ЕС: уж «Брекзит» близится, а консенсуса всё нет
Роковая дата 29 марта, когда чисто формально для Британии произойдёт утрата статуса государства-члена ЕС, приближается (см. «Брекзит»: двойная пощечина Терезе Мэй», №1-2(137), 2019). Обещание Мэй вынести 12 марта на очередное судьбоносное голосование в палате общин некий скорректированный план развода с континентальными европейцами интригует, но вызывает законное недоумение. Что объясняется расплывчатостью формулировки в одобренной парламентариями т.н. «поправке Брейди».
Депутаты высказались за улучшенную версию принципа «Бэкстоп» (“backstop”), предполагающего продление участия Британии в таможенном союзе, включая прозрачную границу между Ирландской республикой и Северной Ирландией как частью Соединенного королевства. Парламентарии сделали акцент на достижении «альтернативных договорённостей» (“alternative arrangements”).
Лейтмотив дискуссий в Вестминстерском дворце и вокруг него сводится к необходимости пересмотреть положения бракоразводного документа, особенно вызывающий споры пункт об открытой границе для товаров и услуг между двумя Ирландиями (см. «Брекзит»: отгородят ли Ирландию от Ольстера?», №2(127), 2018).
Однако, в Брюсселе никто не понимает, что такое «альтернативные договорённости». Реакция континенталов на «поправку Брейди» была, как минимум, настороженной. Ирландский премьер Лео Варадкар справедливо заметил, что эти формулировки могут означать всё, что угодно (“can mean whatever you want them to mean”).
Официальный представитель Дональда Туска, председателя Европейского Совета, прокомментировал поправку в более однозначной манере: «Бэкстоп» (“backstop”) является частью соглашения о сецессии, а это соглашение не может быть предметом новых переговоров» (“The backstop is part of the withdrawal agreement, and the withdrawal agreement is not open for re-negotiation”).
Такую же мысль высказал и президент Франции Эмманюэль Макрон, подчеркнувший, что соглашение, предусматривающее свободное передвижение товаров и услуг через границу между двумя Ирландиями, – «лучшее из всех возможных» (“is the best accord possible”). Добавил: во-первых, этот пункт не подлежит пересмотру (“It is not renegotiable”), а во-вторых, хотя никто не хочет ухода Британии без заранее оговоренных правил расставания, остальные страны ЕС должны быть готовы к такому развитию событий (“no one wants but we should all prepare for”).
А вот «развитие событий» пока настолько многовариантно, что строить прогнозы мало кто берётся, разве что самые дерзкие.
Раскол в стане лейбористов и тори
Скорректированный план-проспект развода с континентальной Европой, если он будет своевременно выработан, имеет шанс заручиться поддержкой большинства вестминстерских сидельцев. Но только если Тереза Мэй сумеет переманить на свою сторону часть оппозиционно настроенных парламентариев, в том числе из стана лейбористов, где наметился существенный раскол.
До последнего времени лидер трудовиков Джереми Корбин отвергал идею повторного референдума. Вопреки всем опросам, говорившим о том, что четверо из пяти сторонников лейбористов хотели бы получить ещё один шанс высказаться по столь судьбоносной теме. Каковы мотивы? До конца непонятно. Примерно 37% лейбористского электората проголосовало в июне 2016 года за выход из ЕС. Но многие хотели бы остаться. Изменилась ли эта пропорция в условиях, когда на подрастерявшееся общество обрушивается поток прямо противоположной по смыслу информации и какофония мнений?
Корбин не менее чем Мэй вынужден лавировать между различными группировками внутри своего теневого кабинета и среди членов парламентской фракции. Когда депутаты от Шотландской национальной партии (ШНП) предложили резолюцию с требованием «незамедлительно» отложить выход из Евросоюза через продление действия статьи 50 Лиссабонского договора, регламентирующего сецессию, Корбин дал указание своим парламентариям воздержаться при голосовании. Его не послушали: 41 депутат-лейборист поддержал инициативу шотландских националистов отложить развод после дедлайна 29 марта «как минимум на три месяца».
При этом предостаточно откровенных заявлений, что лейбористы ищут благоприятный момент, чтобы свалить правительство консерваторов и довести дело до внеочередных выборов (см. «Джереми Корбин готов встать к кормилу», №9(133), 2018).
В лагере тори также нет согласия. Аккурат под День Святого Валентина упористые «брекзитиры» из т.н. Европейской исследовательской группы (European Research Group, ERG) отвернулись от госпожи Мэй, попытавшейся заново получить формальную поддержку своему плану выхода из Союза, чтобы усилить свои переговорные позиции при торге с Брюсселем.
Мэй прокатили. Стив Бейкер, вице-председатель ERG, не стал щадить премьера: «Пора некоторым повзрослеть и подумать о том, что отвечает национальным интересам. Это значит твёрдо следовать курсу на выход и затем вести переговоры с ЕС о приемлемом соглашении» (“It's time for some people to grow up and think about what is in the national interest. That is standing firm that we are leaving and then negotiating with the EU to get an acceptable deal”).
К слову, и «поправка Брейди» прошла с минимальным перевесом голосов – всего 16 мандатов дали ей путёвку в жизнь. Сколотить коалицию «брекзитиров» из депутатов со всех концов политического спектра у госпожи Мэй пока не получается.
Разворот на 180° становится реальным
Тем временем стало известно: в кулуарах и коридорах власти в Брюсселе в приватном порядке допускают, что сроки расставания могут быть сдвинуты на неопределённое время, то есть прощание 29 марта отменяется, а провоцирующий раздоры внутри британского политикума пункт о «Бэкстоп» будет подвергнут ревизии.
Уже на официальном уровне заявлено, что «если от Соединённого королевства поступит обоснованная просьба на продление (процедуры выхода из Евросоюза), то 27 стран-членов ЕС будут готовы рассмотреть эту просьбу и принять единогласное решение» (“Should there be a UK reasoned request for an extension, the EU 27 would stand ready to consider it and decide by unanimity”).
Предметом обсуждения может быть и период возможной отсрочки расставания (" duration of a possible extension”). Тем не менее, как заявил официальный представитель ЕС, «мы продолжим приготовления ко всем возможным сценариям, включая вариант (выхода Британии из Союза), когда не будет заключено какое-либо соглашение (“no-deal scenario”)».
Показателен комментарий парижской «Фигаро» по следам переговоров в начале феврале между Терезой Мэй и главой Еврокомиссии Жан-Клодом Юнкером. Выбор выражений в итоговом коммюнике, что переговоры, мол, были «основательными» и «конструктивными», говорит только о том, что ни одна сторона не готова идти на уступки. Пока не готова. Но уступки неизбежны.
Французская газета прогнозирует: для того, чтобы «избежать последствий в случае ухода Британии без соглашения, у европейских руководителей нет иного выхода, кроме как согласиться продолжить переговоры» (“Pour éviter le procès qui pourrait leur être fait en cas de «no deal», les dirigeants européens n'ont guère d'autre choix que d'accepter de les relancer”).
Таким образом, на фоне феноменальных раздоров в британских политических верхах континенталы начинают готовиться к вынужденным уступкам. Что, видимо, говорит об одном: им реально хочется всеми правдами, а если потребуется, то и неправдами выпроводить неуживчивых островитян.
«Брекзит» стал водоразделом и межевым камнем
Словом, уж «Брекзит» близится, а консенсуса всё нет. Строго говоря, о «консенсусе» можно забыть. Британские сепаратисты, они же «брекзитиры», ратующие за выход из Евросоюза, равно как и европеисты, желающие остаться в «семье единой», никогда не смогут найти общий язык и компромиссную формулу. Компромисс невозможен в принципе. В одну повозку впрячь не можно коня и трепетную лань, а вернее, – двух тянитолкаев.
Взять хотя бы вполне здравую идею «Бэкстоп», оставляющую лазейку, пусть и скромную по размерам, для поддержания торгово-экономических связей острова с континентом. Но последовательные «брекзитиры» усматривают в этом привязку к Евросоюзу, способную помешать Британии выстраивать партнёрские отношения с торговыми странами-контрагентами в других частях света. Не приемлют «Бэкстоп» и ольстерские юнионисты, но уже по своим долгосрочным геополитическим соображениям (см. «Брекзит»: подсчитана цена билета на выход», №11(135), 2018).
Разделительная линия пересекает обе ведущие партии. И у консерваторов, и у лейбористов – разброд и шатание. Фрустрация и предощущение «конца эпохи». Что подрывает авторитет и претензии на роль общенационального лидера как главной консерваторши Терезы Мэй, так и её спарринг-оппонента Джереми Корбина. Низы всё отчётливее осознают, что верхи «не могут». Слухи, что госпожу Мэй подтолкнут к выходу сразу после «Брекзита», какую бы форму и формат он ни принял, не случайны и далеко не беспочвенны.
Можно уверенно прогнозировать, что одним из долгоиграющих последствий пиррова торжества британского национал-сепаратизма станет дальнейшее разрушение веры в управленческие способности правящих кругов. Кризис доверия к основным мейнстримовским партиям. Ускорение процесса вызревания контрэлит, как на правом, так и на левом фланге политического класса.
И поэтому, даже если повторный референдум развернёт оглобли в прямо противоположную сторону, и, в конечном счёте Британия застрянет ещё на долгие годы в качестве ворчливого зануды в Евросоюзе, «Брекзит» уже стал, во-первых, водоразделом во взаимоотношениях бывшей империи и континентальной Антанты, а во-вторых, для самой Британии – межевым камнем в становящемся маловразумительном диалоге власти и общества.
Владимир МИХЕЕВ