Коварный мир аттракционов

Дождь лил уже третью неделю подряд. Не переставая. Мелкий. Тоскливый. Моросящий. Превращающий жизнь в пустоту. Мрак. Безнадежность. Одиночество. Парализующий волю. Убивающий желания. Заставляющий поверить во все что угодно. Лишь бы он перестал. Или хотя бы прекратился на время. А тут еще низко нависающие бесцветные пепельные облака. Сто крат хуже болотного марева. Тяжелые. Прижимающие к земле. Без единого проблеска. Даже намека на то, что он вообще возможен.

Он терпел вместе со всеми. Как все. Сколько мог. Сколько хватило сил. А потом плюнул на все сковывающие его запреты. Достал меч из ножен. Не примериваясь, рубанул по небу. Раздвинул образовавшиеся створки. И в проем с благодарностью хлынули весеннее солнце и первозданная голубизна...

… Плотину укрепляли веками. Всем миром. Не жалея ни денег, ни живота своего. Потому что она очень много значила для всех. Была матерью родной во всех отношениях. Давала муку и хлеб и многое другое, без устали крутя жернова. Позволяла торговать вверх по течению. Орошала всё, в чем нуждались люди. Но главное – спасала от бесконечных разрушительных смертоносных наводнений. Однако в этот раз она не выдержала. Перед таким напором стихий она была просто бессильна. И теперь страшный разъяренный поток мчался на пастбища, селения, людей, которые опять оказались обманутыми в своей вере, сметая всё живое на своём пути.

Ждать было больше нельзя. Каждая секунда промедления могла обернуться сотнями смертей. Безмерностью утрат и страданий и бессмысленностью невосполнимых потерь. Он вновь превозмог себя. Переступил через установленные законы. Достал меч из ножен. И рубанул со всей мощью, на которую был способен. Только теперь землю. Она услужливо расступилась и вобрала в себя беспощадный поток. Устраняя опасность. Спасая всех и вся...

Не успел Он отвести эту беду, как услышал новый зов, сплетающийся из тысяч разрозненных голосов. В них звучала бездонная скорбь и светлое чудо надежды. Они исходили от всех тех, кого природа обделила удачей и бросила на произвол многолетней засухи, превратившей некогда райские места в одну сплошную пустыню. Люди были бессильны. Им не оставалось ничего другого, как только молить его заступиться. Не ради них – ради детей. Всех тех, кто уже страдал, и тех, кто еще не родился. Во имя продолжения рода.

Наперекор себе, опять разрывая сковывающие его путы, Он внял зову. Достал меч из ножен. Замахнулся и, отказываясь от переполнявшего его могущества, вновь рубанул землю. Только теперь открывая путь живительному потоку, который должен был уже вскоре преобразить всё вокруг…

Тут же грянул умопомрачительной силы гром, набатом отозвавшийся в самых отдаленных уголках вселенной, и раздался голос, от беспощадного надрыва которого содрогнулось все сущее:

– Трижды Ты нарушил то, что нарушать не дано никому. Трижды Ты преступил вечный запрет. Трижды в своей гордыне Ты возомнил себя выше и могущественнее установленного порядка вещей. И за это Ты будешь низвергнут. Решение окончательное. Обжалованию не подлежит. Сколько бы поколений за Тебя ни просило. И кто бы ни осмелился за Тебя заступиться!

– Кто знает?! – ответил Он, превращаясь в новую Вселенную. – Не может быть вечным тот порядок, наперекор которому пошли трижды. Недостойно быть законом то, что раз за разом трещит по швам всего лишь от удара меча. Нет справедливости в вердикте, отрицающем нужды людей и праведное стремление откликнуться на их молитвы. Пусть они выбирают сами! Пусть нас рассудит время! Да сбудется предначертанное!

Сказал так, и связь между мирами распалась…

(Из легенд древнего Мондорфа)

Наш мир устроен как-то криво. Наперекосяк. Попросту говоря, несправедливо. Большинство вкалывают по-черному. Трудятся на износ. Собирают по крупинкам счастье и благополучие. А в итоге всё равно маются всю жизнь.

И есть мизерная когорта людей, которым всё даётся легко, будто само собой. Все идет в руки. Они всегда оказываются там, где надо, и в нужное время. Удача улыбается им вне зависимости от того, просят ли они об этом или нет.

… Эйний относился к их числу. В свои неполные 18 лет он был уже вполне сложившейся личностью. Страстной. Энергичной. Увлекающейся. Разносторонне развитой.

Когда он еще только начинал делать по жизни первые шаги, ему дико повезло. Его заметили, оценили сценический талант, умение уверенно держаться и легко двигаться, а также врожденную музыкальность и пригласили в один из ведущих профессиональных театров для детей.

Без ущерба для учебы сначала в лицее, потом в университете он мотался с ним по гастролям. Объездил полмира. Овладел всеми премудростями превращения и мастерства. Изучил в подробностях биографии многих неординарных людей, которых ему хотелось бы сыграть, и вымышленных героев. Познакомился со всем тем, что они могли бы знать и уметь. Неплохо ориентировался в столь разных вещах, как современная физика и экономика, микробиология и политика, история и управление. В общем, готов был и в реальной жизни с честью сыграть ту роль, которую уготовила ему судьба. Не побоявшись. Не смалодушничав.

Проблема была только в одном. Его долгое время преследовал всё тот же сон. Не ночной кошмар. Отнюдь. Скорее, что-то похожее на навязчивую идею. Только красочную. Полную звуков и запахов. И в динамике.

Будто он приходит в луна-парк глубокой ночью, когда всё уже давно закрыто. Огни погашены. Иллюминация не работает. Над всем довлеют гробовая тишина, страх и запустение. Однако стоит ему войти внутрь, как все оживает, будто по мановению волшебной палочки. Начинает бегать. Крутиться. Кружиться. Раздается бравурная музыка. И всё это при полном отсутствии людей, от чего ощущение жути и ирреальности только усиливается. Усиливается. Усиливается. Становится совершенно невыносимым. И тогда он…

На этом месте сон неизменно прерывался. А, может быть, и нет. Но, проснувшись в любое время, хоть когда еще совсем темно, хоть на рассвете, он не мог ничего вспомнить. Не мог восстановить ни фрагмента.

Нет нужды говорить, как его это бесило. Интриговало. Будоражило. Заставляло вести с самим собой бесконечную бессмысленную перепалку: «Не исключено, что на меня насылают самый обычный ночной морок, – говорил он себе. – Но если это так, то кто и зачем? Кому я помешал? Врагов у меня нет. Дорогу я никому не перебегал. Кто-то мне завидует до такой степени? Тоже вряд ли».

Отвергнув тривиальный вариант ответа, он тут же спешил задать себе несколько другой вопрос: «Может, я кого-то страшу, и неведомые мне силы, прибегая к услугам Морфея, пытаются меня сбить с толку? Ослабить? Дезориентировать? Предотвратить какое-то невыгодное им развитие событий? И не пустить меня для этого в луна-парк? Какая-то чушь несусветная. Если только не предположить, что аттракционы – вовсе даже не аттракционы, и за ними скрывается какой-то совсем иной мир. Странный. Загадочный. С совершенно иными возможностями. Постой-ка, в этом объяснении что-то есть. К нему стоит присмотреться. Хотя нет, всё равно концы с концами не сходятся».

Исключив и его, Эйний пускался искать разгадку мучивших его сновидений в диаметрально противоположном направлении: «Тогда что же получается? Мне, наоборот, подсказывают путь? Стремятся подтолкнуть к чему-то для них очень важному, а то и судьбоносному? И то, что они делают это столь примитивно, прямолинейно и назойливо, свидетельствует вовсе не против них? Оно указывает лишь на то, что они не могут раскрыть мне ничего больше? Тогда что – пытаю удачу? Вроде, раньше она ко мне была благосклонна».

В итоге, когда неопределенность сделалась совсем невыносимой, Эйний решился: «Что будет – то будет. Жить так дальше, когда каждый день с надеждой и ужасом ждешь неотвратимо одинаковых ночных сновидений, просто невыносимо. Буду готов к любым неожиданностям. За плечами у меня достаточно всего. Фортуна должна мне улыбнуться. Мы всегда были в родственных отношениях. Так что, вперед. Встречу опасность – она же судьба – с поднятым забралом. А кто из них меня поджидает – судьбоносная опасность или же опасная судьба – разберусь на месте».

В театре, дома, в университете, друзьям и близким Эйний сказал, что смотается расслабиться к морю на недельку. Особенно любопытным знакомым признался, для вящей убедительности, что с очередной моделькой – вылитой избранницей Дональда Трампа в молодости. Сам же оделся и причесался так, чтобы ни в коем случае не привлекать к себе внимания, распихал по карманам всё, что могло бы ему пригодиться, и подсказывала фантазия, дождался глубокой ночи и рванул в луна-парк.

Город спал. Всё было погружено в оцепенение. Отдельные прохожие, выгуливающие своих четвероногих помощников, и колонны легковушек, уносящихся вдаль на субсветовых скоростях, лишь усугубляли пустынность улиц и площадей.

Дальние и ближние подступы к луна-парку были погружены в кромешную темноту. Она господствовала над всем уверенно и безраздельно. Территория планеты аттракционов казалась неприступной еще в большей степени, чем какой-либо хорошо охраняемый сверхсекретный объект. Её опутывали высокие ряды сетки-рабицы, напоминающей, скорее, колючую проволоку. Узкие входные калитки были наглухо задраены. Створки массивных стальных ворот плотно прилегали друг к другу, не оставляя ни малейшей надежды просочиться.

Лезть через все эти укрепления, тем более почти на ощупь, когда ни зги не видно, или привлекать к себе внимание всполохами фонарика, Эйнию очень не хотелось. Но удача сопутствовала ему даже в мелочах. Он вовремя различил свет фар приближающегося грузовичка, и, когда тот притормозил перед открывающимся проходом в «чистилище», мгновенно перемахнул через бортик. Грузовичок слегка поплутал по переплетению аллей и, наконец, замер. Эйний не стал дожидаться специального приглашения, бесшумно соскочил с него и нырнул в приоткрытый шатер ближайшего аттракциона.

– Вторая часть операции также прошла штатно, – нежный воркующий голос начальницы передвижного командного пункта, временно передислоцированного на территорию луна-парка, был подчеркнуто сух и деловит.

– Даю добро на переход к следующей фазе, – вкрадчиво прошелестело в головах членов Всевышнего совета посвященных. – Объявляю оранжевую степень готовности. Включить излучатели магии на полную мощность. Докладывать с настоящего момента каждые четверть часа и в случае асинхронности наложения реальностей. Действуйте».

Внутри шатра было тепло и уютно. У Эйния даже на секунду возникло ощущение, что его ждали. Так всё выглядело продуманно и радушно. По бегущей дорожке из красных огоньков он прошел в искусно подсвеченное овальное помещение. Тотчас же округлые стены рассыпались на десятки зеркал разных размеров и конфигураций и со всех сторон поплыли на него. Красиво. Слаженно. Завораживающе.

Театр зеркал показался Эйнию настолько здорово выполненным для заштатного луна-парка, настолько фантастическим, что он не сразу понял, что происходит нечто действительно необычное. Несусветное. Сверхъестественное. Каждый осколок виртуозно разбитой дизайнерами стеклянной стены нес на себе или в себе изображения лучших творений земной, а, может, и не только земной фауны. Здесь были ящерицы и слоны. Аисты и буйволы. Махаоны и дельфины. Мелкие грызуны, коалы, соколы и носороги. В общем, все.

Эйний сначала принял их за голограммы – сработала обычная инерционность сознания. Только когда они приблизились к нему и настороженно заулыбались, до него дошло: это никакие не голограммы. Не рисунки. Не инсталляции. Это его отражения. Реальные. Подлинные. Это он, его личность, а вовсе не хрупкие стены претерпевают столь странные превращения. Он, его личность распались на тысячи ипостасей, перевоплотились в них, чтобы осознать себя заново. Научиться быть ими всеми одновременно, оставаясь полностью самим собой. Овладеть силой, хитростью, сноровкой каждого из них, дабы воспользоваться, когда подойдет время. Когда потребуют обстоятельства.

«Класс! – всё внутри Эйния затрепетало. Его просто распирало от восторга. – В такое невозможно поверить. Вот тебе и луна-парк. Вот, оказывается, в чём заключался зов ночи».

– Третий этап по генерации магической энергии превысил наши самые смелые ожидания, – нежный воркующий голос оставался ровным, хотя чувствовалось, что руководительница операции едва сдерживает переполняющие её эмоции. – Произошел ранее не наблюдавшийся мультиплицирующий эффект. Предположительно он связан с недооцененным нами ранее и нераспознанным магическим потенциалом медиума. Мы считали, что он не превышает единицы. Теперь очевидно: потенциал намного выше. Насколько, без проведения дополнительных экспериментов выяснить проблематично. Имеющаяся аппаратура контроля не оснащена измерительным модулем. Однако непредвиденный выброс магической энергии плану операции не противоречит. Даже наоборот – повышает шансы на успех.

– Продолжаем, – прошелестело в головах высокого синклита избранных. – Ограничителей не ставим. Корректировать тоже не будем. Показателей к этому нет. Вместе с тем, входящих в группу «Восток» попрошу на всякий случай просчитать коэффициент вариативности программы с учетом изменившихся обстоятельства. Результат обсудим при следующем включении.

«Однако надо оставаться предельно осторожным, – предупредил себя Эйний. – Что происходит, кто за всем стоит, в какие игры здесь играют, я по-прежнему не знаю. Просвещать же меня, похоже, никто не собирается. Ладно, тогда каждый за себя».

Чтобы обмануть бдительность камеры и тех, кто за ним, возможно, следил, Эйний заперся в туалетной комнате. Убедившись, что тишину ничто не нарушает и «хвоста» за ним, судя по всему, нет, он повертел для видимости белым и голубым краниками и ментально произнес услужливо подсказанную подсознанием магическую формулу.

Из шатра «кривых зеркал» выскочила маленькая неприметная серая мышка. Тихонько попискивая, она прошмыгнула на площадку со следующим аттракционом. Как по наитию, поднялась на задние лапки, нажала обязательную красную кнопку и вскочила на сидение.

То, что качели, на которых он очутился, несколько отличаются от тех, которые с недавних пор стали неизменным атрибутом детских площадок, и стоят здесь вовсе не для развлечений, Эйний уразумел мгновенно. Они принялись раскачиваться с бешеным ускорением и, если бы не отменная закалка и хорошая спортивная форма, ему пришлось бы несладко.

Амплитуда их колебаний тоже стремительно нарастала. Качь, качь – и на циферблате, всплывшем перед его мысленным взором, зажглась цифра 2018. Еще чуть – и засияла цифра 2019. Потом 2020. За ней 2021. Когда стрелка показала 2024 год, Эйний или кто-то, странным образом протаявший в нем, скомандовал: «Приехали. Пора. Надо соскакивать».

Что он и сделал, примерно так, как когда его учили выездке и сложнейшему каскадерскому мастерству. Только появился он в той реальности, в которую его выбросили магические качели, вернее в том времени, в несколько непривычном для него снаряжении. Он был одет в виповскую камуфляжную форму. На голове красовалась очень удобная каска, способная защитить от любых неожиданностей, с нанесенными на нее непонятными ему знаками различия. По карманам и тайникам, на которые виповская камуфляжная форма оказалась так богата, был распихан полный набор для выживания в любых условиях.

«Ничего себе, – автоматически закралась ему в голову шальная мысль, – я, что, теперь превращусь в универсального бойца, ядерную установку и сверхзвуковой бомбардировщик в одном флаконе? Или какого-нибудь суперджихадиста будущего? Или иного вооруженного до зубов борца за идею?»

– Четвертый этап проходит штатно, – нежный воркующий голос полностью вернул себе первоначальное спокойствие и уверенность. – Медиум легко и органично вживается в любую ситуацию. Как сказали бы наши земные друзья, – начальница позволила себе съязвить, – он вооружен и очень опасен.

– Не расслабляться! – прошелестело в ответ. – Не терять бдительности. От того, что он сейчас увидит, и у более стойких крыша могла бы поехать. А он у нас пока тонкокожий. Пороха не нюхал. С этой стороной жизни не знаком. Так что, будьте готовы к любому повороту.

«Хотя на то, чтобы рефлексировать, у меня нет времени, – одернул себя Эйний. – Раз я сюда попал, значит, это для чего-нибудь или кого-нибудь нужно. Так, опускаем защитное стекло на глаза, и вперед!» Однако то, что он увидел, выбравшись на ближайшую площадь, было действительно не для слабонервных. Повсюду в лужах крови лежали раненные и изувеченные. Они так долго кричали, что теперь их хрип был едва различим. Никто ими не занимался. До них ни у кого не было дела. Безоружные сломя голову бежали в поисках укрытия, дабы спрятаться от преследующего их ужаса. Вооруженные, не обращая ни на что внимания, отрешенно топали выполнять приказ.

«Куда?» – естественно, не ожидая ответа, поинтересовался Эйний. Однако он последовал: «Используют нас как мясников, подонки, – недовольное бурчание в его мозгу командира подразделения, не без труда, оформилось во что-то похожее на осознанную мысль. – Все мы поголовно замазаны. Вот и теперь бросают усмирять толпу. Она прорвалась на Большую площадь. Ну, прорвалась и прорвалась. Так, ведь нет, наверняка, дадут приказ стрелять на поражение. И за что? Ужас. Задурили всем голову. Что с нами всеми станет? Молодняк жалко. Их же, когда поймут, всю жизнь угрызения совести мучить будут. И что они сделают, чтобы кровь смыть, одному Богу известно. Что бы такое придумать, чтобы оградить ребят? Чтобы увести?» Причитания старшего офицера вновь перешли в неразборчивое бурчание.

«А не надо ничего придумывать, – Эйний подключился к сознанию командира в одно касание, как будто делал это всю жизнь. – Оставляйте здесь подразделение. Вы правы. Надо предотвратить бойню. Берите под контроль все окружающие улицы и скверы. Ваша задача – помощь пострадавшим, обеспечение порядка, пресечение мародерства. Действуйте».

Убедившись, что его слова приняты к исполнению, Эйний нырнул в подворотню, принял образ добермана, чтобы не натыкаться на многочисленные патрули, и рванул вперед. Переговоры по закрытым каналам связи четко подсказывали ему направление.

«Прорываюсь в штаб, – прикинул он, – а там разберусь: миссия, которая на меня возложена, мне подскажет». Однако если он надеялся на то, что нежданно обретенные им чудесные способности послужат ему отмычкой от всего, он ошибся. Сквозь ограждения, заслоны и охрану ему, конечно же, удалось просочиться без сучка и задоринки, меняя облик. Но дальше его ждало разочарование.

Попав на территорию объекта, Эйний оказался как бы в другом измерении. Центр принятия решений окружала такая стена ненависти, лжи, предубеждений и упёртости, что он испытал самый настоящий шок. Удар, пришедшийся по его обострившимся рецепторам, случись такое раньше, он просто не вынес бы. Сейчас же ловко поднырнул под стену и очутился в святая святых.

Увы, его ждало еще большее разочарование. Никакой стены не было. Весь центр был наполнен этими чувствами под завязку – превосходства, неприятия и презрения. В нём не оставалось ни одного укромного уголка, ни одной каморки, где можно было бы перевести дух, прийти в себя и оглядеться. Чтобы справиться с такой махиной, его магических сил было явно недостаточно.

– Взрывай всё к чертовой матери, – прошелестело у него в голове. – Окольцуй периметр и взрывай. Комбинезон напичкан всем необходимым. Об остальном мы позаботимся.

– Взрывать ничего не даст, – возразил Эйний, соглашаясь тем самым на переговоры. – Мне седьмое чувство подсказывает, что этот центр принятия решений не единственный, хуже того, он ложный и существует только для отвода глаз – уж слишком легко я в него проник. Ликвидация штаба послужит лишь оправданием и спусковым крючком для ужесточения репрессий. Не хотелось бы играть на руку противнику.

– Угроза ложного следа всегда есть, – по тому сарказму, с которым эти слова прошелестели у него в голове, Эйний понял, что его аргументы не произвели впечатления. – Иногда же ставка делается именно на то, чтобы создать впечатление, будто след – ложный.

– Пусть, – согласился он, понимая, что давно пора действовать либо так, либо иначе, – но развернуть будущее из будущего одним лишь взрывом не получится. Нужно еще много чего другого. Игра слишком рискованная. Гарантий на победу никаких. Предотвратить развитие событий, ведущее к подобному противостоянию и большой крови, получится только из настоящего. Пока зло еще не разрослось. И есть шанс.

Продолжать препирательство не было никакого смысла. Эйний развернулся и, придав себе максимальное ускорение, пустился в обратный путь. Как он будет действовать по возвращении, он еще не знал, но был уверен, что теперь, после всего увиденного, борьба сделается смыслом его жизни.

– В программе произошел сбой, – уныло констатировала начальница то, что было и так понятно всем участникам совета. При этом голос её оставался по-прежнему бархатистым и волнующим. – Медиум, на которого мы так рассчитывали, вышел из-под контроля. Он слишком быстро набрал силу. К тому же оказался чрезмерно самостоятельным. Не учли мы и юношеского максимализма, опрокидывающего порой любые расчеты.

– Посвященные! Правила, которых мы придерживаемся, намеренно строгие. Они не допускают отклонений, – шелест, раздавшийся в головах тех, кто всё знают, приобрел стальной оттенок. – Медиум не справился с поставленной задачей. Он подлежит ликвидации. Однако ситуация уникальна. Задачу всё равно надо решать. Предлагаю дать ему второй шанс. Послушайте, что хочет нам доложить рабочая группа «Восток».

– Обойдемся без прелиминариев, – руководитель группы сразу взял быка за рога. – Ситуация действительно уникальная. Нам удалось измерить магические возможности Эйния и найти им разгадку. Они растут. Постоянно. Стремительно. Они уже такие же, как у любого из нас. А ещё не вечер. Магическое излучение, которому мы его подвергли, разбудило до того спавшую в нем программу преобразования мира. Мы проморгали, что его дед после смерти родителей был передан на попечение случайных людей, не принадлежащих к нашему цеху, и усыновлен ими. Мы приняли его за обычного человека. На самом деле его предки были великими магами. Лучшими. Они погибли, пытаясь предотвратить Первую мировую войну. Предчувствуя свою скорую гибель и предвидя будущее, они благословили Эйния и через поколения передали ему и свою силу, и свои жизненные установки, и своё призвание. У него есть все задатки для того, чтобы превратиться в мессию. Не надо его останавливать. Пусть он реализует себя. Мы будем ему только помогать в этом, слегка подправлять его и следовать за ним.

Тихий одобрительный шепот могущества, раздавшийся со всех сторон света, подтвердил, что предложение принимается.

А Эйний тем временем уже вскакивал на ничем не примечательные для других людей качели луна-парка. Растворял в себе механизм впаянного в них магического девайса перемещений во времени и запускал его.

Эйний соскочил с них в ту же ночь, в которую он решился положиться на свой инстинкт и пробрался в луна-парк. Теперь он знал его как свои пять пальцев и легко ориентировался в нём. Не таясь и не перевоплощаясь, он подошел к опечатанному пульту управления парком со всеми рубильниками, рычажками и тумблерами, включил освещение, активировал аттракционы и открыл парк для посетителей.

Все было как в некогда мучавших его сновидениях. Парк сиял и блистал в ночи. Переливался всеми цветами радуги. Раздавалась зажигательная бравурная музыка. Хотелось петь. Танцевать. Веселиться...

Этой ночью на широкую ногу отмечали тысячелетие открытия первой в мире выставки аттракционов. Шампанское лилось рекой. Столы и столики, уставленные яствами, присланными в подарок всеми странами, где любят и ценят этот праздник, простирались до горизонта.

Почетные гости стекались со всех сторон. Их не успевали объявлять – президенты и премьеры, лидеры политических партий и общественных объединений, мэры и префекты, главы международных организаций и генералы.

Эйний руководил празднеством. Ослепительной красоты женщина с нежным воркующим голосом не отходила от него ни на шаг. Избранные, плотным кольцом окружавшие его, ловили мельчайшее его распоряжение, чтобы моментально выполнить. И шипящий голос, не терпящий возражений, услужливо возникал в головах именно тогда, когда Эйнию это было нужно.

«Друзья! – его голос наполнил парк и заглушил все другие звуки. – Сегодня не будет официоза. Никаких речей и концертов. Только аттракционы. Приглашаю. Мы заготовили для вас множество приятных очаровательных сюрпризов. Почетные гости, подойдите ко мне! Мы отправляемся с вами на колесо чудес. С него вы сможете увидеть всё, что делается на Земле и в нашей галактике. Все за мной!»

Откуда ни возьмись, посреди луна-парка вверх вознеслось чёртово колесо. Оно было чудовищных, циклопических размеров. Верхние кабинки цеплялись за облака и растворялись в них. И в то же время все было продумано до мелочей и сделано так здорово, что подходящим не надо было ждать ни секунды, чтобы занять в них место.

Ни одному из почетных гостей не удалось увильнуть. Всех их прокатили на колесе чудес. Но отнюдь не просто так. Они сходили с него совершенно другими людьми. Команда магов во главе с Эйнием об этом позаботились.

Кого купили обещаниями. Кого убедили, приоткрыв завесу над прошлым и будущим. Кого просто подчинили себе магическими заклинаниями. Когда ты висишь над бездной, понимая всю тленность человеческой жизни, и тебе её предлагают обменять на вечность, было бы странно не согласиться и не поменять все свои взгляды и предпочтения.

Сходя на землю, каждый из випов приносил клятву верности Эйнию и его делу. Потом, для согласования деталей, их разбирали и уводили другие маги. А также чтобы объяснить: малейшее отступление от данного обета карается смертью и вечными мучениями. Такая доля ждет не только их, но и всех родственников, друзей, близких, без исключения. В любом колене.

Мир на Земле стоит жертв. Дорога в то будущее, которое нам снится, вымощена решимостью. И лучше жертвы принести сегодня и решимость проявить сейчас, а не тогда, когда будет уже слишком поздно…

© Н.И. ТНЭЛМ