Выпуск №6(111), 2016

Размеры и географическое положение делают Россию связующим звеном между Европой и Азией. С опорой на свой вклад в мировую культуру и межконфессиональный диалог, историю, уникальный опыт строительства различных экономических укладов, статус постоянного члена Совета Безопасности ООН она призвана играть созидательную объединяющую роль в Евразии. Истоки ее философского, политического и культурологического обоснования можно отыскать в позитивной части идеологем классического и новейшего евразийства. Чтобы Москва взяла ее на себя, как аргументированно обосновывают лидеры российского экспертного сообщества, возникли необходимые предпосылки. Повсюду возобладали центростремительные тенденции. Эра индивидуализма и обособленности проходит. Усиливается тяга к интеграции и регионализации. С участием России, Китая, Индии и Казахстана созданы опорные международные организации. Они прибавляют во влиянии. Сотрудничество стран-участников прокладывает путь к осуществлению проекта Большой Евразии.   Геополитическое призвание России в новых исторических условиях «Мы – великая держава, – настаивали лидеры молодой демократической России, используя, может быть, несколько более обтекаемую фразеологию, даже тогда, когда вокруг всё рассыпалось. Страна распадалась на удельные княжества. Деньги в казне исчезали, еще не появившись. Свирепствовал такой экономический кризис, по сравнению с которым беды современной Греции больше похожи на детские шалости. Отсутствие опыта управления в условиях стихийного перехода от плановой экономики к рынку и от обветшавшей тоталитарной системы к чему-то принципиально иному приводило к чудовищным издержкам для общества. А о проведении самостоятельной инициативной внешней политики на какое-то время приходилось забыть. – Без нас Европа – не Европа. Азия – не Азия. Без нашего участия остальным не справиться ни с какими глобальными проблемами. Мы обречены быть великой державой, объединяющей земли и народы, в силу наших гигантских размеров и географического положения, нашей культуры и истории, нашего вклада в мировую цивилизацию». Это было верно тогда. К сожалению, наши западные партнеры, экстраполируя в будущее лишь совсем недавние тенденции, столь очевидную истину проигнорировали, что обошлось и им, и нам очень дорого. Это еще более справедливо сегодня, когда красивые или горькие слова, наконец-то, подкрепляются конкретными делами. Об этом напоминает в своей недавней статье «Исторические перспективы внешней политики России», вышедшей на страницах престижного журнала «Россия в глобальной политике» 3 марта 2016 года, Министр иностранных дел С.В.Лавров. Он пишет: «Первый русский император за два с небольшим десятилетия сумел выдвинуть Россию в разряд ведущих государств Европы. С тех пор с Россией уже не могут не считаться, ни один серьезный европейский вопрос невозможно решить без учета российского мнения»[1]. Россия – на передовой глобальной войны с международным терроризмом. С оружием в руках борется за то, чтобы даже самые острые кровавые конфликты получали решение в результате всеобъемлющего инклюзивного политического процесса. Находится с этой целью в ни на секунду не прекращающемся диалоге с другими постоянными членами Совета Безопасности ООН и государствами, избранными в него по ротационному принципу. Может опереться в своих самых разнообразных усилиях на такие созданные с ее участием влиятельные международные структуры, как БРИКС, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Евразийский экономический союз (ЕАЭС), Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Вместе с другими европейскими и азиатскими народами осуществляет свой собственный интеграционный геополитический проект. Масштабный. Амбициозный. Обращенный в будущее. Открывающий новые горизонты. Об этом проекте, вслед за когортой ведущих российских ученых-международников, среди которых выделяется такая мощная фигура, как почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, декан факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики С.А.Караганов, опираясь на их труды, и хотелось бы поразмышлять. Именно С.А.Карагановым внесен определяющий вклад в новое прочтение и осмысление проекта. В этом он основывался на современном, позитивном, объединительном видении основных идеологем классического евразийства, предложенном президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Преемственность вполне логичная, ведь именно Назарбаев стал первым из мировых политических лидеров, обосновавших необходимость создания ЕАЭС и его превращения в открытое инклюзивное объединение. Под руководством российского общественного деятеля выпущена первая работа, в которой они были лишь слегка прорисованы[2]. Затем подготовлено обобщающее исследование «Валдайского клуба» на эту тему[3]. Наконец, только что выпущен последний его доклад «К Великому океану – 4: поворот на Восток»[4]. Описывая нынешнее состояние умов, он подчеркивал: «Видимо, в ближайшее десятилетие будет создаваться некое «Сообщество Большой Евразии». Когда мы начинали говорить об этом несколько месяцев назад, это казалось фантазией, а теперь это уже происходит. На сегодняшней конференции идея «Сообщества Большая Евразия» прозвучала впервые, но ее сразу восприняли всерьез. На первом этапе я выдвигал эту идею как такую декларацию: в мире создаются большие блоки, одним из них станет «Большая Евразия», которую нужно оформлять, видимо, вокруг ШОС, создавать систему диалогов… Оказалось, идея настолько созрела, что ее мгновенно подхватили все. Отрадно, что наши друзья из Азии, ранее мыслившие менее свободно, стали мыслить более творчески, выдвигать новые идеи… Кстати, мы считаем, что «Большая Евразия» должна быть открыта для стран Европы. Европа – часть Евразии»[5]. Обстановка в мире сейчас очень непростая. Россия болезненно переживает временные экономические трудности как конъюнктурного, так и структурного характера. По многим направлениям международное сотрудничество находится в тупике, в который завел его выбор, опрометчиво сделанный нашими западными партнерами, в пользу проведения бессмысленной и опасной конфронтационной политики. Из него теперь сообща, всем миром, надо искать выход. Состояние мировой экономики и торговли вызывает вполне обоснованную обеспокоенность. Геополитические риски, о чем неоднократно предупреждал в своих периодических докладах Международный валютный фонд (МВФ), как никогда высоки. Вопреки всему этому нащупанный Москвой интеграционный геополитический проект многие вещи расставляет по своим местам. Он позволяет отвести многочисленные спекуляции, накрученные ангажированными политиками и экспертами, вокруг того, что делает и собирается делать Россия. Помогает дать содержательный ответ на волнующие всех нас вопросы о том, стремится ли Россия присвоить себе какую-то особую роль в Евразии, или она принадлежит ей по праву, и какими видятся ее наиболее знаковые черты. Как евразийская политика России соотносится с популярными концепциями евразийства, и нужны ли ей заранее установленные пространственные рамки. В какой степени при ее проведении Москва рассчитывает опираться на различные международные структуры с ее участием. Хватит ли у нее ресурсов и горизонта планирования для его эффективного осуществления. Что можно было бы противопоставить намерениям внешних игроков помешать такому интеграционному геополитическому проекту.   Рациональные мотивы объединения Если в мире на настоящий момент и сложился консенсус по каким-то краеугольным, основополагающим вещам, то в отношении того, что власть должна принадлежать народу – в этом, согласно классическим представлениям, главный смысл, суть демократического устройства общества. Народ является носителем суверенитета. Он должен сам определять свою судьбу. Без вмешательства извне. Тем более военного. Такова стержневая идея Устава ООН, ставшая императивной нормой международного права. Никакого отступления от нее действующее международное право не допускает. Тем не менее, на международной арене схлестнулись два подхода к ее пониманию и практической интерпретации. Один из них поддерживается преимущественно истеблишментом стран Североатлантического альянса и Европейского Союза. В соответствии с ним, если речь идет о защите или установлении демократии, борьбе с тоталитарными режимами и диктатурами, спасении от жестокого насилия или гуманитарной катастрофы, то НАТО и ЕС, их ведущие государства-члены или руководимые ими международные коалиции не должны сидеть сложа руки. Их обязанность – помочь народам сделать правильный выбор. Пусть и путем тайных операций. Подпитки вооруженной оппозиции и незаконных формирований деньгами, амуницией и летальным оружием. А то и прямого военного вмешательства. Безотносительно того, к каким катастрофическим последствиям подобный авантюризм может привести. Противоположный – назовем его здоровым консерватизмом, т.е., в данном случае, уважением нормы права и того, о чем договаривались государства, создавая современный миропорядок, – отстаивается Россией, Китаем, другими участниками БРИКС, подавляющим большинством членов ООН. Они исходят из того, что Устав всемирной организации безопасности, освящающий невмешательство во внутренние дела и суверенное равенство государств, должен неукоснительно соблюдаться. Действия в обход Совбеза ООН недопустимы. Любые принудительные меры могут вводиться лишь на основании его решений. На право народов самим определять траекторию движения к свободе и более справедливому государственному устройству никто не должен покушаться. Приносить их судьбы в жертву абстрактным умозрительным идеалам преступно и непозволительно. В пользу такого подхода говорит все последнее развитие событий не только в Азии, Африке, Латинской Америке, но теперь и в Европе. Насильственная смена власти в тех или иных странах, опирающаяся на поддержку и содействие извне, низвержение законных правительств и политических режимов неконституционными методами практически повсеместно принесли неисчислимые беды и страдания. Они создали вакуум власти, которым не преминули воспользоваться политические и религиозные ультра самого разного замеса. Повлекли за собой чрезвычайно опасную деградацию государственных структур и органов безопасности. Придали политической нестабильности перманентный характер. Нанесли тяжелейший удар по экономике. Чтобы в этом удостовериться, достаточно бросить взгляд на Ливию, Йемен, Сирию, Ирак, Судан, Афганистан, Сомали, Украину, Киргизию, Черную Африку. Список неполный, но более чем убедительный. Этим подходом руководствуется Россия, выстраивая свою политику помощи развитию. Об этом много писал председатель Комитета по международным делам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации К.И.Косачев в бытность руководителем Россотрудничества[6]. Он положен в основу евразийского геополитического проекта. Никто никого ни к чему не принуждает. Вопреки голословным утверждениям об обратном. Руки не выламывает. Протестующих на улицы не выводит. Все участники проекта руководствуются лишь одним главным критерием – как, в пользу чего складывается баланс между тем, что получает, что выигрывает участник проекта, в случае его реализации, и что он утрачивает, чего лишается в области экономики, социального развития, безопасности и политической стабильности. Только безусловный позитив баланса мог подвигнуть «отцов-основателей» пойти на создание Таможенного союза и Единого экономического пространства, затем форсировать их преобразование в ЕАЭС, а Ереван и Бишкек присоединиться к нему. Только уверенность в выгодности проекта обусловили то, что с просьбой о приеме к ЕАЭС начали обращаться даже географически отдаленные страны. В кратчайшие сроки ЕАЭС и государства-члены заключили пионерское соглашение о зоне свободной торговли с наиболее динамично развивающейся страной Юго-Восточной Азии – Вьетнамом. В очередь на заключение сходных договоров выстроилось под шесть десятков государств. И это сейчас, несмотря на экономический спад в России и продолжающуюся санкционную войну. Хотя, естественно, идеализировать сотрудничество в рамках ЕАЭС никто не собирается. В этом нет никакой необходимости. Очевидно же, что при запуске нового масштабного интеграционного проекта приходится преодолевать большое количество структурных проблем. Они связаны с уже укоренившейся привычкой в первую очередь ориентироваться на продвижение своих собственных национальных интересов, разным состоянием и уровнем развития хозяйственных механизмов, острой конкуренцией между различными группами лоббистов. На них наслаиваются текущие чисто конъюнктурные проблемы. Неустойчивость национальных валют. Падение цен на товары и услуги традиционного экспорта. Волатильность рынков. Ухудшение отношений с внешними партнерами и т.д. Их описанию посвящено море публицистической и более профессиональной литературы. Но дело ведь не в остроте отдельных проблем, а в системной оценке участниками общего баланса «за» и «против». Они их подсчитывают иначе, нежели завзятые критики евразийской интеграции, в число которых, входит, например, ведущий консультант Европейского Совета по международным отношениям, затем перешедший в Европейский институт исследований в области безопасности, Нику Попеску[7]. Плюс к этому нет никакой уверенности в том, что индивидуально справиться с ними было бы хоть чуточку легче. Еще со времен 1990-х годов авторитетнейшим лоббистом экономического союза между странами, возникшими на территории бывшего СССР, выступило руководство Казахстана. Ведущим и наиболее авторитетным теоретиком неизбежности интеграции на просторах Евразии стал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Он перебросил мостик между классическим евразийством и современностью. Взял у евразийства содержащийся в нем колоссальный позитивный политический заряд. Много сделал для понимания того, насколько тесно народы Евразии связаны между собой. Обосновал, что их сближение и объединение в рамках общего интеграционного проекта носит объективный характер. Предложил конкретное видение того, как его следует осуществлять[8]. Однако до начала 2010-х годов предпосылки, необходимые для успеха амбициозного евразийского проекта, отсутствовали. На пространстве бывшего СССР господствовали центробежные тенденции. Даже созданное Россией и Белоруссией союзное государство оставалось им преимущественно на бумаге. Содружество независимых государств (СНГ) обеспечивало, скорее, «цивилизованный развод» частей некогда единой страны, нежели углубление сотрудничества между ними. Как считает широкий круг исследователей, такой образ лучше всего описывает ситуацию, сложившуюся в то время. К его использованию прибегают, в том числе, Кори Вельт и Генри Хейл из Университета Джорджа Вашингтона в предисловии к одной из наиболее системных последних работ по вызовам, с которыми сталкивается Евразия[9]. Они пишут: СНГ «послужило в большей степени тягучим механизмом развода, нежели основой для новых форм интеграции»[10]. Накопленный опыт самостоятельного существования заставил произвести переоценку ценностей. Хотя эта работа, конечно же, не завершена. Сильны сомнения. Действует инерция. Элиты разобщены. Отдельные группировки отстаивают разнонаправленные интересы. Тем не менее, это опыт по большей части убедил в том, что другие пути развития, политика зарабатывания очков на использовании в свою пользу противостояния между ведущими внешними игроками чреваты крайне негативными последствиями. Они ненадежны. Неоднозначны. Не снимают, а во многом усиливают внутренние и внешние риски. Идти по пути их снижения и устойчивого развития нужно вместе. Формирование общих экономических пространств создает гораздо более благоприятную перспективу. Поэтому-то принятые на Западе шаблоны описания интеграционных процессов в Евразии не выглядят такими уж состоятельными. В чем только Россию не упрекали. В диктате по отношению к соседям. Попытках сохранить архаичные уклады. Стремлении восстановить империю. Желании вытеснить США и ЕС из сферы своих жизненных интересов и не пускать туда. Установках на выращивание антидемократической коалиции. Все такие утверждения, по крайней мере, бездоказательны. Очень часто они напоминают больше пропагандистские построения. Их связь с действительностью, мягко говоря, не всегда прослеживается. Они придумывались, похоже, не обязательно осознанно, откликаясь на чей-то политический заказ, лишь с одной целью – заронить сомнения в намерениях России, вызвать опасения и подозрительность. Очевидно же, что предположения о том, будто бы новая независимая Россия, освободившаяся от тоталитарного прошлого и коммунистической идеологии, тождественна Российской империи или Советскому союзу, откровенно тенденциозны. Стремление к интеграции и созданию широких гомогенных экономических пространств носит универсальный характер. Они одинаково прогрессивны, будь то в Западной и Центральной Европе, будь то в Евразии. Частью аналитиков, пристально следящих за нарождением новых тенденций в развитии отдельных регионов Европы и Азии, особое внимание обращается на то, что Россия приступила к реализации своего геополитического проекта не в лучшие времена. Когда условия для его запуска были далеки от оптимальных. Отношения с коллективным Западом становились все более проблемными. Усиливалось противоборство на пространстве общего соседства. Конфликт на Украине и вокруг нее заставил относиться к нему с еще большей настороженностью. В соседних странах усилились опасения по поводу того, что украинский сценарий может повториться в других местах. Поэтому в своих взаимоотношениях с Москвой они готовы были опираться на другие державы первой величины[11]. Международная ситуация повсеместно действительно очень сложная. Более того, взрывоопасная. Ее быстрого улучшения вряд ли можно ожидать в ближайшем будущем. Но давайте посмотрим на нее под несколько другим ракурсом. Во-первых, сваливать вину за нее на Москву было бы некорректно. Нечестно. Несправедливо. Со всех точек зрения. Совсем другие силы посодействовали дестабилизации и Большого Ближнего Востока, с чем просто нельзя не согласиться, и общего соседства между Россией и ЕС, Россией и НАТО. Во-вторых, урок, вынесенный из происходящего, вполне может быть и прямо противоположным. Чтобы не допустить повторения допущенных ранее ошибок, чтобы купировать опасные тенденции и перелив нестабильности, как раз и нужно объединять усилия. Лучше объединения, интеграции, сотрудничества ­ рецептов просто нет. Критического осмысления заслуживают и концептуальные построения, согласно которым евразийский геополитический проект уходит своими корнями в славянофильство, ранние представления о геополитике как вечной схватке между океаническими и континентальными нациями, в постреволюционное евразийство вообще и деструктивную часть движений постсоветского евразийства (присвоивших себе лейбл «неоевразийство»). К ним примыкают утверждения о том, что евразийство всегда реакционно. Будто бы в прошлом оно объясняло, что нужно отгораживаться от западного влияния. В настоящее время монополизировано российскими ультранационалистами, крайне левыми и крайне правыми и военным сословием. В связи с событиями на Украине слилось с лозунгами «Русского мира» и защиты соотечественников за пределами национальной территории[12]. Попробуем разобраться. Потому что и в лингвистическом, и географическом, и политологическом плане многие работы, призванные, вроде бы, внести ясность, частично, даже из лучших побуждений, нередко лишь усиливают неразбериху[13].   От славянофильства до четвертой волны евразийства[14] Нельзя все валить в одну кучу. Лучшие представители славянофильского движения и панславизма действительно большое внимание уделяли противопоставлению евразийства и западничества. Они стремились обосновать особую идентичность славянских народов, наличие которой позволило бы рассматривать их как единое целое и строить на этом практическую политику. Пытались разобраться в том, какую перспективу несет им свой оригинальный путь развития, предопределяемый особой идентичностью. Однако в этом смысле славянофильство выдохлось еще до масштабных реформ 1860-1870-х годов, преобразивших тогдашнюю Российскую империю, – сразу после беспощадного подавления польских волнений. Его националистическая основа по определению делала его тенденциозным, ограниченным и местечковым. Вместе с тем, определенная часть идей, развивавшихся тогда, выдержала испытание временем. Они были подхвачены последующими поколениями. Стали неотъемлемой частью богатейшего наследия классического евразийства, концепций этногенеза и мироощущения, отстаивавшегося братьями Рерихами. Российские философы и культурологи XIX века справедливо указывали, что история никогда и ни при каких обстоятельствах не носит линейного характера. В отличие от того, что утверждалось Георг Вильгельм Фридрих Гегелем и сходными учениями, до сих пор господствующими в США и ЕС. Боролись с представлениями о том, будто бы в своем развитии человечество ступенька за ступенькой поднимается вверх, двигаясь от одной цивилизации к другой, и вершиной на этом пути является западная. Выступали за равенство культур. Диалог цивилизаций. Сотрудничество. Инклюзивность. Ценность каждой из них. Характерно, что именно такой подход нашел закрепление в Декларации тысячелетия Генеральной Ассамблеи ООН, принятой на ее 55-й сессии 8 сентября 2000 г. В ней, в частности, говорится: «Различия в рамках обществ и между обществами не должны ни пугать, ни служить поводом для преследований, а должны пестоваться в качестве ценнейшего достояния человечества»[15]. Представления о евразийстве как имеющем в своей основе географические категории, родились в недрах белой эмиграции[16]. Их расцвет приходится на первую половину 1920-х годов[17]. Тогда, вслед за книгой Н.С.Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920), выходят евразийские сборники «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения» (София, 1921) и «На путях. Утверждение евразийцев» (1922). Издаются «Евразийские хроники», отдельные номера «Евразийского временника». До того, как евразийское движение раскололось и сошло на нет, интеллектуальный вклад в него успели внести очень многие известные мыслители и общественные деятели. Среди них – даже П.А.Бердяев, П.Н.Струве, П.Н.Милюков, И.А.Ильин. Его наиболее ярким и последовательным идеологом считается П.Н.Савицкий (1895-1968). Под влиянием его обаяния историк Лев Гумилев много позже создал собственную теорию этногенеза. «Географические» евразийцы отвергли как бессмысленное, бессодержательное и неверное понятие Европы как совокупности западного и восточного ареалов и вместо двух материков – Европы и Азии предложили различать на один больше. Третьему – «срединному» материку они дали название континент Евразия. Поскольку его значительную часть занимает Россия, подобное видение географии влекло за собой далеко идущие выводы геополитического и культурологического характера. Главное в них – Россия не распадается на европейскую и азиатскую части. Она единое целое. Особый тип цивилизации и культуры. «Русская Ойкумена». Россия-Евразия. Мир, вобравший в себя богатейшее наследие восточных, западных и южных народов, в том числе Византии как Второго Рима и «монголосферы» как самой крупной в истории империи. Единство материальных и духовных начал, географических и социокультурных «сопряжений», их синтез. «Срединное государство», связывающее между собой Японию, Китай, Индокитай, Иран, Переднюю Азию и Европу. Величие России евразийцы видели в том, что, оставаясь сугубо континентальной державой, ей дано объединять народы, страны и континенты и противостоять напору океанических цивилизаций, в том числе в борьбе за пограничные территории, не путем войн и насилия, а иными, мирными методами. Поэтому идейные установки «географических» евразийцев и их последователей было бы ошибкой смешивать с концептами Халфорда Маккиндера, эксцентричного английского географа, историка и теоретика международных отношений[18], которого на Западе считают одним из основоположников современной геополитики[19]. Всю историю человечества он рассматривал как непрекращающийся конфликт и противостояние между океанической и континентальной цивилизациями. Причем считал, что преимущество в них всегда на стороне последних. Ключевое значение в развиваемой им теории он отводил понятию «Мировой остров». В него он включал Евразию и Африку. Самую недоступную часть мирового острова называл «Хартлендом». Это огромная часть материка, охватывающая центральные и северные его районы, где реки впадают во внутренние моря либо в Северный Ледовитый океан. Хартленд, как он считал, – Сердцевина земли или Евразия, недоступная для морских держав. Через нее проходит географическая и геополитическая ось мира. Она «географическая точка опоры в истории». Вокруг лежит внутренний или переходный полумесяц, являющийся буферной зоной между цивилизациями. Изречение, которым он описывал суть глобальной стратегии, и которое сделало его знаменитым, гласит: «Тот, кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендом; тот, кто правит Хартлендом, господствует над Мировым островом; тот, кто правит Мировым островом, господствует над миром». Чтобы установить такое господство, как он полагал, достаточно было бы объединения потенциалов Германии и России в любой форме – союза или завоевания. Правда, в дальнейшем, с учетом геополитических реалий, Х.Маккендер отказался от многих элементов своего концепта. Но об этом уже мало кто помнит. Существеннее, что к его последователям относятся многие крупнейшие геополитические школы мира – США (Николас Спайкмэн и его теория «Римленда», реалполитические школы Генри Киссинджера, Збигнева Бжезинского и неоконсерваторов), Германии (Карл Хаусхофер) и России (идеолог и основоположник неоевразийства Александр Дугин)[20]. В том, что у теории Х.Маккиндера много адептов и в настоящее время, нет ничего удивительного. Такие простые, красивые, искусственные, удобные и, вроде бы, все объясняющие учения всегда востребованы. Но если З.Бжезинский и его школа геополитики все свои концептуальные построения сводила к «шахматной доске», превращению всей планеты в сферу жизненных интересов США как единственной оставшейся супердержавы и противодействию интегративной роли России в окружающем ее пространстве[21], то сторонники неоевразийства в ответ предложили фактически прямо противоположный сценарий дальнейших действий. Согласно отстаиваемым им представлениям, плодами окончания «холодной войны» сумели воспользоваться только океанические цивилизации («силы моря») в своих сугубо односторонних интересах. Но и в дальнейшем они продолжили «холодную войну», только другими методами. Наступлению на «цивилизации суши», агрессии против них необходимо дать отпор. Любыми имеющимися в наличии средствами[22]. Но только не почерпнутыми из арсенала либерализма, коммунизма, ультра-радикализма, теорий превосходства и избранности наций, нетерпимости, ксенофобии или чего-то похожего[23]. В классическом евразийстве естественным образом переплетались два начала. С одной стороны, упор делался на отрицании универсального значения западной цивилизации и необходимости противостояния ее гегемонии. Для чего, в том числе, понадобилось сугубо искусственное подразделение Евразии на три самостоятельные части. С другой стороны, во главу угла ставились императивы объединения народов, связанных единой судьбой, культурой и географией. Следование им провозглашалось необходимым и само собой разумеющимся для решения общих задач. К их числу относятся обеспечение мирного гармоничного развития, высокого уровня преуспеяния и сохранения цивилизационной самобытности. Именно второе начало – мирное, созидательное, конструктивное, обращенное в будущее – послужило источником вдохновения для Нурсултана Назарбаева и его единомышленников в своей собственной стране и далеко за ее пределами. Затем для евразийцев четвертой волны. В своих размышлениях они пошли гораздо дальше него. Для них противопоставление, противостояние, как и конфронтация, являются ненужными и бессмысленными. Конечно же, друг у друга надо брать все лучшее, наиболее передовые знания и практики и их активно использовать. Но именно то, что тебе нужно и выгодно, а не то, что тебе навязывают. И не наперекор своим интересам, а, напротив, для их удовлетворения. Не в ущерб своим традициям и культуре, а для их расцвета. Однако основной акцент делается ими на преодолении обособленности, сложении усилий, сопряжении различных интегративных проектов, вынашиваемых отдельными странами и группами государств. Главный приоритет евразийцев четвертой волны – объединение. Иначе говоря, такой геополитический проект, который комфортен для всех стран и народов и дает каждому возможность найти для себя в нем место, адекватное его возможностям и предпочтениям. Понятно, что это проект совершенно другого масштаба и уровня организации международных отношений. Он позволяет России существенно оптимизировать свой сугубо позитивный вклад в мировое развитие.   Территориальные рамки Большого Евразийского проекта Не трудно увидеть, что практическая политика новой России никакого отношения к играм в противопоставление цивилизаций суши и моря, как и притязаниям на господство хартленда в геополитическом раскладе не имеет. Поэтому вполне можно согласиться с серьезными учеными, такими как, например, французский историк, социолог и политолог, замдиректора Института европейских, российских и евразийских исследований Университета Джорджа Вашингтона Марлен Ларюэль, которые прямо на это указывают. Она, в частности констатирует, что в практической политике Москвы нет ничего от неоевразийства. Артикулируемый ею призыв – не путать интеллектуальные конструкты и популярные в прошлом идейные течения противостояния и самоизоляции в определенных географических рамках с реальной стратегией, осуществляемой властью[24]. Российская политическая, предпринимательская и интеллектуальная элита исходит из многополярной картины мира. Перестрадав внутри себя тягу к европоцентризму, она принялась выстраивать ровные, близкие, дружественные отношения с ведущими восходящими державами планеты и соответствующих регионов – Китаем, Индией, Бразилией, Южной Африкой. Сделала ставку на то, чтобы координировать с ними свои условия в том, что касается экономического строительства и внешней политики. Так родились российско-китайско-индийский консультативный механизм и БРИКС. Из абстрактной конъюнктурной схемы, придуманной учеными, БРИКС превратился в одну из опорных международных структур современного мира, оказывающую растущее влияние на глобальные процессы. В его рамках налажены десятки диалогов на всех уровнях, включая регулярные встречи отраслевых министров. Широко используются возможности проведения консультаций и сверки часов в преддверии и на полях международных форумов и заседаний органов международных организаций широкого состава. Особенно активен БРИКС в финансовой области. Большой импульс согласованию позиций по ключевым вопросам мировой повестки и наращиванию практического взаимодействия дают саммиты БРИКС. На последнем из них в Уфе летом 2015 г. получила поддержку его долгосрочная стратегия развития. В стык с саммитом БРИКС, что было особенно символично, прошел саммит ШОС – другой опорной организации, на которую возлагают всё большие надежды не только входящие в нее, но и близлежащие страны. Одним из наиболее важных и ожидаемых решений, которыми ознаменовалась подготовка к встрече в верхах, стало направленное на сопряжение масштабной китайской программы экономического возрождения Шелкового пути и деятельности ЕАЭС. Китайские комментаторы писали о нем как формирующем новую реальность в Азии[25]. Российским экспертным сообществом оно было оценено как прорывное. По их мнению, оно создает политическую основу для интеграции интеграций в масштабах Евразии[26]. Тем более что вскоре по итогам саммита СНГ и заседания Высшего Евразийского экономического совета в Астане 16-17 октября 2015 г. его удалось дополнить документом о координации действий государств-членов по вопросам сопряжения. Столь комплиментарная оценка вполне объяснима. За объединением потенциалов Китая и ЕАЭС в целях осуществления крупных проектов – большое будущее. Сейчас экономическими центрами притяжения для азиатских стран служат вторая и третья экономики мира – Китай и Япония. Если нынешние тенденции быстрого и динамичного становления ЕАЭС сохранятся, новое интеграционное объединение обязательно приобщится к их числу. Судя по очереди на заключение соглашения с ЕАЭС о вхождении в зону свободной торговли, в том, что касается политического и организационного измерения, Союз потенциально уже становится вровень с ними. ЕАЭС, и в этом тоже состоит одно из его достоинств, хорошо подпирают структуры ОДКБ. Правила повсюду идентичны – для уверенного экономического развития необходимы политическая стабильность и безопасность. В Азии внешние риски, в том числе порождаемые угрозой терроризма, религиозного экстремизма, экспорта нестабильности и массового потока беженцев, крайне велики. Парировать их и призвана такая международная организация безопасности, как ОДКБ с ее быстро наращиваемым антитеррористическим потенциалом и высокопрофессиональными подразделениями быстрого реагирования. ЕАЭС появился на политической карте мира совсем недавно. Ему еще предстоит доказывать свою состоятельность, завоевать авторитет и влияние. Но сделанные им первые шаги вполне обнадеживают. По охвату областей, на которые учредительные договоры распространяют классические экономические свободы движения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы, ЕАЭС претендует на то, чтобы буквально за несколько лет пройти тот путь, на который у других интеграционных объединений уходили десятилетия. По методам принятия программных политических и экономических решений предоставляет всем государствам-членам все гарантии равенства и равноправия, полного и последовательного учета национальных интересов. В то же время в ЕАЭС управление повседневной деятельностью доверено наднациональному органу – Евразийской экономической комиссии. Она наделена исполнительными и регулятивными функциями[27]. Важным подспорьем в обеспечении единства наднационального законодательства и правоприменительной практики обещает стать Евразийский экономический суд. Он уже приступил к разбирательству первых дел, переданных на его рассмотрение[28]. Вынесенными им стартовыми постановлениями он существенно упростил доступ к олицетворяемому им международному правосудию для юридических лиц, по сравнению с правовыми позициями Суда Европейского Союза. На штапелях ЕАЭС – десятки новых многосторонних соглашений, необходимых для того, чтобы обслуживаемые им интеграционные процессы приобрели более конкретное содержание. Во внешнеполитическом плане ЕАЭС придает всем государствам-членам дополнительный вес и усиливает их переговорные позиции в отношениях с третьими странами и их объединениями. Кроме того, позволяет России «замкнуть» круг созданных им международных структур, придать им взаимоподкрепляющий и взаимодополняющий характер. В том, что касается экономики, ЕАЭС предоставляет в распоряжение бизнеса государств-членов более широкие рынки производства и сбыта. Дает возможность оптимизировать расходы. Помогает стать более конкурентоспособными. Делает общее экономическое пространство более притягательным для нерезидентов. Под углом зрения эффективного управления ЕАЭС позволяет ориентироваться на лучшие практики. Помимо всего этого, его успешное становление открывает перспективу постановки вопроса об интеграции интеграций, как уже упоминалось выше. С китайской программой возрождения Шелкового пути, принципиальное решение о чем уже принято. С формирующимися в Азиатско-тихоокеанском регионе экономическими зонами, сообществами или партнерствами. С ЕС, который, если будет и дальше колебаться и обставлять каждый свой шаг бесконечными условиями, рискует остаться в стороне от набирающих силу процессов евразийского экономического развития. Россией сказочки о доминировании, хартлендах, осях мира, навязывании другим своих представлений и образа жизни давно уже оставлены в прошлом. С учетом своего веса в мировых делах, статуса члена СБ ООН и ядерного клуба, активного участия в ряде запущенных масштабных международных проектов, опыта существования в самых разных системах политических координат, Россия замахивается в Евразии на роль объединителя, интегратора, связующего звена между разными народами, странами и регионами. Как и акцентировал С.А.Караганов в предисловии к упомянутой выше книге «Поворот на восток: Развитие Сибири и Дальнего Востока в условиях усиления азиатского вектора внешней политики России». Она по праву претендует на роль того, кто помогает, способствует и поощряет самое широкое международное сотрудничество. Того, кто способен внести определяющий вклад в сглаживание противоречий и урегулирование конфликтов, препятствующих доступу отдельных стран и народов к такому сотрудничеству, как это имело место при нахождении развязок на переговорах по ядерной программе Ирана. Именно Москва настояла на дипломатическом решении, которое позволило Тегерану вернуться в мировую политику и экономику, а международному сообществу получить требуемые гарантии против приобретения им потенциала производства оружия массового поражения. С тем чтобы подкрепить описанную позитивную роль, которую она могла бы играть в Евразии, роль, выгодную всем, Россия готова самым активным образом содействовать объединению усилий не только в области экономики, но и мягкой и жесткой безопасности. Речь о совместной борьбе с наркотрафиком, организованной преступностью, контрабандой мигрантов и беженцев, отмыванием денег. О совместном предотвращении попыток насильственной смены законных правительств. Формировании и укреплении подлинного антитеррористического фронта. Создании полноценной системы коллективной безопасности, одним из гарантов которой она могла бы выступить. Если суммировать, как это делает глава внешнеполитического ведомства России, то речь идет о «по праву принадлежащей нашей стране роли одного из ведущих центров современного мира, поставщика ценностей развития, безопасности и стабильности»[29]. Другим чрезвычайно важным ресурсом, которым Россия могла бы поделиться со странами и народами суперрегиона, является энергетика. В этой области она признанный лидер. А масштабное строительство самых современных атомных электростанций и стабильные поставки углеводородов – это то, в чем нуждаются все. Тем более, принимая во внимание грядущее повышение цен, неотвратимый характер которому придает недофинансирование отрасли из-за текущего кризиса перепроизводства. Очевидно, что такая роль очень далеко выходит за пространственные рамки ЕАЭС, Евразии в понимании теоретиков евразийства, хартленда, которым неокосы продолжают пугать обывателя, двусторонних российско-китайских, российско-индийских, российско-иранских отношений и т.д. Она необходима, может быть востребована и реализуема только в рамках суперрегиона. Другой термин, постепенно входящий в оборот, – в рамках мегарегиона. Он мог бы охватывать всю Азию и ту часть Европы, которая, вслед за азиатскими странами, сочтет для себя выгодным и перспективным свое участие в нем. Оптимальными рамками для ее воплощения в жизнь в контексте интеграции интеграций могла бы стать Большая Евразия. С 2015 г. именно об этом начали говорить ведущие российские аналитики. Приоритет по-прежнему за экспертами «Валдайского клуба», Совета по внешней и оборонной политике, факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ. Вместе с тем сейчас к ним присоединились и наши зарубежные коллеги. В концептуальном плане представления о Большой Евразии только вырабатываются. Но за ними будущее. Лишь в масштабах такого колоссального суперрегиона удастся постепенно погасить пламя вооруженных конфликтов. Построить подлинную систему коллективной безопасности. Помирить исторических противников. Снять взаимную подозрительность и недоверие. Обеспечить политическую стабильность. Избавиться от диких качелей, на которых взмывает ввысь и падает вниз мировая экономика. Покончить с бедностью. Добиться устойчивого экономического развития. Построить хотя бы чуть более справедливый порядок для всех.   Самодостаточность ресурсной базы построения Большой Евразии На вопрос о том, достаточно ли у России ресурсов для осуществления столь масштабного и амбициозного проекта, как построение Большой Евразии, ответ может быть только один – нет, недостаточно. Но вопрос сформулирован некорректно. Речь не идет и не должна идти о российском проекте или монополии России на такой проект. В становлении Большой Евразии объективно заинтересованы все его потенциальные участники. Значит, правильной была бы постановка вопроса о сложении потенциалов, их объединении и получении колоссального синергетического эффекта. О сотворчестве. Вкладе в него каждого. Переформулируем вопрос. Он может звучать примерно так: достаточно ли ресурсов, политической воли и стратегического видения у таких титанов современного мира, как Индия, Иран, Китай, Россия, Казахстан, к которым примкнут быстро растущие экономики и другие заинтересованные страны, для того, чтобы запустить проект создания Большой Евразии и преуспеть в данном начинании. Положительный ответ на первую часть вопроса совершенно очевиден. Деловая активность в мире перемещается в Евразию. Здесь сосредоточены крупнейшие полюса роста, драйверы экономического развития планеты, колоссальные людские ресурсы. Находятся страны, обладающие мощнейшим военно-политическим и дипломатическим потенциалом. Среди них Россия, способная выступить по отношению к Большой Евразии в качестве «главного гаранта его безопасности и международного мира в целом, защиты от дестабилизирующих действий внешних сил»[30]. Ответ на вторую его часть даст сама жизнь. Он будет зависеть от того, насколько активно будет развиваться сотрудничество в рамках БРИКС. Какими темпами пойдет строительство возрождаемого Китаем Шелкового пути. Насколько органично удастся сплести между собой осуществление этого проекта и интеграционные процессы на территории бывшего СССР. С какой скоростью будут укреплять союзные и партнерские связи страны, входящие в ЕАЭС, ОДКБ, ШОС и другие международные и интеграционные структуры. Переформулируем этот же вопрос еще раз. Теперь он будет звучать примерно так: а есть ли уверенность в том, что проект Большой Евразии окажется более конкурентоспособным по сравнению со всеми остальными. Вопрос с тройным дном. Отвечая на него, надо хотя бы в первом приближении разобраться с тем, первое: насколько он совместим с естественным стремлением суверенных государств решать затрагивающие их проблемы самостоятельно или же в режиме меняющейся геометрии сотрудничества и взаимодействия. Второе: не препятствует ли его успешной реализации соревнование между уже осуществляющимися гораздо более компактными, зато реальными и состоявшимися интеграционными проектами в разных частях Евразии. Третье: как структуризация Большой Евразии соотносится с другими мегапроектами с участием европейских и азиатских стран, включая Тихоокеанское и Евроатлантическое торговые и инвестиционные партнерства (ТТП и ТТИП). Современная история дает много примеров успешного международного и внешнеэкономического лавирования государств, проведения политики особых отношений, равноудаленности, приверженности нейтральному статусу, использования своих природных, географических, управленческих или иных преимуществ без формального участия в каких-либо союзах, сообществах и партнерствах. Возьмем Европу. Весьма интересный опыт в этом плане накопили Австрия, Финляндия, Швейцария. Все они добились очень хороших экономических результатов. Имели возможность пользоваться благами самостоятельности и индивидуализма в полном объеме. Однако под грузом обстоятельства, и когда для этого возникли необходимые предпосылки, пошли на радикальный пересмотр своего положения в мире. Австрия и Финляндия отказались от своего нейтрального и особого статуса и вступили в ЕС, а также стали частью учрежденного Лиссабонским договором оборонительного союза. Швейцария формально сохраняет приверженность нейтралитету. Однако через систему договоров с ЕС, известных под названием Берн-I и Берн-II, и вхождение в Шенген фактически превратилась во внешнего участника интеграционного объединения. Во всяком случае, как прямо признавались нам ведущие швейцарские политики, ни одного шага во многих областях без оглядки на Брюссель сделать не может. На протяжении всего последнего периода, имея богатейшие запасы углеводородов, квалифицированные кадры и производственную базу, стремительно развивался Азербайджан. Не менее впечатляющими темпами в отдельные годы, чем Китай. И в экономическом, и в социальном плане. Его столица превратилась в один из красивейших городов мира. Баку удавалось искусно маневрировать между более мощными глобальными и региональными игроками. Однако случилось непредвиденное – цены на все его экспортные товары катастрофически просели. Большого запаса прочности у национальной экономики нет. Азербайджан остался один на один с очень больно ударившим по нему кризисом сугубо конъюнктурного характера, который, тем не менее, угрожает в любой момент перерасти во что-то большее. Азиатско-тихоокеанские «тигры», быстро поднимающиеся экономики первой и второй волны, да и страны, которым в прошлом удалось осуществить экономическое чудо, стоят перед дилеммой другого порядка. Если они не примкнут к той или иной экономической группировке, им будет сложнее отстаивать свои интересы и бороться с дискриминацией на региональных и межрегиональных рынках. Они сильно потеряют в конкурентоспособности по сравнению с остальными. Таким образом, прежняя ставка на неучастие больше не работает. Она чревата либо меньшей устойчивостью к внешним вызовам и угрозам, либо утратой конкурентных возможностей и преимуществ. Все государства стоят перед тем или иным выбором. Им в обязательном порядке предстоит играть по новым правилам и подключаться к тому или иному более общему, традиционному или интеграционному проекту. На территории Евразии в настоящее время осуществляется ряд больших, региональных либо субрегиональных проектов. Наиболее продвинутым из них остается западноевропейский, хотя по причине целой вереницы кризисов он переживает сейчас не лучшие дни. Наиболее молодым – Экономический пояс Шелкового пути. До этого Пекин уже создал масштабную зону свободной торговли с большой группой стран АТР. За 2015 год он серьезно расширил его географию, в том числе заключив соглашение о свободной торговле со Швейцарией. Динамично развивается ЕАЭС, фактически предлагающий третьим странам различные формы подключения к его преимуществам. В недалеком будущем возможно появление новой экономической группировки в составе Южной Кореи, Китая и Японии. До сих пор ЕС враждебно относился к становлению процессов интеграции при лидирующей роли России. Старался ему помешать. На зону свободной торговли, формируемую Китаем, он практически не имел влияния. На возможности, открывающиеся в связи с возрождением Шелкового пути, смотрит с вожделением. Пекин к западноевропейскому проекту относится как к данности, создавая многочисленные плацдармы для вхождения на обширнейший единый рынок ЕС. С ЕАЭС имеет в виду заключить непреференциальное торговое соглашение[31]. Так что взаимодействие между интеграциями носит хаотичный, ограниченный, противоречивый характер. Страной, предпринявшей попытку сломать ситуацию на концептуальном уровне, выступила Россия. Москва в практической плоскости выдвинула идеи сопряжения интеграций и интеграции интеграций, обосновала предложения о формировании общих пространств от Атлантики до Тихого океана. Примеривается к тому, как можно было проложить путь к созданию сообщества Большой Евразии. Ее подход отличает ставка на инклюзивность. На предоставление всем третьим странам возможности воспользоваться плодами интеграции интеграций, а не «выбирать лучшее из двух зол». Нахождение таких юридических конструкций, которые были бы удобны всем и помогали снизить объективно всегда имеющиеся противоречия. Преследование общего интереса. По инициативе Москвы работа над сопряжением Экономического пояса Шелкового пути и деятельностью ЕАЭС уже началась. Во всяком случае, как подчеркивалось выше, необходимые политические решения приняты. Это движение на Восток. Но и о движении на Запад в ЕАЭС не забывают. Евразийская экономическая комиссия направила руководству ЕС официальное приглашение приступить к переговорам. Инициативную позицию по этому вопросу заняло текущее председательство в ЕАЭС, перешедшее к Казахстану. Мы выступаем за «курс на создание Сообщества Большой Евразии, открытого для мира и нацеленного на сотрудничество со странами ЕС» – акцентируется в новой Стратегии для России, предложенной Советом по внешней и оборонной политике в середине 2016 года.[32] Если руководствоваться здравым смыслом, а не устаревшими догмами, не вызывает сомнений, что восприятие «чужих» интеграционных проектов в качестве сугубо конкурирующих и даже враждебных ведет в никуда. Напротив, за сопряжением интеграций – большое будущее. Хотя путь к нему, скорее всего, будет сложным и тернистым. С соотношением между Большой Евразией, ТТП и ТТИП все намного сложнее и противоречивее. Ведь ТТП и ТТИП стали реакцией на пробуксовку ВТО и стремительное восхождение Китая. Это отнюдь не просто поиски более эффективных механизмов сотрудничества или стремление к общему благу. По своей сути они нацелены против кого-то. Евразийский проект не должен иметь такую направленность. Ни в коем случае. Его кредо – интеграция интеграций, объединение усилий для решения общих проблем, получение синергетического эффекта. Поэтому первоначально появившееся как поиски мегапроекта, который был бы в том же тренде, что и ТТП и ТТИП, видение Большой Евразии быстро эволюционировало. По своим целям, характеру и содержанию оно коренным образом отличается. Его призвание состоит не в том, чтобы победить, противопоставить, навязать, а в том, чтобы помочь в развитии и нахождении совместных, общих, главное – ни в коем случае не односторонних решений. «Это позволит уже в среднесрочной перспективе, – как ратуют авторы 4-го доклада «Валдайского клуба» на эту тему, – вплотную приблизиться к формированию на евразийском пространстве новой международно-политической целостности, основанной на общих интересах и многих общих ценностях. Возникновение такого объединения сплотит Евразию и сделает ее самостоятельным центром силы и влияния в глобальном масштабе»[33]. В том, что касается стратегического видения Большой Евразии, предстоит сделать особенно много. Чтобы убрать из него любые спекулятивные наслоения. Сделать максимально прагматичным, детальным, убедительным. Показать, насколько мощный позитивный эффект даст успешная реализация проекта. Если его правильно выстроить, как об этом пишет директор Московского отделения «Карнеги» Д.В.Тренин в июньском выпуске журнала по России/СНГ Французского института международных отношений[34]. К участию в его формировании в сотрудничестве с российским экспертным сообществом хотелось бы пригласить всех независимых ученых, заинтересованных аналитиков, интеллектуальную элиту стран Европы и Азии. Конечно, у него найдется немало противников. Причем энергичных и деятельных. Прекрасно владеющих техникой приема, известного под брендом «разделяй и властвуй». Но преимущество действительно большого и выгодного всем проекта заключается в том, что помешать его осуществлению намного сложнее, чем реализуемому лишь небольшой горсткой государств. © Марк ЭНТИН, главный редактор, профессор МГИМО МИД России, Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ [1] Sergey Lavrov’s article “Russia’s Foreign Policy: Historical Background” for “Russia in Global Affairs” magazine at http://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2124391?p_p_id=101_INSTANCE_cKNonkJE02Bw&_101_INSTANCE_cKNonkJE02Bw_languageId=en_GB (Accessed June 17, 2016). [2] Т.В. Бордачев, С.А. Караганов, А.А. Безбородов, А.Т. Габуев, К.В. Кузовиков, А.Б. Лихачева, А.В. Лукин, И.А. Макаров, Е.А. Макарова, А.С. Скриба, Д.В. Суслов, И.Н. Тимофеев, К Великому океану – 3: Создание Центральной Евразии / под ред. С.А. Караганова, М.: МДК «Валдай», 2015. [3] Поворот на восток: Развитие Сибири и Дальнего Востока в условиях усиления азиатского вектора внешней политики России, Международные отношения, М., 2015. [4] С.А. Караганов, О.Н. Барабанов, А.А. Безбородов, Т.В. Бордачев, А.В. Казакова, А.Б. Лихачева, А.В. Лукин, И.А. Макаров, А.С. Пятачкова, А.С. Скриба, А.К. Соколова, Д.В. Суслов, И.Н. Тимофеев, К Великому океану – 4: Поворот на Восток. Предварительные итоги и новые задачи / Под редакцией Т.В. Бордачева, М.: МДК «Валдай», 2016. [5] С.А. Караганов, «Первые контуры Большой Евразии» at http://karaganov.ru/publications/363 (Accessed June 17, 2016). [6] Федеральное агентство по делам Содружества независимых государств, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству. [7] Nicu Popescu, Eurasian Union Uncertainties, in Eurasian Visions, p. 33-38. [8] Каталог трудов Президента Казахстана – http://personal.akorda.kz/ru/category/knigihttp://personal.akorda.kz/ru/category/knigi (Accessed June 17, 2016). [9] Eurasian Visions. Integration and Geopolitics in Central Asia. PONARS Eurasia Policy Perspectives September 2015. Based on the papers presented at PONARS Eurasia policy workshop “Security and Regional Integration in Eurasia” held at Nazarbayev University, Astana, Kazakhstan, in June 2015 and co-sponsored by Nazarbayev University and the University of Wisconsin-Madison. PONARS Eurasia Institute for European, Russian and Eurasian Studies, Elliott School of International Affairs, The George Washington University, 98 p. [10] Cory Welt, Henry E. Hale, Foreword, in Eurasian Visions, p. viii. [11] Ibidem. [12] Andrey Makarychev, “Reassembling Lands or Reconnecting People? Geopolitics and Biopower in Russia’s Neighborhood policy, in Eurasian Visions, p. 7-12; Viatcheslav Morozov, Kazakhstan and the “Russian World”. Is a New Intervention on the Horizon? in Eurasian Visions, p. 13-18. [13] Marlene Laruelle, “Eurasia, Eurasianism, Eurasian Union. Terminological Gaps and Overlaps”, in Eurasian Visions, p. 1-5. [14] По нашей классификации, третьей волной или, иначе, тупиковым ответвлением евразийства, которому как раз и противостоит его наиболее современное актуализированное понимание, стало «неоевразийство». [15] http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/summitdecl.shtml (Accessed June 17, 2016). [16] «Политико-правовые взгляды евразийцев,» at  http://studme.org/1854051630520/politekonomiya/politiko-pravovye_vzglyady_evraziytsev#730 (Accessed June 17, 2016). [17] «Власть континента: Россия-Евразия», at  http://studme.org/105604125855/politologiya/vlast_kontinenta_rossiya-evraziya (Accessed June 17, 2016). [18] В.А. Дергачев, «Геополитика. Русская геополитическая энциклопедия. 2010-2014», at http://www.dergachev.ru/Russian-encyclopaedia/21/08.html (Accessed June 17, 2016). [19] Halford Mackinder, Britain and the British Seas, London, 1902 (Халфорд Маккиндер, Британия и Британские Моря, Лондон, 1902); H. Mackinder, “The Geographical Pivot of History,” Geographical Journal, 23, 1904 (Х. Маккиндер, «Географическая точка опоры в истории,» Географический журнал, 23, 1904); Halford Mackinder, Democratics Ideals and Reality, London, 1919 (Халфорд Маккиндер, Демократические идеалы и реальность, Лондон 1919); H. Mackinder, “The Round World and the Winning of Peace,” Foreign Affairs, 21, 1943 (Х. Маккиндер, «Глобальный мир и победоносное шествие мира,»  Международные отношения, 21, 1943). [20] Эмерик Шопард, «Халфорд Маккиндер и “Хартлэнд”», Перевод для Око-планеты: Дмитрий Люфт at http://oko-planet.su/politik/politikdiscussions/132721-halford-makkinder-i-hartlend.html (Accessed June 17, 2016). [21] В. Поликарпов, Збигнев Бжезинский. Сделать Россию пешкой, М., 2011, 240 стр. Аннотация книги at http://www.litres.ru/vitaliy-polikarpov/zbignev-bzhezinskiy-sdelat-rossiu-peshkoy/ (Accessed June 17, 2016). [22] «Время возвращать наши святыни: принципы и стратегия грядущей войны,» at http://evrazia.org/print.php?id=2787 (Accessed June 17, 2016). [23] А.Г. Дугин, Основы геополитики, М., 1997, 1999, 2000, 2001; А.Г. Дугин, Проект «Евразия», М., 2004. [24] Marlene Laruelle, “Eurasia, Eurasianism, Eurasian Union. Terminological Gaps and Overlaps”, in Eurasian Visions, p. 1-5. [25] Jang Jin, “Ufa Summits sign of shift in Eurasian geopolitics,” Global Times, July 8, 2015, at http://www.globaltimes.cn/content/930917.shtml (Accessed June 17, 2016). [26] С.А. Караганов, «Первые контуры Большой Евразии», at http://karaganov.ru/publications/363 (Accessed June 17, 2016). [27] http://www.eurasiancommission.org/ (Accessed June 17, 2016). [28] http://courteurasian.org/ (Accessed June 17, 2016). [29] Статья Министра иностранных дел России С.В. Лаврова «Историческая перспектива внешней политики России» опубликованная в журнале «Россия в глобальной политике» 3 марта 2016 года at http://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2124391 (Accessed June 17, 2016). [30] С.А. Караганов, «Обещание Евразии» at http://karaganov.ru/publications/378 (Accessed June 17, 2016). [31] Выступление Михаила Евдокимова на сессии «Евразийский экономический союз в контексте мировой экономики» международной конференции «Ялта-2015», «Международная жизнь», №1, 2016, с. 83-86. [32] Стратегия для России. Российская внешняя политика: конец 2010-х – начало 2020-х годов, М.: СВОП, 2016. [33] К Великому океану – 4: поворот на Восток, с. 36. [34] D. Trenin, Russia’s Asia Strategy: Bolstering the Eagle’s Eastern Wing / “Russie. Nei. Visions”, IFRI’s Russia/NIS Center, No. 94, June 2016.

Саммит в Санкт-Петербурге, краткий, как шахматный блиц, и насыщенный оттенками вкуса, как фаршированный баклажан, уже вошел в хронику геополитической «игры тронов» как событие неординарное. Схожее с разворотом Примакова над Атлантикой и «поворотом на восток» в ответ на западные санкции и возобновление пропагандистской «холодной войны». Резонанс в мировых СМИ, вызванный состоявшимися 9 августа в Константиновском дворце в Стрельне переговорами между президентом Владимиром Путиным и его еще позавчера не рукопожатным турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом, поражает не столько количеством затраченных обозревателями слов и выражений, сколько абсолютной полярностью суждений и обилием конспирологических и алармистских прогнозов. С 24 ноября 2015 года, когда турецкий истребитель американского производства сбил российский «Су-24» до 9 августа 2016 года пролегла «дистанция огромного размера». За эти месяцы случилось немало событий, которые лишили амбициозного и авторитарного по стилю мышления и правления турецкого лидера (см. «Папа Тайип», или Штрихи к портрету второго отца турецкой нации», №6(56), 2011) свободы выбора и маневра. Его извинения в письменном виде и последовавший приезд в Стрельню были неизбежностью.   Доводы в пользу «перезагрузки» Замирение в эти летние месяцы было предопределено не только историко-географическим детерминизмом (проживание по соседству, десять войн, соткавших общую память, взрывное узнавание друг друга в ходе баул-коммерции в 1990-е и превращения турецких курортов в общероссийскую здравницу), но и изменившимися геополитическими реалиями. Выросло «недопонимание» (возможно, умышленно) между Евросоюзом и Турцией по выполнению (вернее, невыполнению) договоренности по урегулированию миграционного кризиса. Проявилась негативная макроэкономическая статистика, в том числе вызванная падением интереса западных инвесторов, обеспокоенных нестабильностью в Турции из-за притока беженцев и серийных терактов, а также дальнейшим сокращением торгового оборота с Россией (минус 737 миллионов долларов только за первые шесть месяцев текущего года). Усугубилось раздражение Анкары поставками Вашингтоном оружия бойцам сирийской пешмерги (курдское ополчение). Наконец, переломным моментом стала попытка военного переворота при соучастии активистов движения «Хизмет», возглавляемого личным заклятым другом турецкого лидера Фетхуллой Гюленом, проживающим в американском штате Пенсильвания. К этому подверстывается отсутствие искренней радости союзных держав по НАТО в связи с провалом антиконституционного заговора. Это заставило правящую Партию справедливости и благоденствия и правящий политический клан заподозрить Запад в целом, как минимум, в двурушничестве, а, как максимум, в тайном желании свергнуть режим Эрдогана руками его исконных противников. На этом фоне Москва и Кремль легко набрали выигрышные очки. Едва ли не единственным из крупных мировых политиков, которые лично позвонили Эрдогану и выразили удовлетворение тем, что путчисты не достигли цели, был Владимир Путин. К этому моменту шестерни закулисной дипломатии уже вращались на повышенных скоростях.   Слово «извините», русским по белому Еще в конце апреля, по сведениям турецкой газеты «Хюрриет», начальник генштаба Вооруженных сил Турции генерал армии Хулуси Акар (заметим – это он сыграл ключевую роль в разгроме путчистов) предложил Эрдогану подключить «шерпу», турецкого предпринимателя Джавита Чаглара, чтобы проложить окольный, но верный путь в Кремль. Чаглар ведет бизнес в Дагестане и лично знаком с главой региона Рамазаном Абдулатиповым, который, пишет газета, имеет выходы на курирующего внешнюю политику помощника президента России Юрия Ушакова. Другим еще более влиятельным посредником-примирителем выступил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, который на встрече в Петербурге с Владимиром Путиным получил его согласие возобновить общение с турецким лидером после того, как будут принесены официальные извинения за инцидент 24 ноября, унесший жизнь российского пилота. Новость была передана по цепочке. Через посла Казахстана она попала пресс-секретарю президента Турции Калыну, назначенному координатором этой челночной тайной дипломатии. Затем владеющие русским языком дипломаты посольства Казахстана в Анкаре отретушировали перевод письма Эрдогана, остановившись на слове «извините». Интересен комментарий газеты «Хюрриет»: это слово «было сильнее, чем «сожалеем» (sorrу), но не такое сильное как «просьба о прощении» (apology)». 24 июня в Ташкенте до окончания саммита ШОС Назарбаев передал Путину послание, составленное на русском языке. В Кремле отметили стилистические нюансы выбранных выражений, но сочли, видимо, что для восточного правителя, знакомого с понятием «потеря лица», даже такая форма признания своей неправоты далась нелегко (см. «Турция: синдром Эрдогана в паре с имперским перенапряжением», №7-8(101), 2015). Москва решила перевернуть страницу. Хотя, казалось бы... После приговора из уст российского президента – коалиции стран, борющихся в «Сираке» с террористами из ИГИЛ и прочих исламистских бандформирований, нанесен «удар в спину», а потому Турция за это заплатит, причем не только финансовыми потерями от эмбарго на поставки ее помидоров – можно было ожидать длительного периода охлаждения. Глубокой заморозки. Обесточивания диалога, ранее отличавшегося евразийской пассионарностью. Однако в Кремле возобладала точка зрения прагматиков, верно оценивших весь диапазон выгод от перетягивания на свою сторону, пусть даже временно, страны с населением почти 80 миллионов человек и второй крупнейшей в НАТО армией (см. «Эрдоган мирится с Нетаньяху и Путиным», №6(111), 2016).   Что в сухом остатке Итогом переговоров в Питере стала ожидавшаяся констатация: и Москва, и Анкара готовы и будут прилагать все усилия к тому, чтобы поднять скоропостижно уроненные двусторонние отношения на докризисный уровень. Ожидается снятие ограничений на работу турецких строительных фирм. На правительственном уровне будет подготовлена и принята специальная программа сотрудничества с Турцией на 2016-2019 годы. В ближайшее время возобновятся чартерные рейсы (что едва ли спасет «бархатный сезон» на турецких ривьерах, даже если сбудется прогноз о том, что цены рухнут на 30%). Реанимированы два мега-проекта, что привязывают Турцию к России на долгосрочную перспективу. Строительство силами Росатома и на основе российских технологий в провинции Мерсин АЭС «Аккую» и прокладка консорциумом во главе с Газпромом до европейской части Турции оффшорного газопровода «Турецкий поток» для доставки голубого топлива как внутренним потребителям, так и импортерам в Евросоюзе. Примечательно, что не придется начинать с чистого листа. Как заметил президент Путин, «за предыдущее время, даже несмотря на кризис наших отношений, турецкая сторона работала, и основные разрешения и вопросы, связанные с «Турецким потоком», уже оформлены и получены». Ничего удивительного: поставки по этому маршруту обезопасят турецких получателей газа от непредсказуемой ныне транзитной страны (Украина) и превратят бывшую Османскую империю по отношению к ЕС в энергетический хаб, распределяющий по Южной Европе и далее вплоть до австрийского Баумгартена важный энергоноситель. Не менее заинтересована Анкара в АЭС «Аккую», которой президент Эрдоган на итоговой пресс-конференции в Петербурге пообещал предоставить статус «стратегической инвестиции», что предполагает набор льгот и преференций. Пунктиром был обозначен щекотливый вопрос о военно-техническом сотрудничестве (ВТС), о партнерстве ВПК. В западной прессе высказывалось предположение, что речь может пойти о закупках российских систем ПВО. Как в этом случае обойти требование единых стандартов НАТО? Ответ находим у министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу: «Турция по данному вопросу до сегодняшнего дня делала ставку на сотрудничество со странами НАТО. Но результаты нас не удовлетворили. По этой причине совершенно естественно, что мы начали поиски новых партнеров. Однако мы не считаем свою позицию неким шагом против НАТО». Сомнительно, что в штаб-квартире Североатлантического альянса разделят эту точку зрения.   Сирия: пересдача карт? Неизбежно в ходе переговоров в Петербурге пришлось заниматься малоудобной для обеих сторон проблематикой: гражданской войной в Сирии, где Москва и Анкара поддерживают противоположные воюющие стороны. С одной стороны, исламисты более высокого градуса остервенения, чем правые фундаменталисты в партии самого Эрдогана, угрожают миру и спокойствию турецких граждан на их же территории (достаточно суммировать число терактов и огласить их мартиролог), да и перестают считаться с прежними заслугами турецкого истеблишмента по их опеке и подпитке. С другой стороны, уже очевидно, что ни Иран, ни Россия не позволят экстремистам суннитского толка разгромить режим Башара Ассада. Это диктует необходимость для Анкары пересмотреть свой подход к зачистке Сирии от ассадовцев руками боевиков ИГИЛ и т.н. умеренной сирийской оппозиции. Это было бы логично, но пока не гарантировано. Подвижки ожидаются. Эрдоган вроде бы созрел, чтобы отказаться от негибкой позиции, что бык Дамаска (по аналогии с «быком Багдада», как называли Саддама Хусейна) должен уйти «сейчас и прямо сейчас». Так полагает, в частности, эксперт Валдайского клуба и гендиректор Международного института развития научного сотрудничества Ариф Асалыоглу. Вместе с тем, это должно быть подкреплено одним, но ключевым условием: Анкара перестает выступать опекуном и тыловой базой по снабжению террористов, воюющих в «Сираке». В августе промелькнуло сообщение, что турки вроде бы перекрыли границу в том месте, где происходило снабжение Сирийской свободной армии, той самой, что считалась одно время олицетворением «умеренных» сил в оппозиции к Ассаду, но которая в какой-то момент стыдливо начала сотрудничать с российскими ВКС, а, следовательно, с ненавистным режимом. Вехой на пока только гипотетическом развороте Анкары на сирийском направлении может служить телефонный звонок Эрдогана своему иранскому коллеге, президенту Хасану Роухани сразу по следам путча. Было сказано: «Мы настроены в сотрудничестве с Ираном и Россией рука об руку решать региональные проблемы и значительно усилить наши шаги по возвращению в регион мира и стабильности». В любом случае, сирийская «особая папка» не сдана в архив, а только будет заполняться. Стороны не стали скрывать, что взгляды на пути решения многоуровневого конфликта различаются, но готовы к поиску компромиссов. Как у нас говорят, лиха беда начало. Трудно избавляться от имперских иллюзий и переводить вчерашних вассалов и наемников (см. «Турция не отказывается от членства в ЕС, но позволит ли ИГИЛ?» , №12(94), 2014) в категорию «внешний враг».   Третьи стороны: от одобрения до тревоги В Тегеране и Дамаске итоги петербургского саммита восприняли со знаком плюс, что не стало неожиданностью. Равно как не явилась откровением сдержанная и завистливо-раздражительная реакция многих западных аналитиков, которые усмотрели в замирении Москвы и Анкары – по канонам «игры с нулевым результатом» – угрозу своим жизненным интересам в регионе, да и в глобальном контексте. Блиц-визит Эрдогана на берега Невы, утверждает американская «Уолл-стрит джорнэл», представляет собой попытку продемонстрировать, что Россия может стать альтернативой Евросоюзу. Напрашивается вопрос, почему? Почему альтернатива? Разве не бывает многовекторной дипломатии и стремления иметь позитивные и доброжелательные отношения со всеми своими соседями? Разве при тандеме Эрдоган-Давутоглу Анкара не проводила политику «Ноль проблем с соседями» (пока ее попутал бес имперского высокомерия)? Почему западные эксперты мыслят категорией «если уж дружить, то обязательно против кого-то»? Газета приводит мнение неназванного высокопоставленного чиновника ЕС, который на голубом глазу утверждает, что интересы Турции и России не совпадают «по вопросам экономики и энергетики». А как же «Турецкий поток»? А как же АЭС «Аккую», которой Эрдоган намерен предоставить статус «стратегической инвестиции»? А как же турецкие строительные компании в России, набравшие портфель контрактов на 10 миллиардов долларов? А гигантский объем цитрусовых и помидоров из турецких парников на российском внутреннем рынке? А три с половиной миллиона российских отпускников на курортах Анталии?.. Европейское издание «Политико» также мыслит категориями заговоров, утверждая, что «Турция, в конце концов, может лучше служить Путину в качестве норовистого члена НАТО, нежели российского сателлита». Перекликается с несколькими публикациями в американском серьезном аналитическом журнале/портале «Нэшнл интерест», задающимся вопросом: не пора ли выкинуть Турцию из НАТО? И если нет, то не пора ли самим США выйти из этого альянса? Ошибка «Политико» в том, что ее авторы все меряют на натовский аршин: Турция по определению не может быть ничьим «сателлитом», читай – вассалом, даже когда соблюдает устав НАТО. Турция – во многом самодостаточная и бесспорно суверенная региональная держава, которая сегодня, после формального окончания «холодной войны», может позволить себе выбирать партнеров, а не хозяев. Даже Роберт Фиск, проницательный аналитик в лондонской «Индепендент», не мог отказать себе в удовольствии приложить к саммиту стереотипы из довольно пыльного сундука. Для невзыскательного и невдумчивого читателя запомнится только такой его образ: «Султан приехал на встречу к Царю» (см. «Султанизация Эрдогана», №12(105), 2015). Но этим, правда, его анализ не ограничился. Роберт Фиск цитирует пассаж в письме Эрдогана со ссылкой на ТАСС о том, что разрешить сирийский кризис невозможно без сотрудничества с Россией, и интересуется: а как насчет сотрудничества с сирийским президентом Башаром Асадом? Автор предлагает вспомнить, что было время, когда Асад считался близким другом семьи Эрдогана. И затем задается резонным, но пугающим для спонсоров антисирийской оппозиции и ИГИЛ вопросом: «Если вы можете сбить российский самолет и потом обнять своего «друга» Путина, то почему Эрдоган не может сделать то же самое в отношении Башара, коль скоро он это уже делал?» Впечатляет повторяющейся как рефрен, назойливый, как августовские слепни, вывод о том, что коль скоро после провалившегося путча президент Турции совершил свой первый визит за рубеж именно в Россию, то Запад-де проиграл. Раздаются призывы подластиться к новому «султану», потому как иного не дано, нового путча, похоже, скоро не предвидится. На эти рекомендации и причитания, мол, «кто потерял Турцию?» глава внешнеполитического ведомства Мевлют Чавушоглу отреагировал довольно жестко: «Если Запад потеряет Турцию, то отношения с Россией, Китаем или исламским миром ни при чем… ЕС совершает очень серьезные ошибки, в том числе в плане поддержки попытки переворота».   Вместо послесловия Готов подписаться под мнением заметного аналитика деловой газеты «Взгляд» Петра Акопова, определившего главные мотивы двух лидеров и их команд единомышленников из политического класса, мотивы, лежащие в основе преодоления кризиса в двусторонних отношениях: «Путин и Эрдоган – абсолютно разные, но одинаково направленные люди. Оба хотят создать своим государствам-цивилизациям наиболее благоприятные условия для развития, причем развития национального, самостоятельного». Сказано! Владимир МИХЕЕВ

На судьбоносном вираже истории, после того, как 52% островитян проголосовали на референдуме за выход из состава объединенной Европы (см. «Брекзит»: английский национализм взял верх», №6(111), 2016, ревностные охранители устоев королевства, не случайно называющие себя консерваторами, выбрали своим новым лидером и по совместительству главой кабинета 59-летнюю, не обремененную детьми и внуками, всю до мозга костей политизированную и тщеславную даму, которая последние шесть лет возглавляла министерство внутренних дел. Выбор, остановленный тори на Терезе Мэй, безупречно логичен. Как логично давнее наблюдение, что для подлинного культа личности необходима как минимум личность. Преемнице опростоволосившегося Дэвида Камерона, рисковавшего с референдумом о разводе с Евросоюзом легкомысленно, а не глубокомысленно, и потому проигравшего, не занимать ни интеллекта, ни харизмы, ни ярких перьев в плюмаже ее послужного списка. Для дочери англиканского священника, не погнушавшегося отдать ее на время в католическую школу, политика стала призванием. Подспорьем стало гуманитарное образование, полученное в университете Оксфорда (специализация – география), а затем опыт работы в Банке Англии и муниципальных органах власти в Лондоне. Вот уже почти двадцать лет – депутат палаты общин. Портфолио внушителен. И, что немаловажно, конвертируется в популярность у избирателей, чему способствует заслуженная ею на посту главного стража правопорядка репутация «берегини». Этому она обязана проводившейся ею последовательно и решительно политике сдерживания неконтролируемой миграции. Заступив на премьерскую вахту, Тереза Мэй сформировала свою команду, что сходу вызвало немало недоумения. Стоит упомянуть о двух ключевых назначенцах, задающих во многом содержание и тональность внутренней и внешней политики. Если вывести за скобки пост вице-премьера, которого был удостоен лидер входящей в правящую коалицию Партии либеральных демократов Ник Клегг, вторым по значимости в правительстве считается канцлер казначейства (министр финансов). Им стал Филип Хаммонд, прежний глава Форин офиса, ранее возглавлявший министерство транспорта, а затем обороны, считающийся в политическом бомонде рабочей лошадкой и «эффективными менеджером», куда ни поставь. Насколько назначение 60-летнего выпускника Оксфорда, где он изучал политику, экономику и философию, будет способствовать удержанию позиций Сити как одного из ведущих финансовых хабов, неведомо. Но с учетом жестких антироссийских взглядов мистера Хаммонда, в Москве об его уходе сожалеть не будут. «Русофоба перевели на финансы», выразился обозреватель российской деловой газеты «Взгляд», подкрепив это мнением политолога Сергея Караганова: «То, что Хаммонда убрали, правда, не вниз, а в сторону, не так плохо». Куда более неожиданным стало продвижение на должность главы Форин офиса бывшего лондонского градоначальника Бориса Джонсона. Прозванный в блогосфере БоДжо Клоун (BoJo the Clown), этот патентованный евроскептик, один из моторов кампании «На выход», растрепанный крашеный блондин с турецкими корнями (см. «Потомок османов по имени Борис захватил Лондон», №6(23), 2008), станет отныне лицом британской дипломатии. За последние годы словоохотливый эксцентрик БоДжо успел щедро раздать оскорбления по самому широкому кругу мировых лидеров, в том числе и президенту Турции Эрдогану, о котором он сочинил стишок («лимерик») для конкурса журнала «Спектейтор». Победил прочих злобных пиитов и получил премию в тысячу фунтов стерлингов. В апреле 2006 года в бульварной «Сан» он засветился с высказыванием в адрес президента США Барака Обамы: «Будучи наполовину кенийцем, президент от своих предков унаследовал нелюбовь к британской империи, пламенным защитником которой всегда был Черчилль». В 2007 году БоДжо так охарактеризовал Хиллари Клинтон: «У нее крашенные под блондинку волосы, пухлые губы и стальной взгляд голубых глаз, чем она напоминает садистскую медсестру в психиатрической клинике». Любопытно: если госпожа Клинтон станет президентом США, как у нее сложатся отношения с невоздержанным на язык обидчиком? Поговаривают, что одни сограждане пребывают в шоке от этой новости, другие же усматривают хитрый ход: неудачи Тереза Мэй сможет теперь списывать на «сорвавшуюся с цепи палубную пушку». Хотя БоДжо может скоропостижно остепениться, не зря же он подтвердил готовность принести извинения всем, кого когда-либо обидел, причем в первых строчках у него значится именно американские политики. Не вполне понятно, как пойдет бракоразводный процесс с Евросоюзом. С одной стороны, госпожа Мэй заявила: «Есть необходимость договориться о лучших условиях для Великобритании по выходу из ЕС и определить для себя новое место в мире. «Брекзит» означает «Брекзит». И мы добьемся успеха». С другой стороны, она выступала в одной связке с Камероном, агитируя за лозунг «Остаться», что вызвало подозрение у местных обозревателей в неоднозначном финале. Либо Британия с помощью юридических лазеек будет бесконечно долго тормозить процесс выхода из ЕС, либо сумеет выторговать себе дополнительные поблажки у Брюсселя и затем переиграет итоги референдума от 23 июня (см. «Что ждет Британию после "Брекзита"?», №6(111), 2016). В британской прессе этот вариант уже окрестили «Брекзит-лайт». Наконец, вошествие во власть Терезы Мэй, которая курировала «дело Литвиненко» и обещала, что Британия будет и далее «сдержанно взаимодействовать с Россией», для Москвы не сулит прорывных благостных разворотов. Впрочем, никогда не говори «Никогда», как любил напоминать себе и окружающим придуманный персонаж Яна Флеминга под номером 007. Владимир МИХЕЕВ

Слухи о кончине «холодной войны» оказались слишком преувеличены, и, если кто-то до сих пор сомневался в этом даже после варварских бомбардировок Сербии, теперь может убедиться, ознакомившись с решениями 28-го по счёту саммита Североатлантического альянса. Впервые в таком мероприятии приняли участие руководители Европейского Союза. Варшавскую встречу НАТО в верхах многие западные аналитики считают важнейшей за последние несколько десятилетий. Ведь преодолен незримый Рубикон: руководство альянса официально провозгласило курс на сдерживание России, хотя и с определёнными оговорками. При этом решено сделать шаг, имеющий, скорее, символическое значение – разместить четыре многонациональных батальона у российских границ и задействовать систему ПРО с 2018 года. Однако всё это свидетельствует, что в отношениях НАТО-РФ наступил «холодный мир», чреватый каким-нибудь (не дай бог!) опасным инцидентом, вроде столкновения военных самолетов в воздухе или случайного обстрела кораблей… Саммит проходил в нелёгких для Вашингтона и его европейских сателлитов условиях. С юга Западу угрожают террористы из так называемого Исламского государства (запрещено в РФ), с Востока – пресловутый «вызов Москвы», а на крайнем Западе появилось пугало по названию «Брекзит». Не случайно на лицах лидеров, собравшихся в городе, где 61 год назад родился Варшавский договор, не просматривалось уверенности в предпринимаемых действиях. Возможно, ещё и потому, что «лидер лидеров» – президент США – готовится совсем скоро отойти от государственных дел. Между тем, договоры и соглашения, подписанные Москвой и НАТО два десятилетия назад, никто не отменял. Они основываются на таких важных принципах, как обоюдное сокращение войск и отказ альянса от их неуклонного приближения к границам России. Теперь в Вашингтоне и Брюсселе сочли, что условия безопасности в Европе якобы изменились в худшую сторону из-за украинского кризиса; этими договоренностями можно пренебречь и приступить к военной экспансии на Востоке. Она сопровождается наращиванием натовского военного бюджета. Более того, Польша и другие «страны-ястребы» требуют создания постоянных военных баз по периметру российских границ. Но в Североатлантическом альянсе пока преобладает осмотрительность: там понимают, что Москва неизбежно примет адекватные ответные меры. А генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг не устаёт повторять, что возглавляемый им альянс «не ищет конфронтации с Россией». Состоявшийся саммит может иметь далеко идущие последствия, и не только в Старом свете. Сегодня ясно одно: встреча атлантистов и руководителей Евросоюза под лозунгом «сдерживания Москвы», в духе «холодной войны», отнюдь не способствовала стабилизации обстановки в Европе и мире, но, напротив, усилила ощущение неуверенности и нервозности. Игорь ЧЕРНЫШОВ

Исход референдума, расчистившего путь к «Брекзиту» (Britain + exit), вовсе не перенесен в реальность из виртуального пространства, из экранной саги «Игра престолов», но имеет немало общего с кинематографическим аватаром геополитических страстей и соперничества. Как только более половины британцев высказались за выход из ЕС, под угрозой оказался контроль со стороны англо-саксонской империи (формально нигде не присутствующей как субъект международного права, но существующей де-факто) за интеграционными процессами в Европе. Вспомним. Бывшая Британская империя, над которой прежде никогда не заходило солнце, была кооптирована в ассоциацию континентальных европейцев с опозданием, только в 1973 году. Вступила она в союз лишь с третьей попытки, поскольку первые две споткнулись о решительное вето французского президента, генерала Шарля де Голля, не простившего унижения, которым он подвергался в Лондоне, где в 1940 году основал патриотическое движение «Свободная Франция», примкнувшее к антигитлеровской коалиции. Помимо стародавних личных обид, у политика-реформатора де Голля, заложившего основы сегодняшней Пятой республики, были веские подозрения, что брачные узы Британии и тогда еще ЕЭС (Европейское Экономическое Сообщество) приведут к соучастию в европейских делах ее ближайшего родственника, старшего брата – Соединенных Штатов. Подозрения, что Британия будет пытаться усидеть на двух стульях, сохраняя «особые отношения» с США, будучи членом панъевропейского союза, а также оговаривать для себя особые привилегии (так и случилось: компенсация за субсидии ЕС континентальным фермерам, отказ присоединиться к еврозоне, отказ принять условия безвизового Шенгенского соглашения и т.д.) подтвердились на протяжении истории в полной мере (см. «Что ждет Британию после 'Брекзита'?», №6(111), 2016). Мои лондонские коллеги, оглядываясь назад, справедливо пишут о турбулентных отношениях Великобритании с ЕС, соединявших в себе и любовь и ненависть (love and hate relationship), что не способствовало крепости брачных уз.   Где искать корни сепаратизма? Каким же образом активисты кампании «Leave» (условный перевод – «На выход»), какой именно «тихой сапой» сумели они мобилизовать больше половины из тех 72% имеющих право голоса граждан, что пришли к урнам, несмотря на проливные дожди и затопления во многих районах страны? Ответ – в признании того, что у многих накопилось разочарование в преимуществах совместного проживания, а значит, и не было особой нужды их звать на баррикады. Сегодня на референдуме сепаратизм проявился как явление «новой нормальности». Сепаратизм явился во весь рост и во всем блеске. Показательно, что в то время, как в Шотландии, Уэльсе и даже в Северной Ирландии тон и тренд задавали европоцентристы, удовлетворенные более чем 40 годами сосуществования в «семье народов», в самой Англии расклад симпатий выявил оформление особого сегмента общества, мыслящего интровертными категориями и ставящего интересы своего этноса выше интересов Соединенного Королевства. Действительно, в некогда зажиточных фабричных городах северо-востока и центральной Англии, овеянных славой «промышленной революции» и эпохи, когда они олицетворяли собой «мастерскую мира», люди труда предпочли статус-кво. Предпочли оставаться в Евросоюзе, потому как опасаются, растолковывают местные обозреватели, как бы хуже не вышло. Но зато в ряде других английских регионов верх взяли «самостийщики»; например, за разрыв с ЕС энергично высказались граждане в районе Саут-Холланд (73,6%), в Касл-Пойнте в графстве Эссекс (72,7%) и в Бостоне, городе в церемониальном графстве Линкольншир (75,6%). Подмечено, что в южных графствах, где издревле селилась прежняя земельная аристократия, к которой позднее примкнули нувориши развитого империализма, здесь, где обитают сливки общества, а уровень и качество жизни может быть приравнен к осуществленной «английской мечте» о преуспевании, здесь голосовали за выход из Евросоюза. Комментатор ирландской газеты «Айриш таймс» Финтан О'Тул предупреждал на страницах либеральной «Гардиан» за четыре дня до референдума, что движущей силой кампании за «Брекзит» служит английский национализм (Fintan O'Toole. Brexit is being driven by English nationalism. And it will end in self-rule), и что все это закончится требованием предоставить собственно Англии право на самоуправление. Подмывает добавить: как минимум самоуправление, а как максимум… Страшно произнести. Стоит вспомнить и предостережение шотландского писателя Ирвина Уэлша, что в поисках своего отличия от других этнических групп многие выбрали «не британскость, а «англичанство» как свою культурную идентичность в постимперский период». По мнению Уэлша, именно английский национализм представляет собой «спящего гиганта», о чем литератор сообщал еще восемь лет назад и о чем «Вся Европа» исправно проинформировала своих читателей (см. «Эксперт: английский национализм – это «спящий гигант», №8-9(25), 2008). Не менее показателен раскол внутри партии консерваторов, где евроскептики обнаружились даже среди правящего кабинета – одними из «буревестников» стали министр юстиции Майкл Гоув и экс-градоначальник Лондона Борис Джонсон, не говоря уже о заднескамеечниках в палате общин. Трудно не согласиться с аналитиком Русланом Осташко, что к референдуму привел не только хитроумный расчет Дэвида Камерона выпустить пар у соотечественников и напугать Евросоюз (оба расчета не оправдались), но и реальный раскол внутри политического и экономического истеблишмента. По мнению эксперта, «победители в этой борьбе – совсем не рядовые избиратели из сельских и промышленных районов Соединенного Королевства, а вполне конкретные медиа-магнаты, политики и бизнесмены».   Сепаратисты. Кто все эти люди? Идеологический водораздел развел по разные стороны деятелей культуры и спорта, высказывавшихся сообразно своему пониманию сути вопроса. Против расставания с континентальными европейцами агитировали крестная мать Гарри Поттера, мультмиллионерша Джоан Роулинг, популярный актер Бенедикт Камбербетч, гаснущая звезда футбольного поля Дэвид Бэкхем, а против сохранения брачных уз, ставших обузой, пропагандировали известный актер Майкл Кейн, бывший игрок ФК «Арсенал» Сол Кэмпбелл и солист группы The Who Роджер Долтри. Даже просвещенная пресса, где преобладали рассудочные доводы, раскололась на два лагеря. И это при том, что в прежние времена по судьбоносной проблематике обычно обеспечивалось относительное единогласие, достигаемое через кооптированных в правящую элиту главных редакторов и ведущих обозревателей, формирующих общественное мнение («властителей дум»). Маленькое отступление. Великая светская схизма не миновала и СМИ, этот стратегический сегмент политического класса, находящийся под пристальным взором и контролем государственных структур. Мой лондонский коллега поведал мне в далеком 1994 году о манере общения пресс-секретаря премьера с журналистами с использованием «позвоночного права»: «Старик, давай я тебе объясню, что и как». Не секрет, что агитацией за выход из союза грешили представители малого и среднего бизнеса, которые ориентированы или исключительно, или преимущественно на внутренний рынок, на домашнюю аудиторию потребителей. Как следствие, они не сильно сопереживают экспортно-ориентированным компаниям и особенно банковскому сектору, космополитному по определению, встроенному в англосаксонскую финансово-олигархическую империю. Впрочем, нашлись отступники, высказывавшиеся за развод с ЕС, и среди британских банков средней руки. Видимо, им были поперек горла инструкции финансовых регуляторов из Брюсселя, которые обставляли красными флажками их повседневную деятельность, несмотря на то, что Британия не присоединилась к еврозоне и сохранила свой фунт стерлингов. Симптоматично: глава компании JCB (J. C. Bamford Excavators Ltd), крупнейшего в мире производителя тяжелого строительного оборудования, хорошо знакомого и в России, написал циркулярное письмо своим 6500 сотрудникам с уведомлением, что лично он будет голосовать за выход из ЕС. В стане противников членства в Евросоюзе оказались различные социальные страты. Среди евроскептиков, переродившихся в сепаратистов, были не только граждане, относящиеся к категории малосведущих простофиль, из тех, кто делает свой выбор в последнюю минуту под влиянием эмоционального порыва. Здесь были не только вечно брюзжащие маргиналы, чаще всего примыкающие к протестному электорату, и первыми поднимающие булыжник, если где-то начинают бить витрины. Да, значительная часть тех, кто проголосовал за развод, относятся к напуганным обывателям, осознавшим, что государство перестало справляться с задачей абсорбции чужаков и частичной ассимиляции переселенцев, а между тем все возрастающий миграционный поток все более явно угрожает устоям традиционного общества. Но – не менее значительная часть сепаратистов была мотивирована достаточно вескими претензиями в адрес властных структур Евросоюза. Это их неспособность обеспечить устойчивый экономический рост, защитить систему социального обеспечения от перегрузок, эффективно решить долговой кризис в Греции и аналогичные тревожные тенденции в других странах средиземноморского пояса, устранить угрозу новоявленного султана, шантажирующего ЕС (см. «Эрдоган пообещал заполонить Европу мигрантами», №2(107), 2016). Сильным аргументом, как бейсбольной битой, орудует бывший мэр Лондона Борис Джонсон (см. «Британия: скажи Евросоюзу «Прощай!», №5(110), 2016). Приводимые им цифры подкрепляют тезис евроскептиков, что не все ладно в лоскутном королевстве, теряющем свою былую конкурентоспособность. С 2008 года ВВП Евросоюза поднялся всего на 3%, в то время как ВВП США вырос на 13%. По выражению язвительно «Царя Бориса», слабее европейской экономики растет только экономика Антарктиды. Список претензий можно продолжить до полной потери сознания и сознательности. Для финального аккорда подойдут примеры абсурдистского «командно-административного» (физкульт-привет Егору Гайдару!) регулирования со стороны Евросоюза. Их приводил Борис Джонсон, прибегавший к личному опыту, полученному в бытность его работы в брюссельском корпункте газеты «Дейли телеграф». Цитата: «Иногда инструкции ЕС звучат просто смехотворно – например, запрет на переработку чайных пакетиков, ограничения по мощности пылесосов и по возрасту, достигнув которого дети могут схлопнуть воздушный шарик».   Синдром островного мышления Если суммировать все раздражители, источник которых для британских евроскептиков находится во властных структурах ЕС, если помножить их на исконное свободолюбие/резистентность/высокомерие островной нации, то неудивительно, что социально психологический фактор стал одной из причин, почему 52% отвергли союз с Европой. Отвергли вопреки беспрецедентному давлению со стороны правительства Камерона, влиятельного банкирского лобби, транснациональных корпораций (где доминирует американский бизнес), администрации США, лидеров Евросоюза как по отдельности, так и купно, и даже НАТО. Вспомним. Для обозначения диссидентов, предлагавших на первых порах просто репатриировать часть полномочий, переданных добровольно британским политическим классом (действовавшего по мандату избирателей, проголосовавших на референдуме 1975 года за вступление в Европейское Экономическое Сообщество, предшественника Европейского Союза) наднациональным институтам власти ЕС, придумали изящный эвфемизм: «евроскептики» (см. «ЕС: британские евроскептики разворачиваются на марше», №9(102), 2015). Позднее, когда в их среде зароились желающие оборвать постромки, привязывающие остров к континенту, прижившийся термин выжил, хотя более точным определением этой категории политических активистов должно было стать понятие «сепаратисты». Но его тщательно избегали. Термин заряжен негативной эмоциональной энергией, способной стимулировать центробежные тенденции. По сути же, взыграли потаенные психологические комплексы обособленной нации, что впору обозначить как синдром островного мышления. Каждый человек – остров, но британец – это остров внутри острова. Политическое землетрясение, каким стал референдум 23 июня, означает одно: Британия и Евросоюз уже никогда не будут прежними (см. «Единая Европа прошла точку бифуркации», №2(107), 2016). Мы все проснулись 24 июня в «новой реальности». Интеграционный процесс в нашей общей Европе споткнулся о непреодолимые преграды, в том числе о пробудившийся английский национализм – как одно из проявлений ответной реакции на глобализацию и универсализацию, разрушающих не только вестфальскую систему, но национально-государственную идентичность. Владимир МИХЕЕВ

Анкара просит прощения у Москвы После шестилетней размолвки Анкара и Тель-Авив обнаружили в себе достаточно психологической зрелости и гибкости стратегического мышления, чтобы залатать порванную почти в клочья ткань двусторонних отношений и выйти на столбовую дорогу содержательного сотрудничества. 27 июня они объявили о восстановлении в полном объеме дипломатических отношений и расконсервации посольств. В одном ряду с этим прорывом к здравомыслию стоит и послание президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана российскому коллеге Владимиру Путину с выражением соболезнования в связи с гибелью пилота Су-24, сбитого турецкими истребителями 24 ноября 2015 года. После недавней реплики Эрдогана – мол, он не знает, за что извиняться, – это поворот на 180 градусов. После умышленного убийства нашего летчика, что было квалифицировано в Кремле как «удар в спину» от формального союзника в борьбе с ИГИЛ (см. «Турция: синдром Эрдогана в паре с имперским перенапряжением», №7-8(101), 2015), последовало примерное наказание. Обесточивание политического диалога. Отказ от закупок сельхозпродукции. Выведение за скобки проводимых тендеров турецких строительных компаний в России, хотя проекты в стадии реализации не были заморожены. Поверх всего, директивное перекрытие туристического потока на курорты Турции, успевшей за последние годы заслужить репутацию, заметим, небезосновательно, «всероссийской здравницы». По последним прогнозам, туристическая отрасль Турции, формирующая 6% ВВП, недосчитается в этом году 15 миллиардов долларов, причем 1300 отелей уже выставлены на продажу, а число компаний в состоянии пред-банкротства все множится. Едва ли нее главный источник бедственного положения – отсутствие россиян, лояльных и, главное, щедрых клиентов. Не менее пагубным для Турции стал разрыв партнерства с Израилем, построенного не только на закупках высокотехнологичного оружия и совместных военных маневрах, но и на широком спектре сотрудничества. Разрыв их отношений, напомним, случился после того, как в ночь на 31 мая 2010 года израильский спецназ высадился на борту группы судов, называвших себя «Флотилия мира», которые везли гуманитарный груз палестинцам в сектор Газа. Эта часть непризнанной Палестины была подвергнута Тель-Авивом морской блокаде по причине террористических вылазок и обстрелов территории Израиля боевиками движения ХАМАС. В ходе высадки коммандос на судне «Мави Мармара» 30 человек получили ранения и девять погибли, восемь из них были гражданами Турции. Позднее Комиссия ООН провела расследование и пришла к сбалансированному выводу. С одной стороны, израильский спецназ был вынужден применить силу в целях самозащиты, поскольку встретил «организованное и вооруженное сопротивление со стороны группы пассажиров». С другой – насильственные действия коммандос были «чрезмерными и необоснованными», а их дальнейшее обращение с пассажирами были названо «оскорбительным». После инцидента Анкара сочла себя униженной и оскорбленной, повысив ставки в этой крупной региональной игре, отозвав своего посла из Тель-Авива. Игра эта строилась на расчете снискать признательность у «арабской улицы», чтобы позиционировать Турцию как регионального лидера и собирателя нео-оттоманской империи нового образца. В тот момент премьер-министр Эрдоган (см. «Султанизация Эрдогана», №12(105), 2015) питал иллюзии, что начавшаяся перестройка под названием «Арабская весна», обернувшаяся на деле катастройкой, изменит всю геополитическую геометрию на Ближнем Востоке, поставив во главе пирамиды идеологию прагматичного ислама и Турцию как его наиболее последовательного проповедника. Не удалось. Однако, кровь пролилась, что на Востоке, будь то Ближний или Дальний, обязывает к воздаянию, а потому замириться было сложно. Анкара выдвинула три условия для нормализации отношений: 1) публичные извинения израильского руководства за действия спецназа, 2) денежная компенсация семьям погибших, 3) снятие блокады с сектора Газа. Первые два пункта удалось выполнить легко. Тель-Авив еще в 2013 году принес публичные извинения, и только резкое обострение конфликта вокруг сектора Газа в следующем году не позволило воспользоваться этим шансом. Сейчас создан фонд материальной компенсации родственникам погибших турок в размере 18 миллионов евро. И найден компромисс, пусть и паллиативный, по грузам гуманитарного характера для палестинцев в Газе: турецкие благотворительные организации могут доставлять их через израильский порт Ашдод. Как выразился президент Эрдоган, «палестинцы, Израиль и мы многое выиграем от процесса нормализации отношений». Возникает сильное подозрение, что Реджеп Тайип Эрдоган, осознав всю степень неприятия Евросоюзом в целом и особенно отдельными странами-членов этого сообщества как его самого, так и его политики, сделал выбор. По аналогии с одним из лозунгов киевского майдана, это можно назвать «евразийским выбором». Эрдоган развернулся к соседям, Израилю и России, чье благожелательное отношение он профукал и оценил только, когда все это пошло прахом. Похоже, что оба разворота в Евразию политик, которого в США и в Европе на все лады обвиняют в авторитаризме (см. «Президент Эрдоган: новый де Голль или Наполеон?», №10(92), 2014), совершил молниеносно и продуманно. В послании В.Путину содержится заверение Эрдогана, что у Анкары «никогда не было желания и заведомого намерения сбить самолет, принадлежащий Российской Федерации». Далее. Правительство Турции готово на любые шаги «для облегчения боли и тяжести нанесенного ущерба» семье погибшего пилота Су-24. Наконец, турецкий лидер называет в письме Россию «другом и стратегическим партнером». В случае с Россией, видимо, на вылепливание новой взамен разбитый чашки уйдет больше времени, чем на склеивание сосуда на пару с Израилем. Предательский «удар в спину» был нанесен в момент, когда Москва закрывала глаза на двурушничество Анкары, пестовавшей своих головорезов из ИГИЛ, от которых окормлялась ворованной (захваченной силой) нефтью (см. «Турция не отказывается от членства в ЕС», №12(94), 2014), и других анти-асадовских боевиков. Такое простить трудно. Не забудется и смерть нашего пилота СУ-24. Однако, если судить с позиции прагматичного, а подчас циничного геополитического расчета, – простить придется. Нас с Турцией разъединяют и одновременно объединяют 10 войн на протяжении столетий. Это дорогого стоит. Основательный фундамент как для взаимной подозрительности, так и – пусть это прозвучит парадоксально – для крепкого партнерства. Владимир МИХЕЕВ

Любопытные выводы сделал греческий премьер-министр Алексис Ципрас из затеянной на берегах Темзы игры вокруг референдума о возможном выходе Великобритании из Евросоюза – «Брекзита». Риски ухода британцев и сопутствующие этому риски для всего ЕС показали всем его лидерам ошибочность того, что эти же люди планировали годом ранее для Греции, считает он. «Это был бессмысленный план, я бы даже сказал идиотский», – отметил А.Ципрас, имея в виду происходившую тогда подготовку к исключению его страны из еврозоны, а далее и из ЕС. По оценке премьер-министра, развитие событий последних месяцев ставит Брюссель перед неизбежностью пересмотра взглядов на перспективы этого объединения. «Нельзя ставить перед собой лишь задачу вмешиваться только в последнюю минуту, чтобы спасти то, что можно спасти», – заявил глава греческого правительства. А.Ципрас считает, что вопрос не стоит о том, чтобы увеличить или уменьшить роль Евросоюза в регионе и в жизни стран-участниц, как обычно говорят брюссельские чиновники и политики господствующего направления. «Не больше или меньше Европы – Европа должна стать другой», – подытожил он. Светлана ФИРСОВА

Исследование, проведённое социологической службой «Пью рисёрч сентер», без всяких прикрас демонстрирует, как европейские демократические политики – и избранные на национальном уровне, и никем не избираемые на уровне европейском – плю… ну, безразлично относятся к мнению простых граждан, не забывая при этом при любой возможности клясться в приверженности идеалам подлинного народовластия. Продемонстрируем это с помощью цифр. В ФРГ 68% граждан выступают против того, как Ангела Меркель тщится разрулить миграционный кризис. И что, это ей чем-нибудь помешало? Куда там, гнёт свою линию, как и прежде. В Швеции 88% граждан не приемлют того, как в ЕС решаются миграционные проблемы. Может быть, вы слышали что-либо о том, что Брюссель на этом основании решил скорректировать свои действия? Да ладно! Его не впечатляет даже то, что против выступают 94% греков. Ну да, граждан Эллады давно и прочно утвердили на роль общеевропейских «анфан терриблей», с мнением которых можно не считаться. Но точно так же думают 77% итальянцев, 75% испанцев и 70% французов. Неужели и это еврочиновникам по барабану? А между тем Федеральное миграционное ведомство ФРГ ожидает, что в ближайшие месяцы в страну прибудет до полумиллиона членов семей сирийских беженцев. И это при том, что сейчас остаются нерассмотренными свыше 400 тысяч только прошлогодних запросов на предоставление убежища. Попробуйте угадать, в какую сторону эти весьма убедительные цифры могут сдвинуть общественное мнение Германии. При этом гуманистически ориентированные эксперты различных центров и профессиональные правозащитники регулярно сообщают гражданам Германии, что их страна недостаточно активно работает над тем, чтобы интегрировать беженцев, да и Европа должна проявлять ещё больше солидарности и предоставлять прибывшим значительно более широкие возможности для интеграции. Хорошо, что такие предложения господа учёные высказывают в отчётах и телевизионных выступлениях. А то при непосредственном общении с согражданами можно и по сусалам схлопотать. Андрей ГОРЮХИН

На эту тему открытым текстом высказывается Ханс-Олаф Хенкель. А кто он вообще такой и почему к его мнению стоит прислушиваться? В послужном списке этого человека годы работы на посту главы европейского филиала компании Ай-Би-Эм и руководство Федеральным союзом германской промышленности – далеко не последней по влиянию среди германских общественных организаций. Сейчас он депутат Европейского Парламента и член новой политической партии – Альянса за прогресс и прорыв, или Альфа, согласно аббревиатуре её немецкого названия. Образовалась она в июле прошлого года, и вошли в неё «раскольники» из несколько более старой партии – Альтернатива для Германии, источника ночных кошмаров для откровенно заевшихся функционеров Христианско-демократического союза, партии Ангелы Меркель. А теперь давайте перейдём к сути претензий, которые Хенкель предъявляет главе германского правительства. Во-первых, его не устраивает её миграционная политика и он остро высказывался на эту тему уже тогда, когда заявления многих других интервьюируемых ещё сочились гуманизмом. Хенкель же считает, что Меркель позволила сделать Германию объектом неприкрытого шантажа со стороны её партнёров. Скажем, греческий премьер Алексис Ципрас вовсе не собирается выполнять реформистские обязательства, взятые на себя в обмен на третий пакет помощи, говорит парламентарий. Он знает, что Меркель остро нуждается в том, чтобы были хоть как-то прикрыты внешние границы ЕС, и «богатеньких» не накрыла с головой новая волна мигрантов. Для этого же нужны и все заигрывания с «видным демократом» Эрдоганом, до того раздухарившимся, что уж и слова ему не скажи: обидится и в суд подаст. Во-вторых, мало только Греции и Турции, даже в прежде лояльных Испании и Португалии все громче слышны голоса таких партий, который ставят под вопрос европейскую политику стабильности, считает Хенкель. А в результате случается такое, что год-полтора назад и представить себе было невозможно: известный колумнист «Нью-Йорк таймс» открытым текстом пишет «Меркель должна уйти!». «Когда-то мы были первым экспортёром мира, теперь же занимаем только третье место. Зато мы на первом месте по импорту людей, которые женщину за человека не считают», – сокрушается Хенкель, вспоминая события новогодней ночи в Кёльне. А проблема в том, что многие политики и большинство журналистов в Германии одержимо стремлением спасать человечество, полагает он. «Сперва спасали климат нашей планеты, затем евро, потом три раза Греция была спасена Германией, а теперь мы должны спасать всех беженцев мира? Это комплекс вины, укоренившийся у нас после периода 1933–1945 годов, и он заставляет этих людей пытаться превратить Германию в моральную сверхдержаву». Конечно, ни Меркель, ни полицейские прямо не виноваты в том, что прежде безопасную Европу наводнили диковатые правонарушители, толком не отдающие себе отчёта в том, где они оказались. Но Меркель «несёт ответственность за то, что с точки зрения большинства европейских партнёров, из ближневосточной или хотя бы европейской проблемы беженцы превратились в германскую проблему». Виновна она и в том, что беженцы из некомфортабельных, но все же безопасных лагерей в Турции, Ираке и Иордании благодаря её радушному приглашению пускаются в опасный путь. И никто не может сказать, сколько из них погибнет по дороге... По мнению Хенкеля, открывая границы для «понаехавших», правительство страны ставит под угрозу жизни тех, кто наивно уверовал, что в Германии реки текут молоком и мёдом. Он уверен, что фрау канцлерин давно поняла, что её расчёты оказались ошибочными и цена этой ошибки будет огромной. Но признавать свои провалы она не умеет. Это продемонстрировали и поспешное расставание с ядерной энергией, в которое она втянула страну, и безуспешное спасение единой европейской валюты – евро. Но Ангела Меркель скорее уйдёт в отставку, чем признает свою неправоту, как бы дорого она ни обошлась стране. Тем более, что морализаторство на тему прав человека всегда было её коньком, отличием от предшественников, проявлявших в этой сфере бóльшую сдержанность. А её занимала судьба и «пуссирайотовских» попрыгуний, и китайского концептуалиста Ай Вэйвэя и прочие сюжеты, которые, по мнению оппонентов, вполне можно было бы оставить на периферии внимания. Но может быть, у безграничного притока мигрантов в Германию есть и положительные стороны? Ведь чем-то же руководствовался глава концерна «Даймлер–Бенц», когда рекламировал позитивный экономический эффект от выхода «понаехавших» на германский рынок труда. Но Хенкель в ответ на эти заявления бывших коллег по германской промышленности может только скептически пожать плечами. «Действуйте! Дайте указания своим кадровым службам, чтобы они наняли на работу этих умельцев», – говорит он. Как будто тайной является то, что половина беженцев из Сирии функционально неграмотна! Среди членов правлений крупных концернов и то немало людей, которым трудно даются иностранные языки, отмечает Хенкель. Так сколько же труда надо затратить человеку, не знающему даже латинского алфавита, чтобы выучить немецкий язык? Ну, а финансовые последствия политики «открытых границ» уже подсчитал дотошный мюнхенский Институт экономических исследований. Только в нынешнем году этот праздник гуманизма обойдётся в 20 с лишним миллиардов евро. И это ещё без учёта следующего этапа – наплыва родственников мигрантов первой волны, которые, разумеется, не смогут не воспользоваться тем, чтобы воссоединиться именно на германской земле. Так что об экономической выгоде бесконтрольной миграции если и можно будет говорить, то когда-нибудь в весьма отдалённом будущем. Да и то, как это показывает опыт той же Франции, экономические плюсы весьма сомнительны, а социальные минусы прут изо всех щелей. А ведь говорили же когда-то знающие люди: «Если мы уйдём из Алжира, то Алжир придёт к нам». И что, разве не так и вышло? О достоинствах мультикультурализма даже и говорить не стоит, особенно после того, как его похоронила сама Ангела Меркель. Все разглагольствования на эту тему привели только к тому, что там, где раньше был один индийский ресторан, да и то не в каждом районе, сейчас их стало восемь. Многие берлинцы без затруднений назовут вам адрес ближайшего тайского или индонезийского заведения, а в ответ на просьбу подсказать, где в столице можно отведать блюда региональной немецкой кухни, скажем пфальцской, тюрингской или гессенской, надолго задумаются. Может ли настать день, когда «понаехавшие» в таком же массовом порядке решат вернуться в родные края, поблагодарив Германию за оказанное гостеприимство? Хенкель считает, что это совершенно пустые надежды: не затем они ехали за тридевять земель, чтобы возвращаться домой. Социальной системе Германии надо готовиться к серьёзным и продолжительным испытаниям на прочность. А чтобы страна не погрузилась в труднорегулируемое состояние, первым делом надо установить чёткую границу максимальной численности мигрантов, которая должна исчисляться как сумма возможностей отдельных коммун по расселению у себя «понаехавших». А местные жители должны сами решить, сколько мигрантов они готовы видеть в своих краях. Разве не это и есть самый демократический способ решения проблемы? Марина СМИРНОВА

Ныне действующие германские законы предусматривают избрание президента Федеральным собранием, куда входят депутаты бундестага и делегаты, избираемые земельными парламентами по пропорциональной схеме. Однако большинство немцев уже перестало устраивать такое положение дел, что явствует из опроса, проведённого социологической службой «ЮГав». Более точная цифра такова – 70% граждан предпочло бы прямые выборы президента. Причём 39% выступают за это «целиком и полностью», а 30% – скорее «за», чем «против». Ещё 12% – скорее «против», чем «за», 4% – категорически «против», а 15% мнения по этому вопросу не имеют. В то же время, 55% опрошенных выступают против того, чтобы полномочия президента, ныне в известной степени декоративные, были расширены. На вопрос нужен ли вообще Германии такой госчиновник, как президент, 58% ответили «да», а 30% – «нет». Социологическая служба «Эмнид» задала согражданам вопрос, кого они хотят видеть в качестве преемника нынешнего президента Йоахима Гаука. Более половины опрошенных – точнее, 52% – высказались за то, чтобы этот пост занял нынешний министр иностранных дел социал-демократ Франк-Вальтер Штайнмайер. За ним с заметным отставанием – 35% – следует действующий министр финансов, однопартиец госпожи Меркель Вольфганг Шойбле. А замыкают тройку лидеров с 33% сразу два потенциальных кандидата – глава бундестага Норберт Ламмерт (ХДС) и премьер-министр земли Баден – Вюртемберг Винфрид Кречман («зелёные»). Все эти интенции довольно скоро перейдут в практическую плоскость: Йоахим Гаук отказался от разрешённого законом второго срока, и выборы нового президента пройдут 12 февраля 2017 года. Кроме того, социологи расспросили граждан Германии и о том, какой квалификацией должен, по их мнению, обладать германский президент. Почти четверть немцев – 23% – полагают, что это должен быть человек со стороны, а 16% готовы доверить эту должность только профессиональному политику. Но большинство граждан – 51% – считает, что предыдущие занятия главы государства не играют совершенно никакой роли. Точно так же большинство граждан относится и к назойливому требованию феминисток о том, что следующим президентом обязательно должна быть женщина. Эти взгляды разделяет лишь 9% опрошенных. За то, чтобы во дворце Бельвю – резиденции главы государства – на следующий срок опять обосновался мужчина, выступает заметно больше народу – 14%. Подавляющему большинству немцев половая принадлежность президента глубоко безразлична. Вопрос о национальности главы государства рядовые граждане решают так: 57% хотят, чтобы он был немцем, 2% видят на этом посту человека с иностранными корнями, а 35% его происхождение безразлично – был бы человек хороший. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Вынужденно суровые исландцы, представляющие собой живое воплощение географически-климатического детерминизма, не отдали свои сердца на выборах нового президента страны ни одному из представителей старого истеблишмента. И поделом! Претендентами на восседание на местном Олимпе были бывший премьер-министр и глава Центробанка, но их прокатили с ветерком, отказав в доверии за персональные прегрешения или просто за подозрение в совершении неблаговидных поступков. Сказался затяжной, длящийся с 2008 года экономический кризис, который кризисные менеджеры в руководстве страны так и не смогли избыть (см. «Исландия: Тонут? Не мешай тонуть», №2(52), 2011). Но последняя капля терпения испарилась после скандала с «панамским досье», запятнавшего репутацию долгожителя во власти, 73-летнего Олафура Гримсона, который правил на протяжении пяти четырехлетних сроков. Попал в мае под каток людского праведного возмущения и премьер-министр Сигмундур Гуннлаугссон, которые на пару с женой владел офшорной компанией, где укрывал свои доходы от мытарей. Пришлось скоропостижно подавать в отставку. Граждане после таких разоблачений высших должностных лиц, пойманных на корысти и стяжательстве, решили отказать в доверии тем, кто сделал политику своей профессией и источником доходов. На этих президентских выборах избиратели вознесли на президентский пост Гудни Йоханнессона, профессора истории из Университета Исландии. Он никогда не состоял ни в одной партии и, похоже, чурался политики как таковой. И хотя должность у него скорее церемониальная, но в числе его полномочий – право не утверждать принятые парламентом законопроекты. Не исключено, что жители страны, называемой «ледяной землей», останутся довольны своим выбором. Вот только важно не обмануться с главой правительства, которому предстоит удержать темпы роста ВВП в 4% (прогноз на конец этого года) и подтянуть доход на душу населения, что все еще на четверть ниже, чем в предкризисном 2007 году. Быть может, профессор истории и тут пригодится: он-то знает, что было вчера, значит, может предсказать, что будет завтра. Вадим ВИХРОВ

Да, спорит. И, как вы догадываетесь, вовсе не из-за того, что хочет пошире открыть двери перед беженцами. Совсем наоборот. Венгерские власти объявили, что больше не согласны принимать обратно тех, кто проникает через их территорию в сопредельные австрийские земли. А таких насчитывается ни много ни мало до 150 человек в сутки. Если вы хотите напомнить, что тем самым нарушаются пока никем не отменённые дублинские предписания, то вы совершенно правы. Нарушаются… Но пограничные страны ЕС вроде Греции и Италии, которые просто в силу географического положения принимают на себя первый удар, не в состоянии, как это предусмотрено дублинским правилами, рассматривать запросы, подаваемые всеми, кто прибывает на их территорию. Поэтому их явочным порядком перепихивают подальше от себя. Но и в действиях венгерских властей есть своя логика. Ведь очевидно, что путешествие мигрантов по европейским городам и весям началось не с Венгрии. Так почему же мадьяры должны ими заниматься? Ответ прост: на самом деле беженцы никому в Европе не нужны – кроме демагогов от политики и профессиональных гуманистов, да ещё разве что компаний, которые на государственные средства занимаются организацией центров по размещению «понаехавших». А австрийцы, хотя и ничуть не больше венгров жаждут оставить у себя мигрантов, но выслать их обратно не могут: в сентябре прошлого года суд первой инстанции признал справедливым иск афганской семьи, утверждавшей, что их возвращение в Венгрию невозможно «по гуманитарным условиям». Вот такие разборчивые страдальцы, для которых хороши условия только в самых богатых странах Европы… Сергей ПЛЯСУНОВ

Федеральный министр внутренних дел Томас де Мезьер обратился к согражданам за поддержкой. Он надеется, что высылка тех, кому отказано в предоставлении статуса беженца, найдёт в обществе большее понимание, поскольку задачи, которые предстоит решать полицейским, местным властям и отделам виз и регистраций и так простыми не назовёшь. Поэтому министр и хотел бы, чтобы им не ставили палки в колёса, а поддержали, хотя бы морально. По его мнению, проблема в том, что абстрактно все осознают необходимость подобных мер. Но стоит только перейти к конкретному случаю, как начинается волынка с протестами. Этого нельзя высылать, потому что он звезда и главный бомбардир местной футбольной команды, а тех можно оставить в стране хотя бы потому, что у них сложились добрые отношения со всеми соседями. Но в рамки действующего законодательства лирические рассуждения никак не вписываются. Если права на пребывание нет, то даже самые изящные голы не могут спасти положения: придётся прощаться. Хорошо бы, чтобы это происходило добровольно, подчёркивает министр, но в случае необходимости придётся использовать и принуждение: закон суров, но это закон. По сравнению с прошлым годом число добровольных отъездов и высылок заметно выросло, отмечает де Мезьер. В 2016 году, по прикидкам правительственных органов, с Германией расстанется 27 тысяч человек, хотя в 2015 году таких набралось 22.369. Но повода для радости пока не может быть никакого, поскольку уехать из страны должно было почти в десять раз больше мигрантов – примерно 220 тысяч человек. Справедливости ради отметим, что примерно 168 тысяч из них имеют временные разрешения на пребывание. Андрей ГОРЮХИН

Королевство Норвегия рискует прослыть одной из самых негостеприимных стран в Европе: лишь за один год поддержка иммигрантов среди норвежцев упала на 10% и составляет сейчас 45%. Правоцентристское правительство предпринимает активные меры для сокращения притока незваных гостей. Тем временем в норвежском парламенте обсуждаются поправки в закон об иммиграции, предусматривающие ограничение возможности воссоединения семей мигрантов, а также облегчение высылки нежелательных иностранцев на родину. Одновременно власти увеличивают денежные субсидии для беженцев, согласных добровольно покинуть эту скандинавскую страну. Минувшей осенью норвежцы пережили шок, когда к ним стали прибывать до двух тысяч человек ежесуточно, а местное население не достигает и пяти миллионов жителей. К тому же это происходило в период падения цен на нефть и газ – главные источники благополучия страны с одним из самых высоких в мире доходов на душу населения. В частности, в ответ на массовый приток иммигрантов на официальном сайте норвежского посольства в Москве появилось грозное извещение: «Соискатели убежища, приезжающие через Россию, будут возвращены обратно без рассмотрения прошений». А вот недавнее объявление, появившееся в Интернете на странице Иммиграционной службы Норвегии: «Первым 500 просителям будет выделено дополнительно 1080 евро, билеты на самолёт и максимальная помощь в размере 3000 евро наличными, а также по тысяче евро на каждого малолетнего ребёнка и 500 – на оформление паспорта». Речь идёт о программе в поддержку возвращения беженцев на родину. В прошлом году на подобное предложение согласились более 1100 человек. Значительная часть из них устала дожидаться оформления возможности остаться в этой стране. С приходом к власти нынешнего правительства резко увеличилось число депортируемых людей, но это касается, в основном, иностранцев, не имеющих документов или совершивших мелкие преступления.

Спор между Мадридом и Лондоном из-за статуса Гибралтара, британской колонии в западном Средиземноморье, то затихает, то вспыхивает с новой силой, омрачая двусторонние отношения. Обе европейские монархии претендуют на этот стратегически важный крошечный полуостров в Средиземном море, называемый в обиходе Скалой. В июне, воспользовавшись очередным заседанием ооновского «Комитета-24», который по поручению мирового сообщества призван надзирать за процессами деколонизации, представитель испанского правительства подчеркнул в Нью-Йорке необходимость покончить с этим анахронизмом, от которого пиренейская страна «продолжает страдать и в XXI веке». Этот громкий дипломатический демарш прозвучал на фоне подготовки Великобритании к референдуму о возможном выходе из Европейского Союза. Активную кампанию против «Брекзита» в последние месяцы проводил главный министр Гибралтара Фабиан Пикардо, стращавший избирателей тем, что в случае, если Лондон покинет ЕС, британская колония лишится своего нынешнего статуса в рамках интеграционного объединения. Он даже совершил поездку в Нью-Йорк, чтобы выступить на «Комитете-24» с обвинениями Испании в «политическом шантаже» Гибралтара. Именно так расценил глава правительства «Скалы» слова исполняющего обязанности министра иностранных дел Испании Хосе Мануэля Гарсиа-Маргальо о необходимости ужесточить пограничный контроль для борьбы с контрабандой и прибегнуть к формуле «разделяемого (двумя сторонами. – Прим. ред.) суверенитета» над территорией Гибралтара для его сохранения в Евросоюзе. В ответ прозвучали гневные слова главного министра Ф.Пикардо: «Гибралтар не продаётся. Мы никогда не станем испанцами». В свою очередь, представители Мадрида дипломатично не стали сыпать соль на рану Лондону и даже не упомянули об угрозе выхода Британии из ЕС. Они настаивали на соблюдении резолюции ООН от 1967 года, а также ссылались на Утрехтский договор 1713 года, требуя придерживаться принципа «восстановления целостности испанской территории», что необходимо, по их мнению, поставить выше права на самоопределение. При этом испанская сторона подчеркивает, что воды, омывающие этот клочок суши, за прошедшие века никогда не уступались британцам и находятся под суверенитетом Испании. В какой уже раз испанцы напомнили, что Лондон злоупотребил доброй волей Мадрида, захватив в Гибралтаре несколько поселений, предоставленных англичанам в XIX веке по доброй воле и исходя из гуманных побуждений. А также о том, что в 1909 году британцы соорудили там ограждение. Сегодня, по сведениям правоохранительных органов Испании, гибралтарские власти поощряют нелегальную торговлю и превратили «Скалу» в «финансовый рай» (см. «Гибралтар как перевалочный пункт контрабанды», №9(91), 2014). Однако пока не видно признаков того, что в Лондоне услышат, а тем более – отреагируют на эти обвинения.

Королевский двор Дании, один из древнейших в мире, не перестаёт удивлять и монархистов, и противников такого государственного строя. В Копенгагене объявлено об очередном нововведении, отличающем здешний институт венценосных особ от остальных аналогов в Европе. Напомним, что в этом году подданных Её Величества Маргрете II уже поразило неожиданное решение принца-консорта Хенрика уйти на пенсию и посвятить себя путешествиям по всему свету. Такое произошло впервые в истории при сохраняющей трон королеве. Теперь даже на официальных мероприятиях она появляется без сопровождения супруга! Едва решив кое-как возникшую серьёзную протокольную проблему, датское правительство столкнулось с новой: каким образом финансировать обучение внуков бабушки Маргрете? До 1995 года в королевском доме покрывались расходы только королевы, её супруга и их наследников – ближайших прямых потомков. Однако когда принц Йоаким Датский женился на Александре Мэнли, пришлось изменить закон, чтобы предусмотреть содержание и отпрысков младшего сына королевы. А когда невестка развелась с Йоакимом, то по новому закону госпожа Мэнли добилась того, что Маргрете приобрела для неё дом, который та вскоре продала за три миллиона евро. У Йоакима и Александры родились двое детей, ставших первыми внуками Маргрете и ее супруга. А теперь у королевской четы их восемь, и по мере взросления они всё дороже обходятся казне. Старший сын Йокима скоро поступит в университет, и правительство ломало голову над тем, как избежать расходов на седьмого в очереди наследников короны юношу. Он может «заступить на пост» только после своего дяди, его четверых детей и собственного папы Йоакима. Так стоит ли даже небедному государству тратиться на такого бесперспективного наследника, размышляли министры, и склонились к отрицательному ответу. Как заявил один из влиятельных политических деятелей Дании, «через несколько поколений число принцев и принцесс может перевалить за сотню. И что же, всех их должно будет содержать государство?» Александр СОКОЛОВ

Раздвоенность – это слово становится лучшим определением состояния, в котором пребывает Евросоюз в подходе к России. Состоявшийся в середине июня ХХ Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ) стал тому наглядным подтверждением. Само по себе это мероприятие, состав участников и новый выставочный комплекс, где он проходил, произвело сильное впечатление на российских и зарубежных участников, даже самых искушенных. Представительность и масштаб позволили ему выйти за рамки внутрироссийского экономического события или события, посвященного экономическим отношениям с внешним миром. Оно стало площадкой для контактов и переговоров между иностранными компаниями и деятелями, настолько много интересных для них партнеров оказывалось в одно время и в одном месте. Но по прошествии времени не это остается в качестве главных выводов. Содержательная сторона Форума, ставшая публичной благодаря множеству тематических сессий и широкому освещению в СМИ, показывает, что наиболее заметными, бросающимися в глаза темами стали две. Одна – продолжающаяся внутрироссийская дискуссия о дальнейших путях развития экономики. Есть несколько позиций, по которым согласны все: нынешняя система исчерпала себя, необходима диверсификация экономики, новая индустриализация, открытость внешнему миру и усиление конкурентных преимуществ России. Но как этого достичь? По этому вопросу нет согласия во властных структурах, в экспертном сообществе, да и в обществе в целом. Времени на раскачку у страны уже нет, международная конъюнктура, прямо влияющая на российскую экономику, становится непредсказуемой, а геополитическая напряженность добавляет неуверенности бизнесу, причем, не только в нашей стране, а в глобальном измерении. Второе – сложнейшее положение Евросоюза. ПМЭФ высветил преимущественно один элемент, а именно отношения с Россией (ещё есть беженцы, экономический кризис, проблемы евро, массовое падение доверия к ЕС и т.д.), однако его достаточно для понимания стратегического тупика, в которое попало это объединение. Если говорить о России, с одной стороны, в Брюсселе уже есть понимание, что нынешнее противоборство с Москвой стратегически невыгодно европейцам. С другой стороны, они оказались в состоянии ограниченного политического суверенитета и начинают терять суверенитет экономический, что показывают переговоры с США о создании Трансатлантического торгово-инвестиционного партнёрства. В столицах стран ЕС и в Брюсселе правящие круги внимательно следят за настроениями, царящими за океаном, однако начинают пробовать обозначать движение на российском направлении. В таком контексте председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер приехал на ПМЭФ как бы на разведку. Он был осторожен и аккуратен в высказываниях, но уже не демонстрировал обычного для брюссельских эмиссаров высокомерия и безапелляционности. Что происходило в ходе его бесед за плотно закрытыми дверями, неизвестно. В данном случае имеет значение сам факт его приезда на ПМЭФ и переговоров на высшем уровне, что само по себе обозначает положительную динамику. Вместе с тем, антироссийские санкции ЕС продлевает. С учетом брюссельских процедурных реалий, это пока остаётся неизбежным, балансирующим элементом политики. В конечном счете, это решение принимают не в Брюсселе, а в Вашингтоне и вряд ли что-то изменится до избрания нового президента США. Одновременно не надо забывать и о наличии в Евросоюзе стран, настроенных активно антироссийски – Великобритании, Швеции и, пользуясь терминологией периода между двумя мировыми войнами, лимитрофов. Брюссель вынужден вырабатывать консенсус, соблюдать баланс мнений, хотя очевидно, что точка равновесия заметно сдвинулась в направлении нормализации отношений с Москвой. В этом смысле важно, что санкции больше не продлеваются автоматически. Впервые этому предшествует публичная дискуссия, где все больше представителей «двадцати восьми» открыто выражают несогласие с антироссийской политикой. Гораздо смелее повела себя Италия, которая стала страной-почётным гостем на ПМЭФе. Такой статус был присвоен впервые за 20-летнюю историю этого Форума. На нём блистал молодой итальянский премьер-министр Маттео Ренци, который провёл там переговоры с российским президентом Владимиром Путиным, вместе с ним выступал на пленарном заседании и встречался с журналистами. Неужели и на российском направлении именно Рим становится законодателем моды? (см. «Итальянская Европа на смену германской?», №5(110), 2016). Итальянский бизнес также проявил себя инициативно. На ПМЭФе по инициативе итальянской некоммерческой ассоциации «Познаём Евразию» был построен национальный павильон под названием «Италия в России», что тоже создало прецедент: раньше такого не было. В нём 22 итальянские компании, включая системообразующие, показали посетителям свои возможности в области машиностроения, инфраструктуры, энергетики, агропрома и финансов. Было подписано множество контрактов, в том числе, в чувствительных в нынешних условиях областях, например, в вертолётостроении. ПМЭФ высветил наличие противостоящих друг другу настроений в странах ЕС. С одной стороны, политический класс продолжает петь антироссийские песни, но этот хор уже нестроен и все больше слышны диссонансы. С другой – западный бизнес, массово присутствовавший на Форуме, без комплексов говорит в необходимости нормализации деловых связей с Россией, о перспективности работы на российском рынке. Оглядываясь на своих политиков, он ищет пути взаимодействия в новых условиях, обусловленных продолжением глобального кризиса, падением цен на нефть и антироссийских санкций, не дожидаясь нормализации. Итальянцы в этом плане играют роль флагмана в поиске нового типа сотрудничества, меняя модель торгово-экономического взаимодействия с Россией. Например, на каждом углу ее представители повторяют, что в нынешнем положении перспективно переходить от модели продвижения продукции «Сделано в Италии» к совместному производству в России – «Сделано с Италией». Получается странная картина глубокого разлада между политикой правящих кругов «двадцати восьми» и их бизнесом. Нечто сравнимое отразил и недавний песенный конкурс «Евровидение». Официальное жюри отодвинуло с первой позиции российского исполнителя, пропихнув туда представительницу Украины, тогда как народное голосование выразило противоположные настроения. Опросы населения, кстати, тоже фиксируют растущее несогласие жителей все большего числа европейских стран с официальным курсом на конфронтацию с Россией. Это уже не может сдержать даже могучая и прежде достаточно эффективная европейская информационно-пропагандистская машина, а официальные инстанции ЕС и НАТО не нашли ничего умнее, чем принимать решения «о мерах противодействия российской пропаганде», выдержанные в духе аналогичных документов ЦК КПСС 1970-80-х годов. Реалии сегодняшнего дня подтверждают: в ЕС приоритет остаётся за политикой, а не за экономикой или обществом. Но сколько так может продолжаться? В Европе со временем должен установиться баланс между правителями и управляемыми. ПМЭФ показал: этот процесс начался. Европа раздвоена. Европа стоит на распутье. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ Санкт-Петербург – Москва

Вихревые потоки, рожденные итогом референдума 23 июня, когда чуть больше половины британцев, пришедших на избирательные участки, высказались за выход из состава Евросоюза, еще долго будут кружить голову и вызывать совсем не фантомные боли в брюшине у британских политических и деловых элит, и у их континентальных коллег и аналогов. Рубикон перейден, можно сказать, в обратном направлении. Ширина Ла-Манша, называемого островитянами Английским проливом, стала внезапно сопоставима с размерами Атлантического океана (см. «Брекзит»: английский национализм взял верх», №6(111), 2016). Что дальше? Сценариев несколько. Причем версия министра юстиции Майкла Гоува далеко не самая убедительная: это будет «процесс постепенного расхождения… Мы на политическом уровне будем работать спокойно и на основе сотрудничества и консенсуса». Поспешать медленно не позволят. Или позволят? Из Европейской Комиссии уже на следующий день после оглашения итогов плебисцита прозвучала настоятельная рекомендация: давайте начинать бракоразводный процесс без промедления. Похоже, среди высших чинов ЕС далеко не все станут печалиться по поводу «расхождения» в разные стороны с британцами (см. «Англосаксы хотят свалить Жан-Клода Юнкера», №11(93), 2014). Тем не менее, бюрократия не может не следовать прописанной последовательности шагов.   Их испортит процедурный вопрос Рассмотрим первый из возможных сценариев. Регламентирует сецессию (прекращение членства в ЕС) статья 50 Лиссабонского договора. Первым делом глава британского правительства должен проинформировать 27 глав государств и правительств стран сообщества, входящих в Европейский Совет (самый что ни на есть верховный совет в Европе), о намерении выйти из состава союза. Дата уведомления может считаться точкой отсчета в процессе оформления билета на выход, на что отводится два года. Правда, бюрократический ритуал прощания может быть продлен, если на то будет воля всех заинтересованных сторон. Иными словами, требуется консенсус. Но если, скажем, французы к этому моменту устанут торговаться с теми, кого «корсиканское чудовище», оно же Наполеон Бонапарт, называло «нацией лавочников», то никакого продления сомнительного переговорного марафона не случится. Прежде почти наверняка предстоит канцелярская волокита и вялотекущая пря внутри правящей коалиции. Дэвид Камерон, объявивший о своей отставке через три месяца, обязан, по регламенту, подобрать за это время себе замену. Скорее всего, преемнику предстоит принимать окончательное решение о том, начинать ли поэтапную процедуру выхода из Евросоюза. Ждать придется долго, полагает, в частности, Грегор Ирвин, главный экономист международной консалтинговой компании «Глобал каунсел». Причины – внутриполитические. Экономист предсказывает, что кабинет Ее Величества возьмет паузу и будет ждать, пока не уляжется «политическая пыль» и пока не будет сформировано новое правительство. Резонно, но, допустим, как выражался генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев, что «процесс пошел», и шестерни делопроизводительных структур начали вращаться. О чем предстоит договориться 28 членам сообщества? Первым делом, о правовом статусе граждан Великобритании, проживающих в других странах ЕС, и граждан ЕС, проживающих в Великобритании, поскольку на это завязаны увесистые пакеты государственных социальных обязательств. Во-вторых, нужно будет пересмотреть «правила игры» в торговле между островом и континентом – нельзя забывать, что изначально создавался «Общий рынок», из сюртука которого и был выкроен нынешний Евросоюз, напоминающей уже не столько цеховую организацию негоциантов и коммерсантов, сколько прообраз некоей конфедерации. В-третьих, Лондону придется переформатировать свои отношения с Всемирной торговой организацией (ВТО) и заключить договоры с каждой из 50 стран, имеющих дело с Евросоюзом как единым контрагентом. К слову, пугая высокими издержками выхода из ЕС, президент США Барак Обама давно пустил в ход аргумент, сформулированный его аналитиками: у Британии на перезаключение торговых соглашений со своими партнерами уйдет по меньшей мере… 10 лет. Снова допустим, что мучительные компромиссы найдены и оформлены на казенной бумаге. Даже если на это уйдет, как полагают некоторые обозреватели, не два, а все четыре года, и только к 2020-му стороны будут готовы сказать друг другу «Прости, прощай». Вот так и отпустят Британию в одиночное плавание? И старший брат, иногда именуемый «вашингтонским обкомом», позволит лишить себя верного оруженосца и проводника англо-саксонской линии в ЕС? Сомнительно. Можно допустить, что найдутся юридические зацепки, вероятно, в той же статье 50 Лиссабонского договора, что дадут шанс объявить о повторном референдуме. Датчане ведь переголосовывали в 1993 году ратификацию Маастрихтского договора, сменив итоговый бюллетень с минуса на плюс. Точно также ирландцев убедили в 2009 году переголосовать и одобрить Лиссабонский договор. Прецеденты записаны в летописи, и значит к ним можно апеллировать. Британцам это можно подать (и «продать») как «второй тур» якобы для уточнения настроений в обществе. В течение следующих двух лет, пока длится бракоразводный процесс. К нужному моменту сторонники унии с континентом успеют вырвать с мясом и требухой дополнительные уступки от остальных 27 членов сообщества. Это позволит громче отстаивать достоинства и материально-финансовые выгоды от членства в Евросоюзе. Разве не вариант для камероновцев?   Черепки чайной чашки Второй сценарий предполагает логическое завершение бракоразводного процесса к обоюдному удовольствию (или неудовольствию). Британия и единая Европа становятся чисто географическими соседями. Какие последствия? Британии, если взять консенсусные прогнозы, предстоит в очередной раз искать и найти свое место и свою роль в изменившейся системе международных координат. Придется проводить переналадку внешних связей, смещать акценты в отношении партнеров – главных (США и другие державы коллективного Запада) и второстепенных (страны бывшего Британского содружества наций), а также придумывать себе новое амплуа в геополитике и даже геоэкономике (как любили в начале 2000-х выражаться бритты, 'reinvent itself'). Придется туго. Прогноз к 2030 году, составленный аналитиками парижской газеты «Монд» на основе девяти исследований экономистов, появившихся в 2015-2016 годах, указывает на то, что британский ВВП потеряет до 9,5%. Объяснение очевидное: вернутся таможенные пошлины и другие тарифные ограничения при поставках британской продукции на действительно «общий» рынок Евросоюза. Между тем, сегодня 45% внешнеторгового оборота Британии приходится на континентальные страны ЕС с населением более 400 миллионов человек, выступающих как потребители. И на рынке свято место пусто не бывает. Британским экспортно-ориентированным секторам, возможно, через некоторое время придется конкурировать с продукцией из третьих стран, у которых может быть преимущество по цене/качеству за счет низких издержек (Китай, Вьетнам и т.д.) Более того, как предсказывал автор нашего журнала Сергей Плясунов (см. «Если Британия хочет уйти – скатертью дорога», №6(88), 2014), «во Франкфурте-на-Майне, Париже или Люксембурге и биржевики, и банкиры, и финансисты только обрадуются выводу Лондона «за скобки». И тут же без колебаний «унаследуют» его бизнес». Пережить такое лондонскому Сити, ведущему мировому финансовому хабу, будет нелегко. Разве что начавшееся (не отмененное по итогам референдума) слияние франкфуртской и лондонской бирж окажется выгодной затеей и частично компенсирует потери.   На кону «самость» и суверенитет Допустим, приговор Жан-Клода Юнкера «Уходя, уходи» воплотился в жизнь. В этом случае внутри Соединенного Королевства будут нарастать сепаратистские настроения. В горном королевстве, в Шотландии, большинство голосовало за «европейские выбор». Первый министр Шотландии Никола Стерджен снова напомнила, что Холируд (парламент) может дать добро на подготовку «законодательной базы» для проведения повторного референдума о независимости. В первый раз в сентябре 2014 года 55% горцев сделали свой выбор в пользу статус-кво, но впоследствии Шотландская национальная партия (ШНП), главный драйвер сепаратизма, вопреки ожиданиям, не только не сдулась, не растворилась в утреннем тумане горно-озерного края, но чуть ли не вдвое увеличила списочный состав и прибавила в популярности. Совсем конспирологически невероятно прозвучала новость, что накануне референдума состоялись тайные переговоры между парламентариями двух законодательных собраний – в Уэльсе и Шотландии, и что речь шла о совместных действиях, направленных на то, чтобы остаться в союзе (см. «Кельтский союз» Шотландии и Уэльса: ползучий сепаратизм?», №4(109), 2016). Однако, это теоретически возможно только после того, как эти две составные части Соединенного Королевства остановят свой выбор на том, что раздариватель земель Борис Ельцин называл «парадом суверенитетов». Пример островитян может оказаться заразительным (или – заразным) для континентальных политических сил, не входящих в мейнстрим. Лидер французской партии Национальный фронт Марин Ле Пен, рассматриваемая как наиболее реальный соперник Франсуа Олланда на следующих президентских выборах, призвала провести схожий плебисцит. В своем Твиттере она написала: «Победа свободы! Как я просила многие годы – мы должны провести такой же референдум во Франции и странах ЕС». Схожее по смыслу и тональности заявление сделал лидер крайне правой голландской «Партии за свободу» Герт Вилдерс: «Мы хотим отвечать за нашу собственную страну, наши деньги, наши границы, нашу иммиграционную политику». Можно ожидать, что воодушевятся сторонники восстановления национального суверенитета в Италии и Австрии. Симптоматично, что премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер (кстати, сторонник снятия санкций с Москвы) потребовал от федерального правительства Ангелы Меркель проводить референдумы по всем принципиальным вопросам внутренней и внешней политики: по беженцам, по финансовой помощи Греции и тому подобному. Спрашивать мнение у народа в духе народовластия, иными словами в духе демократии, после британского опыта, похоже, станет привычным делом. Однако, последствия еще менее предсказуемы, чем в случае с британским волеизъявлением. Аккумулированное раздражение от утраченных иллюзий, связанных с компетентностью или некомпетентностью евробюрократии, может подвигнуть радикалов на разительный пересмотр правил общежития или даже на сецессию, что поставит крест на проекте «единая Европа». Для предотвращения этого сценария потребуется встряска и перестройка (в хорошем смысле). Не случайно глава внешнеполитического ведомства Австрии Себастьян Курц заявляет: «Европа нуждается в немедленных изменениях, чтобы быть большим, чем 'ЕС минус Великобритания'».   Новая субординация поклева Не менее радикальное переформатирование ожидает негласную иерархию Евросоюза. Ангела Меркель может публично заявлять, что воспринимает «Брекзит» «с большим сожалением». Это ее личное мнение, и как стратегия, которая в последние годы соответствовала на удивление рискованной внешней политике, не отвечающей коренным интересам Германии (наиболее иллюстративно – попытка разрушить традиционные связи Украины и России, а также «война санкций», наносящая урон как нам, так и Европе). Но в условиях, когда Лондон более не сможет конвертировать свой экономический потенциал и политический вес в выгодные ему решения Евросоюза, Берлин и в меньшей степени Париж становятся верховными вершителями судеб остальных 25 стран континента. На смену триумвирату приходит дуумвират, причем германский истеблишмент и его элиты приобретают небывалую власть внутри сообщества. Готова ли к такому возвышению Германия? Это не очевидно. Аналитик издания «Взгляд» Петр Акопов полагает (это читается между строк), что еще не пришло время, когда «континентальные элиты отвяжутся от атлантического поводка и проект «Единой Европы» будет перехвачен обретшими полную самостоятельность германскими элитами». Тем не менее, акции Германии как единственной оставшейся региональной державы внутри ЕС растут, и в отсутствии Британии именно ей придется брать на себя всю полноту власти и все бремя ответственности за решения, которые предопределят дальнейшую эволюцию сообщества. Владимир МИХЕЕВ

По следам референдума о членстве Британии в Евросоюзе (см. «Брекзит»: английский национализм взял верх», №6(111), 2016), когда большинство жителей шести графств, образующих Северную Ирландию (нередко называемую просто Ольстер), поддержали лозунг «Остаться» (Remain), оживились сторонники воссоединения. На самом высоком уровне. С инициативой плебисцита выступил Мартин Макгиннесс, североирландский политик от партии Шинн Фейн, заместитель первого министра Северной Ирландии с 2007 года. Здесь необходим экскурс в историю. По разумению представителя Шинн Фейн, считавшейся политическим крылом Ирландской республиканской армии (ИРА), что воевала методами террора с «англичанами-оккупантами», пришло время предоставить право выбора северным ирландцам. Они оказались в 1921 году в составе Соединенного Королевства по итогам англо-ирландской войны, приведшей к освобождению Ирландии, единственной «белой колонии» Британии. Тогда шесть самых промышленно-развитых и густо заселенных англичанами-протестантами графств остались частью метрополии. Численное соотношение ирландцев-католиков и англичан-протестантов все эти годы не позволяло заручиться поддержкой большинства жителей провинции, чтобы поставить вопрос о воссоединении севера и юга. Но Соглашение Страстной пятницы 1998 года, положившее конец 30-летней гражданской войне, к которой Шинн Фейн имеет прямое отношение, предполагает, что Лондон может провести референдум о принадлежности Ольстера/Северной Ирландии, если появятся свидетельства того, что настроение большинства качнулось в сторону воссоединения с Ирландией. Однако министр иностранных дел Ирландской республики Чарли Флэнаган посоветовал попридержать коней. На протяжении всего времени, что понадобится для «разруливания» ситуации с предполагаемым выходом Британии из Евросоюза, подобный референдум приведет только к нагнетанию напряженности и конфронтации. В таком же духе высказался и премьер Ирландии Энда Кенни. Министр по делам Северной Ирландии Тереза Виллерс в британском правительстве, которая сама голосовала, кстати, за развод с Евросоюзом, в свою очередь заявила, что никаких оснований для проведения референдума нет. С ней заочно полемизирует Мартин Макгиннесс, ссылающийся на то, что у Лондона нет теперь мандата на управление Северной Ирландией, коль скоро 56% жителей провинции выразили желание остаться в одной связке с континентальными европейцами. В случае, если центральное правительство начнет процедуру выхода из ЕС, оно будет игнорировать волю своих граждан в этой провинции, что скоро уже 100 лет отрезана от своих корней. Сам факт активизации как сепаратистов, так и юнионистов – но в данном контексте это сторонники восстановления территориального единства Ирландии – свидетельствует, что вызванные «Брекзитом» тектонические сдвиги (см. «Кельтский союз» Шотландии и Уэльса: ползучий сепаратизм?», №4(109), 2016) вполне вероятно приведут если не завтра, то послезавтра к перекройке границ в Европе. Вадим ВИХРОВ

Нынешний цикл глобализации, начавшийся с распадом Советского Союза, не стал первым таким опытом в истории. С конца XIX века и до начала Первой мировой войны уже был подобный период ускорения процессов, которые привели к большой степени взаимозависимости экономик, рынков, культур и народов. Первая волна этого процесса продлилась с 1870 по 1913 гг., принеся с собой процветание и благосостояние. Однако этот период закончился двумя мировыми войнами, которые некоторые считают даже двумя актами одного и того же действа, но с антрактом. Как полагают авторы исследования швейцарского банка «Креди Сюисс» «Конец глобализации или путь к более многополярному миру», первую глобализацию начали не американские компании, как нынешнюю, а Британская империя. Хотя уровень экономического развития и другие показатели были гораздо ниже, чем сейчас, по тогдашним временам экспорт достиг невиданных масштабов. В западном мире в 1913 году он составлял 17% ВВП индустриальных государств против 14% ВВП в 1870 году. Вновь к такому показателю удалось вернуться только в 1990-е годы! Важным элементом первой глобализации стала миграция населения, хотя его участники и географические направления были совершенно другими. С 1820 года по 1913 год около 60 миллионов человек эмигрировали в Новый свет, преимущественно из Европы. Лишь в последнее 20-летие того периода через океан перебрались 6% европейского населения. Однако экономическое и финансовое соотношение сил было несопоставимым с тем, что мы наблюдаем сегодня. Так, соотношение биржевой капитализации к ВВП у Франции в 1913 году было вдвое выше, чем у США. Для сравнения, в 1980 году парижская биржа составляла по этому показателю всего четверть от Уолл-стрит. Первая глобализация воспринималась как эпоха процветания и мира. Был совершен огромный технологический прорыв, особенно в области транспорта и коммуникаций, как и сегодня. Однако успех в торговой и финансовой сферах разбалансировал систему, в том числе, на уровне межгосударственных отношений. В конце XIX века некоторые страны, например, Германия или Италия, стали вводить протекционистские меры. Торговые ограничения обернулись сбоями в экономическом развитии, что привело к росту националистических настроений и территориальных претензий. Когда вспыхнул конфликт в августе 1914 года, все решили, что он будет скоротечным и мобильным. Каждая сторона обещала своим солдатам, что они уже осенью вернутся домой с победой. Кайзер говорил немцам, что это произойдет до того, как с деревьев опадут листья. Получилось совсем не так: военные обычно готовят свои армии к предыдущей войне. Потом случились две мировые войны, по итогам которых сложилась система двух противоборствующих идеологических блоков. Какая там глобализация! Сейчас история в некотором роде повторяется, но в гораздо более сложном варианте. Дополнительной проблемой становится то, что либерализм, лежавший в основе предыдущих глобализаций, полностью дискредитировал себя в ходе кризиса 2008 года. Поиски выхода усложняются. Готовых рецептов нет. Светлана ФИРСОВА

Евросоюз подошел к красной линии своего развития: стремительно растет число граждан крупнейших стран, входящих в него, которые начинают негативно воспринимать это объединение. Такое происходит впервые за его историю. Американский исследовательских центр «Пью Рисёрч Сентер» изучил настроения в 10 ключевых странах ЕС, выяснив отношение к нему их граждан. Задавали и некоторые сопутствующие вопросы. Результаты показали заметный рост антибрюссельских настроений, которые достигли наивысших показателей во Франции. Исследование проводилось в Великобритании, Венгрии, Германии, Греции, Испании, Италии, Нидерландах, Польше, Франции и Швеции. Сюрпризом стало то, что на второй позиции в перечне евроскептиков оказалась Франция, одна из основателей ЕС и его главный идеолог. Всего 38% опрошенных жителей этой страны имеют в настоящее время положительное мнение о Евросоюзе, а противоположных взглядов придерживаются 60%. Только в истерзанной Берлином и Брюсселем Греции этот показатель выше – 71%. За год положительно думающих о ЕС французов стало меньше на 17 процентных пунктов, если сравнивать с прежним аналогичным исследованием этого же центра. В 2004 году положительную оценку ЕС давали 69% жителей Франции, что превосходило тогдашние показатели в двух других крупнейших странах этого объединения – Великобритании и Германии. Тогда во всех странах ЕС превалировало положительное восприятие этого объединения. Такое изменение настроений во французском обществе эксперты центра связывают как с нарастающими социально-экономическими проблемами, так и с новыми негативными явлениями, с которыми Евросоюз не справляется – терроризм, наплыв беженцев и т.д. Не менее важным фактором является и ощущение потери Парижем лидерства в ЕС, которое за последние годы всецело перешло к Германии. Больше всего положительное мнение о Евросоюзе распространено в Польше и Венгрии – 72% и 61% соответственно. Исследование отразило также рост настроений в пользу возвращения части полномочий от наднациональных органов власти в столицы стран-участниц. Наибольшим образом эти мнения разделяют греки (68%) и британцы (65% – опрос проводился до британского референдума). Велико число сторонников этого взгляда и в других странах – 47% шведов, 44% голландцев, 43% немцев и 39% итальянцев и французов думают так же. Французы отличились и при ответе на другой вопрос: несмотря на евроскептические настроения, они больше других ответили «да», когда их спросили о целесообразности передачи в Брюссель больших полномочий. Таких во Франции оказалось 34%. Для сравнения: так же ответили 24% голландцев и 9% поляков. Результаты опроса во многом объясняют, почему в Евросоюзе растет число тех, кто на выборах голосует за различные протестные движения и партии – за националистов, внесистемных левых, популистов, исламофобов, евроскептиков. Население все больше недовольно имеющимся политическим классом и делает шаги, направленные на его постепенную замену или размывание его однотипности течениями, предлагающими различные типы альтернатив. Андрей СЕМИРЕНКО

Европейский центральный банк (ЕЦБ) представил новую купюру номиналом в 50 евро, которая начнёт хождение в еврозоне, и не только, 4 апреля 2017 года. Эта банкнота продолжает эмиссионную серию «Европа», которую образуют 5, 10 и 20-евровые казначейские билеты. Главная цель новой купюры – сделать бумажные деньги еврозоны ещё более надёжными и трудными для подделки. Это подчеркнул на презентации член исполнительного комитета ЕЦБ люксембуржец Ив Мерш. Он отметил, что ежедневно единую европейскую валюту используют 338 миллионов человек. При этом банкноты в 50 евро имеют наибольшее хождение, они образуют 45% всех казначейских билетов единой европейской валюты и нередко подделываются фальшивомонетчиками. Для производства новинки применены самые современные элементы защиты, как и в недавно выпущенной 20-евровой банкноте нового образца. Проверить подлинность купюры не составляет труда: следует лишь задействовать простой принцип «Потрогай, Посмотри, Взгляни на обороте». Разумеется, банкноты старого образца будут изыматься из обращения постепенно.

В жёстком противостоянии тандема социалистов – президента Франсуа Олланда и премьер-министра Мануля Вальса, с одной стороны, и французской левой оппозиции при поддержке профсоюзов, с другой, верх неожиданно одержали лидеры страны. Встреченные бурными уличными протестами и забастовками меры по ужесточению трудового законодательства становятся реальностью, а манифестации сходят на нет. Ещё недавно опрос населения показывал, что 70% респондентов выступали против реформ, которые Елисейскому дворцу и Матиньону удалось-таки протолкнуть в интересах работодателей (см. «Франция: статус трудящихся изменён», №2(74), 2013). А более свежее июньское анкетирование принесло совсем другую цифру: 54% взрослых французов высказались за прекращение забастовок и других проявлений протеста. Тандем удивил многих, не уступив мощному давлению «снизу». И теперь пожинает плоды своей твёрдой позиции. Правда, ценой этого может стать ещё меньшая популярность Ф.Олланда среди избирателей. Парижские аналитики считают, что он фактически лишил себя шанса завоевать второй президентский мандат подряд весной будущего года, поскольку ему пришлось бы не только бороться с представителями правых сил, но и противостоять левым, которые наверняка захотят его наказать за эту болезненную для многих реформу. Весьма вероятно, что Ф.Олланд решил войти в современную историю подобно бывшему канцлеру ФРГ Герхарду Шрёдеру: отважившись на самоубийственные реформы, тот обеспечил мощный экономический рывок Германии, но одновременно вычеркнул себя из большой политики. Правда, «подвиг» французского президента гораздо скромнее, он несопоставим по масштабу с мерами, предпринятыми Г.Шрёдером.

Экономические реформы, проводимые в Италии правительством энергичного премьер-министра Маттео Ренци, буксуют. Последствия долгового кризиса, разразившегося в еврозоне в 2008 году и сильнее всего ударившие по Греции, Португалии, Испании и Италии, до сих пор не преодолены, а показатели макроэкономики таковы, что многие итальянские и зарубежные аналитики задают вопрос: не находится ли экономика Апеннинского полуострова на грани коллапса? С 2007 года объём экономики страны сократился на 10%, безработица держится на уровне 12-13%, а среди молодёжи приближается к 40%. Инвестиции и потребительский рынок не демонстрируют оживления. Ещё недавно Италия славилась своими гибкими и продуктивными мелкими и средними предприятиями, которые сегодня, увы, теряют конкурентоспособность из-за нехватки инвестиций и низкого потребительского спроса. Если накануне долгового кризиса Италия занимала первое место в мире по производству электробытовых приборов, то теперь этот показатель упал почти наполовину. Этому способствовал перевод их производства в страны с более дешёвой рабочей силой, что внесло вклад в рост безработицы среди итальянцев. Хорошие показатели сейчас демонстрирует лишь выпуск товаров класса люкс и сверхдорогих автомобилей, которые идут на экспорт. Тяжёлые времена переживает банковская система Италии. «Плохие» и «сомнительные» кредиты оцениваются в 150-200 миллиардов евро, и эта острая проблема пока не решается, что затрудняет кредитование экономики. А общая задолженность – государства, домохозяйств и предпринимателей – возросла с 2007 года на 55% и достигла почти 260% ВВП. При этом итальянская казна ежегодно недополучает налогов на сумму в 160 миллиардов евро. В рейтинге Всемирного банка «Лёгкость ведения бизнеса» Италия заняла лишь 65-ю позицию из 189, что отражает слабую привлекательность для местных и иностранных инвесторов. Несмотря на меры по борьбе с коррупцией, принимаемые нынешним правительством, эта страна занимает 69-ю строку из 175 в рейтинге «Транспэренси интернэшнл», что ставит её по этому показателю в один ряд с Румынией, Грецией и Болгарией. Эти, а также другие структурные проблемы, среди которых – негибкое трудовое законодательство и засилье бюрократии, препятствуют Италии двигаться вперёд по пути экономического развития. Однако активности в их решении итальянцы не проявляют.

Очевидный факт: жилых домов в Германии строят много. Правда, некоторые эксперты считают, что квартир недостаточно, особенно социальных, то бишь небольших и недорогих. Ведь сотни тысяч беженцев не могут вечно оставаться в местах временного проживания. Теоретически изобилие квартир должно было бы приводить к снижению арендной платы. Однако ничего подобного не происходит, и у аналитиков это начинает вызывать беспокойство. К числу серьёзно встревоженных относится Банк международных расчётов (БМР) – признанный центр экономических и денежно-кредитных исследований. Для сведения: в своё время он загодя предсказал спекулятивный кризис на американском рынке недвижимости, за что собрал богатый урожай язвительных комментариев. Теперь-то мы знаем, кто оказался прав. Но вернёмся к ситуации на германском жилищном рынке. Так вот, беспокойство БМР вызывает даже не сам рост цен на жильё, а скорость, с которой это происходит. Критерий таков: если рост превосходит долгосрочный тренд больше чем на десять процентов, то уже есть основания для опасений. А в Германии впервые этот показатель достиг 10,6%. И это, по мнению БМР, явный признак того, что надувается спекулятивный пузырь. Вам кажется, что все это чисто теоретические построения? Но немцы, ощущающие последствия на собственной шкуре, полагают иначе. И это ощущение серьёзно крепнет, как только они принимают решение купить себе жилье. Ведь его цена растёт не только в абсолютном выражении, но и в процентах от дохода семьи. Так, житель Мюнхена в прошлом году должен был выложить за квартиру площадью в сто квадратных метров 15 годовых нетто-доходов. Особенно болезненно это выглядит на фоне того, что всего пять лет назад это обошлось бы ему в девять годовых доходов – как говорится, почувствуйте разницу! В большинстве крупных городов Германии за пять лет цены выросли на пугающую величину в 20, 30 и даже 50%. Раскошеливаться приходится не только рядовым покупателям: подорожание затронуло и профессиональных инвесторов. По данным компании «Савиллис», занимающейся оказанием услуг на рынке недвижимости, средняя цена условной квартиры («Wohneinheit», применяемая в Германии условная единица, используемая для характеристики объёма жилищного строительства. – Прим. ред.) с 2014 по 2015 годы выросла с 54 до 70 тысяч евро, то есть на 30%. Вы думаете, что продажи упали? Как бы не так! Все расхватывается как горячие пончики. С 2010 года суммы, которые инвестируются в Германии в приобретение жилья, выросли в сказочных масштабах – на 637%! И бум продолжает набирать обороты. За один только год стоимость квартир, приобретаемых в собственность, взлетела на 9%. Штефан Бильмайер, главный экономист «ДЦ банка», хладнокровно отмечает, что весьма ощутимое расширение масштабов жилищного строительства никак не может остановить рост цен и на этом основании делает вывод: рынок жилья в Германии «структурно раздут» и уже понемногу начинает перегреваться. Справедливости ради отметим, что есть и другие точки зрения, и они тоже неплохо аргументированы. К примеру, ценовой бум на рынке жилья до сих пор не вызвал кредитного бума, сиречь, возрастания задолженности. Совсем наоборот. Период низкого процента рачительные немцы используют для того, чтобы побыстрее расплатиться с долгами. А покупку жилья все чаще осуществляют преимущественно за счёт личных сбережений, а не заёмных средств. Что, кстати говоря, не может не свидетельствовать о росте инфляционных ожиданий. Так или иначе, в Германии весьма мала угроза того, что лопнувший пузырь на рынке недвижимости создаст серьёзные проблемы в банковском секторе, и это весьма выгодно отличает ситуацию в ФРГ от той, которая сложилась десять лет назад в США. Но возможны и другие неприятные последствия, кроме затруднений в работе банков. Сейчас строительные компании процветают, активно расширяя бизнес и создавая рабочие места. Но стоит только лопнуть спекулятивному пузырю, как последующее падение цен мигом разорит все эти компании одну за другой. С соответствующими последствиями в виде резкого роста безработицы. Но самое важное – это заметное похолодание социального климата, рост пессимистических настроений и неизбежное ухудшение общей экономической конъюнктуры в стране. Вот вам и пузырь… И совсем недаром Эдгар Вальк, главный экономист частного банка «Метцлер», усматривает в нём серьёзную угрозу стабильности Германии. «Настало время действовать, – считает он и призывает политиков вмешаться. – Опыт других стран показывает, что рынок недвижимости нуждается в сильных аргументах, вроде вовлечения государственного регулятора». В качестве примера он приводит Гонконг и Сингапур, где в своё время была введена норма, предусматривающая зависимость объёма ипотечного кредита от размера собственного капитала заёмщика. К этому стоит добавить налог на транзакции, составлявший 10, а то и 20%. В результате рост цен удалось затормозить. Штефан Бильмайер разделяет эту точку зрения и полагает, что контролирующим финансовым органам ФРГ уже пора обратить самое пристальное внимание на ситуацию на жилищном рынке. Правительство загодя могло бы принять решение о введении уже в этом году кредитных ограничений для банков и застройщиков. Оформленные должным законодательным образом, эти меры позволили бы государству напрямую вмешиваться в отношения между теми и другими. Центральный Банк ФРГ уже давно ратует за то, чтобы установить верхнюю границу для соотношения кредита и стоимости недвижимости, а также за то, чтобы поставить максимальный объем задолженности в зависимость от дохода. Речь идёт и о том, чтобы ввести максимальный срок выплаты ссуд, дабы положить конец нескончаемым перекредитованиям. Понятно, что все вышеназванные меры касаются в первую очередь отнюдь не частных лиц, а компаний, работающих на рынке жилья. Конечно, искусственное торможение роста – это не самая большая радость для экономики. Но даже если «пузырчатый» диагноз окажется неправильным, то общий экономический рост от регуляторных мер понесёт меньший урон, чем в случае реализации худших опасений. Сергей ПЛЯСУНОВ

Греческая казна получила второй транш из 10,3 миллиарда евро, предоставленных Афинам в рамках действующей ныне программы финансовой помощи. Всего перечислено 7,5 миллиарда евро. «Мы выполнили большую часть обязательств перед кредиторами», – напомнил премьер-министр Греции Алексис Ципрас. Основная часть этих денег пойдет на обслуживание прежних внешних долгов и долгов греческим финансовым институтам. Нынешняя программа помощи предусматривает выделение средств за 1% годовых и на срок до 32 лет. «Греция перевернула страницу и все это видят, – отметил глава правительства в Афинах. – Теперь мы встали на путь роста». Вместе с тем, брюссельские эмиссары признают, что не могут точно оценить финансовые потребности Греции и ее возможные показатели, поскольку прогнозы крайне неточны.

Правительство Люксембурга решило полностью реорганизовать структуры, занимающиеся продвижением страны и ее возможностей за рубежом. Это крайне важно для нее, поскольку ее роль как финансового центра позволяет сохранять высокий уровень развития и экономической активности. Первым шагом в реформе стала ликвидация организации LuxembourgForBusiness, на протяжении 8 лет занимавшейся продвижением Люксембурга за границей. Вместо этого решено объединить все ведомства, которые имели какое-либо отношение к этой деятельности, а центральной организацией становится Luxinnovation, до сих пор делавшая упор на инновационной работе. «У нас был выбор, – пояснил министр экономики Этьен Шнейдер. – Или мы существенно усилим LuxembourgForBusiness, предоставив ему специалистов по всем отраслям. Но в этом случае он станет дублировать Luxinnovation, который таких специалистов уже имеет». Выбор сделан, по его словам, более экономичный и перспективный. Одна организация вливается в другую, вместе со своим бюджетом. Еще к ним подключаются министерства экономики, иностранных дел, финансов, высшего образования и науки, а также Торговая палата и Ремесленная палата. Все вместе получает название Trade and Investment Board и должно сделать Люксембург более привлекательным для иностранных инвесторов. Алексей СТРАШЕВ

Мэрия Парижа запретила движение автомобилей, выпущенных до 1997 года, а также мотоциклов и мотороллеров, произведённых до 1 июня 1999 года. Это решение, вызванное заботой о чистоте воздуха, вступило в силу во французской столице с 1 июля текущего года, и касается как дизельных, так и бензиновых двигателей. Ровно год назад власти запретили движение в этом городе грузовикам и автобусам, выпущенным до 1 октября 2001 года. Таким образом, столь жёсткая мера распространяется примерно на 10% транспортных средств, циркулирующих по парижским улицам. Для того, чтобы легче было различать, к какому экологическому уровню относится автомобиль, водителей – как физических, так и юридических лиц – обязали разместить на лобовом стекле наклейку-сертификат соответствующего цвета (всего шесть видов). Первый вид отдан электромобилям и машинам на водородных двигателях. Ввести аналогичные или другие ограничительные экологические меры в ближайшее время намерены также власти Страсбурга, Гренобля и Бордо. Как показало недавнее исследование состояния здоровья во Франции, не менее 48 тысяч её жителей умирают ежегодно из-за болезней, вызванных загрязнением воздуха. Это составляет 9% общей смертности, или соответствует сокращению ожидаемой продолжительности жизни у 30-летних людей в среднем на два года. Особенно опасными для здоровья французские медики считают мельчайшие частицы, попадающие в организм человека из воздуха. Его насыщают ими автомобильный транспорт и системы отопления.

Первой схватке в Европе с фашизмом не на жизнь, а на смерть исполняется ровно 80 лет: 18 июля 1936 года в Испании начался антиправительственный мятеж. Днём раньше под предводительством генерала Франсиско Франко он вспыхнул в иностранном легионе в североафриканском протекторате Испанское Марокко. Этому малоизвестному тогда офицеру предстояло выйти победителем в кровавой гражданской войне, которая продлилась почти три года и принесла около миллиона жертв. Франкистская диктатура просуществовала без малого 40 лет. Братоубийственная битва стала кульминацией противостояния сторонников республики, провозглашённой в 1931 году после свержения монархии, и крайне правых профашистских сил, с восхищением смотревших на фюрера Гитлера в Германии и дуче Муссолини в Италии. А те платили путчистам щедрой военной помощью: более 200 тысяч военных участвовали в боевых действиях против республиканцев, на стороне «Испанской фаланги». Солидарность с испанской демократией проявили десятки тысяч добровольцев из многих стран, включая Советский Союз и США. Среди них было немало писателей, журналистов, выдающихся деятелей культуры, сражавшихся в «Интернациональных бригадах» или с риском для жизни освещавших то судьбоносное для всего континента событие. За минувшие восемь десятилетий гражданской войне на Пиренеях посвящено множество документальных, художественных кинофильмов и книг на десятках языков. Самой новой по времени стала вышедшая в феврале в Париже книга Жильбера Грелле, известного французского журналиста и писателя, проработавшего пять лет в Мадриде руководителем бюро Агентства Франс Пресс и собравшего большой документальный материал. Автор назвал своё произведение несколько неожиданно: «Непростительное лето» (Un ete impardonnable), поскольку многие страницы посвящены разоблачению фактического предательства демократическими политиками Франции и Великобритании избранного народом правительства Испании. Жильбер Грелле рассказал в интервью журналу «Вся Европа», что к решению написать книгу о тех событиях его подтолкнула встреча в Мадриде в 2006 году с ныне покойной Лизой Лондон, видной участницей «Интернациональных бригад», а потом и французского Сопротивления. Она поведала много важного и интересного. Затем была упорная работа писателя в архивах Испании, Франции, Британии и ряда других стран. Приводимые автором факты убедительно свидетельствуют, что политика невмешательства, не имевшая оправдания перед лицом всё более явной фашистской угрозы Европе, продвигалась Францией премьер-министра Леона Блюма при поддержке британца Уинстона Черчилля и с одобрения США во главе с президентом Франклином Рузвельтом. Почему французское правительство Народного фронта предало единомышленников в Испании и позволило взбунтовавшимся в соседней стране националистам победить в 1939 году после жестокой гражданской войны? Почему была совершена эта историческая ошибка, которая имела трагические последствия не только для Испании, почти на 40 лет отданной франкистской диктатуре, но и для мира в Европе, за два года до мюнхенского сговора? Пиренейская страна стала местом «обкатки» германской военной машины, которая вскоре принялась завоевывать и другие европейские страны. Тема остается актуальной и через 80 лет после этих событий. Все произошло с июля по сентябрь 1936 года, хроника которых и составляет содержание книги Ж.Грелле. Она состоит из полусотни коротких динамичных глав, включающих диалоги, документально описывающих шаги главных действующих лиц. В ней воспроизведены основные события этой драмы при соблюдении исторической точности. Повествование выстроено оригинально, приводятся параллели между трусливыми дискуссиями во Франции и Европе, обернувшимися решением о невмешательстве, и другими спорами, которые привели к движению летом 1936 года из Севильи до Мадрида «колонны смерти» националистов, свирепость которых превзошла все мыслимые пределы. Повествование начинается 18 июля 1936 года, когда вспыхнул военный бунт, и завершается 1 октября. В тот день Ф.Франко стал «каудильо», приняв на себя всю власть в лагере националистов, избавившись от соперников. Среди ключевых фигур книги – Леон Блюм, терзаемый решением не помогать единомышленникам-социалистам из Испании, и генералиссимус Франко, который не останавливается перед расправой над соотечественниками. Автор также отмечает роль французского архитектора политики невмешательства – генерального секретаря МИД Алекси Леже. Среди французских действующих лиц – министры правительства Народного фронта (Даладье, Кот, Дельбос), а также видные общественные деятели и деятели культуры Мориак, Моррас, Мальро. Среди испанцев – генералы-путчисты Мола, Кейпо де Льяно, одна из жертв фашистов поэт-лирик Фредерико Гарсиа Лорка… О важности и актуальности «Непростительного лета» говорит хотя бы тот факт, что предисловие к книге написал нынешний премьер-министр Франции Мануэль Вальс, испанец по происхождению. Интерес к переводу «Непростительного лета» выразили иностранные издательства, и не только испанские. Любопытно, что выход этого документального произведения неожиданно спровоцировал острую дискуссию во Франции и Испании, причем её вызвало упоминание о том, что Франсиско Франко был удостоен высшей французской награды – ордена Почётного легиона. Многие потомки республиканцев немедленно потребовали лишить «каудильо» этой награды. Однако, как пояснило правительство Франции, закон не предусматривает такой меры в отношении умерших кавалеров ордена… Игорь ЧЕРНЫШОВ

Итальянская компартия, Ватикан, ЦРУ и КГБ в одном флаконе «Я нахожусь в прекрасном зале Святого Георгия в Кремле. Передо мной – Леонид Ильич Брежнев, от него исходит сияющий свет. Он вешает мне на грудь звезду Героя Советского Союза. Мероприятие проходит со всей подобающей торжественностью, в присутствии членов Политбюро…» «Борис Пономарев, руководитель отдела международных связей Центрального комитета КПСС предложил нам отведать черной и красной икры (кажется, это была икра осетра, белуги и лосося)…» «Кто-то из наших указал мне на новый автомобиль, который только-только появился в продаже. Автомобиль назывался «Жигули» ВАЗ 2101, и в точности походил на Fiat 124, выпущенный в Италии четыре года назад». «От Брежнева исходит такое обаяние власти, что просто невозможно устоять». Достаточно вчитаться в эти строки из дневника главного персонажа новой книги в жанре документального романа Антона Антонова (литературный псевдоним), как у посвященных, хорошо еще помнящих атмосферу 1970-х и 1980-х годов, возникнет в голове странное, сладковато-горькое послевкусие советской «эпохи застоя» и «эпохи застолья». Любое виртуальное соприкосновение с тем временем, напоминающим одновременно и черно-белый негатив, и многоцветное панно, всегда интригует. Тем более, когда в Москве отзывались эхом проходившие в Риме секретные встречи, завершавшиеся тайными договоренностями. За малопроницаемыми портьерами часто творилась темная история. Мало кто знал, о чем договаривались сильные мира сего в римском особняке князя Пьетро Габриелли-ди-Просседи на Яникульском холме, что принадлежал Святому престолу, на конспиративной квартире ЦРУ в Вечном городе или там же, в резиденции советского посла – на вилле Абамелек. Нередко там ковались ковы, сплетались заговоры, скрещивались клинки носителей плащей и кинжалов, вершились судьбы политических актеров на авансцене и целых народов, остававшихся в массовке на заднем плане. Невольно всплывают строки Шарля Бодлера: «Все то, за чем в ночи, таясь в портьерных складках, С восторгом демоны следят». Роман «Рыжий кот», только что переведенный на русский язык, принадлежит перу проницательного итальянского литератора, в далеком прошлом – университетского профессора, уже многие десятилетия живущего в Москве (в оригинале книга называется Il Gatto Rosso). В силу высокого статуса, безупречного профессионализма, живости ума, характера и воображения, а также невероятно широкого круга знакомств, разной степени доверительности, автор приоткрывает для читателей мировое закулисье. Он предлагает свою версию использования американским истеблишментом римского понтифика поляка Кароля Войтылы, принявшего имя Иоанна Павла II, а также поддержки протестного движения «Солидарность» в самой Польше, лично ее лидера Леха Валенсы, а также намечает пунктиром поощрительную заботу западных благодетелей в отношении Михаила Горбачева, совершавшего частые поездки в Италию. Фабула романа строится на перипетиях стремительной карьеры ловкого и лукавого аппаратчика Дзено Дзонато по кличке «Рыжий кот». Он проходит путь от одного из лидеров компартии в городе Ромео и Джульетты (напомним, это Верона) до ключевой фигуры в Демократической партии левых сил. Не будучи обременённым твердыми убеждениями, Дзонато скоро становится слугой двух господ, ведет двойную игру с американскими и советскими спецслужбами, превратившись в итоге в топ-менеджера финансовой компании «Глоб трейд», среди крестных отцов которой значились итальянская компартия (ИКП), Ватикан, ЦРУ и КГБ. «ИКП участвует в деле с оффшорного ирландского счета, Банк Ватикана – посредством одной компании с Британских Виргинских островов, а ЦРУ – через банк Нассау. У всех равные доли. Акции продаются и покупаются в банке Нассау». Крутой замес щекочущих нервы страстей и пикантных ситуаций (любовные треугольники и постельные сцены прописаны подробно, но деликатно) на фоне нешуточного противостояния Запада и Советского Союза, балансирующих на грани между холодной и горячей войной, быстрая смена места действия, перемешивание вымышленных персонажей и реальных исторических фигур – все это относится к безусловным достоинствам беллетристики Антона Антонова. Чего стоят только одни беглые, но четко очерченные характеристики людей с именами, что у всех на слуху: «Даже те, кто вначале поддерживал авантюристскую программу Ельцина, тоже ополчились против него. Он не хотел покориться жестокой реальности и решительно шел вперед, чтобы реализовать свои имперские амбиции, особенно после того, как Конституционный суд отказался признать законным его третий президентский мандат. Секретные службы, обеспокоенные трагическим развитием событий, отказались и дальше поддерживать президента и, чтобы не терять контроль над властью, ввели в Совет безопасности свое доверенное лицо, 46-летнего петербургского чиновника, воспитанного старой школой КГБ. Этот русый человечек, на первый взгляд такой покорный и неприметный, на самом деле обладал сильным и решительным характером». Финал книги звучит одновременно в оптимистичной и пессимистичной тональности. Воздаяние вроде бы свершилось. «Рыжий кот» поплатился за свои грехи. Сгодится парафраз старого советского шлягера: Только «Рыжему коту» и не везет. Но не все так однозначно. Последняя мизансцена посвящена тому, как его высокопреосвященство кардинал Розалио Хосе Кастильо Лара, близкий друг монсеньора Марцинкуса и товарища Дзено Дзонато, служит мессу за упокой души главаря мафиозной группировки «Мальяна» Энрико Де Педиса по кличке Ренатино, которого автор с сардонической усмешкой называет «честнейшим и благороднейшим человеком»... Идейный посыл (месседж), или назовите это моралите, сводится в романе к простой и вечной истине. В посвящении Риккардо автор пишет: «Ты не обманулся ни запахом денег, ни братоубийственными и лживыми крестовыми походами во имя показной демократии и псевдосвободы. Ты остаешься верен собственной совести и истинным человеческим ценностям». Читаемый между строк смысл романа Антона Антонова выдает в нем натуру целостную и идейно мотивированную. Нельзя оставаться порядочным человеком, если поступаешься нравственными принципами. Станете, как минимум, «рыжим», о которых в 1990-х говорили: «Бог шельму метит». Dixi! Владимир МИХЕЕВ

Никого уже не удивляет, что датская столица – Копенгаген – регулярно занимает одно из первых мест в состязании самых удобных для жизни городов мира. Британская библия стиля – «Монокль» – находит в этом городе наиболее удачный пример мирового уровня городской жизни, и точное сочетание прогресса и традиций, обеспечения безопасности и предоставления стимулов к развитию. Наблюдатели замечают: то, что справедливо для столицы, справедливо и для всей страны – самой маленькой из всех скандинавских, с населением в 5,5 миллиона человек. Конкуренцию Дании может составить разве что Швейцария. Но если суммировать все исследования и рейтинги, то преимущество скандинавов окажется непобиваемым. Причём, не в одной только Европе, а в мире вообще. Предлагается поверить экспертам на слово, а для примера ограничиться проведённым Евробарометром по заданию Европейской Комиссии опросом, в результате которого установлено, что 70% опрошенных датчан весьма довольны своей жизнью. Особенно впечатляюще это выглядит в сравнении со среднеевропейским уровнем в 24%, не правда ли? И откуда только людям такое счастье? Для досконального выяснения этого вопроса в Дании и создан Институт исследования счастья, который не так давно обнародовал отчёт под характерным заголовком – «Счастливые датчане». В нём авторы выделили восемь важнейших факторов датского довольства жизнью – доверие, безопасность, процветание, свобода, работа, демократия, гражданское общество и баланс между трудом и жизнью. Невольно тянет задать вопрос: а нельзя ли поконкретнее? В чём же именно датская специфика? В качестве причин большого доверия, которое испытывают друг к другу датчане, приводится многое – от высокой степени гомогенности общества до своеобразной сети взаимной безопасности, существующей в этой стране. Но факт остаётся фактом: вероятность того, что вам возвратят потерянное портмоне, в этой скандинавской державе особенно высока. И скажите, что это не облегчает общение друг с другом. Важнейший фактор безопасности, считают авторы исследования, это датское социальное государство, которое финансирует оказываемые гражданам услуги из рекордно высоких налогов. Кроме того, в Дании изобретена модель так называемой «флексикьюрити», которая делает увольнение работника по производственным мотивам весьма лёгким, а уволенному оказывается немалая помощь – от выплаты изрядного пособия по безработице до предоставления широкой возможности для переквалификации. Под свободой понимается в первую очередь свобода экономическая в её либеральном изводе. В индексе экономической свободы, который составляет американский «Херитидж фаундэйшн», он же Фонд наследия, Дания находится на 12-м месте. Маловато? Не спешите с выводами: во всем Европейском Союзе экономически более либеральными признаны только Ирландия и Эстония. Но и в области свободы печати Дания находится на одном из первых мест. А именно – на четвёртом, после Финляндии, Нидерландов и Норвегии. То, что датчане довольны своей работой, объясняется, кроме прочего, ещё и тем, что при достаточно высокой производительности труда они отдают ему сравнительно меньше времени, чем другие граждане стран Европейского Союза. К своим демократическим институтам большинство жителей этой скандинавской страны относится с нескрываемым пиететом: недовольны их функционированием только 12% опрошенных. Для сравнения: в странах Европейского Союза средний показатель недовольства составляет 45%! Словом, жизнь в Дании – это сплошное «хюгге». Этим многозначным словом датчане называют покой, уют, довольство и развлечение – как в одиночку, так и в компании. С чем их и поздравляем! Марина СМИРНОВА

Как здорово, что какие-то документы засекречивают. До сих пор. Казалось бы, век Интернета и видеокамер. Старший брат следит за каждым нашим шагом. Каждым словом. Желанием. Даже состоянием души. А правительства по-прежнему прячут от людей за десятком замков что-то самое интересное. Важное. Вдохновляющее. Или пугающее. Как замечательно, что есть личные архивы! И завещания, в которых разрешается вскрыть конверт с бумагами или что-то расшифровать по прошествии 50, а то и 100 лет. Или если произойдет что-то такое, чего наши предки обоснованно опасались. Это значит, нас окружают тайны. Мир соткан из них. Он наполнен мириадами разнокалиберных «если». Пропитан еще не сбывшимся и предначертанным. Они добавляют соль и перец во все те кушанья, которыми нас потчует современная цивилизация. Заставляют биться сердца в предчувствии новых удивительных открытий. Чего-то совершенно нового. Неизведанного. Зовут не останавливаться. Требуют искать. Находить. Удивляться. И удивлять. Я вам рассказывал про моего доброго знакомого, который недавно завершил инвентаризацию спецхрана института древней истории. Вот еще одна исповедь, которую он мне передал. На этот раз из личного архива одного очень достойного человека, который буквально днями стал доступен. Для избранных. Но всего на одно короткое мгновение. Почти тотчас же он исчез. Сгинул. Испарился. Может быть, прочитав текст, вы поймете, почему. Ничего в нем не менял. Только сделал перевод и по понятным причинам убрал особенно интимные подробности. Итак... … Ника ворвалась в мою размеренную жизнь, как удар ножа, который взрезает древний холст, веками мирно провисевший на бесцветной стене. Бушующая водная стихия, которую наивно пытались сдержать тщедушной плотиной. Лесной пожар, не знающий ни преград, ни снисхождения. Обжигающий огонь нашей первой встречи со временем делался лишь сильнее. Жарче. Неуемнее. Это был неопадающий протуберанец. Выброс лавы, смеющейся над тем, что когда-нибудь следовало бы и застыть. Високосный год с его нагромождением бед и несчастий, превратившихся вдруг в триумфы и свершения. В том, о чем мечтали я и мои друзья, и в том, чем мы занимались, ей не понадобилось ничего менять. Ломать. Перестраивать. Ника придала всему лишь несколько большую стройность и целеустремленность. Помогла нам разобраться в самих себе и взять свою судьбу, а, может, и не только ее, в свои руки. Уже через несколько месяцев наша экспедиция двигалась на север, пробираясь все выше и выше в горы по тем самым местам, которые столь блистательно изображены на бессмертных полотнах братьев Рерихов. Только, может быть, чуть-чуть левее. Или правее. Ника сделала непоколебимой нашу уверенность в том, что где-то там, за пиками и вершинами, ледниками и обрывами спрятана земля наших древних предков. Там живут Хранители. Находится единственный и неповторимый центр духовной энергии Земли. Судя по тому, что с нами происходит, он в опасности. Ему нужно помочь. Его надо спасти. Открыть людям. Восстановить былую связь между нами. Чтобы лампадка снова зажглась. Таинство свершилось. И мы вновь, как когда-то очень давно, стали единым целым. Священным. Прекрасным. Неразрывным. Для Ники это было символом веры. Ее кредо. Призванием. Может быть, поэтому ее выбор пал на меня. Я мог собрать вокруг себя всех, кто нам был нужен для экспедиции. Лучших. Сильных. Отважных. Знающих. Всё организовать. Немаловажная деталь. Ведь логистика потребовалась совершенно безумная. Сломать административные препоны. Договориться о международном сотрудничестве. Придать тому, что недруги в глаза называли беспринципным авантюризмом, лоск крупнейшего эпохального изыскательского проекта. Но я был не в накладе. Такой подарок судьбы, как Ника, такой восторг и такое искушение, выпадают одному на сотню миллионов. А возможность потягаться с провидением, которое наглухо закрыло дорогу к Святилищу для всех моих соперников и предшественников, и подарить людям разгадку и этой тайны, наподобие таинства огня, я не променял бы ни на что на свете. Ника и сама была загадкой, тайной и таинством. Одно из наиболее могущественных ответвлений нашей общей религии сделало ее своим лидером. Будь я среди тех, кто принимал решение, она получила бы на один голос больше. Более совершенного сочетания красоты и энтузиазма, веры и компетентности, силы и обаяния во главе чего-либо влиятельного и стоящего никогда в жизни не видел. И, к моему безмерному огорчению, больше не увижу. Наверное. Но обо всем по порядку. Ей дали мандат действовать. Она поделилась им со мной. С нами. Вот когда пригодился наш опыт всех предыдущих экспедиций. Полевых и геологоразведочных работ. Покорений неприступных вершин. Погружений на дно Великого Ледовитого и во впадины Атлантики. Сплава по Амазонке и Ангаре. Шатаний по всем тем местам, куда до нас не ступала нога цивилизованного человека. Но, увы, мы взвалили на плечи неподъемную ношу. Тропы, по которым нам пришлось идти, считались непроходимыми. Также как и топи, которые мы вынуждены были огибать. Скалы, на которые мы карабкались. Глубочайшие, непонятно откуда бравшиеся каньоны, которые мы все равно преодолевали. К этому еще нужно добавить дикие грозы, сопровождавшиеся все разрушающими ливнями. Лавины. Сели. Камнепады. Все они будто бы дожидались именно нас. Нашего появления. Чтобы обрушиться на экспедицию со всей своей необузданной природной мощью. Неожиданные и непредвиденные перепады температур, которые заставляли избавиться от того, что затем требовалось буквально через несколько часов. Однако природа – это не так страшно. К ней нам легче всего было приспособиться. Все-таки мы с ней были в интимных отношениях столько лет. Сложнее было с многочисленными силками, расставленными на нашем пути какой-то непонятной и от этого еще более зловещей силой. Западни выбивали из наших рядов одного за другим. Стоило только зазеваться. Хотя бы на миг. А ведь нельзя же быть настороже все 24 часа в сутки. Даже когда спишь. Или идешь след в след за проводником. Хуже всего были злобные заклятия, которые стоили нам вьючных животных. Поклажи. Провианта. Снаряжения. Здоровья тех, кто вызвался быть с нами и нам помогать. Колдовство было разлито вокруг с купеческой щедростью. Против него мы со своим человеческим опытом и знаниями были безоружны. Оно превращало простой валежник в непреодолимое препятствие. Небольшие холмы в высочайшие кручи. Ручейки в бушующие потоки. Родниковую воду в отраву. Обычно безобидных летучих мышей в огнедышащих драконов. Принуждало нас подолгу кружить на одном и том же месте. Вытягивало из нас все силы. Заставляло видеть то, чего никогда не было. И не видеть очевидного. Нас становилось все меньше. Наши соратники один за другим выходили из игры. Кто-то срывался с обрыва. На кого-то нападала лихорадка. Кому-то в ногу впивалась ядовитая колючка. Кого-то скрючивало непонятно отчего. Кто-то просто падал от изнеможения. Когда нас осталось всего шестеро – я, Ника и несколько наших самых близких помощников, мы поменяли правила, которым неукоснительно следовали на протяжении всего похода. До этого мы делили все поровну: еду, поклажу, тяготы пути. От игры в равенство пришлось отказаться. Хотя, конечно, мы предпочли бы этого не делать. У нас не было ни малейшего шанса на то чтобы пройти всем вместе. Нужно было делать выбор. С этого момента мы с Никой шли налегке. Только нам выдавался полный рацион еды. Мы больше не меняли собою дозорных. Может быть, вообще лучше было бы сделать всё иначе – спланировать экспедицию только под нас двоих. Тогда мы обошлись бы без стольких жертв. Не потеряли бы столько жизней. Избавили себя от страшных угрызений совести, когда не менее сильных и достойных оставляли дожидаться подмоги. Проще говоря, бросали, уповая на то, что кто-то другой о них позаботится. Как только сломались остальные четверо, и мы остались вдвоем, все изменилось как по мановению волшебной палочки. Идти вдруг стало легче. Силы вернулись к нам, будто бы некто дал нам по глотку волшебного эликсира. Воздух, которого здесь, высоко в горах, постоянно не хватало, снова упруго распирал наши легкие. Ощущение от последнего отрезка было эйфорическим. Показалось даже, что нас ждут. Неназойливо подталкивают в нужном направлении. И властители тутошних мест, наконец-то, сменили гнев на милость. Как хотелось нам думать, оценили по достоинству проявленное нами упорство и умение идти ва-банк. С каждым шагом духовное энергетическое поле менялось вокруг нас. Становилось более плотным. Ощутимым. Приветливым. Многослойным. Трансформирующим планы реальности вокруг нас. Чтобы оглядеться, сообразить, что происходит, и перевести дух, мы решили было ненадолго остановиться. Наш маневр оказался излишним. Кто-то могущественный и неведомый, следивший за нашим приближением, тут же отреагировал. Но мягко. Неназойливо. Дабы не спугнуть и не обидеть. «Отступать поздно, – прошелестело у нас в мозгу. – И сомневаться тоже. Вы почти пришли. Осталось сделать всего несколько шагов. А вот у цели вы или нет, судить будем позже. И совпадает ли она с предначертанным». Мы с Никой переглянулись. В ее взгляде читались легко различимое удивление, страх и раздражение. «Ой-ой-ой, – подумал я. – Похоже, она приняла этот мыслепосыл за угрозу. Или она услышала намного больше, чем я. В любом случае, надо держаться настороже». Я обнял ее, и она с благодарностью и облегчением прижалась ко мне. Взявшись за руки, мы продолжили путь, не переставая чувствовать чьё-то заинтересованное присутствие. Долина заканчивалась. Перед нами снова возвышалась отвесная стена, резко уходящая далеко вверх. Мы напряженно всматривались в нее, пытаясь различить потайной лаз или вход в привычные пещеры отшельника. То, что произошло через несколько секунд, застало нас врасплох. Стена растаяла, уступив место величественным узорчатым сводам, долину же накрыл роскошный полупрозрачный матовый купол, сделавшийся их естественным органичным продолжением. Только что нас окружала дикая природа. Скорее, враждебная и бедноватая. Занавес поднялся. Мы оказались в Святилище. По роскоши убранства и удобству превосходящем любые потуги человеческого воображения. «Присядьте с дороги», – обратился к нам двухметровый Старец. В голосе его чувствовались одновременно и снисходительная усмешка, и доброжелательность, смешанная с пониманием. По тому, как он держался, как крепки были его руки и высоко поднята голова, его можно было принять за 20-летнего Париса. Возраст выдавали лишь серебряная белизна изысканной бороды и ниспадающих волос да мудрый взгляд, пронизывающий вас насквозь. Ему с одинаковым успехом можно было дать и сто, и двести, и тысячу лет. Он возник как будто ниоткуда, пока я и Ника восторженно оглядывались окрест. Однако производил впечатление того, кто был здесь извечно. На ком все держалось. От кого все зависело. «Не надо приветствий. Все равно вы пришли с пустыми руками. Вам многое дано, но вы в начале пути. Вы можете только просить и слушать, – продолжил он. – Поэтому подойдите к столу и перекусите, пока я буду говорить. От ментального общения с вами мне придется отказаться, чтобы вы не думали, будто я хочу вас разделить и сообщить каждому из вас разное. К такому общению вы пока не готовы». Старец приглашающе повел рукой в сторону прекрасно сервированного восточного столика, на котором возвышалась гора яств. Сам же в течение разговора предпочел прогуливаться из стороны в сторону, как бы черпая в движении и вдохновение, и подходящие образы. По всей видимости, лекции он давно отвык читать, и теперь ему надо было сосредоточиться. «Отдаю должное вашей смелости и упорству. Меня уже давно никто не посещал. Рад, что вам удалось прорваться. Вы заплатили за свою увлеченность высокую цену. Дорога далась вам нелегко. Вы еще даже не понимаете, насколько. Но не высшую, поскольку вы по-прежнему вместе. Хотя это поправимо. Только услышите вы от меня отнюдь не то, на что надеялись. Все намного проще и намного сложнее, чем вы думаете. Два слова о себе. Мне не сто, двести или тысяча лет. Мне намного больше. Я здесь с самого начала и участвовал в какой-то степени в замысле Творца. Я один из его команды. Вы и ваши братья называли нас ангелами и архангелами. Только остальных Создатель забрал с собой, а меня оставил. Я иной, чем вы. Я совсем другой. Внешность обманчива. Вместе с тем, мы очень похожи. В чем-то мы почти одинаковые. В понимании добра и зла. Все-таки у нас общие корни. В трепетном отношении к любви и дружбе, в той степени, в какой люди на них еще способны. В буйстве чувств. В страсти, ненависти и мщении. В той клятве верности высшим ценностям, которую некоторые из ваших до сих пор помнят и умудряются блюсти. После всего того, что было. После стольких веков. После того, как их, эти ценности, бессовестно и безоглядно предали, извратили и переиначили». Нику передернуло. Меня, правда, тоже. Она побледнела и отъехала от стола. Старец моментально отреагировал. Как будто теплый ветерок, нежный и ласковый, подул со всех сторон. К нашему сознанию прикоснулось что-то успокаивающее и ободряющее. Когда мы снова готовы были слушать, он продолжил: «Я слепок с этого мира и его противоречий. Я безмерно могуществен и одновременно бесконечно бессилен. Я могу все и в то же время ничего. Потому что есть высшие законы мироздания. Их нельзя нарушать. Они служат естественными ограничителями. Люди так и не поняли до конца правил нашего мира и жестоко поплатились за это». На наших лицах отразилось то, что мы в этот момент подумали. Но Старец лишь усмехнулся в ответ. «Нет, не совсем так. В вашей истории и ваших легендах много правильных догадок. Но и не меньше вымышленного и надуманного. Золотой век, подаренный людям, был благодатным вовсе не потому, что царило изобилие, и у людей имелось достаточно всего, чтобы удовлетворять их нужды. Не в этом дело. Золотой век был временем абсолютной свободы. Человек познал, что такое добро и зло. Дружба и предательство. Вера и отступничество. Широта души и скаредность. Могущество и бессилие. Случайность и закономерность. Истина и ложь. Прозрение и обман. Знание и его ничтожность. Целеустремленность и безволие. Страсть и апатия. Но устанавливать баланс между ними Творец не стал. Он доверил находить его каждому человеку в отдельности. Каждый мог выбрать для себя те пропорции, по которым он будет жить. То, сколько в его жизни будет верности или недоверия. Радости или печали. Богатства или самого насущного. Властолюбия или равенства и справедливости. Более того, Создатель дал человеку способность анализировать нынешнюю и будущую реальности, сердцем и душой оценивать последствия своих поступков. Иначе говоря, он дал ему все для того, чтобы он мог непрестанно корректировать свой выбор. Коррелировать его с окружающим миром. Согласовывать с родными и близкими и всеми знакомыми и незнакомыми. То есть через индивидуальные решения люди сами определяли, каким быть миру. Какими будут пропорции. Чего в нем будет больше намешано. Правды или кривды. Злобы или снисхождения. Восторга или отвращения. Возвышенного или низменного. Крови и насилия или умения договариваться. Половодья красок или серости. Красивый замысел. Сильный. Цельный. Снимаю шляпу. Если бы получилось, Земля для всех иных миров послужила бы примером. Только под такой замысел человека другим надо было делать. Или выбирать какое-то более социальное создание. Не по Саньке шапка оказалась, как у вас принято говорить». Старец ненадолго задумался, пояснять нам, что произошло или нет, и Ника не удержалась от естественной для нее реплики: «Фантастика! То есть получается, замысел безупречен. Создатель выше критики. Он же Всевышний. Как и вы. Он иной. А вот человек подкачал. Во всем виноваты его несовершенства, и только они». Старец недоумевающе посмотрел на Нику. В глазах его что-то зажглось, что-то, безошибочно подтверждающее, что он иной. Легкое потикивание в голове подсказало, судя по выражению лица Ники, что в таком ключе слова Старца лучше не комментировать. Но сам он лишь снисходительно улыбнулся: «Вот именно. Замысел был сверстан под хотя бы наполовину идеального человека. Хомо сапиенса разумного. Рассчитан на светлые стороны его души. На то, что в каждом из вас есть искорка Творца. Она камертон. Она возобладает. И так будет всегда и во всем. Увы, темная сторона на поверку оказалась более притягательной. И в этом отношении человек сделал свой выбор. Сам. Собственноручно. Никто его специально не соблазнял и не подучивал. Оставим домыслы на совести тех, кто их придумал, дабы найти оправдание. Ведь Создатель предложил ему абсолютную свободу. Возможность выбора во всем. Во всех его проявлениях. То, что получилось у человека самостоятельно, лучше не описывать. Страшнее, грязнее, кровожаднее, антигуманнее просто не придумать. Тот мир мы полностью уничтожили. Вырвали сорняк с корнем, чтобы ничего из него не просочилось в тот мир, который мы построили на его месте. В надежде на то, что все теперь будет иначе. Что мы запустим эволюционную модель, и замысел Создателя все же осуществится: в каждом из живущих на Земле пробудится Творец, и вы все же возьмете будущее планеты и судьбу цивилизации в свои руки. Не сразу. Не вдруг. А по прошествии веков. Испытав все горести и несчастья, какие только можно себе представить. Теряя и приобретая вновь. Накапливая знания и выковывая характер. Пока предначертанное не случится. На переходный период следить за балансом, управлять им оставили меня. Только, конечно, так, чтобы об этом никто не знал. Ни в этом мире. Ни в любом ином. Окружили близлежащие места легендами и преданиями, чтобы сбить с толку. Защитили лентами Мёбиуса. Экранировали от любого информационного контакта. Обволокли магией. Как видите, сработало. Будет работать и впредь. Ведь с помощью одной лишь технологии выйти на наш уровень могущества или хотя бы приблизиться к нему невозможно». Я думал, что Ника не вытерпит и, несмотря на предупреждение, съязвит что-нибудь по поводу того, что мы же прорвались в столь надежно защищенную «потустороннюю» крепость. Но она задала совсем другой вопрос: «И как, удается выдерживать баланс?» Старец вновь посмотрел на нее долгим внимательным изучающим взглядом, подошел к столу, приглашающе пододвинул ей вазу с экзотическими фруктами и на этот раз без тени иронии ответил: «Плохо! Из рук вон плохо». Мы застыли в ожидании продолжения, словно парализованные. Ника, видимо, испугалась, что его не последует, и поторопила Хозяина: «Объясните!» Увидев маску, в которой застыло лицо Старца, тотчас же добавила: «Пожалуйста. Нам ведь так важно понять именно то, что вы хотите сказать. Не переврать. Не исковеркать». Выражение лица Старца сразу же смягчилось, глаза подобрели, и он принялся нам растолковывать нехитрую человеческую историю. Только прожитую Гением, пытавшимся тормозить или подталкивать ее. «Управлять балансом из единого центра, – заговорил он в задумчивости, не столько обращаясь к нам, сколько как бы советуясь с самим собой, – безумно трудно. Почти невозможно. Я убедился в этом с самого начала. Но Создатель и все остальные уже ушли. Вернуть их было нереально. Это противоречило бы всей логике того, что мы задумали. Поэтому я решил для себя, что буду неустанно пробовать. Пытаться. Экспериментировать. Подбрасывать человечеству идеи и варианты, выводящие вас обратно на стезю Творца. К моему глубочайшему сожалению, игра, как и прежде, шла в одни ворота. Не буду утомлять вас пересказом вашей собственной истории. Ограничусь лишь несколькими примерами. Я надоумил людей изобрести деньги как мерило всех вещей, способное связать между собой самые разные племена и зародыши разнообразных цивилизаций. Вы изобрели их – честь вам и хвала. Но целью своей жизни положили обирать всех остальных и грести все под себя. Я придумал за вас учредить власть, чтобы прекратить братоубийственные распри и войну всех против всех. Остановить беспредел. Навести на Земле хоть какое-то подобие порядка. Договориться, что все будут почитать закон и подчиняться ему. Вы продолжили избивать друг друга. Только теперь под прикрытием и во имя закона. Причем еще более рьяно. И бескомпромиссно. Отчаявшись, я навлек на людей пандемии оспы и чумы и спровоцировал фанатически безоглядные религиозные смуты, которые выкосили чудовищную часть населения, чтобы вы осознали. Ужаснулись. В конце концов, поклялись: «никогда больше». Однако уже спустя всего лишь несколько веков вы придумали концлагеря и особенно изощренные объяснения, почему надо истреблять, сжигать, уничтожать себе подобных. Ради прихоти. Извращенных высших ценностей, о которых вы сейчас с таким пафосом трубите. Утробного желания стоять над другими, помыкать ими и унижать. Я водил пером Карла Маркса, когда он создавал свой бессмертный «Капитал». Вы еще оцените его по достоинству через поколение или два-три. Мне нужно было убедить вас в том, что жить за счет других плохо. Безнравственно. Подло. Замысел Творца совсем иной. Увы, вы превратили откровение в революционный нигилизм. Во что-то такое, что снова разъединило людей. Страны. Континенты. И обрекло на бескомпромиссное противостояние. Чтобы сплотить людей, я рассказал вам, что вы не одиноки. Что вокруг вас есть и другие проявления разума. Правда, сильно отличающегося от вашего. Без биологического снобизма и наследственности. Без тех ограничений, которые установила для вас природа. Теперь не без содрогания жду, что из этого выйдет. Мой традиционный прогноз – ничего хорошего. Ваши спецслужбы и военные наверняка все засекретят и в тайне начнут готовиться к новому, на этот раз еще более разрушительному противостоянию». Как-то незаметно мы с Никой дошли до точки кипения. Соглашаться со всей этой безысходностью, обвинениями, клеветой было больше нельзя. Подставлять мою любимую половинку и дальше очень не хотелось. Тем более что мы должны были чувствовать одно и то же. Поэтому я взял инициативу в свои руки: «Постой, Друг, Бог, Хозяин, Хранитель, Архангел или как там тебя еще. Но если у тебя ничего не получается, зачем насиловать природу? Зачем выдумывать за нас и для нас все новые решения? Если все зря, почему бы тебе не уйти? Не оставить нам, мне, Нике, всем людям твое хваленое могущество. И уйти. Просто уйти. Насовсем. Изобразив все так, будто тебя никогда и не существовало». Слова вырвались у меня спонтанно. Однако сформулировано все было четко и безукоризненно. Старцу пришлось бы очень постараться, чтобы дать на него честный вразумительный ответ. Тем не менее, Нике они откровенно не понравились. Как выяснилось, ее интересовало совсем иное. Задерживаться в очевидном, пусть только для нее, она не собиралась. «Хозяин, – обратилась она к Старцу, ритуально встав на левое колено, – от тебя все зависит в этом мире. Ты наша совесть. Наши идеалы. Наш проект. И наше будущее. Мы прониклись твоей безысходностью. Твоей ностальгией по Творцу. Тем, чего бы ты хотел, но не в состоянии достичь. Скажи, что дальше. Что теперь будет. Зачем ты, Всемогущий и Всепрощающий, позвал нас к себе». На Старца это признание произвело какое-то совершенно эйфорическое действие. Может быть, он его очень ждал. Делал на него ставку. Подводил к нему Нику много-много лет. Как бы то ни было, его гипнотизирующий голос вновь протаял в моем мозгу. Только теперь он сделался на порядок более интимным. Нежным. Возбуждающим. «Конечно же, вы здесь далеко не случайно, – шептал он. – Вы принадлежите к последнему поколению, которое по-прежнему в состоянии все изменить. Дальше провал. Деградация. Небытие. Или сейчас – или никогда. Вы часть замысла. В отношении вас сделано исключение. Вы наделены частью моей силы. В вас заключена капелька могущества Творца. Вы тоже можете управлять балансом. Причем исключительно в позитивном ключе. Оставаясь постоянно на светлой стороне. Всей своей жизнью вы доказали, что вы готовы. У вас получается. И ваша энергетика растет от года к году. Вы присоединились ко мне и прошли только вы, чтобы я мог опереться на вас, не нарушая таинства. Чтобы вы осознали, поняли и прониклись. В отношении вас игра шла по-честному. Вы знали, что на кону. Страница, когда вы что-то предпринимали почти вслепую, отныне перевернута. Наше высшее предназначение – стать тремя сторонами монолитного властного треугольника. Сплести присущие нам веру, неистовство и устремленность в одну нить. Отныне действовать синхронно, удесятеряя силу каждого. Совместно запустить план «Б», цель которого – шаг за шагом перераспределить бремя управления балансом от меня к тем, кто, как и вы, способен на такое». К моему удивлению, Ника подхватила его слова, как если бы сама над ними уже долго думала и неоднократно прокручивала их в своем мозгу. «Хозяин, даже если бы у нас был всего один шанс на тысячу помочь тебе осуществить задуманное и сделать замысел Творца реальностью, мы бы все равно встали с тобой плечом к плечу. На самом деле уверена, как и ты, в том, что ситуация намного более благоприятна. Надо проявить лишь такое же упорство, как когда мы с Диком пробивались к Святилищу. Мандат, полученный мной от единомышленников, в том и состоит. Я останусь с тобой, чтобы придать управлению из единого центра новое качество. Дик вернется в мир людей и будет вовлекать в то общество, которое меня направило, новые легионы. Дик, тебя все знают. Чтят. Уважают. Ты публичный игрок. После успеха экспедиции ты превратишься во всеобщего кумира. Властителя дум. Оракула. К тому же все будут сочувствовать тебе, зная, сколь большую жертву ты принес. В моем лице. Как много ты положил на алтарь. О том, что ты, Дик, займешь мое место, мы в обществе давно уже договорились. Тебя с нетерпением ждут, чтобы подхватить и поддержать выстраданный человечеством план «Б». Распускать нюни и утрясать детали не будем – между нами сохранится установленная сейчас ментальная связь. Пора. Буду ждать тебя обратно. Во главе воинства». Мы подошли поближе. Возложили руки друг другу на плечи. Произнесли клятву Хранителей баланса. И все исчезло. Дальнейшее разворачивалось точь-в-точь так, как Ника и предвидела. Меня встретили как мессию. Каждое мое слово ловили и мгновенно тиражировали. Под мои знамена люди становились сотнями и тысячами. Общество, во главе которого я ее сменил, на глазах превращалось в главенствующую силу на планете. Думать о Нике, страдать, рефлексировать физически не было ни времени, ни возможности. Я ни на секунду не оставался один. И, тем не менее, я все время задавался одними и теми же вопросами: «Тогда, в безумном смерче нашей самой первой встречи, она уже все знала и предвидела? Она выбрала меня, потому что только я мог привести ее к Святилищу? Она шла к нему, чтобы остаться? Но зачем? Была ли в этом такая уж необходимость? Или все не так, и только наша любовь, преданность и верность поддерживают ментальную связь? И она ждет, и всегда будет ждать, когда я приду, ведя за собой по тропе Творца бесчисленное воинство, и алтарь станет нашим общим Святилищем, теперь уже навсегда?» © Н.И. ТНЭЛМ

Простой анализ крови может предсказать вероятность инфаркта у человека в ближайшие пять лет – такое открытие сделала группа британских учёных. Им удалось обнаружить, что высокий уровень одного из типов антител в крови связан с низким риском заболеваний сердца, причём независимо от других факторов. Изобретённый британцами новый тест способен измерять присутствие антител, защищающих организм от сердечного приступа, даже когда уровень холестерина и давление высокие. Это подтвердило длительное исследование более 1700 пациентов с кардиологическими проблемами. Находка британских учёных открывает путь к своевременной профилактике и лечению сердца, а также к укреплению иммунной системы против кардиологических заболеваний.   О пользе футбола Врачи испанской «скорой помощи» заметили любопытный феномен: во время важных футбольных матчей у них бывает гораздо меньше срочных вызовов, чем в дни, когда такие спортивные встречи не проводятся. Некоторые медики даже в шутку назвали это явление так: «Доктор футбол». Один из эскулапов, работающих в «неотложке» на Канарских островах, решил проверить это с помощью статистики. Его инициативу поддержали коллеги в других регионах страны. Вскоре выяснилось: в дни наиболее интересных и ответственных матчей футбольных команд за срочной медицинской помощью обращаются на 35% меньше пациентов! А по поводу распространённых недугов визиты к врачам откладывают и вовсе 44% больных. Полученные данные обрадовали медиков мужского пола, которые были вынуждены меняться дежурствами с коллегами-женщинами, чтобы насладиться футболом. Одновременно выявился и курьёзный факт, которому пока нет объяснения: в дни серьёзных матчей врачей посещает гораздо больше пациентов-мужчин, чем женщин. Возможно, представители сильного пола, равнодушные к этому виду спорта, спешат воспользоваться отсутствием очередей.   Работать или спать? Ночная работа и, как следствие, нарушение биологического ритма не просто наносит организму человека серьёзный вред, но и способна спровоцировать многие тяжёлые заболевания, среди которых, возможно, и раковые, утверждают французские эксперты, обнародовавшие соответствующее исследование. Они пришли к выводу, что дневной сон после ночной смены слабо компенсирует нанесённый вред. Качество отдыха во внеурочное время отличается в худшую сторону из-за дневного света, более высокой, чем ночью, температуры воздуха и уровня шума. Французские медики уверены, что важнейшие биологические, обменные, клеточные и иммунные функции организма очень зависят от внутренних биологических часов человека. Этот механизм настроен на 24-часовой цикл, нарушение которого вызывает не только повышенное кровяное давление и диабет, но и может пагубно повлиять на деление клеток. Однако ночную работу современному человеку вряд ли удастся избежать. Например, во Франции на третью смену периодически приходится заступать около 3,5 миллиона человек (более 15% всех работающих). Многие медики поддерживают требование французских профсоюзов, в частности, сократить продолжительность ночных смен и обеспечить возможность перемежать их с отдыхом. Сейчас в парламенте страны обсуждаются поправки в трудовое законодательство, среди которых не последнее место занимает и эта проблема.

Без малого 20 лет во Франции длится необычная стройка: в Геделоне (Бургундия) сооружают подлинный средневековый замок, причём применяют исключительно материалы и методы, использовавшиеся в XIII веке. На единственной в своём роде стройке не слышно шума электрических пил или рубанков – все инструменты примитивные, «до эры электричества». Единственное, что напоминает о современности – некоторые меры безопасности: пластмассовые каски и защитные очки у рабочих. На завершение работ потребуется ещё не менее десятилетия. Однако уже сегодня уникальная стройка привлекает многих туристов. Ежегодно в среднем её посещают около 300 тысяч человек. Визиты платные, и продажа билетов позволяет строительству самофинансироваться. Сооружают объект 32 высококвалифицированных рабочих под руководством опытных инженеров, археологов и историков. Ведь речь идёт не о реставрации, а о сооружении средневекового замка «с нуля». Дисклеймер: настоящим сообщаем, что следующие заметки оказались посвящёнными населяющим Европу достойным представительницам женского гендера исключительно по стечению обстоятельств. Члены нашего коллектива гневно отвергают обвинения в сексизме, гендерном высокомерии и мэйлпигшовинизме. В равной степени они отвергают и обвинения в пропаганде в женской среде истерического похудения, отказа от рациональных гигиенических процедур и ношения нижнего белья. И вообще автор – сама женщина, так что лучше отстаньте от меня. Вот прямо сейчас!   И вам тоже хочется такую талию? Какую? А вот такую, которую можно заслонить вертикально поставленным листом бумаги формата А-4. То бишь, не больше 21 сантиметра. В среде приверженок – или приверженщиц? – безграничного похудения это называется «А-4 челендж». Здоровье? Да вы что! Кто же думает о здоровье, когда в Инстаграме можно запостить такой роскошный селфяк? И какого только чёрта авторы этой затеи не удовлетворились листом, поставленным горизонтально? В эти параметры вписалось бы значительно больше затейниц, все-таки 29,7 сантиметра. Всем вылезающим за рамки остаётся только завидовать тем, кто следующей целью назначит стремление спрятаться за ручкой швабры. Только не думайте, что фантазии худышек этим ограничиваются. Они, к примеру, стремятся добиться, чтобы зазор в верхней части бёдер был как можно больше. Как говорится, чтоб трамвай проехал. Говорят, красиво. Называется "Сай гэп", то бишь, межбедреная щель, смотрите, не перепутайте. А ещё можно стремиться к тому, чтобы верхний край трусов натянулся между выпирающими тазовыми костями как бельевая верёвка. И это будет называться «Бикини бридж». Пленительное зрелище… Особенно в сочетании с «Колларбоун челендж», когда состязаются в том, кто сможет положить больше монет на видимую часть ключицы. Ей богу, очень трудно удержаться от того, чтобы не воскликнуть классическое: «Замуж, дуры! Немедленно замуж!»   Если кто-то любит мыло… Как известно, если мальчик любит мыло и зубной порошок, то у этого дебила будет заворот кишок. Возможно, поэтому 28-летняя блогерша из Берлина по имени Дженни мыла не любит. Шампуни и дезодоранты она тоже презирает. И зубы чистить не любит, да. Свинство? Ещё чего! Это жизненный стиль такой, вы не поняли. Жить надо возможно ближе к природе, поэтому Дженни, когда моется, а она-таки порой моется, то позволяет прикоснуться к своей коже только тому, что она могла бы съесть. Вы же не едите мыло? Ну, вот и она не ест. А голову попервоначалу мыла лимонным соком, мучительно страдая от сальных волос. Но постепенно притерпелась и теперь обходится одной водой. Словом, как говорят сибиряки, медведь никогда не умывается. Его и так все боятся. А ещё Дженни – веган, если вы понимаете, что это значит. А значит это, что она не ест ничего, имеющего отношение к животному миру. Ни яиц, ни молока, ни – боже упаси! – мяса, ни рыбы, ни даже мёда. А овощи, фрукты и орехи лопает сырьём, поскольку варить – ни-ни, насилие над природой вещей. Дженни утверждает, что при такой диете зубы чистить необязательно. Оставим эту уверенность на её совести. Тем более, что иногда она все же даёт слабину и трёт зубы корнем лакрицы. Можно предложить попробовать в этом качестве корень хрена. Продирает что надо! Бельё эта барышня не носит, чтобы не сковывать свободу тела. Исключение делается только для трусов, и то на несколько дней в месяц, при наступлении «земляничной недели», как изящно именуются периодические дамские недомогания. Её бы век в четырнадцатый, там бы быстро научили, что при должном мастерстве и в такие периоды трусы тоже ни к чему. Косметика, пудры, кремы там всякие – чистый яд. Ни в коем случае нельзя позволить им прикоснуться к вашей коже, которая обязана сама о себе позаботиться. А раз уж она заботится, а вы ей помогаете натуральным питанием, то и мытье – ненужная прихоть, считает Дженни. И почему только от таких природолюбов хочется держаться подальше? Наверно, наша испорченность современной цивилизацией тому виною…