Момент истины

Уважаемые читатели! Вышел в свет новый 84-й номер интернет-журнала «Вся Европа», издаваемого Европейским учебным институтом в сотрудничестве с российско-люксембургским журналом «Альянс». В нем, как и во всех предыдущих, рассказывается о происходящем в Европейском Союзе и отношениях между Россией и ЕС. Анализируются последние события и новейшие тенденции в политической, экономической, социальной и культурной жизни и правоприменительной практике ЕС и его государств-членов, интересные для российского читателя, в том числе, под углом зрения Великого Герцогства как второй столицы ЕС и одного из крупнейших мировых финансовых центров.

Весь мир с благодарностью вспоминает об удовольствии и удовлетворении, полученных от прекрасно организованных и проведенных зимних Олимпийских игр в Сочи, за которыми последуют Паралимпийские.

Мировые рынки с трудом выдерживают бурю волатильности, порожденную неопределенностью в действиях Федеральной резервной системы.

Финансовые потоки вновь переориентируются на развитый мир, в первую очередь на Соединенные Штаты Америки и, в несколько меньшей степени, на Европейский Союз, в котором намечается скромный, но все же экономический рост.

Напротив, деньги временно уходят из стран с поднимающейся экономикой, вынужденных отпускать свою национальную валюту в свободное плавание. Где-то проводится разовая девальвация, как в Казахстане. Где-то она принимает характер вялотекущего процесса.

Президент Франции Франсуа Олланд, чтобы поднять катастрофически упавший рейтинг внутри страны и найти развязки по десяткам проблем многосторонней и двусторонней повестки, отягощающим отношения между Парижем и Вашингтоном, отправляется в США, где провозглашает, что французский и американский народы – "братья навеки".

Италия прощается с очередным премьером, на этот раз Энрико Леттой, который подал в отставку из-за того, что его сместили в рядах его собственной родной партии, быстро проходит очередной виток политического кризиса и получает новое правительство во главе с молодым амбициозным харизматичным лидером Маттео Ренцы[1]. В этом плане она отличается завидной стабильностью.

России и США, наконец-то, удается усадить сирийские правительственные и оппозиционные силы за стол переговоров. Начинается "Женева-2". Сколько-нибудь серьезной отдачи в краткосрочной перспективе ждать не приходится. Но все равно, несмотря на ожесточенные, кровавые военные действия и нескончаемые страдания гражданского населения, мирному процессу формально дан старт. После запуска процесса химического разоружения это второй несомненный успех дипломатии. В зависимости от того, как будут развиваться события, и того, как будут вести себя "мировые брокеры", может быть даже исторический прорыв или хотя бы намек на то, что мирный процесс все-таки возможен.

Руководство ЕС и государств-членов все больше и больше нагнетают истерию вокруг Украины[2]. Их усилиями страна разделена. Власть делигитимирована. Экономика развалена. Однако предпринимаются бешеные усилия, которым информационные войны времен "холодной войны" и в подметки не годятся, для того, чтобы свалить вину за все происходящее на Москву, Кремль, для того, чтобы до предела "демонизировать" нашу страну[3]. Наплевав на реальность[4]. Элементарную порядочность. Честь и достоинство профессии политика и журналиста. Подлинные интересы европейских народов. На будущие последствия.

Набирает обороты вооруженное противостояние в Ливии, Ираке, Ливане, Афганистане, Центральной Африке и т.д. Колоссальная дуга нестабильности, нетерпимости, взлета радикализма, незаконной торговли оружием и наркотиками, ненависти и страданий протягивается от Атлантического побережья Африки до Тихого океана.

То есть по насыщенности, значимости, рискам, которые они порождают, событийный ряд, поток информации о том, что происходит в Европе и в мире, просто-таки беспрецедентные. Это хорошо видно по множественности и разноплановости материалов, вошедших в выпуск. И тем не менее, эффект разорвавшейся бомбы в Европейском Союзе, как справедливо отмечается в статье "Швейцарцы потрясли и озадачили Большую Европу" из рубрики "В фокусе", вызывает событие, на которое в других городах и весях по всему миру вообще не обратили внимания. Подлинный переполох порождает решение населения Швейцарии по итогам референдума ограничить иммиграцию из ЕС[5].

Почему в Европе волеизъявлению швейцарцев придали характер сенсации? Почему оно всех так напугало? С чем оно связано? Чем вызвано? Какие может иметь последствия? Почему отодвинуло все остальное на второй план? Давайте разбираться. Столь острые вопросы европейской и мировой политики, несмотря на их, казалось бы, абсолютную местечковость, нельзя оставлять без ответа.

Сначала немножко фактов. Формально Швейцария является полностью независимой, нейтральной страной. Кроме того, благодатной, богатой, процветающей. Она не входит ни в какие блоки. Не является членом Европейского Союза. Не участвует в его деятельности, хотя и окружена им со всех сторон. Но все это только формально. На самом деле Швейцария полностью зависима от ЕС. Она является частью созданного им экономического, правового и социального пространства и встроена в его внутренний рынок.

Только механизм ее включения несколько иной, нежели в случае полноправного членства. Швейцария связана с ЕС системой всеохватывающих договоров Берн-1 и Берн-2 и участием в Шенгенских соглашениях. Ими описываются практически все стороны жизни, все аспекты сотрудничества между Швейцарией и ЕС, которым придается последовательно инклюзивный интеграционный характер. Кроме того, внутренняя правовая система Гельветической республики модернизирована таким образом, чтобы сделать ее максимально совместимой или даже идентичной правовому порядку Европейского Союза. Согласно принятым в Швейцарии правилам, любой законопроект перед тем, как лечь на стол парламентариям, должен пройти предварительную экспертизу на соответствие регламентам и директивам ЕС, всему массиву обязывающих решений, вынесенных Судом ЕС, и подготовленных им заключений. Без этого он просто не может быть внесен. Расхождения между нормами внутреннего права Швейцарии и ЕС не допускаются.

Таким образом, Швейцария фактически находится в ЕС без участия в его институциональной системе и механизмах принятия решений, получая все преимущества от участия в едином внутреннем рынке ЕС и зеркально предоставляя их взамен. Однако в пакет договоров Берн-1 и Берн-2 включено одно хитрое положение. Когда соглашения еще только разрабатывались, швейцарцы попробовали "объехать ЕС на кривой козе" – они попытались по-быстрому ввести в действие те из них, в которых были заинтересованы, завесив те, на которых в первую очередь настаивал Брюссель. В ответ есовцы включили в пакет клаузулу обусловленности. Ей предусматривается, что, если Швейцария выходит из какого-либо соглашения, прекращается действие и всех остальных. Это защитная мера для того, чтобы защитить себя от непредвиденного поведения швейцарцев, привыкших пользоваться благами прямой демократии и менять свое законодательство, равно как и условия участия в международных договорах, в результате народного волеизъявления.

Швейцарцы всегда были для есовцев сложным партнером. Дело в том, что жители страны и истеблишмент с некоторой долей подозрительности относятся к ЕС. Они не хотели, чтобы Альпийская республика превращалась в средоточие транзитных путей для дальнобойщиков и автотуристов. Им претила мысль о том, что придется принимать на своей территории чужаков, которые захотят у них обосноваться (до сих пор иностранцы лишены права приобретать здесь недвижимость напрямую, т.е. самостоятельно). Однако выгоды экономической интеграции перевесили. Не последнюю роль сыграло и стремление банковских домов страны ослабить давление на них со стороны есовских регуляторов, неизменно обвиняющих их в недобросовестной конкуренции и сокрытии финансовой информации, равносильной потаканию в укрывательстве от налогообложения.

Опасения швейцарцев в какой-то степени оправдались. После добровольно-вынужденной либерализации режима приема иностранцев, выходцев из стран ЕС, последние стали приезжать в массовом порядке. Все последнее время за счет иммиграции население страны увеличивается на 1%, т.е. 80 тыс. человек в год. По мнению коренных жителей, количество иностранцев достигло критического уровня (свыше 20%, подавляющее большинство которых, 85% являются выходцами из стран ЕС, в основном немцами и португальцами[6]). Для политического, социального и психологического климата в Альпийской республике это имело самые негативные последствия. В стране, знаменитой своими толерантностью и благожелательностью, резко усилились ксенофобские и антиисламские настроения. Электорат качнулся в сторону консервативных партий популистского и националистического толка. Их влияние возросло настолько, что по каким-то позициям они стали выражать чаяния, вернее опасения, чуть ли не большинства населения. Некоторые элементы их программы стали заимствоваться другими партиями и истеблишментом в целом.

Первый колокольчик, свидетельствующий о происходящих событиях в умонастроениях людей, прозвонил несколько лет назад, когда на референдуме имеющие право голоса высказались за запрет строительства в стране минаретов. Уже сам факт того, что подобный вопрос выносится на референдум, должен был бы всех насторожить. Однако в ЕС его значение явно недооценили. В нем увидели лишь дань общей волне исламофобии, поднимающейся в Европе.

В многочисленных публикациях и политики, и эксперты упирали в основном на то, что страхи по поводу исламизации Старого Света преувеличены. Комментаторы задавались вопросом, является ли решение дискриминационным, противоречит ли оно свободе вероисповедования и в какой степени. По мнению специалистов, пикантность ситуации придавало то, что итоги референдума были оспорены в Европейском Суде по правам человека. Фактически речь шла о том, что важнее – отдельные права человека, пусть и фундаментальные, или волеизъявление народа, образующее стержень демократического устройства общества.

Новый референдум показал, что тут не до шуток. Он уже не о частностях, не о том, чему в тайне многие симпатизируют. Его итоги потрясли Европейский Союз. Они стали для ЕС самым настоящим политическим землетрясением. Моментом истины. Именно землетрясением, а не каким-то банальным "холодным душем"[7], как его поспешили окрестить многие наблюдатели. Европу здорово "тряхануло", четко указывает один из западных комментаторов[8].

С инициативой проведения референдума выступила правоконсервативная партия Швейцарский демократический союз центра – та самая, которая уже подняла народ против строительства в стране минаретов. В Европе ее причисляют к разряду популистских, ультраправых и/или ультраконсервативных на основании того, что она искусно эксплуатирует всевозможные фобии коренного населения. Однако с теми же самыми основаниями ее можно отнести к националистическому спектру политических сил. ШДСЦ выступает за сохранение национальной идентичности Швейцарии. Ограничение доступа иностранцев в страну, откуда бы они не приезжали. Квотирование иммиграции. Против ее растворения в ЕС и безусловного подчинения диктату интеграционного объединения. Во многом благодаря этим лозунгам, находящим растущую поддержку среди населения, и готовности претворять их в практические дела она снискала широкую популярность. Порядка 30% электората считает, что она представляет их интересы.

Требование об ограничении иммиграции и квотировании количества иностранных граждан, а, соответственно, и граждан ЕС, получающих доступ на рынок труда, она и вынесла на референдум. Но это не все. В отличие от всех других политических партий, возмущенных условно "популистской" инициативой, однако опасающихся "плевать против ветра" и самоустранившихся от активного политического действа, она провела очень напористую, целеустремленную кампанию в ее поддержку. Как результат, 50,3% принявших участие в голосовании высказались за внесение необходимых изменений в национальное законодательство.

Еще в 2012 г. власти Швейцарии решением правительства на порядок сократили квоты на выдачу разрешений, касающихся приема рабочей силы, но только из стран Восточной Европы[9]. ЕС и государства-члены слегка побрюзжали, но, поскольку речь шла только о новичках интеграционного объединения, пилюлю проглотили. Они вынуждены были согласиться с тем, что предпринятые тогда шаги, вроде как, подпадали под действие положений двустороннего соглашения о временных мерах. Теперь же Берн распространил ограничения режима квотирования на ЕС в целом[10].

Формально народное волеизъявление не имеет немедленного действия. На уточнение рестриктивного правового режима, детализацию квот и пересмотр международных соглашений у парламента и правительства есть три года. В действительности правовые последствия наступили с момента официального подведения итогов референдума. Де факто соглашения с Брюсселем, закрепляющие право граждан ЕС на свободный доступ на рынок труда Швейцарии, оказались под вопросом. Первой жертвой пали хорваты. С 1 июля 2013 года, с момента вступления Хорватии в ЕС, они стали полноправными гражданами интеграционного объединения, обладающими тем же объемом прав и свобод, что и все остальные. Это в теории. 15 февраля министр юстиции Швейцарии Симонетта Соммаруга уведомила главу внешнеполитического ведомства Хорватии Весну Пушич о том, что Берн не сможет подписать с Загребом в "его нынешнем виде"[11] двустороннее соглашение, распространяющее на хорватов свободу доступа на рынок труда Швейцарии. Объявляя об этом, пресс-секретарь министерства юстиции Филипп Швандер указал, что по результатам референдума возникли "новые конституционные положения", препятствующие подписанию двустороннего соглашения "в его прежнем виде"[12].

В ответ Европейская Комиссия приостановила переговоры с Швейцарией об участии последней в научно-исследовательских программах ЕС "Горизонт 2020" и программах университетских обменов "Эразмус плюс". Как объявил Брюссель, переговоры приостанавливаются на то время, которое потребуется Швейцарии, чтобы подписать двустороннее соглашение с Хорватией. Наряду с этим, по горячим следам состоявшегося референдума, лидеры ЕС и государств-членов заявили, что принятые антиесовские решения вызывают оторопь и непонимание[13]. Они могут Швейцарии дорого стоить. Все взаимные обязательства носят взаимообусловленный характер. Поэтому отказ от соблюдения любого из них чреват эффектом домино и, как поспешила заявить Европейская Комиссия, может сказаться "на всей совокупности отношений" между Швейцарией и ЕС[14]. Отметились все: от руководства великих держав до глав государств и правительств, министров иностранных дел и экономик средних и малых стран. Все они поспешили разъяснить, что свобода передвижения является одной из основных системообразующих свобод общего рынка. Свобода передвижения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы составляют неразрывный пакет. Отдельно друг от друга они существовать не могут. Посягая на них, Швейцария ставит себя вне единого экономического пространства, вне общего рынка. А коли так, пусть пеняет на себя. Выпад против ЕС ей может очень дорого стоить[15]. Пока "каждый франк из трех она зарабатывает на внутреннем рынке ЕС", и занятость в Альпийской республике напрямую зависит от связей с его государствами-членами[16].

В одних случаях легко угадывалась неприкрытая угроза в адрес "незалежных" швейцарцев. Так, член Европейской Комиссии Вивиан Рединг, снискавшая известность своими резкими высказываниями, прямо заявила, что и сами швейцарцы, и направляемые ими в ЕС товары, финансы и услуги могут быть отлучены от благ общего рынка[17]. В других – предупреждение о том, что они "стреляют себе в ногу". Швейцарцы столкнутся с "бесчисленными трудностями во множестве областей", ласково попытался втолковать им вездесущий министр финансов Германии Вольфганг Шойбле[18]. В третьих – высказывалось предположение, что они не понимают, что творят, а "старшие товарищи" (или "старший брат") не разъяснили им, что к чему на самом деле. Однако это все внешняя канва событий, экзальтированная и эмоциональная реакция. Давайте разберемся, что за ней стоит, что так напугало евроэнтузиастов, сторонников федерализации ЕС и построения Соединенных Штатов Европы, а также всех тех политиков, которые делают ставку на возвращение доверия к европейской интеграции и ее углубление. Если разложить все по полочкам, получится следующая картина.

Первое. В их восприятии перед ЕС замаячила угроза войны на два фронта. То есть на сто два фронта. Таких фронтов, на которых есовцам приходится очень несладко, великое множество. Руководство ЕС и государств-членов совершенно неверно оценили движущие мотивы и последствия "арабской весны". И до этого в регионе накапливался взрывоопасный материал. Ни Барселонский процесс, ни его реинкарнация по инициативе Франции в виде Средиземноморского Союза особой отдачи не давали. Тем не менее, там сохранялось хоть какое-то подобие стабильности. О "падающих" государствах речи не шло. На пути радикалистских и экстремистских сил были воздвигнуты достаточно прочные редуты.

Теперь это сплошная дуга нестабильности через весь континент и дальше в Среднюю Азию. Ливия в качестве целостного, хоть как-то управляемого, современного государства перестала существовать. Метастазы радикального ислама, никому не подчиняющихся вооруженных формирований и террористических групп, незаконной торговли оружием и наркотиками пошли далеко вглубь Африки. По экономике Египта, долгое время остававшегося маяком и сдерживающим фактором региона, нанесен разрушительный удар. "Египет, переживает тяжелые времена. Спустя три года после свержения Хосни Мубарака его будущее выглядит столь же неопределенным, идет ли речь о политическом и экономическом будущем или перспективах в области безопасности этого самого населенного арабского государства", - посыпают теперь голову пеплом французские издания[19]. Что еще к такому описанию можно добавить.

Не без помощи внутрирегиональных и внерегиональных игроков есовцы разворотили улей на Ближнем Востоке. Результатом мало вразумительных усилий по смене политических режимов стала полномасштабная межрелигиозная война. Пока ее удается удерживать в определенных географических рамках. Но в нее втянуты вооруженные формирования, боевики и новобранцы чуть ли не со всего света. Сирия в развалинах. Разобщенный, фрагментированный Ирак трясет не переставая. Все вокруг сгибаются под тяжестью нескольких миллионов беженцев – это очень нелегкий груз. Гуманитарная ситуация катастрофическая. В дополнение всего ЕС получил множественный постоянный источник незаконной миграции. Рост недовольства в метрополии. Усиление напряженности. Потенциальную опасность возвращения на родину (в Бельгию, Нидерланды, Великобританию и далее по списку) доморощенных исламских боевиков, прошедших огонь и медные трубы и закалившихся в своей ненависти к Западу. К этому еще нужно добавить трудно объяснимую антиизраильскую (хорошо, что пока еще не антисемитскую) кампанию, медленно, но методично разворачивавшуюся на европейском континенте, включая введение санкций против отдельных израильских предприятий и т.д.[20]

С середины 2013 г. под прикрытием Федеральной резервной системы[21], сначала объявившей об ужесточении своей монетарной политики, а затем приступившей к ее осуществлению, есовцы развернули "крестовый поход" против быстро растущих экономик, развивающихся рынков, всех тех стран, куда ранее перебрасывались трудозатратные и энергозатратные предприятия и аутсорсинг, куда в поисках выгодных вложений капиталов устремлялись финансовые потоки. Задача – направить эти потоки обратно. Использовать для этого свое господство в финансовой сфере и на медиа-рынке, статус резервных валют и сумасшедшее надувание пузыря денежной массы в обороте, производство все новых и новых деривативов, уже однажды взорвавших мировую экономику. Любыми способами, вплоть до прямой дезинформации, вернуть доверие потенциальных инвесторов к себе: мы, во что вы, не спрашивая, не колеблясь, не допуская и тени сомнения, должны верить, – стабильные, развитые и диверсифицированные, мы вышли из рецессии, в нас спокойно, надежно и выгодно вкладывать[22]. И подорвать доверие, которое является основным фактором нормального функционирования рыночной экономики, к другим под предлогом того, что они все будут переживать очередной циклический кризис. Там нестабильность, девальвации, отсутствие свобод, современной инфраструктуры и скорого проведения назревших структурных реформ. Причем это только один трек боевых действий.

Вторым служит упертое проведение политики жесткой экономии, ведущей к экспорту банкротств, безработицы и неопределенности за пределы ЕС, на продолжении которой, вопреки сомнениям Европейской Комиссии, Берлин и иже с ним продолжают непримиримо настаивать[23]. Ведь суть политики жесткой экономии состоит в удешевлении факторов производства товаров и услуг при одновременном сдерживании потребления, в результате чего относительная конкурентоспособность возрастает, но получает возможность реализоваться только на внешних рынках. Иными словами развитый мир и, прежде всего, ЕС выходят из экономического кризиса и стагнации за счет других, перебрасывая опять-таки на плечи других свои собственные невзгоды и проблемы. При этом в поисках сиюминутной выгоды полностью игнорируется, что в мире экономики и финансов действуют все те же элементарные законы физики: сила действия равна силе противодействия. Плюс развитие обычно идет по спирали, иначе говоря, носит циклический характер. Запуская маховик дестабилизации внешних рынков, провоцируя девальвации и бегство капиталов, развитый мир создает условия для того, чтобы на следующем витке это все обратилось против него самого. Особенно с учетом недооцененности активов быстро растущих экономик[24] и порочности нынешних подходов к анализу перспективности капиталовложений в них[25]. Не говоря даже про ущерб, наносимый тем самым мировой экономике и глобализации в целом в условиях всеобщей взаимозависимости[26].

Еще один фронт ЕС и его государства-члены открыли прямо в центре континента на своих восточных рубежах. Ловко маневрируя на финансовой зависимости состоятельного класса Украины (Грузии и Молдавии) от Запада, мечте большинства населения жить лучше и богаче, так же, как в преуспевающих странах ЕС, и для этого любыми правдами и неправдами стать его частичкой, и жажде меньшинства окончательно разорвать исторические связи с Россией, Брюссель навязал Киеву во многом спорный, неравноправный и очень затратный для него договор об ассоциации. Этим договором Украина привязывалась к ЕС экономически и политически. Она брала на себя обязательства перейти на стандарты ЕС и открыть свой рынок для товаров и услуг, поступающих от экономически гораздо более сильных и конкурентоспособных соседей, что в краткосрочной перспективе неминуемо привело бы к разорению значительной части местных производителей, скачку безработицы, стремительному росту внешнего и внутреннего долга, тотальной переориентации всей экономики на Запад, дискредитации неугодных последнему президента, правительства и парламента и их скорой замене на полностью послушных ему людей. При этом маневр по вовлечению Украины в ЕС без предоставления ей прав членства и участия в принятии решений осуществлялся без каких-либо затрат со стороны ЕС. Киеву, находящемуся в преддефолтном состоянии, предлагалось все связанное с переходом на новые экономические рельсы и новые стандарты делать за свой счет. Для него это было непосильно.

Когда же украинское руководство приняло решение воздержаться от подписания договора в согласованном виде и потребовало от несостоявшихся партнеров адекватной финансовой помощи, ЕС и его государства-члены пошли на него войной. Они запустили кампанию по всемерной дискредитации законно избранной власти и ее делигитимации, стали подстегивать бунтарские настроения в обществе и безоговорочно поддержали разрозненную, малорепрезентативную, разноперую оппозицию, чтобы свалить действующую власть, и акции народного протеста, даже тогда, когда его подмяли под себя радикальные, националистические, экстремистские силы, а антиправительственные выступления приобрели характер силового противостояния и на авансцену вышли боевики.

Все это под прикрытием дымовой завесы абсурдных обвинений Кремля в том, что кризис якобы спровоцирован политическим и экономическим давлением, оказанным им на Украину, и утверждений о том, что Москва, дескать, сделала выбор в пользу конфронтации с Западом, очевидно противоречащих действительности. Убеждая себя и остальных, что Украина стоит перед черно-белым выбором, с кем быть – с Россией или со всем современным миром, т.е. с ЕС в понимании ЕС, и она, конечно же, должна сделать его в пользу демократии и модернизации. Вместо того, чтобы совместно с Россией оказать Украине реальную помощь, изолировать экстремистов и добиваться политической стабилизации и урегулирования кризиса.

Другой фронт есовцы открыли почти два десятилетия назад. На нем борьба ведется за примирение балканских народов и решение сложнейшего клубка политических, межнациональных, социально-экономических противоречий региона через предоставление всем проблемным странам и народам, проживающим на их территории, возможности участия в европейской интеграции и перспективы полноправного членства в ЕС. К сожалению, и здесь результаты политического экспериментирования, которому придаются ЕС и его государства-члены, далеко не однозначны.

Экономика почти всех стран в аховом состоянии. Безработица чудовищная. Надежды на то, что удастся жить не хуже, чем в преуспевающей части Европы, все более эфемерны. Грецию не один год пытаются вытащить из экономической ямы, в которую сами и столкнули. У Словении тяжелейшие проблемы с банковским сектором. Хорватия в депрессии. Про Боснию и Герцеговину, готовую взорваться в любой момент, Сербию и некоторых других можно даже не говорить. Они не живут, а выживают.

Для многих перспектива членства в ЕС – единственное спасение. Однако зачастую оно как постоянно отодвигающийся горизонт. К тому же используется Брюсселем скорее как "морковка", ради которой страждущие идут на все новые и новые уступки, отдавая последнее, что у них есть из имевшегося когда-то политического капитала и национальных интересов, которые не согласуются с пожеланиями патронов. Хорватия – последняя из тех, кто успел проскочить до того, как в ЕС наступила и, по-видимому, надолго глубочайшая усталость от расширения.

Стабилизация же и примирение вообще трудно достижимы, когда один народ, одна нация назначаются козлом отпущения за все грехи, все страдания и потери, пережитые за последние десятилетия. Вот Сербию и ожидают новые выборы, на которых политический маятник может качнуться в любую сторону. В Хорватии поднимает голову национализм. БиГ сотрясают беспорядки[27]. Да и в других странах ситуация не лучше.

Стоило бы упомянуть еще фронты, открытые внутри ЕС, связанные, в том числе, с разделением интеграционного объединения на преуспевающий и богатый Север и бедный Юг, на Центр и Периферию, на тех, кто имеет возможность пользоваться преимуществами членства в полном объеме, и тех, кто, как Болгария, Румыния или Кипр, их лишены, и т.д. Но и приведенного списка для того, чтобы составить общее представление, более чем достаточно.

В этом контексте новый фронт, на этот раз с Швейцарией, для ЕС крайне нежелателен. Тем не менее, боевые действия на нем уже начались. Пока, правда, с обмена одиночными уколами связанными с ограничением, сокращением, замораживанием и т.д. "Швейцария уже движется по наклонной плоскости самоизоляции своих студентов и ученых от внешнего мира", - предупредила вице-президент Европейского студенческого союза Элизабет Герке[28]. Однако в повестке теперь гораздо более серьезные вопросы. Летит вся система двусторонних договоров, если ЕС и государства-члены будут настаивать на том, что вводимые Швейцарией ограничения на свободу передвижения рабочей силы несовместимы с принятыми ею на себя основополагающими обязательствами и базовыми принципами общего рынка. Предстоят обмен встречными и ответными мерами и длительные непростые переговоры.

Кстати, некоторые есовские политики уже высказали пожелание, чтобы швейцарскую делегацию на них возглавил возмутитель спокойствия – лидер Демократического союза центра, политик-миллиардер, сделавший свое состояние в химической промышленности, Кристоф Блохер[29]. Ведь одно дело быть отменным полемистом, ярким оратором, уметь зажигать людей и нравиться избирателям, великолепно позировать и играть самого себя в снятом о нем документальном фильме[30]. Совсем другое – отстаивать националистическое решение, убеждаясь на каждом шагу, что оно идет вразрез с многими действительно коренными интересами свой страны.

Второе. Результаты референдума в Швейцарии были восприняты в ЕС как отрицание глубинных, ключевых, основополагающих ценностей европейской интеграции. Как удар по всему зданию евростроительства. По его фундаменту[31]. Пренебрежение самым дорогим, что есть у ЕС, тем, что принято относить к главным и наиболее крупным его достижениям. И со стороны кого. Не какой-то полуотсталой, периферийной страны, которой еще учиться и учиться у остальной Европы, которой еще догонять и догонять. А со стороны наиболее передовой, наиболее богатой державы, заслуженно считающейся оазисом мира, спокойствия и стабильности, высшим эталоном равенства, демократии и заботы о своих гражданах.

Ведь, даже если хоть чуть-чуть поразмышлять над глубинным смыслом волеизъявления швейцарского электората, получается, что европейский проект начинает восприниматься населением как угроза принятому образу жизни, традиционным ценностям, национальной идентичности в целом. Эта угроза оценивается не как некая абстракция, что-то далекое и отвлеченное, а как вполне реальная, требующая жестких, решительных мер противодействия. За них-то швейцарцы и проголосовали. "Голосование было не против иностранцев, - поясняет один из швейцарских политических деятелей, выступавших против проведения референдума. - Люди просто боятся, что они разрушат нашу культуру"[32].

Причем они не могли не отдавать себе отчет в том, что в отношениях с ЕС в принципе все строится на взаимности и взаимообусловленности, что, вводя запреты и ограничения, они многое теряют. И в плане собственной свободы передвижения, и в том, что касается пользования общими благами единого экономического, правового и гуманитарного пространства. Похоже, недовольство и опасения перевесили все остальные чувства и соображения. Или им что-то не совсем так, не до конца объяснили. По данным социологических опросов, более двух третей населения по-прежнему уверенно высказываются за сохранение самых добрых и тесных отношений с ЕС, считают, что заключенные двусторонние соглашения должны действовать[33]. Может, если бы они знали, что ограничиваемая ими свобода передвижения – это одновременно и свобода научной деятельности повсюду в ЕС, и свобода межуниверситетских обменов, и многое другое, то проголосовали иначе. А, может быть, и нет. Но это уже, скорее, домыслы и спекуляции.

Факт остается фактом. Швейцарцы сочли, что граждане ЕС относятся к категории других. Им нельзя предоставлять такой же объем прав, как своим. На пути их переезда на жительство и на работу в Швейцарию должен быть установлен барьер. Что выходцы из ЕС – такая же составная часть проблемы иммиграции в страну, как и те, кто стремятся попасть в нее из гораздо менее развитых регионов планеты.

Тем самым они посягнули на еще одну неотъемлемую ценность общего рынка – на недискриминацию. Она лежит в основе всей конструкции европейской интеграции. Страны ЕС борются с проявлениями дискриминации на протяжении всех лет существования интеграционного объединения, добиваясь все более тесного сближения между ними. Швейцарцы проголосовали фактически за введение двойной дискриминации: в отношении всех есовцев в целом и тех, кто, в отличие от успевших это сделать ранее, только собираются попытать счастья на рынке труда Альпийской республики.

В этом плане, с позиций правящего класса ЕС, они нанесли двойной удар ножом в спину. Они поставили под сомнение действительно святое святых европейского проекта.

Европейский Союз записал на свой счет не так мало достижений. Он примирил народы. Сделал новые войны между бывшими противниками невозможными. Создал эффективные механизмы защиты и социализации личности. Построил современную социально ориентированную экономику. Накопил огромные богатства. Добился высочайшего качества жизни для своего населения. Замахнулся на переход к подлинному валютно-финансовому, банковскому, фискально-бюджетному, политическому союзу. Почти сравнял с землей барьеры между входящими в него странами. Отменил внутренние границы. Жемчужиной в этом ряду стало введение единого гражданства и формирование условий, когда люди могут свободно передвигаться в пределах единого экономического пространства и выбирать место работы и жительства.

В отличие от всего остального мира, ЕС удалось вернуться в благодатное время до начала Первой мировой войны, в "золотую эру европейской цивилизации", когда золотые монеты принимались повсеместно на континенте, ничего не мешало пересекать его из конца в конец, и паспорт никто не спрашивал. Вот как это время описывает замечательный австрийский писатель еврейского происхождения Стефан Цвейг: "Меня неизменно смешит удивление молодых людей, когда я рассказываю им, что до 1914 года я путешествовал в Индию и Америку, не имея паспорта и ни разу его даже не видев. Вы садились в поезд, сходили с него, и никто у вас ничего не спрашивал... Границы служили не более, чем символическими линиями, которые пересекали столь же беззаботно, как гринвичский меридиан". Мировая война, разъясняет он в книге "Вчерашний мир: воспоминания европейца"[34], похоронила и общий золотой штандарт, и свободу передвижения. А потом, с распространением национал-социализма и его представлений о морали и нравственности, на континенте восторжествовала ксенофобия.

У ЕС получилось ввести единую валюту евро, защитить ее, несмотря на то, что кризис суверенной задолженности чуть было не оказался для нее смертельной долей яда. ЕС вернулся в золотую эру и в том, что касается свободы передвижения вообще и свободы передвижения рабочей силы в частности. По данным социологической службы ЕС "Евробарометр", она воспринимается гражданами ЕС в качестве наиболее ценного достижения европейской интеграции. Общественное мнение ставит эту свободу даже выше мирной жизни и общей валюты. Она собрала 56% голосов опрошенных, по сравнению с 53%, отданными за мирную жизнь, и 24% – за евро[35].

Причем путь ее утверждения оказался и сложным, и тернистым. Потребовалось добиться взаимного признания дипломов, преодолеть психологические предубеждения, связанные с культурными и языковыми различиями, отрегулировать, пусть и далеко не оптимальным образом, вопросы, связанные с недостаточной совместимостью национальных систем социального обеспечения. На все это ушло очень много времени и сил. Принцип свободы передвижения провозглашался еще Римскими договорами 1957 г. Взаимное признание дипломов стало реальностью в 1980-е. Но вплоть до конца XX века национальные рынки труда насыщались в основном за счет иммиграции из бывших колоний с неизмеримо более низким уровнем жизни в бывшие метрополии и благодаря особым связям Германии с Турцией и многонациональным населением Балкан. Серьезный перелив рабочей силы начался только тогда, когда ЕС присоединил к себе Восточную и Юго-Восточную Европу и скачкообразно пополнился более бедными странами. За период с 2004 по 2012 гг. число граждан ЕС, перебравшихся на новое место жительства в другие государства субрегиона, выросло более чем в два раза – с 1,2% до 2,8 % и подскочило до 14,1 млн человек[36].

Может быть, статистика и не такая впечатляющая. Вместе с тем, важна не столько она, сколько непреложная истина о том, что свобода передвижения – колоссальное достижение, один из элементов качества жизни и необходимое условие возникновения единого европейского социума и функционирования общего рынка, амортизирующего неравномерность экономического развития. По всем этим святым вещам референдум в Швейцарии нанес крайне болезненный удар. Поставил их под сомнение.

Третье. Итоги референдума стали великолепным подарком для всех популистских движений и крайне правых партий континента. Реагируя на них, председатель французского "Национального фронта" Марин Ле Пен отметилась в Твиттере: "Швейцария сказала нет массовой миграции. Браво! Что, теперь Европейский Союз пошлет танки?..."[37] Особенно в преддверии майских выборов в Европарламент. Они подтвердили то, на чем все эти некогда разномастные, очень непохожие друг на друга политические силы настаивают: народ устал от потока мигрантов, боится за свою социокультурную идентичность, возлагает на них ответственность за многие свои беды и настаивает на его ограничении. Именно за последнее швейцарцы и проголосовали. Кроме того, "стали одним из ярчайших свидетельств того, как ультраправый популизм перекраивает политический ландшафт и политику повсеместно в Европе"[38].

Лозунги типа "Франция для французов", "Мы у себя дома", "Финляндия для настоящих финнов" и т.п. за последние годы превратились в забойную часть программных установок всех влиятельных внесистемных политических течений и образований[39]. Образ страшного "польского водопроводчика", массово отнимающего рабочие места у коренного населения, в первой половине 2000-х годов уже серьезно навредил планам ускоренного углубления европейской интеграции. Избиратели, не на шутку напуганные им, сначала во Франции, и затем в Нидерландах высказались на общенациональных референдумах против проекта Конституции для Европейского Союза и тем самым провалили его.

В результате экономического кризиса и зашкаливающей безработицы количество польских гастарбайтеров снизилось втрое. Потоки жаждущих работы из Болгарии и Румынии не столь мощные, как их пытаются представить. Да и количество мигрантов из неблагополучных Испании, Греции и Италии не такое уж впечатляющее. Но поздно. Негативное отношение к "понаехавшим", питающее убеждение в том, что и низкие зарплаты, и рост преступности, и снижение качества услуг, в том числе социальных – все чуть ли не исключительно из-за них, уже сложилось. Как и к классическим политическим партиям, в частности европейской социал-демократии, которая попустительствовала всему и сейчас продолжает принимать декларативные манифесты вместо того, чтобы действовать[40]. Как и к классическим партиям в целом, выглядящим все чаще на одно лицо, о чем крайне правые без устали говорят колеблющимся[41].

Его грех не поэксплуатировать. Внесистемщики этим как раз и занимаются. Раскручивая неприязнь к мигрантам, они решают свои собственные частные задачи – набирая во влиянии, повышая свой электоральный рейтинг, проникая во властные структуры. Так, уже 46% французов считает, что "Национальный фронт" – никакие не ультра, а "патриотически настроенные правые, преданные традиционным ценностям"[42]. Вместе с тем, они накладывают все более ощутимый отпечаток на общую атмосферу, царящую в ЕС, на весь европейский социум. Жить в ЕС становится все менее комфортно. Ксенофобские настроения, нетерпимость из редких случайных явлений превращаются в мейнстрим. Некоторую данность. Повседневность. Вот на какую мельницу льет воду референдум в Швейцарии.

Но не только. Классические партии не могут с равнодушием следить за тем, как все более значительная часть электората утекает к внесистемщикам, не могут себе позволить оставаться безучастными, когда размывается, по сути дела, их социальная база. Как следствие, они перехватывают лозунги у популистов и сами становятся в авангард борьбы за сдерживание экономической миграции, берут на вооружение тезисы о недопустимости социального туризма, выступают с предложениями о том, чтобы еще какое-то время не пускать мигрантов из Румынии и Болгарии в остальную часть ЕС и т.п., легитимируя тем самым программные требования крайне правых[43]. Такое уже стало неотъемлемым элементом политического ландшафта Великобритании, где даже не всегда понятно, кто их более активно продвигает – то ли Партия независимости, то ли премьер-министр Дэвид Камерон. Для них референдум в Швейцарии – тот же дорожный знак: "Правильной дорогой идете, товарищи". Это при том, что консерваторы уже начинают проигрывать индепендантистам отдельные избирательные баталии, как, например, в Манчестере[44].

Наблюдаемый сдвиг политического маятника в сторону популизма и крайне правых для ЕС вдвойне опасен. Призыв пересмотреть отношение к свободе передвижения равносилен требованию пересмотреть отношение к ЕС в целом. Это второй конек внесистемщиков. Достаточно напомнить недавно опубликованный доклад, заказанный лидером голландской Партии свободы Гертом Вилдерсом у "Кэпитал Экономикс", в котором разъясняется, как много Нидерланды выиграли бы, выйди страна из состава ЕС[45]. Насколько они правы в этом плане, также указывают итоги референдума.

Наконец, очень много значит совпадение по времени. Все политические силы ЕС втягиваются в изнурительную избирательную кампанию. В розыгрыше – господство в Европарламенте. Но не в старом, который мало что значил, а в новом, от которого самым капитальным образом будет зависеть теперь, как и что происходит в ЕС. Внесистемщики очень рассчитывают существенно потеснить классические партии. У них, как опасается политический истеблишмент ЕС, очень неплохие шансы. Итоги референдума в Швейцарии им чудесным образом подыгрывают. Они дают возможность говорить: "Не бойтесь голосовать за нас. Не бойтесь открыто высказываться и защищать свои интересы. Ведь это ваши интересы. Бюрократам из ЕС, всяким там левым и правым они безразличны. Им на них наплевать. Они добиваются совсем другого. Посмотрите на швейцарцев. Они вполне могут служить примером. Голосуйте за нас, потому что мы единственные, кто будет верой и правдой отстаивать ваши чаяния".

Вопросы миграции будут ключевыми на выборах в Европейский Парламент, как минимум, во Франции, Нидерландах, Австрии, Финляндии, может, еще нескольких других. По признанию главы списка "зеленых" на выборах, французского евродепутата Даниэля Кон-Бендита, "если бы такой же референдум, как в Швейцарии, организовали во Франции, результаты были бы намного хуже, за проголосовали бы 60%"[46].

Четвертое. Итоги референдума усиливают позиции всех тех политических сил в ЕС, которые предлагают застопорить процесс углубления интеграции, остановиться и подумать, в каком направлении идти дальше. Ведь они прямо указывают на то, что в ЕС что-то не так, ЕС перестал улавливать настроения народа, он явно перегнул палку, если даже такие богатые, благополучные и, что не менее важно, осторожные люди, как швейцарцы, отважились отвесить ему пощечину.

За изменение галса в развитии ЕС выступают отнюдь не только тори в Великобритании. Это лишь наиболее известный случай. Чтобы купировать растущее влияние Партии независимости и пресечь фронду в своем собственном стане, Дэвид Камерон обязался запустить переговоры о реформе ЕС и условиях участия Великобритании в интеграционном объединении и затем провести референдум о членстве страны в обновленном таким образом Европейском Союзе. Как считает рупор финансовых кругов, газета "Файнэншл Таймс", если швейцарцам их проказа сойдет с рук и ответные меры ЕС будут не слишком чувствительными, у британских евроскептиков появится дополнительный аргумент настаивать на пересмотре условий членства в ЕС, "особенно не опасаясь по поводу последствий"[47].

За то, чтобы ЕС занимался своим делом, а государства-члены – своим, выступило руководство Нидерландов. В нашумевшем докладе голландского МИДа 2013 г. предлагалось строже соблюдать принципы субсидиарности и пропорциональности, согласно которым ЕС занимается только тем, что у него получается лучше, чем у государств-членов по отдельности, и вернуть им свыше 40 различных функций и полномочий, ошибочно переданных на наднациональный уровень.

В той или иной мере за то, чтобы пересмотреть отношения между институтами ЕС и государствами-членами и навести в них порядок, выступают многие политические лидеры. Один из последних примеров – президент Франции Франсуа Олланд недвусмысленно предложил, обсуждая этот вопрос с канцлером Германии Ангелой Меркель, чтобы Европейская Комиссия не разменивалась по пустякам (типа унификации формы сосудов, в которых оливковое масло должно стоять на обеденных столиках), а сконцентрироваться на главном. Правда, что главное – как раз сложнее всего определить.

Однако очевидно, что оставлять ЕС в нынешнем неопределенном положении нельзя. Не получится. Избиратели не дадут. Да и внешние конкуренты тоже. Надо что-то делать. Вариантов не так много. Евроэнтузиасты настаивают: нужно идти дальше по пути федерализации. Продолжить снимать внутренние административные барьеры. Усиливать координацию проводимой экономической политики. Ставить под больший наднациональный контроль формирование и исполнение национальных бюджетов, работу банковской и финансовой системы, налогообложение и т.д.

Для них итоги референдума в Швейцарии – горькое и неожиданное отрезвление. Фиаско предпринимавшихся ранее усилий по углублению интеграции. Нагляднейшее свидетельство того, насколько "лидеры ЕС далеки от реальных экономических нужд и чаяний избирателей"[48]. Явное указание не то, что федералистская перспектива не пользуется симпатиями народа. Она не будет поддержана. Требуется какая-то иная стратегия развития. Надо идти в какую-то другую, чуть-чуть другую или совсем другую сторону.

Какую – большой вопрос. На него у политической элиты ЕС и его государств-членов нет ответа. Нет даже намека на ответ. Нет долгосрочной стратегии. Может, кампания по выборам в Европейский Парламент подскажет? Референдум в Швейцарии и в этом плане не добавляет ЕС оптимизма – скорее всего, что не подскажет. Хотя нынешняя кампания, как разъясняется в статье "Европа на перепутье" из рубрики "Комментарий", обещает быть намного менее тривиальной, чем в прошлом. Предлагаю вместе последить за тем, как она будет протекать. А пока приятного чтения многочисленных очень интересных и разнообразных материалов из текущего выпуска журнала.

© Марк ЭНТИН, главный редактор,
профессор МГИМО (У) МИД России
Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ

№2(84), 2014