Слово – не воробей…
Сказать, что с этим тезисом согласились не все, значило бы изрядно приукрасить ситуацию. Тем более что речь, в которой был употреблен этот риторический пассаж, была произнесена в Бремене в связи с празднованием двадцатой годовщины воссоединения Германии.
Начнем с некоторых примеров того, какой была реакция на слова президента, которому в ФРГ, так сказать, по должности отводится роль общенационального авторитета и морального арбитра.
Канцлер Ангела Меркель поспешила деликатно подчеркнуть, что иудейско-христианская традиция все же является в стране определяющей «на протяжении столетий, если не тысячелетий». Правда, сделано это было после того, как К. Вульфу уже изрядно досталось от тех, кто не преминул перечислить длинный перечень «исламских» прегрешений – террористическая деятельность, произвол фундаменталистской милиции, отсутствие религиозных свобод, подавление женщин, преследование гомосексуалистов, принудительные браки, несовместимость с демократией, антисемитизм – далее продолжите сами. Поэтому глава германского правительства была просто вынуждена произнести слова о том, что в стране «действует конституция, а не шариат».
Другие товарищи по партии, взявшие президента под защиту, высказывались примерно в том же духе, выкручиваясь из положения за счет признаний очевидного – того, что ислам не является «фундаментом немецкой культуры». Будь это так, говорили наиболее изобретательные из них, у нас никогда не было бы «госпожи канцлер».
Представители исламского меньшинства (заметим здесь, что многие эксперты возражают против собирательных оценок, напоминая, что ислам отнюдь не един сам в себе*1) все же восприняли слова германского президента благоприятно, сочтя их «весьма хорошими». С их точки зрения резюме таково: ислам – составная часть германского общества и оказывает влияние на местную культуру, но толерантности ему предстоит учиться. Финальная ремарка свидетельствует, что мусульмане прекрасно усвоили, что же является подлинной «священной коровой» в сегодняшнем германском обществе. Сказал «я – за толерантность» – и живи себе спокойно дальше как хочешь.
В общем, нельзя не заметить, что в этом споре стороны в очередной раз не продвинулись дальше высказывания своих традиционных аргументов, предсказать набор которых можно заранее.
Интересный поворот теме придали Херик Бродер и Райнхард Мор, написавшие Кристиану Вульфу открытое письмо, что называется, от лица германских атеистов.
В нем они задались вопросом: являемся ли мы тоже частью Германии?
«Понятное дело, христианство, без сомнения, является частью Германии. Так же как Девятая симфония Бетховена, Вероника Феррес (известная киноактриса. – Прим. авт.), колбаски с карри, пешеходная зона в Билефельде и «Шальке-04» (футбольный клуб из Гельзенкирхена. – Прим. авт.)», – пишут авторы.
Затем они высказывают свою точку зрения на то, чего не хватало в президентской речи, без излишней деликатности описанной ими как набор банальностей. «Там нет решающего слова – просвещение. В Вашу речь оно не вошло. Нет Канта и Вольтера, нет Спинозы и Мозеса Мендельсона. Не случайно, что нет там древних римлян и греков – ни Аристотеля, ни Сократа, ни Сенеки. Короче говоря: вся история европейского Возрождения, революций и гуманизма, по-вашему, не стоит и одного предложения. А ведь при этом в них – основа нашей демократической республики», – сокрушаются Х.Бродер и Р.Мор.
Таким образом, по их мнению, создается впечатление, что воссоединившаяся Германия не является гражданской светской республикой свободных граждан, а стала «некоей суммой религиозных общин, своего рода мультикультурной конгрегацией верующих, единым церковным съездом под совместным председательством Маргот Кессман (евангелистско-лютеранский теолог и священник. – Прим. авт.), кардинала Майснера (архиепископ Кельнский. – Прим. авт.), Шарлотты Кноблох (председатель Центрального совета евреев Германии. – Прим. авт.) и Центрального совета мусульман».
«Абсурдно? Но даже если бы это и было так, то самое время спросить: а как быть с буддистами, индуистами, приверженцами евангелистских сект, ортодоксальными иудеями, католиками из падерборнской диаспоры? А как быть с эзотериками всех направлений, вегетарианцами и веганами, апокалиптиками и сторонниками теории заговора из всех федеральных земель?» – спрашивают далее авторы открытого письма.
«Наш вопрос касается нас самих, уважаемый господин федеральный президент, забавных людей, которые хотя и глубоко укоренены в христианско-немецко-еврейско-польско-гессенской истории, но совсем не религиозны и, простите, но на самом деле не принадлежат ни к одному религиозному сообществу, – пишут Х.Бродер и Р.Мор. – Как быть с нами, неверующими и агностиками, нами, вечно сомневающимися, критиканами и любителями выпить красного вина?»
«Мы тоже часть всего этого? Вы и наш президент тоже, может быть, даже предаетесь этому с той же "страстностью", с которой Вы являетесь президентом всех мусульман? А в чем вы тогда проявляете эту страстность», - иронизируют авторы.
Кроме того, они обвиняют Кристиана Вульфа в том, что его знакомство с ситуацией в стране далеко от реальности и советуют ему съездить в Дуйсбург, где в районе Марксло недавно была построена крупнейшая в Германии мечеть. «Поговорите с простыми людьми, которые живут и работают вблизи мечети. Они все мусульмане. Они расскажут Вам, что на строительство мечети были израсходованы миллионы, а вот на организацию курсов немецкого языка денег нет. И попробуйте без предварительной договоренности зайти в мечеть, так как вы можете зайти в любую немецкую церковь. Вам придется немало пережить», – рассказывают Х.Бродер и Р.Мор.
Президенту ФРГ предложили также съездить в Мёнхенгладбах, где жители района Айкен проводят демонстрации против мусульманского общества, называющегося «Приглашение в рай». Там каждую пятницу на рыночной площади мусульмане устраивают демонстративную молитву и при этом «надоедают гражданам, придерживающимся мнения, что религия – частное дело каждого».
О том каковы проблемы районов с многочисленным мусульманским населением, можно рассказывать очень много*2. «Можно также пройти вместе с демонстрацией «Аль-Кудс» и послушать, какие призывы они выкликают. И если при этом вы все же останетесь при мнении, что «ислам без сомнения часть Германии», то поговорите с мусульманскими еретиками: они расскажут Вам, что им пришлось пережить в своей стране», – предлагают авторы.
Но если Х.Бродер и Р.Мор все же стремились скрыть свое неприятие позиции К.Вульфа за завесой иронии – пусть и весьма прозрачной, то для писательницы Моники Марон нет сомнений в том, что «ислам – не часть Германии». Именно так она озаглавила свою статью.
В ней она без обиняков спрашивает: а что общего у ислама с германской историей, с национал-социализмом, с разделением Германии, с ее воссоединением? У ислама, не желающего отделить себя от шариата? «Этот ислам частью Германии не является», – настаивает она.
В Германии живет четыре миллиона человек из стран, где исповедуют ислам. Сколько из них действительно верующих – совершенно неизвестно, считает М.Марон: «И полностью неизвестно, сколько из них разочарованы тем, что ислам, от которого они, возможно, сбежали, теперь официально настигает их в Германии. В немецком обиходе этих приезжих с некоторых пор именую не по странам их происхождения, а по их религиозной принадлежности, которой у них, может быть, и вовсе нет. Они не турки, иранцы, ливанцы или египтяне – они мусульмане. Тогда и европейцев надо именовать не немцами, англичанами, французами или испанцами, а христианами или евреями. Но мы этого не делаем. А почему не делаем?»
Автор сама же легко отвечает на вопрос: потому, что религия доминирует в нашей жизни только тогда, когда мы добровольно решаем, быть ли нам атеистами или обратиться в ту или иную веру. Потому, что нам не угрожает смерть, если мы отпадаем от веры. «А когда мы говорим как о мусульманине о каждом, кто был рожден в мусульманской семье, мы принимаем исламский закон, по которому мусульманином становится каждый, хочет он этого или нет. А такой ислам частью Германии не является», – настаивает писательница.
Таким образом, она считает, что спичрайтеры Кристиана Вульфа просто спутали культурную традицию и веру. И здесь позиция Моники Марон сходится с взглядами Хенрика Бродера и Райнхарда Мора. Все они понимают под христианско-иудейской инкультурацией не только религию, но и возможность критиковать религию, и просвещение. «К нашей христианско-иудейской истории относится и наше великое преступление – массовое убийство евреев. И это отпечаталось в нас, прежде всего в нашей боязни самих себя, которая подчас делает нас слепыми перед лицом других угроз», – считает М.Марон.
Вот почему, по ее мнению, до тех пор, пока ислам отказывается от своего Просвещения, пока он не способен терпеть рядом с собой других богов, пока он угрожает смертью отступникам и неверным – частью Германии он являться не может.
И в самом деле, если религиозные установления приходят в противоречие с германскими законами, если люди следуют букве Корана, как это до сих пор предписывает ислам, они не смогут бесконфликтно жить в германском обществе.
Андрей ГОРЮХИН
Кристиан Тролль – профессор Высшей философско-теологической школы Святого Георгия во Франкфурте–на-Майне. Специализация: ислам и христианско-мусульманские отношения.
Когда профессора попросили прокомментировать высказывания его тезки – президента ФРГ Кристиана Вульфа – он пояснил, что и христиане, и мусульмане веруют во единого господа, творца неба и земли. И в обеих религиях есть общие представления о жизни, природе и мире. И все же этим единством все не ограничивается.
Ведь единого ислама, поясняет профессор, просто не существует. В Германии есть различные группы, считающие ислам основой своей веры. И за некоторыми из них пристально наблюдает Федеральное ведомство по охране конституции (внутренняя политическая полиция ФРГ. – Прим. авт.). И они тоже – часть Германии, говорит К.Тролль.
Противоречия? Они существует даже между некоторыми католиками-фундаменталистами и конституцией ФРГ, к примеру, в вопросах биоэтики. Причем названные противоречия политически далеко не столь взрывоопасны, как раздоры между некоторыми исламскими группировками.
Межрелигиозный диалог, по словам профессора Тролля, идет в Германии нелегко. А потому то, что сказал президент ФРГ, все же неплохо. «Ведь и верующим христианам тоже есть чему поучиться у мусульман», – считает он. Речь, прежде всего, идет о том, как можно создать общественную атмосферу, в которой в мире будет сосуществовать все многообразие религий. «Но вопрос о том, смогут ли христиане, иудеи и мусульмане найти эту всепримиряющую гармонию, остается открытым», – считает К.Тролль.
Бургомистр берлинского района Нойкёльн социал-демократ Хайнц Бушковски проблемы, связанные с мусульманским населением германской столицы, знает не понаслышке. Да и свой пост он занимает с 2001 года.
Однако, чтобы не рассуждать понемногу обо всем, он выделяет одну из наиболее волнующих его проблем – неприязнь мусульманских школьников к своим немецким сверстникам*3. Особенно она проявляется в тех школах, где представителям коренного населения случается оказаться в меньшинстве. Порой доходит до того, что руководители, как это случилось в одном из кройцбергских средних учебных заведений, призывают немецких родителей забрать своих детей из подведомственной школы: так у всех будет меньше проблем.
Х.Бушковски открыто признает, что среди берлинских школьных учителей началось брожение, которое уже не удается остановить даже их влиятельному профсоюзу. С большим трудом там удалось добиться того, чтобы на заседании возобладало мнение, что неприязнь школьников из исламских семей направлена против всех, кто не такой, как они сами, а не только против немцев. Конечно, казуистика – удобное средство, но реальному решению проблемы отнюдь не способствует.
К примеру, в Нидерландах на школьников коренной национальности нападают не турки, а марокканцы или алжирцы. Разве это что-нибудь меняет? По мнению Х.Бушковски, в исламских семьях есть родители, которые требуют, чтобы их дети держались подальше от немцев, поскольку все немусульманское общество «греховно». Что, заметим, нисколько не мешает этим ревнителям веры зарабатывать в этом обществе на жизнь и пользоваться всеми его социальными благами. «Кроме того, в мечетях все больше школ по изучению Корана, где детей натаскивают определенным образом, – считает Х.Бушковски. – Мы даже не знаем, сколько таких учебных центров. А ведь там подогревается враждебное отношение к немцам».
Ну что теперь прикажете со всем этим делать? Бургомистр Нойкёльна считает, что, прежде всего, надо перестать приукрашивать и забалтывать серьезную проблему. По его мнению, от 20 до 30% мусульманских мигрантов отчетливо «дистанцируются от демократии и толерантности». Они культивируют религиозный образ мысли, а западный образ жизни оценивают как «харам», то есть грех. Таким образом, речь в первую очередь идет о культурной проблеме мусульманского населения Берлина, часть которого ни морально, ни ментально не готова жить в современном немецком обществе, в котором они принимают только высокий жизненный стандарт.
Причем, проблема враждебного отношения мусульман к немцам, хотя и проявляется особенно сильно в школах, но за их порогом отнюдь не заканчивается, а продолжается на спортивных площадках, на дискотеках, во дворах. Это отторжение и неприятие становится взаимным и прочно укореняется.
При случае, противоположная сторона не упустит возможности отыграться на обидчиках: стоит только турецким или арабским подросткам оказаться, скажем, в школе в Марцане, жизнь их там тоже не будет особенно радужной. Таким образом, на многие годы закладываются тенденции, способные привести к дезинтеграции германского общества, предостерегает Х.Бушковски.
А в речи президента ФРГ бургомистр не услышал того, что представляется ему особенно важным: Кристиан Вульф должен был сказать, что он ожидает от мусульманских родителей – воспитания своих детей в духе ценностей, исповедуемых германским обществом. И, если они этого не делают, то этим должно заняться государство – в яслях, детских садах и школах полного дня.
Эти истории из своей практики немецким журналистам рассказал опытный социальный работник из Берлина Оливер Люк.
Деннис из Райникендорфа (14 лет):
Очки и светлая кожа – отчетливый признак тихони. Чем больше в его классе становилось иностранцев, тем быстрее у него начинались сложности. Его стали называть «яйцо всмятку». От него требовали, чтобы он курил вместе с остальными, он не хотел, пытался их игнорировать. Его стали задирать, понемногу поколачивать. Когда он попытался узнать в чем дело, то ему объяснили, что надо платить старшеклассникам-мигрантам деньги – «за защиту». Дело дошло до того, что мальчик стал подумывать о самоубийстве. К счастью, в ситуацию вовремя вмешались родители.
Лена из Шёнеберга (15 лет):
Девочка с самостоятельным характером, красила волосы в красный цвет, носила черную одежду. И, тем не менее, в классе попала в положение отверженной. Девочки из мусульманских семей дразнили и высмеивали ее, дали ей прозвище «огнетушитель». Из самоутверждения начала курить, употреблять спиртное, наркотики.
Кевин из Нойкёльна (16 лет):
В его школе почти не было немцев. Арабские соученики постоянно его провоцировали. Сначала просто оскорбляли, потом стали толкать, ставить подножки.
Когда ему это надоело, он стал пробовать давать сдачи. И однажды оказался лицом к лицу с 12 подростками – все родственники одного из его обидчиков…
Кевин сдался. Он стал одеваться как его мучители, стал имитировать их корявую, неправильную речь. Бить его перестали, но он оказался у всего класса на побегушках.
Домициан из Шарлоттенбурга (15 лет) свою историю рассказывает сам:
– В эту школу мне пришлось перейти из гимназии, где я не успевал. Это стало самым тяжелым временем в моей жизни. Меня стали травить потому, что я правильно говорю по-немецки.
В классе было 29 человек, а немцев – только я и еще одна девочка. Все остальные – арабы и турки. Меня сразу же спросили, а что это я тут делаю? «Он из гимназии пришел, наверно сильно умный», – хихикали у меня за спиной.
Мои соученики, которые общались на «канакдойч» (искаженный немецкий язык, разбавленный турецкими и арабскими словами, говорящие изъясняются на нем, как правило, с сильным иностранным акцентом. – Прим. авт.), издевались надо мной, спрашивая, почему это я не говорю как они. Учителя ничем не могли мне помочь, не могли защитить меня.
Я старался не общаться с ними, не обращать внимания на приставания и насмешки. Потом начал пропускать занятия, притворялся больным. А позднее стал болеть всерьез. Тут уже забеспокоились родители.
Меня перевели в другую школу, где в классе больше немцев. Надеюсь, теперь меня травить не будут.
Словом, как бы парадоксально это ни выглядело, но в школах, где преобладают дети из мусульманских семей, немцы становятся «отвергаемым, провоцируемым и дискриминируемым меньшинством» («Бильд»). По мнению некоторых учителей, дело здесь даже не столько именно в немцах, сколько в том, что дети мигрантов сознательно отвергают немусульманский образ жизни, это становится не просто привычным, а даже почитаемым делом.