Насколько реально восстановление нормальных отношений между Россией и Европейским Союзом

Если бы заголовок был сформулирован в виде вопроса и на него надо было давать честный, откровенный и прямой ответ, он звучал бы, увы, крайне пессимистично: «На перелом в отношениях между Россией и ЕС и их потепление в ближайшей перспективе рассчитывать не приходится». Хотя и «хоронить» их, даже частично, как спешат сделать отдельные исследовательские центры ЕС[1], мы бы не советовали.

Самовоспроизводство конфронтационной политики

1. Информационная война, цель которой – формирование образа врага и его расцвечивание в самых негативных тонах, стала нашей повседневной реальностью. Об ушедших от нас принято говорить либо хорошо, либо ничего не говорить. В ЕС практически все ведущие СМИ применительно к Москве придерживаются прямо противоположной установки – либо ничего не говорить, либо не скупиться на черные и серовато-коричневые краски. Кто-то следует этой установке с большим рвением. Кто-то с меньшим. Но общими усилиями создается крайне негативный фон, и от этого он воспринимается особенно беспросветным[2]. Причем, иногда дело доходит до смешного. А иногда до абсурда[3].

В России не отвечают взаимностью, потому что не хотят возлагать всю ответственность только на ЕС или преимущественно на него. Потом у нас разброс мнений, все-таки, очень большой. Чего не скажешь о наших партнерах. Очень не хотелось бы писать «о бывших партнерах». Наконец, что такое ЕС в России все равно не понимают, хотя интеграционное объединение давно подмяло под себя государства-члены настолько, что они от него неотделимы. А ко всем европейским странам, подчеркнем, ко всем европейским странам мы все равно испытываем самую искреннюю симпатию. Ведь мы вместе образуем Европу. Так было, и так будет.

2. В какой-то мере из-за промывания мозгов, в какой-то по ряду других причин западное общественное мнение в отношении России настроено оголтело враждебно. Не в отношении руководства страны, отдельных политических деятелей и политических движений, что еще можно было бы объяснить, а к России в целом. Еще недавно даже в голову не могло бы прийти, что такое возможно.

Конечно, не до такой степени, чтобы бросаться к штакетнику, отрывать палки и трясти ими в воздухе – не те традиции. Однако нельзя не видеть, что любая позитивная, доброжелательная, объективная информация о Москве – вкладе в борьбу с международным терроризмом и джихадизмом, запусках «Союзов» для стыковки с МКС и совместных исследовательских спутников, даже о гастролях Большого театра или Мариинки – либо отторгается, либо просто не воспринимается. А «черный пиар», наоборот, встречается на ура.

Маленький, но показательный пример. На днях виделись со старым знакомым, хорошо известным в российских экспертных кругах – бывшим президентом Варшавского Центра международных отношений Евгениусом Смоларом. Он «с горечью» говорил, что вся работа Российско-польской группы по сложным вопросам[4] пошла насмарку. А ведь она действительно много сделала для примирения наших народов, вопреки усилиям злопыхателей. Хуже того, опросы общественного мнения, с его слов, рисуют зловещую картину. В начале 1990-х Россия воспринималась как опасность, как страна, которую нужно бояться, лишь небольшой частичкой польского общества. Подавляющим меньшинством. Озабоченность у всех вызывали намерения объединенной Германии. Населению казалось, что от нее исходит реальная угроза. Сейчас все поменялось. Германии опасаются лишь 7% поляков. Это не на уровне статистической погрешности, но близко к тому. Напротив, России не понарошку боятся 82% населения. В это трудно поверить, но это факт.

3. Результат вполне прогнозируемый. Общественное мнение задает коридор, за рамки которого здравомыслящие политики выходить не будут – грозит политическая смерть. Поэтому не ангажированные системные политики, либо симпатизирующие Москве, либо просто понимающие, насколько конфронтация безумна, вредна, самоубийственна, «молчат в тряпочку». Стараются не высовываться. Скрывают свои убеждения.

Напротив, те, кто всегда делал ставку на нагнетание напряженности, на выталкивание Москвы из Европы, на ее изоляцию, в тех или иных формах, на то, чтобы «держать русского медведя в ошейнике»[5], – на коне. Пробил их час. Их предостережения сбылись. Они могут получать политические дивиденды. И своего не упустят.

Остальные – вовсе не инертное болото. Им отнюдь не все равно. Они обладают прекрасным политическим чутьем и держат нос по ветру. Нынче о том, что подсказывает конъюнктура, двух мнений быть не может, Она очевидна. Соответственно и их выбор понятен: делать карьеру, завоевывать политические очки надо на воинственности. На поношении Москвы – у всех карт-бланш. На конфронтации. Обвинении Москвы во всех смертных грехах. Авторитаризме, разгроме оппозиции и повальном воровстве. Бесконечном принуждении соседних государств и поддержке тиранов по всему свету. Бомбежках гражданского населения в Сирии и пренебрежении правами человека. Стремлении развалить ЕС[6], спровоцировав поток беженцев (!), и подорвать сложившийся мировой порядок.

4. Соответственно, не только конфронтационная риторика, но и практическая политика, отличающаяся от той, которая проводилась в годы «холодной войны», лишь формой, а не содержанием, набрала колоссальную инерционность[7]. Все политические диалоги с Москвой, за редким исключением, Брюссель заморозил. Институциональные связи на всех уровнях разорвал. Контакты в финансово-экономической и технологической сферах ограничил.

Чтобы начать движение в обратном направлении, заставить многотоннажное судно (танкер, сухогруз, эсминец – на ваше усмотрение, читатель) поменять галс, нужны либо недюжинные усилия, но их ожидать явно рановато, либо бесстрашные прозорливые политики. Они могут появиться лишь по завершении избирательного цикла в США, Германии, Франции, Великобритании. Либо прозрение, вызванное настоящим политическим, экономическим, техногенным шоком, который заставил бы западную политическую элиту взглянуть на себя не в кривое зеркало, радующее душу, а в правдивое. Каким мог бы быть такой шок, даже не хочется думать[8].

После того как с ее благословения официальный Киев попытался решить проблему возроптавшего кусочка Юго-Востока Украины военным путем, а сейчас в очередной раз стягивает правительственные войска и вооружения к линии разъединения, предписанной Минском-II и резолюцией Совбеза ООН, освятившей Минские договоренности[9], западной политической элите, похоже, всё нипочем. И протестное голосование голландцев на референдуме по соглашению между ЕС и Украиной об ассоциации, когда поставленное «Нет» на бюллетенях в урнах для голосования адресовано не европейской политике Украины и ее исполнению, а ЕС в целом[10]. И террористические атаки 2015-2016 гг. в Париже и Брюсселе, когда не видеть несостоятельности выборочной борьбы с международным терроризмом и выгораживания «своих террористов» и их поддержки, могут только те, кто привычно «закапывают голову в песок». И трагедия миллионов людей не только в Сирии, но и по всему Большому Ближнему Востоку, гибнущих в хаосе кровопролитных войн, бегущих из зон конфликтов в поисках хоть какой-то нормальной человеческой жизни, ответственность за которую, пусть и частично, ложится на нее. Что в приватных беседах, кстати, представители политических и экспертных кругов ЕС не спешат, но все же начали признавать[11]. И операция российских войск в Сирии, которая показала, что такие явления, как «Исламское государство» и непобедимость международного терроризма, того же ИГ, «Аль-Каиды», талибов и проч., являются прямым порождением нежелания реально объединять силы в борьбе против настоящего, а не мнимого врага. Следствием попыток обрядить в тогу противника не его, а Россию, Китай, Иран и др.

Вчитайтесь только в недавние заявления глав Пентагона Эштона Картера и внешнеполитического ведомства Великобритании Филипа Хэмонда. Один из них, выступая в Вашингтонском Центре стратегических и международных исследований, заявил, что Соединенные Штаты приступают к реформе своих вооруженных сил. Она понадобилась им, чтобы сделать войска более мобильными и способными отразить пять угроз безопасности США и всего западного мира. Э.Картер перечислил их в следующей последовательности: «Россия, Китай, Северная Корея, Иран и терроризм». Ф.Хэмонд вообще высказался «против сотрудничества» с Россией, поскольку она представляет собой «вызов и угрозу» [12]. Как говорится, комментарии излишни.

5. Мешают начать движение в сторону нормализации российско-есовских отношений и многочисленные концептуальные схемы, они же мифы, придуманные для того, чтобы оправдать введение санкций и конфронтационный курс на изоляцию Москвы и нанесение ущерба российским интересам. Они давно приелись. Знающие люди в них не верят ни на йоту. По их поводу уже очень много сказано. Поэтому – буквально тезисно.

В информационном пространстве наши западные партнеры пытаются представить дело таким образом, будто Россия – то же самое, что СССР, только чуть поменьше и называется иначе. Будто бы Москва пытается восстановить прежнюю империю. Проводит ту же политику. В том числе, эффективно применяет жесткую силу, не брезгует этим и занимается хорошо поставленной дезинформацией[13]. Подобные измышления – откровенный нонсенс. Россияне заменили плановую экономику на рыночную. Отказались от коммунистической идеологии. Разрушили тоталитарную систему. Внесли определяющий вклад в окончание «холодной войны». Это факты. Остальное – домыслы.

Наши западные партнеры убеждают всех, в первую очередь самих себя, в том, будто бы Россия проиграла «холодную войну», а сейчас пытается взять реванш. В начале 1990-х правящие круги западных стран хорошо знали, что это не так, и в первые годы существования независимой демократической России придерживались действительности и не перегибали палку. Только потом они сочли, что выдуманная ими легенда о победе в «холодной войне» лучше обслуживает их интересы, и искренне в нее поверили. Такая легенда потребовалась им, чтобы держать Москву на дистанции. Выдвигать к ней бесконечные требования. Оправдывать сохранение институтов и представлений «холодной войны». Парировать инициативы Кремля по их замене на что-либо более современное и адекватное. Иметь основания для того, чтобы игнорировать законные интересы россиян.

Будто бы Россия стремится подорвать сложившийся мировой порядок[14]. Совместно или параллельно с Китаем[15]. Кстати, на эту удочку попалась и весомая часть российского политического и экспертного сообщества, слишком уж увлёкшегося обличением никогда не существовавшей структуры международных отношений. Всё наоборот. Россия как была, так и остается государством-учредителем современного мирового порядка, базирующегося на ООН, Уставе ООН и производном от него классическом международном праве. Москва как отстаивала, так и продолжает отстаивать императивные требования о невмешательстве во внутренние дела и суверенном равенстве государств. Это, наоборот, коллективный Запад попытался подменить ООН натоцентризмом, а вместо невмешательства утвердить право на продемократическую интервенцию. Попытка не удалась[16]. Она натолкнулась на активное сопротивление, а практика обращения к постулатам концепции «ответственности за защиту» привела к колоссальным издержкам. Однако стремление выдавать черное за белое и наоборот, и доказывать ее востребованность[17] не ослабевает.

Будто бы Россия спровоцировала включение Крыма в свою территорию, грубо нарушила тем самым действующее международное право и свои международные обязательства, а до этого вообще ничего не было – тишь да благодать, никто ни на что не покушался, все всегда были «белыми и пушистыми» в отличие от Москвы, и всегда строжайше следовали высшему предписанию нерушимости границ. Нет, бывало. И санкционированный в нарушение Хельсинкского акта развал Югославии. И бомбежка Сербии. И признание Косово, юридически входящего в состав унитарного государства, независимым образованием. И эксперимент с попустительством насильственному установлению контроля над Южной Осетией. И государственный переворот на Украине. И многое другое, включая Ирак и Ливию[18], в отрыве от которого по поводу Крыма проталкивают любые домыслы.

Будто бы санкции направлены не против России и российского народа, не дай Бог, а против руководства страны, лично ее президента и его окружения. Опять-таки, вымысел чистой воды, поскольку он противоречит реальному эффекту от рестрикций, и азам теории санкций. Очевидно же, что от ограничений и экономического кризиса, вызванного в том числе и ими, страдают в первую очередь простые труженики, а не кто-либо иной.

Наконец, будто бы это Москва срывает Минск-II и препятствует его выполнению[19]. Большее иезуитство трудно себе представить. Ведь кто убедил лидеров Германии, Франции и Украины в формате «нормандской четверки» принять Минск-II – Россия! Кто провел через Совбез ООН резолюцию, подтверждающую и освящающую Минск-II – Россия[20]. Кто больше всех заинтересован в строжайшем соблюдении «дорожной карты» конкретных действий, закрепляемой Минскими договоренностями – опять-таки Россия. Очевидно же, что если Киев и временно отколовшиеся от Украины области добросовестно выполнят их, все цели урегулирования будут достигнуты. Население отколовшихся областей получит гарантии соблюдения признаваемых за ними прав автономии и самоуправления. Сами области будут реинтегрированы в Украину и политически, и экономически. Начнется процесс нормализации как российско-украинских, так и российско-есовских и российско-американских отношений. Чтобы Москва препятствовала, мешала, не делала все, что в ее силах, для реализации подобного сценария – полнейший бред. Но от постоянного повторения все начинают сомневаться. Потом верить. А затем и убеждать других, что это именно так. Хотя на самом деле – читай выше.

6. Когда западные политики и дипломаты увязывали возможность смягчения санкций, их частичной или полной отмены с выполнением Минска-II, они, как водится, были преисполнены самых добрых намерений. Имелось в виду, что любые позитивные подвижки в урегулировании ситуации на Юго-Востоке Украины будут давать повод для смягчения конфронтационности в российско-есовских отношениях и пересмотра режима санкций. Получилось по знаменитой Черномырдинской прибаутке «хотели как лучше, а получилось как всегда». Увязка отмены и смягчения санкций в решениях Европейского Совета с Минском-II была молниеносно использована антироссийски настроенными политиками прямо противоположным образом. Они навязали всем остальным такую интерпретацию увязки, согласно которой пересмотр санкционного режима в сторону его свертывания может начаться только после выполнения Минска-II в полном объеме. По состоянию на сегодня – это никогда.

Киев не намерен или якобы не в состоянии следовать «дорожной карте» в том виде, в каком она зафиксирована в Минске-II[21]. Об этом президент страны и члены его команды не устают твердить на каждом углу. Они настаивают на выполнении сначала последних ее этапов, а не их последовательности. Предлагают пересмотреть Минск-II или вообще придумать иную формулу урегулирования. Не брезгуют, в том числе, концентрацией войск и вооружений на линии разграничения.

Судя по тому, как развивается внутриполитическая обстановка на Украине, с какой скоростью набирает силу тенденция к делигитимации постмайдановских властей, Киев не только не стремится, но и делает ставку на нарочито демонстрируемую неспособность выполнить свою часть обязательств по Минску-II. Конституционная реформа и принятие законодательства в консультациях с Донбассом, предусматриваемые второй стадией Минских договоренностей, явно зависли.

Со своей стороны, ни Франция и Германия в качестве гарантов Минска-II, ни ЕС и США, покровительствующие нынешнему политическому режиму в стране, эффективно давить на официальный Киев не собираются. Ими заведомо отвергаются любые действия, способные принудить Киев к сговорчивости в плане выполнения Минских договоренностей и подтвердить справедливость и оправданность российской позиции.

В результате российско-украинские, российско-есовские и российско-американские отношения загнаны в тупик. Выход из него не просматривается. При сохранении, естественно, приверженности Минску-II.

Антироссийское лобби в ЕС и США сложившаяся патовая ситуация вполне устраивает. Она позволяет оставить все как есть. Помогает сбыться грезам о том, чтобы закрепить тренд на сосуществование в стилистике раннего феодализма и средневековой раздробленности. Тогда можно будет обходиться без сотрудничества и взаимодействия. Без учета интересов друг друга. Без объединения усилий для решения общих проблем.

Всех остальных либо не устраивает, либо абсолютно не устраивает. Они сожалеют, порой даже очень, о том, какой оборот приняли дела на европейском континенте. Отдают себе отчет в абсурдности сложившегося положения. Понимают, что мы соседи и никуда друг от друга не денемся. Более того – являемся частью общего целого и находимся в одной лодке. Уверены, что без помощи России с задачами обеспечения международной стабильности и безопасности им не справиться. Но набраться смелости и решимости и отважиться выступить против того, что на протяжении всего последнего времени делали США и ЕС, они не могут. Не те порядки в западном мире. Не то соотношение сил.

Таким образом, против потепления в российско-есовских отношениях действует целый ряд факторов. Они носят взаимоподдерживающий характер и оказывают системное влияние на ход событий. Пока именно они, похоже, определяют, что и как будет складываться в обозримом будущем. Однако к счастью, в международных отношениях всегда есть «но», ломающие привычную аристотелевскую логику.

Во-первых, в мире протекает бесчисленное количество подспудных процессов. Их бывает сложно просчитать или даже уловить. Они проявляют себя неявным образом и дают о себе знать только тогда, когда количество переходит в качество. Если скрытое, подспудное, накапливающееся недовольство нынешним состоянием дел и политикой, проводимой ЕС, прорвется наружу, это сможет повлиять на господствующий тренд. Москва многое для этого делает.

Во-вторых, мировая политика нелинейна. Причинно-следственные связи проявляют себя зачастую самым неожиданным образом. Простой экстраполяции того, что было, и прошлых тенденций для описания вариативного будущего совершенно недостаточно. Те или иные события, которые мы недооцениваем, при определенных обстоятельствах могут иметь взрывной эффект.

В-третьих, ставки в игре слишком высоки. Для современного мира российско-есовские и российско-американские отношения – не частности. От них зависят конфигурация всей геополитики. Расколы между большими группами государств или же стремление их преодолеть. Усиление или ослабление рисков, влияющих на стабильность мировой экономики и торговли. Возможность урегулирования самых разнообразных конфликтов локального, регионального или общемирового характера. В целом управляемость международными отношениями и процессами. Этого сбрасывать со счета никак нельзя.

В-четвертых, российскому руководству и обществу не свойственно ждать у моря погоды. Весомая часть политической элиты, бизнеса, экспертных кругов, простые люди в общении с коллегами, партнерами, хорошими друзьями и знакомыми, когда только появляется такая возможность, разъясняют, насколько пагубна самоизоляция Запада от России. Насколько происходящее вредит всем. Абсолютно всем. И настоящему. И будущему. Насколько оно недостойно и несправедливо. Когда-нибудь это даст отдачу. Не может не дать. Будем надеяться, что скоро. Должно же человеческое общение влиять на политику.

В-пятых, имеется достаточная масса здравомыслящих людей, не верящих в будущее без самого тесного сотрудничества и доброго взаимопонимания между Россией и остальной Европой. Они тоже не сидят сложа руки. Однако для того, чтобы их видение европейской и мировой политики возобладало, им вновь надо начинать с азов и доказывать то, что еще вчера казалось вполне очевидным, и отстаивать позитивный сценарий развития как единственно возможный для нашего континента.

В частности, приводить максимально убедительные доводы в пользу того, (1) что российско-есовское сотрудничество необходимо. Оно в интересах и ЕС, и России, и третьих государств и групп государств. Альтернативные проекты не могут и не должны ему мешать;

(2) что при формировании своей внешнеполитической стратегии, которая сейчас пересматривается, Брюсселю надо закладываться не на противостояние с Москвой, а предусматривать шаги, которые могли бы повести к возобновлению сотрудничества и взаимодействия;

(3) что при том количестве проблем и вызовов, с которыми сталкивается ЕС, для решения которых без сотрудничества с Россией не обойтись, продолжение конфронтации по линии Восток-Запад является для интеграционного объединения непозволительной роскошью;

(4) что на развязанную против нее информационную войну Москве необходимо давать умный ответ и стремиться подтолкнуть партнеров по континенту ввести полемику в цивилизованное русло;

(5) что от своих прошлых инициатив, касающихся построения Большой Европы, формирования общих пространств от Лиссабона до Владивостока, заключения договора о европейской безопасности и пр., Москве ни в коем случае не следует отказываться. Зачем? Нужна преемственность. Но их надо адаптировать к новым реалиям. Кроме того, предложить новую позитивную повестку и новое видение той институциональной системы, которая будет востребована после того, как разрядка напряженности продвинется достаточно далеко;

(6) что уже сейчас, не дожидаясь ответных жестов со стороны Брюсселя, Москва могла бы приступить к созданию заделов для будущего сотрудничества. Москве было бы выгодно сыграть на опережение. Без оглядки на Брюссель, спустить самой себе т.н. задание на дом, на выполнение которого со временем Брюссель не мог бы не реагировать. Мост всегда соединяет два берега. Не надо ждать. Если мы начнем строить его со своей стороны, возможностей у партнеров не последовать нашему примеру будет заведомо меньше.

Попробуем вместе поразмышлять на перечисленные темы.

Плюсы и преимущества сотрудничества

Их можно условно подразделить на три группы: на собственно позитив от сотрудничества и взаимодействия; на то, что мы недополучаем из-за их отсутствия; и что теряем. Пойдем по порядку.

1. На протяжении всей своей многовековой истории Россия вносила огромный вклад в европейскую, а также евразийскую и мировую, культуру. Она дала миру писателей, художников, композиторов, мыслителей, ученых, без которых современная европейская культура немыслима. После окончания «холодной войны», когда барьер между странами рухнул, созидатели, входящие в высший культурный, научный, спортивный пласт России, разъехались по всему миру, неся с собой колоссальные интеллектуальные богатства, которые подстегнули их накопление в самых разнообразных уголках нашей планеты – и по ту и по эту стороны великого Океана. И России открытость и сотрудничество предоставили прекрасную возможность вобрать в себя достижения других. Это взаимообогащение культур значит очень многое. Его невозможно просчитать. Но оно делает нашу жизнь глубже. Полифоничнее. Богаче. Разнообразнее. Оно бесценно.

2. Основным двигателем роста в условиях рыночной экономики является спрос. Какую бы модель развития вы ни выбрали. И при экспортоориентированной экономике, и при импортозамещении, и при опоре на свои собственные силы вам все равно нужен спрос. Стабильный. Устойчивый. Растущий. Снятие тарифных, нетарифных, административных и многих других барьеров между странами и группами стран континента после окончания «холодной войны» повело к становлению крупнейшего мирового рынка потребления, на котором спрос формируют более 800 млн сравнительно обеспеченных людей (по общемировым меркам) и предприятия и структуры, в которых они заняты.

Это колоссальное преимущество и для развития экономики, и для бизнеса. Им европейцы только начали пользоваться. Кроме того, ориентация на столь крупный рынок предоставляет уникальные возможности выстраивать самые разнообразные высокоэффективные производственные цепочки. Получать выгоду когда от взаимодополняемости экономик, когда от разделения труда. Пользоваться разными уровнями экономического развития, что тоже разнообразит спрос.

Кроме того, у каждого имеются востребованные передовые технологии и научные разработки. Они есть у России отнюдь не только в области производства вооружений, но и в космической, атомной и многих других областях.

3. Импульс к созданию той социально-ориентированной экономики, которой ЕС и его государства-члены так гордятся, дала Россия – Октябрьская революция 1917 г., разрушившая прежнюю империю, и победа Советского Союза в Отечественной войне 1941-1945 гг. Весьма возможно, что без этих событий западная экономика и западное общество продолжали бы развиваться по правилам жлобского, дикого, примитивного капитализма. На это указывает убедительнее всего то пренебрежение своими социальными обязательствами перед обществом, которое продемонстрировали ЕС и его государства-члены при выходе из глобального финансово-экономического кризиса и кризиса суверенной задолженности. Такое пренебрежение стало возможным только в результате дискредитации и исчезновения альтернативного проекта развития общества, который ассоциировался с СССР и поддерживал конкуренцию на самом высоком уровне.

Но и сейчас одними из самых последовательных сторонников социально-ориентированной экономики остаются Россия и российское общество. Всем сердцем мы за то, чтобы ЕС был сильным. Чтобы он преодолел раздирающие его противоречия и справился с кризисами, часть из которых он спровоцировал сам своими собственными необдуманными действиями (подробнее ниже). Чтобы он поскорее вернулся к той модели социально-экономического развития, на которую молодая демократическая Россия полагалась с первых лет своего самостоятельного существования. Если этого не произойдет, социальный мир будет нарушен и в ЕС, и за его пределами. Социальные катаклизмы никому не нужны. В этом отношении Россия и ЕС являются естественными союзниками.

4. На протяжении нескольких десятилетий Евросоюзу удавалось динамично двигаться вперед и конструктивно преодолевать любые кризисы, с которыми он сталкивался. Такой успех в определяющей степени был связан с тем, что на каждом этапе перед ним сияла та или иная путеводная звезда. Сначала – примирения между вчерашними врагами Францией и Германией, неоднократно ввергавшими Европу в страшные, кровавые, разрушительные войны. Затем – формирования самого передового, преуспевающего, благополучного, многонационального, мультигосударственного социума. Совсем недавно – объединения двух половинок Европы, еще недавно противостоявших друг другу.

Сейчас стратегическая цель утеряна. Продолжение европейского проекта сталкивается с возрастающими трудностями. Евроскептицизм, неверие в европейский проект, пренебрежение им получают все большее распространение. Хотя и в нем еврооптимисты пытаются увидеть позитив[22]. Стратегическая миссия по построению Большой Европы совместно с Россией или Большой Евразии, ведущими участниками которой стали бы Китай, Казахстан, Индия и др., предлагаемая Брюсселю Россией, могла бы скорректировать нисходящую траекторию, по которой двигается ЕС. Дать ему новый “raison d’etre”. Придать ему второе, третье, десятое дыхание. Потому что отдельно от России – это одно. Совместно с Россией, ЕАЭС и ШОС – совсем другое.

5. В случае объединения усилий ЕС удастся гораздо быстрее и с меньшими потерями справиться со стоящими перед ним вызовами, которые являются общими и для него, и для России. Среди них очень много всего. Сейчас для ЕС наиболее актуально скорейшее и более-менее приемлемое для стран исхода преодоление миграционного кризиса. Однако не менее жгучих проблем очень много (наряду с разбираемыми нами ниже).

В общем ряду достаточно упомянуть хотя бы приспособление к принципиально новым условиям существования человеческого общества, порождаемым новой технологической и индустриальной революцией. Сохранение прежних алгоритмов социализации личности и функционирования публичных институтов, несмотря на уход индивида в массовом порядке в социальные сети, виртуальный мир, другие «измы». Избавление нашего общества от ужаса пандемий, от повального пристрастия к наркотикам, вовлечения молодежи в ряды организованной преступности и международного терроризма. В этом же ряду стоят проблемы борьбы с коррупцией и отмыванием «грязных» денег. В более широком плане – подчинения современной экономики и бизнеса моральному императиву, который только сейчас начинает обретать нормативное выражение.

6. Еще тогда, когда шла речь о жизнеспособности Киотского протокола, выяснилось, что без прочной связки между ЕС и Россией никакая мировая климатическая повестка не получится. Ратифицировав его, Россия помогла ЕС оставить эту проблему на плаву и подготовить прорыв к новому соглашению. Кстати, очевидно же, что любая глобальная стратегия без учета фактора безбрежных российских лесов, бескрайних болот и вечной мерзлоты несостоятельна. Таких глобальных проблем хватает.

Пора серьезно заняться переосмыслением содействия развитию, чтобы на деле оно не мешало ему, а помогало. Приданием на порядок большей эффективности искоренению бедности. И это только малая толика из широкого реестра глобальных проблем.

Очевидно, что ни с одной из них не справиться без тесного, честного, равноправного, доверительного сотрудничества между Россией и ЕС. Фактически речь идет о глобальном управлении. Каким ему быть тоже стоит в повестке дня. Причем все острее с каждым новым конфликтом, кризисом, провалом. Их последние десятилетия – не счесть.

7. В отношениях с Москвой Вашингтон и Брюссель пошли по пути ограничения контактов по всем линиям, что в той или иной степени сказалось на возможностях и эффективности двустороннего сотрудничества, о чем бы мы ни говорили. Какие-то области сотрудничества и взаимодействия в наибольшей степени пострадали от войны санкций. Другие были затронуты ими рикошетом.

Антироссийская истерия в СМИ и санкции имели мультиплицирующий эффект. Часть западного чиновничества и бизнеса были напуганы. Они предпочли руководствоваться здравым смыслом и стали придерживаться максимы «как бы чего не вышло» – лучше повременить до тех пор, когда риски начнут снижаться. Часть поддались общему настроению и стали отказываться от всего, запрещать, не давать по идейным соображениям.

Это значит, что Россия, Запад, вообще все недополучили по каждому из указанных выше направлений. Где-то больше, даже критически. Где-то меньше. Правда, все равно чувствительно. Но недополучили во всех отношениях. Нарушились культурные связи. Пострадали каналы обмена между людьми. Огромное количество экономических проектов, которые могли бы способствовать благосостоянию населения, росту мировой экономики, взаимодополняемости и рациональному транснациональному ведению дел, не были запущены.

Синергии от осуществляемых мер по борьбе с международным терроризмом, наркотрафиком, нелегальной миграцией, от декарбонизации экономики и многого другого из-за их рассогласованности не получилось. Наиболее рельефно это видно на примере Сирии, где военные действия против террористов и политический процесс при других обстоятельствах могли бы быть на порядок успешнее.

Если пользоваться юридическими терминами, недополученная выгода очень и очень велика. Особенно если мы будем отдавать себе отчет в том, что она измеряется не только недополученными и незаработанными миллиардами, но и человеческими жизнями и страданиями.

8. То, что мы недополучили – только одна сторона медали. Вторая еще омерзительнее. От ослабления международного сотрудничества между Россией и США, Россией и ЕС выиграли все антиобщественные, антисистемные силы, те силы, деятельность которых наносит колоссальный вред и каждой стране в отдельности, и всем странам и международному сообществу в целом. Зазором между позициями ведущих держав умело, более того, масштабно пользуется сетевой и парагосударственный терроризм.

Ни для кого не секрет, что международный терроризм побеждает в войне, которую против него ведут, вернее, пытаются вести уже много лет[23]. Щупальца «Исламского государства» проникают во все регионы Африки и Азии. И не только. Взрывы гремят уже не только в Ираке, Пакистане, Сирии, Афганистане и т.д., но и в Париже и Брюсселе. В «террористический интернационал» беспрерывно вливаются все новые силы. Вот и из Германии поступили сведения о том, что, по информации властей, в Сирии на стороне «Исламского государства» воюют уже несколько десятков бывших военнослужащих Бундесвера.

В радикализации ислама и усилении позиций религиозных экстремистов по итогам т.н. «арабской весны» тоже виноваты ведущие мировые игроки. И в том, что в Африку и другие регионы в невиданных ранее масштабах хлынули вооружения. И в том, что схемы, по которым наркотики поступают в наши страны, становятся все более изощренными, и количество людей, страдающих наркозависимостью, отнюдь не уменьшается. «Грязные» деньги, несмотря на все громогласно принимаемые ооновские резолюции, чуть ли не свободно гуляют по планете. Они идут, в том числе, и на финансирование терроризма, и на упрочение и разрастание криминальных империй.

А в это время количество бедных, недоедающих, недополучающих медицинскую помощь, не имеющих постоянного доступа к чистой питьевой воде, снова начало расти. Повсюду в мире увеличился разрыв в доходах между бедными и богатыми. Даже в более-менее благополучных США, Европе и других странах ОЭСР.

В целом, диспропорции в мире продолжили нарастать, подрывая долгосрочную стабильность и перспективы роста мировой экономики. Вопреки всем победным реляциям, климатические изменения на планете, сопровождаемые увеличением числа природных катаклизмов, усилились. Как и ее загрязнение.

9. Но самое страшное заключается в том, что ограничения, волюнтаристски наложенные на международное сотрудничество, повлекли за собой рост напряженности в разных уголках планеты и мире в целом. Снижение доверия. Пренебрежение переговорными площадками, на которых обсуждаются ключевые вопросы контроля над вооружениями и соблюдения государствами взятых на себя обязательств. Все больший разрыв между нарастающей милитаризацией отдельных стран, регионов и континентов и прежней повесткой дня таких форумов, которая устаревает на глазах. Роспуск некоторых крайне востребованных форматов переговоров или их пробуксовку.

Ведущие державы планеты втянулись в новый, крайне опасный, беспрецедентный виток гонки вооружений, чреватый самыми непредсказуемыми последствиями. Параллельно идут модернизация наступательных ядерных вооружений, разработка гиперзвуковых систем нанесения первого или упреждающего удара, оснащение вооруженных сил неядерным стратегическим оружием, милитаризация космоса, масштабное перевооружение, увеличение числа стран, имеющих техническую возможность приступить к производству ядерного оружия и средств его доставки, развал системы ДНЯО[24].

Общий вывод: в результате мы живем во все более враждебном, жестоком, опасном и бесчеловечном мире. Сделать его лучше, добрее, комфортабельнее зависит только от нас. Но чтобы мы могли добиться этого, нужно развернуть нынешние тренды. Поменять наши взгляды, в том числе друг на друга. Поставить сотрудничество, а не конкуренцию и конфронтацию, во главу угла наших взаимоотношений и подумать, как подвести под них гораздо более прочную основу, чем раньше.

В принципе, сделать мир лучше и справедливее, оставить его последующим поколениям в более приемлемом состоянии, чем сейчас – это то главное, для чего необходимо сотрудничество между Россией и ЕС. Конечно, не только между ними. Также и между всеми участниками международного общения. Но в первую очередь между ними, поскольку от них так много зависит. И потому, что они сумели так основательно испортить свои двусторонние отношения.

Размышления по поводу модернизированной стратегии внешней политики ЕС

Ожидания в Москве по поводу июльского саммита НАТО в Варшаве и его решений, как и в отношении того, какая у ЕС получится новая стратегия внешней политики, самые мрачные. Хуже времени для проведения саммита и выработки новых руководящих документов трудно себе представить. Конфронтация между Россией и ЕС, Россией и НАТО в самом разгаре. Надеяться на прогресс в урегулировании кризиса на Украине и вокруг нее не приходится. А в зависимость от выполнения Минска-II поставлена вся система многостороннего взаимодействия между двумя половинками континента. Так что может быть только еще хуже – ЕС и НАТО легитимируют нынешнюю противоестественную ситуацию и сделают нормализацию и последующее оздоровление отношений еще более проблематичным.

Однако пофантазируем немного – иногда это бывает небесполезно. Представим себе, что Брюссель негласно обратился к нам с просьбой сделать наш вклад в разработку стратегии (как он попросил об этом, например, через свой Институт стратегических исследований 50 ведущих «аналитиков и комментаторов» планеты[25]). Вероятность такого обращения – примерно один к ста или даже меньше. Не исключаем его полностью только потому, что в прошлом, когда доверия между нами было намного больше, такое случалось. К тому же самое рудиментарное обсуждение стратегии экспертным сообществом России и ЕС все-таки проводится. Оно состоялось, например, 6 апреля в Берлине с подачи или согласия есовской стороны[26]. Следующее намечено на 1 июня.

Попробуем представить себе, что можно было бы пожелать нашим партнерам из Евросоюза при том понимании, что стратегия у них получится самая общая, на уровне принципов и не будет повторять то, что уже говорилось в предыдущей и ее актуализации. Все-таки согласовать что-то, напоминающее государственную стратегию, с участием двадцати восьми стран, имеющих во внешнеполитической сфере совершенно различные интересы, – труд неблагодарный.

1. Прежде всего, хотелось бы напомнить старинную восточную притчу (она же мудрость), с удовольствием рассказываемую Президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. «Призвал себе Господь понравившегося ему смертного, – повествуется в притче, – и из доброго отношения к нему говорит: «Чадо мое! Ты заслужил награду. Проси меня, что хочешь. А остальным, благодаря тебе, воздастся вдвое». Человек внимательно и с должным почтением выслушал Бога и попросил: «Господи! Сделай милость – выколи мне один глаз». Как известно, Бог свои обещания никогда не брал назад».

Политика ЕС в отношении России и некоторых других государств, односторонние санкции, постоянные требования наносят ущерб отнюдь не только тем, против кого они направлены. Рикошетом они бьют по всем европейским народам. Более того, они вообще вредят мировой политике и экономике. В какой степени, показано чуть выше. Было бы здорово, если бы ЕС перестал вести себя так, как описано в притче. Прекратил всех подряд учить. Наказывать. «Строить». Закрепил бы соответствующим образом пересмотренный подход в своих директивных документах.

2. Все военно-политические авантюры последнего времени, в которых ведущие державы ЕС были на первых или вторых ролях, имели поистине страшные, катастрофические последствия. В Афганистане после стольких лет проведения военной операции силами международной коалиции ни одна из поставленных задач не решена. Страна в руинах. Талибы контролируют большую часть ее территории. «Исламское государство» рассматривает ее в качестве одного из своих будущих плацдармов. Не дай Бог.

Ирак после американской интервенции уже более десяти лет продолжает оставаться ареной кровавых столкновений. Интервенция и последовавшие за ней действия послужили повитухой «Исламского государства». Страна практически раскололась на самоуправляемые территории.

Поддержку, которую западные державы оказали антиасадовским силам в Сирии и радикальному исламу, тоже очень трудно оправдать. На них висит весомая часть ответственности за те жертвы, которые принесла гражданско-религиозная война, разожженная и продолжающая полыхать не без их участия. А это сотни тысяч убитых. Миллионы беженцев и внутренне переселенных лиц. Бесчисленные страдания.

В Ливии Великобритания, Франция и США не только уничтожили современную государственность, но и своими собственными руками создали источник дестабилизации всего африканского континента. В каких-то случаях военные операции проводились вопреки букве и духу резолюций Совбеза ООН. В каких-то вообще в обход главной всемирной организации по поддержанию международного мира и безопасности.

В идеале допущенные ошибки надо признавать и браться за их исправление. Бывшие есовские политики об этом говорят нам на различного рода встречах громко и открыто[27]. От действующих этого ожидать не приходится. Но было бы намного спокойнее – для всех – если бы Брюссель в новой стратегии внешней политики подтвердил свою приверженность целям и принципам ООН. Высказался за главенствующую роль ООН в поддержании международного мира и урегулировании международных конфликтов. Заявил, что никаких принудительных мер в обход Устава ООН впредь предпринимать не будет, и решение в рамках концепции «ответственности за защиту» полностью и во всех случаях оставляет за СБ ООН.

3. ЕС всегда позиционировал себя в качестве правового сообщества, для которого строгое следование правовым предписаниям имеет основополагающее значение. Однако в международных делах он от этой максимы порой отходит. И очень далеко. Внутренний правовой порядок признается им главенствующим над международными обязательствами. Вмешательство во внутренние дела других стран давно перестало быть табу даже на концептуальном уровне.

Но особую угрозу для нынешнего миропорядка представляет выборочное применение им принципов и норм международного права по своему усмотрению. В одних случаях (Грузия, Украина) Брюссель заявляет, что урегулирование должно осуществляться на основе принципов территориальной целостности и нерушимости границ. Обо всем остальном можно забыть. Все остальное отношения к делу не имеет. В других (Югославия, Косово), вопреки мнению даже части своих государств-членов, доказывает, что ничего подобного. Во главу угла при урегулировании следует ставить принцип самоопределения. Но только тогда, когда ЕС считает уместным. Ни государственная целостность, ни Устав ООН и Хельсинкский акт тому не помеха. Неувязочка получается.

В Хельсинкском акте четко зафиксировано, что принципы невмешательства во внутренние дела, территориальной целостности, суверенного равенства, самоопределения народов и международного сотрудничества вместе с принципом соблюдения международных договоров образуют единое целое. Они тесно связаны между собой. Каждый из них необходимо понимать, толковать и применять в свете всех других.

Было бы хорошо, если бы ЕС закрепил в своей стратегии именно такое понимание и пообещал не отходить от него в практической политике. Абстрактных заверений в приверженности международному праву недостаточно. Нужны конкретные формулировки.

4. В своей совокупности ЕС и его государства-члены являются крупнейшим игроком на международной арене. В их руках сосредоточена колоссальная экономическая мощь. Они крупнейшая торгующая «нация». Они всегда были первыми при формировании мировой повестки. Будь то экология, климат, устойчивое развитие или международная уголовная юстиция, права женщин и детей в международных конфликтах и т.д. Они претендуют на то, чтобы оставаться лидерами в установлении международных стандартов. Причем опять-таки в самых разных областях. Сейчас наиболее актуальна подталкиваемая ими разработка новых стандартов в том, что касается транспарентности ведения бизнеса, пресечения любых попыток уклонения от налогообложения или размывания налогооблагаемой базы.

Поэтому подготавливаемая ими стратегия не должна быть написана от лица только одной группы государств. Не должна преследовать односторонние цели и «перетягивать одеяло на себя». Столь же важно, чтобы в ней нашли отражение интересы и других государств и групп государств. Интересы партнеров. Развивающихся стран. Мирового социума. Тогда она действительно будет во благо и будет соответствовать статусу ЕС и его членов на международной арене.

5. Было бы важно также, чтобы подготавливаемые документы были не просто внешнеполитической и военно-политической, но и глобальной стратегией. Разница очень велика. В одном случае речь идет о том, чтобы вы хотели для себя, и по определению выхватывает только какие-то куски мировой повестки. Во втором – предпринимается попытка переосмыслить эту глобальную повестку. Дать ей новое, самое актуальное прочтение.

О некоторых моментах, которые могли бы в нее войти, уже говорилось выше. Это борьба с бедностью, качественно новая политика содействия развитию и выравниванию уровней экономического и социального развития, превентивное купирование тех кризисов глобального характера, которые нас ожидают (истощения земли, нехватки питьевой воды и т.д.), придание международным отношениям большей управляемости, институциональное обеспечение международного сотрудничества. Это только несколько проблем. Список, конечно же, очень длинный. Он может и должен быть продолжен.

Но речь идет не о том, чтобы назвать проблемы. Они хорошо известны. А о том, чтобы предложить решения или подходы к решению. Хотя бы в первом приближении. Это намного сложнее.

6. Применительно к отношениям с Россией есть два связанных между собою пожелания. С одной стороны, сохранить недосказанность. Не загонять отношения в прокрустово ложе. Не превращать стратегию в обличительный документ. Не осложнять будущую нормализацию и последующие шаги. Не делать уже непростую ситуацию еще хуже[28].

С другой стороны, максимально использовать глобальную повестку для того, чтобы всюду обозначить, что мы могли бы действовать вместе. Последующие поколения политиков скажут вам за это большое спасибо.

О кризисных явлениях в ЕС

За последние несколько лет отношение к Европейскому Союзу в России сильно изменилось[29]. Попробуем показать, насколько. Эта история приключилась еще во времена перестройки. На финальной стадии работы над книгой о Суде ЕС для издательства «Международные отношения». До этого мы уже вместе работали над предыдущей о Международном Суде ООН и международной юстиции вообще. Было собрано огромное количество материалов, они были разложены по полочкам. Но не хватало понимания атмосферы, которая царит в Суде ЕС, психологического фона, на котором этот ключевой институт ЕС готовит, обсуждает и выносит решения.

Вызвались помочь друзья из Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Наши дипломаты тогда только налаживали контакты с Советом Европы (СЕ), но в личном плане отношения сложились задолго до этого. Вместе с судьей от Бельгии в ЕСПЧ мы посетили Люксембург. В нашу честь судьи и генеральные адвокаты Суда ЕС устроили торжественный обед. Входим. Хозяева как по команде поднимаются и, к нашему глубочайшему удивлению, кланяются чуть ли не в пояс. Без какого-либо розыгрыша. Убежденно. С энтузиазмом. Почему? Председатель Суда ЕС от лица остальных объясняет: «Ну, чем мы занимаемся здесь? Текучкой. Низменными экономическими вопросами. А они там, в Страсбурге – вечным. Как защитить человека. Как сделать его жизнь лучше, свободнее, безопаснее. Мы рядовые лошадки, а они небожители. Мы рудокопы, а они властвуют на Олимпе».

За годы, прошедшие с тех пор, всё изменилось. Судьи Суда ЕС заняли место на Олимпе. Судьи ЕСПЧ были оттуда сброшены. Потому что ЕС господствует в Европе, в то время как Совет Европы оттерт на обочину. Суждения ЕСПЧ вызывают у всех нарекания. В отношении Суда ЕС такое совершенно немыслимо. Он все чаще высказывает свое авторитетное мнение по делам, которыми раньше занимался только ЕСПЧ. И вообще ЕС надоело подчиняться внешнему для него органу с участием представителей третьих стран. И еще по целому вороху причин.

Такая же трансформация произошла с нашим восприятием ЕС. Интеграционное объединение сброшено с пьедестала. И речь не об остывших дружеских чувствах, а совсем о другом. Это раньше оно воспринималось как символ успеха, гармонии, процветания. Оценивалось как магистральный путь развития и образец для подражания. Пользовалось реноме непогрешимого оракула, которому чуть ли не во всем нужно следовать. Потому что оно впереди. Ему так много удается. Его опыт преимущественно позитивный. Он подсказывает лучшие решения.

Глобальный кризис, затем кризис суверенной задолженности и системный кризис, в котором ЕС продолжает барахтаться, и особенно миграционный кризис показали, что это не так. Да, ЕС и государства-члены накопили колоссальные богатства. Союз является мощнейшим экономическим, идейным и нормоустанавливающим объединением в мире[30]. Его опыт очень важен. Его необходимо знать.

Однако он слишком специфичен. Негативного в нем намешано не меньше, чем позитивного. В каких пропорциях – покажет только будущее. Пример для слепого подражания – опять-таки не дай Бог. Об этом вопиют миллионы безработных, выброшенных на улицу; протестные движения, ломающие хрупкий социальный мир и управляемость; военно-политические авантюры ЕС, ввергнувшие все «ближнее соседство» объединения в перманентный хаос (подробнее см. выше); то, каким образом Германия пытается «строить» Кипр, Грецию, Восточную и Южную Европу, всю периферию ЕС и все объединение в целом, прикрываясь фиговым листком утверждений о том, будто бы все решается вместе, добровольно и сообща.

В глазах российской политической элиты, экспертных кругов и общественного мнения ЕС из безусловного лидера в области институционально-правового и социально-экономического строительства и привилегированного партнера превратился в одного из рядовых игроков глобальной политики и экономики, участника большой геополитической игры, который любыми способами, в том числе самыми грязными, продвигает свои корыстные интересы. Причем зажиточность и благополучие ЕС делает его экзистенциалистскую позицию особенно надменной, циничной и иезуитской.

Совсем иное, чем раньше, восприятие ЕС объясняет и сильно изменившееся отношение к тому, что происходит внутри интеграционного объединения, и к тому, что его ожидает в будущем, к тем последствиям, которые могут иметь его усилия по преодолению кризисов. Их экспертное сообщество насчитывает великое множество. Вслед за западными коллегами, наряду с миграционным кризисом и неопределенностью с участием в ЕС Великобритании, называются еще два-три десятка проблем различного уровня и калибра. Ограничимся кратким анализом порядка 30-ти, чтобы хотя бы пунктирно показать, как они видятся не из Брюсселя, а из Москвы.

(1) Притягательность европейского проекта в глазах населения ЕС сильно потускнела. Причем и в проблемных странах, и в наиболее преуспевающих. Без его восстановления двигаться вперед крайне сложно. Стоит предоставить народу возможность напрямую высказать свое мнение, как во Франции, Нидерландах и Ирландии, по поводу проекта конституции ЕС, затем Лиссабонского договора и сейчас снова в Нидерландах относительно глубокой ассоциации для Украины, как, вроде бы, такая прочная конструкция, как ЕС, начинает шататься.

(2) Нарождавшаяся, казалось бы, общая европейская идентичность кажется все более и более иллюзорной. Из европейцев, которыми очень многие себя раньше называли, они все больше превращаются обратно, прежде всего, в немцев, французов, греков и т.д. Отсюда требование о том, чтобы национальные интересы не растворялись в панъевропейских. Не приносились в жертву абстракциям европейского строительства. Призывы к ренационализации внутренней и внешней политики ЕС. Установлению национального парламентского и общественного контроля за брюссельской бюрократией и тем безымянным, кто за них и вопреки их воле принимает решения.

(3) Никакого консенсуса по поводу путей дальнейшего развития в ЕС больше нет. Берлин, тяготеющие к нему наиболее конкурентоспособные страны ЕС, экспортоориентированный бизнес, политические элиты и правительственные круги мощно давят в пользу скорейшего заключения эпохального торгового и инвестиционного соглашения с Соединенными Штатами (ТТИП). Несистемные партии и движения, профсоюзы, другая часть бизнеса, большинство населения категорически против безудержной свободы конкуренции и принесения необдуманных жертв ради торжества безудержного и всепроникающего либерализма. То, на какое остервенелое, на какое эмоциональное сопротивление натолкнулся проект экономического объединения с США, подразумеваемый ТТИП, то, что он всколыхнул миллионы людей, иначе интерпретировать просто не получается. Весомая часть населения и бизнеса, многие страны ЕС, хотя это усиленно замалчивается, – за протекционизм. Так что и это противоречие разрывает ЕС изнутри.

(4) Внешне никакой стратегической цели у ЕС больше нет. Все задачи предыдущего периода решены. Французы и немцы теперь, как принято считать, «живут душа в душу». Единый рынок построен. Пусть и с многочисленными изъятиями. Благосостояние достигнуто. Восточная Европа в ЕС включена. Превращать объединение с Россией в задачу следующего этапа есовцы отказались.

На самом деле, такая стратегическая цель негласно до последнего времени имелась. Просто элиты оставляли размышления по ее поводу «для внутреннего потребления». Она состояла в федерализации Европы и дальнейшей экспансии ЕС вовне.

Сейчас очевидно, что подобные идеи с прежним энтузиазмом больше не поддерживаются. Все устали от расширения. Политики и эксперты, любящие грубо называть вещи своими именами, говорят, что у ЕС случилось «несварение желудка». Двигаться по пути федерализации сейчас, когда Великобритания требует оградить себя от подобного развития, а политические партии и движения евроскептиков набирают силу, похоже, не очень получается. Это тоже линия разлома.

(5) ЕС столкнулся с ситуацией многоуровневого сепаратизма. За него чуть было не высказалась Греция. Ее вразумили такими методами, которые назвать демократическими язык не поворачивается. С Великобританией, зная, что на нее давить себе дороже, дело обстоит на порядок более замысловато. Тут, наоборот, нужно «гладить по шерстке». А ведь это только верхний уровень сепаратизма.

В своей страновой ипостаси сепаратизм взрывает изнутри такие опорные государства региона, как Испания, Бельгия, та же Великобритания. Его нынешняя специфика – богатые «провинции» не хотят больше оплачивать расходы бедных и депрессивных. Но это же отрицание краеугольных идей европейского проекта и общего рынка. А это только то, что на поверхности.

(6) Стандартом для ЕС стало образование минисоюзов по интересам и противостояние между ними. Наиболее непримиримое из них – между центром ЕС (Германия и Ко.) и периферией, южанами и северянами, успешными и проблемными странами ЕС. Оно далеко не случайно. Его истоки кроются в разной успешности стран и разной отдачи от участия в интеграционном проекте, несопоставимости доступа к «дешевым длинным» деньгам, уровня задолженности и многого другого.

Вот ЕС и ведет нескончаемую борьбу внутри себя между теми, кто требует проведения политики жесткой экономии, и теми, кого она «убивает». Между теми, кто за искусственное стимулирование спроса, и теми, кто считает, что сначала надо навести порядок в расходах, и только потом на них соглашаться, и т.д.

(7) То, что одним европейская интеграция намного выгоднее, чем другим, видно невооруженным глазом. Но недовольные тем, как идут дела, и в каком направлении движется европейская интеграция, абсолютно все. Одни – потому что другие получают от нее гораздо больше. И, похоже, за их счет. Другие – потому что первые путаются под ногами, все время ропщут и чего-то требуют. Одни – потому что им за всех приходится платить, как им кажется, и делиться с другими. Другие – потому что им дают слишком мало и еще под залог имущества, с которым им не хотелось бы расставаться.

(8) Больше всего претензий к институтам ЕС и брюссельской бюрократии. Согласно господствующему мнению, они стали вещью в себе. Непонятно, кому служат. Превратились в самостоятельную силу, преследующую свои собственные интересы. Причем одни утверждают, что они обслуживают чужие интересы. Другие считают, что обслуживают их интересы, но плохо. Третьи вообще уверены, что они неэффективны. Пробуксовывают. Создают лишь видимость активности. Функционируют, но не работают.

(9) На встречах с представителями правительственных, политических и предпринимательских кругов Германии слышали высказывания, что интеграция в ее нынешнем виде исчерпала себя. Нужно либо ломать и создавать заново. Либо искать какие-то принципиально новые решения за рамками или параллельно с «классической интеграцией». Либо перескакивать на ее более высокий уровень – к политической интеграции. Но на политический союз сейчас пока никто не готов. Тем более политический союз во главе с Германией.

(10) Действительно, вся институциональная, политическая и нормативная надстройка ЕС пришла в противоречие с возросшей ролью Германии на континенте. Она доминирует в ЕС. Может быть, даже в более широком масштабе. Но ее до поры до времени скрытые гегемонистские устремления то тут, то там прорывающиеся наружу, ей приходится проводить пока, убеждая других. Идя на многочисленные уступки и послабления. Раздавая подачки, в том числе тем, кто, по мнению Берлина, этого явно не заслуживает. Понятно, что ему нужен несколько иной союз – такой, в котором его воля воплощалась в конкретные решения и практические дела автоматически. И потому что они целесообразны. И потому что такова его воля.

(11) Для преодоления кризиса евро уже много сделано. Контроль над национальными бюджетами и финансовым положением крупнейших банков передан Европейской Комиссии и Европейскому центральному банку (ЕЦБ). Отложены колоссальные ресурсы, которые могут понадобиться для купирования будущих финансовых кризисов и крахов и санации банковской системы.

Но от нового кризиса евро ЕС все равно не застрахован. Слишком велика суверенная задолженность и кумулятивная задолженность домашних хозяйств, предприятий, местных властей и государственных структур. Слишком уязвимы отдельные страны (и в экономическом, и в политическом отношении) и компании. Слишком велика волатильность. Очень много внешних рисков. Велика геополитическая и геоэкономическая неопределенность. Обуздать спекулятивный капитал никто не в силах. Денежная масса в связанном виде и в обороте на несколько порядков превышает ее обеспечение. Рынки перевозбуждены. Их нервозность, которую на время удалось снять, может в любой момент подскочить до небес. Спусковых крючков слишком много. Ими могут послужить совершение масштабного дерзкого террористического акта, возобновление боевых действия в зоне одного из международных конфликтов, проектирующихся на Европу, распространение тлеющих гражданско-религиозных войн на новые регионы.

Предлагаемые Германией решения, направленные на то, чтобы поставить под наднациональный контроль налоговую сферу и экономическую политику, не устраивают других. Предложения обобществить долги и приступить к выпуску совместных евробондов от имени всего интеграционного объединения не устраивают Германию. Как выбраться из этого крайне опасного тупика, в Брюсселе пока только гадают.

(12) Согласованный третий пакет спасения Греции – чисто временное решение. Какие бы деньги в нее ни впрыскивали в обмен на реформы, эффективность которых тоже вызывает сомнения, суверенная задолженность, более чем вдвое превышающая ВВП, никуда не рассосется. Пока эти пудовые гири висят на экономике, вкладываться в Грецию все равно опасно. Неоправданно. Рискованно. Все это понимают. Признают. Но и в этом случае выход из тупика не просматривается.

Германия и Ко. против того, чтобы списывать долги, образовавшиеся только потому, как считают в Берлине, что греки жировали и жили за счет других. Схема, по которой выплата долгов и их обслуживание на какой-то период замораживаются, не сработала раньше. Нет никаких гарантий того, что она сработает сейчас. Ну, ослабят удавку на шее Афин. Но она все равно же останется.

(13) На самом деле, Греций в ЕС намного больше, чем принято думать. Иногда в штопор срываются даже такие благополучные страны, как Финляндия, только из-за того, что несколько ее системообразующих компаний проиграли в открытой конкурентной борьбе. «Провалиться» может экономика любой из периферийных стран ЕС. Не говоря уже о подбрюшии Европы – Балканах и пр., решать проблемы которых тоже нужно.

Италия и Франция накопили суверенные долги, в относительных цифрах сопоставимые с греческими. В абсолютном выражении это триллионы евро. Проблему суверенной задолженности решать надо. От этого никуда не уйти. Откладывать на потом очень опасно. Иначе из заколдованного круга низких темпов роста и постоянной угрозы новой дестабилизации и эффекта домино никак не вырваться. Вопрос опять-таки в том, как и каким образом.

(14) Безусловную выгоду от того, как функционируют сейчас ЕС и особенно еврозона, по большому счету получает только Германия. Другие тоже, но с очень большими оговорками, в том числе по типу того, что вне ЕС или еврозоны им было бы еще хуже, и с последствиями глобального кризиса они так легко бы не справились. До того как грянула новая Большая депрессия, Германия успела реформировать рынок труда, рационализировать отношения в промышленности, провести ее перевооружение, сбросить стоимость факторов производства. В результате она подмяла под себя рынки партнеров по ЕС. Хорошо себя чувствует на мировых рынках. А у себя рост расходов, которые бы послужили «глотком воздуха» для других, искусственно ограничила.

Вот и получилось, что Германия стала наиболее прочной и стабильной экономикой зоны ЕС, профицит внешней торговли которой вровень или даже превышает разрешенные «Пактом стабильности» 7% ВВП. «Тихой гаванью». Островком спокойствия. Прибежищем вечно чего-то боящихся капиталов. Землей обетованной. Сюда рванули все – перспективная молодежь, квалифицированные кадры, лучшие умы, стартапы, производительные и спекулятивные капиталы, обескровливая все остальные страны.

Очевидно, что сохранение такого положения партнеров Берлина по ЕС устроить не может. Структурно та ситуация, которая сложилась в ЕС, противоречит всем базовым принципам и установлениям, в соответствии с которыми он создавался. Необходимы структурные реформы, обеспечивающие более широкий доступ к благам интеграции, выравнивающие уровни развития. Но по поводу того, как их проводить, никакого консенсуса в ЕС нет. Они даже не обсуждаются.

Переформатирование рынка капитала с тем, чтобы на периферии доступ к «длинным» деньгам не отличался от того, который имеют работающие в центре ЕС, или Европейский Фонд стратегических инвестиций «имени» Жан-Клода Юнкера, который призван обеспечить более 300 млрд евро инвестиций в производственные и инфраструктурные проекты на территории ЕС, все-таки не о том.

(15) Еще несколько лет назад в ЕС констатировали, что мультикультурализм потерпел провал. Повсюду в ЕС и его государствах-членах достигнут предел абсорбционных возможностей общества ассимилировать и интегрировать людей других культур и цивилизаций, уже живущих и продолжающих прибывать в ЕС. Исход в ЕС нелегальных мигрантов и беженцев из всех неблагополучных стран ближнего и дальнего соседства ЕС придают этой проблеме на порядок большую остроту.

С миграционным кризисом в части, касающейся закрытия границ, ограничения числа прибывающих в поисках убежища, упорядочения их отбора, регистрации, приема и размещения, справиться проще. С долговременными проблемами усиления противостояния культур, религий и этносов внутри ЕС, намного сложнее. Это проблема на поколения. Если же ЕС попробует закрыться от внешнего мира и пойти по пути превращения в «осажденную крепость» и «полицейское государство», он лишь переведет проблему в другую плоскость.

(16) На практике ЕС уже перерождается если не в «полицейское государство», то во что-то, сильно отличающееся от мира свободы, партиципативной демократии и безусловного приоритета прав человека. Профсоюзные, экономические и социальные права за последнее время сильно пострадали. Все фобии расцвели пышным цветом. Контроль за мыслями, склонностями, личной жизнью и поведением личности достиг беспрецедентных масштабов. Силы безопасности получили самые широкие полномочия. Где новый баланс между свободой, транспарентностью и безопасностью, никто не ведает. Общество движется к нему на ощупь.

Но настораживающих звоночков очень много. Один из действительно заставляющих задуматься: после последних взрывов в Париже правительство Франции временно приостановило действие на своей территории отдельных положений Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). Сообщений об этом в публичной сфере почти не было, или они прошли задним планом. Насколько допустима и полезна такая дерогация под предлогом того, что Франция ведет войну с терроризмом – большой вопрос. Не меньший – насколько безвременный характер дерогации соотносится с целями демократического общества, защиты прав человека и обеспечения безопасности. Все-таки спокойно провести чемпионат Европы по футболу – это одно, а чрезвычайное положение – совсем другое.

О тех нарушениях и лишениях, с которыми на пути в Европу и на ее территории приходится сталкиваться лицам, ищущим убежища, даже не будем говорить. Это отдельная тема.

(17) В числе внутренних проблем ЕС, которые «текучка» отодвигает на второй план, но которые требуют срочного решения, нельзя не назвать незавершенность пенсионной реформы и потребности совершенствования здравоохранения, социального обеспечения, образования, научной инфраструктуры и многого другого. А ведь от того, как они будут проведены, зависят и качество жизни, и само будущее. Тем более с учетом фактора стремительного старения населения ЕС.

(18) Острейшую проблему усиления экстремистского и популистского крыла политического спектра в странах ЕС мы поставили на одно из последних мест в перечне внутренних разломов ЕС только потому, что в ней преломляются все остальные. Она носит в какой-то степени производный характер и связана с ростом неверия, разочарования и евроскептицизма. Тем, как элиты переложили бремя кризиса на плечи среднего класса. Откатом назад в социальной и экономической области. Снижением защищенности и безопасности.

Превращение популизма и ультраправых в реальную политическую силу имеет и внешнеполитическое измерение. Отторжение беженцев и мигрантов, которое они проповедуют, затрагивает самые основы европейского общества и его самоощущение. Но оно и о другом: об укоренении требования «Европа для европейцев», Финляндия, Германия и Франция для финнов, немцев, французов и т.д. и о противопоставлении европейского социума всему остальному миру со всеми вытекающими отсюда коннотациями.

(19) Перед тем как перейти к международным проблемам, бьющим по целостности и состоятельности ЕС, нужно упомянуть еще одну внутреннюю, демонстрирующую, что ЕС начинает повторять негативные тренды, характерные для развивающихся стран и мира в целом. Интеллектуальную элиту ЕС не может не беспокоить усилившееся расслоение общества. Еще несколько десятилетий назад на долю среднего класса приходилось порядка 70% всех богатств, имеющихся у населения развитого мира. Сейчас – всего 40%.

Превышен ли порог социальной устойчивости общества или он только замаячил, по серьезному, не эвристически, никто не знает. Однако понимание столь простой истины, что превалирующие тренды в распределении собственности надо менять, понемногу пробивает себе дорогу.

То, что ООН била тревогу, мало кого смущало. Когда об этом с высоких трибун заговорил Президент США Барак Обама, до политических элит начало доходить. В Европе проблема традиционно стояла менее остро благодаря эффекту социально-ориентированной экономики. Сейчас, похоже, что-то изменилось.

(20) Перечень внешних проблем ЕС, даже помимо миграционного кризиса, также весьма внушителен. Все они стоят крайне остро и требуют скорейшего решения. Не в меньшей степени, чем поток беженцев и нелегалов, хлынувший в Европу, политические элиты стран ЕС и общественное мнение напугала угроза международного терроризма, его распространения повсюду на планете и главным образом его укоренения внутри ЕС.

Это меняет всё. Раньше есовцам виделось, будто терроризм где-то далеко. Он должен заботить, скорее, других. Оказалось, что нет. Ничего подобного. Террористические сети умело пользуются преимуществами и свободами Шенгена и Пространства свободы, безопасности и законности (правосудия). Получили прописку в ЕС. Могут нанести удар по любому объекту и любой точке Союза. Главное – не снаружи, а изнутри.

Как выяснилось, и раньше террористические сети спокойно проникали в ЕС и могли опереться на поддержку определенной страты его граждан. С волной беженцев они, наверняка, получили пополнение. И все же органы внутренних дел и простых людей волнует даже не это, а то, что за время войны в Сирии получили боевое крещение сотни и даже тысячи выходцев из европейских стран, воевавших на стороне «Исламского государства», которые теперь возвращаются домой. Многие его еще получат.

(21) Террористическая деятельность – лишь внешнее проявление гораздо более глубоких процессов, захвативших также и ЕС. Ислам, пользуясь понятийным багажом Льва Гумилева, переживает период пассионарности. Количество людей, верящих в ислам, повсюду на планете стремительно увеличивается. Все больше людей обращаются в ислам и в Европе. Причем верят и следуют его предписаниям по-настоящему, деятельно, а не формально и по традиции, как происходит в Европе с другими конфессиями[31].

Поэтому наблюдаемая в мире радикализация ислама, спонсируемая, в том числе отдельными странами Большого Ближнего Востока, не может не захватывать и ЕС. Помимо его воли он оказывается в общем тренде, когда «построить коммунизм в одной отдельно взятой стране» невозможно. Когда противостоять радикализации можно только благодаря самому тесному международному сотрудничеству и поддержке умеренного ислама.

Однако, как раз с этим у ЕС большие проблемы. Что делать в этой крайне непростой ситуации ни правящим кругам, ни политической элите, ни обществу в целом не очень понятно. Предлагаемые рецепты представляются пока либо неработающими, либо откровенно наивными и беспомощными[32].

(22) Трагизм ситуации усугубляется тем, что политика ЕС, даже, скорее, государств-членов ЕС в отношении стран Большого Ближнего Востока, протекающих в них процессов и происходящих событий исключительно противоречива. Одно время они до последнего заступались за авторитарных светских правителей, делая ставку на то, что они служат барьером на пути распространения радикального ислама и захвата власти исламистами. Потом безоглядно поддержали т.н. «арабскую весну», бросив их тем самым на произвол судьбы. Фактически своими собственными руками разрушили барьер.

Сейчас всеми правдами и неправдами пытаются скинуть последнего из таких правителей в Сирии. «Братаются» с реакционными монархиями Персидского залива, будучи полностью в курсе того, кто финансирует самые разрушительные и опасные течения в исламе, и какие это влечет за собою последствия. В своих усилиях по стабилизации Ливии и примирению разных фракций разваленного ими государства прячутся за спину ООН, не стесняясь, действуя в обход нее в других случаях. Уверяют себя и других, будто та или иная страна «преодолела трудности», хотя прекрасно осведомлены, что они «выпускают пар», давая возможность своим джихадистам перебираться в другие страны и регионы.

Такая, мягко говоря, «страусино-ястребиная» политика делает ситуацию в регионе еще более хаотичной и донельзя взрывоопасной.

(23) В экспертной среде с уверенностью говорят, что Большой Ближний Восток будет теперь «гореть» еще лет двадцать. Это означает, что южное подбрюшье ЕС продолжит полыхать еще очень долго. Во всяком случае, останется неспокойным.

ЕС и его государствам-членам, хотя в Северной и Восточной Европе предпочитают отстраняться от этого региона, концентрируясь на других, от опасностей, исходящих с Юга, никуда не деться. Они связаны с ним тысячами нитей. Исторических, экономических, любых других. Однако их вклад в урегулирование, как показал опыт хотя бы Сирии, почти не чувствуется.

И отдача от десятилетий политики содействия развитию и политики соседства (до этого Барселонского процесса и Средиземноморского союза) мизерная. Значит, им надо делать очень и очень серьезные выводы. Однако ЕС для этого слишком инерционен, разрознен и неоднороден. Если же они не будут сделаны, волны нестабильности продолжат захлестывать и Европу.

(24) Политика содействия развития во внешнеполитических приоритетах ЕС и его государств-членов занимает одно из первых мест. Однако расхваливают ее только ангажированные политики, СМИ и брюссельская бюрократия. В экспертных кругах ЕС и его государств-членов хорошо знают, что, по крайней мере, в некоторой своей части политика содействия является обманом чистой воды. Отдача от нее для стран-реципиентов помощи очень низкая – за последнее десятилетие Китай сделал для инфраструктуры, промышленности, сферы услуг и сельского хозяйства развивающихся стран, как они утверждают, больше, чем развитые страны за все годы осуществления хваленой политики содействия.

Зачастую деньги, выделяемые на содействие развитию и техническую помощь, рассовываются по карманам, идут на подкормку своих же собственных фирм и фирмочек (мы инспектировали отдельные проекты и судим о них не понаслышке) или на покупку «лояльности», «приверженности» и преференций. Наконец, при помощи политики содействия страны ЕС вскрывают местные рынки для своих компаний, которые выкачивают из них прибыль, на порядок большую, чем у себя дома, и растаптывают пытающихся конкурировать с ними местных производителей. А на свои рынки допускают только колониальные товары с минимальной добавочной стоимостью, закрывая их для всех остальных.

Эффект фантастический. Страны-доноры в финансово-экономическом плане извлекают гораздо больше, чем дают. Фактически удерживают тех, кто вынужденно соглашаются на такую помощь, в недоразвитом состоянии. Со всех трибун «бьют себя в грудь» и рекламируют как альтруистов-благодетелей. Плюс ко всему выторговывают себе весомые политически уступки.

В прошлом такой номер проходил. Вскоре больше не будет. Не те времена. Что делать с политикой содействия и как добиваться тех целей, которые перед ней формально поставлены (уменьшение бедности, недоедания, смертности и т.д.), как и на что менять, для ЕС тоже большая проблема.

(25) Это проблема далеко не только отраслевая и утилитарная. Она часть более общей – того, как ЕС позиционирует себя в мире. Судя по тому, что творится на планете, с ролью благодетеля у него не получается. С ролью миссионера – та же картина. В условиях многополярности претендовать на нее все сложнее. И с проекцией своей мягкой силы вовне, когда к тебе все льнут лишь потому, что хотят быть похожими. Все-таки значительную часть своей мягкой силы по причинам, описанным выше, ЕС подрастерял.

Тогда что – он рассчитывает позиционировать себя в качестве нормативной силы? Еще вчера ответ был бы: «Да, безусловно» [33]. Сегодня он не звучит больше так оптимистично. Выразителя общего интереса из ЕС не получилось. Остальные страны и народы увидели, что ЕС пытается установить общий стандарт исключительно в своих собственных интересах. Однако свой интерес, не совпадающий с есовским, есть и у всех других. Неизвестно ради чего им поступаться, они больше не хотят.

Остается роль гаранта. Однако чтобы ее играть, у ЕС нет ни убедительной военной мощи, ни достаточных ресурсов. Даже США, у которых их на порядок больше, справляются с ней все хуже и хуже. Этим, кстати, в Берлине объясняют свое все громче артикулируемое намерение увеличить военные расходы, перевооружить бундесвер и заменить собою США.

Коли так, ЕС будет вынужден заняться переосмыслением своей роли в современном мире не только на уровне разработки новой громковещательной стратегии, но и по-серьезному. Действительно в стратегическом плане. Пока она делается все более расплывчатой и оспариваемой. Например, вместо борьбы за утверждение универсальных подходов к либерализации международной торговли в рамках ВТО, ЕС сделал ставку на ТТИП, а, следовательно, на их маргинализацию и подрыв. Таких примеров набирается последнее время все больше.

А ведь доля населения и экономики ЕС в народонаселении мира и мировой экономике если пока и не падает, то, безусловно, плавно уменьшается. Вопрос о позиционировании для него, таким образом, сродни вопросу о том, «быть или не быть».

(26) Пока из имеющихся вариантов ЕС сделал выбор в пользу нарочито негативного. Он отказался от равноправного международного сотрудничества и перенес акцент на жесткую конфронтацию и односторонние действия. Неоднократно объясняли ранее, каким образом и за счет чего ЕС перекладывает бремя выхода из кризиса суверенной задолженности на плечи развивающегося мира[34]. Почему из экспортера экономического роста, модернизации, безопасности и стабильности он превратился в поставщика безработицы, экономических неурядиц, финансовой и политической нестабильности? Под ударом оказался широкий круг государств, поставивших под сомнение доминирование ЕС в мировой экономике и легитимность его территориальной экспансии.

В наибольшей степени от этого пострадали российско-есовские отношения. Им нанесен особенно чувствительный урон. Полученные им раны придется залечивать еще очень и очень долго. Но хуже всего то, что по состоянию на сегодня ситуация загнана в тупик. Ведь урон нанесен не с какими-то благородными, возвышенными целями. Отнюдь. А ради урона. Ради подчинения других своему отнюдь не безупречному геополитическому проекту. У совестливых людей это должно бы вызывать элементарную гадливость.

Как и когда произойдет нормализация российско-есовских отношений, и на каких условиях, предсказывать крайне сложно. Как и то, в какие формы она выльется. Ведь, дабы произошли малейшие подвижки, надо, чтобы обе стороны пошли на уступки. Или какая-то из них. Поменяли свои принципиальные позиции. Ни у Москвы, ни у Брюсселя и Берлина ничего подобного в планах не значится.

Значит, ничего хорошего ближайшее будущее нам не сулит. От конфронтации ЕС только теряет (Россия тоже, но речь сейчас о наших партнерах). Без нормализации, в парадигме противостояния по линии Восток-Запад интеграционное объединение существовать долго не сможет. Хотя русофобские силы настаивают, что ничего лучше даже выдумать нельзя. Противостояние подтачивает ЕС и снаружи, и изнутри. Без сотрудничества и взаимодействия с Россией есовцы намного слабее, ведь самостоятельно решать международные проблемы они зачастую не в состоянии. И ЕС вовсе даже не более прочный и консолидированный. Разрывать Европу на две несоединимые части на стратегическую глубину большинство стран ЕС не хочет. Превращение нынешнего состояния несотрудничества и санкционной войны в главенствующую форму общения будет усиливать напряженность и раздоры внутри ЕС.

(27) В качестве ответа на нынешние и завтрашние вызовы ЕС и его государства-члены собираются усиливать свой военный потенциал, наращивать военные расходы и приготовления. Если костяком и ударной силой будущего «военного кулака» ЕС станет бундесвер, интеграционное объединение утратит тот наиболее ценный козырь, которым оно щеголяло до сих пор и вызывало к себе симпатию со стороны окружающего мира.

Из сугубо гражданского образования, побеждавшего своим миролюбием и притягательностью, оно превратится в свою противоположность – военную угрозу для всех окружающих. Это повлечет за собой перерождение ЕС и трансформацию всей системы международных отношений, в которую ЕС вовлечен, усиление напряженности вокруг ЕС по всем азимутам. Как говорят в Одессе, «оно вам надо?»

Восприятие системного кризиса ЕС в России

В настоящее время в России на кризисные явления в функционировании и деятельности ЕС смотрят весьма критически. Сказывается общее изменение отношения к ЕС и европейской интеграции, о чем обстоятельно пишем выше. Розовые очки сняты. Никто с дальней полки их доставать не собирается.

Не в меньше степени критический настрой обусловлен тем, что в общественном сознании сложился устойчивый стереотип, согласно которому ухудшение российско-есовских отношений далеко не случайно. Как уже неоднократно случалось в прошлом, образ врага понадобился ЕС и его государствам-членам для того, чтобы навести порядок в своих рядах. Положить конец разброду и шатаниям – перед лицом внешней угрозы это делать намного проще. Всех «выстроить». Отвлечь население от внутренних проблем. Канализировать недовольство тем, что происходит в ЕС, вовне. Лучшего кандидата на роль внешнего врага, чем Россия, и столь же достойного, у ЕС не было[35].

Поэтому-то Брюссель начал сворачивать сотрудничество задолго до кризиса на Украине и вокруг нее. Скопом поддержал весь спектр антироссийски настроенных сил в Грузии и на Украине. Трехсторонние переговоры по соглашению об ассоциации Украины с ЕС превратил в пустую формальность. Оказывает давление на Киев, побуждая его выполнить свою часть обязательств по Минску-II, исключительно на словах. Для видимости. Решил не вносить серьезных изменений в свою обанкротившуюся политику Восточного соседства, генерирующую напряженность и взаимную подозрительность. Или не обанкротившуюся, а прекрасно работающую? Вместе с США перебрасывает военную инфраструктуру НАТО к границам России, прекрасно зная, что Москва ему ничем не угрожает, а запущенные военные приготовления чреваты для континента самыми тяжелыми последствиями. Сделал осознанный выбор в пользу санкционной войны и конфронтации. Причем начал ломать налаженные связи с каким-то даже упоением и остервенением. Вопреки очевидным фактам и разумным доводам настаивает на своей правоте. Чтобы ослабить их или вообще вытравить из публичной сферы, затеял информационную войну.

В действительности утверждение о преднамеренности – не более чем одна из гипотез. В опровержение доказательств, подтверждающих его достоверность, можно привести множество контраргументов. Но оно импонирует общественному сознанию. Подхвачено им. Выглядит вполне логичным. Укладывает многообразие фактов и домыслов в единую, вполне стройную и непротиворечивую картину.

Столь мощный эмоциональный фон можно воспринимать по-разному. Сетовать на него и огорчаться. Пытаться идти против течения. Возражать. Но до определенного предела. За ним – утрата объективности.

Как бы то ни было, именно он обуславливает, скорее, отстраненную реакцию на переживаемые ЕС кризисные явления со стороны российского общества. Того сочувствия и заинтересованности, что были раньше, уже нет. Однако и до злорадства опускаются сейчас преимущественно эпатажные политики. К тому же миграционный кризис и все остальные продолжаются слишком долго. К ним как-то уже привыкли. Аналогично и в странах ЕС, где отдельные СМИ даже информацию о новых сотнях утонувших на пути в Европу перестали публиковать. Их затмили другие события. А многочисленные жертвы террористических актов в Париже и Брюсселе не могут не вызывать сочувствия.

Главенствующий настрой примерно такой: «Вы себе все эти кризисы организовали, вы с ними и разбирайтесь. Обратитесь – поможем. Сами навязывать свою помощь не будем. Не обратитесь – вам виднее». Вот эта убежденность в том, что значительная часть кризисных явлений рукотворная, особенно укоренилась. Тем более, что она подкрепляется суждениями, высказываемыми многими политиками и экспертами в самом ЕС. Ведущими американскими аналитиками. Не чужда она и общественному мнению большинства стран ЕС.

Можно вспомнить, что после недавних террористических актов, буквально потрясших Францию, и начала российской военной операции в Сирии Париж как будто прозрел. В этот момент очень много говорилось и писалось о том, что политика Франции в отношении «арабской весны», Египта, Ливии, Сирии и т.д. от начала до конца была неверной. Ее нужно срочно менять и в национальном, и региональном, и глобальном разрезе. Она первопричина большинства проблем, с которыми Франция (по всей видимости, не она одна) теперь сталкивается. Последствия допущенных ошибок ей (им) придется расхлебывать еще мучительно долго. Другой коленкор, что за словами не последовали дела. Но это уже совсем другая история.

По поводу беспрецедентного охлаждения российско-есовских отношений всеми признается, что политика Восточного соседства в том виде, в каком она проводилась ЕС, была провокационной. Конфликтогенной. Не учитывала интересов Москвы. Откровенно шла им наперекор. Ее последствия совершенно не просчитывались. (Или просчитывались, но в другом смысле).

Весь кризис евро был вызван тем, что под давлением Берлина и Парижа Брюссель и Франкфурт спасали первым делом не Афины, а немецкие и французские банки, которые могли сильно пострадать, и своей «замедленной» реакцией спровоцировали эффект домино. Колоссальный скачок безработицы, наступление на экономические и социальные завоевания профсоюзов и трудящихся, депрессия, отбросившая отдельные страны ЕС на годы назад, поднимающаяся волна популизма и крайне правого движения, все это – прямое порождение топорной и волюнтаристской политики жесткой экономии, на которой настояли Германия, Европейская Комиссия, ЕЦБ и МВФ.

Глубинные причины миграционных потоков и безбрежного моря беженцев всегда одни и те же – нищета, обездоленность, притеснения, вооруженные конфликты, поиски лучшей жизни. Но непосредственные причины миграционного кризиса ЕС весьма специфичны. Это падение стены, которую во взаимодействии с европейцами ливийский лидер Муаммар Каддафи воздвиг на пути миграции в ЕС из Северной Африки и с Ближнего Востока, рухнувшей после того, как его клиенты из ЕС его же фактически распяли. И безответственно подогретая есовцами гражданско-религиозная война в Сирии. Однако, непосредственным прологом к обострению миграционного кризиса послужили, как считают в ЕС очень многие, если не все, опрометчиво данное канцлером Германии Ангелой Меркель обещание принять у себя всех, ищущих убежище[36]. До него беженцы в своей основной массе предпочитали оставаться поближе к своей родине и даже не мечтали о Европе или Германии. После него начался «исход».

То есть, если следовать логике, обосновываемой, в том числе, самыми видными представителями западных политических и экспертных кругов, в большинстве кризисных явлений, расшатывающих страны ЕС, интеграционное образование и современный миропорядок в целом, виноваты сами руководители ЕС и его политический истеблишмент. Эти разъяснения, тиражируемые российскими СМИ и отечественным экспертным сообществом, российское общественное мнение, естественно, не может не учитывать. Оно и принимает их за чистую моменту. Отсюда и отстраненное отношение российского общества к кризисным явлениям в функционировании и деятельности ЕС.

Однако «красивая» позиция, согласно которой «вы виноваты, вы и разбирайтесь», справедлива лишь отчасти. На самом деле большинство проблем, созданных ЕС, и то, как он их решает или не решает, затрагивает и Россию. Причем зачастую самым непосредственным образом. Хуже того, возникновение целого ряда проблем было трудно предвидеть. Их появление или обострение весьма опосредованно связано с действием объективных факторов. Поэтому российское экспертное сообщество, опережая в этом плане общественное мнение, делает следующий шаг в оценке кризисных явлений в ЕС, называя их течение и последствия слабо предсказуемыми.

У западных политиков и экспертов есть любимое развлечение: они всячески хают Кремль и российскую внешнюю политику за то, что они полны сюрпризов и абсолютно непредсказуемы. Будь то эпизоды с воссоединением Крыма, вводом войск в Сирию или еще более неожиданным их выводом оттуда, хоть и частичным, и т.д. В зависимости от обстоятельств российские участники встреч, когда этот сюжет затрагивается, обычно предпочитают не портить партнерам настроение, уходя от бессмысленной полемики.

Однако иногда им приходится напоминать оппонентам, что последним действительно трудно что-либо предвидеть, коль они перестали готовить специалистов по России, прежних растеряли и не слушают, более чем вероятные последствия своих шагов не просчитывают, а от предупреждений отмахиваются. В отдельных, совсем уж неприятных случаях, когда наши партнеры чуть ли не «с ногами лезут на стол», они вынуждают российских участников подсказывать им, что хорошо бы сначала на себя в зеркало посмотреть, а лишь затем предъявлять претензии другим.

В середине 1990-х на СМИДе в Стокгольме тогдашний минидел России Андрей Козырев вышел на трибуну и где-то за десять с небольшим лет до Мюнхенской речи В.В.Путина зачитал выступление, очень на нее похожее. К столь жесткому, нелицеприятному и неполиткорректному заявлению никто готов не был. Зал затаил дыхание. В гробовой тишине министр спустился с подиума, потом развернулся, поднялся обратно на трибуну и объяснил, что такое выступление зал наверняка услышит, если страны ЕС и НАТО будут и впредь придерживаться однобокой имперской политики, не считаясь ни с мнением, ни с законными интересами Москвы. Только после этого зачитал заготовленную и согласованную речь. Из Мюнхена в 2000-е годы, на другом витке истории, прозвучало уже официальное предупреждение. Кто бы мог подумать, что наши западные партнеры так ничего и не поймут и продолжат расширение НАТО на Восток и реализацию программ втягивания в Альянс все новых членов. Разрушат систему договоров, сдерживавших гонку вооружений и военные приготовления. Решатся на авантюры в Грузии, Ливии, Сирии, в конце концов, даже на Украине. Причем позволят себе высказывания типа того, что мы слышали предупреждения из Кремля о «красных линиях», но никогда не думали, что это так серьезно. Будь то по поводу Косово, Сербии, Южной Осетии и Абхазии, Сирии или Украины.

Это насколько же непредсказуемой для партнера должна быть внешняя политика, чтобы премьер-министр России Евгений Примаков в воздухе, направляясь с визитом в США, получал известие о том, что натовцы начали бомбить Милошевича, и вынужден был разворачивать самолет над Атлантикой и лететь обратно. В этом же ряду стоят и преступные действия Анкары, позволившей себе сбить российский бомбардировщик СУ-24, возвращавшийся с боевого задания в Сирии, как если бы вооруженные силы Турции сражались на стороне «Исламского государства» и всего остального международного террористического отребья. А как получилось с резолюцией Совбеза ООН №1973 от 17 марта 2011 г. по Ливии? Очевидно же, что Москва ни за что не дала бы ее принять, если бы российскому руководству в голову могла прийти мысль о том, как и для чего она будет использована Великобританией, Францией и Соединенными Штатами.

И глобальный финансово-экономический кризис со всеми его тяжелейшими последствиями, и кризис суверенной задолженности, и миграционный кризис ЕС, и война санкций, устроенная Брюсселем и Берлином – все это явилось крайне неприятными сюрпризами для всех участников международного общения, за которыми стояли практические действия и конкретные решения властей США и ЕС. Таким образом, получается, что у экспертного сообщества есть основания недоумевать по поводу непредсказуемого характера кризисных явлений в функционировании и деятельности интеграционного объединения и того, как политические элиты ЕС и его государств-членов с ними борются.

Приведем еще один характерный пример в порядке иллюстрации. То, что Венгрия попыталась отгородиться от миграционного «нашествия» колючей проволокой (!), явилось сначала настоящим шоком для всех остальных стран ЕС. Однако потом у премьер-министра Виктора Орбана нашлось немало последователей. В конце концов, предложенные им подходы к борьбе с миграционным кризисом ЕС в значительной своей части были взяты на вооружение «двадцатью восемью». Выходит, во взаимоотношениях с ЕС фактор возможного отсутствия логики, превалирования субъективного над объективным и даже случайности в развитии внутриполитической ситуации и осуществлении внешнеполитических решений российским политикам нужно учитывать.

Только под этим углом зрения в российском экспертном сообществе оценивают вероятность того, что Великобритания выйдет из состава ЕС. Мол, от есовцев всего можно ожидать. Вдруг они или президент США Барак Обама[37] позволят себе какой-нибудь непредсказуемый и трудно объяснимый жест и затронут за живое гордых островитян, для которых грубое вмешательство в их внутренние дела – все равно что красная тряпка для быка. Захотели ведь голландцы, принимая новейшее законодательство, загнать самих себя в угол, устроить референдум по соглашению ЕС с Украиной, вылившийся в вотум недоверия и ЕС, и правящему большинству, и расцветить тем самым свое председательство в Совете ЕС.

Всерьез в российском экспертном сообществе возможность того, что практичные англичане захотят «выстрелить себе в ногу», разрушить национальную экономику и ослабить свои позиции на международной арене, никто даже не рассматривает. Превалирует чисто прагматичный подход: если такое вдруг, неожиданно для всех произойдет, тогда и будем ломать себе голову и оценивать последствия.

Все внимание уделяется совершенно другому вопросу: какой конкретно выигрыш получат ЕС и Великобритания по итогам референдума, призванного подтвердить европейский выбор Туманного Альбиона. Понятно, что весомый. Тем не менее, важно, какой именно.

Скорее всего, Великобритания сильно упрочит свои позиции в ЕС. Она сразу вернется в гущу есовской политики. Постарается развить достигнутый успех. Будет влиять на нее гораздо активнее. Уверенно продвигать и дальше свою повестку дня. Войдет в синклит тех, без кого решения в ЕС по определению не принимаются.

ЕС получит не меньший «навар». Союз выйдет из испытания Великобританией намного более консолидированным, уверенным в себе и динамичным. В ЕС на одного диссидента станет меньше. Он больше не будет отвлекаться от других приоритетных задач. Лондон заработает в ЕС на порядок более конструктивно, в чем интеграционное объединение особенно нуждается. Учитывая вес Великобритании, это очень существенно.

ЕС продемонстрирует и себе, и всему миру, что он в состоянии решать самые сложные задачи. Нечего его шельмовать. Для этого нет никаких оснований. С ним надо считаться так же, как и раньше. И во всех областях. На своем настоять он всегда сумеет.

И для внутреннего развития благодаря удачному «эндшпилю» ЕС получит немало. Руками англичан он избавится от некоторых перегибов в строительстве объединенной Европы. Будь то в области трудовых и социальных отношений или в связи с дефицитом национального и парламентского контроля за наднациональными институтами. Кроме того, ЕС получит чувствительный импульс в той области, которая для него давно должна была сделаться главной – становления общего/единого рынка услуг, который ранее в силу самых разных обстоятельств (в том числе французского вето) был заблокирован.

Если все так и сложится, можно будет говорить, что ЕС и Великобритания «сорвали банк». На российско-есовских отношениях успех с благополучным завершением представления под названием «референдум в Великобритании» также скажется самым непосредственным образом. Как именно, с учетом того, что Лондон в ЕС и НАТО входит в число «ястребов», а ЕС вновь будет вести себя на международной арене несколько более уверенно и аррогантно, особым секретом не является.

Миграционный кризис – гораздо более сложная проблема. Соответственно и разброс мнений в его отношении в российской политической элите и экспертном сообществе несколько больший. Одни считают, что он надолго свяжет ЕС и его государства-члены по рукам и ногам. Это видно хотя бы по той зависимости, в которую он попал от Анкары.

Другие исходят из того, что все принципиальные решения в ЕС уже приняты. Дело лишь за исполнением. Несмотря на все эксцессы и противоречия, ЕС (1) ограничит число лиц, ищущих убежище, которые будут способны нелегально проникать на территорию интеграционного объединения; (2) наведет порядок с их отбором, регистрацией, приемом и минимальным распределением; (3) наладит выдворение и возвращение в места исхода тех, кто не соответствуют критериям пребывания в принимающем государстве или утратили на него право.

Однако это как бы тактический срез проблемы. С тем вызовом, который эта его часть бросает западному обществу, страны ЕС, конечно же, справятся. Чуть раньше или чуть позже. Несколько сумбурнее или более последовательно. Раздав больше подачек и посулов Турции и другим странам исхода или сохранив лицо. А вот справиться с долгосрочными последствиями кооптации в западное общество значительного количества людей другой культуры, других традиций и жизненных установок ему будет намного труднее.

Выдержит ли ЕС этот на порядок более долгосрочный вызов, уверенности нет. Ведь громкие слова о гуманизме, человечности, высших ценностях всем давно набили оскомину. Сопротивление массовому наплыву переселенцев, стремительное падение рейтинга государственных деятелей, проповедующих политику «открытых дверей» даже в нынешнем уже сильно урезанном виде, двуличие и цинизм их оппонентов, стремительный рост неприязни к мигрантам и популярности экстремистских и националистических движений убедительно продемонстрировали, насколько далеки они от реальных настроений в обществе. Не приведет ли испытание миграционным кризисом к конфликту цивилизаций внутри западного общества, наряду с его проявлениями во внешнеполитической сфере, никто, похоже, гарантировать не может.

Реакция со стороны российского общественного мнения на взрывной рост популизма и упрочение позиций крайне правых сил тоже весьма раздумчивое. То, какие эмоции инстинктивно вызывают крайне правые, в дополнительных комментариях не нуждается. Но обращают на себя внимание несколько моментов. Констатируется, что они плоть от плоти западного общества. Они порождены им и не являются для него чем-то чуждым. Они прямое следствие кризиса традиционных политических партий и государственных институтов. Они реакция населения на то, что ему все время врут. Его обманывают. Пичкают ультралиберальными догмами, находящимися в полном противоречии с консервативными установками социума. Они результат циничного нарушения истеблишментом условий социального договора, по которому платой за социальный мир должны были быть экономическое благополучие, уверенность в завтрашнем дне и безопасность.

Еще один момент, который вызывает озабоченность у российского экспертного сообщества, заключается в том, что ультраправые накладывают все более ощутимый отпечаток на западное общество. Происходит его асимметричное поправение и перерождение. Чтобы не утратить влияние и остаться в мейнстриме, классические политические партии берут на вооружение лозунги и установки крайне правых. Программные положения, выдвигаемые ими, превращаются в действующее законодательство. В какой-то своей части делаются мейнстримом. Перестают отторгаться обществом. Воспринимаются им как новая форма «нормальности». Вот это уже по-настоящему страшно. А также то, что западное общество этого не чувствует. Не осознает. Не понимает. Не борется. Хотя предупреждений очень много. Но продолжает ощущать себя на пьедестале, рассказывать о себе сказки Гофмана в детском переложении и расхваливать себя на все лады, как ни в чем не бывало.

Самый большой разброс – в восприятии российской политической элитой и экспертным сообществом совокупности кризисных явлений, переживаемых ЕС и его государствами-членами. Иначе говоря, того системного кризиса, с которым они столкнулись. Двух полярных точек зрения придерживаются коммунисты, националисты и либералы. Согласно одной из них, круг проблем слишком велик. В своем нынешнем виде (или состоянии) ЕС и его государства-члены с ними справиться не в состоянии. ЕС ждет незавидное будущее. Согласно противоположной, ЕС всегда развивался от кризиса к кризису. Он черпал силы в их преодолении. И сейчас выйдет из системного кризиса еще более окрепшим, жизнеспособным и притягательным. Полярные точки зрения, однако, разделяет меньшинство.

Большинство придерживается трех сравнительно близко отстоящих друг от друга центристских подходов. Влиятельная группа экспертов и политиков отстаивает мнение о том, что ЕС надолго погряз в своих внутренних проблемах. Так быстро их преодолеть не сможет. Соответственно в обозримом будущем будет неспособен проводить активную наступательную внешнюю политику и претендовать на первые роли в глобальном переустройстве мира.

Не менее влиятельная группа исходит из предположения, что с текущими проблемами ЕС и его государства-члены справятся относительно быстро. Не такие уж они чрезвычайные. Да и задел у них более чем внушительный. Но найденные ими решения, в силу самой природы ЕС, будут паллиативными. Они не позволят преодолеть глубинные структурные противоречия, свойственные интеграционному объединению. Его постоянно будет лихорадить. Более чем вялотекущего экономического роста и зависимой внешней политики у него не получится.

Еще одна влиятельная группа исходит из другого посыла. Для нее очевидно, что ЕС и его ведущие государства-члены обладают достаточной мощью, чтобы, как и прежде, претендовать на доминирующую роль в мировой политике и экономике. Однако эти претензии в будущем отнюдь не всегда будут обоснованными из-за того, что на смену одним проблемам, которые они смогут решить, будут приходить все новые. И так без конца.

Трудно сказать, какое из восприятий или их комбинация имеет на настоящий момент статус мейнстримовского. Фактом является только одно. В нынешней стратегии безопасности России ЕС больше не рассматривается в качестве привилегированного партнера, цивилизационного союзника и приоритетного направления деятельности, в отличие от того, что было записано в директивных документах трехлетней давности. Новая концепция внешней политики России закрепляет этот сдвиг[38].

Аустерлицы и Ватерлоо информационной войны

Информационная война, как было показано выше, является стержневым элементом механизма самовоспроизводства конфронтационной политики ЕС, направленной против нашей страны. С ее помощью затаптываются не только правда о происходящем, но и любые здравые инициативы, направленные на нормализацию двусторонних отношений и, в более широком плане, ситуации в нашем мегарегионе. Если мы действительно хотим развернуть негативные тенденции, возобладавшие в Европе, то нам надо в первую очередь свернуть голову гидре информационной войны.

На встречах разного формата и разного уровня и на внутренних обсуждениях это мы и предлагаем нашим партнерам по континенту. Перестать по каждому поводу и без повода придумывать дезинформацию и пропагандистские агитки. Извращать факты. Поливать грязью. Пугать обывателя «свирепым русским медведем». Распространять исключительно заказные, предвзятые и ангажированные материалы. Вернуть журналистике былой профессионализм. Подтвердить, что ее призвание – информировать общество, а не вводить в заблуждение. Быть объективной и не поддаваться политическому давлению, от кого бы оно ни исходило. Главное – всегда и во всем следовать предписаниям деонтологии (кодекса поведения) профессии. Перенести акцент в публикуемых и показываемых материалах на то, что нас сближает, а не разъединяет, на описание конкретных случаев плодотворного сотрудничества (их очень много), а не бескомпромиссной конкуренции.

Реакция укладывается в один из трех трафаретов. Нас либо заверяют, что искренне не понимают, о чем речь. Либо бурчат в ответ что-то трудно переводимое. Либо начинают объяснять, что (1) пропагандой занимаемся мы сами, а они «белые и пушистые» – вон, дескать, кроме «Раша тудей» в Лондоне ничего не смотрят и не читают; (2) свобода выражения мнений, включая свободу на доступ к информации и на ее распространение, является высшей ценностью, на которую ЕС посягать никогда не будет и другим тоже не даст; (3) телевидение сейчас никто не смотрит, газеты не читают, а в интернет-пространстве на что-то влиять заведомо невозможно.

Заинтересованного ответа, в котором бы признавалось, что мы, наверное, в чем-то правы, надо попробовать – вдруг получится, и вместе подумать над тем, как и с чего начать, мы не слышали ни разу. Тем не менее, давайте вместе поразмышляем над аргументами наших вольных и невольных оппонентов.

Навязать общественному мнению представления о том, что это другая сторона «плохая», занимается лживой пропагандой и во всем виновата, а они такие славные, является первейшим приемом в инструментарии информационной войны. Ранее подробнейшим образом разъясняли, какие еще были использованы средства для того, чтобы создать из нашей страны «образ врага». Давать спуск тем, кто утверждают подобное, никак нельзя. Многие годы день за днем в силу профессиональных обязанностей читаем ведущие мировые СМИ, смотрим основные новостные каналы и видим, как вколачиваются в головы политиков, экспертов и обывателей все те антироссийские шаблоны, которые они нам потом выдают, уверенные в своей правоте.

Но дело даже не в этом. Мы не предлагаем спорить и ругаться по поводу того, кто и в какой степени виноват. Речь совершенно о другом. О своего рода перемирии. Мерах доверия в отношении друг друга. Честности и порядочности. О том чтобы попробовать запустить процесс деэскалации. Договориться хоть о каких-то мало-мальски приемлемых правилах поведения. Иначе выходит, что при ведении конвенциональной войны применять такие-то виды оружия запрещено. Вести себя таким-то образом в отношении противника недопустимо. А в информационной войне все разрешено. И тех, кто это не понимают, делают вид, что не понимают, или с порога отвергают, отнести к числу людей, заинтересованных в нормализации ситуации на континенте, довольно сложно.

Свобода слова – это святое. Двумя руками за то, чтобы ее не ограничивать иначе, нежели это указано в ст. 10 ЕКПЧ (в интересах защиты публичного порядка, нравственности, для предотвращения неминуемого преступления и т.д.). Чтобы общественность знакомили с различными точками зрения. Не навязывали только какую-то одну. Чтобы доступ к микрофону и печатному слову был у общественных деятелей и экспертов различного политического спектра. Чтобы не извращались факты, поскольку различные точки зрения – это действительно свобода слова, а подтасовка фактов – сознательное нанесение ущерба аудитории и тем людям, бизнесу, политикам, против которых ложь направлена. Чтобы полемику удерживать в цивилизованном русле.

Кто же будет спорить с таким пониманием свободы слова! Именно на нем мы и настаиваем. А не на свободе передач и публикаций, унижающих человеческое достоинство и достоинство отдельных социальных групп, наций или конфессий. Возбуждающих взаимную ненависть, рознь и подозрительность. Навешивающих на других этикетки, отодрать которые, несмотря на их диффамационный характер, практически невозможно. Подстрекающих к действиям, противоречащим или дискредитирующим убеждения, традиции, образ жизни, верования других стран и народов. Насаждающих однобокое, предвзятое, противоречащее истине понимание и восприятие действительности и т.д.

Ведя посольскую жизнь, много лет изо дня в день встречались и общались с широким кругом журналистов, редакторов, «генералов» СМИ, обсуждали с ними самые животрепещущие проблемы, расспрашивали их и, в свою очередь, делились мыслями, оценками, сомнениями и надеждами. У нас всегда были дружеские отношения, и они честно говорили, особенно по итогам встреч со всем коллективом той или иной редакции, что им наше мнение необходимо, чтобы понимать и ориентироваться. Но одно дело – понимать и ориентироваться, и совсем другое – нарушать имеющиеся табу и те установки, которыми они призваны руководствоваться. А о том, что за установки, могли бы рассказать много любопытного.

Информационная война недаром так названа. Как и любая война, она всё примитивизирует до противопоставления на своих и чужих. Хороших и плохих. Тех, кого нужно отбеливать и кого очернять. При ведении войны все методы хороши – лишь бы добиться поставленной цели, а там трава не расти. Во время войны не до профессионализма. На катастрофическое снижение его качества (когда, например, уничтожение боевиков террористических организаций из списка ООН (!) называют ударами по умеренной оппозиции, меняют даты, чтобы они вписывались в разрабатываемую легенду, и т.д.) можно не обращать внимания.

Поэтому, когда предлагается несколько успокоить СМИ, снизить накал страстей, прекратить размещение совсем уж провокационных и одиозных материалов, дать трибуну умеренным политикам, добиться хоть сколько-нибудь приемлемого баланса между материалами «за» и «против», речь идет вовсе не о том, чтобы сделать свободу слова заложницей политики. Призываем, наоборот, к тому, чтобы «выпустить ее из заточения».

Вот аргумент о том, что классические СМИ переживают сейчас упадок, к ним все меньше прислушиваются, аудитория ориентируется на альтернативные источники информации – другого порядка. Он справедливо указывает на то, что в «разрядке напряженности» нуждается вся информационная сфера, а не только ее часть. С социальными и профессиональными сетями, глобальными и локальными, и в сетях нужно работать точно также. Только с использованием тех методов распространения информации, обмена и тиражирования суждений, которые для них характерны. Через посты, через комментарии, которые увлекают и берут за живое, через материалы, вызывающие бурю откликов и миллионы заходов, для возвращения от конфронтации к сотрудничеству можно сделать очень много.

Только применительно и к классическим СМИ, и к социальным сетям нужно иметь в виду то, что информационная сфера не является вещью в себе. Она подвержена всем тем же тенденциям, которые переживает сейчас человеческое общество.

Четвертая индустриальная/технологическая революция стремительно меняет наши представления, наш образ жизни, то, к чему мы привыкли. Ее последствия для устройства нашего общества будут, похоже, по-настоящему революционными. Они уже чувствуются. Новые стандарты производства товаров и услуг, их доставки потребителям и потребления меняют и всю цепочку, и каждый ее элемент в отдельности.

(1) Из цепочки вымываются посредники. Прямые связи заменяют все остальные. Успешными в перспективе будут те общества, которые раньше других научатся без них обходиться.

(2) Все мы, все члены общества из нетто-потребителей превращаемся также и в производителей, и поставщиков. Лучше всего это видно на примере малой энергетики. Десятки, сотни тысяч домов, оснащенных солнечными панелями, производят больше энергии, чем им нужно для собственного потребления. То же самое с ветряками, устанавливаемыми коммунами и предприятиями для местного использования. Раньше излишки энергии пропадали. Сейчас положение медленно, но меняется. Мелкие энергетические объекты постепенно объединяются в сети. Это совершенно иная ситуация.

(3) Не исключено, что наше общество эволюционирует в сторону общества совместного пользования, когда вместо индивидуальной собственности, которой мы привыкли владеть и даже считаем ее порой свидетельством и символом успеха, удобнее будет пользоваться общей и обобществленной (например, комфортабельными и самыми лучшими автомобилями без водительского места).

Применительно к информационной сфере изменения, происходящие в обществе, означают, что информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) являются критически важными. Недаром одним из ключевых направлений своей внутренней модернизации ЕС сравнительно недавно выбрал тотальный переход на их использование и усовершенствование. На практике он уже приступил к реализации «дорожной карты» построения общего цифрового рынка и неплохо движется в данном направлении.

России, чтобы не отстать, чтобы убрать посредников в общении с аудиторией, нужно создать максимально благоприятные условия для развития айтишного бизнеса. Пока на одну фирму, открываемую нашими гражданами в России, приходится десяток, открываемых ими за рубежом. Нам нужна современная индустрия стартапов, многочисленные эффективные инвестиционные фонды, которые бы помогали становлению перспективных компаний в области ИКТ с самых первых шагов и до их превращения в новые скайпы, гуглы и т.д.

Читающая и общающаяся публика, причем отнюдь не только зеленая молодежь, давно уже из потребителей информации превратилась также и в ее производителей. Причем активных. Думающих. Творческих. Их не нужно пичкать банальностями. Им важен интерактив. Возможность высказать свою точку зрения. Поспорить. Лишь те информационные материалы, которые это учитывают, и информационные кампании могут рассчитывать на успех.

Электорату, всем нормальным людям жутко надоело, что их постоянно пичкают враньем. Что с ними общаются как с недоумками, продавая им залежалый товар и втюхивая политкорректность, которая набила оскомину еще черт-те когда. Им импонирует, когда честно и откровенно говорят, что думают. Не чураются правды. Не боятся сказать что-нибудь не так.

Может быть, в этом успех на праймериз Республиканской партии в США Дональда Трампа и триумф во Франции Марин Ле Пен, сломавшей доминирование классических партий в политической системе и превратившей «Национальный фронт» в третью политическую силу страны.

Для того чтобы реально продвинуться по пути восстановления отношений и добиться «перезагрузки» информационной сферы, с участниками сетей надо общаться честно и искренне. Давать им возможность проверить достоверность того, что говорится. Предлагать им то, что их может завести.

Та информация, которая может заинтересовать, в современном мире особенно ценится. Предыдущий раунд информационной войны Россия проиграла. Все это признают. Общественное мнение коллективного Запада полностью усвоило антироссийские клише, которыми его пичкали последние годы. Причин много. В ЕС запустили маховик информационной войны загодя, задолго до эскалации напряженности в российско-есовских отношениях. Средств не жалели. В финансовом плане возможности России и ЕС, России и США несопоставимы. Почти все ведущие мировые СМИ принадлежат американцам и есовцам. Российские же, за редким исключением, в общем потоке теряются. Технические платформы глобальных социальных сетей тоже американские.

Однако есть и еще одна причина. Россия проиграла предыдущий раунд информационной войны, не исключено, также потому, что «вступила в сражение» на том поле боя, на той информационной площадке, которую выбрал условный противник. Военные стратеги считают, что в битве при Ватерлоо великий Наполеон потерпел поражение в значительной степени потому, что согласился принять бой на той площадке, которую выбрали англичане. Вязкая глина склонов лишала его преимуществ, которые при других обстоятельствах могла дать наиболее подвижная часть его боевых порядков – легкая кавалерия. До этого рокового для него случая Наполеон подобных ошибок никогда не совершал. Он не упускал из своих рук инициативу. Он всегда сам выбирал, где и когда состоится сражение, и навязывал свое решение противнику. Недаром он славился самой мобильной армией в Европе.

Выступая на Ассамблее (Общем собрании) СВОП 10 апреля 2016 г.[39], почетный председатель его Президиума С.А.Караганов предложил подумать над другими информационными площадками, на которых Россия сможет развернуть ситуацию в свою пользу. Предложение чрезвычайно плодотворное. Таких площадок можно было бы придумать удивительно много. Назову буквально несколько. Среди первых стоило бы выбрать новую модель содействия развитию. Чтобы содействие оценивалось не по деньгам, которые исчезают неизвестно куда, а по отдаче. Открытости рынков тех, кто откупается содействием. Отсутствию политической обусловленности ее предоставления. Эта тема заинтересовала бы подавляющее большинство человечества.

Другой площадкой могло бы стать утверждение идей справедливости в мировой политике и экономике. Ее ведущие элементы – с одной стороны, борьба с нищетой, бедностью и обездоленностью повсюду на планете, включая сокращение разрыва в доходах между беднейшими слоями населения, средним классом и наиболее богатой частью общества. С другой – перераспределение вновь создаваемых богатств между Севером и Югом. Оно подразумевает открытый доступ к новым технологиям, в первую очередь в области образования, управления, здравоохранения и производства лекарств. Создание банков знаний наряду с международными финансовыми институтами. Демократизацию права интеллектуальной собственности. Учреждение глобальных и региональных фондов, которые бы скупали инновационные решения, чтобы предоставить их в свободное пользование, и многое другое.

Выигрышной площадкой могла бы стать духовность. В этом плане преимущества российской культуры с ее объединительными традициями бесспорны. И готовые информационные ресурсы уже имеются, начиная, например, с тех, которые посвящены богатейшему наследию братьев Рерихов. Еще одна напрашивающаяся площадка – проект Большой Евразии, над осмыслением которого в настоящее время работают представители интеллектуальной элиты России, Казахстана, Индии, Китая, других стран мегарегиона. Перспективной могла бы оказаться тема развенчания идеологии ультралиберализма, уже принесшего человечеству столько бед и несчастий.

Причем всем этим платформам изначально следовало бы придать исключительно инклюзивный характер. Нацелить на решение задач поддержки сотрудничества и взаимопонимания. Это будет их сильно отличать от тех платформ, которые были использованы для ведения нового издания «холодной войны».

Второй ингредиент – интернационализация информационных площадок. С ее помощью можно будет компенсировать имеющийся дисбаланс в ресурсах. Придать им общемировое звучание. Нацелить на взаимообогащение и диалог цивилизаций. Противопоставить конфронтационным аналогам. Организационные рамки для интернационализации позитивных контрплатформ только и ждут, чтобы их использовали. Это ООН, БРИКС, ШОС, ЕАЭС.

Вместо послесловия. Институциональные основы возрождения отношений между Россией и ЕС

В прошлом под сотрудничество между Россией и ЕС была подведена, казалось бы, надежная институциональная база. Сначала она описывалась Соглашением о партнерстве и сотрудничестве (СПС) 1994 г. Затем была изменена и усовершенствована решениями саммитов Россия-ЕС. Институциональная база носила многоуровневый разветвленный характер. Она включала саммиты, консультации между правительством и Европейкой Комиссией на высшем уровне, министерские встречи разного формата, межпарламентское измерение, многочисленные отраслевые и специализированные диалоги.

Разрыв отношений между Россией и ЕС означал фиаско всей системы управления взаимодействием. Она не сумела предотвратить взаимного охлаждения и нарастания кризисных явлений в двусторонних отношениях. Оказалась совершенно неспособной купировать эскалацию взаимных претензий.

Но и сама система управления сотрудничеством стала первой же жертвой перехода отношений в фазу конфронтации. По решению ЕС и его государств-членов она не действует ни в одной своей части. Лишь в разовом порядке делаются исключения. Соответственно и сейчас, когда это так востребовано, не может почти ничем помочь для восстановления и нормализации сотрудничества.

Еще до обострения в экспертном сообществе в ее отношении высказывались серьезные нарекания. Подчеркивалось, что саммиты не дают ожидаемого импульса сотрудничеству. В них нет стратегического стержня. Они посвящены текучке. Воспроизводят противоречия. Превращаются в изложение и без того хорошо известных позиций.

Межпарламентское сотрудничество не оказывает никакого влияния на деятельность законодательных органов с обеих сторон. На их повестку. Настрой. Характер подготавливаемых резолюций и постановлений. Не охватывает костяк парламентариев. Слишком зациклено на обсуждение второстепенной для них международной тематики. Абсолютно не затрагивает законодательную сферу. Слишком заужено и централизовано.

Диалоги, неплохо стартовав, вскоре забуксовали. Из этого состояния их не смогло вывести даже «Партнерство для модернизации». Из инструментов сближения они превратились в рутину. Площадку для взаимного ознакомления. Орудие поддержания связей на индивидуальном уровне. Не более того. Двигать что-либо по коридорам власти сотрудничающих сторон они не могли. Исключения случались, но не становились правилом.

Самое главное – система управления сотрудничеством работала фактически без приводных ремней. Не давала стратегического ориентира. Ни к чему субъектов внутреннего права сотрудничающих сторон не обязывала. Иными словами, она не устраняла, а, напротив, сохраняла вакуум власти в управлении двусторонними отношениями.

В результате не получилось ни создание общих пространств в области экономики, внешней и внутренней безопасности, ни такое переплетение бизнес-интересов и человеческих контактов, которые могли бы послужить моторами формирования общего рынка от Лиссабона до Владивостока. Сейчас об этом разговор не идет даже на экспертном уровне. А замечательные концепции интеграции интеграций, союза союзов и Большой Европы остались лишь благими пожеланиями.

Если и когда российско-есовские отношения удастся вывести из нынешнего тупика и запустить процесс их нормализации, надо будет обязательно подумать над тем, как воспользоваться накопленным негативным опытом, и учесть его уроки. В первом приближении выводы, которые стоило бы из него сделать, можно суммировать следующим образом.

1. В будущем, чтобы двигаться вперед, а не топтаться на месте, России и ЕС нужно договориться о юридически выверенных формулировках целей сотрудничества и взаимодействия, того, что конкретно мы хотели бы достичь – стратегическом описании отношений, на которые мы хотели бы выйти. ЕС является правовым сообществом. Все его структуры функционируют в режиме практического следования телеологическому подходу. Какие цели мы сформулируем, на такие ЕС и будет работать.
2. России и ЕС на всех уровнях нужны совместные органы принятия решений (в каких формах, это уже другой разговор), а не обмена мнениями. Причем таких решений, которые бы обязывали органы власти, бизнес, юридических и физических лиц.
3. Несмотря на громоздкость конструкции, без совместного судебного органа, который мог бы придать технический характер разрешению любых споров, не обойтись. Его можно сконструировать по-разному. Это может быть одна инстанция или несколько. Наделенная общей компетенцией или несколькими специализированными. Выведенная в наднациональную сферу или оформленная как параллельно действующие, но взаимосвязанные, в национальной. Но такой орган должен быть.
4. Российско-есовские заявления, декларации, основополагающие акты и проч. ничего не дадут. Серьезного влияния на двусторонние отношения они не окажут. Чтобы следовать совместно выработанным правилам игры, нам требуется совместное законодательство, обладающее преимущественной силой и прямым действием на территории друг друга, т.е. всеми атрибутами принуждения к исполнению.
5. Реальную отдачу дадут только такие низовые органы сотрудничества, которые займутся выработкой конкретного совместного законодательства. Важную роль в оказании содействия их работе, формулировании повестки и осуществлении контроля могли бы сыграть межпарламентские органы.

Но все это в будущем. Сейчас низовые органы управления сотрудничеством практически разгромлены. Свою часть ЕС упразднил. Москва, следуя на поводу у Брюсселя, свою часть распустила. Опыт общения с ЕС подсказывает оригинальное беспроигрышное решение.

Исходим из того, что Россия и ЕС обязательно преодолеют тяжелый период в своих взаимоотношениях и убедятся, что на многих направлениях им реально нужно сотрудничать и делать это через посредство диалогов и рабочих групп. Если такая посылка верна, то было бы целесообразно, чтобы российская сторона в упреждающем порядке восстановила свою часть органов управления сотрудничеством.

Во-первых, мы бы подтвердили серьезность своих намерений и настрой на сотрудничество и взаимодействие.

Во-вторых, были бы готовы сразу, без раскачки, перейти к практическому взаимодействию, не тратя на прелиминарии драгоценное время.

В-третьих, получили бы возможность проработать оптимальную для нас повестку дня и руководствоваться своей системой приоритетов, а не предложенных Брюсселем.

В-четвертых, и в дальнейшем могли бы сохранить за собой стратегическую инициативу.

В-пятых, уже сейчас у них было бы чем заняться: наверстывать упущенное можно вместе, а можно и параллельно – еще неизвестно, что эффективнее.

То же самое касается и выдвигавшихся ранее руководством России инициатив глобального характера. Нельзя ставить на них крест. Тем более позволять это делать другим. Над ними надо продолжать работать, насыщая новыми идеями и конкретикой.

Все это в наших интересах и в интересах, если уже не Большой Европы, то совершенно определенно – Большой Евразии.

© Марк ЭНТИН, главный редактор,
профессор МГИМО МИД России,
Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ

[1] Nicu Popescu, Hiski Haukkala. Russian futures: horizon 2025 / Pavel K. Baev, Alexander Gabuev, Samuel A. Greene, Gustav C. Gressel, Vladislav Inozemtsev, Maria Lipman, Nikolay Petrov, Carolina Vendil Pallin, Yulia Zhuchkova // European Union Institute for Security Studies Report N^o26, 07 April 2016, 81 p. // http://www.iss.europa.eu/publications/detail/article/russian-futures-horizon-2025/; http://www.iss.europa.eu/uploads/media/Report_26_Russia_Future_online..pdf

[2] Сергей Караганов. Новая идеологическая борьба? // Известия // http://izvestia.ru/news/610812 (Размещено на сайте 21 апреля 2016).

[3] Сергей Караганов. Новая идеологическая борьба? // Известия // http://izvestia.ru/news/610812 (Размещено на сайте 21 апреля 2016).

[4] http://mgimo.ru/about/structure/rectorsoffice/docs/rossiysko-polskaya-gruppa-po-slozhnym-voprosam/

[5] Henry Kissinger. World Order, 2014. – 432 p.; Gilbert Doctorow. Book Review: Henry Kissinger’s 'World Order,' 2014 // http://us-russia.org/3566-book-review-henry-kissingers-world-order-2014.html

[6] Yuriy Gorodnichenko, Gerard Roland, Edward W. Walker. Is Putin out to destroy the EU? // http://blogs.berkeley.edu/2014/12/15/is-putin-out-to-destroy-the-eu/; Kevin O'Brien, Gabor Steingart (Handelsblatt). George Soros: Russia Will Destroy European Union // http://russia-insider.com/en/politics_ukraine_business_society/2014/11/08/11-28-08am/george_soros_russia_will_destroy_european

[7] Robert Legvold. Return to Cold War. – Polity, 2016. 208 p. Хотя в книге даются и конкретные рекомендации о том, как из нее выйти. Экспертным сообществом она была воспринята с большим интересом, вызвала многочисленные обсуждения // http://nationalinterest.org/feature/return-cold-war-russia-15898; http://carnegieendowment.org/2016/04/20/return-to-cold-war (Op-Ed 20 April 2016).

[8] Алексей Фененко. Хуже, чем в холодную войну (4) // Россия в глобальной политике // http://www.globalaffairs.ru/number/Khuzhe-chem-v-kholodnuyu-voinu-18028 (Размещено на сайте 7 марта 2016).

[9] http://zn.ua/POLITICS/tekst-rezolyucii-sovbeza-oon-po-ukraine-167302_.html

[10] Duncan Robinson, Jim Brunsden. What was the Dutch referendum all about? // Financail Times, April 7, 2016 // https://next.ft.com/content/0b47f5f0-fbcf-11e5-8f41-df5bda8beb40; Wolfgang Münchau. Why the EU must act on the No vote in the Dutch referendum // Financial Times, April 10, 2016. at https://next.ft.com/content/030ea098-fd7b-11e5-b5f5-070dca6d0a0d

[11] How has the EU mismanaged the migrant crisis? FT Debate: Our columnists pore over the bloc’s collective and individual mis-steps // Financail Times, March 12, 2016 // https://next.ft.com/content/a3d7f394-e6dd-11e5-a09b-1f8b0d268c39

[12] “Pentagon chief seeks reforms, calls Russia “No. 1 strategic threat” // RT, April 6, 2016; “UK’s Hammond brands Russia a “challenge & threat”, rejects cooperation” // RT, April 6, 2016.

[13] Giles Keir. Russia’s “New” Tools for Confronting the West: Continuity and Innovation in Moscow’s Exercise of Power // The Royal Institute of International Affairs, “Chatham House”, Russia and Eurasia Programme, Promise and Realism in Relations with Russia, Research Paper, March 2016 // https://www.chathamhouse.org/sites/files/chathamhouse/publications/research/2016-03-21-russias-new-tools-giles.pdf

[14] Walter Russel Mead. The Return of Geopolitics. The Revenge of the Revisionist Powers // Foreign Affairs, May/June 2014 issue // https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2014-04-17/return-geopolitics

[15] Thomas Wright. China and Russia vs America: Great-Power Revisionism is Back // The National Interest, April 27, 2015 // http://nationalinterest.org/feature/china-russia-vs-america-great-power-revisionism-back-12733

[16] Сергей Караганов. Новая идеологическая борьба? // Известия // http://izvestia.ru/news/610812 (Размещено на сайте 21 апреля 2016).

[17] Maggie Powers. The Responsibility to Protect after Libya – dead, dying or thriving? // Open Democracy, 24 June 2014 // https://www.opendemocracy.net/openglobalrights-blog/maggie-powers/responsibility-to-protect-after-libya-%E2%80%93-dead-dying-or-thriving

[18] Евгений Медведев. Президент США сделал ливийскую подножку Клинтон // Независимая газета, 12 апреля 2016 г. С. 7.

[19] Steven Pifer. Letting go // Brookings, February 2016 // http://www.brookings.edu/research/articles/2016/02/eu-us-minsk-ii-provisions-pifer

[20] Владимир Сокор. Россия составляет, а США одобряют резолюцию Совета безопасности ООН по Украине // http://www.icds.ee/ru/blog/article/rossija-sostavljaet-a-ssha-odobrjajut-rezoljuciju-soveta-bezopasnosti-oon-po-ukraine/ (Добавлено на сайт 23 февраля 2015).

[21] Experts: Kiev won’t implement Minsk-2 deals as they imply Ukraine’s federalization // http://www.therussophile.org/experts-kiev-wont-implement-minsk-2-deals-as-they-imply-ukraines-federalization.html/

[22] Ian Bancroft. Europe: as savior or of sorrow // Open Democracy, 23 April 2016 // https://www.opendemocracy.net/can-europe-make-it/ian-bancroft/europe-as-saviour-or-of-sorrow

[23] Что видно, хотя бы, из такого авторитетного доклада, как Global Terrorism Index 2015, 107 p. // http://economicsandpeace.org/wp-content/uploads/2015/11/Global-Terrorism-Index-2015.pdf

[24] Подробнее см. публикации Алексея Г. Арбатова на эти темы.

[25] Towards an EU global strategy – Consulting the experts / European Union Institute for Strategic Studies Book, 14 April 2016 // http://www.iss.europa.eu/publications/detail/article/towards-an-eu-global-strategy-consulting-the-experts/; http://www.iss.europa.eu/uploads/media/EUGS_Expert_Opinions.pdf

[26] RIAC and the EU Delegation to Russia Hold the Second Workshop in Berlin // http://russiancouncil.ru/en/inner/?id_4=7514#top-content

[27] Igor Pellicciari. Romano Prodi 3.0 The third (and best) phase of Prodi's political life // https://www.opendemocracy.net/can-europe-make-it/ian-bancroft/europe-as-saviour-or-of-sorrow (Размещено на сайте 30 марта 2016).

[28] Таков посыл последних публикаций ряда известных российских политологов, включая, в частности, директора Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина – Dmitri Trenin. The West and Russia: For Now, Do No (Further) Harm // http://carnegie.ru/2016/04/12/west-and-russia-for-now-do-no-further-harm/iwyq (Op-Ed April 10, 2016).

[29] Алексей А. Громыко. Большая Европа в паутине украинского кризиса // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 7. С. 118-122 // http://www.ieras.ru/pub/analitlka/Beu2015.pdf; Европа, ты с кем и куда? // Политика / Мир и мы/ Авторитетное мнение Назаров Олег (разговор с директором Института Европы РАН, доктором политических наук Алексеем ГРОМЫКО). «Литературная газета». 2015. №27 (6515). 1-7 июля 2015 г.

[30] Мухина Е.Е. Нормативная сила Европейского Союза // http://cyberleninka.ru/article/n/normativnaya-sila-evropeyskogo-soyuza

[31] Митрополит Волоколамский Иларион: Европа как цивилизация может погибнуть без духовно-нравственных ценностей // http://svop.ru/main/19772/ (добавлено на сайт 20.04.2016).

[32] В более широкой перспективе см. Алексей Малашенко. В борьбе за исламскую альтернативу. Реальность и утопия: грани конфликта идентичностей // Независимая газета, 20 апреля 2016 г. С. 5.

[33] Мухина Е.Е. Указ. соч. // http://cyberleninka.ru/article/n/normativnaya-sila-evropeyskogo-soyuza

[34] Энтин, М.Л., Энтина, Е.Г. Европа в меняющейся мировой системе координат // Энтин, М.Л., Энтина, Е.Г. Россия и Европейский Союз в 2011-2014 годах: в поисках партнерских отношений – V. Том 1 / Марк Энтин, Екатерина Энтина. – Москва: Издательство «Э», 2015. – (864 с.) С. 597-628.

[35] Сергей Караганов. Новая идеологическая борьба? // Известия // http://izvestia.ru/news/610812 (Размещено на сайте 21 апреля 2016).

[36] Stephanie Flanders. Risks to Europe that economists fail to see // https://next.ft.com/content/6cd59fd4-a990-11e5-9700-2b669a5aeb83

[37] Sebastian Payne. Barack Obama's decisive intervention in the Brexit campaign. The US president’s remarks will be troublesome for Leave camp // Financial Times, April 22, 2016 // https://www.ft.com/cms/s/o/7b574ad0-0895-11e6-b6d3-746f8e9cdd33.html

[38] МИД ужесточит концепцию внешней политики РФ // http://www.finanz.ru/novosti/aktsii/mid-uzhestochit-koncepciyu-vneshney-politiki-rf-1001142358

[39] Шутливый обзор основных тем, поднимавшихся участниками – Андрей Угланов. О чем грустят «яйцеголовые»? // Аргументы недели. № 14 (505). 14-20 апреля 2016. С. 1-2.