«Брекзит»: развод будет жестким и скоротечным
Остающиеся 27 стран ЕС сказали бриттам «уходя – уходи»
Британский премьер-министр Тереза Мэй, выступая 17 января в лондонском Ланкастер-хаусе с программной речью, расставила точки над «i» и над «ё», окончательно похоронив спекуляции, что Лондон будет пытаться – а, вернее, в итоге сумеет – обговорить для Великобритании «мягкий» вариант исхода из союза. «Мягкий» – это значит выторговать себе поблажки (остаться в каком-то качестве внутри единого рынка ЕС и сохранить действующие таможенные преференции), и растянуть болезненный процесс во времени (см. «Брекзит»: обратный отсчет начался», №12(116), 2016). Не получится.
Кому-то покажется парадоксальным, но вопреки глухому ворчанию банковского сообщества в лондонском Сити, которое рассчитывало на «мягкий» и плавный разрыв с ЕС, чтобы не отпугнуть иностранные финансовые структуры и инвесторов, после заявления премьера о «жесткой посадке» английский фунт стерлингов вместо того, чтобы упасть в обморок, полез вверх, продемонстрировав резвость, не виданную с 2008 года. В тот день он вырос к доллару на 2,4%, а к евро – на 1,5%.
Чуть ли не впервые на доступном всем английском языке премьер Британии обрисовала перспективу: рвем постромки, отвязываемся от ЕС по полной, а затем начинаем с чистого листа, можно, сказать – с нуля, большого и круглого. Иными словами, Лондон готов, опять же точнее – будет вынужден – выстраивать отношения с континентальной Европой на принципиально иных основах, как экстра-региональный актор.
В качестве успокоительного аргумента в очередной раз было упомянуто, что Британия станет искать себе новых торговых и экономических партнеров по всем азимутам, учитывая, что придется перенаправлять экспортно-импортные потоки (сейчас половина из них приходится на страны Евросоюза). Недавний визит Терезы Мэй в бывшую «жемчужину британской короны», в пост-колониальную Индию, ныне демонстрирующую рекордные темпы роста, указывает, где Лондон рассчитывает найти компенсацию привилегий, которым пользовался в рамках единого рынка ЕС.
Однако потерь в экономике и социальной сфере не избежать. По разным подсчетам, в ближайшие пять лет издержки выхода из союза составят 2-4% ВВП. Ранее Казначейство, оно же в Британии и министерство финансов, спрогнозировало, что если просто хлопнуть дверью, не выторговав никаких особых условий, то для экономики это обернется потерей 66 миллиардов фунтов стерлингов и снижением ВВП на 9,5% (см. «Что ждет Британию после «Брекзита»?», №6(111), 2016).
Для остающихся в союзе это будет символизировать не только плату за нелояльность островитян, но и предупреждение для всех, кто вздумает повторить путь на выход, кто сегодня позволяет себе упоминать про возможность или неизбежность схожих «экзитов» (exit – выход), таких как «Фрекзит» (Франция», «Никзит» (Нидерланды), «Грекзит» (Греция) и т.д.
На «жестком» варианте явно настояли два тяжеловеса, локомотива интеграционного процесса – Франция и Германия, пытающиеся тем самым пресечь на корню распространение заразной «английской болезни» в ее новой вариации.
Не исключено, что оказавшись перед выбором между плохим и худшим, Тереза Мэй будет готова проявить характер и выбрать наибольшее из зол, если ее тайная повестка дня, а такая, очень похожа, у нее припасена, будет провалена. Такой вывод напрашивается после двух ее знаковых заявлений.
Во-первых, она пригрозила, что если Евросоюз будет настаивать на неприемлемых принципах «Брекзита», она откажется от дальнейших переговоров и начнет выход из союза в одностороннем порядке. Во-вторых, премьер Мэй предупредила, что если палата общин не примет условия «развода» с ЕС, которые согласует ее правительство, она все равно доведет процесс до логического завершения.
Последнее – сомнительно, поскольку в этом случае кабинет министров во главе с Терезой Мэй вступит в юридическую коллизию с Верховным судом Великобритании, который 24 января поддержал решение Высокого суда Лондона в ноябре 2016 года, что правительству для формального запуска процедуры «сецессии» из ЕС требуется одобрение парламента.
Всю эту странную заочную пикировку можно было бы списать либо на внутриполитические разборки, либо на попытки напустить тумана, если бы ставки не были столь велики.
Не случайно, реагируя на речь госпожи Мэй, Ги Верхофстадт, бывший премьер-министр Бельгии, президент Альянса либералов и демократов в Европейской группе (ALDE), в недвусмысленных выражениях развеял иллюзии: торга для умасливания британцев не предвидится, и Лондону не удастся выковырять вишенки из общего торта (“cherry pick”) – остальные 27 «остающихся» в союзе ему это не позволят.
Похоже, континентальные европейцы дали ясно понять: мол, уходя – уходи, а потому госпожа Мэй предупредила, нет, вынуждена была предупредить сограждан: развод будет «жестким» и скоротечным. Хвост собаке будут рубить не по частям, продлевая садистское удовольствие, а одним махом.
Владимир МИХЕЕВ