Испанский вариант модернизации и Россия
Сопоставление российской и испанской модернизаций вполне оправданно. В исторических судьбах России и Испании есть немало общего. Прежде всего, это страны, расположенные на оконечностях европейского континента, на перекрестке между Западом и Востоком, страны с пограничными культурами. Здесь веками шла борьба между европеистами и изоляционистами – сторонниками своего, самобытного пути развития.
Существенно также, что Россия и Испания исторически относятся к группе стран позднего периферийного капитализма с многовековой авторитарной традицией, социально-политической поляризацией общества. Обе они прошли через многочисленные перевороты, революции, гражданские войны.
Сближает Испанию с Россией и то, что это многонациональные государства, постоянно решавшие сложные вопросы отношений между центром и регионами.
Наконец, обе страны в прошлом были империями. И их имперское прошлое дает знать о себе и поныне в их национальной психологии, политической культуре.
В силу всех этих обстоятельств испанский вариант модернизации с его плюсами и минусами, возможностями и ограничениями становится для россиян в известной степени способом самопознания. Разумеется, речь не идет о механическом перенесении на российскую почву зарубежной практики. Смысл обращения к испанскому опыту состоит в научной целесообразности выявления условий, факторов и механизмов, необходимых для решения задач модернизации, проблем, возникающих на этом пути.
Представляется, что «возраст» современной испанской модернизации – примерно 50 лет. Она началась в конце 1950-х годов с франкистского «плана стабилизации». Именно тогда развернулось движение Испании к государству и обществу современного типа, ее сближение с Европой (ранний франкизм был жестко авторитарной диктатурой, ориентировавшейся на автаркию и культивирование традиционных ценностей).
Хотелось бы выделить четыре урока модернизации в Испании, интересные для России и других стран со сходным типом социально-исторического развития и политической культуры.
1. Авторитарная модернизация, которую осуществил франкистский режим. В период позднего франкизма в Испании произошли такие изменения, на которые вообще способен авторитарный режим, ориентирующийся на развитие. И одновременно выявились те противоречия, с которыми он при этом сталкивается, и ловушки, в которые попадает.
Обобщенно характерные для позднего франкизма сдвиги можно представить следующим образом:
- в экономике – переход от аграрного общества к индустриально-аграрному (по объему промышленного производства Испания вышла на 5 место в капиталистической Европе и 8 в капиталистическом мире) и ускоренная урбанизация;
- в социальной сфере – значительное улучшение материального положения миллионов испанцев, формирование многочисленного среднего класса;
- в политике – либерализация авторитарного режима, сопровождавшаяся, в частности, ослаблением цензуры, предоставлением рабочим права на заключение коллективных договоров и на экономическую забастовку;
- в идеологии – отказ от оголтелого национализма и религиозного фанатизма при сохранении антикоммунистический индоктринации. Завершение вековых споров между европеистами и сторонниками самобытного пути развития Испании в пользу первых;
- в социальной психологии – радикальные изменения в менталитете миллионов испанцев.
В целом авторитарная модернизация привела к таким изменениям, которых не знала вся предыдущая история Испании. Их справедливо сравнивают с лютеровской реформацией.
Замечу, что технократы, оттеснившие от власти фалангистов, которые стремились сохранить порядки раннего франкизма, вовсе не стремились демонтировать франкистский режим, а хотели лишь сделать политическую систему более гибкой и динамичной. На практике они выступили в роли могильщиков диктатуры, попав в созданную ими самими ловушку. Это произошло, потому что в Испании в результате реформ и экономического бума начало возрождаться независимое от государства гражданское общество. Между государством и гражданским обществом образовались антагонизмы, подтачивавшие устои режима и приближавшие его конец.
Следует подчеркнуть, что Испания в годы позднего франкизма прошла хорошую подготовительную школу перехода к демократии. В обществе стала распространяться толерантность, терпимость друг к другу представителей правых и левых сил, которые еще недавно были разделены на два враждебных лагеря траншеями гражданской войны 30-х годов. Именно в периоде позднего франкизма надо искать корни будущих «пактов Монклоа», цивилизованного межпартийного сотрудничества правых и левых сил, приведшего к становлению демократии.
Автор далек от идеализации авторитарной модернизации франкизма. В годы экономического чуда диктаторская сущность этого режима оставалась неизменной. Аресты и судебные преследования противников франкизма не прекращались. Оставалось глубоким имущественное расслоение населения, обострялись региональные диспропорции. Но факт остается фактом: модернизация 60-х – первой половины 70-х годов привела к крупному шагу Испании вперед по пути превращения в современное государство.
2. Органичное перерастание авторитарной модернизации в демократическую . Предпосылки для свержения франкизма не означали, что он автоматически падет, и авторитарная модернизация тут же перерастет в демократическую. Политический кризис франкизма мог продолжаться очень долго.
Перерастание авторитарной модернизации в демократическую и последующее успешное развитие последней стало возможным благодаря эффективности политических элит и лидеров. В 1960-ые – 80-ые годы испанская элита постоянно трансформировалась, раскалывалась, самообновлялась. При этом на всех фазах политического процесса она выдвигала из своих рядов лидеров и фракции политических деятелей, ощущавших, что нужно стране и умевших добиваться своих целей.
Следует отметить роль трех политических семей – технократов в 60-е годы, франкистов-«обновленцев» во главе с Адольфо Суаресом во второй половине 70-х годов и социалистов, возглавлявшихся Фелипе Гонсалесом в 80-е – первой половине 90-х годов. Каждая из этих политических семей внесла существенный вклад в модернизацию Испании, накопив разнообразный, ценный и интересный опыт.
И, конечно, нельзя не сказать о направляющей роли испанской монархии в ходе демократического транзита в лице короля Хуана Карлоса I. Роль, которую сыграла монархия, – самая оригинальная особенность испанского перехода к демократии.
И еще один фактор, объясняющий органичность перерастания авторитарной модернизации в демократическую, – национальное согласие. Во второй половине 70-х годов в Испании впервые в ее новейшей истории было достигнуто национальное примирение. На его основе сформировалось демократическое по характеру национальное согласие. Складывание последнего имело огромное значение для страны, через историю которой проходит глубокий раскол между традиционалистами и сторонниками модернизации.
Консенсус в Испании был достигнут благодаря глубокой переоценке ценностей как франкистами, так и антифранкистами. Франкисты легализовали левые партии и профсоюзы, обеспечили проведение демократических выборов в общенациональные и местные органы власти, предоставили автономию национальным областям. В свою очередь, левые партии, традиционно стоявшие на республиканских позициях, признали монархию, отказались от «возмездия» и «реванша».
Национальное согласие материализовалось в «пактах Монклоа». Все их участники продемонстрировали способность к добровольному самоограничению во имя достижения общенациональных целей. Самый поучительный момент состоял, пожалуй, в том, что франкист-«обновленец» Адольфо Суарес и лидер коммунистической партии Испании Сантьяго Каррильо пошли навстречу друг другу, заключив соглашение во дворце Монклоа. Оба этих лидера поднялись над узкопартийными амбициями, преодолев непонимание и сопротивление части собственных сторонников. Между прочим, опыт транзита в Испании показал, в числе всего прочего, что демократия вводится не идейными либералами, а дальновидными политиками разных политических взглядов.
Результаты демократической модернизации в Испании налицо. Страна сменила парадигму политической и духовной культуры, разорвав казавшийся бесконечным круг насилия. В Испании сложился легитимный, стабильный и эффективный строй представительной демократии. Более тридцати лет страна функционирует в режиме четкого разделения властей, созданы современная партийная система и избирательное законодательство, регулярно проводятся выборы в центральные и местные органы власти. Испания играет все возрастающую роль на международной арене. Ее место в современном мире кардинально изменилось по сравнению с тем, которое она занимала еще совсем недавно.
3. Испанский опыт свидетельствует, что модернизация нуждается в постоянной самокоррекции, исправлении того, что в свое время хорошо работало и дало хорошие результаты, но теперь требует обновления. Показательный пример – испанская Конституция 1978 г. Она стала результатом консенсуса и сыграла огромную роль в процессе консолидации испанской демократии. Однако сейчас очевидно, что некоторые положения Конституции звучат неопределенно, к примеру политико-правовые основы Государства автономий.
Эта неопределенность во многом связана с двусмысленными положениями Конституции, которые интерпретируются различными политическими силами по-разному. Для правых программа-максимум – введение самоуправления в автономиях; для наиболее радикальных националистов Конституция – лишь промежуточный этап на пути к последующему обретению независимости.
Самокоррекция политической модернизации в Испании необходима и в плане реформы сената, который пока не стал органом территориального представительства.
Есть и еще одна сторона проблемы. Даже встав на путь самокоррекции, демократическая модернизация может не только не разрешить старые, но и создать новые проблемы. Пример – новый статут Каталонии, принятый на региональном референдуме и одобренный парламентом в 2006 г. Он, безусловно, нужен. Он расширяет права этой самой развитой автономной области Испании: за каталанским языком признается статус государственного «наравне с испанским». Сам регион именуется «национальной реальностью в составе испанского государства».
Однако возникает вопрос: новый статус консолидирует или разобщает каталонское и испанское общество? Этот вопрос может стать предметом для дискуссии. На мой взгляд, новый статус не консолидирует каталонское общество, поскольку подходит «ненационалистам» и умеренным националистам, но не удовлетворяет радикальных националистов, требующих большей степени самоуправления этого региона вплоть до установления конфедеративных отношений с Испанией и даже отделения от нее. Неоднозначно отношение к новому статусу и населения Испании. Судя по опросам общественного мнения, часть населения воспринимает его как подрывающий единство страны.
4. Даже в модернизированном, политически и культурно обновленном обществе может сохраняться наследие авторитарного прошлого. Речь идет о следах раскола между «двумя Испаниями» – прогрессистской и традиционалистской, проходившего через испанскую историю и сопровождавшегося революциями, восстаниями, гражданскими войнами. Этот раскол в годы демократизации был преодолен, выражением чего стали как уже упоминавшиеся «пакты Монклоа», так и так называемый «пакт забвения», не подписанный, но действовавший по всеобщему молчаливому согласию. В соответствии с ним в Испании, в отличие от ряда стран Восточной и Центральной Европы, левые и правые отказались от намерения мстить и сводить счеты. Здесь не искали ведьм и не разжигали антифранкистскую истерию.
И вдруг на какое-то время все изменилось. В 2008 г. правительство Испанской социалистической рабочей партии приняло закон об исторической памяти, резко осуждавший франкистский режим, предписывавший ликвидировать памятники каудильо и мемориальные доски, посвященные его памяти. Он признавал незаконными все судебные процедуры, предшествовавшие расстрелу республиканцев (при этом упоминается, что массовые репрессии использовались обеими воюющими сторонами). В соответствии с Законом государство окажет поддержку (в том числе финансовую) тем родственникам погибших республиканцев, которые хотели бы отыскать могилы близких, идентифицировать их останки и перезахоронить.
Закон об исторической памяти всколыхнул испанское общество. Примечательно, что почти одновременно с его принятием в Риме перед собором Святого Петра состоялась канонизация 498 мучеников периода гражданской войны (в большинстве своем священников и монахов, расстрелянных республиканцами).
Таким образом, прежде закрытая тема гражданской войны стала открытой, стимулировав острую общественную дискуссию. В стране живет множество детей и внуков участников гражданской войны, потомков палачей и жертв, и потому общество вновь на некоторое время разделилось на «белых» и «красных». Одни утверждали, что правительство социалистов вскрывает раны прошлого, другие – что залечивает эти раны.
На мой взгляд, этот пример показывает, что даже в модернизированном обществе, в условиях давно консолидированной демократии и существования консенсуса по базовым ценностям, время от времени может давать знать о себе тяжелое наследие прошлого. Традиция вписывается в новую реальность и становится ее частью.
Сергей ХЕНКИН, доктор исторических наук,
профессор кафедры сравнительной политологии
МГИМО (У) МИД России
*1 Журнальная версия выступления на Втором российско-испанском форуме, проведенном Европейским учебным институтом при МГИМО (У) МИД России совместно с АЕВИС, Уинверситетом Кордобы и другими ведущими испанскими университетами в Москве 7-8 октября 2010 года.