Страх, растерянность, безволие, разочарование

Сокращенный перевод статьи на французском языке

Этими словами можно охарактеризовать то, что происходит сейчас в Европейском Союзе. Политические элиты, лидеры, общественное мнение напуганы. Они не знают, что делать. Не понимают, что происходит. Не в состоянии договориться о совместной стратегии выхода из кризиса. Они не видят, как восстановить безопасность на своих внешних и внутренних границах, не допустив отката в строительстве объединенной Европы. Не растеряв столь дорогие европейцам моральные ценности. Не дискредитировав себя в глазах всего мира. Не утратив одновременно тотальный контроль над политической и социальной жизнью в своих странах, установленный ими после падения Берлинской стены и развала Советского Союза.

За последние годы чего только плохого с европейцами не случалось. Глобальный экономический кризис, к их полному недоумению, потрепал их сильнее, чем другие регионы. Он застал их врасплох. Они оказались к нему абсолютно неподготовленными. Потом пришел черед кризиса суверенной задолженности. И с ним до сих пор не удалось полностью справиться, хотя в странах ЕС и наметился спустя столько лет скромный экономический подъем. Последний, но отнюдь не заключительный акт драмы – экономический коллапс Греции, спровоцированный не без участия ее кредиторов и "строгих наставников".

Параллельно европейцы приложили руку, пережили или допустили провал в Ираке. Поражение в Афганистане. Уничтожение Ливии. Вырождение "арабской весны" в разгул терроризма по всему миру и дестабилизацию ситуации в стратегически важных точках Африки и Большого Ближнего Востока. Выплескивание внутренних конфликтов, межэтнических и межрелигиозных войн далеко за пределы первоначальных очагов их зарождения. Появление такого жуткого, дьявольского врага современной западной цивилизации и всех ее пресловутых и реальных ценностей, как Исламское Государство. Применение вооруженных сил против гражданского населения и возрождение зачатков фашистской, радикально националистической идеологии чуть ли не в центре континента.

И тем не менее европейцы хранили олимпийское спокойствие. Экономические кризисы использовали для консолидации власти политических и финансовых элит, подавления профсоюзного движения и отказа от социальных обязательств, обременительных для их безоговорочного господства. Последствия экономических кризисов переложили на плечи тружеников и среднего класса. Ко всему сонму международных провалов, конфликтов, дестабилизации различных регионов мира относились как к чему-то сугубо внешнему. Мол, это все далеко. Напрямую нас не затрагивает. Как-нибудь "устаканится". Преданных нам людей поддержим. Других низложим. А там все вернется к нашей выгоде на круги своя.

И только "нашествие" беженцев в последние месяцы, разлад, безволие и оторопь, с которыми оно встречено, тряханули все еще объединенную Европу по-настоящему. Они показали: мир меняется. В нем что-то сдвинулось. Он больше никогда уже не будет прежним. Несмотря на всю свою спесь и накопленные (частично награбленные) богатства, объединенная Европа – не более чем утлое суденышко. Волны человеческих страданий, бедствий, горестей и нищеты захлестывают его. Справиться с ними прежними методами апофигизма, двойных стандартов, безразличия и деления людей, стран и правителей на своих и чужих больше не получится. Гуманизм европейской цивилизации под вопросом. Отгородиться от всего колючей проволокой не получится. Как и спрятать голову в песок[1]. Или откупиться. А достойного, общего ответа у объединенной Европы на миграционный кризис и бросаемый им вызов нет.

Есть набор мер, к которым она собирается прибегнуть. Но согласятся ли с ним собственное население и другие народы, мы увидим уже в ближайшее время. Перед европейцами стоит болезненный выбор. Его нужно будет сделать. Известно, что европейское общество крайне консервативно. Вопреки всем благодушным сказочкам, проникнуто расизмом, ксенофобией и нетерпимостью. Ненавидит и боится чужаков[2]. Терпит их только в той степени, в какой они его обслуживают, его слушаются и ему поклоняются. Что политика мультикультурализма с треском провалилась. Ее не воскресить. Что абсорбционные возможности европейского социума на пределе. Может быть, даже уже исчерпаны. Дальше только утрата идентичности и нарастание внутренней напряженности, которая, не дай Бог, приведет черти к чему.

И вместе с тем, оно чтит традиции толерантности. Всегда в прошлом впитывало в себя массы мигрантов, внесших огромный вклад в благополучие и преуспеяние принявших их стран[3]. Служило плавильным котлом наций и в этом черпало свою силу. Это было его кредо и его гордостью[4]. А сейчас?

Какая из жизненных установок возобладает? Что будет принесено в жертву, а что удастся сохранить? Каким образом осмысливает происходящее и себя в происходящем объединенная Европа? Давайте вместе попробуем разобраться. Хотя бы в первом приближении.

Плач Ярославны

Миграционный кризис переживается объединенной Европой очень эмоционально. Общественное мнение как обнаженный нерв. Оно чрезвычайно остро реагирует на ролики и фото в СМИ о детях, женщинах, всех тех, кто расстались с жизнью, погибли, жестоко, страшно, безнадежно, только потому, что бежали от смертельной опасности и искали лучшей доли. Под каким давлением сейчас находятся политики и государственные структуры, призванные справиться с ним, хорошо иллюстрирует такая история в популярной французской газете "Монд". Она, конечно, далеко не единственная.

Обычная семья, – пишет ее бывшая главный редактор Сильвия Кауфман (которую, дорогой читатель, вы должны хорошо знать по моим зарисовкам), – как у вас или у меня[5]. Отец, мать, трое детей. Только жили они не в Париже или Марселе, а в сирийском Холмсе. История начинается четыре года назад. С детьми находиться там становится все сложнее. Манифестации. Репрессии. Гражданская война. Семья переезжает в Дамаск. Там поспокойнее. Вот как мать семейства рассказывает о дальнейших злоключениях в интервью медиакорпорации Би-би-си. Она преподавательница английского языка. На всякий случай, она старается, чтобы ее признания звучали поделикатнее. Они неимоверно мягче, нежели суровая действительность.

Вскоре и в Дамаске жить становится слишком опасно. Семья перебирается в Ливан. Родителям хочется одного – быть подальше от войны, дать детям возможность продолжать учебу. О том, чтобы податься в Европу, они даже не задумываются. Однако вскоре и в Ливане ситуация стремительно деградирует. Оставаться там сирийцам становится все сложнее.

Тогда они пытаются спрятаться в Турции. Начать там новую жизнь. У них не получается. Чужой язык. Отсутствие работы. Презрительное отношение. Они нигде не могут устроиться. Без конца переезжают. Затем вынуждены покинуть и Турцию.

Дальнейшие мытарства трудно описать словами. Им помогают перебраться в Грецию на резиновой лодке. По дороге они ели спасаются. Им везет больше, чем другим, тысячам других. Им удается не утонуть. Они выживают. Потом идут пешком. Через Македонию. Сербию. Продираются сквозь леса. Пересекают долины. Преодолевают многочисленные реки и речушки. И не только. Пробиваются сквозь колючую проволоку тоже. Спасаются от слезоточивого газа. В какой-то момент ими овладевает паника, у них настолько опускаются руки, что они предпринимают попытку отдать детей полицейским. Лишь бы те, наконец, оказались в безопасности.

Далее лагерь для беженцев. Однако и в ЕС их, естественно, никто не ждет. Тут бедняжка не выдерживает. Ее голос срывается. "Все государства приложили руку к войне в Сирии, – говорит она. – Не знаю почему, но они все влезли в нее. А сейчас нам мешают и не пускают к себе. Даже арабские страны. Куда же нам теперь податься?"

"Нам" – это всем тем, кто бежал от войны в Сирии. Тем, кто четыре года искал спасения. Переживал невыносимую человеческую драму. Тем миллионам и миллионам, которым некуда идти и некуда возвращаться. Причем далеко не только из Сирии и соседних стран, временно приютивших беженцев и переселенных лиц. Тем, кого западные правительства, европейские лидеры даже не принимали в расчет и в отношении которых ничего не делали и не собирались делать. Равнодушно наблюдая за происходящим. За хаосом на Большом Ближнем Востоке, перемалывающим людей. Даже несмотря на несколько тысяч утонувших в попытках добраться до Земли обетованной, которой для них сделалась Центральная Европа. До той поры, пока не начался "исход". Не поднялось "человеческое цунами". Некоторые говорят, "нашествие".

Далее следует приговор, который выносит сама Сильвия Кауфман. Европейский Союз предал всех этих людей. Он попытался было либо отгородиться от них, либо откупиться. Но так, по мелочевке. И это, вроде бы, товарищество богатых, благополучных, демократических государств. Владеющих наиболее передовыми технологиями. Способных бросать десятки миллиардов евро на субсидии фермерам или выплаты по суверенным долгам. Стыдно.

Как и всем другим. Штатам – которые разворошили людской муравейник и несут за происходящее прямую ответственность[6]. Петродолларовым арабским монархиям, одной рукой жертвующим на помощь беженцам, а другой – подливающим масла в огонь плодящих их конфликтов. Африканским лидерам, хранящим молчание. Всем. "К дипломатическому бесчестью международного сообщества и военному, – гласит вынесенный ею вердикт, – добавилось гуманитарное, что превратило его в коллективно-системное"[7]. Вот такой "замечательный" букетик.

Приговор справедливый. То что он размазывает ответственность за происходящее между всеми, второстепенно. Главное другое – эмоциональный заряд, который несет приведенный "крик души", как и сотни, тысячи других, очень сильный. Прочитать их и остаться равнодушными – не получится. Забыть о традициях сострадания и сочувствия, которыми славится Европа, тем более. До такого цинизма западное общество еще не докатилось. Никто из традиционных западных политиков на такое не отважится. Значит, иных вариантов, как спасать беженцев, принимать их у себя и помогать им у ЕС и его государств-членов нет? Безусловно. Вопрос только в том, каких беженцев, какое количество и на каких условиях. И здесь сразу же вступают в действие соображения другого порядка.

Капля в море

Какого, очень неплохо объясняет профессор Страсбургского университета Смен Лаашер, длительное время занимающийся вопросами миграции и массовых социальных движений. Он акцентирует, что нынешний массовый наплыв беженцев, стремящихся попасть в Европу из стран Большого Ближнего Востока, принципиально отличается от того, с чем нам приходилось сталкиваться раньше[8]. Попытаемся проанализировать высказываемые им ключевые соображения.

Первое. Глобализация имеет огромное количество измерений. Она перебрасывает многочисленные мостики между странами и народами в самых разных сферах. Съедает расстояния. Экономит время. Открывает принципиально новые возможности для общения. Создает общемировое информационное пространство. Формирует мировой рынок капиталов. Дает колоссальный импульс развитию мировой торговли.

Имеет она и социальное измерение. "Глобализация касается не только товаров, услуг и капиталов, но и людей"[9]. Его осмыслению до самого последнего времени уделялось недостаточное внимание. Миграционный кризис открыл для всех новую реальность. Собираются с ней считаться или нет – другое дело. Проблема беженцев и перемещенных лиц перестала быть частной, субрегиональной или региональной. В разной степени, но она затрагивает всех.

Если так, а очень похоже на то, что этот вывод даже бессмысленно оспаривать, ее не решить прежними методами. Не законсервировать. У ЕС не получится больше отгородиться от нее. Локализовать. Запереть в границах стран происхождения беженцев-мигрантов и их ближайших соседей. Проблема беженцев, которая до поры до времени затрагивала прежде всего их, становится столь же животрепещущей проблемой и для ЕС.

Второе. Потенциал исхода населения из горячих точек нашей планеты колоссален. Уже сейчас он достиг астрономической цифры, приближающейся к 60 млн человек. Ничего похожего человеческой истории не известно. Это невиданный вызов[10]. Однако продолжающаяся дестабилизация целых регионов, интернационализация локальных конфликтов, нескончаемые бедствия, грядущие климатические катаклизмы могут ее еще больше увеличить.

Опять-таки это в значительной степени констатация. Она опирается на данные ООН. В многочисленных официальных изданиях приводятся как нынешние, так и прогнозные цифры. Эта констатация важна для понимания того, почему многие так уверены в том, что нынешнюю волну беженцев в ЕС не сбить. Она не случайное, временное, преходящее явление. Она надолго. Не исключено даже, что представляет собой вершину айсберга, таяние которого уже не остановить.

Вот на что надо ориентироваться, что следует учитывать при выработке практической политики. Некоторые аналитики вообще советуют ЕС исходить из того, что он всегда будет теперь под давлением, а поток продолжит расти вслед за стремительным увеличением народонаселения планеты, особенно в самых бедных и неблагополучных ее регионах[11].

В этом плане стоит обратить особое внимание на предупреждения аппарата Верховного комиссара ООН по делам беженцев о том, что ситуация стремительно ухудшается не только в Сирии. Деструктивные и чрезвычайно опасные тенденции берут верх также и в Ираке[12]. Не ровен час, к потоку сирийских беженцев присоединится поток иракских. Никто к тому же не питает иллюзий по поводу происходящего рядом или в непосредственной близости.

Третье. Анархия, жестокость, варварство, человеконенавистничество в горячих точках зашкаливает. Население и физически, и психологически не может в них больше оставаться. Оно вынуждено спасаться бегством. Это еще один очевидный факт. Мировые СМИ, телевидение, Интернет расцвечивают его таким количеством ужасающих подробностей, что сомнений в его достоверности даже не возникает.

Но возможности соседних стран, куда обычно устремляются беженцы, принимать их в значительной степени исчерпаны. Для них это слишком большая нагрузка. Национальная экономика принимающих стран ее элементарно не выдерживает. Плюс нахождение на их территории больших масс людей, как не стремящихся, так и не поддающихся интеграции в сложившийся социум, порождает слишком большое количество разнообразных проблем и противоречий. К тому же война и взаимная ненависть и там достают беженцев. Они не чувствуют себя в безопасности. Не понимают, удастся ли им устроиться. Есть ли у них будущее.

Кроме этого, боясь дестабилизации, опасаясь обострения внутренних проблем или по каким-то иным причинам многие страны Большого Ближнего Востока вообще не пускают к себе беженцев[13]. Некоторым из них институт беженцев вообще не известен. Никаких международных обязательства они на себя не принимали. Только горстка являются участниками соответствующих многосторонних конвенций.

В этих условиях Центральная Европа действительно видится жертвам вооруженных конфликтов Землей обетованной. Особенно Германия, слухи о богатстве, благополучии, влиянии которой распространились по всему свету, как и сказочка, опрометчиво рассказанная канцлером Ангелой Меркель о том, что она будет встречать сотни тысяч беженцев с распростертыми объятиями.

Четвертое. Это раньше объединенная Европа была далеко. Где-то там. Казалась недостижимой. Отделенной от всего мира. Теперь она на расстоянии вытянутой руки. Расстояние до нее уже не кажется непреодолимым. Фактически беженцы оказались на ее границах.

Изменилось и восприятие объединенной Европы как чего-то абсолютно чуждого, отторгающего твою культуру, твои привычки и традиции, твою религию. Раньше то, что туда можно податься, большинству даже не приходило в голову. Теперь и этот трафарет сломан. Как и установка на то, что в чуждой европейской стране тебя ждет ассимиляция.

Пятое. Изменился характер, типаж, качество людей, становящихся беженцами и устремляющихся в объединенную Европу. Раньше ими были преимущественно мужчины, которые стремились обосноваться, укорениться, а затем, в зависимости от обстоятельств, перетянуть в страну пребывания свои семьи. Теперь беженцами становятся целыми семьями и преимущественно семьями, включая стариков и детей. Это тоже другая ситуация. Со всех точек зрения.

Раньше беженцы были "атомизированным" явлением. Люди пытались спастись индивидуально. Теперь это колонны. Это поток. Посредники. Поводыри. Инфраструктура. Коридоры. Деньги. Мафия[14].

Таким образом, подводит итог своим и нашим размышлениям опытный социолог, мы находимся на самом деле "на начальной стадии процесса, который будет очень трудно развернуть в краткосрочной или среднесрочной перспективе"[15]. Не стоит обманывать себя. Не нужно строить иллюзий. Решения, с помощью которого можно было бы остановить "исход" народов, не существует. Эти люди в силу действия целого ряда факторов больше уже не принадлежат своим странам, своему социуму. "Они стали чужими у себя еще до того, как они стали чужими у нас".

У Европы нет выбора. Пустые обещания принимать у себя толпы людей с чуждыми жизненными установками, принадлежащие чуждой культуре, очень быстро разобьются о правду жизни. Они будут дезавуированы объективной реальностью. "Политической, социальной, демографической и экономической".

Настала пора пересмотреть все обветшавшие концепции ассимиляции, социальной и культурной интеграции, коллективной защиты и убежища. Сформулировать правила четко и понятно[16]. Взглянуть на все происходящее под принципиально иным углом зрения. Для этого ответить на центральный вопрос о том, какое влияние такое количество беженцев окажет на национальное согласие в наших странах и национальную самоидентификацию. Отыскать, насколько это возможно, как подсказывают другие аналитики, оптимальный баланс[17].

Насколько приведенный анализ и стоящий за ним подход явились востребованными, показывает то, какого типа договоренностями закончились бесконечные переговоры, ведущиеся государствами-членами ЕС с начала миграционного кризиса. У них ушло несколько месяцев на то, чтобы найти согласие в отношении квот и распределения 160 тыс. сирийских и проч. беженцев между странами, входящими в Шенгенскую зону. Консенсуса все равно не получилось[18]. Все между собой переругались[19]. Пришлось на министерском уровне прибегать к голосованию[20]. Решение было принято квалифицированным большинством. После операции по выламыванию рук. Обмена взаимными обвинениями и вбрасывания Берлином в публичное пространство угрозы заморозить финансирование фрондирующих стран из фондов ЕС[21]. Естественно, тут же дезавуированной. Но все же.

Напротив, о том, что делать, дабы поставить заслон на пути беженцев в объединенную Европу и упорядочить поток, в принципиальном плане договорились очень быстро. Чуть ли не с энтузиазмом. Похоронив "топор войны"[22]. На моментально созванном после очередного провала переговоров по квотам неформальном саммите[23].

Обнародованный перечень мер говорит сам за себя: выделить профильным международным агентствам свыше миллиарда евро; помочь Турции, Ливану, Иордании и другим странам справляться с кризисом сирийских беженцев, существенно увеличив, в том числе, финансирование по линии Регионального трастового фонда для реагирования на Сирийский кризис; обеспечить взаимодействие с Турцией на всех уровнях для более эффективного регулирования миграционных потоков; помочь странам Западных Балкан, использовав для этого средства из программ вступления, и наладить сотрудничество между ними по проблеме беженцев; увеличить объем взносов государств-членов на финансирование африканских стран в целях искоренения причин, порождающих незаконную миграцию; справиться с критической ситуаций на внешних границах и добиться более жесткого контроля на них в дальнейшем, увеличив для этого объемы финансирования Фронтекс, Европола и Офиса по предоставлению убежища; помочь всеми возможными средствами т.н. "прифронтовым" странам ЕС, чтобы они в кратчайшие сроки наладили идентификацию, регистрацию, в том числе дактилоскопическую, беженцев в центрах их приема, их перераспределение между государствами-членами и выдворение; выделить дополнительные средства в Чрезвычайный фонд по предоставлению убежища, интеграции и миграции и Внутренний фонд по безопасности границ; обеспечить полное участие всех государств-членов в Дублинской системе; предпринять необходимые шаги для поиска урегулирования в Сирии под эгидой ООН и формирования правительства национального единства в Ливии[24].

И национальные СМИ расхвалили их, если не как верх совершенства, то похоже. Как победу. Пощечину сомневавшимся. Несомненный успех. Ведь они, как акцентировала "Монд" в своей однозначно хвалебной передовице, "помогут беженцам остаться поблизости от их домов"...[25]

Последствия миграционного кризиса

Люксембургское председательство так надеялось отработать во главе ЕС более-менее спокойно. Придерживаясь своих приоритетов, отражающих среднесрочные и долгосрочные цели интеграционного объединения. Стараясь продвинуться повсюду, где это только возможно, к большему единству и консолидации ЕС. Не получилось. Первые сто дней, т.е. уже более половины срока, ему пришлось заниматься в первую очередь миграционным кризисом.

Все остальные досье отошли на второй план. Глава внешнеполитического ведомства Ж.Ассельборн все это время метался по столицам наиболее влиятельных, менее влиятельных и, вроде бы, далеко не влиятельных стран ЕС и его ближайшего окружения, пытаясь нащупать совместные подходы. Сблизить позиции. Уговорить. Растолковать. Заставить. Но главным образом – погасить пожар. Не дать ему разрастись еще больше.

Общая повестка дня ЕС тоже "поехала". Миграционный кризис в дополнение к "греческому гамбиту"[26] с его борьбой за и вокруг третьего пакета т.н. помощи Афинам, досрочными выборами[27] и необходимостью отыскать приемлемые варианты дальнейшего облегчения долговой нагрузки, душащей экономику страны[28], смял прежние планы. Последовали чрезвычайные заседания Совета ЕС по миграции (юстиции и внутренним делам – ЮВД). Чрезвычайные заседания Европейского Совета. Теперь, похоже, и октябрьский саммит ЕС, который планировалось посвятить обсуждению вопросов экономической политики и дискуссии с премьер-министром Великобритании Дэвидом Камероном относительно продвигаемых им предложений по реформе/перестройке ЕС, будет смазан. На нем главам государств и правительств стран ЕС придется конкретизировать утвержденные ими ранее ориентиры по противодействию миграционному кризису. Нарастить на них мясо.

Однако это все текущие моменты. Ну, добавилось работы председательству. Ну, пришлось чуть задержаться с продвижением по другим трекам повседневной работы интеграционного объединения. Не принципиально. Гораздо важнее то, что "нашествие" обнажило глубочайшие противоречия внутри ЕС и превратило их в зияющие раны. Еще раз продемонстрировало как растущее неравенство среди государств-членов, так и то, насколько преследуемые ими интересы разные. Поставило в повестку дня пересмотр некоторого набора догм, которые раньше считались достижениями интеграции.

Введенная или вводимая ЕС схема квотирования приема беженцев усилила позиции сторонников выхода из ЕС в Великобритании. Непоследовательность Германии, продемонстрированная ею склонность к принятию односторонних мер с их последующей трансформацией в официальную политику ЕС придали еще большую остроту вопросу о лидерстве в ЕС. Согласие принять у себя некоторое ограниченное число беженцев при одновременном стремлении сделать все возможное для того, чтобы не пускать их к себе в будущем, поставили под сомнение способность ЕС проводить либо целостную политику, либо такую политику, которая соответствовала бы высоким идеалам, рьяно отстаиваемым и продвигаемым интеграционным объединением, когда это касается других. Непоследовательность, а, может быть, и ошибочность внешнеполитических установок ЕС и внешнеполитических акций, предпринимавшихся под их влиянием, повлекли за собой некоторую корректировку внешнеполитического курса.

Насколько серьезной она окажется? Что можно ожидать от ЕС в дальнейшем? Заставит ли ЕС потрясение, вызванное "человеческими цунами", измениться, или, залатав дыры на своих внешних границах, ЕС сделает вид, будто ничего такого не произошло, мол, заиграно, и постарается, как и прежде, высокомерно диктовать свою волю другим народам? Вопросов, как и последствий, очень много. Начнем по порядку.

"Брекзит"

В Великобритании недолюбливают ЕС. У англичан к нему много претензий. Многое из того, что предпринимается Брюсселем, подается британскими СМИ в негативном свете или даже высмеивается. Многие считают членство страны в ЕС не столько плюсом, сколько минусом. За выход из интеграционного объединения в его нынешнем виде выступают влиятельные силы. С тем, чтобы нейтрализовать их, власти пообещали провести референдум по этому поводу до конца 2017 года. До последнего времени такой сценарий казался наиболее вероятным. Ведь на самом деле членство выгодно Великобритании. Оно многое ей дает и в экономическом, и в политическом плане.

Однако времена меняются. Легальная и нелегальная миграция для Великобритании – крайне болезненный вопрос. При прочих равных условиях он может перевесить чашу весов. Страна никогда в полной мере не следовала за Германией, Францией и Италией, настаивающих на все более и более тесном союзе. Она воздержалась от участия в валютно-финансовом союзе, Шенгене и многом другом. Население считает, что очень правильно. Общественное мнение с откровенным неудовольствием восприняло приезд в Великобританию сотен тысяч мигрантов из Центральной и Восточной Европы, ставший возможным вследствие скачкообразного расширения ЕС. Преимущественно низкоквалифицированных рабочих.

Тем не менее, выход Великобритании из ЕС всегда казался, скорее, гипотетическим. Он никогда не пользовался по-настоящему массовой поддержкой. Когда от людей требовали сказать, как они будут голосовать, при всем несовершенстве социологических опросов, результат оставался неизменным. К сторонникам выхода себя причисляло меньшинство.

Еще год назад, напоминает приглашенный старший исследователь Королевского института международных отношений ("Чатем Хауса"), профессор политологии Кентского университета, автор книги "Революция в правом стане: почему крайне правые в Великобритании пользуются поддержкой"[29], опросы отдавали безоговорочное лидерство тем, кто предпочел бы остаться в ЕС. Разрыв составлял от 56 до 36 процентных пунктов[30].

Выбор шотландцев, отвергнувших в 2014 году независимость, однозначно указывал на то, что избиратели в Великобритании предпочитают не рисковать. Прыжок в неизвестность их не прельщает. Их даже можно было сравнивать с мужем и женой, которые несчастливы в браке, но не спешат и не собираются рвать отношения.

К осени 2015 года ситуация изменилась. И весьма существенно. Опросы, проведенные в начале сентября, дали такие результаты. Согласно одному из них, сторонников выхода уже большинство. Пусть и незначительно, но они опережают тех, кто за верность Союзу. Согласно второму, сторонники и противники идут ноздря в ноздрю. Очень долго считалось, что британцы в отношении ЕС будут голосовать головой, а не сердцем. Голова же подсказывала, что единый рынок и интеграция выгодны. Они предпочтительнее. Длительная стагнация и неразбериха в еврозоне, гораздо более уверенный экономический подъем в Великобритании нанесли чувствительный удар по этим убеждениям.

Насколько она изменилась, показывает уверенная победа на парламентских выборах консерваторов. Впервые за последние 20 лет они получили достаточное большинство для того, чтобы сформировать однопартийное правительство. Все благодаря тому, что по сравнению с еврозоной Великобритания проводила более состоятельную и результативную экономическую политику. Более компетентную. Естественно, мотивация к тому, чтобы льнуть к еврозоне, ослабла.

Произошедший сдвиг имеет и вторую составляющую. Он связан с культурой. С самоидентификацией. С принадлежностью. Очень неплохие показатели на парламентских выборах показала Партия независимости. Ее поддержали четыре миллиона бывших белых воротничков. Они разочаровались в мейнстримовских, в классических партиях и перешли на сторону крайне правых. Почему? Ответ прост. Партия независимости выступает не только против членства Великобритании в ЕС. Ее второй конек – борьба против иммиграции. Борьба жесткая и бескомпромиссная. На грани фола. Вот что сегодня импонирует избирателю.

Тема иммиграции находится в центре политики. Вокруг нее ломаются копья. Она определяет, на каком конце политического спектра вы окажетесь – среди победителей или проигравших. Вот на каком фоне случился миграционный кризис. Он до нельзя усилил обеспокоенность обывателя в Великобритании. Добавил козырей тем, кто требуют не пускать чужаков и покончить с членством в ЕС. Ажиотаж в прессе не прошел даром. Картинки на телевидении подлили масла в огонь. Если евроскептикам удастся превратить референдум о членстве в ЕС в плебисцит по поводу иммиграции и безопасности границ, все теперь может случиться.

К тому же, полагает экспертное сообщество, иммиграционный кризис в какой-то степени ослабил Дэвида Камерона. Причем двояким образом. Еще когда он обещал закрыть Великобританию для мигрантов. Ограничить число въезжающих несколькими десятками тысяч. В 2014 году, тем не менее, в страну прибыло 330 тыс. человек. Разрыв между словом и делом всегда можно поставить ему в вину. Это с одной стороны.

С другой – в пику остальным европейским лидерам он заявил, что не примет больше 20 тыс. беженцев, причем аж за пятилетний период. Своему общественному мнению он потрафил. Иначе и поступить не мог. Но с континентальными партнерами в очередной раз разругался. А ведь он ждет от них уступок. Настаивает на них. Без встречного движения Берлина и Парижа ни о каких компромиссах ему даже не стоит и мечтать. Если же даже минимальный набор предложений Дэвида Камерона по переналадке ЕС и выторговыванию для Объединенного Королевства особого статуса не будет удовлетворен, его расставание с ЕС "из возможного превратится в вероятное".

И еще один нюанс для полноты картины. Изменения затронули также лейбористов. Выбранный ими председатель относится к европейскому проекту с гораздо меньшим пиететом, чем его предшественники[31]. Он ставит в вину ЕС дефицит демократии. Считает расправу над Грецией унизительной. Видит в политике ЕС прямую угрозу социальным завоеваниям. Подпирающие лейбористов профсоюзы также поддерживают европейский проект отнюдь не столь безоговорочно, как раньше.

Таким образом, уникальность нынешней ситуации состоит в том, что ни консерваторы, ни лейбористы не выступают больше за безусловное членство Великобритании в ЕС. По этому вопросу они расколоты. Единственная сила, последовательно настаивавшая на европейском призвании Великобритании – либералы, сошла со сцены.

Как в связи с этим не вспомнить о соломинке, которая ломает хребет верблюду. Только в данном случае речь не о соломинке, а еще одном увесистом мешке в дополнение к той поклаже, которую на него уже водрузили.

Однако если миграционный кризис имеет столь серьезные последствия для внутренней политики Великобритании и ее отношений с континентальной Европой, справедлив будет и другой вывод. Если ЕС вдруг сумеет справиться с ним, что пока является весьма смелым предположением, это сыграет на руку и Дэвиду Камерону, и противникам выхода, и поискам нового модуса-вивенди между Объединенным Королевством и остальными странами ЕС. Причем в еще большей степени, случись это по рецептам, предлагаемым Дэвидом Камероном.

Только по сути своей они очень близки или, во всяком случае, созвучны тому, за что ратуют Партия независимости – в Великобритании и Национальный Фронт – во Франции. Остановить социальную иммиграцию, воздвигнуть барьеры на пути проникновения беженцев – это пока не "Европа для европейцев", но уже очень и очень близко.

Кто льет воду на мельницу крайне правых

Великобритания с ее растущим недовольством политикой Евросоюза и усиливающимся евроскептицизмом населения – вовсе не изолированный случай. Это тенденция. Очень похоже, что противоречивая реакция Берлина, Брюсселя и властных элит на миграционный кризис – пролог к ее усилению.

Нужно только сразу оговориться: меняющиеся политические предпочтения не имеют никакого отношения к недостатку сочувствия, сострадания, готовности помочь, поделиться тем немногим, что есть, или какому-то ослаблению общего гуманистического настроя общества. Ни чуточки. Ни о какой его дегуманизации и речи быть не может. Выдумки. Беллетристика.

Да, во всех странах ЕС картины хлынувшего в них человеческого моря, как и истерика, устроенная национальными правительствами и мировыми СМИ, вызвали шок. Это надо же суметь, с одной стороны, посылать сигнал, дескать, не бойтесь, мы вас примем, приютим, согреем. С другой – закрывать границы, спешно натягивать колючую проволоку, сплавлять беженцев соседям и всячески демонстрировать, что на самом деле мы вас не ждали, не ждем и ждать не собираемся.

Такие кульбиты – на совести правительств и правящих элит. Народ же, как только первоначальная оторопь начала проходить, бросился помогать. Естественно, кто как может. Кто как видит такую помощь.

Со слезами на глазах (когда крокодиловыми, когда искренними) корреспонденты рассказывают, как греки чуть ли не с распростертыми объятиями встретили беженцев. У них самих положение аховое. Их давят и кризис, и партнеры по ЕС. Скручивают в бараний рог. У них жуткая безработица. Продолжающееся падение жизненного уровня. Они в отчаянии. Всем и всеми недовольны. А надо же, как самоотверженно помогают. Греческие водители автобусов за так, не жалея себя, недосыпая, без устали перевозят и перевозят беженцев. Голодающих. Больных. Изможденных. Лишившихся всего. Брошенных на произвол судьбы... Чтобы они поскорее покинули Грецию. В том числе курортные зоны. Смогли двинуться дальше в Центральную Европу. И осели бы где-нибудь в Австрии, Германии или даже еще севернее. Желательно подальше.

А вот как ведут себя простые австрийцы. Им есть чем гордиться. Десятилетиями они давали у себя приют многочисленным эмигрантам, потоки которых устремлялись из Венгрии, Восточной Германии, Польши, Словении, Чехии и бывшей Югославии в поисках свободы и спокойной жизни, в надежде на спасение от войны или тоталитаризма.

К наплыву беженцев с Большого Ближнего Востока Австрия, как и другие страны ЕС, естественно, оказалась не готова. Центры, вроде бы, предназначенные для приема беженцев, встретили их безобразно. Привозимые туда не могли получить ни сколько-нибудь приличной медицинской помощи. Ни крыши над головой. Конечно же, первоначально. Когда многим приходилось спасть прямо на земле. Всего не хватало.

И тогда австрийцы показали, что такое настоящее сострадание. Со всех сторон в центры от населения стали поступать теплые вещи, одежда, игрушки, многое другое. Причем в таких количествах, что те уже скоро начали браковать и избавляться от обилия посылок.

Приведенных примеров – десятки. Сотни. Они отнюдь не исключение. Но есть очень большая разница между индивидуальным состраданием и массовым самосознанием. Между стремлением помочь и поделиться и готовностью жить вместе с теми, кто воспринимается в качестве чужаков. Опасности. Проводников кардинально иного образа жизни. Традиций. Верований. Предпочтений. Непосредственной угрозы всему тому привычному, что дорого местным жителям[32].

По свидетельству наблюдателей, миграционный кризис всколыхнул глубинный страх, испытываемый населением, как инстинкт, на уровне подсознания. И раньше все было далеко не гладко. Популистские лозунги и призывы крайне правых зачастую воспринимались с сочувствием. Под его влиянием социум неизбежно качнется в сторону радикализации. У властных структур противоядия этому нет. Особенно, если судить по тому, что ими предпринимается. Популисты же и крайне правые ждут своего часа. Они своего не упустят[33]. "Нашествие" открывает перед ними новые возможности.

Во Франции, социалистическое правительство которого уже который год безуспешно пытается совладать с безработицей и анемичным экономическим ростом, который никто не ощущает, – само собой. Здесь шансы Национального фронта на прорыв во власть от месяца к месяцу все выше и выше. Борьба с "понаехавшими" – его основной конёк[34] . Но даже и в благополучной Германии, до сих пор защищенной от яда экстремизма и крайнего национализма антидотами уроков истории и денацификации, положение отнюдь не такое радужное, каким его усиленно рисуют. Чтобы в этом убедиться, достаточно поговорить с немцами, живущими в районах с высокой долей турецкого или, в более широком плане, исламского населения. Не говоря уже о тех местах, в которые перебрасываются ищущие убежища. Послушать их – они живут чуть ли не на осадном положении.

А каковы настроения в других уголках Европы? Возьмем для наглядности ухоженную, преуспевающую Австрию. 28 октября на региональных выборах на севере страны крайне правая Партия свободы пришла второй. Она получила свыше 30% голосов и пропустила вперед лишь социалистов[35]. На результатах непосредственно сказалось то, что с начала осени сюда прибыли десятки тысяч беженцев.

Теперь комментаторы не исключают, что и на национальном уровне крайне правые смогут дать бой правящей элите. Еще при своем харизматичном лидере Йорге Хайдере, погибшем впоследствии в автокатастрофе, Партия свободы стала частью истеблишмента. Ее представители вошли в правительство, что подвигло Брюссель впервые в практике интеграционного объединения ввести санкции против одного из своих членов.

Вскоре грядут выборы мэра Вены. Столица – сердце страны. Здесь проживает четверть ее населения. До сих пор она считалась вотчиной левых. По тому, как она содержится, ей, наверное, нет равных в Европе. Но уже на выборах 2010 года Партия свободы набрала больше 25% голосов, рванув вверх на 10 процентных пунктов. Победили тогда социал-демократы с 44% голосов. Однако сейчас, согласно опросам общественного мнения, кандидаты от обеих партий идут ноздря в ноздрю: Партия свободы продолжает прибавлять, социал-демократы скатываются вниз[36]. Почему, можно не спрашивать.

Лидер Партии свободы Хайнц-Кристиан Штрахе и его сподвижники ведут избирательную кампанию под очень простыми и доходчивыми лозунгами. Самые ходовые среди них – "Мы не допустим исламизации Европы", "Рабочие места для своих, а не для чужих", "Уважение к нашей культуре вместо фальшивой толерантности".

Может быть, поэтому по телевидению теперь вовсю крутят репортажи о том, с каким пониманием и милосердием австрийцы встречают беженцев. Центральное правительство, следуя примеру Германии, объявило, что примет в этом году и расселит 80 тыс. беженцев с Большого Ближнего Востока. Сцены хаоса и беспорядков, напротив, исчезли с экранов.

Таким образом, как намекают обозреватели, выборы в Вене покажут, с кем население. Что люди думают на самом деле. И в каком направлении движется Европа.

Однако это высокая политика. Есть и более низменные вещи. 25 сентября Интернет моментально обошли леденящие душу кадры из лапландского городка Лахти, административного центра провинции Пяйят-Хяме губернии Южная Финляндия с населением чуть более 100 тыс. человек. Это где-то в 60 км от столицы. Демонстранты нацепили на себя балахоны, напоминающие Ку-клукс-клановские. Они пели, скандировали лозунги, поджигали пиротехнику и бросали камни в автобусы, привезшие ищущих убежища к центру их содержания. Одновременно не очень далеко от этого места, в городке Коувола в такой же центр бросили бомбу с зажигательной смесью. Чудом никто не пострадал. Севернее, в пограничном Торнио люди образовали живую цепь на пути мигрантов, переправляемых в Финляндию из соседней Швеции[37]. Такие вот пироги...

Домашнее задание по исправлению ошибок

Среди многочисленных причин миграционного кризиса есть одна, по поводу которой в ЕС и околоесовских СМИ предпочитают не распространяться. Всем известно, что положение в лагерях беженцев тяжелое. Особенно в лагерях сирийских беженцев.

Но далеко не всем известно, что страны ЕС и сам Евросоюз в 2015 году резко сократили свою помощь на нужды Всемирной продовольственной программы (ВПП) ООН. В какой-то степени и из-за этого снабжение сирийских беженцев продуктами питания ухудшилось.

Более полутора миллионов человек испытывают их нехватку. В этих условиях беженцы в соседних с Сирией странах пришли к выводу, что оставаться там страшнее и опаснее, нежели пытаться добраться в благодатную Европу любым возможным способом и получить там убежище.

Если в 2014 году общий вклад интеграционного объединения в бюджет ВПП составил 1,19 млрд евро, то в 2015 году по состоянию на середину сентября он снизился до 711 млн евро, т.е. где-то на 40%. Так, вклад собственно Европейской Комиссии равнялся 157 млн евро. Это на 47% меньше, чем в 2014 году.

Лидерами среди доноров, как и раньше, оставались Великобритания, ЕК, Германия и Нидерланды. Они обеспечили три четверти суммарного взноса ЕС. Причем только Нидерланды не сокращали финансирование. 11 стран ЕС вообще не перечислили на нужды ВПП ни копейки. Среди них – Австрия, Венгрия, Греция, Польша, Португалия, Эстония и др.

Недаром в своем вступительном слове на открытии очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН генеральный секретарь всемирной организации безопасности Пан Ги Мун попенял богатым странам за скупость помощи, которую они оказывают. Он указал, что в ней нуждаются 100 млн человек. На эти цели ООН запросила 20 млрд долл.

Но для Сирии и Ирака удалось получить только треть того, что нужно. А, например, для Гамбии, дети которой брошены голодать, богатые не выделили вообще ничего[38].

Не ограничившись этим, он специально призвал европейские страны "делать больше", напомнив лидерам Старого континента, что в годы Второй мировой войны это жители Европы искали убежища и взывали о помощи. Им она была оказана.

Только под влиянием "людского цунами" в ЕС спохватились. Европейская Комиссия уже объявила о выделении на нужды ВПП и УВПБ в 2015 году дополнительного финансирования в размере 200 млн евро и в 2016 году – 300 млн евро.

На чрезвычайном заседании Европейского Совета 23 сентября главы государств и правительств стран ЕС приняли принципиальное решение выделить на нужды ВПП, УВПБ и других агентств дополнительно один миллиард евро[39]. Кто какой вклад внесет, договорятся позднее. Надо надеяться.

Но главная причина "человеческого цунами", похоже, делают вывод аналитики, заключается в том, каким образом ЕС и его государства-члены относятся к окружающему их миру. В их высокомерии. Менторстве. Уверенности в том, что они знают, как нужно жить и к чему стремиться другим. В их пренебрежении чужим мнением.

Всегдашней мечтой ЕС, пишет сотрудник одного из крупнейших в мире агентств новостей и финансовых корпораций "Рейтер" Пол Тейлор, было создание вокруг себя "кольца друзей"[40]. Оно должно было простираться от Кавказа до Сахары и объединять страны, которые бы ориентировались на интеграционное объединение, на его ценности, предпочтения и политическую культуру. "Мечта превратилась в ночной кошмар". Конфликты по границам Европейского Союза спровоцировали исход беженцев. Сейчас они устремились в Европу.

Брюссель запустил политику соседства в 2003 году. Спустя десятилетие "она с треском провалилась", вызывая конвульсии и за пределами Союза, и внутри него. Ею должны были охватываться 16 стран на Востоке и Юге от ЕС. Интеграционное объединение предлагало помощь, техническое содействие и доступ на свой рынок. В ответ требовало лояльность и осуществление курса на внедрение стандартов государств-членов ЕС в области демократии, государственного управления и ведения бизнеса.

Что из этого получилось, очень хорошо иллюстрируют слова бывшего премьер-министра Швеции Карла Бильдта: "Когда мы смотрим на то, что происходит сейчас, трудно не прийти к выводу о том, что нас окружает не "кольцо друзей", а "кольцо огня"[41].

В какой-то степени провал усилий ЕС по стабилизации и демократизации восточных и южных соседей объясняется действием сил, на которые ЕС имел и имеет крайне слабое влияние, отмечает журналист, пишущий для целого ряда американских изданий. В их числе он называет противодействие России и узел разного рода противоречий на Ближнем Востоке, а также замороженные конфликты, от которых страдают Азербайджан, Армения, Грузия, Молдавия и Украина, опять-таки не без участия Москвы. Правда, специалист по европейским делам забывает упомянуть, что политика ЕС провалилась и в отношении Западных Балкан, которые включены в его сферу влияния и о которых, вроде бы, ничего такого сказать нельзя.

Но все же главное, указывает он, – официальные лица в Брюсселе нынче откровенно признают, что политика соседства была изначально порочна. С одной стороны, она страдала "наивностью". С другой – "самонадеянностью". Есовцы рассчитывали спускать остальным установки, которым бы те следовали. Эдакий патерналистский подход, в основе которого лежало убеждение европейцев, будто бы они лучше знают, что надо делать и как, а остальные только и жаждут быть на них похожими. Во всем.

У политики соседства оказалось критически много недостатков. Получателям помощи давали и обещали не так много, зато требовали по полной программе. Любая подачка носила обусловленный характер. Кроме того, от партнеров ожидали, что они поставят свою внутреннюю жизнь и отправление власти под строгий внешний контроль, что совершенно не соответствовало их видению двусторонних отношений.

Плюс политика патронажа над соседями не учитывала ни того, что они очень разные, чертовски разные. Ни того, что у них элементарно нет возможности придерживаться дорогостоящих европейских стандартов. Будь то в природоохранной области, здравоохранении или обеспечении свободы конкуренции.

Не получилось ничего и с налаживанием внутрирегионального экономического сотрудничества. Кстати, для него ЕС на практике ничего не сделал. Может быть, даже наоборот. Ведь он замыкал экономическое сотрудничество, прежде всего, на себя. Руководствовался собственными интересами, т.е. желаниями и предпочтениями своих компаний.

Если соотнести хотелки и действительность, т.е. то, что у стран ЕС на практике вышло, получится очень некрасивая картина. Всюду они стремились насадить порядок европейского образца и демократию. Это хотелки. Результат же – Сирия в огне. Смерть. Разруха. Миллионы и миллионы беженцев и перемещенных лиц. Анархия в Ливии. Полная. Беспросветная. Военный переворот в Египте. Сначала его расценили как крах демократии. Теперь делают вид, что ничего такого вроде бы и не было.

Список, составленный Полом Тейлором, можно было бы, конечно, подкорректировать. Он исключил из него Грузию, Тунис, Украину, хотя и условно. Понятно почему. Напрасно. Список можно было бы и продолжить. Расширить. Добавить в него Судан, Ирак, Афганистан и др.

Однако для нас важно то, что в экспертном сообществе, если не вдаваться в детали, да и не только в нем, сложился относительно широкий консенсус по поводу провала. О нем говорят и пишут как о чем-то, не нуждающемся больше в доказательствах[42]. Как об очевидном факте[43]. Особенно в связи с военно-политической инициативой нашей страны о создании широкой международной коалиции под эгидой ООН для совместной борьбы с Исламским государством[44]. Приведу длинную цитату из передовицы ведущего французского издания, газеты "Фигаро" с характерным заголовком "Протянутая рука". Она того стоит. И "рука" тоже.

"Тот факт, что Владимир Путин вновь взял в свои руки сирийское досье вовсе не случаен, – говорится в ней. – Он обладает стратегическим видением, несомненным достоинством которого является целостность, и последовательно отстаивает его с самого начала конфликта. Это благодаря ему он добился международного ответа на применение химического оружия в 2013 году. Его поддержка режима Башара Асада связана не только с эгоистическими расчетами, естественной для него ставкой на авторитарные режимы и заботой о том, чтобы сохранить для России опору в Средиземноморье. Она объясняется имеющимся опытом, обильно иллюстрируемым хаосом в Ираке или в Ливии, который стал прямым следствием свержения омерзительных, но, к сожалению, столь полезных тиранов. После четырех с половиной лет войны, этот анализ, до сих пор оспариваемый западниками, руководствующимися политической моралью с меняющейся геометрией, становится разделяемой всеми констатацией"[45].

Но вернемся к политике соседства. Столь же порочным, похоже, был подход ЕС к экономическому взаимодействию с прилегающими к нему странами, приводит Пол Тейлор мнение независимых экспертов. Им навязывались технические стандарты и соглашения о продвинутой свободной торговле. Однако их экономика ни к тому, ни к другому просто не готова. Они производят не так много конкурентоспособной продукции. В результате, опять-таки на практике, а не в теории, они ставились в положение, когда свой внутренний рынок они по большому счету теряют, а на общий рынок ЕС у них пробиться все равно не получается. Особенно, если учесть, что ЕС весомо субсидирует своих национальных производителей.

Под давлением обстоятельства ЕС запустил пересмотр политики соседства. Она должна сделаться намного более гибкой и прагматичной. Менее навязчивой и идеологически ущербной. Варьироваться от страны к стране. Учитывать их специфику. Однако миграционный кризис спутал ему все карты.

На самом деле, чтобы предотвратить начавшееся переселение народов, ЕС нужно вкладывать средства в стабилизацию своих соседей и их экономическое развитие. Чтобы люди могли там оставаться. ЕС же собирается бросить все свои силы на то, чтобы профинансировать и осуществить меры, которые бы заставили беженцев, рвущихся в Европу, остаться на месте, и не пустить их к себе.

Таким путем, поводит итог своим размышлениям специалист, который хорошо знает и понимает то, о чем он пишет, "кольцо друзей" создать не получится[46]. В справедливости сделанного им вывода вряд ли есть основания сомневаться.

© Марк ЭНТИН, главный редактор,
профессор МГИМО МИД России
Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ

[1] Nicolas Baverez. Migrants: un test décisif pour l'Europe // Le Figaro, 14 septembre 2015. – P. 19.

[2] Pierre Manent, Situation de la France. – Desclée de Brouwer, 2015. Выдержки из книги философа о параллельном существовании собственно французов и исламской общины см. Pierre Manent. France: quelle rencontre entre une nation faible et un islam fort? // Le Figaro, 28 septembre 2015. – P. 22.

[3] Jean-Christophe Dumont, Stefano Scarpetta. En finir avec la peur des autres // Le Monde, 10 septembre 2015. – P. 7.

[4] Simon Winder. A continent of refugees // International New York Times, September 15, 2015. – P. 9.

[5] Sylvie Kauffmann. Une faillite collective. L'Europe n'a pas "saisi" l'ampleur historique de la crise qui couvait à ses frontière // Le Monde, 6-7 septembre 2015. – P. 29.

[6] Также см. Renaud Girard. Il faut aider les Russes en Syrie // Le Figaro, 15 septembre 2015. – P. 17.

[7] Sylvie Kauffmann. Une faillite collective. L'Europe n'a pas "saisi" l'ampleur historique de la crise qui couvait à ses frontière // Le Monde, 6-7 septembre 2015. – P. 29.

[8] Smain Laacher. Pourquoi viennent-ils frapper aux portes de l'Europe? // Le Monde, 8 septembre 2015. – P. 15.

[9] Martin Wolf. The benefits of migration are questionable // Financial Times, September 30, 2015. – P. 9.

[10] Nicolas Baverez. Migrants: un test décisif pour l'Europe // Le Figaro, 14 septembre 2015. – P. 19.

[11] Eduardo Porter. Europeans can't afford to close their doors to migrants // International New York Times, September 16, 2015. – P. 15.

[12] Sewell Chan. U.N. says migrant tide won't ebb // International New York Times, September 26-27, 2015. – P. 3.

[13] Fadi Assaf. Crise des migrants: le regard d'un Libanais // Le Figaro, 21 septembre 2015. – p. 20.

[14] Christophe Cornevin. Migrants: les camps du Calaisis sous le joug des gangs criminels // Le Figaro, 25 septembre 2015. – P. 11.

[15] Smain Laacher. Pourquoi viennent-ils frapper aux portes de l'Europe? // Le Monde, 8 septembre 2015. – P. 15.

[16] Slavoj Zizek. Les réfugiés ravivent l'utopie européenne // Le Monde 10 septembre 2015. – P. 14.

[17] Martin Wolf. The benefits of migration are questionable // Financial Times, September 30, 2015. – P. 9.

[18] Cécile Ducourtieux, Jean-Pierre Stroobants. L'UE impose la répartition de 120 000 réfugiés. Hongrois, Roumains, Slovaques et Tchèques ont voté contre les mesures prises à la majorité des ministres // Le Monde, 24 septembre 2015. – P. 6.

[19] Cécile Ducourtieux, Jean-Pierre Stroobants. Réfugiés: L'Union Européenne en quête d'un accord // Le Monde, 24 septembre 2015. – P. 1.

[20] James Kanter. E.U. pushes through approval of migrant plan // International New York Times, September 23, 2015. – P. 1.

[21] Cécile Ducourtieux, Jean-Pierre Stroobants. Nouveau fiasco européen sur les réfugiés. L'Allemagne menace de réduire les fonds structurels des pays qui refusent l'application des quotas // Le Monde, 16 septembre 2015. – P. 2

[22] Solenn de Royer, Christian Lemenestrel. Migrants: l'UE tente de freiner l'afflux. Les Vingt-Huit, qui ont essayé mercredi d'aplanir leurs différends, prônent la reprise du contrôle des frontières // Le Figaro, 24 septembre 2015. – P. 6.

[23] Cécile Ducourtieux, Jean-Pierre Stroobants. Réfugiés: L'UE débloque plus d'un milliard d'euros. A Bruxelles, les chefs d'Etats des Vingt-Huit se sont mis d'accord pour soutenir les pays frontaliers de la Syrie // Le Monde, 25 septembre 2015. – P. 3.

[24] Informal meeting of EU heads of state or government on migration, 23 September 2015 – statement / Statement and Remarks 673/15 24/09/2015.

[25] Editorial. Migrants: l'Europe a fini par bouger // Le Monde, 25 septembre 2015. – P. 22.

[26] Весьма критический суммарный обзор сделанных шагов см. Nicolas Baverez. Grèce: une élection pour rien? // Le Figaro, 21 septembre 2015. – P. 21.

[27] Thierry Portes. Le chef de Syriza gagne son pari électoral // Le Figaro, 21 septembre 2015. – P. 6; Thierry Portes. Alexis Tsipras, l'incessante métamorphose du joueur // Le Figaro, 21 septembre 2015. – P. 7.

[28] Alexia Kefalas. La pilule de la rigueur sera difficile à avaler pour les Grecs // Le Figaro, 21 septembre 2015. – P. 6.

[29] Robert Ford, Matthew J.Goodwin. Revolt on the Right: Explaining Support for the Radical Right in Britain (Extremism and Democracy). – Kindle Edition, 2014.

[30] Matthew J.Goodwin. Why a "Brexit" looms large // International New York Times, September 22, 2015. – P. 6.

[31] Также см. Stephen Castle, Steven Erlanger. Labour chief, in first major speech, seeks to reassure // International New York Times. September 30, 2015. – P. 1; Stephen Castle, Steven Erlanger. New leader of Labour Party strives to present a more moderate image // International New York Times. September 30, 2015. – P. 3.

[32] Melissa Eddy. New arrivals in Germany challenge an identity // International New York Times, September 7, 2015. – P. 1.

[33] Martin Wolf. The benefits of migration are questionable // Financial Times, September 30, 2015. – P. 9.

[34] Olivier Faye. Le FN refait de la lutte contre l'immigration sa priorité // Le Monde, 16 septembre 2015. – P. 11.

[35] Приводится по Alison Smale. Refugee crisis buoys Austria's far right // International New York Times, September 30, 2015. – P. 1.

[36] Приводится по Alison Smale. Austrian far right gains ground // International New York Times, September 30, 2015. – P. 3.

[37] Описывается по Sewell Chan. U.N. says migrant tide won't ebb // International New York Times, September 26-27, 2015. – P. 3.

[38] Приводится по Gardiner Harris, Somini Sengupta. At the U.N., Obama and Putin trade criticisms // International New York Times, September 29, 2015. – P. 1; Gardiner Harris, Somini Sengupta. Putin and Obama trade criticism at U.N. // International New York Times, September 29, 2015. – P. 4.

[39] Informal meeting of EU heads of state or government on migration, 23 September 2015 – statement / Statement and Remarks 673/15 24/09/2015.

[40] Paul Taylor. E.U. "friends" turn out to be a menace // International New York Times, September 29, 2015. – P. 18.

[41] Приводится по Paul Taylor. E.U. "friends" turn out to be a menace // International New York Times, September 29, 2015. – P. 18.

[42] François Fillon. Crise des réfugiés: la France doit adopter une politique équilibrée et cohérente // Le Figaro, 7 septembre 2015. – P. 20.

[43] Renaud Girard. Il faut aider les Russes en Syrie // Le Figaro, 15 septembre 2015. – P. 17.

[44] Poutine propose une coalition mondiale contre Daech // Le Figaro, 29 septembre 2015. – P. 1.

[45] Editorial par Philippe Gélie. Main tendue // Le Figaro, 29 septembre 2015. – P. 1.

[46] Paul Taylor. E.U. "friends" turn out to be a menace // International New York Times, September 29, 2015. – P. 18.