Россия всех пригласила к предметному диалогу. Она никому не навязывает готовых рецептов. В декабре 2008 года на министерской встрече ОБСЕ в Хельсинки выдвинутые предложения уже обсуждались. Был аншлаг. Съехался 51 министр. Такого уровня представительства давно не было. Постепенно раскручивается процесс консультаций. Они недавно проходили в Мюнхене и Брюсселе. Интерес очень большой. Обсуждения ведутся чуть ли не в постоянном режиме. МИД России с просьбой о разъяснениях посещают не только дипломаты, но и парламентарии, представители экспертного сообщества и т.д. Таким образом, инициатива уже зажила своей самостоятельной жизнью. У нее нет ни скрытой повестки, ни двойного дна. Она является ответом на нескоординированность, разрозненность действий в области безопасности. Запад постоянно повторяет, дескать, для решения проблем безопасности НАТО вполне достаточно. Но Альянс в силу его блокового характера не может служить универсальным инструментом. НАТО имеет предел расширения. Раз не все будут в Альянсе, другим точно также должна быть гарантирована безопасность. Принципы равной безопасности и ее неделимости являются частью мягкого права. Они закреплены в целом ряде документов. Надо сделать так, чтобы они действовали на практике. То же касается и хельсинских принципов. Они не только не получили развития и конкретизации, но и подверглись эрозии. Запад на последних встречах при подготовке почти согласованных актов заблокировал подтверждение в них принципа неделимости безопасности. Это было воспринято Москвой как опасный симптом. Поэтому подтверждение принципов важно уже само по себе. Но оно должно быть сделано при одновременном разъяснении их универсального действия, т.е. их применимости ко всем третьим странам. Кроме того, согласно позиции, отстаиваемой Москвой, в Договор о безопасности предлагается включить и принцип разоружения. Об институциональных рамках. Понятно, что ОБСЕ из всех имеющихся в регионе организаций и структур безопасности является наиболее универсальной. Она объединяет все стороны будущего Договора. Но ОБСЕ одной не справиться. Сейчас она используется в национальных интересах отдельными странами и группами государств. Вердикт – ОБСЕ разобщена. Она мало к чему способна. Отсюда Москвой параллельно должен ставиться вопрос о реформе ОБСЕ, о единых общих правилах игры. ОБСЕ также не является организацией, утверждающей юридически обязывающие решения. В отличие от НАТО. В этом плане обязательства, принимаемые в рамках НАТО, оказываются выше, чем согласовываемые ОБСЕ. Соответственно дисбаланс надо выправлять. Кроме того, в ОБСЕ не входят действующие организации и структуры безопасности. Поэтому работу над Договором следовало бы вести под общим зонтиком ОБСЕ. Однако переговоры по отдельным его разделам можно бы разнести по разным столицам. Скажем, принципы обсуждать – в Хельсинки. В Женеве – разоружение. В Белграде – модальности урегулирования региональных конфликтов. В Вене – меры доверия. В Астане – мониторинг. Общая идея – оздоровить обстановку. Суть инициативы Дмитрия Медведева, несколько сместил ракурс анализа Д.А.Данилов, состоит в том, чтобы закрепить за Россией такое место в европейской архитектуре, занимая которое она могла бы реально участвовать в выработке коллективных решений и отстаивать при их принятии свои интересы. Ее сердцевина – создать условия, которые бы исключили возможность конфликтов в Европе. Подобная цель выносит на передний план, естественно, жесткую безопасность. Все остальные слагаемые в таком случае носят подчиненный характер. В целом, наряду со всем тем, что уже предлагалось, в Договоре должны быть весомо представлены три блока – по кризисам и конфликтам, разоружению и контролю над вооружениями и механизмам принятия решений. Скорее всего, решение проблем жесткой безопасности серьезно облегчит и сотрудничество в гуманитарной сфере. За множественность блоков (корзин), из которых мог бы состоять Договор, высказался и А.В.Мальгин. Они, как он обрисовал, служили бы строительным материалом – кирпичиками, из которых бы его будущие участники строили новое здание  европейской безопасности. Как отметил ученый, ДОВСЕ вряд ли удастся реанимировать. Но его содержательные аспекты важно сохранить. Отдельный раздел Договора было бы желательно посвятить транспарентности. В него следовало бы также включить обновленную концепцию миротворчества, оттолкнувшись от тех наработок, которые есть сейчас не только у ООН, но и у НАТО и ЕС. Центральное место в Договоре должны занять разделы, описывающие опорные механизмы его реализации. С тем чтобы сделать консультации по Договору и работу над ним максимально продуктивными, А.В.Мальгин предложил вести их одновременно чуть ли не по десятку треков. В их числе – по региональным аспектам глобальной безопасности; в контексте отношений Россия-НАТО и переговоров по новому базовому соглашению с ЕС; с индивидуальными странами и группами стран (США, Германией, Италией, Францией и обязательно с Польшей); в рамках СНГ и на постсоветском пространстве (в том числе, с Грузией и Украиной); в ОБСЕ; и собственно в России. С общим обзором итогов конференции на ней выступил А.В.Загорский. Исследователь описал возможные сценарии дальнейшего развития событий, суммировал взгляды, изложенные в ходе дискуссии, предложил конкретный план действий. В целом все участники – как скептики, так и энтузиасты - высказались за форсированное создание рабочих групп по конкретным направлениям будущих переговоров, чтобы в дальнейшем они могли вестись на основе тщательно подготовленных предметных разработок. + +        + В заключение хотелось бы солидаризироваться с тезисом, весомо прозвучавшим на конференции из уст многих российских экспертов. Да, Договор о безопасности не решит всех проблем. Но ему нет альтернативы. © М.Л. ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества»

Перспективы введения безвизового режима между Россией и ЕС Одним из наиболее жгучих вопросов в отношениях между Россией и ЕС является введение безвизового режима поездок. Он обсуждается уже несколько лет. Когда-то российское руководство предполагало добиться его решения к 2007 году, однако, похоже, что воз и ныне там. На вопрос о перспективах изменения существующей ситуации, в какой-то степени отвечает исследование, подготовленное Финским институтом международных отношений*1. Его публикации предшествовала встреча, проведённая Фондом Генриха Бёлля и Финским институтом международных отношений (ФИМО) 8 декабря 2008 года в московской гостинице «Арбат», в ходе которой с презентацией проделанной работы выступили авторы Аркадий Мошес и Минна-Мари Салминен. В дискуссии приняли участие сотрудники аппарата Совета Федерации, консульских отделов посольств Эстонии и Финляндии, Представительства Европейской Комиссии, а также активисты общественных молодежных организаций. Само исследование было опубликовано в феврале 2009 г. Визовый тупик Сегодня проблема введения безвизового режима является наиболее значимой в сфере гуманитарного сотрудничества. Сохранение виз создаёт препятствия для поездок как жителей России, так и граждан стран ЕС. Такая ситуация кажется особенно абсурдной на фоне значительного расширения взаимных контактов. Традиционно визовый режим воспринимается в качестве инструмента обеспечения безопасности. Но является ли он таковым сегодня, учитывая рост объёмов сотрудничества? Представляется всё более сомнительным. Целый ряд явлений последнего времени свидетельствует против сохранения визового режима. Во-первых, это значительные социально-экономические изменения в России и ЕС, которые привели к интенсификации контактов между людьми и увеличению числа лиц, пересекающих границу. Во-вторых, существует пример других стран, в частности Израиля. До этого года между Израилем и Россией действовал визовый режим, но весной была согласована его отмена. Соответствующее соглашение вступило в силу. Встаёт вопрос, почему между Россией и Израилем, несмотря на сложный характер их отношений, такой шаг стал возможен, а между Россией и ЕС, декларирующими стратегическое партнёрство, – нет. В-третьих, в последнее время ряд ведущих политиков России*2 и стран ЕС (в первую очередь Финляндии*3 и Италии)*4 заявили о необходимости отмены виз. Очевидно, что ни одна из сторон не готова отказаться от них в одностороннем порядке. А значит, встаёт вопрос о необходимости договариваться. Кроме того, ЕС начал обсуждать возможность введения безвизового режима с Украиной. В этой связи может произойти определённый перекос в пользу отношений Европейского Союза с этой страной, по сравнению с взаимодействием России и ЕС. Между тем до настоящего момента именно Москва являлась приоритетным партнёром для Брюсселя на пространстве СНГ, на котором обкатывались наиболее продвинутые формы сотрудничества. Наконец, в настоящее время Норвегия (страна Шенгена, но не ЕС) обсуждает с Россией возможность введения безвизового режима в районе Мурманска. То есть тут тоже видно позитивное движение, которое пока не отражается на диалоге России с Евросоюзом. В целом, наблюдается изменение атмосферы, международной среды сотрудничества России и ЕС. Актуальность нынешней работы ФИМО подчёркивается тем, что глубокие исследования состояния визовых отношений между Россией и ЕС на основе эмпирических данных практически отсутствуют*5. Это особенно странно на фоне активного обсуждения вопроса в СМИ. В отсутствие научного анализа тема введения безвизового режима стала предметом бесчисленных спекуляций и домыслов. Два наиболее распространенных в Европейском Союзе и связанных между собой мифа относительно безвизового режима с Россией гласят, что, во-первых, отмена виз приведёт к массовому притоку трудовых мигрантов, а во-вторых, существующий визовый режим защищает Евросоюз от нелегальной миграции и преступности из стран СНГ. Несмотря на то, что оба этих суждения весьма сомнительны, они активно используются при формировании политики стран ЕС. Следует отметить, что в России визовая проблема мифологизирована в значительно меньшей степени. Сейчас уже практически не говорят, что отмена виз может привести к «утечке мозгов» и оттоку рабочих рук. Серьезным сдвигом в развитии партнёрства между Россией и ЕС стало то, что сегодня вопрос «отказываться ли от виз или нет?» не стоит. Стоит вопрос: «когда отказываться?» Но за последние четыре года каких-то достижений в его разрешении не заметно. Выдача виз: количественные показатели Исследование экспертов ФИМО опирается на результаты интервьюирования специалистов, занимающихся визовыми проблемами на практике. Безусловно, анализ опыта всех стран Шенгенской зоны не представлялся возможным, в первую очередь из-за финансовых ограничений. В результате в фокус исследования попали столь различные государства, как Эстония, Финляндия, ФРГ, Италия и Польша. Однако это не помешало получить по-настоящему богатый фактический материал*6. Его обобщение позволило по-новому взглянуть на многие вещи. Хотя в каких-то случаях полученные выводы могут показаться вполне тривиальными, в других – они носят совсем даже неочевидный характер*7. Вполне ожидаемо безусловный лидер по числу виз, выдаваемых россиянам, – Финляндия. В 2007 г. их было выдано 650 тысяч. В 2008 г., несмотря на нарастание кризисных явлений в глобальной экономике, – свыше 700 тысяч. Столь большое число заявителей обусловлено протяжённой общей границей и фактором Санкт-Петербурга – крупного мегаполиса, население которого поддерживает многочисленные и разнообразные связи с северными соседями. Неудивительно, что в Петербурге располагается крупнейшее консульское учреждение Финляндии. По количеству сотрудников оно существенно превышает посольство в Москве. Германия отстаёт от Финляндии по числу виз, выдаваемых россиянам, чуть ли не на порядок. Но и ее консульские службы рассматривает немало обращений. В 2007 г. число выданных ими виз достигло 220 тысяч. Столь высокая цифра объясняется рядом факторов. Какую-то часть населения Германии составляют переселенцы из бывшего СССР. В ней постоянно живут или приезжают на заработки многие тысячи россиян. Все они поддерживают активные связи с соотечественниками. Приглашают их в гости. Ведут совместный бизнес и проч. Интересна Германия для россиян – об этом известно в меньшей степени – и в качестве туристического направления. В отличие от двух предыдущих стран, количество виз, выдаваемых Италией, установить сложнее, так как она использует систему аутсорсинга этого вида консульских услуг. Подобная система позволяет упростить получение виз, но повышает расходы со стороны заявителей. В принципе, Италия тоже выдаёт много виз, но мотивация заявителей, запрашивающих итальянскую визу, существенно проще. В основном это туристы. Польша и Эстония только недавно, в декабре 2007 г., отказались от национальных виз. Соответственно, они располагают лишь небольшим опытом функционирования в рамках Шенгенской системы, и в первую очередь он связан с налаживанием самого процесса. Сразу после вступления в силу новых правил поток заявлений на эстонские и польские визы снизился. Эксперты объясняют это явление тем, что россияне стали использовать шенгенские визы, полученные в консульствах других стран, в частности Финляндии, для поездок в государства Центральной и Восточной Европы. Тем не менее, во второй половине 2008 г. наблюдалось постепенное увеличение числа заявителей. Что касается России, то тут сложно точно оценить количество приезжих из стран ЕС. Всего в год Россия выдаёт около 3,5 миллиона виз, но это данные по всему миру. Посольство в Хельсинки располагает сведениями, что только в Финляндии Россия выдала в прошлом году 250 тысяч виз. То есть и со стороны ЕС можно говорить об относительно высокой доли населения, заинтересованной в упрощении визовых барьеров. Проблемы визового регулирования Визовый режим в отношениях России и ЕС определяется в документах сторон о порядке доступа иностранных граждан на их территорию. Основы современного общего визового регулирования ЕС*8 были заложены в середине 80-х – начале 90-х гг. прошлого столетия, когда пять стран интеграционной группировки заключили Шенгенские соглашения, к которым позже присоединились другие государства Союза*9. В рамках этих соглашений стороны договорились ввести общее визовое регулирование и общую визу. В 1999 г. Шенгенским исполнительным комитетом принимается Общая консульская инструкция, устанавливающая процедуры и условия выдачи шенгенских виз. После вступления в силу Амстердамского договора*10 она включается в acquis communautaire*11. В 2001 г. ЕС принимает специальный регламент, подтверждающий вслед за шенгенскими правилами дифференцированное отношение к разным странам. В нем даётся перечень стран, которые подпадают или нет под ограничения, связанные с действием визового режима*12. В дальнейшем кодификация законодательства в визовой сфере продолжается. Соответствующая работа ведется под руководством Комиссии. К настоящему времени сведение в единый нормативный документ множества актов, принятых по этой проблематике с начала 2000-х гг., почти завершено*13. Сейчас Шенгенское пространство функционирует как единая система, причем в неё все больше втягиваются даже страны, сохранившие национальные визы (такие как Великобритания). Во многих чувствительных областях (в сотрудничестве по уголовно-правовым вопросам и в первую очередь в обмене информацией в рамках Шенгенской информационной системы)*14 они глубоко интегрированы со странами Шенгена. Поэтому уже нельзя идти путём двусторонних соглашений между Россией и отдельными странами ЕС, нужно искать многосторонние подходы. Основу российского правового регулирования в визовой сфере составляет Федеральный закон «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15 августа 1996 г. в редакции от 4 декабря 2007 г.*15 Существенное значение для иностранных граждан, въезжающих на территорию России, имеют также законы «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (от 25 июля 2002 г.), «О Государственной границе Российской Федерации» (от 1 апреля 1993 г.), «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции)» (от 30 марта 1995 г.) и «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» (от 18 июля 2006 г.),*16 а также подзаконные акты Правительства, МИД, МВД, ФСБ, ФМС. В качестве общего правила, законодательство и России, и ЕС предполагают необходимость наличия виз, но предоставляют возможность отмены визового режима в отношении отдельных партнёров на основе специальных правовых актов. Исходя из внутреннего законодательства, строится совместная нормативная база России и ЕС по визовому вопросу. Значительной гармонизации и определённой либерализации способствовало Соглашение об упрощении визового режима,*17 подписанное 25 мая 2006 года и являющееся ключевым нормативным актом, регулирующим сотрудничество сторон в визовой сфере. Именно в нём стороны согласовали условия выдачи и продления виз, включая предельные сроки рассмотрения заявлений и размеры консульского сбора. В нём также определены отдельные группы лиц, освобождённые от уплаты сбора. Но наибольшие привилегии при пересечении границы соглашение предоставляет владельцам дипломатических паспортов – они вообще избавлены от необходимости оформления виз. По сути, этим Соглашением исчерпывается совместная договорно-правовая основа отношений России и ЕС в визовой сфере. В то же время, оценки Соглашения об упрощении визового режима 2006 г. отнюдь не всегда положительные. В целом ряде случаев его принятие не только не упростило контакты между людьми, но, наоборот, создало дополнительные препятствия. В том числе, в отдельных посольствах выросли сроки рассмотрения заявлений на визу (там, где они ранее были более либеральными по сравнению с условиями Соглашения). Кроме того, в последнее время ужесточились требования по срокам пребывания иностранцев в России, что уже привело к сворачиванию многих программ сотрудничества по линии молодёжных и правозащитных организаций. Также в связи с особенностями национальных законодательств, положение о возможности получения многолетних виз зачастую абсолютно бесполезно. И это лишь некоторые негативные примеры. Установление де-факто безвизового режима поездок для чиновников ведёт к снижению их мотивации вести переговоры по дальнейшей либерализации или полной отмене виз для большинства населения. Характерно, что соглашение об упрощении визового режима было согласовано ещё в 2005 г., но с тех пор не только не достигнуто никаких новых договорённостей, не слышно даже о каких-то активных переговорах по этому вопросу. То есть визовый режим в чём-то упростился, в чём-то усложнился, но сейчас мы вообще находимся в ситуации застоя. Несмотря на заявленный статус Соглашения как основного документа в области визового регулирования, оно оставляет огромные возможности для интерпретации. В результате, на практике выдача виз в значительной степени определяется инструкциями, направляемыми консульским учреждениям национальными правительствами и особенностями двустороннего сотрудничества по консульским вопросам. Это ведёт к тому, что процедуры выдачи виз существенно варьируются в зависимости от страны. Здесь нужно отметить, что обе стороны в визовых вопросах строго следуют принципу взаимности, что, по сути, ставит в зависимость особенности процедур применяемых Россией в визовой области в отношении отдельных стран ЕС от визовых процедур этих стран. Выделяются несколько групп различий*18. В первую очередь, наблюдается различие в отношении к гражданам, подающим на визы, – в то время как одни консульства более либерально относятся к выдаче виз, другие стремятся использовать их как ограничительный механизм. Проведённые исследования свидетельствуют, что плохое отношение и невнимание к заявителям – основной фактор, вызывающий у последних негативные эмоции. Они провоцируют раздражение даже в большей степени, чем отказ в выдаче визы или длительность оформления документов*19. Именно разница в отношении является базовой и предопределяет многие другие различия. Отчасти она влияет на процедурные расхождения в оформлении и обработке визовых запросов. Отдельные страны ЕС запрашивают различные пакеты документов, информацию и т.д., и зачастую эти процедуры не прозрачны для россиян. Например, порядок получения визы в финских загранучреждениях понятен тем, кто обращается в них впервые, в абсолютном большинстве случаев, тогда как даже те, кто неоднократно получал французскую визу, зачастую не уверены, что они достаточно хорошо понимают действующую систему*20. Результат отсутствия транспарентности – увеличение числа визитов в консульство для получения визы, что ведёт к усилению раздражения визовыми ограничениями и непосредственно ЕС. В этом смысле процедура получения виз в российских загранучреждениях, сколько бы сложной она ни была, отличается большей прозрачностью по сравнению со многими странами ЕС. Кроме того, существенную проблему представляют чисто технические препятствия. В частности, велики различия в языковых навыках сотрудников консульств. В одних миссиях сотрудники, работающие на приёме документов, бегло говорят по-русски, в других – их знание языка находится на очень низком уровне. Тогда это может стать ещё одним барьером. Большое значение приобретают и размеры помещений консульств: в одних консульствах достаточно места и технических средств для обработки большого количества заявлений на визы, в других таких возможностей нет. По мере роста трансграничных потоков эта проблема всё больше усугубляется. Наконец, наблюдаются определённые различия в количестве отказов выдачи визы. В целом их следует признать незначительным – число отказов варьируется от 1% до 3%. На самом деле, оно ниже, чем обычно принято считать*21. Одновременно с собственно визовыми вопросами всё большую остроту приобретает тесно связанная с ними проблема регистрации иностранцев по месту пребывания. Это специфическая российская процедура, не имеющая аналогов в практике стран Евросоюза. Неудивительно, что государства ЕС в один голос требуют от России её отмены для своих граждан, настаивая на соблюдении принципа взаимности. По Cоглашению 2006 г. Россия фактически приняла обязательство двигаться в сторону отмены этой процедуры в отношении граждан ЕС. В действительности никаких реальных шагов предпринято не было. В результате практические проблемы, связанные с выдачей виз, можно свести к двум основным пунктам. С одной стороны обостряется проблема обеспечения соответствующих условий для обработки визовых запросов и в первую очередь наличия помещений и обеспечения языковой квалификации сотрудников. Кроме того, по мере возрастания нагрузки на консульские учреждения всё острее встаёт вопрос организации гуманных условий для заявителей ещё до непосредственного контакта с консульскими служащими. В настоящее время гражданам, подающим на визы, приходится отстаивать многочасовые очереди на улице, и пространство вокруг консульств в большинстве случаев никак не оборудовано (нет ни скамеек, ни навесов от дождя и снега). Консульства практически никак не взаимодействуют с заявителями до момента их входа в здание. Между тем длительное ожидание под дверьми консульства не только негативно влияет на отношение к стране, которое оно представляет. В определённой степени оно может рассматриваться как нарушение прав человека на уважение его достоинства и гуманное к нему отношению. Показателен пример загранучреждений ФРГ в России, очередь в которые заявителям приходится занимать с раннего утра и даже ночи, и всё равно достаточно велика вероятность, что они не попадут внутрь и им придётся пытаться вновь на следующий день. Как минимум консульствам стоит озаботиться организацией условий для граждан, стоящих в подобных очередях, но ещё более радикальным и эффективным решением могло бы стать введение процедуры предварительной электронной регистрации, которая бы позволила записываться на определённый день и даже час. С другой стороны, стоит вопрос гармонизации и выработки единых процедур приёма и обработки визовых запросов консульствами всех стран ЕС и России. Гармонизация внутри ЕС оказывается даже более важной и сложной проблемой, чем между Москвой и Брюсселем. Российская политика в визовой сфере строится на основе принципа взаимности, поэтому гармонизация законодательства внутри ЕС, по сути, приведёт и к установлению схожих практик с Россией. Поэтому всё большую актуальность приобретает вопрос о причинах существующих различий в визовых практиках. Наиболее частый ответ на этот вопрос среди самих государственных служащих, работающих по визовой проблематике: «не знаю». Он свидетельствует об отсутствии необходимой рефлексии в отношении визового вопроса даже среди людей, непосредственно им занимающихся. В результате, не удивительны догматический характер их восприятия и, отмечавшаяся уже мифологизированность представлений. Некоторые связывают существующие различия с историческими причинами и сложившимися традициями. Кроме того, отмечается разница в законодательстве, например, требование регистрации является общим для всех иностранцев в России, тогда как на территории ЕС подобная мера нигде не применяется. В то же время, по сути, современное нормативно-правовое регулирование и есть свод правил и процедур, сформировавшийся в ходе исторического развития. В действительности специфика визовых практик отдельных стран обусловлена целым рядом факторов. Это и особенности характера их культуры, выражающиеся в различной степени бюрократизации работы и различной чувствительности к вопросам безопасности, но это и вполне рациональные, в первую очередь, экономические интересы. Так, например, Польша, несмотря на довольно сложные политические отношения с Россией и в принципе высокий уровень бюрократизации в других вопросах, относительно либеральна в визовой области. Подобную политику можно объяснить заинтересованностью государства в российских туристах и предпринимателях. В свою очередь Германия не только страна, традиционно развитой и сильной бюрократии, но и она чрезвычайно притягательна для мигрантов и вполне испытала на себе издержки такой притягательности. Неудивительно, что, хотя с политической точки зрения она один из главных партнёров России в ЕС, получение немецкой визы представляет значительные трудности. Опыт европейской интеграции свидетельствует, что различия, обусловленные культурной традицией, могут быть если не преодолены полностью, то, по крайней мере, в значительной степени уменьшены, а практика правоприменения сближена путём подробного регламентирования и сужения поля интерпретации. Гораздо сложнее поддаются преодолению различия в объективных рационально-осознаваемых интересах, которые страны стремятся защищать до последнего. Не удивительно, что решение проблемы дальнейшего сближения визовых практик в рамках европейского интеграционного объединения в настоящее время не предвидится. Эта проблема даже не ставится на повестку дня, так как большинство стран ЕС стремится сохранить хотя бы частичный национальный контроль над визовыми вопросами. Анализ существующих проблем практики выдачи виз даёт противоречивую картину: отдельные аспекты действующего режима вызывают серьёзные нарекания, вместе с тем, в целом, он сохраняет жизнеспособность*22. Если говорить о применении Соглашения об упрощении визового режима, то несмотря ни на какие изменения политической конъюнктуры в отношениях России и ЕС, оно работает. Даже после войны в Грузии в августе 2008 г., когда раздавались голоса о необходимости ужесточения политики в отношении России*23, визовый диалог между сторонами продолжался. И то, что всё больше растёт число трансграничных поездок между сторонами, свидетельствует о том, что действующая на основе этого Соглашения визовая система функционирует. Пускай не всегда хорошо и не всегда адекватно, но существующий режим действует. Почему же его сохранение неприемлемо? Почему нельзя ограничиться просто гармонизацией практик и решением технических проблем? В первую очередь, сохранение визового режима портит имидж сотрудничества*24. Наличие виз означает, что стороны не доверяют друг другу в должной мере. Отсутствие безвизового режима девальвирует любые разговоры о стратегическом характере взаимоотношений. Подлинное стратегическое партнёрство немыслимо, в условиях, когда партнёры воспринимают друг друга как угрозу. Стоит отметить, что стороны не могут обеспечить безвизовый доступ даже для своих граждан, проживающих вблизи границы. В результате, по визовым причинам не может в полную силу работать сотрудничество на самом базовом уровне – приграничных территорий. Граница по всем законам классической геополитики образца начала XX века остаётся скорее барьером, а не воротами. Подобные взгляды, безусловно, устарели. Проведённый анализ показывает, что стороны не только не доверяют друг другу, но даже не могут обеспечить одинаковое понимание и применение реально существующих правовых инструментов (эта проблема особенно актуальна в рамках ЕС). В результате, они склонны трактовать их в очень узком, ограничительном смысле. Вместе с тем не работают и распространённые в ЕС мифы, что визы сдерживают преступность и нелегальную иммиграцию. И тут, наверное, стоит проводить различие. Что касается нелегальной иммиграции, вызванной экономическими причинами, то в связи с экономическим подъёмом последних лет в России она объективно идёт на убыль. Нынешний экономический кризис способен задержать или даже повернуть эту тенденцию вспять, но только на определенное время. Одновременно страны ЕС заинтересованы в притоке рабочих рук, и русские могут стать лучшей альтернативой туркам или арабам. Кроме того, после подписания в 2006 г. Соглашения о реадмиссии*25 у ЕС имеются практические инструменты для борьбы с подобным явлением. А для активности криминальных элементов визовый барьер не представляет особых проблем. После развала СССР в 1990-е годы произошло резкое расширение деятельности российских организованных преступных группировок за границей, и, несмотря на существующие ограничения, значительная часть криминальных авторитетов давно уже перебралась в страны ЕС на постоянное место жительства. В то же время, для легальных и взаимовыгодных контактов необходимость получения визы зачастую создаёт проблемы. Самое важное – отказ от виз не означает отказа от контроля трансграничных потоков. Контроль при пересечении границы остаётся и может служить не менее эффективным инструментом фильтрации нежелательных элементов, чем визы. Визовый же режим, представляющий форму предварительного контроля, – излишен и неэффективен. Слишком ограничены возможности консульских учреждений проверять предоставляемую им информацию. Гораздо более эффективный механизм безопасности – укрепление взаимодействия между правоохранительными органами России и ЕС, вплоть до возможности определённой интеграции российских баз данных правоохранительных органов и Шенгенской системы. Камо грядеши? Говоря о перспективах отношений России и Европейского Союза в визовой области, можно выделить три возможных вектора их развития: отмена виз, взаимное укрепление барьеров на пути трансграничных перемещений, частичная либерализация. Сценарий отмены виз, столь желательный для Москвы, ещё долгое время будет оставаться маловероятным. На пути его реализации стоит целый спектр причин как политического, так и технического характера*26. Многие политические препятствия связаны с некорректным восприятием существующей ситуации. В частности, как уже отмечалось, большое значение сохраняют мифы, связанные со страхом перед трудовой и нелегальной миграцией. Они во многом обусловлены психологическими факторами – наличие виз создаёт ощущение управляемости миграционными потоками, отказ от них ведёт к его утере, поэтому безвизовый режим ассоциируется с беззащитностью. В условиях нынешнего финансово-экономического кризиса на фоне роста безработицы опасения о возможном наплыве мигрантов получают дополнительный импульс. Ещё один частый аргумент против безвизового режима связан с практикой распространения российских паспортов в непризнанных государствами ЕС республиках. В первую очередь, имеются в виду Абхазия и Южная Осетия. Чиновники стран ЕС и Комиссии отмечают, что Евросоюзу сложно допустить, чтобы жители территории, которую он считает частью Грузии, смогли въезжать без виз, в то время как жители других регионов этой страны не имели бы такого права. Подобная аргументация кажется особенно надуманной, учитывая то, как легко страны ЕС прибегают к двойным стандартам в других вопросах, если это соответствует их интересам*27. Действительно значимая проблема связана с тем фактом, что для многих стран ЕС отношения с Россией остаются существенным фактором внутренней политики. И проблема виз в этом смысле чрезвычайно чувствительна. Во многих случаях подобная мера не пользуется поддержкой населения. Это, конечно, связано с образом России в целом. И в последнее время на фоне обострения отношений между Россией и Западом внутриполитическая обстановка для введения безвизового режима в большинстве стран ЕС ещё более ухудшилась. Два события – война на Кавказе и газовый кризис – способствовали ренессансу страхов времён «холодной войны». Хотя эти события мало отразились на динамике гуманитарных контактов, они создают общий негативный фон для развития сотрудничества России и ЕС. Одновременно на позициях стран-членов и чиновников Европейского Союза сказываются и внешнеполитические мотивы. В Брюсселе господствует мнение, что от введения безвизового режима Москва получит больше, чем Евросоюз. Согласно этому мнению, множество россиян заинтересовано в поездках к своим соседям, с учётом возможностей для бизнеса и образования, культурной и туристической привлекательности, а также значительной диаспоры соотечественников в странах ЕС. Россия, с точки зрения всех этих факторов, значительно менее привлекательна для граждан западных стран. Следует признать, что позиция Брюсселя, в целом, соответствует действительности. Характерно, что крупнейшие туристические центры, такие как Париж и Лондон в год принимают больше гостей, чем вся Россия.*28 Поэтому страны Евросоюза рассматривают визовый вопрос как возможный “trading chip” в обмен на различные уступки с российской стороны. Другое дело, насколько такая постановка вопроса в принципе приемлема, учитывая, что от устранения барьеров выиграют обе стороны. И ещё один вопрос: насколько Россия готова платить за то, что соответствует интересам самого ЕС? Россия пошла на заключение Соглашения о реадмиссии в обмен на упрощение визового режима, но она вряд ли будет готова жертвовать многим в вопросах безопасности или экономики за такое обоюдное благо как безвизовый режим. Что касается технических препятствий, то они не менее, а возможно и более значимы, чем политические. Несмотря на то, что министр иностранных дел России С.В. Лавров заявил, что Москва готова перейти к безвизовому режиму «хоть завтра», на практике, способность России обеспечить соответствующие условия для его введения вызывает большие сомнения у западных партнеров. Прежде всего, проблему представляет неспособность России обеспечить приемлемый уровень защиты информации. Для эффективного предотвращения трансграничных перемещений нежелательных мигрантов (представителей криминальных кругов и гастарбайтеров) требуется укрепление взаимодействия между пограничными и правоохранительными органами России и Европейского Союза. С учётом не уменьшающейся коррупции создаётся угроза незаконного проникновения в любые базы данных и попадания сведений, передаваемых в рамках такого взаимодействия, в руки тех самых криминальных кругов. Кроме того страны ЕС настаивают на формировании централизованного регистра населения в России, который в настоящее время только начал создаваться, и эта работа далека от завершения. В свою очередь и Европейский Союз не во всём готов к введению безвизового режима. Этот шаг связывается чиновниками ЕС с запуском общей базы данных по визам, которая будет обладать большими возможностями поиска и анализа информации по сравнению с действующей. Подобная система будет введена в действие в отношении России только в 2011 г. Ещё одной проблемой для России и ЕС остаётся неготовность приграничной инфраструктуры. В случае отмены виз именно на пограничников ляжет основная ответственность по проверке документов и предотвращению проникновения нежелательных элементов на свою территорию. В настоящее время пограничные переходы не располагают ни соответствующе обученным персоналом, ни техническими возможностями. В этом вопросе многое зависит от политической воли сторон, при наличии которой на обустройство границы могут быть выделены дополнительные суммы. Другое дело, что в условиях финансового кризиса, когда стоит задача спасения экономической системы и помощи собственным гражданам, трудно ожидать проявления такой политической воли. Под давлением всех упомянутых обстоятельств, продвижение к безвизовому режиму в настоящий момент застопорилось. Со времени заключения Соглашения об упрощении визового режима отсутствуют свидетельства о переговорах по этой проблематике. Уже говорилось, что Соглашение не только сыграло позитивную роль, но в нем имеется и множество пробелов. Однако на попытки России активизировать обсуждение перспектив безвизового режима Брюссель реагирует без энтузиазма. Обычно используется один и тот же довод: ЕС говорит о необходимости накопить достаточный опыт применения действующего документа для адекватной его оценки. Наиболее реалистичным шагом на пути приближения безвизового режима могло бы стать превращение его из долгосрочной цели партнерства в среднесрочную. Это могло бы стимулировать разработку сторонами специальной «дорожной карты», в которой бы были зафиксированы уже конкретные мероприятия и сроки по отмене виз. Речь идет о многоэтапном пути к решению проблемы, основанном на постепенном внедрении в Европейском Союзе мысли о необходимости двигаться дальше. С учётом значимости легалистских и процедурных аспектов в формировании политики ЕС подобные программные документы могли бы иметь большую ценность. Вместе с тем попытки закрепления безвизового режима даже в качестве среднесрочной цели связаны со сложными переговорами, в которых потребуется активность и инициатива с российской стороны. Подобный путь сталкивается с тем большими затруднениями, что обе стороны прекрасно осознают, что в любом случае партнерство в визовой области будет продолжено. Ужесточение визовых ограничений и закрытие сторон по отношению друг к другу невозможно или, по крайней мере, очень маловероятно, несмотря на любые возможные изменения в политической конъюнктуре. Растущие потоки экономических, культурных и гуманитарных обменов создают те сети взаимозависимости, которые начинают всё в большей степени диктовать требования бюрократическому аппарату. Достаточно упомянуть только тот факт, что уже сейчас на абсолютно законных основаниях в странах ЕС живут сотни тысяч выходцев из России (как граждане России, работающие заграницей, так и люди, получившие гражданство Европейского Союза), и они будут приглашать к себе в гости родственников, друзей, партнеров по совместному бизнесу. Россия, в свою очередь, стремится привлекать иностранные инвестиции, которые в первую очередь приходят из стран ЕС. Для создания и покупки предприятий в России западные инвесторы, естественно, должны иметь возможность посещать их. Одновременно Россия заинтересована в привлечении европейских туристов, развитии гуманитарных контактов. Ярким подтверждением этого стало решение России весной прошлого года отменить визы для болельщиков английских футбольных команд с тем, чтобы они смогли посетить финал Лиги чемпионов с участием своих клубов. В долгосрочной перспективе сотрудничество между Россией и ЕС становится тем стратегическим выбором, который позволит им укрепиться в качестве центров силы и влияния в мировом порядке XXI столетия. В условиях роста конкуренции на мировых рынках, возвышения новых центров богатства и политической силы в Азии, они могут стать ценными партнерами друг для друга на основе взаимодополняемости экономик. Поэтому попытки укрепления существующих барьеров не рассматриваются в качестве реальной политической альтернативы. Однако подобная ситуация таит в себе не только плюсы. В сложившихся условиях не только снижается вероятность отката к временам «железного занавеса». Параллельно ослабляются и стимулы к ускорению переговоров по введению безвизового режима. Учитывая, что обе стороны осознают объективный характер партнерства и заинтересованность друг в друге, у них растет соблазн переложить на другого основные издержки от такого партнерства и не форсировать взаимодействие в тех областях, которые вызывают особые споры. Применительно к визовой сфере это означает, что в отсутствии угрозы возрастания закрытости и при наличии определённой либерализации у сторон пропадают стимулы преодолевать существующие препятствия и активизировать сотрудничество. В этих условиях основные надежды эксперты связывают с постепенной либерализацией визового режима, проводимой шаг за шагом*29. В частности они предлагают упростить получение виз для добросовестных (bona fide) заявителей, которые уже не раз посещали ЕС (или Россию соответственно) и не были замечены в каких-либо правонарушениях. Эти люди не были выделены в отдельную группу Соглашением 2006 г. Стоит внести их в число лиц, пользующихся правом получения визы бесплатно (подобный порядок можно распространить и на туристов). Было бы логично, если бы добросовестные заявители автоматически получали визы на максимальный срок, чтобы решение в принципе не зависело от усмотрения консульских работников. Эти люди уже доказали, что не несут угрозу национальной безопасности. Существующая практика свидетельствует, что за редким исключением визы сроком на пять лет не выдаются. Даже если заявители, не раз бывавшие в стране, просят визу на пять лет, как правило, им выдают не больше, чем на год, на два. Также можно воспользоваться идеей туристической визы на 72 часа, которая практиковалась раньше в России. Подобная система позволяет туристам получать краткосрочную визу (не более трех дней) непосредственно на границе, что существенно облегчает доступ в страну. Такие туристические визы, в первую очередь, позволили бы существенно увеличить поток иностранцев в портовые города за счёт морских круизов. Вместе с тем, постепенная либерализация предполагает взаимность действий. И в этой связи большое значение приобретает вопрос регистрации иностранцев в России по месту пребывания. Он особенно волнует представителей Евросоюза – они воспринимают его как наиболее явный пример дискриминационных правил в России по отношению к иностранцам. Не говоря уже о том, что он вносит дисбаланс в двусторонний визовый режим. Система регистрации представляет собой чрезвычайно негибкий инструмент, усложняющий жизнь не только, а иногда и не столько самим иностранцам, сколько тем организациям и физическим лицам в России, которые их принимают. Она – наследие советской эпохи, не отвечающее современным потребностям экономики. В настоящее время система регистрации становится неэффективной, так как в условиях рынка появилось множество различных способов обойти существующие требования. В крупнейших городах услуги контор, занимающихся оформлением регистрации за вознаграждение, рекламируются открыто. Одна из наиболее часто встречающихся серых схем – виртуальное оформление в гостиницу или общежитие. Фирмы, занимающиеся регистрацией, ежедневно заселяют в них десятки, если не сотни человек, которые никогда реально ни в этой гостинице, ни в этом общежитии не были. Одновременно те, кто по тем или иным причинам пытаются действовать в соответствии с законом, сталкиваются с множеством процедурных барьеров и бюрократической волокитой. В результате сохранение регистрации никак не обеспечивает безопасность, но способствует росту коррупции и другой нелегальной деятельности. Россия сама заинтересована если не в избавлении, то хотя бы в изменении системы регистрации. Наиболее очевидной возможностью на этом пути, с учётом сохраняющейся инерции мышления и силой бюрократической машины, могло бы стать увеличение срока, который иностранец может находиться в России без регистрации с трех дней до пары недель. Сегодня уже очевиден целый ряд областей, где возможно упрощение и либерализация. Они достаточно активно обсуждаются на обыденном и экспертном уровне. Выше уже отмечалось, что практика применения Соглашения 2006 г. показала не только его преимущества, но и многочисленные слабости. С избавления от этих узких мест и корректировки Соглашения мог бы начаться новый этап сближения России и ЕС в визовой сфере. Вопрос о трансформации визового режима встаёт всё острее. С отменой виз связан имидж обеих сторон как надёжных партнёров, способных договариваться друг с другом и обеспечивать стратегическое партнерство на деле. В конечном счёте, визы – не только проблема безопасности, это ещё и вопрос прав человека. Они представляют ощутимый барьер для свободы передвижения. Они ведут к дискриминации жителей большинства регионов, по сравнению с населением столиц. Это особенно чувствуется в России, где многие представители провинции не могут позволить себе визу из-за временных и денежных затрат на поездку в крупнейшие города, в которых есть консульские учреждения. И потом непонятно, как многочасовое стояние в очередях сочетается с человеческим достоинством, которое столь часто упоминается в риторике и документах ЕС. © И.А. ИСТОМИН * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а *1 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/  *2 Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова финской газете «Хельсингин Саномат», опубликованное 9 ноября 2008 года // http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/B8919F38FAEFB487C32574FD003351F8 *3 Finland wants visa-free travel with Russia // http://www.barentsobserver.com/finland-wants-visa-free-travel-with-russia.4522662.html   *4 Италия поставит в ЕС вопрос об отмене визового режима с Россией // http://rian.ru/world/20080418/105399544.html  *5 Исключение доклад польского Фонда Ст. Батория ( Visa Policies of European Union Member States. Monitoring Report // http://www.batory.org.pl/doc/monitoring-of-eu-visa-policies.pdf), в котором сравнивается визовая практика государств-членов ЕС в отношении четырех стран СНГ (Белоруссии, Молдавии, России и Украины). Финский и польский доклады в какой-то степени комплиментарны, так как первый основан на интервьюировании чиновников, а второй – заявителей на визы. *6 Нужно, правда, отметить некоторую несбалансированность данных, так как эксперты провели интервью в посольствах пяти стран ЕС и лишь одной российской дипломатической миссии. Остаются вопросы, насколько обобщенный опыт репрезентативен, ведь не секрет, что практика выдачи российских виз в отдельных странах ЕС существенно различается. Очевидно, что за рамками анализа осталась и противоположная сторона – лица, которые собственно получают визы. Опрос граждан, получающих визы, существенно обогатил бы исследование. Вместе с тем понятно, что он потребовал бы больших финансовых затрат. *7 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 15-24. *8 В настоящее время оно по разным причинам не распространяется на Великобританию, Ирландию, Кипр, Болгарию и Румынию. Зато под его действие подпадают Исландия, Норвегия и Швейцария, не являющиеся членами ЕС. *9 Agreement between the Governments of the States of the Benelux Economic Union, the Federal Republic of Germany and the French Republic on the gradual abolition of checks at their common borders // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:42000A0922(01):EN:HTML и Convention implementing the Schengen Agreement of 14 June 1985 between the Governments of the States of the Benelux Economic Union, the Federal Republic of Germany and the French Republic on the gradual abolition of checks at their common borders // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:42000A0922(02):EN:HTML  *10 Treaty of Amsterdam. Artcile 2, points 63-68 // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/site/en/oj/2007/c_306/c_30620071217en00420133.pdf  *11 Common Consular Instructions on visas for the diplomatic missions and consular posts // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:32002X1216(02):EN:HTML  *12 Council Regulation (EC) No 539/2001 of 15 March 2001 listing the third countries whose nationals must be in possession of visas when crossing the external borders and those whose nationals are exempt from that requirement // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2001:081:0001:0007:EN:PDF  *13 Подробный анализ Шенгенского acquis см. Потемкина О.Ю. Новые тенденции развития законодательства ЕС по охране границ // http://www.alleuropa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=926  *14 Activities of the Joint Supervisory Authority. Sixth Report. January 2002 – February 2003 // http://www.cnil.fr/fileadmin/documents/approfondir/dossier/international/shengen/shengen_2003.pdf  P. 25-26 *15 Федеральный Закон Российской Федерации от 15 августа 1996 года № 114-ФЗ “О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию” (с изменениями на 4 декабря 2007 года) // http://www.mid.ru/dks.nsf/mnsdoc/04.03.10.01  *16 Перечень и тексты законов см. http://www.mid.ru/dks.nsf/mnsdoc/04.03.10.01  *17 Agreement between the Russian Federation and the European Community on the facilitation of the issuance of visas to the citizens of the Russian Federation and the European Union // http://www.delrus.ec.europa.eu/en/p_508.htm  *18 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 28-31. *19 Monitoring Report: Visa Policies of European Union Member States // Stefan Batory Foundation, June 2006. - P. 10. *20 Ibid. - P. 26. *21 И существенно ниже, чем в других странах СНГ ( Ibid . - P. 31). *22 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P.  34-36. *23 В том числе звучали подобные голоса и в Европарламенте ( См .: Banks M. MEPS call on EU leaders to condemn 'Russian intimidation' // http://www.theparliament.com/latestnews/news-article/newsarticle/meps-call-on-eu-leaders-to-condemn-russian-intimidation) *24 Ibid . - P. 37-38. Соглашение между Российской Федерацией и Европейским сообществом о реадмиссии // http://www.delrus.ec.europa.eu/ru/p_615.htm *26 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 43-48. Авторы Доклада предпочитают делить препятствия на пути к безвизовому режиму на три категории (политические, связанные с безопасностью и технические). Тем не менее, представляется обоснованным выделение только двух категорий, потому что на самом деле причины, связанные с безопасностью, могут носить как политический характер (то есть являются результатом столкновения интересов и представлений), так и технический (когда сказывается недостаточная ресурсная обеспеченность). *27 В частности, можно привести пример Косово, в отношении которого представители институтов ЕС неоднократно заявляли, что интеграционное объединение не может признать государственность края, так как её не признаёт часть стран-членов. В то же время Косово было включено в политику расширения, то есть стало потенциальным членом ЕС, а вступать в ЕС могут только независимые государства. Таким образом де факто ЕС признает независимость края, несмотря на заявления об обратном. *28 См. Например: Bremner C. Top 150 City Destinations: London Leads the Way // http://www.euromonitor.com/Top_150_City_Destinations_London_Leads_the_Way  *29 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 50-52.

Задержка платежей компаниями, в первую очередь, государственными, ежегодно вызывает в странах Европейского Союза банкротство нескольких тысяч предприятий и ведет к росту безработицы, встревожены в Брюсселе. «С таким злоупотреблением больше мириться нельзя!», – решительно заявил заместитель председателя Европейской Комиссии Гюнтер Ферхойген. Он предложил законодательно ограничить время платежей 30 днями без каких-либо поблажек, а в случае просрочки наказывать виновных 5-процентным штрафом с общей суммы долга и вдобавок взыскивать пени за каждый лишний день. Сейчас, в условиях кризиса, от несвоевременных платежей особенно страдают мелкие и средние компании, которым теперь также затруднен доступ к кредитам. По подсчетам Европейской Комиссии, неплатежи достигают 1,8 миллиарда евро, причем, на долю государственных компаний приходятся 1,2 миллиарда евро. Однако, в лучшем случае, инициатива Брюсселя начнет воплощаться в жизнь не раньше будущего года. Сколько мелких и средних предприятий успеют обанкротиться в Европе в оставшееся время?

Неожиданными последствиями для управляющих и владельцев фирм в Западной Европе начинает оборачиваться нынешний экономический кризис. Все более частыми становятся их захваты в заложники рабочими, добивающимися отмены таких решений, как увольнения, сокращение или задержка заработной платы. «Мода» на такие действия возникла во Франции и быстро распространилась на Великобританию. Свежий пример: в середине марта работники филиала японской компании «Сони» захватили в заложники управляющего Сержа Фушера, забаррикадировали предприятие стволами деревьев. Начальника выпустили на волю только на следующий день, причем, полиция предпочла не вмешиваться в этот инцидент. В Британии в заложниках побывали босс фабрики мороженого, собравшийся сокращать численность рабочих, а затем – управляющий заводом запчастей для автомобилей, когда работники узнали о намерении перенести производство в Словакию. Европейские эксперты предсказывают распространение этой «болезни», вызванной кризисом, и на другие страны.

Предлагаем вашему вниманию очередной выпуск бюллетеня CEPS European Neighbourhood Watch. Issue 47 www.ceps.eu/files/NW/NWatch47.pdf Editorial by Michael Emerson: «And so Russia walked out...» The event was the conference hosted by the European Commission in Brussels on 23 March on investment in the Ukrainian gas pipeline transit system, which is badly in need of modernization and repair, to the extent of about EUR 2 billion. Sponsors were, in addition to the Commission, the government of Ukraine, the EIB, the EBRD and World Bank. Russia was invited to attend, but not as a principal party. Its minister of energy was there, until he walked out pointedly before the final press conference at which a declaration was published, which made not a single reference to Russia or its gas. The declaration did make reference to Ukraine's plans to increase substantially the capacity of the pipeline to deliver gas to the EU. The source of the extra supplies of gas was not indicated. We have last month advocated a different approach, namely to return to discussion of restructuring the Ukrainian trunk gas pipeline, with a tripartite (UKR-EU-RUS) consortium of energy companies, plus the EBRD, to be offered a long-tem concession by Ukraine. This has been rejected in Ukraine as a cession of sovereignty over its most precious strategic asset, and indeed in the present tense pre-electoral atmosphere in Kyiv with the open political competition between President and Prime Minister, there is an extreme politicization of any such ideas. Tactically it might have been better to have waited for the elections to pass to allow for a more sober assessment of the options. The ‘cession of sovereignty' argument is open to the counterargument that without such a tripartite, cooperative restructuring, there will be even more determination by Russia to diversify its gas pipeline options, which will mean a strategic weakening of Ukraine's position. But the European Commission can also be criticized for having walked into this debacle. Did they really think that extra Russian gas, or Russian-transited Central Asian gas, could be assured to justify investment in the increased capacity of the Ukraine transit system – without explicit inclusion of Russia in the process? But there is also a wider manifestation of this current in Commission policy making towards the Eastern partners and Russia. The EU summit on 19-20 March endorsed the main lines of the Commission's proposals for the Eastern Partnership. Much of this concerned bilateral relations between the EU and the six Eastern partners, which include Belarus but exclude Russia. The conclusions of this summit also confirmed the multilateral-regional part of the proposals, which foresees a complex structuring of activity from summit at senior official levels for the six together with the EU. President Voronin of Moldova sarcastically referred to this as “CIS Mark II, without Russia, controlled by the EU”. Third countries, i.e. Russia or Turkey, may be invited to join in on an ad hoc basis, if everyone agrees. To be sure, Russia is itself largely to blame for making this development conceivable. It did so by antagonizing virtually all of its neighbours with various coercive or pressurizing measures in the last few years, quite apart from the war with Georgia which amplified all perceptions of Russia as a threat. But should the EU now deepen the political compartmentalization of Europe between Russia and all the rest, with this particular formulation of the multilateral-regional part of the Eastern Partnership? Or would the EU be better advised to turn around the formula for third country participation, with a standing invitation to both Russia and Turkey to join in these meetings? Might the EU not also go further in adding to the several geographic ‘dimensions' to its policies for the wider European space, with a final still missing ‘dimension'. This would be for actions that would overarch the EU, Russia, and various Eastern Partner and/or Central Asian states – a ‘Pan-European Dimension'? We shall return to this theme in detail shortly.

Антикризисный саммит в Лондоне лидеров двадцати стран первого эшелона («группа двадцати», или Г-20) сумел, вопреки ожиданиям, войти в летопись международных отношений как успешное начинание. Если вынести за скобки коэффициент полезного действия от принятых решений (его величину еще предстоит выяснить), то достоин похвалы сам факт достижения относительного согласия. Участники экстренного слета «во время чумы» не разругались в пух и прах. Не стали с занудливой въедливостью искать виновного, чтобы по доброй (или недоброй) американской традиции вымазать дегтем, вывалять в перьях и прокатить на шестах. Вместо этого «двадцатка» всеми правдами и неправдами сплачивалась перед лицом глобальной по охвату беды, называемой чаще всего крахом прежней модели развитого рыночного постиндустриального капитализма, – и на словах, и на бумаге, судя по итоговому коммюнике, это ей удалось. Здравствуй, командно-административный капитализм (КАК) Главным результатом считается докапитализация Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка. Страны Группы-20 вскладчину увеличат авуары двух международных кредиторов на общую сумму 1,1 триллиона долларов. Из них МВФ получит 500 миллиардов: по 100 миллиардов перепадет ему от Евросоюза и Японии, Китай выделит еще 40 миллиардов. Средства предназначены, так заявлено, «развивающимся экономикам», чтобы они смогли избежать краха своих финансовых систем. При этом государства, находящиеся на этапе «догоняющего развития», могут надеяться на усиление своей роли внутри МВФ, а значит, и на рост своего влияния в мировых делах. Вторым по важности решением нужно назвать вымученное согласие – американцы и британцы тому противились – создать наднациональный орган по регулированию финансовых рынков. Вся власть совету – Совету финансовой стабильности (Financial Stability Board), который наравне с МВФ будет координировать боевые действия по подавлению очагов экономических беспорядков. Эта структура заточена на борьбу с отмыванием денег и поставит под контроль как сомнительные операции хедж-фондов, так и хитроумные схемы движения денежных потоков в оффшорные зоны и обратно. Так, по крайней мере, задумано. Чтобы не допустить торжества национального экономического эгоизма, решено активизировать весь инструментарий Всемирной торговой организации (ВТО), причем обязать ее проводить неусыпный и неустанный мониторинг и отчитываться не реже одного раза в квартал. В следующие два года на стимулирование торговли выделяется 250 миллиардов долларов. Вдобавок Г-20 договорилась ограничить банковскую тайну, обязать частный бизнес раскрывать сведения о выплатах бонусов по итогам года членам советов директоров и другим топ-менеджерам, ввести строгий учет и контроль при регистрации рейтинговых агентств и затем следить за ними. Возникает эффект дежа вю, не правда ли? Вспомним жесткий прессинг на бизнес в период правления канцлера Людвига Эрхарда в послевоенном несостоявшемся Третьем рейхе, когда в 1950-е годы модель социальной рыночной экономики утвердилась в полной мере, причем с молчаливого согласия германской правящей элиты. Если вдуматься, то впервые с той поры государство, опираясь на коллективную мудрость «группы двадцати», начнет залезать в карман к частным предпринимателям, закрепляя за собой право указывать им: мол, «не по чину берете». На лондонской ассамблее о сакральном характере частной собственности, на чем зиждется весь храмовый комплекс «свободного рынка», предпочитали не упоминать. По большому счету, по совокупности принятых на саммите решений все лидеры Г-20 могли бы заслужить розочку в петличке. Но только если закрыть глаза на два обстоятельства. Во-первых, финальное коммюнике явилось результатом почти шахматного размена двух непримиримых позиций, а, во-вторых, у каждой из двух оформившихся еще накануне саммита партий – англосаксонской и континентально-европейской – имеется предостаточно рычагов и поля для маневра, чтобы под благовидным или не очень благовидным предлогом не соблюсти достигнутые договоренности. Англосаксы против франко-германцев Поначалу, в преддверии лондонских прений, Париж и Берлин, выражая частично мнение всей континентальной Европы, рьяно настаивали на усилении международного контроля за финансовыми рынками. Французский президент Н.Саркози и германская канцлерин А.Меркель ратовали за расширение полномочий ведущих финансовых институтов. Или за создание нового наднационального органа с полномочиями вмешиваться в дела субъектов экономической деятельности в конкретных странах. Американцы и примкнувшие к ним бритты не желали этого даже слышать. Отвергали с порога, приравнивая этот шаг к поползновениям на свободу рынка. Накануне лондонской сходки глава американского казначейства Тимоти Гайтнер сказал, как отрезал: ни на какие уступки в вопросе о «финансовом суверенитете» США не пойдут. В свою очередь, США и Британия наседали на континентальную Европу с требованием выделить дополнительные финансовые пакеты для спасения утопающих бизнес-структур и оживления конъюнктуры. Европейцы, а особенно германцы, с порога отвергли эти увещевания. Госпожа Меркель не менее решительно, чем главный американский финансист, объявила: денег не даст, потому как финансовый доппаек чреват инфляцией и дестабилизацией. В неуступчивости А.Меркель и ее единомышленников проявилось идеологическое расхождение между двумя лагерями. На одном полюсе оказались США, Канада, Британия, Индия и Япония – они верят в выход из кризисного безвременья через накачивание экономики средствами из государственной казны, то есть за счет налогоплательщиков. На другом полюсе сгруппировались Франция и Германия с примкнувшей к ним Австралией, выступающие за разумную достаточность в финансовых инъекциях в экономику. Предложение Парижа и Берлина сводилось к одному – к совершенствованию рыночных механизмов. Так, Н.Саркози проповедовал необходимость регулировать жесткими правилами хедж-фонды и оффшорные финансовые центры. В этом с ним была солидарна А.Меркель. В словах госпожи канцлер легко угадывалась скрытая угроза: «Если мы не договоримся о регулировании здесь, то никакого согласия на этот счет не будет в следующие пять лет». Тема оффшорных махинаторов насквозь пропитана злобой дня, что не случайно. Как подчеркивает российский эксперт Владимир Жарихин, замдиректора Института стран СНГ, «оффшоры служили тем самым насосом, который вытягивал национальный капитал на интернациональный уровень. Этот капитал по своим целям, задачам зачастую противоречил национальным интересам отдельных стран. А теперь уже и интернациональным интересам в целом». По мнению эксперта, на лондонском саммите «антиглобализм Франции и Германии почти восторжествовал в глобальном масштабе». Верно – почти восторжествовал. Прямолинейный Н.Саркози просто потряс скрепы трансатлантической солидарности своим заявлением, что нынешний глобальный кризис знаменует собой похороны – похороны «англо-саксонского капитализма». Под этой моделью обычно понимают обожествление рынка, который способен, как ранее считали, сам себя корректировать, и дерегулирование, то есть отказ от направляющей и контролирующей функции государства. К этому присовокупляют признание за индивидуалистической моралью, диктующей погоню за личным успехом, выражаемым в количестве и качестве материальных благ, роль мощной мотивации к труду и личной инициативе. В момент глобального кризиса французы и немцы оказались душой и телом более преданы концепции социально-ориентированного рынка, что питается их опытом построения «континентального» капитализма. Итоги саммита: очень сухой остаток Похороны «англо-саксонского капитализма» на лондонском саммите не состоялись. Взаимозачет двух полярных позиций привел к появлению документа, вобравшего в себя идейные максимы обоих лагерей, что позволило избежать большой беды. В случае, если бы участники встречи в верхах «согласились не соглашаться», многие из стран «двадцатки» могли бы уйти в себя, замкнуться, негласно провозгласить политику изоляционизма, что привело бы к надстройке протекционистских барьеров, а значит, к торговым конфликтам и торговым войнам. Не случилось. Однако можно согласиться с российским экспертом Валерием Хомяковом, сопредседателем Совета по национальной стратегии, что лондонский слет «двадцатки» – «это если не похороны англосакской модели глобализации, то ее отпевание. Это еще не новый миропорядок, но уже его зачатие». В любом случае, отныне тема «англо-саксонского капитализма» и что с ней делать прочно вошла в повестку дня будущих саммитов. Владимир МИХЕЕВ

Но на этом пути немало трудностей Встреча Североатлантического альянса на высшем уровне, проходившая в начале апреля по обе стороны Рейна – во Франции и Германии – была приурочена к 60-летию этого крупнейшего в мире военно-политического объединения, но совпала еще с одной датой. Ее вполне можно назвать незнаменитой, ибо это – 10-летие вооруженного нападения на Югославию, о чем громко напоминали натовцам во время их форума манифестанты из многих европейских стран… Участники встречи признали необходимость кардинально обновить стратегическую концепцию альянса, поскольку до сих пор он руководствовался доктриной, одобренной в 1999 году, еще перед вооруженной интервенцией в Косово, чудовищными терактами в США и войной в Афганистане. А с тех пор многое в мире изменилось, в том числе, и взаимоотношения внутри НАТО после его расширения на восток. Более того, в прошлое ушел не только двухполярный, но уже и сменивший его однополярный мир в лице США. Североатлантический альянс явно теряет свою роль в таких сферах, как стратегический диалог между Европой и США, подходы к решению ядерной проблемы Ирана (этим занимаются 6 государств), обеспечение энергетической безопасности Европы (первую скрипку в этом играет Европейский Союз), а сотрудничество в борьбе с международным терроризмом идет, в основном, на двусторонней основе между отдельными странами. Претерпевают глубокие изменения и глобальные вызовы. Сможет ли альянс противостоять им? Этот вопрос и стал основной темой дискуссий на саммите. Однако, хотя никто не отрицал необходимость реформирования НАТО, спор разгорелся относительно масштабов преобразований: одни участники встречи настаивали чуть ли не на революционных преобразованиях и придании альянсу глобальной роли, тогда как другие требовали ограничиться косметическими мерами. Среди первых тон дискуссии задавали США и Франция, но между ними тотчас же проявились глубокие противоречия: если Вашингтон стремится вовлечь НАТО в урегулирование региональных кризисов и в миротворческие операции, которые сегодня в основном осуществляют «голубые каски» ООН, то Париж хотел бы придать альянсу большую эффективность, динамичность и гибкость, а также «европеизировать» его. Зато новый президент США Барак Обама сумел заручиться поддержкой союзников новой стратегии своей страны в Афганистане, куда будут направлены дополнительно 5 тысяч военнослужащих и полицейских из десяти стран. Это подтверждает, что роль военно-политического блока как региональной структуры безопасности в обозримом будущем сохранится, тем более, что Вашингтон намерен сосредоточить ее деятельность на предотвращении крупных конфликтов. Пристальное внимание лидеры 26 натовских стран уделили также отношениям этого блока с Россией. Отметив необходимость их улучшения, участники встречи вместе с тем вновь высказались за вывод российских военных из Южной Осетии и за аннулирование Москвой признания независимости этой республики, а также Абхазии. Кроме того, в заключительном коммюнике участники встречи заявляют, что «двери альянса остаются открытыми» для новых членов, хотя на этот раз и не называют потенциальных партнеров, в отношении которых готовы проявить гостеприимство. Видимо, чтобы не раздражать Москву… Неожиданно трудным оказалось назначение нового генерального секретаря НАТО, который вступит в должность 1 августа, когда истекут полномочия нынешнего руководителя – голландца Яапа де Хоопа Схеффера. Хотя кандидатура премьер-министра Дании Андерса Фога Расмуссена считалась самой проходной, она вызвала сильное сопротивление Турции, обвинявшей его в антимусульманской позиции, а также в том, что он – противник вступления этой страны в Европейский Союз. Значительную посредническую роль в проталкивании этой кандидатуры сыграл глава итальянского правительства Сильвио Берлускони, который провел длительную беседу по телефону со своим турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом. С президентом Турции Абдуллахом Гюлем встретился новый хозяин Белого дома Барак Обама, и проблема была, наконец, решена. Важной целью юбилейного саммита Североатлантического альянса стала также попытка «вступить в новую эру добрых отношений внутри НАТО», и тем самым окончательно преодолеть разногласия между «старой» и «новой» Европами, которые были вызваны их противоположным подходом к войне Америки в Ираке. Участники встречи признали, что руководство бывшего президента Джорджа Буша-младшего и иракская война «подняли на новый уровень антипатию к США в континентальной Европе». Форум ознаменовался официальным объявлением решения Франции возвратиться в интегрированную военную структуру НАТО, из которой бывший президент генерал Шарль де Голль вывел эту страну еще в 1966 году. Под предлогом необходимости «восстановить полный суверенитет над всей территорией Франции» он потребовал вывести штаб-квартиру альянса из Парижа и американские военные базы из страны. Возвращение Франции в военную структуру НАТО при нынешнем президенте Николя Саркози означает также отказ от стратегии его предшественника Жака Ширака, призывавшего Европу служить противовесом чрезмерному глобальному влиянию США, но имеет, скорее, символическое значение. Париж сохранит независимость в отношении собственных ядерных сил и самостоятельность в оборонной политике в целом. Тем не менее, решение президента подвергается критике многими французскими политиками, некоторые из которых, в частности, лидер центристов Франсуа Байру, потребовали проведения во Франции референдума по этому вопросу. Кстати, далеко не все в этой стране довольны тем, что из 26 участников НАТО только Франция, а также Великобритания, Греция и Болгария, отвечают требованию натовского руководства расходовать на оборону не менее 2% своего валового внутреннего продукта. Слабым утешением простым французам, особенно во время нынешнего экономического кризиса, служит пример Вашингтона, ежегодно выделяющего на нужды Пентагона около 4% своего гораздо более крупного ВВП. Александр СОКОЛОВ

До сих пор медики считали, что заболеванию раком пищевода способствуют в основном табак и спиртное. Теперь публикация в «Бритиш медикал джорнал» добавила к этому перечню еще и горячий чай… Это было установлено после обследования 300 пациентов, страдавших упомянутой формой рака. Причем, работа велась в иранской провинции Голестан, где число таких больных одно из самых больших в мире. Полученные результаты сравнили с данными 600 здоровых жителей той же провинции. В этих краях принято пить много горячего черного чая – более литра в сутки на душу населения. В то же время пьют спиртное и курят здесь мало. Было установлено, что среди тех, кто пьет чай температурой от 65 до 69 градусов, число заболевших раком пищевода вдвое выше, чем среди тех, кто пьет его теплым. Ну а уж те, кто поглощают любимый напиток разогретым до 70 с лишним градусов, и вовсе рискуют в восемь раз больше! Правда, медики специально предостерегли от того, чтобы поднимать неоправданную панику и предавать чай анафеме, ведь подавляющее большинство приверженцев этого прекрасного напитка совсем не склонны шпарить себе внутренности крутым кипятком. Чтобы избежать бессмысленного риска, всего-то и нужно дать чаю постоять три-четыре минуты. А потом – пейте в свое удовольствие!

По заказу германского журнала «Эльтерн» («Родители») центр исследования общественного мнения «Форса» провел исследование, результаты которого, право же, можно было предсказать просто на уровне здравого смысла и некоторого жизненного опыта. Хотя, будучи облечены в некоторую научную форму, они способны обрести большую доказательность. Итак, в провинции дети более здоровые, чем в больших городах. Теперь от общего вывода перейдем к деталям. В небольших городках 44% детей болеют лишь время от времени, а в крупных городах таких насчитывается только 32%. Хронические заболевания встречаются в городах чаще: в провинции их лишены 83% детей, в городах только 65%. Например, нейродермит встречается у маленьких горожан на 14% чаще. Интересно, что при многих заболеваниях родители не сразу обращаются к врачам, предпочитая обходиться собственными силами. Причем, из молодых родителей так поступают 70%, из несколько более умудренных опытом – 60%; матери ведут себя увереннее (или самоувереннее?): 68% готовы сами попытаться исцелить детские недуги. Отцы более склонны полагаться на профессионалов: сами взяться за лечение могут только 49% опрошенных. Излюбленные домашние средства не сильно изменились за последние столетия – ингаляции (49%) и компрессы (44%). Но уж если дело дошло до того, что надо обращаться за медицинской помощью, то многие родители прибегают к услугам гомеопатии, а 45% поступают так постоянно. Категорически отвергают этот метод исцеления 34%. Среди различных заболеваний главный родительский кошмар – синдром недостатка внимания. Его особенно страшатся 44% немецких пап и мам. За ним следуют астма (32%) и диабет (28%). Следующая пара – нейродермит (28%) и излишний вес (23%). Широко распространенный в России страх перед прививкой германским родителям свойствен куда в меньшей степени. Во всяком случае, 91% из них соглашается на это без всякой дрожи в коленках. Колеблющихся насчитывается 8%, а непримиримых противников – только 2%. Система здравоохранения ФРГ вызывает критический настрой у многих пап и мам. Недовольны ею 48%, а среди людей с низкими доходами и того больше – 61%.

До сих пор многие акушеры посмотрят на вас как на сумасшедшего, сели вы попробуете убедить их, что во время родов будущей маме можно есть. Советую сослаться на авторитет медиков из лондонского Королевского колледжа, статья которых опубликована в «Бритиш медикал джорнал». Ученые обследовали 2426 здоровых женщин, рожавших в первый раз. Их разделили на две группы. Первым, как это принято с незапамятных времен, давали только воду, вторым позволяли при желании поднять себе настроение с помощью хлеба, печенья, нежирного йогурта и овощных соков. В обеих группах роды прошли совершенно одинаково, в том числе практически равным был и процент кесаревых сечений. Никакого воздействия на ребенка различия в меню матерей не оказали. Есть после начала схваток акушеры запрещали из-за того, что при необходимости кесарева сечения придется давать общий наркоз, и остатки пищи могут попасть в легкие. Но теперь это хирургическое вмешательство все чаще делают под местным обезболиванием. А значит – ешьте на здоровье!

Пораженные кризисом страны Восточной Европы, входящие в состав Европейского Союза, должны скорее отказаться от национальных валют и переходить на евро. Такой вывод содержится в конфиденциальном докладе Международного валютного фонда (МВФ), подготовленном в марте и рассматривающем пути преодоления нынешних трудностей странами этого региона. Документ попал в распоряжение лондонской газеты «Файнэншл таймс», которая изложила его основные положения. По мнению авторов доклада, эта группа государств должна переходить на евро даже без формального вступления в Европейский экономический и валютный союз, что до сих пор является обязательным условием. Для этого страны зоны евро должны смягчить условия принятия единой европейской валюты. Так, новички могли бы стать, по выражению издания, «квази-участниками» еврозоны и не располагали бы своими представителями в правлении Европейского центрального банка. «Для стран ЕС евроизация позволяет пользоваться множеством благ, включая решение проблемы накопившихся огромных долгов в иностранной валюте, снятие неопределенности и восстановление доверия, – говорится в докладе. – Без евроизации некоторым странам потребуется введение больших ограничений для преодоления этой долговой проблемы, они столкнутся с растущим политическим сопротивлением». Финансовые проблемы этого региона (включая Турцию) будут состоять из внешней задолженности различного типа, а также дефицита баланса текущих платежей. В целом, по оценке МВФ, потребуется найти для различных платежей источники покрытия примерно 105 миллиардов долларов. Андрей СЕМИРЕНКО

Народные бунты, погромы магазинов и взбешенные домохозяйки, стучащие половниками в пустые кастрюли. Такие катастрофические сценарии политикам из Европейского Союза давно казались приметой далеких и неблагополучных стран, столкнувшихся с дефолтами или обвалом экономики где-нибудь в далекой Латинской Америке или Юго-Восточной Азии. Однако нынешний глобальный кризис заставил европейцев быть скромнее. Некоторые страны ЕС с трудом балансируют на грани экономического краха. Наиболее сложное положение наблюдается в трех балтийских государствах, которые еще недавно подавали себя как образцы успешного перехода к рыночной экономике, за что, по аналогии с азиатскими предшественниками на этом пути, их называли «балтийскими тиграми». Теперь 7 миллионов жителей этого региона реально стоят перед угрозой экономического банкротства своих государств. Самое сложное положение в Латвии. В феврале МВФ и ЕС уже предоставили ей помощь в размере в общей сложности 7,5 миллиарда евро, что должно позволить правительству делать необходимые выплаты в 2009 году и рекапитализировать второй по значению банк страны. Раньше Латвию хвалили за низкие налоги и высокие темпы роста, не обращая внимания на то, что она никогда не имела сбалансированного бюджета. Теперь настал час расплаты. Сокращение ВВП в текущем году ожидается на уровне 12%, безработица удвоилась за первые три месяца 2009 года и составляет 10% самодеятельного населения, зарплаты сокращаются на четверть. Латвийское правительство стало первым в ЕС, которое пало под давлением кризиса. Но последним ли? Спасет ли страну новая жесточайшая программа выхода из кризиса, составленная кабинетом пришедшего к власти премьер-министра Валдиса Домбровскиса? Соседние Литва и Эстония находятся в чуть лучшем положении, поскольку в прошлые годы они не злоупотребляли кредитами. Эстония даже символически участвовала в помощи Латвии, тем самым стремясь подчеркнуть свою принадлежность к другой региональной группе – северных, а не балтийских стран. Но будет ли этого достаточно для того, чтобы без больших потерь пройти нынешнюю полосу экономических испытаний? Светлана ФИРСОВА

Глобального в нынешнем кризисе лишь то, что он ударил по всему миру, не пощадив никого. Однако в каждом регионе он проявляется по-разному. Свои особенности есть и у стран, входящих в зону евро, и в более широком смысле у стран континентальной части ЕС. Таких особенностей, как представляется, три: - трудности Германии, экономика которой ориентирована на экспорт; - финансовая хрупкость стран Восточной Европы; - рост разрыва между ядром зоны евро и ее периферией. Начнем с Германии. Обвал ведущих рынков сбыта ее высокотехнологичной продукции нанес особенно чувствительный удар по германской промышленности и экономике в целом. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) прогнозирует, что ВВП страны сократится в 2009 году в целом на 5,3%. В первом квартале он уже сократился на 9,6%! Высокий обменный курс евро стал дополнительным фактором, ударившим по экспортной экономике Германии. Далее, кредитные проблемы подорвали позиции восточноевропейских стран, что сказывается напрямую на некоторых финансовых учреждениях и на целых странах зоны евро, например, на Австрии. За последние годы Балтийские страны, Венгрия, Болгария, Румыния, их компании и население набрали кредитов, номинированных по большей мере в евро или швейцарских франках, но в условиях финансового кризиса и обесценения их национальных валют, они не в состоянии расплачиваться. Правительства попытались спасти свои валюты от дальнейшего обесценения, но без особого успеха. Теперь они надеются на помощь МВФ, однако стандартные программы помощи Фонда предполагают девальвацию национальных денежных единиц. А это лишь усугубит их кредитную проблему. Наконец, теоретически всегда существовала надежда на богатого германского дядю, который будет кряхтеть, но спасет бедных родственников и иждивенцев. Здесь мы вынуждены вспомнить пункт первый (см. выше), а также отметить растущую хрупкость других периферийных (и не очень) стран зоны евро, трудности в которых еще заметнее, чем в Германии. Можно кивать на Португалию и Грецию, на Ирландию и даже Испанию и Италию. Можно ли себе представить, что Берлин выручает Вену, но игнорирует мольбы Дублина или Лиссабона? Хватит ли у немцев сил на всех? Значит ли все это, что еврозона несется навстречу коллапсу? Нет. Однако для нее действует правило, распространяющееся и на все остальные регионы мира в нынешнем кризисе: никто точно не может сказать, правильные ли антикризисные меры принимаются, в какой степени они помогут решению имеющихся проблем. Вот уж, в самом деле, беспрецедентный в истории кризис переживает сейчас человечество! Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ Процесс экономической конвергенции в рамках зоны евро остановился впервые за 13 лет, констатирует испанская газета «Паис». Европейская Комиссия пришла к выводу, что в 2008 году выравнивание финансово-экономических показателей этих стран не было продолжено. Так, Испания непрерывно выходила на средние параметры для зоны евро с 1995 года, а в минувшем году там был отмечен обратный процесс. ВВП страны в пересчете на душу населения составил тогда 94,8% от среднего показателя для еврозоны (28,2 тысячи евро в год), тогда как в 2007 он составлял 95,5%. Экономические сбои привели к падению правительств уже в трех восточноевропейских странах ЕС – Латвии, Венгрии и председательствующей в Союзе Чехии. Эти политические события произошли на фоне финансовых трудностей (большая задолженность, дефицит государственного бюджета), сокращения притока иностранных инвестиций и экспорта в богатые западные страны. Это обернулось экономическим спадом, ростом безработицы, сокращением доходов населения, что вылилось в акции протеста и другие формы борьбы с правительствами. Правительства просят помощи, оппозиционные силы – досрочных выборов. Политическая нестабильность не улучшает перспективы выхода стран этого региона из полосы самых острых экономических проблем.

Восточноевропейские страны ЕС являются «регионом в мире, который вызывает наибольшее беспокойство», считает эксперт по Восточной Европе французского банка «БНП Париба» Александр Венсан. В интервью парижскому экономическому журналу «Экспансьон» он обозначил некоторые узловые моменты, которые позволяют ему придти к такому выводу. Он считает, что в этом регионе стали появляться признаки экономических трудностей еще до начала глобального кризиса, поскольку его экономики были глубоко разбалансированными за счет роста торгового дефицита и внешней задолженности. Как только в зоне евро начал сокращаться спрос, накопившиеся проблемы Восточной Европы стали всплывать наружу, поскольку экспорт стран доходил до 80% ВВП. Исключениями были Польша и Румыния, где наблюдался заметный внутренний спрос. Нынешний 2009-й, а также 2010 годы, полагает французский эксперт, не обещают ничего хорошего региону. Инвестиции из-за рубежа вряд ли потекут широкой рекой, поскольку остаются неясными перспективы экспорта. Внутренний спрос тормозится еще больше ростом безработицы и сокращением доходов населения. Непонятно, за счет чего будут возвращаться взятые раньше кредиты. К тому же из-за границы вынуждены вернуться те, кто отправился туда на заработки, но теперь работы лишился. Наиболее сложными представляются в этом плане перспективы Румынии и Словакии. А.Венсана особенно тревожит, что рост восточноевропейского региона в прошлом обеспечивался в особой степени отраслями, которые сейчас страдают больше других – недвижимость и автомобилестроение. Инвестиции в недвижимость в 2008 году сократились в Венгрии и Словакии на 80%, в Чехии на 60%, в Польше и Румынии на 40%. Наконец, по его оценке, восточноевропейская часть ЕС, не перешедшая на евро, может столкнуться с новыми валютными проблемами, продолжится обесценение национальных денежных единиц. Рост платежных дефицитов, внешней задолженности, сокращение поступления капитала извне помогут этому. Из-за нарастающего спада, роста безработицы и других проблем под ударом может оказаться привязка к курсу евро валют стран, которые на такую привязку пошли, в первую очередь Болгария и Прибалтика. Однако отказ от этой привязки может обойтись этим странам еще дороже, заключает эксперт «БНП Париба».

«Кому война, а кому мать родна», – гласит народная присказка. Поменяйте слово «война» на слово «кризис». Владельцы магазинов и торговых сетей на польской стороне германо-польской границы рады наплыву покупателей с другой стороны. По подсчетам местных экспертов, до трети нынешних покупателей в этой части Польши – немцы. Обвал польского злотого по отношению к евро резко удешевил для держателей единой европейской валюты покупки в Польше. В июле 2008 года один евро стоил 3,19 злотого, сейчас курс составляет около 4,5, а в феврале, когда падение было максимальным, один евро можно было купить за 4,83 злотого. Такое положение сделало выгодными покупки на польской стороне для жителей приграничных городов Германии и даже Берлина, находящегося в 70 километрах от разделяющей две страны реки Одер. И недаром на польском берегу въезжающих встречает красно-белое панно: «Вы пересекаете границу цен». Примерно с февраля в выходные дни на приграничных дорогах стали частым явлением автомобильные заторы. Немцы скупают все, включая холодильники, фотоаппараты, телевизоры и стиральные машины, а перед возвращением домой заливают на польских заправочных станциях полные баки бензина. Торговцы готовы принимать к оплате евро, а не только польскую валюту. Все это хорошо для торгового бизнеса. Одна беда: торговцев оказывается слишком много на каждого покупателя… Светлана ФИРСОВА

Европейская Комиссия приняла решение: с 2010 года все пассажирские перевозки в странах ЕС будут либерализованы. А значит отныне, во всяком случае – теоретически, любая железнодорожная компания в любой из 27 стран Союза может предлагать пассажирам свои услуги. Но уже сейчас можно смело сказать, что для большинства путешествующих по Старому Свету на приличные расстояния особенно интересны будут предложения группы компаний, объединившихся под названием «Рэйлтим». Что скрывается за этим именем? Семь крупных перевозчиков, эксплуатирующих высокоскоростные (более 200 километров в час) пассажирские поезда. Сеть, соединяющая 140 городов Европы. Раскроем инкогнито участников: «Дойче бан» (Германия), SNCF (Франция), SNCB (Бельгия), «Хайспид» (Нидерланды), OBB (Австрия), SBB (Швейцария) и «Юростар» (Великобритания/Франция/Бельгия). По образцу альянсов, заключаемых различными авиакомпаниями, участники «Рэйлтим» координируют свои сервисные и бонусные программы, особенно выгодные для тех, кто много пользуется железнодорожным транспортом. Сейчас протяженность сети скоростных железных дорог составляет свыше 5 тысяч километров, за этот год должна прибавиться еще тысяча. К 2020 году «Рэйлтим» обещает сделать ее втрое длиннее. Все это можно расценивать как открытое объявление войны авиаперевозчикам, весьма избаловавшимся за долгие десятилетия господства на рынке дальних пассажирских перевозок. Причем, первые жертвы – среди авиакомпаний – есть уже сейчас. Например, «Джермануингз» убрала из расписания рейсы между Штутгартом и Парижем, не выдержав конкуренции с железнодорожниками. «Эр Франс» сильно уменьшила число рейсов между Парижем и Страсбургом, а по маршруту Париж-Брюссель отказалась летать вообще. Скоростные поезда выигрывают у самолетов по трем показателям. Первый – цена. К примеру, из центра Франкфурта-на-Майне до центра Парижа вы можете сейчас доехать на поезде за 59 евро. Билеты на самолет начинают предлагать примерно со 100 евро, да еще около 25 евро обойдется такси от аэропорта. Второй показатель – нагрузка на окружающую среду. Пассажир поезда, идущего по маршруту Париж-Брюссель, «добавит» в атмосферу примерно 10 килограммов двуокиси углерода. Авиапутешественник, следующий тем же курсом – в четыре с половиной раза больше, 45 килограммов. Для европейцев с их высоко, порой даже чрезмерно развитым экологическим сознанием, это существенный аргумент. Ну и, наконец, третий показатель – время. Испанская компания AVE довезет вас от Мадрида до Барселоны (630 километров) за два с половиной часа. Вы можете возразить: самолет-то долетит быстрее. Да, «Иберия» преодолеет это расстояние за 70 минут. Добавьте к ним еще полчаса, необходимые для того, чтобы добраться на такси до мадридского Барахаса и примерно столько же до барселонского аэропорта. Получается практически так на так? Если бы! А нудная очередь к стойке регистрации на рейс? Можно сделать это самому через расставленные повсюду терминалы? Согласен, привычный человек это легко осилит, а новичок может устроить такой затор, что мало не покажется. Летали, знаем. А сдача - получение багажа? А многочисленные меры безопасности, собирающие перед металлоискателем толпу босых людей, двумя руками поддерживающих предательски сползающие штаны? А перетряхивание шампуней, спреев и маникюрных ножниц? Все словно специально придумано для того, чтобы отбить всякое желание столкнуться с этой заботой о вашей безопасности хотя бы еще раз. Нет, вы как хотите, но, по моему глубокому убеждению, при путешествиях на расстояние до тысячи километров самолет уже сейчас не выдерживает никакой конкуренции с поездом. Именно поэтому давайте и взглянем повнимательнее на компании, объединившиеся в «Рэйлтим»: уверен, вы будете слышать о них все чаще. «Дойче бан», кроме, разумеется, внутригерманских перевозок, может предложить около двух сотен маршрутов, ведущих во многие десятки европейских городов Франции, Австрии, Бельгии, Нидерландов, Швейцарии. В вагонах предусмотрены «тихие» зоны, есть детские отделения. Разумеется, прицепляют и вагон-ресторан, а если вы решитесь на путешествие в первом классе, то стол накроют прямо в вашем купе. Удобство заказа и приобретения билетов – отдельная тема. Французские Тэ-Жэ-Вэ на некоторых участках носятся с трудно представимой скоростью более 300 километров в час. Но пассажиры любят и ценят их не только за это: расстояние между рядами сидений составляет в них 92 сантиметра, на целых 20 сантиметров больше, чем в самолете. Пустяк? Но тот, кому часами приходилось вертеться как ужу на сковороде, потому что некуда девать ноги, меня сразу поймет. К тому же, к концу нынешнего года время поездки из Амстердама или Кельна до Парижа составит три с четвертью часа, а из тех же городов до Брюсселя – 1 час 45 минут. Испанская железнодорожная компания «Ренфе» располагает 70 сверхскоростными поездами, связывающими 14 городов. Между прочим, даже в туристическом, то бишь втором классе, расстояние между сиденьями 91 сантиметр! Что уж говорить про «преференте», где оно и вовсе 96 сантиметров. Просто невиданный простор. Итальянская компания «Трено альта велочита» обслуживает маршруты Флоренция-Рим и Рим-Неаполь, а на севере страны курсирует между Турином и Новарой. В этом году начнет добираться до Милана. Также готовится к открытию и маршрут Милан-Болонья, обещано ввести его в эксплуатацию в декабре этого года. На очереди маршрут Болонья-Флоренция. Александр ВАРВАРИН

От Гамбурга до Берлина всего полтора часа поездом. Между вольным ганзейским городом и столицей Германии ежедневно туда-сюда бегают сорок пассажирских составов. Каждый день этот отрезок пути в 280 километров преодолевают 10 тысяч кочевников нового времени. Примерно треть из них – менеджеры высшего звена, политики, ученые и другие люди, которые нашли устраивающую их работу в Берлине, но не хотят расставаться с Гамбургом, а предпочитают пополнить ряды маятниковых мигрантов, как называют социологи эту категорию работников. Некоторые из них наматывают за неделю по три тысячи километров, но не отказываются от непростого образа жизни, когда вагон второго класса становится практически вторым домом. Или, если угодно рабочим кабинетом, благо современные средства связи этому активно способствуют. «Я очень много работаю в поезде, – делится своим опытом Нильс Аннен, депутат бундестага от партии социал-демократов. – У меня всегда с собой ноутбук, необходимые документы, материалы и книги». А как же иначе, если порой приходится проделывать путь из Гамбурга в Берлин и обратно по восемь раз в неделю? Его коллега – парламентарий от партии зеленых Криста Загер – использует эти часы по-другому. «Для меня это хорошая возможность спокойно почитать прессу, составить себе представление о том, как она отражает и нашу деятельность, и то, что происходит в стране и в мире. Конечно, время от времени приходится просматривать и рабочие бумаги», – говорит она. А теперь, когда все большие обороты набирает избирательная кампания, госпоже Загер придется еще дольше бывать в поезде: волей неволей надо совмещать парламентскую работу со встречами с избирателями. Правда, в ближайшие месяцы всех «железнодорожных скитальцев», регулярно направляющихся в столицу, ждет большое огорчение: из-за ремонта путей придется добираться в объезд и это потребует лишних сорока минут, а то и часа. «Дойче бан» в качестве небольшой компенсации морального ущерба обещает всем пассажирам бесплатные закуски. Ну что ж, как говорится, пустячок, а приятно!

Минувший год стал поворотным в процессе перехода европейцев к экологически более чистым автомобилям. Причем, на это повлияли факторы, пока не связанные с глобальным финансово-экономическим кризисом. Главными причинами нынешних предпочтений в странах Европы стали умелое стимулирование властями и торговцами продаж наименее загрязняющих окружающую среду автомобилей, технологические достижения крупнейших компаний, а также происходивший рост цен на бензин и дизельное топливо. В результате, по официальным данным, продажи экономичных, экологически более чистых машин увеличились в 2008 году на 50%, а огромных внедорожников и других расточителей горючего упали на 42%. Важную роль в этом сыграла, в частности, выплата покупателю новой малолитражки 1 000 евро в обмен на его авто с более чем десятилетним стажем. Как показывает статистика, в среднем больше всего «чистых», выделяющих всего 138 граммов углекислого газа при пробеге каждых 100 километров, было продано в Португалии. На втором месте – Франция (140 г). А вот больше всего крупных и экологически «грязных» автомобилей продавалось в Швеции, где этот показатель составил 175 граммов на 100 километров. На втором месте Германия (165 г), на третьем со 164 граммами Греция. При этом рекордсменами загрязнения окружающей среды среди легковушек с бензиновыми двигателями признаны мощные спортивный «Ламборгини Мурчелаго» (495-500 г) и джип «Фольксваген Туарег» (315 г) – с дизельным мотором. Пальму первенства в борьбе за звание чистейшего в мире автомобиля, с точки зрения экологии, завоевала дизельная малолитражка «Смарт ФорТу». Она выбрасывает в атмосферу всего 88 граммов углекислого газа на каждые 100 километров пути! На втором месте – новая модель «Форд Фиеста» – 98 г/100 км. Прекрасную рекламу в этом важном и для будущих поколений европейском конкурсе получили три крупных производителя автомобиля – итальянский ФИАТ, французские «Пежо-Ситроен» и «Рено», завоевавшие соответственно первое, второе и третье место. Средний показатель продукции концерна из города Турина составил 133 грамма на 100 километров пути, «Пежо-Ситроен» – 135, «Рено» – 136. Однако по продажам продукции в Европе в целом автогигант «Пежо-Ситроен» в 2008 году опередил своих конкурентов.

Патрик Буиссон, советник президента Николя Саркози, который возглавляет специализированный телеканал, рассказывающий соотечественникам об Истории с большой буквы, позволил себе замахнуться на устоявшееся мнение – в годы нацистской оккупации вся жизнь сводилась едино лишь к тяготам, страданиям и славному сопротивлению. Этот месье вбросил в жаркое пламя общенациональной дискуссии огнеопасную провокационную мысль: нечего, мол, стыдиться грязного белья, а именно – того непреложного факта, что многие француженки, по доброй ли воле или по горькой нужде, оказывались регулярно в «постели с врагом». В своем занимательном, окольным образом выражаясь, исследовании под названием «1940-1945: эротические годы» автор на основе свидетельских показаний и статистики доказывает, что в этот период произошел феноменальный бум в таком теневом секторе экономики, как оказание гражданам мужского пола интимных услуг. Нехорошее слово «коллаборационист» широко употреблялось в ту сурово-свинцовую пору, когда на оккупированных войсками фашистской Германии территориях находились среди местных жителей их вольные или невольные пособники. Вишистский режим, которому Гитлер милостиво и с дальним умыслом оставил в относительное управление нижнюю половину Франции, вполне подходил под это определение. Верхняя половина страны была, по сути, аннексирована. И здесь процветал, как считает Буиссон, «горизонтальный коллаборационизм», или же предоставление чужеземным захватчикам права удовлетворять свои физиологические потребности за счет покоренных туземцев. Накануне войны местные дома терпимости переживали период полураспада – решительно и пуритански настроенная общественность теснила содержательниц притонов и вертепов на всех фронтах. Отрасль находилась в упадке. С приходом «бошей», как презрительно галлы именовали своих соседей германцев, наступил своего рода золотой век, пусть и краткосрочный. В одном только Париже, выяснил Буиссон, популяция «ночных бабочек» размножилось до 100 тысяч, что в пять или даже шесть раз превосходило их численность в довоенную пору. Для привлечения германских «кавалеров на час» парижанки, решившиеся выйти на панель, стали перекрашиваться в брюнеток, полагая, что это будет выглядеть экзотично для тех, кто ранее привык у себя дома иметь дело с «белокурыми бестиями» противоположного пола. Оккупационные власти установили полный немецкий «орднунг», пишет Буиссон, определив для инспекции этих увеселительных секс-заведений в столице 15 профильных врачей, которые были обязаны проверять девушек по вызову по три раза в неделю. Любой недосмотр, как указывалось в полученных ими инструкциях, приравнивался к «акту саботажа», что уже каралось по законам военного времени. Признательные показания непосредственно причастных к узаконенному разврату, приведенные в книге, поражают воображение. Вот, к примеру, откровение одной из «мадам», содержавшей элитный бордель, некой Фабиен Жаме: «Мне почти стыдно в том признаться, но это было самое счастливое время в мой жизни. Эти ночи в пору оккупации были просто фантастическими». Офицерам вермахта было предписано строго-настрого вести себя с французами предельно учтиво и галантно. Рекламный слоган того времени звучал не так уж и глупо: «Немец – корректен». Цветы и конфеты стали обязательным атрибутом скоротечных ухажеров. «Никогда еще бордели Франции не находились в таком отменном состоянии, как при немцах», – делится сегодня прожитым мадам Жаме (на французском ее фамилия произносится как слово «Никогда»). «Рабочие лошадки», так Жаме называет своих девочек, были им очень благодарны, а потому пришлые клиенты в том далеком 1940 году встречали самый теплый прием, который объяснялся, по разумению мамаши, не только высокой покупательной способностью переходивших из рук в руки рейхс-марок. Правда, в 1941 году эйфории чуть поубавилось, сокрушается мадам, – началась война против Советского Союза и «самых молодых и самых бойких» отправили на восточный фронт. Кстати, французская аристократия также попала в ласковые сети: модный салон графини Мари-Лаур де Ноэль охотно принимал, не побрезговав, представителей «господствующей расы», что внушали немцам их духовные пастыри. Не остались в стороне от амурных похождений культовые, по тамошним и даже нынешним меркам, фигуры: заводила блиц-романы с германскими офицерами и Коко Шанель, и Арлетти. Под этим сценическим псевдонимом скрывалась актриса Арлетт Леони Батиа, не померкнувшая и поныне звезда пронзительного по настроению фильма «Дети райка», снятого режиссером Марселем Карне в 1945 году. Арлетти ничуть не смущалась своего флирта с незваными чужаками, дерзко встав в позу: «У меня французское сердце, но тело – интернациональное». Впрочем, не все сводилось к плотским утехам, морализирует Буиссон, утверждая, что зачастую для солдат и офицеров немецкого оккупационного корпуса поход во французский бордель был призван утолить «тоску по дому». Там можно было выпить вина, послушать музыку, потанцевать с женщиной, не обязательно при этом было вести ее затем наверх в «номера». Нередко возникали искренние и сильные чувства, и не случайно в эти годы от брачных и внебрачных союзов немцев и француженок родилось 200 тысяч детей… Но когда мужчины вернулись с войны, отмечает Буиссон, то герои Резистанс восстановили не только суверенитет Франции, но и справедливость – француженок, слишком увлеченно куролесивших с оккупантами, обрили наголо. Владимир МИХЕЕВ №4(32), 2009

Старинный Герардсберген в южной Фландрии единодушно ненавидят велосипедисты и защитники животных, уверяет германская газета «Вельт». Чем же их так разгневал этот небольшой городок неподалеку от бельгийской столицы? Ну, со спортсменами дело объясняется довольно просто: через Герардсберген проходит маршрут знаменитой фламандской велогонки и именно на этом этапе состязающихся поджидает убийственный подъем на гору Ауденберг – перепад в 23 градуса. Гарантированно выматывает даже самых подготовленных ездоков. А что же с опекунами братьев наших меньших? Отчего у них при одном упоминании Герардсбергена начинаются плохо контролируемые припадки ярости? Чтобы было понятнее, предложим вашему вниманию такое описание. …Бургомистр Герардсбергена Фредди де Шу под прицелами телекамер принимает из рук белобородого друида серебряную чашу с красным вином. Её предстоит выпить. Оно бы, понятное дело, невелика сложность, если бы не плавала в этом вине… двухсантиметровая живая рыбка. Точнее, полуживая, поскольку в такой жидкости она едва ли чувствует себя особенно уютно. Городской голова подносит чашу к губам и, непроизвольно зажмурившись, проглатывает содержимое. Разумеется, он никогда не скажет правду о том, было ли это вкусно, но в любом случае старинный ритуал соблюден согласно традиции. Теперь вам понятно, почему самая деликатная характеристика, которую происходящему могут дать зоозащитники это – «средневековое варварство»? По их мнению, рыба, перед тем как быть полуживьем проглоченной, испытывает невыносимые страдания. Разумеется, экспертам виднее, но вот Фредди де Шу, например, полагает, что в раздираемой межэтническими противоречиями Бельгии особенно важно придерживаться установившихся традиций. И если уж заведено, что праздник Кракелинген начинается на горе Ауденберг и именно подобным образом, то так тому и быть! Недаром в церемонии принимают участие все лучшие люди Герардсбергена и даже один из министров фламандского правительства. И ничего, все глотают, и никто не подавился. Вот и местный священник Ян ван Рамдонк нимало не смущается тем, что все действо происходит рядом с часовней Богородицы, а три друида, подающих собравшимся чаши – несомненная примета языческого прошлого. Патер хладнокровно возражает на это, что вино и рыба – символы христианские, а потому и нет греха в том, чтобы освятить все происходящее краткой молитвой. На этом празднество не кончается. На пестро раскрашенной повозке почтенное общество отравляется в город и там, проезжая из одной улицы в другую, пригоршнями разбрасывает в толпу крендельки. Собственно, в их честь праздник и называется, ведь «кракелинген» по-фламандски это всего-навсего и есть крендельки. Между прочим, в одном из этих хлебобулочных изделий запечено «сокровище», которое его счастливый обладатель может после праздника обменять на 750 евро. Но особенное возмущение у зоозащитников вызывает то, что жители Герардсбергена решили добиться, чтобы их праздник был отнесен к мировому культурному наследию, признанному ЮНЕСКО. И, как положено, подготовили весь необходимый пакет документов, который эта почтенная организация должна будет рассмотреть. Историк Герт ван Бокстале, готовивший запрос в ЮНЕСКО, установил, что истоки этой традиции восходят к XIV веку, точнее к 1381 году, когда Герардсберген осадили войска Вальтера фон Эдингена. Фламандцы, оказавшиеся в бедственном положении, решились на то, чтобы перебрасывать свои последние запасы хлеба через крепостные стены под ноги нападающим. Тем самым они хотели сказать, что едят от пуза, да еще и остается. И представьте себе, простодушная уловка сработала: осада была снята. Между прочим, на историческом параде всю эту историю жители Герардсбергена исправно разыгрывают уже пятьдесят лет подряд. Понимая, что на столь прочные традиции покуситься им никто не позволит, борцы за права животных теперь добиваются, чтобы рыб, предназначенных для заклания в ходе Кракелингена, умерщвляли электротоком прежде, чем опустить в вино. И совсем идеально, по их мнению, было бы, если бы настоящих рыбешек заменили изготовленными из марципана. Им даже удалось выиграть дело в суде первой инстанции, где исторический ритуал был признан зверомучительством, или как там это надо правильно называть. Разумеется, традиционалисты подали апелляцию, а пока суд да дело, все сохраняется в прежнем виде. Но апелляционный суд в Генте все же не разрешил всему населению города принимать участие в заглатывании рыбок и вина. Теперь круг участников, увы, ограничен. Дескать, жалко рыбок… А вот зоозащитникам разрешено было проводить во время церемонии свои акции протеста. Но они от этого гордо отказались. Все равно всеобщее внимание обращено не на них, а на «варваров», поглощающих вино и закусывающих живой рыбой. Так зачем, спрашивается, стараться? Андрей ГОРЮХИН №4(32), 2009

Всезнающая статистика утверждает: во втором по величине городе Германии в день продается 350 тысяч «дёнер кебабов», как по-турецки называется мясо, запеченное на вертикальном шампуре. Надо заметить, что на германском рынке фаст-фуда это блюдо уже давно стало неотъемлемым элементом, легко конкурирующим не только с традиционными немецкими боквурстами (см. №5 / 2006 г.), но и с вездесущими гамбургерами. Справедливость требует того, чтобы упомянуть довольно многочисленные скандалы, несколько подпортившие репутацию дёнеров: через эту сеть предприимчивые дельцы порой сбывали мясо не самого лучшего качества – старое, чрезмерно жирное, а то и вовсе подпорченное. В общем, гамбургская гильдия мясников решила, наконец, признать очевидное: торговец дёнер-кебабами – это профессия, которой должен заниматься не кто попало, а хорошо выученный мастер. В этом году правильно обращаться с вертикальным шампуром учат 20 молодых гамбуржцев. Мало? Конечно, но ведь это первый опыт в истории всей ФРГ: до сих пор стряпать дёнеры мог взяться практически любой желающий, в том числе и не обремененный никакими специальными знаниями. Инициатором всей этой затеи стал Эртан Челик, известный в городе на Эльбе производитель сего оригинального блюда, удостоившийся титула короля дёнеров. Готовить будущих мастеров собираются основательно, что подтверждает и учебный план, в котором упомянуты и основы гигиены, и правовые нормы, регулирующие торговлю продовольствием, и целый ряд специальных предметов, вроде разделки и обвалки мясных туш, приготовления фарша, использования пряностей и соусов и так далее. Без работы ребята точно не останутся, ведь сейчас в Гамбурге функционирует ни много ни мало 400 киосков, продающих дёнеры, а кормится в этом бизнесе 2 тысячи человек. №4(32), 2009

De nos jours, il n'existe pratiquement pas d'hommes politiques qui tendent à la dégradation des relations entre la Russie et l'UE, la Russie et les États-membres de l'UE, ou qui l'avouent au moins. Eh bien, si tous prônent l'amélioration des relations, agissons. Entreprenons des pas réfléchis, précis et ambitieux. Une coopération dans les affaires ne tient qu’à des gens. Dans le cas de la Russie et de l’UE elle  doit s’appuyer sur les professionnels, sur ceux qui savent  ce que sont  les affaires et la politique en Russie, en Union européenne et dans ses États-membres. On dirait un truisme, une chose qui va sans dire. Mais posons-nous une question de savoir s’il y a beaucoup de gens travaillant dans la fonction publique de Bruxelles et des «vingt sept» qui comprennent les réalités et  mentalité russes,  si ceux  des ministères et départements de Russie se rendent bien compte de la façon dont sont coordonnées les compétences de l’Union européenne avec celles des États-membres.  Ceux-ci sont peu nombreux, de loin trop peu nombreux. La prise de conscience de cet état de choses  a trouvé son expression dans l’initiative de la création  de l’Institut européen éducatif . D’abord, cette idée a été reprise lors des sommets Russie-UE. Ensuite, elle a été consacrée par la «Feuille de route de construction d’un espace  de science et d’éducation y compris des aspects culturels», les sommets ayant  attribué à cette nouvelle  école supérieure  à constituer un mandat bien précis, celui de la formation continue et du recyclage des fonctionnaires, destinés essentiellement au rapprochement de la Russie et de l’UE. La création de l’Institut européen éducatif et le soutien de son fonctionnement ont fait l’objet d’un important projet conjoint  de la Russie et de l’Union européenne. L’Institut a servi d’une bande d’essai pour  tester une approche de coopération mutuellement avantageuse et orientée vers l’avenir. C’est l’exigence de parité en matières financières, institutionnelles et de contenu qui est devenue l’élément constitutif  de toutes les décisions  qui ont été soumises à l’expérimentation. Cette exigence est respectée en matière du financement de l’Institut : l’UE  affecte à son budget  exactement le même  montant que la Fédération de Russie. Son budget a permis de constituer un Conseil directeur sur une base paritaire, qui comprend le  même nombre de représentants des ministères et  des milieux scientifiques de la Fédération de Russie, ainsi que  de ceux  des pays de l’UE. Le processus éducatif est imprégné  de cet esprit de parité, des professeurs des universités  et des centres scientifiques de pointe, ainsi que des praticiens des deux parties étant invités  pour faire des conférences et donner des cours. La décision préparée et prise, ainsi que sa mise en œuvre ont mis très peu de temps. Les premiers cours pilotes ont eu lieu fin 2005, en 2006 l’Institut  fonctionnait déjà. Une fois tous les accords pertinents signés  et les textes afférents approuvés, il y a eu une inauguration solennelle de l’Institut. Sa date de naissance, c’est le 23 octobre 2006. Ont participé  à la cérémonie d’inauguration  de l’Institut le Ministre des affaires étrangères  de Russie M. S.V.Lavrov, le représentant spécial du Président pour les relations avec l’UE M. S.V. Yastrjembski et le Commissaire  à l’activité extérieure de l’UE Mme Bénita Férerro-Valdner. En automne 2009, l’Institut aura trois ans. Nous envisageons de célébrer cet anniversaire par une conférence internationale, minutieusement préparée et bien planifiée, consacrée  à de nouvelles tendances des processus intégrationnistes au continent et à leur influence sur les relations entre la Russie et l’UE.  Nous invitons tous à cette conférence, qui désirent mettre à jour leurs connaissances en la matière.  Trois ans est un âge de bébé. Toutefois, grâce à ses illustres  parents, l’Institut ressemble un peu à Hercules de par ses devenir et développement. Une nouvelle école supérieure existe bien. Son activité est efficace et bénéfique.La création de l’Institut européen éducatif est, sans doute, un facteur positif de la coopération entre la Russie et l’UE. L’attitude envers l’Institut témoigne de la maturité du partenariat bilatéral. En répondant à la question de savoir comment, en un temps si court, il a été possible de parvenir à un si bon  résultat, je voudrais expliquer que tout tient à la pertinence du choix. L’Institut européen éducatif existe auprès de l’Institut de l’État  (Université) des relations internationales de Moscou. Il a pu s’appuyer sur  les capacités matérielles de l’université MGIMO (U). Avant la mise en exploitation d’un nouvel édifice, futurs locaux de l’Institut européen éducatif, celui-ci  se sert de salles et locaux du MGIMO (U). Mais l’essentiel ne consiste pas seulement et tellement dans les salles de classes . L’essentiel consistait dans le fait que, vers cette époque-là, le MGIMO (U) avait déjà cumulé une riche expérience d’enseignement du  droit européen et de l’intégration européenne. Créé à l’Université MGIMO (U) l’Institut de droit européen avait constitué de fait une école scientifique d’enseignement de cette discipline. La chaire de l’intégration européenne  jouit d’une grande autorité, sa naissance est due aux efforts conjoints  du MGIMO (U) et  de l’Institut de l’Europe de l’Académie des sciences de Russie.  Comme on le voit, tout avait été préparé, à l’époque,  à poser et à résoudre des objectifs nouveaux. C’est déjà la troisième génération  d’élèves qui suivent les cours de l’Institut européen éducatif  auprès du MGIMO (U)  et qui sont envoyés par différents ministères et départements de Russie. 48 personnes ont terminé leurs cursus de master en 2007,  84 représentants de ministères et de départements sont devenus titulaires de  diplômes de master en 2008.  L’année scolaire en cours a réuni  plus de 100 personnes faisant partie de la promotion 2009.  Or, ce ne sont que des cursus de master où les élèves  assimilent le droit, l’économie et la politique de l’Union européenne. Par ailleurs,  l’Institut dispense différents cours de brève durée  qui permettent d’avoir, en  une quinzaine de jours, une idée générale de la façon dont fonctionne l’Union européenne, de comprendre les bases du système intégrationniste et ses particularités économiques, de discuter les problèmes les plus actuels  qui préoccupent à présent  les structures étatiques  ou le monde des affaires. Il est nécessaire de nous appesantir  sur  le partenaire privilégié  de l’Institut . C’est le Collège d’Europe. Le Collège a été célèbre par le passé et  il l’est maintenant  par le fait qu’il fournit du personnel pour la fonction publique de l’Union européenne. J’espère que le terme de «collège» ne vous gêne pas. L’établissement d’enseignement  supérieur  dont je parle a été créé au lendemain de la Deuxième Guerre Mondiale  pour résoudre les problèmes d’intégration les plus compliqués auxquels faisaient face  les ex-ennemis. Ce sont seulement des adultes, titulaires de diplômes universitaires supérieurs, ayant déjà fait leur choix dans la vie  qui peuvent étudier au Collège, comme à l’Institut européen éducatif. La majeure partie des professeurs  étrangers enseignant à l’Institut  sont sélectionnés et envoyés à Moscou par le Collège. Les cursus éducatifs de l’Institut et du Collège sont très similaires. La différence de principe consiste en ceci qu’en faisant un cours magistral sur l’Union européenne les enseignants russes comparent  les lois, procédures, mécanismes et jurisprudence caractéristiques de la Russie et de l’UE. Ceci étant, une attention particulière est accordée  à l’analyse des relations entre la Fédération de Russie, l’Union européenne et  ses États-membres. Toutefois, il ne faut pas percevoir l’appréciation positive de l’activité de l’Institut européen éducatif  auprès du MGIMO (U)  comme une tentative de fermer les yeux  sur des problèmes existants qui ne sont pas des moindres dont il ne sera pas facile d’en venir à bout.  Signalons en quelques’uns. Il faut que les étudiants de l’IEE maîtrisent mieux les langues de travail de l’Union européenne. Il y aura beaucoup à faire  pour que leurs différents niveaux  ne les empêchent pas  d’assimiler les matières. Il est important de créer des conditions meilleures  de formation pour qu’il y ait moins de retards. L’administration de l’Institut compte, à  cet égard, sur  le soutien des services des ressources humaines des ministères et  départements, d’autres structures intéressées. Il sera  aussi extrêmement important de maintenir un esprit de liberté académique qui y règne maintenant que les professeurs  de différents pays, à partir de leurs propres  expériences de vie et différentes vision du monde,  donnent aux élèves  un panorama de problèmes et des possibilités de les voir sous différents angles. Une Stratégie nouvelle de développement de l’Institut pour les années 2010 à 2013  précise des objectifs de perfectionnement  du processus d’enseignement, d’amélioration du climat d’enseignement. La Stratégie parle aussi de la nécessité d’élargir  la panoplie de services éducatifs que l’Institut aura à fournir dans l’avenir. Le Conseil directeur considère ce texte comme un véritable programme d’actions pour les trois ans à venir et à plus long terme. Il est nécessaire, dès lors, que le sommet suivant Russie – UE  ou les  autorités russes et celles de l’UE  prennent la décision  de poursuivre la mise en œuvre du projet conjoint, qui a fait ses preuves, de soutenir l’Institut et de le financer. Ceci nous permettra  d’inviter non seulement cette année-ci mais aussi par la suite tous ceux  qui travaillent déjà dans le contexte des relations  entre la Russie et l’Union européenne ou ont l’intention de relier leur sort professionnel  avec cette activité, d’aller  étudier à l’Institut européen éducatif  pour suivre soit un cursus de master, soit des cours  de brève durée. Pour plus de détail, voir les sites de l’IEE www.eurocollege.ru ou www.ru-eu.ru, ainsi qu'en feuilletant les pages de la revue «Toute l'Europe.ru» - www.alleuropa.ru, www.ru-eu.ru. Directeur de l’Institut européen éducatif auprès du MGIMO (U) Min. des affaires étrangères de Russie, docteur en droit, professeur, M. M.L.Entine

«Сварливая жена. Без уплаты налога. Нуждается в обслуживании. Слегка поржавела». Таково содержание объявления, напечатанного британцем Гарри Бэйтсом в газете «Продай», обычно печатающей предложения о продаже подержанных автомобилей и бытовых электроприборов. Этот 38-летниий мужчина настолько устал от постоянного ворчания своей супруги, что решился выставить ее на продажу. Заметим, что брак к моменту появления объявления продлился всего около года. Все это можно было бы счесть шуткой, если бы он не получил целый ряд запросов от желающих купить «подержанную» жену. Тем более, что удилище, которое этот строительный бизнесмен из Глостершира решил сбыть с рук вместе с надоевшей спутницей жизни, никого не заинтересовало. Между прочим, именно неожиданно большой спрос на «бывшую в употреблении жену» стал причиной того, что женщина простила супругу его не самую изящную шутку. К несчастью, ничего не сообщается о том, стала ли она после всех этих перипетий хоть чуть- чуть менее склочной.   Вот так позабавились… Довольно многочисленная компания немецких школьников отправилась в турецкий Кемер, чтобы весело провести каникулы. Еще по дороге на курорт четверо из них продемонстрировали явную склонность к злоупотреблению спиртным, и сопровождавший их учитель объявил на время поездки «сухой закон». Но тщетно… В первый же вечер компания запаслась выпивкой в ближайшем к отелю магазине и отправилась в номер, где воспоследовало все, что происходит в таких случаях. С одним печальным исключением: самый старший из пьянчужек, которому уже исполнился 21 год – увы, таковы гримасы нынешнего школьного обучения в Германии – переусердствовал настолько, что впал в кому и скончался от сосудистого криза. Его собутыльники тоже угодили в больницу, причем состояние двоих из них оказалось весьма тяжелым. Позже скончались и они. Как ни прискорбно, но случай этот довольно типичен для нынешней Германии. Недаром у экспертов вызывает особенное беспокойство то, что злоупотребляет спиртным именно молодежь – и все чаще и чаще. Скажем, в 2006 году по данным Федерального статистического ведомства в больницы с острым алкогольным отравлением было доставлено 19.500 молодых людей и девушек – вдвое больше, чем в 2000-м. Справедливости ради надо заметить, что турецкая полиция подозревает, что ракия, которой накачались незадачливые школьники, была «паленой» и содержала недопустимое количество метилового спирта. Такие случаи нередки в этом государстве. Достаточно вспомнить, что в 2005 году поддельным спиртным насмерть отравилось 22 человека.   И корову надо звать по имени Почему? Уж точно не из одной только вежливости! Оказывается, молочные буренки, которых кличут по именам, дают заметно больше молока, чем их безымянные товарки. И это вовсе не выдумка досужих людей, а результат исследования, проведенного британскими учеными из Ньюкаслского университета. Корова, к которой относятся нейтрально, как к одной из многих, доится заметно хуже: за год разница достигает 258 литров молока. «Человек ведь тоже сильнее реагирует на персонифицированное отношение, вот и коровы чувствуют себя комфортнее и расслабленнее, когда им уделяют больше внимания», – говорит Кэтрин Дуглас, руководившая этим исследованием, в котором приняли участие 516 фермеров, специализирующихся на молочном животноводстве. Около половины из них дают своим животным имена, а благодаря детальной обработке статистических данных и удалось установить, что доятся «именные» коровы лучше всех прочих.   Мошенник от фармакологии Жил да был эксперт-фармаколог Скотт Ребен, считавшийся крупным специалистом в области обезболивающих средств. Ему вроде бы нельзя было отказать в большом трудолюбии: за последние 10 лет он обнародовал в научных журналах с высокой репутацией более 30 исследований. В них рассказывалось об опыте клинического применения препаратов, выпускавшихся всемирно известными компаниями. Поскольку речь шла об изданиях вроде «Анестезия и анальгезия», на исследованиях Ребена основывались десятки тысяч медиков, пользовавших миллионы пациентов с самыми серьезными диагнозами. Когда сотрудникам одной из лабораторий пришло в голову продолжить одно из исследований мэтра, они были немало удивлены тем, что их результаты никак не стыковались с тем, что опубликовал Ребен. При более тщательном изучении вопроса было установлено, что приведенные в журналах результаты сильно смахивают на выдумку. Когда Ребена допросили с пристрастием, ему не оставалось ничего иного как признать, что больше двух десятков его публикаций – не более чем свободный полет фантазии, не имеющий никакого отношения к банальной действительности. Остается только гадать, почему же никто из коллег и сотрудников раньше не разоблачил мошенника.   Помереть сразу или сначала помучиться? Помните старое присловье о том, что карась любит, чтобы его жарили в сметане и живьем? Правда, ни один карась до сих пор этого не подтвердил. Похожая история получается и с раками. Считается, что варить их в кипятке надо тоже живьем, так как боли они все равно не чувствуют. Поскольку раки тоже не предоставили соответствующих подтверждений, пробел решили заполнить британские биологи из белфастского Королевского университета, объектом исследования которых стали раки-отшельники. Эти существа защищают свое чувствительное тело, прячась в пустых ракушках. Исследователи подвели к ним электрический ток и стали «стегать» раков легким разрядом. Это неудобство не побудило большинство раков покинуть свои убежища, но, представьте себе, они запомнили, что подобное убежище может оказаться не вполне безопасным. Когда им подкидывали новые ракушки, они чаще перебирались в них, чем те раки, которых электричеством не терзали. Из этого ученые сделали вывод, что боль раки все же чувствуют. А у зоозащитников появился новый объект внимания. Скоро можно ожидать шумных кампаний в поддержку достойного лишения жизни раков, предназначенных на съедение. А биологи не намерены останавливаться на достигнутом и грозят продолжить исследование вопроса о том, что же в самом деле чувствует рак.   Доставлено, хотя и с опозданием Говорят, в хорошем хозяйстве ничего не пропадает, хоть через год да найдется. А в том, что почтовые ведомства Германии и Австрии должно отнести к числу таких хозяйств, где дело поставлено хорошо, вряд ли кто-либо усомнится. Недавно было получено еще одно подтверждение справедливости такой характеристики. Женщина, отдыхавшая в австрийском Мельке, послала оттуда почтовую открытку своей коллеге в баварский Унтершляйсхайм. Поначалу это почтовое отправление затерялось. Что ж, бывает и такое, как говорится, не ошибается только тот, кто ничего не делает. То ли завалилось в дальний угол, то ли положили не в тот ящик при сортировке. Но добросовестные почтовики все же исправили свою оплошность и недавно доставили корреспонденцию по нужному адресу. Правда, с опозданием в 48 лет… Ведь отправлена-то была открытка аж в 1961 году.   Вот что значит не утерпеть! Норвежская полиция сразу заприметила серебристую «Мазду-323», следовавшую по автобану Е-18. Причина была в явно нетрадиционном стиле вождения того, кто сидел за рулем этого авто: мало того что скорость составляла не разрешенные 100 километров в час, а совершенно недопустимые в спокойной северной стране 133 километра, так еще и машина выписывала немыслимые кренделя, мечась из стороны в сторону как оглашенная. Когда полицейский патруль нагнал лихача, то стало очевидно, что за рулем сидят сразу двое – молодой человек и девушка у него на коленях. Причем поведение барышни не оставляло никаких сомнений в том, что заняты они отнюдь не только управлением автомобилем. А суматошное метание из ряда в ряд вызвано тем, что спина ритмично подпрыгивавшей девушки начисто загораживала парню обзор, и ехал он просто наудачу. На счастье дорога была относительно пустой. Стражи порядка некоторое время преследовали не в меру расшалившуюся парочку и даже зафиксировали происходящее на видеокамеру, иначе как можно доказать подобное правонарушение? Через несколько километров темпераментных любовников удалось оттеснить с автобана на бензозаправку и там уже изъять у молодого человека права, которые он теперь долго не увидит. В дополнение к этому – весьма чувствительный штраф. №4(32), 2009

Каждый европеец в 2007 году «произвел» в среднем более полутонны мусора, а если уж быть совсем точным, то 522 килограмма. Но средние показатели именно тем и удобны для демагогов, что они очень успешно затушевывают различия. Вот пример: в замыкающей список Чехии (294 килограмма) эта цифра несопоставимо скромнее, чем в лидирующей Дании (801 килограмм). Германский показатель замыкает первый десяток – 564 килограмма. Здесь важно подчеркнуть, что статистики учитывали не только бытовые отходы, но и мусор, «производимый» во всевозможных бюро, офисах и на предприятиях. В последнем случае, речь, разумеется, шла не о промышленных отходах. К тому же за скобками исследования остался сельскохозяйственный мусор, значительная часть которого может использоваться вторично. Каковы же перспективы? В ближайшие годы гора мусора, скапливающегося в Старом Свете, будет только расти. По прогнозам Европейского агентства по охране окружающей среды, через 10 лет каждый европеец в среднем будет «производить» 680 килограммов отходов – на четверть больше, чем в 2005 году. Ничего неожиданного в таком прогнозе нет: численность населения в странах Европы будет расти, промышленность, несмотря на кризисы, работать тоже не перестанет. А значит и отходов будет все больше и больше. Любопытная деталь: «бедные» страны Восточной Европы, пока отстающие в деле производства бытового мусора, будут, по предположениям экспертов, быстро сокращать разрыв, настигая Ирландию, Люксембург и Мальту. Что же касается переработки отходов, то здесь различия не меньше, чем в объемах их «производства». В Германии, к примеру, 46% мусора идет на вторичную переработку – золотая медаль в неофициальном чемпионате Европы! Бельгия (39%) и Швеция (37%) получают серебро и бронзу – соответственно. А вот в Болгарии, Литве, Румынии и Польше с 90% мусора обходятся без всяких затей. Зарывают в землю, и вся недолга. К слову сказать, в Германии подобным образом поступают только с 1% отходов. Ну а теперь – сводная таблица, рассказывающая о том, в какой стране сколько мусора «производится» на душу населения: Чехия 294 килограмма Словакия 302 килограмма Польша 322 килограмма Латвия 377 килограммов Румыния 379 килограммов Литва 400 килограммов Словения 441 килограмм Греция 448 килограммов Венгрия 456 килограммов Болгария 468 килограммов Португалия 472 килограмма Бельгия 492 килограмма Финляндия 507 килограммов Швеция 518 килограммов Эстония 536 килограммов Франция 541 килограмм Италия 550 килограммов Германия 564 килограмма Великобритания 572 килограмма Испания 588 килограммов Австрия 597 килограммов Нидерланды 630 килограммов Мальта 652 килограмма Люксембург 694 килограмма Кипр 754 килограмма Ирландия 786 килограммов Дания 801 килограмм

Все предкризисные годы объем поездок из России в Европейский Союз и из ЕС в Россию стремительно увеличивался. Рост составлял порядка 20% в год. Однако в организационном плане, несмотря на все обещания, поездки были сопряжены с такими же трудностями, как и раньше. Это означает, что один из серьезных ресурсов улучшения отношений между Россией и ЕС партнерами использован не был. Работу по его освоению Москва и Брюссель в значительной степени оставили на потом. Но эта работа обязательно должна быть проделана. Ведь свобода взаимных поездок создает ощущение родства, близости между людьми, без которого невозможны ни социальная поддержка партнерских отношений, ни реализация курса на сближение между Россией и ЕС. Такая свобода облегчает контакты и деловое общение. Она дает возможность больше узнать о нашем большом общем европейском доме и его обитателях, научиться понимать друг друга, укрепить дружеские связи, основанные на уважительном отношении и взаимном доверии. А когда имеются все условия для того, чтобы быстро или, еще лучше, почти мгновенно организовать встречу, возникают дополнительные предпосылки для развития сотрудничества не только между большим бизнесом, но и мелкими и средними предприятиями, учебными и научными учреждениями и осуществления самых разнообразных совместных проектов. Что еще очень важно, свобода поездок формирует благоприятную атмосферу в отношениях между Москвой и Брюсселем. Когда люди знают, как все складывается на самом деле, их гораздо труднее обманывать. Исчезает аудитория, на которую могут рассчитывать политические силы, целью которых является нанесение ущерба отношениям между Россией и ЕС. Распространение недостоверной и враждебной информации становится бессмысленным. Кампании, делающие ставку – скрыто или явно – на взаимное очернительство и усиление напряженности, повисают в воздухе. Сам заказ на подобные пропагандистские акции становится достоянием прошлого. Наконец, такая свобода дает людям, бизнесу, экспертным и политическим кругам совершенно четкую установку относительно того, каким образом партнеры собираются строить свое совместное будущее. Она приближает его, задает вектор развития, поскольку выгоды от него начинают ощущаться уже сейчас. Таким образом, свобода поездок в отношениях между Россией и Европейским Союзом имеет действительно большое человеческое, экономическое и политическое значение. Восприятие в России истории с расширением ЕС через призму визового вопроса Политическая элита Российской Федерации всегда была настроена категорически против расширения НАТО. Представление, утвердившееся в стране, – после окончания «холодной войны» никаких оснований ни для расширения, ни для самого существования НАТО не осталось. Расширение представляет собой грубое и откровенное нарушение заверений, дававшихся руководству страны при объединении Германии. Поскольку никакой военной угрозы странам НАТО нет, никаких других сопоставимых по военной мощи соперников у альянса не имеется, оно может быть направлено только против России. Расширение подрывает стратегический баланс, создает потенциальную угрозу национальной безопасности и объективно ослабляет позиции России в евро-атлантическом и евразийском пространстве. Упорные возражения против него были связаны также с тем, что каждая волна расширения приводила к серьезному похолоданию в отношениях между Россией и НАТО из-за нервозности, которую привносили в них новые члены. Расширение Европейского Союза воспринималось совершенно иначе. Оно как бы противопоставлялось экспансии Североатлантического альянса. Подразумевалось, что европейская интеграция является позитивным фактором. С ее помощью достигается политическая стабилизация обширного региона, соседствующего с Россией. Возникает обширная зона здорового экономического роста и процветания, с которой удобно и выгодно сотрудничать. А если так, то распространение на страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы современной политической и правовой культуры ЕС никак не может противоречить интересам российского бизнеса и политического класса. Поэтому между расширением НАТО и ЕС проводилась принципиальная разница. Отношение к расширению ЕС было если не благожелательным, то, во всяком случае, вполне спокойным или нейтральным. Однако подобные благодушные настроения главенствовали недолго. Очень быстро российская политическая элита пришла к неутешительному выводу о том, что Брюссель осуществляет экспансию без какой-либо оглядки на интересы и озабоченности Москвы. Причем делает это по всем азимутам. И если в случае с НАТО речь идет только о вопросах безопасности, то экспансия ЕС бьет уже не по каким-то отдельным аспектам существования страны, а по ее конкурентоспособности в целом. В результате этого расширение ЕС начинает восприниматься как имперский проект и захват рынков административными методами. Подобные настроения возобладали в значительной степени из-за того, что на переговорах Брюсселя со странами ЦВЕ и ЮВЕ откровенно игнорировались исторические, культурные и экономические связи, существовавшие между ними и Россией. Учредительные договоры интеграционного объединения предусматривают возможность сохранения в силе соглашений с третьими государствами и международными организациями, которые есть у государств-членов, если они не противоречат наднациональному законодательству. Вопреки этому ЕС делал ставку на денонсацию вновь вступающими в него государствами чуть ли не всех и любых имеющихся у них соглашений с Российской Федерацией. Неудивительно, что в отношениях между Россией и ЕС возник острейший кризис. Он был вызван реальной угрозой вытеснения российских компаний с рынков будущей Новой Европы. Брюссель всерьез планировал распространить на них все свои стандартные ограничительные практики и дискриминационное квотирование импорта. В автоматическом режиме создавались административные барьеры разного рода на отодвигаемых на Восток внешних границах ЕС. Усилились тогда и опасения по поводу того, что натовский синдром повторится, только еще в худшем варианте, после привнесения в деятельность ЕС на российском направлении многочисленных фобий, пестуемых бывшими союзниками Советского Союза по социалистическому лагерю и странами, ранее входившими в состав СССР. К сожалению, эти опасения в дальнейшем оправдались. ЕС эти фобии нейтрализовать не смог, а, может, и не пытался. Более того, они стали культивироваться с еще большей силой. В политике, проводимой на российском направлении отдельными странами, недавно вступившими в ЕС, возобладали в какой-то степени экстремистские тенденции. Показалось даже, что новички ожидали вступления, дабы спровоцировать ЕС на нечто вроде репрессалий против России за совместное прошлое, которое к тому времени полностью стало достоянием истории и к современной России, по большому счету, отношения не имело. Чисто психологически подобное поведение, ставка на нанесение ущерба российским интересам и противопоставление России и ЕС воспринимались по эту сторону границы как отработка некоторого более широкого социального и политического заказа. Большой вклад в ухудшение отношений между Россией и ЕС и рост взаимного недоверия внес визовый вопрос. Как виделось из Москвы, у Брюсселя было два варианта поведения. При выборе первого из них, можно было воспользоваться упрощенным режимом поездок, сложившимся в предыдущую эпоху и унаследованным странами ЦВЕ, ЮВЕ и Россией, для того, чтобы пойти по пути сближения, чтобы облегчить доступ на территорию друг друга для всех граждан России и ЕС. Брюссель, однако, предпочел сделать выбор в пользу противоположного сценария. Всем бывшим союзникам СССР, а также вступающим в ЕС странам Средиземноморья, было предписано ввести визовый режим. Как следствие этого, был осуществлен тотальный демонтаж даже той рудиментарной свободы поездок, которым стороны могли пользоваться ранее. В принципе, Брюссель не считал необходимым как-то оправдывать свою позицию. Он настаивал на том, что так должно быть сделано всеми кандидатами на вступление, и точка. Хотя аргументы в ее поддержку, конечно же, приводились. В частности, указывалось на то, что любой иной вариант противоречил бы целостности территории ЕС и единству сформированного им правового пространства. Однако такой аргумент можно было бы хоть в какой-либо степени принять, если бы безвизовый режим вообще не применялся в практике ЕС или действительно противоречил шенгенским правилам и законодательству в рамках проводимой Союзом визовой политики*1. На деле эти правила предусматривают лишь внесение третьих стран в различные списки. С теми странами, которые числятся в одном, установлен безвизовый режим. Включение в другой список такую возможность закрывает. Вопрос об отнесении третьей страны к той или иной категории законодательство ЕС в рамках визовой политики не предрешает. Соответственно ни о каком нарушении целостности территории ЕС или его правового пространства речи идти не может. В какой-то степени за этим аргументом скрывался совсем другой. Подразумевалось, что Россия представляет собой угрозу для внутренней безопасности ЕС. Дескать, внешнюю границу ЕС надо перекрыть, чтобы его территорию не затопил не очень понятно какой поток – то ли экономической иммиграции, то ли нелегальных мигрантов. Ее нужно запечатать от страшной российской мафии. И вообще, Россия – средоточие всех опасностей – организованной преступности, незаконного оборота наркотиков, торговли людьми и всего, что только еще можно придумать. Несостоятельность подобных утверждений и их вызывающий характер никого не волновали, как, впрочем, и отсутствие доказательств, а также очевидное передергивание фактов. Они-то как раз убедительно свидетельствуют о том, что ограничения на поездки и усложнение визового режима бьют только по простым людям. На свободу рук преступного сообщества они ни в коей мере не влияют. Наоборот, создают для его преуспевания дополнительные предпосылки. В качестве особо вызывающей в Москве была воспринята история с Кипром. До его вступления в ЕС между Россией и Кипром действовал безвизовый режим. К этому все привыкли. Все этим широко пользовались. Кипр превратился в одно из привилегированных туристических направлений. Причем развивался отнюдь не только элитный, но и массовый туризм. Туристические путевки на кипрские курорты были особенно конкурентоспособными. Они продавались по вполне сносным ценам, приемлемым для среднего класса. К тому же россиянами на Кипре была приобретена обширная собственность. Она ценилась также и потому, что доступ на Кипр, а, соответственно, и к ней, не был обременен характерными для ЕС административными препятствиями. К тому же специфика Кипра определялась его островным положением. Прохождение миграционных потоков через Кипр было очевидно невозможным. Злоупотребление проникновением в ЕС через Кипр также было крайне маловероятным. Поэтому в Москве всерьез рассчитывали, что уж в отношении безвизового режима с Кипром Брюссель на своей бескомпромиссной позиции настаивать не будет. Российские переговорщики, однако, просчитались. Ни с какими доводами и увещеваниями ни Москвы, ни Никосии Брюссель считаться не стал. Железной рукой он вынудил Кипр отменить безвизовый режим. Населению и политической элите России вновь осталось лишь приспосабливаться к очередному ухудшению своего положения, вызванного экспансией Европейского Союза. Таким образом, вопреки географическому приближению к России, расширение из инструмента сближения с восточным соседом превратилось в свою противоположность. Нарочито жесткая и бескомпромиссная позиция Брюсселя была воспринята Москвой как стремление, на этот раз поощряемое Западом, возродить «железный занавес». Он был воздвигнут ЕС наподобие старого, разрушенного ранее совместными усилиями, только в его более мягкой – визовой – разновидности. Результатом стал эффект обмана ожиданий. Причем не какого-то отдельного ожидания, а одновременно очень многих. В визовом вопросе, как в капле воды, отразились самые разные разочарования. Люди верили, что слом советской тоталитарной системы создаст узы братства между двумя частями Европы. Создав барьер на своей внешней восточной границе, ЕС их снова разделил. В Москве надеялись также, что благодарность европейцев за избавление континента от угрозы войны и взаимного уничтожения навсегда определит их отношение к россиянам. В остальной части Европы о роли России в окончании «холодной войны» постарались забыть и как можно скорее. Она усиленно замалчивается. Россию вновь, как в самые худшие времена, рисуют дикой и страшной, всячески убеждая обывателя, что от нее исходит все зло. Полтора десятилетия в России верили, что созданы предпосылки для строительства принципиально новых панъевропейских отношений. Они так и не были реализованы. Представления же о том, что Европейский Союз не будет строить свое благополучие за счет восточного соседа, оказались иллюзорными. Конечно, дело тут не только и не столько в визовом режиме. Но из-за своей особой деликатности и очевидности для всех тех, кто путешествует между Россией и странами ЕС, нынешние неудобства и препятствия для осуществления поездок внесли во все эти разочарования более чем ощутимый вклад. Проблемы Калининграда и постановка вопроса о безвизовом режиме Остроту восприятия визовой проблемы трудно понять без учета эксклавного статуса Калининградской области РФ. Область является одним из субъектов Федерации, наравне с любыми другими. Это неотъемлемая часть России. Естественно, что сообщение между частями одной и той же страны должно осуществляться беспрепятственно. Свобода доступа жителей Калининграда в любые другие уголки Российской Федерации, как и жителей любых других регионов России в Калининградскую область должна быть обеспечена в полном объеме. Этой позиции Москва придерживалась изначально на переговорах с Брюсселем, когда обеим сторонам стало до конца понятным, насколько скандальной является ситуация, складывающаяся вокруг области в результате расширения ЕС. В ее позиции ничего не изменилось и сейчас, хотя состыковать ее с подходами Европейского Союза, похоже, так и не удалось. Брюссель в очередной раз заявил, что нарушение общей территории ЕС недопустимо. Если граждане России пересекают внешнюю границу ЕС и едут по ее территории, они обязаны получать разрешение на въезд. Процедуры могут являться предметом обсуждения, но не сам принцип. Умаление этого принципа означало бы нарушение территориальной целостности Союза и основополагающих прав ЕС по контролю над всем тем, что происходит на его территории. На первый взгляд, логика рассуждений, предложенная Брюсселем, кажется вполне убедительной. Действительно, ведь внешнюю границу ЕС пересекают – пересекают. Режим въезда на территорию ЕС для граждан Российской Федерации должен носить разрешительный характер – безусловно. Так что ни о каком варианте, кроме как о получении визы или ее суррогата, и речи идти не может. Все бы так. Да только того, что это транзит между частями одного и того же государства, подобные рассуждения никак не учитывают. Игнорируют они и весь имеющийся международный опыт решения подобных проблем. Еще по римскому праву, из которого выросла вся современная европейская цивилизация, проходу к земле, находящейся в собственности, не должны чиниться препятствия. Земли, которые при этом нужно пересечь, пользуются особым статусом. Этот статус связан с обременениями. Их суть – не допустить вмешательство в добросовестное пользование землями, имеющими как бы эксклавный характер. Соответствующие правовые нормы закреплены в гражданских кодексах практически всех стран. Но к опыту многотысячелетней давности можно и не обращаться. Достаточно вспомнить, что действующее международное морское право защищает интересы внутриконтинентальных стран по доступу к береговой линии и выходу к морю. Космическое право совершенно иначе, нежели воздушное, трактует пролет объектов через иностранное воздушное пространство, выводимых в космос или на околоземную орбиту. Что касается собственно транзита от одной части государства к другой через территорию третьей страны или доступа к свободным городам или территориям, то они безусловно признавались классическим международным правом XIX и предшествующих веков, а равно современным международным правом, которое сложилось после Первой и затем после Второй мировых войн. Вспомним, что даже в самые худшие периоды противостояния социалистической и капиталистической систем, когда свирепствовала «холодная война», обеспечивался свободный доступ к Западному Берлину. Перечень исторических примеров, ссылок и аргументов можно было бы продолжить. Однако даже приведенных примеров достаточно, чтобы показать: вопрос о Калининградской области носил скорее политический характер – любое удовлетворяющее Москву решение можно было обосновать многочисленными прецедентами и иными правовыми доводами. Политическая острота проблемы беспрепятственного доступа к Калининградской области для граждан Российской Федерации и свободы перемещения по своей собственной стране для жителей Калининградского эксклава обусловила постановку вопроса о введении безвизового режима в отношениях между Россией и ЕС. Действительно, в случае отмены визового режима проблема Калининградской области в этом аспекте исчезала бы автоматически. Постановка вопроса в таком ракурсе предопределила в какой-то степени то, что переговоры между Москвой и Брюсселем (при самом активном участии Вильнюса) распались на три независимых трека. Обсуждение безвизового режима было принято в качестве реальной, но несколько отдаленной перспективы. Упрощение визового режима возвели в ранг одного из приоритетных направлений сближения между Россией и ЕС. К решению задачи обеспечения свободы проезда в Калининградскую область и из нее отнеслись как к нетерпящей отлагательства. Любые другие проблемы могли ждать, но только не эта. Развязки надо было находить быстро. Они должны были устроить все заинтересованные стороны. Официально считается, что так и получилось. Пакет развязок по Калининградской области вполне внушителен. Им предусматривается возможность выдачи особого документа, формально не являющегося визой, но обеспечивающего свободу перемещения между Калининградом и другими частями Российской Федерации, для тех людей, кто много или сравнительно часто путешествует. По работе, в интересах бизнеса, с учетом родственных связей – значения не имеет. Другим элементом пакета является простота получения визы. В частности, стандартные требования, касающиеся наличия приглашений, не применяются. Разработан механизм, при котором приобретение железнодорожных билетов и выдача визы взаимоувязаны. Предусмотрен удобный режим работы и т.д. Однако весь этот пакет не меняет юридической сути нынешнего положения. Она состоит в том, что граждане Российской Федерации для того, чтобы осуществлять свободу передвижения в Калининградскую область и обратно и поездок по своей собственной стране, должны получать визу от иностранного государства, вернее, от группы иностранных государств-членов ЕС. Иначе говоря, для осуществления этой элементарнейшей свободы и неотъемлемого индивидуального права, освящаемых международными нормами и предписаниями национального законодательства всех цивилизованных народов, требуется разрешение литовских компетентных органов и фактически властей всех стран, образующих Европейский Союз. Сложившееся положение противоречит Конституции Российской Федерации. Оно явно сомнительно с точки зрения конституционного права любого из государств-членов ЕС. Оно может быть квалифицировано как прямое нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Когда упомянутые политические развязки еще только были найдены, общественное мнение встретило их в штыки. Последовал даже эмоциональный взрыв. Мол, решение позорное и абсурдное. Российское руководство ни в коем случае не должно на него идти. Тем не менее, со временем напряженность спала. Эмоции поостыли. Ведь худо-бедно, но развязки удалось найти. Пыль, вызванная политизацией конфликта между Россией и ЕС по этому вопросу, улеглась. Острота проблемы, вроде бы, снята. Транзитные документы выдаются. В паспорта жителей области ставятся многоразовые визы. Схема приобретения железнодорожных билетов в увязке с получением визы работает. Волокиты стало меньше. Есть, конечно, нюансы. Практика не такая уж безоблачная. Претензий с обеих сторон хватает. Тем не менее, все это ушло на задний план. Для реальной политики проблема, вроде бы, утратила актуальность. В какой-то степени это так, но в какой-то и не так. По большому счету снята только острота, а не сама проблема. Главное – нарушена целостность страны. Имеются и другие «мелочи». О том, что пакет не ограничивался только перечисленными выше элементами, никто уже не вспоминает. В частности, речь шла о строительстве скоростной магистрали. Ее нет, и в обозримом будущем не будет. Доступ из «материковой» части страны в область ограничен. Экономически из-за дороговизны авиационных билетов связи между людьми затруднены. Если у ЕС, что, конечно же, не так, были планы вбить клин между «материковой» частью России и эксклавом и ослабить человеческие связи, существующие между ними, то они достигнуты. Просто потому, что сообщение между ними затруднено. Однако сложность ситуации и этим не исчерпывается. У нее есть и многие другие грани. Вспомним о трудностях с грузовым и военным транзитом, о дополнительных сборах за пересечение иностранной территории, живущей по правилам ЕС, фитосанитарном контроле и т.д. и получим весь букет. Вывод напрашивается сам собой. Половинчатое решение визовой проблемы мешает Калининградской области превратиться в мостик между Россией и Европейским Союзом. Шаткость юридических решений и односторонняя природа используемых процедур превращают проблему в мину замедленного действия. Об этом предпочитают не говорить. О такой опасности умалчивают. Однако при неблагоприятном развитии событий вынужденные двусмысленные развязки могут стать детонатором нового конфликта. И это на фоне того, что никакого серьезного продвижения к окончательному решению проблемы путем введения безвизового режима фактически не просматривается. Получается, что и в этом плане россияне сталкиваются с обманом. Договор об упрощении визового режима Зато перспектива продвижения к некоторому упрощению визового режима, оказалась, вроде бы, вполне реальной. Договор об упрощении визового режима удалось разработать и согласовать вполне оперативно. Так же быстро он был утвержден обеими сторонами в соответствии с обычными национальными процедурами. Никаких трудностей с его ратификацией не возникло. Однако и здесь в бочку меда, о которой так любят говорить официальные представители Москвы и Брюсселя, добавлены даже не одна, а несколько ложек дегтя. Дело в том, что Договор об упрощении визового режима является частью не совсем понятного пакета договоренностей. Это с одной стороны. С другой – достигнутые упрощения вызывают, скорее, досаду, нежели удовлетворение. Договор об упрощении был увязан с Договором о реадмиссии. Сейчас размышления по поводу допустимости или целесообразности такого пакета утратили смысл. Решения приняты. Договоры заключены, ратифицированы и вступили в силу. Поезд ушел. Но от размышлений по поводу баланса интересов все равно не удается абстрагироваться. Просто они переведены в другую плоскость. Теперь приходится давать оценку не собственно увязке между собой двух разных документов, а тому, что приобретено сторонами и что отдано взамен. Как ни странно, такая оценка получается в основном сугубо критической. Официальная позиция Москвы и Брюсселя по поводу Договора об упрощении визового режима хорошо известна. Кратко она сводится к следующему. Заключение Договора провозглашено несомненным успехом. О нем говорится как о важном шаге в развитии отношений между Россией и ЕС. Договор подается как реализация дорожной карты построения общего пространства внутренней безопасности. Аргументов, подтверждающих данную позицию, однако, приводится не так много. И все же они озвучиваются. Вот наиболее типичные из них. Договор, мол, распространяется сразу на все страны ЕС, что снимает потребность в заключении множества аналогичных соглашений. Он освобождает от необходимости в получении виз большую группу людей с обеих сторон. Благодаря Договору вводится практика выдачи многократных виз на два, три года или даже пять лет. Им предусмотрено замораживание стоимости виз на преддоговорном уровне. Если бы не он, подчеркивается Москвой, их получение могло бы существенно подорожать. Ведь в отношении других стран стоимость обработки визовых запросов была Союзом повышена. По своему содержанию Договор реально соответствует своему названию. Он упрощает получение виз, пресекает волокиту, снижает уровень волюнтаризма при принятии решений, обеспечивает унификацию процедуры. И, пожалуй, главное – Договор гарантирует получение виз в разумные сроки. Попробуем вдумчиво, шаг за шагом, разобрать все эти аргументы. Прежде всего, в самом Договоре нет ничего, что выходило бы за рамки шенгенских гибкостей. Ими предусматривается, что каждое государство может самостоятельно принимать решения о выдаче многократных виз сроком на пять лет. Никто страны ЕС в этом отношении не ограничивает. Никаких двусторонних договоров для этого не нужно. И по процедуре заложены далеко идущие гибкости. В отношении снижения стоимости. Либерального отношения к основаниям для выдачи виз. Отказа от требования личной явки для запроса и получения виз. Все это в шенгенских гибкостях заложено. Достаточно было бы, чтобы на граждан России власти государств-членов распространили базовое представление о добропорядочности обращающихся. Все. Ничего другого не требуется. Но это не сделано ни на практике, ни в результате заключения Договора. Кроме того, переговорщиками были проигнорированы рекомендации экспертного сообщества. Им предлагались конкретные варианты того, как можно было полностью снять неудобства для граждан и ограничения, налагаемые визовым режимом. В случае отказа от взимания платы за выдачу виз, снятия требования о личной явке, сокращения сроков обработки заявок до одного дня и признания гарантий добропорядочности, которые выдавали бы государственные органы, страховые компании и лица, пользующиеся уважением, никого бы даже не интересовало, есть визовый режим или его нет. Имевшиеся двусторонние соглашения с Германией, Францией, Италией служили хорошей альтернативой. Им вполне можно было бы придать модельный характер. Это дало бы возможность не просто тиражировать позитивный опыт, а пойти гораздо дальше. Ведь с одними странами можно было бы договориться о чем-то достаточно скромном, с другими – о гораздо большем. Получилось же, что в общий договор были заложены минималистские решения. То есть выиграли, скорее, те, кто не хотел сближения между Москвой и Брюсселем на этом направлении. Победу одержала грустная максима в отношениях между ними: при выстраивании связей с Россией ЕС движется со скоростью медленнее всех бредущего верблюда. Теперь конкретно по каждой из позиций. Безвизовый режим был введен только для лиц, обладающих дипломатическими паспортами. Это в корне неправильный подход. Его порочность заключается в том, что он убивает стимулы для движения вперед. Политическая и дипломатическая элита, включая парламентариев и верхушку чиновничества, получила то, что хотела. Для нее острота проблемы исчезла. Но для всей массы населения, для простых людей она осталась. Последовательность действий, если уж идти по такому пути, должна была бы быть прямо противоположной – оговорить, что элите безвизовый режим будет предоставлен в самую последнюю очередь. Тогда использованный подход может быть бы и сработал. Однако он глубоко порочен не только поэтому. Дело в том, что он противоречит конституционным традициям России и всех стран-членов ЕС. Он отрицает базовые принципы права о равенстве всех граждан перед законом. Он вводит новый, доселе невиданный тип дискриминации между людьми – по признаку принадлежности к государственным структурам. Естественно, что и дальше двигаться по этому пути, если отталкиваться от элементарных этических представлений, было бы неправильно. Под углом зрения базовых нравственных понятий нельзя вводить безвизовый режим для молодежи и отказывать в этом старикам. Недостойно вводить послабления для учащихся и не распространять их на работающих. Неправильно в произвольном порядке изымать из-под общего режима какие-то категории населения (за исключением нуждающихся в срочной медицинской помощи, имеющих близких родственников и т.д.), но оставлять его для остальных. Режим должен быть общим для всех. И всем должен быть предоставлен безвизовый режим, а пока об этом договариваются, упрощенный режим с четко прописанной перспективой его дальнейшей либерализации. Столь же критической оценки заслуживают и другие элементы Договора и практики реализации включенных в него предписаний. Многократные визы вводятся очень дозировано. Превалирует рестриктивный подход. Практика варьируется от страны к стране. По замораживанию стоимости больше похоже на издевательство над здравым смыслом. Все посольства одно за другим переходят на аутсорсинг предоставления визовых услуг. Создаются коммерческие центры по обработке визовых запросов. Фактически прямой доступ в консульства для подавляющей части населения перекрывается. Обращение в эти центры становится обязательной стадией обработки визового запроса. Но визовые центры берут плату за предоставление своих услуг. И немаленькую. Причем с большими ножницами в цене. В результате стоимость виз на практике удваивается или даже утраивается. Хотя все, мило улыбаясь, говорят, что стоимость выдачи виз не изменилась. За нашлепку в паспорте – да. Но за обработку вашего обращения и выдачу визы – нет. По срокам. Ввели общий порядок – выдача визы производится не позже, чем через 10 дней. На практике это привело к тому, что выдача виз стала откладываться на самый конец этого периода. Раньше посольства старались обработать визовый запрос максимально быстро. Где-то можно было получить визу день в день. Где-то – на следующий день, через день, через три дня. Унификация привела к плачевному результату – прямо противоположному тому, к которому стремились. Но самое обидное – в пренебрежительном отношении к среднестатистическому человеку, в унижении человеческого достоинства, которым сопровождается вся процедура обращения за визой и ее получение, перелома не произошло. Можно было бы привести сотни самых диких случаев. Ограничусь только одним из тех, которые довелось наблюдать лично, чувствуя себя естествоиспытателем, пытающимся опытным путем докопаться до истины. Практика Вместе с коллегами из Кильского университета готовили большую представительную международную конференцию. О чем, значения не имеет, поскольку это могла быть абсолютно любая международная конференция, круглый стол, коллоквиум, мозговой штурм или что-нибудь еще. От нашего университета в ней должна была принять участие очень сильный эксперт, хорошо известная в профессиональных кругах, крупный специалист по гражданскому и международному частному праву. Шенгенской визы у нее не было. Ее нужно было получать. Приступили к этой сложной и всегда, к сожалению, мучительной процедуре заранее. Германские коллеги позвонили в свое посольство в Москве и поинтересовались тем, что от них требуется. После этого выслали приглашение по факсу непосредственно в посольство. Поскольку ей из Киля об этом по телефону сообщили, наш профессор спокойно поехала в визовый центр. Однако в первый раз она съездила напрасно. Ни в консульстве, ни в визовом центре приглашения не нашли, хотя приглашающую сторону заверили в том, что факс получен. Вторично наш профессор поехала туда же, имея на руках факс, который продублировали из Германии ей на работу. Тем не менее, и на этот раз документы у нее не приняли. Ей заявили, что печать стоит только на второй страничке приглашения, поэтому его первая страничка недействительна. После третьего раза она мне заявила, что ни в какую Германию, ни на какую конференцию не полетит, поскольку подвергаться издевательствам больше не хочет. На этот раз ей попытались объяснить, что с факсами не работают и нужен исключительно оригинал. Однако после того как на это заявление последовала недоуменная реакция, поправились и сказали, что в приглашение нужно вписать конкретные данные о приглашающем лице и сделать это на каждой страничке приглашения. В конце концов, история благополучно завершилась. Коллеги из Киля позвонили напрямую кому-то из ответственных лиц в посольстве Германии и устроили скандал. Причем, похоже, были несколько эмоциональнее, нежели наш уравновешенный и уважительно относящийся к германским порядкам профессор. Уже на следующий день ей сами позвонили из посольства, сказали, что все сделано, и попросили приезжать за визой. Еще через день мы с ней улетели на конференцию в Германию. Трудно сказать, насколько приведенный пример является показательным. Но то, что он не единичный, можно не сомневаться. Когда все перипетии борьбы за визу или на выбор – издевательств, связанных с ее получением, обсуждались в присутствии широкого круга лиц на кафедре, где работала профессор, посыпался целый ворох схожих, аналогичных или даже еще более смешных историй. И это с учетом того, что наша профессура находится в привилегированном положении. Она поддерживает широкие и разнообразные научные связи с учебными и исследовательскими центрами по всему свету. Неутешительный вывод: тот же стабильный обман, что и во всем другом. И никакой компенсации в виде заключения Договора о реадмиссии такой Договор об упрощении визового режима, конечно же, не требовал. Никогда раньше подобной увязки не делалось. Вспомним, страны Восточной и Центральной Европы заключали с ЕС одновременно с соглашениями о реадмиссии соглашения о безвизовом режиме. Это совершенно другое дело. Вот такой пакет понятен и оправдан. Договор о реадмиссии Российской Федерации в прошлом уже приходилось работать над аналогичным договором. Он был заключен с Литвой. Однако это был все же единичный опыт. Москва не имела и не имеет подобных соглашений ни с какими другими странами. Задача подписания соглашений о реадмиссии со всеми своими южными соседями и некоторыми другими государствами ею еще только ставится. Поэтому переговоры с Брюсселем были для нее в какой-то степени экспериментальными. Вместе с тем, Договор о реадмиссии стал новшеством не только для России, но и для ЕС. Дело в том, что Брюссель до этого ни с какими крупными странами подобных договоров не заключал. Соответственно и для Брюсселя переговоры носили частично пилотный характер. Накопленный опыт им затем широко использовался при работе с другими странами. В их ряду оказались и столь важные для ЕС стратегические партнеры, как, например, Китай или Украина. Суть Договора о реадмиссии объясняется достаточно просто. Сотрудничающие государства берут на себя ответственность за возвращение лиц, оказавшихся на территории друг друга нелегально или нелегально задерживающихся. Специфика – институт реадмиссии распространяется на любых лиц, пересекающих границу между Россией и ЕС. Под действие Договора, таким образом, подпадают как граждане сотрудничающих сторон (чем Москва хотела бы ограничиться), так и все те, кто появляются на территории сотрудничающих сторон как бы транзитом. В результате этого, Договор предусматривает фактически два различных правовых режима. Один применятся к гражданам соответственно России и ЕС. Согласно этому режиму, сам факт гражданства является юридическим основанием для запуска процедуры реадмиссии. Другой режим применяется к гражданам третьих стран и лицам без гражданства, попадающим в ЕС из России и в Россию из ЕС. Здесь уже нужны доказательства. По Договору введение в действие второго из них предусматривалось по окончании некоторого переходного периода. Однако он носил весьма непродолжительный характер, и сейчас отлагательные или переходные положения свое значение утратили. Договор о реадмиссии не так прост, как может показаться на первый взгляд. В нем много подводных камней. Он описывает множество самых различных ситуаций. Для его последовательного соблюдения требуется большая доказательная база. Кроме того, договор обладает определенными гибкостями. Предусматриваемые им процедуры зачастую не могут быть запущены в автоматическом порядке. Они требуют предварительной проверки информации, на основании которой стороны могут предпринимать те или иные действия. Сами эти действия при определенных условиях нуждаются в обсуждении, согласовании и т.д. Поэтому большая роль в исполнении Договора отводится совместному органу. Созданный сторонами Комитет призван в рутинном порядке разрешать возникающие споры, снимать противоречия, принимать решения. Многое зависит от той практики, которая складывается в результате его деятельности. Со временем она, конечно же, приобретет всеобъемлющий характер. Однако уже сейчас можно сделать некоторые выводы. Как представляется, стороны стремятся к рестрективному и наименее обременительному для них толкованию заложенных в Договоре положений. К тому же у них есть возможность не спешить. Все процедуры достаточно длительные. Они дают время на то, чтобы осмыслить индивидуальные случаи и принять, по возможности, верные и сбалансированные решения. Может быть, сейчас еще рано оценивать накопленный опыт, но все же одно заключение уже сейчас стоило бы сделать. Раздражителем в отношениях между Россией и ЕС соблюдение Договора о реадмиссии не стало. И это само по себе уже неплохой результат. Вместе с тем, и особого значения Договор не имеет. Все же он находится на периферии отношений между Россией и ЕС. Его вес не сопоставим с тем, который имеет проблематика безвизового режима или, в более широком плане, внутренней безопасности. Хотя опыт сотрудничества по реализации Договора о реадмиссии, естественно, не может не учитываться при расширении спектра связей и стратегическом планировании дальнейшего взаимодействия по линии правоприменительных, полицейских, пограничных, судебных и других государственных органов. Проблематика внутренней безопасности в будущем базовом соглашении между Россией и ЕС Консультации по двум трекам – об упрощении визового режима и об отказе от него – велись на протяжении всех последних лет вне связи с тем, запущены ли переговоры по новому базовому соглашению или нет, прерываются ли они или продолжаются, буксуют или активизируются. Но переговоры по новому соглашению ставят эту проблематику в принципиально иной контекст. С учетом глобальности ведущихся переговоров она может и должна увязываться со всеми другим проблемами, существующими между сторонами, которые Москва и Брюссель хотели бы решить. В связи со всем тем, о чем говорилось выше, российская сторона особый упор делает на достижение целей введения безвизового режима. Эта цель рассматривается в качестве несомненного приоритета. Она выдвигается в разряд одной из центральных, увязываемых с другими целями построения общего пространства внутренней безопасности в отношениях между Россией и ЕС. Европейский Союз, со своей стороны, повышенной чувствительностью Москвы к проблематике безвизового режима, естественно хотел бы воспользоваться. Для него эта проблематика имеет подчиненное или даже второстепенное значение. В ЕС прекрасно понимают, что безвизовый режим распространяется лишь на краткосрочные поездки. Он касается в основном туризма, учебы, деловых, научных и культурных контактов. Ставки в отношениях между Россией и ЕС гораздо выше. По своим последствиям согласование подходов к другой шенгенской проблематике или формированию общеконтинентального рынка труда, а, тем более, совместному контролю над миграционными потоками с ней даже смешно сопоставлять. Поэтому Брюссель считает, что у него более сильные переговорные позиции. Как следствие этого, он надеется получить от Москвы уступки по другим направлениям, отодвинув перспективу введения безвизового режима как можно дальше в будущее. Так выгоднее. Завышенные ожидания, как правило, вызывают чрезмерное разочарование. Для российской стороны было бы важно не выходить за рамки прагматического подхода. Визовый вопрос важен. Как в свое время жилищный вопрос испортил москвичей, так и сейчас он портит отношения между Россией и ЕС. Но все же ему желательно уделять внимание, пропорциональное его реальному весу в отношениях между сторонами. В ином случае, нереалистичность оценок и допускаемые преувеличения будут негативно сказываться на ходе переговоров и обсуждении других проблем, имеющих для России объективно гораздо большее значение. Ведь ткань сотрудничества в области внутренней безопасности формируют совместные действия и сближение законодательства в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, организованной преступностью, терроризмом, взаимное признание и исполнение судебных решений, совместное управление миграционными потоками. Это настоящие приоритеты. О том, что они в иерархии ценностей стоят выше визового вопроса, нельзя забывать. Сам визовый вопрос необходимо соотносить с целями более высокого порядка в отношениях между Россией и ЕС. Тогда и разочарований будет меньше, и продвинуться в отмене визового режима удастся гораздо дальше. Не стоит также забывать, что и общественное мнение России воспринимает вопрос о визовом режиме достаточно скептически. В период его политизации положение было иным. Руководство страны подняло его на щит, соответственно этому стало реагировать и население. Сейчас в какой-то степени все вернулось на круги своя. Результаты социологического опроса, который мы недавно проводили в студенческой среде, проливают на это свет. Опрашиваемым был задан вопрос о том, в какой степени введение безвизового режима снимет противоречия в отношениях между Россией и ЕС, позволит снять предубеждения и недопонимания. Значительная часть опрашиваемых ответила, что ни в какой. Свободно ездить друг к другу в гости, конечно, хорошо. Однако к решению крупных политических вопросов в отношениях между Россией и ЕС введение безвизового режима отношения не имеет. Нужны меры принципиально другого порядка: экономическая открытость, правовая либерализация, утверждение атмосферы доверия на всех уровнях политического взаимодействия и т.д. Заключение Люди привыкают и приспосабливаются ко всему. Граждане стран ЕС как должное воспринимают то, что могут пересекать внутренние границы стран ЕС без формальностей и не снижая скорости. Россияне в какой-то степени уже смирились с тем, что получение виз является неизбежным злом, с которым постоянно приходится сталкиваться, планируя свои поездки в Европейский Союз. Какой-то большой проблемы в этом нет. Все равно даже такой псевдоупрощенный режим, который придумали Россия и ЕС, не помешает сотрудничеству и серьезно не скажется на нем. Те, кто хочет путешествовать, будут делать это и в будущем. Те, кому нужны деловые контакты, будут их развивать. Те, кто работает на сближение России и ЕС, несмотря на все препятствия, будут добиваться этого и дальше. С этой точки зрения в политизации проблемы нет необходимости. Однако все это только в том случае, если Москва и Брюссель не считают для себя двусторонние отношения по-настоящему приоритетными. Если считают, вся система координат меняется. Ведь речь идет о том, как жители России и ЕС воспринимают друг друга, дают ли им нормально общаться, могут ли они жить одинаково. На кону забота о простых людях. Не об избранных, а о сотнях тысяч и даже миллионах тех, кто хотели бы свободно распоряжаться собой, своим временем, досугом и кругом общения. Визовые проблемы это та сфера, где демагогия не работает. Где пустые слова никого не греют и никому не нужны. Где все всем абсолютно ясно. Есть сдвиги или нет, продвинулись вперед или не удалось – видно всем и каждому. Поэтому реальное упрощение визового режима и реальное продвижение к его отмене действительно становятся той лакмусовой бумажкой, по которой можно судить о серьезности намерений сторон, о том, как будут строиться отношения между Россией и ЕС в не столь отдаленном будущем. Понимание этого должно найти отражение в смелых далеко идущих политических решениях. © М.Л. ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России *1 Список визовых и безвизовых стран формируется в рамках визовой политики ЕС и называется визовый список ЕС. Он несколько отличается от действовавшего до 1999 года шенгенского, хотя и основан на его принципах. * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества»

Еще недавно все смотрели на окружающий мир с уверенностью и оптимизмом. Мировая экономика набирала обороты. Не только отдельные страны, но и целые регионы втягивались в полосу стремительного устойчивого экономического развития. Объем мировой торговли достиг беспрецедентных размеров. Казалось, наступила долгожданная эра бурного экономического роста и процветания. И проблемы международной безопасности воспринимались примерно также. Мол, есть ядро государств, которым по плечу справиться с любыми проблемами. Надо только, чтобы остальные на них равнялись. Сейчас эйфория прошла. Действительность оказалась намного горше. Разразившийся глубочайший ипотечно-финансовый, а вслед за ним экономический кризисы расставили все по своим местам. Выяснилось, что маргинальные критики стихийно сложившегося иррационального и безмерно несправедливого мирового порядка были не так уже неправы. И дело не в том, что раньше было правильно и хорошо, а потом как-то вдруг, непонятно почему стало плохо, и все начало разваливаться. Нет, ни для кого не секрет, что кризисы выпестованы всем ходом предшествующего экономического развития. Своими корнями они уходят в безумную и безответственную модель экономического развития, которой большинство с таким удовольствием и даже вожделением придерживалось многие годы. Она порочна и несостоятельна. Она оставалась таковой все это время. По сути ничего не изменилось. Просто кризис открыл людям глаза и заставил взглянуть правде в лицо. Увиденное не могло не потрясти. Оно всех отрезвило. С иллюзиями, похоже, наконец-то покончено. И все, включая, прежде всего, спешно сколоченную «Группу-20», более-менее дружно приступили к лечению «тяжело больных» - современного капитализма и мирового хозяйства. Но это в том, что касается экономики. В том, что касается военно-политической сферы, отрезвление так и не наступило. Многие страны, политики, эксперты, общественное мнение предпочитают играть в старые игры. Они старательно придерживаются откровенно несостоятельных идеологизированных схем. Им гораздо комфортнее цепляться за безвозвратно устаревшие трафареты, представления и заклинания. Войн на Балканах, в Ираке и Афганистане им недостаточно. Расползание ядерного оружия по планете на них не произвело должного впечатления. Как, впрочем, и нарастание угрозы попадания ОМП в руки террористов – слишком большое количество блокбастеров и боевиков средней руки на этот сюжет, видимо, было снято. Выходит, придется дожидаться худшего. Только тогда, когда произойдет нечто непоправимое, они схватятся за голову. Лишь тогда они сознаются в том, что были неправы, что следовало уже энное количество лет тому назад пересмотреть базовые подходы к оценке военно-политической стабильности и безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе и к их обеспечению. Однако после нового крупномасштабного столкновения на Ближнем Востоке, на этот раз с участием гораздо более широкого числа влиятельных игроков, или ядерного апокалипсиса на каком-то ином театре военных действий в каком-либо ином уголке планеты или чего-то еще, не менее страшного и чудовищного, делать это будет поздновато. Адекватные меры лучше было бы принять с упреждением. Апрельская 2008 года инициатива только что вступившего в должность нового президента Российской Федерации Дмитрия Медведева, предложившего разработать и заключить договор о европейской безопасности, порывала с этой порочной логикой. Она требовала быть честными по отношению друг к другу, трезво оценить сложившуюся ситуацию и попытаться устранить откровенные перекосы в нынешней архитектуре евро-атлантической безопасности. Она призывала по-новому взглянуть на всю проблематику стабильности, безопасности и сотрудничества в регионе и его за его пределами, понять, что нужно сделать для того, чтобы заполнить образовавшийся вакуум безопасности, и приступить к постепенному методичному осуществлению согласованных мер превентивного характера. Дальнейшее развитие событий и, в частности, вооруженный конфликт в Закавказье, со всей убедительностью продемонстрировали, насколько важной и своевременной является такая инициатива. К поддержке ее серьезного вдумчивого обсуждения сейчас склоняются самые разные политические силы. За него выступает растущее количество государств. Но на пути к запуску практических переговоров лежит пока еще очень много разнообразных препятствий. Чтобы разобрать завалы, потребуется кропотливая разъяснительная работа, длительная серия неформальных консультаций и тщательнейшая глубокая проработка самых разных аспектов безопасности на экспертном уровне. Как она могла бы вестись, показала организованная в МГИМО (У) МИД России 2–3 апреля 2009 г. международная конференция «Новая архитектура безопасности в Европе: режимы, механизмы, инструменты». Мозговой штурм по проблематике международной безопасности Конференция была проведена Европейским учебным институтом при МГИМО (У) при участии Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У), Фонда европейского права, Фонда Бертельсмана и Московского представительства Фонда им. Фридриха Эберта с целью обсуждения перспектив укрепления военно-политической стабильности и безопасности на континенте. В ней приняли участие высокопоставленные сотрудники министерства иностранных дел России и других российских государственных структур, а также международных организаций. Широко был представлен дипломатический корпус. Определяющий вклад в дискуссию внесли присутствовавшие на ней эксперты из России и других европейских стран, специализирующиеся на вопросах внешней политики, стратегии безопасности и международных отношений. С изложением официальных подходов Москвы к укреплению европейской архитектуры безопасности и заключению лоббируемого ею Договора на конференции выступили заместитель председателя Комитета по международным делам Совета Федерации Василий Николаевич Лихачев и заместитель Министра иностранных дел России Александр Викторович Грушко. Обстоятельный комментарий содержательных аспектов предлагаемого российской стороной обязывающего документа представили директор Департамента общеевропейского сотрудничества Владимир Иванович Воронков и начальник отдела по контролю над обычными вооружениями Департамента по вопросам безопасности и разоружения Антон Юрьевич Мазур. Точка зрения отдельных европейских стран и созданных ими наднациональных и межгосударственных объединений была изложена послами Италии и Бельгии в Российской Федерации Витторио Клаудио Сурдо и Бертраном де Кромбрюгге. С нарочито жестких или, напротив, раздумчивых позиций высказались советник-посланник Испании Мануэль де ла Камара и советник-посланник Германии Рудольф Адам. На весьма важные нюансы в подходах, отстаиваемых различными государствами, указали сотрудники политических отделов посольств Греции и Великобритании Димитриус Иоанну и Юлиан Рейли. Очень интересные оценки, доводы и обобщения прозвучали в выступлениях большой плеяды известных российских ученых – заместителя директора ИМЭМО РАН Владимира Георгиевича Барановского, заведующего Отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрия Александровича Данилова, директора Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У) Андрея Владимировича Загорского. Обоснование новых перспективных подходов к проблематике безопасности предложили декан юридического факультета Российского университета дружбы народов Анатолий Яковлевич Капустин, советник ректора МГИМО (У) Артем Владимирович Мальгин, ведущий научный сотрудник Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У) Виктор Игоревич Мизин, директор Международного института политической экспертизы Евгений Николаевич Минченко. Набросок системного изложения основных направлений работы над Договором о безопасности представили профессор Кафедры дипломатии МГИМО (У), чрезвычайный и полномочный посол Владислав Петрович Терехов, директор Центра постсоветских исследований МГИМО (У) Станислав Иванович Чернявский и директор Европейского учебного института Марк Львович Энтин. Весомый вклад в обсуждение внесли многие другие российские специалисты. Глубину, особую насыщенность и полемичность ему придали доклады, замечания и реплики, с которым выступили директор Центра исследований России и новых независимых государств Французского института международных отношений Тома Гомар, и.о. главы Исследовательского отдела Польского института международных отношений Лукаш Кулеш, руководитель международных программ Фонда Бертельсмана Корнелиус Охман, президент Варшавского Центра по международным отношениям Эугениуш Смоляр, заместитель директора Института исследований мира и политики безопасности при Гамбургском университете Вольганг Цельнер и другие авторитетные эксперты из стран ЕС. Состоявшуюся на конференции дискуссию выгодно отличал широчайший разброс представленных на ней мнений, в том числе и среди российских ученых и официальных лиц, царившая на ней исключительно дружеская доброжелательная атмосфера, конструктивный настрой и стремление ораторов не только озвучить свою позицию, но и предложить четкую выверенную аргументацию в ее поддержку. Высокому научному уровню состоявшегося обсуждения способствовало то, что к конференции были специально подготовлены и заранее разосланы всем ее участникам позиционные материалы и перечень проблем, на анализе которых предлагалось сосредоточить основное внимание. К их числу были отнесены следующие. 1. Основные требования к новой архитектуре европейской безопасности, ее содержательные элементы. 2. Правовое оформление будущей системы – Договор о (европейской) безопасности. Взаимосвязь текста Договора с действующими документами ОБСЕ. 3. Опорные блоки, которые могли бы лечь в основу Договора: принципы отношений между государствами, а также созданными ими организациями и объединениями в сфере безопасности; антикризисное регулирование и миротворчество; разоружение и нераспространение ОМУ и ракетных технологий; сочетание военно-политической (жесткой) и мягкой безопасности. 4. Процедуры и механизмы обеспечения международной безопасности, включая контроль за соблюдением Договора. 5. Место и роль существующих организаций безопасности в новой архитектуре. Обеспечение координации между ООН, НАТО, ЕС, ОДКБ, ОБСЕ, возможно, другими международными структурами. 6. Общая стратегия и переговорная тактика продвижения инициативы заключения Договора, подготовки и обсуждения его проекта. Роль отдельных стран в этом процессе. Вклад неправительственных организаций и экспертного сообщества. 7. Взаимосвязь между работой над новой системой безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе и другими треками переговоров. Кроме этого, в планируемых ими выступлениях экспертов попросили ответить на несколько конкретных и предельно заостренных вопросов. Они были сформулированы следующим образом 1. Нынешнее состояние архитектуры европейской безопасности не устраивает только Россию или и другие страны евро-атлантического и евразийского региона? 2. Что в нынешнем положении не устраивает Россию? Что не устраивает другие государства? Какие общие проблемы в области безопасности не имеют адекватного решения или институциональных рамок для решения? 3. Какие шаги необходимо предпринять для их решения? 4. В каких существующих или новых институциональных рамках такие шаги могут быть предприняты? Подходит ли для них ОБСЕ?  Нужны ли элементы наднациональности или ставка по-прежнему должна делаться на консенсус? Есть ли потребность в создании ОБСЕ-2 или ОБСЕ+? Для чего? Какие проблемы она будет решать? Если в Европу ее все равно не пустят, объектом применения ее сил станет Средняя Азия? Заинтересована ли Россия в таким образом обновленной ОБСЕ? Благодаря сочетанию всех этих факторов конференция стала одним из важных этапов экспертного обсуждения содержательных и процессуальных аспектов формирования новой архитектуры международной безопасности и перспектив ее договорно-правового оформления. Она позволила под разными ракурсами рассмотреть широкий спектр наиболее злободневных проблем и взглянуть на них вдумчивым профессиональным взглядом, свободным от предвзятости и политической ангажированности, способствовала лучшему взаимопониманию между отечественными и зарубежными специалистами. Многие из высказанных на конференции идей были оценены участниками как весьма перспективные, заслуживающие того, чтобы быть использованными в практической политике для сближения позиций основных игроков, от которых зависит стабильность, безопасность и процветание в Европе и за ее пределами. Генезис проблемы и обоснованность инициативы заключения Договора о безопасности Открывая обсуждение, В.Н.Лихачев подчеркнул, что в нынешних условиях Россия должна, просто обязана быть «юридическим максималистом» и выступать с запросных позиций. Этого требует реальная ситуация, сложившаяся на континенте. Необходимость в таком подходе диктуется всей историей последних лет. И Москву ни в коем случае не должны смущать призывы партнеров не выпячивать юридический императив, не забывать о том, что Договор потребует ратификации, а с ней наверняка возникнут сложности. В первые месяцы после выдвижения инициативы Дмитрия Медведева ее пытались замолчать. От нее хотели отмахнуться. Дело вообще стремились подавать таким образом, будто бы российские предложения направлены против НАТО и чреваты подрывом хельсинского процесса. Сейчас же о таких передергиваниях уже никто и не вспоминает. Отношение к российским предложениям настолько изменилось, что выдвигаются идеи создания чего-то вроде «клуба друзей инициативы». Ставка на заключение юридически обязывающего международного документа более чем оправдана. Пренебрежительное отношение ведущих международных игроков к Хельсинскому акту, практика игнорирования его узловых положений убедительно продемонстрировали, что чисто политические обязательства не дают достаточных гарантий их соблюдения. Сила применяется. Право на самоопределение народов трактуется произвольно. Сотрудничество по конкретным вопросам будь то жесткой, будь то мягкой безопасности идет ни шатко - ни валко. Вывод может быть сделан только один. Нужно, чтобы государства взяли на себя твердые юридические обязательства. Необходимо установить эффективный международный контроль за их исполнением, договориться о мерах обеспечения и, в первую очередь, о мерах доверия – об этом последнее время особенно много говорится. Но те шаги, о которых на все лады рассуждают наши партнеры, пытаясь выдать их за меры доверия, ничего общего с ними не имеют. Речь идет, в частности, о возвращении России в ДОВСЕ, признании Косово, отказе от поддержки независимости Абхазии и Южной Осетии. Но если так будет ставиться вопрос, России придется напоминать другой стороне о продвижении НАТО на восток, применении вооруженной силы в обход Организации Объединенных Наций, притеснениях меньшинств в странах Балтии, нарушении обещаний, которые были даны России, включая зафиксированные в Декларации от 27 апреля 2004 г. и т.д. Вряд ли подобная демагогия сейчас уместна. Ее давно пора оставить позади. От обмена упреками и предъявления нескончаемых претензий друг к другу следует уходить. Ничего хорошего из этого не получится. Гораздо перспективнее принципиально иной подход. Надо оказаться от каких-либо предварительных условий и приступить к конкретной работе. В этом отношении с В.Н.Лихачевым полностью солидаризировался А.В.Грушко. В своем выступлении он предложил глубокую всестороннюю оценку сложившегося положения и перспектив решения проблем безопасности. Нынешнюю ситуацию А.В.Грушко охарактеризовал как кризисную. Система безопасности, которая охватывала бы все заинтересованные стороны, подчеркнул заместитель министра иностранных дел России, в евро-атлантическом регионе отсутствует. Она не состоялась. ОБСЕ такие функции на себя взять не смогла. Ее роль в области межгосударственной безопасности сошла на нет. Центром согласования интересов она тоже не стала. Стагнация охватила и такую важную сферу, как контроль над вооружениями. Но главное – не получилось ни равной безопасности, ни одинаковых гарантий безопасности для всех. Об этом со всей убедительностью свидетельствуют бомбежка полноправного члена ОБСЕ Сербии почти десятилетие тому назад и недавнее нападение Грузии на Южную Осетию и Россию в лице ее миротворцев в нарушение всех мыслимых международно-правовых норм и обязательств. Одна из очевидных причин этого заключается в дисбалансе безопасности. Она кроется в том, что гарантии безопасности в рамках НАТО превалируют над теми, которые предоставляет ОБСЕ. В НАТО неделимость безопасности действительно обеспечена. В ОБСЕ этого нет. Не удивительно поэтому, что Россия настаивает на укреплении жесткой безопасности. Но претензии партнеров, состоящие в том, что Москва якобы делает акцент на жесткой безопасности в ущерб остальным ее слагаемым и, в частности ее гуманитарным аспектам, несостоятельны. Это не так. Из всех распространенных Россией официальных документов с очевидностью следует, что им также уделяется большое внимание. Но в области прав человека на континенте есть действенная международная организация с универсальным членством – Совет Европы. Установлены общие правила для всех. Есть мощные механизмы контроля. Имеются отработанные процедуры. А в области жесткой безопасности на поверку этого нет. Групповые интересы и взаимные обязательства превалируют над общими. В этих условиях создание общей системы международной безопасности, безопасности для всех на континенте и в интересах всех становится насущной необходимостью. Одних лишь НАТО и ЕС явно недостаточно. Что касается Североатлантического альянса, он для себя и к своей выгоде ряд задач решил. Он существенно расширил свои границы и вышел за рамки своей ответственности. Но сделал это в ущерб общей безопасности. Ведь именно политика вовлечения третьих стран в НАТО подвигла Грузию к агрессивным действия. Тбилиси к ним фактически подтолкнули. Политическая ангажированность Альянса в отношении Украины тоже не способствует стабильности. Действовать объективно и взвешенно у него не получается. Характерно, что тогда, когда Совет Россия-НАТО был особенно нужен, когда его услуги были так необходимы, его фактически прихлопнули. Североатлантический альянс приступил к переосмыслению своей стратегии. Юбилейным саммитом в апреле 2009 года эта работа не закончится. Альянс стремится включить в свое видение безопасности чуть ли не все. Вплоть до Арктики, климата и энергетики. Но очевидно, что без сотрудничества с Россией и вне такого сотрудничества решать подобные проблемы было бы смешно. Другой пример объективной потребности в создании новой системы безопасности – Афганистан. При помощи ставки лишь на жесткую силу стабильность в Афганистане обеспечить не удастся. С не менее сложными проблемами сталкивается Европейский Союз. Он стремительно эволюционирует. У него большие планы. Однако ни самостоятельно, ни в связке с одним лишь Североатлантическим альянсом их ему решить не под силу. Значит и ЕС стоит перед такой же дилеммой. У России нет намерений что-либо разрушить. Подозревать Кремль в обратном представляет собой попытку отыскать в инициативе Дмитрия Медведева такой смысл, которого в ней заведомо нет. Россия заинтересована в укреплении безопасности. Но Россия заинтересована в такой безопасности, при которой ее партнеры действовали бы в контексте созданных ими эксклюзивных альянсов и объединений с соблюдением своих международных обязательств и, в том числе, обязательств перед ней точно также как в общих структурах безопасности, включая ОБСЕ. Двойные стандарты недопустимы. Прочтение хельсинских принципов всеми международными игроками должно быть одинаковым. Важно восстановить к ним доверие. Особенно таким базовым, как неприменение силы. Тогда и в урегулировании замороженных конфликтов удастся существенно продвинуться. Не нужно повторять то, что случилось с ДОВСЕ. Он может служить примером упущенных возможностей. ДОВСЕ рассматривался всегда в качестве одного из стержневых элементов кооперативной безопасности. В Стамбуле в свое время, вроде бы, определили вектор формирования безопасности для всех. Однако страны-члены НАТО предпочли пойти на его подрыв, поставив движение вперед в обговоренном направлении в зависимость от не относящихся к делу политических требований. События 11 сентября 2001 года и нынешний финансово-экономический кризис показали, как быстро рушатся догмы. От них надо уходить. Тем более в области безопасности. По отдельности ОБСЕ, НАТО, ЕС, СНГ, ОДКБ – никто ее не обеспечит. Магистральный путь – выходить на закрепление этого постулата в Договоре о безопасности и взаимодополняемость ее основополагающих структур. Россия готова по максиму использовать возможности действующих организаций и структур безопасности. Но этого недостаточно. Необходимо достраивать безопасность на базе Договора. На объективном характере потребности в укреплении международной безопасности подробно остановился М.Л.Энтин. Помимо приведенных примеров он указал и на многие другие, свидетельствующие о том, что односторонние действия отдельных государств и групп государств по наращиванию своих возможностей в области безопасности зачастую приводят к обратному эффекту. Они вынуждают других международных игроков предпринимать ответные меры. В результате индивидуальная безопасность не только не усиливается, но и ослабевает. Появляется вакуум безопасности. Ставка на односторонние действия образует порочный круг, из которого так сложно вырваться. Последствия – стремление разных стран к обладанию оружием массового поражения, расползание ОМП по планете, гонка вооружений в разных регионах земного шара и ее перенос в другие сферы, нескончаемые войны, региональные и локальные конфликты. Говорить о том, что такая безопасность может кого бы то ни было устроить, просто смешно. Еще одним побочным эффектом политики односторонних действий в области безопасности становится рост или, по крайней мере, сохранение взаимного недоверия, служащего питательной средой для появления зазора в позициях основных международных игроков по всему кругу вопросов международной повестки. Этим зазором искусно пользуются все и самые разнообразные деструктивные силы. В результате урегулировать региональные и локальные конфликты становится еще сложнее. Подрывается эффективность действий мирового сообщества в борьбе с международным терроризмом, организованной преступностью, наркодельцами, незаконной миграцией и возможности ответа на другие вызовы глобализации. Инициатива Дмитрия Медведева чрезвычайно своевременна. Если бы, предвидя нынешний экономический кризис, были предприняты превентивные меры, его остроту наверняка удалось было бы снять. Не исключено, что его вообще можно было бы предотвратить. Уроки кризиса – нужны серьезные шаги до того, как нынешний вакуум безопасности не повлек за собой реальную и еще большую дестабилизацию в сфере безопасности. Вполне обоснована и постановка вопроса о разработке нормативного документа. Скептики упускают из виду то, насколько серьезную эволюцию за последнее время протерпело международное право. Из регулятора отношений между государствами, оно все в большей степени превращается в регулятор отношений между субъектами внутреннего права. Это дает возможность сделать исполнение Договора о безопасности подконтрольным гражданскому обществу, привлечь все внутригосударственные административные и судебные механизмы для его обеспечения. Кроме того, международное право от декларации некоторых норм поведения все в большей степени переходит к формированию широкого инструментария мониторинга за их соблюдением и принуждения государств к исполнению взятых на себя обязательств. Этим можно и нужно будет воспользоваться при уточнении концепции Договора и согласовании его текста. Желательно, чтобы такая концепция базировалась на системном видении проблематики безопасности. Подобное видение требует, чтобы Договор заботился об обеспечении безопасности на всех этапах вызревания возможных кризисов, чтобы прогнозировать их, предупреждать переход в острую фазу и гарантировать взаимовыгодное урегулирование. Оно предполагает тесную увязку функционирования всех международных организаций безопасности, как уже действующих на общемировом (ООН), так и региональном уровне, и всех тех новых структур, которые могут быть предложены. Оно исходит также из системного видения всех угроз безопасности и понимания ее всеобъемлющей природы. Безопасность обязательно включает в себя наряду с военными также и такие составляющие, как экономическая устойчивость, сбалансированное производство и потребление энергии, доступ к ресурсам и современным технологиям, беспрепятственное снабжение населения продовольствием по доступным ценам. Она невозможна без сохранения среды обитания, всесторонней заботы о достоинстве человеческой личности, социальной защищенности человека, правах меньшинств и государство образующих наций и т.д. Развернутый анализ позитивных аспектов российской инициативы и тех проблем, которые в связи с ней возникают, предложил В.Г.Барановский. Ученый констатировал: то, что нас не все радует, очевидно. Сложнее с конкретными предложениями по укреплению безопасности, с такими предложениями, у которых есть «добавленная стоимость». Но добавленная стоимость имеется не только у достаточно структурированных идей. Ее может дать и сам запуск политического обсуждения проблемы. Такой добавленной стоимостью инициатива Дмитрия Медведева, несомненно, обладает. Она откликается на целый ряд конкретных задач, ждущих своего решения. Прежде всего, политическая ситуация в Европе нуждается в стабилизации. За последнее время атмосфера на континенте ухудшилась. Нужны меры по укреплению доверия. Чтобы снять подозрительность в отношении друг друга. Если есть понимание того, что на этот путь нужно вступить, уже неплохо. Обсуждение – возможность найти приемлемые развязки и закрыть некоторый критический набор имеющихся конкретных проблем. По Косово. Южному Кавказу. Другим вопросам. Для этого вполне может быть востребован имеющийся опыт пакетного решения различных проблем, увязываемых между собой. С его помощью и поиски развязок по центральной теме существенно облегчаются. Таким подходом в свое время смогли воспользоваться при подготовке хельсинского процесса. Российская инициатива запускает обсуждение вопросов новой безопасности - новых областей, все в большей и большей степени влияющих на классическую безопасность. К ним относятся миграция, борьба с организованной преступностью, климат и многие другие – вплоть до гарантий от воспрепятствования перемещению сырьевых и иных ресурсов (последняя «газовая война» между Россией и Украиной). Она создает предпосылки для их комплексной взаимосвязанной проработки. Появляется сцепка между ними и такими традиционными аспектами безопасности, как самоопределение, контроль над вооружениями и т.д. Плюс инициатива дает импульс сближению все дальше расходящихся позиций государств по этим вопросам. На согласование и заключение Договора о безопасности уйдет много времени. Предстоит пройти долгий путь. Тем важнее с самого начала озаботиться созданием адекватного переговорного механизма. И здесь может пригодиться хельсинский опыт. Механизм по типу хельсинского под процесс обсуждения проекта Договора о безопасности и его многочисленных составляющих вполне можно было бы создать. Общеполитическое значение инициативы состоит в том, что Россия меняет общеевропейскую повестку дня. Она переводит обсуждение из негативной в позитивную плоскость. Вместо того чтобы смаковать Косово и Южную Осетию, гораздо выгоднее и полезнее вести разговор о предотвращении в будущем негативных тенденций. Предложенная Россией повестка дня рассматривается Западом как выгодная Москве. Да, она выгодна Москве. Но в другом смысле, чем тот, который в это вкладывают наши партнеры. Ее привлекательность в том, что она обоснована. В том, что она востребована. Неопределенность пока весьма велика. Вопросов гораздо больше, чем ответов. Вот только некоторые из них. Как возрождать ДОВСЕ? В чем заключается стратегическая стабильность? Как ее можно было бы определить? Что можно было бы сделать для того, чтобы добавить безопасности? Если пользоваться аналогией с 70-ыми годами прошлого века времен Хельсинки-1, какие размены можно было бы предложить, какие корзины и на что обменять? Ключевым для всей проблематики безопасности является вопрос о России. Не стоит от него уходить. Все сейчас признают, что да, в отношении России поступили не очень. Что можно было бы ей дать? Чем удовлетворить? А чем Грузию и Украину? Россия претендует на особую роль. Что ей можно было бы предложить? Какую роль? Поменять связку Россия-НАТО? Как? В какой степени? На что? Имеется некоторый набор тем, требующих дополнительной проработки. В чем содержание принципа неделимости безопасности? Он работает только в рамках союзнических отношений. Но и для НАТО здесь не все понятно. А в чем содержание принципа, запрещающего укреплять свою безопасность за счет других? С ним на словах все согласны. Но какое определение для него можно было бы предложить? Что новое может дать институциональное строительство? Понятно, что все ныне действующие организации и структуры безопасности заведомо будут ему сопротивляться. Но хотя бы теоретически, о каких новых идеях, которые были бы минимально приемлемы для НАТО и ЕС, могла бы идти речь? Есть ли они? Но если не демонтаж существующих и не новые, то, что тогда? Наделять действующие новыми полномочиями? Согласится ли на это Россия? Другие внешние игроки? Маловероятно. В гораздо более заземленном ключе построил свое выступление заместитель директора исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике Дмитрий Вячеславович Суслов. По его мнению, в евро-атлантическом пространстве действует невероятное множество организаций и структур. Возник трудно понятный конгломерат правил, режимов, обязательств. И все они не работают. В том, что касается экономики, это достаточно наглядно показал мировой кризис. Но аналогичная ситуация складывается и в сфере безопасности. Ее несущие опоры, как, например ДОВСЕ, разваливаются и деградируют. Слабеет и вся ОБСЕ в целом. Чуть в меньшей степени упадок затронул НАТО. Но и Североатлантический альянс указанная тенденция не обошла. Наконец, центральная проблема безопасности в регионе – отсутствие России в ее структурах. Все произошло крайне несправедливо. Россия никому не проигрывала «холодную войну». Она сумела выйти из нее. Она нашла в себе силы ее прекратить. Но партнеры воспользовались временной слабостью России для того, чтобы оттеснить ее на обочину, а свои структуры поставить в центр безопасности. Поражение Грузии в войне на Кавказе произвело отрезвляющее действие. Однако кризис не закончился. Он продолжается. Единственная возможность выйти из него – отказаться от натоцентризма (ЕС пока самостоятельной роли в обеспечении жесткой безопасности не играет). Это необходимо для того, чтобы упредить возможную новую деградацию евро-атлантического ландшафта. Что нужно сейчас, так это либо договориться о новых правилах игры, либо создать новую общеевропейскую организацию безопасности – типа ОБСЕ-2 или ОБСЕ+. Она мыслится примерно таким образом. В нее включаются все другие действующие структуры безопасности. А сама она подчиняется ООН. Слабость подобного предложения, как признал сам исследователь, заключается в том, что его невозможно реализовать – непонятно тогда, правда, зачем его вообще выносить на обсуждение. А реализовать его не удастся, полагает Д.В.Суслов, потому, что Запад по-прежнему считает, что за всплеском эмоций ничего не последует. России не останется ничего другого, как согласиться с западными институтами. Все уляжется само собой и вернется в лоно существующего, вернее, сложившегося порядка. Умиротворение России Большинство экспертов, присутствовавших на конференции, согласилось с обоснованностью тезисов, отстаиваемых Москвой, о дефектности международной системы безопасности, общей заинтересованности в ее укреплении и о необходимости в совершенствовании нынешней архитектуры безопасности. И все же в выступлениях многих специалистов очень четко читалась убежденность в том, что по большому счету речь идет лишь о том, как снять озабоченности, имеющие по поводу безопасности у России, и что нужно сделать для того, чтобы предоставить ей более достойное место в системе быстро эволюционирующих международных отношений. Мол, Россия не удовлетворена своим положением. Политические и дипломатические демарши российского руководства указывали на это и раньше. Но война на Кавказе всем по-настоящему открыла глаза. Она со всей очевидностью продемонстрировала, насколько хрупкой остается международная безопасность, что ее система не сбалансирована, что Россию следует интегрировать в нее лучше и в гораздо большей степени. С такой ситуацией мириться нельзя. Россия слишком мощный и влиятельный игрок на международной арене. Возращение к противостоянию времен «холодной войны» или соперничеству по всем азимутам, попытки играть в игры с нулевой суммой были бы откровенной глупостью. Без участия Москвы решение глобальных проблем, победа над общими врагами и достижение целей, в которых все заинтересованы, немыслимы. Или, во всяком случае, окажутся намного более сложными и проблематичными. Непредсказуемые осложнения не нужны никому. Поэтому надо развивать сотрудничество. Нужно ставить его на добротную институциональную основу. Это единственно разумный и прагматичный вариант. Однако ни о чем другом речи не идет. Оплотом европейской и международной безопасности должны оставаться НАТО и ЕС. Вариант – в любом случае будут оставаться именно они. Иного не дано. Слегка же что-то подновить и усовершенствовать, почему бы нет. Против этого никто не возражает. Но вот что требуется от России, так это конкретизировать свои предложения, чтобы с ними можно было работать не на уровне благих пожеланий и некоторого набора абстракций, а совершенно конкретно. Тогда, глядишь, и дело пойдет несколько более споро. Так, Витторио Клаудио Сурдо совершенно определенно заявил, что в Италии убеждены: российское руководство привлекло всеобщее внимание к «вполне реальной проблеме». Она требует тщательного обсуждения. Никто не хочет рисковать. «Холодную войну» надо оставить в прошлом. Вся совокупность отношений стратегического характера между Россией и ее западными партнерами нуждается в «перезагрузке». Диалог с Россией должен быть подлинным. Необходимо, чтобы он касался всех заслуживающих того вопросов. Вместе с тем, он сразу же оговорился. Первое. Забота о взаимной безопасности ни в коем случае не означает отказ от базовых ценностей, которых придерживаются страны НАТО и ЕС. Второе. Именно на Североатлантическом альянсе и Европейском Союзе держится европейская и международная безопасность. Третье. Идти надо по пути укрепления структур взаимодействия между Россией, с одной стороны, НАТО и ЕС – с другой. У них имеется огромный недостаточно используемый потенциал. Четвертое. За точку отсчета следует принять хельсинские принципы и другие достижения, которые уже имеются у ОБСЕ. Пятое. Торопиться нет никакой необходимости. Сложные вопросы не могут быть решены в одночасье. Они должны вызреть. Шестое. С учетом всего этого, конечно же, надо вести переговоры. Следует развивать диалог. Все это поможет лучшему взаимопониманию. В прозвучавших выступлениях экспертов и официальных лиц из стран ЕС приведенные мотивы неизменно повторялись. Единственно, они варьировались в той или иной пропорции и выражались с большей или меньшей деликатностью. Так, Вольфганг Цельнер напомнил: у России и Запада встречные претензии. Россия не удовлетворена своим местом в системе безопасности. Она не довольна экспансией НАТО и ЕС, с которыми вынуждена мириться. Но и у Запада к Москве достаточно длинный счет. Кремлю инкриминируют давление на соседей, использование энергетического оружия, стремление к сохранению сфер влияния. И это помимо претензий, адресуемых Москве по поводу внутреннего развития. ДОВСЕ требует восстановления. Для решения вопросов жесткой безопасности России достаточно в него вернуться. Дальше жесткую безопасность можно будет укреплять. ОБСЕ также дает хорошие рамки для сотрудничества. Начинать следует с восстановления доверия. Первоначальные шаги на этом направлении для всех очевидны. Противопоставлять жесткую и мягкую безопасность, зная, что мягкая в любой момент может превратиться в жесткую, вряд ли рационально. Ставить создание институтов или их переналадку во главу угла тоже не стоит. Все прекрасно понимают, что международные организации и структуры являются эффективным лишь при наличии политической воли входящих в них государств. В ее отсутствие они просто не будут работать. Созывать же встречу в верхах целесообразно только тогда, когда многие вещи уже будут прояснены. Такой встрече должна предшествовать большая подготовительная работа, тщательное осмысление проблемы. Несколько по-другому расставил акценты Лукаш Кулеша. Он попытался объяснить, насколько по-разному оценивают безопасность в России и за ее пределами. Москва воспринимает продвижение структур НАТО и ЕС, в которых она не участвует, на восток как размывание европейской безопасности. Западные столицы, напротив, трактуют его как расширение зоны стабильности и безопасности. И этим все сказано. Примирить подобные абсолютно противоположные точки зрения крайне сложно. Если вообще возможно. Конечно, с Москвой вполне можно согласиться в том, что ни Североатлантический альянс, ни Европейский Союз не являются панацеей от всех бед. Это и в континентальной Европе, и в Вашингтоне итак прекрасно понимают. Они отнюдь не чудодейственны. Очевидно, например, что Альянс не очень приспособлен для борьбы с терроризмом, организованной преступностью или незаконной миграцией. Но, пожалуйста, предлагайте другой опыт, которым можно было бы воспользоваться. Если он есть, отчего бы им не воспользоваться. Но если его нет, не остается никаких других вариантов, как только совершенствовать те механизмы безопасности, которые уже имеются, и дополнять деятельность НАТО и ЕС внешними гарантиями безопасности для тех стран, которые в них не входят и не задумываются о членстве. Россия как раз и относится к числу таких стран. Правда, она намного крупнее и влиятельнее, чем другие. Но и поле для сотрудничества между Россией, с одной стороны, НАТО и ЕС – с другой, намного шире. Очень четко изложил суть позиции Великобритании Юлиан Рейли. Лондон приветствовал инициативу Дмитрия Медведева. В то же время он выступает за существующие организации и структуры безопасности. Сначала надо посмотреть, что нужно сделать, чтобы они лучше работали. Потом, если потребуется, можно изучить вопрос о чем-то дополнительном. То, что ни у кого не вызывает сомнений, так это необходимость в более эффективном ответе на новые вызовы. А также в лучшей координации. Вывод. 1. Надо лучше использовать то, что есть. 2. Усовершенствовать отдельные институты по отдельности. 3. Добиться синергетического эффекта. Имеется и второй трек. Уже 20 лет Запад пытается включить Россию в действующие структуры. Создание санитарного кордона – это все выдумки. Никто к этому не стремится. Это нонсенс. Но проблема интеграции России не решена. Она по-прежнему остро стоит. Вот ее и надо решать. Однако дебаты стоит ограничить рамками ОБСЕ. Совершенно с другими мерками к проблематике безопасности подошел Рудольф Адам. Сначала он попенял Росси и партнерам за то, что они не так далеко ушли от менталитета «холодной войны» и продолжают мыслить категориями сдерживания и баланса сил. А затем в качестве наиболее актуальной для переговоров по обеспечению международной безопасности выделил проблематику нераспространения. В частности, он предложил подумать над тем, что нужно сделать, чтобы безопасность не была подорвана расширением ядерного клуба. Сейчас в него по факту входят семь государств. В ближайшее время их число возрастет до десяти. Безопасность, как подчеркнул немецкий дипломат, сославшись на мнение М.Л.Энтина, должна рассматриваться как системный феномен. Ее предметом являются не только военно-политические аспекты, но и климат, экология, последствия финансового и экономического кризиса и т.д. Невозможно ее сейчас себе представить и в отсутствие гарантий внутренней безопасности, включая противодействие незаконной миграции. Экономический кризис раскрыл всем глаза на хрупкость мира, в котором мы живем, и взаимозависимость. Совместное противодействие кризису уже многому всех научило. Оно показало, в том числе, близость позиций России и ЕС и необходимость в тесной координации предпринимаемых действий. Вместе с тем, как и все остальные его коллеги, он призвал не трогать действующие институты. Высказался он и за восстановление ДОВСЕ, причем ничего не ломая и не трогая. Мол, ничего лучше и ничего нового никто придумать все равно не сможет. Поэтому и революций никаких устраивать не надо. Может быть, только потребуется его слегка адаптировать с учетом изменившихся потребностей. Несколько других красок в палитру добавил Мануэль де ла Камара. Он объяснил всем, что НАТО и ЕС никуда не расширялись – это страны ЦВЕ и ЮВЕ настояли на том, чтобы им гарантировали безопасность и включили в зону стабильности и процветания. Проблематика же Договора о безопасности не так оригинальна, как может показаться на первый взгляд. Многие вопросы, которые поднимаются в связи с постановкой вопроса о его заключении, уже стали предметом переговоров о новом базовом соглашении между Россией и ЕС. Соглашение будет носить в какой-то степени всеобъемлющий характер. В нем стороны предполагают закрепить взаимные обязательства в области координации внешней политики, военно-политической безопасности, мягкой безопасности, энергетики, экологии и проч. Остро поднимаются в контексте переговоров вопросы общих ценностей. Так что знакомые все проблемы. Переговоры уже идут. Они набирают обороты. Ими нужно воспользоваться в максимальной степени. Наконец, в наиболее резкой форме по поводу заключения Договора о безопасности высказался Эугениуш Смоляр. В Польше и в целом в ЦВЕ вполне удовлетворены состоянием дел с безопасностью, заявил он. Ее система вполне сложилась. Новую Европу она устраивает. Поэтому видение безопасности, по сравнению с тем, которое предлагается Москвой, существенно отличается. Из Варшавы и других столиц Новой Европы непонятны разговоры ни о сферах влияния, ни о суверенной демократии, ни о разделении гуманитарных аспектов и жесткой безопасности. Что беспокоит, так это как Москва будет реагировать на усиление военного измерения ЕС. Ведь Россию ничто не устраивает: ни НАТО, ни ЕС, ни «Восточное партнерство», ни политика соседства. Перспективы у инициативы Дмитрия Медведева нет. Разговоры относительно насыщения Договора о безопасности конкретным содержанием – пустая трата времени. Хотя, в противовес этому безапелляционному подходу разъяснил Бертран де Кромбрюгге, если бы Россия ратифицировала Протокол № 14 к Европейской Конвенции о защите прав человека и Римский Статут Международного уголовного суда, а также сделала еще два – три весомых жеста доброй воли, ее переговорные позиции бы серьезно упрочились. Только нужно учитывать: на ратификацию ДОВСЕ Запад точно не пойдет. ОБСЕ работать в юридическом ключе не сможет. Политические ли обязательства или юридические, Договор все равно никогда не остановит тех, кто стремится к войне… Но дело даже не в этом, подытожил Тома Гомар, у Кремля, похоже, не получится с Договором о безопасности не потому, что идея плохая, а потому что Россия – не США. Инициативу совершенно четко перехватили американцы. У России слишком плохой имидж. В Европе сложилось впечатление, что без войны Москва не в силах управлять. «Газовые войны» окончательно подорвали доверие к ней. Российскому руководству надо откровенно говорить с остальной Европой о судьбе Украины, дестабилизация которой зашла слишком далеко. Другой козырь – вклад в урегулирование на Ближнем Востоке. Но по-настоящему все теперь будет зависеть от того, как пойдет разрядка у России с новым президентом США. Европейский Союз слишком слаб и разобщен. Последнее слово – за Бараком Обамой. На подступах к конкретике Расхожие упреки, предъявляемые обычно российской стороне, в том, что обсуждаемая инициатива слишком расплывчата, что не хватает «мяса», раздавались на конференции лишь вначале. Потом они стали слышны все реже. А под конец и вовсе сошли на нет. Уж очень много интересных здравых идей прозвучало на ней. Обозначим их лишь пунктирно. Как отметил А.Ю.Мазур, разоруженческий проект мог бы стать стержневым в развитии отношений между Россией и Западом. Но не стал. Он был принесен в жертву расширению. Теперь надо наверстывать упущенное. Инициатива Дмитрия Медведева создает для этого хорошие предпосылки. В качестве первого блока разоруженческой части Договора о безопасности можно было бы предложить изложение целей разоруженческого процесса. Тогда во втором блоке были бы суммированы принципы, которыми стороны обязуются руководствоваться в процессе разоружения. Речь, по всей видимости, могла бы идти о таких принципах, как безопасность на более низком уровне сил, взаимный учет интересов друг друга и т.д. В третьем блоке следовало бы описать предмет переговоров о разоружении и ограничении вооружений. При этом, конечно же, постановка вопроса партнерами о том, что Россия, мол, должна «заплатить» за возобновление переговоров совершенно неуместна. Разоружение отвечает интересам всех международных игроков. Переговоры по разоруженческой проблематике в увязке с Договором могли бы вестись на самых разных площадках. Один из заслуживающих внимания вариантов – Конференция по разоружению. Работа над Договором могла бы вдохнуть в нее новую жизнь. Но переговоры по Договору не заменяют и не отменяют никакие другие переговоры. Вариант использования ОБСЕ для ведения работы над Договором разобрал В.И.Мизин. Как он показал в своем выступлении, ОБСЕ реально предоставляет неплохие рамки для переговоров. Однако ОБСЕ в обязательном порядке должна быть реформирована. Медленно. Шаг за шагом. Но перекосы надо убирать. Ведение переговоров в рамках ОБСЕ позволит придать им комплексный пакетный характер. Выигрыш будет состоять в том, что удастся увидеть проблематику безопасности в ее совокупности. Разоружение и нераспространение можно будет объединить в одном блоке. Неплохой потенциал есть у возобновления переговоров по ДОВСЕ. Его списывать со счетов пока рановато. Понятно, что из Южной Осетии и Абхазии российские войска не уйдут. Проблематика флангов утратила свою актуальность. Но по южному флангу все равно следовало бы поискать развязки. Подошло бы такое решение, как заключение, например, отдельного соглашения. В любом случае, возвращение к ДОВСЕ возможно через возобновление разговора о мерах доверия и транспарентности. Выдвинутые американцами предложения о ядерном разоружении также желательно вписать в работу над Договором о безопасности. Их, в частности, можно было бы переформатировать в инициативу о денуклеаризации Европы. Частью пакета видятся договоренности по энергетической безопасности. От обсуждения проблематики прав человека ни в коем случае не нужно уходить. Нужно подумать только над тем, как ее перевести в позитивную плоскость. Такие возможности тоже имеются. В институциональном плане широкие новые перспективы открывает создание при ОБСЕ или под ее эгидой международного центра прогнозирования рисков, центра мониторинга за развитием ситуации, центра предотвращения конфликтов и механизмов урегулирования споров и конфликтов, как это предложено в подготовленном к конференции позиционном материале. Еще потребуется учредить центр по координации. За два пакета неотложных мер высказался директор Института стратегических оценок С.К.Ознобищев. Первому пакету он предложил придать срочный характер. Его предназначение – остановить негативные процессы, подвести черту под Косово, Южную Осетию и Абхазию. Иначе Европа превратится, если еще не превратилась, в пороховую бочку. Другая задача – уйти от двойных стандартов. А то сейчас под ширмой борьбы за демократию творят все что угодно. Вторым пакетом должны стать собственно меры по формированию новой системы безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе. В качестве следующего шага ученый предложил разработать универсальный модельный акт. Его написанием, по его замыслу, могла бы заняться большая международная экспертная группа. От обратного к ответу на вопрос о том, что целесообразнее – совершенствовать существующие или создавать новые структуры безопасности, подошел А.Я.Капустин. СНГ и ОДКБ, заключил он, имеют субрегиональный охват. Значит, они не подходят. Совет Европы заведомо не годится. Он не вправе заниматься вопросами военной безопасности. ЕС слишком медлителен и инерционен. Для того чтобы что-то сделать, ему придется менять учредительные акты, на что уйдет не один год. На НАТО не согласится Россия. Получается, что выбирать не из чего. Кроме ОБСЕ ничего не остается. Работу над Договором в ОБСЕ можно было бы объединить с движением к превращению процесса в подлинную организацию. Многие функции, которые предлагается закрепить в Договоре, органически вписываются в мандат ОБСЕ. Она призвана заниматься превентивной дипломатией, управлением конфликтами, заботиться о постконфликтной реабилитации и  т.д. Стоило бы внимательнее присмотреться к связке ООН – ОБСЕ. ООН играет центральную роль в обеспечении международного мира и безопасности. Но не исключительную. Возможность сотрудничества между ООН и ОБСЕ заложена в главе VIII Устава всемирной организации. Работа над Договором в рамках и на базе ОБСЕ вполне логична. Хельсинский акт и другие документы ОБСЕ содержат политически обязывающие нормы. В этом есть свои преимущества. Но Договор придал бы им юридически обязывающий характер. Плюс он мог бы дать их современное актуализированное прочтение. Частью Договора, как предположил известный российский правовед, вполне можно было бы сделать концепцию гуманитарной интервенции. Во всяком случае, над этим стоило бы подумать. В концепции нет ничего изначально порочного и противоправного. Не приемлемо только принятие решений о военном или военно-гражданском вмешательстве в обход ООН. Но если подчинить все строгому следованию Уставу ООН, гуманитарная интервенция превратится в действенное средство обеспечения стабильности, порядка и международной безопасности. С наиболее обстоятельными пояснениями по поводу инициативы Дмитрия Медведева на конференции выступил В.И.Воронков. Он совершенно четко и однозначно заявил: нужен новый системообразующий документ обязывающего характера. Прежде всего, он должен быть посвящен жесткой безопасности. Россия всех пригласила к предметному диалогу. Она никому не навязывает готовых рецептов. В декабре 2008 года на министерской встрече ОБСЕ в Хельсинки выдвинутые предложения уже обсуждались. Был аншлаг. Съехался 51 министр. Такого уровня представительства давно не было. Постепенно раскручивается процесс консультаций. Они недавно проходили в Мюнхене и Брюсселе. Интерес очень большой. Обсуждения ведутся чуть ли не в постоянном режиме. МИД России с просьбой о разъяснениях посещают не только дипломаты, но и парламентарии, представители экспертного сообщества и т.д. Таким образом, инициатива уже зажила своей самостоятельной жизнью. У нее нет ни скрытой повестки, ни двойного дна. Она является ответом на нескоординированность, разрозненность действий в области безопасности. Запад постоянно повторяет, дескать, для решения проблем безопасности НАТО вполне достаточно. Но Альянс в силу его блокового характера не может служить универсальным инструментом. НАТО имеет предел расширения. Раз не все будут в Альянсе, другим точно также должна быть гарантирована безопасность. Принципы равной безопасности и ее неделимости являются частью мягкого права. Они закреплены в целом ряде документов. Надо сделать так, чтобы они действовали на практике. То же касается и хельсинских принципов. Они не только не получили развития и конкретизации, но и подверглись эрозии. Запад на последних встречах при подготовке почти согласованных актов заблокировал подтверждение в них принципа неделимости безопасности. Это было воспринято Москвой как опасный симптом. Поэтому подтверждение принципов важно уже само по себе. Но оно должно быть сделано при одновременном разъяснении их универсального действия, т.е. их применимости ко всем третьим странам. Кроме того, согласно позиции, отстаиваемой Москвой, в Договор о безопасности предлагается включить и принцип разоружения. Об институциональных рамках. Понятно, что ОБСЕ из всех имеющихся в регионе организаций и структур безопасности является наиболее универсальной. Она объединяет все стороны будущего Договора. Но ОБСЕ одной не справиться. Сейчас она используется в национальных интересах отдельными странами и группами государств. Вердикт – ОБСЕ разобщена. Она мало к чему способна. Отсюда Москвой параллельно должен ставиться вопрос о реформе ОБСЕ, о единых общих правилах игры. ОБСЕ также не является организацией, утверждающей юридически обязывающие решения. В отличие от НАТО. В этом плане обязательства, принимаемые в рамках НАТО, оказываются выше, чем согласовываемые ОБСЕ. Соответственно дисбаланс надо выправлять. Кроме того, в ОБСЕ не входят действующие организации и структуры безопасности. Поэтому работу над Договором следовало бы вести под общим зонтиком ОБСЕ. Однако переговоры по отдельным его разделам можно бы разнести по разным столицам. Скажем, принципы обсуждать – в Хельсинки. В Женеве – разоружение. В Белграде – модальности урегулирования региональных конфликтов. В Вене – меры доверия. В Астане – мониторинг. Общая идея – оздоровить обстановку. Суть инициативы Дмитрия Медведева, несколько сместил ракурс анализа Д.А.Данилов, состоит в том, чтобы закрепить за Россией такое место в европейской архитектуре, занимая которое она могла бы реально участвовать в выработке коллективных решений и отстаивать при их принятии свои интересы. Ее сердцевина – создать условия, которые бы исключили возможность конфликтов в Европе. Подобная цель выносит на передний план, естественно, жесткую безопасность. Все остальные слагаемые в таком случае носят подчиненный характер. В целом, наряду со всем тем, что уже предлагалось, в Договоре должны быть весомо представлены три блока – по кризисам и конфликтам, разоружению и контролю над вооружениями и механизмам принятия решений. Скорее всего, решение проблем жесткой безопасности серьезно облегчит и сотрудничество в гуманитарной сфере. За множественность блоков (корзин), из которых мог бы состоять Договор, высказался и А.В.Мальгин. Они, как он обрисовал, служили бы строительным материалом – кирпичиками, из которых бы его будущие участники строили новое здание  европейской безопасности. Как отметил ученый, ДОВСЕ вряд ли удастся реанимировать. Но его содержательные аспекты важно сохранить. Отдельный раздел Договора было бы желательно посвятить транспарентности. В него следовало бы также включить обновленную концепцию миротворчества, оттолкнувшись от тех наработок, которые есть сейчас не только у ООН, но и у НАТО и ЕС. Центральное место в Договоре должны занять разделы, описывающие опорные механизмы его реализации. С тем чтобы сделать консультации по Договору и работу над ним максимально продуктивными, А.В.Мальгин предложил вести их одновременно чуть ли не по десятку треков. В их числе – по региональным аспектам глобальной безопасности; в контексте отношений Россия-НАТО и переговоров по новому базовому соглашению с ЕС; с индивидуальными странами и группами стран (США, Германией, Италией, Францией и обязательно с Польшей); в рамках СНГ и на постсоветском пространстве (в том числе, с Грузией и Украиной); в ОБСЕ; и собственно в России. С общим обзором итогов конференции на ней выступил А.В.Загорский. Исследователь описал возможные сценарии дальнейшего развития событий, суммировал взгляды, изложенные в ходе дискуссии, предложил конкретный план действий. В целом все участники – как скептики, так и энтузиасты - высказались за форсированное создание рабочих групп по конкретным направлениям будущих переговоров, чтобы в дальнейшем они могли вестись на основе тщательно подготовленных предметных разработок. + +        + В заключение хотелось бы солидаризироваться с тезисом, весомо прозвучавшим на конференции из уст многих российских экспертов. Да, Договор о безопасности не решит всех проблем. Но ему нет альтернативы. © М.Л. ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества»

Перспективы введения безвизового режима между Россией и ЕС Одним из наиболее жгучих вопросов в отношениях между Россией и ЕС является введение безвизового режима поездок. Он обсуждается уже несколько лет. Когда-то российское руководство предполагало добиться его решения к 2007 году, однако, похоже, что воз и ныне там. На вопрос о перспективах изменения существующей ситуации, в какой-то степени отвечает исследование, подготовленное Финским институтом международных отношений*1. Его публикации предшествовала встреча, проведённая Фондом Генриха Бёлля и Финским институтом международных отношений (ФИМО) 8 декабря 2008 года в московской гостинице «Арбат», в ходе которой с презентацией проделанной работы выступили авторы Аркадий Мошес и Минна-Мари Салминен. В дискуссии приняли участие сотрудники аппарата Совета Федерации, консульских отделов посольств Эстонии и Финляндии, Представительства Европейской Комиссии, а также активисты общественных молодежных организаций. Само исследование было опубликовано в феврале 2009 г. Визовый тупик Сегодня проблема введения безвизового режима является наиболее значимой в сфере гуманитарного сотрудничества. Сохранение виз создаёт препятствия для поездок как жителей России, так и граждан стран ЕС. Такая ситуация кажется особенно абсурдной на фоне значительного расширения взаимных контактов. Традиционно визовый режим воспринимается в качестве инструмента обеспечения безопасности. Но является ли он таковым сегодня, учитывая рост объёмов сотрудничества? Представляется всё более сомнительным. Целый ряд явлений последнего времени свидетельствует против сохранения визового режима. Во-первых, это значительные социально-экономические изменения в России и ЕС, которые привели к интенсификации контактов между людьми и увеличению числа лиц, пересекающих границу. Во-вторых, существует пример других стран, в частности Израиля. До этого года между Израилем и Россией действовал визовый режим, но весной была согласована его отмена. Соответствующее соглашение вступило в силу. Встаёт вопрос, почему между Россией и Израилем, несмотря на сложный характер их отношений, такой шаг стал возможен, а между Россией и ЕС, декларирующими стратегическое партнёрство, – нет. В-третьих, в последнее время ряд ведущих политиков России*2 и стран ЕС (в первую очередь Финляндии*3 и Италии)*4 заявили о необходимости отмены виз. Очевидно, что ни одна из сторон не готова отказаться от них в одностороннем порядке. А значит, встаёт вопрос о необходимости договариваться. Кроме того, ЕС начал обсуждать возможность введения безвизового режима с Украиной. В этой связи может произойти определённый перекос в пользу отношений Европейского Союза с этой страной, по сравнению с взаимодействием России и ЕС. Между тем до настоящего момента именно Москва являлась приоритетным партнёром для Брюсселя на пространстве СНГ, на котором обкатывались наиболее продвинутые формы сотрудничества. Наконец, в настоящее время Норвегия (страна Шенгена, но не ЕС) обсуждает с Россией возможность введения безвизового режима в районе Мурманска. То есть тут тоже видно позитивное движение, которое пока не отражается на диалоге России с Евросоюзом. В целом, наблюдается изменение атмосферы, международной среды сотрудничества России и ЕС. Актуальность нынешней работы ФИМО подчёркивается тем, что глубокие исследования состояния визовых отношений между Россией и ЕС на основе эмпирических данных практически отсутствуют*5. Это особенно странно на фоне активного обсуждения вопроса в СМИ. В отсутствие научного анализа тема введения безвизового режима стала предметом бесчисленных спекуляций и домыслов. Два наиболее распространенных в Европейском Союзе и связанных между собой мифа относительно безвизового режима с Россией гласят, что, во-первых, отмена виз приведёт к массовому притоку трудовых мигрантов, а во-вторых, существующий визовый режим защищает Евросоюз от нелегальной миграции и преступности из стран СНГ. Несмотря на то, что оба этих суждения весьма сомнительны, они активно используются при формировании политики стран ЕС. Следует отметить, что в России визовая проблема мифологизирована в значительно меньшей степени. Сейчас уже практически не говорят, что отмена виз может привести к «утечке мозгов» и оттоку рабочих рук. Серьезным сдвигом в развитии партнёрства между Россией и ЕС стало то, что сегодня вопрос «отказываться ли от виз или нет?» не стоит. Стоит вопрос: «когда отказываться?» Но за последние четыре года каких-то достижений в его разрешении не заметно. Выдача виз: количественные показатели Исследование экспертов ФИМО опирается на результаты интервьюирования специалистов, занимающихся визовыми проблемами на практике. Безусловно, анализ опыта всех стран Шенгенской зоны не представлялся возможным, в первую очередь из-за финансовых ограничений. В результате в фокус исследования попали столь различные государства, как Эстония, Финляндия, ФРГ, Италия и Польша. Однако это не помешало получить по-настоящему богатый фактический материал*6. Его обобщение позволило по-новому взглянуть на многие вещи. Хотя в каких-то случаях полученные выводы могут показаться вполне тривиальными, в других – они носят совсем даже неочевидный характер*7. Вполне ожидаемо безусловный лидер по числу виз, выдаваемых россиянам, – Финляндия. В 2007 г. их было выдано 650 тысяч. В 2008 г., несмотря на нарастание кризисных явлений в глобальной экономике, – свыше 700 тысяч. Столь большое число заявителей обусловлено протяжённой общей границей и фактором Санкт-Петербурга – крупного мегаполиса, население которого поддерживает многочисленные и разнообразные связи с северными соседями. Неудивительно, что в Петербурге располагается крупнейшее консульское учреждение Финляндии. По количеству сотрудников оно существенно превышает посольство в Москве. Германия отстаёт от Финляндии по числу виз, выдаваемых россиянам, чуть ли не на порядок. Но и ее консульские службы рассматривает немало обращений. В 2007 г. число выданных ими виз достигло 220 тысяч. Столь высокая цифра объясняется рядом факторов. Какую-то часть населения Германии составляют переселенцы из бывшего СССР. В ней постоянно живут или приезжают на заработки многие тысячи россиян. Все они поддерживают активные связи с соотечественниками. Приглашают их в гости. Ведут совместный бизнес и проч. Интересна Германия для россиян – об этом известно в меньшей степени – и в качестве туристического направления. В отличие от двух предыдущих стран, количество виз, выдаваемых Италией, установить сложнее, так как она использует систему аутсорсинга этого вида консульских услуг. Подобная система позволяет упростить получение виз, но повышает расходы со стороны заявителей. В принципе, Италия тоже выдаёт много виз, но мотивация заявителей, запрашивающих итальянскую визу, существенно проще. В основном это туристы. Польша и Эстония только недавно, в декабре 2007 г., отказались от национальных виз. Соответственно, они располагают лишь небольшим опытом функционирования в рамках Шенгенской системы, и в первую очередь он связан с налаживанием самого процесса. Сразу после вступления в силу новых правил поток заявлений на эстонские и польские визы снизился. Эксперты объясняют это явление тем, что россияне стали использовать шенгенские визы, полученные в консульствах других стран, в частности Финляндии, для поездок в государства Центральной и Восточной Европы. Тем не менее, во второй половине 2008 г. наблюдалось постепенное увеличение числа заявителей. Что касается России, то тут сложно точно оценить количество приезжих из стран ЕС. Всего в год Россия выдаёт около 3,5 миллиона виз, но это данные по всему миру. Посольство в Хельсинки располагает сведениями, что только в Финляндии Россия выдала в прошлом году 250 тысяч виз. То есть и со стороны ЕС можно говорить об относительно высокой доли населения, заинтересованной в упрощении визовых барьеров. Проблемы визового регулирования Визовый режим в отношениях России и ЕС определяется в документах сторон о порядке доступа иностранных граждан на их территорию. Основы современного общего визового регулирования ЕС*8 были заложены в середине 80-х – начале 90-х гг. прошлого столетия, когда пять стран интеграционной группировки заключили Шенгенские соглашения, к которым позже присоединились другие государства Союза*9. В рамках этих соглашений стороны договорились ввести общее визовое регулирование и общую визу. В 1999 г. Шенгенским исполнительным комитетом принимается Общая консульская инструкция, устанавливающая процедуры и условия выдачи шенгенских виз. После вступления в силу Амстердамского договора*10 она включается в acquis communautaire*11. В 2001 г. ЕС принимает специальный регламент, подтверждающий вслед за шенгенскими правилами дифференцированное отношение к разным странам. В нем даётся перечень стран, которые подпадают или нет под ограничения, связанные с действием визового режима*12. В дальнейшем кодификация законодательства в визовой сфере продолжается. Соответствующая работа ведется под руководством Комиссии. К настоящему времени сведение в единый нормативный документ множества актов, принятых по этой проблематике с начала 2000-х гг., почти завершено*13. Сейчас Шенгенское пространство функционирует как единая система, причем в неё все больше втягиваются даже страны, сохранившие национальные визы (такие как Великобритания). Во многих чувствительных областях (в сотрудничестве по уголовно-правовым вопросам и в первую очередь в обмене информацией в рамках Шенгенской информационной системы)*14 они глубоко интегрированы со странами Шенгена. Поэтому уже нельзя идти путём двусторонних соглашений между Россией и отдельными странами ЕС, нужно искать многосторонние подходы. Основу российского правового регулирования в визовой сфере составляет Федеральный закон «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» от 15 августа 1996 г. в редакции от 4 декабря 2007 г.*15 Существенное значение для иностранных граждан, въезжающих на территорию России, имеют также законы «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (от 25 июля 2002 г.), «О Государственной границе Российской Федерации» (от 1 апреля 1993 г.), «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции)» (от 30 марта 1995 г.) и «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» (от 18 июля 2006 г.),*16 а также подзаконные акты Правительства, МИД, МВД, ФСБ, ФМС. В качестве общего правила, законодательство и России, и ЕС предполагают необходимость наличия виз, но предоставляют возможность отмены визового режима в отношении отдельных партнёров на основе специальных правовых актов. Исходя из внутреннего законодательства, строится совместная нормативная база России и ЕС по визовому вопросу. Значительной гармонизации и определённой либерализации способствовало Соглашение об упрощении визового режима,*17 подписанное 25 мая 2006 года и являющееся ключевым нормативным актом, регулирующим сотрудничество сторон в визовой сфере. Именно в нём стороны согласовали условия выдачи и продления виз, включая предельные сроки рассмотрения заявлений и размеры консульского сбора. В нём также определены отдельные группы лиц, освобождённые от уплаты сбора. Но наибольшие привилегии при пересечении границы соглашение предоставляет владельцам дипломатических паспортов – они вообще избавлены от необходимости оформления виз. По сути, этим Соглашением исчерпывается совместная договорно-правовая основа отношений России и ЕС в визовой сфере. В то же время, оценки Соглашения об упрощении визового режима 2006 г. отнюдь не всегда положительные. В целом ряде случаев его принятие не только не упростило контакты между людьми, но, наоборот, создало дополнительные препятствия. В том числе, в отдельных посольствах выросли сроки рассмотрения заявлений на визу (там, где они ранее были более либеральными по сравнению с условиями Соглашения). Кроме того, в последнее время ужесточились требования по срокам пребывания иностранцев в России, что уже привело к сворачиванию многих программ сотрудничества по линии молодёжных и правозащитных организаций. Также в связи с особенностями национальных законодательств, положение о возможности получения многолетних виз зачастую абсолютно бесполезно. И это лишь некоторые негативные примеры. Установление де-факто безвизового режима поездок для чиновников ведёт к снижению их мотивации вести переговоры по дальнейшей либерализации или полной отмене виз для большинства населения. Характерно, что соглашение об упрощении визового режима было согласовано ещё в 2005 г., но с тех пор не только не достигнуто никаких новых договорённостей, не слышно даже о каких-то активных переговорах по этому вопросу. То есть визовый режим в чём-то упростился, в чём-то усложнился, но сейчас мы вообще находимся в ситуации застоя. Несмотря на заявленный статус Соглашения как основного документа в области визового регулирования, оно оставляет огромные возможности для интерпретации. В результате, на практике выдача виз в значительной степени определяется инструкциями, направляемыми консульским учреждениям национальными правительствами и особенностями двустороннего сотрудничества по консульским вопросам. Это ведёт к тому, что процедуры выдачи виз существенно варьируются в зависимости от страны. Здесь нужно отметить, что обе стороны в визовых вопросах строго следуют принципу взаимности, что, по сути, ставит в зависимость особенности процедур применяемых Россией в визовой области в отношении отдельных стран ЕС от визовых процедур этих стран. Выделяются несколько групп различий*18. В первую очередь, наблюдается различие в отношении к гражданам, подающим на визы, – в то время как одни консульства более либерально относятся к выдаче виз, другие стремятся использовать их как ограничительный механизм. Проведённые исследования свидетельствуют, что плохое отношение и невнимание к заявителям – основной фактор, вызывающий у последних негативные эмоции. Они провоцируют раздражение даже в большей степени, чем отказ в выдаче визы или длительность оформления документов*19. Именно разница в отношении является базовой и предопределяет многие другие различия. Отчасти она влияет на процедурные расхождения в оформлении и обработке визовых запросов. Отдельные страны ЕС запрашивают различные пакеты документов, информацию и т.д., и зачастую эти процедуры не прозрачны для россиян. Например, порядок получения визы в финских загранучреждениях понятен тем, кто обращается в них впервые, в абсолютном большинстве случаев, тогда как даже те, кто неоднократно получал французскую визу, зачастую не уверены, что они достаточно хорошо понимают действующую систему*20. Результат отсутствия транспарентности – увеличение числа визитов в консульство для получения визы, что ведёт к усилению раздражения визовыми ограничениями и непосредственно ЕС. В этом смысле процедура получения виз в российских загранучреждениях, сколько бы сложной она ни была, отличается большей прозрачностью по сравнению со многими странами ЕС. Кроме того, существенную проблему представляют чисто технические препятствия. В частности, велики различия в языковых навыках сотрудников консульств. В одних миссиях сотрудники, работающие на приёме документов, бегло говорят по-русски, в других – их знание языка находится на очень низком уровне. Тогда это может стать ещё одним барьером. Большое значение приобретают и размеры помещений консульств: в одних консульствах достаточно места и технических средств для обработки большого количества заявлений на визы, в других таких возможностей нет. По мере роста трансграничных потоков эта проблема всё больше усугубляется. Наконец, наблюдаются определённые различия в количестве отказов выдачи визы. В целом их следует признать незначительным – число отказов варьируется от 1% до 3%. На самом деле, оно ниже, чем обычно принято считать*21. Одновременно с собственно визовыми вопросами всё большую остроту приобретает тесно связанная с ними проблема регистрации иностранцев по месту пребывания. Это специфическая российская процедура, не имеющая аналогов в практике стран Евросоюза. Неудивительно, что государства ЕС в один голос требуют от России её отмены для своих граждан, настаивая на соблюдении принципа взаимности. По Cоглашению 2006 г. Россия фактически приняла обязательство двигаться в сторону отмены этой процедуры в отношении граждан ЕС. В действительности никаких реальных шагов предпринято не было. В результате практические проблемы, связанные с выдачей виз, можно свести к двум основным пунктам. С одной стороны обостряется проблема обеспечения соответствующих условий для обработки визовых запросов и в первую очередь наличия помещений и обеспечения языковой квалификации сотрудников. Кроме того, по мере возрастания нагрузки на консульские учреждения всё острее встаёт вопрос организации гуманных условий для заявителей ещё до непосредственного контакта с консульскими служащими. В настоящее время гражданам, подающим на визы, приходится отстаивать многочасовые очереди на улице, и пространство вокруг консульств в большинстве случаев никак не оборудовано (нет ни скамеек, ни навесов от дождя и снега). Консульства практически никак не взаимодействуют с заявителями до момента их входа в здание. Между тем длительное ожидание под дверьми консульства не только негативно влияет на отношение к стране, которое оно представляет. В определённой степени оно может рассматриваться как нарушение прав человека на уважение его достоинства и гуманное к нему отношению. Показателен пример загранучреждений ФРГ в России, очередь в которые заявителям приходится занимать с раннего утра и даже ночи, и всё равно достаточно велика вероятность, что они не попадут внутрь и им придётся пытаться вновь на следующий день. Как минимум консульствам стоит озаботиться организацией условий для граждан, стоящих в подобных очередях, но ещё более радикальным и эффективным решением могло бы стать введение процедуры предварительной электронной регистрации, которая бы позволила записываться на определённый день и даже час. С другой стороны, стоит вопрос гармонизации и выработки единых процедур приёма и обработки визовых запросов консульствами всех стран ЕС и России. Гармонизация внутри ЕС оказывается даже более важной и сложной проблемой, чем между Москвой и Брюсселем. Российская политика в визовой сфере строится на основе принципа взаимности, поэтому гармонизация законодательства внутри ЕС, по сути, приведёт и к установлению схожих практик с Россией. Поэтому всё большую актуальность приобретает вопрос о причинах существующих различий в визовых практиках. Наиболее частый ответ на этот вопрос среди самих государственных служащих, работающих по визовой проблематике: «не знаю». Он свидетельствует об отсутствии необходимой рефлексии в отношении визового вопроса даже среди людей, непосредственно им занимающихся. В результате, не удивительны догматический характер их восприятия и, отмечавшаяся уже мифологизированность представлений. Некоторые связывают существующие различия с историческими причинами и сложившимися традициями. Кроме того, отмечается разница в законодательстве, например, требование регистрации является общим для всех иностранцев в России, тогда как на территории ЕС подобная мера нигде не применяется. В то же время, по сути, современное нормативно-правовое регулирование и есть свод правил и процедур, сформировавшийся в ходе исторического развития. В действительности специфика визовых практик отдельных стран обусловлена целым рядом факторов. Это и особенности характера их культуры, выражающиеся в различной степени бюрократизации работы и различной чувствительности к вопросам безопасности, но это и вполне рациональные, в первую очередь, экономические интересы. Так, например, Польша, несмотря на довольно сложные политические отношения с Россией и в принципе высокий уровень бюрократизации в других вопросах, относительно либеральна в визовой области. Подобную политику можно объяснить заинтересованностью государства в российских туристах и предпринимателях. В свою очередь Германия не только страна, традиционно развитой и сильной бюрократии, но и она чрезвычайно притягательна для мигрантов и вполне испытала на себе издержки такой притягательности. Неудивительно, что, хотя с политической точки зрения она один из главных партнёров России в ЕС, получение немецкой визы представляет значительные трудности. Опыт европейской интеграции свидетельствует, что различия, обусловленные культурной традицией, могут быть если не преодолены полностью, то, по крайней мере, в значительной степени уменьшены, а практика правоприменения сближена путём подробного регламентирования и сужения поля интерпретации. Гораздо сложнее поддаются преодолению различия в объективных рационально-осознаваемых интересах, которые страны стремятся защищать до последнего. Не удивительно, что решение проблемы дальнейшего сближения визовых практик в рамках европейского интеграционного объединения в настоящее время не предвидится. Эта проблема даже не ставится на повестку дня, так как большинство стран ЕС стремится сохранить хотя бы частичный национальный контроль над визовыми вопросами. Анализ существующих проблем практики выдачи виз даёт противоречивую картину: отдельные аспекты действующего режима вызывают серьёзные нарекания, вместе с тем, в целом, он сохраняет жизнеспособность*22. Если говорить о применении Соглашения об упрощении визового режима, то несмотря ни на какие изменения политической конъюнктуры в отношениях России и ЕС, оно работает. Даже после войны в Грузии в августе 2008 г., когда раздавались голоса о необходимости ужесточения политики в отношении России*23, визовый диалог между сторонами продолжался. И то, что всё больше растёт число трансграничных поездок между сторонами, свидетельствует о том, что действующая на основе этого Соглашения визовая система функционирует. Пускай не всегда хорошо и не всегда адекватно, но существующий режим действует. Почему же его сохранение неприемлемо? Почему нельзя ограничиться просто гармонизацией практик и решением технических проблем? В первую очередь, сохранение визового режима портит имидж сотрудничества*24. Наличие виз означает, что стороны не доверяют друг другу в должной мере. Отсутствие безвизового режима девальвирует любые разговоры о стратегическом характере взаимоотношений. Подлинное стратегическое партнёрство немыслимо, в условиях, когда партнёры воспринимают друг друга как угрозу. Стоит отметить, что стороны не могут обеспечить безвизовый доступ даже для своих граждан, проживающих вблизи границы. В результате, по визовым причинам не может в полную силу работать сотрудничество на самом базовом уровне – приграничных территорий. Граница по всем законам классической геополитики образца начала XX века остаётся скорее барьером, а не воротами. Подобные взгляды, безусловно, устарели. Проведённый анализ показывает, что стороны не только не доверяют друг другу, но даже не могут обеспечить одинаковое понимание и применение реально существующих правовых инструментов (эта проблема особенно актуальна в рамках ЕС). В результате, они склонны трактовать их в очень узком, ограничительном смысле. Вместе с тем не работают и распространённые в ЕС мифы, что визы сдерживают преступность и нелегальную иммиграцию. И тут, наверное, стоит проводить различие. Что касается нелегальной иммиграции, вызванной экономическими причинами, то в связи с экономическим подъёмом последних лет в России она объективно идёт на убыль. Нынешний экономический кризис способен задержать или даже повернуть эту тенденцию вспять, но только на определенное время. Одновременно страны ЕС заинтересованы в притоке рабочих рук, и русские могут стать лучшей альтернативой туркам или арабам. Кроме того, после подписания в 2006 г. Соглашения о реадмиссии*25 у ЕС имеются практические инструменты для борьбы с подобным явлением. А для активности криминальных элементов визовый барьер не представляет особых проблем. После развала СССР в 1990-е годы произошло резкое расширение деятельности российских организованных преступных группировок за границей, и, несмотря на существующие ограничения, значительная часть криминальных авторитетов давно уже перебралась в страны ЕС на постоянное место жительства. В то же время, для легальных и взаимовыгодных контактов необходимость получения визы зачастую создаёт проблемы. Самое важное – отказ от виз не означает отказа от контроля трансграничных потоков. Контроль при пересечении границы остаётся и может служить не менее эффективным инструментом фильтрации нежелательных элементов, чем визы. Визовый же режим, представляющий форму предварительного контроля, – излишен и неэффективен. Слишком ограничены возможности консульских учреждений проверять предоставляемую им информацию. Гораздо более эффективный механизм безопасности – укрепление взаимодействия между правоохранительными органами России и ЕС, вплоть до возможности определённой интеграции российских баз данных правоохранительных органов и Шенгенской системы. Камо грядеши? Говоря о перспективах отношений России и Европейского Союза в визовой области, можно выделить три возможных вектора их развития: отмена виз, взаимное укрепление барьеров на пути трансграничных перемещений, частичная либерализация. Сценарий отмены виз, столь желательный для Москвы, ещё долгое время будет оставаться маловероятным. На пути его реализации стоит целый спектр причин как политического, так и технического характера*26. Многие политические препятствия связаны с некорректным восприятием существующей ситуации. В частности, как уже отмечалось, большое значение сохраняют мифы, связанные со страхом перед трудовой и нелегальной миграцией. Они во многом обусловлены психологическими факторами – наличие виз создаёт ощущение управляемости миграционными потоками, отказ от них ведёт к его утере, поэтому безвизовый режим ассоциируется с беззащитностью. В условиях нынешнего финансово-экономического кризиса на фоне роста безработицы опасения о возможном наплыве мигрантов получают дополнительный импульс. Ещё один частый аргумент против безвизового режима связан с практикой распространения российских паспортов в непризнанных государствами ЕС республиках. В первую очередь, имеются в виду Абхазия и Южная Осетия. Чиновники стран ЕС и Комиссии отмечают, что Евросоюзу сложно допустить, чтобы жители территории, которую он считает частью Грузии, смогли въезжать без виз, в то время как жители других регионов этой страны не имели бы такого права. Подобная аргументация кажется особенно надуманной, учитывая то, как легко страны ЕС прибегают к двойным стандартам в других вопросах, если это соответствует их интересам*27. Действительно значимая проблема связана с тем фактом, что для многих стран ЕС отношения с Россией остаются существенным фактором внутренней политики. И проблема виз в этом смысле чрезвычайно чувствительна. Во многих случаях подобная мера не пользуется поддержкой населения. Это, конечно, связано с образом России в целом. И в последнее время на фоне обострения отношений между Россией и Западом внутриполитическая обстановка для введения безвизового режима в большинстве стран ЕС ещё более ухудшилась. Два события – война на Кавказе и газовый кризис – способствовали ренессансу страхов времён «холодной войны». Хотя эти события мало отразились на динамике гуманитарных контактов, они создают общий негативный фон для развития сотрудничества России и ЕС. Одновременно на позициях стран-членов и чиновников Европейского Союза сказываются и внешнеполитические мотивы. В Брюсселе господствует мнение, что от введения безвизового режима Москва получит больше, чем Евросоюз. Согласно этому мнению, множество россиян заинтересовано в поездках к своим соседям, с учётом возможностей для бизнеса и образования, культурной и туристической привлекательности, а также значительной диаспоры соотечественников в странах ЕС. Россия, с точки зрения всех этих факторов, значительно менее привлекательна для граждан западных стран. Следует признать, что позиция Брюсселя, в целом, соответствует действительности. Характерно, что крупнейшие туристические центры, такие как Париж и Лондон в год принимают больше гостей, чем вся Россия.*28 Поэтому страны Евросоюза рассматривают визовый вопрос как возможный “trading chip” в обмен на различные уступки с российской стороны. Другое дело, насколько такая постановка вопроса в принципе приемлема, учитывая, что от устранения барьеров выиграют обе стороны. И ещё один вопрос: насколько Россия готова платить за то, что соответствует интересам самого ЕС? Россия пошла на заключение Соглашения о реадмиссии в обмен на упрощение визового режима, но она вряд ли будет готова жертвовать многим в вопросах безопасности или экономики за такое обоюдное благо как безвизовый режим. Что касается технических препятствий, то они не менее, а возможно и более значимы, чем политические. Несмотря на то, что министр иностранных дел России С.В. Лавров заявил, что Москва готова перейти к безвизовому режиму «хоть завтра», на практике, способность России обеспечить соответствующие условия для его введения вызывает большие сомнения у западных партнеров. Прежде всего, проблему представляет неспособность России обеспечить приемлемый уровень защиты информации. Для эффективного предотвращения трансграничных перемещений нежелательных мигрантов (представителей криминальных кругов и гастарбайтеров) требуется укрепление взаимодействия между пограничными и правоохранительными органами России и Европейского Союза. С учётом не уменьшающейся коррупции создаётся угроза незаконного проникновения в любые базы данных и попадания сведений, передаваемых в рамках такого взаимодействия, в руки тех самых криминальных кругов. Кроме того страны ЕС настаивают на формировании централизованного регистра населения в России, который в настоящее время только начал создаваться, и эта работа далека от завершения. В свою очередь и Европейский Союз не во всём готов к введению безвизового режима. Этот шаг связывается чиновниками ЕС с запуском общей базы данных по визам, которая будет обладать большими возможностями поиска и анализа информации по сравнению с действующей. Подобная система будет введена в действие в отношении России только в 2011 г. Ещё одной проблемой для России и ЕС остаётся неготовность приграничной инфраструктуры. В случае отмены виз именно на пограничников ляжет основная ответственность по проверке документов и предотвращению проникновения нежелательных элементов на свою территорию. В настоящее время пограничные переходы не располагают ни соответствующе обученным персоналом, ни техническими возможностями. В этом вопросе многое зависит от политической воли сторон, при наличии которой на обустройство границы могут быть выделены дополнительные суммы. Другое дело, что в условиях финансового кризиса, когда стоит задача спасения экономической системы и помощи собственным гражданам, трудно ожидать проявления такой политической воли. Под давлением всех упомянутых обстоятельств, продвижение к безвизовому режиму в настоящий момент застопорилось. Со времени заключения Соглашения об упрощении визового режима отсутствуют свидетельства о переговорах по этой проблематике. Уже говорилось, что Соглашение не только сыграло позитивную роль, но в нем имеется и множество пробелов. Однако на попытки России активизировать обсуждение перспектив безвизового режима Брюссель реагирует без энтузиазма. Обычно используется один и тот же довод: ЕС говорит о необходимости накопить достаточный опыт применения действующего документа для адекватной его оценки. Наиболее реалистичным шагом на пути приближения безвизового режима могло бы стать превращение его из долгосрочной цели партнерства в среднесрочную. Это могло бы стимулировать разработку сторонами специальной «дорожной карты», в которой бы были зафиксированы уже конкретные мероприятия и сроки по отмене виз. Речь идет о многоэтапном пути к решению проблемы, основанном на постепенном внедрении в Европейском Союзе мысли о необходимости двигаться дальше. С учётом значимости легалистских и процедурных аспектов в формировании политики ЕС подобные программные документы могли бы иметь большую ценность. Вместе с тем попытки закрепления безвизового режима даже в качестве среднесрочной цели связаны со сложными переговорами, в которых потребуется активность и инициатива с российской стороны. Подобный путь сталкивается с тем большими затруднениями, что обе стороны прекрасно осознают, что в любом случае партнерство в визовой области будет продолжено. Ужесточение визовых ограничений и закрытие сторон по отношению друг к другу невозможно или, по крайней мере, очень маловероятно, несмотря на любые возможные изменения в политической конъюнктуре. Растущие потоки экономических, культурных и гуманитарных обменов создают те сети взаимозависимости, которые начинают всё в большей степени диктовать требования бюрократическому аппарату. Достаточно упомянуть только тот факт, что уже сейчас на абсолютно законных основаниях в странах ЕС живут сотни тысяч выходцев из России (как граждане России, работающие заграницей, так и люди, получившие гражданство Европейского Союза), и они будут приглашать к себе в гости родственников, друзей, партнеров по совместному бизнесу. Россия, в свою очередь, стремится привлекать иностранные инвестиции, которые в первую очередь приходят из стран ЕС. Для создания и покупки предприятий в России западные инвесторы, естественно, должны иметь возможность посещать их. Одновременно Россия заинтересована в привлечении европейских туристов, развитии гуманитарных контактов. Ярким подтверждением этого стало решение России весной прошлого года отменить визы для болельщиков английских футбольных команд с тем, чтобы они смогли посетить финал Лиги чемпионов с участием своих клубов. В долгосрочной перспективе сотрудничество между Россией и ЕС становится тем стратегическим выбором, который позволит им укрепиться в качестве центров силы и влияния в мировом порядке XXI столетия. В условиях роста конкуренции на мировых рынках, возвышения новых центров богатства и политической силы в Азии, они могут стать ценными партнерами друг для друга на основе взаимодополняемости экономик. Поэтому попытки укрепления существующих барьеров не рассматриваются в качестве реальной политической альтернативы. Однако подобная ситуация таит в себе не только плюсы. В сложившихся условиях не только снижается вероятность отката к временам «железного занавеса». Параллельно ослабляются и стимулы к ускорению переговоров по введению безвизового режима. Учитывая, что обе стороны осознают объективный характер партнерства и заинтересованность друг в друге, у них растет соблазн переложить на другого основные издержки от такого партнерства и не форсировать взаимодействие в тех областях, которые вызывают особые споры. Применительно к визовой сфере это означает, что в отсутствии угрозы возрастания закрытости и при наличии определённой либерализации у сторон пропадают стимулы преодолевать существующие препятствия и активизировать сотрудничество. В этих условиях основные надежды эксперты связывают с постепенной либерализацией визового режима, проводимой шаг за шагом*29. В частности они предлагают упростить получение виз для добросовестных (bona fide) заявителей, которые уже не раз посещали ЕС (или Россию соответственно) и не были замечены в каких-либо правонарушениях. Эти люди не были выделены в отдельную группу Соглашением 2006 г. Стоит внести их в число лиц, пользующихся правом получения визы бесплатно (подобный порядок можно распространить и на туристов). Было бы логично, если бы добросовестные заявители автоматически получали визы на максимальный срок, чтобы решение в принципе не зависело от усмотрения консульских работников. Эти люди уже доказали, что не несут угрозу национальной безопасности. Существующая практика свидетельствует, что за редким исключением визы сроком на пять лет не выдаются. Даже если заявители, не раз бывавшие в стране, просят визу на пять лет, как правило, им выдают не больше, чем на год, на два. Также можно воспользоваться идеей туристической визы на 72 часа, которая практиковалась раньше в России. Подобная система позволяет туристам получать краткосрочную визу (не более трех дней) непосредственно на границе, что существенно облегчает доступ в страну. Такие туристические визы, в первую очередь, позволили бы существенно увеличить поток иностранцев в портовые города за счёт морских круизов. Вместе с тем, постепенная либерализация предполагает взаимность действий. И в этой связи большое значение приобретает вопрос регистрации иностранцев в России по месту пребывания. Он особенно волнует представителей Евросоюза – они воспринимают его как наиболее явный пример дискриминационных правил в России по отношению к иностранцам. Не говоря уже о том, что он вносит дисбаланс в двусторонний визовый режим. Система регистрации представляет собой чрезвычайно негибкий инструмент, усложняющий жизнь не только, а иногда и не столько самим иностранцам, сколько тем организациям и физическим лицам в России, которые их принимают. Она – наследие советской эпохи, не отвечающее современным потребностям экономики. В настоящее время система регистрации становится неэффективной, так как в условиях рынка появилось множество различных способов обойти существующие требования. В крупнейших городах услуги контор, занимающихся оформлением регистрации за вознаграждение, рекламируются открыто. Одна из наиболее часто встречающихся серых схем – виртуальное оформление в гостиницу или общежитие. Фирмы, занимающиеся регистрацией, ежедневно заселяют в них десятки, если не сотни человек, которые никогда реально ни в этой гостинице, ни в этом общежитии не были. Одновременно те, кто по тем или иным причинам пытаются действовать в соответствии с законом, сталкиваются с множеством процедурных барьеров и бюрократической волокитой. В результате сохранение регистрации никак не обеспечивает безопасность, но способствует росту коррупции и другой нелегальной деятельности. Россия сама заинтересована если не в избавлении, то хотя бы в изменении системы регистрации. Наиболее очевидной возможностью на этом пути, с учётом сохраняющейся инерции мышления и силой бюрократической машины, могло бы стать увеличение срока, который иностранец может находиться в России без регистрации с трех дней до пары недель. Сегодня уже очевиден целый ряд областей, где возможно упрощение и либерализация. Они достаточно активно обсуждаются на обыденном и экспертном уровне. Выше уже отмечалось, что практика применения Соглашения 2006 г. показала не только его преимущества, но и многочисленные слабости. С избавления от этих узких мест и корректировки Соглашения мог бы начаться новый этап сближения России и ЕС в визовой сфере. Вопрос о трансформации визового режима встаёт всё острее. С отменой виз связан имидж обеих сторон как надёжных партнёров, способных договариваться друг с другом и обеспечивать стратегическое партнерство на деле. В конечном счёте, визы – не только проблема безопасности, это ещё и вопрос прав человека. Они представляют ощутимый барьер для свободы передвижения. Они ведут к дискриминации жителей большинства регионов, по сравнению с населением столиц. Это особенно чувствуется в России, где многие представители провинции не могут позволить себе визу из-за временных и денежных затрат на поездку в крупнейшие города, в которых есть консульские учреждения. И потом непонятно, как многочасовое стояние в очередях сочетается с человеческим достоинством, которое столь часто упоминается в риторике и документах ЕС. © И.А. ИСТОМИН * Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а *1 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/  *2 Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова финской газете «Хельсингин Саномат», опубликованное 9 ноября 2008 года // http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/B8919F38FAEFB487C32574FD003351F8 *3 Finland wants visa-free travel with Russia // http://www.barentsobserver.com/finland-wants-visa-free-travel-with-russia.4522662.html   *4 Италия поставит в ЕС вопрос об отмене визового режима с Россией // http://rian.ru/world/20080418/105399544.html  *5 Исключение доклад польского Фонда Ст. Батория ( Visa Policies of European Union Member States. Monitoring Report // http://www.batory.org.pl/doc/monitoring-of-eu-visa-policies.pdf), в котором сравнивается визовая практика государств-членов ЕС в отношении четырех стран СНГ (Белоруссии, Молдавии, России и Украины). Финский и польский доклады в какой-то степени комплиментарны, так как первый основан на интервьюировании чиновников, а второй – заявителей на визы. *6 Нужно, правда, отметить некоторую несбалансированность данных, так как эксперты провели интервью в посольствах пяти стран ЕС и лишь одной российской дипломатической миссии. Остаются вопросы, насколько обобщенный опыт репрезентативен, ведь не секрет, что практика выдачи российских виз в отдельных странах ЕС существенно различается. Очевидно, что за рамками анализа осталась и противоположная сторона – лица, которые собственно получают визы. Опрос граждан, получающих визы, существенно обогатил бы исследование. Вместе с тем понятно, что он потребовал бы больших финансовых затрат. *7 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 15-24. *8 В настоящее время оно по разным причинам не распространяется на Великобританию, Ирландию, Кипр, Болгарию и Румынию. Зато под его действие подпадают Исландия, Норвегия и Швейцария, не являющиеся членами ЕС. *9 Agreement between the Governments of the States of the Benelux Economic Union, the Federal Republic of Germany and the French Republic on the gradual abolition of checks at their common borders // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:42000A0922(01):EN:HTML и Convention implementing the Schengen Agreement of 14 June 1985 between the Governments of the States of the Benelux Economic Union, the Federal Republic of Germany and the French Republic on the gradual abolition of checks at their common borders // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:42000A0922(02):EN:HTML  *10 Treaty of Amsterdam. Artcile 2, points 63-68 // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/site/en/oj/2007/c_306/c_30620071217en00420133.pdf  *11 Common Consular Instructions on visas for the diplomatic missions and consular posts // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:32002X1216(02):EN:HTML  *12 Council Regulation (EC) No 539/2001 of 15 March 2001 listing the third countries whose nationals must be in possession of visas when crossing the external borders and those whose nationals are exempt from that requirement // http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2001:081:0001:0007:EN:PDF  *13 Подробный анализ Шенгенского acquis см. Потемкина О.Ю. Новые тенденции развития законодательства ЕС по охране границ // http://www.alleuropa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=926  *14 Activities of the Joint Supervisory Authority. Sixth Report. January 2002 – February 2003 // http://www.cnil.fr/fileadmin/documents/approfondir/dossier/international/shengen/shengen_2003.pdf  P. 25-26 *15 Федеральный Закон Российской Федерации от 15 августа 1996 года № 114-ФЗ “О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию” (с изменениями на 4 декабря 2007 года) // http://www.mid.ru/dks.nsf/mnsdoc/04.03.10.01  *16 Перечень и тексты законов см. http://www.mid.ru/dks.nsf/mnsdoc/04.03.10.01  *17 Agreement between the Russian Federation and the European Community on the facilitation of the issuance of visas to the citizens of the Russian Federation and the European Union // http://www.delrus.ec.europa.eu/en/p_508.htm  *18 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 28-31. *19 Monitoring Report: Visa Policies of European Union Member States // Stefan Batory Foundation, June 2006. - P. 10. *20 Ibid. - P. 26. *21 И существенно ниже, чем в других странах СНГ ( Ibid . - P. 31). *22 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P.  34-36. *23 В том числе звучали подобные голоса и в Европарламенте ( См .: Banks M. MEPS call on EU leaders to condemn 'Russian intimidation' // http://www.theparliament.com/latestnews/news-article/newsarticle/meps-call-on-eu-leaders-to-condemn-russian-intimidation) *24 Ibid . - P. 37-38. Соглашение между Российской Федерацией и Европейским сообществом о реадмиссии // http://www.delrus.ec.europa.eu/ru/p_615.htm *26 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 43-48. Авторы Доклада предпочитают делить препятствия на пути к безвизовому режиму на три категории (политические, связанные с безопасностью и технические). Тем не менее, представляется обоснованным выделение только двух категорий, потому что на самом деле причины, связанные с безопасностью, могут носить как политический характер (то есть являются результатом столкновения интересов и представлений), так и технический (когда сказывается недостаточная ресурсная обеспеченность). *27 В частности, можно привести пример Косово, в отношении которого представители институтов ЕС неоднократно заявляли, что интеграционное объединение не может признать государственность края, так как её не признаёт часть стран-членов. В то же время Косово было включено в политику расширения, то есть стало потенциальным членом ЕС, а вступать в ЕС могут только независимые государства. Таким образом де факто ЕС признает независимость края, несмотря на заявления об обратном. *28 См. Например: Bremner C. Top 150 City Destinations: London Leads the Way // http://www.euromonitor.com/Top_150_City_Destinations_London_Leads_the_Way  *29 Salminen M.-M., Moshes A. Practise what you preach: The prospects for visa freedom in Russia-EU relations // http://www.upi-fiia.fi/en/publication/65/- P. 50-52.

До сих пор медики считали, что заболеванию раком пищевода способствуют в основном табак и спиртное. Теперь публикация в «Бритиш медикал джорнал» добавила к этому перечню еще и горячий чай… Это было установлено после обследования 300 пациентов, страдавших упомянутой формой рака. Причем, работа велась в иранской провинции Голестан, где число таких больных одно из самых больших в мире. Полученные результаты сравнили с данными 600 здоровых жителей той же провинции. В этих краях принято пить много горячего черного чая – более литра в сутки на душу населения. В то же время пьют спиртное и курят здесь мало. Было установлено, что среди тех, кто пьет чай температурой от 65 до 69 градусов, число заболевших раком пищевода вдвое выше, чем среди тех, кто пьет его теплым. Ну а уж те, кто поглощают любимый напиток разогретым до 70 с лишним градусов, и вовсе рискуют в восемь раз больше! Правда, медики специально предостерегли от того, чтобы поднимать неоправданную панику и предавать чай анафеме, ведь подавляющее большинство приверженцев этого прекрасного напитка совсем не склонны шпарить себе внутренности крутым кипятком. Чтобы избежать бессмысленного риска, всего-то и нужно дать чаю постоять три-четыре минуты. А потом – пейте в свое удовольствие!

По заказу германского журнала «Эльтерн» («Родители») центр исследования общественного мнения «Форса» провел исследование, результаты которого, право же, можно было предсказать просто на уровне здравого смысла и некоторого жизненного опыта. Хотя, будучи облечены в некоторую научную форму, они способны обрести большую доказательность. Итак, в провинции дети более здоровые, чем в больших городах. Теперь от общего вывода перейдем к деталям. В небольших городках 44% детей болеют лишь время от времени, а в крупных городах таких насчитывается только 32%. Хронические заболевания встречаются в городах чаще: в провинции их лишены 83% детей, в городах только 65%. Например, нейродермит встречается у маленьких горожан на 14% чаще. Интересно, что при многих заболеваниях родители не сразу обращаются к врачам, предпочитая обходиться собственными силами. Причем, из молодых родителей так поступают 70%, из несколько более умудренных опытом – 60%; матери ведут себя увереннее (или самоувереннее?): 68% готовы сами попытаться исцелить детские недуги. Отцы более склонны полагаться на профессионалов: сами взяться за лечение могут только 49% опрошенных. Излюбленные домашние средства не сильно изменились за последние столетия – ингаляции (49%) и компрессы (44%). Но уж если дело дошло до того, что надо обращаться за медицинской помощью, то многие родители прибегают к услугам гомеопатии, а 45% поступают так постоянно. Категорически отвергают этот метод исцеления 34%. Среди различных заболеваний главный родительский кошмар – синдром недостатка внимания. Его особенно страшатся 44% немецких пап и мам. За ним следуют астма (32%) и диабет (28%). Следующая пара – нейродермит (28%) и излишний вес (23%). Широко распространенный в России страх перед прививкой германским родителям свойствен куда в меньшей степени. Во всяком случае, 91% из них соглашается на это без всякой дрожи в коленках. Колеблющихся насчитывается 8%, а непримиримых противников – только 2%. Система здравоохранения ФРГ вызывает критический настрой у многих пап и мам. Недовольны ею 48%, а среди людей с низкими доходами и того больше – 61%.

До сих пор многие акушеры посмотрят на вас как на сумасшедшего, сели вы попробуете убедить их, что во время родов будущей маме можно есть. Советую сослаться на авторитет медиков из лондонского Королевского колледжа, статья которых опубликована в «Бритиш медикал джорнал». Ученые обследовали 2426 здоровых женщин, рожавших в первый раз. Их разделили на две группы. Первым, как это принято с незапамятных времен, давали только воду, вторым позволяли при желании поднять себе настроение с помощью хлеба, печенья, нежирного йогурта и овощных соков. В обеих группах роды прошли совершенно одинаково, в том числе практически равным был и процент кесаревых сечений. Никакого воздействия на ребенка различия в меню матерей не оказали. Есть после начала схваток акушеры запрещали из-за того, что при необходимости кесарева сечения придется давать общий наркоз, и остатки пищи могут попасть в легкие. Но теперь это хирургическое вмешательство все чаще делают под местным обезболиванием. А значит – ешьте на здоровье!