Постлиссабонские тенденции в нормотворчестве ЕС

В 2010 году Европейский Союз столкнулся с очень тяжелыми проблемами. Эти проблемы были связаны в первую очередь с кризисом задолженности, сжатием платежеспособного спроса и общей разбалансировкой экономики в отдельных странах ЕС. Они сложны сами по себе. Вместе с тем, их острота усугубляется допущенными в прошлом серьезными управленческими ошибками. Кроме того, ЕС стоит перед лицом целого ряда новых вызовов. В этих условиях при оценке происходящего в ЕС крайне важно придерживаться взвешенного, выверенного, сбалансированного анализа и проводить строгое различие между конъюнктурными и стратегическими моментами. Так вот, с точки зрения права, в развитии интеграционного проекта, осуществляемого ЕС, превалируют позитивные тенденции. Само правовое развитие идет семимильными шагами.

Поэтому очень кратко о том, почему правовое развитие имеет для ЕС столь большое значение, и Москве крайне важно сотрудничать с Брюсселем также и в области нормотворчества. Затем о том, какое ускорение придал Лиссабонский договор процессам совершенствования правового регулирования на пространстве ЕС, и что можно ожидать в данной области уже в ближайшем будущем.

Стержневая роль права в функционировании ЕС

Многие российские эксперты эти тенденции игнорируют. Не придают им должного значения. Не улавливают их важности. Не уделяют им даже минимально необходимого внимания. Напрасно.

Ведь ЕС является правовым сообществом. Любую проводимую им политику Союз сначала облекает в форму права, затем занимается его имплементацией и совершенствованием. Точно также и с новыми вызовами. Возможные варианты ответа на них тщательно анализируются, согласовываются и по нахождении возможно более широкого консенсуса опять-таки закрепляются в норме права. Это нужно для того, чтобы все национальные и наднациональные органы и структуры, все физические и юридические лица на всех уровнях и во всех сферах деятельности придерживались общих подходов и осуществляли намеченные меры одинаково и скоординированным образом.

Само собой разумеется, что на проведение такой работы требуется время. Оно уходит и на выработку предложений, и на широкое публичное обсуждение, и на согласование позиций, и на соблюдение всех предписываемых правилами ЕС нормотворческих процедур. Ведь непродуманные скоропалительные шаги могут только повредить.

Поэтому ни в коем случае нельзя забывать о том, что отдельные высказывания государственных и политических деятелей ЕС и стран-членов, всевозможные пробные шары, нескончаемые встречи и обсуждения – от экспертных до заседаний на высшем уровне – не должны рассматриваться изолированно. Иначе не избежать неверных, субъективных, политизированных суждений. Все они встроены в сложный процесс функционирования ЕС, связанный с разработкой и утверждением нормы права или созданием правовых институтов и их имплементацией. И только с учетом подобной перспективы можно определить, насколько успешной является реакция ЕС на те или иные явления, и в каком направлении Союз движется.

Под этим углом зрения многое из того, что говорится и пишется по поводу Европейского Союза, происходящего и переживаемого им, видится иначе. Иногда чуть-чуть иначе. Иногда совсем по-другому.

Так, с точки зрения эволюции наднационального права, в Европейском Союзе нет никакого «разброда и шатания». Оно просто не просматривается. Наоборот, идет консолидация этой субрегиональной группировки.

Говорить о том, что конкурентные позиции ЕС и на его внутреннем рынке, и за пределами его территории существенно ослабли, тоже нет оснований. Напротив, евро достойно выдерживает все атаки. И в этом плане Российская Федерация, как показали последние саммиты Россия-ЕС, своим объединившимся соседям по Европе открыто помогает.

В том же, что касается нормотворчества, лидирующая роль Европейского Союза никем не оспаривается. Как и в прошлом, ЕС продолжает осуществлять внешнюю экспансию методом продвижения в другие регионы и на другие территории своих юридических подходов и нормативного стандарта – своего внутреннего права.

Ранее направлением «главного удара» выступали климат и экология. Сейчас, под влиянием «разбора полетов», вызванного глобальным финансово-экономическим кризисом, приоритеты сместились. Ими стали согласование нормативных предписаний и формирование структур многоуровневого контроля над финансовой деятельностью с последующим его осуществлением.

Потребности в налаживании диалога по правовым вопросам

Язык права – это тот язык, на котором думает ЕС. Которым пользуется для обеспечения своего каждодневного функционирования. Который рассматривает в качестве основного инструмента решения внутренних задач и продвижения своих интересов вовне.

Поэтому если мы хотим прорыва в отношениях между Москвой и Брюсселем, если мы в нем реально заинтересованы, на этот язык со временем надо будет переходить. Отдача от любых других вариантов намного ниже. Они не дадут того эффекта.

Пока ситуация с сотрудничеством в области нормотворчества откровенно противоречива. С одной стороны, уже который год продолжается совместная работа с ЕС над новым базовым соглашением. Регулярно обновляется типовой набор отраслевых документов. Очень много есть по праву в дорожных картах построения общих пространств между Россией и ЕС.

Достаточно пройтись по каждому из разделов, по каждому из подразделов, и мы увидим, что чуть ли не центральным вопросом сотрудничества, в какой бы области оно не осуществлялось, оказывается сближение правового регулирования. Это и понятно: суть общих пространств как таковых должна заключаться в установлении более-менее общего правового регулирования экономической и любых других видов деятельности от Лиссабона до Камчатки или, по крайней мере, настолько глубоком сближении применяемых правовых режимов, насколько это только возможно.

И не видеть, что на данном направлении делается очень много, никак нельзя. Во многих сферах регулирования сближение правовых режимов реально произошло. И в том, что касается таможенных правил и требований, и антитрестовской деятельности и ряда других.

Вместе с тем, нужно намного больше. Российский бизнес и общество в этом крайне заинтересованы. Однако дело идет все же ни шатко, ни валко. Зачастую отраслевые диалоги решают лишь интендантские задачи – они помогают с установлением контактов, организационным обеспечением процесса консультаций, взаимным ознакомлением – но не более того. До согласования совместных проектов, утверждения общих подходов и утверждения общего стандарта дело не доходит.

Поэтому ведение отраслевых диалогов в принципе нуждается в переформатировании. Важно, чтобы они стали на порядок более инициативными и эффективными. Достижение этих целей преследует совместная инициатива России и ЕС «Партнерство для модернизации». Правда, пока в Рабочем плане ее реализации регулятивные вопросы прописаны плохо. Но это поправимо. К осуществлению заложенных в нем мероприятий стороны только приступают. Сам же Рабочий план позиционируется ими как постоянно обновляемый документ.

И все же этого мало. Видимо, назрела постановка вопроса об институционализации специального (функционального) диалога по правовым вопросам. В его рамках решались бы задачи методологического порядка, состыковки законодательного процесса в России и ЕС, отбора приоритетных тем, разработки механизмов сближения законодательства и правоприменительной практики и многие другие. В самом общем виде такой вопрос уже затрагивался на встречах российского парламентского клуба с высшими чинами ЕС. Но его самое робкое предварительное обсуждение продолжения не имело. Видимо, к нему надо будет вернуться. Ведь и намечаемые в настоящее время руководством России масштабные правовые реформы легче будет вести с опорой на мировой и, прежде всего европейский опыт. И конкуренцию между Россией и ЕС на пространстве СНГ, в том числе в нормативной и нормотворческой области, можно будет ввести в цивилизованное русло.

Другую постоянно действующую площадку для диалога между Москвой и Брюсселем по нормотворческой проблематике и его последующего перевода в плоскость законотворческих инициатив мог бы дать созданный Россией и ЕС орган межпарламентского сотрудничества. Пока к нему очень много претензий. Во многом он работает вхолостую. Сколько-нибудь серьезным влиянием не пользуется. Если бы его удалось переориентировать на содействие совместному нормотворчеству и сближению законодательства и правоприменительной практики, результат был бы фантастическим. Его авторитет моментально вырос бы на несколько порядков. Так же как и отдача от его деятельности. Он бы начал приносить ощутимую пользу.

Ставка на тотальное обновление межпарламентского диалога оправдана и по совершенно другим причинам. С вступлением в силу Лиссабонского договора в распределении полномочий между институтами ЕС и между государствами-членами и институтами ЕС, в целом, в функционировании интеграционного объединения многое поменялось. В том числе, в законотворческой области. Позиции Европарламента существенно упрочились. Диалог между Россией и ЕС по вопросам права с ним надо развивать в первую очередь.

Каскад изменений под влиянием Лиссабонского договора

Подготовка к институционально-правовому реформированию ЕС велась долго и мучительно. Из-за срыва с принятием Конституционного договора многое получилось не совсем так, как задумывалось. Да и к практическому применению Лиссабонского договора уже после его вступления в силу ЕС и его государствам-членам сразу приступить не удалось. С согласованием мер и документов имплементационного характера они откровенно затянули. И ЕС, и его государства-члены страшно боялись повредить ратификационному процессу. Они ничего не хотели форсировать. Вот и вышло, что к работе по новым правилам, предписываемым Лиссабонским договором, они оказались не готовы. К тому же глобальный финансово-экономический кризис, который также застал зону ЕС врасплох, внес свои коррективы.

Тем не менее, очевидно, что вступление в силу Лиссабонского договора оказало благотворное влияние на функционирование ЕС. Он задал новые параметры его функционирования. Сориентировал на решение новых задач. Приспособил, пусть и далеко не идеально, к работе в составе «двадцати семи» и более государств. Дал колоссальный импульс совершенствованию законотворческой деятельности.

Прежде всего, нас интересует, как сказался Лиссабонский договор именно на этой сфере. Выделим, пожалуй, самые главные аспекты. Во-первых, с точки зрения компетенции, которая делегирована Европейскому Союзу его государствами-членами по Лиссабонскому договору, он сильно отличается от ушедшего в прошлое наднационального образования. В этом плане новый ЕС – во многом иное наднациональное объединение. И дело отнюдь не только в том, что Европейское сообщество прекратило свое существование, а Союз стал его правопреемником, приобретя одновременно статус юридического лица и международную правосубъектность. Изменились и компетенция ЕС, и то, как она формулируется.

Во-вторых, произошла качественная переналадка законотворческого процесса. Он сделался намного боле сложным. Многогранным. Комплексным. Единообразным. Поменялось распределение ролей между институтами ЕС. Иной стала вовлеченность национального государства в то, как протекает подготовка, принятие и контроль за исполнением нормативных актов интеграционного объединения.

В-третьих, был запущен процесс кодификации вторичного права ЕС на обновленной договорно-правовой базе. Она давно назрела. ЕС загодя начал подготовку к ней. Теперь она стал правовой реальностью. Естественно, что параллельно с этим ЕС постарался модернизировать системы контроля качества законотворческой продукции. И в этом плане ему есть чем похвастаться.

В-четвертых, своего рода маленькая локальная революция произошла с тем, как ЕС относится к исполнению государствами-членами, а также физическими и юридическими лицами наднационального законодательства. Похоже, что созданы все необходимые предпосылки для его серьезного ужесточения.

Попробуем разобрать все перечисленные аспекты несколько подробнее. Хотя все же и достаточно лапидарно. С пониманием того, однако, что каждый из них заслуживает отдельного исследования. Глубокого и всестороннего.

Новое в закреплении компетенции ЕС

Поскольку Европейский Союз всегда был и остается правовым образованием, изменения, внесенные Лиссабонским договором, прежде всего, находят отражение в его законотворческой деятельности. Она делается еще более насыщенной и всеобъемлющей, чем раньше. Но не только. Похоже, что она становится несколько иной во всех своих проявлениях. Во всех своих ипостасях. Во всех своих измерениях.

Лиссабонский договор, продолжая традицию всех своих предшественников, несколько расширил компетенцию ЕС. Не очень сильно. Не радикально. Но все же достаточно чувствительным образом. Для Российской Федерации, с учетом той роли, которую играют в ее экономике добыча и торговля энергоносителями, принципиальное значение имеет то, что Лиссабонский договор наделил ЕС полномочиями по формулированию и проведению общей энергетической политики.

До этого Брюссель вынужден был обосновывать свои законотворческие инициативы в этой области ссылками на защиту конкуренции, требованиями защиты окружающей среды, императивами согласования общих подходов к реализации задач построения трансъевропейских сетей. Теперь необходимость в этом, как и судорожных попытках втиснуться в ту область деятельности, которая напрямую не упоминалась в учредительных договорах, отпала. Полностью. И безвозвратно. ЕС получил полновесные полномочия заниматься регламентацией энергетической сферы. Можно быть уверенным в том, что он воспользуется ими по полной программе. Эпоха фронды и вольнодумства, демонстрировавшихся некогда отдельными государствами-членами, включая грандов ЕС, уходит или даже ушла в прошлое.

Но важно даже не то, что Лиссабонский договор несколько расширил компетенцию ЕС в отдельных областях. Еще большее значение, похоже, будет иметь то, что им предусматривается упрощенный порядок внесения изменений в учредительные документы интеграционного объединения. Это дорогого стоит. Отныне в целом ряде случаев государства-члены смогут, в случае возникновения насущной потребности в их актуализации, обходиться без волнительного, длительного и дорогостоящего процесса ратификации. В разряд таких случаев попадают и процедура принятия законодательных решений, и предметная сфера, на которую они могут распространяться. В первую очередь упрощена замена процедуры принятия решений методом единогласия, при котором, по сути дела, у каждого государства было право вето, на их утверждение большинством голосов. Указанные новеллы оказались как нельзя более кстати в связи с работой, развернутой ЕС, по созданию механизмов финансовой поддержки государств-членов и финансового мониторинга.

Гораздо больший порядок наведен теперь в регламентации типов компетенции ЕС. Раньше это была прерогатива теории европейского права. Типология компетенции давалась только в доктринальной литературе. Лиссабонский договор закрепил ее формальное подразделение на исключительную, смешанную и поддерживающую. Одновременно он указал, какими именно полномочиями ЕС обладает в тех или иных областях своей деятельности. Исключительная компетенция означает, что государства-члены осуществили полную уступку права на регулирование соответствующей группы отношений в пользу ЕС. Применительно к смешанной действует требование субсидиарности. В областях, где ЕС обладает только поддерживающей компетенцией, он не вправе принимать никакие регулятивные решения.

И все же самой крупной новацией, внесенной Лиссабонским договором в сферу законотворчества, следовало бы признать окончательную коммунитаризацию формируемого ЕС пространства свободы, безопасности и законности. Отныне вопросы обеспечения внутреннего порядка и безопасности всей совокупности стран ЕС и сотрудничество их полицейских и судебных органов регулируются точно также, теми же самыми инструментами и теми же самыми методами, как и функционирование единого внутреннего рынка. Это революционное изменение. В полном смысле этого слова. Которое будет иметь по-настоящему далеко идущие последствия. От преимущественно экономической и социально-экономической ЕС и его государства-члены переходят к осуществлению тотальной, всеохватывающей интеграции. Понятно, как подобные приращения компетенции скажутся, уже сказываются на объеме и предметной сфере законотворчества и единого правоприменения.

Перераспределение ролей

С момента вступления в силу Лиссабонского договора прошел лишь год с небольшим. Наработанная практика его применения недостаточно репрезентативна. Многое еще будет меняться. Тем не менее, совершенно очевидно, что в законотворческой области произошло мощное перераспределение полномочий в пользу наднациональных институтов.

В выигрыше оказался, прежде всего, Европейский Парламент. Он получил самый большой бонус. Его качественному усилению способствовали все те изменения, которые, в целом, повели к рационализации деятельности, упрочению и консолидации ЕС. В результате общего расширения полномочий интеграционного объединения произошло пропорциональное расширение его компетенции. Вследствие коммунитаризации отдельных составляющих пространства свободы, безопасности и законности, по которым сотрудничество в рамках ЕС осуществлялось ранее особым образом, он получил возможность законодательствовать по ним в обычном режиме. Благодаря включению в учредительные документы положений об упрощенных формах их пересмотра он выдвинулся в разряд тех институтов, от которых зависит все или почти все.

Но, при всей их безусловной важности, это всё же второстепенные моменты. Главное – во главу угла законотворческой деятельности ЕС теперь поставлена общая законодательная процедура. Суть – она превращена в обычную процедуру разработки и принятия законодательных актов ЕС. Соответственно она подлежит использованию во всех тех случаях, когда учредительными документами не предусмотрено иное. На практике – в подавляющем большинстве случаев. Общая же законодательная процедура полностью уравнивает Европарламент с Советом ЕС, который, в отличие от Европарламента, продвигающего общий интерес зоны ЕС, отстаивает совокупность частных интересов отдельных государств-членов. Может быть, даже дает ему несколько больше прерогатив.

На практике это означает, что Европарламент стал ведущим игроком законодательного процесса, равновеликим Совету ЕС, не только в тех областях деятельности интеграционного объединения, регулирование которых осуществлялось с помощью процедуры совместного принятия решений, но и чуть ли не во всех остальных. Так, например, в его ведении сразу оказались все вопросы осуществления и регламентации сельскохозяйственной политики ЕС и многие другие. Это имеет своим следствием также то, что Европейский Совет и Совет ЕС вынуждены считаться с ним в гораздо большей степени, чем раньше, и относиться к нему с должным пиететом. Еще одним проявлением ролевого возвышения Европарламента может служить переориентация на него лоббистской деятельности всех тех, кто заинтересован в том, а не ином нормативном регулировании, в том, а не ином нормативном решении вопроса, т.е. вообще всех институциональных игроков рынка предоставления и потребления лоббистских услуг.

Вместе с тем, возросшую роль наднационального элемента в процессе разработки, принятия и контроля за исполнением законодательства ЕС не стоит преувеличивать. С одной стороны, специфика организации и функционирования Европарламента накладывает на его участие в законотворческом процессе достаточно весомые ограничения. С другой стороны, Лиссабонский договор вводит дополнительные сдержки и противовесы, ставящие предел усилению наднациональных факторов в функционировании ЕС, упорядочивая их систему. Прежде всего, он включает Европейский Совет в число институтов ЕС. И раньше Европейский Совет выступал в качестве ведущей и направляющей политической силы интеграционного объединения. Теперь он получил возможность вмешиваться во все и вся. Кроме того, к законотворческому процессу подключены теперь национальные парламенты. Им доверен предварительный контроль над соответствием законодательных инициатив и законопроектов ЕС требованиям субсидиарности.

С учетом того, что Европейский Союз еще только учится жить по новым правилам, можно без преувеличения сказать, что все участники законотворческого процесса работают пока в тестовом режиме. Это, однако, не мешает им, засучив рукава, приступить к совершенствованию вторичного права ЕС и используемых при этом методик.

Совершенствование вторичного права ЕС

Основной корпус законодательных актов Европейского Союза – регламентов, директив и рамочных решений – формировался на протяжении десятилетий. В настоящее время их под 20 тысяч. В общей сложности – порядка сотни тысяч набранных убористым шрифтом машинописных страничек. Конечно, не безбрежное море – не стоит впадать в состояние экзальтации. Но всё-таки.

Совокупность указанных актов принято называть «аки коммюнотер» или, иначе, правовыми достижениями ЕС. У них, как и у любого свода правил, есть свои сильные и слабые стороны. Сильные стороны заключаются в том, что они представляют собой наиболее продуманную, последовательную и оправдавшую себя систему регулирования отношений интеграционного типа, которой внутреннее право и межгосударственное регулирование в значительной степени вытесняются и замещаются устанавливаемыми ими нормативными предписаниями.

Но есть и слабые стороны. Их тоже немало. Многие акты давно устарели. Они нуждаются в переосмыслении и актуализации. Поскольку они принимались в разное время, при их написании использовалась различная юридическая техника. Предъявлялись не совсем идентичные требования. Так, еще лет десять тому назад ставка делалась на достижение консенсуса даже в ущерб целостности и определенности текста. Сейчас всем государствам-членам предлагается подстраиваться под некоторый оптимальный стандарт. В одних случаях законодательные положения излишне детализированы. Они подвергаются нелицеприятной критике за мелочную регламентацию второстепенных деталей, мешающую государствам воспользоваться формально признаваемой за ними высокой степенью усмотрения. В других, как, например, в области договорного права, наднациональное право, наоборот, чересчур фрагментарно. Ему недостает системность.

Отсюда следует, что кодификация законодательного массива, из которого складывается право ЕС, безусловно назрела. Она и воспринимается верхушкой ЕС и государств-членов, политическим и экспертным сообществом как осознанная необходимость. Разветвленная программа кодификации была прописана уже в Конституционном договоре. Из него она перекочевала в Лиссабонский договор. Но его вступления в силу ЕС и государства-члены дожидаться не стали. Они приступили к постепенному решению поставленной задачи еще в первой половине прошлого десятилетия. Вступление дало этой работе дополнительный стимул. Она будет продолжена. Медленно, с учетом масштабов задуманного, но твердо и методично.

При этом Брюссель планирует добиться намного более высокого качества правового регулирования. Задаваемый им стандарт становится все выше. Предъявляемые требования – жестче. Методики подготовки законодательных текстов – совершеннее. Так, абсолютным императивом остается полная прозрачность законотворческого процесса; его инклюзивность – вовлечение в него социальных партнеров, заинтересованных групп и организаций, а также экспертного сообщества; четкое формулирование целей, достижению которых должно служить разрабатываемое законодательство.

Однако, помимо этого, ЕС берет на вооружение новейшие подходы к оптимизации нормотворчества. В соответствии с ныне предъявляемыми требованиями все законодательные акты должны проходить многокритериальную экспертную проверку. Сначала определяется, нужен ли вообще предлагаемый законодательный акт, можно ли без него обойтись, не экономнее ли попытаться достичь предполагаемых целей иным образом. Затем детальнейшим образом изучаются социально-экономические последствия обосновываемых законодательных решений. Они изучаются с точки зрения их возможной коррупционности. Анализируются системные последствия их принятия. Среднесрочная перспектива – выйти на разработку т.н. умных законодательных актов, написанных простым доступным языком, отличительной чертой которых стали бы минимизация негативных побочных эффектов и максимизация отдачи для всех заинтересованных групп, организаций и слоев населения. Для этого запускаются специальные, экспериментальные и поддерживающие проекты. Создаются новые специализированные органы. Предварительные результаты очень обнадеживающие. Для ЕС, естественно. Вместе с тем, многое из опробуемого ЕС вполне пригодилось бы и отечественному законодателю, а обсуждение новейшего опыта, накапливаемого ЕС, и оттачиваемых им методик вполне могли бы стать предметом обсуждения переформатированного межпарламентского диалога между Россией и ЕС.

Ужесточение требований к соблюдению права ЕС

Недостаточно принять хорошие законы, важно чтобы их соблюдали. Эта максима работает в отношении права ЕС точно также как и любой национальной правовой системы входящих в него государств-членов.

Но есть и существенное отличие. Право ЕС опрокинуто в национальные правопорядки. Оно реализуется по большей части так же, теми же органами и тем же методами, что и национальные правовые предписания. Однако в том, чтобы оно должным образом соблюдалось, заинтересованы все «двадцать семь», весь социум ЕС.

Поэтому контроль за соблюдением европейского права является важнейшей функцией, в постоянном режиме осуществляемой ЕС. Может быть, даже главной. Она возложена на Европейскую Комиссию. Помощь ей в обеспечении единообразного применения и толкования европейского права оказывает судебная система ЕС во главе с Судом ЕС.

Вместе с тем, до сравнительно недавнего времени у государств-членов была возможность заслониться от карающего ока Европейской Комиссии политическими механизмами согласования альтернативных решений в Европейском Совете и Совете ЕС. Достаточно вспомнить в этой связи поблажки с соблюдением Пакта стабильности, которые спокойно выторговывали себе Франция или Германия.

Глобальный финансово-экономический кризис и разразившийся вслед за ним в ЕС кризис суверенных долгов убедили все государства-члены в том, что дисциплина исполнения совместно принимаемых решений должна быть существенно повышена. Без этого ЕС не выжить. Не выкарабкаться. Не вернуть высокую конкурентоспособность. Все новейшие инициативы в области финансового регулирования и финансового контроля, обсуждавшиеся в 2010 году, направлены по сути дела на подтягивание дисциплины. Для ее обеспечения в будущем ЕС будет использовать не только политические, административные, правовые, но и экономические методы принуждения.

Однако и уже сейчас ситуация с соблюдением наднационального закона в ЕС намного лучше, чем она была еще несколько лет назад. Тогда затягивание с принятием мер по имплементации директив ЕС носило массовый характер. Европейская Комиссия открывала процедуры о несоблюдении государствами-членами нормативных предписаний ЕС сотнями. Возбуждала иски против них в Суде ЕС с настойчивостью обреченного. Все даже привыкли называть проблему инкорпорации директив ЕС во внутреннее право государств-членов Ахиллесовой пятой правового порядка ЕС. За последние годы произошел своеобразный перелом. Все показатели изменились к лучшему. И государства стали относиться к разработке и принятию мер имплементационного характера с гораздо большей ответственностью. И степень сотрудничества между Европейской Комиссией и государствами-членами, направленного на обеспечение строго соблюдения предписаний права ЕС, существенно возросла.

Общий вывод. С точки зрения правового развития, положение в ЕС выглядит прочным, стабильным, обнадеживающим. Право, как и раньше, образует фундамент ЕС. Служит его движущей силой. Играет цементирующую роль. ЕС и его государства-члены будут и в дальнейшем делать ставку на совершенствование своего правового стандарта и его всемерное продвижение вовне. Свои позиции в качестве мирового лидера в области нормотворчества ЕС не собирается и не будет сдавать.

© Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России

№1(51), 2011