Выпуск №9(113), 2016

Люди разных профессий рассказывают эту шутливую историю по-разному. Вот как она звучала бы из уст юриста. Заспорили однажды собравшиеся на большой форум, чья профессия самая древняя. «Конечно же, наша, – заулыбались ночные бабочки и журналисты, – это все знают». Однако с ними не согласились хирурги, напомнив, что только благодаря им на Земле появились женщины. «Ну, что вы, – вступили в разговор архитекторы, – сначала по дизайну одного из наших собратьев из хаоса нынешний космический порядок был построен». Тут участвовавшие в форуме военные и политики расхохотались, намекая, что первоначальный хаос именно они организовали. Однако последнюю точку в споре поставили юристы, завив, что хаос все равно по тем правилам, которые они установили, состоялся[1]. — Droit international à l'époque du changement   Уроки последних юридически безупречных экономических кризисов Шутка на 100% справедливая. Первый глобальный финансово-экономический кризис состоялся в полном соответствии с действующим правом – национальным и международным. Вполне легитимно и оправданно применив законодательство о банкротствах, когда его нельзя было применять, американцы, может, и допустили оценочную ошибку, но ни в чем не поступились нормой права. Оказалось, что напрасно. Последовал эффект домино[2]. Политика жесткой экономии была использована ЕС для того, чтобы вывести регион из кризиса суверенной задолженности. Тем не менее, чуть ли ни повсюду она продолжала расти. Социальные издержки избранного курса, особенно на периферии ЕС, оказались очень тяжелыми. Политика жесткой экономии спровоцировала рецессию. Она вызвала падение жизненного уровня. Породила миллионы безработных. Феномен потерянной молодежи. Утрату веры в будущее. Стремительное и повсеместное распространение евроскептицизма. Взлет популистских, крайне правых и левых движений. Практический дефолт Кипра и Греции и т.д.[3] Но и политика жесткой экономии ни в чем не была выдуманной от балды или взятой с потолка. Она явилась выражением вполне логичной и последовательной установки на выполнение Пакта стабильности ЕС, достижение установленных им нормативов: по потолку объема суверенной задолженности и бюджетного дефицита. Причем в одних случаях жесткая экономия дала сказочный эффект – как, например, в Германии (но при совершенно другой экономической конъюнктуре в мире и в ЕС). В других отбросила национальные экономики на десятилетия назад – как в Греции и в меньшей степени в Португалии[4]. Более того, по признанию Международного валютного фонда, который первоначально настаивал на следовании политике жесткой экономии особенно бескомпромиссно, а за ним и других международных структур, в ее основу (значит, и в основу Пакта стабильности) были положены сомнительные, плохо выверенные, а, попросту говоря, ложные эконометрические данные и модели, которые, непонятно почему, все в какой-то момент провозгласили истиной в последней инстанции[5]. Множить примеры нет необходимости. Перейдем сразу к выводам. (1) Позитивистский подход к праву не работал в прошлом. С ним были связаны чудовищные политические, социальные, человеческие издержки. Он является спорным и сегодня. Отнюдь не все, что облачено в форму права, является вследствие этого единственно правильным и идеальным[6]. (2) Точное, строгое и последовательное применение нормы права (если связи между ней и требованиями морали, нравственности и высшими ценностями права по тем или иным причинам оказались разорванными) в реальной жизни может наносить трудно поправимый ущерб. Потому что норма права всегда субъективна. Она результат выбора. А выбор, как показано выше, бывает ошибочным[7]. (3) В разной культурной и социально-экономической среде применение одной и той же нормы права может влечь за собой принципиально разные последствия. Кстати, на это обращали внимание еще российские философы и юристы второй половины XIX века (Н.Я. Данилевский[8] и др.), идейным наследием которых впоследствии воспользовались евразийцы. На новом витке истории – неоевразийцы. Из этих в общем-то очевидных и даже тривиальных выводов вытекает ряд вопросов, на которые человечество, похоже, не дает ответа. В их числе – как наладить институциональный контроль за тем, когда надо применять норму права в пограничных ситуациях, а когда нет. Что делать для регулярной корректировки нормы права, чтобы ее своевременно адаптировать к постоянно меняющимся потребностям и эволюции человеческого общества. Как к решению этих задач должны подходить национальное государство, наднациональные структуры, международное сообщество. Могут ли они действовать самостоятельно, в одностороннем порядке или же только скоординированно[9].   Возможности и подводные камни адаптации нормы права или ее понимания к меняющимся условиям Реагируя на уроки обоих кризисов, человечество занялось работой по исправлению ошибок и перекосов в экономике и праве, пойдя дюжиной принципиально разных или в чем-то схожих путей – речь ведь шла о выживании когда человечества, когда интеграционных объединений, когда национальных хозяйственных механизмов. Первый из них – вроде бы, единственно правильный, к тому же наиболее традиционный[10]: изменение законодательства[11]. Виноватыми в почти случившемся крахе мировой экономики были объявлены банки. Иначе говоря, они были назначены «козлами отпущения». Заслуженно – незаслуженно, значения не имеет. Соответственно в рамках G20 договорились о том, что нужно для защиты мировой и национальной экономик от системообразующих банков и других финансовых учреждений-бегемотов. На национальном и наднациональном – повсюду, в США и ЕС, законодательно установили повышенные требования к устойчивости банков, вынудив их резко увеличить расходы на самих себя. Пересмотрели нормы пруденциальности. Заставили поделиться отправлявшимися ими ранее функциями, запретив им заниматься некоторыми типами операций, связанных с повышенным риском, в прежнем виде. Ввели дополнительный внешний контроль за их деятельностью[12]. Второй путь – столь же древний, как само человечество: ничего не делать, не делать, что не надо, или отменять то, что было придумано раньше. По итогам законотворческого ража вокруг крупных банков, выяснилось, что все они, кто сразу, кто после «дополнительного пинка», справились с поставленными перед ними задачами. Стресс-тесты они все прошли (хотя и в отношении «предыдущей войны», т.е. устойчивости к кризисным явлениям прошлого образца). Но своей системности не утратили. Однако главное – почти перестали вкладывать в реальный сектор экономики, поскольку им стало не до этого. Плюс начали проигрывать в конкурентной борьбе за клиентов всем тем, кто не был связан по рукам и ногам новейшим регулированием. Проще всего сделали в США. Потеснив демократов в Конгрессе, республиканцы первым делом отменили принятое теми законодательство, спеленывавшее банковский сектор. В ЕС пошли по несколько более сложному пути. Здесь взялись за переналадку плохо работающего общего рынка капитала, связанную частично с отменой наднационального регулирования, вредящего банковскому сектору, частично с его заменой на более подходящее[13]. Цель – обеспечить повсюду в регионе равный доступ к кредитам и выход на рынок новых игроков[14]. (Спрашивается, в чем смысл прекрасного, самого передового в мире законодательства ЕС, которое ни первого, ни второго не обеспечивает…) Третий путь – лучшая иллюстрация «творческого подхода» к максиме о господстве права. После обновления властных институтов ЕС в 2014 г. Европейская Комиссия пошла на более гибкое толкование Пакта стабильности и порядка осуществления политики жесткой экономии. Италия, Франция, Испания, Греция – все получили поблажки по срокам выхода на нормативные показатели дефицита бюджета взамен на согласие твердо придерживаться курса реформ и кто индикативно, кто императивно выверять его с Брюсселем[15]. Очень интересный и отнюдь не инновационный подход к норме права, в данном случае наднационального. Называется «релятивизацией» нормы – одними. Поиском новой легитимности – другими[16]. С одной стороны, все, вроде бы, обязаны ей следовать. Но к соблюдению надо только стремиться. Это стремление демонстрировать или имитировать. Нарушением его несоблюдение, с общего согласия, временно и произвольно больше не является. Само же исполнение превращается в горизонт. Государства-члены к нему рвутся, а оно все отдаляется и отодвигается. Любопытное отношение к праву. Вместо того, чтобы привести закон в соответствие с действительностью, его сохраняют как Дамоклов меч, занесенный над государствами. Вместо адаптации закона к изменившейся реальности меняют отношение к требованию соблюдения и наказанию за нарушение. Приведем другой весьма показательный пример, связанный с практикой ЕС. После того как конфликт на Украине и вокруг нее достиг своего пика, руководство интеграционного объединения и государств-членов признало, что соглашение о глубокой ассоциации с ней полно изъянов, отложило на год его введение в силу и, дабы найти развязки, приступило к трехсторонним консультациям в формате ЕС-Россия-Украина (на чем Москва настаивала, кстати, задолго до того, как случилось «обострение»)[17]. Однако ограничилось лишь видимостью демонстрации доброй воли, и не на какие уступки не пошло. Результат известен. Еще пример - теперь из практики США. По американскому законодательству оказывать финансовую и другую помощь режимам, свергнувшим законную власть (признаваемую Вашингтоном) путем военного переворота, запрещено. В Египте, после страшного эксперимента с уступкой власти от светского режима братьям-мусульманам по итогам «арабской весны» и под давлением извне и его абсолютно безупречной демократической легализации, как раз он и произошел. Американцы просто не стали квалифицировать его в качестве военного переворота, и всё. Аплодисменты.   Международно-правовая революция в области налогообложения и нравственных начал ведения бизнеса Самым интересным и перспективным оказался четвертый путь. На вопрос о том, для чего все реформы, G20, США, ЕС, Китай, Россия и остальные решили, что, с одной стороны, конечно, для повышения эффективности государственного регулирования и поддержания политической стабильности. С другой – для того, чтобы у государств при сокращении бюджетных расходов вследствие затягивания поясов и движения к сбалансированности бюджетов было больше денег для осуществления социально-экономического, инвестиционного и инфраструктурного маневра. Дополнительные деньги можно получить двояким способом. Один из них – продажа госсобственности. Его прописали, в частности, Греции. Второй увеличение налогов и налогооблагаемой базы. Чем чревато увеличение налогов, и как оно на самом деле бьет по национальной экономике, убедительно показали скоропалительные эксперименты со своей собственной страной социалистического президента Франции Франсуа Олланда. Весомая часть бизнеса, богатых и много зарабатывающих людей предпочли перебраться туда, где обходятся без экспериментов. Капиталовложения во французскую экономику утратили привлекательность. Франция, будем надеяться, ненадолго в еще большей степени превратилась в «больного человека» Европы. Тяжеловеса региона с наиболее сильными макроэкономическими дисбалансами[18]. А вот борьба с уклонением от налогов, оптимизацией налогооблагаемой базы, с банковской тайной и офшорами оказалась «золотой жилой». Во главе нового «крестового похода», как и положено, встали Соединенные Штаты. С помощь ФАТКА, под угрозой отлучения от доступа на американский рынок и к американским платежным системам, они заставили всех, в первую очередь европейских союзников, подписать с ними два типа соглашений об автоматической передаче им всей информации о финансовых авуарах своих граждан – либо централизованно, либо от каждого банка в отдельности. Их примеру с радостью последовал Евросоюз. Сейчас процесс автоматической передачи банковских данных, означающий полный отказа от банковской тайны, вступает в завершающую стадию интернационализации[19]. Гораздо быстрее состоялось решение об автоматическом обмене информацией об индивидуальных налоговых соглашениях («текс рулингах») – это когда бизнес договаривается с принимающим государством, сколько налогов, за что и как он будет платить, а оформляется все разъяснением от уполномоченных государственных структур по всем этим вопросам в рамках действующего законодательства. После скандала с «Люксликсом» – рассекречиванием информации о налоговых сделках по итогам масштабного международного журналистского расследования[20] Брюссель разработал и провел через властные структуры интеграционного объединения соответствующую директиву (закон, требующий достижения определенного результата по прошествии переходного периода) в рекордные сроки[21]. В плане пресечения оптимизации налогооблагаемой базы к стадии практической реализации подготовлены международные решения G20, ОЭСР, ЕС и т.д. о том, что бизнес будет платить налоги с фактической деятельности в тех странах, где она осуществляется. Таким образом, будет поставлен заслон на пути переброски отчетности в те юрисдикции, которые предоставляют максимальные налоговые послабления. В том числе на пути пока абсолютно законной практики, когда бизнес ведется по всему свету, а дивиденды акционерам выплачиваются в тех юрисдикциях, где с них вообще не взимаются налоги. Пальцем ни на кого указывать не будем. О ком идет речь, всем хорошо известно. Особенно в России. Все указанные меры, позволяющие государствам реально взимать налоги вопреки всем попыткам большого бизнеса, вообще бизнеса, просто богачей их от него прятать и соответственно намного больше расходовать на социальные цели и стимулирование экономического роста, являются колоссальным шагом вперед. Со всех точек зрения – морали, нравственности, справедливости, интересов общества, прогрессивного развития. Это то, что нужно. То, что отвечает высшим идеалам «свободы, равенства, братства». Это самая настоящая революция в области регулирования экономики. Внедрение начал морали в деятельность бизнеса. Колоссальный сдвиг в отношениях между бизнесом и обществом.  Поэтому все новшества, идущие в данном направлении, заслуживают самой твердой и горячей поддержки. Это, как бы, само собой. Вопрос в другом. Значит, еще недавно система хозяйствования и в национальном, и в глобальном масштабе была откровенно варварская. Грабительская. Аморальная. Как и обслуживающая ее система международного права. И эта подлая, низменная, слов не хватает какая модель обогащения богатых за счет бедных и в страновом, и в международном разрезе подавалась нам на протяжении десятилетий в качестве верха совершенства. Образца для подражания. Вершины развития общества. Того, как должна функционировать «настоящая империя», подлинно демократическая, построенная на постмодернистских принципах[22]. Это именно такое общество по наивности, близорукости и незнанию заимствовала молодая демократическая неопытная Россия, покончившая у себя с тоталитарным строем, однопартийностью и плановой экономикой! Не в этом ли корни той дикости в распределении доходов, функционировании государства и общества, которую мы получили в дар от «благородного» Запада. С доходами и состояниями, вывезенными в офшоры, и нищетой тех, кто всю свою жизнь «пахал» на благо некогда общей страны. В прошлом такая антисоциальная модель (выдаваемая, кстати, за социально ориентированную экономику), дающая полную свободу рук национальному капиталу и служащая его доминированию на мировых рынках, вполне устраивала национальные элиты. Рассматривалась как вполне естественная. Нормальная. Даже оптимальная. Когда глобальный и последующие кризисы поставили экономику и общество на грань выживания и потребовали передачи государству прежних функций управления и перераспределения, для отправления которых нужны деньги, все изменилось, как по мановению волшебной палочки. Модель узаконенного неравенства, воровства и увода состояний и прибылей из-под налогообложения была отправлена под нож. Сейчас мы присутствуем при родах новой модели. Похоже, несколько более честной и ответственной перед обществом. Только удастся ли поставить ее на службу населению планеты, или это просто «передел» финансовой ренты, сказать пока сложно. Происходящую трансформацию государства, права и общества в данном конкретном случае можно определить как безусловный прогресс. Как движение от совсем плохого и жлобского к чему-то более порядочному и разумному.   Попытка контрреволюционного переворота в области права войны и мира В общем международном праве чуть ранее была предпринята другая попытка не менее масштабной смены парадигм. Только со знаком минус, а не плюс. Устав ООН и базирующееся на нем международное право зиждется на нескольких «заповедях»[23]. Они систематизированы в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о принципах международного права. Их современное прочтение закреплено в Хельсинкском акте ОБСЕ. Их стержень – суверенное равенство государств, невмешательство во внутренние дела, запрет на применение силы и буквально еще несколько[24]. Заповедях, которым придан императивный характер. За которыми такой характер признается. Императивный расшифровывается как имеющий преимущественную силу по сравнению с текущим международным законодательством в форме универсальных международных конвенций, многосторонних и двусторонних соглашений и прецедентов, создаваемых практическими действиями участников международного общения в случае их достаточно четко выраженного одобрения всеми или большинством государств. Если последние противоречат императивной норме, они могут быть признаны недействительными или ничтожными. Таким образом, что очень важно, такой краеугольный принцип международного права, как “pacta sunt servanda” (договоры должны соблюдаться) не носит императивного, абсолютного характера. Если и когда соглашение противоречит императивной норме международного права, оно, по совести, не должно соблюдаться. Из неприменения силы Устав ООН намеренно делает два изъятия, указывая одновременно, что любые другие являются незаконными. К их числу относятся самооборона по ст. 51 Устава ООН[25] и принудительные меры, санкционируемые Совбезом ООН в целях поддержания международного мира и безопасности и пресечения их нарушения. Общее международное право уточняет, основываясь на авторитете Устава ООН, что по решению Совета Безопасности к ситуациям нарушения международного мира и безопасности могут быть приравнены геноцид, этнические чистки и другие массовые нарушения прав человека, когда, например, власти ведут войну против своего собственного населения, а также акты международного терроризма. Несколько более уклончиво оно трактует ситуации нарушения предписаний СБ ООН о прекращении ядерных программ и программ освоения ракетных технологий. Следовательно, из принципа невмешательства во внутренние дела также сделаны очень конкретные изъятия. Однако если только речь не идет о самообороне, абсолютно во всех остальных случаях полномочия быть единственным законным судьей в деле Устав ООН и общее международное право вверяют Совету Безопасности. Любые вооруженные действия, которые не были освящены резолюцией СБ ООН, констатирующей нарушение международного мира и безопасности, являются международными преступлениями, преступлениями против мира и человечности. Вот так строго, и никак иначе[26]. Но в 1990-х годах, сразу после самоликвидации социалистического лагеря, страны НАТО предприняли вполне логичную и оправданную, с их точки зрения, попытку ревизовать Устав и общее международное право в этом отношении своими практическими действиями, не внося в них пока текстуальные изменения, т.е. минуя общепринятые процедуры формирования обычной/договорной нормы международного права. Новшеств, к которым они стремились, было всего два. Первое – к нарушению международного мира и безопасности приравнивали также вопиющие нарушения демократических устоев общества. Второе – право на восстановление международного мира и безопасности, якобы нарушенных таким образом, признавалось за НАТО, его отдельными членами и международными коалициями единомышленников под их эгидой. Суть этих новшеств состояла в том, что полномочия выносить оценку той или иной внутригосударственной и/или международной ситуации и действовать согласно тому, как она квалифицируется, передавались от СБ ООН Вашингтону и Брюсселю. На теоретическом уровне воплощением этих устремлений стала концепция продемократической интервенции (подхваченная первоначально общественным мнением в ее более нравственной форме «гуманитарной интервенции»), на короткий промежуток времени поддержанная даже Россией и ее праволиберальным правительством. Воплощением на практике – поощрение распада Союзной Югославии в той форме, которую она приняла, провоцирование вооруженных конфликтов и затем такое их урегулирование, при котором на Балканах остались бы только несамостоятельные, зависимые государственные образования. Апофеозом – бомбежка Белграда. Когда все еще только начиналось, один из нас был представителем России в Пражском механизме ОБСЕ по урегулированию конфликтов в формате старших должностных лиц. Раз за разом мы собирались и в соответствии с духом и буквой Хельсинкского акта подтверждали территориальную целостность Союзной Югославии. Однажды съехались, чтобы еще раз это сделать, но есовцы под давлением Германии сломали консенсус. С этого уже на уровне прямого нарушения основополагающих норм Хельсинки и действующего международного права началась череда событий, закончившаяся большой кровью на Балканах и в других регионах планеты, охлаждением, а затем и нынешней трагической заморозкой отношений по прежнему разлому между Востоком и Западом. С учетом ее одиозного характера концепция продемократической интервенции, активным проводником которой под видом «гуманитарной интервенции» и до, и после того как он стал мининдел Франции, был Бернар Кушнер[27], была заменена на концепцию «ответственности за защиту». По сравнению с предыдущей ей был придан намного более респектабельный характер, вполне приемлемый для всех участников международного общения. Ведь то, что за «ответственностью» прячется все то же стремление насаждать демократические порядки в других странах и свергать неугодные режимы и правителей, не бросалось в глаза. Этот мессианский посыл был в ней закамуфлирован. Поэтому в той части, которая не противоречила действующему международному праву, Москва могла бы ее поддержать. Камнем преткновения оставался механизм принятия решений. Вокруг него и развернулась борьба между виднейшим российским политическим деятелем Е.М. Примаковым, вошедшим в состав ооновского комитета мудрецов от России, и другими ее членами, которым было доверено подготовить предложения, направленные на повышение эффективности ООН. Е.М. Примаков, читай Россия, настаивал на том, что любые насильственные действия могут и должны предприниматься только по решению Совета Безопасности. Его оппоненты всячески стремились провести иную мысль – о том, что нет, если СБ ООН оказывается парализованным, если он не готов оперативно вмешаться, его функции автоматически передаются тем, кто готов. Главное, мол, – положить конец тому, что вызывает потребность в «защите». В результате никакие организационные моменты практического применения концепции «ответственности за защиту», якобы дополняющие Устав ООН и общее международное право, согласованы не были. Оформления в документах ООН они не получили. Продвинуться с легализацией концепции западным странам при поддержке остальных стран ОЭСР не удалось[28]. А после того, как все народы мира на примере Ливии убедились, к каким катастрофическим последствиям ведет волюнтаризм в использовании резолюций СБ ООН, говорящих совсем о другом, и концепции, в ее нелегитимном характере сомнений не осталось. К ней с подозрением относится весь мир (в части, разрешающей что-либо НАТО и самоназначенным международным коалициям). Или даже еще более негативно[29]. Против ее одностороннего и произвольного применения единым фронтом выступают Россия и остальные страны БРИКС[30]. Бразилия даже предложила дополнить концепцию «ответственностью за вмешательство», возлагающей на тех, кто применяет силу на территории иностранного государства, обязанность устранять материальные последствия таких действий и восстанавливать разрушенное[31]. Юридическим основанием для каких-либо действий в обход ООН концепция «ответственности за защиту» так и не стала. Современное международное право выдержало натиск. Оно действует в прежнем виде, как того и требует Устав ООН[32]. Обвинения России и Китая в том, что они подрывают сложившийся миропорядок, посягают на международное право, стремятся взять реванш или переиначить его в свою пользу – типичный прием информационной войны, когда все перекладывается с больной головы на здоровую. Тем не менее, концепция «ответственности за защиту» не сдана в архив. Прибегать к ней в одностороннем порядке будут и дальше. Пока мы не договоримся о том, чтобы ввести ее в цивилизованное русло, т.е. согласовать с действующим международным правом. Подтверждением тому служит вооруженная поддержка т.н. умеренной оппозиции режиму Башара Асада в Сирии. Однако поскольку там смешано все, что только можно – борьба с «Исламским государством», самооборона, боевые действия по просьбе законного правительства – юридическая оценка происходящего в Сирии и в связи с ней требует очень большой разборчивости и осторожности (подробнее см. ниже).   Международное право «а ля карт» «Удобным», хотя и весьма сомнительным, методом корректировки и адаптации международного права показало себя «выборочное» применение его положений. По нашей классификации, это шестой путь. Повод для его использования дает то, что всегда, на протяжении всей истории человечества, международное право одновременно бьется над решением двух прямо противоположных задач[33].  С одной стороны, оно выполняет охранительную функцию. Ему важно уберечь сложившееся статус-кво. В этом плане оно сугубо консервативно. С другой – оно призвано давать путевку в жизнь новому. Способствовать изменениям. Помогать их легитимации. Наиболее сложный случай – внутренний конфликт между принципом территориальной целостности государств (сохранение статус-кво) и правом наций на самоопределение (легализация новой государственности)[34]. Примирить их почти невозможно. Насколько невозможно, указывают все провалы Ближневосточного урегулирования. Однако ведущие мировые игроки и международное право всегда пытались. Когда с большим успехом. Когда с меньшим. Обязательный элемент решения дает Хельсинкский акт. Им устанавливается, что все принципы международного права должны пониматься и применяться с учетом друг друга и в свете друг друга. Косовский прецедент, однако, сослужил нам всем очень плохую службу. Он вызывал эффект домино в отношении волюнтаристского применения только одной группы принципов международного права в ущерб другой. Применительно к Косово, обосновывая в Международном Суде ООН свои правовые подходы, которые он фактически поддержал[35], американцы и англичане разъясняли, что национальные конституции и национальное законодательство, освящающие территориальную целостность государства и квалифицирующие сепаратизм в качестве уголовно наказуемого преступления, не препятствуют реализации права на самоопределение. Если бы было иначе, самоопределение стало бы просто невозможным[36]. В случае с Грузией, Южной Осетией и Абхазией они, тем не менее, заняли прямо противоположную позицию абсолютизации территориальной целостности. Аналогичным образом поступили с ситуацией, сложившейся в отношении Крыма и всего конфликта на Украине и вокруг нее. Хотя очевидно, что противоправное применение вооруженной силы, государственный переворот и ничем не скрываемое намерение лишить население базовых международно признаваемых прав и свобод создают ситуацию радикально изменившихся обстоятельств, которые ставят под сомнение все (!) прежние обязательства в отношении нелегитимной власти и государства, в котором она утвердилась. Но ведь дело не только в этих конкретных случаях, когда ведущие мировые игроки отстаивают разнонаправленные решения. Дело в том, что таких ситуаций десятки. Право на самоопределение, конечно же, есть у шотландцев. Допустив проведение референдума о выходе из состава страны, Лондон его официально признал. У Квебека, жители которого высказались на своем референдуме за то, чтобы не противопоставлять себя канадской государственности. У каталонцев, хотя правительство Испании и его Конституционный суд, ссылаясь на действующее законодательство (сравни с заключением Международного Суда), им в нем отказывает. У курдов, несмотря на то, что по конституции Турции они считаются турками, и Анкара ведет против них такую же операцию силового усмирения, как и в 1980-х годах, за что по делам того времени Турция была уже сотни и тысячи раз осуждена Европейским судом по правам человека. А в Ираке и Сирии они по факту пользуются широкой автономией, граничащей с независимостью. Формально же мировое сообщество жестко настаивает на территориальной целостности обоих государств. Пока. Оборотная сторона «выборочного» подхода к принципам международного права, когда территориальная целостность вопреки всему абсолютизируется, – фактическая индульгенция Азербайджану на то, чтобы решать конфликт вокруг Нагорного Карабаха с применением вооруженной силы. Аналогичным образом в соответствии с ним у континентального Китая оказывается карт-бланш на поглощение Тайваня, что бы население последнего ни думало по этому поводу. Видимо, государства, чисто из конъюнктурных соображений прибегающие к нему, не отдают себе в этом отчет. А надо бы. Поэтому-то российские эксперты и политики так убеждали США и ЕС не открывать «ящик Пандоры»: не давать возможность Косово провозгласить свою независимость, не спешить с признанием, не уведомлять заранее, что оно, конечно же, последует. Сейчас Брюссель дожимает Белград, заставляя его, ценой окончательного национального унижения, тоже признать Косово и поставить тем самым точку в этой трагедии, а также в фарсе с правами сербов в данной части бывшей Союзной Югославии. Но будет поставлена точка здесь, полыхнет в другом месте. Мы тогда (по крайней мере, на исполнительском уровне) предлагали и натовцам, и есовцам договориться о системе правил, конкретизирующих право на самоопределение. Во избежание. И для упорядочения. Другой вариант – проработать перспективу территориальных разменов. Третий – подумать над использованием концепции государствообразующих наций, как в Швейцарии, во многом снимающей проблему межнационального противостояния (которая, кстати, ой как пригодилась бы на Украине). Ни на одно из предложений содержательного отклика не последовало. Проще ведь идти проторенным путем. Упрямо продавливать свои подходы, не обращая внимания на их вопиющие несообразности. Добиваться своего любой ценой, пользуясь имеющимся превосходством. А потом удивляться, почему это опробованное в одном месте воспроизводится при других обстоятельствах и в других уголках планеты[37]. Может быть, когда дойдет черед до нормализации отношений между Россией и ЕС на принципиально иных основах, чем в прошлом, все-таки договориться о том, какими конкретными условиями обставлять на практике реализацию права наций на самоопределение. Или, напротив, договориться о том, что время самоопределения вплоть до отделения и обретения независимой государственности прошло. Колесо истории повернулось. На повестке объединение наций в политически и экономически более состоятельные и устойчивые образования. А не наоборот. Тоже вариант.   Звонит ли колокол по универсальным началам международного права Седьмой путь – фрагментация международного права, его регионализация или же решение задач универсализации через проецирование вовне более частных подходов и правил поведения. Он тоже не без изъянов. Дабы даже теоретически стали возможны интеграция интеграций или выбор в пользу приоритета сотрудничества над конкуренцией, необходимо, чтобы на региональном и национальном уровне воздерживались от мании величия и не ставили национальное и наднациональное право выше международного. Тем не менее, и доныне последующее федеральное законодательство США стоит выше международных соглашений. В ЕС с начала 2000-х гг. примеривают на себя правовые схемы[38], ставящие внутренний публичный и правовой порядок выше нормы международного права и международных обязательств[39]. Символом разрыва с универсальным подходом к регулированию столь важной части человеческой деятельности, как международная торговля, становятся сегодня договоры о мегарегиональных торговых и инвестиционных партнерствах[40]. Они отнюдь не подмога правилам ВТО, не средство подтолкнуть к нахождению универсальных подходов, как уверяют их адепты[41]. В обоих случаях – и с ТТП, и с ТТИП речь идет фактически об их подмене общим стандартом, который принимают участники партнерств, и их навязывании всем остальным. Возможно, ТТП и ТТИП станут прорывом в международно-правовом регулировании, по сравнению с неоспоримо весомыми достижениями ВТО[42]. Кто знает. Но у любого прорыва есть положительные и отрицательные стороны. В данном случае тоже[43]. Чтобы минимизировать негативные последствия, крайне нужна инклюзивность – подключение к консультациям третьих стран и проработка вариантов притирки друг к другу различных правовых режимов. Восьмой путь – дополнение жесткого, обязательного международного права мягким правом, индикативным регулированием. Это все очень гибкие формы. Скорее даже, не право – а выбор в пользу определенного типа поведения, когда следование договоренностям дает преимущества, но ни к чему по большому счету не обязывает. В отношениях между Россией и ЕС мягкое право не сработало. На нем была построена перспектива построения общих пространств и программа «Партнерство ради модернизации». Сработает ли оно как инструмент решения климатических проблем и обеспечения устойчивого развития с его 17 основными целями, еще предстоит увидеть. Очевидно одно: всё в большей степени мировые процессы и международные отношения регулируются не только международным правом, но и мягким правом, региональным правом, интеграционным и национальным с элементами экстратерриториальности. В своей совокупности они образуют международную регулятивную систему. Она, похоже, теперь подменяет совокупность и целостность права[44]. Хорошо это или плохо – в какой-то степени праздный вопрос. Речь идет ведь не об оценке явления, а констатации того, что в мире складывается, вернее, уже сложилась новая правовая реальность. В распоряжении человечества более разнообразный международно-правовой инструментарий. Теоретически он создает предпосылки для более уверенного движения вперед. Позволяет преодолевать препятствия, о которые споткнулось бы традиционное международное нормотворчество. Открывает широкие возможности вариативности и т.д. Вместе с тем, подобное развитие, подобные гибкости могут камуфлировать отсутствие подлинного согласия. Они ослабляют пресс, когда у государств нет иного выбора, как только принимать на себя реальные обязательства, пользующиеся судебной защитой. Но главное – чреваты фрагментацией международного права. Возникновением международного права с различной геометрией. Появлением соблазна у самых разных государств выстраивать иерархию принимаемых на себя обязательств в соответствии со своими предпочтениями, а не твердыми предписаниями жесткого права. Выход напрашивается сам собой. По всей видимости, прогрессивного развития собственно международного права уже недостаточно. Оно не решает всех проблем. Необходимо ставить вопрос о прогрессивном развитии всей регулятивной системы и системном отношении к ней. Оборотной стороной нарастания гибкости международного права является девятый путь – прагматическая двусмысленность. Всегда были уверены, что знаменитая поговорка «закон – что дышло, куда повернул – туда и вышло» является чисто российской придумкой. Она родилась в исключительных, специфических российских условиях. Выступает отражением присущего только нашей стране правового нигилизма. Но друзья-переводчики нас переубедили. Они отыскали аналогичные пословицы и в других европейских языках, начиная с французского. Правда, там для пояснения относительности права в большей степени используются фаллические сравнения или образы. То, что это так, подтверждает современная практика. На всех уровнях все политики и эксперты, за исключением имеющих юридическое образование, сетуют на деградацию международного права, на то, что оно стало жертвой геополитического противостояния[45]. Причем на Западе вину возлагают на Россию, Китай, Иран, Турцию, Индию, Пакистан и т.д. (в зависимости от тематики). В России, хотя бы в связи с тем, о чем говорилось выше, – на США, НАТО, ЕС и их государства-члены. Вместе с тем, что опровергает подобные суждения, ни одно государство в мире не позволяет себе восставать против международного права или отрицать его. Какие бы действия ими ни предпринимались, США, НАТО, ЕС, Китай, Россия, Украина и др. неизменно обосновывают свою позицию и свои действия ссылками на международное право. Что бы ни происходило, они продолжают заявлять о своей приверженности международному праву (якобы в отличие от остальных). Однако, используя врожденную гибкость международного права (см. выше) и то, что единый центр его толкования отсутствует, обосновывают их, давая несовпадающее или даже прямо противоположное толкование нормы международного права. Сошлемся снова на Косовский прецедент[46]. Свой курс на признание независимости Косово США и ЕС оправдывают правом наций на самоопределение, утверждая, что принцип территориальной целостности в данном конкретном случае неприменим. Он перестает быть применимым правом в связи с преступлениями режима Милошевича против косоваров, а также тем, что Косово длительное время находилось под международным управлением, меняющим статус Косово как интегральной части Сербии. Москва настаивает на прямо противоположном подходе, указывая, что международное право должно применяться в гораздо более широком контексте. Необходимо учитывать многие другие положения международного права и иные факторы. В том числе, внутреннего и внешнего порядка. Ведь в историческом и территориальном плане Косово является колыбелью сербской цивилизации. В Косово компактно проживает сербское население, не желающее превращаться в бесправное, притесняемое, ненавидимое меньшинство. Оно за то, чтобы оставаться в составе Сербии. Мы обязаны гарантировать и их интересы в рамках общего урегулирования. Важно выйти на урегулирование, а не санкционирование извне односторонних мер. Определяющее значение для нашего понимания ситуации должно иметь то, что все заверения, будто бы Косовский эпизод не создает прецедента, фальшивы. Конечно, создает. Замороженных конфликтов много. Ничего архиспецифичного в ситуации с Косово нет. Если только не то, что эта территория была отторгнута от суверенного государства иностранными державами (!). Приднестровье, Северный Кипр, Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия, другие территории многие годы живут фактически как независимые государства. Народы этих территорий пострадали от вооруженного насилия со стороны условно титульной нации. Без каких-либо сомнений и в их отношении, если так сложатся обстоятельства, решение по Косово будет иметь прецедентное значение. Перед тем как открывать «ящик Пандоры», надо взвесить все возможные последствия и потом не делать вид, будто вас не предупреждали. После войны в Закавказье, последовавшей после попытки режима Михаила Саакашвили вернуть себе Южную Осетию вооруженным путем и нападения на российских миротворцев, Москва воспользовалась для обоснования признания независимости Южной Осетии и Абхазии всей своей и западной аргументацией по Косово[47]. Западные партнеры поменяли ее на противоположную. Они жестко настаивают на территориальной целостности Грузии в прежних границах вопреки всему тому, что произошло, и Косовскому прецеденту. Но суть в том, что и в этом случае объявляют свой подход единственно правильным и возможным прочтением действующего международного права. С этой точки зрения, независимость и затем воссоединение Крыма с Россией стали повторением пройденного, даже с учетом всех специфических элементов исторического и конъюнктурного положения Крыма в треугольнике отношений между ним, Москвой и Киевом. Только, конечно, если мы признаем, что в Киеве произошел государственный переворот, и у новых нелегитимных властей были совершенно конкретные планы в отношении Крыма. По поводу игр с гибкой интерпретацией международного права не менее показателен пример с теми юридическими схемами, которые придумывались и/или используются применительно к событиям в Ираке, Сирии, Афганистане. Пропускаем обоснование американского вторжения в Ирак[48]. Впоследствии все признали, что предлог был сфабрикован. Но это произошло после изменения правовой реальности в стране. Понимая, что в интересах всех легитимировать ситуацию в ней, а не сохранять беззаконие, СБ ООН принял резолюции, направленные на ее стабилизацию. Со своей стороны, Соединенные Штаты адекватно легализовали пребывание своего военного контингента на территории Ирака. Созданное ими национальное правительство официально обратилось к Вашингтону с просьбой ввести его. Тем самым вопрос о предыдущих откровенных нарушениях международного права по ложным основаниям был закрыт. Сейчас международная коалиция воюет в Ираке против запрещенного в России «Исламского государства» по приглашению законного правительства. С юридической точки зрения, этого вполне достаточно. В отношении Афганистана чуть раньше тоже была использована стандартная схема легализации присутствия сил НАТО в стране. Единственно для оправдания ввода войск был использован п. 5 Североатлантического договора о солидарности в случае нападения на одно из государств Альянса. Дальше как обычно: новое правительство – приглашение плюс серия резолюций СБ ООН. Сейчас, однако, ООН сталкивается с проблемой легитимности продолжающегося присутствия США в Афганистане в качестве международной силы. Мандатом ООН оно больше не закрывается. Остальные страны свои войска вывели. Проблема была бы решена, если бы представители НАТО отчитались о выполнении (или невыполнении) предыдущей миссии, и СБ ООН определил модальности новой. С Сирией всё гораздо запутаннее. Российские войска находятся там по приглашению законного правительства. С точки зрения международного права – полный порядок. По мнению умеренной антиасадовской оппозиции, террористических формирований и стоящих за ними держав, не совсем, поскольку они требуют ухода Б.Асада. То есть, бьют по источнику легитимности. Для военных и паравоенных действий на территории Сирии всех остальных нужна резолюция СБ ООН. Однако они стремятся обойтись без нее, прикрываясь законностью цели борьбы с «Исламским государством» и международным терроризмом. Об этом резолюции есть. К тому же национальное законодательство благословляет международное сотрудничество в борьбе с терроризмом. Насколько такая аргументация уязвима, можно даже не говорить. Достаточно напомнить, что сирийское правительство квалифицировало одностороннюю переброску американских советников на территорию страны понятным образом: как нарушение всего букета норм международного права. Франция попыталась использовать для обоснования бомбардировки территории Сирии и авиаударов по объектам «Исламского государства» в Сирии иной подход. Президент и правительство заявили, а законодательная власть поддержала их, что Франция находится в состоянии войны (!) с международным терроризмом. Совершением террористических актов в Париже он объявил ее. Причем понятием «война» во французской интерпретации описывается не только этот единичный случай, но и необходимость нейтрализации джихадистов-граждан Франции, как воющих в Сирии на стороне ИГ, так и возвращающихся на родину. Таким образом, Париж использовал одновременно два различных обоснования: помимо права на самооборону и прецедента с ответом США, НАТО и ООН на террористическую атаку против Америки, также и логику борьбы со своими собственными гражданами. С позиций классического международного права, логика откровенно спорная, на что властям неоднократно указывала оппозиция, да и собственные юристы-международники. Но ей нельзя отказать в целостности. Ведь и внутри страны французы объявили чрезвычайное положение (попутно поменяв законодательство) и приостановили действие Европейской конвенции о защите прав человека. Хотя многие в ЕС и считают, что они «перебарщивают» и, вообще, «скатываются к авторитаризму»[49].   Игры вокруг фундаментальных свобод личности По факту получается, что права человека оказываются еще одним – десятым треком приспособления международного права к вызовам современности. Теоретически защита прав человека и основных свобод представляет собой один из наиболее эффективных способов сближения правовых и социальных систем разных стран, построения единого пространства традиций, ценностей, общего понимания того, каким мы хотели бы видеть человеческое общество. Однако она может быть безусловно позитивной в этом отношении, только если рассматривается всеми государствами-участниками в качестве полигона для равноправного сотрудничества, сотворчества, перехода к столь же тесному инклюзивному взаимодействию во всех других областях. А не пробы сил между различными юрисдикциями[50]. Если все они согласны с тем, что участники общей международной (европейской) системы защиты прав человека – Россия, ЕС, третьи страны просто по определению не могут быть противниками, действовать в конфронтационном ключе, существовать в разной системе координат. Парадоксальность нынешней ситуации в Европе заключается в том, что международное сотрудничество в области защиты прав человека удается сохранять, несмотря на то, что взаимодействие во всех других областях между Россией и ЕС серьезно ограничено. Это очень большой плюс. Колоссальное завоевание. Несомненный успех. Свидетельство того, что ничего цивилизационного в конфликте между Россией и ЕС по поводу Украины нет. Его бы беречь как зеницу ока. Делать все для того, чтобы не поставить его под сомнение. Предотвращать любые поползновения его ослабить и подорвать. Однако в реальной жизни мало что подчиняется разумным императивам. В политическом плане площадка прав человека была использована в качестве одного из инструментов информационной войны, удобного орудия, потребовавшегося, чтобы представить Россию в виде абстрактного зла и антипода западной демократии. В содержательном – наши партнеры все больший акцент стали делать на ультралиберальном прочтении классического набора прав человека, вызывающем, в том числе, эрозию традиционной семьи, с чем российскому обществу особенно трудно согласиться. Чисто в юридическом – настаивать, что эволюция подхода к тому, как понимаются те или иные права человека в группе стран, многих странах или их большинстве, должна влечь за собой аналогичную эволюцию во всех других государствах-участниках Европейской системы защиты прав человека. Судебное нормотворчество в определенных условиях очень полезно. Нужно. Необходимо для поддержки позитивных изменений в обществе. Но оно имеет пределы[51]. Оно должно быть фундаментально предсказуемым и не превращаться в политическое действо[52]. Оно не должно подменять усилия государств по совместной модернизации международного права, поскольку только такая модернизация обеспечивает совместное участие, сотворчество, инклюзивность. Нельзя, чтобы оно антагонизировало государства до такой степени, что они принимаются создавать у себя внутренние институциональные фильтры на пути применения международных судебных решений. Именно это, к сожалению, произошло в отношениях между Россией и Европейским судом по правам человека и общеевропейским органом по контролю за исполнением государствами своих международных обязательств, включая, исполнение решений Страсбургского суда – Комитетом министров Совета Европы[53]. Еще один трек – одиннадцатый: рутинизация одностороннего применения всякого рода санкций, также отрицающих и извращающих базовые права человека. Об этом написано очень много. Ограничимся поэтому буквально несколькими замечаниями. Односторонние санкции бьют по международному праву больнее всего. Они ломают общие правовые режимы. Превращают международное право в регулятивную систему с разной геометрией. Подрывают действие императивного принципа международного права – принципа международного сотрудничества. А ведь он – суть всего международного права. Односторонние санкции всегда страдают субъективизмом. Волюнтаризмом. Имеют слабое основание в праве. Если вообще имеют. Релятивизируют международное право, как ничто другое.   Во имя торжества здравого смысла Наверное, достаточно для заключительного вывода. Наше общество меняется. Быстро. Стремительно. Системно. Международное право должно адаптироваться, следовать за изменениями и опережать их. Управлять ими. Полностью законный метод – посредством переговоров, согласования воли государств, заключения новых, желательно, универсальных международных договоров. На созываемых специально для этого форумах или в рамках международных организаций[54]. А не так, как отражено выше в нашем анализе. С этой точки зрения, нынешнее противостояние Вашингтона и Брюсселя с Москвой является полной аберрацией. Театром абсурда. Преградой к гораздо более мирному, благополучному и динамичному будущему. Утратой ориентиров, когда стороны разучились не только понимать, но и разговаривать друг с другом[55]. Россия, несмотря ни на что, занимает последовательно конструктивную позицию по самой широкой международной повестке. По контролю за соблюдением договоренностей, связанных с иранским ядерным досье. Климатической проблематике. Устойчивому развитию. Борьбе с международной преступностью и международным терроризмом и т.д. Все исследованные выше паллиативные методы ведут нас в никуда. От них надо уходить и системно возвращаться к нормальному международному сотрудничеству на всех уровнях и во всех областях. Говоря языком ООН, это нужно во благо будущих поколений. © Марк ЭНТИН, профессор МГИМО МИД России Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ [1] С чем на полном серьезе согласились участники очередных российско-немецких Шлангенбадских бесед, на которых на это раз обсуждались, в том числе, некоторые из анализируемых ниже животрепещущих проблем современного международного права и правоприменения – Schlangenbader gesprache/Шлангенбадские беседы, 19-ая встреча, «Германия и Россия: к новой перезагрузке?», Кранихштайн, 28-30 апреля 2016 г., организованная Представительством Фонда им. Фридриха Эберта в Российской Федерации, Москва и Франкфуртским институтом исследований мира и конфликтов, Франкфурт в сотрудничестве с Институтом мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской академии наук и Представительством Фонда им. Конрада Аденауэра в РФ, Москва. [2] Глобальный финансово-экономический кризис 2008 года: причины возникновения и последствия // www.cleverbankings.com/ejos-98-1.html [3] Анализу ее последствий посвящено море литературы, но особенно эмоционально о них пишут исследователи пострадавших стран такие, как, например, преподаватель факультета экономики и управления Католического университета Порту Леонардо Кошту – Европейский экономист: Евросоюз нуждается в другой архитектуре // www.eadaily.com/ru/news/2015/08/02/evropeyskiy-ekonomist-evorsoyuz-nuzhdaetsya-v-drugoy-arhitekture [4] IMF admits: we failed to realise the damage austerity would do to Greece // www.theguardian.com/business/2013/jun/05/imf-underestimated-damage-austerity-would-do-to-greece [5] Paul Krugman. The austerity delusion // www.theguardian.com/business/ng-interactive/2015/apr/29/the-austerity-delusion [6] Jonathan Harrison. Our knowledge of right and wrong – L., N.Y.: Routledge, 2013. [7] Jeanne Lorraine Schroeder. The Four Lacanian Discourses: Or Turning Law Inside Out. – Abingdon, N.Y., L.: Birkbeck Law Press, 2008 // https://books.google.ru/books?id=naYcNlhbjlAC&pg=PA171&lpg=PA171&dq=positive+law+is+wrong&source=bl&ots=sjxz8g74eh&sig=RB4zY2cOqMgBMEl40AjmtQcR78Y&hl=ru&sa=X&redir_esc=y#v=onepage&q=positive%20law%20is%20wrong&f=false [8] Политические труды Н.Я. Данилевского // www.monarhiya.narod.ru/DNY/dny-list.htm [9] Dunnof, J., Pollack, M. (eds) Interdisciplinary Perspectives on International Law and International Relations: The State of the Art. – Cambridge: Cambridge University Press, 2013. [10] Boyle, A., Chinkin C. The Making of International Law. – Oxford: Oxford University Press, 2007. [11] Alvarez, J. International Organizations as Law-makers. – Oxford: Oxford University Press, 2005. [12] Eric Helleiner, Stefano Pagliari, Hubert Zimmermann (eds) Global Finance in Crisis. The politics of International Regulatory Change. – Abingdon, N.Y., L.: Rutledge, 2010. [13] Paul De Grauwe. Economics of Monetary Union. – Oxford: Oxford University Press, 11th ed., 2016. [14] Jon Danielsson, Eva Micheler, Katja Neugebauer, Andreas Uthemann, Jean-Pierre Zigrand. Europe’s proposed capital markets union: Disruption will drive investment and innovation // http://voxeu.org/article/europe-s-proposed-capital-markets-union (posted 23 February 2015). [15] Anti-austerity politics. Fudging the revolution. Italy and Portugal are leading a revolt against EU austerity, sort of // Economist, 2016, February 20th. [16] Vivien A. Schmidt. The Eurozone’s Crisis of Democratic Legitimacy: Can the EU Rebuild Public Trust and Support for European Economic Integration? // Fellowship initiative 2014-2015 “Growth, integration and structural convergence revisited”, Discussion paper 015, September 2015 // www.ec.europa.eu/economy_finance/publications/eedp/pdf/dp015_en.pdf [17] Win some, lose more. For all the celebrations in Kiev over ratifying the trade deal with Europe, it is the Russians who got most of what they wanted // The Economist, 2014, September 20th. [18] По классификации Европейской Комиссии – La situation economique de la France inquiete Bruxelles // BFM Business, 2016, 8 mars // www.bfmbusiness.bfmtv.com/monde/la-situation-economique-de-la-france-inquiete-bruxelles-957597.html [19] Dossier (par la redaction). Enterrement du secret bancaire: la fin de la prosperite Suisse? // www.monde-economique.ch/fr/posts/view/enterrement-du-secret-bancaire-la-fin-de-la-prosperite-suisse [20] Renaud Février. Luxleaks: le “tax ruling”, comment ca marche // L’OBS, 6 novembre 2014 // http://tempsreel.nouvelobs.com/economie/20141106.OBS4335/luxleaks-le-tax-ruling-comment-ca-marche.html [21] Cécile Barbière. Les Etats membres s’accordent sur la transparence des rescripts fiscaux // EurActiv.fr, 6 octobre, mise à jour 7 octobre 2015 // http://www.euractiv.fr/section/euro-finances/news/les-etats-membres-s-accordent-sur-la-transparence-des-rescrits-fiscaux/ [22] Hartmut Behr, Yannis A. Stivachtis. Revisiting the European Union as Empire – Abingdon, N.Y., L.: Routledge, 2016. [23] Fitzmaurice, G. The General Principles of International Law Considered From the Standpoint of the Rule of Law // Recueil des Cours de l’Academie de Droit International, 1957, V. 92. [24] Anghie, A. Imperialism, Sovereignty and the Making of International Law. – Cambridge: Cambridge University Press, 2005. [25] Murray Colin Alder. The Inherent Right of Self-Defence in International Law. – Heidelberg, N.Y., L.: Springer Dordrecht, 2013. [26] Ушаков Н.И. Правовое регулирование использования силы в международ­ных отношениях. – М.,1997. [27] Кристофер Колдвелл. Бернар Кушнер: неизвестная история «гуманитарной интервенции» (Источник: London Review of Books) // Русский Журнал // http://www.russ.ru/pole/Bernar-Kushner-neizvestnaya-istoriya-gumanitarnoj-intervencii [28] Вершиной ее международного одобрения так и остался Доклад 2004 г. Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам «Более безопасный мир: наша общая ответственность», в котором сформулировано лишь самое общее пожелание: «Мы поддерживаем формирующуюся норму, предусматривающую, что существует коллективная международная ответственность за защиту, реализуемая Советом Безопасности, санкционирующим военное вмешательство в качестве крайнего средства в случае, когда речь идёт о геноциде и других массовых убийствах, этнической чистке или серьёзных нарушениях международного гуманитарного права, которые суверенные правительства не смогли или не пожелали предотвратить». Это же пожелание затем было воспроизведено в Докладе 2005 г. Генерального секретаря ООН «При большей свободе: к развитию, безопасности и правам человека для всех». // www.un.org/russian/secureworld/a59-565.pdf и www.un.org/russian/largerfr.eedom/a59_2005.pdf В Итоговом документе Всемирного саммита 2005 года , в частности, в пунктах 138 и 139, содержащихся в разделе, озаглавленном «Обязанность защищать население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности», все государства-члены признали ответственность каждого государства за защиту своего населения от этих преступлений. Они также были единодушны в том, что международное сообщество, действуя через ООН, обязано использовать соответствующие дипломатические, гуманитарные и другие мирные средства в соответствии с главами VI и VIII Устава для того, чтобы содействовать защите населения от этих преступлений. Кроме того, было заявлено, что в тех случаях, «если мирные средства окажутся недостаточными, а национальные органы власти явно окажутся не в состоянии защитить свое население» от этих преступлений, все государства, «готовы предпринять коллективные действия, своевременным и решительным образом, через Совет Безопасности, в соответствии с Уставом, в том числе на основании главы VII, с учетом конкретных обстоятельств и в сотрудничестве с соответствующими региональными организациями». [29] Лукашук, И.И. Международное право. Общая часть. – М.: Волтерс Клувер, 2008. C. 312. [30] Интервью Министра иностранных дел России С.В. Лаврова газете «Коммерсантъ» // www.fondsk.ru/news/2012/10/03/intervju-lavrova-gazetekommersant-03102012-16865.html [31] Концепция «ответственность по защите». Заключение Международно-правового совета при МИД России // https://interaffairs.ru/jauthor/material/920 [32] Международное право // http://www.bibliotekar.ru/mezhdunarodnoe-pravo-1/19.htm [33] Crawford, J. Chance, Order, Change: The Course of International Law // Recueil des Cours de l’Academie de Droit International, V. 365, 2013. [34] Он у всех на устах. Заслуженно. Как отмечает, например, Вардан Багдасарян: «Известна коллизия между правом народов (наций) на самоопределение и принципом территориальной целостности...» – Право народов (наций) на самоопределение. Цикл передач "Обретение смыслов". Выпуск №108 // http://rusrand.ru/tv/meaning/pravo-narodov-natsij-na-samoopredelenie [35] Международный Суд ООН решил, что декларация о провозглашении независимости Косово не противоречит международному праву // Центр новостей ООН // http://www.un.org/russian/news/story.asp?NewsID=13923#.Vy5ZUPmLTb1 [36] Резонансное заключение вызвало поток обстоятельных комментариев. Вот один из них. Matthias Hartwig, Das Gutachten des Internationalen Gerichtshofs zur Unabhängigkeit serklärung des Kosovo: Vorgeschichte und "Urteils"kritik // Osteuropa-Recht, 2012, 11. Перевод: Маттиас Хартвиг. Консультативное заключение Международного Суда ООН по вопросу о декларации независимости Косово – предыстория и критика судебного «постановления» // http://docplayer.ru/3482-Konsultativnoe-zaklyuchenie-mezhdunarodnogo-suda-oon-po-voprosu-o-deklaracii-nezavisimosti-kosovo-predystoriya-i-kritika-sudebnogo-postanovleniya.html [37] Маргелов: парламент Крыма правомерно ссылается на косовский прецедент // http://ria.ru/world/20140311/999044654.html [38] Matej Avbelj, Filippo Fontanelli, Giuseppe Martinico (eds) Kadi on Trial. A Multifaceted Analysis of the Kadi Trial – Abingdon, N.Y., L.: Routledge: Routledge Research in EU Law, 2016. [39] Lorand Bartels. The EU’s Human Rights Obligations in Relation to Policies with Extraterritorial Effects // European Journal of International Law, 2014, V. 25. P. 1071-91. [40] Julien Chaisse, Tsai-yu Lin (eds) International Economic Law and Governance. Essays in Honour of Mitsuo Matsushita. – Oxford: Oxford University Press, 2016. [41] A. Narlikar, M. Daunton, R. Stern (eds) The Oxford Handbook on the World Trade Organization. – Oxford: Oxford University Press, 2012; Cottier, T., Elsig M. (eds) Governing the World Trade Organization: Past, present and beyond Doha. – Cambridge: Cambridge University Press, 2011. [42] Gregory Messenger. The Development of World Trade Organization Law. Examining Change in International Law. – Oxford: Oxford University Press, 2016. [43] The TTIP of the spear. Selling Europe’s trade agreement with America as “strategic” has problems // The Economist, 2015, October 17th. [44] Идеи системы международно-правового регулирования развиваются, в частности, в Berman, F. What Does “Change” Mean? International Law vs. the International Legal System // Austrian Review of International and European Law, 2003, No. 8. [45] Barbara Stark (ed) International Law and Its Discontents. Confronting Crises. – Cambridge: Cambridge University Press, 2015. [46] Эксперты комментируют: Громыко, А. Ящик Пандоры vs Волшебная лампа Алладина; Кандель, П. Станет ли Косово «состоявшимся» государством?; Язькова, А. Возвратиться в правовое поле; Шишелина, Л. Растревоженный улей соседей ...; Федоров, С. Косовское окно в Европу для Франции; Швейцер, В. Проигрывают все; Фурман, Д. «Парад суверенитетов» в переделе мира; и др. // http://www.ieras.ru/pub/gromyko/2.pdf [47] Аванесян, А.А. Влияние Косовского прецедента на судьбу Абхазии и Южной Осетии // Теория и практика общественного развития, 2013, № 9 // http://cyberleninka.ru/article/n/vliyanie-kosovskogo-pretsedenta-na-sudbu-abhazii-i-yuzhnoy-osetii [48] G. John Ikenberry, Thomas J. Knocj, Anne-Marie Slaughter, Tony Smith. The Crisis of American Foreign Policy:  Wilsonianism in the Twenty-first Century. – Princeton: Princeton University Press, 2009. [49] Jean Quatremer. La derive autoritaire de la France inquiete Bruxelles // Liberation, 28 janvier, mise a jour 29 janvier 2016 // http://www.bruxelles.blogs.liberation.fr/2016/01/28/la-derive-autoritaire-de-la-france-inquiete-bruxelles/ [50] Oddný Mjöll Arnardóttir, Antoine Buyse. Shifting Centres of Gravity in Human Rights Protection: Rethinking Relations between the ECHR, EU, and National Legal Orders – Abingdon, N.Y., L.: Routledge, 2016. 208 p. [51] Kooijmans, P. The ICJ in the 21st Century: Judicial Restraint, Judicial Activism, or Proactive Judicial Policy // International and Comparative Law Quarterly, 2007, V. 56. [52] Higgins, R. “Speech by HE Judge Rosalyn Higgins, President of the International Court of Justice, at the solemn sitting on the occasion of the sixtieth anniversary of the inaugural sitting of the Court // ICJ Press Release, 2006, April 12. [53] Пауль Калиниченко. Новый потенциал Конституционного суда // Legal.Report, 2 марта 2016 // https://legal.report/novyj-potencial-konstitucionnogo-suda [54] Alvarez, J. International Organizations as Law-makers. – Oxford: Oxford University Press, 2005. [55] Quantum of silence. Europe and Russia no longer know how to talk to each other. That is dangerous // The Economist, 2016, April 23rd.

Через год после небывалого нашествия беженцев и мигрантов в Старый Свет на его южной сухопутной границе появились первые подразделения нового силового ведомства – Европейского пограничного корпуса. Он представляет собой реформированное агентство «Фронтекс», не справлявшееся с задачей эффективной охраны территории «двадцати восьми» от незваных гостей (см. «Фронтекс», дубль-2», №7-8(112), 2016). Первые подразделения корпуса в начале октября разместили на болгарско-турецкой границе – у главных «ворот», которыми вовсю пользовались иностранные искатели счастья. Новорождённая структура призвана решать и ещё одну, причём не менее важную, проблему: демонстрировать внешнему миру сплочённость и единство усилий стран ЕС в борьбе с нелегальной иммиграцией. Европейскому пограничному корпусу поручено осуществлять постоянный контроль над внешними границами. В нём будут служить на постоянной основе около тысячи человек – вдвое больше, чем насчитывал «Фронтекс», но при этом в случае необходимости можно будет задействовать полторы тысячи резервистов из государств, входящих в ЕС, а также требуемые технические средства. В отличие от своего предшественника, новое охранное агентство наделено правом самостоятельно приобретать всё необходимое, не дожидаясь положительного ответа на свои просьбы, обращённые к столицам стран Евросоюза. Основные финансовые тяготы решили взять на себя Германия, Франция, Италия и Испания, свой вклад внесут входящие в Шенгенскую зону (но не в ЕС) Норвегия, Исландия и Швейцария. Новшеством является не только то, что пограничники будут носить униформу своей страны, но и наличие офицеров по связям с коллегами из государств за пределами ЕС, а также возможное проведение с ними совместных операций. На европейских пограничников возлагается и содействие репатриации нелегальных иммигрантов на их историческую родину. При разработке проекта этого ведомства предусматривалась возможность задействования общеевропейских пограничников в той или иной стране Союза, оказавшейся в кризисной ситуации из-за массового притока мигрантов. Соответствующее решение должна была бы принимать по своему усмотрению Европейская Комиссия. Однако правительства ряда государств сочли это потенциальным покушением на суверенитет и воспротивились таким полномочиям Брюсселя. Дабы обойти деликатную проблему, согласились на том, что решение об интервенции надлежит принимать Европейскому Совету квалифицированным большинством голосов. А в случае отказа властей нуждающейся в помощи страны, её соседи уполномочены восстановить контроль на своих границах – внутри шенгенского пространства. А пока что на торжественной церемонии у болгарско-турецкой границы премьер-министр Словакии Роберт Фицо заявил, что более эффективный контроль на внешних границах «поможет нам вернуться к действию Шенгенских соглашений». Он имел в виду, что власти некоторых из 26 стран, образующих эту зону, возобновят свободный доступ из соседних государств, временно прекращённый из-за массового наплыва мигрантов. Андрей СМИРНОВ

Плебисцит в Венгрии, посвящённый иммиграционной политике Европейского Союза, сочтён недействительным из-за недостаточной явки (к урнам 2 октября пришли чуть больше 40% избирателей, тогда как в некоторых странах ЕС для проведения выборов достаточно и трети участников). Однако это событие стало чётким сигналом Брюсселю, и оно ещё долго будет оказывать влияние на его стратегию и тактику в решении самой актуальной проблемы. Невозможно игнорировать само это событие – очевидный вызов курсу канцлера ФРГ Ангелы Меркель, а также то, что против распределения мигрантов и беженцев по квотам выступили 98% откликнувшихся на призыв консервативного правительства. К тому же в голосовании приняли участие свыше трёх миллионов человек – больше, чем в своё время при одобрении вступления этой страны в ЕС! Брюссельскую бюрократию вряд ли может успокоить тот факт, что Венгрия – не только небольшая, но и «специфическая» страна: её население весьма однородное, да и язык специфический, трудный для иностранцев. К тому же ещё недавно она подвергалась особенно мощному, хотя и транзитному нашествию с юга… Хотя венгерская оппозиция считает провал референдума поражением политики премьер-министра Виктора Орбана и возглавляемой им партии Фидес, глава правительства намерен добиться внесения в конституцию поправки, которая позволяла бы не Европейской Комиссии, а парламенту Венгрии на законном основании определять внутреннюю миграционную политику. Судя по настроениям в обществе, это вполне реально, а значит, усиление противостояния Будапешта и Брюсселя неизбежно. Любопытная деталь, на которую мало кто из западных аналитиков обратил внимание: в начале сентября, перед Братиславским саммитом ЕС (см. «Саммит ЕС: отряд не заметил потери бойца?», №7-8(112), 2016) и незадолго до венгерского референдума, в польском местечке Крыница состоялся ежегодный экономический форум, известный как «Восточный Давос». В нем участвовали главы правительств Польши, Чехии, Словакии и Венгрии, которые провозгласили В.Орбана «Человеком года»! Но главной целью встречи, очевидно, было продемонстрировать остальным партнёрам по ЕС единство интересов «Вышеградской группы». В первую очередь – в области миграционной политики, хотя Польша и согласилась ранее на принятие мигрантов по выделенной ей квоте. «Вышеградская группа» всё громче настаивает на том, что ЕС должен представлять собой единый рынок при сохранении национальных суверенитетов входящих в него государств, без какой-либо политической интеграции. Если восточноевропейские страны посылают Брюсселю чёткий сигнал о новой европейской идее, то лидеры ведущих игроков в Союзе пока хранят молчание по поводу того, каким они хотели бы видеть объединённую Европу - хотя бы в ближайшем будущем. Сергей ИЛЬИН

Венгерский уголок в коммунальной квартире ЕС В преддверии референдума 2 октября в Венгрии, нацеленного на то, чтобы выявить отношение граждан к планам Брюсселя (как столицы ЕС) оформить на ПМЖ 160 тысяч иммигрантов «новой волны» на территории 28 стран, правоцентристский кабинет Виктора Орбана провел вычурно нетерпимую агитационную кампанию против «понаехавших». Серия публикаций и новостных телепрограмм шла под лозунгом «А вы знали?» и акцентировала взаимосвязь череды громких терактов, прокатившихся по Европе, с появлением сотен тысяч иноконфессиональных мигрантов с иным цветом кожи. Степень ожесточения коренных венгров, похоже, достигает верхних критических пределов, что фактически предопределяет исход волеизъявления по самой злободневной теме, расколовшей «верхи» и «низы» по всей Европе. В Евросоюзе категорически возражали против формулировки вопроса, вынесенного на голосование. Жителей бывшей римской провинции Паннония просили ответить на вопрос, «Хотят ли ли они, чтобы Европейский Союз имел право принудительно заселять Венгрию не-венгерскими гражданами без согласия (венгерского) парламента? Нетрудно себе представить, что в условиях скептического отношения к «безликим брюссельским еврочиновникам», по следам не рассосавшегося кризиса с нелегальными мигрантами, а также в контексте «Брекзита», рядовой венгр плохо воспримет сообщение, что за него в Брюсселе или Люксембурге будут решать, кого ему видеть соседом по дому. Зондаж настроений, проведенный экспертами компании Republikon, показал, что 73% ответят на вопрос «Нет!». Другой центр замеров общественного мнения Pew Research Center еще весной выяснил, что 76% венгров убеждены – прибывающие к ним без спроса беженцы несут с собой угрозу террористических актов, а 82% считают, что пришлые представляют собой «бремя для нашей стираны, поскольку отбирают у нас наши рабочие места и социальные пособия». На фоне последовательной демонизации венгерского премьера ультра-либеральными СМИ ряда стран ЕС (см. «Особый путь Виктора Орбана», №5(55), 2011), министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн предложил исключить Венгрию из Евросоюза. Он утверждал, что венгерские власти обращаются с беженцами, как с животными, и даже сделал далеко идущее зловещее предсказание: «Венгрия недалека от того, чтобы отдать приказ расстреливать беженцев». Вывод Ассельборна звучал как приговор: «Любая страна, которая, подобно Венгрии, строит заборы на границе для сдерживания бегущих от войны беженцев, или кто посягает на свободу прессы или независимости судебной системы, должна быть исключена». Сомнительно, что в условиях готовящегося исхода Британии, брожения умов в испанских Каталонии и стране Басков, нескончаемых дрязг между валлонами и фламандцами в Бельгии и недавнем прорыве во власть партии евроскептиков Альтернатива для Германии, в Евросоюзе всерьез захотят отрезать еще один ломоть от своего пирога. Ясно, что накал грозной риторики в адрес Будапешта не спадет. Тем более, когда премьер Орбан подчас сам подставляется, как он это сделал в конце сентября, объявив публично: «Нелегалов нужно выловить и выслать морем». Местом их назначения, то есть принудительной ссылки, по мнению эксцентричного политика, должен стать либо остров, либо побережье Северной Африки, где заботиться о безопасности и пропитании отверженных должен будет Европейский Союз. Стоит вспомнить, что в разгар «миграционного кризиса» 2015 года правительство Венгрии возвело заграждения из колючей проволоки на границах с Сербией и Хорватией, подключив к охране рубежей, помимо пограничников, полицейские силы и армейские части. Статистика показала, что в результате этих оградительных мер наплыв нелегальных мигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки снизился, но целиком и полностью не прекратился. В сентября власти объявили набор в отряды специального назначения, чтобы патрулировать и «отлавливать» нелегалов при пересечении границы, численностью в 2000 бойцов. Более того, предполагается строительство дополнительных сооружений. Правозащитники, местные и транснациональные, клеймят позором правительство Виктора Орбана, но в ответ им звучит разъяснение: речь идет не о новой стене с колючкой, а о барьерах, которые будут направлять беженцев на официальные пункты пересечения границы, где их зарегистрируют, предоставят кров и еду, как и предусмотрено дублинскими договоренностями. Цель новых заборов – положить конец контрабанде живым товаром, которой занимаются с немалой выгодой для себя нечистоплотные дельцы, наживающиеся на страданиях других. Однако эти аргументы едва ли будут услышаны в Брюсселе. Конфликт между правящей партией Фидеш, ее лидером и сторонниками, с одной стороны, и Евросоюзом, с другой, носит принципиальный, сугубо идеологический характер (см. «Виктор Орбан научит европейцев родину любить», №3(108), 2016), а потому сам по себе не рассосется. Недавно Золтан Ковач, официальный представитель премьера Орбана, на брифинге прокомментировал нападки на руководство Венгрии, отметив, что это никакая не новость, а рутинные обвинения, и что Будапешт давно уже винят в проявлении анти-европейских сантиментов. Между тем, миграционный кризис не идет на убыль, Европейская Комиссия не предлагает никаких практических шагов, способных решить эту проблему, а недавнее обещание главы ЕК Жан-Клода Юнкера выдвинуть новые идеи для миграционной политики вызвали у Будапешта только скепсис. «В прошлом году они нас дважды обманули, как мы можем им поверить сейчас?», – вопросил Ковач. Оградительные меры Будапешта вызвали понятное озлобление в наднациональных структурах власти Евросоюза. Между тем, в Брюсселе вынуждены учитывать, что слова и дела Виктора Орбана падают на благодатную почву в венгерском обществе, где большинство все последние годы голосует, исходя из охранительных инстинктов, и поступает в соответствии с исконными консервативными ценностями, ставящим поверх всего интересы семьи, нации, государства. Владимир МИХЕЕВ

Разумеется, только во внутриполитическом смысле, чему способствовали последние выборы в земельный парламент, который в германской столице именуется палатой депутатов. Нет, позорной катастрофы, подобной мекленбургской (см. «Германия: осень бундесканцлерин», №9(113), 2016), в «Афинах на Шпрее», как порой называют Берлин, к счастью для ХДС не случилось. Альтернатива для Германии на этот раз не сумела обойти партию Ангелы Меркель. Но на этом и завершилось все везение для той, которую ещё не так давно называли влиятельнейшей женщиной мира. Правившая в столице коалиция Христианско-демократического Союза и Социал-демократической партии, теперь не сможет набрать требуемого числа мест в парламенте. Для создания устойчивого земельного правительства нужны как минимум три партии. Такие ситуации в Берлине бывали и раньше, ничего, казалось бы, необычного. Но на самом деле всё так, да не так. Сейчас формирование дееспособной команды возможно только в том случае, если основной партии будущей коалиции придётся переступить через свои амбиции и пойти на сотрудничество с «левыми» – на так называемый «красно-красно-зелёный» вариант из СДПГ, Левых и Зелёных. «Большая коалиция» – ХДС и СДПГ – раскололась необратимо, что не предвещает ничего хорошего и для федерального правительства. Вообще, христианские демократы на этот раз пролетели как фанера над Берлином и ничего, кроме оппозиционной доли, им в ближайшие несколько лет там не светит. В незавидном положении в который раз оказалась и Ангела Меркель: полководец, проигрывающий одну битву за другой, может, конечно, рассчитывать на жалость своих сторонников. Но на поддержку – едва ли. Так или иначе, но «народных партий», как любили себя называть социал-демократы и христианские демократы, в Берлине больше нет, а сесть широкий набор относительно влиятельных сил, каждая из которых представляет интересы более или менее масштабной группы населения. Таким образом, будет неизбежно размываться роль центра и вместо него станут укрепляться фланги. При такой динамике ожидать политической стабильности и предсказуемости очень трудно. Но особенно тревожно для правящей партии то, что относительный социальный и политический консенсус, который всегда был основой ФРГ и позволял проводить в жизнь реформы, порой, даже весьма непопулярные, все больше оказывается под угрозой. Фрау канцлерин получила ещё одну «жёлтую карточку» от своих популистских и критически относящихся к ЕС противников из Альтернативы для Германии. Право, сейчас даже кажется странным, что до начала миграционного кризиса эта партия не представляла для ХДС большой угрозы, да и всерьёз-то ею почти не рассматривалась. А теперь даже в славящийся свой толерантностью Берлин эти оппоненты действующей власти прорвались большой группой, с которой нельзя не считаться. Для самой Меркель берлинское поражение тем более болезненно, что она попыталась бросить на чашу весов свой авторитет, приняв участие в кампании в качестве активного критика «альтернативщиков», которые-де «распространяют ложь». Насколько это помогло, вы видите сами… Причину германская пресса видит в основном в тотальном провале миграционной политики, навязанной Меркель Германии и Европе со всей мощью своего властного положения. Но дело ещё и в том, что глава правительства, похоже, совсем перестала улавливать настроение электората, что вылились в своего рода коммуникационную катастрофу. Это особенно странно, поскольку свою политическую карьеру в стародавние времена Ангела Меркель начинала с пиара, а тут такая досадная потеря чутья… Ей давно следовало признаться согражданам, что летом 2015 года она недооценила ситуацию, и произошло то, что все давно почувствовали: государственные власти утратили контроль над ситуацией, во всяком случае – на некоторое время. Но фрау канцлерин продолжает упираться: нет, я была права, и все тут. Результат налицо: «альтернативщики» прошли в десять земельных парламентов из шестнадцати. А ведь дилемма проста: если власть не хочет менять свою политику, надо постараться получше объяснить населению, почему она это делает. А если не желаешь делать ни того, ни другого, то стоит ли огорчаться, когда тебя просят потесниться? Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Еврокомиссия глубоко потрясена несознательностью еще вчера подобострастных соискателей членского билета могучего союза. Прошло каких-то 12 лет (в 2004 году случился массовая кооптация принятых списком 10 стран Центральной и Восточной Европы), а новобранцы Евросоюза демонстрируют, судя по действиям еврочиновников в Брюсселе, непозволительную вольнодумство, набравшись дерзости защищать «отечественного производителя». Скандал разразился из-за того, что новое правоцентристское правительство в Польше ввело с 1 сентября дополнительный налог на оборот крупных иностранных торговых сетей. Брюссель утверждает, что Варшава его не предупредила. Но главное в другом – эта мера подрывает, по мнению ЕК, основы «единого рынка». В то время как налог сокращает прибыль крупных супермаркетов, принадлежащих в Польше, как выясняется, иностранным владельцам, в выигрыше оказываются мелкие и средние торговые точки, которые олицетворяют собой собственно польский бизнес. Еврокомиссия, по обыкновению, объявила о проведении расследования и наложила вето на применение налога. Министр финансов Польши Павел Шаламача прокомментировал решение так: это «победа для лоббистов», явно подразумевая лоббистов иностранных монополий. Аргументы польской стороны в этом препирательстве выглядят довольно убедительно. Мелкие производители не обладают ни административным ресурсом, ни финансовыми возможностями, чтобы отстоять свои интересы в конкуренции с крупными торговыми конгломератами. Как следствие, они вынуждены довольствоваться низкими закупочными ценами. На их плечи, по сути, перекладываются многие издержки, за счет которых крупные игроки на рынке жуируют. Крупными игроками оказываются иностранные торговые сети. Поляки – не единственные, кто взбунтовался. В Венгрии также задумали ввести дополнительные налоги для сетевых ритейлеров. Румыния и Словакия приняли законы, обязывающие супермаркеты больше покупать продукцию «отечественного производителя». София намерена законодательно потребовать, чтобы на упаковке иностранных товаров вся информация была написана на болгарском языке, а не только на наклеенных поверх этикетках. Не ожидавшая такого афронта, Еврокомиссия перешла в контрнаступление, стукнув по рукам польским финансовым стратегам. Уже упоминавшийся Павел Шаламача также не смолчал, указав, что действия Брюсселя «приносят выгоду транснациональным корпорациям и наносят ущерб малому бизнесу». Если ЕК сочтет, что в Польше имеет место незаконная поддержка государством местного бизнеса, Варшава подаст апелляцию в Европейский суд. Пикантность ситуации в том, что Варшава выступает за своего рода «прогрессивный налог» на транснациональный капитал, который заведомо мощнее и прибыльнее малого и среднего бизнеса в Польше, а Еврокомиссия стоит на страже интересов монополий, то есть на стороне богатых, обирающих бедных. Показательный штрих: окрик из Брюсселя в адрес Польши был с энтузиазмом воспринят Нилом Макмилланом, который в компании «Юрокоммерс» занимается лоббированием интересов… супермаркетов крупных торговых сетей. Вадим ВИХРОВ

Министр сельского хозяйства Австрии Андре Рупрехтер заявил, что Евросоюзу необходимо сформулировать «стратегию выхода» из антироссийских экономических санкций. «Брекзит» создал новую ситуацию», – сказал министр в интервью венской газете «Курир». И потребовал, чтобы канцлер Кристиан Керн выступил в Европейском Совете за снятие или, как минимум, за смягчение санкций. Пока же санкции решением глав государств и правительств стран ЕС, принятым 1 июля этого года, продлены до 31 января 2017 года. «Британцы до сих пор представляли жёсткую, квази-американскую линию в отношении России. Мы должны использовать новую ситуацию как исходный пункт для того, чтобы избежать антироссийских санкций», – сказал А.Рупрехтер. На неформальной встрече министров сельского хозяйства стран ЕС я согласовал единую линию со своими французским и германским коллегами, подчеркнул глава аграрной отрасли Австрии. Германский министр сельского хозяйства Кристиан Шмидт, как и его коллега по партии, премьер-министр правительства Баварии Хорст Зеехофер, также ясно выступил против санкций. В то же время глава кабинета министров ФРГ Ангела Меркель настаивает, что санкции могут быть сняты только после выполнения минских соглашений. А.Рупрехтер заявил, что ему ближе позиция Зеехофера, а не Меркель. В октябре австрийский министр поедет в Москву на крупную продовольственную ярмарку «Золотая осень». Х.Зеехофер планирует также прибыть туда во главе делегации из сотни человек. Сергей ПЛЯСУНОВ

Министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн в первой декаде сентября стал инициатором серьёзной и весьма недипломатичной стычки, в общем-то не очень свойственной для стиля межгосударственного общения в рамках Европейского Союза. В интервью берлинской газете «Вельт» Жан Ассельборн потребовал исключения Венгрии из ЕС – на время или даже навсегда. Причина? Политика правительства Виктора Орбана в отношении беженцев не соответствует подлинно европейским ценностям, считает министр. «Венгрия на пороге того, чтобы отдать приказ стрелять по беженцам, – сказал Ассельборн – Там с людьми, бежавшими от войны, обращаются хуже, чем с дикими животными». Свою точку зрения министр пытался защитить в интервью ещё одной германской газете – «Зюддойче цайтунг». Речь идёт не о народе или стране, заявил он. Под угрозой находится весь Европейский Союз. Резкая отповедь венгерской стороны не заставила себя ждать. Глава венгерской дипломатии Петер Сийярто решил в заочной полемике с коллегой вовсе отринуть требования не то, что дипломатического протокола, а даже и правила хорошего тона. Он назвал Ассельборна «несерьёзной фигурой» из «страны оптимизации налогов» и «классическим нигилистом», многие годы работающим над тем, чтобы разрушить безопасность и культуру Европы. Столь явный переход на личности в качестве полемического приёма, конечно, не красит венгерского дипломата, но надо сделать поправку на то, что навесной пас в штрафную, исполненный Ассельборном, случился для будапештского правительства донельзя кстати. На 2 октября в Венгрии назначен референдум по вопросу о приёме беженцев, который можно отнести к числу самых хитрых из многих весьма изощрённых затей Виктора Орбана. Результат референдума практически предопределён: согласно опросам, 80% населения Венгрии видят в миграционном кризисе огромную угрозу и триумфальная победа властей гарантирована. После кэмероновской затеи с «Брекзитом» мадьярский референдум станет вторым весьма болезненным ударом по Европейскому Союзу и лично по фрау канцлерин, которая несгибаемо упорствует со своим «аттракционом неслыханного гостеприимства». И то, что инвективы Ассельборна прозвучали именно со страниц германской прессы, а не какой-нибудь другой, только дополнительно поперчило ситуацию. Венгрии, похоже, удастся сорвать банк, приобретя твёрдые основания – как-никак такова воля народа! – для своей антимигрантской политики. И заодно серьёзно добавить себе веса на европейской сцене. Курьёзность ситуации в том, что квоты распределения беженцев, против которых направлен референдум, в Брюсселе практически сняты с повестки дня – из-за их очевидной нереализуемости. Это знают и в Венгрии. Вот почему единственная возможность провала референдума, заключается в том, что не будет нужной явки: зачем бороться с угрозой, которая и так больше не существует? Вот тогда для Орбана настанут черные дни. Оппозиция примется разыгрывать очевидную партию: премьер повёл нацию в бой и проиграл его. А значит, он должен уйти! Заметим, что миграционный кризис – это едва ли не единственная тема, в которой у правительства в Будапеште есть отчётливая поддержка сограждан. По остальным вопросам оно находится скорее в обороне, чем в наступлении. Марина СМИРНОВА

Подумать только! Оказывается, 1 января 2007 года, когда Румынию и Болгарию приняли в Европейский Союз, они были не готовы для этого шага, то есть не выполняли необходимых критериев. Вы всегда это подозревали? Я тоже, и что с того? Кого интересует наше с вами мнение, если во внимание не приняли даже позицию Европейской счётной палаты, ещё в июле 2006 года критически отозвавшейся о готовности вышеназванных кандидатов влиться в дружную семью народов. Признаться, мне не приходит на память, что эту позицию тогда довели до сведения широкой европейской общественности. Скорее всего, тогдашний состав Европейской Комиссии просто проигнорировал мнение своих аудиторов. Собственно, это подтвердил представитель Европейской счётной палаты Иштван Фазакаш на представлении всеобъемлющего доклада «Мега-аудит», касающегося этих балканских стран. Он даже признался, что, занимая тогда в Европейском Парламенте пост главы комитета бюджетного контроля, обратился к тогдашнему куратору политики расширения ЕС финну Олли Рену с рассказом о том, каков дефицит бюджета в обоих этих государствах. На что Ренн сдержанно ответил: «Уже слишком поздно, у меня связаны руки». Из этого следовало, что политическое решение об ускоренном вступлении Румынии и Болгарии было принято Европейской Комиссией намного раньше, а все последующее было только имитацией напряжённых переговоров. Как сообщает интернет-портал «ЮрЭктив», Олли Рен тогда признался, что правота, вероятно, именно на стороне Иштвана Фазакаша, но его единственной на тот момент задачей было только то, чтобы Софию и Бухарест приняли в ЕС в запланированные сроки и без лишних проблем. Отныне Европейская счётная палата, стремясь избежать повторения подобной ситуации, будет представлять свой аудит за два года до обнародования даты вступления новых кандидатов. Правда, сейчас этот вопрос утратил прежнюю остроту, поскольку до 2020 года никакого расширения ЕС не предусмотрено. В упомянутом мега-докладе Европейская счётная палата высказала серьёзную критику в адрес правительств западно-балканских стран – Албании, Боснии, Косово, Македонии, Черногории и Сербии. В некоторых из этих государств, дружно желающих в ЕС, палата наблюдает «серьёзный дефицит» стремления к проведению институциональных реформ. В переводе на общедоступный язык сие означает, что всерьёз никто никаких реформ там не проводит, а делается все это для галочки. В эти шесть государств с 2007 по 2014 году Брюсселем было закачано 5,1 миллиарда евро в качестве «вступительной помощи», как это называют европейские чиновники. В основном эти средства были израсходованы эффективно, признаёт Европейская счётная палата, хотя при этом наблюдались «слабые управленческие способности» и «недостаточное стремление к проведению политических реформ». Особенно медленно проходят реформы в области правосудия, свободы средств массовой информации, борьбы с коррупцией и организованной преступностью. Именно на двух последних направлениях ЕС должен впредь особенно жёстко настаивать при приёме новых членов, считает Иштван Фазакаш. В частности, борьба с коррупцией в странах-кандидатах оказывается чистым очковтирательством, если проводится местными органами, а не независимыми экспертами. Переговоры о вступлении в ЕС начаты с Сербией и Черногорией, на очереди – Албания и Македония. Боснию и Косово тоже обещано принять в вольную семью народов, но когда именно – не уточняется. Андрей ГОРЮХИН

После десятилетнего пребывания на посту председателя Европейской Комиссии, Жозе Мануэл Дуран Баррозу ошарашил бывших коллег и нынешних руководителей исполнительного органа ЕС тем, что стал советником, то есть, лоббистом одного из крупнейших инвестиционных банков в мире – американского «Голдмэн Сакс». Особую неловкость вызывает в Брюсселе решение португальца занять эту должность, имея право на заработанную «непосильным трудом» пожизненную пенсию. На ближайшие полтора года она составляет 16,9 тысячи евро в месяц, это – 65% жалованья действующего главы Еврокомиссии. Такая синекура сохраняется за бывшими высокопоставленными чиновниками, если в первые полтора года после ухода в отставку они не устраиваются на работу, «не совместимую с интересами» их бывшей службы, и если новые работодатели платят меньше этой суммы. А сеньор Баррозу выдержал паузу аж в 20 месяцев, строго соблюдая это требование, да ещё отказался от данной привилегии. Видимо, счёл достаточной предстоящую пенсию в размере 18 тысяч евро. Хотя она считается пожизненной, но станет доступной по достижении 65-летнего возраста (сейчас бывшему главе Еврокомиссии 60 лет). Кстати, до этого он может выйти на покой досрочно, но тогда придётся довольствоваться меньшей на 30% суммой. Эти цифры, муссируемые европейскими СМИ, действуют на обывателей, как красная тряпка на быка. Особенно на юге континента и, в первую очередь, на родине героя публикаций, жители которой стонут от многолетней политики жёсткой экономики. Досужие журналисты подсчитали: за десять лет брюссельской командировки сеньор Баррозу заработал более трёх миллионов евро! В Лиссабоне и других столицах слышны требования лишить бывших еврочиновников умопомрачительных пенсий – хотя бы тех из них, кто устраивается на высокооплачиваемую работу. Несколько месяцев Брюссель хранил молчание по поводу появления нового лоббиста с колоссальными связями, однако, в конце концов, руководству Еврокомиссии пришлось отреагировать на официальный запрос. В ответном письме преемник португальца люксембуржец Жан-Клод Юнкер заверил, что «господин Баррозу отныне не будет восприниматься в Европейской Комиссии в качестве её бывшего председателя; с ним будут обращаться как с представителем заинтересованных групп. К нему будут применяться те же самые нормы, что и к другим представителям заинтересованных групп». Одновременно глава исполнительного органа Евросоюза обратился к комитету по этике с просьбой изучить вызвавший скандал контракт на предмет надлежащего поведения экс-руководителей общеевропейских учреждений. Такая позиция бывших коллег вызвала резкую реакцию свежеиспечённого советника американского банка. Португальский политик обвинил их в дискриминации собственной персоны, назвав подозрения «необоснованными и незаслуженными». И потребовал соблюдения «чётких правил», действующих в отношении всех занимавших высокие должности чиновников ЕС. Он явно намекал на своих бывших подчинённых, экс-членов Европейской Комиссии Нели Крус и Карела де Гюхта, которые теперь занимают высокие посты в крупных соответственно американской и индийской компаниях. Как бы то ни было, но скандал вокруг Ж.М.Дурана Баррозу разразился в крайне неподходящее время, когда власти ЕС обвиняют мощные компании из США в монополизме и уклонении от уплаты налогов в Европе (см. «ЕС-США: удастся ли Брюсселю прищучить «надкусанное яблоко?», №7-8(112), 2016). Эти корпорации зачастую прибегают к услугам влиятельных европейских лоббистов. Александр СОКОЛОВ

Казавшийся ещё недавно непотопляемым корабль «Ангела Меркель» не только дал течь, но и всё чаще черпает забортную воду: «Императрица Европы», как именуют германского лидера в малых странах, стремительно теряет популярность и временами не может скрыть растерянности. Рискованная миграционная политика «распростёртых объятий», в которой она упорствует, расколола мнение немцев и вызвала сильное недовольство в восточноевропейских странах Европейского Союза. Сегодня лишь 47% взрослых граждан ФРГ одобряют деятельность А.Меркель на посту канцлера (шестое место в списке ведущих политиков), тогда как в начале пребывания на этом посту её рейтинг превышал 70%. Да ещё минувшее лето стало крайне неудачным для главы правительства: ей пришлось прервать отпуск после террористических актов в Вюртцбурге и Ансбахе. В канцлера с новой силой полетели стрелы критики. Ей припоминают, в частности, отказ от использования атомной энергии, что привело к дополнительным расходам миллиардов евро из государственной казны. С начала года прошло несколько манифестаций с требованием отставки этой ещё недавно считавшейся самой могущественной женщины в мире. Стало заметным её превращение из харизматического лидера в собственную противоположность. Однако бундесканцлерин упорствует в готовности великодушно принимать беженцев и переселенцев, чтобы попытаться интегрировать их в местное общество. Её лозунг не меняется: «Мы добьёмся этого!» Похоже, даже неожиданный кульбит в позиции Турции по проблеме мигрантов не повлиял на «Железную Леди» Германии. Партнёры по ЕС всячески хвалят Ангелу Меркель за проявленную христианскую доброту – шутка ли, эта страна приютила в 2015 году более 1,1 миллиона «понаехавших», но при этом не спешат следовать её примеру. Однако расплачиваться приходится именно ей, и это наглядно показали недавние выборы в федеральной земле Макленбург – Передняя Померания, которые фактически превратились в вотум доверия главе правительства ФРГ. Протестные настроения отодвинули её Христианско-демократический союз на третье место, причём на первом оказалась Альтернатива для Германии, объединяющая правых популистов. Правда, пока это поражение фрау Меркель похоже на символическое, но оно случилось, как это ни парадоксально, в период экономического подъёма страны. Решающим образом на результаты земельных выборов повлияло пугало нынешней миграционной политики Ангелы Меркель. А посему Берлину, видимо, придётся скорректировать её в оставшееся до выборов в бундестаг время, которые состоятся уже в 2017 году. По мнению многих аналитиков, глава германского правительства не только не способна теперь предугадывать важные события, но едва-едва поспешает за ними, реагируя на уже случившееся. Так, столкнувшись с «неожиданным» ростом безработицы из-за наплыва беженцев, А.Меркель спохватилась и призвала германские концерны расширить приём рабочих… Крайне осторожно она заглядывает сейчас и в своё политическое будущее: «То, что необходимо будет решить, предстоит решать в надлежащий момент». Тем не менее, позиции этого матёрого политика в Германии по-прежнему прочны, и поколебать их может, побудив к отставке, как полагают некоторые в Берлине, лишь новый громкий теракт (не дай бог!), совершённый кем-то из приезжих, которых она приютила. Игорь ЧЕРНЫШОВ

С избранием в начале года на пост президента Португалии известного журналиста, университетского профессора социал-демократа Марселу Ребелу ди Соузы, протокольная служба Белемского дворца, что на берегу реки Тежу, сталкивается со сложной головоломкой: как проводить без первой дамы торжественные мероприятия на высшем уровне? Дело в том, что нынешний глава государства – рьяный католик, которого покинула супруга еще в 1980 году, до сих пор не даёт ей развода. Хотя оба они давно уже живут, соответственно, с избранницей и с избранником. Католицизм в Португалии традиционно сохраняет значительное влияние; в отличие от других европейских государств, здесь немало практикующих верующих. К их числу относится и новый президент. В результате впервые за 42 года существования демократического строя в стране она оказалась без первой леди. В далёком 1972 году будущий глава государства женился на Криштине, девушке из аристократической семьи. После свержения диктатуры Салазара-Каэтану в апреле 1974 года Марселу возглавил влиятельную газету «Эшпресу» и полностью посвятил себя журналистской работе и политической деятельности; на семью, по его признанию, абсолютно не оставалось времени. В результате, как повествует этот профессор в своих мемуарах, в 1980 году «Криштина забрала детей и покинула супружеский очаг». Много лет они сохраняли дружеские отношения, но Марселу категорически не желал соглашаться на официальный развод, хотя у обоих уже давно есть спутники жизни. После вступления М.Ребелу ди Соузы на высший государственный пост, его личная жизнь стала одной из главных тем португальских СМИ, и не только глянцевых журналов, что не слишком характерно для этой католической страны. Некоторые из них цитируют, возможно, опрометчивое заявление политика о том, что он никогда больше не будет сочетаться законным браком. Другие, ссылаясь на достоверные источники, напоминают о недавней аудиенции «с глазу на глаз» папы римского Франциска и президента Португалии. По мнению репортёров светской хроники, теперь глава государства скоро узаконит свои отношения с Ритой Амарал Кабрал, которая считается его «невестой» с 1982 года. И тогда страна обретёт, наконец, первую леди, которой пришлось дожидаться приглашения под венец целых 34 года! Андрей СМИРНОВ

Как Жан-Клода Юнкера прессует пресса Французская газета «Либерасьон» суммировала все основные претензии, высказываемые в адрес Жан-Клода, или Ж.-К. (см. «Жан-Клод Юнкер: сфинкс, ждущий разгадки», №10(80), 2013), чем облегчила задачу. Можно спокойно пройтись по списку, взвешивая оскорбления, чтобы убедиться: они полые внутри или содержательные? Они основаны на веских фактах или на злонамеренных домыслах? Эпитетом к набору журналистских наветов и упражнений в жанре оскорбительных пощечин автор «Либерасьон» выбрал слова, сказанные в марте 2002 года Лионелем Жоспеном (социалист, бывший в молодости троцкистом, который пять лет премьерствовал во Франции) в адрес своего политического противника, президента Жака Ширака, которому он проиграл на выборах 1995 года: это «человек уже использованный, состаривший, усталый» (un «homme use, vieilli, fatigue»). Такой же малосимпатичный образ лепят из 61-летнего Жан-Клода. Летом германская «Франкфуртер альгемайне цайтунг», близкая по духу и связанная с правящей партией христианских демократов Ангелы Меркель, била в гулкий набат по поводу «Синдрома Юнкера». Газета называла Ж.-К. «ratlos und mude» («беспомощный и усталый»), попрекая его в том, что он-де «провалился» со своими попытками сделать из Еврокомиссии по-настоящему сильный исполнительный орган власти. Рупор ХДС приводил в качестве доказательства якобы неполного служебного соответствия главы Еврокомиссии то обстоятельство, что ряд государств ЕС, такие как Польша, Венгрия, Чехия и Эстония, призвали его уйти в отставку из-за неспособности предотвратить (!) негативный итог голосования по членству Британии в союзе (см. «Брекзит»: английский национализм взял верх», №6(111), 2016). Островная пресса обожала выставлять Ж.-К. завзятым алкашом. Линия нападения была прямолинейной: Ж.-К. это, мол, законченный выпивоха, одержимый содержанием любой бутылки с алкогольным наполнением, который якобы без стакана виски не начинает свое утро. Дотошные и жареные до клубнички репортеры подловили его как-то опирающимся на руку бельгийского премьер-министра, поспешив с выводом, что Ж-К. был в сильном подпитии и не держался на ногах. Бывший люксембургский премьер разъяснил, что в 1989 он попал в автомобильную катастрофу, после чего три недели провел в коме, а следующие шесть месяцев в кресле-каталке. С той поры у него проблемы с левой ногой, удерживать равновесие подчас бывает непросто. Единственная проблема личного плана, признается Ж.-К., это усталость. На посту главы ЕК приходится работать по 14-15 часов в день, «к чему я не привык». Домой в Люксембург к жене, которая ухаживает за больной матерью, он приезжает только на выходные. Возможно, рассуждает Ж.-К., ему нужно чаще спускаться в пресс-центр и разговаривать с журналистами, чтобы развеять наслоившиеся в отношении его мифы и предрассудки. Во времена своего премьерства в герцогстве Ж.-К. частенько прогуливался по улицам и преспокойно общался со встречными. Должно быть, «общение с народом» помогало. Ныне, пишет «Либерасьон», он находится в своего рода «капсуле» или «пузыре», ограничивающем его связи с тем, что можно назвать внешним миром. Впрочем, для ангажированных насмешников и клеветников это мало что значит, и они продолжат отрабатывать свой заказ (см. «Англосаксы хотят свалить Жан-Клода Юнкера», №11(93), 2014). Таковы нравы общеевропейского общежития, где никто не отменял конфликта интересов. Надежда ДОМБРОВСКАЯ

Les gens de métiers différents racontent cette blague chacun à sa façon. Voici comment un juriste pourrait la présenter : un débat a été ouvert entre les participants d’un grand forum : quel est le métier le plus ancien ? « Le nôtre, bien sûr, – ont souri les journalistes,  tout le monde le sait. » Les chirurgiens n’étaient pas d’accord, en rappelant que c’est uniquement grâce à eux que les femmes ont apparu sur la Terre. « Mais non, – se sont mêlés à la discussion les architectes, – au début, c’était le Chaos qui a été transformé en Ordre Universel selon la conception de notre confrère ». A ce moment les militaires et les hommes politiques ont éclaté de rire en laissant entendre que ce sont eux qui avaient organisé le chaos primordial. Mais ce sont les juristes qui ont mis un point final à ce débat en déclarant que le chaos a eu lieu selon les règles qu’ils avaient définies. — Международное право в эпоху перемен   Enseignements tirés des dernières crises économiques juridiquement irréprochables Cette blague est à 100 % pertinente. La crise financière et économique globale s’est déroulée en parfaite conformité avec le droit en vigueur, le droit national comme international. Par exemple, en appliquant la loi sur la faillite, les Américains n’ont en rien dérogé à la norme de droit. La politique d’austérité, utilisée par l’UE pour faire sortir la région de la crise de la dette souveraine, c’est aussi une démonstration logique et cohérente de l’application du Pacte de stabilité de l’UE...   Il n’est pas nécessaire de multiplier les exemples. Passons tout de suite aux conclusions. (1) La vision positiviste du droit n’a pas fonctionné dans le passé. Elle a engendré des désagréments politiques, sociaux et humains monstrueux. Cette version continue à être discutable actuellement. Tout ce qui a pris la forme du droit n’est pas forcément correct et idéal uniquement parce qu’il a pris cette forme. (2) L’application exacte, stricte, rigoureuse et cohérente de la norme de droit dans la vie réelle peut être préjudiciable, puisque cette norme est toujours subjective car elle résulte du choix, mais ce choix peut être erroné. (3) L’application de la même norme de droit dans des milieux culturels, économiques et sociaux différents peut avoir des conséquences considérablement différentes. Les philosophes et juristes russes de la deuxième moitié du XIX siècle (Nikolaï Danilevski et autres) ont déjà attiré l’attention sur ce point. Par la suite, les adeptes de l’eurasisme et du postnéo-eurasisme ont tiré profit de cet héritage intellectuel. Ces conclusions évidentes et même triviales suscitent plusieurs questions auxquelles l’humanité n’a pas encore trouvé de réponse. Entre autres, la question de l’instauration d’un contrôle institutionnel des situations frontalières : quand faut-il appliquer la norme de droit et quand ne faut-il pas le faire? Que faut-il faire pour mettre régulièrement à jour la norme de droit afin qu’elle soit adaptée en temps utile aux besoins changeants de la société humaine et à son évolution permanente? Comment un Etat-nation, des structures supranationales, la communauté internationale devraient résoudre ces problèmes? Peuvent-ils agir indépendamment, unilatéralement ou uniquement en coordination?   Possibilités et pierres d’achoppement de l’adaptation de la norme de droit (ou de son interprétation) aux conditions changeantes En réaction aux enseignements des deux crises, l’humanité a entrepris un travail de  correction des erreurs et des travers dans l’économie et dans le droit, en utilisant des méthodes différentes. La première de ces méthodes, la plus traditionnelle, est un remaniement de la législation. Par exemple, après la crise bancaire aux États-Unis et en UE, des exigences plus strictes concernant la stabilité des banques et un contrôle externe de leur activité ont été instaurés légalement. La deuxième voie, aussi ancienne, est une méthode politique. Les républicains, après avoir fait reculer les démocrates  au  Congrès américain, ont commencé par annuler la législation qui dérangeait le secteur bancaire. Dans l’UE ont a suivi un chemin plus tortueux : on a démarré la remise en état du marché des capitaux par voie de sa régulation supranationale. La troisième voie est la meilleure illustration d’une « approche créative » de la maxime sur la primauté du droit. Après avoir renouvelé en 2014 les institutions de gouvernance de l’UE, la Commission Européenne a adopté une interprétation plus flexible du Pacte de stabilité et de la politique d’austérité : la France, l’Italie, l’Espagne, la Grèce ont eu droit à un traitement de faveur, à savoir un délai supplémentaire pour mettre leurs finances publiques en conformité avec le pacte européen. Tout ceci en échange d’une promesse de s’engager fermement sur la voie des réformes. C’est une façon très intéressante, mais nullement innovante, d’aborder la norme de droit, qui dans ce cas est une norme supranationale. D’un côté tout le monde serait tenu à la respecter. Mais le fait de ne pas la respecter ne constitue plus une infraction. Une curieuse attitude à l’égard du droit. Au lieu de réactualiser la loi, on la garde, comme une épée de Damoclès suspendue au-dessus des États. Au lieu de l’adapter à la nouvelle réalité, on modifie les règles de son respect et les sanctions en cas d’infraction. Citons un autre exemple, assez éloquent, lié à la façon de faire de l’UE. Après que le conflit en Ukraine et autour d’elle ait atteint son apogée, les dirigeants de l’UE ont reconnu que l’accord d’association entre l’Ukraine et l’Union Européenne est plein de vices, et  ils ont reporté d’un an son entrée en vigueur ; afin de trouver un dénouement, ils ont entamé des consultations tripartites au format UE – Russie – Ukraine, ce que Moscou proposait avec insistance depuis très longtemps. Encore un exemple tiré cette fois de la façon de faire des États-Unis. D’après la législation américaine, il est interdit d’apporter une aide financière, ou toute autre, aux régimes instaurés après un coup d'État militaire. C’est exactement ce qui s’est passé en Égypte, sauf que les Américains n’ont pas  qualifié cet événement de coup d'État militaire.   Révolution juridique internationale dans le domaine de l’imposition et des principes moraux du business La quatrième voie s’est avérée la plus intéressante et la plus prometteuse. On peut récolter de l’argent supplémentaire de deux façons. La première est la vente de biens publics, ce qui a été prescrit notamment à la Grèce. La seconde façon c’est l’augmentation des impôts et l’élargissement de la base imposable. Les expérimentations du Président socialiste François Hollande, infligées à son propre pays, ont pertinemment démontré la gravité de l’impact réel de l’augmentation des impôts et des conséquences  de cette augmentation pour l’économie nationale. Par contre, la lutte contre l’évasion fiscale et l’optimisation de la base imposable, contre le secret bancaire et les offshores, s’est révélée porteuse, une vraie mine d’or. Ce sont les USA, comme il se doit, qui ont mené « la croisade ». Grâce au FATCA (The Foreign Account Tax Compliance Act) et sous menace d’interdiction d’accès au marché et aux systèmes de paiement américains, les États-Unis ont obligé tout le monde, et en premier lieu ses alliés européens, de conclure avec eux deux types d’accord concernant la mise à disposition des USA de toutes les informations sur les avoirs financiers de leurs citoyens, soit d’un façon centralisée, soit par chaque banque individuellement. L'Union Européenne a suivi cet exemple avec délectation. Actuellement le transfert automatique des données bancaires, qui signifie un abandon absolu du secret bancaire, arrive à un stade final d'internationalisation. La décision concernant l’échange automatique de données sur les conventions fiscales individuelles (« tax ruling », quand une entreprise se met préalablement d’accord avec un État qui l’accueille sur le montant des impôts et la façon de s’en acquitter, le tout étant justifié par les structures d'État concernées dans le cadre de la législation en vigueur) a été prise beaucoup plus rapidement. Après le scandale de LuxLeaks (la révélation des accords fiscaux secrets suite à l’enquête menée par le Consortium international des journalistes d'investigation) Bruxelles a conçu une directive de circonstance (une loi qui exige l’obtention d’un certain résultat au bout d’une période de transition)  et l’a fait légitimer par les autorités européennes en un temps record. En ce qui concerne les mesures de coercition dans le domaine d’optimisation de la base imposable, plusieurs résolutions internationales des G20, OCDE, UE etc. sont prêtes à passer au stade de la réalisation. Ces résolutions précisent que les entreprises vont payer des impôts sur leur activité réelle dans les pays où elle est effectuée. De cette façon on crée un barrage sur la voie du transfert de la comptabilité sous la juridiction du pays qui accorde les avantages fiscaux les plus importants, y compris l’interdiction d’une pratique, jusque-là absolument légale, de faire des affaires partout dans le monde mais ne payer les dividendes aux actionnaires que dans des pays où ce genre de revenu n’est pas imposé du tout. On sait très bien de qui il s’agit, surtout en Russie. Toutes les mesures citées, qui permettent aux Etats de prélever réellement les impôts, malgré tous les stratagèmes du grand business et du business en général, sont un énorme progrès.  C’est un progrès formidable de tous les points de vue – éthique, morale, équité, intérêts de la société, développement progressif. C’est conforme aux idéaux suprêmes de la « liberté, égalité, fraternité », c’est une vraie révolution dans le domaine de la régulation économique. Pour cette raison, toutes les innovations qui abondent dans ce sens méritent un soutien ferme et inconditionnel. Le problème est ailleurs. Tout ceci signifie que le système économique récent, à l’échelle nationale comme globale, était résolument barbare, spoliateur et amoral. Comme l’était le système du droit international qui le desservait. Et ce modèle ignoble et immonde d’enrichissement des fortunés au détriment des pauvres nous a été servi pendant des décennies, à l’échelle nationale et mondiale, comme le comble de la perfection, l’exemple à suivre, le sommet du développement de la société.  Et aussi comme l’exemple de fonctionnement de l’économie vraiment démocratique. C’est ce système-là que la jeune Russie, inexpérimentée en matière de démocratie, a adopté par naïveté, myopie et méconnaissance, cette même Russie qui vient de mettre fin à son régime totalitaire de parti unique et d’économie planifiée. C’est peut-être là que se trouvent les racines de cette sauvagerie dans la répartition des revenus, le fonctionnement de l'État et de la société que nous avons reçue en cadeau de la part du « gentil » Occident, y compris les revenus et les fortunes transférés dans les offshores et la misère de tous ceux qui ont « galéré » toute leur vie pour le bien du Pays autrefois commun pour eux tous. Dans le passé ce modèle antisocial (qu’on faisait d’ailleurs passer pour une économie à orientation sociale), qui laissait les mains complètement libres au capital national et qui assurait sa domination sur les marchés mondiaux, ce modèle convenait parfaitement à l’élite sociale. Il était même considéré comme naturel et même optimal. Quand la crise globale et celles qui l’ont suivie ont commencé à menacer la survie de l’économie et la société et ont exigé de transférer à l'État les anciennes fonctions de management et de redistribution (dont l’exécution demande de l’argent), tout a changé comme sur un coup de baguette magique. Il en était fini avec ce modèle d’inégalité légitimée, de vol, d’évasion fiscale. Nous assistons à la naissance d’un nouveau système, un peu plus honnête et responsable à l’égard de la société. Aura-t-on réussi à le mettre au service de la population de la planète ou ce serait juste une redistribution de la rente fiscale ? Il est  difficile de le prévoir pour l’instant. La mutation en cours de l'État, du droit et de la société, dans ce cas concret peut être défini comme un progrès certain, comme une évolution de quelque chose au départ foncièrement mauvais et hideux vers quelque chose de plus honnête et raisonnable.   Tentative de coup de force contre-révolutionnaire dans le droit de la guerre et de la paix Dans le droit international commun, juste un peu avant, on a fait une tentative, d’envergure comparable, de substituer les paradigmes, mais cette fois avec un signe « moins » et non « plus ». La Charte des Nations Unies et le droit international qui en découle reposent sur quelques « commandements » qui sont systématisés dans la Déclaration des Nations Unies relatives aux principes du droit international. Leur interprétation moderne est énoncée dans les Accords d’Helsinki de l’OSCE. L’essentiel de ces «commandements » concerne l’égalité souveraine des États, non-intervention dans les affaires intérieures, non-recours à l’emploi de la force, plus encore quelques préceptes auxquels on a donné un caractère impératif. Le terme « impératif » est compris comme ayant une préséance par rapport à la législation internationale en vigueur sous la forme de conventions universelles internationales, accords bilatéraux ou multilatéraux, ainsi que par rapport aux précédents créés par les actions concrètes des acteurs des relations internationales, quand ces précédents sont explicitement approuvés par tous les Etats ou par leur majorité. Si un traité, un accord etc. est contraire à la norme impérative, il peut être reconnu comme nul et non-avenu. De ce point de vue il est important de remarquer qu’un des principes primordiaux du droit international de “pacta sunt servanda” («Les conventions doivent être respectées») n’a pas de caractère impératif, absolu. Si, et quand, une convention est contraire à une norme impérative du droit international, elle ne doit pas, en bonne conscience, être respectée. La Charte des Nations Unies fait  volontairement  deux exceptions du principe de non-recours à la force, en indiquant en même temps que toute autre exception serait illégale. Il s’agit du droit naturel de légitime défense conformément à l’art. 51 de la Charte et des mesures nécessaires à l'exécution des décisions du Conseil de sécurité pour le maintien de la paix et de la sécurité internationales. Le droit international public précise, en se basant sur l’autorité de la Charte des Nations Unies, que conformément à la décision du Conseil de Sécurité, le génocide, le nettoyage ethnique et autres cas de violation massive des droits de l’homme, ainsi que les actes terroristes internationaux, peuvent être considérés comme situation menaçant la paix et la sécurité internationale. Ce même droit international est beaucoup plus évasif dans son interprétation des cas de violations des dispositifs du CSNU relatifs à l’abandon des programmes nucléaires et des programmes de développement technologique des missiles. Cela veut dire que le principe de non-intervention a, lui aussi, subi des exceptions très concrète. Cependant, quand il ne s’agit pas de légitime défense, dans tous les autres cas c’est au Conseil de Sécurité que la Charte des Nations Unies (CSNU) et le droit international général confient le pouvoir d’être le seul et unique juge. Toute intervention armée, qui n’a pas été  entérinée par une résolution du Conseil de Sécurité de l’ONU lequel avait constaté une menace contre la paix internationale, est considérée comme crime international, crime contre la paix et l’humanité. Néanmoins dans les années 1990, tout de suite après une auto-liquidation du camp socialiste, les pays de l’OTAN ont entrepris une tentative (amplement justifiée et logique, de leur point de vue) de réviser la Charte et le droit international général par le biais de leurs actes pratiques, sans y apporter de modifications textuelles, cela veut dire en passant outre les procédures d’usage d’élaboration d’une norme conventionnelle du droit international. Il n’y avait que deux nouveautés auxquelles ces pays aspiraient. La première : considérer les graves atteintes aux fondements démocratiques de la société comme menace contre la paix et la sécurité internationales. La seconde : reconnaître le droit de l’OTAN, ainsi que de chacun de ses membres et des coalitions internationales de ses acolytes, sous l’égide de l’OTAN, au rétablissement de la paix et la sécurité internationales qui auraient été violées de la façon susmentionnée. Au fond, on voulait transmettre à Washington et à Bruxelles le pouvoir du Conseil de Sécurité de l’ONU d’évaluer telle ou telle situation interne et/ou internationale et agir en fonction de la qualification de cette situation. Au niveau théorique, ces aspirations se sont matérialisées sous la forme d’un concept pro-démocratique de « l’intervention humanitaire », le concept qui pendant un court moment était soutenu même par la Russie et son gouvernement libéral de droite. En pratique, ce concept a encouragé l’éclatement de la République fédérale de Yougoslavie sous sa forme existante, a provoqué des conflits armés et ensuite leur règlement, armé lui aussi, lors duquel on n’aurait laissé dans les Balkans que des formations étatiques dépendantes, non-autonomes. Le bombardement de Belgrade constitue l’apothéose de ce concept. Compte tenu de son caractère odieux, le concept d’intervention pro-démocratique a été remplacé par le concept de « responsabilité de protéger », auquel on a donné un caractère un peu plus respectable, pleinement acceptable par tous les acteurs des relations internationales. Le fait que derrière cette « responsabilité » se cachait la même intention d’imposer l’ordre démocratique dans d’autres pays et renverser des régimes et des gouvernants indésirables, ce fait-là ne sautait pas aux yeux. Ce message messianique était bien camouflé. Moscou aurait pu soutenir ce concept dans la partie qui n’était pas contraire au droit international en vigueur. Mais le mécanisme de prise de décisions était une pierre d’achoppement. C’est autour de ce mécanisme qu’a éclaté la lutte entre un acteur politique russe éminent E. Primakov, qui représenta la Russie dans le comité onusien des sages , et les autres membres de ce comité, chargés d’élaborer une proposition visant à améliorer l’efficacité de l’ONU. E. Primakov (cela veut dire : la Russie) insistait sur le fait que le recours à la force peut et doit être exercé uniquement sur décision du Conseil de Sécurité. Ses opposants se démenaient pour faire passer une autre idée : si le CSNU se trouve paralysé et pas prêt d’intervenir immédiatement, ses fonctions doivent être automatiquement transmises à ceux qui y sont prêts. L’essentiel, soi-disant, c’est de mettre fin à ce qui nécessitait une « protection ». En conséquence, on n’a pas réussi à se mettre d’accord sur les mesures d’application du concept de « responsabilité de protéger » qui étaient sensées compléter la Charte des Nations Unies et le droit international général. Ces mesures n’ont pas été non plus transcrites sur les documents onusiens obligatoires, et le concept n’a pas été légalisé par les pays occidentaux malgré le soutien des autres pays de l’OCDE. Après que les peuples du monde entier aient compris, vu l’exemple de la Lybie, quelles conséquences catastrophiques peut avoir le volontarisme dans l’utilisation des résolutions du CSNU (qui plus est, une utilisation contraire à l’esprit de ces résolutions), il n’est plus resté de doutes quant au caractère illégitime de ce concept. Ce concept est perçu avec suspicion par le monde entier. La Russie et les autres Etats du BRICS (Brésil, Russie, Inde, Chine et Afrique de Sud) font front contre son application unilatérale et arbitraire. Le Brésil a même suggéré de compléter le concept par la « responsabilité d’ingérence »  qui oblige ceux qui recourent à la force sur le territoire d’un Etat étranger de réparer les dégâts matériels causés par cette ingérence et reconstruire ce qui a était détruit. Le concept de « responsabilité de protéger » n’a pas réussi à servir de fondement juridique pour pouvoir agir en court-circuitant l’ONU. Le droit international moderne a résisté à l’attaque et continue à fonctionner sous son ancienne forme et en conformité avec la Charte des Nations Unies. Le fait d’accuser la Russie et la Chine de vouloir ébranler l’ordre mondial existant, de porter atteinte au droit international, de vouloir prendre sa revanche ou tout refaire à leur avantage, ce fait n’est qu’un artifice typique/caractéristique de la guerre de l’information (plutôt de désinformation), quand on rejette sa faute sur autrui. Cependant, le concept de « responsabilité de protéger » n’est pas encore relégué aux archives, et on va continuer à y faire appel unilatéralement, jusqu’au moment où on s’entendra pour le mettre sur le droit chemin, c’est-à-dire jusqu’au moment où ce concept sera en conformité avec le droit international en vigueur. Le soutien armé d’une soi-disant opposition modérée au régime de Bashar Al-Assad en Syrie en est la preuve. Mais comme là-bas tout est mélangé (la lutte contre l’Etat islamique, la légitime défense, les actions militaires à la demande du gouvernement au pouvoir), une évaluation juridique des événements en Syrie-même et en rapport avec elle exige une grande délicatesse et prudence (voir les détails ci-dessous).   Droit international « à la carte » Une application sélective des dispositifs du  droit international s’est avérée être une méthode « aisée », bien que douteuse, pour rectifier et aménager le droit international. D’après notre classification, c’est une sixième voie. Sa raison d’être s’explique par le fait que le droit international, depuis toujours, s’efforce de résoudre deux problèmes diamétralement opposés. D’un côté, le droit remplit une fonction protectrice, en préservant le statu quo existant, et de ce point de vue il est foncièrement conservateur. De l’autre côté, il est appelé à promouvoir le renouvellement, à contribuer aux changements et à aider leur légitimation. Le cas le plus difficile c’est un conflit interne entre le principe d’intégrité territoriale des Etats (préservation du statu quo) et le droit des peuples à disposer d’eux-mêmes (légalisation d’une nouvelle structure étatique). Il est pratiquement impossible de les concilier. Tous les échecs de règlement du conflit du Moyen-Orient le confirment. Mais les grands acteurs et le droit international le réessaient sans cesse. Les accords d’Helsinki fournissent un élément essentiel pour trouver la solution. Ces accords stipulent que tous les principes du droit international doivent être interprétés et appliqués en tenant compte l’un de l’autre et en fonction l’un de l’autre. Le précédent du Kosovo, cependant, nous a rendu à tous un mauvais service. Il a provoqué l’effet de domino en ce qui concerne l’utilisation volontariste des principes du droit international par un seul groupe au détriment de l’autre. Pour ce qui concerne le Kosovo, les Américains et les Anglais ont fait comprendre que les Constitutions nationales et les législations nationales, qui entérinent l’intégrité territoriale d’un Etat et qualifient le séparatisme d’infraction pénale, n’empêchent pas la réalisation du droit à l’autodétermination. Le contraire aurait été impossible. Dans le cas de la Géorgie, de l’Ossétie du sud et de l’Abkhazie, les mêmes Américains et Anglais ont pris une position diamétralement opposée d’absolutisation de l’intégrité territoriale. La réaction était exactement la même à l’égard de la Crimée et du conflit en Ukraine et autour d’elle. C’est pourtant évident qu’un recours illégal à la force armée, un coup d’Etat et  l’intention non dissimulée de priver la population des libertés et des droits fondamentaux, reconnus intentionnellement, créent des circonstances foncièrement différentes, et ces nouvelles circonstances remettent en question toutes (!) les anciennes obligations quand il s’agit d’un pouvoir illégitime et d’un Etat où ce pouvoir s’est affirmé. Il s’agit non seulement de ces cas concrets, quand les acteurs internationaux principaux défendent les décisions multidirectionnelles. Le problème est que ces situations se comptent par dizaines. Les Ecossais ont certainement le droit à l’autodétermination. Surtout après le Brexit. Les Québécois aussi, eux qui ont exprimé leur désir de ne pas s’opposer à l’Etat canadien. Les Catalans aussi ont ce droit, bien que le gouvernement espagnol et le tribunal Constitutionnel leur refuse ce droit en se basant sur la législation en vigueur (comparez avec la conclusion de la Cours internationale).  Les Kurdes aussi, malgré le fait qu’ils soient considérés comme étant Turcs selon la Constitution. Le revers de cette approche  « sélective » à l’égard des principes du droit international, quand l’intégrité territoriale est absolutisée envers et contre tout, est une indulgence possible délivrée à l’Azerbaïdjan pour résoudre un conflit autour du Haut-Karabakh avec recours à la force armée. De la même façon, conformément à l’approche sélective, la Chine continentale pourrait obtenir carte-blanche pour englober Taïwan, quoiqu’en pense la population locale. Visiblement, les Etats qui, pour des raisons de pure conjoncture, font appel à cette approche, ne s’en rendent pas compte. Ils auraient dû. C’est pour cela que les experts et les hommes politiques russes essayaient de convaincre les USA et l’UE de ne pas ouvrir la boîte de Pandore – ne pas donner au Kosovo la possibilité de déclarer son indépendance, ne pas se précipiter à le reconnaître, ne pas annoncer d’avance que cette déclaration serait certainement faite. Actuellement, Bruxelles fait pression sur Belgrade pour l’obliger lui aussi à reconnaître le Kosovo et de cette façon mettre un point final à cette tragédie ainsi qu’à cette farce avec les droits des Serbes dans cette région de l’ex-Yougoslavie. Mais quand on y aura mis un terme ici,  ça explosera ailleurs. A l’époque, nous proposions à l’OTAN aussi bien qu’à l’UE de se mettre d’accord sur un système de règles qui concrétiseraient le droit à l’autodétermination. Une autre solution serait d'approfondir  une piste d’échanges territoriaux.  Une troisième : réfléchir sur l’utilisation du concept de plusieures nations étatiques égales au sein de l’Etat-nation (comme en Suisse) qui permettrait de résoudre en gros le problème de la confrontation inter-ethnique (ce concept, d’ailleurs, serait drôlement utile en Ukraine). Aucune de ces propositions n’a été suivie de répondant. Il est plus facile de suivre les sentiers battus, de faire passer ses principes, sans faire attention à leur incohérence flagrante. Il est plus facile de poursuivre ses propres objectifs coûte que coûte, en abusant de sa supériorité, et  ensuite s’étonner du pourquoi quelque chose qui a été utilisé dans un endroit est reproduit dans un autre, dans d’autres circonstances et dans d’autres coins de la planète. Peut-être un jour, quand sera venu le tour de la normalisation des relations entre la Russie et l’UE sur des bases profondément différentes par rapport au passé, il faudra quand même se mettre d’accord sur les conditions de l’application pratique du droit des peuples à disposer d’eux-mêmes. Ou au contraire, convenir que l’époque d’autodétermination allant jusqu’à la séparation et la création d’un Etat indépendant, cette époque-là est révolue, la roue de la fortune a tourné, et que maintenant à l’ordre du jour on inscrit la réunification des nations en entités plus aisées et stables politiquement comme économiquement, et pas le contraire. C’est aussi une solution envisageable.   Le glas sonne-t-il pour les principes universels du droit international ? Une septième voie est celle de la fragmentation du droit international, de sa régionalisation ou bien de l’aboutissement des objectifs d’universalisation par le biais de la projection vers l’extérieur des approches et des règles de conduite plus particulières. Cette voie n’est pas sans défauts. Afin que l’intégration de l'Union économique eurasiatique (UEEA) et de l’UE (l’intégration des intégrations, comme on l’appelle en russe)  ou le choix de la primauté de la coopération par rapport à la concurrence deviennent possibles, ne serait-ce que théoriquement, il est indispensable qu’au niveau régional et national on évite la folie des grandeurs et qu’on arrête de mettre le droit national et supranational au-dessus du droit international. Pourtant jusqu’à présent la législation fédérale des USA est placée au-dessus des accords internationaux. Depuis les années 2000 l’UE teste le cadre juridique qui place l’ordre interne, public comme légal, au-dessus de la norme de droit international et des engagements internationaux. Les accords méga-régionaux de partenariat commercial et d’investissement deviennent un symbole de la rupture avec l’approche universelle vers le commerce international qui constitue une part très importante de l’activité humaine. Ces accords ne sont pas un coup de pouce pour les règles de l’OMC ni un moyen de pousser vers la recherche d'approches universelles, comme l’affirment leurs adeptes. Dans les deux cas, qu’il s’agisse du PTP (partenariat transpacifique) ou du PTCI (partenariat transatlantique de commerce ou d’investissement, TPP et TTIP en anglais), on parle pratiquement de les remplacer par un standard commun que les membres du partenariat adoptent et puis l’imposent aux autres. Peut-être le TPP et le PTCI feront une percée dans la réglementation juridique internationale par rapport à la réussite pas tellement remarquable de l’OMC. Mais chaque percée a ses côtés positifs et négatifs. Afin de minimiser les conséquences négatives, on a un énorme besoin d’inclusion, c’est-à-dire d’associer les pays tiers aux consultations et d’étudier à fond des possibilités d’accommodation mutuelle de deux régimes légaux différents. Une huitième voie est celle de suppléer le droit international rigide et contraignant  par un droit souple, par une réglementation indicative. Ce sont des formes très flexibles. Ce n’est plus le droit, mais plutôt un choix de type de comportement, quand le respect des accords apporte des avantages, mais au total n'apporte aucune contrainte. Ce droit souple n’a pas fonctionné en ce qui concerne les relations entre la Russie et l’UE. La perspective de la création des espaces communs et le programme "Partenariat pour la modernisation » étaient basés là-dessus. On verra si ça va fonctionner en tant qu’outil de résolution des problèmes climatiques et de garantie du développement durable avec ses 17 objectifs principaux. Voici une évidence : dans une mesure de plus en plus importante, le processus mondial et les relations internationales ne sont plus uniquement régulés par le droit international, mais aussi par le droit souple, le droit régional, européen et national, des éléments extraterritoriaux y étant compris. Dans son ensemble, tout ceci constitue un système international règlementaire, qui, semble-t-il, se substitue actuellement à la totalité et l’intégralité du droit. Est-ce un bien ou un mal ? D’une certaine façon, c’est une question rhétorique. Il ne s’agit pas d’évaluer un évènement, mais de constater l’apparition d’une nouvelle réalité juridique dans ce monde. L’humanité a reçu à sa disposition un nouvel outil juridique international diversifié. Théoriquement, cet outil crée des conditions pour un avancement plus sûr et ouvre les horizons pour une variabilité plus large. D’autre part, un tel développement et de telles flexibilités peuvent camoufler l’absence d’un véritable accord. D’un côté, ils desserrent la pression, quand l’Etat n’a pas d’autre choix que de prendre des engagements bien réels, qui profitent du soutien juridique. De l’autre côté, ils sont susceptibles de fragmentation du droit international, de l’apparition d’un droit international à géométrie variable, de l’émergence d’une tentation, pour différents Etats, de construire une hiérarchie des engagements en fonction de leurs préférences, et non conformément aux strictes exigences du droit contraignant. La sortie s’impose d’elle-même. De toute évidence, le développement progressif du droit international proprement dit ne suffit plus. Le droit ne résout pas tous les problèmes. Il est nécessaire de poser la question d’une évolution progressive de tout le système de régulation et d’une approche systémique  à son égard. Le revers de l’assouplissement grandissant du droit international est une neuvième voie, à savoir l’ambigüité pragmatique. On croyait depuis toujours que le célèbre proverbe sur la facilité de manipuler  la loi [littéralement : la loi est comme un timon: on peut le tourner là où on veut aller] était une invention proprement russe, mais nos amis traducteurs nous en ont dissuadé : ils ont trouvé des équivalents dans d’autres langues européennes, en commençant par le français, du style Toute loi contient le moyen de la contourner. La pratique actuelle confirme la véracité de ce propos. A tous les niveaux, tous les hommes politiques et tous les experts, à l’exception de ceux qui ont une formation juridique, se plaignent de la dégradation du droit international, du fait qu’il est devenu victime de confrontations géopolitiques.  En Occident, on en fait porter la responsabilité à la Russie, la Chine, l’Iran, la Turquie, le Pakistan etc. (en fonction du sujet), alors qu’en Russie on rejette la faute sur les USA, l’OTAN, l’EU et les Etats-membres, ne serait-ce que pour des raisons exposées ci-dessus. En même temps, et ceci réfute les dernières allégations, aucun Etat dans le monde ne se permet de s’insurger contre le droit international ou de le renier. Quelles que soient les actions entreprises, les USA, l’OTAN, l’UE, la Chine, la Russie, l’Ukraine etc. justifient leur opinion et leurs actions en faisant valoir le droit international. Quoiqu’il arrive, ils continuent à proclamer leur attachement au droit international. Invoquons de nouveau le précédent du Kosovo. Les Etats-Unis et l’UE justifient leur cap sur la reconnaissance de l’indépendance du Kosovo par le droit des peuples à disposer d’eux-mêmes, en affirmant que le principe de l’intégrité territoriale n’est pas applicable dans ce cas concret. Moscou insiste sur une approche diamétralement opposée, en signalant que le droit international doit être appliqué dans un contexte beaucoup plus large. Il est nécessaire de tenir compte de plusieurs autres dispositifs du droit international et d’autres facteurs, y compris des facteurs externes. Puisque le Kosovo, du point de vue historique et territorial, est le berceau de la civilisation serbe.  Une population serbe vit au Kosovo d’une façon groupée et ne désire pas se muer en minorité.  Ils veulent continuer à faire partie de la Serbie. Nous sommes tenus de garantir le respect de leurs intérêts dans le cadre d’un règlement global. Il est important d’arriver à un règlement, et non à une condamnation externe des mesures unilatérales. Pour notre appréciation de la situation, il est fondamental de savoir que toutes les affirmations que l’épisode du Kosovo ne créerait pas de précédent, sont fausses. Il n’y a rien d’archi-spécifique dans la situation du Kosovo. Sauf le fait que ce territoire a été soustrait d’un Etat souverain par les puissances étrangères (!). La Transnistrie, Chypre du Nord, le Haut Karabakh, l’Ossétie du Sud, l’Abkhazie et d’autres territoires depuis des années subsistent pratiquement comme des Etats indépendants. Les populations de ces pays ont souffert de la violence armée de la part de la nation supposée « titulaire ». Sans le moindre doute, la décision sur le Kosovo aurait pour elles une importance sans précédent. Avant d’ouvrir la boite de Pandore, il faut évaluer toutes les conséquences et ne pas faire semblant, après coup, de n'avoir pas été prévenu. Après la guerre en Transcaucasie, qui a suivi la tentative de Mikheil Saakashvili de s’approprier, par voie d’armes, de l’Ossétie du Nord, et après une attaque contre les forces de paix russes, Moscou a profité de tous les arguments occidentaux, relatifs au Kosovo, pour appuyer la reconnaissance de l’indépendance de l’Ossétie du Sud et de l’Abkhazie. Mais les partenaires occidentaux ont substitué leur argumentation par son contraire. Ils insistent inébranlablement sur l’intégrité territoriale de la Géorgie dans la limite de ses anciennes frontières, malgré tous les derniers événements et malgré le précédent du Kosovo. Et voilà un tour de passe-passe : même dans ce cas ils déclarent que leur vision des choses est la seule interprétation possible du droit international en vigueur. De ce point de vue-là, l’indépendance de la Crimée et ensuite son rattachement à la Russie n'est qu’une réédition, même en tenant compte de tous les éléments spécifiques de la situation historique et actuelle de la Crimée dans le triangle relationnel entre elle, Moscou et Kiev. A condition, bien sûr, d’avoir reconnu qu’un coup d’Etat a eu lieu à Kiev et que le nouveau pouvoir illégitime avait des projets bien concrets pour la Crimée. Dans le même lot de jeux avec une interprétation flexible du droit international  on trouve un autre exemple, non moins flagrant, des schémas juridiques qui ont été inventé et/ou sont utilisés en Irak, Syrie, Afghanistan. Laissons tomber l’histoire de l’invasion américaine en Irak. Par la suite, tous ont reconnu que le prétexte de cette invasion avait été inventé. Mais c’est arrivé uniquement après un changement de la réalité juridique dans le pays. En prenant conscience que le fait de légitimer la situation dans le pays, au lieu de préserver l’illégalité, servira les intérêts de tout le monde, le CSNU a adopté des résolutions qui visent la stabilisation de la situation. De leur côté les Etats-Unis ont légalisé d’une façon adéquate la présence de leur contingent militaire sur le territoire irakien. Le gouvernement national, créé par les Américains, a adressé à Washington une demande officielle d’introduire ce contingent dans le pays. De cette façon, la question relative aux précédentes transgressions non dissimulées du droit international a été close, sur de fausses bases. Actuellement une coalition internationale combat en Irak l’Etat islamique, sur l’invitation du gouvernement légitime. Du point de vue juridique, c’est amplement suffisant. Ce schéma standard de légalisation de la présence des forces de l’OTAN dans un pays  avait été utilisé un peu plus tôt en Afghanistan. Seulement, pour justifier l’entrée des troupes, on a fait appel à l’art.5 du Traité de l’Atlantique Nord sur la solidarité en cas d’attaque contre un des Etats de l’Alliance. La suite s’est déroulée comme à l’accoutumée : un nouveau gouvernement – une invitation plus une série de résolutions du CSNU. Aujourd’hui, cependant, l’ONU bute sur un problème de légitimité de la présence, en tant que force internationale, des USA en Afghanistan. Cette présence n’est plus couverte par le mandat de l’ONU. Les autres pays ont retiré leurs troupes. Le problème aurait été résolu si les représentants de l’OTAN avaient fait un rapport de l’accomplissement (ou non-accomplissement) de la mission et le CSNU avait défini les modalités d’une nouvelle mission. En ce qui concerne la Syrie, tout est beaucoup plus confus. Les troupes russes y sont présentes sur l’invitation du gouvernement légitime. Du point de vue du droit international, tout est en ordre. D’après l’avis de l’opposition modérée anti-Assad, des formations terroristes et les Etats qui les soutiennent, – pas tout à fait, puisqu’ils exigent le départ de Bashar. Cela veut dire qu’ils s'attaquent à la source de la légitimité. Pour des actions militaires et paramilitaires sur le territoire syrien de tous les autres intervenants, il faut une résolution du CSNU. Mais ces « autres » essaient de s’en passer, en se cachant derrière la légitimité de la lutte contre l’Etat islamique et le terrorisme international. Des résolutions à ce sujet existent. D’autant plus que la législation nationale approuve la collaboration internationale dans la lutte contre le terrorisme. Ce n’est même pas la peine de parler de la vulnérabilité d’une pareille argumentation, il suffit de rappeler que le gouvernement syrien a qualifié l’acheminement unilatéral des conseillers américains sur le territoire du pays d’une façon très compréhensible : comme une transgression de l’ensemble des normes du droit international. La France a tenté d’utiliser une approche différente pour justifier le bombardement de la Syrie et les frappes aériennes sur les positions de l’Etat islamique en Syrie. Le Président et le gouvernement français ont déclaré que la France est en état de guerre (!) contre le terrorisme international après les actes terroristes à Paris. Qui plus est, la notion de « guerre » interprétée à la française décrit non seulement ce cas particulier, mais aussi la nécessité de neutraliser les djihadistes-citoyens français qui combattent en Syrie au côté de l’Etat islamique, mais aussi ceux qui rentrent dans leur pays. De cette façon, Paris a utilisé en même temps deux justifications contraires : en plus du droit à la légitime défense et de la réponse des USA, de l’OTAN et de l’ONU à l’attaque terroriste, qui établit un précédent, Paris a utilisé la logique de la lutte contre ses propres citoyens. Du point de vue du droit international classique, cette logique est pour le moins discutable, ce qui a été pointé du doigt par l’opposition et les juristes spécialisés en droit international. Mais on ne peut lui refuser une certaine intégrité. Les Français ont déclaré une situation d’urgence à l’intérieur du pays (et ont changé leur législation en passant) et ont suspendu le fonctionnement de la Convention Européenne des droits de l’homme.   Jeux autour des libertés individuelles fondamentales En réalité, il s’avère que les droits de l’homme constituent une voie supplémentaire, une dixième piste, de l’adaptation du droit international aux enjeux de la modernité. Théoriquement, la défense des droits de l’homme et de ses libertés fondamentales représente une des méthodes les plus efficaces de rapprochement des systèmes législatifs et sociaux des pays différents, de création d’un espace mutuel de traditions, de valeurs, de la compréhension commune de l’image de l’humanité dans le futur telle qu’on la rêve. Mais du point de vue politique, le terrain des droits de l’homme a été utilisé comme un outil de la guerre de l’information, une arme confortable dont on a eu besoin pour présenter la Russie comme l’incarnation d’un mal abstrait et comme l’antipode à la démocratie occidentale. En termes de contenu, nos partenaires commencent de plus en plus à mettre l’accent sur une interprétation ultralibérale d’un lot classique des droits de l’homme, l’interprétation qui provoque, entre autre, une érosion de la famille traditionnelle, ce que la société russe a le plus de mal à accepter. Du point de vue juridique, nos partenaires ont commencé à insister sur le fait que l’évolution de l’interprétation des droits de l’homme dans un groupe de pays, dans plusieurs pays ou même dans la majorité des pays doit entraîner une évolution semblable dans tous les autres Etats-membres du système européen de la défense des droits de l’homme.   Une voie en plus, une onzième : la routinisation de l’application unilatérale de toutes sortes de sanctions, qui elles aussi renient et dénaturent les droits fondamentaux de l’homme. Comme on a beaucoup écrit à ce sujet, on va donc s’en tenir à seulement quelques remarques. Les sanctions unilatérales sont surtout nuisibles pour le droit international. Elles cassent les régimes juridiques communs, transforment le droit international en système de régulation à géométrie variable, sapent l’efficacité du principe impératif du droit international, à savoir le principe de la collaboration internationale. Pourtant ce principe constitue la substance-même du droit international. Les sanctions unilatérales souffrent habituellement de subjectivisme et ont un faible appui  dans le droit international, si toutefois elles en ont un ; elles relativisent le droit international comme rien d’autre ne le fait.   Au nom du triomphe du bon sens C’est peut-être suffisant pour la conclusion finale. Notre société change, rapidement, impétueusement et de manière systématique. Le droit international doit s’adapter et suivre ses changements, et même les devancer, il doit les gérer. Il existe pour ça une méthode parfaitement légale : par le biais de négociations, de l’harmonisation de la volonté des Etats, la conclusion de nouveaux accord internationaux, de préférence à caractère universel, lors des forums convoqués expressément à ces fins, ou au sein des organisations internationales. Mais surement pas de la façon décrite ci-dessus. De ce point de vue, la confrontation actuelle entre Washington/Bruxelles et Moscou est une aberration totale, le théâtre de l’absurde, un obstacle à l’avènement d’un avenir beaucoup plus paisible, réussi et dynamique ; c’est une perte de repères, quand les pays désapprennent non seulement à se comprendre, mais même à se parler. La Russie, malgré tout, occupe une position cohérente et constructive sur les points de l’agenda international le plus exhaustif, que ce soit le contrôle du respect des accords liés au dossier nucléaire iranien ou la problématique climatique, le développement durable ou la lutte contre la criminalité et le terrorisme international etc. Toutes les méthodes palliatives analysées plus haut ne nous conduisent nulle part. Il faut s’en débarrasser et retourner systématiquement à une coopération internationale normale à tous les niveaux et dans tous les domaines. En utilisant le langage onusien, on en a besoin pour le bien des générations futures. © Mark ENTIN, professeur de l’Institut d’Etat (université) des relations internationales de Moscou (MGIMO) du Ministère des Affaires Etrangères de la Fédération de Russie et Ekaterina ENTINA, vice-doyen, maître de conférences de l’Université nationale de recherches «Ecole supérieure d’économie»

Вооружённые до зубов полицейские, четырёхметровые стены, колючая проволока, электронные устройства слежения – все эти преграды покорно расступаются перед «иммигрантами и беженцами», покупательная способность которых позволяет им легально приобретать гражданство стран Европейского Союза. Этот специфический бизнес процветает, как минимум, в 12 государствах ЕС. Недоступными для богатеев считаются – пока? – паспорта Германии, Франции и Италии. Итальянские СМИ приводят перечень «торговцев» заветными документами: Болгария, Великобритания, Венгрия, Бельгия, Греция, Австрия, Мальта, Португалия, Испания, Ирландия, Кипр и Латвия. В Болгарии, например, требуется приобрести местные облигации на 511 тысяч евро. Эти деньги, правда, без набежавших процентов, будут возмещены вместе с выдачей болгарского, а значит, общеевропейского паспорта, ровно через пять лет. Но если не терпится стать «болгарским европейцем» гораздо раньше, то при удвоении этой суммы желанный документ получишь через два года, чем уже воспользовались, в частности, сотни китайских бизнесменов. Одновременно власти поддерживают «народных дружинников», охотящихся на нелегальных беженцев и мигрантов. А в Венгрии, чтобы стать гражданином этой страны и всех «двадцати восьми», любому иностранцу достаточно инвестировать (с беспроцентным возвратом) в государственные бумаги 300 тысяч евро и раскошелиться ещё на 50 тысяч в пользу местной казны. При этом не проводится никаких собеседований, не требуется знание европейских языков, и никто не просит пройти медицинское освидетельствование или предъявить соответствующий сертификат… Этот вполне легальный вид бизнеса вызывает тревогу в европейском полицейском агентстве – «Европоле». Его руководители серьёзно озабочены тем, что столь простым способом наверняка узаконивают своё пребывание и свободное перемещение по территории ЕС многие представители «Исламского Государства» (запрещённая в России террористическая организация. – Прим. ред.). Тем временем, торговля гражданством Евросоюза как выгодная статья дохода приобретает всё более широкий масштаб; эксперты говорят о сформировавшемся рынке «золотых виз», паспортов и видов на жительство, сравнивая его с традиционным получением денег мелкими островными государствами, входящими в Британское сообщество. Финансовый кризис, разразившийся в ЕС в 2008 году, подтолкнул на этот путь сильно пострадавшие Кипр и Мальту, а потом и другие страны. Любопытно, что новый импульс этому государственному бизнесу придали итоги референдума в Великобритании: многие на случай выхода Лондона из ЕС решили обзавестись вторым европейским паспортом. Тот же кипрский можно получить даже по почте в случае инвестирования от трёх до пяти миллионов евро. А в Латвии, решившей отгородиться забором от иммигрантов, прибывающих через Россию из Средней Азии, достаточно приобрести недвижимость не дешевле 150 тысяч евро. Нельзя сказать, что власти ЕС равнодушно взирают на торговлю паспортами. С этим пыталась бороться пару лет назад бывшая член Еврокомиссии Вивиан Рединг. Однако, судя по всему, призывы Брюсселя были проигнорированы, а подлинных средств противодействия у него просто нет: единого правила или критерия выдачи паспортов странами-членами ЕС не существует. Между тем, по некоторым данным, только в 2014 году иностранные богачи – в основном, китайские, российские и ближневосточные – израсходовали на вторые-третьи паспорта для себя и своих семей более двух миллиардов долларов. С тех пор эта цифра, как полагают эксперты, должна была значительно возрасти. Например, крошечная Мальта только за первые шесть месяцев действия такой «инвестиционной программы» на своей территории сумела получить не менее 200 миллионов евро. Сейчас набирает обороты конкуренция между странами, «торгующими» гражданством для инвесторов. Сергей ИЛЬИН

Более двух лет в Брюсселе кипела работа, направленная на значительное изменение авторского права в Европейском Союзе, действующего с 2001 года. Эту важную для современной жизни реформу заинтересованные граждане ожидают с нетерпением. А лоббисты электронных гигантов, не скрывая беспокойства, буквально осаждали коридоры штаб-квартиры Европейской Комиссии. И вот содержание проектов соответствующих директивы ЕС и регламента просочились в СМИ. Из этих документов явствует намерение европейских властей защитить интересы прессы: Брюссель решил наделить её так называемым соседним правом. Это значит, что эквивалентом авторского права смогут пользоваться все причастные к подготовке публикуемых материалов, в том числе переводчики, редакторы и распространители газет и журналов. По мысли исполнительного органа ЕС, такое условие позволит им эффективнее отстаивать свои позиции и финансовые интересы при использовании их материалов гигантами Интернета, которые зарабатывают на этом огромные средства, пусть и косвенным путём – за счёт платной рекламы. Особое возмущение европейских журналистов, как отмечает французская газета «Монд», вызывает практика американской компании «Гугл ньюс» (Google News), которая бесплатно заимствует и размещает на своих сайтах их статьи и комментарии, хотя и в сокращённой форме. Попытки правительств Франции, Германии и Испании ввести специальную таксу за такое использование оказались неэффективными и даже контрпродуктивными: владельцы калифорнийской корпорации пригрозили закрыть доступ к своему мощному поисковику, выводящему читателей и на электронные версии газет, редакции которых решили вступить с ним в борьбу за справедливость. Теперь Брюссель попытается «содействовать восстановлению соотношения сил между обычными и электронными СМИ». С этой целью, несмотря на неизбежные протесты колоссов Интернета и сотен миллионов пользователей, он собирается ввести особый налог. При этом Еврокомиссия ссылается на назревшую необходимость улучшения защиты авторских прав. Ещё одно важное предложение властей, которое наверняка будет встречено критикой, – упрощение распространения за границей аудиовизуальных программ или произведений, созданных для Всемирной сети в той или иной стране. Сегодня для ретрансляции передач на своих сайтах иностранные компании вынуждены заключать отдельные контракты по каждому произведению, приобретая авторские права на них. Иными словами, в Европе всё ещё действует условие «территориальности авторских прав» – сложное, дорогое и требующее немало времени удовольствие. Вместо этого предлагается ввести для цифрового контента принцип «страны происхождения», который с 1993 года применяется к кабельным и спутниковым программам: если та или иная компания имеет лицензию на вещание в одной из европейских стран, она может работать на всю территорию ЕС. Таким образом, достаточно приобретения авторских прав лишь «страной происхождения». Но при этом предусматривается, что авторы произведений вправе запрещать распространение их творения за границей. Ну, а в случае его большего, чем ожидалось, успеха у зарубежной аудитории, допускается пересматривать к своей выгоде подписанный контракт с распространителем. Предлагаемые Брюсселем изменения предстоит утвердить или отвергнуть Европейскому Парламенту и Европейскому Совету. Андрей АСТАХОВ

В Европейском Союзе активно готовится новая визовая модель. Процесс этот явно находится на периферии общественного внимания, хотя его последствия могут коснуться очень и очень многих, и уж, во всяком случае, кардинально изменят практику въезда и выезда в странах ЕС. Называться новинка будет как-то вроде Европейской системы информации о перемещениях и системы выдачи разрешений, а сокращённо – Этиас. Вам это навевает воспоминания о действующей в США системе Эста? Ничего удивительного, по её лекалам и создаётся европейская модель. В середине ноября проект будет официально представлен правительствам европейских стран, сообщила Европейская Комиссия. В начале июля куратор внутренней и миграционной политики Единой Европы Димитрис Аврамопулос на неформальной встрече министров юстиции и внутренних дел стран Союза проинформировал собравшихся о планах создания в ЕС аналога Эста. В конце августа два министра внутренних дел – француз Бернар Казнёв и немец Томас де Мезьер – обнародовали свой план противодействия террористическим организациям, действующим в странах ЕС. Он представляет собой четырёхстраничный документ, в котором важное место занимает новая визовая система. Что же конкретно известно об этих планах? Этиас будет действовать для всех неграждан стран ЕС, которые не запрашивают шенгенскую визу. О любом намерении пересечь границы Союза надо будет уведомлять загодя – в режиме онлайн – и сообщать не только персональные данные, но и цель поездки, и прочие детали. Создатели этой системы уверяют, что таким образом можно будет надёжно контролировать, не превышен ли срок, в течение которого приехавшему разрешено пребывание в странах ЕС. Не говоря уже о том, что власти страны ЕС благодаря этой системе быстро соберут изрядный массив данных о множестве людей. Кроме того, речь идёт и о том, что Этиас сможет служить ещё одним защитным барьером для приезжих из/через Турцию. Ведь даже если восточная соседка ЕС когда-либо и выторгует для своих граждан безвизовый въезд, то в систему Этиас их все равно будут вносить как неграждан. А значит, при необходимости смогут отказать во въезде, верно? Занятная коллизия может получиться и с британцами. Граждане всех стран, составляющих внутренний рынок ЕС, будут избавлены от необходимости регистрироваться в Этиас – это очевидно. Но «брекзит»-то, про него вы не забыли? Если Лондон распрощается с внутренним рынком Союза, то и разрешение на въезд островитяне будут запрашивать в электронной форме, наравне с турками. Дотошная европейская пресса обратила в этой связи внимание на то, что проект Этиас разрабатывался в ведомстве греческого члена Европейской Комиссии, ведающего вопросами миграции, а не подчинёнными британца Джулиана Кинга, будущего куратора проблем безопасности ЕС. Ну и в качестве вишенки на торте, можно добавить следующее. Эта затея окажется весьма финансово прибыльной. Ведь вы же не думаете, что всю эту работу рачительные европейцы будут делать за свой счёт? Конечно же нет, да ещё и маленький наварчик для себя предусмотрят. Сбор будет составлять 13 евро с носа, но в год, как подсчитали, все это сольётся в весомую сумму – полмиллиарда. И это – по меньшей мере, то есть в принципе можно рассчитывать и на большее. Кстати и здесь просматриваются аналогии с «сияющим градом на холме»: там с путешествующих берут по 14 долларов. Но думается, что это все пока, до поры, до времени. Ничто не помешает европейцам в любой момент поднять требуемую сумму. К примеру, в 2014 году из 600 миллионов туристов, посетивших страны ЕС, 30 миллионов не запрашивали шенгенских виз. А значит, могли принести системе Этиас приличный доход. Можно легко предположить, что при введении в строй этой системы не обойдётся без проблем. Скажем, партия «зелёных» в большинстве европейских стран занимает весьма правозащитные позиции, и без шумихи об укреплении «полицейского государства» дело явно не обойдётся. А зачем собирать такие подробные данные, а как и где их будут хранить, а что если до них доберутся злонамеренные хакеры? Весь букет подобных и ещё бог знает каких вопросов будут педалировать по полной программе. Однако хотя эти планы и могут подвергнуться каким-либо коррекциям, но введению их альтернативы, похоже, нет: надо же продемонстрировать непреклонное стремление победить терроризм! Андрей ГОРЮХИН

Брюссельские еврочиновники испытывают в последнее время постоянные стрессы: одна напасть сменяется другой. Если говорить о внутренних проблемах этого объединения, то нынешний осенний сезон выдвигает две темы: проблему мигрантов и связанный с ней рост влияния альтернативных политических течений разного толка; проблему политического лидерства в ЕС. Обе темы прямо связаны в первую очередь с Германией. Недавние земельные выборы в восточногерманской земле Мекленбург – Передняя Померания показали стремительный взлёт партии «Альтернатива для Германии» и головокружительное падение христианских демократов на политической родине канцлера Ангелы Меркель. Проблема иммигрантов – катализатор таких политических настроений. (см. «Германия: осень бундесканцлерин»). Несмотря на очередную чёрную метку, ни в Берлине, ни в Брюсселе не видят альтернативы нынешнему курсу в отношении беженцев и мигрантов. Запретительных мер не планируется, продолжатся усилия по выполнению в каком-то виде договорённостей с Турцией, призванных остановить в этой стране часть потока; инвестиции в страны, откуда происходит большинство мигрантов; перераспределение внутри ЕС тех, кто туда уже пробрался. Но тональность должностных лиц в столице Евросоюза отражает отсутствие уверенности в том, что проводимый курс правильный и эффективный. Очередных ударов Брюссель ожидает от перевыборов президента в Австрии и от референдума по беженцам в Венгрии. Читателю уже известны их результаты, которых ещё нет в момент, когда пишутся эти строки, но имеющиеся прогнозы не оптимистичны для сторонников официальной брюссельской линии. Напомним контекст этих голосований. Австрийцев призывают к урнам после того, как предыдущее результаты президентских выборов были аннулированы. Выяснилось, что тогда победа «зелёного» кандидата над националистом, высказывающимся против притока иммигрантов и против Евросоюза, была достигнута с нарушениями. Вслух об этом говорить неприлично, но итоги выборов, возможно, подогнали под нужный результат, чтобы не допустить в президентское кресло неугодного кандидата. В Венгрии премьер-министр Виктор Орбан проводит референдум, на котором приглашает соотечественников высказаться «за» или «против» политики Еврокомиссии по распределению прибывших беженцев и мигрантов. Глава правительства призывает отклонить этот курс. Если обобщать его подход неполиткорректно, то это выглядит примерно так: этих людей звала Германия, а не мы, вот пусть она с ними и разбирается, а нам они не нужны. Брюссель ранее получил оплеухи по итогам голосований избирателей разных стран ЕС – череда успехов альтернативщиков на земельных выборах в Германии, отказ голландцев ратифицировать соглашение об ассоциации с Украиной и, наконец, «Брекзит»… Так мы плавно подходим к проблеме лидерства в Евросоюзе. Ангела Меркель остаётся вождем самой влиятельной страны этого объединения, её роль только упрочится после выхода Великобритании. Но популярность канцлера падает. Станет она баллотироваться на очередной срок в будущем году? Уйдёт ли добровольно с политического корабля, не дожидаясь, что её высадят избиратели? Если она всё же снова победит, то насколько прочным будет её большинство? Возможные перемены в Берлине и изменение там соотношения политических сил прямо скажутся на внутреннем равновесии в ЕС. В свете «Брекзита» кроме Германии единственными влиятельными игроками на евросоюзовской площадке остаются Франция и Италия. В 2017 году французы должны избирать президента, нынешний глава государства Франсуа Олланд, несмотря на провальные итоги его правления, хотел бы остаться на следующий срок. Как это ни парадоксально, но у него есть шанс, однако не за счёт собственных достоинств, а из-за особенностей внутриполитического расклада и потенциала других претендентов. Если переизбрание случится, то в Париже опять окажется слабый президент, который не сможет отыграть для Франции даже часть её прежних лидерских позиций в ЕС. Да и другие потенциальные победители далеки от масштабов личности прежних обитателей Елисейского дворца. В Италии у премьер-министра Маттео Ренци дела обстоят немного лучше, но предстоящий в ноябре референдум по предложенным им политическим реформам он может и не выиграть. В случае поражения он обещал уйти в отставку, сейчас глава правительства менее категоричен, но из этого испытания он вряд ли выйдет окрепшим. Если же взять следующие по численности населения (теоретически и по своему «весу») страны ЕС – Испанию, Польшу и Румынию, то ясно, что их даже теоретически и гипотетически нельзя рассматривать в качестве претендентов на особое политическое влияние в нынешних условиях. Евросоюз движется в неизвестность, да к тому же и без очевидных лидеров, способных твёрдо держать штурвал на капитанском мостике. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Решение британских избирателей покинуть Европейский Союз становится новой точкой отсчёта в истории этого объединения. Оно впервые не расширится, а сузится, причём, за счёт одной из крупнейших экономик, входивших в его состав, ядерной державы и постоянного члена Совета Безопасности ООН. Как у землетрясения или извержения вулкана есть предваряющие признаки, так и у «Брекзита» были такие проявления. Вспомним, что маленькая Исландия начала было переговоры о вступлении, а потом передумала и недавно вышла из этого процесса. Значит, не для всех так притягательна европейская интеграционная модель? В случае с Великобританией надо держать в голове ещё один ключевой элемент. Это ведь не просто большинство пришедших на избирательные участки взяли и проголосовали таким образом. Часть правящего класса, включая верхушку правящей партии и бизнес, перед этим утвердилась в мысли о необходимости ухода из ЕС, решила провести референдум и активно агитировала именно за выход. Мало ли в каких странах на континенте население тоже в массовом порядке недовольно Евросоюзом – ему же тамошние правительства не предлагают провести голосование на эту тему! Однако теперь, после британского решения, и в Лондоне, и в столицах континентальной Европы должны придумать, как жить дальше, как организовать новые отношения, какими должны быть практические шаги. Пока экономической катастрофы, которой так пугали европейцев, не случилось, разве что фунт стерлингов немного потерял в весе. Но девальвация, создающая условия для стимулирования экспорта, сейчас в моде. В еврозоне, например, никак этого не могут добиться. В запутавшихся в финансовых проблемах США тоже идёт борьба между сторонниками ослабления доллара и теми, кто выступает за статус-кво, своеобразным олицетворением которой стала предвыборная битва между Дональдом Трампом и Хилари Клинтон. Среди остающихся в ЕС «двадцати семи» есть две основные позиции – мягкого и жёсткого исключения Великобритании из своего объединения, с или без сохранения части интеграционных достижений, например, единого внутреннего рынка. Сначала перепалка шла в публичной сфере, потом перекочевала за закрытые двери. Первая прикидка единой позиции назначена на 16 сентября, когда главы государств и правительств этой части Евросоюза соберутся в Братиславе без британцев, чтобы обсудить, что с этими британцами делать. В самой Великобритании единого подхода к проблеме нет. Премьер-министр Тереза Мэй пустила в оборот фразу, которая повсеместно повторяется: «Брекзит означает Брекзит». Но чем наполнить эту тавтологию? Результат референдума (разница между проголосовавшими «за» и «против» выхода составила всего 4 процентных пункта) и новая реальность в стране не привели к объединению британской нации. Раскол сохранился и виден даже в составе нового правительства: бороться ли за сохранение единого внутреннего рынка с ЕС или вообще захлопнуть дверь и поставить под вопрос нынешнюю свободу перемещения граждан? Пока понятно только то, что нового референдума в Великобритании не будет и что Лондон только ближе к концу 2017 года обратится к Брюсселю с просьбой активировать статью 50 Лиссабонского договора, в которой говорится о выходе из Евросоюза. Это связано с тем, что к этому моменту пройдут парламентские выборы в Германии и президентские – во Франции. Будет ясно, кто именно окажется главными собеседниками британских переговорщиков. Остальное остаётся в тумане. Британский референдум и решение о «брекзите» – не конец долгого пути, а его начало. Не понятен маршрут, сроки и даже конкретный смысл. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

«Большая Европа» ещё не переварила демарш британцев под названием «Брекзит», а аналитики уже теряются в догадках: какая следующая страна отколется от Европейского Союза и отправится в самостоятельное плавание? Как ни парадоксально сегодня это звучит, но покинуть интеграционный клуб может один из его основателей и признанных лидеров – Франция, предрекают некоторые аналитики. Среди них – известный «специалист в области евроскептицизма» Саймон Юшервуд. Он полагает, что к этому шагу Париж могут подтолкнуть такие обстоятельства, как сохраняющиеся серьёзные экономические проблемы и продолжающаяся политика затягивания поясов, вылазки террористов и не в последнюю очередь – повторное восхождение Николя Саркози на французскую политическую арену. Эксперт считает, что всё это играет на руку ультраправым во главе с Мариной Ле Пен, которые, в случае прихода к власти, могут добиться проведения референдума, аналогичного британскому. Ну, а за Францией на выход из ЕС потянутся, скорее всего, Нидерланды, Дания, Италия и Австрия, утверждают политологи, подчеркивая: если Брюссель по требованию этих стран не захочет или не сможет изменить многие нынешние правила игры в Союзе. Французского референдума вряд ли удастся избежать, если на президентских выборах весной 2017 года победу одержит мадам Ле Пен, ведь это – один из пунктов её предвыборной программы. Приход ультраправых к власти в Пятой республике пока не считается таким уж нереальным, поскольку и социалисты во главе с президентом Франсуа Олландом, и правоцентристская оппозиция, ведомая Н.Саркози, не могут похвастать широкой устойчивой поддержкой избирателей. А новых, внушающих доверие лидеров, не видно. Конечно, Франция – один из столпов ЕС, но её взаимоотношения с этим объединением уже давно не отличаются гладкостью. Достаточно вспомнить, что Маастрихтский договор в 1992 году французы одобрили с большим трудом, а проект единой Европейской конституции и вовсе заблокировали на референдуме 2005 года. Сегодня значительная часть электората недовольна, в частности, доминированием Германии в «двадцати восьми». По мнению аналитиков, если лидер ультраправых проиграет на президентских выборах и референдума во Франции не будет, то всё равно евроскептические настроения в стране могут нарастать в случае успешного «развода» Великобритании с Брюсселем и подъёма её экономики в первые же годы самостоятельной жизни. Подобная ситуация прогнозируется и для Дании, тесно связанной с Британией многими узами. В целом, распространение «брекзитской заразы» ускорится в тех странах ЕС, где видную роль уже сейчас играют ультраправые силы или в которых они могут укрепить свои позиции и даже придти к власти в результате выборов в будущем году. Евгений ОРЛОВ

или Можно ли улучшить отношения России с НАТО? В XXI веке Россия остается – несмотря на трудности диалога с партнерами и приверженность концепции «евразийства» – ведущей европейской державой. Окончание «холодной войны» и распад мировой социалистической системы, как казалось многим экспертам и политикам в 90-х годах прошлого века, создавали радикально новую парадигму стабильного развития Европы – колыбели мировой цивилизации, культуры и научно-технического прогресса, арены многих войн и революций, ведущей политической силы мира на протяжении столетий*1. На волне эйфории «конца истории» и завершения противостояния двух систем в начале 1990-х годов, победы идеологии «нового пространства безопасности от Владивостока до Лиссабона», западному политическому классу тогда представлялось, что окончательно преодолевалось разделение Европы, закладывался фундамент «общеевропейского дома» с подлинной коллективной и равной безопасностью для всех. При этом Россия уже не рассматривалась как угроза безопасности Запада, хотя во многом игнорировалась как серьезный политический актор. Это позволило создать целую систему международно-правовых механизмов, таких как Большой договор Россия-ЕС 1994 г. о партнерстве и сотрудничестве и Основополагающий договор Россия-НАТО 1997 г., начать процесс адаптации Договора о сокращении вооружений и вооруженных сил в Европе. В то время как даже в разгаре «холодной войны» на Западе сохранялись иллюзии относительно возможности трансформации советского режима, успехов в реализации концепции конвергенции, а затем, с приходом политики перестройки и гласности, – и о перспективах вхождения постсоветской России в «общеевропейский дом», в сообщество демократических индустриальных держав – с построением единого пространства развития и безопасности «от Лиссабона да Владивостока» – сегодня такие настроения в политическом классе ведущих западных стран большая редкость. Вот почему сегодня, в новой геополитический ситуации, характеризующейся глубоким кризисом отношений России и Запада, России и ЕС, России и НАТО по всем направлениям, представляется крайне важным найти и предложить прагматичные пути для стабилизации этих отношений, прежде всего, в сфере безопасности. Отсутствие взаимоприемлемых решений в этой области ведет к «пробуксовке» всего процесса уменьшения военной угрозы, потенциально – к новой гонке вооружений по всему спектру. Чтобы избежать подобного развития событий, которое может стать неизбежным, представляется крайне необходимым переломить формирующуюся тенденцию и в инициативном порядке предложить комплекс мер – программу конкретных мероприятий по предотвращению в будущем глубоких кризисов, подобных происходящему. Ключевой составляющей такой программы является построение (модернизация) существующей архитектуры безопасности в Европе. Целью России и Запада могла бы стать разработка параметров такой архитектуры с учетом имеющихся предложений (в первую очередь, от Москвы – о заключении Договора о европейской безопасности) и предложений по их реализации. Это будет непростой задачей в интеллектуальном и политическом планах. Трудно отрицать, что, по крайней мере, по политико-дипломатической риторике и целому ряду шагов в военной области с обеих сторон положение в Европе остается крайне тревожным. Москву откровенно обвиняют (особенно после 2014 г.) в подрыве политико-правовых основ послевоенного порядка на европейском континенте и общепринятых международно-правовых норм, в нелегитимных агрессивных намерениях, угрожающих европейской стабильности, безопасности соседних с Россией стран. В Альянсе Москву критикуют и за невыполнение Минских соглашений и заявляют, что никогда не признают «аннексию» Крыма и результаты выборов там. По словам министра иностранных дел Германии Ф.-В. Штайнмайера, во многом повторяющим известные заявления канцлера А. Меркель,: «Российская аннексия Крыма нарушила международное право и поставила под вопрос сами основы архитектуры безопасности в Европе. Более того, драматически изменилась, как продемонстрировала ситуация на Украине, природа конфликта. Все большую роль начинают играть так называемые гибридные войны и негосударственные игроки.»*2 Помимо иных, крайне негативных сегодняшних последствий, кризис на многие годы вперед послужил обоснованием повышенного уровня военно-политической активности Североатлантического альянса. НАТО фактически получило новый смысл существования и новую повестку дня для наращивания пусть пока и довольно ограниченного присутствия на востоке континента, как заявляется, для сдерживания «гегемонистских поползновений России». В то же время, для западных стран характерна и определенная двойственность в подходах к «российскому вопросу», когда введение всё новых санкций сочетается с признанием необходимости диалога с российским руководством, расширения контактов с российскими властями и гражданским сообществом. Однако в такой ситуации ждать скорой отмены санкций было бы вряд ли реалистично, разве что их частичного смягчения, за что уже вступает целый ряд видных европейских политиков, заявляющих о бессмысленности политики остракизма в отношении Москвы. Что же мешает кардинальному выправлению ситуации? Ясно, что двусторонние отношения с Западом стали осложняться у нас задолго до украинских событий. Свой вклад в отказ от эйфории относительно будущего «сердечного согласия» в начале 1990-х после распада СССР и социалистической системы внесли и война на Северном Кавказе, и неприятие российским политическим классом и обществом в целом действий НАТО на Балканах в середине того десятилетия, и известная внутренняя трансформация российского общества и государственности. Трудно отрицать сегодня, что нынешнюю российскую и западные элиты разделяют диаметрально противоположные взгляды на существо демократии и государственного устройства, принципы функционирования государственной системы и разделения властей, парламентского контроля за органами исполнительной ветви власти, военным строительством и силовыми структурами, бюджетом и внешней политикой. Это приводит к заметно разнящимся подходам к большинству международных проблем и вообще характеру мировых процессов. Нормой в свете этого идейного противостояния стали в российской политической жизни, комментариях официальных лиц, экспертов и СМИ обвинения НАТО и США в попытках военного давления на Россию и ее провоцирования, ущемления ее законных интересов и выдавливания из мировой политики, неприятии укрепления внешнеполитических позиций страны и ее внутренней стабильности, желании поддержки несистемной деструктивной оппозиции и переноса «оранжевых» революций через украинский кризис на российскую территорию. Российские военные критикуют НАТО за стремление окружить Россию новым кольцом военных баз, нарушить ее исторические связи с государствами на постсоветском пространстве, активизировать стратегию «гибридных войн». Хотя натовская активность (на ротационной основе) в последние 2-3 года вблизи российских границ и несравнима с размерами противостоящих им контингентов и ресурсов, да и в принципе не угрожает нам как крупнейшей ядерной державе, сам факт ее постоянного наращивания, прежде всего под давлением США, является беспокоящим сигналом для Москвы и российских военных. К сожалению, множатся и крайне опасные, грозящие непредсказуемыми последствиями инциденты с военными кораблями и самолетами в зонах соприкосновения у границ России и стран НАТО, в частности в акваториях Балтийского и Черного морей, примером чему может служить трагедия с российским бомбардировщиком Су-24. На саммите НАТО в Варшаве в июле 2016 г. в развитие и дополнение к решениям Уэльского саммита в сентябре 2014 г. были приняты документы о коллективной обороне и присутствии войск альянса в странах его восточного фланга на «ротационной основе», что еще больше обостряет напряженность в сфере безопасности в регионе. Хотя по существу на фоне стремления проявить нерушимую блоковую солидарность там не было принято каких-либо более далеко идущих решений, каких-то существенных новаций в плане военного строительства, например, в отношении усиления акцента на ядерное сдерживание или отказа от ранее принятых обязательств в отношении России, сама атмосфера мероприятия и его заключительных документов во многом определялась задающими ныне тон в плане антикремлевской риторики в НАТО странами Балтии и Польшей. В Варшаве сделана заявка на принятие далеко идущих решений, направленных на обоснование жизнеспособности альянса, адаптацию ключевых подходов, закрепление курса на конфронтацию, «сдерживание» России*3. В ситуации противостояния по «украинскому вопросу» и «санкционных войн» неудивительно, что контакты с альянсом по военной линии фактически заморожены. Не действует Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО 1997 г., в нарушении которого российские военные обвиняют натовских коллег. Не привело к позитивным прорывам недавнее возобновление работы Совета Россия-НАТО, который многие российские политики считают отжившим своё время и неэффективным органом, не способным действенно реагировать на кризисы в двусторонних отношениях. Расширение НАТО на восток уже названо в российских официальных документах, таких как новая редакция Военной доктрины и Концепция национальной стратегии, угрозой безопасности России. Можно предположить, что острота военного противостояния по линии Россия-НАТО будет только усиливаться- с выдвижением в альянсе новых концепций и стратегий противостояния тому, что считается новым российским экспансионизмом в Европе. «Идеологической основой» таких подходов уже стали доклады ведущих западных исследовательских центров, таких например как «РЭНД корпорейшн», Атлантический совет или «Чэтэм хаус», в которых рассматриваются сценарии военных конфликтов в Европе в ответ на возможную «агрессию России по крымскому сценарию» против Польши и стран Балтии.*4 К сожалению, такое беспокоящее развитие событий происходит на фоне практически полного отсутствия прогресса в процессах контроля над вооружениями в регионе. Фактически похоронен Договор об ограничении обычных сил и вооружений в Европе, недостаточно эффективно проявляет себя в вопросах безопасности ОБСЕ, остающаяся здесь единственным форумом по проблемам безопасности. Заморожен диалог по вопросам европейской системы ПРО. Не видно перспектив начала субстантивного диалога по вопросам нестратегических ядерных вооружений на континенте. И лишь Договор по открытому небу продолжает функционировать. События на и вокруг Украины поставили вопрос и о действенности Хельсинкского процесса, эффективности Венского документа ОБСЕ, значении таких документов, как Будапештский меморандум. В этой связи Минский процесс видится в НАТО как единственный путь стабилизации ситуации на континенте и выправления взаимоотношений альянса с Москвой. Но и здесь стороны говорят как бы мимо друг друга, умножая взаимные обвинения в несоблюдении этих договоренностей. В целом очевидно, что стороны хотели бы видеть больше предсказуемости, желания учитывать интересы друг друга в вопросах безопасности, а тем более предотвратить появление «черных дыр» нестабильности по типу сирийского конфликта в центре Европы, перевода «замороженных» конфликтов в «горячую» фазу – о чём недавно напомнила вспышка перестрелок в Нагорном Карабахе. Ясно, что почву для перехода к продуктивному обсуждению проблем обеспечил бы взаимный отказ от провоцирующей риторики, активизации информационных войн и пропагандистских кампаний, обвинений в агрессивности и нежелании слышать друг друга, тиражирования пропагандистской теле– и кинопродукции. В то же время Москва, отвергая саму идею какой-то своей изоляции, желала бы восстановления равноправных партнерских отношений с НАТО, включая США, как об этом неоднократно заявляют в российском МИДе – хотя сегодня перспективы новой разрядки, а тем более «перезагрузки» или новой «восточной политики» в странах блока весьма туманны. Главным условием, очевидно, является для нас признание независимого самостоятельного и автономного характера российской внешней и внутренней политики и учета законных интересов Москвы – как региональной и глобальной державы. Несомненно, важны и конкретные меры. Москва заинтересована в нерасширении НАТО на восток и неприближении альянса к российским границам, в неразмещении в странах Восточной, Центральной Европы и Балтии всё новых контингентов вооруженных сил и складов вооружений и военной техники, в снижении военной активности там в целом. Безусловно, важная тема для российской стороны – решения Бухарестского саммита НАТО относительно приема в этот блок Украины и Грузии.*5В Москве напоминают, что Основополагающий акт Россия-НАТО начинается со слов о том, что стороны больше не противники.*6 В этом документе, помимо принципов сотрудничества, схем и областей взаимодействия, содержатся важные обязательства проявлять сдержанность в военной сфере. Так, НАТО обязалось не размешать ядерное оружие на территории новых членов, не создавать для этого инфраструктуру, а также не развертывать дополнительно существенные боевые силы на постоянной основе. Эти обязательства, по мнению России, составляют один из важных элементов нынешней системы военной безопасности в Европе. Ожидать каких либо драматических прорывов в ближайшем будущем вряд ли реалистично. Тем более трудно предполагать конкретные шаги здесь в области контроля над вооружениями в ближайшем будущем. Налицо наличие кризисной ситуации в том, что касается стабильности и климата доверия. Это, однако, не означает, что следует пережидать какую-то паузу, оказаться от попыток предпринимать конструктивные шаги в целях восстановления доверия. Такой подход был бы контрпродуктивным – тем более, что с обеих сторон поступают, пусть и приглушенные, сигналы о готовности к диалогу. Новые инициативы по восстановлению диалога и доверия тем более возможны, что в последнее время на фоне определенной усталости от конфронтационной напряженности с Москвой за последние несколько лет на Западе, прежде всего в ЕС, наблюдаются сигналы в пользу «перезапуска» процессов контроля над вооружениями, сфокусированного главным образом на проблемах обеспечения стабильности и безопасности в Европе.*7 Идеологической основой такого поворота в политике Запада служат идеи т.н. плана Армеля – о сочетании линии на «сдерживание» России с курсом на переговоры с ней. *8 Всё это говорит о том, что уже в ближайшее время нам с НАТО можно было бы перейти и к обсуждению широких перспектив будущего европейской архитектуры безопасности – первоначально не ставя перед собой слишком масштабные и заведомо невыполнимые задачи. Речь могла бы идти о согласовании ряда мер по укреплению доверия и транспарентности, которые реализовывались бы шаг за шагом, стабилизируя ситуацию на континенте в области военной безопасности. Важная роль в разработке таких механизмов и их реализации принадлежит ОБСЕ и ее нынешнему председателю – Германии В конкретном плане речь могла идти о следующих шагах: Первоначально: • Активизация работы Совета Россия–НАТО после встречи 2016 г. (этой пока что единственной, пусть и критикуемой зачастую, площадкой для диалога) – с параллельным изучением перспектив создания новых механизмов сотрудничества и консультаций. Следует продумать и возможность обновления Основополагающего акта Россия-НАТО 1997 г. Очевидна необходимость дать определение «существенных боевых сил» в контексте обязательств, которые НАТО и России по этому документу для ограничений возможного развертывания дополнительных сил вблизи их границ. (По мнению Москвы, нынешнее развертывание сил НАТО уже превосходит предложенной Россией в 2008 г. потолок в 5000 человек – бригада полного состава). • Полезным форумом для обмена мнениями по актуальным вопросам европейской безопасности могли бы стать и встречи между российскими парламентариями и членами Парламентской ассамблеи НАТО. • С учетом участившихся инцидентов в связи с пролетами авиации России и НАТО у границ друг друга,*9 полезным инструментом стабилизации стала бы разработка соглашения (Меморандума о взаимопонимании) относительно предотвращения возможных и крайне опасных инцидентов беспокоящей военной активности вблизи границ альянса и России (на основе ранее заключенных советско-американских соглашений, таких как о предотвращении инцидентов в открытом море и в воздушном пространстве над ним от 25 мая 1972 г., и о предотвращении опасной военной деятельности (вместе с процедурами установления и поддержания связи с процедурами урегулирования инцидентов, связанных с вхождением в пределы государственной территории) от 12 июня 1989 г. Такие меры уменьшения опасности и повышения транспарентности уже обсуждаются Россией с руководством НАТО и генеральным секретарем альянса.*10Речь, в частности, шла о согласовании параметров транспондеров на самолетах обеих сторон. Кроме того, такие соглашения могли бы быть заключены и на двусторонней основе с теми членами блока, с корыми у нас их нет. • В дальнейшем могли бы быть созданы и механизмы для предотвращения опасных инцидентов, которые грозили бы перерастанием в ядерные конфликты в Европе – по аналогии с советско-американским соглашением 1971 г. о предотвращении риска ядерной войны, и 1989 г. о создании национальных центров по уменьшению ядерной опасности – в данном случае, речь шла бы о создании многосторонних центров Россия-НАТО (ЕС?), а также постоянно действующего органа по предотвращению инцидентов и коммуникаций, причем Европейский центр был бы напрямую связан с российским Генеральным штабом ВС РФ и Комитетом начальников штабов ВС США (пока что такой канал горячей линии Генштаб ВС РФ и SACEUR фактически не функционирует). Подобные предложения со стороны российского Минобороны в НАТО уже направлены. Речь могла бы идти о согласовании соответствующего меморандума о взаимопонимании в рамках, например, Совета Россия-НАТО – что придало бы этому органу второе дыхание • Создание «группы мудрецов» или представителей экспертного сообщества и НКО для обсуждения в рамках процесса в стиле «второго трека» ключевых вызовов в области, а также новых возможных контуров стабильности и безопасности в евроатлантическом регионе, включая шаги по их реализации и сравнение военных доктрин сторон (такая встреча по доктринам на высшем уровне – «OSCE High-Level Military & Doctrine Seminar» – уже прошла в феврале 2016 г. в Вене под эгидой ОБСЕ). Ещё одна возможная тема – роль евроатлантических институтов в этих процессах, участие и вклад соседних государств. • Наиболее перспективным, если не единственным органом для обсуждения проблематики европейской безопасности, включая тематику контроля над вооружениями, мер укрепления доверия и транспарентности, развитие норм и принципов права, проблему предотвращения «гибридных войн», эффективную «заморозку» конфликта на украинском Донбассе и т. п., остается ОБСЕ и ее Форум по сотрудничеству в области безопасности, которая уже осуществляет мониторинг целого ряда мер по укреплению доверия, в том числе, на востоке Украины в занятых сейчас сепаратистами районах Донбасса, а также реализует Венский документ и Договор по открытому небу.*11 • Венский документ настоятельно требует дальнейшей модернизации с учетом сегодняшних реалий. Можно продумать его новое наполнение в теоретическом плане уже сейчас – несмотря на сдержанное отношение России и российских военных к его обновлению • В дальнейшем речь могла бы идти и о начале процесса «Хельсинки 2.0» для углубленного анализа задач стабилизации системы безопасности в Евроатлантике. Последующие шаги: Важная задача – расширение контактов и линий коммуникаций между военными России и НАТО для усиления предсказуемости и взаимного доверия, исключения опасных инцидентов, информирования о деятельности друг друга, например крупных перемещениях войск и о складировании больших объемов техники и вооружений вблизи границ друг друга. В перспективе речь могла бы идти о совместных информационных Центрах по координации военной деятельности в регионе. Минобороны РФ уже изменило регламент раскрытия информации о своих воинских учениях. • Разработка – в отсутствие новых договоренностей по контролю над вооружениями – системы взаимных уведомлений о маневрах, патрулировании военными кораблями и самолетами, в частности, конкретно в районах Балтийского и Черного морей, в целях избежать неправильной интерпретации и опасной эскалации инцидентов, установить четкие правила, регламентирующие военную деятельность в этих потенциально наиболее беспокоящих с точки зрения стабильности регионах. Примерно такая информация уже предоставляется Россией и коалицией в ходе кампании против исламистских террористов в Сирии. • Главное в таких механизмах – создание «страховочной сетки» против возможных инцидентов, системы предупреждения опасной дестабилизации ситуации. Это могло бы включать принятие договоренностей относительно предупреждений о крупных перебросках войск, прежде всего, вблизи границ, и другой масштабной деятельности там, взаимное посещение учений и маневров, включая внезапные. На этапе восстановления партнерства: • Россия и страны альянса могли бы обсудить возможность совместных миротворческих и контртеррористических операций в третьих странах – по примеру того, что было реализовано в Боснии и Косово. • Контакты между военными, вероятно, целесообразнее начинать на двустороннем уровне – например, с Германией или Францией – а не с НАТО в целом. • В будущем стороны могли бы рассмотреть, какие позитивные гарантии безопасности, закрепленные в новых соглашениях, они смогли бы дополнительно дать друг другу, какие приграничные меры укрепления доверия и большей открытости, предоставления информации чисто военного плана, в частности, относительно крупных складов вооружений и военной техники, мер по последующей переброске новых сил НАТО в регион вблизи границ РФ могли бы быть реализованы, например, в российско-прибалтийской приграничной зоне или на белорусско-польской границе. • Несомненно, важнейшей темой остается и проработка возможностей укрепления и более эффективной реализации уже имеющихся форматов и договоренной в области контроля над вооружениями, таких как Договоры о ракетах средней и меньшей дальности и по Открытому небу, дальнейшее совершенствование Венского документа, усиление возможностей ОБСЕ в сфере региональной безопасности. Россия и страны НАТО могли бы подтвердить свою приверженность задаче поиска форматов договоренности о будущем сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе. Пока что сотрудничество в процессах контроля над вооружениями между Западом и Россией представляется утопической идеей.*12 Тем не менее, думается, что их экспертная проработка способствовала бы большей предсказуемости и стабилизации всего комплекса проблем безопасности в регионе, и, следовательно, отвечала бы жизненным интересам России и НАТО, устраняя саму почву для «безопастностной» конфликтогенности в регионе. (Однако сегодня консервативные силы в НАТО раскритиковали весьма осторожные меры, предложенные министром иностранных дел Германии для восстановления диалога по контролю над обычными вооружениями в Европе)*13. С учетом новой «Глобальной стратегии безопасности ЕС» от 29 июня 2016 г., Россия должна быть готова развивать равноправный диалог с европейскими партнерами по тематике разоружения в целях стабилизации ситуации в регионе, естественно, не поступаясь интересами собственной безопасности. Западной Европе и западноевропейским членам НАТО нужна новая «Восточная политика», очертаний которой пока, однако, не просматривается,*14 хотя существует множество сигналов из руководящих кругов ЕС и НАТО о готовности к такому диалогу.*15 Кроме того, в конечном счете, у России и НАТО, а также России и ЕС существует целый ряд вызовов и угроз, таких как борьба с исламистским терроризмом и укрепление режимов нераспространения ОМУ, решение проблемы миграции, борьба с пиратством и природными катастрофами, экология и предотвращение вспышек опасных эпидемий, по которым они могут вполне успешно сотрудничать с тем, чтобы заложить основы более конструктивных и равноправных отношений в будущем. Со своей стороны, России следует продолжать линию на выстраивание конструктивного диалога с европейскими партнерами по широкому кругу проблем региональной безопасности и кризисной стабильности. В конечном счете, это будет способствовать восстановлению зрелого партнерства и укреплению безопасности для всех, в чем заинтересованы и Москва, и европейские члены НАТО. Виктор МИЗИН   *1 Kissinger H. Word Order. Ch.2: The European Balance of Power and Its End. London: Allen Lane, 2014. Р.91. *2 Reviving arms control in Europe, Article by Foreign Minister Frank-Walter Steinmeier in «Frankfurter Allgemeine Zeitung», Цит. по: http://www.auswaertiges-amt.de/EN/Infoservice/Presse/Interview/2016/160826_BM_Arms%20Control.html *3 Аксенов П. Четыре батальона против миллиона: как НАТО собирается сдержать Россию // http://www.bbc.com/russian/international/2016/06/160601_poland_nato_battalion *4 http://www.economist.com/news/europe/21697236-germanys-establishment-once-believed-conciliation-russia-no-longer-fool-me-once *5 http://www.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_8443.htm *6 http://eulaw.edu.ru/documents/legislation/eur_int_law/nato_rus_act.htm *7 Korzun P. Germany Calls for New Arms Control Deal with Russia European security is under threat / Strategic Culture Foundation Online Journal. 31.08.2016 http://www.strategic-culture.org/news/2016/08/31/germany-calls-new-arms-control-deal-with-russia.html *8 KUhn U. “Responses to ‘Deter and Engage: Making the Case for Harmel 2.0As NATO's New Strategy”, Forum “Survival” *9 Avoiding War in Europe: how to reduce the risk of a military encounter between Russia and NATO, July 2015, Task Force on Cooperation in Greater Europe, European Leadership Network (ELN), the Russian International Affairs Council (RIAC), the Polish Institute of International Affairs (PISM), and the International Strategic Research Organisation in Ankara (USAK), https://www.pism.pl/files/?id_plik=20239 *10 http://www.nato.int/cps/en/natohq/news_135115.htm *11 Zagorski A., Strengthening the osce. Building a Common Space for Economic and Humanitarian Cooperation, an Indivisible Security Community from the Atlantic to the Pacific, Russian International Affairs Council Report, no. 16/2014, Moscow 2014, p. 24. *12 Арбатов А., Зачем Россия угрожает Западу ядерным оружием?, «Россия в глобальной политике», 1июля 2015 г. *13 Reviving arms control in Europe, Article by Foreign Minister Frank-Walter Steinmeier in Frankfurter Allgemeine Zeitung, Цит. по: http://www.auswaertiges-amt.de/EN/Infoservice/Presse/Interview/2016/160826_BM_Arms%20Control.html *14 Bahr Egon (1963), Change through Rapprochement (Speech at the Evangelische Akademie Tutzing, 15 July 1963). Excerpts available at http://germanhistorydocs.ghi-dc.org/sub_document.cfm?document_id=81 *15 Kuehn U. The Baltic Dilemma of Power vs. Order National Interest, January 11, 2016, http://nationalinterest.org/feature/the-baltic-dilemma-power-vs-order-14865  

Предстоящий выход Великобритании из Евросоюза порождает различные предложения о том, как им организовать сосуществование после развода. Группа из пяти авторитетных экспертов (Гунтрам Вольф, Жан Пизани-Ферри, Норберт Роттген, Андре Сапир и Пол Такер) предложила модель, которая, по их мнению, способна успешно организовать новую жизнь. Они предлагают смотреть на «Брекзит» не как на проблему, а как на возможность нового старта для европейской интеграции. Для этого они предлагают создать двухуровневую систему, в центре которой находился бы Евросоюз, окружённый близкими партнёрами. Отношения между ними должны быть чётко определены, но не охватывать политику. Эта конструкция под условным названием «Континентальное партнёрство» предполагает, что ядром станет ЕС. А во второй круг его соратников войдут не только Великобритания, ради которой и затеян весь сыр-бор, но Норвегия и Швейцария и даже Украина и Турция. В центре предлагаемого партнёрства, по замыслу авторов, должен находиться переосмысленный единый внутренний рынок. Ныне он предусматривает свободу передвижения товаров, услуг, капиталов и людей. Поскольку именно проблемы, связанные со свободой перемещения людей, сыграли главную роль в победе «Брекзита», то этот параметр объявлен авторами «не обязательным для экономической интеграции». Вместо этого предлагается «некоторый уровень трудовой мобильности», которая была бы ограничена во времени и в размерах, возможно, путём введения квот. Не предполагается также появление политических интеграционных элементов между Европой этих двух уровней, хотя должен быть создан механизм принятия совместных решений на межправительственном уровне. Соответственно может быть образован некий Совет, объединяющий всех участников процесса, который, однако, не будет иметь влияния на решения, которые принимаются внутри Евросоюза. Светлана ФИРСОВА

Не успели утихнуть восторги по поводу, что переговоры по созданию Трансатлантического торгового и инвестиционного партнёрства (ТТИП) между США и ЕС приостановлены, а то и вовсе прекращены, как стало известно о новой напасти. Напомним, что обсуждавшийся в глубокой тайне проект был официально призван облегчить торговлю и экономическое сотрудничество по обе стороны Северной Атлантики, но ценой отказа европейских государств от экономического суверенитета в пользу крупных, преимущественно американских корпораций. Однако радость оказалась преждевременной. Оказывается, уже полтора года ведутся ещё более засекреченные переговоры о выработке Соглашения о торговле услугами (по-английски Trade in Services Agreement, TISA). Он призван стать не американо-есовским, а глобальным, но исключающим Китай и Россию, и продвигается рядом крупнейших американских корпораций – «Майкрософт», Ай-Би-Эм, «Уолмарт», «Ситигруп», «Уолт Дисней» и так далее. Официальные структуры заинтересованных правительств отделываются общими словами, когда журналисты задают им вопросы об этом проекте, говоря об амбициозных целях и об отсутствии угроз. А на сайте Еврокомиссии говорится, что обсуждаемый документ призван «облегчить торговлю услугами», тогда как «открытие рынков услуг означает экономический рост и новые рабочие места». Однако общественная организация «Глобал джастис нау», которая и привлекла внимание к этой проблеме, обращает внимание на большие риски для сферы услуг и даже для государственного суверенитета. По её оценке, суть проекта угрожает существованию государственных, общественных услуг, даже самому этому понятию, открывает дорогу тотальной приватизации этой сферы. В конечном итоге, считает она, это приведёт к потере возможности регулирования всей сферы услуг – от финансов и общественного транспорта до здравоохранения, образования или водоснабжения. Разработчики Соглашения о торговле услугами (СТУ) высказываются за тотальную приватизацию этой сферы, при которой государство должно отойти в сторону и пустить в неё частные корпорации. По сути, это означает полную потерю правительствами контроля над экономической политикой в целом. Обсуждаемые положения этого документа предусматривают также, что приватизация этой сферы необратима: ренационализировать ту или иную отрасль уже будет нельзя. При этом иностранные компании в конкретной стране не должны получать худшие условия для доступа на этот рынок, чем местные, что означает возможность доминирования для более сильных американских корпораций. В качестве реальной перспективы рассматривается, например, электроэнергетика, где в итоге таких мер господствовать будет горстка гигантов на полностью нерегулируемых рынках. На них правительства не смогут даже устанавливать правила справедливой конкуренции или требовать оказание хотя бы базовых услуг. Любопытная участь уготована трудовым мигрантам. Их предлагается перевести в категорию «независимых поставщиков услуг». За этой изящной формулировкой скрывается жестокая социальная реальность. На этих людей не предполагается распространять действие местного социального законодательства, например, положения о размере минимальной заработной платы, им будет запрещено вступать в профсоюзы и другие объединения работников. При этом их пребывание в другой стране должно быть связано с наличием работы: потерял место – будешь депортирован, что открывает путь к многочисленным злоупотреблениям. Сравнимая практика уже существует в некоторых нефтяных монархиях Персидского залива, которые постоянно критикуют за почти рабские условия труда. Другая группа рисков связана с финансовым регулированием, точнее, с перспективой потери возможности такого регулирования. В 2008 году в США разразился экономический кризис, быстро ставший глобальным. Он пришёл из торговли недвижимостью, в которой использовались очень сложные финансовые инструменты, проявившие в тот момент свою полную несостоятельность и необеспеченность. Чтобы ограничить масштабы катастрофы, американские власти приняли тогда ряд мер, в том числе, в области финансового регулирования, с помощью которых кое-как притормозили кризис. Существуй тогда СТУ, эти меры были бы невозможны: игроки на финансовом рынке должны иметь право «предлагать любые новые финансовые услуги», поэтому правительства не смогут устанавливать правила игры в этой сфере, следовательно, окажутся бессильными в случае повторения событий 2008 года. Риски подстерегают в проекте СТУ буквально повсюду. Соглашение сделает практически невозможными меры по борьбе с климатическими изменениями, обеспечение конфиденциальности персональных данных – разработчики говорят о необходимости это обеспечить, но не предусматривают необходимых механизмов… Вокруг этой проблемы разворачивается новая схватка с неясным результатом. А если и эту напасть удастся отвести, то где гарантия, что за плотно закрытыми дверями уже не начали обсуждать ещё какую-то новую идею по демонтажу государств и их замене частными корпорациями? Андрей СЕМИРЕНКО

Для наследницы овеянной романтическим флёром Эллады семь последних безрадостных «тощих лет» с тяжелейшим жерновом внешнего долга в размере 380 миллиардов евро на шее, равным 180% ВВП, превратились в испытание библейского масштаба. Если не в аналогию Страшного суда, в котором и судья, и присяжные принадлежат к бесстрастной международной финансовой олигархии и евробюрократии. Стоит ли после этого удивляться той почти иезуитской казуистики, взятой на вооружение греческим премьер-министром Алексисом Ципрасом во время традиционной программной речи по экономической политике, произносимой на ежегодной торговой ярмарке в Салониках. Согласитесь, Ципрасу не позавидуешь. Производственный потенциал страны сократился на треть. Безработица держится на уровне 26%,   самом высоком в странах Евросоюза. Многочисленные уступки, выцарапанные у премьера «тройкой» кредиторов, пока не дают желаемого результата. Договоренность с Международным валютным фондом (МВФ), достигнутая летом 2015 года, заморожена: банкиры не хотят выдавать третий транш займа, будучи не уверены, что Греция сможет когда-либо расплатиться по этим новым долгам. Придавивший свои изначальные государственно-центричные представления о наиболее эффективном способе управления национальной экономикой, Алексис Ципрас сегодня апеллирует к иностранным частным инвесторам, предлагая им вложиться в греческие активы и перспективные проекты. Глава правительства партии СИРИЗА, исповедующей левоцентристские взгляды на окружающую действительность, вынужден подчиниться правилам постмодернистского монетаристского рынка, где первую скрипку играют финансовые структуры с международным капиталом. Давно уже длящийся спор между Евросоюзом и МВФ, как двумя ведущими кредиторами Греции, держит в подвешенном состоянии вопрос об участии запутавшейся в тенетах долга страны в программе «количественного смягчения» Европейского Центробанка. Эта программа, если упрощенно, предполагает пуск печатного станка и выдачу дешевых кредитов для стимулирования инвестиционной деятельности. Афины заинтересованы в получении дешевых займов, чтобы начать новые проекты в экономике и попытаться извлечь максимальную выгоду из того, что Джон Меньярд Кейнс называл принципом «мультипликатора». Один евро, вложенный, скажем, в новые плантации оливковых деревьев, пробуждает к активности еще три евро, которые тратятся на сбор урожая, оплату транспортировки продукции до заводов по переработке, затем на производство тары для упаковки оливкового масла и снова на отправку готового товара в торговые сети. Схема условная, но главная идея в том, что нужен первый толчок в виде инвестиций в перспективный продукт или услугу, которая востребована и за нее заплатит конечный потребитель. Эта идея близка тем, кто сегодня критикует Евросоюз за предписанный Греции метод выздоровления, основанный на затягивании поясов, на сокращении бюджетных расходов, пенсий, зарплат, социальных пособий, словом, на экономии тотальной и потому – безжалостной. Все последние годы от режима экономии страна ничего не выиграла, говорит сегодня Ципрас, обвиняя внешних кредиторов в том, что от навязанных ими рецептов лечения греческой болезни больному становится только хуже. В качестве проблеска надежды премьер объявил, что полученные от продажи лицензий на частное телевещание средства  его правительство использует для создания дополнительных мест в детских садах для семей, больше всего затронутых кризисом, для создания еще 10 тысяч рабочих мест для врачей и введения бесплатных завтраков в школах. Вопрос в том, хватит ли на все это вырученной суммы в 246 миллионов евро?.. Самым успокоительным заявлением премьера стало утверждение, что «надир» кризисных семи лет пройден и «наблюдаются положительные признаки (экономического) роста». По итогам 2017-го Ципрас пообещал рост в 2,7% ВВП. Свежо предание. Вот только демонстранты на улицах в Салониках во время визита главы правительства весьма нелицеприятно выражали сомнение в том, что светлое будущее наступит уже в следующем году. Вадим ВИХРОВ

По следам референдума 23 июня, ставшего точкой отсчета в возможном (пока еще чисто теоретически) выходе Британии из Евросоюза, экономисты лондонского Сити и их коллеги по всем миру принялись прогнозировать для островной экономики упрямое скольжение по наклонной плоскости. Известно пророчество экспертов инвестиционной империи «Голдман Сакс». Они предсказали, что к 2019 году британский ВВП сократится на 3%. Сегодня они же улучшили прогноз. Падение составит всего два процента (вздох облегчения). Местные кассандры в Сити также черпают оптимизм в данных по розничным продажам за июль текущего года. Они даже пересмотрели свои прежние пессимистические ожидания сокращения экономики Британии на 0,4%, поменяв минус на плюс, предвкушая, что это рост составит 0,4%. Сразу после объявления итогов июньского референдума многие из британских аналитиков были уверены, что техническая рецессия – неизбежность, и с этим придется смириться. Напомним, под термином «рецессия» понимают ситуацию, когда объем экономики на протяжении двух кварталов (шести месяцев) сокращается. Появился даже новый термин «Брицессия» по аналогии с «Брекзитом». Под занавес сентября банкиры Сити повеселели. Суммированные за это время макроэкономические показатели не были равнозначны полному и окончательному Армагеддону. Причина, говорят они, весомая. Банк Англии пошел на смягчение монетарной политики, приняв решение о сокращении учетной ставки банковского процента, что открывает доступ к дешевым кредитам и, по обычной логике рынка, должно простимулировать инвестиции и, следовательно, экономический рост. Однако, общая картина покрыта густым ноябрьским туманом. Никто не может игнорировать данные Закупочного индекса менеджеров (Purchasing Managers Index), указывающие на степень деловой активности. Все параметры снизились и находятся на уровне ниже 2009 года. Сейчас британские компании не планируют ни нанимать новых работников, ни делать значительные по объемам инвестиции. Финансисты Сити могут сколько угодно долго и отчаянно себя успокаивать, ожидая, что по итогам года рост ВВП все же достигнет скромного, но утешительного показателя в 0,3%, однако негативная тенденция от этого не убудет (см. «Банкиры Сити втихую пакуют атташе-кейсы», №7-8(112), 2016). Рынок не любит неопределенности. «Брекзит» же стал поворотным моментом в восприятии Великобритании деловым сообществом как континентальной Европы, так и остального мира, настроив большинство на неизбежность расставания. А сама по себе Британия без членской карточки эксклюзивного клуба ЕС, как выясняется, смотрится золушкой у разбитого корыта без всякого шанса повторно повстречать принца. Вадим ВИХРОВ

Сторонники экоэлектричества сделали все возможное и невозможное, чтобы создать этому источнику энергии положительный имидж. Оно было объявлено современным, чистым и, главное, имеющимся не то, чтобы в достатке, а просто-таки в неограниченных количествах: солнце и ветер есть в каждой стране, а, значит, и энергии, произведённой с их помощью, у всех будет вдоволь. Сбудутся ли эти надежды, мы ещё посмотрим, но пока экспоненциальный рост производства «зелёной» электроэнергии среди массы прочих неудобных вопросов поставил и такой, от которого так запросто не отмахнёшься. Существующая сетевая инфраструктура, даже в таких вполне электрифицированных государствах, как Германия и Австрия, не справляется и под угрозой оказывается надёжность электроснабжения. Несколько упростив проблему, можно сказать, что расстояния, на которые надо перегонять экоэнергию, всё удлиняются. Чтобы обеспечить стабильную работу, сетевикам приходится чаще и чаще прибегать к крайним мерам. Расходы на это в сравнительно небольшой Австрии в прошедшем году выросли почти вдесятеро (!) и достигли 220 миллионов евро. И все эти крайние меры удаётся реализовать только с помощью – сю-у-у-у-рпрайз – газа. Того самого ископаемого энергоносителя, который экоэлектричество должно триумфально и навсегда вытеснить из энергетики. Стоит заметить, что высоковольтная сеть электропередач увязана в единое целое от атлантического побережья Португалии до украинской границы. На ней висят все электростанции Европейского Союза, и можно себе представить, какого масштаба неприятности возможны при серьёзном сбое. Между тем, как во всякой обширной системе, в этой тоже есть свои узкие места. Скажем, магистрали, которые бесперебойно работают, когда основная часть энергии производится на региональном уровне, начинают захлёбываться, когда электричество гонят через полконтинента. Вот и получается, что энергия, которую вроде бы дёшево производят ветряки в Северном море, затем продаётся в Италию, что чуть ли не каждодневно приводит к предаварийным ситуациям на высоковольтных линиях. В Австрии «бутылочным горлышком», аналогичным тому, которое существует в Центральной Германии, является Зальцбург. Когда местные сети не выдерживают, энергию, поступающую из Германии, приходится отключать и до итальянского потребителя она не доходит. В таком случае нехватку компенсирует другая электростанция – газовая. Покупателю, разумеется, до всего этого нет никакого дела: энергию он получит все равно. А убытки лягут на плечи владельцев газовых станций, а, в конечном счёте, – на потребителей. Повторим: три четверти электричества, которое уходит на поддержание стабильной работы сетей, производится из «голубого топлива». Всё дело в том, что, благодаря щедрым дотациям, производство солнечной и ветровой электроэнергии развивается ускоренными темпами, а сетевое хозяйство поневоле отстаёт, в частности из-за длительного процесса получения разрешений и согласований. Если ветровой парк можно построить за три года, то ровно такое же время ушло только на преодоление первой инстанции, рассматривающей вопрос о строительстве трассы напряжением 380 киловольт в Зальцбурге. Заметьте, остро необходимой трассы. А создание аналогичной магистрали, проходящей по территории Штирии, потребовало поистине рекордных усилий: от подачи заявки на строительство до ввода в строй прошло… 25 лет. Результат удручает: бывают дни, когда избыток «зелёной» электроэнергии, произведённой в ветровых парках Бургенланда, просто невозможно доставить в Альпы, где его используют для накопления воды в гидроаккумулирующих электростанциях. Но в Австрии дела все же обстоят заметно лучше, чем в Германии, с лёгкой руки канцлерин Меркель взявшей на себя роль первопроходца энергетической революции. Там на поддержание стабильной работы изношенных высоковольтных линий уходит до миллиарда евро в год. Кто оплачивает этот праздник щедрости? Легко догадаться – опять-таки конечный потребитель, или, как в таких случаях говорят немцы, тётя Эмма и дядя Отто. Со строительством новых линий электропередачи и вовсе происходит тотальный затык. Необходимо было бы проложить 6100 километров высоковольтных линий. Строится же сейчас всего шесть. Да, вы не обознались, именно шесть километров и ни метром больше. Стоит заметить, что при этом речь не идёт о чисто внутригерманской проблеме. Минувшей весной скандинавские соседи ФРГ – Дания, Норвегия и Швеция – пожаловались в Европейскую Комиссию на то, что «затромбированные» германские ЛЭП мешают им продавать своё дешёвое экоэлектричество в страны Южной Европы. Поляки и чехи тоже отнюдь не восторге от того, что им приходится строить на границе с Германией фазорегуляторы, отрубающие энергию в случае перегрузки немецкой сети. Всё это превращает в пустую болтовню все широковещательные обещания о том, что скоро-де Европа заживёт привольно, снабжая себя электроэнергией только за счёт солнца и ветра. Розовые мечты и не более того… И ситуацию не изменят никакие денежные вливания, как бы велики они ни были. Мало того, если по-прежнему приоритет будет отдаваться созданию «зелёных» генерирующих мощностей, то ситуация будет только ухудшаться. Вот почему все громче слышны голоса тех, что настаивает: надо взять паузу в создании гелио- и ветропарков, и бросить все силы на расширение сетей. Но для этого необходимо несколько обуздать задор политиков и защитников окружающей среды, которые поддерживают выигрышные с точки зрения пиара проекты использования возобновляющихся источников энергии, но пренебрегают внешне невыигрышными инфраструктурными проектами. Понятно, что им не хочется терять избирателей, которых разозлит необходимость «изуродовать» буколический ландшафт высоковольтной ЛЭП, но есть же, в конце концов, и технологические требования, через которые не перепрыгнешь, поскольку они основаны на законах физики, а не на соображениях пиарщиков. Между тем, подлинное мастерство политика в том и состоит, чтобы уметь проводить в жизнь непопулярные, но насущно необходимые решения. А приверженцам «зелёной» идеологии надо, наконец, откровенно и прямо в лицо сказать: если с утра проводить демонстрации против атомных электростанций, а вечером – против строительства линий электропередач, то это вовсе не защита природы, а чистейшей воды лицемерие и спекуляция на высоких идеалах. В противном случае, как уверены серьёзные эксперты, вся реформа энергетики так и останется дорогостоящим и отнюдь небезопасным экспериментом, а не шагом в славное энергетическое будущее. Сергей ПЛЯСУНОВ

В рамках реализации стратегии Энергетического союза Еврокомиссия опубликовала 16 февраля 2016 года пакет предложений в области энергетики, включающий проект нового Регламента «О мерах по обеспечению надежности поставок газа» (проект Регламента)*1 и проект нового Решения «Об учреждении механизма обмена информацией о межправительственных соглашениях и необязательных документах между государствами-членами ЕС и третьими странами в области энергетики».*2 Проекты указанных нормативно-правовых актов в настоящее время обсуждаются в Европейском Парламенте и Совете ЕС, и их принятие ожидается, в лучшем случае, к концу 2016 года. В случае принятия, эти акты окажут воздействие на регулирование энергетического рынка ЕС, включая аспекты внешней энергетической политики. В настоящей статье представлен обзор проекта Регламента и проекта Решения, статус их текущего обсуждения, и сделаны выводы о возможных практических последствиях их принятия.   Проект Регламента Ключевым обоснованием необходимости принятия проекта Регламента Комиссия называет возросшие риски перебоев с поставками природного газа, выявленные в ходе стресс-тестов 2014 года, когда по ее инициативе моделировались сценарии прекращения поставок в ЕС газа из России как через Украину, так и через альтернативные транзитные маршруты. При описании этих рисков в тексте разработанного Еврокомиссией предложения слово «Россия» используется шесть раз, а слово «Украина» – один раз. Таким образом, исполнительный орган ЕС делает акцент на том, что, по ее мнению, основные риски связаны с поставками газа из России, а не с его транзитом через территорию Украины. Такая позиция является весьма спорной, учитывая растущие транзитные риски на территории Украины и установленные в ходе кризисных событий 2006 и 2009 годов факты незаконного отбора транзитного газа на территории этого государства.*3 В качестве основных мер противодействия рискам перебоев с поставками газа проект Регламента называет усиление регионального сотрудничества государств-членов ЕС и внедрение так называемого «механизма солидарности» (solidarity mechanism). Региональное сотрудничество предлагается усилить за счет разделения 28 государств-членов ЕС на 9 регионов, в каждом из которых будет приниматься собственный региональный план предотвращения чрезвычайных ситуаций с поставками газа (Preventive Action Plan) и реагирования на них (Emergency Action Plan). В свою очередь, механизм солидарности, закрепленный в статье 12 проекта Регламента, является наиболее важным нововведением, предложенным Комиссией. Механизм солидарности предусматривает, что в случае чрезвычайных ситуаций с поставкой газа соседние государства-члены ЕС, газотранспортные системы которых напрямую соединены, должны будут помогать друг другу в снабжении газом так называемых «защищенных потребителей» (домашние хозяйства, социальные службы, а также отопительные системы, обслуживающие первые две категории).*4 Исходя из логики данного положения, государство-член может задействовать механизм солидарности только в самом крайнем случае: когда оно не способно самостоятельно устранить перебои с поставкой природного газа защищенным потребителям ни при помощи рыночных, ни при помощи иных мер, предусмотренных в национальном плане действий при чрезвычайных ситуациях. Лишь в таком случае государство-член может задействовать механизм солидарности, обратившись к соседним государствам-членам за помощью. Соседние государства-члены, получив такое обращение, должны на период чрезвычайной ситуации сократить на своих территориях поставку топлива незащищенным потребителям (т.е. промышленным предприятиям) с тем, чтобы были «высвобождены» объемы газа, достаточные для удовлетворения спроса защищенных потребителей в государстве-члене, обратившемся за помощью. Проект Регламента не определяет детальные правила работы механизма солидарности, оставляя их на усмотрение отдельных государств. Однако такая неопределенность порождает массу практических вопросов и сложностей. Принципиальной проблемой является то, что в отличие от нефти, формирование стратегических запасов которой в ЕС является обязанностью государств-членов, газ – коммерческий продукт, находящийся в собственности преимущественно частных компаний, оборот и хранение которого осуществляется на основе частноправовых договоров. Соответственно, практическая реализация механизма солидарности неизбежно потребует административного вмешательства в частноправовые отношения, что нарушит базовые гражданско-правовые свободы. Причем не исключено, что такое административное вмешательство будет иметь характер, аналогичный экспроприации. Так, если государство-член сократит газоснабжение незащищенных потребителей на своей территории, чтобы направить газ защищенным потребителям на территорию соседнего государства-члена, то произойдет, во-первых, принудительное приостановление или прекращение действия договоров поставки газа незащищенным национальным потребителям, во-вторых, принудительное изъятие газа и его передача в адрес защищенных потребителей соседнего государства-члена. В то же время, в проекте Регламента никак не урегулированы вопросы о порядке изъятия газа у частных компаний в рамках механизма солидарности, правовом режиме трансграничной передачи этого топлива защищенным потребителям, размере, порядке и плательщиках компенсации за поставленный защищенным потребителям газ и распределении нагрузки солидарности. Последний вопрос возникает в плане распределения нагрузки как между соседними государствами-членами (какое соседнее государство и в каком объеме должно обеспечить поставку в государство-член, запросившее помощь?), так и между предприятиями (какие предприятия и в каком объеме должны приостановить свои поставки незащищенным национальным потребителям и перенаправить объемы защищенным потребителям из соседнего государства-члена?). Представляется, что без внедрения в проект Регламента положений, детально описывающих правила работы механизма солидарности, он может остаться не более чем декларативным инструментом. Следует также отметить, что статья 12 проекта Регламента представляет собой первую попытку наполнить конкретикой расплывчатую оговорку о солидарности, включенную в «энергетическую статью» Договора о функционировании ЕС 2009 года (ДФЕС).*5 Данная оговорка была включена в ДФЕС по настоянию Польши и стран Балтии, и должна была, по их задумке, стать правовой основой для гораздо более далеко идущих инициатив, чем предложенный в проекте Регламента механизм солидарности. Под предлогом «солидарности» эти государства-члены хотели внедрить механизм коллективных закупок газа, однако, это их намерение не нашло отражения в проекте Регламента, так как против него активно выступили страны Западной Европы. В результате преамбула проекта Регламента в осторожных формулировках допускает лишь изучение государствами-членами возможностей осуществления коллективных закупок природного газа (collective purchasing of natural gas) в чрезвычайных ситуациях и при соблюдении норм ВТО и конкурентного права ЕС.*6 Помимо механизма солидарности проект Регламента предусматривает такие весьма важные нововведения, как повышение прозрачности коммерческих договоров поставки газа и оценку воздействия этих договоров на надежность поставок. Предлагается обязать газовые предприятия предоставлять уполномоченным органам государств-членов информацию об основных условиях договоров поставки газа, заключенных на срок более одного года.*7 В свою очередь, уполномоченные органы государств-членов должны будут передавать полученную от газовых предприятий информацию в Комиссию. Повышенные требования установлены для договоров поставки газа, стороной по которым являются доминирующие поставщики (удовлетворяющие более 40% годового потребления газа в соответствующем государстве-члене). Договоры с такими поставщиками сроком более одного года должны будут полностью (не только в части основных условий) раскрываться уполномоченным органам государств-членов и Комиссии сразу же после их заключения. Также должны будут незамедлительно раскрываться и изменения к таким договорам (кроме ценовых).*8 По общему правилу требование раскрытия договоров с доминирующими поставщиками предполагается распространить лишь на новые, т.е. заключенные после вступления Регламента в силу, договоры. Однако, «в должным образом обоснованных обстоятельствах», когда уполномоченный орган государства-члена или Комиссия сочтет, что действующий договор «может затронуть надежность поставок», уполномоченный орган или Комиссия будет вправе потребовать его раскрытия.*9 Раскрытие договоров предлагается осуществлять для того, чтобы уполномоченные органы государств-членов и Комиссия проводили оценку их воздействия на надежность поставок на национальном, региональном и общеевропейском уровнях. Эта оценка должна учитываться при подготовке и обновлении планов по предотвращению чрезвычайных ситуаций с поставками газа и реагирования на них. При этом Комиссия наделяется правом принятия решений, обязывающих уполномоченные органы государств-членов «изменять планы на основе предоставленной информации (т.е. информации о раскрытых договорах и их условиях. – Прим авт.)».*10 Наделение Еврокомиссии правом требовать изменения этих планов расширит ее возможности по влиянию на строительство национальной газовой инфраструктуры, поскольку одним из важных компонентов указанных планов являются меры сетевого развития.*11 Учитывая, что в проекте Регламента не определены ни термин «надежность поставок», ни критерии оценки воздействия на нее, наделение Комиссии таким правом будет означать передачу на уровень ЕС права самостоятельно решать, что понимается под надежностью поставок в контексте оценки коммерческих договоров, и что необходимо для ее обеспечения в рамках антикризисного планирования. Судя по результатам состоявшегося в июне 2016 года обсуждения проекта Регламента в Совете ЕС, представители государств-членов в принципе одобрили внедрение механизма солидарности, но сохраняются различия в подходах и вопросы к модальностям его работы. Кроме того, государства-члены разделились в оценке целесообразности повышения прозрачности коммерческих контрактов, поскольку, по мнению ряда государств-членов, положения проекта Регламента частично дублируют уже действующие стандарты раскрытия информации, а усиление этих стандартов может оказаться излишним и контрпродуктивным. Также между государствами-членами сохраняются различия в подходах к оценке наиболее эффективных способов укреплении регионального сотрудничества, в частности по вопросу о целесообразности внедрения региональных антикризисных планов и алгоритма их соотношения с национальными аналогами.*12   Проект Решения Проект Решения предусматривает, что проекты новых межправительственных соглашений в области энергетики между государствами-членами ЕС и третьими странами, также как проекты изменений действующих межправительственных соглашений, должны будут в обязательном порядке проходить предварительную, т.е. до их заключения (ex-ante), оценку Еврокомиссией на предмет их соответствия европейскому праву. Таким образом, предусмотренное Решением №994/2012 право государств-членов обращаться к Комиссии за соответствующей оценкой предполагается трансформировать в обязанность. Согласно проекту Решения, в течение 6 недель с даты представления государством-членом проекта соответствующего документа для оценки, Комиссия будет вправе выразить сомнение в его совместимости с европейским правом. Если она в течение 6 недель не выразила сомнение, считается, что сомнений у нее нет. Если в течение указанного периода Комиссия выразила сомнение, то у нее будет 12 недель для подготовки заключения (opinion) о совместимости с европейским правом. Такое заключение, позволяющее Комиссии выразить возражения против определенных ей нарушений европейского права, носит рекомендательный характер. Государство-член не обязано следовать этому заключению, но должно уделить ему «первостепенное внимание» (utmost account) при подписании соответствующего соглашения или внесении соответствующего изменения.*13 Согласно п.6 преамбулы проекта Решения, Комиссия помимо оценки соответствия проектов соглашений европейскому праву должна « иметь возможность обращать внимание на цели энергетической политики ЕС и принцип солидарности между государствами-членами, а также на политические позиции, закрепленные в заключениях Совета ЕС и Европейского Совета ». Кроме того, проект Решения предусматривает, что по запросу государств-членов ЕС или с их письменного согласия Комиссия может участвовать в качестве наблюдателя в переговорах по межправительственным энергетическим соглашениям государств-членов с третьими странами. *14 Он также предусматривает, что закрепленный в Решении №994/2012 механизм обмена информацией по действующим межправительственным энергетическим соглашениям распространится на необязывающие документы об энергетическом сотрудничестве, например, на меморандумы о взаимопонимании.*15 Таким образом, основным нововведением, содержащимся в проекте Решения, является наделение Еврокомиссии правом предварительного (ex-ante) контроля межправительственных энергетических соглашений между государствами-членами ЕС и третьими странами на предмет соответствия законодательству ЕС. Это право, однако, не эквивалентно праву согласования межправительственных соглашений или праву вето в отношении межправительственных соглашений государств-членов ЕС. В то же время, в случае наделения Комиссии правом обязательной предварительной оценки межправительственных энергетических соглашений государств-членов на предмет их соответствия европейскому праву, в практическом плане сузятся (но полностью не устранятся) возможности подписания тех соглашений, в отношении которых Комиссией выданы негативные заключения. Судя по результатам состоявшегося в июне 2016 года обсуждения проекта Решения в Совете ЕС, государства-члены в целом согласились сообщать Комиссии обо всех межправительственных энергетических соглашениях до их заключения. При этом право обязательной предварительной оценки межправительственных соглашений на соответствие праву ЕС государства-члены готовы предоставить Комиссии только в отношении соглашений, «касающихся газа». В отношении остальных соглашений Комиссия будет осуществлять последующую оценку (т.е. после их заключения), как это предусмотрено ныне действующим Решением №994/2012.*16   Выводы Рассмотренные инициативы направлены на расширение регионального сотрудничества и взаимопомощи государств-членов ЕС в кризисных ситуациях с поставками природного газа, повышение прозрачности коммерческих и межправительственных энергетических соглашений и усиление роли Еврокомиссии в вопросах антикризисного реагирования и внешней энергетической политики. Поскольку сферы надежности энергетических поставок и внешней энергетической политики являются достаточно чувствительными для государств-членов ЕС, которые в силу принципа субсидиарности сохраняют в этих сферах существенные полномочия, инициативы Комиссии по ряду значимых аспектов с высокой степенью вероятности будут модифицированы в сторону смягчения «наднационального» фактора.   Иван ГУДКОВ, к.ю.н., доцент кафедры правового регулирования ТЭК МИЭП МГИМО МИД России   Настоящая статья отражает личную точку зрения автора и не представляет официальную точку зрения какого-либо учреждения или организации. *1 Proposal for a Regulation of the European Parliament and of the Council concerning measures to safeguard the security of gas supply and repealing Regulation (EU) No 994/2010 // COM(2016) 52 final 2016/0030(COD) *2 Proposal for a Decision of the European Parliament and of the Council on establishing an information exchange mechanism with regard to intergovernmental agreements and non-binding instruments between Member States and third countries in the field of energy and repealing Decision No 994/2012/EU // COM(2016) 53 final 2016/0031 (COD). *3 S.Pirani, K.Yafimava. Russian Gas Transit Across Ukraine Post-2019: pipeline scenarios, gas flow consequences, and regulatory constraints. OIES PAPER: NG 105, February 2016. *4 Там же. Ст. 12. Проект Регламента предусматривает, что в случае, если в каком-либо государстве-члене ЕС проиcходит чрезвычайная ситуация с поставкой газа (“emergency”), то соседние государства-члены, чьи системы транспортировки напрямую связаны с соответствующим государством, должны обеспечить на своих территориях прекращение поставок газа кому-либо помимо защищенных потребителей до тех пор, пока спрос защищенных потребителей в государстве, объявившем чрезвычайное положение, не будет удовлетворен. Меры по осуществлению указанной взаимопомощи должны быть детально описаны в национальных планах по реагированию на чрезвычайные ситуации с поставкой газа (“emergency plans”) и должны предусматривать справедливую компенсацию затрат газовых предприятий по снабжению газом защищенных потребителей в государствах-членах, в которых возникла чрезвычайная ситуация. *5 Статья 194 ДФЕС. *6 Параграф 27 преамбулы проекта Регламента предусматривает: «В марте 2015 года Европейский совет призвал оценить варианты создания механизмов добровольного агрегирования спроса в полном соответствии с правом ВТО и нормами конкуренции ЕС. Это позволит государствам-членам и газовым предприятиям изучить потенциальные выгоды коллективных закупок природного газа как способа для разрешения ситуаций с перебоями в поставках в соответствии с указанными правилами». *7 Там же. Ст.13 (6) (a). К таким параметрам отнесены: срок действия договора; общий объем поставки газа по договору, годовой объем поставки и средний ежемесячный объем поставки; максимальные суточные объемы поставки в случае предупреждения («alert») или чрезвычайной ситуации («emergency»); пункты сдачи газа; минимальные суточные, месячные и годовые объемы поставки газа; условия приостановления поставок газа. *8 Там же. Ст.13 (6) (b). *9 Там же. Ст.13 (7). *10 Там же. Ст.13 (8). *11 Там же. Ст. 8.1 (c). *12 9736/16 (OR. en) PROVISIONAL VERSION PRESSE 32 PR CO 31 OUTCOME OF THE COUNCIL MEETING 3472nd Council meeting Transport, Telecommunications and Energy issues. Luxembourg, 6 June 2016. Pp.5-6. *13 Там же. Ст.5. *14 Там же. Ст. 4 (2). *15 Там же. Ст. 7, 8. *16 9736/16 (OR. en) PROVISIONAL VERSION PRESSE 32 PR CO 31 OUTCOME OF THE COUNCIL MEETING 3472nd Council meeting Transport, Telecommunications and Energy issues. Luxembourg, 6 June 2016. P.4.

Жители каких столиц в Европейском Союзе больше всего довольны ими, а какими – меньше? Европейское статистическое ведомство «Евростат» провело исследование, которое показало, что больше всего удовлетворены своим городом жители Вильнюса (98%), а также Стокгольма и Копенгагена (по 97%). А меньше всего – афиняне (71%) и римляне (80%). Такой результат может казаться понятным. Людям спокойнее жить в сравнительно небольших столицах, а в случае со скандинавскими, ещё и имеющими давний опыт социального благоустройства. Зато менее довольны обитатели древнейших и крупных городов, проблемы которых насчитывают не одно тысячелетие. При этом обращает на себя внимание и тот факт, что недовольство это относительное. Даже в случае с Афинами оно касается только трех из десяти жителей, а в Риме – двух из десяти. Если взглянуть на проблему с этого угла зрения, то понятно, что абсолютное большинство столичных жителей удовлетворено своим городом. Удивительного в этом ничего нет: столица есть столица, большинство людей туда хотели бы попасть по причинам, которые всем совершенно очевидны. Исследование «Евростата» показало не только моментальную фотографию, но и проблему в динамике, сравнив показатели с предыдущей работой от 2012 года. Оказалось, что удовлетворение столицей больше всего выросло за эти годы в… Афинах: с 56% до нынешних 71%. В гораздо меньшей степени, но положительные оценки всё же увеличились в Будапеште, Риге, Вильнюсе, Брюсселе и Братиславе. Зато они упали в Амстердаме, Берлине, Лиссабоне, Париже и Хельсинки. Только у римлян ничего не поменялось: как столица Италии была на предпоследнем месте с 80%, так и осталась… Светлана ФИРСОВА

Однажды осенним утром итальянцы, проснувшись, расстроились, но не удивились. Те из них, кто познакомился с проведённым Еврокомиссией исследованием рынков потребления-2016, увидел, что их страна оказывается в самом хвосте пелетона «двадцати восьми», занимая в общем зачёте пятую строчку с хвоста, а по некоторым показателям замыкая гонку. Хуже оказалось только в Польше, Испании, Болгарии и Хорватии. Исследовались рынки товаров и услуг. Хуже всех на Апеннинах обстоят дела с общественным транспортом, водоснабжением и почтовыми услугами. Плохо с обеспечением фиксированной телефонной связи, доступностью электроэнергии и многими другими показателями. Единственные сферы, где итальянцы лидируют в ЕС, – продажа книг и газет, а также технологических товаров. Среди важных факторов можно отметить дороговизну Италии как страны. Если в среднем по ЕС некий товар стоит 100 евро, то итальянцам приходится платить за него 101 евро (если речь идёт о текущем потреблении) или 107 евро (если речь идёт о товаре длительного пользования).

Испанский дрессировщик-орнитолог Хесус Гомес успешно обучает своих приручённых пиренейских императорских орлов охоте на малые управляемые летательные аппараты. Первой таким искусством овладела орлица по кличке Фронтера («Граница»). Сначала она приноровилась сшибать летящие дроны, которые падали на землю и разбивались вдребезги, а теперь мощный клюв пятикилограммовой хищницы приспосабливается обеспечивать их мягкую посадку. Для тренировок используют лакомство – кусок мяса, прикреплённый к фюзеляжу. С помощью обученных птиц Хесус Гомес уже давно помогает местным фермерам бороться с расплодившимися дикими кроликами и стаями диких голубей. Но теперь появилась новая напасть: небо близ Мадрида бороздят вездесущие дроны, против неограниченного использования которых, в частности, у аэропортов и близ резиденции короля, в Испании принят специальный закон. Он предусматривает штраф для их владельцев на сумму до 225 тысяч евро! Хозяин пернатых помощников намерен оказывать помощь в охране королевских покоев близ столицы от назойливых папарацци, после того как ночью эти аппараты стали кружиться над резиденцией монарха и были восприняты охраной как террористическая угроза. Однако королевским гвардейцам не удалось поймать или сбить ни одного из незваных гостей. Питомцы 53-летнего дрессировщика широко известны в стране: они снимались в эпизодах не только документальных, но и художественных фильмов. Не исключено, что скоро появится новая лента о борьбе этих творений природы с изобретением человека. На рынке Испании цена одного обученного императорского орла достигает 30 тысяч евро.

Как только не приходится людям зарабатывать себе на хлеб! Нет, речь не идёт о протирании различных предметов туалета об офисный стул, ведь надо же, в конце концов, кому-нибудь и этим заниматься. Однако есть на европейских просторах и такие профессии, которые трудно назвать обыденными, но и к романтическим их тоже не причислишь. Тем не менее, даже их название и то перевести бывает непросто. Вот что вы скажете, например, о том, чем занимается ломщик яиц, он же «яичный шпик»? А оказывается, его задача состоит в том, чтобы отделить белок от желтка, и при этом ни в коем случае не пропустить яйцо с душком, способное начисто погубить массу безе или миндальных пирожных. Интересно, готовят ли в семьях обладателей этой профессии яичницу? Или ещё такое небезынтересное занятие, которому отдают своё время те, кого по-немецки называют «глюкскекс бетекстер» – в описательном переводе – сочинитель текстов для подарочных тортов. Скажем сразу, банальностями вроде «С днём рождения!» или «От любящих папы и мамы» здесь не отделаешься, потребуется фантазия и изобретательность. А ремесло ныряльщика за мячами для гольфа вас не прельщает? Оно существует специально для тех, кто вместо лунки способен запулить мячик в водоем. А поскольку на таких мастеров мячей не напасёшься, приходится держать специально обученный персонал, занятый вылавливанием шариков из водной глади. Достаточно своеобразное занятие и у тех, чья профессия называется «хюнер сексер» – определитель пола кур. А это ещё зачем нужно, спросит неосведомлённый читатель. Между тем, дело это весьма серьёзное. Уточним только, что речь идёт не о взрослых птицах, с которыми все ясно с первого взгляда, а о только что вылупившихся цыплятах. Дело в том, что курочек сразу отправляют туда, где им предстоит заниматься производством яиц, а петушков растят на мясо или сразу умерщвляют. Между прочим, научиться безошибочно определять пол цыплёнка – весьма непростое дело, требующее специальной подготовки. Можно также получить профессию пугальщика – занятие специально для тех, кто любит нагнать страху на ближних. Для этого нужно загримироваться под зомби или полуразложившийся труп и с диким криком наскакивать на пассажиров поезда в парке аттракционов. Говорят, что в Лондоне квалифицированный пугальщик зарабатывает до 36.400 евро в год и все за то, что вводит в ступор доверчивых туристов. А вот ремесло другого рода и называется оно окулярист, сиречь специалист по изготовлению стеклянных глаз, которые, как известно, «не колются не бьются и сверкают как алмаз». Для этой профессии надо иметь склонность как к технике, так и искусству. Ведь изготовить максимально точную копию, которую почти невозможно отличить от настоящего глаза, это не самая простая задача. Между прочим, стоит такой протез больше 300 евро. И в заключение профессия, хотя не европейская, но очень уж колоритная. Она называется чистильщик ушей и существует в Китае. Там за 15 евро вам сделают всё то, с чем большинство взрослых европейцев успешно справляются сами – с помощью ватных палочек. Правда, в услугу входит и массаж ушных раковин.

Вашему вниманию предлагается небольшой свод правил поведения в европейском офисном лифте. Они вам и так известны? Вполне возможно! Но все же стоит лишний раз ознакомиться с ними, чтобы не выглядеть чужаком или, не дай бог, невеждой. Войдя в кабину лифта, ни в коем случае не забывайте поздороваться: молчание в такой ситуации считается серьёзным прегрешением против правил хорошего тона. Если у дверей собралась целая группа людей, то встаёт вопрос: кому первому надо предложить войти в кабину? В офисе вперёд принято пропускать начальство и клиентов, в быту – пожилых людей и женщин. Кстати, в давние времена, когда лифты были не такими надёжными, как сейчас, дверь в кабину считалась единственной, куда мужчина может войти раньше дамы, демонстрируя ей тем самым, что поездка будет безопасной. Во время поездки в лифте действует классическое правило: слово – серебро, молчание – золото. Затевать разговоры с коллегами – не лучшая идея, ведь беседу придётся оборвать на полуслове. Полным моветоном считается ведение в лифте разговоров по телефону, немногим лучше и громкое общение двух пассажиров, при котором все остальные остаются пассивными наблюдателями. Абсолютным табу являются «любопытные» вопросы из серии «Интересно, выдержит этот лифт всех нас вместе?» или «А что мы будем делать, если кабина застрянет?». Задумайтесь на минутку о том, что среди пассажиров может оказаться человек, подверженный приступам клаустрофобии или впадающий в панику от перспективы путешествия на лифте, но старающийся все же держать себя в руках. Надо ли создавать ему дополнительные сложности? По дороге лучше не уставлять глаза в пол кабины: психологи считают, что такой взгляд демонстрирует неуверенность и опасения. Поэтому более приемлемо просто смотреть в дверь кабины или на табло, ведущее отсчёт этажей. Про то, что надо стараться не пихать спутников, наверное, и говорить не стоит? Да, и вот ещё что. Если вы по ошибке нажали не ту кнопку, то достаточно просто вежливо попросить прощения, и вовсе нет нужды рассыпаться в пространных извинениях, демонстрируя своё изысканное воспитание. Марина СМИРНОВА

В Германии сейчас установлено свыше 500 тысяч камер наблюдения, их можно увидеть на стенах многих домов или в садике перед ними. Но всегда ли они имеют право фиксировать то, что попадает в их объектив? Ведь камеры стоят и в общественных местах, и на рабочем месте в офисе, в банках, в супермаркетах, на бензоколонках, на парковках, в автобусах в поездах и в машинах. Да что там, даже в лесу и то установлены камеры, фиксирующие передвижения животных. А поскольку эти устройства становятся все дешевле и все мощнее, то и покупают их всё чаще. Однако правовая сторона вопроса частенько ускользает от внимания хозяина новомодного гаджета. Разумеется, речь не идёт об оригиналах, направляющих объектив прямиком в окно соседской спальни. Но каковы же все-таки правовые рамки? Верховный суд ФРГ постановил, что частные видеокамеры не могут быть направлены на общественные и не принадлежащие их хозяину площади. Такое наблюдение нарушает права других лиц, в частности, как это называют германские юристы, право на собственное изображение и право на информационное самоопределение. Первое означает, что снимки незнакомых людей можно делать только с их согласия. А второе – то, что только вы сами вправе определять кто, что и в каком объёме может о вас знать. Вот поэтому и не разрешается ставить камеры с дистанционным управлением, которые могут быть незаметно направлены, скажем, на окна вашей квартиры или на принадлежащий вам участок земли. Это же относится и к общедоступным территориям. Изменение направления камеры должно быть наблюдаемым извне. Причём, не имеет значения, ведётся ли запись или за мной кто-то наблюдает на экране монитора. Германские суды расценят оба этих случая как несанкционированную слежку. Это же относится и к так называемым камерам-ловушкам, перемещение объектива которых незаметно для объекта наблюдения. Когда же всё-таки можно использовать видеокамеры? Если речь идёт о вашей собственности, будь то строение или земельный участок, то вы вольны наблюдать за ними с использованием любых технических средств. Необходимо только внятно маркировать вашу собственность, чтобы любому было ясно, что его появление там нежелательно. Ну, и, конечно, указать, что ведётся съёмка или наблюдение. И ещё надо твёрдо усвоить, что любые ваши противоправные действия выводят вас за грань, на которой прекращается защита ваших прав. И запись или фото могут служить доказательством в суде. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Не могу не восхититься солью соли земли британской, истинными «светильниками разума» (без всякой иронии), способными критически взглянуть на себя и на свою нацию. В первых рядах поместила бы Реми Джозефа Солсбери, университетского профессора в городе Лидсе, откликнувшегося на страницах общенациональной газеты «Индепендент» на эмиссию пластиковой купюры достоинством в пять фунтов, на которой изображен «Уинни» – Уинстон Черчилль. Свой авторский комментарий профессор Солсбери начинает напоминанием о фразе Черчилля: «Нация, которая забывает о своем прошлом, не имеет будущего» (“A nation that forgets its past has no future”). Далее следует жесткая констатация: «Хотя слова справедливы, Британия уже долгое время обладает способностью забывать, искажать и игнорировать историю». Автор возмущен тем, что увековечив на банкноте политика, который в действительности был «с точки зрения морали отвратительным расистом», Британия сама себя высекла и публично опозорилась. Профессор Солсбери напоминает, что тот, кого сегодня называют «величайшим из британцев всех эпох», вслух мечтал, чтобы в Индии разразилась гражданская война, и при этом сыграл ключевую роль в геноциде, унесшем жизни трех миллионов индийцев в 1943 году. Тогда метрополия вывозила рис из своей колонии, а жители Бенгалии умирали от голода. Лондон отказывался принимать гуманитарную помощь, чтобы спасти несчастных. Когда премьеру Черчиллю доложили о катастрофическом положении с едой, он поинтересовался: «Тогда почему Ганди еще жив?» Позднее, в 1944 году, он откровенно объяснил причину, по которой сознательно допустил голодомор: «Помощь была бы бессмысленной. Индийцы размножаются, как кролики, и едоков все равно было бы больше, чем еды». Однажды бульдого-подобный в свои преклонные годы политик охарактеризовал жителей Индии как «звероподобных людей со звериной религией» и, что поразительно, никогда не стеснялся своего презрительного отношения к ним. Еще ранее он хвастался, что лично прикончил трех «варваров» в Судане. А в 1920 году предлагал пустить в ход химическое оружие против восставших против колонизаторов жителей Ирака. Дословно: «Я полностью поддерживаю идею использовать отравляющий газ против нецивилизованных племен» (“I am strongly in favor of using poison gas against uncivilized tribes”). К слову, Черчилль рассматривал шансы прибегнуть к химическому оружию и против Советской России. История не знает сослагательного наклонения, но еще неизвестно, как бы сложилась судьба послевоенной Европы, если бы по следам пакта Чемберлена-Гитлера 1938 года в Британии одержали бы верх симпатизаторы германских нацистов (см. «Эдуард VIII был готов стать марионеткой Гитлера», №7-8(101), 2015). И почему бы не допустить вероятность превращения Великобритании в полноценного союзника держав оси, коль скоро Черчилль сам заигрывал с идеями национал-социализма (см. «Черчилль стеснялся того, что был поклонником Муссолини»,№10(48), 2010). С одной стороны, для У.Черчилля цвет кожи и этническое происхождение были главным критерием. С палестинскими арабами он не считался, как-то заявив, что «это – варварские орды, которые ничего не едят, кроме верблюжьего навоза». С другой стороны, его трудно назвать оголтелым «белым супрематистом», прославляющим и оберегающим белую расу. Это Черчиллю, считавшему, что аристократическая нация господ, сложившаяся во времена королевы Виктории, угасает, принадлежит призыв: «100 тысяч британцев с признаками вырождения нужно принудительно стерилизовать». Профессор Солсбери вполне резонно сопрягает традиции имперского высокомерия и навязывания своей воли подвластным народам с сегодняшними проблемами отторжения Запада и распространения радикального ислама на Ближним Востоке. Он усматривает причинно-следственную связь между черчиллевской ксенофобией и взрывным всплеском насилия в Британии в отношении некоренных граждан, регистрируемого в последние месяцы после референдума о выходе из Евросоюза (см. «Брекзит»: английский национализм взял верх», №6(111), 2016). Финал профессорской инвективы выполнен в стилистике грозного памфлета, который впору зачитывать с любого возвышения (лобного места) в центре города: «Воздают хвалу банкноте с изображением Черчилля за ее долговечность. Наверное, нам следует также признать долговечность расизма, ненависти и нетерпимости в нашем обществе. Быть может, Черчилль – это идеальный кандидат, чтобы представлять Британию, но мы заслуживаем чего-то лучшего». Нельзя не согласиться с последним тезисом профессора Солсбери: британцев всех скопом едва ли можно отнести к расистам черчиллевского накала нетерпимости. Но им стоит чаще задумываться о завете, на который Черчилль, в самом деле, не имеет никаких авторских прав: «Нация, которая забывает о своем прошлом, не имеет будущего». Надежда ДОМБРОВСКАЯ

Дождь лил уже третью неделю подряд. Не переставая. Мелкий. Тоскливый. Моросящий. Превращающий жизнь в пустоту. Мрак. Безнадежность. Одиночество. Парализующий волю. Убивающий желания. Заставляющий поверить во все что угодно. Лишь бы он перестал. Или хотя бы прекратился на время. А тут еще низко нависающие бесцветные пепельные облака. Сто крат хуже болотного марева. Тяжелые. Прижимающие к земле. Без единого проблеска. Даже намека на то, что он вообще возможен. Он терпел вместе со всеми. Как все. Сколько мог. Сколько хватило сил. А потом плюнул на все сковывающие его запреты. Достал меч из ножен. Не примериваясь, рубанул по небу. Раздвинул образовавшиеся створки. И в проем с благодарностью хлынули весеннее солнце и первозданная голубизна... … Плотину укрепляли веками. Всем миром. Не жалея ни денег, ни живота своего. Потому что она очень много значила для всех. Была матерью родной во всех отношениях. Давала муку и хлеб и многое другое, без устали крутя жернова. Позволяла торговать вверх по течению. Орошала всё, в чем нуждались люди. Но главное – спасала от бесконечных разрушительных смертоносных наводнений. Однако в этот раз она не выдержала. Перед таким напором стихий она была просто бессильна. И теперь страшный разъяренный поток мчался на пастбища, селения, людей, которые опять оказались обманутыми в своей вере, сметая всё живое на своём пути. Ждать было больше нельзя. Каждая секунда промедления могла обернуться сотнями смертей. Безмерностью утрат и страданий и бессмысленностью невосполнимых потерь. Он вновь превозмог себя. Переступил через установленные законы. Достал меч из ножен. И рубанул со всей мощью, на которую был способен. Только теперь землю. Она услужливо расступилась и вобрала в себя беспощадный поток. Устраняя опасность. Спасая всех и вся... Не успел Он отвести эту беду, как услышал новый зов, сплетающийся из тысяч разрозненных голосов. В них звучала бездонная скорбь и светлое чудо надежды. Они исходили от всех тех, кого природа обделила удачей и бросила на произвол многолетней засухи, превратившей некогда райские места в одну сплошную пустыню. Люди были бессильны. Им не оставалось ничего другого, как только молить его заступиться. Не ради них – ради детей. Всех тех, кто уже страдал, и тех, кто еще не родился. Во имя продолжения рода. Наперекор себе, опять разрывая сковывающие его путы, Он внял зову. Достал меч из ножен. Замахнулся и, отказываясь от переполнявшего его могущества, вновь рубанул землю. Только теперь открывая путь живительному потоку, который должен был уже вскоре преобразить всё вокруг… Тут же грянул умопомрачительной силы гром, набатом отозвавшийся в самых отдаленных уголках вселенной, и раздался голос, от беспощадного надрыва которого содрогнулось все сущее: – Трижды Ты нарушил то, что нарушать не дано никому. Трижды Ты преступил вечный запрет. Трижды в своей гордыне Ты возомнил себя выше и могущественнее установленного порядка вещей. И за это Ты будешь низвергнут. Решение окончательное. Обжалованию не подлежит. Сколько бы поколений за Тебя ни просило. И кто бы ни осмелился за Тебя заступиться! – Кто знает?! – ответил Он, превращаясь в новую Вселенную. – Не может быть вечным тот порядок, наперекор которому пошли трижды. Недостойно быть законом то, что раз за разом трещит по швам всего лишь от удара меча. Нет справедливости в вердикте, отрицающем нужды людей и праведное стремление откликнуться на их молитвы. Пусть они выбирают сами! Пусть нас рассудит время! Да сбудется предначертанное! Сказал так, и связь между мирами распалась… (Из легенд древнего Мондорфа) Наш мир устроен как-то криво. Наперекосяк. Попросту говоря, несправедливо. Большинство вкалывают по-черному. Трудятся на износ. Собирают по крупинкам счастье и благополучие. А в итоге всё равно маются всю жизнь. И есть мизерная когорта людей, которым всё даётся легко, будто само собой. Все идет в руки. Они всегда оказываются там, где надо, и в нужное время. Удача улыбается им вне зависимости от того, просят ли они об этом или нет. … Эйний относился к их числу. В свои неполные 18 лет он был уже вполне сложившейся личностью. Страстной. Энергичной. Увлекающейся. Разносторонне развитой. Когда он еще только начинал делать по жизни первые шаги, ему дико повезло. Его заметили, оценили сценический талант, умение уверенно держаться и легко двигаться, а также врожденную музыкальность и пригласили в один из ведущих профессиональных театров для детей. Без ущерба для учебы сначала в лицее, потом в университете он мотался с ним по гастролям. Объездил полмира. Овладел всеми премудростями превращения и мастерства. Изучил в подробностях биографии многих неординарных людей, которых ему хотелось бы сыграть, и вымышленных героев. Познакомился со всем тем, что они могли бы знать и уметь. Неплохо ориентировался в столь разных вещах, как современная физика и экономика, микробиология и политика, история и управление. В общем, готов был и в реальной жизни с честью сыграть ту роль, которую уготовила ему судьба. Не побоявшись. Не смалодушничав. Проблема была только в одном. Его долгое время преследовал всё тот же сон. Не ночной кошмар. Отнюдь. Скорее, что-то похожее на навязчивую идею. Только красочную. Полную звуков и запахов. И в динамике. Будто он приходит в луна-парк глубокой ночью, когда всё уже давно закрыто. Огни погашены. Иллюминация не работает. Над всем довлеют гробовая тишина, страх и запустение. Однако стоит ему войти внутрь, как все оживает, будто по мановению волшебной палочки. Начинает бегать. Крутиться. Кружиться. Раздается бравурная музыка. И всё это при полном отсутствии людей, от чего ощущение жути и ирреальности только усиливается. Усиливается. Усиливается. Становится совершенно невыносимым. И тогда он… На этом месте сон неизменно прерывался. А, может быть, и нет. Но, проснувшись в любое время, хоть когда еще совсем темно, хоть на рассвете, он не мог ничего вспомнить. Не мог восстановить ни фрагмента. Нет нужды говорить, как его это бесило. Интриговало. Будоражило. Заставляло вести с самим собой бесконечную бессмысленную перепалку: «Не исключено, что на меня насылают самый обычный ночной морок, – говорил он себе. – Но если это так, то кто и зачем? Кому я помешал? Врагов у меня нет. Дорогу я никому не перебегал. Кто-то мне завидует до такой степени? Тоже вряд ли». Отвергнув тривиальный вариант ответа, он тут же спешил задать себе несколько другой вопрос: «Может, я кого-то страшу, и неведомые мне силы, прибегая к услугам Морфея, пытаются меня сбить с толку? Ослабить? Дезориентировать? Предотвратить какое-то невыгодное им развитие событий? И не пустить меня для этого в луна-парк? Какая-то чушь несусветная. Если только не предположить, что аттракционы – вовсе даже не аттракционы, и за ними скрывается какой-то совсем иной мир. Странный. Загадочный. С совершенно иными возможностями. Постой-ка, в этом объяснении что-то есть. К нему стоит присмотреться. Хотя нет, всё равно концы с концами не сходятся». Исключив и его, Эйний пускался искать разгадку мучивших его сновидений в диаметрально противоположном направлении: «Тогда что же получается? Мне, наоборот, подсказывают путь? Стремятся подтолкнуть к чему-то для них очень важному, а то и судьбоносному? И то, что они делают это столь примитивно, прямолинейно и назойливо, свидетельствует вовсе не против них? Оно указывает лишь на то, что они не могут раскрыть мне ничего больше? Тогда что – пытаю удачу? Вроде, раньше она ко мне была благосклонна». В итоге, когда неопределенность сделалась совсем невыносимой, Эйний решился: «Что будет – то будет. Жить так дальше, когда каждый день с надеждой и ужасом ждешь неотвратимо одинаковых ночных сновидений, просто невыносимо. Буду готов к любым неожиданностям. За плечами у меня достаточно всего. Фортуна должна мне улыбнуться. Мы всегда были в родственных отношениях. Так что, вперед. Встречу опасность – она же судьба – с поднятым забралом. А кто из них меня поджидает – судьбоносная опасность или же опасная судьба – разберусь на месте». В театре, дома, в университете, друзьям и близким Эйний сказал, что смотается расслабиться к морю на недельку. Особенно любопытным знакомым признался, для вящей убедительности, что с очередной моделькой – вылитой избранницей Дональда Трампа в молодости. Сам же оделся и причесался так, чтобы ни в коем случае не привлекать к себе внимания, распихал по карманам всё, что могло бы ему пригодиться, и подсказывала фантазия, дождался глубокой ночи и рванул в луна-парк. Город спал. Всё было погружено в оцепенение. Отдельные прохожие, выгуливающие своих четвероногих помощников, и колонны легковушек, уносящихся вдаль на субсветовых скоростях, лишь усугубляли пустынность улиц и площадей. Дальние и ближние подступы к луна-парку были погружены в кромешную темноту. Она господствовала над всем уверенно и безраздельно. Территория планеты аттракционов казалась неприступной еще в большей степени, чем какой-либо хорошо охраняемый сверхсекретный объект. Её опутывали высокие ряды сетки-рабицы, напоминающей, скорее, колючую проволоку. Узкие входные калитки были наглухо задраены. Створки массивных стальных ворот плотно прилегали друг к другу, не оставляя ни малейшей надежды просочиться. Лезть через все эти укрепления, тем более почти на ощупь, когда ни зги не видно, или привлекать к себе внимание всполохами фонарика, Эйнию очень не хотелось. Но удача сопутствовала ему даже в мелочах. Он вовремя различил свет фар приближающегося грузовичка, и, когда тот притормозил перед открывающимся проходом в «чистилище», мгновенно перемахнул через бортик. Грузовичок слегка поплутал по переплетению аллей и, наконец, замер. Эйний не стал дожидаться специального приглашения, бесшумно соскочил с него и нырнул в приоткрытый шатер ближайшего аттракциона. – Вторая часть операции также прошла штатно, – нежный воркующий голос начальницы передвижного командного пункта, временно передислоцированного на территорию луна-парка, был подчеркнуто сух и деловит. – Даю добро на переход к следующей фазе, – вкрадчиво прошелестело в головах членов Всевышнего совета посвященных. – Объявляю оранжевую степень готовности. Включить излучатели магии на полную мощность. Докладывать с настоящего момента каждые четверть часа и в случае асинхронности наложения реальностей. Действуйте». Внутри шатра было тепло и уютно. У Эйния даже на секунду возникло ощущение, что его ждали. Так всё выглядело продуманно и радушно. По бегущей дорожке из красных огоньков он прошел в искусно подсвеченное овальное помещение. Тотчас же округлые стены рассыпались на десятки зеркал разных размеров и конфигураций и со всех сторон поплыли на него. Красиво. Слаженно. Завораживающе. Театр зеркал показался Эйнию настолько здорово выполненным для заштатного луна-парка, настолько фантастическим, что он не сразу понял, что происходит нечто действительно необычное. Несусветное. Сверхъестественное. Каждый осколок виртуозно разбитой дизайнерами стеклянной стены нес на себе или в себе изображения лучших творений земной, а, может, и не только земной фауны. Здесь были ящерицы и слоны. Аисты и буйволы. Махаоны и дельфины. Мелкие грызуны, коалы, соколы и носороги. В общем, все. Эйний сначала принял их за голограммы – сработала обычная инерционность сознания. Только когда они приблизились к нему и настороженно заулыбались, до него дошло: это никакие не голограммы. Не рисунки. Не инсталляции. Это его отражения. Реальные. Подлинные. Это он, его личность, а вовсе не хрупкие стены претерпевают столь странные превращения. Он, его личность распались на тысячи ипостасей, перевоплотились в них, чтобы осознать себя заново. Научиться быть ими всеми одновременно, оставаясь полностью самим собой. Овладеть силой, хитростью, сноровкой каждого из них, дабы воспользоваться, когда подойдет время. Когда потребуют обстоятельства. «Класс! – всё внутри Эйния затрепетало. Его просто распирало от восторга. – В такое невозможно поверить. Вот тебе и луна-парк. Вот, оказывается, в чём заключался зов ночи». – Третий этап по генерации магической энергии превысил наши самые смелые ожидания, – нежный воркующий голос оставался ровным, хотя чувствовалось, что руководительница операции едва сдерживает переполняющие её эмоции. – Произошел ранее не наблюдавшийся мультиплицирующий эффект. Предположительно он связан с недооцененным нами ранее и нераспознанным магическим потенциалом медиума. Мы считали, что он не превышает единицы. Теперь очевидно: потенциал намного выше. Насколько, без проведения дополнительных экспериментов выяснить проблематично. Имеющаяся аппаратура контроля не оснащена измерительным модулем. Однако непредвиденный выброс магической энергии плану операции не противоречит. Даже наоборот – повышает шансы на успех. – Продолжаем, – прошелестело в головах высокого синклита избранных. – Ограничителей не ставим. Корректировать тоже не будем. Показателей к этому нет. Вместе с тем, входящих в группу «Восток» попрошу на всякий случай просчитать коэффициент вариативности программы с учетом изменившихся обстоятельства. Результат обсудим при следующем включении. «Однако надо оставаться предельно осторожным, – предупредил себя Эйний. – Что происходит, кто за всем стоит, в какие игры здесь играют, я по-прежнему не знаю. Просвещать же меня, похоже, никто не собирается. Ладно, тогда каждый за себя». Чтобы обмануть бдительность камеры и тех, кто за ним, возможно, следил, Эйний заперся в туалетной комнате. Убедившись, что тишину ничто не нарушает и «хвоста» за ним, судя по всему, нет, он повертел для видимости белым и голубым краниками и ментально произнес услужливо подсказанную подсознанием магическую формулу. Из шатра «кривых зеркал» выскочила маленькая неприметная серая мышка. Тихонько попискивая, она прошмыгнула на площадку со следующим аттракционом. Как по наитию, поднялась на задние лапки, нажала обязательную красную кнопку и вскочила на сидение. То, что качели, на которых он очутился, несколько отличаются от тех, которые с недавних пор стали неизменным атрибутом детских площадок, и стоят здесь вовсе не для развлечений, Эйний уразумел мгновенно. Они принялись раскачиваться с бешеным ускорением и, если бы не отменная закалка и хорошая спортивная форма, ему пришлось бы несладко. Амплитуда их колебаний тоже стремительно нарастала. Качь, качь – и на циферблате, всплывшем перед его мысленным взором, зажглась цифра 2018. Еще чуть – и засияла цифра 2019. Потом 2020. За ней 2021. Когда стрелка показала 2024 год, Эйний или кто-то, странным образом протаявший в нем, скомандовал: «Приехали. Пора. Надо соскакивать». Что он и сделал, примерно так, как когда его учили выездке и сложнейшему каскадерскому мастерству. Только появился он в той реальности, в которую его выбросили магические качели, вернее в том времени, в несколько непривычном для него снаряжении. Он был одет в виповскую камуфляжную форму. На голове красовалась очень удобная каска, способная защитить от любых неожиданностей, с нанесенными на нее непонятными ему знаками различия. По карманам и тайникам, на которые виповская камуфляжная форма оказалась так богата, был распихан полный набор для выживания в любых условиях. «Ничего себе, – автоматически закралась ему в голову шальная мысль, – я, что, теперь превращусь в универсального бойца, ядерную установку и сверхзвуковой бомбардировщик в одном флаконе? Или какого-нибудь суперджихадиста будущего? Или иного вооруженного до зубов борца за идею?» – Четвертый этап проходит штатно, – нежный воркующий голос полностью вернул себе первоначальное спокойствие и уверенность. – Медиум легко и органично вживается в любую ситуацию. Как сказали бы наши земные друзья, – начальница позволила себе съязвить, – он вооружен и очень опасен. – Не расслабляться! – прошелестело в ответ. – Не терять бдительности. От того, что он сейчас увидит, и у более стойких крыша могла бы поехать. А он у нас пока тонкокожий. Пороха не нюхал. С этой стороной жизни не знаком. Так что, будьте готовы к любому повороту. «Хотя на то, чтобы рефлексировать, у меня нет времени, – одернул себя Эйний. – Раз я сюда попал, значит, это для чего-нибудь или кого-нибудь нужно. Так, опускаем защитное стекло на глаза, и вперед!» Однако то, что он увидел, выбравшись на ближайшую площадь, было действительно не для слабонервных. Повсюду в лужах крови лежали раненные и изувеченные. Они так долго кричали, что теперь их хрип был едва различим. Никто ими не занимался. До них ни у кого не было дела. Безоружные сломя голову бежали в поисках укрытия, дабы спрятаться от преследующего их ужаса. Вооруженные, не обращая ни на что внимания, отрешенно топали выполнять приказ. «Куда?» – естественно, не ожидая ответа, поинтересовался Эйний. Однако он последовал: «Используют нас как мясников, подонки, – недовольное бурчание в его мозгу командира подразделения, не без труда, оформилось во что-то похожее на осознанную мысль. – Все мы поголовно замазаны. Вот и теперь бросают усмирять толпу. Она прорвалась на Большую площадь. Ну, прорвалась и прорвалась. Так, ведь нет, наверняка, дадут приказ стрелять на поражение. И за что? Ужас. Задурили всем голову. Что с нами всеми станет? Молодняк жалко. Их же, когда поймут, всю жизнь угрызения совести мучить будут. И что они сделают, чтобы кровь смыть, одному Богу известно. Что бы такое придумать, чтобы оградить ребят? Чтобы увести?» Причитания старшего офицера вновь перешли в неразборчивое бурчание. «А не надо ничего придумывать, – Эйний подключился к сознанию командира в одно касание, как будто делал это всю жизнь. – Оставляйте здесь подразделение. Вы правы. Надо предотвратить бойню. Берите под контроль все окружающие улицы и скверы. Ваша задача – помощь пострадавшим, обеспечение порядка, пресечение мародерства. Действуйте». Убедившись, что его слова приняты к исполнению, Эйний нырнул в подворотню, принял образ добермана, чтобы не натыкаться на многочисленные патрули, и рванул вперед. Переговоры по закрытым каналам связи четко подсказывали ему направление. «Прорываюсь в штаб, – прикинул он, – а там разберусь: миссия, которая на меня возложена, мне подскажет». Однако если он надеялся на то, что нежданно обретенные им чудесные способности послужат ему отмычкой от всего, он ошибся. Сквозь ограждения, заслоны и охрану ему, конечно же, удалось просочиться без сучка и задоринки, меняя облик. Но дальше его ждало разочарование. Попав на территорию объекта, Эйний оказался как бы в другом измерении. Центр принятия решений окружала такая стена ненависти, лжи, предубеждений и упёртости, что он испытал самый настоящий шок. Удар, пришедшийся по его обострившимся рецепторам, случись такое раньше, он просто не вынес бы. Сейчас же ловко поднырнул под стену и очутился в святая святых. Увы, его ждало еще большее разочарование. Никакой стены не было. Весь центр был наполнен этими чувствами под завязку – превосходства, неприятия и презрения. В нём не оставалось ни одного укромного уголка, ни одной каморки, где можно было бы перевести дух, прийти в себя и оглядеться. Чтобы справиться с такой махиной, его магических сил было явно недостаточно. – Взрывай всё к чертовой матери, – прошелестело у него в голове. – Окольцуй периметр и взрывай. Комбинезон напичкан всем необходимым. Об остальном мы позаботимся. – Взрывать ничего не даст, – возразил Эйний, соглашаясь тем самым на переговоры. – Мне седьмое чувство подсказывает, что этот центр принятия решений не единственный, хуже того, он ложный и существует только для отвода глаз – уж слишком легко я в него проник. Ликвидация штаба послужит лишь оправданием и спусковым крючком для ужесточения репрессий. Не хотелось бы играть на руку противнику. – Угроза ложного следа всегда есть, – по тому сарказму, с которым эти слова прошелестели у него в голове, Эйний понял, что его аргументы не произвели впечатления. – Иногда же ставка делается именно на то, чтобы создать впечатление, будто след – ложный. – Пусть, – согласился он, понимая, что давно пора действовать либо так, либо иначе, – но развернуть будущее из будущего одним лишь взрывом не получится. Нужно еще много чего другого. Игра слишком рискованная. Гарантий на победу никаких. Предотвратить развитие событий, ведущее к подобному противостоянию и большой крови, получится только из настоящего. Пока зло еще не разрослось. И есть шанс. Продолжать препирательство не было никакого смысла. Эйний развернулся и, придав себе максимальное ускорение, пустился в обратный путь. Как он будет действовать по возвращении, он еще не знал, но был уверен, что теперь, после всего увиденного, борьба сделается смыслом его жизни. – В программе произошел сбой, – уныло констатировала начальница то, что было и так понятно всем участникам совета. При этом голос её оставался по-прежнему бархатистым и волнующим. – Медиум, на которого мы так рассчитывали, вышел из-под контроля. Он слишком быстро набрал силу. К тому же оказался чрезмерно самостоятельным. Не учли мы и юношеского максимализма, опрокидывающего порой любые расчеты. – Посвященные! Правила, которых мы придерживаемся, намеренно строгие. Они не допускают отклонений, – шелест, раздавшийся в головах тех, кто всё знают, приобрел стальной оттенок. – Медиум не справился с поставленной задачей. Он подлежит ликвидации. Однако ситуация уникальна. Задачу всё равно надо решать. Предлагаю дать ему второй шанс. Послушайте, что хочет нам доложить рабочая группа «Восток». – Обойдемся без прелиминариев, – руководитель группы сразу взял быка за рога. – Ситуация действительно уникальная. Нам удалось измерить магические возможности Эйния и найти им разгадку. Они растут. Постоянно. Стремительно. Они уже такие же, как у любого из нас. А ещё не вечер. Магическое излучение, которому мы его подвергли, разбудило до того спавшую в нем программу преобразования мира. Мы проморгали, что его дед после смерти родителей был передан на попечение случайных людей, не принадлежащих к нашему цеху, и усыновлен ими. Мы приняли его за обычного человека. На самом деле его предки были великими магами. Лучшими. Они погибли, пытаясь предотвратить Первую мировую войну. Предчувствуя свою скорую гибель и предвидя будущее, они благословили Эйния и через поколения передали ему и свою силу, и свои жизненные установки, и своё призвание. У него есть все задатки для того, чтобы превратиться в мессию. Не надо его останавливать. Пусть он реализует себя. Мы будем ему только помогать в этом, слегка подправлять его и следовать за ним. Тихий одобрительный шепот могущества, раздавшийся со всех сторон света, подтвердил, что предложение принимается. А Эйний тем временем уже вскакивал на ничем не примечательные для других людей качели луна-парка. Растворял в себе механизм впаянного в них магического девайса перемещений во времени и запускал его. Эйний соскочил с них в ту же ночь, в которую он решился положиться на свой инстинкт и пробрался в луна-парк. Теперь он знал его как свои пять пальцев и легко ориентировался в нём. Не таясь и не перевоплощаясь, он подошел к опечатанному пульту управления парком со всеми рубильниками, рычажками и тумблерами, включил освещение, активировал аттракционы и открыл парк для посетителей. Все было как в некогда мучавших его сновидениях. Парк сиял и блистал в ночи. Переливался всеми цветами радуги. Раздавалась зажигательная бравурная музыка. Хотелось петь. Танцевать. Веселиться... Этой ночью на широкую ногу отмечали тысячелетие открытия первой в мире выставки аттракционов. Шампанское лилось рекой. Столы и столики, уставленные яствами, присланными в подарок всеми странами, где любят и ценят этот праздник, простирались до горизонта. Почетные гости стекались со всех сторон. Их не успевали объявлять – президенты и премьеры, лидеры политических партий и общественных объединений, мэры и префекты, главы международных организаций и генералы. Эйний руководил празднеством. Ослепительной красоты женщина с нежным воркующим голосом не отходила от него ни на шаг. Избранные, плотным кольцом окружавшие его, ловили мельчайшее его распоряжение, чтобы моментально выполнить. И шипящий голос, не терпящий возражений, услужливо возникал в головах именно тогда, когда Эйнию это было нужно. «Друзья! – его голос наполнил парк и заглушил все другие звуки. – Сегодня не будет официоза. Никаких речей и концертов. Только аттракционы. Приглашаю. Мы заготовили для вас множество приятных очаровательных сюрпризов. Почетные гости, подойдите ко мне! Мы отправляемся с вами на колесо чудес. С него вы сможете увидеть всё, что делается на Земле и в нашей галактике. Все за мной!» Откуда ни возьмись, посреди луна-парка вверх вознеслось чёртово колесо. Оно было чудовищных, циклопических размеров. Верхние кабинки цеплялись за облака и растворялись в них. И в то же время все было продумано до мелочей и сделано так здорово, что подходящим не надо было ждать ни секунды, чтобы занять в них место. Ни одному из почетных гостей не удалось увильнуть. Всех их прокатили на колесе чудес. Но отнюдь не просто так. Они сходили с него совершенно другими людьми. Команда магов во главе с Эйнием об этом позаботились. Кого купили обещаниями. Кого убедили, приоткрыв завесу над прошлым и будущим. Кого просто подчинили себе магическими заклинаниями. Когда ты висишь над бездной, понимая всю тленность человеческой жизни, и тебе её предлагают обменять на вечность, было бы странно не согласиться и не поменять все свои взгляды и предпочтения. Сходя на землю, каждый из випов приносил клятву верности Эйнию и его делу. Потом, для согласования деталей, их разбирали и уводили другие маги. А также чтобы объяснить: малейшее отступление от данного обета карается смертью и вечными мучениями. Такая доля ждет не только их, но и всех родственников, друзей, близких, без исключения. В любом колене. Мир на Земле стоит жертв. Дорога в то будущее, которое нам снится, вымощена решимостью. И лучше жертвы принести сегодня и решимость проявить сейчас, а не тогда, когда будет уже слишком поздно… © Н.И. ТНЭЛМ

Какие-то у нас в Европе политики странные. Первый раз обожглись. Второй. Третий. А с них как с гуся вода. Может, пришло время их слегка подвинуть? Подыскать им замену? Дружно навалиться, памятуя о прежних ошибках и преступном пофигизме. … Бог Созидания и Бог Разрушения всегда ощущали себя как единое целое. Друг без друга они себя не мыслили. Подленькое предположение, будто может быть как-то иначе, никогда не закрадывалось им в голову. Ведь чтобы построить что-либо новое, надо сначала обязательно снести старую постройку и освободить место. А чтобы разрушить что бы то ни было, нужно для этого что бы то ни было прежде построить. Поэтому Бог Созидания и Бог Разрушения всегда были вместе. Только чтобы взаимно дополнять друг друга, им не требовались физическое присутствие и пространственная близость. Они всюду и во всем соприкасались и продолжали друг друга. Они были полностью, без остатка растворены в природе. Связывали между собой все сущее. Одновременно переливались из материи в энергию и обратно и формировали все разнообразие сетевого взаимодействия, которое только позволено в нашем мире. Потому они вместе, солидарно отвечали за всё, что происходит в нашей Вселенной. За всё, что случится, должно случиться или не случиться. За то, в каком направлении, с какой скоростью и с какими издержками будет происходить. Или не будет. И какой вариант из всего многообразия несбывшегося станет нашей реальностью. Естественно, работы у них было выше крыши. Здесь заменить. Там подновить и переделать. Еще где-то все сбросить в отвал и начать с чистого листа. А где-то, наоборот, исправить допущенные огрехи и восстановить все как было. И так изо дня в день. Из года в год. Из тысячелетия в тысячелетие. И все было бы тип-топ, от всего бы они получали удовлетворение и удовольствие – кстати, и собой в том числе, – если бы не угораздило их создать разумную жизнь и отдать ей в бессрочное пользование нашу любимую и неповторимую планету. Дальше всё пошло абсолютно непостижимым образом. Люди оказались совершенно непредсказуемыми и неуправляемыми. То, что они начала вытворять со своей и нашей цивилизацией, потребовало от богов равновесия недюжинного терпения и выдержки. Которые, между прочим, за ними никогда не водились. Хуже того, люди стали отнимать у них слишком много времени. Со своей нетерпимостью. Склонностью к предательству. Склоками. Бессмысленными и бесконечными. Только Бог Созидания и Бог Разрушения в одном месте вакханалию пресекут, конфликт уладят, со смутой разберутся, – глядь, новое безобразие в другом вспыхнет. И так без конца и без края. А у них, помимо людей, дел невпроворот. Взрыв сверхновой подготовить, чтобы общему дизайну не навредил. И не одной. Вокруг особенно крупных черных дыр пространство свернуть, чтобы не все в них сваливалось. Где против схлопывания предосторожности принять. Где, наоборот, слишком уж быстрое разлетание замедлить. Да еще о том, где новые миры разместить, подумать. А какие к списанию определить. В общем, достали люди богов равновесия до невозможности. Несмотря на то, сколько для них сделано было. Хорошего. Нужного. Незаменимого. Дабы облегчить им жизнь, боги дали людям более совершенные орудия труда с острыми краями и наконечниками. Но те сразу же превратили их в орудия убийства и принялись истреблять друг друга налево и направо. Убивать. Грабить. Насиловать. Обращать в рабство. Чтобы разнообразить им жизнь и сделать ее более комфортной, боги дали людям огонь и научили, как им пользоваться. Но люди тут же бросились жечь все вокруг себя. Спалили древние леса и пастбища и превратили их в пустыню. Взялись играть с родной планетой на уничтожение. А затем и с себе подобными. Сколько ярких, неповторимых цивилизаций сгубили – не счесть. Дабы люди смогли соорганизоваться и навести у себя хоть какое-то подобие порядка, боги придумали для них власть и объяснили, как и зачем ее контролировать. Однако и тут люди проявили себя во всей красе, отдав предпочтение самым кровавым и бесчеловечным деспотиям. Первым не выдержал Бог Разрушения. «Я устал от людей, – пожаловался он своей второй половинке. – Сколько можно с ними нянчиться. Все что они творят, противоречит замыслу. Давай прихлопнем их к чертовой матери. И сами заживем спокойно. И что-то другое, более продвинутое, попробуем». Бог Созидания, однако, был настроен более примирительно. Он обладал колоссальным терпением и уговорил своего антипода несколько повременить. В итоге боги баланса решили проявить щедрость и снисхождение и дать человечеству еще один шанс. Чтобы у него на этот раз все-таки получилось, и новый шанс не остался пустым звуком, они вдохнули в теперь уже бессмертные души людей веру. Задумали и помогли им с ренессансом общества, культуры и науки. Создали предпосылки первой и второй промышленных революций. Но всё напрасно. Что для просвещенных европейцев, что для всех других, закончилось всё колючей проволокой, концлагерями, человеконенавистнической идеологией и умерщвлением людей, поставленным на поток. Видя, что движение по наклонной плоскости не остановить, боги баланса приняли некоторые упреждающие меры. Они закрыли людям доступ в дальний космос, в другие части галактики, кроме самых близких районов, ограничив скорость света Эйнштейновскими параметрами, и в образовавшейся нише придали законам природы абсолютный характер – лишь бы уберечь вселенную от их разлагающего влияния и безумной страсти к абсурдному экспериментированию всем чем угодно на себе и других. Однако после того тотального ужаса, который учинили люди, особенно после того, как американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, Бог Разрушения не выдержал. «Люди не заслуживают снисхождения, – заявил он. – Им нет и не может быть прощения. Они сами выбрали свою судьбу. Я не в силах терпеть творимое ими нескончаемое душегубство. Уничтожим их гнилую цивилизацию – ей-ей на сердце легче станет. И замыслом снова удастся заняться». Бог Созидания на этот раз не стал возражать. «Разделяю твои чувства, – сказал он. – Если ничего не изменится, так и поступим. Но сейчас дадим им последний шанс. Самый-самый. Бог, ведь, как они утверждают, троицу любит. Вдруг конвульсии прошлого – не более чем болезнь роста и становления. В конечном счете, что мы теряем?» Бог Разрушения, ворча, снова дал себя уговорить. Только на пару они остановили наиболее опасные военные разработки, к которым человечество уже приступило. Заставили дать правителей согласие на ведение переговоров о реальном разоружении и неприменении кое-чего из уже созданного. Придумали, как относительно безболезненно покончить с «холодной войной». Ускорили темп жизни и скорость инновационного и технологического обновления. Главное – поставили срок: уложится в него человечество – получит индульгенцию и право на корректировку законов природы; не уложится – пусть пеняет на себя. Увы, к чему всё идет, видно невооруженным глазом. Все ведущие державы, точно взбесившаяся горилла, бьют себя здоровенными кулаками в грудь, своим рыком пугая других и подбадривая себя, и плюют не только на разоруженческие обещания и возможности, открывшиеся благодаря окончанию «холодной войны», но и на все старозаветные и новозаветные заповеди здравого смысла и человеческого общежития, освященные тысячелетиями истории. Выход один – призвать к порядку политиков, ответственных за подобный ход событий, или, что, наверное, эффективнее – отобрать у них власть и передать народу, объединившемуся в «сети». Уж очень не хочется, когда у богов равновесия лопнет терпение, оказаться на этот раз без электричества, горячей воды, четырехколесного друга и единственной отдушины – Интернета. Думаю, не хочется никому… © Н.И. ТНЭЛМ

В нашей сегодняшней жизни есть, по меньшей мере, одна вещь, которая вызывает бесконечную брезгливость. Желание отмыться дочиста. Перейти на другую сторону улицы. Это зловонные потоки лжи. Бессовестной. Грязной. Отупляющей. Низвергающиеся на нас со всех сторон. По радио и телевидению. Из Интернета. Со страниц популярных газет и журналов. Отнюдь не только у меня – у всех моих знакомых и собеседников. Будучи сказочником, являюсь наперсником многих. В своих письмах они жалуются мне. Возмущаются. Бьют в колокола. Спрашивают, сколько такая беспардонная вакханалия может продолжаться. Вспоминают, что раньше ничего подобного не было. С последним утверждением никак не могу согласиться. К сожалению, наши времена в этом отношении – не исключение. Случались и похлеще. Причем не единожды. В подтверждение своих слов сошлюсь на документ, в подлинности которого ни на йоту не сомневаюсь. Он проливает свет на такое, от чего мурашки бегут по всему телу. Его отсканированную копию мне передал старый добрый товарищ, о котором вам неоднократно рассказывал. Под его началом недавно завершилась инвентаризация спецхрана Всемирного института древней истории. Прочитайте! Вы на всё вокруг начнете смотреть другими глазами. Ничего в нём не менял. Не переставил ни одного акцента. Лишь пересказал современным литературным языком, убрав архаизмы и излишние красивости и подробности, затрудняющие восприятие. Почему изложение ведется от первого лица, вы быстро поймете. …Дорогие потомки! Уповаю на вас. На вашу мудрость. Смелость. Опыт. Понимание. Верю: жертвы, лишения, горести и несчастья, выпавшие на нашу долю, не пропадут даром. Наше служение вам будет принято с благодарностью. Сохраненное нами Свидетельство подлинной истории – того, как и что произошло на самом деле – поможет вам разобраться в самих себе. Осветит вам путь. В конечном итоге, позволит сделать правильный выбор. Если вы его ещё не сделали. Меня зовут Дрэзл. Я настоятель последнего из действующих санскритских монастырей. И преемника у меня, увы, уже не будет. Факел, зажжённый много веков назад, нести некому. Все монахи полегли, доблестно защищая обитель. Я остался один. Я тоже последний. Но Свидетельство должно жить. Смута обязательно закончится. Заблуждающиеся и заблудшие поглотят сами себя. На Земле вновь воцарится мир. Людям снова понадобится слово правды. Тогда они найдут Свидетельство. Недаром сказано: «Ищите и обрящете». Главное – Свидетельство останется здесь, замурованное в цитадели вместе со мной. Я умру. Моя миссия на Земле завершена. Оно же будет ждать. Столько, сколько нужно. Сколько потребуется. Дрэзл – не моё родное имя. Каждый из нас, когда приходил черёд, принимал его. Поколение за поколением. Чтобы продолжить служение. Чтобы выполнить заветы предков. И отдать должное нашим спасителям. Тем, кто откликнулся на наш зов и пришёл. Тем, кто победил зло, освободил нас и избавил от скверны. Наказ каждому из нас состоял в том, чтобы добросовестно, слово в слово, не потеряв ни крупицы, переписать оставленное ими Свидетельство – выбить в камне, запечатлеть на глиняных и иных дощечках, нанести на папирус или что-то ещё, его заменившее. Все материалы ветшают. Знаки становятся трудноразличимыми. А истинное слово должно всегда оставаться живым. Пылающим в наших душах. Воспроизводимым вновь и вновь. Выполнить его оказалось безумно сложно. Борясь со злом, спасители поделились с нами частью своих знаний и способностей. И мы, и они были уверены в том, что оно вытравлено на Земле до конца. Что оно никогда больше не вернется. Эта страница истории перевернута. Всё теперь будет по-иному, и мы сможем жить, вооруженные их знаниями и способностями, в мире, согласии и гармонии. Увы, оставленный ими порядок вещей продержался недолго. Уже вскоре после того, как они ушли, среди людей начались распри. Человечество перестало быть единым целым. Оно распалось на множество кланов, обособившихся друг от друга. Они придумали себе разные традиции и языки. Стали мериться силой, богатством, статусом и принадлежностью. И понеслось, и поехало. Как разбившийся глиняный сосуд, мир разлетелся на тысячи осколков. Никому не удалось бы склеить их вновь. А из-за усилий тех, кто пытался, становилось только хуже. Войны, вторжения, опустошения сделались повседневностью. За ними пришли варварство. Деградация. Стремление стереть с лица Земли всё, что казалось чуждым. Опасным. Непонятным. Монастыри, как средоточие знаний и носители памяти, держались дольше других. Но, превратившись в разбросанные тут и там острова, омываемые невежеством и враждебностью, они были обречены. На этот раз чуда не случилось. На зов никто не откликнулся. Повторно спасители не пришли. Монастыри падали один за другим. Нам же, хранителям, осталось лишь до конца пройти предначертанный путь. По договоренности между нами всеми, оставить копии Свидетельства для последующих поколений вмурованными в тайники цитаделей монастырей, которые было уже не защитить. И подвигнуть тех, кто их отыщет, то есть вас, ответить на вопрос, постоянно задаваемый нами самим себе: «Не могло ли случиться так, что плюс и минус поменялись местами? Что зло, вернувшись или уцелев, нацепило на себя личину доблести и добра и таким образом завоевало наш мир? Необязательно то же самое, которое уже однажды проиграло битву. Но очень близкое и похожее». По воле всех остальных хранителей, ушедших раньше меня, предпосылаю этот вопрос заново переписанному мною Свидетельству. Вот оно. Позволил себе лишь отдельные пояснения и комментарии. Поместил их в скобки прямо по тексту. Всё-таки с тех пор минуло столько времени…   Рапорт (Свидетельство) Контакт с первой миссией спасателей, направленной на Землю в ответ на доносящиеся с неё призывы о помощи, восстановить не удалось. Как мы ни старались. Все системы связи, включая запасную и аварийную, почти одновременно вышли из строя. Первая оказалась отрезанной от Высшего Разума. (В нём спасители черпали свою мощь и убеждённость в своей правоте. После того, как всё кончилось, ему стали поклоняться и наши предки.) С этого момента им пришлось полагаться только на свои собственные силы. Увы, они были ограничены стандартными рамками и не предполагали возможности ведения боевых действий. Запрос о праве на использование набора для самообороны мы не посылали. Что они столкнутся с летальной опасностью, никто из нас не предполагал. Наружное наблюдение, архивные данные, пробы, результаты анализов ничего подобного не предвещали. Фон, создаваемый сетевым общением разума на языке страха, мы не обнаружили. Всё указывало на то, что Земля является райским местом, как будто специально созданным для счастья. Благоденствия. Гармонии. Атмосфера служила надёжным экраном от смертоносных излучений любого рода. Электромагнитное, гравитационное и другие поля уравновешивали друг друга. Сейсмическая активность не заходила за критический порог. Гомеостазис (совокупность природных факторов) отличался высокой устойчивостью. Никакие природные катаклизмы флоре и фауне планеты не угрожали. Для развития разума гуманоидного типа (человека) были созданы оптимальные условия. Удобная смена дня и ночи и времен года. Удачные пропорции между водными просторами и сушей. Климатическое разнообразие, предоставляющее практически безбрежные возможности для выбора с последующей быстрой акклиматизацией и адаптацией. Обширные плодородные территории. Отсутствие хищников, которые могли бы составить ему конкуренцию. Таким образом, имелись все предпосылки для того, чтобы интеллектуальным и духовным началом (человеческих) цивилизаций, которые будут появляться на столь совершенно обустроенной планете, стали взаимная любовь, единение с природой и культ счастья. Формой организации общества – любое из воплощений начал всеобщего братства, равенства и баланса личной свободы и коллективизма. Полученные от первой миссии спасателей донесения подтверждали, что именно такого типа цивилизации на Земле и появились. Все спасатели, несмотря на то, что в состав миссии мы включили не только гуманоидов, были встречены радушно. Гостеприимно. С открытой душой. Чуть ли не как высшие существа. Вживаться в местную жизнь со всеми её тонкостями и отличиями начали легко и безболезненно. Процесс шел в абсолютно штатном режиме. Поэтому ни малейших предположений о том, что могло пойти не так, у нас не было. Как и о том, какого рода опасности их подстерегали. Какова их судьба. Кто запросил помощь. В чём такая помощь должна заключаться. Кроме того, после обрыва связи ни глаз, ни ушей у нас на планете не оставалось. Посылать же после случившегося роботов-разведчиков было сочтено нецелесообразным. Наша миссия теперь уже двойного спасения прибыла на Землю, вооруженная на все случаи жизни. Готовая к любым неожиданностям. С мандатом, утвержденным Высшим Разумом, перезапустить механизмы развития местных цивилизаций, если потребуется. Но источник, приведший к возможной гибели первой миссии, ликвидировать обязательно. Уничтожить его полностью. До основания. Без возможности рецидива. Как показали дальнейшие события, запрошенные и полученные нами полномочия оказались как нельзя кстати. В том районе, где высадилась первая экспедиция, цивилизации, описанной и запечатлённой нашими товарищами, мы не нашли. Только горы трупов и дымящиеся развалины. На страшные картины смерти и разрушения нельзя было смотреть без содрогания. Они отбили у нас последние проблески желания идти на компромиссы. Вершить правый суд, признающий за убийцей и насильником какие-то права. Нести мир и всепрощение. Члены миссии разбились на множество отрядов. В первую десятку вошли ксенопсихологи и другие специалисты по контакту. Они принялись методично прочесывать планету. Идентифицировать и досконально изучать обнаруживаемые цивилизации. Просчитывать траектории их вероятного развития. Устанавливать диалог с ними. Проверять их восприимчивость к нашему видению мира и базовым правилам, исповедуемым Высшим Разумом. Остальные отряды занялись восстановлением картинки того, что произошло с раздавленной цивилизацией. Выяснением того, почему её застали врасплох. Откуда последовало вторжение. Кто всем руководил. Зачем понадобилась такая жестокость. Что из себя представляет зло. Откуда оно пришло. Кто станет следующей жертвой. Шаг за шагом, не прибегая к обману или насилию, делая ставку на жажду справедливости, присущую любому гуманоидному разуму, нам удалось восстановить картину произошедшего. (То, что спасателям пришлось нейтрализовать нападение, в результате которого некоторые из них пострадали, и обезвредить нападавших, в Свидетельстве намеренно опущено.) Правильнее сказать, происходящего. Ибо мы пришли более чем вовремя. Опоздай мы даже чуть-чуть, безумный проект был бы осуществлен. Абсолютное зло, в нашем понимании, восторжествовало. Оно воцарилось бы сначала на Земле, а затем устремилось завоевывать иные миры, чтобы установить свой порядок во вселенной, бросая прямой вызов Высшему Разуму. Светлые пришли ниоткуда. Ещё вчера их не было. О них не упоминалось ни в одном материальном источнике культуры. О них не было сложено ни одной легенды. Вдруг, за очень короткий, буквально ничтожный промежуток времени они появились повсюду. Превратились во всепобеждающую силу. Поставили все остальные земные цивилизации, если только о секте светлых можно говорить как о цивилизации, на грань исчезновения. Что послужило мощнейшим мутационным выбросом, доподлинно нам установить не удалось. Радиационный фон на планете не менялся. Спонтанных аномалий не наблюдалось. Внешний контакт мы бы обязательно зарегистрировали. Пандемий глобального масштаба не случалось. Но светлые каким-то образом обрели (украли) способности, которыми другие люди не обладали. Им стали подвластны ничем не ограниченное ментальное общение между собой и выход в пограничную область пространственно-временного континуума между призрачным и реальным, открывающий возможность к мгновенным перемещениям на любые дистанции без утраты свойств разума и обычной физической формы. Получив столь колоссальные преимущества над остальными, проснувшиеся светлые возомнили себя новой, высшей расой. Они уверовали в то, что стоят на более высокой или даже верхней ступени эволюции. Что будущее всего человечества, а, может, и всего мироздания – это они. Все остальные – пройденный этап. Всего лишь никчемное сырье для такого будущего. Всеми остальными можно и нужно пожертвовать ради завершения этапа ментального превращения. Ради утверждения их самих в качестве единственно правильного сообщества, члены которого, все без исключения, объединены в единое целое, а каждая частичка целого равновелика всем другим. Ради становления идеального общества, лучше, чище, возвышеннее которого ничего быть не может. До завершения этапа трансформации светлые самоидентифицировали себя в качестве находящихся на разных ступенях пробуждения. Соответственно, пробудившиеся взяли на себя ответственность за спящих и метущихся. Первых им надо было пробудить. Вторых – успокоить и ввести в мир товарищества светлых. Их миссия состояла в том, чтобы не упустить ни одну душу, не потерять ни одного из своих братьев и сестер, выявить абсолютно всех и всем дать всё, чем уже обладают и будут обладать проснувшиеся светлые. Другого способа, нежели идти путем принуждения к выбору между жизнью и смертью, они не нашли. Да и не искали. Он был надежным и потрясающе эффективным. Оказавшись в ситуации непереносимого стресса, спящие светлые просыпались, метущиеся – открывали своё естество. Далее успокоить, научить и ввести новых рекрутов в сообщество светлых было для них делом техники, отточенной ими до совершенства. Приступив к реализации этой высшей миссии, которую они на себя возложили, проснувшиеся (мерзавцы) принялись методично уничтожать одну цивилизацию за другой. Те их дару (способности убийц и изуверов) к мгновенному перемещению ничего не могли противопоставить. Главным для светлых было не потерять, не проглядеть, не пройти мимо ни одного из своих. Уходящие же цивилизации сохранять на Земле им было не к чему. Зачем, если они высшие. Если они следующий этап, до которого прежним – как до солнца. «Светлыми» светлые нарекли себя сами. Вполне осознанно. В качестве знака победы. Величия. Совершенства. Они несли свет. Они дарили пробуждение. Они мостили дорогу в потрясающее будущее, лучше которого и прекраснее ничего быть не может. Они и были светом, как они утверждали. Все вместе и каждый в отдельности. (В действительности – тьмой и гибелью всего человеческого.) Чтобы избежать субъективных оценок и неточностей в изложении учения светлых, приводим выдержку из беседы (допроса) наших ксенопсихологов с апостолами светлых (самыми первыми из пробудившихся, которые затем безраздельно завладели душами и разумом остальных, подчинили их себе и заставили уверовать в то, что добро – это зло, а зло является высшей ценностью, призванием и предназначением). Ксенопсихологи: Всё равно нам непонятно, чем вы оправдываете массовое уничтожение всех остальных людей на Земле и разрушение созданных ими цивилизаций. Апостолы: Нам незачем что-либо оправдывать или оправдываться. Поймите же! Мы высшая раса. Как и вы, раз вы общаетесь с нами на ментальном уровне. Низшие должны исчезнуть. Им не к чему жить. Они не более чем фаза эволюции. Завершившаяся. Этап пройден, и баста. Он должен остаться в прошлом. С отжившими своё цивилизациями следует поступить как с ветхой одеждой. Когда она отслужила своё, её выбрасывают, чтобы она не занимала место, необходимое для новой. Вы же восхищаетесь бабочками. Они появляются на свет точно мы, светлые, из кокона. И забывают о нём. Навсегда. Избавляются от него. Он им больше не нужен. Хорошо. Не нравится такой убедительный пример, приведем другой. С цыплятами. Дабы вылупиться из яйца, они разбивают его. Не носиться же с никчемными осколками скорлупы всю жизнь. Это просто дикость. Иного не дано. К: Но расправляясь с предшествующими цивилизациями, вы растаптываете в себе божественное чувство сострадания. Расстаетесь с разнообразием. Убиваете в себе и для себя ощущение истории. Проще говоря, с точки зрения гуманизма, превращаетесь в монстров. А: Ничуть. Никакой истории до нас не было. Ставился эксперимент. С нашим пришествием он успешно завершился. Человек, человечность, человечество начинаются с нас, светлых. С тех, кто принес в этот мир свет. Нельзя сострадать недочеловекам. Убиваться по поводу недочеловеков. Вообще тратить на них время и силы. Мы же едим мясо, рыбу, икру, печенку. Высасываем мозговые косточки. Похоже, вы себе в этом тоже не оказываете. Но ведь никому, кроме придурочных, хотя такие тоже попадаются, вернее, встречались раньше, не приходит в голову посыпать её пеплом и упрекать себя в отсутствии сострадания. К кому? К бычкам, щукам, бройлерным цыплятам? К коконам и скорлупе? Не смешите. К: Но ведь они такие же люди, как и вы, только с меньшим набором способностей и другими жизненными установками. С такой же жаждой любви, счастья, совершенства, как у вас. С бессмертной душой, наконец! А: Нет! Они недочеловеки. Схожесть внешнего облика, идентичность формы, подобие желаний и устремлений – подчеркнем: некоторых устремлений – не имеют значения. Главное – содержание. А оно принципиально отлично. Мы иные. Мы высшие. Мы следующая ступень эволюции, зачеркивающая все прежние. Этим всё сказано. Лишь такие, как мы, в состоянии создать совершенное общество. Оно может быть создано только из нас. Остальные – препятствие, от которого надо поскорее избавиться. К: Постойте. Какое общество? Что за препятствие? Поясните. Если не трудно. А: Странно, что такие элементарные вещи приходится объяснять. Уверены, что, с вашей стороны, это только игра, и вы нас испытываете. Смотрите. Между всеми светлыми установлен тотальный ментальный контакт. Конечно, имеем в виду тех, кто овладел своими возможностями. Наши ряды будут пополняться. Мы об этом позаботимся. Никого из тех, у кого они есть, мы не оставим без внимания и попечения. (То есть испытания смертью.) Тотальный ментальный контакт означает, что мы делимся друг с другом абсолютно всем, что у нас есть. Всеми мыслями. Эмоциями. Желаниями. Знанием. Опытом. Всё, что есть у каждого, является достоянием всех. И, наоборот, всё море чувств, эмоций и желаний и безбрежный океан знаний, информации, коллективного опыта принадлежат каждому. К: А как же с частной жизнью? Интимными переживаниями? Сокровенным? С возможностью выбора того, чем делиться и чем нет? А: Наивные вопросы. Правда, если вы их задаете, вам это для чего-то нужно. У светлых не должно и не может быть ничего такого, чего им нужно было бы стыдиться. Ничего такого, что им нужно было бы скрывать. Ни в мыслях. Ни в чувствах и желаниях. В этом и заключается совершенство светлых. Как каждой отдельно взятой личности. Так и совершенство отношений между нами, которые мы изначально установили и всегда будем поддерживать. Мы абсолютно открыты друг другу. Всегда. Во всём. Без остатка. В таком обществе недочеловеку нет места. Он лишний. Он плотина, сдерживающая поток, стремящийся к свету. Мы сметаем его. Поток никому не удержать. К: То есть, совершенство вы видите в полном отказе от индивидуализма, индивидуальных отличий и обобществлении всего, не только и не столько в материальной, сколько в духовной сфере? А: Тотальная открытость и общность ментальной сферы для нас, светлых, – это не выбор образа жизни или линии поведения. Не что-то, что мы предпочли другому или установили в качестве закона, который всегда несовершенен и который все стараются обойти. Тем или иным способом. Нет. Это единственная возможная форма нашего существования. Так мы устроены. И ничто иное мы не приемлем. Поэтому мы другая раса. Поэтому мы высшие. Поэтому мы светлые. Отвергающие всё иное. Тотальная открытость и общность невозможны без совершенства и вне него. Они не оставляют места для девиаций, преступных помыслов, намерений и желаний. Они ни в чём не мешают разнообразию. Абсолютно ни в чём. Напротив, служат колоссальным стимулом создавать. Придумывать. Изобретать. Находить. Открывать что-то новое. Затем и сразу, без задержки и цензуры, это новое превращать в достояние, принадлежащее всем. Они несут всем радость, удовольствие и самореализацию, с силой, остротой и полнотой которых ничто и никогда не сравнится. Они делают всех равными. Абсолютно. Во всём. Поскольку у каждого есть всё, что имеется у других, у всех светлых, которые только живут на свете. Они открывают перед каждым в отдельности и всеми вместе бесконечность и полноту. Бесконечность эмоций. Чувств. Желаний. Знаний. Опыта. Всего-всего. К: Но если люди не хотят жить по единой схеме? Не хотят лишаться выбора? Не хотят всю жизнь и каждую секунду жить под юпитерами? Допускать, чтобы каждый их шаг, каждая мысль, каждое движение души контролировались извне? А: Значит, они недочеловеки. Им нет места в нашем мире. В мире светлых. Их в нём и не останется. Мы об этом позаботимся. Потому что наш мир, мир светлых, совершенен. И совершенны мы сами. Так сбудется предначертанное. Очень надеемся, что вы, высшие, и Высший Разум не будете нам мешать. Что вы будете с нами заодно. Иначе уделом нашего и вашего мира станут бесконечные войны. Перевороты. Путчи. Страдания. Преступления. Хаос. Безбрежный и безудержный. Приведенного фрагмента вполне достаточно. Он раскрывает человеконенавистническую контррелигию-идеологию-программу светлых во всей красе. Во исполнение имеющегося у нас мандата, санкционированного Высшим Разумом, и по просьбе всех остальных земных цивилизаций, настоящих и будущих, а также в интересах безопасности и обеспечения собственного пути развития любых других форм и ступеней разума, мы приняли решение остановить светлых. И не только остановить, но и вырвать зло с корнем. Так, чтобы оно больше не возродилось. Для этого мы поменяли некоторые параметры локального пространственно-временного континуума и запустили программу самоуничтожения светлых. Мы замуровали вход в пограничную зону между реальным и призрачным, лишив кого бы то ни было возможности свободно одномоментно перемещаться на любые расстояния. Мы сделали невозможным бесконтактное ментальное общение между смертными, оставив один единственный ментальный канал связи с Высшим Разумом. Зато в качестве награды, компенсации и стимула придали ему универсальный характер. Наконец, всех уже или потенциально светлых лишили возможности пользоваться своими сверхчеловеческими или, иначе, магическими, паранормальными способностями. Пробудившимся же светлым, объединившимся в сеть, дали общую суицидальную команду. Землю покинем только после того, как удостоверимся, что она выполнена во всех 100% случаев. Все земные цивилизации, с которыми мы на протяжении всего этого времени находились в постоянном плотном дружеском диалоге, очень помогли нам в осуществлении спасательной миссии. Расставаясь, намерены оставить им в наследие ту часть наших знаний об устройстве мира и общества и те технологии, которые не повредят их ускоренному самобытному и самостоятельному развитию. По нашим расчетам такому развитию теперь фатально ничто не угрожает. Все трудности иного порядка, которые встретятся им на пути, они сумеют преодолеть. Для этого у них теперь всё есть. Мы же в человеческую историю войдем в качестве темных – тех, кто остановил абсолютное зло, которое несли светлые. Тех, кто загасил страшную опасность, которую они собой представляли. И для Земли. И для Высшего Разума. И всего сущего. (Тех, кто восстановил добро во всех своих правах.) Предначертанное свершилось. Только иначе, нежели виделось светлым. Так, чтобы у каждого была возможность выбора. И чтобы правильный выбор оставался всегда… Буквально один коротенький комментарий в качестве послесловия. Ответа на поставленный вопрос я не знаю. Наверное, и никто не знает. Творящееся сейчас на планете дает основание для самых мрачных опасений. Но в любом случае огромное спасибо авторам Свидетельства и хранителям. И за свершенное ими. И за оптимистическое пророчество. Оно помогает поверить в то, что мы в состоянии преодолеть нынешнюю смуту. И сделаем это. Но как мы умудрились поставить в нашем восприятии прошлого всё с ног на голову! Обошлись с исторической правдой! Поменяли местами темных и светлых! Прожили с ложью и во лжи столько тысячелетий! Это надо было суметь! Такого никому не пожелаешь. Так что с дезинформационной войной надо заканчивать. Решительно. И как можно скорее. Пока, одурманив нас цветочками, она не явила нам ягодки… © Н.И. ТНЭЛМ

Студентам из колледжа Лондонского университета, похоже, удалось разгадать одну из тайн Стоунхенджа – круга из огромных камней-мегалитов, сооружённого в древности на территории современной Англии. Многие учёные уже не первый век теряются в догадках: с какой целью и кем в очень далёком прошлом – 4-5 тысяч лет назад – туда были доставлены гигантские камни весом несколько тонн каждый? Но не менее важным для науки считается и вопрос, каким образом их удалось переместить более чем на 200 километров, ведь они «родом» из нынешнего Уэльса. И вот теперь студенты под руководством профессора Майка Паркера-Пирсона сумели доказать, что такие глыбы с помощью примитивного устройства может транспортировать на большие дистанции и сравнительно быстро даже небольшая группа людей. Для этого ей требовалось лишь некое подобие салазок, напоминающих по форме букву «Y», которые следовало катить по настилу из брёвен. Стволы укладывались, видимо, вдоль пути, как железнодорожные рельсы. Это позволяло десятку человек перемещать гигантские валуны со скоростью около мили (1,6 км) в час! Таким образом, одна из тайн Стоунхенджа, возможно, раскрыта. Однако оставшиеся – о его предназначении и о том, как он использовался, всё ещё служат головоломкой.   А не перевести ли часы? Эта дискуссия в Испании то стихает, то вспыхивает вновь – совсем как происходило ещё недавно и в России. Некоторые политические партии даже включили в свои программы обещание перевести страну «на нормальное время». Вот только какое считать нормальным? Предыстория испанской проблемы такова. Бывший диктатор Франсиско Франко своим указом в 1940 году синхронизировал часы с гитлеровской Германией, а не с Великобританией Черчилля, хотя время по Гринвичскому меридиану точнее отражало бы географическое положение пиренейской страны. Иными словами, как настаивают сторонники реформы, уже давно стрелки следовало бы перевести на 60 минут назад в интересах производительности труда, более удобного сочетания работы с отдыхом и улучшения семейной жизни. Кстати, население Канарских островов, живущее по центрально-европейскому времени, отстает ровно на час от соотечественников остальной страны. Однако многие эксперты в Испании доказывают: «нормальное» для неё время действует как раз сейчас. Любопытно, что во время гражданской войны 1936-1939 годов на территориях, занятых республиканцами, действовало нынешнее время, тогда как на подконтрольных фалангистам люди продолжали сверять часы по Лондону...   Эхо Первой мировой? Подсолнухи высотой четыре с лишним метра и с диаметром головки более 50 сантиметров, 40-килограммовые тыквы – такой урожай в очередной сезон собрали итальянские супруги-пенсионеры в своем небольшом огороде. Гигантские овощи впервые появились у них шесть лет назад, и с тех пор с каждым сезоном всё больше поражают своими размерами и весом. Хозяева, соседи, да и ботаники пока не могут однозначно объяснить причину этого явления. Семья живет недалеко от города Гориция, близ границы Италии со Словенией. Неподалёку находится военное кладбище, в котором похоронены около 100 тысяч солдат, погибших в Первую мировую войну. А на месте дома пенсионеров в 1915-1918 годах располагался военный госпиталь, и умерших пациентов хоронили на месте нынешнего сада. Высказывается весьма правдоподобное предположение, что рекордный рост растений обеспечивает богатая полезными веществами местная почва, щедро удобренная останками людей. Это подтверждает и то, что те же семена, посеянные на соседних огородах, дают обычный урожай.