Еврокомиссия перестанет быть черно-белым негативом?
Камерон не валил Юнкера, а набивал цену
По мере обрастания подробностями саги вокруг британской обструкции кандидатуры Жана-Клода Юнкера, нового главы Европейской Комиссии, становятся более-менее очевидны мотивы Лондона. За «особым мнением» премьера Дэвида Камерона по поводу обретения старожилом люксембургской и общеевропейской авансцены Ж.-К. Юнкером полномочий руководителя исполнительной ветви власти ЕС, стоят как стратегические (см. «Жан-Клод» рассорил Берлин с Лондоном», №6(88), 2014), так и тактические замыслы.
В чем был стратегический замысел Лондона? Воспользоваться тем, что «тощие года», фрагментация союза и кризис доверия к власть предержащим подорвали сакральную неприкосновенность самой идеи единой Европы, как она задумывалась отцами-основателями (см. «Жан-Клод Юнкер воздал почести «отцу Европы», №9(79), 2013).
Смена настроений в кругах прежде увлеченных архитекторов и каменщиков, возводивших все новые высотные этажи единой Европы, проявилась в итогах выборов в Европарламент. Мультипликация кризисных явлений, не поддающихся улаживанию ни одним из опробованных методов (не помог ни режим жесткой финансовой дисциплины и экономии, ни активное регулирование банковской сферы, ни чрезвычайные вливания займов и кредитов), породила плохо скрываемую растерянность наднациональных структур ЕС. В огорчение пришли и обремененные долгами страны менее развитого Юга, и вынужденные частично платить по их счетам богатые страны Севера. Как следствие, довольных судьбой практически не осталось. Разочарование окрепло. Охранительные инстинкты взыграли.
Расползлось давно зародившееся сомнение, что целесообразно сохранять и темп, и формат продвижения к еще большему политическому, экономическому, социальному и психологическому (основанному на панъевропейской идентичности) единству внутри Евросоюза. Не сумев переварить последние две инъекции новых рекрутов («великолепная десятка» в 2004 году и следом Болгария с Румынией), ЕС стал неуклюжим увальнем, не способным быстро и качественно находить компромиссы, у которых в знаменателе отныне оказывался национальный эгоизм, а в числителе – оптимальное управленческое решение. В итоге дробь выходила мизерная по значению, решение четвертовалось, и не удовлетворяло никого.
На эту смену вектора в общественном мнении, обозначенную не только дома, в Британии, но и в континентальной Европе и хотел, судя по всему, сделать ставку Камерон. Потому он и призывал в ряды противников Юнкера тех национальных лидеров, кто слышит голос своих размножившихся и поднявших голову евроскептиков, кто также хочет репатриировать часть полномочий из наднациональных институтов власти ЕС, кто противится предложению Германии и солидарных с ней стран найти выход из кризиса через лозунг «Больше Европы», а не «Меньше Европы» (см. «Постэлекторальный синдром – новый виток системного кризиса ЕС», №6(88), 2014).
Такой тактики Камерон придерживался упористо и последовательно, чтобы стреножить Ж.-К.Юнкера. Она оказалась ошибочной, по крайней мере, так поспешили резюмировать многие газетно-журнальные аналитики, посчитавшие, что британский премьер, мол, проиграл битву. Одна из крупных фигур в партии ХДС назвала действия Камерона «поразительно неуклюжими с точки зрения стратегии». По его мнению, британский лидер не был готов к торжеству Ж.-К.Юнкера вопреки и несмотря на развязанную порочащую его кампанию: мол, у Д.Камерона «не было в запасе Плана Б».
Эти суждения мне представляются ошибочными. Сомневаюсь, что глава британского кабинета не смог рассчитать ни реальную силу анти-юнкеровской коалиции, которую с трудом и безуспешно сколачивал, ни желание континентальных европейцев во что бы то ни стало сохранить в своем составе островитян. Но что тогда двигало лидером тори?
Скорее всего, Дэвид Камерон изначально отдавал себе отчет в том, что после убедительной победы блока европейских консервативных партий на выборах в Европарламент, среди которых ведущую скрипку играют германские христианские демократы, эти несгибаемые поборники Европы, исполняющие, в первую очередь, волю Берлина, их формальный ставленник Ж.-К.Юнкер стал непотопляемым.
Д.Камерон не мог не услышать слова канцлера Австрии Вернера Файмана: «Если проигнорировать результаты выборов, то это нанесет ущерб европейской демократии». Британский тори не мог проигнорировать слова прямого и самого сильного конкурента Ж.-К.Юнкера – кандидата от левых Мартина Шульца: «Мы, социал-демократы, поддерживаем мандат Жана-Клода Юнкера на создание широкой коалиции в парламенте».
Думаю, что британские политики изначально понимали бесперспективность попытки свалить Ж.-К.Юнкера, но участвовали в беспрецедентном по своей обнаженной оппозиционности спектакле под названием «Юнкер не пройдет!» в стиле стародавней и доселе беспроигрышной стратегии: поднять ставки в торге, чтобы получить отступные. В обмен на вынужденную поддержку нового главы Еврокомиссии Лондон потребует уступки в рамках принятого внутри Евросоюза торга по персональному составу (называемом, как меня просветил один из аналитиков из Брюсселя, «horse-trading») и по программным пунктам политики Ж.-К.Юнкера на следующие пять лет.
Единственно, что работает против этой версии ожидаемых событий – торг и откупные в пользу британских тори, так это неординарная личность люксембургского тяжеловеса. Ж.-К.Юнкер – не безликий евробюрократ, пресный как промокашка. Он политик в собственном соку и в самом соку. Он личность, с которой придется считаться. Если бы Британия сумела пропихнуть на этот ключевой пост заведомого слабака, не имеющего собственных убеждений и богатого опыта, Евросоюз как институт и как идея продолжил бы скольжение по наклонной плоскости.
В этом случае Европейский Совет как собрание глав государств и правительств ЕС стал бы и дальше набирать вес, сохраняя негласный статус носителя истины в последней инстанции, а Европарламент оставался бы не более чем дискуссионным клубом. Однако не стоит умалять роль личности в истории. При Юнкере Еврокомиссия получает шанс перестать быть черно-белым негативом и стать цветным позитивом. Во всех смыслах.
Владимир МИХЕЕВ
№7(89), 2014