Выпуск №12(136), 2018

— Negotiations on Kosovo 2019 - opportunities and limitations for Russia (Part I) Еще в начале 2018 г. переговоры по Косову, как казалось, стремились к завершающей стадии. Брюссель победно рапортовал о некотором (никогда публично не представленном) решении, которое уже к концу года позволит достичь финального урегулирования. Тем не менее, начиная с осени, двусторонний диалог сербов и албанцев постепенно сменился двусторонними провокациями, а окончательное решение, под которым сегодня понимаются территориальный обмен и разграничение, сделалось всё менее приемлемым. С 2009 г. диалог между Приштиной и Белградом переведен из формата посредничества ООН под крыло Европейского союза. Последнему самостоятельное решение вопросов безопасности и развития своего мягкого подбрюшья было жизненно необходимо для того, чтобы преодолеть фобию неспособности к решению существенных внешнеполитических вопросов. Косовское урегулирование выглядело в этой связи многообещающим: практически безнадежная переговорная позиция у Белграда, решительный настрой косовских албанцев, наличие около 100 членов ООН, признавших независимость края, а также вековые связи ведущих западноевропейских стран с регионом. Ставка была сделана на технические переговоры, т.е. достижение компромисса по ряду существенных для ежедневного функционирования вопросов. За счет этого предполагалось до определенной степени нейтрализовать крайне чувствительный политический компонент — признание независимости края Белградом и приобретение всей атрибутики суверенного государства Приштиной. Ставка на технические переговоры не выдержала проверку практикой. Серия шагов Приштины осенью 2018 г. и их восприятие Белградом в качестве крайне недружественных действий, напрямую угрожающих сербам (введение в ноябре 2018 г. двойных таможенных пошлин на товары из Сербии и Боснии и Герцеговины, объявление о создании армии Косова, выдвижение правительством Рамуша Харадиная крайне жесткой платформы для продолжения диалога с Белградом), фактически завели переговоры Белграда и Приштины в тупик, параллельно обнажив и неспособность ЕС выступать эффективным медиатором данного процесса. Переговоры де-факто находятся в стадии перевода в более широкий по количеству акторов формат. Не скрывает своего прямого участия Вашингтон. Очевидны и попытки Франции и Великобритании выступить в самостоятельном от ЕС формате. В этой связи и у Москвы как постоянного члена СБ ООН, а также участника всех предшествующих переговоров по Балканам, начиная с ХIX в., появилась возможность активно включиться в решение вопроса и, тем самым, как минимум обеспечить сохранение позиций в регионе, а как максимум — подтолкнуть вперед забуксовавшее колесо европейской истории. Реакция международных игроков по Косову в течение сентября – декабря 2018 г. 1. Письма Дональда Трампа Хашиму Тачи и Александру Вучичу — активное возвращение США в диалог Вакуум, возникший после победы Дональда Трампа на президентских выборах в США в 2016 г. и анонсированный вслед за этим постепенный уход из Европы, сменился интенсификацией деятельности американской администрации в регионе в 2018 г. Первоначально вокруг последнего на сегодняшний день раунда переговоров по македоно-греческому спору. Далее — в связи с выборами в Боснии и Герцеговине, по итогам которых, несмотря на то, что Милорад Додик находится в санкционном списке США, Вашингтон ожидает большую согласованность в президиуме, чем было ранее, и открыто посылает сигналы о возможном наказании тех, кто будет стимулировать дисфункиональность боснийского государства. И наконец, по Косову. Письма Д. Трампа А. Вучичу и Х. Тачи содержали, с одной стороны, призыв к продолжению диалога, с другой — предложение США взять на себя ключевую роль медиатора. Особое впечатление произвел посыл американского президента к обоим балканским президентам «посетить Белый дом и вместе отпраздновать историческое соглашение». Активное подключение США означает снижение роли на Балканах не только ЕС, но также Турции и России. Оно приведет к утверждению одной доминантной силы в регионе. Кроме того, подобное переформатирование процесса способно привести также к выходу переговоров не только из-под крыла ООН, но и ЕС, дополнительно ослабив имидж международно-правовых систем и мирового порядка, на что и так постоянно указывает американский президент. В определенной степени этот сугубо региональный сюжет может дать Вашингтону возможность вернуть статус «блюстителя мирового порядка», утраченный в начале текущего столетия. 2. Брекзит и активизация политики Великобритании в Балканском регионе Великобритания исторически использовала свои позиции на Балканах таким образом, чтобы избежать укрепления континентальной Европы, в частности Германии и России. Именно поэтому нестабильная и в меру управляемая ситуация в регионе в большей степени отвечает интересам Лондона. Отсюда — и однозначная поддержка как создания Косовской армии, так и самой косовской независимости и желание выступить самостоятельным актором в договоренностях Белграда и Приштины (так, по отдельным сведениям секретную встречу А. Вучича и Х. Тачи в Ватикане по перспективе формирования армии Косова в начале ноября этого года организовали бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр и Александр Сорос). Кроме того, британцы традиционно и в целом обоснованно полагают, что политическим силам в Сербии ближе германские и российские политические уклады, а потому делают ставку на албанский народ. Далеко не в последнюю очередь влияние среди албанского населения обеспечивает неприкосновенность британской зоны интересов в Греции и на Кипре. Возвращение британского флота в Средиземноморье отвечает желанию британцев укрепиться в Африке и Ливии. В последние пару лет Лондон активно расширяет свое влияние в секторе неправительственных организаций (в частности, через консультации Тони Блэра и ряда других британских политических деятелей с представителями сербских властей) и поддерживает его в рамках КФОР. 3. Письмо президента Франции Э.Макрона Хашиму Тачи После торжественных мероприятий, посвященных столетию с момента окончания Первой мировой войны, проходивших в Париже, где Хашим Тачи, лидер страны, не существовавшей в годы войны, стоял сразу же за спиной российского президента, а Александра Вучича, главу государства-победителя, — оттеснили на один из последних рядов, и отмены визита Э.Макрона в Белград, тем более протестов «желтых жилетов», возникло ощущение, что Франция пропустила шанс активно включиться в переговоры по Косову, на что делала определенную ставку в начале президентства Э. Макрона. И письмо Э.Макрона Хашиму Тачи относительно присутствия последнего на церемонии в Париже выглядело в большей степени как знак поддержки, нежели попытка застолбить за собой определенную роль. Однако на поддержку Парижа в какой-то степени рассчитывает Александр Вучич. Ему важно показать, что сербы не одиноки. Поэтому нельзя исключать, что Франция вновь постарается стать опорным игроком в Косовском процессе уже в ближайшее время. 4. Поддержка независимости Косово со стороны Германии Решение Ангелы Меркель постепенно уйти с политической сцены ФРГ оказывает непосредственное влияние на Косовский процесс. Фактически оно в еще большей степени открывает США путь для активного включения в переговоры. Общеизвестна роль, которую Германия сыграла в процессе обретения независимости не только Словенией и Хорватией, но также и Косовом. Помимо этого, албанский фактор в Германии сам по себе играет не последнюю роль, представляя существенный элемент криминализации немецкого общества. Германия изначально была против плана территориального разграничения, что непосредственно накладывало и накладывает отпечаток на перспективы достижения соглашения между А.Вучичем и Х.Тачи. Однако с уменьшением личного влияния Ангелы Меркель возможность самостоятельного влияния Берлина на исход переговоров заметно снижается. 5. Молчание турок Примечательно, что Турция, будучи крайне важным региональным игроком, в свое время одним из первых признавшим независимость Косова и установившим с ним и дипломатические, и экономические связи, никак не артикулировала свою позицию. Вероятнее всего, это объясняется накопленным позитивом в отношениях между Р.Эрдоганом и А.Вучичем и приоритетом, отдаваемым турками ближневосточному и средиземноморскому направлениям своей внешней политики. Во всяком случае, нет оснований ожидать самостоятельного и более предметного включения Турции в косовский процесс. Однако в условиях удлинения линейки участников ее подключение к нему в связке, например, с Россией, оказывается и возможным, и желательным. 6. Официальный комментарии МИД России Комментарий российского МИД, в котором осуждается создание армии Косова, был представлен в сербских СМИ как открытая поддержка Москвой Белграда. Это, естественно, использовали и представители правящих партий (в частности, глава сербского МИД Ивица Дачич), заявив, что в случае включения США в переговоры на стороне Приштины, Белград попросит Россию выступить на сербской стороне. Подобное поведение сербских властей, которые в разных ситуациях длительное время разыгрывают российскую карту для решения внутриполитических задач, создает эффект «несбыточных ожиданий от Москвы». Он усиливается и сообщениями из российских экспертных околополитических кругов о необходимости укрепления военного присутствия Москвы в регионе для балансирования американских претензий в условиях, когда очевидно, что географическое положение (страна, отрезанная от моря) и геополитическое окружение Сербии (по периметру границ или собственных, или соседей все — члены НАТО) не позволят этого сделать без соответствующего запроса находящегося в состоянии войны Белграда. Наряду с вышеперечисленным, прозападные СМИ активно используют дисбаланс ожиданий и реальности в сотрудничестве между Белградом и Москвой в свою пользу, указывая на то, к чему ожидания российской поддержки привели в 1990-е гг. Югославию. Таким образом, под государственный визит президента В.В.Путина в Белград 17 января 2019 г. подведена такая основа, которая заведомо сужает его возможности для маневра. Все уверены, что Москва активно включится в переговорный процесс или, по крайней мере, заявит о нем. При этом сделает это однозначно на сербской стороне. Данное обстоятельство возводит визит российского президента в Белград на уровень «исторического события». Возможная платформа включения России в достижение косовского урегулирования и решение других балканских вопросов С одной стороны, действия Москвы, когда российская столица выступит как усилитель Белграда, своим единственным результатом будут иметь открытие дополнительной зоны конфронтации между Россией и Западом, в которой позиции Кремля в военно-политическом отношении не очень сильны, а выгоды от включения в двусторонний переговорный процесс в качестве представителя интересов одного конкретного участника — неочевидны. С другой — игнорирование участия в решении данного вопроса, особенно в случае получения приглашения от Белграда, для Москвы будет означать а) уход с Балкан при их одновременном переходе под доминирование США, б) окончательное и безраздельное утверждение НАТО в макро-регионе, в) серьезный имиджевый удар в ареале своего цивилизационного влияния, который неизбежно отразится также на ее позициях в Болгарии, Греции и в определенной степени Турции, г) фактическое признание того, что Москва не может оказывать реальное влияние на европейские процессы. Альтернативный сценарий включения: Активизация Вашингтона на Балканах, выражающаяся в македоно-греческом диалоге, перспективе вступления Македонии в НАТО, посылах, направляемых в Сараево, письмах Трампа А.Вучичу и Х.Тачи, сообщениях, которые на регулярной основе открыто (через официальные сайты американских посольств, социальные сети) направляются в регион, говорит о том, что США становятся основным партнером в будущем урегулировании косовского вопроса. Поддержка США созданию армии Косова имеет также и внутриполитическое значение, причем как для Приштины, так и Вашингтона: таким образом меняется баланс влияния между президентом Х.Тачи и премьером Р.Харадинаем, в руках которого был сосредоточен до сегодняшнего дня контроль над полицией и другими структурами безопасности. Через это устанавливается, кроме того, баланс между американскими силовыми структурами в субрегионе и Государственным департаментом, что важно как для Вашингтона, так и Приштины и, в целом, албанского населения региона. Соответственно, можно ожидать, что в начале 2019 г. США сделают все возможное, чтобы довести двусторонние переговоры Белграда и Приштины через посредничество исключительно Вашингтона, до финальной точки. Однако даже если формально медиаторство будет сохранено за ЕС, то в условиях смены административного цикла в Брюсселе, это повлечет за собой усиление националистических сил в регионе и, как результат, большую дестабилизацию на Балканах. А это вновь может быть эффектно и эффективно использовано Вашингтоном для ускоренного и под прессингом включения Сербии и Боснии и Герцеговины в НАТО. Сохранение медиаторского формата за Брюсселем (с теневым или открытым участием Вашингтона) может также стать прологом к дестабилизации внутри Сербии по сценарию 5 октября 2000 г., готовность к которому по косвенным признакам проявляет ЕС, и возможность которого демонстрируют субботние протесты оппозиции этого года, а также более длительные — двухлетней давности по итогам избрания А.Вучича президентом Сербии. В этой связи на внутриполитической сцене Сербии визит президента В.В.Путина, за которым последовало бы подключение России, выгоден всем. Он балансирует системное давление, оказываемое на А.Вучича. Одновременно он способен привести к необходимой для России и в идеале инициированной Москвой консолидации новых пророссийских политических сил (Национальный центр Велимира Илича и новая для политической арены Сербии Консервативная партия Деяна Новаковича). Если это не произойдет, велика вероятность того, что «российское направление» будет маргинализировано или полностью исчезнет из программ политических партий Сербии уже на следующих выборах. Во внешнеполитическом измерении основной вопрос, каким образом Россия может получить ведущую роль в процессе окончательного решения Балканского вопроса? В ответ на действия США по включению в переговорный процесс по Косову и ожидание поддержки со стороны Белграда Москва может предложить перевод косовского вопроса в более широкий, «пакетный» формат по типу «мирной конференции» (Контактная группа 2.0) с участием внешних игроков в лице США, России, Китая, Турции, Франции, Германии, Италии, Великобритании в рамках непрерывного переговорного диалога где-то поблизости, скажем, в Вене, или в Брюсселе. Подобный формат давно обсуждается в дипломатических кругах на Балканах, поскольку позволяет за счет большего, чем в каждом отдельном случае количества территориальных разменов и политико-дипломатических маневров, найти общее решение для всех постъюгославских вопросов. Расширение формата отвечает интересам не только сербов, но и хорватов, а также албанцев (теоретически дает возможность через официальные и легитимные средства решить три основных национальных вопроса в регионе). Создание постоянного и непрерывного переговорного формата в Вене или Брюсселе позволяет также, с одной стороны, сохранить формальное посредничество за Европой, с другой — избежать «откатов» из-за сложностей на внутриполитической арене во всех постъюгославских республиках и маргинализировать влияние криминальных региональных группировок, препятствующих достижению урегулирования. Встреча В.Путина и Х.Тачи в Париже в ноябре 2018 г. — хорошая отправная точка под выдвижение Москвой разнообразных внешнеполитических инициатив, которые могли бы придать российской политике на Балканах многоаспектный характер. Такие инициативы нужны для того, чтобы перехватить инициативу у американцев, добивающихся последовательного и прессингового, но формального решения региональных вопросов с перспективой дестабилизации Балкан в любой удобный момент. Они вернули бы России статус творца нового мира в Европе, конкурировать с которым силовым сценариям демократизации стало бы невозможно.   Возможные международные форматы «пакетного решения» по Балканам (часть II) К настоящему времени на Балканах сложилась крайне нестабильная ситуация, чреватая самыми неблагоприятными последствиями как для балканских стран, так и системы международных отношений в целом. Внутрирегиональные игроки справиться с обрушившимися на них проблемами не в состоянии. За последние два десятилетия они не смогли содержательно продвинуться в их решении, хотя видимость диалога все эти годы была. Внешние игроки преследуют на Балканах прежде всего свои собственные интересы. Зачастую они лишь немного совпадают или имеют хоть какое-то отношение к реальным нуждам региона и проживающих в нем народов. К тому же последнее время их заботит уже не столько продвижение этих интересов, сколько проведение политики, диктуемой усилением противоречий между ними самими. Сложившийся расклад Европейский союз предложил всем балканским народам т.н. «европейское будущее». Политические элиты и население стран региона вне такого будущего себя не мыслят, хотя по мере «приближения» к ЕС процент еврооптимистов среди населения традиционно снижается. Однако интеграция с Европой для них все же естественный и, похоже, единственно возможный выбор. В ЕС и его государствах-членах накопилось сейчас так много своего собственного кризисного потенциала, что в одиночку справиться с вызовами, взрывающими регион, у Брюсселя просто не хватает ни ресурсов, ни желания. США продавливают решения, которые нужны им в основном для подтверждения своего влияния на общеевропейские процессы и укрепления позиций в глобальном противостоянии. Россия, Китай, Турция и Саудовская Аравия, всё более мощно присутствующие в регионе, по отдельности столь большим влиянием не обладают. Предложить альтернативу «европейскому выбору» у них не получится ни при каких обстоятельствах. К тому же такую задачу они перед собой не ставят и о ней никогда не задумывались. В результате Балканы — с этим согласны большинство политиков и комментаторов — вновь, как и столетие назад, превращаются в пороховую бочку. Имеющиеся проблемы не решаются. К ним лишь добавляются новые. Двусторонние переговорные треки пробуксовывают. Причем все — как без вмешательства, так и с посредническим участием или даже при доминировании США и ЕС. Попытки отыскать нестандартные подходы, выдвинуть новые прорывные инициативы гасятся внешними игроками. Чтобы как-то сдвинуть ситуацию с мертвой точки и добиться выгодной им динамики, внутрирегиональные политические силы начинают прибегать к тактике взаимных обвинений и провокаций, вынуждая на них реагировать также и всех внешних игроков, что лишь усиливает конфронтационные тенденции в мире. Предполагать, что внешние игроки откажутся от односторонних действий, а внутрирегиональные политические силы вдруг станут договороспособными, вроде бы, нет оснований. Но и оставлять ситуацию на самотек или давать «карт-бланш» на осуществление кем-либо деструктивной политики, противоречащей нуждам балканских народов и перспективам всеобъемлющего стабильного справедливого урегулирования, никак нельзя. В этих условиях для России чрезвычайно выигрышным и своевременным было бы предложить многосторонний формат общебалканского урегулирования, объективно выгодный всем внутрибалканским политическим силам и внерегиональным державам. Внутренним — поскольку он дает возможность пойти на взаимные размены по широкому кругу вопросов, недостижимые в рамках двусторонних переговоров, и получить необходимые гарантии стабильности и ускоренного экономического развития. Внерегиональным — поскольку купирует негативное развитие событий на Балканах и минимизирует риски как здесь, так и за пределами региона. Одновременно он позволит превратить Балканы из всегдашнего яблока раздора в площадку для сотрудничества, а в случае успеха — и в инструмент ослабления конфронтации между крупными державами, зашедшей слишком далеко, перевода всей системы международных отношений на более спокойные рельсы. Даже если такое предложение будет встречено в штыки, его надо выдвигать. Оно покажет, кто на самом деле является подлинным другом и защитником интересов балканских народов, а кому важнее геополитические амбиции и свои собственные корыстные интересы. Перспективные варианты многостороннего формата Первое, что представляется необходимым вне зависимости от окончательного решения проблем постюгославского наследия, — формирование постоянного «Балканского совета», включающего Россию, США, Великобританию, Турцию, Францию, Италию, Словению и Германию в качестве международных наблюдателей при посредничестве ЕС и ООН с одной стороны, и всех западно-балканских стран — с другой. Наиболее логичный способ организации данного формата — переформатирование и придание динамики Региональному совету по сотрудничеству (в который десять лет назад был преобразован Пакт стабильности для Юго-Восточной Европы и где принимали участие и Россия, и США, и Китай при главенствующей роли ЕС). Другой сценарий — «Постоянная Балканская конференция» под предводительством ЕС и посредничеством высоких представителей из США и России. Подобное решение можно провести в жизнь через изменение формата Брюссельских переговоров и при наличии согласия албанской и сербской сторон. Третий сценарий — «Постоянная Балканская конференция — широкая версия» под предводительством СБ ООН, которая бы означала расширение количества балканских участников переговоров и завершилась бы территориальными разменами, но не столько по этническому признаку, сколько исходя из геополитических интересов каждой из балканских стран и гарантии жизнеспособности подобных разменов. Территориальные обмены в данном случае сопровождались бы утверждением общерегиональных экономических интересов как одного из результатов вступления в ЕС всех стран региона. Таким образом, вновь созданные границы имели бы символическое значение в ежедневной плоскости. Четвертый сценарий — создание «Балканского союза» по модели ЕС, к которому бы присоединялась и Турция как «вечный» кандидат в ЕС. Данный сценарий, вероятнее всего, наименее приемлем для Брюсселя, который не желает видеть юго-восточную часть Европы способной разговаривать с западной на равных или близко к тому. Однако это наиболее рациональный с точки зрения развития сценарий для самих балканских государств. Долгосрочный абрис «пакетного» урегулирования Придуманное для балканских народов и стихийно сложившееся в регионе территориальное устройство себя не оправдало. Некоторые представители истеблишмента и экспертного сообщества даже открыто утверждают, что оно «с треском провалилось». Этносы разорваны между разными политическими образованиями. Им в них отнюдь не всегда уютно. Их жизненные интересы под угрозой. От вероятного столкновения и передела их удается удерживать лишь за счет внешних факторов. Многие страны и образования региона самостоятельно не жизнеспособны. Их успешное будущее может быть связано исключительно с интеграцией, ассоциацией, объединением, поиском других форм и слагаемых государственности. Они пригодны лишь для внешнего управления или для того, чтобы быть частью какого-то другого целого. Все политическое и социально-экономическое пространство региона фрагментировано. Его куски разбросаны произвольным образом. Они тяготеют друг к другу. Однако его переформатированию опять-таки препятствуют в основном внешние факторы. Очевидно, что если оно пойдет столь же хаотично, как в первой половине 1990-х гг., это закончится трагедией. Вместе с тем, закрывать глаза на реально сложившуюся ситуацию, по крайней мере, неразумно и бесперспективно. Постоянно поддерживать искусственность этно-национального и территориального размежевания не получится. Оно будет генерировать напряженность, опаснейшим образом подпитывать крайне националистические и популистские движения, накапливать и без того немалый кризисный потенциал. Поэтому внутри региона и среди экспертных сообществ международного уровня, не прекращаясь, самыми различными силами и их конфигурациями ведется неофициальное обсуждение вариантов долгосрочного решения балканского вопроса. За создание «этноцентричных государств», в первую очередь, «великой» Албании, «великой» Сербии, «великой» Хорватии из внешних игроков наиболее активно выступает Великобритания. Данный сценарий бы означал следующий территориальный размен: — «великая» Албания: Республика Албания, большая часть Косова, часть Македонии, часть Сербии (Буяновац и Прешево), Улциньская часть Черногории. — «великая» Сербия: Республика Сербия, Республика Сербская с выходом на море в районе Герцег-Нови (Черногория) и сербские общины на севере Косова, включая Северную Митровицу. — «великая» Хорватия: Республика Хорватия, третий «энтитет» в Боснии и Герцеговине (Герцег Босна). — Черногория получила бы часть сербского санджака. — Босния и Герцеговина в границах Федерации Боснии и Герцеговины с опцией создания конфедерации с Хорватией/Сербией/Черногорией. — в худшем положении оказалась бы Македония, которая остается в данном сценарии без большей части собственной территории с тенденцией растаскивания остатков между Болгарией, Грецией, Албанией и Сербией. Одно из решений — конфедерация с Болгарией или Сербией. Этот абсолютно радикальный сценарий, который могли бы сегодня поддержать только националисты в каждой из стран региона, серьезно отдалил бы Балканы от ЕС в среднесрочной перспективе. Вместе с тем, в долгосрочной перспективе по отношению к региону это один из вариантов длительного решения существующих национальных проблем. Важность принятия мер предварительного и обеспечительного характера Для ЕС включать в себя народы региона со всем ворохом подспудно тлеющих конфликтов чревато его дальнейшей дезорганизацией и ослаблением сопротивляемости к внешним манипуляциям. Не включать — значит выносить соответствующий вердикт всему европейскому проекту. В принципе панъевропейский истеблишмент это понимает, хотя подобная перспектива его откровенно пугает. Вместе с тем, по Балканам ЕС редко когда говорил одним голосом. Государства-члены, способные проецировать себя вовне, преследуют здесь очень разные цели. Великобритания не прочь поддержать проект усиления албанского за счет всех других этно-национальных образований региона. У Франции иное видение: Парижу важнее всего защитить свои политические и экономические интересы в более крупном европейском регионе. Ради них он проявляет готовность пойти на определенные размены. Для соседних стран, в которые перетекают неустроенность и конфликтность балканского социума, главное — обеспечить его долгосрочную стабильность и бескризисное развитие. Непримиримую позицию в отношении предлагаемых, обсуждаемых и любых других территориальных разменов занимает Германия. Как следствие, такая позиция является главенствующей в Европейском союзе. Берлин настаивает на том, что идти на территориальные размены и переформатирование Балканского политического пространства абсолютно недопустимо. Любые подвижки откроют «ящик Пандоры» с непредсказуемыми последствиями для территориального устройства не только региона, но и Европы в целом и всего послевоенного порядка на континенте. Они подорвут легитимность всех предшествующих решений. Дадут повод для постановки вопроса о пересмотре границ и территориальных разменах, приращениях и компенсациях повсюду в мире. В этом случае, с учетом такой же, как на Балканах, искусственности многих из них, никому мало не покажется. В этом отношении с Берлином нельзя не согласиться. Действительно «ящик Пандоры» ни в коем случае открывать нельзя. Любые двусторонние частные договоренности о разменах и пересмотрах вне многостороннего инклюзивного формата и «пакетного решения», тем более под давлением Вашингтона, руководствующегося лишь своими собственными геополитическими амбициями, будут иметь именно такой эффект. В дальнейшем взять под контроль деструктивные процессы, пробужденные подобным подходом, будет крайне сложно. Если вообще возможно. Но перевод их под эгиду любого из разобранных выше многосторонних форматов в корне меняет дело. Во-первых, он позволяет придать всему организованный и управляемый характер. Во-вторых, предоставляет возможность объединить все отдельно неприемлемые и разорванные во времени политические решения в единый, согласованный и одобренный всеми «пакет». В-третьих, выводит на перспективу предоставления твердых международных гарантий найденному «пакетному урегулированию». В-четвертых, устанавливает понятные и приемлемые для всех общие правила игры. Таким образом, если ключевые внутрирегиональные политические силы и внешние игроки наберутся решимости пойти на то, чтобы «разрубить балканский узел» в интересах не каких-то абстракций и геополитических амбиций, а балканских народов, и проявят добрую волю, каждый из них сможет внести соразмерный вклад в общую копилку урегулирования. Такой вклад мог бы состоять в: — отказе от информационных, военных, политических и экономических провокаций; — поддержке общего правового режима свободы экономической деятельности для всего региона без дискриминации по какому-либо признаку; — оказании позитивного политического влияния на все те политические силы, с которыми поддерживаются привилегированные отношения; — участии в предоставлении необходимых всеобъемлющих международных гарантий; — финансировании ускоренного развития региона и осуществлении многообразных экономических проектов, полезных и выгодных его народам. Екатерина ЭНТИНА, К.полит.н., доцент НИУ ВШЭ, эксперт РСМД, старший научный сотрудник Института Европы РАН Деян НОВАКОВИЧ, Президент Адриатического совета (Белград, Сербия) Российский совет по международным делам Фото: REUTERS / Darko Vojinovic

— Переговоры по Косову 2019 — возможности и ограничения для России (часть I) In early 2018, negotiations on Kosovo seemed to be progressively moving towards their final stage. Brussels, in its turn, triumphantly reported on some kind of a decision (never actually been publicly presented), which by the end of the year would have allowed to reach a final settlement. Nevertheless, starting from autumn the same year, the bilateral dialogue between Serbs and Albanians was gradually replaced by bilateral provocations, and the final decision, which implies territorial swapping and demarcation, became less and less acceptable. Since 2009, the dialogue between Pristina and Belgrade has been transferred from the UN mediation format under the jurisdiction of the European Union. In the eyes of the EU politicians, taking the opportunity to independently resolve security backlogs and tackle all their vulnerable elements was vital in order to overcome the perception of the EU inability to resolve major foreign policy issues. The Kosovo settlement looked promising in this regard summing up all the factors in play: the nearly hopeless negotiating position of Belgrade, the decisiveness of the Kosovar Albanians, the fact that about 100 UN member states recognized the region’s independence, as well as the centuries-old relations of the leading Western European countries with the region. The bet was made on technical negotiations, in other words, on reaching a compromise on a number of issues considered important for the daily functioning of the region.  The plan was to neutralize (to a certain extent) the extremely sensitive political component – the recognition of the independence of the region by Belgrade, and the acquisition of all attributes of the sovereign state by Pristina. The bet on technical negotiations could not stand the test of practice. Series of actions in the autumn of 2018 by Pristina and their perception by Belgrade as extremely unfriendly actions, which directly threaten the Serbs, actually brought Belgrade and Pristina negotiations to a deadlock, simultaneously exposing the EU’s inability to act as an effective mediator of this process. As for those steps undertaken by Pristina, they were the following: the introduction in November 2018 of double customs duties on goods from Serbia as well as from Bosnia and Herzegovina, the announcement of the creation of the army of Kosovo, an extremely rigid negotiation platform for further dialogue with Belgrade promoted by the government of Ramush Haradinaj. Negotiations are de facto in the process of assembling a wider range of actors. The U.S. does not hide its direct participation. The attempts of France and Great Britain to act independently from the EU are also obvious. Within this framework, Russia, as a permanent member of the UN Security Council, as well as a participant in all previous negotiations on the Balkans, since the 19th century onwards, has obtained the opportunity to get involved in the settlement of the Kosovo issue. At the same time, it was a good chance to ensure its stance and standing in the region, as a minimum, and to restart the stalled engine of European history, as a maximum.   The reaction of international actors on Kosovo during September - December 2018 1. Letters from Donald Trump to Hashim Thaci and Alexander Vucic - Active Return of the U.S. to the Dialogue The vacuum created by Donald Trump’s victory in the US presidential elections in 2016 and the following gradual “departure” from Europe was replaced by intensified activities of the American administration in the region in 2018. The latest, so far, round of negotiations on the Macedonian-Greek issue became their first target. The elections in Bosnia and Herzegovina were the next one. Despite the fact that Milorad Dodik is on the US sanctions list, Washington expects greater consistency in the presidium than before and openly sends signals about the possible punishment for those who will inspire the “dysfunctionality” of the Bosnian state. And their final target is Kosovo. Trump's letters to A. Vucic and H. Thaci contained, on the one hand, a call to continue the dialogue; on the other hand, the US proposal to assume the key role of a mediator. An exceptional overture was made in the message of the American president addressed to the two Balkan presidents: it contained an invitation "to visit the White House and celebrate the historic agreement together." Active US involvement could reduce the influence in the Balkans not only of the EU, but also of Turkey and Russia. It will lead to the establishment of the one and only dominant force in the region. In addition, such changes in the format of the process could also snatch the negotiations from under both the UN and the EU while weakening the credibility of the international legal systems and the world order, which is what the American president is always keen to do. To a certain extent, this purely regional issue could give Washington the opportunity to regain its status of the "guardian of world order", largely lost at the beginning of this century. 2. Brexit and the intensification of the UK policy in the Balkan region Historically, Britain used its position in the Balkans in such a way as to avoid the strengthening of continental Europe, in particular Germany and Russia. That is why the unstable and moderately manageable situation in the region is more in the interests of London. Therefrom, the unequivocal support for the creation of the Kosovo army, as well as for the Kosovo independence itself and the desire to act as an independent actor in working out the Belgrade and Pristina agreements (according to some sources, A. Vucic and H. Tachi’s secret meeting in the Vatican on the formation of the Kosovo army in early November 2018 was organized by the former British Prime Minister Tony Blair and Alexander Soros). In addition, the British traditionally and quite reasonably believe that in the eyes of Serbian political class German and Russian policies seem more acceptable, and, therefore, the British prefer to rely on the Albania. Gaining influence among the Albanian population is one of the prime factors which ensure the inviolability of the British zone of interests in Greece and Cyprus. The return of the British fleet to the Mediterranean reflects Britain’s desire to gain a foothold in Africa and Libya. Over the past couple of years, London has been actively expanding its influence in the non-governmental organizations sector (in particular, through Tony Blair’s and several other British politicians’ consultations with representatives of the Serbian authorities) and renders the NGOs support in the framework of KFOR. 3. Letter from the President of France E. Macron to Hashim Thaci The celebrations of the centenary since the end of the First World War were held in Paris. During the event Hashim Tachi, the head of a country that did not even exist during the war, stood right behind the Russian president, while Alexander Vucic, the head of the victorious nation, was pushed backwards, placed somewhere in the last rows. After the ceremony, and the cancellation of E. Macron’s visit to Belgrade (because of the “yellow vests” protests), there was a feeling that France had missed a chance to actively engage in Kosovo negotiations, which looked like a priority at the beginning of E. Macron Presidency. The letter of E. Macron to Hashim Thaci concerning the presence of the latter at the ceremony in Paris looked more like a sign of support, rather than an attempt to "book" a certain role. However, it is Alexander Vucic who was actually counting on some support from Paris. It is important for Vucic to show that the Serbs are not alone in this turbulent moment. Therefore, France will certainly try once again to become an essential actor in the Kosovo process in the near future. 4. Berlin’s attitude towards the Kosovo independence The decision of Angela Merkel to withdraw gradually from the German political scene has a direct impact on the Kosovo process. In fact, it opens up even more widely the avenue for the United States to be actively involved in the negotiations. The role that Germany played in the process of gaining independence not only by Slovenia and Croatia, but also by Kosovo is well known. Besides, being an essential component for the criminalization of German society, the Albanian factor itself plays a significant role in the country. Originally, Germany was against the territorial demarcation plan, which continues to influence the prospects for reaching an agreement between A. Vucic and H. Thaci. However, with personal influence of Angela Merkel declining, the possibility of Berlin's impact on the outcome of the negotiations is notably reduced. 5. The Turks keep silent It is noteworthy that Turkey, an extremely important regional actor as well as one of the first countries to recognize Kosovo’s independence and to establish both diplomatic and economic relations with it, in no way articulated its position this time. Most likely, this is due to the positive progression in the relations between R.T. Erdogan and A. Vucic and also due to the fact that the Turks give the priority to the Middle Eastern and Mediterranean directions of their foreign policy. In any case, there is no reason to expect an independent and more substantive inclusion of Turkey in the Kosovo process. However, in the context of the growing number of its participants, the prospect of Turkey joining the process together with some other player, for example, with Russia, looks both possible and desirable. 6. Official comments made by the Ministry of Foreign Affairs of Russia The comment of the Russian Foreign Ministry, condemning the creation of the Kosovo army, was presented in the Serbian media as an open support for Belgrade from Moscow. Obviously, the representatives of the ruling parties (in particular, Ivica Dacic, the head of the Serbian Foreign Ministry) also used this, saying that if the United States was included in the negotiations on the Pristina side, Belgrade would ask Russia to join in on the Serbian side. Such maneuvers by the Serbian authorities who got used to take advantage of the "Russian card", whenever possible, to solve various domestic political problems, creates the effect of “unrealistic expectations from Moscow”. This effect is reinforced by some Russian expert political circles reporting of the need to strengthen Moscow’s military presence in the region in order to balance American incursions. But it takes place under circumstances where it is evident that the geographical location (the country is cut off from the sea) and the geopolitical environment of Serbia (all of its neighbors are members of NATO) will not allow this to be done without an official request from Belgrade, which is in a state of war. In addition to the listed above, the pro-Western media are actively taking advantage of the gap between expectations and the actual practices in cooperation between Belgrade and Moscow, highlighting  what the expectations of Russian support amounted to for Yugoslavia in the 1990s. Thus, V.V. Putin’s state visit to Belgrade on January 17, 2019 was backed up with such a basis, that the room for any maneuver was markedly narrowed. There is no one who would doubt that Moscow would actively engage in the negotiation process, or at least declare its intentions. And in doing so, it will definitely take the Serbian side. This circumstance raises the visit of the Russian president to Belgrade to the level of a “historical event”.   Possible ways of Russia’s inclusion: achievement of a Kosovo settlement and solution of other Balkan issues On the one hand, if Moscow supported Belgrade, that would entail nothing but the development of an additional confrontation area between Russia and the West, while Kremlin’s military and political positions would not be strong enough, and the benefits of representing a particular actor in bilateral negotiations would be unclear. On the other hand, non-participation in resolving the issue, especially in case of receiving a direct invitation from Belgrade, would mean for Moscow a) a withdrawal from the Balkans while leaving the US as a dominant actor in the region, b) the final and unchallenged NATO establishment in the macro-region, c) a tremendous blow to Russia’s standing and perceptions of its geopolitical influence, which would inevitably affect Russia’s positions in Bulgaria, Greece and, to a certain extent, in Turkey, d) a de facto recognition that Moscow is unable to have a real impact on European processes.   Alternative inclusion scenario: The US activation in the Balkans is expressed in: - the Macedonian-Greek dialogue, - Macedonian prospects for joining NATO, - messages sent to Sarajevo, - letters from D.Trump to A.Vucic and H.Tachi, - messages that are openly (through official websites of American embassies, social networks) sent to the region on a regular basis. All that points to the fact that the United States is becoming the main player in the future settlement of the Kosovo issue. US support for the creation of the Kosovo army also has internal political significance, both for Pristina and Washington: thus, the balance of influence between President H. Tachi and Prime Minister R. Haradinaj, who has been concentrating in his hands control of the police and other security agencies, is changing. It also establishes a balance between the American security forces in the subregion and the State Department, which is important both for Washington and Pristina and for the Albanian population of the region as a whole. Correspondingly, in early 2019, the United States are expected to do its utmost to bring the bilateral talks between Belgrade and Pristina to the final point solely through the mediation of Washington. However, even if the mediation is formally preserved for the EU, then, in the face of a change in the administrative cycle in Brussels, this will entail the strengthening of nationalist forces in the region and, as a result, greater destabilization in the Balkans. Thus, Washington, in its turn, will use this kind of situation, both efficiently and with a striking effect, in order to accelerate the pressing inclusion of Serbia and Bosnia and Herzegovina into NATO. The situation where Brussels preserves the role of mediator (with covert or open participation of Washington) may also become a prelude towards destabilization in Serbia, following the scenario of October 5, 2000. The EU is indirectly showing readiness for such a turn of events, and the current opposition’s protest actions as well as the protests that followed the election of A. Vucic as president of Serbia two years ago, are demonstrating that this is a possible scenario. In this regard, within the domestic political scene of Serbia, the visit of President V.V.Putin would be beneficial for all sides. It could balance the mounting pressure exerted on A.Vucic. At the same time, it could lead to the consolidation of the new pro-Russia political forces (National Center of Velimir Ilic and the Conservative Party, a new one within Serbian political arena). If this does not happen, the “Russian vector” will be highly likely marginalized or will completely disappear from the programs of the Serbian political parties in the next elections. Within the foreign political scene, the main question is, how could Russia get a leading role in the process of the Balkan issues’ final resolution? In response to the U.S. attempts to engage in the Kosovo negotiation process waiting for support from Belgrade, Moscow can offer to expand the Kosovo issue into a so called “package solution” format modeled on “Peace conference” (Contact Group 2.0) with a number of following external players: the United States, Russia, China, Turkey, France, Germany, Italy, Great Britain. This would take place within the framework of a continuous negotiation dialogue conducted, for example, in Vienna, or in Brussels. Such a format has been long discussed in diplomatic circles in the Balkans because it allows, through a numerous territorial exchanges as well as various political and diplomatic maneuvers, to find a common solution for all post-Yugoslav issues. Expanding the format is in the interests of not only the Serbs, but also the Croats, as well as the Albanians (theoretically, it makes it possible through official and legitimate means to resolve three main national issues in the region). Creating a permanent and continuous negotiation format in Vienna or Brussels also allows, on the one hand, to preserve formal mediation for the EU, and on the other hand, avoid "kickbacks" due to difficulties in the domestic political arena in all post-Yugoslav republics and also marginalize the influence of regional criminal groups standing in the way of a comprehensive settlement. The meeting of V. Putin and H. Tachi in Paris in November 2018 was a good starting point for Moscow to launch a number of various foreign initiatives that could give Russian policy in the Balkans a multidimensional nature. These are necessary in order to seize the initiative from the Americans, who seek consistent, pressing, but formal solutions on regional issues with the prospect of destabilizing the Balkans at any convenient moment for them. The initiatives could return to Russia its former status of "the creator of a new world in Europe", and that would be impossible for the force-based scenarios of democratization to compete with it.   Possible international “package solution” formats on the Balkans issue (Part II) Presently, an extremely unstable situation has developed in the Balkans, with a potentially adverse effect both on the Balkan countries and on the system of international relations as a whole. Intraregional actors are not able to cope with problems that have befallen them. Over the past two decades, they have not been able to attain any considerable progress in solving these problems, although they have managed to keep the dialogue going on all these years. External players pursue first and foremost their own interests in the Balkans. As a rule, they only slightly match with the real needs of the region and its population. Moreover, lately they have been concerned more with the policies dictated to them by an escalation of tensions between regional players.  Present-day situation The European Union offered all the Balkan peoples a so-called “European future”. The political elites and the population of the countries belonging to the region cannot imagine themselves without such a future.  Although the percentage of Euro-optimists among the population has gradually decreased, integration into Europe is still considered a natural process and, seemingly, the only possible choice for the Balkans. The EU and its member states have accumulated so much of their own crisis potential for the moment, that it is impossible for them to cope with all the challenges that are shattering the region. Brussels simply has neither resources, nor desire to do it. The United States is pushing forward only those decisions that assure their influence on the pan-European processes as well as strengthen their positions in the global confrontation. Russia, China, Turkey and Saudi Arabia, which are accumulating more and more influence in the region, taken separately, are not so powerful. In any case, they are simply not able to offer any alternative to the “European choice”. However, they have never even planned to offer an alternative. Most politicians and commentators agree that, as a result, the Balkans are turning into a tinderbox, just as they were a century ago. Existing problems are still not solved, while new ones are appearing on the horizon. Bilateral negotiations are dragging. Moreover, everything is happening either all by itself or through intermediary participation and even dominance influence of the U.S. and the EU. Any attempts either to find unconventional approaches, or to put forward some new breakthrough initiatives are immediately extinguished by external players. In order to move the situation off the ground at least a bit, and achieve favorable dynamics, intra-regional political actors begin to use tactics of provocations, forcing all external players to react. The point is that this tactics only strengthens confrontational tendencies around the globe. It seems, there is no indication that external actors will refuse to act unilaterally, and intra-regional political forces will suddenly become negotiable. However, it is also impossible to leave the situation on its own as well as to give a “carte blanche” to those who prefer destructive policies thus harming the Balkans and its peoples and the prospects for a comprehensive, sustainable, fair and comprehensive settlement. Under these circumstances, it would be extremely advantageous and timely for Russia to offer a multilateral format of a "general Balkan settlement", which would be undoubtedly beneficial to all intra-Balkan political actors and extra-regional powers as well. For the former, it would provide an opportunity to proceed with mutual exchanges on a wide range of issues, which are unlikely to be achieved through bilateral negotiations, and to obtain all necessary guarantees of stability and sustainable economic development. For the latter, it would suppresses negative developments in the Balkans and minimize risks both within and beyond the region. At the same time, it will make it possible to turn the Balkans from the everlasting “apple of discord” into a well-built platform for cooperation, and, if successful, into an instrument that would be designed to weaken confrontation between all major actors, which has gone too far, as well as to redirect the entire system of international relations to a more peaceful path. Even if such a proposal is met with hostility, it should be put forward. It will show who is a true friend and a true defender of the Balkan peoples’ interests, and for whom, adversely, their geopolitical ambitions and their own selfish interests are on top of any other considerations.  Some of the lucrative “multilateral format” scenarios Regardless of the resolution of the post-Yugoslav heritage problems, formation of a permanent "Balkan Council" is a top priority. It would include representatives of Russia, the U.S., Great Britain, Turkey, France, Italy, Slovenia and Germany as international observers, with mediation on the part of the EU and the UN, and also envoys of all the Western Balkan countries. The logical way to give life to this format is to reframe and accelerate the work of the Regional Cooperation Council (created 10 years ago on the basis of the Stability Pact for Southeastern Europe; Russia, the U.S. and China took part in the deliberations of the Council, with the EU playing the main role). Another scenario is the “Permanent Balkan Conference” led by the EU and mediated by high representatives from the U.S. and Russia. Such a decision could be enforced by changing the format of the Brussels talks, and with the consent of the Albanian and Serbian parties. The third scenario is the “Permanent Balkan Conference - broad version” under the leadership of the UN Security Council. It would imply an increase in the number of Balkan negotiators and would entail a number of various territorial exchanges, based not so much on ethnicity, but on the geopolitical interests of each of the Balkan countries as well as on the guaranteed viability of such exchanges. In this case, territorial exchanges would be accompanied by the acceptance of regional economic interests as one of the end-results of the accession to the EU of all countries in the region. Thus, the newly created boundaries would have a positive symbolic value in the context of day-to-day life. The fourth scenario is the creation of the “Balkan Union” modeled on the EU. Turkey, as an “eternal” candidate for the EU, might join such a «Union». This scenario is most likely to be the least acceptable for Brussels, which wouldn't like to see Southeastern Europe being capable of addressing Western Europe on an equal footing or very close to being equal. However, in the context of the recent developments, this scenario is considered to be the most rational one for the Balkan states themselves.   Long-term scenario of a “package” settlement The “spontaneous” territorial organization designed for the Balkan peoples did not bode well with them. Some representatives of the local establishment and the expert community pass the verdict that it”failed miserably.” Ethnic groups are divided between different political entities. And they do not always feel comfortable there. Their vital interests are threatened, and it is possible to keep them from possible collisions and redistributions only due to some external factors. Many countries and regional entities alone are simply not viable. Their successful future can be associated exclusively with integration, association, alliances, searching for some other forms and components of a statehood. They are able to exist normally only under external control or as a part of some other entity. The entire political, social and economic space of the region is fragmented. These fragments are dispersed chaotically, but they are holding onto each other. However, reorganization of its format is again impeded mainly because of various external factors. Obviously, if it goes as erratically as in the first half of the 1990s, it will end in tragedy. At the same time, it is at least unreasonable and pointless to ignore the real situation. Maintaining the artificial existence of ethno-national and territorial delimitation is leading nowhere. It will generate tensions, fuel badly various extreme nationalists and populists, accumulate crisis potential, which is already big enough. Therefore, within the region, as well as among the international expert communities, various actors and their configurations are holding a nonstop informal discussion in order to outline possible scenarios of the Balkans settlement in a long run. Among the external actors, the UK is the one to be the most active supporter of the creation of “ethnocentric states”, namely, “great” Albania, “great” Serbia, and “great” Croatia. This scenario would mean the following territorial exchange: - “Great” Albania: the Republic of Albania, most of Kosovo, part of Macedonia, part of Serbia (Bujanovac and Presevo), Ulcinj part of Montenegro. - “Great” Serbia: the Republic of Serbia, the Republika Srpska with access to the sea in the Herceg Novi region (Montenegro) and the Serbian communities in the north of Kosovo, including North Mitrovica. - “Great” Croatia: Republic of Croatia, the third “entitet” in Bosnia and Herzegovina (Herceg Bosna (Herzeg-Bosnia)). - Montenegro would receive a part of the Serbian Sandzak. - Bosnia and Herzegovina within the borders of the Federation of Bosnia and Herzegovina with the possible option of creating a confederation with Croatia / Serbia / Montenegro. - Macedonia would be in a worse position, left without most of its own territory. Moreover, a tendency to tear the remains among Bulgaria, Greece, Albania and Serbia is notable here. One of possible scenarios for Macedonia in this case is to form a confederation with Bulgaria or Serbia. Only nationalist population of the region could support such a radical scenario, it would seriously shut off the Balkans from the EU in mid-term perspective. At the same time, in a long run, in the context of the region, this is one of the options for a long-term settlement of existing national problems.   The importance of provisional and interim measures If the EU includes the whole mass of the region peoples implicitly overwhelmed with smoldering conflicts, that would entail its disorganization and weakening in its capability to resist external manipulation. On the contrary, if the EU doesn't include the peoples, that would issue the verdict for the entire European project. In principle, the pan-European establishment understands this, although such a prospect really scares it. However, in the context of Balkans, the EU rarely spoke with one voice. In other words, Member States that are actively spreading their policy outwards have very different goals in the region. Great Britain tends to support the Albanians at the expense of all other ethno-national formations of the region. France has a different vision: for Paris the most important thing is to protect its political and economic interests in a larger European region. That's why the country is ready for certain exchanges. The disorder and strife of Balkan society are flowing into the neighboring countries. Thus, it is important for them to ensure its long-term stability and crisis-free development. Germany takes an intransigent position regarding any territorial exchanges. As a result, it largely dominates the European Union. Berlin insists that it is totally unacceptable to implement any territorial exchanges and reorganize the Balkan political space as a whole. Any attempts will lead to the “Pandora's box” opening with unpredictable consequences for the territorial organization of not only the region, but also of Europe in general. The whole post-war order across the continent will be threatened as well. This will undermine the legitimacy of all previous decisions. This will provide the grounds for raising the question of demarcations and territorial exchanges, inclusions and compensations in each part of the world. In this case, taking into account the artificial character of those processes, similar to the Balkans issue, there will be hell to pay. In this respect, one cannot but agree with Berlin. Indeed, the “Pandora’s Box” should never be opened. The point here is that such an effect could be entailed by any bilateral private agreement on exchanges and revisions getting beyond multilateral inclusive format and “package solution”, especially under pressure from Washington, following nothing but its own geopolitical ambitions. It will be extremely difficult to control further destructive processes awakened by this approach in the future. At least, if it’s even possible. However, including them in any of the above-mentioned multilateral formats changes the picture considerably. Firstly, it allows you to supply any action with organized and controlled character. Secondly, it provides an opportunity to combine all political decisions, which are separately unacceptable, belonging to different periods, into a single “package”, coordinated and approved by all. Thirdly, it opens the prospects of providing solid international guarantees for the “package settlement” on the spot. Fourthly, it establishes the rules of the game clear and acceptable to all players. Thus, if the main intra-regional political actors as well as the external ones show goodwill and make bold enough to “split the Balkan knot” in the interests of the Balkan peoples, rather than in favor of some abstractions and geopolitical ambitions, each of them will be able to make a proportionate contribution to the common "Balkans issue" settlement. Such a contribution could consist in: (1) rejecting any informational, military, political and economic provocations; (2) supporting general legal regime of free economic activity for the whole region without any signs of discrimination; (3) having a positive political influence on all those political forces, with which privileged relations are maintained; (4) providing all necessary comprehensive international safeguards; (5) financing the accelerated development of the region and the implementation of diverse economic projects that are useful and beneficial to its people. © Ekaterina ENTINA, PhD in Political Sciences, Associate Professor of the National Research University “Higher School of Economics”, Senior Researcher at the Institute of Europe, RAS (Russian Academy Of Sciences) Dejan NOVAKOVIC, President of the Adriatic Council (Belgrade, Serbia) Photo: EPA-EFE/VALDRIN XHEMAJ/Vostock-Photo

Ну что ж, кое-какие основания для этих надежд, разумеется, есть. Сестринские партии, как в Германии называют ХДС и ХСС, вступили в период перестройки. «Старшая сестра» уже обзавелась новым лидером: казавшаяся вечной фрау канцлерин уступила председательское кресло Аннегрет Крамп-Карренбауэр (поскольку даже немцам надоедает полностью произносить эти не особенно округлые имя и фамилию, её то и дело сокращают до просто АКК). В ХСС выборы намечены на январь, и после них у руля встанет Маркус Сёдер, а ветерану Хорсту Зеехоферу придётся удовольствоваться постом в федеральном правительстве. Оба преемника значительно моложе своих предшественников, но прошли серьезную обкатку на постах генеральных секретарей и, судя по всему, наладили должный контакт с аппаратом. Но как бы ни хотелось обеим партиям и их лидерам спокойной и размеренной жизни и бесконфликтной перестройки доставшегося им непростого наследства, никто не сможет им это гарантировать. В ХДС сейчас сложилось своеобразное «троецентрие»: власть рассредоточена между тремя полюсами силы. Первый это партийный аппарат, находящийся в руках АКК, второй – ведомство федерального канцлера, где последнее слово по-прежнему за Ангелой Меркель, а третий – парламентская фракция, где всем заправляет Ральф Бринкхаус, пришедший к власти наперекор воле фрау канцлерин. Добавьте сюда правое крыло, группирующееся вокруг Фридриха Мерца, главного соперника АКК в борьбе за пост лидера партии, и двух весьма самостоятельных глав земельных правительств – Армина Лашета (Северный Рейн – Вестфалия) и Даниэля Гюнтера (Шлезвиг-Гольштейн), которые не особенно скрывают свои амбиции. Ну и как, похоже на то, что дела в ХДС будут отныне идти без сучка и задоринки? В ХСС тоже есть свой смутьян – Карл Теодор цу Гуттенберг. И Маркусу Сёдеру он уже сейчас не даёт спуску. А что же будет дальше? У социал-демократов воспоминания о минувшем годе могут быть окрашены только в самые мрачные тона. Если для ХДС/ХСС итоги выборов можно расценивать как болезненный удар по самолюбию, то для СДПГ они просто близки к катастрофе. А как еще прикажете назвать то, что старейшая партия страны, десятилетиями задававшая тон в политической жизни, стоит на пороге маргинализации, и «народной» её уже сейчас можно назвать только в шутку. Да и сказать, что нынешнюю правящую коалицию в стране недолюбливают, что избиратели, что политики, значило бы сильно приукрасить ситуацию. Этот брак по расчёту оказался для социал-демократов тотально несчастливым. Они мучительно страдают в роли младшего партнёра, а избиратели регулярно наказывают их за стремление оставаться у власти. Так что испытаниям на прочность правящая коалиция будет подвергаться постоянно. И потому, что реализовать свои предвыборные обещания в рамках этого правительства социал-демократам будет весьма затруднительно, и потому, что масла в огонь могут подлить результаты приближающихся выборов в Европейский Парламент. Итоги работы в правительстве СДПГ обещала подвести этой осенью, причём сделать это она хотела бескомпромиссно, что определённо не сулит коалиции безоблачного будущего. Дополнительные сложности в работу правительства будет вносить и то, что ни один из трех партийных лидеров – ни АКК, ни Маркус Сёдер, ни Андреа Налес – в кабинет министров не входят. А что до европейских выборов, то они, похоже, не обещают ничего хорошего ни СДПГ, ни ХДС/ХСС. Почему? Хотя бы потому, что в Германии они почти традиционно являются протестными выборами, на которых правящие партии показывают слабые результаты. А преданным избирателям крупных партий европейские кампании зачастую представляются излишней затеей, тогда как среди электората небольших партий они вызывают интерес. Теперь представим себе, что тенденция продолжится и социал-демократы придут к финишу после ХСС, «зелёных» и, что самое для них страшное, после Альтернативы для Германии (АдГ). Тогда бунта против участия в правительстве им не миновать. Нет, разумеется, министры и депутаты мутить воду едва ли будут, поскольку над ними особенно-то не каплет, а начинать предвыборную кампанию со слабых позиций – дело опасное и малонадёжное. Но вот униженный базис партии – функционеры нижнего и среднего звена, преданные и идейные социал-демократы – они-то могут восстать против участия в нынешнем правительстве, не приносящего им ничего кроме проблем и позора. И тогда незадачливому руководству партии придётся ой как не сладко. И, наконец, вопрос вопросов: в самом ли деле Ангела Меркель собирается досидеть в канцлерском кресле до конца положенного срока, то есть до 2021 года? Она пообещала поступить именно так, но у многих есть сомнения в том, что своё обещание она сдержит. Почему? Да потому, что, если она передаст АКК бразды правления в ведомстве федерального канцлера еще задолго до выборов, та сумеет начать кампанию со значительно более выигрышных позиций. Правда, коли уж это произойдёт, то СДПГ едва ли будет безучастно наблюдать за тем, как АКК набирает очки к грядущим выборам. Более вероятно, что социал-демократы откажутся быть соучастниками реализации такого плана. Однако не обязательно, что за этим последуют досрочные выборы: политические эксперты полагают, что свободные демократы вполне могут выступить в качестве «мерхайтсбешафферов» – поставщиков недостающих голосов. Правда, с ними одними ХДС/ХСС можно будет сформировать только правительство меньшинства. И условие, при котором «желтые» на это пойдут, христианским демократам хорошо известно – уход Меркель с политической арены. К досрочному уходу госпожу Меркель может подтолкнуть и ещё одна безрадостная перспектива. После сентября 2019 года германским партиям предстоит пройти через горнило трёх земельных выборов. Причем все они пройдут в восточных землях – в Тюрингии, в Саксонии и в Бранденбурге. Там участие в предвыборной игре фрау канцлерин вовсе не плюс, а большой минус. Но самое печальное, как для ХДС, так и для СДПГ, это то, что там, согласно опросам, они сейчас котируются практически вровень с АдГ и «левыми». И в результате, поскольку пока – заметьте, пока! – ХДС отрицает возможность коалиционных соглашений с АдГ, дело может дойти до формирования правительства из ХДС и «левых». Причем в Бранденбурге об этом уже вовсю рассуждают. Да, вот уж это будет безусловная новинка в политической жизни ФРГ! А ведь каких-нибудь полтора года назад к человеку, допустившему такую возможность, спешно вызвали бы скорую психиатрическую помощь. Сейчас же «левые» вовсе не какой-нибудь несистемный осколок, чудом уцелевший со времен ГДР, каким её пытались представить ещё недавно, а вполне законная часть политического истеблишмента давно объединенной ФРГ. Как ни парадоксально, это здорово сыграло на руку АдГ, прочно занявшей на востоке Германии место «протестной партии номер 1». И с этого вполне может начаться её путь в истеблишмент. Важный шаг может быть сделан на коммунальных выборах 2019 года, когда где-нибудь на германских просторах появится первый бургомистр-член АдГ. Фантастика? А когда-то фантастикой сочли бы то, что правительство Тюрингии может возглавить представитель «левых», что сейчас успешно демонстрирует Бодо Рамелов. Теперь вы понимаете, почему говоря об отказе ХДС вступать в политические союзы с АдГ, я употребил слово «пока»? Кто знает, не станет ли это сюрпризом наступающего года… Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Бельгия в который раз вошла в период безвластия. Кабинет министров во главе с Шарлем Мишелем перед Рождеством подал в отставку после выхода из коалиции фламандских националистов. И теперь – до очередных парламентских выборов 26 мая 2019 года – правительство будет вести только текущие дела. Другого политического решения найти не удалось, а досрочное голосование проводить не стали. Поводом для правительственного кризиса стало подписание премьером Миграционного пакта ООН, против которого выступили представители Неофламандского альянса, самой крупной партии в королевстве и во Фландрии, голландскоязычной части страны, подумывающей о независимости. С практической точки зрения это означает, что примерно полгода исполнительная власти в Бельгии не сможет принимать никаких стратегических решений. Откладываются запланированные крупные программы, например, по увеличению ряда социальных выплат, по дополнительному набору в полицию, по инвестициям в области энергетической инфраструктуры и так далее. Завис и бюджет на 2019 год, который до последних событий участники коалиции согласовали, но фламандские националисты теперь отозвали своё одобрение. Бельгия вступает в полосу подготовки к выборам, главной темой которой, как ожидается, станут проблемы иммиграции. Одновременно обостряется противостояние двух основных частей страны – Фландрии и франкоязычной Валлонии, которые совершенно по-разному смотрят на будущее страны и ее институтов власти. Судя по всему, сепаратистские тенденции у фламандцев только возрастут за счет ожидаемого роста поддержки крайних националистов из «Фламандского блока». В целом вопрос будущего статуса Бельгии и самого государства вновь может оказаться в центре предвыборных дискуссий. Кроме расхождения во взглядах на перспективы королевства между Фландрией и Валлонией нарастают идеологические разногласия. Если более богатая голландскоязычная часть все заметнее сдвигается вправо, то политические настроения франкоязычной части левеют. Предстоящий период открывает новую полосу неопределенности перед Бельгией, которая сравнительно недавно, в 2010-2011 годах, 541 день жила без правительства из-за неспособности парламентских партий выработать приемлемый компромисс и сформировать коалицию. Сейчас ожидается дальнейшая фрагментация парламента, что уже после выборов может подтолкнуть к затяжному правительственному кризису, который, по сути, уже начался. Андрей СЕМИРЕНКО

В борьбу, постепенно разворачивающуюся перед европейскими выборами, намеченными на май 2019 года, включился – кто бы вы думали? Мартин Шульц! Да-да, тот самый Мартин Шульц, который после многих лет стараний на европейской политической ниве, где он достиг максимальных высот, заняв пост главы Европейского Парламента, решил поучаствовать во внутригерманской политике. И, возглавив, Социал-демократическую партию Германии, полностью провалил кампанию, приведя старейшую политическую силу ФРГ к откровенно жалким результатам и уничтожив свой политический авторитет внутри страны. Теперь он, надо полагать, решил вспомнить былое, и сыграть еще раз на общеевропейской сцене. «В наступающем году я буду частью европейской избирательной кампании. Приму участие в официальных мероприятиях, в которых буду агитировать за свою партию», – сообщил Мартин Шульц, подчеркнув при этом, что ни на какой официальный пост претендовать не будет. И это, несомненно, полностью благоразумно. Что же он намерен предложить германским избирателям? Для начала вполне ожидаемый набор из так называемых европейских ценностей – толерантности, свободы, солидарности и прочих выспренностей, в которых, разумеется, не будет недостатка в программах решительно всех участников предвыборной гонки. Тем не менее, Мартин Шульц полагает, что «после «Брекзита» Германия должна продвигать себя как проевропейского партнёра, а эти ценности, за которые выступает СДПГ, таят в себе большие шансы». Ну что ж, поверим, что ему виднее… Однако, чтобы не выглядеть совсем уж архаично, Шульц решил продемонстрировать некоторую связь с современностью, включив в перечень своих требований введение интернет-налога на гигантов этой индустрии – «Эппл», «Фейсбук», «Гугл», «Амазон» и иже с ними. Собственно, нового и здесь не особенно много, поскольку в коалиционном договоре нынешнего берлинского правительства эти требования и так записаны. Но не будем слишком строги к ветерану европейской политики. Кампания только-только начала набирать обороты, возможно, у него – и у СДПГ – припасены в рукаве какие-то козыри, способные привлечь внимание избирателей. Ведь у социал-демократов на кону стоит очень многое: они просто не могут себе позволить продолжения череды жалких электоральных результатов, грозящих им превращением в маргинальную политическую организацию. Андрей ГОРЮХИН

Европейская Комиссия предостерегает: в ходе начинающейся предвыборной кампании в Сети могут появиться вводящие в заблуждение доверчивых избирателей фальшивки, среди людей, предпочитающих смешение английского с нижегородским, называемые фейками. Оно, конечно, нынешние технологии вполне позволяют смастерить поддельное видео, пугающе похожее на настоящее. Член Европейской Комиссии Вера Юрова в интервью журналу «Шпигель», как раз недавно опростоволосившемуся с целиком выдуманными репортажами звезды германской журналистики, «лучшего репортёра 1918 года» Клауса-Хендрика Релотиуса, так и заявила: «Любому политику можно вложить в уста произвольное высказывание». Вообще, за примерами особенно далеко ходить не надо. Недавно в Сети венгерскими властями был распространён фальсифицированный видеосюжет, посвящённый шефу европейских либералов Ги Верховстадту, где он произносит фразу: «Нам нужна миграция». Тому пришлось не только выразить своё возмущение, но и обратиться к боссу «Фейсбука» Марку Цукербергу с требованием удалить подделку. Верхофстадта поддержал руководитель группы Австрийской народной партии в Европарламенте Отмар Карас, назвавший этот клип «неприемлемым» и «грубо вводящим в заблуждение». «Я призываю венгерского премьера Орбана дать объяснения и немедленно удалить из Сети клип, не основанный на фактах», – сказал он. Но особенно интересно вот что. Почему это вершители европейских политических судеб демонстрируют повышенную ранимость только тогда, когда это непосредственно касается их самих? Во всех прочих случаях (взять хотя бы того же Релотиуса, ведь вы же не думаете, что это единственный пример изготовления фальшивок в западных СМИ?) они проявляют завидную терпимость. Неугодных им политиков можно поносить, можно перевирать их слова, приписывать им то, чего они никогда не говорили, козырять кустарно сработанными «расследованиями»… Но стоит только фальсификаторам зацепить светочей подлинной демократии, как тут же раздаются крики в стиле «а нас-то за шо?». А ведь всё происходит в соответствии со словами классика – любите вы всех в шуты рядить, угодно ль на себе примерить? Александр ВАРВАРИН

В политической жизни ФРГ наметилась устойчивая тенденция: люди покидают крупные партии, вроде Христианско-демократического союза и Социал-демократической партии Германии, и перекочёвывают в стан партий более мелких – «зелёных», «левых», «альтернативщиков», свободных демократов. Вот, к примеру, ситуация в федеральной земле Гессен. ХДС и СДПГ, заметим, правящие партии, входящие в состав правительства страны, потеряли 2342 человека. Особенно плохо дела идут у социал-демократов. За минувшие двенадцать месяцев они лишились 1467 товарищей. Может быть, в сравнении с общим числом обладателей красного партбилета – 50 975 человек – это и не критично, но тенденция не может не настораживать. Поговаривают, что этот исход связан с шумихой вокруг бывшего главного социал-демократического кандидата в канцлеры Мартина Шульца, позорно продувшего кампанию. Но так это или нет – точно сказать нельзя, а руководство партии упорно хранит молчание на эту тему. Преданных членов партии христианских демократов в Гессене всегда было заметно меньше, чем сторонников СДПГ. За минувший год их численность убыла еще – на 875 человек. Осталось в строю всё равно не так уж мало – 37 134 человека. Вот кто может радоваться, так это «зелёные». За прошедший год их ряды пополнились 670 новыми сторонниками, и теперь гессенские эко-правозащитники насчитывают в числе приверженцев аж 5959 человек – так много, как никогда. Местные лидеры «зелёных» – их по традиции двое, Ангела Дорн и Кай Клозе – полагают, что новичков привлекает содержательная сторона их программы. Они уверяют, что смеси популизма и неприязни, которую, по их мнению, предлагают избирателям их оппоненты вроде Альтернативы для Германии, «зелёные» способны противопоставить политику умеренности и благоразумия. Беда только в том, что проверить так ли это удастся не раньше, чем эти люди окажутся у власти. Более того, без всякого риска ошибиться, можно утверждать, что сделают они только то, что получится, а не то, что обещают накануне выборов. Свободная демократическая партия, выросшая аж на 191 человека и насчитывающая теперь в Гессене 6288 единомышленников, может радоваться уже тому, что остановила отток членов и даже изменила тенденцию на положительную. Мы вернулись на сцену, говорят её функционеры, мы провели удачную избирательную кампанию и вновь стали привлекательной политической силой. Возможно, оно и так, тем более что еще 146 дел о приёме находятся сейчас на рассмотрении в первичных организациях. Но все эти успехи бледнеют на фоне достижений Альтернативы для Германии. Её ряды в Гессене выросли – внимание! – на 22%. Да, абсолютное число её членов пока не поражает воображение, поскольку начитывает всего 2319 человек. Но тенденция не может не радовать функционеров АдГ. А ведь условия приёма в эту партию таковы, что просто записаться в неё нельзя: надо пройти вступительное собеседование и месячный кандидатский стаж. Так вот, сейчас 121 человек выдерживает это предварительное испытание, а еще 340 подали заявления о приёме. Гессенские «левые» тоже сообщают о росте рядов – на 224 человека. Теперь партия насчитывает в этой земле 3256 единомышленников. Сергей ПЛЯСУНОВ

Минувший год ознаменовал резкое изменение популярности ставших привычными маршрутов иммиграции в Европу. В главный из них превратился так называемый западный – из Марокко в Испанию и далее преимущественно в Германию. Только за десять месяцев 2018 года из ближневосточного королевства в европейское прибыли 55 тысяч человек (из них 49 тысяч – по морю), что в три раза больше, чем за весь предыдущий год. Что касается двух других, более привычных маршрутов – «восточного» – из Сирии через Турцию в Грецию, и «центрального» – из Ливии в Италию, то в прошлом году эти показатели составили соответственно 29 тысяч и 22 тысячи мигрантов. Главными причинами падения общей численности переселенцев и изменившегося выбора путей в страны Евросоюза стало решение Брюсселя выплатить Анкаре 6 миллиардов евро в обмен на содержание беженцев на её территории, а также ужесточение антииммиграционной политики новым правительством Италии. Однако, если количество высаживающихся на итальянском побережье пришельцев сократилось на 90%, то на территории Испании оно увеличилось на 150%, благодаря гостеприимной политике, которую поначалу проводил Мадрид. По мнению аналитиков в Риме, этот факт демонстрирует поразительную способность международной мафии, фактически торгующей несчастными людьми, быстро приспосабливаться к меняющейся обстановке. А противодействовать контрабандистам можно только совместными усилиями многих стран, которые проявляются не всегда. Несмотря на нередкие пограничные инциденты, во время которых беженцы с марокканской территории прорываются через ограждения в испанские анклавы на севере Африки – Сеуту и Мелилью, сотрудничество Мадрида и Рабата в области регулирования миграционных потоков считают в Европе чуть ли не образцовым. Власти Испании установили квоты для сезонных сельскохозяйственных рабочих из Марокко, а правительство этой североафриканской страны всегда принимает высылаемых сограждан, проникших на испанскую территорию нелегально. Тем не менее, через марокканскую территорию на испанскую и далее в другие государства ЕС устремляется всё больше людей из африканских и азиатских стран, и это представляет собой серьёзную проблему. Поэтому для усиления контроля над «западным» маршрутом, то есть, на границах Испании, Европейская Комиссия выделила Мадриду в октябре 2018 года 140 миллионов евро. По мнению Рабата, популярность этого маршрута вызвана последствиями известного вмешательства Италии и других стран ЕС во внутренние дела Ливии: в результате контрабандисты живого товара переместили свою преступную деятельность в Марокко. Теперь за пакет услуг стоимостью 4 тысячи долларов мафиози обеспечивают каждому беженцу три попытки проникнуть в Европу. Сейчас эти мигранты прибывают, в основном, из Бангладеш и Пакистана. Сергей ИЛЬИН

Более сложный для евробюрократии финал 2018 года было бы трудно вообразить. Ничего из задуманного на ниве европейского строительства и реформирования ЕС не получилось, хотя ситуацию под контролем удержать удалось. Зато все проблемные узлы затянулись туже и появились новые. Если не рассматривать внешние вызовы, то только из внутренних дестабилизирующих факторов бросается в глаза следующее. Первый – «Брекзит». Проблем предстоящий развод создаст множество, хотя по субъективному ощущению континентальная Европа в глубине души довольна тем, что островитяне отдают швартовые, это теоретически может дать Брюсселю большую свободу рук и сплоченность. В самом Лондоне царит хаос, правительство ситуацию явно не контролирует и пытается выиграть время, перенеся голосование в Палате общин на январь. Большинства кабинет министров в нижней палате пока не имеет, компромисса не видно, поэтому голосование он может проиграть. Попытка в последний момент выторговать у Еврокомиссии и стран-участниц ЕС дополнительные уступки натолкнулась на резкий отказ. Тем более унизительным было нежелание даже обсуждать саму возможность разговора на эту тему. Иного от Брюсселя ожидать и не приходилось: в противном случае под ударом оказались бы единый рынок ЕС и четыре свободы, которые лежат в его основе (свобода движения капиталов, товаров, услуг и людей). Это значит, что выход будет осуществляться без правил, беспорядочно, к чему начали готовиться и в Великобритании, и в Евросоюзе. Такая перспектива не сулит сторонам ничего хорошего, особенно в краткосрочной перспективе, поскольку события будут развиваться по худшему для экономики сценарию. Но, видимо, в нынешних условиях его считают предпочтительным, раз уж Лондон не может добиться утверждения соглашения об условиях развода, выработанного в ходе тяжелых переговоров. Вторая проблема – Франция. Надежды на то, что президент этой страны сможет возглавить проведение назревших в ЕС реформ, не оправдались, а он сам закончили год на фоне бунта «желтых жилетов». Это движение имеет некоторые признаки стихийности, и в этой части оно отражает накопленное за долгие годы социальное недовольство французов, в том числе, Евросоюзом. Но объяснение происходящего не может сводиться к этому: целенаправленная кампания против главы государства началась еще в мае в связи со скандалом вокруг одного из его охранников. А ведь при других обстоятельствах на это можно было бы и закрыть глаза… Как бы то ни было, президенту и правительству в декабре пришлось принимать пожарные финансовые меры, чтобы сбить накал уличных страстей, все больше переходивших в погромы. Пришлось правительству пообещать социально-финансовые уступки – увеличение на 100 евро минимальной гарантированной оплаты труда, изъятие из налогооблагаемой базы части платы за сверхурочные и так далее. Эти шаги рискуют заметно увеличить дефицит государственного бюджета, превзойдя в 2019 году 3,5% ВВП при допустимых в еврозоне 3%. В таком случае, по сценарию, Еврокомиссия должна бить в бубен, требовать снижения бюджетного дефицита и грозить нарушителю штрафами. Именно так она и сделала, рассматривая проект бюджета Италии (а это третья проблема). В нем дефицит планировался в размере 2,4% ВВП, но от итальянцев требовали еще и дополнительных усилий по снижению госдолга. Италии штрафом уже успели пригрозить. Но на фоне парижских беспорядков, бодание с Римом позволило снизить планируемый дефицит до 2,04%, хотя Брюссель требовал 1,9%. По ряду технических причин реальный бюджетный дефицит Италии даже без пересмотра оказался бы на уровне 1,8%. Однако правящая в Риме коалиция очень не нравится евробюрократам, поэтому они оказывали на нее максимальное давление и всячески старались дискредитировать. Но тут случился французский казус. Еврокомиссия оказалась в неловком положении: если она простит излишний дефицит Парижу (она готова сделать это ради политически симпатичного ей президента Франции), то должна, скрепя сердце, простить прегрешения и несимпатичному правительству в Риме. В результате пришлось франко-итальянское бюджетное дело спустить на тормозах, срезать острые углы и сделать вид, что всё идет как надо. Но общий информационный фон изменился. Про Францию стали говорить, как про новую Италию – недисциплинированную и потенциально проблемную. Германская «Вельт» прямо написала: «Макрон превращает Францию в новую Италию». Может быть, все было бы не так тревожно, если бы в мае 2019 года не ожидались очередные и весьма деликатные выборы в Европарламент. Их результаты, возможно, впервые за всю историю этой безвластной и многоречивой ассамблеи, приобретают настоящий политический смысл: они рискуют стать лакмусовой бумажкой растущего беспокойства и недовольства европейцев, показав стремительный рост симпатии к несистемным партиям. Им прилепили уничижительный ярлык популистов, но на самом деле они просто предлагают думать об альтернативных стратегиях, может быть, не всегда и во всем удачно. Но это отражает изменившийся в странах Евросоюза политический спрос. При этом бессменные правители стран Евросоюза твердо верят в собственную исключительность и, разумеется, в безальтернативность собственного курса. Тем не менее, перегибание палки с Италией и теперь с Францией представлялось этим силам дополнительным аргументом в пользу конкурентов, и они решили проявить осторожность. Начинающийся год способен преподнести новые сюрпризы на ниве европейского строительства. Он может как создать новую политическую конфигурацию для развития Евросоюза путем некоторого отхода от безальтернативности, так и законсервировать нынешний курс и отстаивать его исключительность и правильность. События обещают быть любопытными. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Очередным председателем Европейского Союза на ближайшие полгода с 1 января стала Румыния, сменившая на этом посту Австрию. Бухаресту досталась почётная, но тяжкая ноша далеко не в самый подходящий период с точки зрения ситуации в стране. В недавнем докладе Европейская Комиссия подвергла критике нападки румынских властей на независимость судебной власти, которые напоминают, по мнению Брюсселя, происходящее в Венгрии и Польше (обе страны находятся под санкциями ЕС). Исполнительный орган Союза явно недоволен и «отступлением Румынии от антикоррупционных реформ». Некоторые аналитики напоминают в связи с этим о положении перед революцией 1989 года, во многом вызванной разгулом коррупции в период правления клана Чаушеску. Вдобавок ни кто иной, как президент Румынии Клаус Йоханнис признал отсутствие должной подготовки руководителей страны к ответственной миссии председателя Евросоюза. Правительство премьер-министра Виорики Дэнчилэ в действительности возглавляется, как считают посвящённые, опальным лидером правящей партии Ливиу Драгня, осужденным за превышение полномочий (мошенничество) на выборах. Всё это даёт повод международной прессе утверждать, что Румыния становится «очередным больным человеком Европы». Особенно острую критику в последнее время вызывает ущемление свободы СМИ в стране, для чего используются не только неподъёмные налоги и штрафы, но и избиения журналистов полицией. Неправительственная организация «Репортёры без границ» со штаб-квартирой в Париже в канун начала председательства Бухареста вообще поставила под вопрос его способность выполнять эту функцию. Она заявила, что правительство Румынии должно обеспечить редакциям свободу деятельности, не допускать использования журналистов олигархами в собственных интересах и бороться с дезинформацией. По мнению «Репортёров без границ», в румынском регуляторе СМИ – Национальном совете по аудиовизуальным средствам – преобладают сторонники Драгня, «открыто выражающие свои политические взгляды в газетах и на телевидении». И напоминает, что во время протестов в августе полицейские избили 15 журналистов. Игорь ЧЕРНЫШОВ

Самому ощутимому символу европейской интеграции – единой валюте – исполнилось ровно двадцать нелегко прожитых лет. Но она выстояла, несмотря на многочисленные трудности. С наиболее опасной из них зона евро столкнулась, пожалуй, летом 2012 года, когда Европейский Союз находился в апогее тяжелейшего финансового кризиса. Однако в июле того года председатель Европейского Центрального банка Марио Драги пообещал, что сделает всё возможное для сохранения евро. И единая валюта выжила. Напомним: о создании такого финансового средства в Европе всерьёз задумались ещё в далёкие 1960-е годы, однако реальные очертания оно приобрело в 1992 году, когда необходимые для экономической интеграции «единой Европы» основы заложил Маастрихтский договор. Евро рождался в муках, но 1 января 1999 года всё-таки появился на свет. Эта валюта способствовала созданию Валютно-экономического союза. Среди подписантов соответствующих соглашений был Жан-Клод Юнкер, в то время – премьер-министр Люксембурга и первый постоянный глава Еврогруппы, а ныне председатель Европейской Комиссии. Сегодня в зону евро входят 19 из 28 государств, и ежедневно пользуются этой валютой около 340 миллионов европейцев. Она успела стать второй по значению в мире после американского доллара, причём, несмотря на то, что половина её «жизни» – примерно десятилетие – пришлась на финансовый кризис в Старом Свете. Особенно драматичная ситуация сложилась летом 2015 года в Греции, и был период, когда всерьёз обсуждалась возможность распада еврозоны. Нелёгкие времена пережила эта денежная единица также на Кипре, в Ирландии, Португалии и Испании. Символично, что началу третьего десятилетия существования евро предшествовал выход Греции из третьей по счёту «программы спасения»... Конечно, признаки депрессии во многих странах еврозоны пока не преодолены. Однако недавний кризис подтвердил необходимость завершить создание валютно-экономического союза, чтобы облегчить принятие совместных мер, упреждающих и ослабляющих неизбежные шоки в будущем. Но не всё так просто на пути к этой цели. Декабрьский (2018 года) Европейский Совет так и не смог заложить основы углубления экономической интеграции, не дал хода созданию депозитного гарантийного фонда, введению единого страхового фонда по безработице и стабилизационному бюджету для еврозоны. На это рассчитывали, в первую очередь, Франция, Испания и Португалия. Очевидно, что даже предстоящий выход Великобритании из ЕС не способен подтолкнуть не только остающиеся «двадцать семь», но и еврозону, к более тесной экономической и валютной интеграции. А разве может быть иначе в наше турбулентное время? Этому препятствуют тот же «Брекзит» с непредсказуемыми последствиями для экономики и Британии, и всего Евросоюза (достаточно сказать, что Франции и Италии придётся вносить в общую казну средств больше, а черпать из неё меньше); усиление протекционизма в мировой экономике; далеко не в последнюю очередь – приближающиеся общеевропейские выборы, которые, вероятно, приведут к власти во многих странах и Европарламенте не только евроскептиков, но и представителей крайне правых сил. По некоторым пугающим Брюссель прогнозам, в сумме они могут занять до трети депутатских мест в этом законодательном органе. Если подобные сдвиги произойдут, то в Еврокомиссию неизбежно «проникнут» противники единой Европы, и тогда проект дальнейшей её валютно-экономической интеграции придётся отложить на дальнюю полку. Андрей СМИРНОВ

На фоне неприятных для Евросоюза экономических (и не только) новостей подарком стала ратификация Европарламентом соглашения о создании зоны свободной торговли с Японией. Переговоры о выработке этого документа велись с 2013 года, теперь процесс завершен. Этот документ, по сути, противоречит нынешней тенденции к созданию дополнительных барьеров в торговых отношениях, что олицетворяется «Брекзитом», введениями дополнительных тарифов и других ограничений, угрозой торговых войн, например, между США и Китаем. Новая зона свободной торговли охватывает рынки с населением 635 миллионов человек, на которых производится примерно треть глобального ВВП. При этом каждый из участников сделки рассчитывал получить свою выгоду от нее. Так, японским компаниям будет облегчен доступ на европейский рынок автомобилей, а европейские производители сельхозпродукции не столкнутся больше с отпугивающими импортными тарифами в Японии. Страна восходящего солнца допустит также европейцев к участию в государственных тендерах и в морских перевозках. Особо в Брюсселе и Токио отмечают: подтверждены обязательства по контролю за климатическими изменениями, предусмотренные Парижскими соглашениями, из которых вышли США. Алексей СТРАШЕВ

Остров-крепость в Средиземном море сегодня может похвастать завидным подъёмом экономики и низким уровнем безработицы – немногим более 4% самодеятельного населения. Экономический рост обеспечивают, главным образом, развитие туризма, а также инвестиции компаний и богатых жителей Ливии. Пока власти Европейского Союза тщетно пытаются найти пресловутое богатство семейства свергнутого ливийского правителя Муамара Каддафи (предположительно, 10 миллиардов евро), правительство Мальты делает всё от него зависящее для привлечения капиталовложений компаний, занимающихся бизнесом в этой африканской стране. Активно пользуясь тем, что расстояние между островом и Триполи – всего 355 километров. В результате в городе Ла-Валетте обосновались многие ливийские политики и предприниматели. Действуют филиал Центрального банка Ливии, офис Национальной нефтедобывающей компании, инвестиционный фонд этой страны. Многие состоятельные семьи переселились сюда в ожидании завершении гражданской войны на родине. В двух местных мечетях службу ведут ливийские имамы… Крупный порт страны с 420-тысячным населением служит важным морским узлом в торговле между Востоком и Западом. Одновременно мальтийцам удается оградить себя от наплыва мигрантов: местные пограничники не допускают их высадку, но следят за движением баркасов и надувных лодок в территориальных водах, чтобы, в случае беды, оказать помощь беженцам. В результате в 2017 году, когда Италию наводняли нелегальные пришельцы с юга, на Мальте не был принят ни один из них, что вызывало критику со стороны Европейской Комиссии. Однако справедливо ли считать сегодня Мальту неприступной крепостью? Остров привлекает всё больше иностранных туристов, а в 2018 году Ла-Валетта была объявлена Европейской столицей культуры, что привлекло много зарубежных гостей. Андрей СМИРНОВ

От грандиозных планов реформирования зоны евро, предлагавшихся Францией, пришлось отказаться. Главы государств и правительств стран, перешедших на единую валюту, смогли договориться только о программе-минимум, отложив на будущее более амбициозные идеи. После полутора лет переговоров участники смогли согласовать лишь ряд мер, призванных укрепить надежность финансовой системы в этой части Евросоюза. Прежде всего, будет расширена ответственность Европейского механизма стабильности. Он получит дополнительные полномочия по оценке экономического положения в еврозоне и станет той структурой, которая будет иметь право на жестких условиях кредитовать банки, оказавшиеся в критическом положении. Зато другие французские идеи не нашли поддержки у партнеров. Это касается как создания должности министра финансов еврозоны, образования специального органа для нее по образцу МВФ, а также формирования отдельного бюджета для этой группы стран. По последнему вопросу, о котором раньше некоторые страны даже и думать не хотели, все же полшага вперед сделано: участники согласны поговорить о возможности такого бюджета, но в рамках общего бюджета ЕС, тогда как еще недавно сама мысль считалась крамольной. При этом о суммах такого бюджета, даже в самых общих чертах, разговора пока нет, хотя Париж предлагал именно отдельный бюджет с десятками миллиардов евро, с помощью которого можно было бы принимать дополнительные меры для выравнивания положения стран с единой валютой. Переговорный процесс выявил появление внутри еврозоны новой системы блоков по интересам, если можно так сказать. В принципе, основные параметры реформы сначала обсуждали между собой Франция и Германия и выносили их потом на общий суд партнеров. Однако главной силой, которая блокировала предложения, стала так называемая «Ганзейская лига» во главе с Нидерландами, в которую также входили прибалты, финны и ирландцы. При этом немцы, теоретически согласившиеся с французскими инициативами, на самом деле не хотели их осуществления и дергали негодующих ганзейцев за ниточки, поскольку всегда ставили на первое место жесткое финансовое регулирование и дисциплину, но не хотели выглядеть силой, блокирующей реформы. Франция же и ее президент на фоне бунта «желтых жилетов» не обладали достаточным политическим весом, чтобы оказывать сильное давление на остальных партнеров. Именно для достижения крупного прорыва и проведения масштабной реформы пока не созрели внутренние условия в ЕС, приоритеты которого несколько изменились. Теперь на первый план вышли проблемы иммиграции. Вместе с тем, в финансовой сфере созрело понимание, что для более глубокой и эффективной интеграции зоны евро необходимы параллельные процессы усиленной политической интеграции, для которой пока тоже нет ни условий, ни желания. Андрей СЕМИРЕНКО

Европейский центральный банк перед самым концом 2018 года остановил программу количественного смягчения, или систематической скупки активов, призванную закачивать в экономику стран еврозоны дешевую денежную массу, что, по сути дела, было формой эмиссии. Эта политика началась в 2015 году с целью стимулирования экономического развития, предотвращения дефляции и спада. Всего программа оценивается в 2,6 триллиона евро, она переживала несколько этапов и продлевалась, а ежемесячные масштабы скупки бондов также менялись. На последнем в 2018 году заседании ЕЦБ решили больше эту программу не продлевать, что и было обещано. При этом ключевые ставки остались неизменными, в частности, ставка рефинансирования как составляла 0%, так и составляет. Все игроки поздравляют друг друга и делают упор на предсказуемости и стабильности европейской финансовой системы. Однако без ответа остался главный вопрос: помогли ли бесплатные деньги развитию экономики зоны евро, темпы роста которого оставались в пределах полутора процентов в год и призваны сохраниться в будущем, колеблясь в пределах десятых долей процента. Четких заявлений на этот счет нет, кроме общих слов (председатель ЕЦБ Марио Драги говорил об «очень заметном» росте в Европе), как было и во время аналогичной программы в США. Можно рискнуть предположить, что бесплатное кредитование позволило заткнуть какие-то дыры, залив кризис деньгами, но эти дополнительные деньги не обернулись мощным экономическим рывком, а подпитывали в большей степени финансовую спекуляцию, но не реальный сектор: деньги делали деньги, не наращивая объёмы производства. Значит, гора родила мышь? Свертывание количественного смягчения не означает предстоящего увеличения ключевой ставки ЕЦБ, что продолжает самый длительный период нулевой стоимости кредита в еврозоне. Будет ли через несколько месяцев принято решение о небольшом ее увеличении? Не может ли ожидаемое замедление темпов роста привести к новому спаду? Как скажутся на еврозоне «Брекзит» и торговое противостояние с США? Теперь эти темы выходят на первый план для тех, кто анализирует политику ЕЦБ. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Телевидение не убило радиовещание, кино не погубило театр, а пассажирские самолеты не устраняют поезда. Именно такие сравнения приходят в голову, глядя на новые горизонты европейского железнодорожного транспорта, который переживает своего рода второе рождение поездов дальнего следования. Причина – «интеррейл», единый билет, который позволяет путешествовать на поезде по всему континенту – от Скандинавии до Средиземного моря. К этой формуле подключились уже 35 железнодорожных и паромных компаний, что объединяет примерно 250 тысяч километров путей и позволяет достичь более 10 тысяч городов и населенных пунктов. К ним можно добавить более ста туроператоров и городских туристических программ. Программа предполагает множество вариантов, выбор – за путешественниками, которые представлены всеми социальными и возрастными категориями, но особенно популярны среди взрослых и пожилых пассажиров. Светлана ФИРСОВА

В каждой стране есть свои обязательные новогодние блюда, как в России – салат Оливье и мандарины. У французов также есть свой набор, который ассоциируется с этим праздником. Среди них выделяются устрицы, фуа-гра и шампанское, а также сладости, прежде всего, «рождественское полено». Пределом мечтаний остается черная икра, ставшая не только очень редкой, но и невероятно дорогой… А ведь с икрой не всегда было так. Гурманы вспоминают, что в начале 1990-х, после развала Советского Союза новоиспеченные бизнесмены-грабители из числа бывших строителей коммунизма бросились хищнически добывать этот ценный продукт Каспия и выбрасывать его на зарубежные рынки. Это привело в скором времени к резкому сокращению каспийских запасов, но одновременно обернулось обвалом цен: во Франции килограмм икры стоил на современные деньги около ста евро. Теперь черная икра в среднем обходится покупателю в тысячу евро, а в престижном магазине – даже вдвое больше. Но некоторые супермаркеты демпингуют, предлагая крохотные баночки по ценам примерно в 600 евро за килограмм. Это объясняется ростом производства деликатеса в искусственных водоемах, что получило особое развитие в Китае. Его себестоимость ниже, но и качество, как говорится, оставляет желать … С фуа-гра, специально обработанной печенкой гусей и уток, которых насильно пичкали грецкими орехами, дело обстоит сложнее. Массовые кампании зоозащитников, считающих такой способ кормления птиц жестоким, несколько подорвали имидж продукта. Недавно проведенный опрос показал, что 53% французов высказываются против такой технологии. Но при этом 93% из них признались, что регулярно едят фуа-гра, хотя и не каждый день, а в праздники и по разным торжественным случаям. Зато с шампанским все проще. Франция остается главным потребителем этого игристого вина, защитив всеми законными способами право называть этим именем только то, что произведено в области Шампань, расположенной немного восточнее Парижа. Хотя во многих странах – от Италии и Испании до России и других областей самой Франции – производят напитки такого типа, настоящее шампанское пьют во всем мире, но половину произведенного – на его родине. Всего в мире покупают 312 миллионов бутылок шампанского, из которых 42 миллиона – в декабре, причём 27 миллионов во Франции. Однако объемы выпитого регулярно сокращаются. В последние два месяца года, на которые приходится пик потребления шампанского, среднестатистический совершеннолетний француз выпивает 7 бокалов игристого, что на один бокал меньше, чем в 2005 году. С устрицами совсем просто. Это чуть ли не главное новогоднее лакомство француза. Если не обсуждать проблему свежести, что жизненно важно для этого продукта, здесь главная забота – может ли обнаружиться в раковине жемчужина? Да, может, отвечают эксперты, если в свое время внутрь попала хотя бы песчинка. Однако если кому-то достанется такая драгоценность вполне ювелирного качества, не следует надеяться на сказочное богатство. Во-первых, жемчужины из съедобных устриц ценятся не очень высоко. Во-вторых, в лучшем случае, ее ценность может составить несколько сотен евро. Неплохо в качестве новогоднего подарка, но не более того… Светлана ФИРСОВА

Итальянским карабинерам предписано «умерить» пользование личными мобильными телефонами и смартфонами во время дежурств и несения службы. Причина – эти гаджеты очень отвлекают внимание стражей порядка. По мнению военного командования, нынешняя чрезмерная увлечённость карабинеров отвлекает их от главной задачи – обеспечения безопасности итальянских граждан и туристов. А посему необходимо сократить время и частоту пользования этими аппаратами. В циркуляре, разосланном карабинерам, отмечается, что стражи порядка должны постоянно быть готовыми реагировать на непредвиденные обстоятельства, тогда как гаджеты уводят их в виртуальный мир. Похоже, на этот запрет командование подвигла фотография, появившаяся в социальных сетях. Она запечатлела группу карабинеров на одной из площадей Рима, полностью погружённых в экраны своих смартфонов.

Вот в чём вопрос В Национальном собрании Франции возобновилось обсуждение злободневной темы: следует ли запрещать телесные наказания детей, включая даже не болезненные, но обидные шлепки по мягкой части тела. Сторонники запрета, а таких немало, считают этот вид наказания обычным проявлением насилия, а противники – наступлением на свободу родителей выбирать наиболее подходящие методы воспитания собственных чад. Статистика свидетельствует: около 85% французских родителей прибегают к физическим мерам воздействия «в воспитательных целях». Активисты, выступающие против применения даже лёгких шлепков, ссылаются на вред, наносимый психике и здоровью подрастающего поколения. Формальный запрет физических наказаний позволил бы Франции соответствовать действующим международным договорам в этой области. Кроме того, она стала бы 55-й страной, полностью запрещающей телесные наказания (первой в Западной Европе такое законодательство приняла Швеция в 1979 году). Обсуждаемый законопроект не предусматривает новых уголовных санкций, так как они уже существуют, а имеет, скорее, педагогическую направленность. Дело в том, что в гражданском кодексе Франции имеется статья, которую оглашают во время заключения браков. Она гласит, что обладатели родительской власти должны осуществлять её без насилия, и что против ребенка нельзя использовать физическое, словесное или психологическое насилие и телесные наказания. Таким образом, законодательная инициатива направлена на то, чтобы покончить с возможностью для судей признавать право, унаследованное от XIX века, которого тогда не было в уголовном кодексе. Отметим, что это не первая попытка официально запретить наказание детей во Франции. Александр СОКОЛОВ

Пересечь Атлантический океан в деревянной бочке – такую цель поставил перед собой 71-летний француз Жан-Жак Савэн. Он отправился в путешествие с Канарских островов в капсуле собственной конструкции оранжевого цвета и размером всего два на три метра. Бывший военный лётчик и парашютист надеется преодолеть длинный путь за три месяца и добраться до какого-нибудь острова в Карибском море. Это неуправляемое плавучее средство будет передвигаться исключительно с помощью течений и ветра. Опасность представляют не только большие волны, но и атаки касаток. «Бочка» весит 450 килограммов, её конструкция укреплена специальным прочным «скелетом» и покрыта снаружи пластиком, а дно имеет иллюминатор для наблюдения за рыбами. Предусмотрено даже место для приготовления пищи и полка для сна. Путешественник запасся бутылкой вина, чтобы в январе отметить очередной день рождения. На протяжении всего дрейфа француз будет оставлять плавучие маячки, которые позволят океанографам Международной морской обсерватории исследовать направления и силу течений. В случае успешного завершения путешествия объектом медицинских исследований предстоит стать и самому Жан-Жаку. Всё мероприятие обойдётся в 60 тысяч евро, значительную часть которых выделили производители деревянных бочек для вина.   Французский вместо английского? После предстоящего выхода Великобритании из Европейского Союза в интеграционном объединении останутся только две англоязычные страны – Ирландия и Мальта. Утратит ли язык Шекспира своё преобладающее значение как рабочий в многочисленных структурах Евросоюза? Рассчитывает на это, в первую очередь, Франция, которая надеется утвердить свой язык в качестве главного. Ведь он официальный также в Бельгии и Люксембурге. Нынешний председатель Еврокомиссии люксембуржец Жан-Клод Юнкер подчёркнуто предпочитает произносить речи и вести переговоры на французском и немецком, хотя свободно владеет и английским. К тому же вплоть до 1973 года, когда Британия присоединилась к Европейскому Экономическому Сообществу, именно язык Мольера и Флобера доминировал в этом объединении. Но вряд ли процесс вытеснения будет лёгким: английский успел зарекомендовать себя международным средством общения во многом ещё и благодаря повсеместному использованию Интернета. К тому же не стоит ожидать уменьшения влияния на Европу мощной англоговорящей державы – США. Сегодня, как и прежде, большинство изучающих иностранные языки в 27 странах, которые останутся в ЕС после «Брекзита», по-прежнему предпочитают именно английский.   Что делать с «зайцами»? Безбилетный проезд в городском общественном транспорте – один из популярных «видов спорта» в Италии. Статистические данные показывают, что на Апеннинах им увлекается в среднем один пассажир из пяти. Ежегодно в стране совершается примерно 5 миллиардов поездок на автобусах, трамваях и метрополитене, при этом не менее миллиарда из них происходят без оплаты. Больше всего «зайцев» насчитывается в Риме, Бари, Флоренции, Неаполе и Реджо-Калабрии. Безбилетников не останавливает угроза ощутимого штрафа, который правительство намерено повысить до 200 евро: в крупных городах, за исключением Турина, контролеры появляются редко. К тому же их работа недостаточно эффективна, поскольку «зайцы» имеют право не предъявлять документы, удостоверяющие личность, а «отказники» штрафам не подвергаются. Потери транспортных компаний исчисляются полумиллиардом евро в год, так как деньги в виде штрафов им удаётся собирать только с признавших свою вину и предъявивших соответствующий документ. В итоге это составляет не более трети всей потенциальной суммы.   После свадьбы – в Испанию В большинстве стран мира, включая европейские, сокращается количество официально заключаемых браков и венчаний. Но одновременно растёт популярность нового вида туризма – «свадебного», доходы от которого уже превышают 80 миллиардов долларов в год, что объясняется подъёмом уровня жизни, прежде всего, в Китае, Индии и других азиатских странах. Их граждане считают женитьбу или замужество одним из самых важных и престижных событий в жизни, отметить которое необходимо с максимальным размахом. Свою долю этого лакомого пирога намерена не упустить индустрия туризма Испании – одна из самых развитых в мире. В последнее время на испанские курорты зачастили иностранцы, совершающие свадебные путешествия, а также приезжающие ради помолвок и годовщин со дня заключения браков. Наиболее привлекательные центры для таких гостей – Бенидорм, Коста-Бланка, Канарские острова. Валенсийские предприниматели туристической отрасли сейчас тоже активно борются за место на крупном рынке. Испанцы предлагают организацию любых мероприятий по принципу «под ключ». Туркомпании Испании особенно рассчитывают на таких гостей из Великобритании, Германии, Голландии и России, исходя из относительной географической близости и развитости транспортных маршрутов между странами. Чаще всего новобрачные приезжают всего на несколько суток, зато, как правило, не жалеют денег. К тому же случается, что счастливую пару сопровождают до 500 гостей, которые оставляют здесь немаленькие суммы евро.