Выпуск №5(140), 2019

Дональд Трамп у власти в Соединенных Штатах уже несколько лет. Его шансы быть переизбранным на второй срок сравнительно высоки [How 2019] и продолжают расти [Clark 2019]. Особенно после того, как итоговый доклад спецпрокурора Роберта Мюллера о «российском вмешательстве» в президентские выборы 2016 г. не смог подтвердить обвинения, выдвинутые против него разведывательным сообществом, демократами и ведущими медийным концернами [Arciga 2019; Day 2019], которые сами теперь могут попасть в разряд виновных [Trump - Russia 2019]. Тем не менее, о нем, вопреки элементарной логике, по-прежнему настойчиво пишут и говорят, как о какой-то ошибке истории, случайности или аномалии. Со всего, что делают и он, и его окружение, никто не спешит снять шаблонную этикетку «феномен Трампа». В чем этот феномен состоит, однако, все путаются, высказывая разные и зачастую откровенно несостоятельные предположения. Часть из них не имеет никакой иной смысловой нагрузки, кроме как поставить под сомнение цели, намерения и обещания действующего президента США. Их цель – дискредитировать его и его политические экстравагантности еще в большей степени [Collins, Liptak 2019; Collinson 2019; Drezner 2019; Kahl 2019; McCoy 2017; Millward 2019; Niguidula 2019; Stelter 2019; Taki 2019]. Любимое развлечение политического и экспертного сообщества будь-то самих США или России, Китая, стран ЕС, других держав – играть в объяснение того, зачем и для чего Вашингтон или Дональд Трамп предпринимают те или иные законодательные, военные, экономические и внешнеполитические меры, и теряться в догадках по поводу того, что последует дальше [Donald 2019a; Donald 2019b ]. Превалирующее мнение – возможной разгадкой той загадки, которую задал Дональд Трамп, даже не брезжит. Может быть, она вообще не существует. Нет и еще раз нет. К сожалению, существует. И не надо тешить себя иллюзией, создаваемой западными исследовательскими центрами и специалистами по США, будто «ни один американский политик не в состоянии предложить цельной и убедительной политики, осуществление которой позволило бы справиться с расползающимся мировым порядком»*1 [Blackwill 2019]. Просто ее ищут не в том месте. Нынешняя внутренняя и внешняя политика Соединенных Штатов опрокидывает расхожие предубеждения: она вполне последовательна. Целостна. Четко ориентирована. Бьет в одну точку. Эти ее качества предопределены теми колоссальными стратегическими просчетами, которые совершили все остальные главные мировые игроки, настроив американский истеблишмент против себя и вынудив его выкопать из земли было похороненный им «томагавк войны», поскольку «порядок после холодной войны по сути распался»*2 [Haass 2019]. Допущенные ими просчеты носили и носят системный характер. Они состоят в: - открытом, нахрапистом и неумеренном злоупотреблении теми преимуществами, которые давал всем прежний стратегический курс США как мирового гегемона; - издевательском отношении к вполне естественным «глупостям», шероховатостям и преувеличениям, которые допускала прежняя американская администрация, плохо понимавшая, как ей справиться со свалившейся на нее ответственностью за поддержание мирового порядка, и плохо подготовленная к такой роли; - придумывании и отстаивании обидных, вызывающих и ненужных политологических конструкций, которые совершенно неправильно позиционируют США в окружающем их мире. Связанные с ними или построенные на них концепции рисуют Соединенные Штаты в исключительно или преимущественно негативных и пренебрежительных тонах. Они предсказывают их неминуемый закат. Быстрый, несколько отдаленный, полный или частичный – не важно. Главное – что ослабление, сдачу позиций, утрату былого влияния и величия, о которых все начинают говорить, как о свершившемся факте [MacDonald 2017; McBride 2015; McCoy 2017; Patton 2016; US 2014]. На такие действия, вызовы и предсказания как-то надо было реагировать. Не только разъяснять, что полный коллапс американской экономики маловероятен [Kimberly 2019]. Их нельзя было оставлять без ответа. Ведь если они хоть чуточку справедливы, от Вашингтона требовался радикальный пересмотр всего того, что и как им делается у себя в стране, в мировой политике и экономике. В конце концов, он этим и занялся. Не удивительно, что в ущерб всем остальным. «Феномен Трампа» – не какая-то девиация. Как указывают наиболее влиятельные американские эксперты, он реакция на то, что Штаты давали другим так много, а в ответ получали так мало, и одновременно новое качество американской политики [Haass 2019]. Соответственно, чтобы докопаться до реального смысла стратегического курса американской администрации, к реализации которого, на самом деле, она приступила еще до смены власти в Белом доме, и присущих ему закономерностей, надо соскрести густой слой скрывающих его теоретических благоглупостей, вымысла, передергиваний и недопонимания. Для этого – попытаться: (1) понять, что собой представляла та хрупкая конструкция, которую задавала система международных отношений, сложившаяся до смены галса в американской внутренней и внешней политике; (2) разобраться в том, чьи интересы она в действительности обслуживала; (3) проанализировать, хотя бы поверхностно, кумулятивный эффект просчетов, за которые сейчас приходится или еще придется расплачиваться всем бывшим партнерам и конкурентам Соединенных Штатов; (4) оценить, хватит ли американцам ресурсов на достижение тех целей, которые они перед собой поставили – восстановить свое непререкаемое лидерство [President 2018].   Тешущие душу побасенки об однополярном мире Побасенки!.. А вон протекли века, города и народы снеслись и исчезли с лица земли, как дым унеслось все, что было,  а побасенки живут и повторяются поныне, и внемлют им мудрые цари, глубокие правители, прекрасный старец и полный благородного стремления юноша (Н.В.Гоголь. «Театральный разъезд»). В начале 1990-ых годов в мире сложилась уникальная ситуация. Многие до сих пор не отдают себе отчет в том, насколько уникальная. «Холодная война» не просто закончилась. Она завершилась принципиально иным образом, нежели все предшествующие столкновения между государствами и группами, союзами, блоками государств. Раньше любые войны заканчивались тем, что создавали предпосылки для их возобновления когда-либо в будущем. Так, Версальский мир (Версальско-Вашингтонская система), по поводу чего среди историков практически нет разногласий, во многом послужил лишь «прологом ко Второй мировой войне» [Князев 2018; Тумко 2014]. Напротив, черта под «холодной войной» была подведена так, что устранила сами предпосылки ее повторного возникновения. Те, кто утверждают, будто нынешняя конфронтация между Россией и США, Россией и НАТО, Россией и ЕС может рассматриваться в качестве ее продолжения, сами признают шаткость своих аргументов. «Холодная война» была борьбой двух непримиримых идеологий, двух альтернативных способов производства, двух диаметрально противоположных социально-экономических систем. Она исчерпала себя потому, что одна из сторон принесла неоценимую жертву в пользу мира между народами и отказалась от продолжения войны. Вторая же воспользовалась этим. В результате были обрублены сами корни, питавшие те противоречия, выражением которых являлся такой исторический феномен, как «холодная война». Социалистическая система, успешно, стабильно и вполне эффективно противостоявшая коллективному Западу, исчезла. Причем быстро, легко и безболезненно. Советский Союз, предложивший народам альтернативу всевластию денег и капиталистического развития, распался. Движение неприсоединения, игравшее самостоятельную роль, утратило былое значение. Деление мира на коммунистические и капиталистические государства, находящиеся в антагонистических отношениях, как и на плановые и рыночные экономики ушло в прошлое. Возникла единая система международных отношений и единая мировая экономика, охватившие все без исключения государства планеты. Стремительно возвышающийся Китай вписался в них естественно и безболезненно. Их органической частью стала и Россия, катастрофически потерявшая в экономическом весе и политическом влиянии, но сохранившая за собой место в Совете Безопасности ООН и привилегированном ядерном клубе как государство-продолжатель СССР. Возникшая ситуация явилась абсолютно уникальной и в другом отношении. Самоликвидация социалистической системы и распад СССР, нивелировавших глобальное влияние коллективного Запада вследствие того, что они были сопоставимы с ним по своей мощи и географическому охвату, привели к радикальному перераспределению сил в мире. Это перераспределение носило абсолютно беспрецедентный характер. Никогда ничего похожего со времен расцвета Римской империи, а, может, и вообще никогда не происходило [Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019]. На протяжении всей современной истории между великими державами поддерживался тот или иной динамически меняющийся баланс сил. Он лежал в основе всего. Он был той самой основой, на которой строился любой мировой порядок. От прежнего баланса сил ничего не осталось. СССР лежал в руинах. России, унаследовавшей часть его былого величия, еще предстояло преодолеть обрушившийся на нее тяжелейший экономический и экзистенциальный кризис. Будущая вторая экономическая держава мира – Китай находился еще на начальной стадии головокружительного подъема. Объединенная Европа на поколение отстала от Соединенных Штатов в военном отношении. Кроме того, она привыкла прятаться за американским ядерным щитом, а соответственно и к второстепенному положению и ограниченной самостоятельности. Чуть ли не в одночасье США превратились в единственного мирового чемпиона во всех весовых категориях. В единственную в мире супердержаву [Engelhardt 2018]. При новом раскладе сил в мире на руках у американцев оказался полный набор непобиваемых козырей. Они «на сто голов» опережали теперь всех остальных в военном отношении. Держали под своим неоспоримым контролем мировую экономику. Выросли в единственный надежный центр финансового могущества. Обладали самыми передовыми и перспективными в мире технологиями. Персонифицировали собой главенствующую в мире идеологию. Сделались для всех безусловным образцом для подражания. Объединили вокруг себя все остальные сколько-нибудь значимые державы. Из лидера свободного мира превратились в лидера всего мира в целом. Стали единственным гарантом сложившегося в мире порядка вещей, обладающим достаточной мощью для его поддержания, утверждения и обслуживания. Системное лидерство США было настолько неоспоримо, что оно вскружило голову американцам и их союзникам и зависящему теперь от них мировому истеблишменту и экспертному сообществу. Все они восприняли сложившуюся уникальную ситуацию столь радикального и неожиданного завершения «холодной войны» и смены баланса сил в мире на абсолютное глобальное доминирование Соединенных Штатов в качестве прихода «однополярного мира». Его утверждения повсюду и во всём. Его взрывного формирования, на которое и никакого времени даже не потребовалось. Причем первоначально «однополярным миром» принялись обозначать несколько различные явления. С одной стороны – то, что мир стал единым и однотипным, состоящим из государств, сделавших выбор в пользу рыночной экономики и демократического устройства общества или поставленных в такое положение, когда соответствующий выбор казался для них неизбежным. С другой, – то, что власть, сила и влияние в мире сконцентрировались в одних руках: либо у Соединенных Штатов и их союзников, либо непосредственно у самих США. С третьей – то, что у американцев не осталось настоящих конкурентов, никого, кто мог бы противостоять их доминированию, поставить под сомнение их лидерство или оспорить их особый статус [Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019]. С четвертой – то, что какая-либо альтернатива «Вашингтонскому консенсусу», глобальному развитию, предлагаемому американцами, и видению мира, которое они стали тиражировать, ушла в небытие. Затем картину мира несколько упростили. О единстве и однотипности мира стали забывать. Ведь если он именно такой, зачем в нем доминировать и кому-либо что-либо навязывать. Если все государства одинаковые или должны вскоре сделаться одинаковыми, главным в повестке дня мирового сообщества должны стать цели достижения всеобщего равенства, о чем, естественно, никто и не помышлял. К тому же, о каком единстве и однотипности может идти речь, когда мир откровенно делится на всемогущий центр и подневольную периферию, на золотой миллиард и всех тех, кто ему завидуют. В конце концов, перегруженную смыслами, сложную и внутренне противоречивую картину фактически свели к простейшей, легко доказуемой или даже безусловной констатации того, что в мире существует только один непререкаемый «центр силы», один «полюс», из которого всё исходит и от которого всё зависит. Поэтому и мир является «однополярным». Далее был сделан психологически вполне объяснимый и казавшийся таким естественным, более того, само собой разумеющимся вывод о том, что «однополярный мир» является новым мироустройством, новым миропорядком. Он сложился в результате завершения «холодной войны», краха коммунистической идеологии, самоликвидации социалистической системы, развала СССР и превращения США в единственную в мире супердержаву. Это, по Аристотелю, согласно классической логике, из которой вырастает и на которой строится вся сумма человеческих знаний, обычный неправильный силлогизм [Урок 2019]. Уникальную ситуацию, сложившуюся в мире, отождествили с новым мировым порядком, хотя это абсолютно не одно и то же – разные категории. Да, биполярный мир канул в лету. Одна из двух мировых систем исчезла, и в этом плане мировая политика и экономика получили единое измерение. От прежнего баланса сил в мире ничего не осталось. США сделались общемировым глобальным центром мощи и влияния, превратились в единственную в мире сверхдержаву. Но трансформации мирового порядка не последовало. Ее не произошло. Мировой порядок – это институциональное устройство мира, его структура, составные части, организация и обязательные для всех правила поведения, закрепленные в международных документах, в международном праве, которым все должны подчиняться. Отправная посылка западной политологии – это организация мира, построенная на следовании праву [Necessary 2019]; «комплекс институтов, правил и норм, которые управляли мировой политикой со времени окончания Второй мировой войны»*3[Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019]. Мировой порядок остался прежним. Как иначе столь авторитетный представитель российского руководства, как мининдел Сергей Лавров, мог бы заявлять по итогам переговоров с главой китайской дипломатии Ван И, состоявшихся в Сочи в мае 2019 г., что во время встречи он и его коллега «выразили неприятие попыток разрушить сформированную по итогам Второй мировой войны архитектуру международной безопасности, подорвать стратегическую стабильность, а также подменить некими правилами нормы международного права, включая Устав ООН», как и «попыток действовать в торговых вопросах в обход норм Всемирной торговой организации» [Соловьев 2019]. Возникший отрыв США от всех остальных был настолько велик, их доминирование настолько всеобъемлющим, что американцы не сочли нужным принципиально что-либо менять в мироустройстве. Ведь их доминирование необратимо. Оно на века. О том, что оно «историческая аномалия», явившаяся следствием стечения благоприятных для Вашингтона обстоятельств, как признают сейчас американские авторы [Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019], они нисколько не задумывались. США решили, что существующий миропорядок и так будет верноподданническим образом обслуживать их интересы. Просто подстроится под них, и всё. Однако этого не произошло. Американцы не учли, что складывавшееся столетиями международное право и все типы мироустройства, опробованные человечеством, начиная с Вестфальского мира, «были заточены» на решение одной главной, центральной, основополагающей задачи. Она состояла и состоит в том, чтобы обеспечить не индивидуальное, а коллективное доминирование великих держав на планете, дать им равные права и возможности, главное – не допустить выдвижение кого-либо из них на позиции безусловного гегемона, который мог бы диктовать свою волю другим. Вспомним уроки истории. Вестфальский мир не допускал радикальный передел мира в пользу кого бы то ни было. Он закреплял коллективное правление великих держав, в основу которого, как затем это повторялось из раза в раз, закладывалось суверенное равенство государств, и подтверждал сложившийся в мире на тот момент баланс сил. Наполеон предпринял вполне успешную попытку сломать согласованные ранее правила и подмять под себя всю Европу с подконтрольными ей территориями. Разбив его, взявшие верх державы, прежде всего, подтвердили недопустимость чьего-либо единоличного доминирования. Они поспешили закрепить свое коллективное правление («Европейский концерт») и изменившийся баланс сил, но, естественно, не как абсолютную константу, а как переменную, которая могла бы динамично меняться в определенных пределах. Кроме того, они наделили себя специальными полномочиями пресекать выступления против утвержденного ими порядка и посягательства на установленные ими правила. Цель чудовищной бойни 1914-1918 гг. вновь состояла лишь в том, чтобы поделить мир иным образом. Ответом на нее стало создание Лиги наций, в основу которой закладывались опять-таки превенция, переписанная конфигурация баланса сил, незыблемость устанавливаемых правил поведения высшего порядка и господство великих держав, победивших в войне (из концерта которых по своей собственной воле выпали Соединенные Штаты). По сравнению с предшествующим периодом отличие заключалось в гораздо большей институционализации всей системы и создании организационных рамок для ее постоянной переналадки и подгонки под эволюционирующие потребности [Boemeke, Feldman, Glaser 2006]. При создании ООН державы-победительницы, внесшие определяющий вклад в исход Второй мировой войны, сделали всё возможное для того, чтобы усилить опорные элементы прежней конструкции и нейтрализовать очевидные для всех пороки и недостатки Лиги наций. Они наделили Совет Безопасности особой ответственностью за поддержание международного мира и безопасности, вручили ему монополию на применение мер принудительного характера, т.е. на применение силы (предусмотрев лишь одно изъятие, и то частичное, в отношении случаев самообороны) и назначили себя его постоянными членами с правом вето. Тем самым они поставили непреодолимый барьер на пути утверждения чьей-либо гегемонии в мире, кроме коллективной [Bosco 2009; Hurd 2008]. Для этого предусмотрели такие механизмы функционирования международной системы, которые перекрывали все возможности использования ООН против кого-либо из них, или, иначе, «одной великой державой против другой»*4 [Haass 2019]. С помощью Устава ООН державы-победительницы придали нормам международного права четко выстроенный иерархический порядок и провели конституциализацию правил поведения, которых должны придерживаться все государства, все участники международного общения. В частности они включили в Устав специальные статьи, утверждающие его верховенство над любыми нормами международного права, формируемыми отдельными государствами, и подчиняющие членов ООН, т.е. все государства планеты, воле Совета Безопасности. К числу императивных, высших, незыблемых норм Устава, читай общего международного права, они отнесли суверенное равенство и невмешательство во внутренние дела. Созданный ими миропорядок, сутью которого является коллективное доминирование и предотвращение индивидуальной гегемонии кого-либо из них, державы-победительницы подкрепили и еще больше усилили Договором о нераспространении ядерного оружия. С одной стороны, они создали совершенно необходимый заслон на пути распространения данного вида ОМП. С другой – учредили ядерный клуб, в который зачислили лишь самих себя, закрепили исключительно за его членами право на обладание ядерным оружием и вывели себя из-под действия международных механизмов контроля за ядерной деятельностью. Именно такое мироустройство унаследовали США, обретая статус и возможности единственной в мире супердержавы и естественного гегемона. Именно такой миропорядок они сочли излишним ни ломать, ни перестраивать как институционально, так и нормативно, полагая, что легко переналадят его под себя. Для этого у них есть всё необходимое. Главное – они на несколько голов выше всех других. Таким образом, в мире возникла не только уникальная, но и совершенно парадоксальная ситуация «многослойного», «многомерного» или, по крайней мере, «двойственного» порядка – сочетания двух начал, которые в корне отличаются друг от друга. Имеют диаметрально противоположную направленность. Не предполагают и не допускают какой-либо конвергенции или симбиоза. Отрицают нахождение между ними какой-либо гармонии. С одной стороны, возник «однополярный мир» как утверждение США в качестве единственной в мире супердержавы, намного превосходящей все остальные государства по всем какие только возможны компонентам силы. С другой – формально, институционально и нормативно сохранился «многополярный мир», противостоящий претензиям на гегемонию любого отдельно взятого государства, стреноживающий Вашингтон и дающий всем остальным инструменты и механизмы, нивелирующие ту фактическую силу, которую он сконцентрировал в своих руках. Теперь всё зависело от того, как ситуация будет развиваться. Что «многослойный мир» даст американцам. Что извлекут из «многомерного мира» все остальные государства и прежде всего те, которые обладают мощью и/или статусом ведущих мировых игроков.   Основные лузеры «двойственного миропорядка» и прежнего курса американской администрации на либеральную глобализацию Лузеры, или, в переводе на русский с английского, неудачники, – очень загадочные люди. Дело в том, что представления о том, кто такой лузер, на самом деле везде и у всех разные. Глянцевые журналы говорят, что лузеры – это люди, которые не имеют автомобиля к определенному возрасту или имеют, но не той марки… Психологи любят выделять одну черту, которая проявляется у лузеров, но у каждого по-разному. Неудачник – это тот, кому нужен эпатаж. Прежде всего, необходим он для самоутверждения. Деятельность лузера полна самых невероятных действий и процессов, которые мешают работе и продвижению к успеху. Если нормальный востребованный человек работает, то лузер ищет, как лучше начать. А все подходы к делу оказываются слишком сложными. Мешает всё. И коллеги, и отсутствие картриджа в принтере, и снегопад, и прежде всего, неудачник невероятно мешает сам себе. И при этом заставляет страдать и мучиться других людей (Стивен Адамс. Привычки неудачников [Вы не станете успешным, если…] ). Вашингтон сложившаяся ситуация вполне устраивала. Во всяком случае, как ему казалось, должна была устраивать. У него были многочисленные весомые и полностью зависимые от него союзники – Канада, Япония, Южная Корея, Израиль, Саудовская Аравия, Европейский Союз, Новая Европа (не считая многих других ориентирующихся на него стран Латинской Америки, Азии, Ближнего Востока, Европы и Африки). Противники были повержены. На роль опасных конкурентов, вроде бы, даже некому было претендовать. Военной угрозы больше не существовало – Россия, как стратегический оппонент, была нейтрализована. Соединенные Штаты уверенно главенствовали в мировой экономике. Их необъятный внутренний рынок служил приманкой для всех. Если в момент бурных осложнений требовалось укрыться в «тихой гавани», все устремлялись в американский доллар. Ведущие банки США, высокотехнологичные фирмы и производственные концерны вольготно себя чувствовали в любом конце света. Они создавали самые замысловатые производственные цепочки, основную часть маржи неизменно оставляя у себя. На Штаты и выполнение как их экономического, так и политического заказа работала вся Бреттон-Вудская система. Американцы с удовольствием пользовались дешевизной продаваемых у них товаров и тем, что их из года в год кредитовал весь мир – то, что они импортируют на сотни миллиардов больше, нежели экспортируют, их мало заботило. В случае кризиса или дестабилизации в странах бывшего Советского Союза, на Балканах, Большом Ближнем Востоке, вообще повсюду все знали, что за реальной политической помощью надо обращаться только к ним и ни к кому больше. И за спасением тоже. Если кто попал в настоящую беду, выручить также могли лишь они. Как, например, когда Многонациональные силы освобождали Кувейт в 1990-1991 гг., захваченный Саддамом Хусейном. Операции «Щит в пустыне» и «Буря в пустыне» и последующая роль Вашингтона в балканских перипетиях не оставили на этот счет ни малейших сомнений [Keithly 2017: P.132]. Наконец, американцы получили полную свободу рук в осуществлении своего мессианского предназначения – повсюду в мире нести народам надежду, свободу и демократию. С процветанием было похуже, но, конечно же, не по их вине. К тому же трех первых символов было вполне достаточно. Вашингтон помогал людям избавиться от неугодных ему тиранов. Менял правительства других стран и партийные системы. Приводил к власти лояльные себе силы. Причем повсюду, где находил нужным. Если необходимо, вооруженным путем, не считаясь с затратами и жертвами среди местного населения. Его кредо были и оставались многосторонность, свобода торговли и вложение капитала там, где оно дает хорошую отдачу. Все желающие могли участвовать, помогать, вносить свой посильный вклад. Нет, американцы могли справиться с решением тех или иных задач и самостоятельно. Свобода конкуренции и устраивающие всех правила функционирования мировой финансовой системы и мировой экономики должны были быть выгодны всем. Работай, вкалывай, инвестируй, наживайся, ни о чем не жалей – и у тебя получится. Ты, будь то фирма или государство, прорвешься, поднимешься, выйдешь на передовые позиции. Валяй – от этого только все выиграют. Однако первые почти два полных десятилетия американского господства и правления в мире закончились полным фиаско, читай, катастрофой – первым глобальным финансово-экономическим кризисом, пришедшим из США и наотмашь ударившим по мировой экономике и экономике всех стран и регионов. Итог четвертьвекового доминирования вообще оказался для Соединенных Штатов и глобального развития сугубо удручающим. США перенапряглись, занимаясь всем и вся без обеспечения надлежащей или даже превышающей компенсации затраченных усилий. Они втянулись в серию масштабных, многолетних и дорогостоящих военных авантюр, опустошивших целые регионы и не давших миру ничего, заслуживающего благодарности и восхваления [Engelhardt 2018]. Подрастеряли весомую часть своего былого могущества, влияния и привлекательности. Придали политическому противоборству внутри страны настолько деструктивный характер, что дали повод говорить о перманентном кризисе американской демократии, ее саморазрушении и закате [Whitehead 2019]. Позволили своей внутренней инфраструктуре, в том числе и коммунальной, и индустриальной, несколько обветшать и в чем-то отстать от лучших мировых образцов. Накопили сумасшедший кумулятивный долг домохозяйств, компаний и государственных институтов, который подбирается к 70 трлн. долл. и который всё сложнее обслуживать. Обескровили свою пенсионную систему [Greszrel 2017]. Дали догнать себя по отдельным позициям многим конкурентам [Rapp - Hooper, Friedman Lissner 2019]. Утратили господствующие высоты в ряде секторов экономики. По очень многим пунктам мировой повестки дня уступили лидерство другим. Потеряли Россию. Не сумели сохранить мир и порядок в Европе. Уступили Китаю и в целом Юго-Восточной Азии роль мотора и движущей силы мирового развития [McCoy 2017]. Упустили даже те страны, которые пытались взять под контроль силой и угрозой ее применения [Engelhardt 2018]. В чем-то стали восприниматься как «безвольные слабаки». И это в благодарность за ту геополитическую ношу, которую они несли все эти годы, за то, как много они дали или позволили получить другим, за то, что выполняли за них значительную часть «черновой работы» и создали благоприятные условия для их стремительного развития. Плакаться по поводу утраченной гегемонии, суммируют авторы известнейшего американского журнала «Форин афферс», просто глупо, поскольку такая гегемония была далеко не той стратегией, в которой нуждались Соединенные Штаты [Walt 2019]. Она превратила их в «умирающую империю»*5 [Engelhardt 2018].   Основные бенефициары «двойственного миропорядка» и прежнего курса американской администрации на либеральную глобализацию «Человек – это единственное существо на Земле, которое может обмануть другого человека. Если проанализировать способность обманывать себе подобных во время игры, то еще неизвестно, что явилось первопричиной – игра, в ходе которой так заманчиво обхитрить партнера, или шулер, который выдумал игру, чтобы удовлетворять свои желания, испытывать удовольствие при обмане «лохов»… для шулера важнее всего не погоня за удачей, не напряжение риска, а конечный результат – деньги… шулер – храбрый человек, ведь он ведет войну на вражеской территории… он всегда оригинален, иначе ему не видать удачи. Устаревшие приемы он презирает, хотя и может ими пользоваться. Он выдумывает свои…» (Башкуева Мария. 3 «Лохотрон». Игры, которые вас разоряют). Получается, что в результате неумелого, недальновидного, неразумного и нерационального господства в условиях «двойственного» мирового порядка американцы очень много потеряли. Другие же ведущие мировые державы, включая ЕС, Россию, Китай, Индию и всю Юго-Восточную Азию, напротив, сильно выиграли. ЕС превратился в ведущую нормативистскую мировую державу. Он взял на себя инициативу по формированию мировой повестки. Ему принадлежит заслуга в постановке и лоббировании вопросов о равенстве между мужчинами и женщинами; защите детей, в том числе в условиях военных конфликтов и от сексуальной эксплуатации; устойчивом развитии и формулировании его целей в качестве национальных ориентиров для всех государств; охране окружающей среды и борьбе с изменениями климата. К этим и другим вопросам, выдвинутым Брюсселем на авансцену политической жизни, можно относиться по-разному. Некоторые из них являются откровенно спекулятивными, имеют хорошо закамуфлированное двойное дно или вступают в противоречие с традиционными ценностями многих народов и ведущих мировых религий. Но в признании прогрессивного характера деятельности ЕС на данном направлении ему, конечно же, отказать нельзя. Недаром все социологические опросы, проводившиеся с охватом основных континентов планеты, неизменно указывают на то, что ЕС, несмотря не преступное колониальное прошлое его крупнейших государств-членов, пользуется в мире большим доверием, чем США, Россия или, например, Китай. Союз воспринимается как сугубо гражданская сила и сообщество, на которое многие хотели бы походить. Почти никем не расценивается в качестве угрозы. Для позиционирования в современном мире это очень существенно. Из преимущественно экономического сообщества ЕС эволюционировал в интеграционное объединение, занимающееся абсолютно всем, и приобрел черты, делающие Союз, несмотря на его межгосударственную природу, очень похожим на образование, добивающееся целей федерализации. По своему членскому составу он более чем удвоился (с 12 до 28 государств). В том, что касается численности народонаселения, вырос до 512 млн. человек. По этому показателю ЕС намного превысил США, и сделался сопоставим с такими демографическими гигантами как Китай и Индия. Он обладает самым емким в мире внутренним рынком. Уровень социальной защищенности личности в нем тоже выше, чем где бы то ни было. Конечно, Брюссель сильно потрепали долговой и миграционный кризис, а также внутренние неурядицы. ЕС утратил былую гомогенность своего экономического и политического пространства. На порядок большее влияние в его государствах-членах получили популисты, националисты и крайне правые. Увеличился и так сравнительно глубокий разрыв между используемой риторикой и политической практикой. По целому ряду вопросов ядру интеграционного объединения пришлось пойти вплоть до майоризации или изоляции отдельных стран. В их число попала даже Италия [Feroci 2019]. В результате привлекательность ЕС в глазах многих сильно потускнела. Ему сложнее претендовать на роль безусловного морального авторитета и образца для подражания. Союз начал бояться своего собственного высшего представительного органа – Европейского Парламента. Однако в целом то, что ЕС получил от «многомерного» мирового порядка, намного превышает то, что он потерял [Энтин, Энтина 2015-2018]. Позитивным балансом вправе похвастаться и Россия. Несмотря на все потери и экспансию к ее границам ЕС и НАТО, она в исторически беспрецедентно короткие сроки восстановила свой реальный международный статус. Ворвалась в первую когорту наиболее влиятельных мировых держав. Взяла на себя активнейшую роль в мировой политике. Москва сумела возродить свой военно-стратегический потенциал. Приблизилась в этом отношении к США. Уверенно заняла второе место в табеле о рангах стран с максимальным объемом экспорта вооружений. Сделалась интересна в плане получения военной помощи и гарантий для широкого круга государств. Она зализала нанесенные ей/себе раны. Провозгласила себя великой энергетической державой. Расплатилась по своим собственным долгам и долгам бывшего СССР. Отказалась от иностранного технического содействия. Из разряда государств-реципиентов помощи развитию перешла в разряд государств-доноров. Более того Москва освободилась от односторонней ориентации на ЕС и США и сделала заявку на статус не только великой европейской, но и евразийской и тихоокеанской державы. Ей удалось запустить с близкими ей государствами, образовавшимися на территории бывшего Советского Союза, свой собственный большой интеграционный проект – учредить Евразийский экономический союз. Затем Москва выступила с еще более амбициозной инициативой формирования Всеобъемлющего Большого Евразийского партнерства. Но больше всего от «многослойного» мироустройства выиграл Китай. Сначала он воспользовался безудержной алчностью США и ЕС, их производственных конгломератов и финансового капитала, пустившихся во все тяжкие, дабы нажиться на дешевизне и многочисленности китайской рабочей силы, и превратился в «сборочный цех» планеты. В этом его качестве ему очень благоприятствовали глобализация и неуклонное снижение таможенных пошлин. За 1996-2016 гг. их удалось сократить в среднем по участникам ВТО где-то на треть: с 12,74 до 8,8% (сейчас они снова пошли вверх, подрывая спрос и прибыльность). По сравнению с серединой 1990-х к 2013 г. объем международной торговли вырос с $5 до $19 трлн. [Hooper 2019] Китай стал первой в мире торгующей нацией. Затем он умело использовал преимущества централизованно управляемой экономики и массового производства, чтобы от изготовления простейших товаров перейти к выпуску продукции с всё более высокой добавленной стоимостью. Несколько десятилетий проведения выверенной, продуманной, эффективной политики комплексного и всестороннего развития и проникновения на внешние рынки при одновременном удержании нормы накопления на заоблачной высоте и сдерживании тем самым внутреннего потребления позволили обеспечить Китаю стабильно высокие темпы экономического роста. В итоге из некогда отсталой, нищей, периферийной страны с голодающим населением он превратился в экономическую супердержаву с великолепной инфраструктурой и колоссальным производственным и научно-техническим потенциалом, способную поспорить с США за лидерство. Причем набравшую такую высокую динамику развития, о которой американцы и все остальные могут только мечтать. И в этих-то условиях, с такими великолепными результатами и свершениями, ставшими возможными только благодаря «двойственности» сложившегося мироустройства, Россия, Китай и ЕС ополчились против Соединенных Штатов, против не мешающих им американской гегемонии и фиктивного «однополярного мира» и бросились убеждать друг друга в необходимости его замены на многополярный. Да побойтесь Бога! Должна же быть хоть какая-то политическая логика, хоть какое-то понимание реальности и того, чем подобная непоследовательность закончится. Если бы они были, ведущие мировые игроки наверняка предпочли действовать намного тоньше.   Бесконечная вереница просчетов, благоглупостей и несуразиц в поведении России, ЕС и Китая на международной арене. Часть I Спускают на воду огромный великолепный семипалубный круизный лайнер. Лучший в мире. Ни у кого такого нет. На борт поднимаются почетные гости, очень важные, именитые и заслуженные. За ними следуют прочие достойные люди, оплатившие путешествие на свои кровные. Лайнер выходит в открытое море и, прощаясь с удаляющимся берегом, пока на нем еще могут услышать, дает мощнейший роскошный переливчатый свисток. Затем останавливается. Через некоторое время к капитану судна подходят пассажиры и начинают интересоваться. Всех волнует один и тот же вопрос: почему стоим. «Да потому, – устало отвечает им капитан, нервно одергивая новенький с иголочки белоснежный китель, – что все силы в свисток ушли» (Популярный анекдот советских времен). Общепринятый сейчас, широко разрекламированный и такой, вроде бы, бесспорный политический лозунг, каким является требование скорейшего перехода к многополярному миру, порождает, однако, как показано выше, намного больше вопросов, нежели решает. Если его суть заключается в том, чтобы убедить, будто мироустройство, сложившееся по окончании «холодной войны», оказалось однополюсным, это нехорошо и неправильно, интересам человечества соответствует многополюсный мир и его-то и следует строить, то это оксюморон. В институциональном и нормативном плане однополюсного мира никогда не было. Действующий международный порядок зиждется на Уставе ООН. Его краеугольным камнем является эта универсальная организация безопасности. Современное международное право противостоит какой-либо и чьей-либо гегемонии в международных делах. А то, что баланс сил в мире радикально поменялся и единственной полноценной супердержавой в мире являются Соединенные Штаты – это факт жизни. Здесь не о чем спорить. Возмущаться бессмысленно [Entin, Entina 2016]. Если суть в том, чтобы раскритиковать существующий «двойственный» миропорядок, подразумевая, будто ООН со своими обязанностями не справляется, Совет Безопасности слишком часто парализован, универсальные финансовые организации занимаются не тем, международным правом пренебрегают, международные нормы чересчур консервативны и т.д., это еще страннее. Они-то как раз и являются олицетворением, квинтэссенцией многополярного мира. Их, наоборот, надо всячески оберегать. Выводить из-под огульных, необоснованных и претенциозных обвинений. Всемерно всем миром отстаивать. Их эрозия будет означать крушение многополярного мироустройства, а не наоборот. Может, речь о том, что Соединенным Штатам не следует пользоваться своей беспрецедентной мощью. Им надо быть «паиньками», и они должны уступить ее часть каким-то другим державам или международным структурам, уйти в тень, отказаться от своего уникального статуса, забыть о своем мессианстве и пассионарности, ни во что не вмешиваться и вообще, лучше бы слушаться других, более мудрых и знающих. Иной поворот темы – против США необходимо сбить фронт недовольных, и то, что в него войдут любители аутодафе и лишь те, кто готовы сделать себе харакири, не имеет значения. Коли задумка именно такая, то большая просьба не путать жизнеутверждающий мир Болливуда или детские фэнтези с реальной политикой. Если же имеется в виду призыв к собственному ускоренному развитию, которое откроет перед страной дополнительные возможности и сделает окружающий мир более многополярным не только в институциональном и нормативном, но и силовом выражении, то кто же вам мешает, работайте. «Многослойный» миропорядок этому ни в коем случае не препятствует. Если концепция касается увеличения своего собственного вклада в решение глобальных и международных проблем, формирования позитивной международной повестки, диверсификации связей и придания им большей эффективности в целях урегулирования международных конфликтов, расширения сотрудничества и обеспечения большей устойчивости всей системы международных отношений, то очень хорошо, замечательно, кто же против. Только зачем ограничиваться призывами? Громковещательные заявления, декларации и рекомендации сами по себе ничего не дадут. Это сотрясание воздуха. Нужны конкретные выверенные шаги, практические дела, неустанные прагматические усилия внутри страны, в мировой политике и экономике. Вот этих-то практических усилий и настойчивой работы, без отдыха и без поблажек, России катастрофически не хватало и не хватает. Можно сколько угодно упрекать коллективный Запад за то, что тот уклонился от предоставления Москве эффективной финансово-экономической помощи в начале 1990-х годов и тем самым не позволил поставить рыночные реформы и строительство демократических институтов на твердое экономическое основание. Можно вменять ему в вину то, что он воспользовался слабостью России и запустил процесс экспансии евроатлантических институтов, постарался переделать «многомерный» мировой порядок исключительно под себя, начал всё дальше и дальше вторгаться в пространство, жизненно важное для России с точки зрения цивилизационной целостности. И все эти обвинения будут справедливы и ни в чем не разойдутся с фактами. Но ведь собственную экономику, как до этого экономику Советского Союза, россияне разрушили своими собственными руками. Сначала постарались вывезти и выкрасть из страны как можно больше, опасаясь коммунистического реванша. Затем пошли на откровенный политический подлог, лишь бы не допустить ротации власти, через которую, не боясь издержек, прошли абсолютно все успешные страны бывшего социалистического лагеря. Не озаботились сохранением уникальных производств, которых не было больше ни у кого в мире. Дали умереть естественной смертью своему собственному станкостроению, фармацевтической промышленности, авиапрому, значительной части обрабатывающей промышленности. Смирились с совершенно недопустимой ситуацией безумной дороговизны «длинных» денег на внутреннем финансовом рынке и ничтожностью нормы накопления, убивающих прорывные, капиталоемкие, долгосрочные экономические проекты. Проели баснословные поступления в нефтедолларах. Согласились на многолетнюю экономическую стагнацию, прекрасно понимая, тем не менее, насколько нужна, насколько необходима новая волна социально-экономических реформ, чтобы раскрепостить экономическую, предпринимательскую, индивидуальную инициативу, дать предпринимательству и творчеству все необходимые гарантии. Ко всему этому негативу «многослойный» миропорядок никакого отношения не имеет. Пенять на наступление Запада, его приближение к национальным границам, недостаточный учет интересов Москвы, стремление вытеснить Россию из Европы в этом контексте бессмысленно и неоправданно. Очевидно же, что «двойственное» мироустройство дает стране все возможности отстаивать и продвигать свои интересы на международной арене, чем, кстати, Москва последовательно и добротно занимается. Дает оно и все необходимые возможности для ускоренного социально-экономического развития. Пример Китая перед глазами. Но и российский опыт наполнен огромным количеством убедительных примеров. Достаточно напомнить, что российский ВПК контролирует более 10% мирового рынка вооружений. Ежегодные темпы экспорта российского софта измеряются двузначными цифрами. Российская атомная промышленность занимает в мире самые передовые позиции. В недавней истории России имеются эпизоды, когда она развивалась баснословно быстрыми темпами. Так, после дефолта 1998 г. и обрушения рубля темпы реального роста экономики какое-то время удерживались на очень высоком уровне, фантастическом даже для Китая. Да и весь период до 2007/2008 и особенно по 2003 г. был для России весьма успешным. Значит, главная задача, которая всегда стояла и продолжает стоять перед Россией, заключалась в том, чтобы использовать вполне достаточные возможности маневра, предоставляемые «многомерным» мироустройством, для ускоренного внутреннего развития и реформирования, сосредоточиться на ее решении, только ее и именно ее сделать безусловным приоритетом. Борьбу же с экспансией Запада и наступлением на свои интересы вести совсем иначе. Только не через шельмование модели мира, которая поднимает Россию на порядок выше того места, которое она занимает в мировой экономике. Не через осуждение миропорядка, который дает ей баснословные рычаги влияния, на которые, при других обстоятельствах, она не могла бы рассчитывать. Следовательно, Москве противопоказана рупорная дипломатия. Она дает лишь обратный эффект. Ей не нужны пустопорожние декларации о «многополярном мире» не только потому, что его не нужно создавать – он реально существует, а потому, что они дают козыри другим. Подобные заявления и концепции позволяют приклеить России совершенно абсурдную этикетку внесистемного государства – государства-реваншиста, оппортуниста и т.д. Помогают плодить спекулятивные утверждения о том, будто между Россией и Советским Союзом нет никакой разницы, и политический курс Москвы состоит в восстановлении СССР. Формируют социальный заказ на то, чтобы «замазывать» Россию грязью. Ей ни в коем случае нельзя втягивать себя в конфронтацию и продолжение конфронтации с единственной в мире супердержавой. Не столько потому, что весовые категории двух стран несопоставимы и у России на нее нет достаточных ресурсов. И не потому, что для нее нет предмета. Дело не в предмете – при желании он всегда найдется. А потому что конфронтация Москве откровенно невыгодна, на порядок менее выгодна, нежели любым другим ведущим мировым игрокам, но главное – любой предмет для конфронтации при наличии политической воли становится объектом сотрудничества. Понимая это, российское руководство неоднократно предпринимало попытки превратить конфликт на Украине из камня преткновения в совместный с Западом поиск справедливого и стабильного урегулирования. Для этого писались «Минск- I » и «Минск- II », создавался «Нормандский формат», Москва выступала в качестве гаранта договоренностей, в отдельный трек были вынесены российско-американские консультации и т.д. Очень неплохие шансы на то, чтобы заставить американцев пойти на сотрудничество в борьбе с международным терроризмом, имела операции российских ВКС в Сирии. Ни в первом, ни во втором случае ничего не получилось. Резонов много. Одни носят объективный характер. Другие – конъюнктурный или преимущественно субъективный. Но одно бесспорно. Не получилось из-за того, что действиям и намерениям Москвы была дана именно такая, а не какая-то другая интерпретация. В публичную сферу пошел импульс, что информацию надо подавать именно так, а не иначе. И так будет до тех пор, пока США позиционируют Россию в качестве противника, причем даже не условного или потенциального, а вполне реального. Значит, надо разрывать связку между фактами, событиями и действиями, с одной стороны, и их неблагоприятным для Москвы и дискредитирующим ее восприятием. Для этого – уйти от идеологического и концептуального противостояния. Главная линия разлома состоит в признании или непризнании «однополярного мира». Поскольку это на самом деле фикция, ничто не мешает российскому истеблишменту отказаться от «недружественной» риторики, именно риторики и только риторики, и пойти на компромисс. Выигрыш от него будет колоссальный.   Часть II «Никогда неблагодарность не ранит человеческое сердце так, как в том случае, когда она исходит от людей, ради которых мы решились на неблаговидный поступок» (Филдинг Генри. История Тома Джонса). «Не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы никогда не быть в долгу» (Чингисхан). Просто безумное количество труднообъяснимых ошибок в своей внутренней и внешней политике, нанесших непоправимый ущерб описанному нами выше миропорядку и вызвавших праведный гнев американцев, допустил Брюссель. Перечислять их было бы слишком долго. Остановимся на нескольких. США выступают гарантом безопасности стран ЕС. Советского Союза давно нет. Реальной угрозы безопасности с Востока тоже нет. Но эта особая роль, которую они отвели Вашингтону, странам региона по-прежнему жизненно необходима. В силу исторических причин и отнюдь не до конца изжитых фобий прошлого. Из-за разобщенности их военного потенциала, снижающего его релевантность во много раз. По причине того, что «к виску ЕС приставлен пистолет» дуги нестабильности. Он упирается в его подбрюшье. Фактически охватывает его от Атлантики через всё Средиземноморье. Совладать с ним ЕС и его государствам-членам не под силу. Для этого им нужна институциональная и постоянная вовлеченность США. Тем не менее, вопреки очевидности, европейцы из года в год возбуждаются от мысли о создании своей собственной, независимой от американцев армии, или о самостоятельности в рамках НАТО, или о поисках каких-то других паллиативных решений. В результате они регулярно подпитывают недоверие, которое Вашингтон и так испытывает к европейскому интеграционному проекту, и недовольство, которое у него вызывают Брюссель и его нескончаемые «козни». Открытым проявлением этого недовольства послужил недавний малюсенький дипломатический скандал, когда в протокольной иерархии Госдеп поставил ЕС внизу списка, вслед за государствами, а не во главе него. Причин же для недовольства предостаточно. Как считает американский истеблишмент, европейцы – белоручки. Они паразитируют на великодушии США. Вроде бы, глобальные задачи у них общие и мессианская роль тоже, однако всю «черновую» работу, все расходы, всю ответственность страны ЕС сваливают на Соединенные Штаты. Сами же живут в тепличных условиях и наслаждаются жизнью. Помощь в решении текущих задач от них минимальная. Однако даже поддержки от них по тем вопросам, которые Вашингтон рассматривает в качестве приоритетных, получить не всегда удается. Если так, то в чем выгода от союзнических отношений? Это не единство во имя общих целей, а прямой подрыв «однополярного» мира. И свои инициативы, идущие зачастую вразрез с тем, чего хотелось бы Вашингтону, Брюссель неустанно лоббирует. То по поводу Международного уголовного суда, создание которого заставило США заключать со многими странами специальные соглашения, выводящие американских военных из-под его юрисдикции. То по поводу климатической повестки, которая из-за океана видится несколько иначе. То по поводу осуждения Израиля за самый разнообразный круг действий, находящих понимание в Вашингтоне. В списке много чего наберется. И Новую Европу ЕС постарался отсечь от США. Поэтому с ней Вашингтон строит свои отношения через голову Брюсселя [Сучков, Энтина, Пивоваренко 2019]. А ведь, несмотря на свое вхождение в ЕС, в военно-стратегическом и политическом плане она всё равно тяготеет к США. Недаром президент Венгрии Виктор Орбан не устает подчеркивать: «После ЕС, США являются одним из наших наиболее важных партнеров, вернее, нашим единственным и исключительным партнером»*6 [Berretta 2019]. Однако главная претензия американцев к ЕС – нарушение правил свободной торговли. То, что Брюссель за нее горой стоит, американцы объясняют очень просто. Правила ГАТТ/ВТО дают возможность большой группе стран ЕС во главе с Германией вовсю пренебрегать базовыми требованиями добросовестной конкуренции. В результате немецкие автомашины, другая техника, еще широкая номенклатура товаров поступают в США по заниженным ценам. Покупают же европейцы у американцев мало и неохотно. Ссылаются то на фитосанитарный контроль, технические нормы, незаконное субсидирование, чрезмерную дороговизну, то на что-нибудь еще. В результате профицит ЕС в торговле с США достиг совершенно неприемлемых размеров. И о критическом отношении к ним различных слоев населения и политических элит отдельных стран ЕС в Соединенных Штатах хорошо осведомлены. За что американцев только не ругают! За то, что они относятся к европейцам как вассалам и всё время от них чего-то требуют. Ими пренебрегают. Лишили их самостоятельности. Заботятся лишь о своих собственных интересах. За цивилизационное варварство. Вот в ЕС и в Европе в целом смертная казнь давно запрещена (Европейскую конвенцию по правам человека усилили в этом плане аж двумя дополнительными протоколами), а в Штатах до сих пор применяется. И даже практику пыток американцы у себя не изжили. Так что в определенных случаях экстрадиция в США может быть поставлена вне закона. За внешнеполитический авантюризм. И в Ирак американцы влезли и там дров наломали настолько, что создали питательную почву для возникновения Исламского государства и террористического халифата. И в Афганистане воюют с теми самыми талибами, которых сами и взрастили. И далее по списку. Это с одной стороны. А с другой – проявляют слабость и бесхребетность, «неспособность или нежелание установить мир в Сирии и вообще на Ближнем Востоке и в Северной Африке»*7 [Mikhelidze 2019]. Заявляют о страшных последствиях нарушения красных линий теми или иными латиноамериканскими, ближневосточными и азиатскими тиранами, но ничего радикального в итоге против них так и не предпринимают. Не сумели свернуть шею такому «кровавому палачу», как Башар Асад, и т.д. Это уже «камни в огород», только разные, и Бараку Обаме, и Дональду Трампу. Кривым каким-то «однополярный мир» получается. «Мы себе, понимаешь ли, пуп надрываем, – говорят американцы, – а европейцы не только на нас наживаются, но и еще на нас всех собак спускают и на голову гадят. Может, в этом «однополярном мире» что-то поменять следует». Самую страшную серию ударов, однако, лидеры ЕС нанесли как раз по «многополярному миру», за возвращение к которому, вроде бы, ратуют. Одна из самых бесславных страниц в истории современной Европы – развал Союзной Югославии и последовавшие затем кровопролитные войны между народами еще недавно единого государства, а чуть позже – бомбардировка Белграда и подталкивание Косово к провозглашению независимости. Факты хорошо известны и документированы. США, ЕС, Россия – все дружно выступали за соблюдение требований Хельсинского акта о территориальной целостности СФРЮ и нахождении мирного комплексного решения. Слабейшим звеном оказался ЕС. Германия заявила, что пойдет на признание Словении и Хорватии независимыми государствами в одностороннем порядке, если это не сделает ЕС в целом, и Брюссель подчинился ультиматуму. После этого Хельсинский акт во многом утратил свое былое значение. И заверения стран ЕС и НАТО, будто они никогда не допускали нарушений международного права, воспринимаются либо как невольный самообман, либо как откровенное издевательство. Пусть СФРЮ была обречена, и ее распад после смерти Иосипа Броз Тито имел характер объективного процесса. Однако столь топорный и неподготовленный развал Союзной Югославии во всех отношениях стоил Европе и миру очень дорого. За события тех лет народы Балкан и весь европейский континент расплачиваются до сих пор. О преступности бомбардировки Белграда можно даже не упоминать. Косовская же рана и сейчас продолжает кровоточить. Круги от нее расходятся по всей планете. По факту во многом именно Балканская политика ЕС привела к релятивизации международного права, расхождению между ведущими мировыми игроками в понимании соотношения между его императивными принципами и их применимости к таким случаям, как Северный Кипр, Тайвань, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье и многим другим. Очень много вреда миру принесла санкционная политика и практика ЕС. Силовая внешняя политика никогда не была коньком ЕС. Внешнеполитические интересы у многих его государств-членов очень разные. С учетом этого санкции сравнительно часто использовались Брюсселем не для того, чтобы добиться позитивного развития событий или реально кого-либо к чему-либо принудить, а для того, чтобы выразить свое недовольство или продемонстрировать отсутствующее единство. В последнее время – просто чтобы нанести ущерб. Но почему, значение не имеет. Важно то, что ЕС превратил введение санкций, причем по любому поводу, в рутинную практику. Возможность отказаться от взятых на себя международных обязательств, ограничить и заморозить что угодно, включена в большинство соглашений ЕС с третьими странами, группами стран и их сообществами – об ассоциации, партнерстве, углубленном сотрудничестве и т.д., и широко используется Брюсселем. Об обращении к односторонним мерам обстоятельно говорится в учредительных договорах ЕС. Процедура их запуска подробнейшим образом регламентирована. Ей придан не просто легитимный характер, это цветочки, бери выше – она выведена из-под действия общего международного права. В результате из меры чрезвычайного характера, предпринимаемой в крайних случаях и по согласованию с другими ключевыми мировыми игроками, Брюссель превратил санкции в рядовой инструмент внешней политики и ведения дел на международной арене. В этом отношении американцы – далеко не первопроходцы. Во что это может выливаться, показали волюнтаристские ограничительные меры, введенные ЕС и США против России, выход Вашингтона из многостороннего договора по контролю за иранской ядерной программой, развязанная им торговая война с неограниченным кругом партнеров и конкурентов. Непростительную ошибку, которая хуже преступления, страны ЕС допустили, уничтожив с таким большим трудом выстроенную и выстраданную ими современную государственность Ливии. Прикрывшись резолюцией Совета Безопасности ООН, направленной на то, чтобы остановить кровопролитие, не допустить гуманитарной катастрофы, защитить неправительственные силы и оказать содействие поискам ненасильственного урегулирования, они поспособствовали свержению политического режима и физической расправе над Муаммаром Каддафи, а заодно уничтожили и центральную власть в стране. Под углом зрения реальной политики, это имело очевидные для всех трагические последствия. Прошло столько лет, а даже начерно национальную государственность не удалось восстановить. Страна отброшена на десятилетия назад. Война всех против всех стала для нее повседневной действительностью. Из барьера на пути радикального ислама, контрабанды оружия и нелегальной миграции она превратилась в их проводника [Curtis 2019]. Для всех в мире история с Ливией стала наглядным уроком того, что ни при каких обстоятельствах нельзя больше допускать в мировой политике, против чего надо биться до последнего. Под углом зрения международного правоприменения – несколько более скрытые, но не менее разрушительные. Юридический подлог, совершенный странами ЕС, породил сомнение у всех остальных участников международного общения в эффективности коллективных мер и действенности международного права, подорвал доверие к международным договоренностям, достигаемым даже на уровне Совбеза ООН, которые, как оказалось, можно просто переврать. В результате дало трещину само основание существующего мирового порядка. Пострадала многосторонность. Поиск любых компромиссных решений по самым животрепещущим проблемам мировой повестки и кризисного регулирования, немыслимый без взаимного доверия и взаимных уступок, сделался на порядок более сложным и неблагодарным занятием. Но ведь интересам ЕС и его государств-членов соответствует прямо противоположное. Им выгодна упорядоченность и предсказуемость международных отношений. От ослабления многосторонности и усиления нестабильности в мировой политике и экономике объединенная Европа, как в основном гражданская сила, сильно проигрывает. Они объективно сдвигают ее на периферию международных процессов, обостряя уязвимость стран ЕС перед лицом вынужденной миграции, воинственного джихадизма, протекционизма, схлопывания рынков, изменения климата, других вызовов. Душат ее. Предельно ослабляют. Причем во всех отношениях. В этом сходятся исследовательские центры, бьющиеся над тем, как укрепить позиции ЕС на международной арене, из самых разных стран региона [Pirozzi, Ntousas 2019]. На деле Союз и его государства-члены могут чувствовать себя защищенными и пользоваться достаточно широкой автономией и свободой рук в мировых делах только при сохранении «многослойного» миропорядка. Значит, их выживаемость в меняющемся мире зависит от способности радикально пересмотреть нынешнюю парадигму своего внешнеполитического и внешнеэкономического поведения. Во-первых, полностью и категорически отказаться от любых действий, которые подрывают институциональную и нормативную составляющие «многополярного» мира и бумерангом бьют по их собственным интересам. Во-вторых, сделать ставку на то, чтобы несколько уйти в тень со всеми своими инициативами и сконцентрироваться на том, чтобы убедить США как своего лидера, как единственную супердержаву, поддержать их собственную позитивную повестку. Приложить все силы к тому, чтобы подвигнуть США выступить основным, главным, непререкаемым лоббистом общеприемлемого, консенсусного, а не «шкурного» решения узловых проблем современности – преодоления бедности, выравнивания уровней развития, сохранения экосистемы планеты, предотвращения выхода межгосударственных противоречий в новые измерения и т.д. Скажем, вместо того, чтобы объявлять о своей собственной стратегии «коннективити» (соединения Европы и Азии), выдвигающей на первый план принципы, ценности и подходы ЕС, в пику геополитическим проектам и амбициям Китая и России, разыграть совершенно иную комбинацию. Речь могла бы идти, в частности о том, чтобы «продать» сходную, только на порядок более масштабную идею американцам – убедить их в том, что только она им по плечу. Она подтверждает их статус. Она работает на них лучше любой иной и в то же время открывает перед ними перспективу накинуть на себя тогу непререкаемого представителя населения всех стран планеты, всего человечества. Идея великолепна в своей простоте. Надо взять лучшее, наиболее привлекательное и перспективное одновременно из китайского Экономического кольца шелкового пути в его самых последних модификациях и российского Всеобъемлющего Большого Евразийского партнерства, творчески переиначить и предложить нечто большее. Наиболее выигрышно – выйти с инициативой создания новой мировой транспортной, информационной, технологической и производственной инфраструктуры. Реализация подобных планов позволила бы осуществить то, о чем многие лишь мечтают: связать между собой народы и континенты на иной, чем сейчас, технологической основе; повсеместно создать новые точки роста и зародыши новой экономики; помочь с созданием сотен миллионов рабочих мест и формированием образованного среднего класса, столь необходимого для социального прогресса общества – и тем самым придать новое дыхание мировой политике и экономике. То же касается переформатирования международной помощи развитию. ЕС тратит на нее до 10 млрд. евро в год. На этом направлении в аппарате ЕС сидит целая армия чиновников [Orbie, Delputte 2019]. Однако все прекрасно понимают, что государства-члены и их компании выкачивают из стран, которым помощь предоставляется, намного больше, чем им дают. Вообще помощь приносит слишком мало реальной пользы развитию. Она проедается. Уходит в свисток. Распихивается по карманам. Забюрократизирована. Несопоставима с той конкретной работой, которой занимается Китай в странах Азии, Африки и Латинской Америки, да в принципе и в Европе. Последнее время всё больше подчиняется преследуемым геополитическим целям. Используется ЕС для того, чтобы развивающиеся страны решали те проблемы, в которых заинтересован прежде всего сам Брюссель, например, такие, как сдерживание нерегулируемой миграции [Orbie, Delputte 2019]. Представители экспертного сообщества призывают ЕС радикально пересмотреть структуры, механизмы, процедуры, цели и вообще, как международная помощь развитию предоставляется, возглавив все напрашивающиеся революционные преобразования [Orbie, Delputte 2019]. Намного более весомую отдачу всё это могло бы дать, если бы играть первую скрипку в осуществлении прорабатываемых планов по переформатированию международной помощи развитию они предложили США. В-третьих, на правах ближайшего союзника взять на себя тяжелую неблагодарную работу по микшированию поползновений мирового гегемона непродуманно, скоропалительно и зачастую противоправно применять силу и угрозу силой как инструмент своей внешней политики и орудие устранения конкурентов и продумать систему мер действенного восстановления (а не как сейчас) пострадавших экономик. С их помощью разрушительное, но порой необходимое вмешательство в дела «падающих» государств и стран, оказавшихся в чрезвычайном положении, обязательно дополнялось бы посткризисной реабилитацией. На это нацеливала свое время инициатива Бразилии, предлагавшей коренным образом переосмыслить противоречивую концепцию «ответственности по вмешательству» (R2P), практическое применение которой принесло столько бед и слишком часто оказывалось контрпродуктивным, и включить в нее «ответственность за вмешательство». Тогда при принятии решений о вмешательстве каждый раз заранее обязательно оговаривалось бы и планировалось, кто и как будет компенсировать ущерб и разрушения, которые могут последовать, восстанавливать экономику, социальную ткань общества и межнациональное и межрелигиозное согласие. ЕС и государства-члены уже задумывались об этом. Поддержав после трагедии 11 сентября 2001 г. интервенцию США в Афганистане и присоединившись к ней, они с самого начала ставили вопрос о необходимости дополнить военные операции и грядущую победу над талибами (увы, весьма кратковременную и обратимую) экономическим восстановлением страны. Под таким восстановлением они подразумевали создание предпосылок для ее экономической самостоятельности и участия населения, выживающего за счет наркоторговли, в такой экономической деятельности, которая гарантировала бы, по крайней мере, прожиточный минимум. Более того, понимая, что американцы этим заниматься не будут, собирались взять посткризисную реабилитацию на себя. К сожалению, применительно к Афганистану (хотя по большому счету отнюдь не только к нему, но и целому ряду стран Африки и даже Балкан), европейцы с той миссией, которую они отводили себе, не справились. Соответственно и они несут свою долю ответственности за провал США и НАТО в Афганистане, за полное фиаско скоро уже 20-летних усилий. Столкнувшись с многочисленными трудностями, отсутствием безопасности, которую так и не удалось восстановить, и угрозой потерь, и не видя для себя особого прока от присутствия там, они фактически просто ретировались из страны. Как считает, кстати, американский истеблишмент, что не добавляет ему теплых чувств к европейцам, их там бросили. Так вот, в интересах как ЕС и его государств-членов, так и всех участников международного общения, чтобы они поступали прямо противоположным образом. То, что сказано про ЕС, в еще большей степени касается Китая. Он сумел получить от «двойственного» мироустройства почти всё, что только можно пожелать, почти всё, что только задумал. Однако, сконцентрировавшись на максимизации «прибыли и дивидендов», он слишком сильно склонил чашу весов между выигрышем и проигрышем в свою пользу, вызвав «ответную волну» со стороны и США, и ЕС. В глазах американцев, она более чем обоснована. Вот какой длинный счет они выставили Китаю*8: «Пока президенты США на протяжении примерно 20-летнего периода тешили себя оптимистическими заявлениями по поводу характера двусторонних связей, Пекин занимался реализацией долгосрочной стратегии, направленной на то, чтобы подорвать союзнические отношения Вашингтона со странами Азии. Китай использовал геоэкономическое оружие, дабы подчинить своих соседей и всех других своему влиянию, последнее время через выдвинутую им инициативу «Пояса и Пути». Он нарушал международную коммерческую практику, в том числе совершая масштабные кражи американской интеллектуальной собственности. Он манипулировал своей валютой для получения торговых выгод. Угрожал Тайваню. Наращивал военную мощь, рассчитывая вытеснить Соединенные Штаты за пределы Японии и Филиппин. Строил искусственные острова военного назначения в Южно-Китайском море в нарушение международного права. Систематически грубо нарушал права человека, принадлежащие его собственным гражданам. Уверенно и неустанно умножал свои силы и влияние в целях реализации стратегической цели, состоящей в том, чтобы стать главной страной Азии вместо США» [Blackwill 2019]. Чтобы успешно развиваться и оставаться нетто бенефициаром, Пекину нужно срочно переходить к другой модели поведения – в гораздо большей степени давать другим, прежде всего США, и делиться своим выигрышем. В ином случае у Вашингтона не останется стимулов к сохранению «многослойного» миропорядка. Если американский истеблишмент в нем окончательно разочаруется, потеряют все остальные мировые игроки. Но в наибольшей степени, видимо, как главный бенефициар, именно Китай.   Кто положит новую колоду карт на ломберный столик мировой политики и экономики и для чего Сказку о том, что для всех добро разное, придумали очень злые люди, чтобы всех запутать (Борис Кригер). Благодеяния, оказанные недостойному, я считаю злодеяниями (Марк Туллий Цицерон). Не пеняй другим за мелкие проступки. Не уличай других в злом умысле. Не припоминай другим старых обид. Если следовать этим трем правилам, можно взрастить в себе добродетель и избежать неприятностей (Хун Цзычен). В начале 2000-х годов Вашингтон с удивлением обнаружил, что в условиях, казалось бы, «однополярного» мира он далеко не всегда может рассчитывать на поддержку или хотя бы лояльность со стороны тех стран, которые зависят он него или числятся в рядах его самых близких союзников. Тогда разочарование оказалось быстротечным. Конъюнктурная связка между Парижем, Берлином и Москвой, сообща помешавшим США провести решение о введении коалиционных вооруженных сил в Ирак и наказании «преступного режима» Саддама Хусейна через Совбез ООН, быстро распалась. Через некоторые время члены Совета Безопасности, в надежде избежать худшего, дружно легитимировали новое правительство в Багдаде, приведенное к власти американцами. Законное правительство, в свою очередь, сразу же оформило их присутствие в стране в соответствии со всеми классическими канонами действующего международного права. А во главе европейских союзников США больше не появлялось политических лидеров, способных и готовых блокироваться с Москвой. Однако в начале и ближе к середине 2010-х годов американский истеблишмент испытал гораздо более сильное разочарование. Вашингтон вдруг обнаружил, что поменялись или больше не действуют сразу несколько безусловных констант «однополярного» мира. С одной стороны, он больше не в состоянии расправиться с неугодными ему режимами Сирии и Ирана ни с помощью стран, движений и формирований, которым он это поручает, ни непосредственно. С другой стороны, остальные ведущие мировые игроки приобрели достаточный вес и влияние для того, чтобы, действуя совместно или даже по отдельности, противостоять ему, срывать его планы, в частности в отношении этих двух стран, и блокировать предпринимаемые усилия. На переговорах с Тегераном его сверхжесткая позиция амортизировалась остальными членами «иранской шестерки» – Великобританией, Германией, Францией, ЕС и Россией. Москва же вообще превратилась в державу, способную брать на себя ту роль по оказанию вооруженной помощи, которую США зарезервировали только для себя. В дальнейшем и ту роль, которую Вашингтон не собирался уступать никому другому – наказывать за нелояльность, за предательство, за сопротивление. И где – в центре Европы! С третьей – произошли революционные сдвиги в мировой экономике. У него появились достойные конкуренты в экономической сфере. Центр деловой активности сместился в Юго-Восточную Азию. Страны региона по динамике своего развития намного опередили и Соединенные Штаты, и их традиционных союзников. Китай же перестал скрывать свое стремительно нарастающее могущество, начал открыто и публично перестраивать мир под себя и свои интересы и приступил к реализации грандиозных проектов, осуществление которых в еще большей степени потеснит их на важнейших направлениях формирования новой экономики. Перед США встала дилемма, она же традиционный вопрос российской истории: кто виноват и что делать? На вопрос, кто виноват, и кого наказывать, ответить было проще всего: конечно же, всех остальных ведущих мировых игроков без исключения – и Европейский Союз, и Китай, и Россию. Нужно было определить лишь в какой последовательности. Поскольку абсолютный приоритет Вашингтон всегда отдавал своему господству в военно-стратегической сфере, с кого начать, тоже было очевидно: конечно же, с России. Лишь когда Вашингтон почувствовал, что Пекин в среднесрочной перспективе сможет составить ему конкуренцию в господстве на морях (т.е. в обеспечении миропорядка) и вытеснить из столь важной для него Юго-Восточной Азии, он спохватился и громогласно объявил о политике сдерживания и Китая тоже. С вопросом о том, что делать, было сложнее, поскольку, как пишет столь авторитетный ученый, как президент Совета по международным отношениям Ричард Хаас в своей недавно вышедшей книге «Мировой беспорядок», американская элита еще даже не осознала, какой характер носят взаимоотношения между США и окружающим его миром [Haass 2018]. Но очень многие в политическом истеблишменте Соединенных Штатов, относящиеся к различным его сегментам, сошлись во мнении, что стратегический курс Соединенных Штатов нуждается в «коренном переосмыслении»*9 [Schake 2019]. Теоретически стране предстояло сделать выбор из трех возможных и совсем не очевидных сценариев. Первый – не преувеличивать характер вызовов и оставить всё, как есть, т.е. свободу маневра для других при условии признания ими за США особого привилегированного статуса. В этом случае достаточно было одернуть ЕС и его ведущие государства-члены, откликнуться на потребности России и переформатировать отношения с Китаем таким образом, чтобы экономическое взаимодействие стало бы для Штатов существенно более выгодным. Кроме того, вернуться к оплакиваемой всеми многосторонности и снова сделать ставку на поддержку универсальных международных институтов, которые на прежнем витке истории американцы сами же и создали [Morris 2018]. Короче, делать всё то, что и до наступления эры Дональда Трампа, только с позиций политического реализма, а не идеализма, и на несколько порядков более эффективно [Schake 2019]. Возможность одернуть есовцев у Вашингтона всегда есть – всё-таки зависимые от него ближайшие союзники. Договоренности с Россией выгодны в целом ряде отношений. Они ослабляют кардинально меняющую всё связку Москва-Пекин. Открывают неплохие перспективы для более спокойной работы в международных организациях. Снимают противоречия в столь нестабильных регионах, как Большая Средняя Азия и Большой Ближний Восток. Дают дополнительный канал воздействия на общеевропейские процессы. Китайцы же, ни в коем случае не хотели бы остаться с американцами один на один. К тому же они хорошо известны своим прагматическим подходом и уважительным отношением к реально складывающемуся балансу сил. Второй – заняться более основательной переналадкой того, как функционируют многосторонние институты, чтобы они лучше обслуживали «однополярный» мир, и корректировкой в своих интересах действующего международного права. Первоначально Соединенные Штаты исходили из того, что выдвинут НАТО в центр мировой институциональной системы и оставят за собой решение вопросов войны и мира, того, кто прав и кто виноват в любых сколько-нибудь значимых ситуациях. Оказалось, что региональная природа Альянса не дает ему подменить собой универсальные и другие региональные структуры, да и сам Альянс мало на что способен. Попытки же присвоить себе полномочия, ставящие США над другими государствами, в рамках действующего международного права, заведомо обречены на провал. Как, с учетом этого, провести переналадку и корректировку, требовало глубокой проработки. Намного более основательной, нежели общие соображения о том, что, скажем, механизмы контроля над экономическими практиками Китая, затрагивающими США, должны быть многосторонними, а для защиты интеллектуальной собственности американских компаний вполне подойдет стандартное двустороннее инвестиционное соглашение по типу тех, которые у них есть уже более чем с 40 странами [Kasich, Busch 2019]. Или о том, что США должны отстаивать порядок, «построенный на свободе и открытом доступе», параллельно устанавливая новые правила поведения для тех, кто готов им следовать [Rapp - Hooper, Friedman Lissner 2019]. Третий – разрушить институциональные и нормативные основы, которые препятствуют или просто мешают утверждению и реализации «однополярного» мира, и сосредоточиться на формировании новой институционально-правовой системы, которая обеспечивала бы его незыблемость. Однако в том, как и каким образом можно разрушить, разобраться еще можно, поскольку, как известно, «ломать – не строить». А вот с тем, что поставить на место уходящего и даст ли это ожидаемый эффект, намного сложнее. К кардинальному пересмотру своего военно-стратегического курса, внешней политики и экономической деятельности Соединенные Штаты приступают еще при Бараке Обаме. С приходом в Белый дом Дональда Трампа они открыто заявляют, что будут делать только то, что, по мнению Вашингтона, отвечает их интересам. Будет ли это соответствовать интересам остальных ведущих мировых игроков, им безразлично, поскольку те так долго иждивенчески или мошеннически наживались и паразитировали на США. Первым делом, поскольку она позволяет себе непосредственную конкуренцию с США в военно-политической сфере, удар наносится по России. Против Москвы выдвигаются обвинения во всех смертных грехах, начиная с попрания демократии внутри страны и заканчивая поддержкой на международной арене всех антинародных, преступных, одиозных режимов и разрушением порядка, якобы сложившегося по окончании «холодной войны». Сначала она становится объектом информационной войны. Затем – всевозможных и разнообразных ограничений. Вашингтон в целом ориентируется на проведение в отношении Москвы конфронтационного курса и предания ему шаг за шагом с каждой новой волной санкций, вводимых под любым предлогом и по любому поводу, чуть ли не всеобъемлющего характера. С некоторым временным лагом Вашингтон предъявляет обвинения также Китаю и ЕС и возлагает на них, правда в разной степени, ответственность за все свои экономические беды – массовую потерю рабочих мест, колоссальный дефицит торгового баланса, триллионный дефицит бюджета, неподъемный долг, который в любой момент может стать спусковым крючком нового глобального финансово-экономического кризиса. Подготовив общественное мнение и получив на это мандат со стороны избирателей, американская администрация запускает политику сдерживания Китая и начинает оказывать грубое давление на Европейский Союз, предлагая им пойти на по-настоящему серьезные внешнеэкономические уступки и отказаться от экономических практик, нарушающих, как она настаивает, правила свободной торговли и добросовестной конкуренции. Чтобы вернуть себе безусловное военно-стратегическое превосходство над всеми, США взвинчивают расходы на военную деятельность, перспективные НИОКР, использование космического пространства в военных целях, создание эффективного противоракетного щита от ядерного оружия на любых носителях в более короткие сроки, обновление своей собственной ядерной триады. Чтобы избавиться от каких-либо ограничений и получить свободу рук для создания и проведения испытаний новых и/или запрещенных ранее систем вооружений, предпринимают всё новые шаги по выходу из системы договоров с Россией об ограничении вооружений, от которой уже почти ничего не осталось или не останется в ближайшем будущем. Поставленная цель – обезопасить себя от ответного ракетно-ядерного удара любого типа и обрести неуязвимость, а одновременно и возможность для ядерного шантажа и принуждения, которым уже никто не мог бы противостоять. Чтобы вернуть себе непререкаемое превосходство в области мировой политики и экономики, США берут на вооружение модернизированную политику санкций и ничем не ограниченный инструментарий односторонних мер. Слабость любых санкций, если они вводятся в обход СБ ООН и не носят коллективный характер, заключается в том, что их легитимность может быть оспорена, а эффективность подорвана тем, что запрещаемые к экспорту товары и услуги будут поставляться третьими странами и их компаниями. С учетом этого, Вашингтон делает неизбежным фактическое присоединение всех остальных к вводимым им санкциям путем придания своему законодательству уже не просто экстерриториального характера, но и статуса нормы международного права. По нему любые страны и компании, нарушающие запрет, автоматически сами подпадают под вторичные американские санкции, как если бы они совершили международно-противоправные деяния. Для них закрывается доступ на богатейший внутренний американский рынок, что чревато для всех слишком тяжелыми потерями, устанавливаются ограничения на пользование мировой долларовой системой расчетов, накладываются просто-таки гигантские штрафы, опротестовать которые можно только в американских же судах, что совершенно нереально. Чтобы в ЕС выучили урок, штрафы в размере многих миллиардов долларов налагаются на «Дойче Банк» и ряд крупнейших французских банков за операции с Ираном в обход американских санкций. Чтобы дать понять, как это будет выглядеть в будущем, санкции объявляются в отношении отдельных китайских компаний и структур, продолжающих совершать сделки с «опальными» российскими хозяйствующими субъектами, включенными в проскрипционный список. Предложением, от которого нельзя отказаться, становятся в исполнении американцев односторонние меры. Отграничить их от введения санкций зачастую не представляется возможным. По механизму применения они мало чем отличаются друг от друга. Шаг первый – Вашингтон объявляет партнеров и конкурентов виновными в нарушении взятых на себя международных обязательств, т.е. в совершении противоправных действий. В частности, в занижении курса национальных валют или закрытии внутренних рынков для американских товаров, или принуждении к передаче технологий, что противоречит общепринятым правилам свободной торговли, как в случае с соседями по континенту, Китаем и ЕС. Или в продолжении осуществления ядерной программы одновременно с приверженностью внешней военно-политической экспансии, о которой вообще ранее не шла речь, как в случае с Ираном. Вот как этот шаг описан главой китайской дипломатии Ван И в связи с очередным решением Дональда Трампа о повышении тарифов на китайские товары: «Сегодня клевета и очернение являются одним из методов провокации. Может оказаться, что, сто раз прозвучав, такие клевета и ложь могут восприниматься как факт. Это не годится. Чем крупнее государство, тем больше у него ответственности, однако, к сожалению, сейчас чем крупнее государство, тем своевольнее оно себя ведет» [Соловьев 2019]. Шаг второй – Вашингтон предлагает им прекратить такие-то и такие-то действия и пойти на достаточно весомые уступки, которые позволили бы ему отказаться от обращения к односторонним действиям. Шаг третий – поскольку партнеры и конкуренты не спешат подчиниться американскому диктату и тем самым лишь усугубляют свою вину, установленную Вашингтоном и состоящую в нарушении своих обязательств по многосторонним договорам, против них предпринимается первая волна односторонних мер, за которыми неминуемо последует вторая, третья – сколько надо. Применительно к Ирану, США выходят из ранее согласованного со всеми многостороннего пакетного решения. Применительно к соседям по континенту, Китаю и ЕС вводятся повышенные таможенные пошлины. Шаг четвертый – как в случае с Венесуэлой, рассматриваются любые опции. Всё зависит от реакции «ослушавшихся» на ранее принятые Вашингтоном односторонние меры. Ситуация с Ираном пока остается неопределенной – гайки еще только закручиваются, а Тегеран объявил об отказе в полном объеме выполнять обязательства по СВПД – Совместному всеобъемлющему плану действий. На какие уступки и в каком объеме на них пойдет Китай пока не ясно – переговоры ведутся. В том, что касается Мексики и Канады, американцы искомый результат получили. Причем сравнительно быстро. И дело не в том, насколько новый трехсторонний договор, которым оформляется общее для трех стран экономическое пространство, отличается от предыдущего. Дело в принципе – односторонние меры сработали. Никакое общее международное право и приверженность его норме для того, чтобы Соединенные Штаты переформатировали многосторонние и двусторонние отношения, им не потребовались. Прецеденты созданы. Их можно тиражировать. Это очень важно, поскольку сходные методики или любые другие, заключающиеся в том, чтобы поставить партнеров и конкурентов перед свершившимся фактом, Вашингтон собирается использовать отнюдь не в качестве чрезвычайных. На очереди легитимация военной деятельности в космосе; произвольная квалификация отдельных международных проектов, которые он хотел бы торпедировать, подрывающими международную стабильность и безопасность; добровольно-принудительное присоединение третьих стран к системным запретам на заключение контрактов с иностранными фирмами и компаниями, обвиняемыми в шпионской или какой-то еще вредной деятельности, подо что уже подведена законодательная база [Trump 2019]; передел Арктики и многое другое. То, что такими средствами, в которых есть элементы и первого, и второго, и третьего сценариев, американцы получают частный выигрыш, более или менее весомый, не вызывает сомнений. Некоторые из ведущих американских исследовательских центров в этом плане сравнительно позитивно оценивают то, чего Дональду Трампу удалось добиться на международной арене (в противовес утверждениям других исследовательских центров об обратном). Да, признают они, «он выдает провалы во внешней политике за успехи, а мелкие достижения представляет победами космических масштабов»*10 [Trump's 2019]. Но на всех направлениях он добивается выгодных Соединенным Штатам результатов – в отношениях с союзниками, Россией и Китаем, на Ближнем Востоке, применительно к Северной Корее и Венесуэле, по климатическому и торговому досье. Имеет же значение не то, как это делается и «личные качества их лидера», а то, «насколько политика США эффективна в стратегической перспективе и соответствует их национальным интересам»*11 [Trump's 2019]. Вместе с тем, очевидно и то, что США начинают противопоставлять себя всему остальному миру. По поводу тех способов, которыми они последние годы нахраписто и вызывающе продвигают свои интересы на международной арене, никто в мире не испытывает ни малейшего восторга. Недовольство от того, как с ними обходятся, испытывает растущее число государств и групп государств. Понимание того, что свои интересы, предпочтения и видение происходящего нельзя ставить выше интересов других и всего международного сообщества, как, например, в случае с выходом из многосторонних договоренностей по иранскому ядерному досье, и подобные действия недопустимы, также получает всё более широкое распространение. Следовательно, нельзя исключить, что США в дальнейшем будут сталкиваться с более упорным сопротивлением проводимому ими новому курсу. Так, в прошлом в Пекине предпочитали резко не высказываться по поводу разрушительных действий Вашингтона. Однако после очередного волюнтаристского повышения Дональдом Трампом таможенных пошлин на китайские товары в мае 2019 г. от этого табу почти ничего не осталось. Пекин не только ввел ответные меры, но и резко поднял градус критики в его отношении [Соловьев 2019]. Разъясняя позицию руководства страны, государственный телеканал «CCTV» дал следующий патриотический комментарий:*12 «Китай давно определился со своим отношением к торговой войне, начатой ​​Соединенными Штатами: у него нет никакого желания воевать, но он не боится сражений… На протяжении всей 5000-летней истории взлетов и падений китайской нации, какие только сражения мы не пережили? Великий процесс национального обновления неизбежно будет сталкиваться с трудностями, препятствиями и даже штормами. Торговая война с Китаем, спонсируемая США, – не более чем препятствие на пути развития Китая. Это не критично. Китаю гарантированно удастся укрепить веру в себя, преодолеть трудности, превратить кризис в возможность, и он будет бороться за новый мир» [Goldkorn 2019]. А Председатель КНР Си Цзиньпин предложил такую образную картинку того, какие последствия провокационные односторонние действия Соединенных Штатов будут иметь для его страны:*13 «Китайская экономика – это море, а не маленький прудик. Проливной дождь в состоянии разрушить небольшой пруд, но он не может повредить морю. С ним ничего не случится и после множества штормов!» [Goldkorn 2019] Соответственно ставка США на то, чтобы укрепить все компоненты силы, которыми они, вроде бы, обладают в избытке – жесткую, экономическую и мягкую за счет других, даст не так много. Она вызовет, в том числе, и обратный эффект. В результате системного неприятия их действий и сопротивления со стороны всех остальных мировых игроков, которые оказываются со Штатами по разные стороны баррикад, их власть и влияние, напротив, в какой-то степени станет девальвироваться. В первую очередь мягкая сила, которую, как считают в ЕС, и при Бараке Обаме, и особенно при Дональде Трампе американцы подрастеряли. И всё это на фоне того, что ресурсная база для проведения нового курса, находящаяся в распоряжении Вашингтона, ужалась. Она далеко не та, что в начале эры «двойственного» мира. Как настаивают многие американские эксперты, у США уже недостаточно сил для того, чтобы заниматься сменой политических режимов и насаждать повсюду демократию любыми способами. Да и с ее использованием у Соединенных Штатов большие проблемы [Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019]. Внутриполитическая борьба в США достигла беспрецедентной остроты, граничащей с хаосом. Действующего президента обвиняют во всём, что только подвернется под руку [What 2019]. Политическая элита расколота почти пополам. Даже в отношении проводимого внешнеполитического курса, что еще больше подрывает единство нации [Drezner 2019]. Общество в кризисе. С учетом всех этих факторов вероятность того, что американцам удастся восстановить свою гегемонию в мировой политике и экономике и перестроить под нее институциональные и нормативные основы «многополярного» мироустройства, которым удалось выстоять, несмотря на все кризисы, конфликты и противостояния последних трех десятилетий, крайне мала. Это признают и сами американские эксперты, не чуждые политического реализма [Rapp - Hooper, Friedman Lissner 2019]. А вот вероятность того, что Соединенным Штатам удастся многое испортить, сломать или разрушить и еще больше дестабилизировать мировую политику и экономику, напротив, относительно велика. Недаром наиболее известные и почитаемые в мире эксперты с грустью констатируют, что за время правления Дональда Трампа всё стало только хуже: «мир пришел еще в больший беспорядок»*14 [Excerpt 2018]. Действия американского руководства на международной арене – вызов всем, в том числе и самим США [Drezner 2019]. И так развязанные ими торговые войны, подрыв краеугольного принципа международного права об обязательности соблюдения международных договоров, геополитическая нестабильность уже слегка подкосили мировую экономику [Ben Chu 2019]. Как «паникеры», так и серьезные экономисты заговорили даже о ее приближающемся крахе [Inman 2019; Roubini, Rosa 2018]. По данным всех рейтинговых агентств и универсальных финансовых организаций, она замедляется [Kelleher 2018]. В сторону понижения пересмотрены прогнозы почти по всем странам и регионам. Особенно сильно пострадали на данный момент самые крупные торгующие нации, в частности Германия. На то, что она микширует испытываемые ими трудности, не могут рассчитывать ни Франция, ни Италия, не еврозона и ЕС в целом. По широкому кругу вопросов мировой повестки, начиная с нормализации ситуации вокруг ВТО и заканчивая усиливающейся гонкой вооружений и военными приготовлениями, ведущие мировые игроки заняли чуть ли не диаметрально противоположные позиции. Подобное развитие событий вредит всем – международному сообществу, остальным ведущим мировым державам, но и Соединенным Штатам тоже. Как убежденно разъясняют отдельные исследователи, бьет по их экономическим интересам ничуть не в меньшей степени, чем других стран [Thomas 2019]. Кроме того, разрушает сами основы геополитического доминирования США [Scahill 2017]. Вряд ли цель американцев состоит в том, чтобы союзники отстранялись от них, приходили к выводу, что им и их планам больше нельзя доверять, задумывались о самостоятельной игре, а те, кого Вашингтон отнес к разряду недобросовестных конкурентов и противников, ими на деле становились. Прямым следствием посеянных американцами ростков недоверия и дестабилизации стало то, что отнюдь не только Пакистан, Иран, Турция, Северная Корея, Япония, Венесуэла, но и многие другие государства и группы государств убедились, что идти на уступки и компромиссы в отношениях с США себе дороже. Это опасно. Контрпродуктивно. Кроме того, ничего не гарантирует. В любой момент под влиянием внутренней конъюнктуры, смены лиц на ключевых постах или каких-то иных факторов американцы могут от всего отказаться и отыграть назад. Выход из тупиковой ситуации, сложившейся к настоящему моменту в международных делах под влиянием деструктивной линии, занятой в их отношении Соединенными Штатами, только один. Он состоит в том, чтобы не подыгрывать американцам, а договориться между собой и убедить их, что все и прежде всего они сами выиграют от другого сценария по сравнению с тремя, разобранными выше. Суть этого сценария – (1) Обеспечивается возврат к «двойственному», «многослойному», «многогранному» миру. (2) Одновременно происходит такой сдвиг в мировой политике и экономике, который позволил бы шаг за шагом устранить сложившиеся неприемлемые дисбалансы в мировой политике и экономике. Затем – передвинуть чашу весов между выигрышами и проигрышами в равновесное положение. (3) Параллельно все объединяются для того, чтобы помочь США выработать позитивную повестку мирового развития и взять на себя подлинное лидерство в ее осуществлении. Как мечтает Ричард Хаас, во главу угла своей внешней политики все великие державы ставят не соперничество, а сотрудничество, не конкуренцию, а стремление к согласованию усилий [Haass 2018]. Чтобы через выборочное сотрудничество в тех областях, где им это выгодно, как предлагают и США, и ЕС, и часть западного экспертного сообщества [Rapp-Hooper, Friedman Lissner 2019], вновь не скатиться ко всё той же конфронтации. Главную роль в реализации изложенного конструктивного сценария и ее инициатора, как представляется, могла бы взять на себя Россия. Во-первых, ее руководство и дипломатия накопили такой опыт ведения дел на международной арене, как позитивный, так и негативный, которого нет ни у одной другой страны в мире. Кроме того, они обладают высшим профессионализмом. Во-вторых, в силу ряда объективных фактов действия Москвы ни у кого не могут вызвать подозрения в том, что она претендует на мировое господство и новое мессианство. Все обвинения, будто она собирается на кого-то напасть и представляет военную угрозу для окружающих, не выдерживают критики. Они были придуманы для целей информационной войны и консолидации стран ЕС и союзников США на антироссийской платформе. В-третьих, Москва имеет возможность говорить от лица весомой группы государств. Их ядро составляют члены ЕАЭС, ОДКБ, СНГ и других международных организаций и структур, созданных, в том числе, с их участием. В-четвертых, у России сложились близкие отношения стратегического характера с Китаем, экономической супердержавой, от которой очень многое будет зависеть, и по модели развития которой волюнтаристские односторонние меры, узакониваемые Вашингтоном, бьют особенно болезненно. По итогам очередных переговоров, которые на этот раз прошли в Сочи сразу после майских праздников, главы МИД России Сергей Лавров и Ван И констатировали, что они находятся на «исторически рекордном» уровне [Соловьев 2019]. В-пятых, США, НАТО и ЕС довели отношения с Россией (в той степени, в которой об их существовании вообще можно сейчас говорить) до полного абсурда, отчет в котором прекрасно отдают себе все стороны, вовлеченные в конфронтацию. Он надоел всем и вызывает у очень многих растущее раздражение. Отскок от дна, которого они достигли, возможен только вверх. Для этого вызревают сейчас обнадеживающие предпосылки. Наконец, в-шестых, такая позитивная программа, изложенная, естественно в другой форме и другими терминами, может оказаться именно тем решающим аргументом, который поможет Дональду Трампу победить в борьбе за второй президентский срок. В этом случае появятся очень неплохие шансы и на ее практическую реализацию. © Марк ЭНТИН, профессор МГИМО МИД России, профессор-исследователь БФУ им. И.Канта, Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Института Европы РАН Статья опубликована на сайте Российского совета по международным делам *1 “Not a single U.S. politician has a coherent and convincing set of policies to cope with this eroding world order”. *2 “This is when the post-Cold War order essentially unraveled”. *3 “the collection of institutions, rules, and norms that has governed world politics since the end of World War II”. *4 “…an institution used by one major power against another”. *5 “a dying empire”. *6 “Après l'UE, les États-Unis sont l'un de nos partenaires les plus importants, voire notre seul et unique partenaire”. *7 “… unable or unwilling to create peace in Syria and more broadly in the Middle East and North Africa”. *8 While U.S. presidents crafted optimistic statements about the relationship over a nearly 20-year period, Beijing implemented a grand strategy designed to undermine U.S.-Asian alliances. China used geoeconomic tools to coerce its neighbors and others into its sway, most recently through the Belt and Road Initiative. It violated international commercial practices, including by committing massive theft of U.S. intellectual property. It manipulated its currency for trade benefits, threatened Taiwan, built up its military forces to push the United States beyond Japan and the Philippines, constructed and militarized artificial islands in the South China Sea in violation of international law, systemically and brutally violated in violation of international law, systemically and brutally violated the human rights of its own people, and patiently and incrementally built its power and influence with the strategic goal of replacing the United States as the primary power in Asia. *9 “ fundamental rethinking”. *10 “… conveys foreign policy failures as successes and minor accomplishments as cosmic victories”. *11 “What matters most is the effectiveness of U.S. policy over time and its consistency with U.S. national interests, not the personal qualities of its leaders”. *12 “For the trade war initiated by the United States, China has long indicated its attitude: it is unwilling to fight, but it is not afraid to fight… After all the 5,000 years of ups and downs of the Chinese nation, what kind of battle have we not seen? In the great process of realizing national rejuvenation, there will inevitably be difficulties, obstacles and even storms. The US-sponsored trade war with China is just a hurdle in China's development process. It is no big deal. China will surely strengthen its confidence, overcome difficulties, turn crisis into opportunity, and fight for a new world”. *13 “The Chinese economy is a sea, not a small pond. A rainstorm can destroy a small pond, but it cannot harm the sea. After numerous storms, the sea is still there!” *14 “…the world is in greater disarray”.   Литература / References Князев Святослав. 2018. «На торжестве одних и унижении других»: почему Версальский мир в итоге привёл к войне. RT на русском. 11.11. https://russian.rt.com/science/article/572328-kompienskiy-dogovor-pervaya-mirovaya-okonchanie Соловьев Владимир. 2019. Черноморский фронт. Главы МИДов России и Китая в Сочи похвалили друг друга и отчитали США. Газета «Коммерсантъ». № 80. 14.05. С.1. https://www.kommersant.ru/doc/3967598?utm_source=newspaper&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter Сучков Максим, Энтина Екатерина, Пивоваренко Александр. 2019. США на Балканах: эволюция присутствия, приоритеты, перспективы. РСМД. Рабочие тетради. 23.03. https://russiancouncil.ru/activity/workingpapers/ssha-na-balkanakh-evolyutsiya-prisutstviya-prioritety-perspektivy/ Тумко Валерия. 2014. Перемирие на двадцать лет. Санкт-Петербургские ведомости. № 204 (5330). 29.10. https://spbvedomosti.ru/news/nasledie/peremirie_na_dvadtsat_let/ Урок 7. Силлогизмы. 2019. 4Brain. https://4brain ru/logika/sillogizmy.php Энтин Марк, Энтина Екатерина. 2015-2018. В поисках партнерских отношений VI-VIII: Россия и Европейский Союз в 2011-2014, 2015-2016, 2017- первой половине 2018 годов. М.: ЭКСМО, «Зебра». Arciga Julia. 2019. White House Blasts Mueller Report to Barr: It's Just a ‘Law School Exam Paper'. Trump's top lawyer said the special counsel's report was akin to a ‘truth commission' report and accused Mueller's team of making overtly political claims. Daily Beast. 02.05. https://www.thedailybeast.com/white-house-blasts-mueller-report-to-william-barr-its-just-a-law-school-exam-paper?source=articles&via=rss Ben Chu. 2019. The global economy is living dangerously – but don't expect superpowers to follow the 2008 script. The IMF says the clouds are darkening. But why? Independent. 03.01. https://www.independent.co.uk/preview-of-the-year-2019/economy-forecast-2019-brexit-trade-war-trump-china-eurozone-interest-rates-imf-oecd-a8668701.html Berretta Emmanuel. 2019. Européennes : Orbán tacle vertement Macron. Viktor Orbán a mis en garde le président français contre l'idée de remettre à plat l'espace Schengen. Le ton monte aussi avec l'Allemagne... Le Point. 10.05. https://www.lepoint.fr/elections-europeennes/europeennes-orban-tacle-vertement-macron-10-05-2019-2311792_2095.php Blackwill Robert D. 2019. Trump Deserves More Credit for His Foreign Policies. Obscured by chaos and dysfunction, the White House is pursuing approaches that are better than they seem. Foreign Policy. 07.05. https://foreignpolicy.com/2019/05/07/trump-deserves-more-credit-for-his-foreign-policies/ Boemeke Manfred F., Feldman Gerald D., Glaser Elisabeth. (eds.) 2006. The Treaty of Versailles: A Reassessment after 75 Years. Cambridge: Cambridge University Press. Bosco David L. 2009. Five to Rule Them All: The UN Security Council and the Making of the Modern World. Oxford: Oxford University Press. Clark Ross. 2019. A booming economy makes Trump look wiser than his detractors. It is going to take a hell of a heave for a Democrat to push him out of the White House. Spectator USA. 03.05. https://spectator.us/booming-economy-trump-wise/ Collins Kaitlan, Liptak Kevin. 2019. Trump is determined to shore up his image as master dealmaker. CNN. 11.05. https://edition.cnn.com/2019/05/11/politics/trump-deal-maker-image-2020-voters-base/index.html Collinson Stephen. 2019. Trump heats up yet another global crisis by escalating China trade war. CNN. 10.05. https://edition.cnn.com/2019/05/10/politics/donald-trump-china-north-korea-venezuela-iran/index.html Curtis Mark. 2019. How the West's war in Libya has spurred terrorism in 14 countries. Middle East Eye. 03.05. https://www.middleeasteye.net/opinion/how-wests-war-libya-has-spurred-terrorism-14-countries Day Chad. 2019. Key takeaways from Barr's testimony and Mueller's letter. AP. 02.05. https://apnews.com/ec455a7ba1c846deaf8a2616f7754698 Donald Trump – latest news, breaking stories and comment. 2019a. Independent. https://www.independent.co.uk/topic/DonaldTrump Donald Trump. 2019b. Reporting and opinion on the forth-fifth President of the United States. The New Yorker. https://www.newyorker.com/tag/donald-trump Drezner Daniel W. 2019. This Time Is Different. Why U.S. Foreign Policy Will Never Recover. Foreign Affairs. May/June Issue. https://www.foreignaffairs.com/articles/2019-04-16/time-different Engelhardt Tom. 2018. America Was in Decline Long Before Trump Stepped Into Office. The president is just the figurehead. The Nation. 27.09. https://www.thenation.com/article/america-was-in-decline-long-before-trump-stepped-into-office/ Entin Mark, Entina Ekaterina. 2016. Russia and China protecting the contemporary world order. Rivista di studi politici internazionali. Firenze, 2016. №4. С.492-539. Excerpt of A World in Disarray. Council on Foreign Relations. 2018. https://www.cfr.org/book/world-disarray Feroci Ferdinando Nelli. 2019. La politica estera del Governo giallo-verde. Istituto Affari Internazionali. 25.03. https://www.iai.it/en/pubblicazioni/la-politica-estera-del-governo-giallo-verde Goldkorn Jeremy. 2019. China Declares A ‘People's War' After Trump's Latest Tariff Hikes. SupChina Sinica. 15.05. https://supchina.com/2019/05/15/china-declares-a-peoples-war-after-trumps-latest-tariff-hikes/ Greszrel Rachel. 2017. How Big is Your States Share of $6 Trillion Unfunded Pension Liabilities. The Heritage Foundation. 21.12. https://www.heritage.org/budget-and-spending/commentary/how-big-your-states-share-6-trillion-unfunded-pension-liabilities Haass Richard N. 2018. A World in Disarray. American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order. Penguin Press. 368 p. Haass: Post-Cold War Order Has “Run Its Course”, What Will Replace It Is In Doubt. International Peace Institute. 2019. 20.02. https://www.ipinst.org/2019/02/richard-haass-world-in-disarray#9 Hooper Kristina. 2019. Why the US would never win a trade war with China. CNN Business Perspectives. 03.01. https://edition.cnn.com/2019/01/03/perspectives/us-china-trade-war/index.html How popular/unpopular is Donald Trump? 2019. An updating calculation of the president's approval rating, accounting for each poll's quality, recency, sample size and partisan lean. Fivethirtyeight. https://projects.fivethirtyeight.com/trump-approval-ratings/ Hurd Ian. 2008. After Anarchy: Legitimacy and Power in the United Nations Security Council. Princeton, N.J.: Princeton University Press. Inman Phillip. 2019. Pessimists are predicting a global crash in 2020. You can see why. The Guardian. 05.01. https://www.theguardian.com/business/2019/jan/05/global-economic-crash-2020-understand-why Kahl Colin. 2019. Trump's Iran Policy Is Becoming Dangerous. Growing evidence suggests the U.S. president is traveling a path toward war – whether he knows it or not. Foreign Policy. 07.05. https://foreignpolicy.com/2019/05/07/trumps-iran-policy-is-becoming-dangerous/ Kasich John, Busch Marc L. 2019. The best way for the US and China to end the trade war. CNN Business Perspectives. 10.05. https://edition.cnn.com/2019/05/10/perspectives/china-us-trade-war-tariffs/index.html Keithly David M. 2017. The USA and The World 2017-2018. Rowman & Littlefield. 288 p. Kelleher Kevin. 2018. U.S. Economy Will Slow in 2019, May Enter Recession in 2020, Economists Forecast. Trump Administration Disagrees. Fortune. 21.11. http://fortune.com/2018/11/21/us-economy-slow-2019-recession-2020-economist-forecast/ Kimberly Amadeo. 2019. US Economy Collapse, What Would Happen and How to Prepare. Your Survival Guide to an Economic Collapse. The Balance. 26.03. https://www.thebalance.com/u-s-economy-collapse-what-will-happen-how-to-prepare-3305690 Lupel Adam, Mälksoo Lauri. 2019. A Necessary Voice: Small States, International Law, and the UN Security Council. International Peace Institute. Policy Paper. 15.04. https://www.ipinst.org/2019/04/a-necessary-voice-small-states-international-law-and-the-un-security-council MacDonald Scott B. 2017. America's Shrinking Geopolitical Power. America's allies are losing faith in the leadership of the United States, but that isn't entirely Trump's fault. The National Interest. 08.06. https://nationalinterest.org/blog/the-buzz/americas-shrinking-geopolitical-power-21062 McBride William. 2015. America's Shrinking Corporate Sector. Tax Foundation. 06.01. https://taxfoundation.org/america-s-shrinking-corporate-sector/ McCoy Alfred. 2017. In the Shadows of the American Century: The Rise and Decline of US Global Power. Haymarket Books. 280 p. Mikhelidze Nona. 2019. Italy and Russia: New Alignment or More of the Same? Istituto Affari Internazionali. 16.04. https://www.iai.it/en/pubblicazioni/italy-and-russia-new-alignment-or-more-same Millward David. 2019. Trump has changed the rules of diplomacy, and America's allies better get used to it. The Telegraph. 08.05. https://www.telegraph.co.uk/politics/2019/05/08/trump-has-changed-rules-diplomacy-americas-allies-better-get/ Morris Scott. 2018. The Incredible Shrinking USA Multilateralism. Center for Global Development. 13.02. https://www.cgdev.org/blog/incredible-shrinking-us-multilateralism Niguidula Gregory. 2019. Tru mp's Space Force is a strategic mistake. Bulletin of the Atomic Scientists. 21.01. https://thebulletin.org/2019/01/trumps-space-force-is-a-strategic-mistake/ Orbie Jan, Delputte Sarah. 2019. Let's abolish EU commissioner for development. EU Observer. 09.05. https://euobserver.com/opinion/144841?utm_source=euobs&utm_medium=email Patton Mike. 2016. U.S. Role In Global Economy Declines Nearly 50%. Forbes. 29.02. https://www.forbes.com/sites/mikepatton/2016/02/29/u-s-role-in-global-economy-declines-nearly-50/#507e2ced5e9e Pirozzi Nicoletta, Ntousas Vassilis. 2019. Walking the Strategic Talk. A Progressive EU Foreign Policy Agenda for the Future. Brussels, Foundation for European Progressive Studies (FEPS); Rome, Istituto Affari Internazionali (IAI). May. 47 p. https://www.iai.it/en/pubblicazioni/walking-strategic-talk President Donald J. Trump's Foreign Policy Puts America First. 2018. National Security and Defense. 30.01. https://www.whitehouse.gov/briefings-statements/president-donald-j-trumps-foreign-policy-puts-america-first/ Rapp-Hooper Mira, Friedman Lissner Rebecca. 2019. The Open World. What America Can Achieve After Trump. Foreign Affairs. May/June Issue. https://www.foreignaffairs.com/articles/2019-04-16/open-world Roubini Nouriel, Rosa Brunello. 2018. Ten reasons why the world economy will crash by 2020. Financial Review. 15.10. https://www.afr.com/markets/ten-reasons-why-the-world-economy-will-crash-by-2020-20181015-h16n3c Scahill Jeremy. 2017. Donald Trump and the Coming Fall of American Empire. The Intercept. 22.07. https://theintercept.com/2017/07/22/donald-trump-and-the-coming-fall-of-american-empire/ Schake Kori. 2019. Back to Basics. How to Make Right What Trump Gets Wrong. Foreign Affairs. May/June Issue. https://www.foreignaffairs.com/articles/2019-04-16/back-basics Stelter Brian. 2019. Washington Post says Trump has topped 10,000 false or misleading statements. CNN Business. 29.04. https://edition.cnn.com/2019/04/29/media/reliable-sources-04-28-19/index.html Theodoracopulos Taki. 2019. The comedy and tragedy of Trump. Just imagine what an intelligent writer could do with Trump's presidency. Spectator USA. 18.04. https://spectator.us/comedy-tragedy-trump/ Thomas Daniel. 2019. Who loses out in the US-China trade war? BBC News. 14.05. https://www.bbc.com/news/business-48256535 Trump declares national emergency over IT threats. 2019. BBC News. 16.05. https://www.bbc.com/news/world-us-canada-48289550 Trump-Russia probe: Barr assigns prosecutor to review inquiry. 2019. BBC News. 14.05. https://www.bbc.com/news/world-us-canada-48263249 Trump's Foreign Policies Are Better Than They Seem. 2019. Council on Foreign Relations. Special Report. April. 104 p. https://www.cfr.org/report/trumps-foreign-policies-are-better-they-seem US lead in science and technology shrinking. 2014. National Science Foundation US. 06.02. https://www.nsf.gov/news/news_summ.jsp?cntn_id=130380 Walt Stephen M. 2019. The End of Hubris. And the New Age of American Restraint. Foreign Affairs. May/June Issue. https://www.foreignaffairs.com/articles/2019-04-16/end-hubris What Is Donald Trump Hiding? 2019. The latest revelations about President Trump's past tax reports underscore the importance of examining his more recent returns. Opinion by the Editorial Board. The New York Times. 08.05. https://www.nytimes.com/2019/05/08/opinion/trump-taxes.html Whitehead John. 2019. D Is for a Dictatorship Disguised as a Democracy. The Rutherford Institute. 07.05. https://www.rutherford.org/publications_resources/john_whiteheads_commentary/d_is_for_dictatorship_while_america_feuds_the_police_state_shifts_into_high_gear

Всякого ожидали от выборов в Европейский Парламент, прошедших в конце мая в 28 странах-участницах, включая пока никак не выходящую из Евросоюза Великобританию. Главной страшилкой, которой пугали избирателей власти и поддерживающие официальный курс СМИ, была угроза удара по Брюсселю несистемных политических сил – их обзывали популистами, евроскептиками, националистами, суверенистами и так далее. В целом все это, усиленное отдельными спецоперациями (например, против правительства Австрии), оказалось эффективным. Прежде всего, позволило мобилизовать часть проевропейского электората, что сказалось на результате: евроскептики традиционно активнее своих противников на этих голосованиях. Какую политическую оценку можно дать итогам евровыборов, которые впервые за десятилетия существования Европарламента вызвали интерес и обрели определенный смысл? Во-первых, существенного прорыва внесистемных сил на общеевропейском уровне не произошло. Они увеличили представительство, однако не получили в свое распоряжение примерно треть голосов, что обеспечило бы им блокирующее меньшинство в ассамблее и, следовательно, возможность ощутимо влиять на повестку дня, на выработку общего курса. Во-вторых, этим силам будет трудно договориться между собой, причем, по субъективным причинам. Между ними имеются серьезные разногласия, хотя большинство не выступает за выход своих стран из Евросоюза, а за его переформатирование, за большую роль национальных государств в выработке общих решений. Надо также учитывать личную неприязнь друг к другу отдельных национальных лидеров этих партий и движений. В-третьих, проевропейское большинство (условно назовем его так) сохранилось, хотя внутри этого лагеря произошло перераспределение сил. Потеряли позиции две его главные политические группы – народники (объединяют правоцентристов, прежде всего, христианских демократов) и социалисты. До сих пор они вдвоем контролировали больше половины евродепутатских мандатов, что позволяло на пару решать все вопросы. Теперь эта парочка контрольный пакет в Европарламенте упустила, но их голоса перешли к принадлежащим этому же лагерю либералам и «зеленым». Первые увеличили представительство за счет французских сторонников президента Макрона (раньше их в Европарламенте не было, как не было в природе и самой макроновской партии), вторые – за счет разочаровавшихся в социалистах. Однако обе эти силы относятся к твердым евроэнтузиастам, возможно, даже с налетом евроэкстремизма. Поэтому в этом лагере стало больше игроков, которые будут делить пирог на большее число ртов – четверо вместо двух. Это может отразиться на внутреннем соотношении сил, на появлении или исчезновении отдельных личностей, но не на принципиальной политической линии. В-четвертых, итоги голосования в отдельных странах-участницах окажут влияние на повестку дня внутри этих стран, однако вряд ли это решительным образом отразится на общеевропейских процессах. Результаты голосования существенны, прежде всего, для крупнейших стран Евросоюза. Во Франции Марин Ле Пен, которую по инерции относят к крайне правым националистам, немного опередила сторонников президента. В Германии провалились правящие христианские демократы и социал-демократы. В Великобритании лидерами оказались сторонники «Брекзита», а правящие консерваторы должны довольствоваться чуть ли не худшим результатом за свою историю. В Италии упрочила свои позиции несистемная «Лига», а ее столь же несистемные партнеры из «Движения 5 Звезд» много потеряли, что открывает путь правительственному кризису и формированию новой правительственной коалиции. Наконец, большого успеха добились нелюбимые Брюсселем правящие партии в Венгрии и Польше, фламандские националисты в Бельгии. Заодно проиграли сторонники греческого премьера Ципраса (в стране возможны досрочные парламентские выборы), а Испания стала единственной страной, где крупнейшей политической силой остались социалисты. Что в сухом остатке? Основные вехи политического курса Евросоюза измениться не должны, но появится большая фрагментация мнений внутри правящего блока, точный состав которого определится по итогам закулисных торгов. Несистемные силы не получили решающих рычагов влияния на выработку генеральной линии ЕС, однако их мнение будет звучать более весомо, и его придется в какой-то степени учитывать. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

За визитом китайских лидеров в Западную Европу (см. «Евросоюз и китайский фактор», №5(140), 2019) пристально следили в Вашингтоне. Наибольшую тревогу в Белом доме вызвали два итало-китайских соглашения о расширении и использовании морских портов в Генуе и Триесте. Администрация Дональда Трампа полагает, что тем самым Пекин сможет представлять угрозу не только военно-морским базам США в этом регионе, но и крупнейшей в Средиземноморье военно-воздушной «Авиано», расположенной в сотне километров от города Триеста. Известна заинтересованность Китая в сокращении морского пути его торговых судов в Роттердам. Сейчас они вынуждены использовать Суэцкий канал, а требующая немалых инвестиций модернизация портов в двух итальянских городах позволит изменить традиционный маршрут и экономить трое суток хода. В других подписанных документах всего лишь говорится, что «обе стороны будут сотрудничать в развитии инфраструктуры (…) в сферах, представляющих взаимный интерес, включая автомобильные и железные дороги, мосты, гражданскую авиацию, энергетику и телекоммуникации». При этом мобильная связь пятого поколения, которую могут обеспечить Италии и Европе китайские фирмы, не упоминается, хотя, вероятно, подразумевается. Но в целом достигнутые Римом и Пекином договорённости не выходят за рамки соглашений, подписанных ранее между КНР, с одной стороны, и такими странами Евросоюза, как Португалия, Греция, Венгрия и Польша, с другой. Всё дело в том, что Италия стала первой европейской страной из «Группы семи», открывшейся для столь широкого сотрудничества с Китаем. А это, по мнению Белого дома, представляет для США уже риск геополитического свойства. Кроме того, в Риме более десятка крупных итальянских компаний, в основном, с государственным участием, заключили договоры о партнёрстве с корпорациями из Поднебесной. Вероятные суммарные доходы оцениваются в 2,5 миллиарда евро с перспективой роста до 20 миллиардов.

Лондон, как выясняется, целенаправленно пытался сыграть на противоречиях между Парижем и Берлином, которые рассматривают выход Британии из Евросоюза с диаметрально противоположных позиций. В апреле, когда правительство Терезы Мэй, превратившееся в своего рода «временную администрацию», официально запросило отсрочку, не сумев предложить приемлемый компромисс воюющим друг с другом парламентским фракциям, трещина пробежала и по франко-германской Антанте. Самое простое и вразумительное объяснение этому феномену в истории с «Брекзитом» дал на страницах издания «Политико» Пол Тэйлор, вдумчивый обозреватель, ведущий авторскую колонку под названием «Европа в целом» (Europe At Large). Расхождения всплыли в ходе саммита в Брюсселе, где решался вопрос: удовлетворить просьбу островитян о переносе срока сецессии или нет (см. «Брекзит»: чем обернётся отсрочка на 6 месяцев», №4(139), 2019). Бундесканцлерин Ангела Меркель была готова пойти на эту уступку. Вариант ухода Британии из Евросоюза без сбалансированных взаимных обязательств, без гарантий сохранения определённых правил и процедур, был неприемлем. Видимо, в первую очередь для германского бизнеса, пустившего на острове глубокие корни после ряда поглощений и приобретений. Французский президент Эмманюэль Макрон, напротив, ратовал за скорейшее расставание. Должно быть, читал в школе «Грозу» Островского и запомнил слова Кабанихи: «Долгие проводы – лишние слёзы». Но, скорее, не мог смириться с тем, что англичане после выборов в Европарламент 23 мая смогут на законных основаниях затем определять, кто станет следующим председателем Европейской Комиссии. Словом, уходя – уходи из нашей песочницы. В Париже, помимо этого аргумента, приводят совсем любопытное объяснение своему желанию «не мешкотно» распрощаться с бриттами. Амели де Монтшален, новый госсекретарь по европейским делам в кабинете Макрона, напоминает не совсем уж давнюю историю с референдумом 2005 года о том, должна ли Франция ратифицировать предложенный проект Конституции ЕС. Тогда французы большинством голосов (55%) при явке в 69% отвергли этот документ. Но в Лиссабонском договоре 2009 года положения того конституционного проекта были сохранены. Гордые галлы, если верить Амели де Монтшален, сочли, что их обманули. Как следствие, общественное настроение качнулось в сторону евроскептиков. Это повысило рейтинги популярности тех, кого называют «популистами» и кто, на самом деле, предлагает альтернативные варианты развития Европы. Вывод из этого экскурса в историю таков: если пренебречь волей британских верноподданных граждан, точнее, теми 52%, что высказались за развод с ЕС, то утратится вера в демократические институты и ценности. Пол Тэйлор сформулировал позицию Парижа следующим образом: «…оставить Соединённое Королевство в составе ЕС вопреки воле британского электората намного хуже, чем жёсткий «Брекзит» (“…keeping the U.K. in the EU against the wishes of the British electorate would be worse than a hard Brexit”). По этой причине Макрон, в отличие от Меркель, допускает вариант неупорядоченного ухода (no deal). Хитроумные царедворцы в Лондоне пытались напугать Евросоюз тем, что уход шестой экономики мира из сообщества без оговоренных правил дальнейшего раздельного существования обернётся огромными финансовыми потерями для обеих сторон. Ранее премьер-министр Дэвид Камерон также пытался выжимать из континентальных союзников разного рода преференции. Рассчитывал бесконечно продлевать особый статус Британии внутри союза и, в частности, получить эксклюзивное право регулировать иммиграционные потоки, но просчитался (см. «Не переоценивает ли Камерон незаменимость Британии для ЕС?», №8(90), 2014). Сейчас Тереза Мэй не без основания полагала, что Ангела Меркель будет покладистой, чтобы не лишить германские автомобильные концерны высоко платёжного и ёмкого британского рынка. А потому согласится сохранить главную привлекательность ЕС для Британии – возможность выхода на гигантский потребительский рынок со своей продукцией без обременительных пошлин и тарифов. В принципе, тактика Мэй сработала, хотя бы частично, и в Берлине до сих пор звучат голоса о том, что в последнюю минуту Лондон спрыгнет с поезда «Брекзит». Так, Вольфганг Шойбле, бывший министр финансов, а ныне глава Бундестага, расценил прошение об отсрочке как верный признак того, что Британия «либо вообще не выйдет из ЕС, либо вернётся на каком-то этапе» (“either Britain will not leave the EU at all, or it will come back at some stage”). А глава Европейского Совета Дональд Туск в интервью польской «Газета Выборча» о вовсе высчитал вероятность того, что «Брекзит» не случится, – 20-30% за то, что Британия одумается и вернётся. Тем не менее, вопреки надеждам германского делового политикума сохранить статус-кво, в целом в Евросоюзе не разделяют мнения, что бритты заслуживают привилегированного статуса. По мнению Пола Тэйлора, в Лондоне недоучили одного принципиального момента: если позволить какому-либо государству-члену союза выбирать по собственному усмотрению, какие единые для всех законы и правила общежития оно будет соблюдать, а какие не будет, то вся конструкция зашатается, а интеграционная идея будет скомпрометирована. Все равны, но одни более равны, чем другие? Потому глава Пятой республики, выступающий с пафосными речами о грядущей эпохе «Возрождения» Евросоюза, и придерживается столь негибкой линии поведения в отношении островной державы. Той самой, которой Шарль де Голль трижды давал от ворот поворот, когда она просилась в состав тогдашнего евро-сообщества. Вслед за Францией и другие значимые континентальные участники этого вне всяких сомнений выдающегося интеграционного проекта не настроены оказывать какие-либо любезности островитянам. Особенно после того, как те продолжают демонстрировать редкую степень недоговороспособности и взаимной нетерпимости. Владимир МИХЕЕВ

Общество расколото, но боится, как бы не обмайданиться По разумению обозревателя становящейся всё более ультралиберальной лондонской газеты «Гардиан», выборы 31 марта в 81 регионе Турции обернулись «беспрецедентным порицанием» (“unprecedented rebuke”) для действующего президента. Реджеп Тайип Эрдоган как лидер правящей Партии справедливости и развития (ПСР) признал проигрыш в Анкаре и Стамбуле и ряде других крупных городов, где верх довольно убедительно одержала оппозиция. Какие выводы следуют из символического провала ПСР? В принципе, ничего нового выборы не выявили, а только подтвердили раскол общества по социальному, религиозному и территориальному признакам. «Порицание», как это сформулировала «Гардиан», означает, по сути, что в ходе выборов городские, светские и более просвещенные слои населения (в сравнении с религиозно-заточенными, патриархально мыслящими и часто малограмотными жителями сельских глубинок) выразили своё решительное несогласие с проводимой Эрдоганом внутренней и внешней политикой. Что именно им не по нраву? На первом плане – просачивающаяся во все поры исламизация, хотя и не проводимая с такой же остервенелой прямолинейностью как выдавливание русского языка обмайданутыми потомками шумеров. Но приоритизация на правительственном уровне исламских ценностей и традиций зачастую побуждает радикалов (а где их нет?!) совершать провокации против тех, кто присягает лаицизму, то есть светскости. Пару лет назад идейные экстремисты отметились плакатами, на которых правоверный бородач избивает Санта-Клауса, призывая тем самым запретить Новый год как праздник. Правда, Эрдоган парирует нападки тем, что за 14 лет, что он у власти, «образ жизни турок не нарушался и этого не случится впредь». Турецкий политолог Икбаль Дюрре всё же сильно огорчён тем, что демонстративное противопоставление светских и религиозных граждан только усиливает разобщённость. Вот ход его здравых мыслей: «Подобная напряженность для турок нетипична. Общество привыкло жить толерантно. Граждане страны хотят, чтобы конфликт закончился, а руководство Турции занялось экономикой». Помимо это давнего конфликта, черпающего питательные соки в равной мере в мусульманском прошлом, когда турецкий султан был ещё и халифом, духовным вождём правоверных (последний султан Мехмед VI наряду с отречением от престола сложил с себя полномочия халифа), и в провозглашении Ататюрком светского характера нового государства, сегодняшние граждане Турецкой республики обеспокоены целым набором животрепещущих и насущных проблем, а именно: Массовые репрессии по следам неудавшегося путча (военного переворота) в 2016 году в китайском стиле «огонь по штабам». Сбой в поступательном экономическом росте, приведший к инфляционному давлению на бизнес и семейные бюджеты (инфляция выросла до 20% при 11%-ой безработице). Не снижающиеся расходы на содержание сирийских беженцев (порядка 3,5 миллиона человек) на своей территории. Высокие издержки анти-курдской кампании вкупе с рискованными военными операциями в северных районах Сирии с не просчитываемым окончательным результатом. Не рассасываемые взаимные подозрения с формальными союзниками по НАТО, особенно с США при президенте Трампе, и отчуждение ведущих держав Европейского Союза. Наконец, при сохранении всех атрибутов демократического устройства – авторитарные замашки первого лица. Автор «Гардиан» напоминает, что «человек, который доминирует на турецкой политической авансцене с 2003 года, не годится в лузеры, он не привык к поражениям» (“The man who has dominated Turkish politics since 2003 is a bad loser, unaccustomed to defeat”). Эрдоган отреагировал на появление на посту градоначальников двух ведущих мегаполисов представителей оппозиции – Республиканской народной партии (НРП) – Мансура Яваса и Экрема Имамоглу таким небезосновательным аргументом: «Мы победили в 778 районах. Это значит, что 56% страны управляет Партия справедливости и развития». Но потеря Анкары и Стамбула всё же носит резонансный характер, что в той или иной степени задаёт нисходящий тренд для популярности партии Эрдогана. Если обобщить все внутренние мотивы, которыми руководствовались противники правящей верхушки, то невольно приходишь к выводу: Турция при «новом султане», как именуют Эрдогана, испытала и продолжает испытывать классическое «имперское перенапряжение». Нельзя не согласиться со Станиславом Тарасовым, видным туркологом, директором исследовательского центра «Ближний Восток-Кавказ», который считает, что сограждане Эрдогана попросту устали от обилия раздражающих факторов, в частности, военных действий. Цитата: «Анкару её западные партнёры втянули сразу в три войны. Это Сирия, это Ирак и это юго-восток Турции, где проживает курдское население». Можно, правда, засомневаться в том, что это западные партнёры подтолкнули Эрдогана активизировать службу безопасности при поисках и преследовании вероятных активистов и боевиков Курдской рабочей партии в юго-восточных районах. Этот вялотекущий конфликт тянется уже не одно десятилетие. Перевод конфликта (в ручном режиме) в активную фазу объясняется опробованной тактикой правящего режима. Таким способом привычно отвлекают внимание от иных новообразованных или обострившихся застарелых проблем. Консолидируют сторонников. Предлагают в качестве оправдания своим промахам необходимость заниматься угрозой безопасности, пусть и вымышленной, что всегда служит приоритетом у простых людей. Но в любом случае чрезмерное отвлечение сил и средств на ведение боевых действий и на «антитеррористическую деятельность» чем дальше, тем больше становится неподъёмной ношей. Помимо чисто финансовых и материальных издержек, накапливается психологическая усталость. Особенно быстро процесс накопления неудовлетворённости происходит в том случае, когда отсутствуют убедительные и притом регулярно поступающие победные реляции. На подобном негативном фоне закрадываются нехорошие мысли сперва о компетентности власть предержащих, а потом и вовсе о правильности выбранного курса. Итоги выборов 31 марта стали прямым следствием аккумулированных негативных эмоций. В портфеле ПСР и Эрдогана не оказалось ни успешной зимней Олимпиады в Сочи 2014 года и проведённого на неожиданно высоком уровне администрирования (менеджмента) Чемпионата мира по футболу 2018 года. Ни возвращения домой целого региона, что вызвало небывалый патриотический подъём («Крымнаш»). Ни ювелирно исполненной военно-дипломатической операции по спасению вполне легитимного режима Башара Асада в Сирии. Ни преодоления санкционного давления коллективного Запада. Новый расклад внутриполитических сил вынудит ПСР и президента Эрдогана либо маневрировать, учитывая малоприятный разлад в многоукладном в социальном плане общества, либо попытаться методами командно-административного управления отыграть назад свой проигрыш. И это будет самый значительный экзамен на государственную зрелость (так и подмывает употребить слово «мудрость») для остающихся наверху происламских элит (см. «Эрдоган под колпаком у транснациональных неолибералов», №5(140), 2019). Но, тем не менее, при наличии 57 миллионов граждан с правом голоса, которые выбирали мэров городов, глав муниципалитетов, старост сел и районов, депутатов в сельские советы, а также при явке более 84% – этот пример волеизъявления служит наглядным подтверждением того, что в Турции исправно работают механизмы представительной демократии. Вы можете себе представить, что в Северной Корее граждане проголосуют против ставленников правящей партии и лучшего друга всех физкультурников Ким Чен Ына? Даже явно несимпатизирующая Эрдогану «Гардиан» не берётся утверждать, что выигрыш оппозиции в Анкаре и Стамбуле означает начало конца доминирования ПСР. Что до Эрдогана, то ему следующие выборы предстоят только в 2023 году (см. «Турция: Эрдоган будет править до 2029 года?», №11(115), 2016), когда в обществе будут неизбежно царить восторженные настроения по случаю 100-летия образования Турецкой республики. Всеобщая экзальтация уже заказана. На таком мажорно-бравурном фоне победить несложно. Вот только за предстоящие четыре года много ещё воды протечёт по проливам Босфор и Дарданеллы. И далеко не факт, что Эрдоган сумеет стать правителем-долгожителем с личным рекордом: 20 лет у власти. Владимир МИХЕЕВ

Нет-нет, молодой австрийский политик, слывший представителем нового поколения европейской элиты, жив и здоров. Но с постом главы правительства своей республики ему пришлось проститься. Хотя ещё не всё потеряно, возвращение на высокую орбиту вполне возможно, но об этом ниже. Причиной его ухода в отставку стала такая грязная и безвкусная провокация, что и обсуждать её не хочется. Сравнить эту историю можно только с расправой над французом Домиником Строс-Каном, хотя та была состряпана ещё менее пристойно. В Австрии подставу, на которую купился непростительно наивный вице-канцлер Хайнц-Кристиан Штрахе, назвали «Афера Ибица» и на свет божий эту стряпню вытащили, чтобы нанести удар по Австрийской партии свободы, сотрудничать с которой с точки зрения европейских политических элитариев совсем не комильфо. А что на эту тему думает австрийский избиратель? А вот что. Австрийская народная партия (АНП), к которой принадлежит Себастиан Курц, не только не потеряла поддержку на выборах, но и увеличила её на 7,6 процентного пункта – до весомых 34,5%. Опростоволосившаяся Австрийская партия свободы потеряла аж 2,5 процентного пункта, хотя в правительство ей путь теперь надолго заказан и с этой точки зрения провокацию можно считать удавшейся. Ну а то, что парламент вынес вотум недоверия правительству Курца, так это явно не от большого ума: узкопартийные интересы со всей очевидностью возобладали над общегосударственными. А президент Александер ван дер Беллен тут же, ни дня не медля, отправил его в отставку. Вот скажите, зачем надо было обезглавливать австрийское представительство в Европейском Совете именно тогда, когда начались сложные и муторные закулисные переговоры относительно нового распределения ведущих постов в Европейском Союзе? Поясним: европейские правила требуют, чтобы страна была представлена в Совете исключительно первым лицом, ни вице-канцлер, ни министр иностранных дел тут не годятся. Есть, конечно, и такой унизительный вариант – попросить премьера другой страны представлять интересы Австрии. Но это совсем уж горькое сиротство… Остаётся одна возможность – отправить в Брюссель президента Австрии. Задание как раз для новичка на общеевропейской сцене, правда? Хотя никакой самостоятельной роли герр бундеспрезидент играть всё равно не сможет, оставаясь жестко ограниченным рамками мандата, выданного правительством. Каким? Переходным, которому предстоит управлять Австрией до следующих выборов. Почему нельзя было подождать два-три дня, чтобы дать Курцу возможность съездить в Брюссель хотя бы на первую послевыборную сходку глав государств и правительств и весомо заявить там австрийскую позицию? Тайна сия велика есть… А ведь этот политик считался весьма влиятельным среди девяти премьеров, представляющих интересы Европейской народной партии, собирающейся продвигать в главы Европейской Комиссии Манфреда Вебера, против которого уже формируется жёсткий фронт оппонентов. Стоит напомнить, что Австрия – нетто-плательщик в бюджет ЕС и может требовать для себя, в том числе, и весомого поста в Европейской Комиссии, тем более что на первую позицию не претендует. Скажем, для Альпийской республики очень важно то, как будет идти обсуждение долгосрочного бюджета ЕС до 2027 года. Может быть, для иной страны несколько миллиардов евро туда или сюда – невелика разница, но в Австрии денежки считать умеют и любят. А теперь о том, возможен ли возврат Курца на Бальхаусплац? Ответ на этот вопрос станет очевиден в сентябре, когда будет дан старт избирательной кампании. Если партия выдвинет его кандидатуру, то шансы Курца совсем неплохи: не забудем о том, что выборы в Европейский Парламент АНП завершила на первой позиции. И имидж несправедливо обиженного может сыграть её кандидату на руку. Сергей ПЛЯСУНОВ

When it comes to feeding the world, no one deserves more recognition than family farmers. Not only do they produce most of the world's food but more importantly they also provide food that keeps people and the planet healthy. The launch of the United Nations' Decade of Family Farming 2019-2028 is a major step towards advancing family farming, and securing family farmers' important role in shaping our future. This is the time to celebrate them and to thank our partners – from governments to civil society – for fighting with us to bring attention to the role of family farmers in feeding the world and nurturing the planet. The advent of the Decade of Family Farming is the culmination of years of sustained efforts. It has been an intricate process that advanced and then slowed and met setbacks until, finally, there was a breakthrough – first, the launch, in 2014, of the International Year of Family Farming, and now the launch of the Decade, which is meant to spur concrete actions to support family farmers over the next 10 years and beyond. Although family farmers are the bedrock of our food system, they also face challenges. Many family farmers in developing countries live in poverty and, paradoxically, many go hungry themselves. This is unacceptable, for them and for our collective future. They are smallholder farmers, families of fishers, mountain and forest people, herders and other rural people who work the land. But they do much more. They create jobs – on and off farms – and make rural economies grow. They preserve and restore biodiversity and ecosystems, and use production methods that can help reduce or avert the risks of climate change. They ensure the succession of knowledge and tradition from generation to generation. And, in this way, they produce food that is healthy, nutritious and diverse, and culturally appropriate. To continue to do so in an era of rapid change and numerous challenges, they need our support. This is why FAO and IFAD are co-organizing a three-day Conference in Rome to officially launch the Decade. We are not alone in making this call to recognize the role of family farming. Representatives, including farmers and farmers' organizations, from around 100 countries are participating in the event. Family farmers in developing countries have enormous potential, but they lack access to resources and services to support their food production and marketing. Infrastructure in rural areas is poor, and the environmental and climatic conditions on which they rely are under threat. Policy makers need to recognize the challenges and take action. But too often, the voices of family farmers go unheard in political processes. Women, who make up half of the world's family farmers, face some of the greatest constraints. Rural youth are also highly vulnerable. The time to act is now. And this is why we are not only urging the international community to give more support for family farmers, but also mapping out what needs to be done and how. The Global Action Plan for the Decade of Family Farming will guide our efforts to create a more enabling environment, putting forward actions that can be taken during 2019-2028. The plan highlights the need to increase, among other things, family farmers' access to markets, income-generating opportunities, social protection programmes, capacity development and information. It also points to the need to strengthen family farmers' organizations in order to develop collective, integrated solutions. By investing in the people who sustain us, we are investing in food production systems that are healthy, can fight hunger and malnutrition in all its forms including the growing problem of obesity, can safeguard our environment, and build more equitable societies. Ultimately, by investing in family farming, we are doing what is right – for ourselves and generations to come. José Graziano da Silva, FAO Director-General Gilbert F. Houngbo, IFAD President

Многострадальный законопроект о реформировании закона об авторских правах в ЕС с большим трудом принят Европейским Парламентом: в поддержку выступили 348 парламентариев, 274 проголосовали против, 36 воздержались, а 90(!) не явились в зал заседаний, что сочтено стратегическим отсутствием. Евродепутаты предварительно обсудили этот текст с Европейским Советом и Еврокомиссией. Исполнительный орган ЕС настаивал на необходимости принять важный закон до истечения нынешней легислатуры, явно опасаясь за его дальнейшую судьбу при новом составе законодательной ассамблеи. Европейские издатели и многие творческие объединения приветствовали реформу, поскольку она призвана покончить с анархией в отношении защиты авторских прав в Интернете. Кроме того, гиганты Всемирной паутины должны будут платить гонорары за используемые произведения, в том числе музыкальные и кинематографические. Это считается победой, одержанной, прежде всего, над компанией «Гугл» в борьбе за «копирайт» на цифровом рынке. Президент Европейской ассоциации издателей Карло Перроне определил это как «историческое решение в поддержку души и культуры Европы». По его мнению, «после длившихся более двух лет споров справедливость восторжествовала, и реформа авторского права будет играть важную роль для качественной журналистики и публикаций, не подвергая риску плюралистическую и демократическую суть Сети». Однако немало и тех, кто озабочен угрозой свободе выражения мнений, поскольку цифровые платформы будут обязаны установить «фильтры» для блокировки распространения контента, защищённого авторским правом. Кроме того, хотя платформа «Ютьюб» будет вынуждена заключать лицензионные договоры со звукозаписывающими и кинокомпаниями, им, однако, придётся теперь гораздо больше платить композиторам, исполнителям, режиссёрам, сценаристам и актёрам. Окончательный текст ещё должны утвердить руководители стран ЕС и одобрить парламентский комитет по правовым вопросам, а также пленарное заседание. Так что история многострадального законопроекта ещё не закончена. Но пока Еврокомиссия может вздохнуть с облегчением. Так же может поступить и «Гугл»: он проиграл битву, но не войну. Ведь ему удалось избежать полной юридической ответственности за контент, защищённый авторским правом. Компания не будет отвечать за появление несанкционированного, нелицензионного, но защищённого авторским правом содержания произведения, если она «прилагает все усилия» для предотвращения доступности контента. Когда стало ясно, что электронные платформы не должны автоматически нести полную юридическую ответственность за размещение контента, на который у них нет лицензий, европейские телеканалы и студии Голливуда выступили против реформы. Ибо, по их мнению, она даже слабее защищает их права, чем уже действующий закон. Сергей ИЛЬИН

Целая армия легальных и теневых лоббистов действует в столице Евросоюза. По этому показателю Брюссель превосходит даже Вашингтон: только официально зарегистрированных при Европейской Комиссии насчитывается более 11,8 тысячи групп. Главная задача этих «ячеек давления» на законодательные и исполнительные власти – принятие таких законов, директив и норм, которые отвечали бы интересам крупных компаний и различных влиятельных объединений. Их перечень велик: промышленные ассоциации, частные корпорации, крупные адвокатские бюро, профсоюзы, правозащитные и экологические организации, союзы потребителей… В брюссельском «Регистре Прозрачности» есть свои лидеры по расходам на лоббистскую деятельность. Это, прежде всего, Совет европейской химической промышленности, не пожалевший в прошлом году 12 миллионов евро, если верить его декларации о минимальных затратах. Американские гиганты «Гугл» и «Майкрософт» явно поскромничали, «отстегнув» своим лоббистам годом ранее жалкие 6 миллионов и 5 миллионов евро соответственно. На этот раз ничего не говорится о едином фронте фармацевтических компаний, которые в 2015 году израсходовали 40 миллионов евро. Не жалеют денег и автомобилестроители, противостоящие экологам. Всего на эту деятельность ежегодно ассигнуется около 1,5 миллиарда евро. Деньги идут не только на содержание офисов и зарплаты специалистов, но и на проведение рекламных кампаний, публикацию материалов, влияющих на общественное мнение в Бельгии и других «целевых» странах. Работу «групп давления» и индивидуальные действия нельзя назвать лёгкими. Лоббистами приходится добиваться встреч с высокопоставленными чиновниками, включая членов Еврокомиссии, депутатов Европейского Парламента, и пытаться убедить их в необходимости занять ту или иную позицию по важному, а иногда и деликатному вопросу. Время от времени вспыхивают скандалы, когда становится известно о попытке подкупа влиятельного бюрократа или парламентария. Строгие правила предусматривают предварительную запись в «Регистре Прозрачности», однако деловые встречи лоббистов с чиновниками нередко проходят в неформальной обстановке, и вполне естественно, без какого-либо контроля, отмечает итальянская газета «Коррьере дела сера». Наиболее агрессивную деятельность ведут команды, нанятые крупными компаниями. Для инфильтрации своих интересов в законодательство они нередко пользуются тем, что почти в каждый важный законопроект, как правило, включаются несколько десятков, а иногда и более сотни поправок. Это обеспечивает лоббистам через «завербованных» ими депутатов Европарламента широкие возможности для внедрения нужных нюансов будущего закона. Да что там какая-то сотня поправок! При обсуждении последней по счёту реформы сельскохозяйственного законодательства ЕС в проекты законов было внесено… 8 тысяч дополнений и изменений. Но при этом случается, что длительная дискуссия разгорается из-за единственного слова или словосочетания. Одна из важных директив вызвала длительный спор из-за формы долженствования: «необходимо» или «необходимо было бы». При обсуждении реформы законодательства об авторском праве (см. «Европарламент одобрил реформу "копирайта". Что дальше?», №5(140), 2019) одна из депутатов Европарламента получила по электронной почте около 400 тысяч писем лоббистов как от сторонников, так и от противников изменения действующего закона). Неизвестно, сколько таких писем получил в свое время член Ервокомиссии мальтиец Джон Далли, отвечавший за политику ЕС в области здравоохранения, за содействие могущественным табачным компаниям (см. «И ты, Джон?», №10(70), 2012). Александр СОКОЛОВ

Политическая борьба в одной из беднейших стран Евросоюза – Румынии – приняла новый оборот. Председатель Палаты депутатов и теневой глава правительства, лидер правящей социал-демократической партии Ливиу Драгня приговорен к 3,5 годам тюрьмы за хищение государственных средств. Таков окончательный приговор Высшего кассационного суда страны. Политик отправлен в тюрьму под Бухарестом, хотя он объявил, что не собирается покидать занимаемые посты. История тянется не первый год и имеет, как минимум, два измерения. Одно – чисто уголовное, второе – политическое. С уголовным, вроде, все ясно, по крайней мере, с точки зрения судебной формы. Политическое измерение имеет к существу вопросов опосредованное отношение. Проблема борьбы с коррупцией в Румынии стара, появилась не сегодня. Брюссель давно требует от меняющихся властей этой страны решительных мер именно на этом направлении. Формальные шаги предпринимались, обещаний было много, однако коррупционная практика, пронизывающая всю румынскую жизнь, остается неизменной, а скандальные дела были похожи на сведение счетов, поданное под антикоррупционным соусом. В последние годы эта схватка приняла политическую и даже институционную окраску, поскольку президент страны либерал Клаус Иоаннис и его сторонники решили олицетворять собой борцов с коррупцией, тогда как правящие социал-демократы, по сути, саботировали эти меры. Под влиянием их лидера законодательство менялось таким образом, чтобы самого Драгню не могли посадить за вменяемые ему прегрешения, по крайней мере, до вынесения окончательного вердикта. Эта тактика в течение нескольких лет приносила успех и даже позволила победить на последних по времени парламентских выборах. Правда, сам Драгня не смог в 2016 году возглавить правительство, хотя де-факто руководил им из-за кулис. Теперь расстановка сил, кажется, изменилась. Во-первых, сам политик попал все же за решетку. Во-вторых, его партия пришла второй на выборах в Европарламент, уступив либералам президента Иоанниса (23% на 26%) при участии в голосовании 41% зарегистрированных избирателей. Одновременно с этими выборами был вынесен на референдум предложенный главой государства вопрос о конституционной реформе, которая закрепляла бы все антикоррупционные законодательные положения, не позволяя их менять. Около 80% проголосовавших поддержали эту инициативу президента. Изменит ли это в лучшую сторону положение на румынском коррупционном фронте или станет обычным проходным эпизодом в политической борьбе с румынской спецификой? Алексей СТРАШЕВ

На фоне всеобщего внимания, которое против обыкновения на сей раз было привлечено в Германии к выборам в Европейский Парламент, избирательная кампания в Бремене оказалась несколько в тени. Но результат её стал громом среди ясного неба: социал-демократы, 73 года безраздельно властвовавшие в свободном ганзейском городе – самой малочисленной земле ФРГ (всего-то 680 тысяч человек!) позорно уступили первенство христианским демократам. СДПГ потеряла 8,3 процентных пункта, собрав поддержку в 24,5%. ХДС обогнал их всего-то на 1 процентный пункт – вроде бы, где тут позор? Но все дело в том, что теперь именно «чёрным» предстоит выдвинуть кандидатуру бургомистра, а социал-демократы могут вообще оказаться в оппозиции: правящую коалицию можно составить и без их услуг. «Зелёные», прибавив 2,9 процентных пункта, вышли на 18%, «левые» - на 12% (прирост в 2,5 процентных пункта), СвДП – на 6% (падение в 0,6 процентного пункта). Такого же изменения добились и представители Альтернативы для Германии, но только в положительную сторону. Правда, их итоговый результат вылился всё в те же 6%. Есть ли у социал-демократов шанс остаться у власти? Да, если им удастся сформировать «красно-красно-зелёную» коалицию. Для «левых», которые впервые добились в Бремене двузначной цифры поддержки, это тоже было бы большим успехом: они стали бы участвовать в правительстве западной земли ФРГ – опять-таки впервые. Да вот только захотят ли сыграть в эту игру «зелёные», которые свою долю власти получат в любом случае? Тут уж сработает тот вариант, который сулит им большие выгоды. ХДС будет делать ставку на коалицию в цветах ямайского флага – «черно-желто-зелёную», о чем его бременский лидер уже заявил. И всё-таки, почему же результаты этих выборов нужно считать для социал-демократов катастрофическими? Прежде всего, потому, что они продолжили череду электоральных провалов, всё туже затягивающих петлю на шее старейшей политической партии Германии. Справедлив вопрос: если «красные» не могут выиграть даже в своём оплоте, то на что они вообще способны? Но дело-то в том, что причины поражения социал-демократов лежат не в Бремене, а в Берлине. Тщательный анализ итогов бременских выборов за многие десятилетия показывает, что результат в свободном ганзейском городе всегда примерно на 10 процентных пунктов выше, того, который СДПГ демонстрирует на федеральном уровне. Так вышло и на этот раз: на выборах в Европейский Парламент СДПГ показала скромные 15 процентных пунктов. Таким образом, бременский результат из общего ряда не выбивается. Ну, а ХДС, как говорят наблюдатели, на этот раз выехал за счёт того, что сумел найти яркого кандидата в бургомистры – Карстена Майер-Хедера. Этот IT-предприниматель ещё каких-нибудь полтора года назад не имел никакого отношения к политике. Он сделал ставку именно на то, что у него нет ничего общего с хорошо известными и потому изрядно надоевшими профессиональными политиками. И она оказалась выигрышной. Но вернёмся всё же к социал-демократам. Печально шествуя от одного поражения к другому, они, похоже, забрели в такой тупик, из которого можно найти выход только с помощью весьма сильнодействующих мер. В европейских газетах уже начали появляться рассуждения на тему о том, что Андреа Налес, руководящая партией с апреля 2018 года, не лучшим образом справляется со своими обязанностями. А Мартин Шульц, ушедший в тень после проигрыша на выборах в бундестаг, вовсе не битая карта, а перспективный лидер. И в самом деле, фрау Налес после провального дуплета – в Европейском Парламенте и в Бремене – не нашла ничего лучше как заявить, что воспринимает такой результат как «вызов». Дескать, дна мы уже достигли, теперь будем подниматьбся к сияющим вершинам. Этот оптимизм представляется совершенно необоснованным: социал-демократам вполне есть куда падать, если они и дальше будут продолжать цепляться за власть в рамках нынешней «большой» коалиции. Нет, я далека от того, чтобы возлагать всю вину за избирательные провалы СДПГ на одну только госпожу Налес. Но она и в самом деле не совсем тот лидер, который может вытащить социал-демократическую колымагу из ямы, в которую та проваливается всё глубже. Времена, когда в «красных» регионах Германии ничего не могло произойти против воли СДПГ, давно миновали. И образ «рубахи-парня», не чурающегося солёного словца и резкого высказывания, который она для себя избрала, далеко не всегда идёт ей на пользу: аудиторий, с которыми это прокатывает, в Германии остаётся всё меньше. Безусловно, кадровая проблема в СДПГ не сосредоточена на одной Налес, но она есть и стоит остро. Причём дело отнюдь не в нехватке квалифицированных специалистов: таких в партии довольно. Зато нет харизматичных лидеров, способных почувствовать запросы аудитории и дать на них приемлемый, желательно искренне выглядящий ответ. Ещё одна проблема: партию гнетёт имидж «младшего партнёра», с которым она влачит существование уже многие годы - первая «большая» коалиция возникла аж 14 лет назад, в 2005-м. И за все эти годы – три легислатурных периода! – СДПГ хирела, слабела и становилась меньше, утрачивая влияние. Есть ли смысл и дальше тянуть резину, ковыляя по пути к полной безвестности? Так и будет СДПГ утешать себя тем, сколько замечательных и вполне социал-демократических по содержанию законов ей удалось провести за годы пребывания в правительстве? Дело в том, что «чёрные» за все эти годы изрядно полевели и они - совсем не та правая буржуазная партия, от которой простой народ может защитить только жертвенное пребывание СДПГ в одном с ними кабинете министров. И если, как метко заметил один обозреватель, социал-демократы воспринимают себя именно таким образом, то избирателю картина представляется совершенно иной. Похоже, «красным» пришло время расплачиваться за тот сдвиг вправо, который они совершили во времена канцлерства Герхарда Шрёдера. Его социально-политические реформы оказались полезными для страны, но губительными для партии, оказавшейся между двух стульев. А быть одновременно и вроде бы левой и в то же время довольно-таки правой – это то же самое, что быть немножко беременной. Вот и оказались «товарищи» перед судьбоносным выбором: если оставить всё как есть, то из небольшой партии можно стать совсем маленькой. Если же начать действовать, то можно нажить много неприятностей. Но, черт возьми, есть же шанс и победить, а? Марина СМИРНОВА

Опрос населения, проведённый институтом «Эмнид», показал результаты, которые явно лишат покоя все политические партии ФРГ, кроме одной. Зато для этой единственной – Альтернативы для Германии – итоги опроса звучат торжественной музыкой: в Восточной Германии АдГ стала ведущей политической силой, могущей рассчитывать на поддержку 23% избирателей. В канун намеченной на осень этого года череды выборов в земельные парламенты Тюрингии, Саксонии и Бранденбурга АдГ пока возглавила гонку, оставив за флагом Христианско-демократический союз с его 22% и Левых с 18%. Социал-демократы на этом фоне выглядят совсем уж неприлично, поскольку их результат дотянул только до 14%. «Зелёным» и либералам из Свободной демократической партии на свои скромные результаты – 12% и 5% соответственно – особенно сетовать не приходится: на востоке они никогда не имели серьёзной популярности. Еще большее беспокойство должно вызывать у блока ХДС/ХСС то, что в федеральном разрезе он продолжает неуклонно терять популярность. На сей раз снижение поддержки составило 2 процентных пункта, а абсолютная цифра – 28% – стала самым скверным показателем за этот год. На второе место в общенациональном масштабе вышли – кто бы мог подумать? – «зелёные», поднявшиеся до 19%. Социал-демократы отстали от экологов-правозащитников на 1 процентный пункт, и для партии с такой историей и славным прошлым это печальный результат. АдГ на общенациональном уровне тоже завоёвывает всё больше сторонников, хотя и не так резво, как на востоке страны. Сейчас её показатель составляет 13%. Левые находятся на уровне своего всегдашнего показателя в 9%, а СвДП замыкает перечень с результатом в 8%. Андрей ГОРЮХИН

Министр внутренних дел ФРГ Хорст Зеехофер взял под защиту премьер-министра венгерского правительства Виктора Орбана, которого европейские СМИ любят честить авторитарным и правоэкстремистским политиком. В интервью швейцарской «Нойе цюрхер цайтунг» он без обиняков заявил: «Я не готов ставить под сомнение демократизм Орбана». К слову, сам венгерский политик считает себя представителем «нелиберальной демократии», что президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер описал как «внутреннее противоречие». «Совершенно ясно то, что в некоторых вопросах, например в своей кампании против Европейского Союза, он допускает преувеличения, – согласился Зеехофер. – Но и в Германии с нами, политиками, такое время от времени случается. Мы всегда действуем так, словно шествуем по миру, не совершая никаких ошибок». Поводом для такого обмена мнениями стала инициированная правительством Орбана кампания против главы Европейской Комиссии Жан-Клода Юнкера. Заключалась она в развешивании плакатов, содержавших, по оценке проевропейских СМИ, «обвинения и ложные утверждения» относительно миграционной политики Европейского Союза. Организаторы кампании считают, что на ближайших выборах в Европейский Парламент речь пойдёт ни больше, ни меньше о «будущем европейской цивилизации», которой угрожает «массовое вторжение» мусульман, а политика «брюссельских элит», потворствующих, а то и вовсе подстёгивающих миграцию, угрожает самому существованию Европы, во всяком случае, в нынешнем её образе. В общем, ничего неожиданного: в самой Венгрии правительство Орбана – если кто запамятовал, в свое время его величали одним из участников и активных деятелей демократических преобразований на своей родине – давно и последовательно проводит политику жёсткого ограничения миграционных потоков. Подумать только, оно категорически отказывается расселять у себя незваных пришельцев, навешанных мадьярам по европейским квотам, и вообще ведёт себя нетолерантно и мигрантофобски, разумеется, с точки зрения сторонников «политики открытых дверей». И уж конечно бодрые оппоненты добавили к перечню изъянов Орбана и его сторонников такие козырные прегрешения как «ограничение свободы мнений, проблемы с отправлением независимого правосудия и преследование неправительственных организаций» – весь незатейливый, как грабли, набор страшилок, живописующих распоясавшегося тоталитариста, которому даже славное демократическое прошлое не в зачёт. Да это бы еще полбеды! Но есть у Орбана и совсем уж неотмолимый грех – близость к кремлёвскому лидеру Владимиру Путину. И ведь не поспоришь с такими тяжёлыми обвинениями… Встречался с Путиным? Встречался… Руку пожимал? Пожимал… Этого достаточно, чтобы тебя надолго поставили в угол, объявив изгоем из дружной семьи демократически ориентированных европейских народов. Так что от Хорста Зеехофера, пусть даже он и находится на излёте своей политической карьеры, потребовалось изрядное мужество, чтобы даже в такой сдержанной форме с пониманием высказаться о венгерском политике. Вот Ханс-Георг Маасен – другое дело, ведь он всё же был отправлен в отставку с поста руководителя Ведомства по охране конституции – германской политической полиции – а потому, как всякий чиновник, ушедший на покой, волен говорить то, что думает, сообразуясь только с собственной точкой зрения. Правда, справедливости ради надо отметить, что и будучи при своей должности, он позволял себе довольно-таки нонконформистские высказывания. И одно из них даже стало в сентябре 2018 года причиной коалиционного кризиса в германском правительстве. Маасен позволил себе усомниться в том, что в Хемнице после убийства мигрантами германского гражданина правыми экстремистами была объявлена охота на «понаехавших». Несомненный профессиональный опыт позволил Маасену удержаться от звонких политизированных высказываний, отметив, что на улицы саксонского города вышли, прежде всего, не злонамеренные правые радикалы, а рядовые граждане, возмущённые преступлением, совершённым криминализированными мигрантами. Тем не менее, истеричные мигрантофилы из СМИ устроили настоящую травлю Маасена, вынудив министра внутренних дел отправить вольнодумца в отставку. Ирония судьбы в том, что этот пост занимал всё тот же Хорст Зеехофер. Но это всё история. А сегодня Ханс-Георг Маасен продолжает оставаться одним из самых последовательных критиков миграционной политики правительства Ангелы Меркель и Европейского Союза в целом. Да и сама канцлер с тех пор, пусть и сквозь зубы, но признала, что в реализации «политики открытых дверей» был допущено довольно много ошибок. Отставной защитник конституции в интервью венгерскому телеканалу M1 еще раз подверг серьёзной критике провалы германской миграционной политики. Он признал, что по сравнению с 2015 годом, когда волна «понаехавших» поднялась выше облака ходячего, сейчас число мигрантов снизилось, но при этом «шлюзы всё равно открыты». А миграционное давление на Европу остаётся весьма высоким как со стороны Ближнего Востока, так и из Африки. Никакие условия, необходимые для снижения этого давления, выполнены так и не были, подчеркнул Маасен. Между тем ему ещё в 2015 году было ясно, что такое огромное число беженцев просто так интегрировать в германское общество не удастся. Честно говоря, если в соответствии с требованиями политкорректности и толерантности не закрывать глаза на происходящее сейчас в ФРГ, то со словами бывшего высокопоставленного чиновника нельзя не согласиться. Тем более, что весьма значительная, если не сказать подавляющая часть новоприбывших, вовсе и не собирается воспринимать всерьёз ни немецкую культуру, ни немецкие традиции, а хочет только, придвинувшись поближе к бесплатному пирогу, организовать привычную для себя жизнь, «как на родине». И отказываться от своих привычек и норм, многие из которых обычному европейцу кажутся откровенным дикарством, они не собираются. К этому можно добавить только то, что канал М1 входит в венгерский правительственный медиахолдинг и считается пропагандистским рупором Виктора Орбана – одного из самых ярых критиков миграционной политики госпожи Меркель. Марина СМИРНОВА

На конец 2017 года в странах Евросоюза действовали 20,3 миллиона видов на жительство, выданных выходцам из стран, не входящих в это объединение. Такие данные публикует европейское статистическое ведомство – «Евростат». Исследовалась динамика с конца 2016 года по конец 2017 года. Не вызывает удивления, что большинство этих людей, точнее, ¾, проживает в самых крупных странах-участницах. В Германии сосредоточено 23% обладателей таких документов, в Италии – 18%, во Франции – 14%, в Испании – 13%, в Великобритании – 8%. В большинстве стран Евросоюза (в 21 из 28) зарегистрирован рост числа выданных видов на жительство. Снижение произошло только в Греции, Латвии, Румынии, Чехии и Эстонии. Самые быстрые темпы роста этого показателя отмечены в Венгрии (+113%), Болгарии (+41%), на Мальте (+25%) и в Словакии (+21%), причем среди крупных стран - в Германии (+14%), а в Италии сократилось (-3%). Светлана ФИРСОВА

Глава Европейской Комиссии Жан-Клод Юнкер считает вполне возможным, что Ангела Меркель, после завершения нынешнего срока на посту канцлера ФРГ, сможет взять на себя какую-либо роль европейского масштаба. «Я вообще не могу себе представить, чтобы Ангела Меркель канула в безвестность, – такой изящный комплимент отпустил нынешний лидер объединённой Европы своей возможной преемнице. – Она не только уважаемая личность, но и заслуживающее любви полное собрание произведений искусства». Да, не перевелись ещё в Европе подлинно галантные кавалеры, настоящие ценители прекрасного! Что касается возможного поста, который могла бы занять фрау Меркель в Брюсселе, то опытный дипломат Юнкер обозначил его уклончиво: «Она обладает высокой квалификацией». Но всё дело в том, что канцлерский срок Ангелы Меркель заканчивается в 2021 году, а рассуждения, что ей давно пристало занять достойный пост в Брюсселе, циркулируют уже бог знает сколько времени. Сама она, правда, скромно заявляла, что больше ни на какие политические посты претендовать не будет, но ведь женский характер переменчив: трудно что ли дать себя уговорить? Но когда именно? После европейских выборов, назначенных на конец мая, соотношение сил на европейской сцене изменится. Юнкер будет оставаться на своём посту до 31 октября, а к тому времени на германской политической сцене тоже вполне могут наступить немалые перемены, которые побудят госпожу Меркель перебраться в Брюссель. Тем более, что там освободится еще один достойный её величия пост – место Дональда Туска, главы Европейского Совета. Что же до будущего самого Жан-Клода Юнкера, то о нём он пообещал всех оповестить письменно. А на вопрос о том, что он хотел бы прочесть о себе в учебниках истории, матёрый политик ответил так: «Он честно старался. Плюс еще одно добавление: кое-какие вещи он привёл в порядок». Скромненько и со вкусом… Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Ажиотаж вокруг выборов в Европейский Парламент – наглядное подтверждение того, насколько всё изменилось в европейской и мировой политике.   Повышение ставок в политической игре Ещё недавно выборы в ЕП мало кого интересовали. Политики в ЕС из кожи вон лезли, чтобы привлечь к ним внимание избирателей. Расклад сил был известен заранее и не мог серьёзно отразиться на работе представительного органа интеграционного объединения и его самого. К тому же ЕП был глубоко безразличен электорату. Он воспринимался людьми как нечто далекое, не имеющее к ним отношения. Чтобы хоть как-то повысить интерес, добавить остроты и персонифицировать избирательную кампанию, государства-члены договорились учитывать итоги выборов в ЕП при назначении председателя Европейской Комиссии – своего рода правительства ЕС. Затем сделали вообще гениальный ход – стали заранее подбирать кандидатов в «премьер-министры» ЕС через европейские политические партии, тем самым повышая ставки в игре и ее медийную составляющую. Теперь его назначение зависит не только от глав государств и правительств стран-членов, но и от конфигурации «правящей коалиции», которая должна сложиться в результате «народного волеизъявления», т.е. как бы от воли избирателей. А ведь председатель ЕК формирует её состав и ведет переговоры с руководством государств-членов о том, кто от них войдёт в неё.   Что изменилось: новый расклад сил в европейской политике Интрига в том, что сегодня никто с уверенностью не скажет, хватит ли голосов правоцентристам из Европейской народной партии и левоцентристам из Европейской социалистической партии и близких к ней партий на то, чтобы получить абсолютное большинство и сформировать Большую коалицию, как 5 лет назад. Если получит, хорошие шансы занять кресло председателя ЕК появятся у Манфреда Вебера, председателя фракции ЕНП. В деятельности ЕП ничего не изменится. Он будет следовать прежним курсом, тесно сотрудничать с ядром ЕС, преданно обслуживать интересы политической и бизнес элит ЕС. А если не получит? Политический истеблишмент ЕС напугала именно такая перспектива. По данным социологических опросов, революции, вроде, не предвидится. Все классические политические партии сильно потеряют в представительстве, но не катастрофически. Однако ведь у «страха глаза велики». А истеблишменту ЕС есть чего бояться.   Расплата за прежние просчеты Прошло 10 лет с тех пор, как разразился первый глобальный финансово-экономический кризис, тем не менее страны ЕС до сих пор «не зализали раны», которые нанёс сначала он, затем спровоцированный им кризис суверенной задолженности, наконец, самый последний – миграционный. Экономика полностью не восстановилась. Безработица осталась высокой. Перспективы плохие. Проявился эффект потерянного поколения. Но главное – у рядового избирателя возникло ощущение того, что его предали. Национальные власти, ЕС – не суть важно. Вместо того чтобы позаботиться о нём и национальных экономиках, спасали крупные банки; предотвратить рост безработицы и снижение качества жизни, придумали политику жесткой экономии; закрыть общую границу ЕС, начали делить, кто какое количество вынужденных мигрантов у себя примет. Поэтому нет ничего удивительного в скачке протестных настроений и недовольства элитами. Они взрастили новый национализм, популизм и евроскептицизм. Они привели во власть политические силы, которые ещё вчера считались антисистемными, периферийными, маргинальными, презираемыми. Сейчас всё изменилось: именно эти силы во всё большей степени выражают интересы европейского электората. У них неплохие шансы укрепить свои позиции в ЕП. В какой степени, скоро увидим. Но в любом случае ЕП нового созыва будет менее «послушным», зависимым от мейнстрима и терпимым к просчетам в евростроительстве и политическом курсе Брюсселя.   Вариативный характер переформатирования ЕС Прогнозируемая несговорчивость и критический настрой ЕП скажутся и на ЕС, и на его внешних партнерах. Причин несколько. 1. Долгие годы ЕС целенаправленно усиливал ЕП. Превращение ЕП в полноправный законодательный орган ЕС приравнивалось к приданию ЕС демократического характера. В итоге ЕП получил весомые прерогативы. Делать что-либо в ЕС через его голову, без учета нового баланса сил в ЕП, не получится. 2. ЕС вступает в полосу перемен. Предстоит пересмотр его практик и полномочий. «Боливар не выдержит двоих»: ядро ЕС начинает обустраивать его под себя и ужесточать требования к недовольным и отстающим. Иной станет конфигурация отношений между ЕС и государствами. Влияние на то, насколько иной, окажет складывающийся альянс евроскептиков, крайне правых и популистов. 3. Ведущим мировым игрокам придется иметь дело с ЕС, ставящим перед собой новые задачи. То, как ЕС собирается в будущем выстраивать свои связи с внешним миром, ЕП тоже будет контролировать. В этой области ЕС также предстоит много сделать. Париж и Берлин мечтают превратить ЕС в полновесный военно-политический блок. Все государства-члены хотели бы, чтобы он лучше отстаивал их интересы в мировой политике и экономике. И здесь новым политическим силам в ЕП есть, что сказать.   Выигрыш или проигрыш для России По итогам выборов в ЕП обновление ждёт все властные структуры ЕС. Новые люди сядут в кресла председателей Европейского Совета и ЕК. Новое поколение политиков сменит нынешний состав ЕК. Подвижки произойдут и во властных структурах отдельных государств-членов. Обновление всегда открывает «окно возможностей» в налаживании и улучшении отношений. Просто потому, что новое руководство не несет ответственности за ошибки прошлого, не обременено необходимостью их оправдывать и готово расстаться с частью того, что получило в наследие. Но также и потому, что понимает: прежний курс надо корректировать. Отношения между Россией и ЕС нуждаются в корректировке в первую очередь. Конфронтация вредит интересам обеих сторон. «Окном возможностей» обязательно надо воспользоваться. Как сложится новый расклад сил в ЕП и ЕС имеет большое значение. Но он лишь предлог. © Марк и Екатерина ЭНТИНЫ * Статья опубликована в печатной версии и на сайте газеты "Известия": https://iz.ru/879884/mark-entin/povyshenie-stavok

Распад глобальной торговой системы под ударами американского протекционизма и агрессивная защита Соединенными Штатами своих экономических интересов приводят в движение другие страны и объединения. Они стараются нащупать новые механизмы взаимосвязи, что осложняется также общим кризисом либеральной модели экономики. Новую конфигурацию начинают приобретать торгово-экономические отношения между Евросоюзом и Китаем, главными экономическими конкурентами США и жертвами нового подхода Вашингтона. Складывается впечатление, что эти два полюса рассматривают друг друга как главных торговых партнеров будущего и стараются обеспечить себе наилучшие переговорные позиции. Турне по Европе двух первых лиц Поднебесной, председателя Си Цзиньпина и премьера Ли Кэцяня, состоявшиеся с коротким интервалом, можно расценивать как отправную точку в практическом строительстве новых отношений. Китайцы демонстрируют гибкость, сочетая предложения привлекательных условий для инвестиций (Италия и страны Восточной Европы) с готовностью идти на уступки (встреча ЕС-Китай на премьерском уровне). В первом случае Пекин обозначает себя как альтернативный источник финансирования и создания совместных проектов. Италия, экономика которой переживает сложный период, оказалась первой страной из «группы семи», которая официально включилась в китайский проект «Один пояс – Один путь». Не помогли ни окрики из Брюсселя, ни прямые угрозы из Вашингтона: Риму оттуда не предлагали ни альтернативных китайским проектов, ни финансов! Что касается младоевропейцев из числа восточноевропейских участников Евросоюза, которые сотрудничают с Китаем в формате под обозначением 16+1, то для них средства из Поднебесной оказываются чуть ли не основным источником для финансирования развития. Во втором случае китайцы показывают гибкость и соглашаются на многие требования Евросоюза по части условий доступа на свой рынок. При этом генеральной линией становится взаимность, что отличает европейцев от жесткого подхода США, которые уже несколько месяцев также ведут переговоры с Пекином о пересмотре условий двусторонней торговли. Хотя у Вашингтона и у Брюсселя претензии к КНР схожие, более прагматичным европейцам, как представляется, проще ладить с Китаем. Примечательна в этом плане встреча, которую 26 марта организовал президент Франции Эмманюэль Макрон своему китайскому визави Си Цзиньпину, когда тот посетил Париж. Помимо переговоров в двустороннем формате, закончившихся подписанием всеобъемлюще франко-китайской декларации из 37 пунктов с завуалированной антиамериканской тональностью (там говорилось, в том числе, о необходимости сохранения Парижского соглашения по климату и соблюдения договоренностей с Ираном в атомной сфере), в Елисейском дворце прошла уникальная встреча. К лидерам Франции и Китая присоединились канцлер Германии Ангела Меркель и председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. На ней и были обсуждены ключевые вопросы будущего связей между Китаем и «двадцатью семью» (уже без Великобритании). За пару недель до этого Еврокомиссия заняла достаточно жесткую позицию, опубликовав документ, в котором был сделан упор на системной угрозе китайской конкуренции для ЕС. В этом контексте странам-участницам было рекомендовано выработать единый подход. За возможной уступчивостью Китая и смягчением Евросоюза скрываются новые реалии меняющегося мира. США переходят к новому протекционизму, а эта тенденция связана не только с нынешним хозяином Белого дома, который разве что придает своеобразный флёр этому курсу. Следовательно, китайский рынок становится для ЕС рынком будущего и наоборот. Конечно, о рынке США ни те, ни другие не забывают и не будут нарочито отворачиваться от него: дело в приоритетах и перспективах. А у Китая есть и дополнительный стимул для уступчивости. Программа «Один пояс – Один путь» во многом спасает имеющиеся у страны избыточные производственные мощности, чтобы загрузить их, обеспечив не только успешное продвижение этого жизненно важного проекта, но и новые заказы. В итоге стороны намерены в 2020 году договориться о взаимной защите инвестиций, что, пожалуй, станет важнейшим шагом в развитии связей. «Наше сотрудничество просто выгодно обеим сторонам, – прокомментировал Ж.-К.Юнкер. – Сегодня готовностью поддерживать и развивать глобальный порядок, основанный на установленных правилах, мы сделали доброе дело». «Наша встреча обеспечила хороший результат для поддержки проходящих в Китае реформ и открытия новых возможностей, а также для европейского единства и процветания», – вторил ему Ли Кэцянь. У наметившегося движения намечается и другой аспект, который непосредственно касается России. Наша страна потенциально оказывается в центре намечающегося китайско-европейского сближения, причем, одновременно по двум составляющим. Во-первых, речь идет о географии. Хотя основная часть грузопотоков между двумя полюсами евразийского мега-континента идет по морю, Китай остается крайне обеспокоенным возможностью для США перекрывать с помощью своего огромного военного флота морские коммуникации. Этим объясняется интерес к получению альтернативных маршрутов для товаропотока. Взгляда на карту достаточно, чтобы понять: без России тут не обойтись. Это будут сухопутные маршруты, но и Северный морской путь, на котором ВМС США не смогут господствовать и действовать безнаказанно. Во-вторых, налаживание взаимодействия с Россией на китайском направлении объективно необходимо и Евросоюзу, поскольку только так Брюссель способен усилить свои позиции в игре с Поднебесной. Конечно, пока такое взаимодействие не представляется возможным, поскольку европейцы загнали себя в угол антироссийским курсом последних лет. Но ведь здесь ставки не сиюминутные и, возможно, на этот раз континентальная Европа сможет не просто понять свой интерес, но и постепенно предпринять практические шаги в сторону их обеспечения. Кстати, есть одно любопытное положение в договоренностях Китай–ЕС, достигнутых по итогам встречи на высшем уровне в бельгийской столице. Там говорится о начале совместного изучения возможностей улучшения связности железнодорожных систем. Как вы это понимаете? Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Кому выгодно демонизировать понятие «популизм» Прислушиваясь к эху звонкой пощечины, полученной президентом Турецкой республики на региональных выборах (см. «Эрдоган потерял Анкару, но отвоевал Стамбул», №5(140), 2019), идеологи глобалистских построений принялись с понятным злорадством фантазировать о скором, а то и скоропалительном уходе с авансцены неудобного по причине своей независимости политика. А потому снова принялись листать доклад, взятый из «Базы данных по глобальному популизму» (Global Populism Database), который составили и пустили по миру 7 ноября 2018 года два эксперта, Джордан Кайл и Лимор Гултчин (Jordan Kyle и Limor Gultchin). Обе учёные дамы работают в Институте за глобальные перемены (Institute for Global Change), основанном Тони Блэром, британским премьер-министром с 1997 по 2007 год. Тем самым, что обманул парламент и свой народ утверждением, будто бы иракский диктатор Саддам Хусейн обладает ядерным оружием и в течение 30 минут способен пустить его в ход, чтобы обрушить апокалиптические «огонь и ярость» на головы добропорядочных островных граждан. Названные институтские дамы проанализировали 728 речей 138 государственных деятелей – президентов, канцлеров и первых министров в 40 странах, и пришли к выводу: среди «популистов» (расшифруем этот противоречивый термин позднее) правого толка Реджеп Тайип Эрдоган сегодня не знает себе равных. Ранее звучал и иной приговор: по степени приверженности популизму Эрдоган, который, цитирую ультралиберальную газету «Гардиан», «трансформировался из премьера-реформиста в авторитарного президента», сопоставим с бывшим венесуэльским лидером Хуго Чавесом, располагавшимся, правда, не на правом, а на левом крае политического спектра. «Эрдоган придумал популизм XXI века», – утверждает Сонер Джагаптай, выпустивший книгу «Новый султан: Эрдоган и кризис современной Турции». По разумению этого автора, карьера Эрдогана «показывает, какое влияние может оказать один человек на целую страну» (“His career shows the extraordinary effect one person can have on an entire country”). Контент-анализ речей Эрдогана во время первого срока премьерства показывает, что выбор мыслей и стилистики ничем не отличал его от западных коллег. Звучали привычные для уха и восприятия тех же европейских граждан тезисы. Например, на международном симпозиуме в 2004 году Эрдоган постулировал: «Никто не должен пытаться изменить общество сверху» (“Nobody should try to shape society from the head of the table”). Там же Эрдоган заявил: «Демократия означает диалог, терпимость и примирение. Вместо той своеобразной демократии, что существует у нас в Турции, нужно утверждать плюрализм, гармонию и толерантность» (“Democracy is a dialogue of tolerance and reconciliation. Instead of the peculiar democracy we currently have in Turkey, pluralism, harmony and tolerance must be established”). Исследователи из Института за глобальные перемены считают, что уровень популизма в речах Эрдогана того времени не превышал аналогичные показатели в публичных выступлениях французского президента Жака Ширака и... британского премьера Тони Блэра.   «Мастер приготовления донер-кебаба» Присягая тому, что в соседней стране именуют «европейским выбором», турецкий реформатор начал постепенно избавляться от чрезмерного влияния высшей офицерской касты, воспринимавшей себя как гаранта не только светского характера государства, но и политической стабильности, подрывавшейся медленно разъедавшей правящие верхи коррупцией и непрофессионализмом. Военные путчи были частым явлением. Но армия сохраняла высокий кредит доверия. Эрдоган ополчился против людей в погонах, называя их опять же коррумпированными и злонамеренными. После триумфальной виктории на референдуме, проведённом 12 сентября 2010 года, Эрдоган взялся за активистов подпольной ультранационалистической организации «Эргенекон», состоявшей из видных фигур внутри вооружённых сил и органов безопасности. Их обвинили в попытке путча, в намерении запретить эрдогановскую Партию справедливости и развития (ПСР), а самого его извести (см. «Эрдоган загоняет генералитет в угол», №9(47), 2010). За неделю до референдума Эрдоган на массовом митинге в Стамбуле обвинил военных в том, что они якобы хотели «задушить волю народа», и что они командуют гражданами, хотя армии нужно быть слугой народа. Принятые законодательные акты и основанные на них действия органов исполнительной власти окончательно поставили военную верхушку под гражданский контроль. Стоит заметить, что референдумы 2007 и 2010 годов позволили, по крайней мере, законодательно демократизировать систему: расширены гражданские права трудящихся и женщин, более совершенным стало формирование органов представительной власти. Но одновременно нарастало давление на светские первоосновы, консервативные мусульманские круги стали энергичнее продвигать свою повестку дня, что воспринималось многими как ползучая исламизация. На следующем витке своего восхождения к «султанскому статусу» Эрдоган после убедительной победы на выборах 2011 года с балкона штаб-квартиры ПСР возгласил: «Тирания элит закончилась». Символично, что в следующей фразе он подчеркнул: Турция «перевернула страницу», чтобы избежать правления «преступников, которые отвергли волю Аллаха и волю народа» (“criminals whose direction has split from God's will and the will of the people”). «Эрдоган подобен мастеру приготовления донер-кебаба, – такую метафору предлагает политолог Сонер Джагаптай. – Он нас заманил, а затем решительно и методично стал обрезать демократию, снимая, когда это становилось возможным, слой за слоем с либеральной и светской Турции» (“He lured us in, and then worked steadily and methodically, taking just thin slices off Turkish democracy at a time, removing a layer of liberal, secular Turkey every time he could”). Резкое нарастание «популистского» пафоса в речах Эрдогана случилось, считают учёные дамы британского Института за глобальные перемены, после того, как он был избран президентом в 2014 году (см. «Турция: постдемократия по Эрдогану» , №5(87), 2014). Неудавшаяся попытка государственного переворота в июне 2016 года, предполагавшая физическое устранение Эрдогана, существенно повысила и подозрения в отношении истинных мотивов Запада в целом, и градус жёсткой риторики. Если учесть, что чисто арифметически большинство граждан Турции воспринимают своего президента как «главного защитника» (по выражению «Гардиан» – “country's defender-in-chief”), то мальчик, рождённый в бедняцких кварталах убогого стамбульского района Касымпаша, ставший ныне сильной фигурой на внутренне- и внешнеполитической шахматной доске, так просто не сдастся.   Популисты правильные и неправильные Термин «популизм» произошёл от латинского слова populus, что означает «народ», и означает, по одному и определений, «политическую позицию или стиль риторики, апеллирующие к народным массам». Социолог Сеймур Мартин Липсет, выходец из семьи евреев-иммигрантов из России, считающийся одним из основоположников теории модернизации, называл популизм формой выражения беспокойства и негодования тех, кто хотел бы вернуться к более простому образу жизни, существовавшему до начала всевозможных революционных перемен. Ранее по умолчанию также подразумевалось, что популизм есть способ «понравиться толпе», например, когда во время предвыборной кампании кандидат раздаёт обещания, заведомо невыполнимые ни при каких условиях. Это своего рода «игра на или заигрывание с публикой», расчёт на невзыскательность полуграмотной «галёрки», площадного плебса, иными словами – заведомый обман. Сегодня те, кого клеймят «популистами», такие как венгерский премьер Виктор Орбан или один из лидеров Лиги, министр внутренних дел Италии и одновременно заместитель премьер-министра с 1 июня 2018 года Маттео Сальвини, не только изрекают крамолы, в представлении либерал-глобалистов, но и практикуют то, что они проповедают (practice what they preach). Обратимся к энергичной демонизации термина «популизм» неолибералами. Взглянем с позиции формальной логики. Где та слабо уловимая грань между хорошим популизмом, когда избранник, облечённый властью, в своих речах и поступках «апеллирует к народным массам», и плохим? Во втором случае, если читать между строк разъяснений лондонской газеты, видимо, подразумевается, что политик проводит курс, не укладывающийся в жёсткие рамки либеральных догм, исповедуемых в том числе и «Гардиан». Все звучные проклятия в адрес чужеземных выбранных высших должностных лиц и их электората, то есть рядовых граждан, не разделяющих фундаменталистское учение неолибералов, известны наперечёт. Их скрупулёзные бухгалтеры отслеживают, регистрируют и анализируют любые высказывания зарубежных политиков, не укладывающиеся в прокрустово ложе псевдолиберальных догм. Не щадят даже большого буржуина, ставшего президентом США. Обвиняют его во многих смертных грехах (подчас справедливо), но умалчивают, что Трамп неугоден им в первую очередь потому, что разрушает монополию транснациональной финансовой олигархии и делает ставку на традиционные ценности, в том числе на прагматичный американский «изоляционизм», что вовсе не означает автаркии, а лишь отказ от империалистических авантюр за морями. Не менее показательное остервенение выказывают адепты неолиберализма, когда речь заходит о страновых лидерах, идущих в противоход их усилиям по подстрижению всех под одну гребёнку, когда поверх, а то и вместо суверенитета навязывается диктат никем не выбранных, никому не подотчётных, наднациональных безликих бюрократов, подчиняющихся одной власти – власти денег. Президент Турецкой республики относится именно к таким неудобным для неолибералов лидерам, кто защищает суверенитет и отвергает нивелирующие ценности казарменной по своей сути глобалистской модели мироустройства. Существует немало доказательств косвенного соучастия американских неоглобалистов в попытке насильственного свержения летом 2016 года, притом чужими руками, этого неуступчивого Эрдогана. И не случайно, что во время празднования 70-летия НАТО в Вашингтоне хозяева саммита неоднократно пеняли туркам, что те-де отбились от рук, позволяют себе не слушаться, когда им велят отказаться от закупок российского ЗРК С-400, своевольничают. В ответ глава турецкого МИДа Мевлют Чавушоглу резонно возразил: «Мы работали с Россией, как многие другие союзники НАТО, однако это не значит, что мы подрываем Североатлантический альянс... Ни Запад, ни Россия не должны заставлять нас выбирать между ними. Такое сделали с Украиной, и посмотрите, что произошло». Эти не самые плоские аргументы, как и следовало ожидать, не нашли понимания у звёздно-полосатых. Среди них сохранилось немало ветеранов холодной войны, готовых с большевистской прямотой рубить с плеча: кто не с нами, тот против нас… Следовательно, можно не сомневаться: дипломатическое давление со стороны коллективного Запада на Турцию при Эрдогане не ослабнет. Попытки использовать секту Гюллена для дестабилизации положения внутри страны будут продолжены. Не исключено, что искушение сыграть на недовольстве отдельных страт и слоёв общества будет и дальше побуждать «глубинное государство» в США, имеющее собственную «повестку дня» и видение того, каким должен быть этот мир, строить козни и «ковать ковы» для свержения «популиста», проводящего самостоятельную и независимую внешнюю политику без оглядки на Запад. Сегодня именно сбережение суверенитета служит фактором для взращивания взаимопонимания между Турцией и Россией, что отмечает аналитик Петр Акопов на страницах газеты «Взгляд». Цитата: «Турецкий поток» и поставки С-400 – два главных символа российско-турецкого сближения. Выдержавшего проверку даже такими провокациями, как уничтожение Су-24 и убийство посла (см. «Турция: кто стоит за убийством посла Карлова?», №1-2(137), 2019). Россия и Турция нужны друг другу для достижения совершенно конкретной цели – усиления самостоятельности страны и обретения ею большего геополитического веса». При всех многочисленных различиях в убеждениях, да и в стилистике поведения и речей, Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган, по классификации регистраторов анти-глобалистских проявлений, в том числе и газеты «Гардиан», относятся к «популистам». Но относятся именно к хорошим, к правильным популистам. Владимир МИХЕЕВ

Результаты выборов в Европейский Парламент некоторые поспешили объявить началом новой эры интеграционного строительства. Вроде бы оно всё так и выглядит: комфортное большинство, которое в прежние годы имели Европейская народная партия (ЕНП) и социал-демократы (Прогрессивный альянс социалистов и демократов, С&Д), больше не существует. А ведь именно оно позволяло им после выборов разыгрывать «договорнячок» при распределении постов: мы вас поддержим здесь, а вы нас там, мы продвинем этого кандидата, а вы – того. Или вовсе поделим все по-братски, когда полсрока заправляет ваш кандидат, а полсрока – наш. Но эта лафа и в самом деле отошла в историю. А как же могло быть иначе, когда во Франции, к примеру, социалисты до самого последнего момента тряслись от ужаса: удастся ли преодолеть пятипроцентный барьер? Да и их германские коллеги показали такой результат, что и обсуждать стыдно. Это ж надо, старейшая политическая партия страны оказалась всего лишь третьей, уступив «зелёным», истерически спекулирующим на невнятных и всерьёз не доказанных экологических страшилках. Да что там говорить, когда даже блок ХДС/ХСС, выставивший ведущего кандидата на пост главы Европейской Комиссии – Манфреда Вебера – понёс весьма чувствительные потери. В Европейском Парламенте ЕНП потеряла 43 мандата, а С&Д – 44, и теперь они не могут предъявлять прежние претензии на власть и влияние. Скажем, в 2014 году далеко не все главы государств и правительств стран ЕС были в восторге от перспективы воцарения люксембуржца Жан-Клода Юнкера во главе Европейской Комиссии. Но поскольку за ним стояло твёрдое парламентское большинство, недовольным пришлось спрятать свои амбиции подальше и согласиться с этой кандидатурой. Но теперь ситуация складывается совершенно иная, поскольку устойчивое большинство может быть сформировано как справа, так и слева от центра. Первый вариант – аналитики придумали ему красочное название «коалиция Орбана» — это ЕНП и все, кто справа от неё. Арифметически вариант проходит, но политически он просто непредставим, ибо большинство «народников» на такой союз не пойдёт ни за какие коврижки. Ещё один вариант – «коалиция Тиммерманса», то есть левые партии от Европейских объединённых левых/ Лево-зелёных Севера (ЕОЛ/ЛЗС) плюс Альянс либералов и демократов за Европу (АЛДЕ) нужного количества сторонников не набирает: по всем расчётам цифры в 376 человек им не достичь. Это значит, что ближе к реальности только один вариант - обширная коалиция из ЕНП, С&Д и АЛДЕ, насчитывающая как минимум 430 сторонников. Но и при формировании такой коалиции проблем не оберёшься, что может сильно затянуть всё дело. Да и положительный результат отнюдь не гарантирован. Вот, скажем, согласятся ли социал-демократы поддержать кандидатуру христианского социалиста Манфреда Вебера? Готовы ли «народники» согласиться с тем, что бразды правления в Европейской Комиссии получит Тиммерманс? Пока это представить трудно, поскольку в ходе предвыборной борьбы эти две силы явно играли друг против друга. А уж что говорить про либералов и «зелёных», для которых ни один из двух вышеназванных политиков приемлемым не является. Компромиссным кандидатом может стать датчанка Маргрете Вестагер, уже объявившая о готовности взять на себя руководство Европейской Комиссией. Несмотря на все громогласные требования об открытости и близости к народным чаяниям, процессы торговли должностями и коалиционные сговоры будут протекать закулисно. Главы государств и правительств уже обсудили проблемы – разумеется, келейно, в защищённой от электронного вторжения комнате. Стало быть, решение народу предъявят в виде пакета кандидатур в конце июня, на плановом саммите. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Итак, выборы в Европейский Парламент завершились, и теперь начинается следующий этап – замещение новыми политиками тех ветеранов, срок пребывания которых в должностях истекает в ближайшие месяцы. Конечно, ключевую роль в подборе кандидатов на заполнение освобождающихся вакансий будут играть главы государств и правительств стран ЕС. Тем не менее, они не могут не принимать во внимание новый состав представительного органа Союза, которому, в конце концов, предстоит утверждать предложенных претендентов. Напомним ещё раз, о каких постах идёт речь. В конце октября истекает срок пребывания в должности председателя Европейской Комиссии Жан-Клода Юнкера и главы дипломатической службы Федерики Могерини. Добавьте к этому дуэту ещё и главу Европейского центрального банка Марио Драги. В ноябре настанет черёд Дональда Туска, председателя Европейского Совета. И замыкает пятёрку председатель – или председательница – новоизбранного парламента. Сколько на это отпущено времени? Перетягивание каната начнётся незамедлительно: главы государств и правительств уже 27 мая – двое суток спустя после завершения выборов – провели в Брюсселе неформальную встречу за ужином, после которой возможны первые утечки на тему о том, чьи шансы предпочтительнее. Но до 21- 22 июня, когда пройдёт плановое летнее заседание Европейского Совета, всё будет ограничиваться слухами и предположениями. Первые решения возможны только в указанный срок. Новый парламент соберётся на первое заседание 2 июля, и выборы главы Европейской Комиссии могут состояться только на втором июльском пленарном заседании. Если всё так и случится, новый глава к концу лета представит полный состав «своей» Европейской Комиссии (на брюссельском чиновничьем жаргоне она будет называться по его имени, как нынешняя носит название «комиссия Юнкера»). И тогда к 1 ноября исполнительный орган ЕС может быть окончательно скомпонован и утверждён. Кому же вручат бразды правления – повторимся, согласно слухам и прогнозам? До выборов выше прочих были шансы Манфреда Вебера, кандидата от Европейской народной партии (ЕНП), баварца и ставленника Ангелы Меркель. Но теперь, когда ЕНП унизительно потеряла массу голосов, хотя и сумела остаться крупнейшей силой в Европейском парламенте, ситуация изменилась. И всё дело в том, что теперь Веберу, в отличие от прежних времён, нужна будет поддержка не только социал-демократов, которые тоже показали весьма скверный результат, но и других, как их порой называют, партийных семей. Всё это предвещает довольно продолжительную и непростую закулисную торговлю. Тем более, что Вебер вызывает сильную антипатию у французского президента Эмманюэля Макрона. Уменьшится ли эта неприязнь после оплеухи, которую сам недавний любимец французских медиа получил от избирателей, оказавших предпочтение не ему, а «отверженной» Марин Ле Пен? Франц Тиммерманс, нидерландец и кандидат от социал-демократов, уже заявил, что хотел бы выступать на выборах от союза левых, либералов и «зелёных», не упомянув в этом перечне ЕНП. Но, как говорится в известном анекдоте, съесть-то он съест, да кто ж ему даст? Чисто арифметически такой номер может пройти, а вот содержательно – это ещё надо посмотреть: здесь явно предстоит ещё более сложная торговля, чем в случае Манфреда Вебера. К тому же неожиданно в игру вошла представитель либерального лагеря Маргрете Вестагер, исполнявшая в «комиссии Юнкера» обязанности куратора антимонопольной политики ЕС. Первая женщина на посту главы исполнительного органа Союза? Для апологетов феминизма и политкорректности одно это уже может быть привлекательно. Не говоря уже о том, что сама датчанка – фигура достаточно популярная в европейских кругах. В то же время надо учесть, что новоизбранным депутатам невыгодно тянуть время, выторговывая более выгодные условия. Мы уже упоминали, что, согласно европейскому праву, кандидатуру предлагают главы государств и правительств. А мнение парламента они лишь «учитывают». И если перетягивание каната слишком затянется, то могут возникнуть «тузы из рукава», в качестве одного из которых фигурирует француз Мишель Барнье, ведущий переговорщик по «Брекзиту». Однако не стоит забывать, что он не входит в число ведущих кандидатов на завершившихся выборах, а потому его кандидатуру парламент встретит с явным неодобрением. Кто может сменить Дональда Туска? Надо учитывать, что по значимости это второй пост в ЕС – разумеется, после председателя Европейской Комиссии. Официально кандидатуры пока не названы, а от тех, чьи имена прозвучали, поступили опровержения: дескать, не хотим и не будем. Тем не менее, назовём этих политиков – канцлер ФРГ Ангела Меркель, премьер-министр Нидерландов Марк Рютте и бывший президент Литвы Даля Грибаускайте. На смену Федерике Могерини прочили финна Александера Стубба, шведа Карла Бильдта и ряд других кандидатов, но это все из области предположений. Кто же сменит Марио Драги, став главным банкиром ЕС? Формально кандидатуру должны, прежде всего, предложить министры финансов стран зоны евро. Затем её утвердят главы государств и правительств и потом уже кандидата «заслушают» в парламенте. Чаще прочих возможным преемником называли Йенса Вайдмана, главу Федерального банка ФРГ. Но если всё же на место Юнкера пойдет Вебер, то Вайдману, уже, как говорится, не светит: оба таких поста отдать немцам просто невозможно. Вероятнее всего, европейским лидерам придётся подготовить «пакетное» решение, предъявив все кандидатуры сразу, так сказать для соблюдения должного баланса. Андрей ГОРЮХИН

Угроза Вашингтона реанимировать действие самой жёсткой части антикубинского закона Хелмса-Бартона вызвала у многочисленных европейских компаний, успешно действующих на острове, озабоченность, но не панику. Упомянутая статья закона позволяет американским федеральным судьям принимать к рассмотрению иски бывших владельцев собственности, национализированной на Кубе после победы революции 1959 года, и наказывать трейдеров товарами, произведёнными с использованием этого имущества. Администрация Дональда Трампа не скрывает цели – изолировать маленькую страну, поддерживающую законное правительство Венесуэлы, создав вокруг Гаваны атмосферу неуверенности и страха, дабы отпугнуть столь необходимые ей иностранные инвестиции. Поэтому-то в Вашингтоне вспомнили об одном из положений старого закона, в отношении которого ещё в 1998 году Европейский Союз и США достигли соглашение, которое означало отказ от его применения. Теперь Брюссель уже отреагировал на этот шаг американской стороны, пригрозив заокеанскому партнёру, что если пострадают европейские компании, то может возникнуть торговая война с непредсказуемыми последствиями. ЕС – один из главных торговых контрагентов социалистической Кубы, причём около половины его ежегодного товарооборота приходится на Испанию. Она же лидирует по объёму инвестиций в кубинскую экономику. Как заявляют испанские предприниматели и финансисты, сегодня гораздо легче привлечь инвестиции на Кубу, чем осуществить их, поскольку многие банки опасаются негативной реакции Вашингтона в виде штрафов и санкций. Параллельно Белый дом усиливает экономическую блокаду, ограничивая поездки американских граждан на остров, сокращая суммы денежных переводов из США кубинским родственникам и оказывая давление на международную финансовую систему. Закон, о котором вдруг вспомнила администрация Трампа, может позволить федеральному судье оштрафовать, например, турецкого или сингапурского импортёра знаменитых гаванских сигар, если табак для их производства был выращен на конфискованной у прежних хозяев земле… В ответ на это давно действующая на острове испанская фирма «Мелиа», которая управляет 32-мя отелями, заявила, что она «продолжит свою работу абсолютно нормально. Куба – потрясающее направление для международного туризма, и оно должно оставаться открытым». Аналогичным образом отреагировала на угрозу санкций французская компания «Перно-Рикар», поставляющая ежегодно на мировой рынок более 40 миллионов бутылок рома «Гавана клаб». Так же настроены канадская горнорудная корпорация «Шеритт», транснациональные «Нестле», «Юнилевер» и другие, многие из которых работают на Кубе уже не первое десятилетие. По мнению главы постоянного представительства ЕС в Гаване Альберто Наварро, последние меры Вашингтона «направлены не только против иностранных предприятий, которые располагают механизмами юридической защиты, но прежде всего – против кубинского народа, а также против нарождающегося частного сектора в экономике Кубы». Виктор СМИРНОВ

И то, и другое – хуже По мере того, как спадает волна нелегальной иммиграции в ЕС, во многих странах интеграционного объединения усиливается новая озабоченность, вызванная ростом эмиграции. Недавний опрос населения в 14 странах показал, что многие респонденты предпочли бы каким-то образом сдержать поток отъезжающих за границу на длительный срок. Особенно остро эта проблема ощущается в Южной и Восточной Европе, где численность населения в последние годы сокращается или даже падает. Это происходит, в частности, в Испании, Италии, Греции, Польше, Венгрии и Румынии. В результате большинство их граждан уже считают эмиграцию более серьёзной проблемой, нежели приток беженцев и переселенцев, констатирует Европейский совет по международным отношениям. Лидирует в такой оценке происходящего Румыния, чьё население за последнее десятилетие уменьшилось почти на 10% из-за массового отъезда молодёжи в Западную Европу в поисках работы. (см. «Румыны недовольны потерей рабочих рук», №5(140), 2019). Между тем, в северных и западных государствах всё ещё значительно преобладает обеспокоенность по поводу иммиграции. Причём несмотря на то, что приток мигрантов через Средиземное море сократился в прошлом году почти на 90% по сравнению с показателем 2015 года. Опрос проводился для выявления главных проблем в преддверии майских выборов в Европейский Парламент, ведь на долю этих 14 стран будет приходиться 80% мест в законодательном органе нового состава. К числу основных проблем респонденты отнесли также проявления коррупции, национализма, терроризма и изменение климата.

Германские правоохранительные органы с 2010 года предотвратили 13 террористических актов. Заметьте, в это число входят исключительно заранее планировавшиеся акции исламистского подполья. Эту цифру газете «Райнише пост» сообщили сотрудники «Бундескриминальамта» (БКА) – Федерального криминального ведомства. Видимо, те нашумевшие преступления «воинов ислама», которые стали достоянием общественного внимания, должны быть отнесены к числу спонтанных, а потому особенно трудных для предотвращения. Свои бесчеловечные акции террористы планировали совершить в Дюссельдорфе, Бонне, Кёльне, Людвигсхафене, Шверине, Карлсруэ, а также в Нижней Саксонии и окрестностях Франкфурта-на-Майне. Стоит добавить, что о некоторых из готовившихся терактов и их точном числе БКА не сообщает по стандартной причине – в интересах следствия. В апреле 2019 года в девяти федеральных землях ФРГ была проведена синхронная операция против исламистского подполья, которую в СМИ даже отважно назвали «сетью», использовав определение, против которого адепты мигрантолюбия всегда возражают. В ходе операции прошли обыски на 90 объектах в Баден-Вюртемберге, Баварии, Берлине, Гамбурге, Гессене, Нижней Саксонии, Северном Рейне – Вестфалии, Рейнланд-Пфальце и Шлезвиг-Гольштейне. Во главе этой сети стояли два мигрантских объединения – «ВВР Хелп» и «Ансаар интернэшнл» – официально зарегистрированные в Северном Рейне – Вестфалии. А «Ансаар» так и вовсе имело свою штаб-квартиру в столице этой земли – Дюссельдорфе. Уже полученные первые результаты следствия позволяют отнести обе эти организации к числу экстремистских, поскольку собраны доказательства, что в их финансировании и пропагандистском обеспечении принимал участие ХАМАС. А его относят к числу террористических организаций и в США, и в Европейском Союзе и, разумеется, в Израиле. Министр внутренних дел ФРГ Хорст Зеехофер заявил: «Тот, кто под прикрытием гуманитарной помощи поддерживает ХАМАС, нарушает фундаментальные положения нашей конституции». Тем самым дискредитируется деятельность многих организаций, занятых оказанием помощи мигрантам, поскольку власти ФРГ хотели бы, чтобы в нынешний трудный момент эти благотворители проявляли нейтралитет. Однако опыт прошедших лет подсказывает: борьба с организациями такого рода – дело тяжёлое и долгое, словно схватка со Змеем Горынычем. Вместо одной отрубленной головы всегда появляются несколько новых… Сергей ПЛЯСУНОВ

Примерно за месяц до выборов в законодательный орган единой Европы Европейский Парламент обнародовал актуализированный прогноз результатов. Он исходит из того, что британцы, как они ни кривляются вокруг своего «Брекзита», всё-таки примут участие в выборах. И какие же предполагаются итоги? Консервативная Европейская народная партия (ЕНП) получит 180 мест, социал-демократы (Прогрессивный альянс социалистов и демократов, С&Д) – 149, а либералы (Альянс либералов и демократов за Европу, АЛДЕ) – 76. Поскольку всего в парламенте 751 место, то большинства консерваторы и социал-демократы натянуть не смогут, и им придется опираться на поддержку других фракций. А ведь начиная с 1979 года, эти две политические силы занимали в парламенте свыше половины мест. Европейские консерваторы и реформисты (ЕКР) по нынешнему состоянию дел могут рассчитывать на 66 мест. Заметим, что пока именно в это объединение входят британские тори. На долю Европы наций и свобод (ЕНС), лидером которой является Марин Ле Пен, достанется 62 места, «зелёным» (Зелёные – Европейский свободный альянс, Зелёные – ЕСА), придется удовольствоваться 57 местами, Левым (Европейские объединённые левые/ Лево-зелёные Севера, ЕОЛ/ЛЗС) – отойдёт 46 мест, и ещё 45 мест займут правые популисты из Европы за свободу и прямую демократию, ЕСПД). И наконец, 62 места придется на депутатов, не входящих ни в какие фракции. Если представить себе, что все депутаты правой ориентации, критически настроенные в отношении Европейского Союза – ЕНС, ЕКР и ЕСПД – сумеют слиться в единый альянс, то они займут 173 места и почти сравняются с потенциалом Европейской народной партии. И это уже весьма серьёзно… Для полного счастья не хватает только, чтобы венгерская Фидес, принадлежность которой к ЕНП пока формально сохраняется, хотя и в «замороженном» состоянии, увела всех своих предполагаемых 13 депутатов в лагерь правых. Тогда они выйдут на первое место, став сильнейшей фракцией Европейского Парламента. И не то, чтобы это была совсем уж гипотетическая возможность, которая полностью неспособна воплотиться в реальность. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Соединенные Штаты продолжают наращивать давление на Евросоюз в торгово-экономической сфере, стараясь вынудить его пойти на новые уступки. В условиях, когда ведущий американский авиастроитель «Боинг» оказался в сложном положении из-за неполадок с одной из его последних моделей, полеты и даже производство которых временно приостановлены после двух крупных авиакатастроф в Индонезии и Эфиопии, Вашингтон решил оказать давление на его главного конкурента – «Эрбас». Мишенью нападения стали механизмы оказания помощи этому производителю. На мушке оказались и некоторые сельскохозяйственные продукты, производство которых также получает бюджетную поддержку в ЕС – вино, оливковое масло и сыры. В общей сложности американская администрация пригрозила европейцам дополнительными пошлинами на 11 миллиардов долларов. Сохраняется также угроза введения дополнительных пошлин на импорт европейских автомобилей под предлогом того, что нынешнее положение «несет угрозу национальной безопасности». «Евросоюз является грубым партнером США, с этим пора заканчивать», – пригрозил президент США Дональд Трамп. Одновременно он обвинил Брюссель в слишком жестком подходе к Великобритании в процессе развода с Лондоном. Такая реакция американцев вызвала тревогу в Брюсселе, где утвердили мандат на переговоры с США по вопросам торговли, который призван снизить тарифные барьеры. Большинство стран Евросоюза обеспокоены возможными односторонними решениями Вашингтона, которые способны подорвать и нынешние и без того невысокие темпы экономического роста Старого Света. Особенно встревожена Германия как главная экспортная держава ЕС. Министр финансов этой страны Олаф Шольц призвал всех участников объединения участвовать в выработке единой линии и «избежать эскалации в торговых спорах» с американцами. Правда, не очень понятно, что может предпринять Брюссель, который обычно старается избегать конфронтации в трансатлантических отношениях и ограничивается заявлениями. Переговоры Брюсселя и Вашингтона начнутся позже, после выборов в Европарламент. На этом настаивала Франция. Алексей СТРАШЕВ

В 2018 году большая часть экспорта из Евросоюза оплачивалась в евро, а импорта – в американских долларах. Такие данные публикует европейское статистическое ведомство – «Еворостат». Всего за этот период 48% экспортных счетов выставлялись в единой европейской валюте, 35% - в долларах, остальные в других валютах. Для импорта картина противоположная: 56% оплачивается в долларах, а в евро – 35%. Если брать общий объем внешнеторгового оборота «двадцати восьми», то соотношение используемых валют примерно одинаково: 45% приходится на доллар, 41% на евро. Если смотреть на динамику использования этих двух основных денежных единиц в торговых операциях, то «Евростат» рисует такую картину. С 2010 года по 2018 год доля евро снизилась на 4,5 процентных пункта в экспорте, а в импорте – на 2,2 процентных пункта. Соответственно доля доллара выросла на 3,2 процентных пункта в экспорте и на 1,2 процентных пункта в импорте. Среди стран Евросоюза больше всего использует евро во внешней торговле Словения (66% внешнеторговых сделок), затем следуют Австрия (62%), Словакия (61%), Латвия (54%) и Хорватия (53%). Меньше всех – Великобритания (5%), Швеция (13%), Греция и Дания (по 23%). Большинство этих стран (за исключением Греции) не перешли на единую европейскую валюту, продолжают использовать национальную денежную единицу. Импорт сырьевых товаров (за исключением нефти) больше других товарных групп оплачивался в евро (47%), зато 88% импорта нефти оплачивался в долларах. Экспорт продукции машиностроения оплачивался преимущественно в евро (49%) против 33% в долларах. Андрей СЕМИРЕНКО

Многочисленные территории, именуемые «налоговым раем», – не единственные «прачечные» по отмыванию «грязных» денег в Европе. Как продемонстрировали громкие скандалы, разразившиеся недавно в Дании, Голландии и на Мальте, кажущееся строгим законодательство для борьбы с этим видом преступлений содержит много лазеек, которыми активно пользуются мошенники и нечестные бизнесмены Евросоюза. Это признал Европейский Парламент. В своём докладе он приводит перечень тайных и явных каналов, по которым ежегодно во избежание налогообложения выводится, по меньшей мере, 200 миллиардов евро. Кроме того, парламентарии обнаружили «признаки налогового рая» сразу у семи стран – Бельгии, Венгрии, Голландии, Ирландии, Кипра, Люксембурга и Мальты. По мнению законодателей, для пресечения гигантской утечки денег необходимо создать особое общеевропейское ведомство полиции и подразделение европейской финансовой разведки. Специальная комиссия для борьбы с финансовыми преступлениями, сформированная вскоре после скандалов вокруг ряда крупных банков, включая «Дойче Банк», перечислила возможности, которыми пользуются компании, финансисты и нечистые на руку богачи для укрытия своих капиталов от налогов. Это, прежде всего, «налоговая конкуренция», или агрессивный поиск налоговых систем европейских стран с наименьшей фискальной нагрузкой. Вызывает ежегодные потери Евросоюзом на 50-70 миллиардов евро, или 17% от общей суммы корпоративных налогов. Известная практика высокотехнологичных транснациональных корпораций ощутимо усугубила ситуацию, однако власти Финляндии, Швеции, Дании и Ирландии заблокировали предложение о введении налогов для этих гигантов. «Компании-прикрытия», или «фирмы-почтовые ящики», которые служат исключительно как укрытия от налогов. Доклад Европарламента призывает правительства выявить владельцев этих псевдо-предприятий и воспрепятствовать коммерческим связям с ними. Налог на добавленную стоимость. Ссылаясь на «Европол», парламентская комиссия напоминает, что около 60 миллиардов евро в год «испаряются» под видом НДС в трансграничных сделках на территории Евросоюза. Поэтому необходимо унифицировать этот вид налога на общеевропейском уровне. Законодатели приветствуют расследование, начатое Еврокомиссией в отношении Кипра, Греции, Мальты, Италии и острова Мэн по поводу сокращений НДС при покупке дорогих яхт и частных самолётов. «Золотые визы». В докладе содержится требование ко всем странам ЕС покончить с практикой предоставления вида на жительство и так называемых золотых виз (в обмен на крупные инвестиции в недвижимость или приобретение долговых облигаций). Не менее 6000 человек уже приобрели таким образом гражданство, и более 100 тысяч получили вид на жительство, хотя это представляет угрозу безопасности всем странам Союза. Свободные зоны. На территории ЕС действуют не менее 80 свободных зон, считает Европарламент. В них товары из третьих стран поступают без уплаты пошлин и без полицейского контроля. По мнению законодательного органа, морские порты не должны служить разновидностью «налогового рая». Налоговые амнистии. Парламентская комиссия считает, что эта мера способна стимулировать уклонения от уплаты налогов. Поэтому исполнительному органу ЕС надлежит рассмотреть все подобные процессы, начатые в Союзе в последние годы. «Отмывание» капиталов. По оценке Европарламента, через финансовые системы ЕС ежегодно циркулирует около 110 миллиардов евро, предназначенных для противозаконной деятельности. Доклад указывает, в частности, на ряд банков, работающих с подозрительными деньгами из России. Парламентская комиссия решила позаботиться о защите журналистов и всех, кто способствует расследованию финансовых преступлений. Принятие таких мер она считает особенно необходимым после убийства мальтийской журналистки, которая проводила расследование политической коррупции в своей стране. Отметим, что не все депутаты поддержали выводы своих коллег, содержащиеся в докладе: «за» проголосовали 505 депутатов, «против» – 63 и 87 воздержались. Игорь ЧЕРНЫШОВ

показал опрос перед выборами в Европарламент Всего за пять лет, минувших с прошлых общеевропейских выборов, настроения жителей стран Европейского Союза изменились коренным образом. Если в 2014 году накануне голосования в Европейский Парламент главными проблемами большинство опрошенных считали безработицу, экономическую нестабильность и крупные государственные долги, то в 2019-м важнейшими вызовами названы иммиграция и защита окружающей среды. Это, как минимум, подтверждает, что финансово-экономический кризис Евросоюзу удалось, наконец, преодолеть. В то же время, гражданам не даёт покоя иммиграция, хотя и резко сократившаяся в последние пару лет: по данным опроса, проведённого для восьми европейских газет, 46% респондентов не желают, чтобы их правительства и впредь принимали беженцев из зон конфликтов. К тому же лишь 31% полагают, что власти ЕС должным образом справлялись с этой проблемой в период её наибольшей остроты в 2015 и 2016 годах. Противоположной точки зрения придерживаются лишь 14%. Более того, анкетирование, проведённое в восьми странах – Бельгии, Венгрии, Германии, Испании, Италии, Польше, Франции и Швеции – отразило боязнь большинства их жителей нового массового нашествия иммигрантов. Половина респондентов высказались за то, чтобы их страны не принимали ни одного беженца. Социологи объясняют это тем, что в восприятии европейцев теперь нет различия между беженцем и нелегальным переселенцем. Правда, молодёжь проявляет гораздо бóльшую терпимость. Существенные расхождения в оценке иммиграции проявились и среди отдельных стран. Так, в Италии лишь 5% опрошенных считают её благотворной, тогда как 53% выступают против принятия беженцев. Свыше 60% венгров уверены, что иммиграция никоим образом не может быть полезной для их страны, а поляки очень критично настроены в отношении политики выделения финансовых средств Африке с целью сократить наплыв незваных гостей в Европу через Средиземное море. В Швеции, принявшей наибольшее количество иммигрантов пропорционально к своему населению, респонденты критикуют Европейскую Комиссию за плохое обеспечение безопасности внешних границ Евросоюза и её неэффективные попытки распределить беженцев по странам. Наиболее благожелательно к пришельцам настроены жители Германии, приютившей более миллиона иностранцев из конфликтных зон: 41% респондентов желает, чтобы правительство продолжало принимать тех, кому не обеспечена физическая безопасность на родине, но этот факт должен быть подтверждён документально. Однако в отличие от иммиграции, забота об охране окружающей среды за минувшие пять лет превратилась в главную общеевропейскую задачу, вызывающую единодушие. Как показал опрос, жители всех стран ЕС уверены, что борьба против изменения климата должна стать приоритетной в повестке дня Брюсселя. Для сравнения: в 2014 году эту проблему считало ключевой преимущественно население скандинавских государств. Теперь застрельщиком соответствующих манифестаций и наиболее активным борцом выступает молодёжь, требующая и от правительств своих стран, и от Еврокомиссии безотлагательного принятия мер против потепления климата на планете. Иной подход к роли исполнительного органа ЕС проявился в отношении решения таких проблем, как занятость, пенсионное обеспечение, здравоохранение и образование. Респонденты чётко высказались против расширения компетенции Еврокомиссии в этих сферах, предпочитая доверять их собственным властям. Зато они хотели бы возложить на Брюссель больше ответственности за обеспечение безопасности и надёжной обороны ЕС, а также одобрили перспективу создания общеевропейской армии (47% против 21%: в Швеции, не входящей в НАТО, это соотношение – 38% к 25%). Что касается внешней политики, то непредсказуемый курс Вашингтона при президенте Дональде Трампе значительно повлиял на умонастроения европейцев, и в результате уже половина респондентов не верит Соединённым Штатам как партнёру, вызывающему доверие. Самый низкий показатель в Германии, где только один из десяти немцев видит в американцах безусловного союзника ЕС. Но при этом Россию угрозой европейской безопасности считают большинство поляков и шведов, что контрастирует с мнением венгров и итальянцев. Наконец, нынешний опрос населения продемонстрировал одобрение вступления и принадлежности к Евросоюзу значительным большинством жителей: средний показатель достиг 61%, в Германии и Польше – 70%, в Испании 65%. При этом больше всего «еврофобов» выявлено в Швеции (25%) по сравнению со среднеевропейским показателем в 15%. Андрей СМИРНОВ

Свобода передвижения рабочей силы внутри Евросоюза подрывает возможности экономического развития наиболее бедных стран объединения, в частности, Румынии. Такое мнение высказал министр финансов этой балканской страны Еуджен Теодорович, выступая на пресс-конференции в Бухаресте. «Румынии не хватает примерно миллиона рабочих рук, – сказал он. – В таких условиях мы не можем конкурировать с наиболее сильными странами ЕС». Эта страна, как и многие другие в Восточной Европе, вступившие в Евросоюз, сталкиваются с массовой эмиграцией своих граждан в более богатые регионы, где выше зарплаты и лучше перспективы профессионального роста. «В целом для ЕС мобильность рабочей силы дает хороший результат, – продолжал министр. – Но при разборе конкретных случаев картина оказывается совершенно иной». По его словам, если несчастлив один член семьи, то несчастна вся семья. «Мы несчастны, – заключил он. – Мы были бы счастливы, если бы удалось найти такое решение, которое устраивало бы всю семью». Светлана ФИРСОВА

Через немалые тернии пришлось пройти нынешнему главе Ватикана Хорхе Бергольо (папа римский Франциск), прежде чем он смог возглавить Святой престол. Любопытные факты скрытой от посторонних глаз борьбы за духовную власть над примерно миллиардом католиков во всём мире приводит в своей книге ирландский журналист-ветеран Джерард О'Коннэлл, давно аккредитованный при Ватикане. Книга «Избрание папы Франциска: повествование о конклаве, изменившем историю» рассказывает об интригах, ложной информации о слабом здоровье Бергольо, тайных встречах, разнообразных уловках церковных иерархов, боровшихся за своих кандидатов. Главным претендентом на католический трон считался итальянец, архиепископ Миланский Анджело Скола. Однако чёрный дым, появившийся из трубы Сикстинской капеллы, в конечном итоге возвестил о победе аргентинца. Первое голосование 12 марта 2013 года не выявило победителя: Анджело Скола получил поддержку 30 сторонников, что далеко не достаточно, а Хорхе Бергольо – лишь 26. Гораздо меньше голосов набрали остальные три претендента – канадец, американец и бразилец. Этому предшествовало немало захватывающих событий, повествует автор книги. В ходе «предвыборной кампании», которую представляют собой закрытые совещания кардиналов перед конклавом, нагнеталось неприятие возможных претендентов из Италии, в частности, из-за недавних финансовых и прочих скандалов в Ватикане (один из них получил название «Ватиликс»), в которые оказались замешаны итальянские представители. До 9 марта, когда на встрече выступил архиепископ Буэнос-Айреса Хорхе Бергольо, почти никто не считал его серьёзным кандидатом. Но его речь на родном испанском языке продолжительностью всего три с половиной минуты произвела очень сильное впечатление. К тому же всё больше кардиналов выступали против вероятного папы-теолога, то есть, против А.Сколы, которого считали протеже предыдущего главы святейшего престола Ратцингера. И всё-таки решающую роль в соотношении предвыборных сил, по свидетельству ирландского корреспондента-ветерана, сыграла «тайная вечеря» – ужин, устроенный кардиналом Аттилио Никорой, который возглавлял группировку против итальянца. Хозяину дома удалось собрать за столом не менее 15 кардиналов из Европы, Латинской Америки и Азии, которых он убедил голосовать «правильно». В результате во второй попытке в поддержку аргентинца выступили уже 45 высокопоставленных священников. Однако его противники тут же принялись распространять информацию о якобы слабом здоровье Х.Бергольо. Несмотря на это, во время третьего голосования он получил 56 голосов, а итальянец – 41. И тогда архиепископ Милана проявил благородство, призвав своих сторонников поддержать соперника. Чётвертая попытка приблизила аргентинца к победе, напоминает автор книги. Пятая завершилась неожиданно: была отменена по причине того, что слиплись два бюллетеня. Наконец, немедленно проведённое шестое голосование принесло 85 бюллетеней в пользу Х.Бергольо, нынешнего папы римского Франциска. Узнав о победе, он обнял своего главного соперника… Андрей СМИРНОВ

Задумчивый променад по улице Ленина в Ставрополе Шофёр из категории «леваков» и «бомбил», крепко сбитый, косая сажень в плечах, охотно согласился довезти меня до центра из аэропорта даже после того, как я на треть срезал запрошенный им гонорар. Разговорились. Мельком о погоде, заработках, посевах и видах на урожай. В этом крае-житнице всякий претендует быть знатоком агрономических премудростей. В Ставрополе, в каком-то смысле, время остановилось. Беспокойное революционное прошлое масштабно увековечено в названиях улиц. Никакого массового переименования в лихие 90-е годы, похоже, не случилось. Мой давнишний приятель Дмитрий Хавин, талантливый тележурналист, имел обыкновение спрашивать: «Это улица имени кого?» Здесь городской ландшафт вобрал в себя имена громкие и подчас грозные. Герцен. Тельман. Роза Люксембург. Свердлов и Бауман. Киров, Куйбышев и Орджоникидзе. Дзержинский. Фрунзе, Щорс и Тухачевский. Вождь мирового пролетариата Ленин. Для баланса необходимо упомянуть: увековечены и классики русской литературы и живописи. Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Добролюбов, Чехов, а также Репин, Серов и Айвазовский. Но всё же преобладают радикал-реформаторы, что на первых порах переустраивали жизнь силовыми методами и буквально за шиворот затаскивали упирающихся невеж в счастливое завтра. В числе реперных точек выделяется памятник солдату-будёновцу. Тот марширует. Глыба бетона. Шинель до пят. Островерхая шапка, прозванная «будёновкой». Отточенный штык. Не вполне понятно, почему это пехотинец, а не кавалерист под началом Семёна Михайловича, отчаянного рубаки, пролившего совместно со своими оппонентами из Белого движения немало русской крови. Одним словом, налёт ностальгического сожаления по «счастливому завтра», оставшемуся во дне вчерашнем, невозможно скрыть. Один из моих собеседников, рассекавший городской пейзаж на навороченном «Лэнд-ровере», дал мне понять, что и нечего было возвращать прежнюю топонимику. Он же иронично усмехнулся, когда показал ему двухэтажный ухоженный особняк на Партизанской улице (проезжали мимо) и поинтересовался: это элитная недвижимость принадлежит старым или уже новым партизанам?.. Столь пространное вступление мне понадобилось исключительно для того, что пояснить мотивы написания этих строк. На второй день командировки, располагая всего тремя часами свободного времени перед тем, как самодвижущаяся коляска заберёт меня обратно в аэропорт, принялся гадать: что можно успеть запечатлеть и сохранить в фотографической галерее? Ответ прочёл, почти как на пиру вавилонского царевича (VI в. до н.э.) Вальтасара, – на стене дома. Табличка гласила: «Улица Ленина». Самая длинная магистраль, что тянется аж на 8 километров и 380 метров.   Мой маршрут начался от гостиницы «Ставрополь» – и далее по небольшому уклону вниз, но по восходящей, если брать нумерацию. Сразу два символа ушедшей эпохи притянули к себе взгляд. Списанный самолёт-ветеран с красной звездой на хвосте и на крыльях с табличкой «Советским лётчикам – людям самой гордой и мужественной профессии». Не оставило равнодушным. Достойно!     Неподалёку располагалось невзрачное строение, утыканное кондиционерами, с вывеской «Дом водников» и скульптурной композицией, водруженной на постамент в цветовой гамме Мавзолея. Дуэт выполнен в подражание Вере Мухиной («Рабочий и колхозница»). Поскольку поездка состоялась в середине февраля, то на концертном зале, носящем такое же название, что и мой отель, да и сам город (муниципальные копирайтеры не сильно себя утруждают), анонимно поздравляли «С днём защитника Отечества!». Ниже на электронном табло периодически высвечивались слова «Будьте бдительны!».     Мой первый кучер с гордостью поведал мне, что город входит в число бесспорных лидеров по числу разбитых (в хорошем смысле) скверов и парков. И это факт: Ставрополь – один из самых зелёных городов в Отечестве. На каждого жителя приходится 108 кв. метров лесопарковых зон – при норме в 15 кв. метров, а вся площадь зелёных насаждений достигает почти 5000 гектаров! Добавим 16 тысяч кв. метров цветников (ежегодно высаживается по 800 тысяч цветов!) – и тем самым статистически подкрепим репутацию города, дважды признанного чемпионом по благоустройству в России.     Не мог не отметить чистоту невесть кем подметённого бульвара. И ухоженный вид здания в стилистике советского ампира по адресу улица Ленина 282. С тщательно подогнанными друг другу трёхцветными плиточками. С барельефами, изображающими корзины цветов. С привратными колоннами, увенчанными подчёркнуто аскетическими капителями – никаких излишеств. Со столь любезной московским архитекторам лужковского призыва башенкой на верхотуре. С горделиво вычищенным каменным гербом с надписью РСФСР и пятиугольной звездой…     И снова режет глаз контраст смыкающихся эпох. На уровне ещё вчера государственного символа Российской Федерации в составе СССР высится рекламное панно, зазывающее совершить через 700 метров с поворотом направо причастие у американского сетевого общепита «Бургер кинг». А у парадного подъезда указатель о том, что здесь на 5 этаже размещается Ставропольское краевое отделение «Ленинского коммунистического союза молодёжи РФ», соседствует с подпирающим его вывеской пункта выдачи продукции преимущественно косметической компании «Фаберлик». Причём логотип у косметологов, подмечаю как старый брюзга-газетчик, набран кеглем раза в четыре, если не пять крупнее, чем у комсомольцев. У тех, кто пропустил, подозреваю, первоначальный этап идейного взросления, когда мы, люди «ранешнего времени», бодро и в тональности Allegro con fuoco напевали: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы, пионеры, – дети рабочих. Близится эра светлых годов. Клич пионера: «Всегда будь готов!».     По мере продвижения вглубь ленинской магистрали контрасты стали множиться. Город отстраивается. Подрастают модернизированные панельки. Но заметно высока и доля жилья не столько элитного, сколько качественного, с расчётом на кошелёк и вкусы среднего класса, для которого возводят и бизнес-центры по последней моде – с затемнёнными окнами с синим отливом. Для справки: при населении 428 тысяч человек – здесь насчитывается 35,4 тысячи ударников капиталистического труда, сиречь, предпринимателей.     Встречаются и особняки с двумя встроенными гаражами. Этим местным нуворишам зазывно предлагают и «доступный эргономичный функциональный офис», и «цифровые сервисы для всей семьи». На металлических воротах с обилием заклёпок подчас прилеплены львиные морды. Для устрашения, должно быть.     А всего в нескольких десятках метров можно набрести либо на артефакт из очень далёкой эпохи, датированный 1863 годом, либо на ветхий, горчичного цвета кирпич менее древнего, но столь же старорежимного двухэтажного дома. Видавший лучшие времена, он помнит, не исключено, как по большаку шли, вздымая пыль, колонны то «красных», то «белых», проносились горластые тачанки, а обыватели либо высыпали на обочину с восторгом и надеждой, либо, втянув голову в шею, прятались в подвалы…     В шаговой доступности, если отмерять расстояние от неприступного и самопогружённого в себя коттеджа, обнаружил адрес милосердия, подтверждающий, что мир не без добрых людей. Межрегиональная общественная благотворительная организация «Твой дом» обещала «помощь людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию». Строчкой ниже была заявлена «ежедневная заработная плата», что подразумевало, судя по всему, одноразовое или многоразовое трудоустройство. Оплата сдельная, по факту. Убогая дверь с кнопочным звонком советского образца в полуразрушенном строении, на которую была приклеена листовка, служила едва ли не самой наглядной иллюстрацией, кому предназначалось это послание. Опять же контрастным душем стала подобающе претенциозная витрина сети ювелирных салонов «Рубин».     На углу в качестве ещё одного завлекательного лакомства для глаз помещена скульптурная композиция. Семейная птичья пара под зонтиком с надписью: «РубинОВВ» на цоколе. Трижды за два дня проходил мимо. А потому сложился триптих: в сухую погоду, после снегопада и в вечернем свете. Это не сериал из тридцати картин Руанского собора кисти Клода Моне, но задумка схожая.     Если судить по витринам, вывескам, рекламным анонсам и частным объявлениям, город живёт интенсивной жизнью. На тот момент ожидались гастроли московского цирка имени Юрия Никулина и Кубанского казачьего хора.     Офисному планктону предлагалось добавить к завтраку молоко «ночной дойки», а в обед не погнушаться бизнес-ланчем за 199 рублей. Для следящих за своим внешним видом дам представлен весь набор косметологических ухищрений: и массаж, и аппаратный маникюр, и шугаринг (карамельная эпиляция). А тем, кому не спится, кто устал пялиться в чёрную дыру зомбоящика, кто ощутил жгучую потребность очищения – для них «Баня-1» приготовила помывочные принадлежности и готова принять клиентов… круглосуточно.     Для особой категории джигитов существует персональный транспорт по маршруту от сих до чеченской столицы:     Ещё одно открытие по части контрастов. Темп жизни южнорусской провинции не предполагает такой же степени отстранённости и безразличия толпы от каждого составляющего её индивидуума, свойственных мегаполису. Убедился в том, выслушав рассказ местного юноши, уроженца Пятигорска, подвизавшегося долгое время в логистическом бизнесе. Возил в холодильнике на колёсах деликатесную рыбу и морепродукты с подмосковных хладокомбинатов в ставропольские люксовые ресторации. Как-то раз довелось ему спуститься в московское метро. Впервые в жизни. В 35 лет. С бумажкой в руке с написанным его хозяином адресом. Привожу его доподлинное признание: – Хотел спросить дорогу. Оглядываюсь, выбираю, к кому обратиться. Пока так оглядывался, мимо меня человек сто промчалось! Но вот что понравилось – в столице в девяти случаях из десяти, если выезжаешь из боковой улицы, остальные притормозят и пропустят. В Ставрополе, в лучшем случае, найдётся только треть столь же вежливых водителей. Подумал я, это дело наживное. Дайте нам двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, как мечтал Столыпин, – и произойдёт неизбежное смягчение нравов. А при разумном просветительском воздействии благовоспитанность станет нормой. Нам на смену придут младо-интеллигенты, не испорченные и добронравные (в Ставрополе в 26 вузах грызут гранит наук и ремёсел 80 тысяч студентов). Или – всё это прекраснодушные иллюзии?.. Возвращаемся на улицу Ленина, где в наглядной агитации можно рассмотреть все оттенки остроумия местных жителей. Приведу три примера. Магазин военной одежды «Будь в форме!». Кафе «Сегодня можно» («сладкарница», как их называют болгары). И ресторация с дерзким названием «КурЩавель».     Самым забавным объявлением, написанным от руки цветными фломастерами, можно посчитать рекламу курсов парикмахеров. Обоснованием того, насколько это «круто» и перспективно, служат предваряющие строки в виде риторического вопроса (так задумано – ибо ответ очевиден): «Хотите быть успешными и уверенными в завтрашнем дне?»     Если с логикой авторов приглашения стать брадобреем (за 4 месяца можно доучиться до парикмахера 3-го разряда) всё понятно, то некоторые экспонаты, украшающие ленинский большак, меня озадачили. Вырезанная центральная секция скамейки. Избушка на курьих ножках с Бабою Ягой, высовывающейся из печной трубы, – явно для детской забавы, но с ограниченным доступом (загородка). Серебристый дракон и фонарь с подвешенным ключом – должно быть, символы только для посвящённых…     Зато никакой двусмысленности или зашифрованной пустоты нельзя, при всём желании, обнаружить в этом уже растиражированном шаблоне признания в любви к городу:     Пожалуй, для финального аккорда надо было сделать селфи с этим красным сердечком… В следующий раз, непременно!   В моём пионерском детстве в летнем лагере регулярно кого-то и за что-то награждали. «На линейке» при всеобщем сборе. И всегда звучал туш (для справки: туш – короткое музыкальное произведение, исполняемое, как правило, духовым оркестром в знак приветствия на торжественных церемониях, при награждениях, чествованиях и тому подобному). Задумчивый, хотя и скоропалительный променад по улице Ленина вызвал сперва одно сравнение: контрастный душ. Палитра красок богата, сюжеты разнообразны, но их невольно делишь по чёрно-белому признаку. Что в конце концов и породило вторую метафору: контрастный туш… Владимир МИХЕЕВ Ставрополь – Москва