Выпуск №11(93), 2014

Ноябрь был наполнен внушительной вереницей событий первой величины, значение и последствия которых, однако, мировая экономика и международные отношения уже отыграли. Несмотря на всю их знаковость. Их символичность для мегатрендов мировой политики. И дело вовсе не в том, что на расстановку фигур на гигантской "геополитической шахматной доске" они никак не повлияли, а в том, что повлияли вполне предсказуемым и ожидаемым образом. Для мирового рынка акций и спредов по суверенным облигациям это обычное явление. Продавцы и покупатели заранее закладываются в еще только предстоящие события. В движении цен и курсах валют они загодя учитываются. Повышенная волатильность, скачки спроса и предложения имеют место зачастую до, а не после. Как, например, столь неоднозначно оцениваемый уход Федеральной резервной системы с рынка ценных бумаг. Мировые СМИ обсасывают их по полной программе в предвкушении, быстро перелистывая страницу, как только они состоялись. В США по итогам промежуточных выборов контроль за обеими палатами Конгресса перешел к республиканцам. Но не потому что они чем-то себя проявили. Выступили с крайне привлекательных программных позиций и предложили населению лучшую перспективу. Сделались ближе среднему американцу. Нет. Ничуть. А потому, что популярность действующего президента упала до неприличия. Чему они изо всех сил помогали, блокируя продвигавшиеся им меры[1]. Превратив Конгресс чуть ли не в кладбище законопроектов[2]. Волна изощренной критики абсолютно со всех сторон захлестнула его с головой. В стане демократов наметились разброд и шатания. От некогда единой команды не осталось и следа. Результаты их деятельности внутри страны и на международной арене оцениваются очень низко. Чуть ли не "на двоечку". Особенно в связи с углубляющимся неравенством в американском обществе[3] под влиянием мер по выходу из глобального экономического кризиса[4]. Теперь Соединенные Штаты ожидают два года "политического сожительства". Управляемость страной, как считают политические аналитики, пострадает еще в большей степени[5]. Не исключено, отмечают они, что на какое-то время нормативные акты, принимаемые исполнительной властью, оттеснят закон[6]. Как бы к этому заранее не готовились, пишет, например, известный итальянский эксперт, работающая в Америке, Федерига Бинди, все равно президенту придется очень и очень несладко[7]. Республиканцы отыграют назад часть из того, что Бараку Обаме удалось сделать с таким трудом. В частности, похоронят осуществленный им разворот национальной экономики в пользу защиты окружающей среды – некоторые называют это даже "самым значимым следствием" поражения демократов на промежуточных выборах[8]. Снимут некоторые из введенных или оставленных им без изменений запретов на отдельные крупные экономические проекты и определенные виды предпринимательской деятельности. Искромсают реформу здравоохранения. Заставят гораздо больше внимания и сил уделять тем вопросам политической и экономической повестки, по которым они его поддерживают. Прежде всего в том, что касается форсированного заключения соглашений о трансатлантической и тихоокеанской зонах свободной торговли[9] и проведения более жесткой внешней политики[10]. Хотя, вроде бы, жестче уже некуда. Политическое руководство Китая, первой экономики мира по паритету покупательной способности, на протяжении всех кризисных и посткризисных лет служившего основным двигателем роста мировой экономики, наконец-то официально признало, что экономика страны замедляется[11]. Ни о какой мягкой или, тем более жесткой посадке, конечно же, речь не идет. Ни-ни. Но двузначные темпы роста остались в прошлом. Они уже не вернутся. Новой нормой на обозримую перспективу станут темпы роста на уровне 7 с небольшим процентов. С соответствующими последствиями для международной торговли и мировой экономики[12]. О том, что рано или поздно они начнут снижаться, предупреждали абсолютно все эксперты. Причем в течении целого десятилетия. Не меньше. Ведь экономика Китая достигла гигантских размеров. Она увеличивалась на одну Швейцарию в год. Бесконечно так продолжаться, конечно же, не могло. В хозяйственном комплексе Поднебесной накопилось слишком много диспропорций. Кроме того, возможности догоняющего развития, индустриализации и экспортоориентированной модели экономики в какой-то степени оказались исчерпанными. Особенно с учетом общего неблагополучия в мировой экономике. Как надеются западные эксперты по геополитике, Китай ожидают тяжелые времена. Корректнее было бы говорить несколько о другом. Ему предстоит решать проблемы нового поколения. Среди них поиск иных драйверов роста. Дополнительных гарантий социальной стабильности. Использования избыточных производственных мощностей. Скачка в неизвестное – построения пост-постиндустриального общества и т.д. Трудные времена ожидают, скорее, всех тех, кто ориентировался на экспоненциальный рост внутреннего рынка Китая и стремительное увеличение невыборочного потребления всего того, что могли бы предложить ему другие страны. Приступила к работе Европейская Комиссия нового состава во главе с Жан-Клодом Юнкером. С первых же шагов она постаралась позиционировать себя в качестве политически самостоятельной силы. Ведущего института Европейского Союза. Истинного лидера европейской интеграции. Представляющего общий интерес. Способного противостоять индивидуалистическим маневрам государств-членов. Когда нужно, приструнить их за допускаемые нарушения взятых на себя обязательств, в частности по Пакту стабильности и роста, как в случае с Италией. Когда нужно, проявить гибкость, как в случае с Францией, чтобы проведение реформ и бюджетная консолидация не становились самоцелью, а работали на создание условий для повышения конкурентоспособности национальной экономики и ее устойчивого роста[13]. Особое внимание она сразу же сконцентрировала на вопросах стимулирования роста и решения проблем безработицы как первоочередных для ЕС, в этих целях призвав к максимально быстрому формированию "инвестиционного пакета" размером в 315 млрд евро. Председатель ЕК объявил о том, что первый свой зарубежный визит осуществит в Киев, Высокий представитель по иностранным делам и вопросам безопасности – на Ближний Восток, обозначив таким образом приоритеты внешней политики ЕС. Но ведь на протяжении всего 2014 г. все и делалось для того, чтобы укрепить Европейскую Комиссию. Повысить ее влияние. Добавить ей самостоятельности. Чтобы она не превращалась в игрушку в руках отдельных государств-членов, а могла вести их за собой. Поэтому-то кампания по выборам в Европейский Парламент была организована очень непохоже на все предыдущие. Фактически избирались не только депутаты, но и будущий председатель Европейской Комиссии, который тем самым получал возможность опереться в своей деятельности на поддержку победивших на выборах европейских партий, объединившихся в правящую коалицию. Теперь впереди у Европейской Комиссии сложный период притирки к другим властным инстанциям ЕС. Ей надо будет изо дня в день доказывать, что она в состоянии справиться с нарастающим комом проблем, обрушившихся на интеграционное объединение. Что предложенная ей повестка действительно отражает чаяния и страхи ЕС и государств-членов, их политической элиты, и их населения. Насколько это будет непросто, свидетельствует громкий скандал вокруг фигуры Жан-Клода Юнкера, когда его косвенно обвинили в создании налогового рая для многочисленных транснациональных корпораций, перебравшихся в Люксембург в его бытность премьер-министром этой небольшой, но очень богатой и процветающей страны[14]. А затем его вполне невинные слова в свое оправдание стали преподносить в качестве раскаяния[15], а то и подтверждения того, что он будет будто бы не в состоянии эффективно управлять Комиссией[16]. То есть была попытка ослабить его влияние, нанеся упреждающий удар по Великому Герцогству[17] или заставив ВГЛ подчиниться внешнему диктату[18]. Как продемонстрировал обширный, добротно документированный доклад, явившийся плодом журналистского расследования, успех Великого Герцогства, если принять на веру все домыслы его авторов, во многом базировался на налоговом демпинге и снисходительном отношении к используемым ТНК сомнительным схемам налоговой оптимизации[19]. Вчера они были нормой, и на них все закрывали глаза. Сегодня, в посткризисных условиях, когда национальные государства ощущают острую нехватку бюджетных средств, а социальные программы в результате этого идут под нож, они сделались морально недопустимыми[20]. Пока морально. Завтра – юридически. Особенно с учетом того, что Европейский центральный банк придумывает одно новшество за другим, чтобы насытить рынок дешевыми деньгами, спасти банковскую систему ЕС и государств-членов, заставить финансовые учреждения инвестировать в реальный сектор экономики. Лишь бы вывести регион из нисходящей спирали кризисного развития. Признаков неблагополучия сделалось настолько много, что другие мировые игроки и, прежде всего США, уже без тени смущения указывают на них ЕС и государствам-членам, требуя решительных действий[21]. Типовое описание болевых точек европейской экономики с теми или иными вариациями кочует по страницам популярных газет и журналов и уже никого не удивляет. Дело зашло настолько далеко, что Союзу, если его лидеры радикально не пересмотрят политический курс, предрекают не просто десятилетие низких темпов роста и/или стагнации, а уже нечто похожее на Великую депрессию 30-х годов прошлого века[22]. Или гибель евро из-за неспособности справиться с депрессией и по причине тех социально-политических последствий, которые она вызовет[23]. На полях сражений против боевиков Исламского Государства в Ираке и Сирии стало очевидно, что одних лишь ракетно-бомбовых ударов по их позициям для их разгрома и освобождения занятых ими обширных территорий совершенно недостаточно. Уничтожением отдельных военных целей боевиков можно остановить. Ослабить. Заставить отступить. Но их таким образом никак не победить. Тем более если одной рукой создавать международную коалицию против Исламского Государства, а другой снабжать тех же террористов, воюющих там, только принадлежащих якобы к более умеренному крылу, деньгами и вооружениями. Сначала призывать всех активно бороться с ненавистными режимами в регионе, объявляемыми кровавыми и тираническими, а затем, когда тысячи мобилизованных добровольцев со всех концов света хлынули на театр военных действий, пытаться остановить бурный разношерстный поток искателей удачи и идеалистов, стремительно превращающихся в ненавидящих западную цивилизацию боевиков и экстремистов, и поставить их вне закона[24]. Поэтому накануне своего отъезда на саммит Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) Барак Обама распорядился увеличить контингент американских солдат и инструкторов, развернутых в Ираке, с нескольких сот до 3 тыс. человек[25]. Но ведь что так будет, было очевидно с самого начала. Когда войска НАТО бомбили Сербию, они собственно армии тогдашней СРЮ практически никакого урона не нанесли. Исход изуверской кампании решило то, что американские военные самолеты один за одним уничтожали гражданские объекты и били по столице, сея панику, ставя страну на грань выживания и заставляя политическое руководство отступиться. (Сходный подход, кстати, просматривается и в отношении Юго-Востока Украины.) Против боевиков такая стратегия не работает. Как не работает война дронов против талибов в Афганистане. Она позволяет удерживать равновесие, пока силы международной коалиции еще не выведены из страны. Хотя и в этом плане – не без обмана: за время их пребывания производство наркотиков увеличилось здесь в тысячи раз. В 2014 г., как рапортует журнал "Экономист", одни только посадки опийного мака достигли 224 тыс. гектаров, а урожай вырос на очередные 17%[26]. Как только они ее оставят, скрывать реальность, обманывать и себя, и народы Афганистана и соседних стран станет некому. И тогда западные аналитики, вслед за автором книги "Правильная война: почему мы не смогли выиграть ни войну, ни мир в Афганистане"[27], начнут дружно утверждать, что "возвращение талибов – не такая уж и плохая вещь"[28]. Соединенным Штатам, их западным союзникам и внутрирегиональным игрокам предстоит немало поломать голову над политической теоремой (или ребусом – кому как нравится) о том, как дальше воевать с Исламским Государством. Как избежать расползания конфликта – органическим союзником ИГ, полагают, например, специалисты, близкие к разведывательным кругам, являются наиболее опасные группировки братьев-мусульман в Египте[29] и сторонники панисламского халифата в других странах[30]. На кого опереться[31]. Что сделать, чтобы вроде праведная война не привела к полной реконфигурации сил в регионе. К безнадежному превращению Ирака в падающее государство. К окончательному хаосу. К еще большей его радикализации. До какой поры можно решать задачи войны и мира в обход Совета Безопасности ООН. Игнорируя его и умаляя его роль. Идя на откровенные нарушения международного права и правопорядка, бомбя территорию одного суверенного государства с его эксплицитного согласия и одновременно отказываясь взаимодействовать с правительством другого. После обнадежившего всех было перерыва на проведение выборов в Верховную Раду возобновились боестолкновения на Юго-Востоке Украины. Мины и снаряды вновь начали рваться в жилых кварталах Донецка. Под огнем тяжелой артиллерии и систем залпового огня оказались пригороды, деревни и села самопровозглашенных республик. Как и до этого, жертвами братоубийственного конфликта стали дети (украинские силовики неоднократно обстреливали школы и детские площадки), ни в чем не повинные люди, гражданское население. Шаткое перемирие было использовано для того, чтобы провести ротацию боевых частей, подтянуть новую технику, перегруппировать силы и подготовиться к возможному подавлению сопротивления народа Луганской и Донецкой области центральному правительству военными средствами. Но ведь так было всегда, с момента переброски Киевом регулярных частей и боевиков национальной гвардии на Юго-Восток. Затишье наступало раз за разом тогда, когда новые правители Украины встречались с важными зарубежными лидерами, приезжали на подписание международных соглашений, проводили президентскую компанию. То есть тогда, когда это нужно было для того, чтобы важные зарубежные лидеры могли без тени смущения убеждать общественное мнение в миролюбии новых правителей, их конструктивном настрое, приверженности европейским ценностям. И мгновенно сменялось кровопролитием, как только потребность в пропагандистском прикрытии проходила. Как сейчас, когда мировые СМИ на голубом глазу дружно выдают переброску свежих частей регулярной армии Украины и концентрацию наступательной боевой техники на подступах к Донецку и Луганску за необходимую меру противодействия возможному контрнаступлению ополченцев[32], опирающемуся, мол, на недоказанную, но от этого не менее масштабную военную подпитку из России[33]. Доказательства в принципе не нужны, ведь Россия рисуется отдельными политическими лидерами и мировыми СМИ как угроза ЕС и НАТО, намного большая, во всяком случае не меньшая, чем Исламское Государство, исламский радикализм и международный терроризм. Механизм тотального самовнушения и в США, и в Западной и Центральной Европе работает на удивление слаженно. Достаточно уважаемым политическим деятелям и/или международным организациям, будь то ОБСЕ или СЕ, провозгласить, что выборы на Украине прошли вполне демократично и победили нужные политические силы, как абсолютно отовсюду исчезают упоминания о том, что миллионы были лишены возможности принять участие в голосовании. К урнам пришли чуть-чуть больше половины внесенных в списки для голосования. Итоги определило голосование западных областей, оставившее, по признанию даже журнала "Экономист", украинское общество "глубоко разделенным"[34]. Для подведения окончательных итогов потребовалось две недели. Никакого равного доступа к СМИ и агитации обеспечено не было. Случаи запугивания и насилия в ходе избирательной кампании воспринимались как рядовое явление. Вся кампания прошла под националистическими лозунгами. Провозглашенная Западом победа умеренных сил, якобы партии мира, и то просматривается с большим трудом. Зато хорошо различимо присутствие в Верховной Раде представителей крайне правых сил, национал-радикалов и полевых командиров. Стоило с высоких амвонов громогласно заявить, что выборы 2 ноября нелегитимны и никто их признавать не будет, как как-то сразу из общественного сознания выпало, что все народы имеют право на самоопределение – почитайте хотя бы Хельсинский Акт или материалы консультативного заключения Международного Суда ООН по Косово. Что народы вправе выбирать себе правителей, а не наоборот. Что население Луганской и Донецкой областей ничем не хуже шотландцев, каталонцев или косоваров. Все это пресловутый двойной стандарт, присущий миссионерам европейских ценностей, утверждают одни. Все это реалполитик, говорят другие. Как бы то ни было, понятно, что когда заранее назначаются правые и виноватые, одни квалифицируются как "наши", а другие как "чужие", когда общеевропейский опыт федерального строительства без каких-либо на то оснований признается неприменимым, когда надежда на то, что все удастся уладить военным путем, не выветрилась из сознания и витает в высоких кабинетах, рассчитывать на запуск действительно инклюзивного политического процесса и подлинных переговоров, на котором настаивают Минские договоренности, а соответственно и скорое урегулирование внутриукраинского конфликта, не приходится. А, соответственно, и на окончание санкционной войны и потепление в отношениях между Россией и ЕС, Россией и США. В Каталонии прошел плебисцит по вопросу о независимости провинции. К нему лидеры умеренных сепаратистов, широко представленные в местных органах власти, шли все последние годы. Хоть сколько-либо представительному участию в нем населения (проголосовало 37% электората), похоже, очень помогли неуклюжие действия центральных властей Испании, изо всех сил стремившихся, что "вполне естественно", помешать волеизъявлению народа. Даже вполне консервативные авторы журнала "Экономист" прямо констатировали: "Мадрид оказал содействие сепаратистам"[35]. В ход были пущены все имеющиеся в их распоряжении правовые инструменты. Конституционный суд страны вынес вердикт о незаконности планировавшегося референдума. Центральное правительство со всей определенностью заявило о том, что не признает его результаты. А затем и вовсе запретило. Ничем не прикрытое политическое давление, отказ идти на какие-либо компромиссы и даже рассматривать предложения каталонцев о реформе политического и административного устройства страны в их пользу вызвал, как утверждают аналитики, вполне ожидаемый результат. Согласно опросам общественного мнения, до сих пор сепаратисты не пользовались поддержкой большинства населения. Очень многие в провинции выступали за сохранение традиционных связей с остальными регионами страны и считали требование об отделении своего рода политической экзотикой. По результатам плебисцита подавляющее большинство населения провинции (81%) высказалось за независимость[36]. Теперь для Испании это новая политическая реальность. Те, кто олицетворяют сейчас центральную власть, если они вообще с ней не распрощаются[37], больше не смогут сдерживать центробежные силы в стране прежними методами. Особенно с учетом быстрой реконфигурации внутриполитического пространства[38]. Им придется адаптироваться не только к изменившейся политической ситуации, но и грядущей радикализации сепаратистского и иного протестного движения. Как свидетельствует обострившееся противостояние между правительством Испании и каталонскими лидерами, она уже началась[39]. Плюс пример Каталонии, вполне возможно, окажет большое влияние и на аналогичные процессы повсюду на европейском континенте. Джина в очередной раз выпустили из бутылки. Собственно саммитам АТЭС и G20, состоявшимся с интервалом в несколько дней, их повестке, включенным в нее проблемам, высказанным по ним позициям мировые СМИ уделили до смешного мало внимания[40], несмотря на их определяющее значение для мирового развития и важности с точки зрения потенциала укрепления многостороннего сотрудничества для решения глубинных проблем международных отношений и мирового развития. Как-никак страны АТЭС образуют самый динамичный регион планеты, а совокупный ВВП государств, входящих в G20, составляет свыше 85% от общемирового. Тем не менее они оказались в тени спекуляций вокруг украинского конфликта, встреч с участием В.В.Путина, того, что лидеры тех или иных мировых держав собирались сказать по их поводу или говорили на самом деле[41]. Саммиты подтвердили долгосрочные тренды к ухудшению отношений между коллективным Западом и Россией[42], сближению России и Китая и внешнеэкономической экспансии последнего. Барак Обама, Дэвид Кэмерон и те, кого они подвязали в этот раз на первые роли, не стеснялись в выражениях, стремясь обострить ситуацию и представить Москву в качестве основного препятствия на пути урегулирования и чуть ли не такое же зло, как международный терроризм, ограничиваясь, правда, на этот раз лишь словесными атаками и демонстративными жестами[43]. Напротив, Россия и Китай объявляли о все новых и новых многомиллиардных проектах[44], которые будут иметь далеко идущее влияние на смещение деловой активности в АТР и создание новейшей инфраструктуры для перераспределения мировых торговых и, в том числе, сырьевых потоков[45]. Затем, в противовес решениям НАТО, – о мерах по углублению военно-технического сотрудничества[46] и взаимодействия в области обороны[47]. Пекин умело использовал площадку АТЭС и G20 для популяризации предпринимаемых мер по дальнейшей либерализации своего внутреннего финансового рынка и превращению в ведущего мирового инвестора, способного за предстоящее десятилетие довести зарубежные капиталовложения до 1,25 трлн долл.[48] Ему удалось еще больше продвинуться в переориентации окружающих его стран на углубление двусторонних экономических связей. В частности, под занавес заседания G20 было анонсировано, что Китай и Австралия завершили переговоры по договору о свободной торговле и в ближайшее время подпишут его[49]. С Южной Кореей, седьмой торговой нацией мира, Китай только что подобное соглашение подписал[50]. Все эти тренды надолго. Они меняют конфигурацию сил в мире. Определяют его новый абрис. Однако наметились они далеко не вчера. События ноября лишь придали им еще большую выпуклость. Но если все так очевидно, предсказуемо, ожидаемо и не слишком оптимистично, есть возможность отвлечься от текучки. Попытаться осмыслить, что происходит с тем миром, в котором мы живем. Оценить вектор и возможную глубину изменений. Разобраться в том, что может получиться в итоге. Об этом все чаще задумываются последнее время самые разные представители политического, предпринимательского и экспертного сообщества. Цельное видение, похоже, не может предложить никто. Но отдельные зарисовки вполне заслуживают упоминания. В них явно что-то есть. Из них в дальнейшем, когда удастся сложить вместе все элементы мозаики, вполне может получиться столь не хватающая ведущим политологическим и футорологическим школам планеты общая панорама. Давайте чуть подробнее остановимся на тех из них, которые сейчас, похоже, вызывают наибольший интерес и активно комментируются под самыми разными ракурсами. Сначала – связанных больше с эволюцией нашего общества. В дальнейшем – с изменениями на геополитической "шахматной доске". В числе десятков других кандидатов на Нобелевскую премию мира 2014 года был выдвинут также и Эдвард Сноуден. Человек-загадка. Человек-откровение. Человек-легенда. С учетом идеологических установок Нобелевского комитета было бы странно, если бы ее ему присудили. Тем не менее, бесспорно, что он оказал на умы людей и общественное мнение гораздо большее влияние, чем львиная доля из них. Э.Сноуден сделал достоянием общества то, о чем знал только узкий круг посвященных. Да и они, скорее всего, не подозревали о том, насколько далеко зашла каждодневная ежеминутная электронная слежка потенциально за всеми жителями планеты. Каковы масштабы сбора, хранения и обработки информации и контроля за жизнью людей в Интернете, сообщаемыми ими о себе данными, их электронной перепиской и общением. Что некогда имевшая несколько другой смысл максима "кто управляет информацией – управляет миром" приобрела совершенно конкретный и предельно зловещий оттенок. Что все мы "под колпаком". А пророческое "Старший брат смотрит на тебя" так быстро сделалось нашей повседневной реальностью. Разоблачения Э.Сноудена важны в очень многих отношениях. Они показали всем, насколько далеко мы ушли от демократического устройства общества или, иначе, насколько сильно оно деградировало. Правда, если считать, что оно хоть где-то кем-нибудь когда-либо было построено. Вспомним: человечеству известно только три вида общественного устройства (и множество разновидностей). Это правление одного (монархия – просвещенная или тирания), правление многих (олигархия) и правление большинства, т.е. демократия. Но демократия подразумевает несколько базовых вещей. (1) Реальное участие в управлении, а не узурпацию власти "золотым тельцом", или политическими партиями, или теми же самыми олигархами, или государственным аппаратом, читай его отдельными структурами. (2) Реальное влияние на процесс принятия политических решений, а не театральные декорации, когда волеизъявление происходит раз в четыре года или с какой-то иной периодичностью, после чего электорат превращается в стороннего наблюдателя. (3) Реальную ротацию власти, политических элит, политических установок, а не междусобойчики, когда одни и те же семьи, кланы, привилегированные группы просто делят власть между собой или передают ее друг другу. Короче, демократия – (4) это когда манипулирование общественным сознанием, манипулирование массами сведены до минимума. В действительности оно всегда использовалось. По-дилетантски или вполне профессионально. В чуть меньшей или чуть большей степени. Но все равно в ограниченных масштабах. На наших глазах перешел перелом. Сейчас манипулирование поставлено на поток. Оно заменило все. Кроме него, практически ничего нет. Все выхолощено. Осталась лишь форма, зачастую напрочь лишенная содержания. Никогда раньше пропасть между теми, кто манипулирует, и теми, кем манипулируют, не была столь глубокой. Бездонной. Непреодолимой. В настоящее время это уже даже не трагедия, а откровенный фарс, когда обещается одно, подразумевается другое, делается третье. И никто за обман не несет никакой ответственности. Все продолжают верить или делать вид, что верят в справедливое устройство того общества, в котором живут. На деле же оно все дальше расслаивается на тех, кто могут себе позволить почти все, и тех, кто ничего не могут. Тех, кто при любом раскладе сил продолжают благоденствовать, и тех, кто выносят все тяготы на своем горбу. Не мудрено, что доверие к власти и власть имущим со стороны большинства населения повсеместно достигло исторических минимумов. Все политические партии переживают глубочайший внутренний кризис. Как, например, социалистическое движение в целом и отдельные его отряды – в частности[51]. А разочарование происходящим, несмотря на все манипуляции, сделалось всеобщей доминантой. Причем как в слабеющих, проблемных странах, так и в преуспевающих. Таким образом, привычность и обыденность манипулирования общественным сознанием, его беспрецедентные масштабы и технологичность извратили некогда, как утверждают историки, относительно здоровые основы политической культуры. Но дело не только в этом. Вернее, этим не ограничивается. Они привели также к системной эрозии ценностей, с которыми она ранее ассоциировалась. О каком господстве права, о каких фундаментальных правах человека можно говорить, если этот самый человек себе уже больше не принадлежит. В замочную скважину на него смотрит, не переставая, тысячеокое чудовище государственного соглядатая. Отслеживается все, что он говорит. Все, что он делает. О чем думает. С кем встречается. Кому пишет. С кем дружит. Его взгляды. Убеждения. Склонности. Он все время под мониторами. Его бумажник. Страховки. Его привычки и слабости. Собранный на него компромат в любой момент может быть использован. И речь не только о полном отрицании того, к чему все мы привыкли, что всегда считали неотъемлемым слагаемым человеческого достоинства, базовым требованием к конструированию взаимоотношений между личностью и обществом – тайны личной жизни, прайваси, права выбирать, что делать достоянием общественности, а что нет. Речь о еще более фундаментальных вещах. Когда за тобой установлена тотальная слежка, ты по-настоящему не можешь пользоваться ни свободой вероисповедания, ни свободой самовыражения, ни тайной семейной жизни. Да, собственно говоря, никакими политическими и личными свободами. Много лет назад Европейский Суд по правам человека вынес эпохальное решение. Затем он его неоднократно повторял. Сейчас его благополучно пытаются "замотать". О том, что даже сама потенциальная возможность бесконтрольного волюнтаристского подслушивания телефонных разговоров противоречит моральным и правовым основам демократического общества. Ныне все люди превращены в объект возможного бесконтрольного волюнтаристского подглядывания, подслушивания и перлюстрации писем и многого другого. Человеческое достоинство систематически и целенаправленно умаляется. Наше с вами достоинство. И это что – свободное демократическое общество? Да ничего подобного. Это самое настоящее полицейское государство. Только мнящее себя эталоном. Образцом для подражания. Всегда и во всем правое. Не допускающее никакой критики. И инакомыслия. Для них в полицейском государстве просто нет места. Причем такое полицейское государство, которое, несмотря на все разоблачения, ни за что не желает меняться. В этом убеждают сообщения о том, что Президентская Администрация нашла юридические зацепки для того, чтобы ничто не мешало шпионскому сообществу и всем входящим в него в США государственным структурам и дальше накапливать и произвольно использовать собираемую ими информацию о неограниченном круге лиц[52]. Еще недавно такое даже помыслить себе было невозможно – люди, живущие, как им раньше казалось, в открытом демократическом обществе, стали бояться публично говорить о своих воззрениях, убеждениях, предпочтениях. О том, что они думают по поводу современной семьи и однополых браков. По поводу тех или иных религиозных обрядов и нетрадиционного поведения. Самых различных аспектов политики, подвергать сомнению которые фактически запрещается. На критику которых установлены самые настоящие табу. Потому что они боятся. Потому что они уверены: социум, в который они встроены, живет по принципу: "шаг в сторону, шаг вправо или влево – расстрел". От них отвернутся. Они будут подвергнуты презрению. Или гонениям. Или остракизму. Гораздо спокойнее и комфортнее следовать общему тренду. Думать как все. Голосовать как все. Поддерживать то, что поддерживают все. Причем, желательно, с энтузиазмом. Искренне. Без тени сомнений. Чтобы никто ничего не заподозрил. В век Интернета, глобализации, доступности информации, свободы знакомиться с любыми и самыми разными точками зрения было бы логично предположить, что господствовать будут плюрализм и разнообразие, свобода и раскрепощенность. Ничего подобного. Тотальная слежка и столь же тотальное манипулирование сознанием, выращивание индивидов, с младенческих ногтей привыкших мыслить в соответствии с полученными установками, дают прямо противоположный эффект. Все информационное пространство, уклад жизни построены таким образом, чтобы обыватель, а в обывателя превращены чуть ли не все, не задумывался о том, о чем не надо. Не ставил под сомнение то, что ему предписано считать незыблемым. Не позволял себе отказываться от мейнстрима. Причем по всем базовым вопросам устройства общества и проводимой политики. Мейнстрим же определяют те, кто господствуют в информационной среде, в информационном пространстве. Кто его контролируют. Это когда-то в "золотой" век идеалистического восприятия постмодернистского общества в качестве демократического СМИ были или слыли четвертой ветвью власти. Они противостояли коррупции и злоупотреблениям. Заставляли судебные и исполнительные органы и другие структуры действовать с оглядкой. Принуждали их быть ответственными перед обществом. Корректировали своеволие законодателей. Влияли на повестку дня. Очередность принимаемых законов. Их содержание. Были встроены в общую систему сдержек и противовесов. Те добрые времена канули в лету. СМИ превращены или превратились в обслугу. В служанку власти. В падчерицу. Они делают то, что им предписывают. То, что от них ждут. Формально никакой цензуры нет. На деле созданы и безупречно работают гораздо более страшные механизмы самоцензуры. Когда большинство политиков, якобы независимых экспертов, журналистов и всех тех, кто работают в информационном бизнесе, сами улавливают, что от них ждут, что от них требуется, и действуют соответственно, подтверждая, подпитывая и поддерживая мейнстрим. Когда в мозги заранее встроено, на подкорку изначально записано, что можно, а что нельзя. Что хорошо и что плохо. Когда в голову больше даже не приходит мысль о том, что есть возможность писать и говорить как-то иначе. Не по заданному трафарету, а объективно. Как в действительности. Что есть другие точки зрения. Другая правда. И она тоже имеет право на существование. То есть думающие люди подозревают, что все не так. СМИ верить никак нельзя. И многим другим тоже. Что их заставляют впитывать как губку недостоверную и тенденциозную информацию, подогнанную под мейнстрим. Что в реальном мире все как-то иначе. Но они все равно в него встроены. Им живут. И за него не выходят. В связи с падением Берлинской стены, развалом Советского Союза, всеобщим отказом от ортодоксальной коммунистической идеологии и концентрацией власти и влияния в мире в руках одной оставшейся сверхдержавы, вызвавшими совершенно сказочную эйфорию, нам поспешили проанонсировать "конец истории". В том числе, что произойдет единение всех стран и народов вокруг этой супердержавы, продвигаемых ею ценностей и предложенного ею миропорядка. Но однополярного мира не получилось – попытка установить его оказалась несостоятельной. И до отказа народов от своей самобытности, традиций и интересов дело "почему-то" тоже не дошло. Ожидания, что они пойдут на него, стали ассоциироваться у политических элит, скорее, с навязыванием им новой формы диктата, гегемонией, принуждением и неоколониализмом. Однако в одном отношении "конец истории" все же наступил. Пользуясь своим почти ничем не ограниченным господством в информационной сфере, группа государств установила монополию на истину. Ничего похожего история не знала. Ничего подобного никогда не было. Антиутопии прошлого предсказывали появление "Министерства правды". Оно и появилось. Только не материализованное в каком-то органе, не институализированное, а сетевое. Не навязываемое кем-то сверху, вопреки фронде и бешеному сопротивлению жаждущих интеллектуальной свободы, а добровольно и с энтузиазмом принятое ими же. "Конец истории" в этом смысле означает смерть многообразия точек зрения, суждений и приоритизации значения событий, исключение из информационной среды неудобных фактов и мнений, наступление эры единомыслия. Тоталитарным режимам, коммунистической идеологии этого никогда не удавалось. Им неизменно противостояла свободная пресса. Она давала альтернативу. У нынешних монополистов на истину получилось. Альтернатива задушена. Вытравлена. Разгромлена. Как социальное явление. Хотя как-то она все равно существует. Не может не существовать. Но только для очень узкого круга профессионалов или единомышленников, или обособленных культурных ареалов. Для всего остального мира она заранее и заведомо дискредитирована. Ей никуда не пробиться. Ее никуда не пускают. Однако самое страшное даже не в этом. В другом – на нее нет спроса. По нему был нанесен точный, прицельный, выверенный удар. И продолжает наноситься постоянно и методично изо дня в день. Это теперь та главная ролевая нагрузка, которая возложена на мировые СМИ. Из орудия объективного непредвзятого информирования общества они превратились в инструмент его психологической, эмоциональной и интеллектуальной обработки. СМИ переродились точно так же, как и само общество. Даже еще в большей степени. Они стали оружием. Причем не каким-то там рядовым. А самым эффективным оружием в конкурентной борьбе. За умы. Формирование мейнстрима. Всех и всевозможных стереотипов общественного сознания и поведения. В целом всей нормативной ноосферы. За финансовые потоки. Доступ к рынкам сбыта. Кредитования. Технологий. Сырью. Транспортным и всем иным коммуникациям. За то, как воспринимаются отдельные государства и группы государств. То, что в них происходит. Государственные деятели. Политики. Политические движения. Оружием не менее разрушительным, чем применение вооруженной силы, экономическая блокада или разжигание гражданской войны с целью подчинить или уничтожить. Ведь с его помощью оправдываются и обосновываются любые действия. События, реальные или мнимые, вытаскиваются под юпитеры или обрекаются на небытие. Будь то вполне репрезентативные выборы, смешиваемые с грязью как подтасованные и недемократичные. Народное волеизъявление, объявляемое незаконным и предосудительным. Государственные перевороты, подаваемые как победа демократии. Освободительные движения, квалифицируемые в качестве международного терроризма, и террористические организации, напротив, расхваливаемые, поддерживаемые, вооружаемые и одеваемые в тогу борцов за либеральные и демократические ценности и идеалы. Агрессивные войны за ресурсы, рынки или захват геополитических высот, провозглашаемые войнами за свержение тиранов и тиранических режимов. Несущими надежду и спасение. То есть праведными и справедливыми. Или внутригосударственные и международные конфликты, про которые то вспоминают, то забывают по конъюнктурным соображениям. Пренебрегая тем, являются ли они замороженными или находящимися в горячей фазе. Сотни тысяч замученных, убитых или обреченных на смерть. Миллионы беженцев и перемещенных лиц. Десятки и сотни миллионов, лишенные крова, чистой питьевой воды, недоедающих, оставленных без должного медицинского обслуживания. Военные преступления и преступления геноцида. Всем этим играют как краплеными картами, то пряча их в рукаве, то из него доставая, в зависимости от того, выгодно это в настоящий момент или не выгодно. Оружием тотальной войны, которая ведется постоянно. Совокупностью западных СМИ и телеграфных агентств, а не против них, как они же сами пытаются представить дело[53]. Без перерыва на то, чтобы осознать и одуматься. Даже минутной или секундной паузы. Без зазрения совести. Без сочувствия и снисхождения. Грубо. Топорно. Не выборочно. Против всех и любого, кто на этот раз оказался мишенью. От председателя МВФ и любого правителя до проштрафившейся кинозвезды, всемирно известного актера или дирижера или случайного мотылька шоу-бизнеса, блеснувшего на миг и сразу погасшего. Войны беспощадной. В которой все методы хороши. Оставляющей после себя выжженную пустыню. Исковерканные жизни и души. Такие разрушения, масштабы и глубина которых ни с чем не сопоставимы. В чем-то очень похожей на войну дронов – бесчеловечную. Никем не объявленную. Ведущуюся без правил. В тайне от общества. По никому не известному сценарию. С неизвестным количеством пострадавших и безвинно погибших. С неограниченным количеством противников. Войну нового поколения. Ни на что не похожую. Беспрецедентную. Только в случае с информационной войной – еще более дикую и беспощадную и гораздо более масштабную и разрушительную. В результате весь мир оказался в "королевстве кривых зеркал". Не слегка искривленных, как об этом привыкли рассуждать социологи[54], а действительно кривых. Реальный мир со своими законами, правдой, совестливостью, истинными добром и злом есть. Он существует. Но все мы выкинуты из него и вынуждены жить в ином, виртуальном, создаваемым мировыми СМИ и Интернетом. Которые выстраивают иной событийный ряд. Искажают реальные факты или подменяют их несколько другими, чуть-чуть другими или совсем другими. Подгоняя все под мейнстрим. Растолковывая все только и исключительно в рамках мейнстрима. Заставляя инстинктивно придерживаться единомыслия. Конечно, не в деталях, частностях, второстепенном. А главных экзистенциалистских вещах. Судьбоносных. Связанных с базовыми ценностями. Устойчивостью общества. Политическими, социальными и культурологическими ориентирами. На заре "конца истории" ненадолго показалось, что виртуальный мир и реальный – одно и то же. В него дружно устремились чуть ли не все – люди, страны, народы. Нескончаемая вереница кровавых войн, неспровоцированные вторжения, под надуманными предлогами, вся абсурдность которых становилась очевидной лишь тогда, когда ничего уже нельзя было подправить и изменить, превращение отдельных стран и целых субрегионов в полностью зависимых, бессловесных, безропотных вассалов, злоупотребление всем, чем можно, и даже тем, чем нельзя, пренебрежительный отказ рассматривать остальных в качестве независимых равноправных участников международного общения, стремление все решать за других, пренебрегая их интересами и мнением, – все это поубавило иллюзий. Первый глобальный экономический кризис, то, как и каким образом он был спровоцирован, ответ на него, который по сути свелся к перекладыванию всех тягот и бремени на плечи наиболее слабых, беззащитных, обездоленных, их окончательно развеял. Несмотря на всё его богатство и обустроенность и естественное желание каждого нормального человека поступаться очень многим, лишь бы жить в достатке и подальше от экономических бедствий, насилия и притеснений, мир, насквозь проникнутый ложью и обманом, несостоятелен. Он покоится на песке. Содержит в себе самом программу саморазрушения. Порождает у очень многих стремление дистанцироваться от него. Противостоять ему. Бороться с ним, в том числе ценой своей собственной жизни. По крайней мере, искать. Протестовать. Докапываться до истины. Пусть и противопоставить миру, построенному таким образом, пока особенно нечего. Что мы и наблюдаем сейчас повсюду на планете. Прежде всего, в форме все более жесткого межгосударственного противостояния. Гражданских и религиозных войн. Возрождения национал-радикалистской идеологии. Усиливающегося протестного движения. Растущей популярности популистских, крайне правых и внесистемных партийных образований. Помните образ "Призрака" из Манифеста, написанного духовным отцом коммунистического движения Карлом Марксом? Современные авторы его слова творчески переиначили. "Призрак бродит по Европе, – утверждают они, – призрак популизма"[55]. Мир "кривых зеркал" по определению неустойчив. Он вдвойне неустойчив, поскольку глобальный экономический кризис, его тяжелейшие последствия и угроза его скорого повторения сорвали с него "фиговый листок". Втройне неустойчив, поскольку вызывает протест и сопротивление, с одной стороны, стремление задушить или хотя бы нейтрализовать их – с другой. Чтобы избежать худшего, чтобы избежать крайностей, в отношении информационного оружия и информационных войн надо, видимо, пройти тот же путь, только как можно быстрее, который человечество прошло в отношении всех других случаев применения вооруженной силы. Определенные методы ведения информационных войн следует запретить. Остальные строго регламентировать, предусмотрев все необходимые виды ответственности, в первую очередь материальную. Параллельно памятуя о том, что СМИ, Интернет, информация являются оружием, заняться выработкой договоренностей о кодексе поведения в информационной сфере, идущего гораздо дальше чисто информационной безопасности, и запустить процесс сдерживания гонки вооружений и их сокращения в информационной области, учитывая, естественно, ее специфику и отличия. Неустойчивости дихотомии реального и виртуального мира, в который мы все погружены – добровольно, принудительно или добровольно-принудительно – добавляет еще целый ряд факторов. Остановимся только на самых главных. Несусветное разбухание финансового сектора, надувание гигантского кредитного пузыря, потребление ради потребления, жизнь взаймы, безудержный отрыв денежной массы от реального сектора производства и сферы услуг привели к коренному перерождению мировой экономики. В чем оно заключается, современная экономическая наука дать последовательно непротиворечивый ответ пока не в состоянии. Большинство экономистов, включая самых именитых, лишь констатируют, что оно произошло. Второй Карл Маркс, которому было бы по плечу объяснить изменения, видимо, еще протирает штанишки на студенческой скамье. Фундаментальный характер перемен проявляется в том, что, вроде бы, хорошо изученные наукой закономерности функционирования мировой экономики перестали действовать. Протекающие в ней процессы идут случайным и, соответственно, непредсказуемым образом. Базовые понятия не работают. Основополагающие свойства таковыми уже не являются. Стратегии, построенные на представлениях из прошлого, в том числе связанных с решением проблем конкурентоспособности путем манипуляции валютными курсами, проваливаются[56]. Деньги – сердце и кровеносная система экономики – не справляются с возложенной на них ролью. Они больше не мерило всех вещей, поскольку на рынке все больше и больше товаров и услуг, стоимость которых не имеет ничего общего с потребительской стоимостью. Помимо спекулятивных, психологических факторов, связанных с запросными ожиданиями, и политизированных, усиливающих риски, она определяется такими, которых раньше в природе просто не было. В их числе – столь разные, как социальные сети, новейшие коммуникационные технологии, усовершенствование конечного виртуального продукта неограниченным кругом желающих, определение цены покупки самими покупателями, стремительное наращивание мощности при столь же стремительном ее обесценивании и т.д. Деньги перестали быть средством накопления и сбережения. Ситуаций, при которых собственник все или почти все теряет, стало слишком много. Некогда чрезвычайные, а теперь типичные – исландский вариант разорения вкладчиков. Реструктуризация долгов, будь то по аргентинскому[57] или греческому сценарию. Налоги солидарности. Девальвация или ползучее обесценение национальной валюты. Кажущееся сохранение прежнего уровня покупательной способности только в отношении ширпотреба, товаров низшей ценовой гаммы и всего того, что не относится к роскоши и недвижимости. Кипрский стандарт экспроприации собственников, по образцу которого ЕС утвердил нормативы спасения и/или ликвидации проблемных банков и других финансовых учреждений. Самое непонятное, однако, происходит с деньгами в качестве инструмента инвестиций. Для многих правительств и центральных банков это какая-то загадка. За последние годы развитые страны накачали мировую экономику триллионами долларов, евро и йен, а деньги в реальный сектор экономики все равно не идут. За редким исключением, темпы роста ВВП, особенно в еврозоне, очень низкие. Если он в принципе наблюдается. Япония, например, вообще временно провалилась в рецессию, несмотря на все использованные монетарные стимулы, чего никто не ожидал[58]. Потом вынырнула из нее столь же неожиданным образом. Безработица рассасывается крайне медленными темпами. Производительность труда падает. Оборачиваемость капитала тоже. Основная проблема, над которой сейчас бьется ЕС, – как превратить деньги в инвестиции. Денег море. Они беспрецедентно дешевые. ЕЦБ ранее предоставил банкам региона займы на сотни миллиардов евро. Фактически под нулевой процент. По депозитам вообще ввел отрицательную учетную ставку. Недавно открыл новую кредитную линию на один трлн евро. А инвестиции все равно не идут. Хоть ты тресни, с издевкой пишут авторы "Файнэншл Таймс", наблюдая за конвульсиями континентальной экономики, что бы институты ЕС не предпринимали[59]. С одной стороны, на них нет спроса у тех, кому банки и их аналоги готовы были бы ссужать деньги[60], да и самим банкам не до кредитования[61]. С другой стороны, мелкие и средние предприятия периферии ЕС задыхаются из-за отсутствия оборотных средств и невозможности получать кредиты даже не столько на развитие, сколько на элементарное выживание. Отсюда такой интерес к планам Жан-Клода Юнкера и возглавляемой им Европейской Комиссии направить в реальный сектор экономики и инфраструктурные проекты 315 млрд евро на протяжении ближайших трех лет. Если бы это случилось, европейская экономика смогла бы "получить тот самый глоток свежего воздуха", в котором она так нуждается. Особенно сейчас, когда из-за удорожания американского доллара, падения цен на сырье и хороших перспектив выхода на сбалансированные бюджеты, открывающие в дальнейшем перспективу крупных бюджетных инвестиций, как утверждает разрекламированная Брюсселем и нанятая им же франко-германская команда экспертов, у экономики ЕС появился шанс[62]. На него начинают полагаться в столицах "двадцати восьми"[63]. Тем более что Берлин и Париж, следуя рекомендациям назначенных ими мудрецов, проявляют растущую готовность им воспользоваться[64]. Конкретными планами на этот счет Жан-Клод Юнкер в конце ноября поделился с депутатами Европарламента[65]. Всех очень интересует, откуда он собирается получить инвестиции. Как и за счет чего их привлечь. Каким образом перебить негативный тренд. На настоящий момент переубедить скептиков, похоже, ему не удалось. Особенно тех, кто рассчитывал на свежие деньги, как, например, французы[66], вообще придерживаются кейнсианских и неоклассических рецептов лечения европейской экономики[67] или настаивают на том, что нужно гораздо большее[68]. Формулировка министра финансов Польши Матеуша Щурека: "Надо, чтобы речь шла о настоящих деньгах, а не о попытке выдать за них то, что уже есть и не работает"[69]. Они не видят, почему частные инвесторы, которые еще сегодня выжидали, завтра вдруг побегут вкладывать капиталы, зная, что потребление расти не будет. Не понимают, почему задумка Европейской Комиссии нового состава привлечь сотни миллиардов евро частных денег в инвестиционный фонд, создаваемый по ее указанию Европейским Инвестиционным Банком, под гарантии ЕС в 21 млрд евро – в этом суть инвестиционного пакета Жан-Клода Юнкера – вдруг сработает[70]. По их мнению, экономика ЕС тяжело больна. Прописанное ей лечение ее чуть было не уморило. Что сделать для того, чтобы она вновь встала на ноги, никто не знает. А ведь без работающей европейской экономики и у мировой экономики шансов не так много. Во многом из-за неблагополучного положения в ЕС прогнозы ее роста раз за разом пересматривают в сторону понижения. О чем ОЭСР вновь напомнила при презентации 25 ноября своих очередных "Перспектив мировой экономики"[71]. Другая, еще, может быть, более важная проблема – как снизить до разумного уровня всеобщую задолженность. Как провести приемлемым образом реструктуризацию долгов или, по крайней мере, сделать так, чтобы они не вдавливали в землю своей тяжестью ни частный бизнес, ни национальные и мировую экономики[72]. Но подлинное сражение в мире сейчас развернулось по поводу совсем другой темы. Той, которая, казалось бы, до сих пор особых разночтений не вызывала. Объектом полемики неожиданно стала относительность достоинств и преимуществ свободы торговли. Вроде бы, оснований для этого нет. Лозунги свободы торговли победно шествуют по планете. Двусторонние договоры об обнулении таможенных пошлин, сборов и мер эквивалентного характера заключаются десятками, а то и сотнями. Соединенные Штаты, вслед за НАФТА, пытаются создать азиатско-тихоокеанскую зону свободной торговли. Прорыва ожидали на полях недавнего саммита G20 в Австралии, но он не произошел. Методично расширяет свою ЗСТ в этом же регионе Китай. На другой стороне планеты напряженные переговоры о трансатлантическом экономическом сообществе, в котором ЗСТ сочеталась бы с гармонизацией и/или взаимным признанием технических стандартов, ведутся между теми же США и ЕС. Свою ЗСТ создали страны СНГ. В нее входят и Украина, и Сербия. О желании войти в нее официально объявили Вьетнам, Индия, некоторые другие страны. С 1 января 2015 года душой, сердцем и становым хребтом этой ЗСТ становится Евразийский Экономический Союз[73]. Главным призванием ВТО является постепенное поэтапное снижение таможенных пошлин, сборов и мер эквивалентного характера, вплоть до их окончательной отмены в масштабах всей планеты. На ее скрижалях начертано обеспечение тотальной, ничем не ограниченной свободы конкуренции. И тем не менее, ценность и практическая целесообразность свободы торговли сейчас поставлена под сомнение. И не кем-нибудь, а ведущими экономистами и многочисленными НПО стран ЕС. Здесь все больше голосов раздаются против заключения соглашения с США. Резоны – экономическая выгода не такая уж большая, по-настоящему выиграют только наиболее сильные экспортоориентированные корпорации, а побочных негативных последствий будет очень много. В том числе разорение всех тех, кто не сможет конкурировать с американцами. Рост безработицы. Сокращение внутрирегиональной торговли. Непроизводительные затраты на подстраивание под американские технические стандарты и т.д. На примере переговоров между ЕС и США и вскрывшихся острейших противоречий между ними вдруг выяснилось, что у свободы торговли есть столько же плюсов, сколько и минусов. Это только с одной стороны свободная торговля дает возможность беспрепятственной работы на более широком рынке, предоставляет доступ к более дешевым товарам и услугам, включая финансовые, снижает издержки и повышает производительность труда. С другой стороны, она несет многочисленные беды. Делает слабые страны еще более слабыми и зависимыми. Уничтожает целые сектора национальной экономики. Порождает структурную безработицу, удорожая бремя социальных выплат. В чем-то усиливает технологическое отставание, а не ослабляет его. Ведет к снижению жизненного уровня, а не к его повышению. Это в целом, в своей совокупности те, кто объединяются в ЗСТ, получают массу дивидендов. Весомо выигрывают же только сильнейшие. Остальные могут и терять. Как элегантно формулирует автор нашумевшей книги "Семь плохих идей. Или о том, как мейнстримовские экономисты навредили Америке и всему миру"[74], появившейся на прилавках с 30 сентября 2014 года, "свободная торговля порождает победивших и прогоревших"[75]. В исторической ретроспективе менее конкурентоспособные страны очень часто оказывались у разбитого корыта. Гораздо рациональнее, утверждают новоявленные "хулители" свободной торговли, сначала закрыть национальную экономику защитными заградительными пошлинами, провести реформы, перевооружить промышленность и сферу услуг с опорой на национальное государство, накачать мускулы национальной банковской и финансовой системы, добиться под защитой протекционистских мер необходимого уровня конкурентоспособности и только после этого пускаться в бурные воды свободной конкуренции. Иначе эффект можно получить прямо противоположный желаемому. Вся практика МВФ и Всемирного банка свидетельствует именно об этом. Следуя указке развитых стран, они давали якобы спасительные займы развивающимся на протяжении всех последних десятилетий (с начала 1970-х годов по настоящее время) на таких условиях, на которые на самом деле ни за что нельзя было соглашаться. Они принуждали их снижать таможенные тарифы, проводить либерализацию рынка труда, снимать контроль за движением капиталов, жертвовать всем ради сбалансированного бюджета, добиваться снижения инфляции, отказываться от массированного субсидирования своей промышленности и сельского хозяйства. Но ведь развитые страны смогли рвануть вверх и построить у себя эффективные конкурентоспособные экономики только за счет того, что сами они в годы промышленной революции придерживались прямо противоположных рецептов. Они закрывали свои рынки высоченными тарифами, использовали всю мощь национального государства для создания базовых производств, самым жестким образом контролировали движение капиталов и обменные курсы. Это в послевоенные годы было придумано (в какой-то степени под влиянием Фридмановских фанатов от науки), будто американское экономическое чудо и процветание базируются на свободной торговле (Вашингтонский консенсус), и она является единственной торной дорогой к построению эффективного мирового хозяйства и всеобщему процветанию. Факты, приводимые автором упомянутого экономического бестселлера Джеффом Мадриком, говорят о противоположном. В 1980-х страны Латинской Америки существенно снизили защитные таможенные барьеры, и вместо бурного роста заполучили многолетнюю стагнацию. Тогда же по примеру США и чуть позже ЕС все стали отказываться от контроля за движением капиталов. Результат не заставил себя ждать: бегство коротких денег очень поспособствовало системным финансовым кризисам второй половины 1990-х в Восточной Азии, России, Аргентине и Турции. Но ВТО, придерживаясь преимущественно идеологизированных, а не прагматических подходов, продолжала настаивать на том, чтобы всех стригли под одну гребенку. Чтобы утверждаемые правила вопреки глубочайшим различиям между ее членами одинаково применялись всеми. От этого развивающиеся страны просто не могли не пострадать. Они и пострадали. В 1995 году ВТО добилась решения о существенном снижении экспортных субсидий. Случись подобное на поколение раньше, не получилось бы ни японского, ни южнокорейского, ни тайваньского экономического чуда. Китаю, вступившему в ВТО в 2001 году, оно не помешало только потому, что его руководство прямое субсидирование заменило валютным. Еще один удар по экономике развивающихся стран ВТО нанесла, когда заставила их в том же году следовать канонам защиты интеллектуальной собственности, включая патентное право, установленным развитым миром. Лишь те страны, как, например, Китай, Индия и Бразилия, которые отвергли Вашингтонский консенсус, смогли стремительно подняться. Вышли на другой уровень развития. Смогли выбраться из нищеты. Но скольким странам среднего достатка он помешал обрести гораздо большую международную конкурентоспособность. Только когда в 2000-х страны Латинской Америки избавились от опеки МВФ и Всемирного банка, они смогли выйти на траекторию устойчивого роста. Одержали весомые победы в борьбе с бедностью и неравенством. Если бы Россия осуществила плавный переход к открытой экономике вместо отчаянного броска вперед, а целая группа стран, от Аргентины до Таиланда, не спешили с либерализацией рынка капитала, им бы удалось избежать многих бед. Даже странам Европейского Союза МВФ оказал "медвежью услугу". Не без его подсказки руководство ЕС и отдельных государств-членов предписало всем проводить фронтальную, однотипную, единовременную политику жесткой экономии. Когда все убедились в том, насколько непредвиденно тяжелые последствия она вызывает, вдруг выяснилось, что МВФ, давая свои рекомендации, положил в их основу, похоже, ложные теоретические построения[76]. Каждая страна должна искать свой путь, выгодную ей специализацию, экспериментировать. Уравниловка свободной торговли этому сильно мешает. К тому же она зачастую ослабляет социальную защищенность общества. Больно бьет по материальному положению самых разных групп населения. Девальвирует завоевания трудящихся. Поэтому, подчеркивает все более многочисленная группа противников заключения соглашения между ЕС и США, столь важно, чтобы движение к свободной торговле было тщательно продуманным и синхронизированным с системными мерами социальной адаптации, защиты трудящихся и переподготовки кадров. Как минимум. Еще одна грань неустойчивости мира, который для нас с вами придумали мировые СМИ, Интернет, манипуляторы общественного сознания и хозяева жизни, однако грань, на это раз коррелирующая с реальностью, – постепенное, но очень быстрое формирование нового хозяйственного, производственного, технологического уклада[77]. Принципиальное отличие новой технологической революции[78] от всех предшествующих заключается в том, что она непосредственно затрагивает человеческий фактор, место человека в процессе получения конечного продукта. Будь то товары, услуги или даже знания. В прошлом смена технологического уклада каждый раз прибавляла человеку способностей. Делала его сильнее. Мощнее. Точнее. Безошибочнее. Укрепляя его роль в качестве важнейшего, безусловно необходимого фактора производства. С переходом к будущему технологическому укладу все наоборот. Человек становится лишним на "празднике жизни". В таких количествах, как раньше, он больше не нужен[79]. Если под "устойчивым" развитием понимается экономический рост, сопровождающийся сокращением удельных затрат на энергию и сырье, необходимых для производства единицы продукции, и в целом разрывом связки между экономическим ростом и ростом потребления энергии и сырья, то теперь изменения затрагивают также и человека, как фактор производства. Устойчивое развитие на новой технологической основе будет означать экономический рост, сопровождающийся также снижением затрат на рабочую силу, нужную для производства единицы продукции, а равно общим снижением потребностей в рабочей силе. Человек, при таком понимании развития, изгоняется отовсюду. На производстве его вытесняют роботы и автоматизированные технологические цепочки[80]. В сфере услуг – всевозможные гаджеты. Вспомним идею компании "Амазон" доставлять заказы покупателям с помощью дронов. В творческой сфере – информационно-коммуникационные технологии. Конечно же не полностью, но в весьма чувствительных пропорциях. Во всяком случае в том, что касается неквалифицированной рабочей силы и рабочей силы низшего и среднего делового сегмента, это безусловно так. Нетрудно предположить, что подобный сдвиг в экономике будет иметь колоссальные социальные и геополитические последствия. Социальные последствия очевидны – лишних людей будет становиться все больше и больше. Что, правда, как утверждают оптимисты, не помешает им наслаждаться плодами нового технологического уклада в виде доступных и почти бесплатных развлечений, производить множество всего прямо на дому или в рамках небольших коммун и податься в такие сферы деятельности, как профессиональный спорт, культура, здравоохранение, помощь престарелым и т.д.[81] Продолжит углубляться пропасть между богатыми и бедными. Только теперь к ней добавится пропасть между теми, кто востребован новой экономикой – их зарплаты будут стабильно расти, уровень жизни – повышаться, и теми, кому в ней места не найдется. Усилится поляризация политической сферы. Все более широкую поддержку будут получать внесистемные группы и движения, предлагающие порвать с классическими политическими партиями и заняться гораздо более серьезной и глубокой перетряской общества, выступающие с популистских, крайне правых, радикалистских и националистических позиций. И даже крайне левых, которые, несмотря на груз прошлого, вновь обретают популярность[82] и опять начинают оцениваться экспертным сообществом как наиболее разумные[83]. Недовольство в обществе будет накапливаться. А ведь даже уже сейчас в отдельных развитых странах социальный мир под угрозой. Причем отнюдь не только в Италии[84] или Греции[85]. По мнению специалистов, даже скандинавская модель социально-экономического развития не выдерживает[86]. Протестное движение – усиливаться. Антиправительственные, антисистемные выступления – становиться все более частыми и ожесточенными. С тем чтобы не оказаться на обочине политического процесса, классические политические партии сами начнут выступать со все более националистических и радикальных позиций, старательно перехватывая у своих противников и конкурентов политические лозунги. Если только не произойдет чудо, и правящие элиты не найдут, как решить проблему нынешней и будущей безработицы без ущерба конкурентоспособности, как восстановить демонтируемое общество всеобщего благоденствия, приобщить всех, включая "человеческий балласт", к плодам богатства и процветания, генерируемым новым технологическим укладом. Пока ничего похожего не просматривается. Геополитические подвижки налицо уже сейчас. Последние 20 лет, утверждают западные авторы, были десятилетиями развивающегося мира. Развивающиеся страны сумели воспользоваться шансом, который дала им глобализация. Смогли превратить дешевизну и неограниченный рынок рабочей силы, потенциал догоняющего развития, колоссальную недооцененность своих активов в конкурентные преимущества. Все эти годы они развивались быстро. Порой даже стремительно. Частично потеснив развитый мир на экономическом Олимпе. Все это при его фактическом попустительстве. Теперь под этим периодом подведена черта. Развитый мир осознал, что отступать дальше некуда, и перешел в историческое контрнаступление. Военные действия были развернуты им одновременно по ряду направлений. Прежде всего, обладая монополией на резервные валюты, США, Япония и ЕС принялись активно использовать свою исключительность для обслуживания и продвижения сугубо односторонних интересов. Под видом выкупа ценных бумаг и предоставления финансовым учреждениям неограниченной наличности для инвестиций и капитализации они осуществили стандартную операцию размывания основного капитала путем допэмиссии акций за счет всех остальных стран планеты. Параллельно, пользуясь господством в информационной сфере, они запустили кампанию дискредитации быстро развивающихся рынков как находящихся на грани системного кризиса и возвеличивания надежности и перспективности своих собственных рынков с единственной целью – переориентировать финансовые потоки, замкнуть их на себя, осушить каналы финансовой подпитки конкурентов. В области материального производства развитый мир приступил к осуществлению долгосрочной стратегии возвращения производственных мощностей на свою территорию. В геополитическом плане провел серию военно-политических акций в самых разных регионах планеты, фактически по всей дуге нестабильности от западной оконечности Северной Африки через Ближний Восток и далее до бассейна Тихого океана, включив в нее на этот раз также и юго-восточное подбрюшье Европы, приведших к резкому росту международной напряженности и дальнейшей дестабилизации международной обстановки. Проделано это все было так, как если бы развитый мир умышленно сделал ставку на повсеместное приведение к власти лояльных ему правительств и политических образований, а если не получается, – на конфронтацию с остальными и селективное вскармливание потенциального противника для проецирования военной силы на ключевые регионы и военного присутствия в них. Что это в действительности так, трудно предположить. Тем не менее, прямым следствием проведенных операций и вмешательства во внутренние конфликты в пользу только одной из сторон стало именно такое развитие событий. Вместе с тем, ни накачивание финансовых мускулов, ни переориентация финансовых потоков обратно к себе и нагнетание геополитических рисков сами по себе не в состоянии решить задачу возвращения развитому миру частично утраченных командных высот в мировой политике и экономике. В долгосрочной перспективе восстановление прежних позиций возможно только в случае, если все элементы или направления стратегии, преследующей данную цель, будут поставлены на прочный цоколь возвращаемого лидерства в сфере материального производства. Глобальный финансово-экономический кризис убедил правящие элиты развитого мира в том, что ими была допущена большая, фактически судьбоносная ошибка. Они увлеклись механическим "уничтожением" в своих странах рабочего класса как потенциальной угрозы сложившемуся политическому устройству общества. Просчитались, полагая, что массовая делокализация трудоемкого и экологически грязного промышленного производства в развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки не помешает им сохранять контроль над ними, а львиную долю прибыли оставлять у себя. Переоценили возможности маневра при построении у себя постиндустриального общества, посчитав, что сектор услуг способен в достаточной степени генерировать благосостояние, абсорбировать трудоспособное население и гарантировать лояльность низов. Глобальный кризис убедительно продемонстрировал, что любое общество является устойчивым, достаточно резистентным к внешним шокам и конкурентоспособным, несмотря на все завихрения международной конъюнктуры, лишь если оно располагает мощным автономным индустриальным сектором, защищенным с точки зрения интеллектуальной собственности и дающим не менее 20% ВВП. Может быть, чуть больше, но в директивных документах ЕС обозначена именно такая цифра, как минимальный ориентир. Однако легко сказать возвращение производств, да трудно сделать. Ведь одного желания мало. Против работает весь набор естественных преимуществ, которыми обладают развивающиеся страны. С дешевизной и огромным резервуаром рабочей силы. С близостью к сырью и разнообразным источникам энергии. С уже выстроенными и дающими большую маржу производственными цепочками. С колоссальным недоудовлетворенным спросом и безбрежными возможностями экспансии. В развитом мире все наоборот – тотальная дороговизна, стареющее население, ориентация на работу в секторе услуг и т.д. В этих условиях реиндустриализация и релокализация производства были бы обречены. "Бы" написано не случайно. Данная картина была верна еще несколько лет назад. Сейчас ситуация меняется. Причем коренным образом. И дело не только в частичной "китаезации" западной экономики в результате замораживания и условно добровольного снижения заработной платы широким слоям трудящихся. Главное – в ход событий вмешался как раз тот фактор, о котором мы с вами говорили: начался переход к новому технологическому укладу. Он меняет все. Он дает теперь уже развитому миру шанс на исторический реванш. Ведь если вес новой экономики роботизации, знаний и информационно-коммуникационных технологий окажется достаточно значительным, такое макроэкономическое преимущество, как дешевизна и многочисленность рабочей силы, сойдет на нет. Даже сейчас такие тенденции просматриваются. Продолжая быстро расти, Китай и США импортируют все меньше и меньше. Новый качественно иной технологический уклад, который будет строиться на других экономических законах и развиваться по только ему присущим закономерностям, изменит все на геополитической "шахматной доске". В основном в пользу Соединенных Штатов, которые смогут воспользоваться двойным эффектом перемен. С одной стороны, новыми конкурентными преимуществами за счет снижения в структуре факторов производства удельного веса расходов на рабочую силу. С другой стороны, как образно пишет американский колумнист "Файнэншл Таймс" Джон Гэппер, – превращения "дешевой энергии в новую дешевую рабочую силу"[87]. Если, правда, энергетическая революция состоялась, в чем многие эксперты, несмотря на резкое падение цен на углеводороды, по-прежнему сомневаются[88]. Как сейчас выглядит эта "доска", давайте прикинем в следующий раз. © Марк ЭНТИН, главный редактор, профессор МГИМО (У) МИД России Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ [1] Martin Wolf. An unethical bet in the climate casino // Financial Times, November 2014. – P. 9. [2] Powering down. Voters have chosen change, but America's political system makes that far too hard // The Economist, November 8-14, 2014. – P. 22-24. [3] Alain Frachon. Pourquoi Obama a perdu // Le Monde, 14 novembre 2014. – P. 25. [4] Marie Charrel. Le jour où la Fed a entamé le sevrage de la planète dollar // Le Monde, Eco&Entreprise, 29 octobre 2014. – P. 2. [5] Congress and the president Face-off. Anyone hoping for an outbreak of good government is likely to be disappointed // The Economist, November 15-21, 2014. – P. 37-38. [6] David Brooks. Obama in winter // International New York Times, November 19, 2014. - P. 7. [7] Federiga Bindi. A lame duck President calling, will Europe pick up? // E'sharp, 2014, November. – esharp.eu [8] Martin Wolf. An unethical bet in the climate casino // Financial Times, November 2014. – P. 9. [9] Face-off. Anyone hoping for an outbreak of good government is likely to be disappointed // The Economist, November 15-21, 2014. – P. 37-38. [10] From olive branch to big stick. Republicans want the president to get tougher abroad // The Economist, November 15-21, 2014. – P. 38-39. [11] Jane Perlez. China's leader affirms strength of economy // International New York Times, November 10, 2014. – P. 14. [12] Claire Guélaud. Commerce mondial: la fin de l'âge d'or. Le ralentissement des échanges mondiaux s'explique par des évolutions structurelles, notamment en Chine // Le Monde, Eco&Entreprise, 21 novembre 2014. – P. 3. [13] "Je n'ai pas à dire à la France ce qu'elle a à faire". Jean-Claude Juncker, président de la Commission, veut changer "la manière dont on parle de l'Europe" // Le Monde, Eco&Entreprise, 29 novembre 2014. – P. 4. [14] Cécile Ducourtieux, Anne Michel. M. Juncker cherche à surmonter l'affaire LuxLeaks // Le Monde, 14 novembre 2014. – P. 3. [15] "LuxLeaks": les confessions de Juncker // Le Monde, 29 novembre 2014. – P. 1. [16] Peter Spiegel. Juncker admits regrets over tax laws that led to under-fire corporate deals // Financial Times, November 28, 2014. – P. 1, 3. [17] Le Luxembourg tente de sortir du piège des "LuxLeaks" // Le Monde, Eco&Entreprise, 19 novembre 2014. – P. 1. [18] "Nous devons concourir à la transparence". Pierre Gramegna, ministre des finances du Luxembourg, défend les pratiques de son pays // Le Monde, Eco&Entreprise, 7 novembre 2014. – P. 5. [19] Luxembourg: les secrets d'un paradis fiscal au coeur de l'Europe // Le Monde, Eco&Entreprise, 7 novembre 2014. – P. 1; Anne Michel. Le Luxembourg, plaque tournante de l'évasion fiscale // Le Monde, Eco&Entreprise, 7 novembre 2014. – P. 2; Serge Michel. 28000 pages de documents, 548 accords confidentiels // Le Monde, Eco&Entreprise, 7 novembre 2014. – P. 3. [20] Madison Marriage, Chris Newlands. Unions condemn tax avoidance // Financial Times, FT fm, November 10, 2014. – P. 1. [21] US to warn Europe on risk of "lost decade" // Financial Times, November 13, 2014. – P. 4; Liz Alderman. Eurozone's weak quarter triggers global alarms // International New York Times, November 15-16, 2014. – P. 11. [22] Paul Taylor. E.U. summit is unlikely to do enough // International New York Times, November 25, 2014. – P. 19. [23] Wolfgang Munchau. The euro is in greater peril today than at the height of the crisis // Financial Times, November 10, 2014. – P. 9. [24] Cécile Chambraud, Soren Seelow. Les nouveaux visages du djihad français // Le Monde, 19 novembre 2014. – P. 8; Jean-Pierre Strooobants. 1700 Européens dans les combats. Un quart des engagés ont regagné le sol de l'UE, créant l'inquiétude // Le Monde, 19 novembre 2014. – P. 9; Editorial. La fascination morbide pour le djihad // Le Monde, 19 novembre 2014. – P. 24. [25] Gilles Paris. Face à l'Etat islamique, les Etats-Unis donnent la priorité à l'Irak. L'envoi de 1 500 militaires américains supplémentaires vise avant tout à soutenir l'armée irakienne contre le groupe djihadiste // Le Monde, 12 novembre 2014. – P. 2. [26] The Economist, November 15-21, 2014. – P.8. [27] "The Good War: Why We Couldn't Win the War or the Peace in Afghanistan". Basic, 2014. – 368 p. (Hardcover – 256 p.) Анонс книги см. http://www.publishersweekly.com/978-0-465-04495-5 [28] Jack Fairweather. Give the Taliban a chance // International New York Times, November 12, 2014. – P. 8. [29] David D. Kirkpatrick. Militants in Egypt say they will ally with ISIS. Agreement has potential to knit together conflicts spanning Arab region // International New York Times, November 2014. – P. 1, 4. [30] Rémy Ourdan. Etat islamique/Al-Qaida: la nouvelle ère du djihad // Le Monde, 13 novembre 2014. – P. 2-3. [31] Borzou Daragahi, Erika Solomon. As the US deploys more soldiers to Iraq its original decision to hold off attacking Isis has drawn criticism and led to accusations that it opened the way for Iran to cement its position in the country // Financial Times, FT big read. Battle for Iraq, November 11, 2014. – P. 7. [32] The Economist, November 15-21, 2014. – P. 8; Russia and Ukraine. Military marches. A renewed Russian military build-up could be a prelude to more fighting // The Economist, November 15-21, 2014. – P. 26-27; Benoît Vitkine. Kiev craint une offensive des séparatistes dans l'Est // Le Monde, 13 novembre 2014. – P. 3; Brooks Tigner. NATO condemns Russian units entering Ukraine // IHS Jane's Defence Weekly, Vol. 51, Issue 47, November 19, 2014. – P. 5. [33] Sylvie Kauffmann. A l'Est, rien de nouveau. Un pan entier de l'Ukraine est ouvert à la Russie: la frontière n'existe plus // Le Monde, 16-17 novembre 2014. – P. 24; David M. Herszenhorn. NATO reports Russian troops in Ukraine // International New York Times, November 13, 2014. – P. 7. [34] Ukraine's election. Good voters, not such good guys // The Economist, November 1-7, 2014. – P. 23. [35] Let them vote. The Madrid government should let the Catalans have a vote – and then defeat the separatists at the polls // The Economist, November 15-21, 2014. – P. 15-16. [36] Isabelle Piquer. Victoire symbolique des indépendantistes catalans // Le Monde, 11 novembre 2014. – P. 5. [37] Hugo Dixon. Spain's politics stall economic overhaul // International New York Times, November 10, 2014. – P. 18. [38] Spanish politics. A three-cornered hat // The Economist, November 22-28, 2014. – P. 30. [39] Tobias Buck. Madrid denounces fresh independence push // Financial Times, November 27, 2014 – P. 2. [40] G20: pas d'optimisme béat sur le climat // Le Monde, 18 novembre 2014. – P. 24; Jamie Smyth, George Parker, Vanessa Houlder. Leaders agree crackdown on secretive shell companies // Financial Times, November 17, 2014. – P. 2. [41] Mark Landler, Jenny Anderson. Russia finds tough words from G-20 on Ukraine // International New York Times, November 17, 2014. – P. 1, 5; Isabelle Mandraud. M. Poutine plus isolé que jamais au sein du G20 // Le Monde, 18 novembre 2014. – P. 4; George Parker, Jamie Smyth, Roman Olearchyk. Putin flies home early after taking flak // Financial Times, November 17, 2014. – P. 2. [42] "Пропасть" между Россией и Западом, констатирует, в частности газета "Монд", "продолжает углубляться" – Isabelle Mandraud. Le fossé se creuse entre Moscou et Berlin // Le Monde, 20 novembre 2014. – P. 2; Frédéric Lemaître. Merkel exprime ouvertement son opposition aux visées russes // Le Monde, 20 novembre 2014. – P. 2. [43] Editorial. La défense de l'Europe: combien de divisions? // Le Monde, 16-17 novembre 2014. – P. 24. [44] Andrew E. Kramer. Gazprom agrees to build pipeline to China . As Kremlin shifts focus towards Asia, deal could give Russia more options // International New York Times, November 11, 2014. – P. 12; Lucy Horndy. Putin snubs Europe with Siberian gas deal that bolsters China links // Financial Times, November 11, 2014. – P. 1. [45] Alexei Lossan. Deal to bring Russia and China closer. New agreement allowing trade in national currencies could pose a challenge to the current global financial system // International New York Times. Advertising supplement "Russia beyond the headlines", November 26, 2014. – P. S1; Leonid Khomeriki. Additional Russian gas to China via a western route. The new proposal is in addition to last summer's landmark deal between Moscow and Beijing // International New York Times. Advertising supplement "Russia beyond the headlines", November 26, 2014. – P. S2. [46] Jon Grevatt. Russia and China's defence co-operation deepens // IHS Jane's Defence Weekly, Vol. 51, Issue 48, November 26, 2014. – P. 22. [47] Kathrin Hille. Putin aims to cement China links as ties with west fray. Updated military doctrine looks set to openly identify US and Nato as threats // Financial Times, November 11, 2014. – P. 3. [48] Jamil Anderlini. China foresees $1.25 tn in outbound investment // Financial Times, November 10, 2014. – P. 4. [49] Jamie Smyth. Australia unveils trade deal with China // Financial Times, November 2014. – P. 4. [50] Любопытные цифры: по данным журнала "Экономист", объем двусторонней торговли между ними по итогам 2013 г. составил 228,9 млрд долл., а профицит Южной Кореи в торговле с Китаем подобрался к отметке в 62,8 млрд долл. – The Economist, November 15-21, 2014. – P. 9. [51] Claire Gatinois. La rébellion à contretemps des "frondeurs" européens // Le Monde, 6 novembre 2014. – P. 15. [52] Charlie Savage. Officials see tactic to let N.S.A keep seizing data // International New York Times, November 21, 2014. – P. 5. [53] Isabelle Mandraud. Les médias, machine de guerre du Kremlin. Le service international d'information Spoutnik entend contrer la "propagande agressive" de l'Occident // Le Monde, 25 novembre 2014. – P. 2. [54] Для СМИ вообще характерно "искривлять реальность", – указывает например профессор Университета Париж-1 Изабелла Соммье в интервью газете "Монд". – "La sortie de l'euro produirait une sidération". Pour la sociologue Isabelle Sommier, les crises ne favorisent pas toujours l'émergence de mouvements sociaux // Le Monde, Eco&Entreprise, 23-24 novembre 2014. – P. 8. [55] Hugo Dixon. How to counter Europe's rising populism // International New York Times, November 24, 2014. – P. 22. [56] Komal Sri Kumar. Structural reforms key to global growth where currency wars have failed // Financial Times, November 11, 2014. – P. 24. [57] Floyd Norris. No one wins in ruling on Argentina // International New York Times, November 21, 2014. – P. 17. [58] Martin Fackler. Abenomics in doubt as recession grips Japan // International New York Times, November 21, 2014. – P.1, 14. [59] Peter Spiegel. Juncker aims to prod reluctant investors // Financial Times, November 26, 2014. – P. 3. [60] Martin Wolf. The curse of weak global demand // Financial Times, November 19, 2014. – P. 9. [61] Erik Nielson. Hopes for eurozone bank lending appear to be misguided // Financial Times, November 14, 2014. – p. 26. [62] Et si l'Europe sortait de la crise? // Le Monde, Eco&Entreprise, 26 novembre 2014. – P. 1; Laurent Faibis, Olivier Passet. Zone euro: enfin la sortie de crise? // Le Monde, Eco&Entreprise, 26 novembre 2014. – P. 6. [63] Sarah Gordon. Lower energy costs and a fall in the euro have given the region's chief executives a reason to be optimistic, and deal making is picking up. Can companies lead a return to growth? // Financial Times, FT big read. Europe Inc., November 28, 2014. – P. 7. [64] Liz Alderman. Germany and France aim to avoid "lost decade" // International New York Times, November 28, 2014. – P. 16. [65] European Commission - Press release. EU launches Investment Offensive to boost jobs and growth, Strasbourg, 26 November 2014. – http://europa.eu/rapid/press-release_IP-14-2128_en.htm [66] Hugh Carnegy, Anne-Sylvaine Chassany. France demands "real money" boost for EU // Financial Times, November 19, 2014. – P. 3. [67] Cécile Ducourtieux. Le pari de Jean-Claude Juncker pour relancer l'investissement // Le Monde, Eco&Entreprise, 27 novembre 2014. – P. 4. [68] Editorial. Le plan Juncker, otage de la brouille franco-allemande // Le Monde, 28 novembre 2014. – P. 23. [69] Цитируется по "Il faut stimuler la croissance en Europe". Le ministre des finances polonais, Mateusz Szczurek, plaide pour un plan Juncker à 700 milliards d'euros // Le Monde, Eco&Entreprise, 25 novembre 2014. – P. 4. [70] Peter Spiegel. Juncker aims to prod reluctant investors // Financial Times, November 26, 2014. – P. 3. [71] Une réaction plus énergique des pouvoirs publics s'impose pour neutraliser les risques qui pèsent sur la croissance, en particulier dans la zone euro, selon les dernières Perspectives économiques de l'OCDE –http://www.oecd.org/fr/presse/une-reaction-plus-energique-des-pouvoirs-publics-s-impose-pour-neutraliser-les-risques-qui-pesent-sur-la-croissance.htm Обзор основных положений доклада см. Claire Guélaud. L'OECD donne raison à la France sur l'austérité. L'organisation internationale plaide pour une politique monétaire de soutien à la croissance // Le Monde, Eco&Entreprise, 26 novembre 2014. – P. 4. [72] Martin Wolf. Radical cures for unusual economic ills // Financial Times, November 26, 2014. – P. 9. [73] Россия – спонсор Евразийского экономического союза // НГ дипкурьер, 13 октября 2014 г., с. 1. [74] Jeff Madrick. Seven bad ideas: How mainstream economists have damaged America and the World. – Knopf, 2014, 272 p. (В России книга более известна под названием "Семь плохих идей, которые привели к мировому кризису".) [75] Jeff Madrick. Our misplaced faith in free trade // International New York Times, October 4-5, 2014. – P. 6. [76] Claire Guélaud. La gestion de la crise par le FMI critiquée. Un audit interne à l'institution de Washington juge sévèrement les appels à l'austérité du Fonds dès 2010 // Le Monde, 6 novembre 2014. – P. 6. [77] Jeremy Rifkin. The Third Industrial Revolution; How Lateral Power is Transforming Energy, the Economy, and the World. – Palgrave Macmillan Trade, paperback, January 8, 2013, 304 p.; Jeremy Rifkin. The Third Industrial Revolution: How the Internet, Green Electricity, and 3-D Printing are Ushering in a Sustainable Era of Distributed Capitalism – http://www.wermutham.com/pdf/The%20Third%20Industrial%20Revolution.pdf [78] О ее основных слагаемых на ближайшие три года см. также PN. The Godzillas of technology: Three-D printing, Internet of things and Biotech healthcare // JFK Times, 39 (A limited print edition of blog.kpmg.lu), Luxembourg, November, 2014. – P. 3. В числе ИТК составляющих называются облачные технологии и технологии обработки больших массивов информации и ее системной децентрализации. – См. Philippe Escandre. L'Internet de tout // Le Monde, Eco&Entreprise, 25 novembre 2014. – P. 1. [79] Wealth without workers, workers without wealth // The Economist, October 4-10, 2014. – P. 14. [80] Vincent Giret. Le nouvel âge des machines // Le Monde, 21 novembre 2014. – P. 7. [81] В их числе американский экономист Джереми Рифкин – Jeremy Rifkin: "La troisième révolution industrielle a commencée" // Le Monde, 25 septembre 2014. – P. 8. [82] Stepan Wagstyl. Far-left party emerges from shadows of past // Financial Times, November 28, 2014. – P.6. [83] Wolfgang Munchau. The radical left is right about Europe's debt // Financial Times, November 24, 2014. – P. 9. [84] Elisabetta Povoledo. Hint of shift in labor laws leads Italians into streets // International New York Times, November 19, 2014. – P. 1. [85] Niki Kitsantonis. Thousands of Greeks strike over austerity // International New York Times, November 28, 2014. – P. 4. [86] Richard Milne. Nordic model starts to creak under pressure. Fears emerge over regions' ability to sustain welfare system and be competitive // Financial Times, November 21, 2014. – P. 4. [87] John Gapper. Cheap energy is the new cheap labour // Financial Times, November 27, 2014. – P. 9. [88] Ed Crooks. The "age of abundance" poses fresh dilemmas // Financial Times, FT special report "Energy", November 24, 2014 – P. 1; Ed Crooks. Shale jubilation fades as price falls undercut model // Financial Times, FT special report "Energy", November 24, 2014 – P. 2.

Платить налоги, спору нет, – это не доблесть, а долг. Обязанность всякого порядочного гражданина, то есть физического лица, равно как и любого юридического лица, то есть бизнес-структуры. В выигрыше оказываются все законопослушные и добропорядочные рыночные игроки, за беспечальным исключением недобропорядочных. Подсчитано, что в 2013 году прямой ущерб, нанесенный Евросоюзу уклонением от налогов и мошенническими схемами, составил 1 триллион евро. Сумма даже для ЕС, особенно по нынешним, «тощим» временам, – внушительная. На дороге даже в общеевропейское светлое совместное общежитие триллион евро уж точно не валяется. Залатать дыры и щели, через которые просачиваются избегающие учета и контроля доходы и прибыль, нужно. И поэтому я воспринимаю решение ЕС об автоматическом обмене финансовой информацией между 28 государствами, начиная с 2017 года, как оправданное и отвечающее коренным интересам банковского сообщества. Единоевропейцы договорились, что их банки отныне не станут утаивать размеры и происхождение доходов и дивидендов своих индивидуальных и корпоративных клиентов внутри союза. Сведения будут анализировать и «ранжировать» по объемам, что позволит отслеживать, насколько безупречным была прописанная в налоговой декларации сумма к уплате в казну. Дальше, как обещают архитекторы униформированной, пока еще не во всём, Европы, – больше. В систему обмена информацией хотят включить инвестиционные фонды, страховые компании и других игроков финансового рынка. Сверхзадача в том, чтобы сделать финансово-банковский сектор прозрачным, и тем самым исключить возможность правонарушений. Похвально! Можно порадоваться за европейских мытарей: они выполнили свою высокую миссию, подрастив доходную часть национальных бюджетов. Безусловно, банковское сообщество в странах Евросоюза имеет основание настаивать на том, чтобы все игроки финансового рынка, а это – один из самых интегрированных и глобализированных рынков, играли по одним правилам. Но Евросоюз выстрелит себе в ногу, даже в обе ноги, если его финансово-кредитные структуры bona fide вскроют свои бухгалтерские книги, перейдут на более высокий уровень прозрачности, а их соседи по континенту и соперники из Швейцарии, Андорры, Монако, Сан-Марино и Лихтенштейна останутся в привычной им сумеречной зоне. Раньше страх, что «цюрихские гномы» и карликовые оффшоры откажутся «из тени в свет перелетать», был оправдан. Но после того как Австрия и Люксембург согласились на введение автоматического обмена информацией между налоговыми ведомствами «двадцати восьми» (с 2017 и 2018 года соответственно), – у них завял и отвалился козырной аргумент. Еще меньше осталось у них пространства для маневра после того, как в июле 2014 года ОЭСР определилась с правилами автоматического обмена финансовой информацией. Главы центробанков и министры финансов стран «двадцатки» одобрили это законоуложение в сентябре. После чего 65 государств и юрисдикций взяли обязательство следовать этому правилу, а еще 40 объявили о готовности присоединиться, перейти на общий стандарт ведения финансовых дел. И еще: если посмотрите список стран, подписавших протокол ОЭСР, то найдете в нем и британский остров Мэн, и Каймановы острова, и Британские Виргинские острова. Оффшоры теряют свой изначальный статус тайных и не очень тайных налоговых прибежищ. Да, деньги любят тишину, это аксиома. Деньги любят и притушенное освещение. Не потому, что всем держателям авуаров есть что скрывать, не потому что они якобы не хотят «светиться», но в силу понятной склонности не выставлять напоказ материальное благополучие. Вы же не рассказываете соседу по лестничной клетке или коттеджному поселку, какие у вас доходы и в каких магазинах (супермаркетах, бутиках) отоваривается ваша жена (муж)? В любом деликатном деле, а банковское ремесло к таковым и относится, нужно быть не только принципиальным, но также осмотрительным, предусмотрительным, дальновидным и расчётливым – в хорошем смысле. Замысел стратегов ЕС понятен. В этическом плане – безупречен. Но вот что озадачивает. Смысл произошедших перемен чётко сформулировал член Еврокомиссии по налогообложению и аудиту Альгирдас Шемет: «Отныне банковская тайна мертва». Самое время расшифровать это понятие. Любой профессионал объяснит, что существуют обязательные элементы банковской тайны, которые прежде не подлежали разглашению, разве что по решению суда. Сведения о вкладах и счетах (реквизиты) физических и юридических лиц. Сведения о транзакциях и суммах сделок. Анкетные данные вкладчиков, включая адреса их проживания, их кредитную историю. Перечень имущества, переданного банку на хранение в качестве предмета обеспечения обязательств (к примеру, недвижимость, драгоценности, предметы антикварного искусства, автомобили) и так далее. Если следовать пока не столько букве, сколько духу политики «гласности» в отношении финансов, вся эта информация будет вскоре стекаться в единую базу данных под управлением высших инстанций ЕС. А теперь представим такую ситуацию: в случае получения кем-либо, вынашивающим недобрые замыслы, несанкционированного доступа к этим конфиденциальным, по определению, сведениям, размеры ущерба для клиентов будут весомыми. Скажут: вот где проявляется лукавство автора. Вот оно, саморазоблачение. Мол, банкирам и банкиршам выгодна полупрозрачная, а то и вовсе полутёмная бизнес-среда, в которой проще делать деньги, потому что там, где деньги, обязательно-де присутствуют злоупотребления. Протестую! Типичная предвзятость, хотя и не во всём беспочвенная. Задумайтесь: с кем на протяжении веков привычно ассоциировался образ банкира? С держателем валютного «обменника» на полотне «Меняла с женой» фламандского живописца Массейса? Или с бальзаковским Гобсеком, луноликим старикашкой с жёлтыми, как у хорька, глазами, прозванным «золотым истуканом»? Или с Фрэнком Каупервудом, наполовину добродетельным, наполовину порочным ловким дельцом из «Финансиста», первой части трилогии Драйзера? Или с реальным персонажем в истории, с Николя Фуке, денежным воротилой времен Ришелье и Мазарини, которого король Людовик XIV называл «тщеславным вором»? Увы, с предвзятостью нам, финансистам, приходится сталкиваться нередко. Что не мешает нам последовательно и решительно следовать универсальной заповеди долгосрочного и успешного делового начинания: блюсти порядочность в отношениях с партнерами и клиентам. Английский фольклор верно подмечает: «Честность – лучшая политика» (Honesty is the best policy). Закономерен вопрос: не опасаемся ли мы, как российский и одновременно люксембургский банк, что часть наших клиентов не захочет оказаться на свету, под пристальным взором взыскательных мытарей? Нет, не опасаемся. Потому что наш клиент предпочитает иметь дело с банком, прочно стоящим на ногах. Банком, где профессиональные финансисты не дают необоснованных советов. Банком, где с пониманием относятся к индивидуальным запросам. Банком, где равняются не на жизненную философию Фуке, «человека-векселя», или Гобсека (миром правит золото, а золотом владеет ростовщик), или Каупервуда («Всё живое существует одно за счёт другого»), а на этические нормы честного предпринимателя. Светлана ФЕДОТОВА, CEO, управляющий директор East-West United Bank в Люксембурге

Ответим на вопрос Qui prodest? По прошествии более месяца после того, как Консорциум международных журналистов расследовательского жанра (ICIJ) взорвал в медийном пространстве разоблачительный динамит вокруг того, что было названо злоупотреблениями Люксембурга по привлечению под свою юрисдикцию крупнейших корпораций с именем у всех на устах, что остается в сухом остатке? Остаются вопросы, как по существу обвинений, так и мотивов тех, кто начал второй раунд дискредитации Люксембурга. Нет причин усомниться в тех, кого последние лет сто величают «разгребателями грязи». Бросить тень на их мотивы сродни кощунственному ехидству. Как можно усомниться в добропорядочности тех, кто взыскует истину и тем исполняет профессиональный и гражданский долг, откликаясь на естественный запрос общества – знать правду, чтобы быть свободным в суждениях. Журналисты всего лишь инструмент. Почему? Напомню характер, направленность и суть проведенного сеанса разоблачения, получившего мгновенно прозвище «ЛюксЛикс» по аналогии с Wikileaks. На протяжении шести месяцев 76 журналистов из 40 досточтимых изданий, таких как французская «Монд», английская «Гардиан», японская «Асахи», германская «Зюддойче цайтунг» и др., проводили дотошные интервью в 26 странах. Анкеты были подчинены одной цели: выяснить, насколько широко в Великом герцогстве практиковалась и практикуется такая схема, как tax ruling – система заведомого уведомления (по сути – обязательство) иностранных корпораций, каким будет для них местное налогообложение, если они откроют на этом европейском перекрестке филиал, офис или инвестиционный фонд и т.п. Опросы и расспросы, проводившиеся в одной из самых деликатных сфер экономики – банковско-финансовой, выявили масштабное использование таких налоговых соглашений по обоюдному согласию. Список выгодополучателей пестрит звонкими брендами: шведская ИКЕА, германский «Дойче банк» и полная генеральная ассамблея корпораций из США – «Эппл», «Амазон», АИГ, «Хайнц», «Пепси», «Федекс», «Джи-Пи Морган» и т.д. Благодаря прописке в Люксембурге, жирные коты, как американцы именуют свой большой бизнес, заметно, и это мягко сказано, снижали выплачиваемые ими налоги на доходы и прибыль. Овчинка стоила выделки. Как подчеркивает испанская газета «Паис», вместо официально установленного в Люксембурге корпоративного налога в 28,6% (довольно высокий уровень даже по европейским меркам) знатные иностранцы, чьи обороты исчисляются миллиардами долларов и евро, платили символические «откупные» – 2%, к своему вящему удовольствию. Такая экономия, получаемая крупнейшими мировыми ТНК, расценена как нарушение правил честной конкуренции путем создания государством (!) привилегированных условий для частных корпораций, которые чаще всего размещают в Люксембурге фонды для приобретения авуаров и инвестиций, филиалы для ведения операционной деятельности. Неудивительно, что издание «Эсенсьель», наиболее читаемое в этом карликовом, но в финансовом плане гигантском европейском государстве (см. «Люксембург говорит кризису: «Прощай!», №6(88), 2014), вышло под шапкой: «Бомба под Люксембургом». А газета «Паис» утверждает, что «следакам» из числа журналистов трудно было собирать информацию в деловой и чиновничьей среде Люксембурга, поскольку «здесь все об этом знают, но никто не хочет на эту тему беседовать». Немудрено: достаточно побывать в северной части столицы, в районе Киршберг, называемом «золотой милей» – на этом пятачке уместилось разом 140 банков со всех уголков света. И поэтому приходящие сюда каждое утро на работу квалифицированные служащие, владеющие секретами бухучета и посвященные в достоинства банковской тайны, предпочитают лишний раз не раскрывать рот. Чаще всего попадавшиеся в сети случайно, не по предварительной договоренности об интервью, отделывались отговоркой: «Лучше спросите об этом Юнкера». Подразумевается старожил большой политики Жан-Клод Юнкер (Ж.-К.), пребывавший на посту люксембургского премьера в общей сложности 18 лет, который 1 ноября приступил к исполнению своих обязанностей председателя Европейской Комиссии. Британская «Гардиан», равно как и остальные соучастники скандального экспозе, предсказывала, что именно Ж.-К. окажется под ударом, коль скоро соглашения о минимизации налоговых отчислений заключались в период с 1995 по 2013 год, когда он находился на вершине исполнительной вертикали. Ответ последовал (см. в этом номере – «Англосаксы хотят свалить Жан-Клода Юнкера»). Контраргументы в защиту герцогства были сформулированы и озвучены министром финансов Пьером Грамегна, который напомнил, что не Люксембург придумал и применил tax ruling, а это общепринятая практика. Нечего, мол, тыкать пальцем в герцогство – таков был пафос выступления главного финансиста. В этом на равных участвуют еще 22 страны, но почему-то никто не выдвигает претензии к 340 международным компаниям, которые с таким рвением все эти годы стремились получить налоговые поблажки и не считали зазорным таким способом обыграть конкурентов. Вне зависимости от изобличительных публикаций, основанных на 28 тысячах страниц документов, тема tax ruling отнюдь не нова. Еврокомиссия прежнего состава еще в июне начала проводить собственное расследование: под лупой оказались сомнительные, как считается, финансовые договоренности и в целом налоговые режимы в четырех странах ЕС. Разбираются с соглашением американской «Эппл» и фискальными органами в Дублине (см. «Ирландия прощается с «Дабл Айриш», №10(92), 2014), сделками Гааги и американской сетью «Старбакс», Люксембурга и одного из подразделений итальянского автомобильного концерна «Фиат», а также… Гибралтаром. Странновато, что в число объектов расследования Еврокомиссии не попали британские компании, например такие, как «Водафон» и «ГлаксоСмитКлайн», сумевшие прокрутить миллиарды фунтов через Люксембург (об этом сообщает лондонская «Гардиан»). Не менее странно, почему еврочиновники не отреагировали на смягчение британских законов, препятствующих уклонению от налогов через увод доходов в оффшоры – канцлер казначейства Джордж Осборн, правая рука Дэвида Камерона, в 2012 году сократил для них корпоративный налог разом на 5%, что должно было приманить обратно ТНК, пользовавшихся люксембургским режимом наибольшего благоприятствования. Нет ли здесь двойного стандарта? В конкурентной гонке за возможность закрепить якорем финансовых льгот крупные международные корпорации участвуют все страны Европы, имеющие развитый банковско-финансовый сектор. Это секрет Полишинеля. Достаточно почитать книгу Ричарда Брукса «Великое налоговое ограбление: как Британия стала налоговым раем для жирных котов и крупного бизнеса». Между тем, правительство Люксембурга объявило, что в 2015 году внесет поправки в функционирование механизма tax ruling, чтобы привести в соответствие с принятыми в ЕС новыми финансовыми законоуложениями и требованиями времени; в частности, повысится транспарентность, о чем договорились на прошлых саммитах страны «Группы двадцати» (G 20). Но это вовсе не означает, что Люксембург отказывается от этой практики, резонно указывая на необходимость действовать сообща, на основе консенсуса, чтобы не подарить конкурентное преимущество тем, кто не примет эти правила игры уже потому, что не входит в Евросоюз. Однако репутационный ущерб нанесен, и Люксембургу предстоит иметь дело с предвзятостью на переговорах всех уровней и на всех площадках: в Евросоюзе, в рамках ОЭСР и «Двадцатки». По следам «ЛюксЛикс» вести эти переговоры придется с позиции психологической слабости. Только что Великое герцогство присоединилось к механизму автоматического обмена информацией по банковским трансакциям в рамках ЕС. Вроде бы вышло из-под удара, из-под сыпавшихся на него «пращей и стрел яростной судьбы». А теперь приходится оправдываться за вроде бы легальные, но хитроумные, по определению, схемы tax ruling. Не напоминает ли эта история многоходовую и тщательно выверенную кампанию по дискредитации Люксембурга? Причем не ищу злого умысла у благородных «разгребателей грязи», журналистов-расследователей – их явно используют втёмную для решения сверхзадач иного уровня и масштаба. И все же «терзают смутные сомнения». Местная газета «Ворт» не без резона полагает, что даже после введения прозрачных правил налогообложения корпораций-нерезидентов, атаки на Люксембург не прекратятся. Видимо, если следовать римскому критерию Qui prodest?, кому-то нужно ослабить Люксембург как один из ключевых финансовых центров в Европе и в мире. Владимир МИХЕЕВ

Вот в чём вопрос Проблема охраны границ Евросоюза выдвигается на первый план в повестке дня и нового состава Европейской Комиссии. Дополнительную остроту ей придают не только многочисленные нелегальные иммигранты, но и собственные граждане, возвращающиеся с боевых действий в Сирии и Ираке – обладатели европейских паспортов, которые воюют на стороне джихадистов. Число таких боевиков растет день ото дня. По последним оценкам Брюсселя, 3-4 тысячи жителей «двадцати восьми» проходят «боевое крещение» на Ближнем Востоке, и их возвращение домой представляет серьезнейшую угрозу безопасности. Норвежские военные аналитики предупреждают: по меньшей мере, один из каждых девяти вернувшихся готов направить оружие против новой родины. Это подтвердила трагедия в Еврейском музее Брюсселя 24 мая, когда француз Мехди Неммуш убил четверых беззащитных людей. Бойня случилась в «столице» Европейского Союза… Особую тревогу властей ЕС вызывает нынешняя активность в Ираке и Сирии группировки «Хорасан», которая возникла в Афганистане и считается одним из ответвлений печально знаменитой террористическими актами «Аль-Каиды». Эта организация, как заявил координатор антитеррористической деятельности в Евросоюзе Жиль де Кершов, провозгласила своей главной целью борьбу с Западом. По его словам, большинство европейских сторонников джихада отправляются на Ближний Восток самолетами через Турцию, а оттуда добираются в зону конфликта наземным транспортом. Поэтому необходимо установить более жесткий и систематический контроль, прежде всего, за такими авиапассажирами, возвращающимися в шенгенскую зону из третьих стран. В поддержку этой меры выступает ряд государств ЕС, включая Германию и Францию. Но антитеррористические власти намерены утвердить гораздо более радикальную инициативу – создать особую электронную базу (общеевропейский регистр) для фиксирования всех перемещений авиапассажиров из стран Евросоюза и обратно. Ведь сейчас существует парадоксальная ситуация, когда каждое государство ЕС обязано предоставлять такие сведения по требованию властей США, но сами единой базой не располагают. Попытка ввести подобную меру натолкнулась в прошлом году на сопротивление Европейского Парламента, усмотревшего в этом «возможность вторжения в частную жизнь граждан», хотя сбор соответствующей информации не предполагал таких чувствительных аспектов, как национальность, вероисповедание и сексуальная ориентация. Похоже, правительства многих стран ЕС намерены предпринять новую попытку протолкнуть это предложение через законодательный орган. Между тем, власти некоторых государств продолжают сообщать данные о вероятных джихадистах – собственных гражданах. Больше всего таковых во Франции (около 900), далее идут Великобритания, Германия и Бельгия. В этой статистике много неточностей, поскольку в разных странах она ведется неодинаково: в некоторых в список вносят всех выезжающих в Ирак и Сирию, в других из общего числа вычитают вернувшихся оттуда граждан. Но во всех столицах сходятся во мнении, что армия «внутренних врагов» на территории ЕС растет угрожающими темпами, и с этим срочно надо что-то делать. В Брюсселе понимают, что если на территории Евросоюза, не дай бог, произойдут масштабные теракты, то принципом свободы передвижения европейских граждан, скорее всего, придется пожертвовать. А ведь это – одно из главных завоеваний единой Европы. Александр СОКОЛОВ

Высокий представитель Европейского Союза по внешней политике и политике безопасности итальянка Федерика Могерини впервые выступила в роли председателя Совета министров по иностранным делам «двадцати восьми» в Брюсселе 17 ноября (см. «Брюссель заговорит по-итальянски», №9(91), 2014). Европейская дипломатия посвятила своё заседание рассмотрению важнейших проблем, в первую очередь, положению на Украине и вокруг неё. На этот раз обошлось без расширения антироссийских санкций, хотя обсуждение этой темы состоялось. Оно продемонстрировало углубляющийся раскол внутри ЕС. Теперь довольно чётко можно выделить три группы стран: «радикальные» – прибалтийские государства во главе с Польшей, поощряемые Великобританией, заявили о неверии в Минские договорённости; сомневающиеся в эффективности санкций – Словакия, Венгрия, Греция и Кипр; возлагающие максимальные надежды на соглашения в Минске как на единственную возможность политического урегулирования кризиса на Украине – Франция, Бенилюкс и Финляндия. Свою позицию не могла не обозначить и глава дипломатии ЕС. «Санкции не должны быть самоцелью, они могут использоваться лишь как средство воздействия в сочетании с другими мерами», – заявила она. И выступила за продолжение контактов между ЕС и Россией, а также в поддержку проведения на Украине глубоких реформ, в частности, эффективной борьбы с коррупцией. В Брюсселе отмечают, что Ф.Могерини внесла новый стиль в работу глав внешнеполитических ведомств ЕС. Ей удалось предотвратить бесплодные и бесконечные дебаты, заменив их углублённой дискуссией по главной стратегической проблеме.

Неудачная попытка британского премьера Дэвида Камерона, предпринятая весной, заблокировать кандидатуру люксембургского политика-тяжеловеса Жана-Клода Юнкера на пост главы Еврокомиссии, не обескуражила умеренных и оголтелых евроскептиков с Альбиона. В октябре начался второй раунд раскачивания кресла под старожилом, известным по аббревиатуре Ж.-К. (см. «Жан-Клод Юнкер: сфинкс, ждущий разгадки», №10(80), 2013). Поводом возобновить атаку стали обнародованные 5 ноября итоги журналистского расследования об использовании Великим герцогством секретных налоговых соглашений с транснациональными корпорациями (ТНК) для привлечения в страну большого бизнеса и его авуаров (см. в этом номере – «Кто и зачем назначил Люксембург виновным»). В указанный период Ж.-К. стоял во главе правительства. Следовательно, по формальной логике недоброжелателей, «председательствовал» при злоупотреблении, означавшем, по сути, нечестную конкуренцию. Вердикт: «Виновен!». Маргарет Ходж, известная парламентарий от лейбористов, глава комитета палаты общин по государственным расходам, требует Ж.-К. к ответу, вопрошая: «Как мы можем быть уверены, что он работает на благо Европы, когда, будучи премьер-министром Люксембурга, он эксплуатировал народы европейских стран и не только их на протяжении десятилетий?» Лондонская газета «Гардиан» напоминает: среди британских тори правого и даже левого толка Ж.-К. числится энтузиастом федерализации Европы и ее превращения в единое целое. Не случайно в разгар очернительской пропагандистской кампании Д.Камерон клялся и божился, что будет готов пойти на крайние меры, только бы не допустить люксембуржца к браздам правления в Брюсселе. Не менее показательна статья информационного агентства «Блумберг», выражающего интересы, в первую очередь, англосаксонского большого бизнеса, с заголовком в повелительном наклонении: «Жан-Клод Юнкер должен уйти». Руководство этого базирующегося в США агентства, основанного американцем Майклом Блумбергом в 1981 году, сочло момент выгодным, а наступательную тактику допустимой, чтобы объявить о своей решительной оппозиции. М.Блумберг, основатель и владелец этого СМИ, а также само одноименное агентство, назвали Ж.-К. «плохим выбором», неудачным решением заполнения вакансии, которое, в их представлении и формулировке, «навязано 28 национальным правительствам Европейским Парламентом, жаждущим расширить свои властные полномочия». Наиболее чувствительным тезисом в развернутом обвинении можно посчитать утверждение агентства «Блумберг», что начатое расследование якобы схемы увода от налогов ТНК на территории Люксембурга, получившее название Luxleaks, едва ли завершится беспристрастным приговором. Почему? Коль скоро Ж.-К. есть высшее должностное лицо в ЕС, то он имеет все возможности оказать давление и принудить комиссию, разбирающуюся в этом скандале, сделать благоприятные для Люксембурга и для него лично выводы. «Блумберг» усмотрел в этой ситуации «конфликт интересов». Подняв градус обвинений лично против Ж.-К., это агентство припомнило заодно и чаще всего употребляемые критические выпады в адрес как Еврокомиссии, так и Евросоюза в целом. Цитата: «Союз пытается выпутаться из тисков финансового кризиса, но его во все большей степени воспринимают как элитистское образование, которое вмешивается в дела других и не способно обеспечить ни справедливость, ни экономический рост. Никак не способствует решению проблем, стоящих перед ЕС, назначение на высокий пост человека, который на протяжении всей своей карьеры занимался тем, что был закулисным дилером, создавая налоговый рай за счет других европейских государств». Забавно, что «Блумберг», заочно вынося обвинительный приговор наперекор презумпции невиновности, в завершении своей редакционной статьи оговаривается: «Юнкер не совершил ничего противозаконного (!), и его вовсе не ожидает скоропалительное увольнение. Но даже если это так, для ЕС будет лучше, если он подаст в отставку». Интересно, как бы отреагировали Белый дом, конгресс и госдеп, а заодно Джон Маккейн и его присные, если бы китайское агентство «Синьхуа», к примеру, рекомендовало заменить министра обороны США Чака Хейгла после того как тот призвал Китай не совершать «ошибок, подобных тем, что допустила Россия в Крыму»? Потребовал бы на том основании, что Пентагон уже убил без суда и следствия более 2500 человек (по данным независимых источников, – 5000) с помощью беспилотников, и продолжает это делать. Другой стратегической линией в наступлении на Ж.-К. стали спекуляции на тему, что он, мол, является «большим другом большого капитала». Расчет, видимо, на мобилизацию электората левых убеждений. А заодно и депутатов Европарламента от социалистических партий, составляющих правящую коалицию с «народниками» (левые входят в альянс со своими идеологическими антиподами – консерваторами, группирующимися во фракции «Европейская народной партия»). Ход сильный, но действенный ли? Выдержав паузу, Ж.-К. перешел в контрнаступление. 12 октября он дважды артикулировал свою позицию, сперва на пресс-конференции, затем в Европарламенте, ответив по пунктам на обвинения в свой адрес. Во-первых, практика tax ruling, позволяющая иностранной компании заранее получить сведения о налоговом режиме в стране, где открывает представительство, филиал или ведет свои операции, – общепринята в мире бизнеса. Такие налоговые соглашения действуют в 22 странах ЕС, подчеркнул Ж.-К. А посему Люксембург – не злоумышленник, не пария, не исключение из правила, а один из многих, кто пользуется этой схемой. Месье Юнкер признал, что эта практика не соответствует «нормам этики и морали». Вместе с тем он отвел от себя стрелы критики: «Ничто в моем прошлом не указывает на то, что я был организатором схемы уклонения от налогов», Более того, в качестве премьера он никак не мог влиять на правила функционирования финансового рынка в Люксембурге, поскольку эта сфера экономики, по закону, автономна и живет собственной жизнью. Он также предостерег от огульного приписывания ему особого благорасположения к большому бизнесу и большим деньгам. «В этом здании (подразумевался Европейский Парламент) найдутся куда более внушительные друзья большого капитала», – подчеркнул Ж.-К. Для пущей убедительности он подтвердил твердое намерение Еврокомиссии «бороться с уклонением от налогов и финансовым мошенничеством», анонсировав подготовку указа (директивы) об автоматическом обмене информацией по режиму tax ruling в рамках ЕС. Будет ли достаточно этого двойного демарша Ж.-К. для усмирения его заклятых недругов? Или диверсионная работа по его выдавливанию будет продолжена? По крайне мере, ему и его команде придется отныне быть более осмотрительными, а надежды на более эффективное и результативное правление (см. «Еврокомиссия перестанет быть черно-белым негативом?», №7(89), 2014) могут не материализоваться. Владимир МИХЕЕВ

Опросы населения не предсказывали такого итога президентских выборов в Румынии, одной из беднейших стран ЕС. Во втором туре победил кандидат правоцентристской оппозиции Клаус Иоаннис, которого поддержали почти 55% проголосовавших. Этот политический деятель, который с 2000 года занимал должность мэра города Сибиу, может считаться для Румынии атипичным по всем показателям. Он представляет немецкое этническое меньшинство, а по вероисповеданию – лютеранин в православной стране. Однако, возможно, именно это, в конечном счете, сыграло в его пользу. В данном случае, как представляется, политическая платформа кандидатов оказалась вторичной для выбора румын. К.Иоаннис сделал ставку на свой опыт эффективного управления Сибиу в качестве мэра и пообещал распространить его на всю страну. Его предвыборный лозунг был: «Хорошо сделанная работа». Немецкое происхождение избранного президента предполагало, что он сможет методично добиваться этой цели. Его соперник – премьер-министр Виктор Понта, представляющий социал-демократов, был бесспорным фаворитом, и в первом туре оставил соперника далеко позади. Однако против него мог сыграть страх перед тем, что в качестве главы государства он будет расставлять своих людей на ключевые посты в системе национальной юстиции. Принято считать, что только в последнее время она стала медленно обретать самостоятельность, однако существовали опасения относительно возможного прекращения этого курса. Еще более важным могли стать попытки исполнительной власти затруднить голосование румынских эмигрантов, которые в массе своей поддерживали К.Иоанниса. Предпринятые шаги были неуклюжими и привели к обратному результату – мобилизации части избирателей, в том числе, отправившихся на заработки за границу, массово поддержавших оппонента главы правительства. Во втором туре на избирательные участки пришли 65% зарегистрированных избирателей, тогда как в первом – 57%. В Румынии президент, избираемый на 5 лет, не является декоративной фигурой и обладает реальной властью. Он управляет внешней политикой, системой правосудия и отвечает за национальную безопасность. Глава государства назначает судей и прокуроров, вносит кандидатуру премьер-министра, обладает правом блокировать правительственные инициативы. В.Понта объявил, что не собирается покидать пост премьер-министра. Новый расклад сил в стране обещает осложнение политической жизни в Румынии, поскольку продолжит чреватое внутренними конфликтами и трениями сосуществование левоцентристского правительства и парламентского большинства с правоцентристским президентом. Так было и до сих пор, когда пост главы государства занимал правоцентрист Траян Бэсеску, активно противодействовавший работе правительства. Такое положение сохранится довольно долго: очередные парламентские выборы состоятся в 2016 году. Многое будет зависеть от отношений между двумя высшими должностными лицами в стране. Светлана ФИРСОВА

Референдум в Каталонии заменили опросом о независимости Запрещённый центральным правительством Испании референдум в Каталонии, и потому названный «неофициальным опросом граждан» сторонниками выхода этой автономной области из состава королевства, состоялся, как и было запланировано, 9 ноября (см. «Испания: страсти по «9-N», №11(92), 2014). В тот воскресный день к урнам явились примерно два миллиона, или 36% избирателей, а положительно на двойной вопрос: «Должна ли Каталония стать государством?» и если – да, то «Должна ли она обрести независимость?» ответили около 81% (33,5% каталонцев, имеющих право голоса). Такая статистика позволяет Барселоне и Мадриду по-разному оценивать результаты неофициального плебисцита – и как победу «Да», и как провал усилий регионального правительства мобилизовать население на убедительную демонстрацию под лозунгом «Прощай, Испания!». Отметим, что в надежде привлечь к участию в этой кампании около 5,5 миллиона человек, власти автономии разрешили голосовать 16-летним гражданам и проживающим здесь иностранцам. Весьма неприятным для главы правительства Каталонии Артура Маса итогом голосования 9 ноября может стать привлечение этого деятеля к ответственности за непослушание Конституционному суду Испании, злоупотребление властью и незаконное расходование бюджетных денег. Этот опрос не имеет юридически обязывающих последствий, он лишь наделяет политическим мандатом Барселону на переговоры с центральным правительством. Однако А.Мас полон решимости организовать «окончательный референдум», которым станут досрочные выборы в этой автономной области, причём в единый список для голосования будут внесены все местные партии и группировки, настроенные на завоевание суверенитета, и имеющие сейчас большинство мест в региональном парламенте. В случае победы планируется провозгласить независимость в одностороннем порядке. Возможно ли замирение центрального правительства и каталонских властей? Судя по всему, нет, ведь премьер-министр Испании Мариано Рахой, чья «Народная партия» обладает абсолютным большинством мест в парламенте, даже слышать не хочет о конституционной реформе, которая превратила бы королевство в конфедеративное государство, за что выступает, кстати, ведущая оппозиционная сила – социалистическая партия. Между тем, политологи и экономисты в Мадриде и Барселоне уже прикидывают, во что обошлось бы отделение Каталонии от остальной части страны. Выводы звучат прямо противоположные. Однако, отчалив в самостоятельное плавание, эта наиболее развитая экономически автономная область Испании одновременно покинула бы и Европейский Союз, и зону евро, и лишилась бы поддержки Европейского центрального банка. Притом, что дефицит её государственного бюджета сейчас достигает 57 миллиардов евро (почти треть ВВП, образующего, кстати, 19% общеиспанского). Уже в 2014 году объем иностранных инвестиций в Каталонии резко сократился, и ничто не говорит о том, что они хлынут в гипотетическое каталонское государство. К тому же Барселоне вряд ли удастся компенсировать исторически преимущества давно сложившегося внутреннего рынка Испании переориентацией на более конкурентный – международный. Сторонники выхода Каталонии из королевства полагают, что их страна сможет продолжать использовать евро, как это происходит в Черногории и Косово, не входящих в валютный союз ЕС, но тогда каталонская финансовая система подвергалась бы серьезным испытаниям при любом кризисе в зоне евро. А попытка добиться валютного соглашения с Брюсселем, как это удалось сделать крошечной Андорре, потребовала бы многолетнего переговорного процесса. Андрей СМИРНОВ

Люксембург славится своей терпимостью к иммигрантам, образующим значительную часть его населения. Тем более неожиданно прозвучало анонимное заявление о том, что в некоторых детских садах и школах Великого герцогства наставникам и детям якобы запрещают общаться на родном языке – португальском. Община выходцев из Португалии, крупнейшая в Люксембурге, насчитывает около 90 тысяч человек, и до сих пор от неё не слышали жалоб на какие-либо притеснения. Поэтому утверждение некой воспитательницы Марии, судя по всему, португалки, немедленно вызвало полемику в обеих странах. В Лиссабоне заговорили чуть ли не о попытке люксембургских властей изгнать язык Камоэнса. С опровержением этих утверждений выступил министр национального просвещения и по делам молодёжи Люксембурга Клод Майш. «В нашей стране никому не запрещено общаться на португальском языке, – заявил он в интервью газете «Люксембургер Ворт». – Напротив, в детские сады и школы министерство разослало циркуляр, в котором отмечается важность изучения и использования иностранных языков. Ведь это способствует общению и взаимопониманию детей разных национальностей, лингвистическому и культурному разнообразию нашего общества». В документе содержится рекомендация воспитателям и учителям использовать в повседневной жизни для общения с детьми все доступные им языки. По словам министра, этот циркуляр должен стать законом после одобрения парламентом, и тогда появится возможность инспектировать детские сады с лингвистической целью. В школах Великого герцогства ведётся преподавание на трёх языках: немецком, французском и люксембургском (вариант немецкого). Естественно, что на занятиях преподаватели и ученики должны общаться на одном из этих официальных языков, что способствует более эффективной интеграции детей иммигрантов в местное общество. Правительство Люксембурга выступило с заявлением, в котором подчеркивается: «Наша страна гордится своей многоязычной традицией, а люксембургская система просвещения считается в Европе образцовой по части изучения иностранных языков».

Неладно что-то в молодом косовском государстве, до сих пор не признаваемом многими странами. Причём разнообразные проблемы обуревают не только его столицу Приштину, но и некоторые действующие там международные организации. Громкий скандал разразился в начале ноября в специальной миссии Евросоюза по обеспечению верховенства закона и правопорядка в Косово. Интернациональная делегация численностью более полутора тысяч человек находится в этом бывшем сербском крае уже семь лет и располагает бюджетом почти в миллиард евро, но особых успехов в наведении порядка пока не видно. И вот теперь некоторые чиновники миссии подозреваются в коррупции: за взятки в сотни тысяч евро они якобы закрывали глаза на досье некоторых отъявленных косовских гангстеров, а также оказывали поддержку некоторым местным бизнесменам и политикам. И будто бы эти же иностранные прокуроры и следователи сфабриковали дело против сербского лидера в Косово Оливера Ивановича, что привело к его аресту. Скандал вынудил главу европейской дипломатии Федерику Могерини объявить о начале независимого расследования. Спасёт ли оно репутацию самой крупной миссии Евросоюза за рубежом? Вести из Косово вызвали серьёзную озабоченность Европейского Парламента, который посвятил этой теме свое закрытое заседание.

Последний великий политик Западной Европы – Джорджо Наполитано – решил покинуть пост президента Италии. Сделает он это добровольно. Более того, попытки главы итальянского правительства Маттео Ренци, а также влиятельных сенаторов и депутатов отговорить 89-летнего Дж.Наполитано от этого шага, успехом не увенчались. Таким образом, его второй подряд мандат – он согласился остаться во дворце «Квиринале» два года назад в обстановке острого политического и экономического кризиса, в смягчение которого внёс весомый вклад – завершится, как предсказывают аналитики в Риме, скорее всего, во второй половине января 2015 года. А объявит президент об этом в традиционном рождественском послании или накануне. Авторитет бывшего лидера итальянской коммунистической партии не только на родине, но и на международной арене, неоспорим. На протяжении многих десятилетий ему удавалось принимать взвешенные и даже мудрые решения. Никто ни разу не усомнился в его честности и открытости. И, словно в подтверждение этих качеств, недавно глава государства согласился дать свидетельские показания, то есть, впервые в жизни подвергнуться допросу, по поводу давней истории – подозрений, что для прекращения террористических акций сицилийской мафии представители государства могли заключить с ней негласное соглашение: прекращение кровавых вылазок в обмен на смягчение тюремного содержания боссов «коза ностры». Речь идёт о событиях начала 1990-х годов, когда Дж.Наполитано возглавлял нижнюю палату парламента. В течение трёх часов ветеран итальянской политики с поразительной точностью вспоминал даты, факты и имена, что произвело глубокое впечатление на прокурора и судей. Президент счёл возможным даже ответить на вопросы адвоката «босса боссов» Тото Риины, отбывающего пожизненное заключение более чем за 40 убийств. Стенограмма всех вопросов и ответов президента будет в скором времени обнародована в Италии. Кстати, во время дачи свидетельских показаний, опровергающих сговор государства с мафией, впервые был озвучен доклад секретных служб Италии от 1993 года о вероятной подготовке мафией покушения на Дж.Наполитано… Кто займёт высший государственный пост, если президент все-таки покинет его в начале будущего года, ссылаясь на возраст, усталость и недуги? Нового хозяина Квиринальского дворца назначит так называемая «тысяча избирателей» – выборщики, которых в действительности немногим больше тысячи. Самым очевидным кандидатом считался Романо Проди, не раз работавший на высоких постах в Италии, в том числе, на премьерском, а также прекрасно зарекомендовавший себя в кресле председателя Европейской Комиссии. Однако он уже объявил об отказе стать главой государства. Главной причиной в Риме считают недавнее охлаждение отношений «Профессора» с главой правительства М.Ренци, в частности, по вопросу антироссийских санкций, которые Р.Проди считает «коллективным самоубийством». Андрей СМИНРНОВ

Имя Жан-Клода Юнкера, недавно избранного председателя Европейской Комиссии, известно и в Брюсселе, и далеко за его пределами. Имя Мартина Зельмайра, руководителя его аппарата, знают только те, кто хорошо ориентируется в кулуарах исполнительного органа ЕС. Собственно, эта должность вовсе не предполагает медийной популярности, а, напротив, предусматривает умение держаться в тени своего шефа. А вот что касается реального влияния, то в этом с 43-летним юристом из Германии может потягаться далеко не каждый из матёрых чиновников, как и он, многие годы отдавших службе в брюссельском аппарате. Считаться правой рукой председателя – это, знаете ли, дорогого стоит. Именно Зельмайру приписывают решающую роль в решении вопроса, кто какой пост получил в новом составе Комиссии. И это говорит о том, что звезда уроженца Бонна ещё не в зените: у него многое впереди. Но уже сейчас за ним укрепилась репутация сильного человека, мастерски действующего из-за кулис. В Брюсселе он объявился в 2004 году и тогда же возглавил секретариат Вивиан Рединг – она, кстати, как и сам Юнкер, тоже из Люксембурга. Тогда к её ведению относились вопросы, связанные с информационными технологиями. С этой дамой он сработался так, что их взаимодействие называли симбиозом. Будучи её официальным представителем, он мастерски подавал начальницу средствам массовой информации, а значит – и всей европейской общественности. Такие заслуги, будьте уверены, не забываются. После того, как ему удалось успешно продвинуть весьма популярное решение о регулировании взимания роуминговых платежей за телефонные звонки через Интернет, госпожа Рединг, как говорят, предоставила ему почти полную свободу рук при подготовке новых предложений – от её лица, разумеется. Идеальный вариант для тех, кто не гонится за излишней популярностью и до поры до времени умеет не вылезать «поперед батьки». Наградой стала должность главы кабинета члена Европейской Комиссии, курирующего проблемы юстиции. Им, как вы уже догадались, стала Вивиан Рединг. Злые языки судачат, что расчистить своей начальнице дорогу к посту главы Европейской Комиссии Зельмайр так и не сумел, хотя и очень старался. Что ж, как поётся в одной песне, «ты извини, у любых волшебных сил имеется предел». Зато сейчас у завистников есть отличная возможность оценить результаты работы Зельмайра на посту главы предвыборного штаба Юнкера. А также итоги набора кандидатов в новый состав Комиссии, который стремились собрать из заметно более весомых людей, чем те, кто входил в откровенно слабую команду «Баррозу-2». Именно дуэт Юнкер-Зельмайр выстроил в новом составе Комиссии нынешнюю иерархию: семь вице-президентов будут выступать в роли координаторов текущей работы, играя роль своеобразного фильтра между главой Комиссии и остальными 20 её участниками. Помнится, с точки зрения теории управления и в самом деле эффективно руководить более чем шестью людьми невозможно. Юнкеру все же одного накинули, видимо в знак признания его особых возможностей. Окажется ли новая система лучше, а Европейская Комиссия сильнее прежней? Поглядим. Но вот то, что ключевая позиция в этой системе достаётся главе кабинета председателя, то есть самому Мартину Зельмайру, видно уже сейчас. Он будет играть важнейшую роль в определении рабочего графика Юнкера, то бишь планировать и контролировать «доступ к телу», да и в определении политической линии его слово окажется далеко не последним. Работоспособности этой структуры могут помешать хотя бы ущемлённые амбиции ветеранов Комиссии, к примеру – Гюнтера Эттингера, которому теперь придётся подчиняться куратору - заместителю председателя, а не председателю напрямую. Да и новички на брюссельском паркете тоже непременно попробуют пробить себе индивидуальные каналы доступа к председателю. И, конечно, важнейший вопрос заключается в том, насколько живучим окажется сам дуэт Юнкер-Зельмайр. Знающие люди утверждают, что их характеры решительно не похожи друг на друга. Юнкер – политик старой выделки, а Зельмайр – современный честолюбивый медиа-профи. Однако тот же номер, что с госпожой Рединг, с Юнкером ему сыграть не удастся. Вообразить, что ветеран европейской политики позволит кому-то из аппарата подмять себя, не стоит даже в шутку. Жестокое разочарование гарантировано. Сергей ПЛЯСУНОВ

Эта дата – 11 ноября 2014 года – войдет в современную историю Европейского Союза как важная веха в борьбе с «социальным туризмом», широко практикуемым в «двадцати восьми», и вызывающим резкую критику правых сил. В тот день Европейский суд огласил в Люксембурге вердикт, которым признал справедливость решения судебных властей Германии. Он постановил, что «граждане Союза, которые не ведут экономическую деятельность и переселяются в другое государство ЕС с единственной целью – получать социальную помощь, могут исключаться из числа тех, кому оказываются некоторые виды такой помощи». Высокий суд отреагировал таким образом на ходатайство молодой румынской гражданки, проживающей в городе Лейпциге, которой германская социальная служба отказалась регулярно выплачивать около 400 евро в месяц. Правительство Ангелы Меркель, в отличие от британского, вовсе не ратует за отмену свободы передвижения внутри границ ЕС, но полно решимости покончить со злоупотреблениями иностранцев благами «социального государства». Позицию Германии поддержала Европейская Комиссия, по мнению которой вердикт суда «вносит ясность в права европейских граждан и их семей, живущих в других странах ЕС, относительно условий получения социальной поддержки». Исполнительный орган Евросоюза уточнил, что правосудие подтвердило право граждан «на свободу перемещения, но не на всеобщий доступ к иностранным системам социальной помощи». Прецедентом стал судебный процесс 25-летней румынки Элизабеты Дано, в течение четырёх лет живущей в Лейпциге с родившимся в Германии сыном Флорином (он – гражданин Румынии). Государственные социальные службы ФРГ отказали ей и её ребёнку в выплате ежемесячно примерно 400 евро по обязательному страхованию, что предусмотрено местным законодательством. При этом суд не поставил под сомнение такие выплаты, как 184 евро в месяц в виде финансовой помощи на ребёнка и 133 евро – алименты на его пропитание. Лейпцигский суд в своем вердикте принял во внимание, что гражданка Румынии прибыла в Германию не в поисках работы: за четыре года она ни разу нигде не работала, да и сейчас не пытается трудоустроиться. Более того, фрау Дано, не имеющая никакой профессии, не работала и на родине. Решение общеевропейского правосудия по этому отдельному случаю – не единственная угроза, нависшая над иностранными тунеядцами в ФРГ. На одобрении бундестага находится правительственный законопроект, предусматривающий депортацию тех граждан Евросоюза, которые в течение полугода не устроились на работу и не смогут найти её в ближайшее время. Закон должен вступить в силу уже в 2015 году и покончить с «социальным туризмом». По меньшей мере, в этой стране, притягивающей их, как магнит. Игорь ЧЕРНЫШОВ

Во Франции отменена норма права, приравнивавшая домашних животных к движимому имуществу. Такое определение было внесено в Кодекс Наполеона (1804 год) и получалось, что корова, лошадь или собака приравнивалась к шкафу или книжной полке. Потребовалось 2 года дебатов, которые инициировала группа парламентариев и неправительственная ассоциация «30 миллионов друзей», чтобы это понятие было изъято из законодательства. Теперь кошки и канарейки юридически определяются как «живые существа, обладающие чувствительностью». Однако законодательство не проводит знака равенства между ними и людьми. Кодекс Наполеона отражал восприятие животных, свойственное той эпохе, когда для крестьян они были рабочей силой, орудием или целью аграрного производства. Реформа не означает, что до сих пор во Франции допускалось жестокое обращение с домашними питомцами. Такой поступок был уголовно наказуем и предполагал до 2 лет тюрьмы и штраф до 30 тысяч евро. Эта норма применялась, хотя и не очень часто. Недавно один житель Марселя отправился на год в тюрьму за то, что швырнул щенка в стену. Изменение в законодательстве будет иметь последствие еще в одной сфере жизни – в бракоразводных процессах. При разделении имущества бывших супругов теперь могут приниматься во внимание соображения, связанные с обеспечением благополучия их некогда общего домашнего питомца. Светлана ФИРСОВА

Программа гуманитарной помощи под названием «Маре нострум» действует в Италии уже около года и достойным итогом этой работы стали тысячи спасённых жизней. Речь идет о людях, которые отправляются в далеко небезопасное морское путешествие, чтобы добравшись до европейской «земли обетованной», в нашем случае – Италии, попросить затем убежища. Поскольку они зачастую пускаются в путь на таких плавсредствах, для которых слово «корыто» – просто незаслуженный комплимент, то для иных из них путешествие закономерно заканчивается на дне морском. В октябре прошлого года после получившей большой резонанс катастрофы у острова Лампедуза, где только по официальным данным погибли 336 человека, а на самом деле – кто их там считал, Рим и начал эту программу с её несколько патетических названием. Но бог с ней, с патетикой, обратимся к сухим цифрам. С прошлого года итальянский флот спас 153 тысячи человек, причем 98 тысяч из них потерпевшие крушение, то есть имевшие все шансы пополнить лампедузский мартиролог. Собственно, только в этом году в морских водах между Ливией и Италией погибло 3300 человек… Но все эти спасательные мероприятия стоят изрядных денег, и Италия, экономика которой находится сейчас в состоянии далеком от идеального, уже не однажды предупреждала, что хорошенького – понемножку и спасение утопающих должно стать общеевропейским делом, а не заботой одних только пограничных государств. Министр внутренних дел Анджелино Альфано однозначно заявил, что программа «Маре нострум» завершается, хотя и не назвал точной даты её прекращения. Вроде бы нет еще и соответствующего решения кабинета министров, поэтому адмирал флота Филиппо Фоффи заявил, что вплоть до получения официального уведомления патрулирование будет продолжено. В то же время Сесилия Мальмстрём, которая в составе Европейской Комиссии образца «Баррозу-2» выполняла обязанности куратора внутренней политики ЕС, сообщала, что с 1 ноября, как того и требовал Рим, Союз вводит в действие программу «Тритон». Таким образом то, что было раньше чисто итальянским делом, становится, наконец, общеевропейским. Хэппи-энд близок? Не спешите с выводами. Бразды правления переходят к «Тритону», точнее, к «Фронтексу», общеевропейскому агентству, занимающемуся вопросами охраны границ ЕС. Правительство Германии проявило обычно несвойственную ему щедрость и обещало выделить для этой программы специально оборудованные вертолёты и сотрудников пограничной службы. Так вот, по данным из дипломатических кулуаров ЕС, «Тритон» никак не может рассчитать реальную потребность в силах и средствах и отослать соответствующую заявку в Берлин. Руководители, понимаешь… Но уже известны иные параметры программы. Если итальянцы выделяли на обеспечение «Маре нострум» девять миллионов евро в месяц, то «Фронтекс» решил удовольствоваться третью этой суммы. И это при том, что радиус действия «Тритона» будет отчетливо меньше. Например, итальянский флот вел слежение и спасательные работы за пределами территориальных вод республики, а «Тритон» будет работать в радиусе 30 морских миль от итальянских берегов. И тут уж, как говорится, кто не доплыл, тот утонул. Разумеется, европейские правозащитники взбеленились, узнав о таких перспективах, и начали шумно требовать, чтобы программа «Маре нострум» продолжалась и далее, поскольку, по их мнению, условия функционирования «Тритона» равнозначны вынесению смертного приговора тысячам нелегальных мигрантов. Премьер-министру Италии Маттео Ренци было направлено соответствующее письмо, подписанное кучей правозащитных организаций – «Эмнести интернэшнл», «Врачи без границ», Центр изучения проблем иммиграции и так далее. Может быть, эти призывы и возымеют какое-то действие на римское правительство? Как знать… Но вероятнее всего, работать будут только в рамках «Тритона». Да и в этой программе готовы принимать участие не все. К примеру, британцы, справедливо полагая, что до их острова беженцы морем в любом случае не доберутся, участвовать в работе «Тритона» не хотят. «Мы не поддерживаем целевых акций по поиску и спасению в Средиземном море», – сухо сообщила Джойс Энелэй, госсекретарь Форин офиса (замминистра, имеющая статус члена кабинета). Констатация баронессы только подтверждает давно известное: британцам невероятно трудно подняться над свои национальным эгоизмом – тому в истории мы тьму примеров слышим.

Новая книга канцлера германского единства, как уважительно называют Гельмута Коля, наделала в ФРГ немало шума. Её название «Беспокоясь о Европе» сразу даёт понять, что ветеран мировой политической сцены думает о нынешнем состоянии Европейского Союза, в создание которого он вложил столько сил. Соглашаться с ним или нет – пусть каждый решает сам. Но в том, что Гельмут Коль заслуживает быть услышанным, сомнений нет, даже при том, что известная часть его построений чрезмерно пронизана влиянием внутриполитической борьбы. Итак, предоставим ему слово: «Такова правда: Европа находится в плохом состоянии. Европа как сообщество стоит перед лицом серьезных вызовов, у Европы есть проблемы, у отдельных государств есть проблемы. Но справедливо и другое: фундамент, на котором мы стоим и на котором можно строить, несмотря ни на что, по-прежнему великолепен. Проблемы можно преодолеть. Нужно только подходить к этому решительно. Надо повторить снова и снова: причина проблем и ошибок не в объединении Европы и не в евро, как это, порой, приходится слышать сейчас, а в том, что Европа и евро имеют для нас судьбоносное значение и в то же время являются частью решения проблем. Возвращение к национальным государствам или действия в одиночку в масштабах региона, это не решение, а, напротив, создание проблем. Это тем более справедливо, поскольку с 1990 года, после конца «холодной войны» и биполярного мира все коренным образом изменилось. Мир стал менее прозрачным, и потому более сложным. Соответственно, вызовы, перед которыми стоят отдельные государства и регионы, не только разительно изменились, но и более чем когда бы то ни было относятся к многополярному миру: Европа нуждается в Европе. Ошибки, которые были сделаны на пути к единой Европе и приведшие к серьезным недостаткам в развитии, произошли потому, что после 1998 года процесс объединения Европы осуществлялся нерешительно, без необходимой целенаправленности и настойчивости, а также потому, что после введения евро его стабильность более чем легкомысленно ставилась на карту. Я хочу подчеркнуть два центральных момента, которые проясняют общую ситуацию в Европе, и которые можно отнести к причинам, повлекшим за собой неправильное развитие и породившим ту неуверенность, с которой мы сейчас сталкиваемся в Европе. Первое: Греция. В 2001 году Грецию приняли в зону евро, хотя критериям, необходимым для вступления в неё, она не соответствовала. Это преждевременное вступление нарушило основной принцип – «курс реформ – курс вступления», то есть сперва реформы, потом – вступление. Это справедливо в отношении приёма новых государств в Европейский Союз и в зону евро, это справедливо и для введения евро в начале 1999 года. Я думаю о значительном развитии интеграционных процессов внутри ЕС в 1990-х годах, достигнутом за счет больших усилии по консолидации стран ЕС. В том числе и у нас в Германии, несмотря на то наследство, которое досталось нам от ГДР и дополнительную финансовую нагрузку, вызванную достижением германского единства. Это делалось для того, чтобы улучшить конкурентоспособность и подготовить себя к введению евро. Но Греции это не удалось. Наш принцип имеет простую основу: ЕС и зона евро с одной стороны открыты для новых членов, но с другой стороны являются сообществом, защищённым от расколов и ошибок тем, что ни одно государство не должно быть туда принято без достижения должной зрелости. Приём Греции в зону евро в тогдашней конкретной ситуации не должен был получить поддержки. От всех, кто внимательно наблюдал за ситуацией, это не укрылось, а в предостережениях не было недостатка. Необходимо было настоять на проведении в стране всеобъемлющих структурных изменений. Мне прекрасно известно, что в такой ситуации непросто противостоять давлению, оказываемому страной. Но я как федеральный канцлер не дал бы на это согласия Германии и соответствующим образом воздействовал бы на Брюссель и на своих европейских коллег. Я знаю, о чем говорю, заявляю это на основании собственного жизненного опыта. На переговорах по введению евро во второй половине 1990-х годов, я четко называл грекам, уже тогда оказывавшим громадное давление с тем, чтобы с самого начала войти в зону евро, все аргументы против их приёма и указывал на необходимость изменений, которые надо предпринять в их стране. Мы вместе с министром финансов Тео Вайгелем твердо стояли до конца. После смены правительства в 1998 году Германия изменила своей твердой позиции, имевшей деловую основу. Этот вызвало значительную турбулентность – и в Греции, и в зоне евро, и в Европе, и за её пределами. Для всех сторон это была дорогостоящее ошибочное решение. Наряду с евро, тяжело пришлось и самой Греции. Вместо того чтобы предпринимать жесткие меры и финансовые урезания, проще и значительно более приемлемо для людей с социальной точки зрения, было бы, идя к вступлению в зону евро, медленно и последовательно провести необходимые реформы, и, в конце концов, достигнув нужной зрелости, вступить в неё. Однако справедливо и то, что преждевременное и ошибочное принятие Греции в зону евро – дело прошлого. Несомненно, что теперь, как это и происходит, мы должны быть солидарны с Грецией и должны оказывать ей поддержку в смысле «помощи тому, кто помогает себе сам». Конечно, Греция должна сама преодолевать свои проблемы, хотя, как вытекает из ситуации, дело это весьма трудное. Второе: евро, Маастрихтские критерии, «Пакт стабильности и развития». Поддержание бюджетной дисциплины в странах, входящих в зону евро, после введения единой валюты не должно ставиться под вопрос, нарушаться и размываться. Мне до сих пор трудно представить себе то, что произошло с Германией, бывшей некогда оплотом стабильности, и соответственно с Германией и Францией, долгие годы служившими настоящим мотором европейской интеграции. То, что случилось – это настоящий позор германской политики и одновременно – предательство франко-германского сотрудничества, которое, в отличие от того, что произошло сейчас, никогда не должно было быть обращено против «Пакта стабильности». И здесь, я должен ясно сказать, причем даже отчётливее, чем в случае с Грецией: будь я на посту федерального канцлера, такого никогда бы не произошло. Германия была образцовым исполнителем и хранителем «Пакта стабильности», который мы сами к неудовольствию других партнеров по Союзу провели в жизнь в 1990-е годы. А затем к его исполнению мы сами не стали относиться всерьез, нарушали критерии стабильности, не неся за это наказания в виде санкций, нарушая его и тем самым размывая, и для других стран это стало своеобразным сигналом противоположного рода. Это было нарушение права и доверия и сыграло роль размывания плотины. Вся ситуация с долгами и евро и вопросы стабильности без этой ошибочной политики выглядела бы совсем иначе, просто потому, что другие страны относились бы к выполнению требований «Пакта стабильности» куда серьезнее. Я был убежден раньше, убеждён и сейчас, что успешная история стабильной германской марки будет продолжена стабильным евро, а привилегии, которые нам, немцам, давала твердая марка, не будут утрачены, а распространятся на всю Европу, объединив её в единое целое. Я говорю это, отдавая себе отчет в сделанных ошибках, а именно – наши домашние ошибки. Но они поправимы и должны быть исправлены. Я также убеждён в том, что момент времени для введения евро в 1990-е годы был уникален. Когда я сейчас смотрю на Европу, то сомневаюсь, сможет ли в ближайшее время возникнуть благоприятный момент для введения евро. Всем скептикам и критикам я хотел бы возразить: что происходило бы в период финансового и экономического кризиса в Европе, не будь у нас такого прочного якоря как евро? Кроме всех экономических и валютных неурядиц, которые мы имели бы с различными национальными валютами, я не могу с уверенностью утверждать, что Европа не развалилась бы на части. Могу еще добавить: когда я наблюдаю за нынешней дискуссией, идущей в Европе, то испытываю радость, что у нас есть такой якорь как евро. Однако верно и то, что позитивные тенденции, связанные с евро, и надежды на продолжение процесса европейской интеграции сбудутся только в том случае, если мы шаг за шагом, но как можно быстрее вернёмся к соблюдению критериев стабильности и к верности правовым нормам. В целом я должен признать, что, уходя со своего поста, я и представить себе не мог подобного развития событий в Европе, а более всего – того, что наши отношения с Америкой после всего, что было достигнуто в ХХ веке, без всякой нужды могут так ухудшиться. И мне очень тяжело осознавать, что в значительной степени ответственность за этот откат несут именно Германия и Франция, имеющие центральное значение для Европы и обязанные быть подлинным мотором Европы. Реальное положение дел надо обозначить и принять к сведению. И в этом поможет обращение к истории: успехи Европы стали возможны только потому, что Германия и Франция осознавали свою ответственность и принимали её всерьез. Обе политические ошибки – преждевременное принятие Греции в зону евро и нарушение, а затем и размывание «Пакта стабильности» – повлияют не только на стабильность евро. Урон нанесен всей Европе. Ведь евро это нечто большее, чем просто платёжное средство. Прежде всего, это предпосылка для политического объединения. Поэтому и последствия будут выходить далеко за рамки текущего момента и собственно валютных и материальных проблем. Оба решения стали причиной неверного развития ЕС, зоны евро, отдельных страна Союза, на последствия которых мы сейчас справедливо жалуемся. Пороки развития финансовых рынков только усиливают эти последствия, что было бы сглажено, имей Европа стабильную валютную ситуацию и здоровые государственные финансы. Оба решения с немецкой стороны – признаем эту правду – были приняты «красно-зелёным» правительством, несущим за них ответственность. Правда и в том, что эти решения, как легко увидеть, если проанализировать факты, не были вызваны ни требованиями политики, основанной на реальностях, ни программой национальных реформ. (…) Речь не шла ни о немецких, ни о европейских, а всего лишь о партийно-политических интересах, в основе лежала предвыборная тактика. Речь шла о том, чтобы замаскировать провалы собственной политики и не предстать перед немецким народом в качестве финансово-валютного грешника. После прихода к власти «красно-зелёного» правительства в конце октября 1998 года необходимые реформы и меры консолидации были отложены. Это касается и тех областей, в которых в годы моего пребывания у власти с 1994 по 1998 год, правительством были сделаны предложения, заблокированные доминировавшими в бундесрате «красно-зелёными» из чисто тактических соображений. Я говорю о пенсионной реформе и масштабной налоговой реформе. К концу своего правления мои преемники признали свои ошибки и изменили политический курс. Другими словами, вовсе не воображаемые «конструкторские ошибки» при создании евро или при строительстве европейского дома стали причинами пороков развития и «похмелья», мучающего Европу. Это и недостаточное развитие правовой базы, недостаточный отказ от национального суверенитета в отдельных отраслях в пользу общеевропейского уровня, к примеру – незавершённое политическое объединение. Нет, не хватило добросовестности и приверженности нормам европейских договоров и договорённостей, не хватило ответственности и серьезности, здравого смысла и понимания того, что для всех нас значит Европа, как она функционирует, и потеря чего нам угрожает». * * * Показательно, что высокую оценку этой книге дал нынешний глава Европейской Комиссии Жан-Клод Юнкер. И сделал он это, разумеется, отнюдь не из простого уважения к 84-летнему ветерану европейской политики, не способному передвигаться без инвалидного кресла и испытывающего большие затруднения с речью. Просто он прекрасно понимает, что имел в виду Коль, когда сказал: «Для борьбы за будущее Европы нужно мужество. Поверьте, я знаю, о чем говорю.» Похоже, это именно то, что понадобится человеку, возглавившему Европейскую Комиссию в не самый простой период европейской истории. Марина СМИРНОВА

Вступающие в ЕС страны уже давно не ждут, что за этим событием на них хлынет «золотой дождь» из различных европейских фондов и инвестиции от новых партнеров. С этими мечтами расстались лет 10 назад, после волны массового приема в это объединение бывших соцстран из Восточной Европы. Однако хорваты не ожидали, что за год участия в ЕС они окажутся последними из всех 28-ми партнёров по текущим экономическим показателям. Такой вывод содержится в докладе Европейской Комиссии. По итогам 2014 года ожидается сокращение ВВП на 0,7%, в 2015 году прогнозируют микроскопический рост в размере 0,2%, а в 2016 году – на 1,1%. Стремительными темпами нарастает государственный долг. В Хорватии не надеются на скорое преодоление экономического кризиса. На пессимистический лад настраивает тот факт, что в 2015 году там должны состояться парламентские выборы, так что власти вряд ли рискнут проводить какие-либо реформы, опасаясь потерять голоса. «Санкции, которыми обменялись ЕС и Россия, нам совсем не помогают, – констатирует газета «Вечерни лист». – Если мы продолжим проводить такую экономическую политику, то Хорватия придёт к верному банкротству».

или Догмы финансового аскетизма становятся ересью Изменив ключевое слово в хрестоматийно-библейской фразе Понтия Пилата, получим суть головоломки, обострившей в последние месяцы головную боль архитекторов единой Европы: «Что есть стимул?» Какие именно макроэкономические меры могут послужить реальным стимулом для преодоления кризисных явлений, в первую очередь, в экономике стран средиземноморского пояса и, если взять шире, еврозоны? Все последние годы ответ на этот «ключевой вопрос современности» считался само собой разумеющимся: по настоянию Германии, спасение заложено в сокращении расходных статей бюджета, ограничении денежной массы, в контроле за инфляцией и прочими элементами монетаристского инструментария. Сегодня этот алгоритм антикризисных действий, воспринимаемый бундесканцлерин Ангелой Меркель как «мистическая панацея» (выражение Гарольда Мейерсона из «Вашингтон пост»), перестает быть непогрешимым догматом и приобретает черты ортодоксальной ереси. Разочарование Южной Европы не нуждается в объяснении. По подсчетам греческих экономистов, в Элладе сменится несколько поколений, прежде чем можно будет избыть последствия фактического дефолта. Это происходит на фоне осознания греками того факта, что переход в свое время на евро позволил Германии избавиться от сильной немецкой марки, отражавшей могучий потенциал страны и снижавшей рентабельность внешней торговли, и начать в ускоренном темпе получать сверхприбыль от своей экспортно-ориентированной экономики. А вот отказ от драхмы в пользу евро лишил Грецию испытанного средства сдерживания импорта и стимулирования собственного экспорта – девальвации национальной валюты. Итог плачевен. Не удивительно, что ностальгия по драхме нет-нет да и проскользнет в речах местных политиков и в комментариях экспертов. Оказавшись в долгах как в шелках, не имея средств для оживления реального сектора экономики, стиснутая обязательствами перед кредиторами сокращать зарплаты, пенсии и социальные пособия, Греция превратилась в дотационный регион Евросоюза без каких-либо перспектив создать точки роста и перейти к более эффективной экономической модели. Затягивание поясов до состояния осиной талии в стране, где олигархическая прослойка тонка еще и в силу генетической склонности к гедонизму, даже вызвало неполиткорректное сравнение ЕС с «четвертым рейхом».

Важнее гнева и отчаяния эллинов то, что в числе осознавших тупиковость германского пути выхода из кризиса оказалась и Франция, один из двух локомотивов экономического роста и интеграции. Скрепы тандема Берлин-Париж затрещали, угрожая оставить адвокатов экономии на всем и вся (см. «Аскетизм как новая философия жизни», №1(51), 2011) в одиночестве. Оценить режим аскетизма, который продолжают рьяно защищать министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, правая рука Меркель, и Йенс Вайдманн, глава германского центробанка, французам помогла совокупность накопившихся негативных симптомов нестроения в экономике. Нулевой рост, ставший некоей константой. Растущая безработица, что в стране победившего французского социализма чревато протестным взрывом. Падающая фонтанной струей конкурентоспособность промышленных предприятий. И уже хроническая неспособность соблюдать установленный в ЕС уровень бюджетный дефицита не выше 3% от ВВП. У президента Франсуа Олланда, социалиста, опирающегося, формально, на левый электорат, сужено поле для маневра. Он обещает проводить «строгую бюджетную политику», но в условиях стагнации не может не понимать необходимости вливаний в экономику, что во Франции всегда означало государственные инвестиции, то есть рост расходов, создающих инфляционное давление. Месье Олланд обещает структурные реформы, к чему призывает и госпожа Меркель, а это неизбежно приведет к дальнейшему росту безработицы, падению покупательной способности и, значит, к сокращению потребления, что законсервирует стагнацию и усилит разочарование в «широких трудящихся массах» и в обществе в целом. Немцы уже воспринимают Францию как Германию десятилетней давности: она заняла освободившееся место «больного человека Европы». Гюнтер Кришбаум, христианский демократ, глава комитета по европейским делам бундестага, подвел черту: «Для Франции – это не пять минут до полуночи, это уже полночь». Поспешный вывод. Но справедлив разве что в отношении самого французского президента, которым недовольны и правые, и левые. Ф.Олланду можно воздать должное за призыв «переориентировать Европу», подразумевая под этим отказ от режима жесткой экономии. После чего А. Меркель отказалась с ним встречаться и продолжила, в преддверии обсуждения бюджета сообщества на следующий год, сколачивать (иначе не скажешь) блок в составе Германии, Британии и скандинавских стран. Демарш Олланда придал смелости мыслящему в этих же ревизионистских категориях новому итальянскому премьер-министру Маттео Ренци, заявившему в свою очередь: «Мы должны показать, что Европа может инвестировать в экономический рост, а не только в ригоризм и аскетизм». Третьим влиятельным союзником оказался… Европейский центробанк, возглавляемый итальянцем Марио Драги, призвавший уже конкретно Ангелу Меркель отказаться от монетаристского догмата и начать системные инвестиции для стимулирования экономики стран еврозоны. Дополнительным рычагом давления на кабинет Меркель может стать пока спорадическое, но заметное диссидентство внутри предпринимательского сословия у нее дома. «Частный сектор в Германии чувствует, что правительство делает что-то неправильно», – осторожно, но внятно высказался Никола Лайбингер-Каммулет, глава компании «Трумпф», производящей станки для лазерной обработки металлов. В августе экспорт германских товаров упал на 6%, а промышленное производство на 4%. Это поправимо, но только в краткосрочной перспективе, потому что ползучая рецессия во многих странах еврозоны снижает спрос на высокотехнологическую продукцию. Если тенденция сохранится, то Германии попросту некому будет продавать свои качественные товары. Годы предписанного Меркель аскетизма не прошли даром и для внутренней инфраструктуры: в отсутствии государственных инвестиций, постепенно приходят в упадок автомобильные и железные дороги. Если ползут трещины по этим двум витринам германской эффективности, то что тогда происходит в странах средиземноморского бассейна, быть может, за исключением Испании? Там накапливаются кризисные явления структурного характера, которые либо будут тяжелеть как кандалы на ногах, либо послужат объектом для государственных капиталовложений (вспомним масштабное мощение дорог в рамках «Нового курса» Франклина Рузвельта, что рассосало безработицу и произвело эффект кейнсиановского мультипликатора для национальной экономики). Выбор очевиден: либо – либо, и есть ощущение, что сделать этот выбор придется очень скоро.

Степень разочарования и тревоги попридавленных аскетизмом стран еврозоны наглядно проявляется в комментариях ведущих газеты и журналов что заслуживает беглого, но географически широкого обзора.   Итальянская «Соле-24 оре» (газета либеральных взглядов): «То обстоятельство, что такие крепкие демократии и крупные экономики, как Германия и Франция, замедляют темпы роста, показывает, что даже если все страны выполнят то, что должны, еще не факт, что ситуация нормализуется… Хотя без этого не обойтись: вначале каждая страна должна будет навести порядок в собственном доме». Французская «Либерасьон» (газета левого толка): «Заведомо было очевидно, что одновременное снижение доходов в большинстве стран ЕС понизит в целом спрос и затормозит экономический рост. Сегодня тех, кто несет ответственность за это, предупреждают об угрозе дефляции, о вхождении в порочный круг низких цен, низкого спроса и ужимающегося производства, а также о риске затягивания кризиса на долгие годы… Есть только один способ вырваться из тисков этой циничной трагикомедии: радикальная смена европейской экономической политики». Австрийская «Прессе» (голос в защиту Меркель и политики затягивания поясов): Париж неправ, требуя от Берлина увеличить финансовые инъекции в свою экономику в обмен на сокращение расходных статей французского бюджета. Именно нежелание увеличивать свой долг стало источником «экономического бума» в Германии, который на протяжении долгого времени служил мотором еврозоны… Даже немецкие социал-демократы не могли бы выдвинуть более странную идею, чем вкачать 50 миллиардов евро в экономику. Это полный отрыв от реальности». Итальянская «Соле-24 оре»: «Смена курса ничем не гарантирована, особенно на фоне «разлада между «Европейской народной партией» и социал-демократами, двумя ведущими партиями (в Европарламенте)… одни выступают за политику реформ и модернизацию, а другие ратуют за широкомасштабную инвестиционную программу, которая способна обеспечить экономический рост и полную занятость… что отражает расхождение во взглядах между Францией и Германией». Британский блог EUROPP: эксперт из Лондонской школы экономики Роберт Ханке убежден, что государственные инвестиции можно аккумулировать «через новые суверенные облигации», поскольку большая часть стран еврозоны может брать кредиты под весьма низкие проценты; эта тактика окупится через стимулирование экономического роста; не страшно, если повысится инфляция, которая сегодня и без того ниже нейтрального порога в 2%; зато повысится покупательная способность малообеспеченных семей, которые всегда тратят больше, чем зажиточная прослойка. Швейцарская «Тагес-Анцайгер»: Американский профессор истории Гарольд Джеймс пишет, что «центральные банки стали напоминать средневековые философские факультеты, где велись дискуссии о контексте принятия тех или иных политических решений, но только не о самих решениях». Это опасно, поскольку банки не могут быть, по определению, теми, кто «владеет истиной в последней инстанции»; их поведение есть следствие «технократических решений, а не демократического выбора», а потому они «способны вызвать народное негодование». Испанская «Вангардиа»: «Это напоминает ситуацию, когда собака сама себя кусает за хвост. У Германии – самая экспортно-ориентированная экономика. Но она не сможет развиваться, если ни у кого не будет экономического роста. А вокруг – это страны Европейского Союз, но также и Россия, и они не будут демонстрировать рост, если такового не наблюдается в Германии». Итальянская католическая газета «Аввенире»: «Еврозона может погрузиться в пучину, как «Титаник»… Лучше ситуация в Испании, если верить статистике, но в действительности ее внешний долг вырос в три раза, экономический рост составляет всего один процент ВВП, а бюджетный дефицит увеличился до 6,8% по сравнению с 2013 годом. В следующем году ее внешний долг, по прогнозам, превысит 100% от ВВП». Австрийская «Винер цайтунг»: в связи с тем, что МВФ предупреждает о надвигающемся новом кризисе, необходимо помнить – «Европа хронически недоинвестирует в инфраструктуру; например, Германии понадобится вложить более 6 миллиардов евро в высоковольтные линии передач до 2020 года, чтобы избежать перебоев с электричеством. Португальская «Диариу де нотисиаш»: «Пора сделать то, что сделал Маттео Ренци (премьер-министр Италии), а именно, напомнить госпоже Меркель, что в прошлом и Германия нарушала обязательства «Пакта о стабильности и росте», как это случилось в 2002 и 2003 годах». Греческая газета «Вима»: «Европейские лидеры целиком и полностью запуганы Берлином и утратили последние следы достоинства». Мальтийская газета «Индепендент»: «Пребывающие в скорби страны, особенно Италия, Испания и Греция, к которым ныне присоединилась Франция, устали от диктата клики Меркель и настаивают на гибкой политике в области финансов при проведении структурных реформ в экономике. В противном случае они не смогут избежать ловушки дефляции, ведущей к дефолту и коллапсу. В этих странах в течение нескольких следующих лет пройдут выборы… и электорат, подраненный и оскорбленный режимом жесткой экономии, не имея никаких шансов на реабилитацию, вполне может сделать тот же выбор, который сделали немецкие избиратели… в 1933 году». * * * Отталкиваясь от разбуженного мальтийским автором призрака пост-веймарской Германии, в ускоренном темпе переродившейся в Третий рейх, нельзя не обратить внимания на то, что в период реализации монетаристских догм произошло резкое поправение электората. Во Франции отмечено беспрецедентное разочарование в мейнстримовских партиях. На их фоне Национальный фронт во главе с Мариной Ле Пен (см. «Папина дочка», №2(52), 2011) все увереннее выглядит как партия здравого смысла, защиты верно понятых национальных интересов и разумной альтернативы. В Греции набирает очки СИРИЗА, чьи реформаторские лозунги (см. «Сюрпризы от СИРИЗЫ», №5(87), 2014) смотрятся вполне умеренными по духу в сравнении с ультранационалистической группировкой «Золотая заря». Наконец, в самой срединной из срединных держав старого континента созданная всего два года назад партия евроскептиков, называющая себя «Поддержите альтернативу для Германии», на последних общенациональных выборах неожиданно набрала 8% голосов… Если перефразировать один из афоризмом американской политмифологии, нельзя все время выдавливать соки из всех, особенно из огромных масс простых и законопослушных европейских налогоплательщиков. Действие породит противодействие. Упоминавшийся выше Гарольд Мейерсон на страницах «Вашингтон пост» вынес приговор: «Меркель превратилась в Клемансо в его последние годы правления, потому что навязывает своего рода нео-Версальский договор, который ослабляет мейнстримовские демократические партии и проводимую ими политику, и создает атмосферу, заставляющую искать козлов отпущения и становиться фанатиками. Это будет своеобразным наследием, которое оставит после себя канцлер Германии». …Справедливости ради нужно заметить: первые признаки готовности Берлина услышать несогласных появились. Бундесканцлерин в октябре заявила, что допускает «больше гибкости» в финансовой политике, но только «если остальные возьмут на себя свою долю ответственности». Что кроется за этим еще вчера крамольным допущением корректировки курса на аскетизм, пока непонятно. Но, скорее всего, коль скоро лагерь нео-реформаторов начинает постепенно оформляться, это усилит давление на монетаристских догматиков в Берлине и Брюсселе, которые обслуживали, по сути, местную и международную финансовую олигархию. Владимир МИХЕЕВ

Уход с международной арены двух деятелей, бывших министров иностранных дел Польши и Швеции, Радослава Сикорского и Карла Бильдта соответственно, может ознаменовать закат их коварной антироссийской затеи – программы «Восточного партнерства». Именно они ее придумали и продвинули, убедив партнеров по ЕС в ее правильности. В результате она была принята в Праге в мае 2009 года. «Восточное партнерство» предлагало участникам внешне вполне приличные вещи – утверждение европейских ценностей, содействие в обретении независимого правосудия и независимости СМИ, и так далее. Нацелена она была на 6 республик бывшего СССР – Азербайджан, Армению, Белоруссию, Грузию, Молдавию и Украину. Слабостью программы было отсутствие крупных финансовых ресурсов, однако она давала политическое прикрытие так называемому европейскому выбору этих постсоветских стран и готовила идеологическую почву для разрыва их связей с Россией в пользу ЕС, попутно посеяв иллюзию о возможности их скорого вступления в это объединение. По сути, «Восточное партнерство» побуждало эти страны к выбору: или с Россией, или с нами. Эта программа становилась одним из европейских дополнений к более глобальной американской стратегии по ослаблению России и создания вокруг нее нового «железного занавеса», первым актом которого стала агрессия Грузии против Южной Осетии в августе 2008 года. Авантюра закончилась для тогдашнего грузинского режима печально. Можно предположить, что именно тогда часть западного истеблишмента решила обеспечить более основательный подход к решению этой задачи. «Восточное партнерство» во многом держалось на энтузиазме Р.Сикорского и К.Бильдта, старавшихся пробить своими инициативами толщи брюссельской бюрократии. Со временем из 6 предполагаемых участников затеи осталась только половина – Грузия, Молдавия и Украина в качестве ударной силы. Похвастаться особыми достижениями на ниве приобщения к европейским ценностям им сложно. Грузия не без труда преодолела сопротивление прежнего режима Михаила Саакашвили, свергла его в ходе выборов и пытается зализывать раны, поправить дела, в частности, путем постепенной нормализации отношений с Москвой. Поняв, насколько эти отношения важны для выживания закавказской республики, сохраняющей прозападную политическую ориентацию, хотя и без прежнего фанатизма, США и ЕС даже не очень на нее давят, чтобы она присоединилась к антироссийским санкциям. Про нищую Молдавию, политически расколотую пополам, даже вспоминать тягостно, настолько там все плохо. Однако упорство европейцев и США, действующих по известному принципу «кто не с нами, тот против нас», может превратить эту землю в очередную Украину. Что касается Украины, то объективные последствия ее европейского выбора у всех перед глазами, какой точки зрения ни придерживайся: внутренняя война с нарастающими элементами махновщины, развал экономики и финансов, расколотое общество. Показательно: половина населения просто проигнорировала в конце октября парламентские выборы, хотя в кризисные моменты гражданская активность населения бывает максимальной… Впереди – не светлое европейское будущее, а годы или даже десятилетия собирания разбросанных камней. Словом, «блестящий» результат усилий евроцивилизаторов для десятков миллионов людей, живущих в этих трех постсоветских странах! Конечно, такой промежуточный итог «Восточного партнерства» и в более широком плане всей этой идеологии можно было списать на происки коварной России. Это даже льстит. Ах, если бы Россия была действительно столь могущественна, что могла бы устанавливать погоду на этой части Европы! Разумеется, наша страна не сидела сложа руки, но все же в основе провала идеи шведско-польского министерского дуэта лежала ее врожденная слабость, игнорирование множества экономических, исторических, культурных и иных реалий, хотя горе и разорение она тоже успела принести. «Восточное партнерство» Брюссель не закрывает, следующая встреча в верхах должна состояться в Риге летом 2015 года. Но, как представляется, прежнего энтузиазма у ее участников уже не будет. Одновременно любопытные социально-политические процессы происходят в восточноевропейской части самого ЕС. Большинство этих стран, уже ставших полноценными участниками «двадцати восьми», переживают рост пророссийских настроений. Это касается как рядовых граждан, так и правительственных сфер. Чехия, Словакия, Венгрия, Болгария, бывшие югославские республики позволяют себе не просто симпатизировать нашей стране, но и даже сопротивляться давлению Брюсселя и Вашингтона, требуя отмены антироссийских санкций, расширения экономического сотрудничества с Россией. Нет, эти страны не хотят выходить из ЕС и ссориться со своими нынешними союзниками. Наевшись европейских ценностей, они теперь прагматически смотрят на события и приходят к выводу, что антироссийская стратегия не соответствует их национальным интересам, что с Россией надо искать точки соприкосновения, взаимодействия и добрососедства, а не демонизировать ее, не строить новый железный занавес. Понимание происходящих процессов вызывает истерическую реакцию тех стран региона, которые продолжают требовать продолжения агрессивной политики против Москвы. Польская версия американского «Ньюсуика» – «Ньюсуик Польска» жалуется, что подобный последовательный курс в Восточной Европе теперь отстаивают только Польша да Румыния. Почему-то незаслуженно забыты правительства прибалтийских государств, но, видно, их даже в ЕС никто всерьез не воспринимает. Журнал пишет: «У госпожи Меркель слишком много проблем с собственными соотечественниками, большинство которых выступают против санкций, поэтому она не может заставить другие страны изменить свою политику. Кроме того, Центральная Европа была раньше очень проамериканской, но теперь американцам никто не доверяет». Все же не будем грешить излишним оптимизмом и считать, что на востоке европейского континента произошли тектонические сдвиги в пользу России, а ее недоброжелатели посрамлены. Просто отметим, что в этом регионе происходит переосмысление национальных интересов, которое сопровождается стремлением развивать связи с Россией, а не сворачивать их, желание строить вместе удобный дом для всех европейцев. В западной части Европы, кстати, многие тоже давно так думают. Андрей СЕМИРЕНКО

Под натиском США страны Азии берут паузу, а официальная Европа готова капитулировать Соединенные Штаты развили переговорную активность с партнерами, расположенными по обе стороны омывающих эту страну океанов – Тихого и Атлантического, стремясь решить схожие задачи. Речь идет о создании и там, и там замкнутых зон свободной торговли, призванных отсечь потенциальных конкурентов. Минувшие недели показали отступление США на азиатском направлении, произошедшее на пекинской встрече в верхах АТЭС, и появление оборонительных редутов со стороны европейского гражданского общества. Пользуясь тем, что эта тема вряд ли захватит воображение зрителей программ новостей и массовых читателей газет и новостей в Интернете, контакты в основном шли тихо, не привлекая особого внимания. Однако обсуждаемые вопросы настолько важны, в том числе для повседневной жизни миллионов людей, что настал момент, когда дискуссии по торговым проблемам всплыли на поверхность. С формальной точки зрения, ничего плохого не предлагается. Группа стран обсуждает пути открытия друг другу своих экономик, чтобы облегчить инвестиции, торговлю, экономическое развитие, создание новых рабочих мест, наращивание богатства. Однако в этой благостной картине есть элемент лукавства. Дело в том, что это великолепие должно достигаться, в том числе, за счет отсечения от такого рода потенциальных благ других стран, которых США воспринимают как конкурентов (см. «Либерализация сферы услуг: почти тайные переговоры», №9(91), 2014). Задуманный и проводимый американцами план очень прост. Коль скоро не получилось использовать ВТО в качестве платформы для введения по всему миру глобальной либерализации, то на эту организацию можно, по большому счету, махнуть рукой и построить глобальный либерализм на отдельных участках. Для этого надо отобрать наиболее развитые и дружественные по отношению к США страны, отгородившись от остальных. Так появились на свет идеи создания в тихоокеанском регионе Транс-тихоокеанского партнерства (в английском сокращении TPP) с участием 12 стран, но без Китая, а в атлантическом регионе – Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (TTIP) с участием ЕС, но без России. Потенциально первое предлагаемое объединение призвано охватить регион, где проживают 800 миллионов человек и производится 40% ВВП мира. Второе имеет сравнимые показатели. Пока на атлантическом и азиатском направлениях результаты США получают противоположные. Президент США Барак Обама уже дважды в текущем году, весной и сейчас, совершал турне по странам Азии, занимаясь преимущественно продвижением торговой повестки дня, связанной с TPP. Первый заход показал неготовность основных партнеров, даже, например, Японии, к игре по американским правилам в торгово-экономической сфере. А на встрече лидеров стран АТЭС в столице Китая и вовсе произошел конфуз. Участники этого форума предпочли отложить американскую инициативу и в течение ближайших двух лет изучать альтернативную идею, внесенную Китаем. Она называется «Соглашение о свободной торговле для Азиатско-Тихоокеанского региона» (FTAAP) и призвана включить все экономики этой части планеты. Именно это, пожалуй, является самым важным событием, произошедшим на этой многосторонней встрече в Пекине. «Это исторический шаг в направлении появления в АТР зоны свободной торговли», – порадовался председатель КНР Си Цзиньпин. Зато его американский визави счел, что «это игра с ничейным счетом. Процветание одной страны не может достигаться за счет другой». Кто бы спорил… Приводя это высказывание своего президента, газета «Вашингтон пост» добавляет от себя: «Не секрет, что высокопоставленные должностные лица из США за кулисами активно противодействовали созданию Азиатского инфраструктурного инвестиционного банка и китайского предложения по FTAAP». В регионе начинаются большие торгово-экономические маневры стран региона, являющихся союзниками США и имеющих сложные отношения с Китаем. Прагматические правители ставят на первое место интересы своих стран, не готовы гоняться за идеологическими химерами в интересах американского старшего брата. В ЕС наблюдается иная картина. Политические лидеры региона восприняли победу республиканцев на промежуточных выборах в Конгресс США как залог того, что теперь можно будет ускорить переговоры по TTIP. На этой теме легче будет найти точки соприкосновения новому республиканскому Конгрессу и демократической администрации президента, чем по многим другим внешнеполитическим и внутренним проблемам. Нынешние европейские правители именно сейчас могут быть особенно готовы идти навстречу США, потеряв остатки самостоятельности, что они продемонстрировали, подчинившись американским требованиям встать на курс против России и ввести против нее самоубийственные санкции. Однако жители Старого Света вдруг обнаружили, что без особой рекламы идут переговоры с США по созданию атлантического аналога зоны свободной торговли с Вашингтоном. И тут на голову брюссельских чиновников посыпались обвинения в том, что переговоры идут в условиях секретности, что никто не знает, какое блюдо варится на их кухне. Около 300 европейских общественных организаций объединились в дискуссионной платформе «Стоп TTIP», считая, что этот договор «является угрозой демократии, правовому государству, окружающей среде, здравоохранению, общественным службам, а также правам потребителей и трудящихся». За месяц существования она уже собрала подписи 850 тысяч человек под петицией против такого партнерства. Предметов для озабоченности европейцев предостаточно. Перечислять и разбирать их потребует сотен страниц. Вот лишь один, казалось бы, технический момент. В рамках TTIP предлагается создание специальных независимых арбитражных судов. Они будут правомочны рассматривать иски компаний против государств, если они, с их точки зрения, будут создавать угрозы для их инвестиций. По сути, многонациональные корпорации, прежде всего, американские получит инструмент диктовать свои законы государствам, которые потеряют возможность в определенных случаях отстаивать национальные интересы, даже если будут считать, что им есть угроза. Конечно, такие гражданские инициативы еще никогда не мешали европейским руководителям проводить в жизнь то, что они задумали, хотя им иногда приходилось считаться с такими настроениями и корректировать свои планы. Правда, исходя из нынешнего подчиненного Америке положения ЕС, трудно себе представить, чтобы в Европе, как в Азии, смогли бы противопоставить заокеанскому партнеру сильную контригру и решительно отстаивать свои интересы. Светлана ФИРСОВА

Инструменты и механизмы противодействия в рамках деятельности Совета Европы Обычно коррупция ассоциируется с усугублением экономического положения государства, обострением социальных проблем, ростом неравенства и несправедливости в обществе, подрывом доверия населения к власти и ухудшением имиджа страны на мировой арене. При этом следует отметить, что совершенно игнорируется тот факт, что коррупция подрывает универсальные ценности – права человека. Рассмотрим существующие инструменты и механизмы по противодействию коррупции в рамках Совета Европы, проанализировав влияние коррупции на ущемление прав человека. Несмотря на то, что коррупция как явление существовала и до появления таких международных организаций, как Организация Объединенных Наций и Совет Европы, отнюдь неудивительно, что борьба с коррупцией в 1945-1950 годы не занимала центрального положения в политике государств. Как отмечено в преамбуле Устава ООН: «мы, народы объединенных наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе, и вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, …»*1. Данная формулировка объясняет то, почему в 1945 и 1949 годах были созданы такие организации, как ООН и Совет Европы. Основной целью ООН (согласно статье 1 Устава) является п оддержание международного мира и безопасности, принятие эффективных коллективных мер для предотвращения и устранения угрозы миру; принятие мер для укрепления всеобщего мира; поощрение и развитие уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии.*2 Основополагающими ценностями Совета Европы являются: права человека, демократия и верховенство закона. Официально, международное сообщество выразило свою озабоченность и готовность к борьбе с коррупцией лишь к концу 1990-х годов, приняв ряд инструментов на уровне ООН и Совета Европы. Так, 27 января 1999 г. была принята Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию провозгласившая, что коррупция угрожает: - верховенству закона; - демократии; - правам человека; - подрывает принципы надлежащего государственного управления, равенства и социальной справедливости; - препятствует конкуренции; - затрудняет экономическое развитие; - угрожает стабильности демократических институтов и моральным устоям общества.*3 Уже в 2003 г. в Преамбуле Конвенции ООН против коррупции был сделан акцент на сферы жизнедеятельности общества, которые находятся под разрушающим воздействием коррупции, представляющей собой очень важные факторы, на которые коррупция влияет разрушающе и представляет собой не локальное, а транснациональное явление, затрагивающее общество и экономику всех стран.*4 Среди этих факторов можно выделить следующие:*5 -угроза стабильности и безопасности общества; -подрыв демократических институтов, ценностей, этических ценностей, справедливости; - нанесение ущерба устойчивому развитию и правопорядку; -угроза политической стабильности и устойчивому развитию государств. Представим, что вам перечисляют все эти явления и задают вопрос: «В результате какого явления могут возникнуть подобного рода последствия?». В качестве своего ответа мы привели бы такие угрозы миропорядку, как терроризм и война, которые, без сомнения, подрывают практически все ценности и систему государственного устройства. Так, например, на Украине в результате системной коррупции, превратившейся в национальное бедствие, стали развиваться события, которые подорвали безопасность граждан и привели, по сути, к гуманитарной катастрофе. Действительно, злоупотребление своими властными полномочиями, обогащение чиновников за счет государственных ресурсов не может оставить людей, имеющих гражданскую позицию и избиравших действующую власть, равнодушными. С учетом разрушающих последствий, которые влечет коррупция, ее, на мой взгляд, можно сравнить с глобальным нарушением прав человека. Между коррупцией и нарушением прав человека можно усмотреть причинно-следственную связь, когда первая порождает второе. И наоборот, несоблюдение прав человека провоцирует рост коррупции. Редки случаи, когда коррупционные схемы оказали положительный эффект, направленный на соблюдение прав человека. В данном контексте уместно привести пример из фильма «Список Шиндлера», продемонстрировавший, как путем дачи взяток офицерам СС Оскар Шиндлер спас более тысячи жизней польских евреев во время Холокоста. Несмотря на то, что коррупция вызывает поистине разрушающий эффект, представляется, что проведение негуманной внутренней политики, например, в Китае, Северной Корее и Вьетнаме, где за совершение данного преступления применяется смертная казнь, является неоправданной в связи с тем, что уровень коррупционных практик в этих странах остается высоким. Как известно, коррупция является сложным по своей природе явлением, имеющим экономические, социальные, политические и культурные измерения, которые не могут быть ликвидированы простыми разовыми мерами.*6 Кроме того, коррупция возникает на основе различных причин, например, таких как: бедность, жадность, отсутствие ответственности, особенность культуры. Проявление коррупции возможно в разных формах. Среди них выделяют взятку – самая распространенная форма коррупции; так называемый «откат», зачастую присутствующий во взаимоотношениях между бизнес-сектором и представителями государственной власти; растрату; фаворитизм; непотизм и часто практикующееся вымогательство. Коррупция не является явлением, свойственным только развивающимся странам, она присуща и странам с развитой экономикой. В этой связи предлагается обратить внимание на ситуацию с коррупционными практиками в странах-членах Европейского Союза. В первом докладе Еврокомиссии в 2014 г. сделан весьма подробный обзор уровня коррупционных проявлений во всех 28 странах-членах Европейского Союза. Согласно этому докладу, коррупция обходится экономике Европейского Союза в 120 миллиардов евро в год.*7 Доклад рассматривает ситуацию во всех 28 государствах-членах ЕС, основываясь на четкой структуре изложения, которая включает обзор общей политической ситуации по борьбе с коррупцией, приведение опросных данных, коррупционные тренды, уязвимые для коррупционных практик области, рекомендации по применению необходимых антикоррупционных мер. Согласно данным опроса населения, наименьшее количество людей, которым приходилось сталкиваться с взяточничеством, зафиксировано в Дании, Финляндии и Швеции. Наиболее высокие показатели по взяточничеству зафиксированы в Хорватии, Чехии, Литве и Болгарии.*8 В докладе также отмечены области коррупционных рисков. Например, petty corruption («бытовая коррупция») остается распространенной в некоторых странах, особенно в области здравоохранения. В область риска вошла коррупция на региональном и местном уровне, для борьбы с которой требуются прозрачные стандарты, декларирование доходов, превентивные меры и санкционирование конфликтов интересов, а также жесткий контроль за государственными расходами. В докладе отмечены уязвимые для коррупционных проникновений сектора, такие как: градостроительство, здравоохранение; также делается акцент на такие области, как закупки и фармацевтическая индустрия. Третий сектор охватывает коррупционные проявления в налоговом администрировании. К числу самых крупных коррупционных рисков относится финансовый сектор, в рамках которого имеют место случаи сокрытия налогов через офшорные зоны, отмывание денег с помощью банков. Отдельное внимание в докладе уделяется государственным закупкам (тендерам). Согласно исследованию, проведенному «PricewaterhouseCoopers» и ECORYS в 2013 г., общая стоимость коррупции для 8 стран-членов Европейского Союза только в 5 секторах государственных закупок (автомобильные и железнодорожные дороги, вода и отходы, градостроительство, тренинги, развитие и исследования) колеблется от 1,4 до 2,2 миллиарда евро.*9 Согласно оценке Еврокомиссии по каждой стране, область государственных закупок является самой уязвимой и подверженной коррупции. Что касается России, противодействию коррупции стало придаваться больше значения только в последние годы. На национальном уровне принимаются законы, антикоррупционные планы, правила, а также наблюдается освещение коррупционных скандалов и разоблачений в средствах массовой информации. Тем не менее, представляется, что в нашей стране этой проблеме до сих пор уделяется недостаточно внимания, inter alia недостаточно имплементируются позитивные международные практики. Предлагается изучить международные инструменты и мониторинговые механизмы на уровне Совета Европы. Совет Европы преследует последовательный подход в борьбе с коррупцией и отмыванием денег путем создания стандартов в форме конвенций и инструментов «мягкого права» (рекомендаций и резолюций) и их соответствия стандартам Совета Европы путем мониторингового механизма: Группа государств против коррупции (ГРЕКО) и Комитет экспертов по оценке мер против отмывания денег и финансирования терроризма (МАНИВАЛ). Таким образом, подход Совета Европы к противодействию коррупции является многоуровневым и состоит из трех взаимосвязанных элементов: создание европейских норм и стандартов: мониторинг; и соответствие этим стандартам посредством программ по техническому сотрудничеству.*10 Среди антикоррупционных инструментов Совета Европы можно выделить следующие: •  Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию (ЕТС 173); •  Конвенция о гражданской ответственности за коррупцию (ЕТС 174); •  Дополнительный Протокол к Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (ЕТС 191); •  Резолюция (97) 24 «О 20 Руководящих Принципах в противодействии коррупции»; •  Рекомендация (2000) 10Е, от 11 мая 2000 г. «О кодексе поведения государственных служащих»; •  Рекомендация (2003) 4 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам «Об общих правилах по противодействию коррупции при финансировании политических партий и избирательных кампаний»; •  Рекомендация (2014) 7 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам «О защите прав заявителей о коррупции». Мониторинг и соответствие этим стандартам осуществляется Группой государств против коррупции (ГРЕКО).*11 Контроль ГРЕКО включает: - горизонтальную процедуру оценки, результатом которой является выработка рекомендаций направленных на законодательные и институциональные преобразования. - процедуру проверки соответствия мер принимаемых участниками по имплементации рекомендаций. Оценочные процедуры ГРЕКО включают сбор информации через опросник (и), поездки на места в страны, позволяющие оценить и запросить информацию в ходе обсуждений на высоком экспертном уровне с национальными представителями и последующее составление оценочных отчетов. Эти отчеты, которые исследуются и утверждаются ГРЕКО, содержат рекомендации целью которых является усовершенствование уровня соответствия оцениваемых стран. Меры, предпринятые государствами по имплементации рекомендаций, оцениваются ГРЕКО в рамках отдельной комплайенс процедуры. До настоящего времени ГРЕКО были запущены 4 оценочных раунда, направленных на положения 20 руководящих принципов (и соответствующие положения Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию).*12 Первый оценочный раунд был запущен 1 января 2000 г. Среди тем, которые были исследованы: независимость органов власти, в чью компетенцию входит борьба с коррупцией; степень и объем неприкосновенности должностных лиц. Второй оценочный раунд был запущен 1 января 2003 г. Среди тем, которые подлежали исследованию были: конфискация доходов от коррупции; эффективность и прозрачность, взаимосвязь между коррупцией, организованной преступностью и отмыванием денег. Третий оценочный раунд был запущен 1 января 2007 г. Оценивались следующие аспекты: - криминализация, в контексте Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию, Дополнительном Протоколе ней и Руководящем принципе 2; - прозрачность финансирования политических партий со ссылкой на Рекомендации Комитета Министров Совета Европы для государств-членов Совета Европы на основополагающие правила противодействия коррупции в финансировании политических партий и предвыборных кампаний. Четвёртый оценочный раунд оценки ГРЕКО, запущенный в январе 2012 г., направлен на противодействие коррупции в отношении деятельности членов парламента, судей и прокуроров, включая оценку этических принципов и кодексов поведения, конфликта интересов, запретов на занятие определенными видами деятельности, декларирования имущества, доходов и др. Следует отметить, что Россия была среди стран, которые находились под мониторингом в рамках первого и второго оценочных раундов с 21-25 апреля 2008 г. ГРЕКО подготовлены 26 рекомендаций для российских властей, большая часть которых была исполнена.*13 Россия также находится под мониторингом в рамках третьего оценочного раунда 3-7 октября 2011 г. Работа ГРЕКО напрямую требует от властей (в форме рекомендаций) политических преобразований, законодательных и организационных реформ, по итогам исполнения которых принимается доклад о ходе выполнения той или иной страной рекомендаций ГРЕКО. После рассмотрения стандартов и мониторинговых механизмов, логично приступить к рассмотрению третьего компонента в цепочке инструментов, механизмов Совета Европы в борьбе с коррупцией. А именно, к программам технического сотрудничества. Ответственным за проведение антикоррупционных проектов со стороны Совета Европы является Департамент по противодействию преступлениям, в частности отдел по вопросам сотрудничества в сфере борьбы с экономическими преступлениями. Так, за последнее время указанным отделом в различных странах было имплементировано 13 проектов. Среди них антикоррупционными были следующие: •  2008-2013 Проект по борьбе с коррупцией в Албании (PACA); •  2008-2010 Поддержка антикоррупционной стратегии в Грузии (GEPAC); •  2006-2010 Поддержка добросовестному управлению: проект по борьбе с коррупцией на Украине (UPAC); •  2007-2009 Поддержка антикоррупционной стратегии в Азербайджане (AZPAC); •  2007-2009 Проект по этике предотвращения коррупции в Турции (TYEC). Исходя из представленной информации, можно сделать вывод, что подобные проекты осуществляются, в основном, в развивающихся странах и рассчитаны на 2-3 года. В рамках деятельности Совета Европы осуществляются антикоррупционных проекты в таких странах как Россия, Сербия, Турция, Армения, Азербайджан, Молдова, Беларусь, Грузия, Украина, Чехия. Они направлены на борьбу с коррупцией, укрепление антикоррупционных механизмов и потенциала судебной системы, развитие добросовестного управления. Большинство этих проектов являются совместными проектами Европейского Союза и Совета Европы. Значительная часть финансирования поступает от Европейского Союза (как правило, в рамках программы «Партнерство для модернизации»), а имплементация осуществляется за счет человеческих ресурсов Совета Европы. Так, в России имплементируется совместный проект Европейского Союза и Совета Европы «Защита прав предпринимателей в России от коррупционных практик» (ПРЕКОП РФ). Он ориентирован на усиление роли нового института уполномоченных по защите прав предпринимателей в Российской Федерации, и внедрение наилучших международных практик по борьбе с коррупцией в бизнесе. На примере России кратко изложим то, каким образом Совет Европы осуществляет проект. Необходимо начать с бюджета, который на примере проекта ПРЕКОП РФ составляет 1 300 000 евро, выделенных на 36 месяцев, посредством которых Совет Европы обязуется реализовать согласованный с основным российским бенефициаром (институтом уполномоченного по защите прав предпринимателей) рабочий план. Нередко у получателя услуг по подобным проектам возникает представление, что это сотрудничество является навязанным европейской стороной инструментом политического контроля. В ответ европейские партнеры напоминают, что Россия как член Совета Европы также вносит свою финансовую составляющую в реализацию подобного рода проектов, поскольку является основным «донором» средств в годовой бюджет Совета Европы. Так, его бюджет на 2014 г. равен €402.694.300. Участие Российской Федерации составляет €32.280.879.*14 Стоит учитывать, что Россия была и остается одним из основных плательщиков в бюджет Совета Европы, вне зависимости от получения совместных программ. Согласно рабочему плану, утвержденному совместно европейской и российской сторонами, команда проекта, состоящая из менеджера в Страсбурге и координатора по России, приступают к подготовке мероприятий. В основном они проходят в форме семинаров, тренингов, обучающих поездок. Для этого экспертами Совета Европы готовятся сравнительные анализы международных и российских практик, пособия, тренинг-программы и др. Сторонами определяется группа заинтересованных участников (как правило, с большим количеством региональных представителей), которые являются аудиторией конкретного мероприятия и имеют возможность задавать вопросы, делать замечания, вносить личный вклад в качестве рекомендаций по совершенствованию выработанных экспертами документов. С точки зрения метода проведения проектных мероприятий следует отметить весьма продуктивный и человеко-направленный подход. Несмотря на то, что в основном все мероприятия в той или иной мере носят обучающий характер, они ориентированы на нужды аудитории и учитывают отзывы участников, что является свидетельством достаточно гибкого подхода. Тем не менее, возникает логичный вопрос оценочного характера. Когда возможно оценить эффективность и результативность воздействия подобных проектов на решение конкретных проблем? Так, проектом ПРЕКОП РФ были проведены мероприятия, направленные на укрепление деятельности института уполномоченных по защите прав предпринимателей, предотвращение использования государственных органов в корпоративных конфликтах, защите прав заявителей о коррупции, организации правовой помощи на общественных началах и др. Тем не менее, на наш взгляд, эти проекты, наряду с исполнением рабочего плана с учетом потребностей бенефициаров, должны быть также ориентированы на оценку результативности и эффективности проведенных мероприятий. Такая оценка и мониторинг эффективности могут осуществляться не только с помощью сторонних оценщиков из Европейского Союза или аудиторских компаний, но и посредством взаимодействия между контрольными механизмами Совета Европы и бенефициара. Это имело бы положительное влияние на достижение конкретных результатов, способных кардинально улучшить или изменить существующие подходы в российской правовприменительной практике. Или наоборот, являлось бы свидетельством несостоятельности и нецелесообразности применения подходов российских и зарубежных экспертов Совета Европы по российской тематике. Кроме того, на наш взгляд, для улучшения климата имплементации совместных проектов, было бы весьма результативно, если бы российская сторона могла также финансово участвовать в совместных проектах. Это позволило бы основному бенефициару – российскому органу власти не только более активно участвовать в таких проектах, но и в равной степени с международным партнером принять на себя долю ответственности за достижение поставленных целей. Следует отметить, что совместные проекты, бенефициарами которых выступает российская сторона, вносят свой позитивный вклад и являются хорошей площадкой для обмена опытом. Основываясь на лучших международных практиках, подчеркнем, что одним из наиболее важных механизмов по противодействию коррупции является превентивный метод. Часто цитируемое определение коррупции дано Клитгаардом, Маклин-Аброа и Пэррисом: «Коррупция – это преступление, в основе которого лежит расчет, а не страсть. Люди проявляют склонность к коррупции, когда риск невелик, наказание мягкое, а выигрыш весьма значителен».*15 Данное утверждение характеризуется формулой: Риск коррупции = Монополия плюс Дискреционные полномочия минус ответственность. Для борьбы с коррупцией и сокращения ее масштабов, в первую очередь необходимо определить существующие виды коррупции и степень ее проявления в различных секторах, определить структурные проблемы, понять, кто приобретает выгоду от коррупции, исследовать мотивы возникновения коррупции и выработать долгосрочную стратегию по борьбе с ней. Подобный подход поможет как законодателям, так и правоохранителям получить четкие представления о том, каким образом они могут бороться с коррупцией в той или иной сфере жизни. Кроме того, для противодействия коррупции необходим системный подход, предусматривающий сочетание множества факторов и элементов в комплексе. Необходима четкая стратегия противодействия коррупции, которая будет включать развитие правовых инструментов, институциональных механизмов, следственных и прокурорских аппаратов, общественной осведомленности, образования, усиление роли гражданского общества и механизма по защите прав заявителей о коррупции. Борьба с ней будет эффективна лишь при четкой работе и сочетании всех упомянутых факторов и стратегий и, несомненно, при наличии политической воли. Огромную роль в противодействии коррупции играют средства массовой информации, правозащитники и гражданское общество. Например, в Индии создали сайт «I paid a bribe», («я заплатил взятку») www.ipaidabribe.com. По данным этого Интернет-ресурса, люди имеют возможность сообщить о том, что им пришлось столкнуться с коррупцией, будь то связано с образованием, медициной, судебной системой, полицией, пенсионными выплатами, энергоснабжением, строительством или др. сферами. Ресурс пользуется в Индии огромной популярностью: 4 миллиона 547 тысяч людей посетили данный сайт, было подано 20.118 заявок о даче взятки. Нельзя не согласиться с утверждением индийского ученого С. Раджа Кумара, что создание общества, свободного от коррупции, является одним из основных прав человека, поскольку право на жизнь, достоинство, равенство и другие права и свободы значительно зависят от этого права. То есть, без этого фундаментального права все другие основные права теряют смысл.*16 Коррупция подрывает права человека, верховенство закона и демократию. Обязательства по соблюдению прав человека распространяются на все ветви власти – законодательную, судебную и исполнительную на всех ее уровнях, – федеральном, региональном и местном. Государства обязаны уважать, защищать и содействовать правам человека. Присутствие коррупции в государственном секторе inter alia свидетельствует о неспособности государства исполнять свои обязательства в области прав человека. Коррупция оказывает негативное воздействие как на гражданские и политические права, так и на экономические, социальные и культурные права. Кроме того, коррупционные практики в большей степени затрагивают наиболее уязвимые слои населения – малообеспеченных, пенсионеров, детей, женщин, меньшинства, мигрантов, инвалидов, заключенных и др. Таким образом, коррупция является несовместимой с такими ценностями как человеческое достоинство, равенство и справедливость. В качестве доказательства причинно-следственной связи между коррупцией и правами человека можно рассмотреть следующие примеры. Полученная представителем власти взятка за выдачу водительских прав может привести к нарушению одного из фундаментальных прав – права на жизнь. Взятка, получаемая судьей, нарушает право на справедливое судебное разбирательство. Взятки, получаемые учителями или врачами, соответственно ведут к нарушениям прав на образование и здоровье. Когда представители государственной власти растрачивают бюджетные средства, выделенные на образование, культуру, здравоохранение, жилищное благоустройство, градостроение и другие важные области жизнедеятельности, можно констатировать нарушение экономических, социальных и культурных прав. Когда один бизнесмен, желающий избавиться от своего конкурента по бизнесу, дает взятку представителю власти, он способствует незаконному заведению уголовного дела. В данном случае могут быть нарушены как право на справедливое судебное разбирательство, право на свободу и личную неприкосновенность и зачастую право не быть подверженным пыткам и другим видам унижающего достоинство обращения. Подводя итог отметим, что коррупция всегда была и будет существовать. Искоренение ее как системного явления потребует смены системы ценностей и поведения, морально-этических норм, прежде всего, верхних эшелонов власти. Не стоит забывать, что самый большой враг коррупции – это сам человек. Честность и ответственность, сознательность гражданского общества, правоприменение, степень развития общественно-политических институтов, прозрачность и свобода информации служат важной преградой коррупции. Основным препятствием на пути к демократии и экономическому развитию является недобросовестное управление, которое приводит к коррупции. И наоборот, добросовестное управление включает использование государственных ресурсов для общественного блага и инвестирования в человеческий капитал. Учитывая, что коррупция ведет к нарушению прав человека, соблюдение прав человека будет являться эффективным инструментом противодействия коррупции. Когда мы говорим о нарушениях прав человека, то в соответствии с нормами международного права нарушителем выступает государство в лице его представителей. Аналогично этому, преступления, содержащие коррупционную составляющую, напрямую требуют вовлечения в них представителей государственной власти. Таким образом, за нарушениями как прав человека, так и за преступлениями, связанными с коррупцией, фигурантами являются представители государства. Уместно процитировать немецкого философа Гегеля: «Государство существует для человека, а не человек для государства». Следуя этому зачастую игнорируемому постулату, государству (в лице его представителей) необходимо прилагать максимум усилий на создание условий для соблюдению прав человека, включая борьбу с коррупцией, которая стоит на пути реализации этой высокой миссии. Зоя КОКОРИНА, сотрудник Аппарата Уполномоченного МИД РФ по вопросам прав человека, демократии и верховенства права *1 Преамбула Устава ООН, http://www.un.org/ru/documents/charter/ *2 Статья 1 Устава ООН, http://www.un.org/ru/documents/charter/ *3 Преамбула Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, от 27 января 1999 г., http://conventions.coe.int/Treaty/Commun/QueVoulezVous.asp?NT=173&CM=8&DF=&CL=ENG *4 Преамбула Конвенции ООН против коррупции, от 31 октября 2003 г., http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/corruption.shtml *5 Конвенция ООН против коррупции, от 31 октября 2003 г., http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/corruption.shtml *6 Доклад Европейской Комиссии Совету и Европейскому Парламенту «Антикоррупционный доклад Европейского Союза» 03.02.2014, СОМ (201384), стр.3 *7 Доклад Европейской Комиссии Совету и Европейскому Парламенту «Антикоррупционный доклад Европейского Союза » 03.02.2014, СОМ (201384), стр.3 *8 Доклад Европейской Комиссии Совету и Европейскому Парламенту «Антикоррупционный доклад Европейского Союза » 03.02.2014, СОМ (201384), стр.6 *9 Идентификация и сокращение коррупции в секторе государственных закупок в Европейском Союзе – развитие и методология по определению реальной стоимости коррупции и других элементов для оценочного механизма Европейского Союза в области противодействия коррупции, 30 июня 2013 г, PricewaterhouseCoopers и ECORYS *10 Департамент Совета Европы по борьбе с экономическими преступлениями, www.coe.int/corruption *11 Группа Государств против Коррупции, http://www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/general/1.%20The%20Fight%20against%20Corruption%20-%20A%20Priority%20for%20the%20CoE_en.asp *12 http://www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/evaluations/index_en.asp *13 Объединенные первый и второй ранды оценки «Дополнение к докладу о выполнении Российской Федерацией рекомендаций ГРЕКО», принято ГРЕКО на 58 Пленарном заседании 3-7 декабря 2012 г., Страсбург, http://www.coe.int/t/dghl/monitoring/greco/evaluations/round2/reports(round2)_en.asp *14 http://www.coe.int/en/web/portal/russian-federation Бюджет Совета Европы на 2014 г. составляет € 402.694.300 евро. Из 48 государств-членов Совета Европы, основными плательщиками, с одинаковым размером контрибуции являются Франция, Германия, Италия, Россия и Великобритания, обеспечивающие почти 57% от общего бюджета. *15 R. Klitgaard, Controlling corruption, University of California Press, Berkley, 1988 *16 Raj Kumar C., Corruption and Human Rights, India's national Magazine, Vol. 19, 19 September, 14-27, 2002

Прогноз по прибавлению в весе валового внутреннего продукта Люксембурга по итогам 2014 года исполнен редкого в наши дни оправданного оптимизма. Прирост ВВП составит 3%, что сразу ударной возгонкой поднимает Великое герцогство на вершину лестницы в иерархии наиболее преуспевающих экономик еврозоны и Евросоюза в целом. За минувшие двенадцать месяцев деловое сообщество бизнесменов и предпринимателей Люксембурга не испытало сильных треволнений по поводу конкурентоспособности предлагаемых ими товаров и услуг. Правда, результаты их опросов были запротоколированы в докладе Luxembourg Business Compass, появившемся до скандального экспозе LuxLeaks, но по целому ряду причин (см. в этом номере – «Кто и зачем назначил Люксембург виновным») общие контуры восприятия себя, оценки местной бизнес-среды и инвестиционного климата едва ли изменятся. Равно как и прогноз по макроэкономическим показателям. В докладе, подготовленном совместно KPMG, одной из трех крупнейших аудиторских компаний в мире, и редакцией люксембургской газеты «Ворт», указано, что в следующие полгода темпы роста ВВП составят 2,8%, и они еще подрастут на десятую долю весной 2015 года. При этом прибыль не будет астрономически объемной: в пределах 0,9%, чем большинство и удовлетворится. Причина скромной рентабельности – в ухудшившейся в целом финансовой обстановке, так считают 57% опрошенных. Столько же (56%) указывают в качестве первопричины на изменение регуляционных правил за минувшие два года. Наиболее часто упоминавшимся фактором сдерживания доходности была возросшая конкуренция со стороны зарубежных компаний – 49%, хотя еще пять лет назад в этом признавались 29%. На какие цели будут направлены в ближайшем будущем самые внушительные статьи расходов? В первую очередь, инвестиции пойдут на освоение новых рынков и повышение информационного обеспечения. При этом экономить будут, во-первых, на рекламе, в чем сознались три четверти всех вовлеченных в опрос бизнесменов, во-вторых, на приобретении новых авуаров, а в-третьих, на зарплате (индексация не в счет). Тем не менее, несмотря на отказ давать прибавку наемным работникам, четверо из шести объявили, что намерены нанимать в штат новых людей, исходя из стратегической установки: повысить профессиональную квалификацию персонала. И это становится безоговорочным приоритетом, поскольку конкуренция на рынке как в ЕС, так и в мире, ничуть не ослабевает, а напротив, усиливается. Это предъявляет новые требования к эффективности управления бизнесом. Вадим ВИХРОВ

Положительно взирают люксембургские предприниматели на перспективы экономики своей страны, несмотря на невеселые настроения, царящие у их соседей-коллег. Таков вывод регулярного исследования, который проводят аудиторская компания Кей-Пи-Эм-Джи и газета «Люксембургер Ворт». Проведенный в октябре 2014 года традиционный опрос ведущих работодателей Люксембурга («Люксембург бизнес компас») показал, что на предстоящие 12 месяцев они настроены оптимистично. В деталях картина выглядит следующим образом. Индекс настроения остался позитивным, даже чуть увеличился по сравнению с предыдущим исследованием, проведенным нынешней весной: с 0,8 пунктов тогда он поднялся до 0,9 пунктов. Шкала измеряется от 5 до -5 пунктов. Опрошенные проигнорировали негативные тенденции, отмеченные в экономике соседней Германии, определяющей вектор развития ЕС и еврозоны. Это совпало с прогнозами Европейской Комиссии, которая в начале года обещала Люксембургу темпы роста в 2014 году в размере 2,8%, а теперь пересмотрела (что огромная редкость сейчас!) в сторону повышения – до 3%. Люксембургские бизнесмены ожидают в ближайшие 12 месяцев увеличение оборотов своих компаний на 2,8 процентных пунктов (2,9 весной). Однако прибыли при этом, по их оценкам, возрастут только на 0,9 процентных пункта. Это означает, что рост будет достигнут в значительной мере за счет снижения маржи. Что выделил опрос в качестве причин, вызывающих беспокойство работодателей? Они считают серьезной проблемой удорожание стоимости рабочей силы (66%), что вызвано существующей системой индексации зарплат и высокой базовой зарплатой. Налоговые условия ведения бизнеса находятся на втором месте – 57% опрошенных считает это проблемой. При этом 56% жалуется на изменения правил игры за последние 24 месяца. Отвечая на вопрос, что является главным препятствием для экономического роста предприятий, большинство (49%) отметило ожесточение конкуренции на внешних рынках. За последние 5 лет число дающих такой ответ выросло на 20 процентных пунктов. Вместе с тем, исследование показало, что инвестиции в Люксембурге должны вырасти на 2,5% в течение ближайших 6 месяцев. Эти средства не пойдут на увеличение расходов на оплату труда, поскольку руководители только 0,5% предприятий намереваются увеличить численность своих сотрудников. Большая часть дополнительных инвестиций пойдет на освоение новых рынков (56%) и на наращивание возможностей в области информатики (53%). Одновременно планируется сокращение ассигнований на рекламу, приобретение компаний и долей в компаниях, на оплату труда. Отмечена и другая тенденция: четверо опрошенных из 10 собираются набрать других работников, что означает планы по переориентации своего бизнеса. Это явление начало проявляться с весны 2013 года и сейчас нарастает. Кстати, многие предприниматели (49%) намерены при этом инвестировать в профессиональную подготовку и переподготовку своих сотрудников. Алексей СТРАШЕВ

В глазах простых немцев репутация финансовых институтов не очень высока, особенно после кризиса 2008 года. Справедливости ради надо отметить, что в первую очередь это относится к акулам банковского бизнеса, занимающимся решительно непонятным большинству сограждан делом, больше похожим на изощрённое жульничество. Но при этом у тех же немцев репутация сберегательных касс, а также народных и кооперативных банков, остается неизменно высокой. А как же иначе: они редко занимаются рискованными финансовыми гешефтами, и в разгар кризиса не требовали вливаний за счет налоговых средств, а просто занимались тем, для чего в представлении обычного человека и существуют банки – обслуживали частных клиентов и бизнес различных компаний. Но вот беда, именно эта сфера деятельности находится у германских банков в глубоком кризисе. Причем, не только у мелких и средних, но и у финансовых институтов первого ряда. «Так, как это обстоит сейчас, дальше продолжаться просто не может. Необходимы большие перемены», – предостерегает один из ведущих руководителей «Дойче банка» Юрген Фитшен. Что же это за напасть такая? Она называется политика низкой ставки и проводится не кем-нибудь, а самим Европейским центральным банком. Погодите, но ведь это затрагивает банки всех стран ЕС. Но почему же именно в Германии ситуация приобрела особенную остроту? Согласно результатам исследования, проведенного консалтинговой компанией «Эй-Ти Кирни», германские банки зарабатывают на каждом клиенте 553 евро и цифра эта заметно ниже средней по Европе, составляющей 668 евро. К тому же германским банкам надо потратить 67 центов, чтобы заработать один евро – и этот показатель у них ниже среднеевропейского. Вот такие получаются ножницы: то, что может считаться благом для клиента, для финансистов становится головной болью, хотя банковские услуги мало где выгодны потребителю так, как в Германии. «Цены упали на самое дно, но в этом есть и вина самих банков», – считает Андреас Пратц из «Эй-Ти Кирни». Дело еще и в том, что банков в ФРГ не много, а очень много. Еще одна консалтинговая компания – «Баин» – сообщает: на миллион немцев приходится 23 кредитных института. Для сравнения: в Великобритании их 6, в Испании – 7. Похоже, это тот случай, когда конкуренция, прославляемая как универсальный регулятор, только оздоровляющий рынок, начинает оказывать разрушительное воздействие. Не случайно многие банкиры открыто говорят, что настало время слияний, чтобы если не прекратить, то хотя бы ослабить это соревнование ради соревнования. Предложения банковских услуг в Германии трудно назвать инновационными, и немцам есть чему поучиться у зарубежных коллег, считают серьезные эксперты. Скажем, в Сингапуре клиенты могут через банкоматы покупать авиационные билеты или заполнять налоговые декларации. В Германии же о таком и не слыхивали. А вот в цюрихском «Райффайзенбанке» роботы предоставляют клиентам возможность круглосуточного доступа к их банковским ячейкам. И этого тоже нет в арсенале германских банкиров. Вывод специалистов таков: многие банки будут вынуждены сократить число своих филиалов. Кое-кто, скажем «Хюпо-ферайнсбанк», уже начал этот процесс, причем в серьезных масштабах. Компания «Баин» исходит из того, что в ближайшие годы примерно 11 тысяч филиалов – треть всех имеющихся в стране – будет закрыта, а пятая часть рабочих мест в банковском секторе окажется под угрозой. «Это невероятно, но многие требуют, чтобы в покидаемых деревнях, где уже нет ни супермаркета, ни пивной, отделения банков все равно работали», – удивляется Дирк Фатер из «Баин». Однако Андреас Пратц смотрит в будущее несколько оптимистичнее. Многие филиалы все же, по его мнению, сохранятся, поскольку небольшие компании довольно равномерно распределены по территории страны и банкам будет, с кем работать. Правда, выглядеть эти филиалы будут несколько иначе, поскольку утратят нынешний «масштаб и великолепие», превратившись в небольшие офисы или интегрировавшись в общинные центры. Возможно, они даже будут работать не каждый день или арендовать одно помещение на несколько банков. То есть, с утра в конторе сидит работник «Фольксбанка», а вечером – «Райффайзена». Необычно? Ничего, привыкайте. Но главное в том, что, как учит старинный анекдот, если клиент не идёт в бордель, то менять надо не мебель, а девочек. Вот и банкам эксперты советуют вкладывать средства в новые банковские продукты, которыми германские финансовые институты, оказывается, отнюдь не блещут. «Едва ли еще найдется банковский рынок, на котором используются более старые IT-платформы, чем на германском. А для банков это означает возможность более высоких оперативных рисков. Представьте, порой приходится звать на помощь пенсионеров, поскольку уже никто не умеет обращаться с работающими до сих пор системами», – сокрушается Дирк Фатер. Вместо этих реликтов компьютерной мысли банкам стоило бы оснастить свои системы современными приложениями, поскольку все больше клиентов совершают значительное число операций в онлайновом режиме. По данным компании «Баин», в 2013 году в мире свыше половины транзакций и операций было проведено именно так. Разумеется, существенное значение имеет и цена банковских продуктов, повышение которой представляется весьма проблематичным: у клиентов есть возможность выбирать то, что их устраивает. Но вот в чем сходятся все аналитики, так это в том, что простой жизни германским банкам ожидать не приходится. Вот такая борьба за существование, а также естественный отбор… Андрей ГОРЮХИН

Италия и Кипр – две страны зоны евро, где негативное мнение о единой европейской валюте превысило позитивное. Эти данные опубликовал в Брюсселе «Евробарометр», попросив ответить на вопрос: «Считаете ли вы евро хорошей или плохой вещью для вашей страны?» Однако в среднем в еврозоне положительные мнения превалируют. Наиболее популярен евро в Эстонии, Ирландии и на Мальте. В среднем евро поддерживают 57% опрошенных жителей 18-ти стран, перешедших на единую валюту. Вопрос о том, считают ли опрошенные необходимым, чтобы их страна вышла из зоны евро, не задавали. Итальянцы и киприоты весьма пострадали из-за финансового кризиса, который охватил ЕС в последние годы. Однако в других странах, оказавшихся в этом же положении, реакция населения оказалась другой. Так, в Испании евро поддерживают 56% опрошенных, а в Греции, которая подверглась наиболее болезненной санации, даже 59%. Поразительно, что среди основных энтузиастов европейской валюты находится Ирландия, которая также была в числе пострадавших от кризиса. Там придерживаются положительного мнения о евро 76% опрошенных, что оставляет позади наиболее ортодоксально настроенных сторонников единой валюты – Люксембург (73%), Финляндию (69%), Германию (65%) и Нидерланды (64%). Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Неожиданный подарок получили нумизматы Каталонии, да и иностранные любители редких монет. К 300-летию завершения войны за испанское наследство (1705-1714 гг.), в которой, кстати, каталонцы потерпели сокрушительное поражение, в этой автономной области поступили в продажу наборы памятных монет достоинством от одного евроцента до 2 евро. Они были отчеканены в Китае тиражом 45 тысяч экземпляров. Наибольший интерес – и одновременно политический вызов Мадриду – представляет монета в два евро (тираж – 10 тысяч штук). На её обратной стороне начертан лозунг: «Освободимся или умрём», а лицевая часть отличается от официальной европейской денежной единицы рисунком: территория Каталонии будто «отчалила» от остальной части Испании и словно дрейфует в Средиземном море… При этом новая серия, выпущенная с благословения регионального правительства, очень напоминает привычные металлические денежные знаки. Журналисты одной из испанских газет в виде эксперимента попытались расплачиваться ими за мелкие покупки, и подвох не обнаружился в шести случаях из восьми! Эти же журналисты сравнили юбилейную эмиссию с чеканкой советского рубля в 1967 году по случаю 50-летия Октябрьской революции и выпуском индийской рупии в 1969 году по случаю 100-летия со дня рождения Махатмы Ганди. Правда, каталонские монеты они считают грубой фальшивкой, направленной на раздувание сепаратизма в стране (см. «Испания: результат один – оценки разные», №11(93), 2014).

Страны Европейского Союза не досчитались в 2012 году в своих государственных бюджетах в среднем одного из каждых шести евро, которые должны были поступить в виде налога на добавленную стоимость (НДС). В целом сумма потерь достигла 177 миллиардов евро, свидетельствуют статистические данные, опубликованные в Люксембурге. Самыми злостными нарушителями финансовой дисциплины в этой сфере оказались Румыния (не получила в тот год 9 миллиардов евро), Словакия (около 3 миллиардов) и Литва (1,5 миллиарда). А в передовики сбора НДС вышли Нидерланды (потеряли всего 5% налога), Финляндия (тоже 5%) и Люксембург (6%). Для сравнения: в Греции до бюджета не доходит треть этого вида налога. Качественный сбор НДС считается в Евросоюзе важным показателем эффективности не только работы фискальных органов, но и финансовой системы в целом. Потеря столь крупной суммы в 2012 году, в разгар экономического кризиса, не могла не отразиться на положении многих стран. Новому составу Европейской Комиссии предстоит продолжить работу по упрощению и более чёткой организации сбора НДС. В следующем году планируется, в частности, более активно внедрять соответствующую электронную систему, в которой особенно заинтересованы мелкие и средние предприятия, а также транснациональные компании.

«Пробки» на дорогах Франции к 2030 году будут обходиться ей в 22 миллиарда евро, подсчитали эксперты из компании ИНРИКС, которая специализируется на оказании услуг в области оценки дорожного движения. По сравнению с 2013 годом, когда убыток по этой статье составлял 17 миллиардов евро, рост показателя достиг 31%. При расчете убытков принимались во внимание многие показатели, в том числе, расход топлива впустую, потеря времени, дополнительные расходы на транспорт в случае невозможности проехать в нужное место из-за загруженности дорог. Авторы исследования отмечают, что косвенным образом эти убытки перекладываются на потребителей. Например, транспортные компании включают их в цены доставки грузов. В исследовании отмечается, что к 2030 году автопарк во Франции возрастет с 30,8 миллиона автомобилей до 35 миллионов, трафик вырастет в среднем на 14%. Если брать крупные мегаполисы, то Париж окажется чемпионом по удорожанию суммы, в которую каждому жителю будут обходиться автомобильные «пробки»: с 2013 года по 2030 год она увеличится на 51% (для сравнения: в Лос-Анджелесе на 49%, в Лондоне – на 45%). Каждому парижанину это обойдется через 15 лет в 4123 евро в современных ценах, тогда как в прошлом году эта сумма составляла 2883 евро. ИНРИКС отмечает, что западным странам в целом в 2013 году автомобильные заторы обошлись в 151 миллиард евро, а в 2030 году сумма достигнет 221 миллиарда евро. Андрей СЕМИРЕНКО

Спору нет, по многим индексам благополучия и благоденствия Великобритания сохраняет черты «величия». Очередной сравнительный анализ, охвативший все 28 стран Евросоюза, выявил безоговорочные преимущества бывшей колониальной империи. Здесь и личная безопасность на улицах гарантирована. И граждане отличаются отменным здоровьем. И вторсырье перерабатывается в неимоверном количестве, уменьшая замусоривание окружающей среды. Качество жизни – на каждом шагу. Более того, пропорция людей, числящих себя счастливыми, высока донельзя: 71,8%, что помещает островную державу на 11 место от верха (см. также «Британия: веселится и ликует весь народ», №6(56), 2011). Особым предметом гордости может служить такой занятный критерий: оценка собственной жизни как «имеющей смысл» и «оправданной». Каждые восемь из десяти так считают (точнее, 81,9%), что превосходит средний показатель по Евросоюзу – 78,5%. Мало удивительного, что в Греции, терзаемой разрушительным кризисом, который сказывается на, казалось бы, присущем всем эллинам стоическом долготерпении и историческом оптимизме, доля тех, кто считает свою жизнь «оправданной», не дотягивает и до половины. И всё же, как мне это видится, дело не только в объективных макро- и микропоказателях экономического роста. Возьмем Испанию, где еще в начале года 58% молодых людей были лишены работы, деловая активность переживала спазмы, а пресса в мрачных тонах пережёвывала новости вокруг инвестиционной привлекательности, кредитного рейтинга, дефицита бюджета, доверия к финансово-банковским структурам и т.д. И что? Это никак не сказывалось на восприятии себя и окружающей действительности рядовыми гражданами. Их уровень удовлетворенности житьём-бытьём настолько высок, что позволил Испании занять почетное восьмое место. О чем это говорит? На поверхности – то, что в англосаксонском фольклоре называют «правильными установками в жизни», и если они блистательно отсутствуют, то у вас – «attitude problem», проблема с отношением к реалиям. Чистой пробы экзистенциализм. Однако, если копнуть глубже, то появляется и проявляется фактор традиций, обычаев, нравов. Испанцы – традиционалисты в том смысле, что у них сильна сцепка на уровне семьи, семейного клана, общины, землячества. В том же опросе установили, что 78,2% испанцев знают, что могут положиться на участие и поддержку тех, кто их непосредственно окружает – потому что они с ними, как минимум, в приятельских отношениях. А вот доля британцев, которые могут конвертировать добрососедство в конкретную помощь в минуту испытаний или невзгод – не более 59%. Еще менее бритты склонны заводить долгосрочных «верных друзей», если вспомнить культовый советский фильм, склонных бескорыстно подставить плечо. По этому показателю бритты занимают малопочетное 26 место с конца списка. Для осмысления этого феномена газета «Дейли телеграф» (она предпослала этому сюжету заголовок «Британия как столица одиночества Европы») приводит мнение главы аналитического Центра по социальной справедливости Кристиана Гая. Тот грешит на повальное распространение телекоммуникационных гаджетов и моду на виртуальное общение, что не равноценно реальному. Его неожиданный аргумент: «Как много своих собеседников в «Фейсбуке» вы узнаете, если нечаянно встретите их на улице?» При этом мистер Гай остроумно, готов признать, выгораживает своих соотечественников, ссылаясь на типично английскую привычку «всё решать самостоятельно», не прибегать к помощи извне и не выплакивать свою беду в манишку соседа по лестничной клетке или из дома напротив. Стоит вспомнить крылатый афоризм, что каждый англичанин – это остров. Пожалуй, да, оторванность от материка, от большой земли, накладывает отпечаток на психологию. Каждый держится особняком. Сам по себе. Верит и надеется только на себя. Словно исповедует, сам того не зная, свою индивидуальную философию «чучхе» (переводится как «опора на собственные силы»). Так что признаем частичную правоту Кристиана Гая. Но тогда непонятно, почему эти сведения оказались в одном из 11 регулярно составляемых докладов, суммирующих итоги пребывания Британии в составе Евросоюза. Чем континентальное сообщество поспособствовало атомизации британского общества, где удерживается один из самых высоких уровней разводов в Европе, а коллапс института семьи уже воспринимается как данность? Мне кажется, что нечего им на Евросоюз пенять, коли тяга к обособленности и замкнутости предопределена географическим фактором и традиционными ценностями самодостаточной гордой личности. Надежда ДОМБРОВСКАЯ

На тесном и суровом конкурентном рынке пивоваренной продукции в Европе идет цивилизованная война брендов. Война за потребителя, за его преференции и лояльность. Британский рынок не является исключением. И здесь зачастую в категории «светлое пиво» сшибаются лбами такие известные марки, как «Будвар» (Будвайзер), «Хайнекен» и «Стелла Артуа». Неравнодушные к секретам популярности в целом и к пиву, в частности, исследователи из Стокгольмской школы экономики и эксперт Робин Голдстейн провели тест, чтобы выяснить: что влияет на выбор сорта пенистого напитка. В эксперименте приняли участие 138 добровольцев (могло бы быть и больше) в возрасте от 21 до 70 лет (видимо, многоопытные «питухи»). Им налили пива в бокалы без маркировки: два одинаковых сорта и один отличный от других. Предложили определить, какой именно сорт выпадает из общего ряда. Практически никто не смог дать правильный ответ. В качестве объекта изучения были взяты три вышеуказанных бренда. Важная деталь: все они не импортные, а произведены по лицензии на месте, то есть в Британии. Выводы экспертов. Первый: выбор излюбленного хмельного напитка определяется не вкусовыми качествами, а маркетинговой стратегией и внешними данными, то есть экстерьером, в частности, формой бутылки, выбранными цветами на этикетке, в том числе шрифтом и расположением картинки и текста, а также формой рекламной подачи продукта. Второй вывод: пивовары добились ошеломляющего успеха – не сговариваясь, они усовершенствовали вкусовые достоинства пива, технология изготовления которого была отшлифована еще в XVI веке, и создали продукт, отвечающий ожиданиям потребителей. Такого мнения придерживается Шон Льюис, автор вышедшей недавно книги «Мы делаем пиво», утверждающий: открытие экспериментаторов, на самом деле, – «это хорошая новость для всех поклонников пива». По его логике, обнаружена некая золотая середина, оптимальный вкус, удовлетворяющий вкусовые рецепторы среднестатистического пивного фаната. Однако в Интернет-пространстве далеко не все поддержали этот бравурный комментарий. Так, пользователь под ником ciltdave заклеймил неграмотный подбор кадров: «У этих дегустаторов пупырышки на языке – никуда не годные, их нельзя было допускать до такого экзамена. Лично я всегда могу отличить сорт пива. У сорта «Хайнекен» – металлический привкус. «Будвар» – мягкий и почти безвкусный. А «Стелла Артуа» их обоих крепче, и после нее у меня всегда повышается кислотность в желудке». Большой, судя по всему, авторитет под ником Callumity дает совет, как надо было «по уму» проводить подобный тест: «Нужно было подогреть пиво. Тогда разница сразу проявится. Когда пиво охлажденное, это притупляет восприимчивость к вкусу». Не менее весомым прозвучало мнение явного знатока предмета, называющего себя goatmasterfunk: «Вся проблема в том, что все распробованные сорта пива сварены в самом Соединенном Королевстве. Наша «Стелла» не похожа на «Стеллу», что делают в Бельгии. Так же как и испанское пиво «Сан-Мигель» не чета нашему «Сан-Мигелю». А от сваренного во Франции «Кроненбурга» у вас не будет головной боли…» В том же сварливом тоне высказался и breezelock, подозревающий, что все импортные бренды изготавливаются, в действительности, на одном и том же заводе где-нибудь в английской глубинке. И потому он лично предпочтет приобрести в ближайшем супермаркете привезённое из Франции или Бельгии «родное» пиво, что к тому же дешевле их британской копии. Полемика на эту весьма злободневную для британцев тему может длиться бесконечно (см. «Британцы: пьяные, невежественные, но очень вежливые», №9(91), 2014). Затронуто не просто насущное, а прямо-таки больное. Вадим ВИХРОВ

Давняя испанская привычка к традиционному короткому сну после обеда добралась до «европейского квартала» Брюсселя, где открылся первый в Бельгии «бар сиесты». Теперь чиновники Евросоюза смогут вздремнуть в комфортабельной обстановке, чтобы набраться сил для новых трудовых свершений в остаток рабочего дня. Неожиданный для стран Северной Европы вид бизнеса затеяла молодая супружеская пара бельгийцев. Они поведали журналистам, что поначалу собирались отрыть обычный бар, предлагающий клиентам коктейли, а также возможность полежать в гамаках. Но вскоре поняли, что, имея маленьких детей, им будет трудно сочетать вечернюю работу с их воспитанием. И тут супруги узнали, что не только в Испании и Японии, но и в нескольких городах Франции уже действуют «бары сиесты». Первое в Бельгии заведение предлагает комфортабельный сон в специальных изолированных креслах сеансами на 15, 20 и 30 минут, поскольку более продолжительная дремота не столько освежает, сколько вызывает ещё большую сонливость. К услугам клиентов за дополнительную плату – ароматерапия, гидротерапия, светотерапия, а также массаж в особых креслах. Тариф за услуги – от 7 до 15 евро. Проектом предпринимателей с самого начала заинтересовалась региональная торговая палата Брюсселя «Атриум». Она не только помогла им найти подходящее помещение, но и дала денег на развитие бизнеса.

Официально объявлено, что в 2013 году подданными Люксембурга стали 4411 иностранцев. Это на 5,6% меньше, чем годом ранее. Примерно треть новых люксембуржцев составили соседи-бельгийцы. Паспорт великого герцогства получают двумя путями – через механизм возврата подданства (1969 случаев в прошлом году) и через натурализацию (2442). Первый путь (рост на 16,6%) позволяет обратиться за люксембургским подданством тем, у кого по состоянию на 1 января 1900 года был люксембургский предок по прямой, отцовской или материнской линии. Это правило действует до 2018 года. Именно это обеспечивает рост числа бельгийцев с новыми паспортами Люксембурга. На втором месте, хотя и с большим отрывом находятся выходцы из другой соседней страны – Франции. Получение люксембургского паспорта не означает отказа от своего первого гражданства и необходимости проживать в великом герцогстве. Натурализаций становится меньше (-16,5%). Это касается тех иностранцев, которые долгое время проживают и работают в Люксембурге и пустили там корни. Самое большое представительство в этой категории – у этнических португальцев (981 человек), за ними с большим отставанием следуют итальянцы и французы. Среди натурализованных выходцев из стран, не входящих в ЕС, больше всего представителей республик из состава бывшей Югославии. Есть также 22 россиянина. Алексей СТРАШЕВ

Негативные демографические изменения в Германии будут еще сильнее, чем предполагалось ранее. Во всяком случае, именно таковы результаты исследования, проведённого экономистом Эккардом Бомсдорфом из Кёльнского университета. Вот некоторые из обнародованных им данных. К 2060 году каждому второму немцу будет, по меньшей мере, 51 год. Число трудоспособных граждан ФРГ снизится с нынешних 50 миллионов до 36 миллионов. К тому же значительно вырастет число граждан весьма преклонного возраста. Сейчас в Германии рубеж 90-летия преодолели 650 тысяч мужчин и женщин, а к 2060 году их станет впятеро больше – 3,3 миллиона. Исследователь называет в качестве примера одно из последствий подобных демографических изменений на примере федеральной земли Саксония. Там после 1992 года было закрыто около тысячи средних школ. Причина? В них просто некому было учиться... В будущем подобное развитие событий станет типичным и для других регионов ФРГ. Свои выкладки учёный основывал на результатах переписи населения 2011 года и структуре населения ФРГ, рассчитанной по этим данным к концу 2013 года. Германские демографы считают, что материалы этой переписи дают самую точную картину за все последние 25 лет. Уже в ближайшие 20 лет в ФРГ произойдут серьезнейшие изменения возрастной структуры общества. Основная их причина заключается в том, что те, кто появился на свет в период «бэбибума» – послевоенного резкого всплеска рождаемости между 1950 и 1970 годами прошлого века – сами не очень охотно обзаводились потомством. И в результате, когда к 2035 году их трудовая биография подойдёт к концу, число трудоспособных жителей ФРГ снизится почти на 8 миллионов. Значит, нагрузка на пенсионную систему страны резко возрастёт и никакой другой возможности, кроме увеличения возраста ухода на заслуженный отдых – как минимум в 67 лет – просто не остаётся. Разумеется, если не отказаться от намерений сохранить нынешний уровень пенсионного обеспечения и выплаты взносов в общую кассу. Вывод, который делает Э.Бомсдорф, вполне ожидаем: необходим приток иммигрантов, ведь по расчетам учёного к 2060 году население ФРГ составит менее 59 миллионов человек. Но даже это не сможет остановить неизбежный процесс старения населения. К тому же в Германии уже сейчас ощущается нехватка квалифицированной рабочей силы, а значительная часть «понаехавших» способна выполнять только самую примитивную работу, и ожидать от них стремления к самосовершенствованию едва ли приходится. Да и привлечение из развивающихся стран лучших специалистов – тоже не решение вопроса, считает Э.Бомсдорф: обескровливание этих экономик никому не пойдёт на пользу, а лишь обострит социальное напряжение, что в конечном итоге негативно скажется и на принимающих иммигрантов странах. Андрей ГОРЮХИН

Ответим сразу: немного, но больше, чем в некоторых других европейских монархиях. В среднем каждый подданный великого герцога раскошеливается на нужды своего монарха на целых... 17 евро в год. Бюджет страны на 2015 год предусматривает на эту статью расходов 9,8 миллиона евро. Рост по сравнению с бюджетом текущего года превысит 397 тысяч евро. Благополучие страны позволяет пойти на такой шаг, тогда как соседние венценосцы вынуждены экономить. Так, бельгийскому королю сократили расходы на 2015 год на 3 миллиона евро! Еще несколько цифр для сравнения. Испанская королевская семья обходится подданным в 0,18 евро в год, британская – в 0,7, а норвежская – в 8,54 в пересчете на евро. Алексей СТРАШЕВ

На перевод текста ушли годы, хотя лингвисты давно уже совладали с хитросплетениями того, что называют «имперским арамейским языком», служившим лингва франка в Иудее и во всем регионе во времена библейские. Профессор Барри Уилсон и канадско-израильский писатель Симча Якобовичи, взявшиеся расшифровать манускрипт, обнаруженный в запасниках Британского музея, потрудились на славу. Итогом стало явление Лондону и миру письменного свидетельства далёкой эпохи – писанию почти 1500 лет. Ему дали название «Потерянное Евангелие» (Lost Gospel). В основе лежит интерпретация «Романа Иосифа и Асенефы», в котором всегда искали – и находили – объяснение тому, почему Иосиф, самый любимый из 12 сыновей Иакова (за кротость и послушание), отступился от своей веры иудейской и взял в жены нееврейку. Однако Уилсон и Якобовичи настаивают, что повествование имеет аллегорический смысл: в тексте закодирована семейная летопись Иисуса Христа, его жены и детей. Два дерзких автора, потративших шесть лет на свою неортодоксальную транскрипцию древней летописи, утверждают, что Мария Магдалина, на самом деле, была супругой Спасителя, и именно потому ей были доверены все сокровенный тайны, а ее статус первой среди равных безусловен. В обнаруженном не так давно в древнейшей библиотеке Наг-Хаммади в Верхнем Египте другом манускрипте, получившем название «Евангелие от Марии», есть такой пассаж: «Пётр сказал Марии: «Сестра, мы знаем, что Учитель любил тебя иначе, чем других женщин. Скажи нам слова, сказанные Им тебе, которые ты помнишь и которые нам неизвестны...» Мария сказала им: «Я возвещу вам то, что вам не дано было услышать...» Этот аргумент сегодня используют для подтверждения того, что Мария вовсе не была блудницей, каковой ее выставили в канонических писаниях, а добродетельной девой, знатной владелицей фамильного замка Магдалон, который она якобы продала после смерти Иисуса, а вырученные деньги пожертвовала на образование первой христианской общины. Такую версию выдвинул Яков Ворагинский, архиепископ Генуи, еще в XII веке. В различных интерпретациях, не признаваемых официальной церковью, Магдалина представала как «духовная жена» Иисуса, подарившая ему через непорочное зачатие сына, известного как Иосиф Сладчайший, от которого ведет свою родословную королевская династия Меровингов. Опубликовав в ноябре свои еретические рассуждения, Уилсон и Якобовичи, по сути, продолжают линию на «приземление» Христа: они смыкаются со сторонниками теории о преобладании человеческого над божественным, выдавая за истину гипотезу, будто бы у семейной пары было двое детей. Вариации на деликатную тему встречаются и у других авторов, например, у Барбары Тиринг, ведущего эксперта по расшифровке кумранских рукописей. В описании того, что Б. Тиринг называет «подлинной историей» Иисуса и Магдалины, содержится утверждение: в 33 году нашей эры у Марии родилась дочь, названная Тамарой в честь дщери царя Давида, а позднее на свет появилось двое сыновей. Однако затем Мария, которая считала единственным способом распространить иудейскую веру путем физического истребления язычников, не смогла простить Христу то, что он предлагал обращать в правильную веру путем убеждения, – развелась с ним. Вполне житейская ситуация: развод по причине того, что «не сошлись взглядами». Эти апокрифические сюжетные линии неоднократно использовались в беллетристических произведениях. В романе Никоса Казандзакиса «Последнее искушение» и его экранизации в 1955 году. В романе Дэна Брауна «Код да Винчи» и его экранизации в 2006 году. Всякий раз это покушение на хрестоматийное священное писание встречалось в штыки церковными кругами и сопровождалось скандальными разбирательствами. Не стала исключением и крамольная выходка Уилсона и Якобовичи. В потоке гнева, сарказма и скепсиса выделялись приговоры академических авторитетов. Марк Гудэйкр, занимающийся религиозными исследованиями в Университете Дьюка, заявил: «Нет никаких свидетельств в этом тексте или где-либо еще, что Иисус был женат на Марии Магдалине, и тем более нет фактов, подтверждающих, что у них было двое детей». Грег Кэри, профессор из Ланкастерской теологический семинарии, специалист по Новому завету, тоже встретил публикацию книги соавторов с вежливой, но безапелляционной иронией. Профессор признал, что ранние христианские теологи, отталкиваясь от факта, что Мария была преданная последовательница Христа и первой свидетельницей его воскресения, увлечённо строили догадки об истинных причинах такой стойкой симпатии. Симпатии, что влекла их целовать друг друга в губы. Пусть так, резюмирует Г. Кэри, но всё прочее – из области вымыслов. Что же выходит, перед нами – выдача желаемого за действительное? Мне, ведущей родословную от Евы, не верится профессорам-критиканам. Или, признаюсь сама себе, не хочется им верить. Земные перипетии не умаляют величия Спасителя. Апокриф красивее канона. Не согласны? Надежда ДОМБРОВСКАЯ

На карте Европы к концу века может появиться еще один подводный туннель – между Уэльсом и Ирландией. Он обойдётся налогоплательщикам примерно в 15 миллиардов фунтов стерлингов. Строительство такой магистрали, которая связала бы крупнейший морской порт Уэльса с Дублином, считают необходимым некоторые транспортные «мозговые центры». Туннель способен «сблизить» Ирландию с Великобританией и странами континентальной Европы. Поэтому инициаторы проекта рассчитывают на солидную помощь Европейского Союза в этом гигантском начинании. Однако ирландское правительство пока скептически относится к футуристическому плану, ссылаясь на неизбежные неподъемные затраты.   Как избавиться от мышей? Британскому парламенту, возможно, придётся принять на службу значительное количество кошек для борьбы с мышами, которые досаждают законодателям, особенно в местах приёма ими пищи. С такой инициативой выступила депутат Энн Макинтош, потребовавшая брать «усатых и полосатых» в приюте и выпускать на ночную охоту в Вестминстерский дворец. Ей возражает другой избранник народа – Джон Тьюрсо: «Для такого большого дворца потребуются целые орды кошек, а это повлечёт за собой множество других – технических и практических – проблем». В 2011 году в резиденцию премьер-министра был принят на службу кот по кличке Ларри, поскольку у входа в здание однажды пробежала крыса, случайно заснятая телеоператорами и попавшая в выпуск новостей. Однако кот оказался откровенным лентяем: по словам обслуживающего персонала, Ларри проводит большую часть суток, лакомясь деликатесами и «проверяя во время безмятежного сна комфорт старинной мебели».   Не так страшен чёрт… Успешный опыт в борьбе с курением демонстрирует Люксембург: с момента введения 1 января 2014 года ограничительных мер в барах, кафе, пабах и ресторанах, курильщики стали потреблять табачных изделий в среднем на 12% меньше. Причём, вопреки опасениям, число посетителей этих заведений не только не сократилось, но и возросло. Как уточнила министр здравоохранения Лидия Мюч, среди молодёжи потребление сигарет сократилось на 28%, а среди пожилых –– на 18%. В результате действия нового закона, бары и пабы стали посещать значительно больше некурящих люксембуржцев, которых раньше отпугивал табачный дым.