У нас есть папа (Habemus papam)
Пришествие апостола бедности сулит богатые последствия
После того как над Сикстинской капеллой взвился белый дым, а вскоре кардинал-протодиакон Римско-католической церкви (РКЦ) Жан-Луи Торан торжественно произнес с балкона собора святого Петра на чеканной латыни сакраментальную фразу «Habemus papam» («У нас есть папа»), возникла объяснимая интрига. Пусть и постфактум. Почему именно Хорхе Марио Бергольо стал новым, 226-м по счету, Викарием Христа? Каким образом аргентинский кардинал, не числившийся среди фаворитов, получил две трети голосов конклава? Что означает это для переживающей турбулентный, а потому явно переходный период церкви?
Действительно, изначально среди «преферити», наиболее вероятных кандидатов, числились другие, например, итальянский кардинал Анджело Скола. Дерзкие пикейные жилеты также не исключали сенсационного восхождения во власть князя церкви с «черного континента» Питера Турксона.
Анджело Скола рассматривался рядом ватиканистов (есть такая профессия!) как самая сильная фигура на шахматной доске, учитывая его репутацию высокого интеллектуала, профессионально занимавшегося широким спектром актуальных проблем, от теологической антропологии до биомедицинской этики. Против Сколы могло сыграть его деятельное участие в светском духовном движении внутри церкви «Комунионе э либерационе», которое, по непроверенным данным, вроде бы оказывало поддержку эксцентричному популисту правоцентристского толка Сильвио Берлускони.
Букмекеры делали ставку и на кардинала из Ганы Питера Турксона. Полиглот, который говорит на «фанте» и других местных африканских языках, а также на английском, французском, итальянском, немецком и иврите, разбирается в латыни и древнегреческом. В его пользу была и фото- телегеничность: он ведет еженедельные утренние субботние телепрограммы на государственном канале, держащие высоко его рейтинг популярности. Возможно, ему не простили неполиткорректность, когда в прошлом году кардинал продемонстрировал на международном форуме епископов фильм под названием «Мусульманская демография», где содержалось паническое предсказание: «Всего через 39 лет Франция станет исламской республикой».
Короче, посрамленные в очередной раз предсказатели проглядели самое существенное: веление времени или, по крайней мере, требование текущего момента. Требование, по сути, одно: компромиссная фигура нового римского понтифика должна была символизировать две данности. Незыблемость самой РКЦ, а также фундаментальных основ вероучения, что предполагало выбор в пользу консерватора-охранителя. Но одновременно избранник должен был послужить посланием «городу и миру» – церковь святого Петра готова, психологически и организационно, к очищению и переменам, чтобы закрыть страницы недавней истории, испещренные скандальными похождениями педофилов, статистикой размывания паствы в Европе, повсеместным недобором молодых священников и так далее.
«Церкви нужен был порыв свежего ветра, и это произошло. Это революционное и грандиозное решение», – прокомментировал избрание Бергольо главный редактор католического телеканала TV 2000 Дино Боффо.
Впрочем, не стоит забывать, что во время предыдущего конклава Бергольо получил второй результат, но затем отдал свой голос в пользу ныне удалившегося на покой, почетного Римского понтифика Бенедикта XVI (см. «Папа Римский, робкий и застенчивый», №2(74), 2013).
Не менее весомым аргументом в пользу Хорхе Марио Бергольо нужно посчитать и то, что сегодня из 1,2 миллиарда католиков 42%, а это почти половина, проживают в странах Латинской Америки. В Европе, откуда есть пошел католицизм, – только четверть. Бергольо – первый неевропеец за последнюю тысячу лет и первый представитель материка, открытого Колумбом. На фоне снова воинствующего атеизма, утраты какой-либо веры и целенаправленного отторжения, а то и вовсе разрушения христианских традиций и ценностей европейской цивилизации – шаткость позиции РКЦ становится все заметнее. Оазисом неизменности остается ЛатАмерика.
Кто же он, Хорхе Марио Бергольо?
Родился в семье итальянских иммигрантов. Папа был железнодорожником. Вначале учился на техника-химика. Получил диплом. Но два события повлияли на его решение стать священником. Возможно, одна из причин – неразделенная любовь: якобы в возрасте 12 лет он ухаживал за Амалией Дамонте, пришел предложить руку и сердце, объявив: «Если я не смогу жениться на тебе, я стану священником». Отвергнутый родителями девушки, юный Хорхе был, наверное, безутешен. Такое не забывается.
Другая причина – в 21 год он перенес тяжелейшую пневмонию, ему пришлось удалить часть правого легкого. Вивисекция тоже не забывается. Это стало поворотным моментом, побудившим юношу уйти от мирской суеты и укрыться под церковным омофором. Найти утешение в служении Творцу всего сущего, видимого и невидимого. В этом служении он нашел и смысл жизни, и свое призвание.
Бергольо пошел на выучку к иезуитам. Прошел отменную школу. В его послужном списке значится, помимо прочего, преподавательская деятельность: он обучал студентов в трех католических колледжах Буэнос-Айреса. Позднее в течение шести лет был главным среди аргентинских последователей Игнатия Лойолы. В 1992 году «польский папа» Иоанн Павел II сделал его вспомогательным епископом Буэнос-Айреса. А в 2001 году Бергольо надел красную кардинальскую шапочку.
Личность эта неординарная по всем меркам. Его рабочий день начинался в половину пятого утра и длился не менее 21 часа. В быту подчеркнуто скромен и непритязателен. По городу ездил на автобусе или на метро. Сам покупал себе еду в супермаркете и сам ее готовил. Будучи кардиналом, не стал заказывать полагавшееся ему по сану, как князю церкви, дорогое облачение, а попросил перешить одеяние предшественника. Последние годы обитал в далеко не просторной квартире на третьем этаже здания, примыкающего к Кафедральному собору Буэнос-Айреса.
Словом, почти аскет. Смиренный и трепетный. Ничего не изменилось в его самовосприятии даже после того, как он надел на палец «кольцо Рыбака», символ папской власти. Подтверждением служит эпизод 15 марта, когда Франциск позвонил главе ордена иезуитов Адольфу Николасу в его римскую резиденцию, представился, но секретарь на телефоне ему не поверил. Не поверил настолько, что посчитал это розыгрышем (связь всегда устанавливают через помощников) и бросил язвительную реплику: типа, ну, да, конечно, папа римский – «а я тогда Наполеон!» Когда секретарь осознал свою оплошность, ему стало стыдно. Но ведь это прецедент – никогда прежние Викарии Христа не набирали сами телефонный номер.
И еще. Из личных предпочтений Франциска выделяется его любовь к опере и футболу (болеет за клуб «Сан-Лоренсо», выступающий в высшем аргентинском дивизионе). Среди писателей ценит Борхеса и Достоевского. Возможно, этим объясняется его доброе отношение к России, что отмечает епископ Каракасский Иоанн, управляющий приходами Русской православной церкви в Южной Америке.
Неизвестно, насколько, напротив, прохладно новый папа относится к «теологии освобождения». Ее поборники провозглашают Христа не только Утешителем, но и Освободителем угнетенных, объявляют бедность источником греха и ратуют за участие священников в политической борьбе во имя торжества высшей справедливости. Это учение нашло больше всего последователей именно в Латинской Америке. Однако Святой Престол осудил и отверг многие постулаты этого полит-теологического движения.
Скорее всего, новый понтифик, как представитель евангелического мейнстрима, не питает симпатий к этой школе мысли. Однако не случайно он выбрал себе редкое имя (в том смысле, что им ни разу не пользовались) – Франциск, что естественным образом вызывает ассоциацию с Франциском Ассизским, апостолом бедности. Причем, как разъясняет профессор Московской духовной академии, протодиакон Андрей Кураев, апостолом «не бедняков, а бедности как евангельской добродетели».
Аргентинский пастырь всегда много внимания уделял тематике социальной справедливости, сокрушаясь по поводу размежевания общества на бедных и богатых. Ему принадлежит высказывание: «Неравномерное распределение благ создает ситуацию вопиющего социального греха, что не дает возможности многим братьям и сестрам жить полноценной жизнью». Согласитесь, в этом пассаже нельзя не увидеть перекличку с тезисом о «греховности» бедности, проповедуемым в «теологии освобождения».
И все же по взглядам нового римского понтифика можно отнести к центристам. Условно. Он формально не примыкает ни к консерваторам, ни прогрессистам. Показательно: кардинал, не стремясь к особой публичности, наладил эффективную пресс-службу, а в кафедральном соборе разрешил проводить сугубо светские мероприятия, правда, только благотворительные. Нельзя не счесть этот маленький эпизод как признак гибкости, а не догматичности мышления и пример умения идти в ногу со временем.
Портретная зарисовка будет неполной, если не упомянуть об обвинениях в адрес аргентинского иерарха. Ему приписывают негласное сотрудничество с военной диктатурой (1976-1983): якобы он сдал властям двух священников-иезуитов, которые были похищены и подвергнуты пыткам. Один из них, Орландо Йорио прямо называл Бергольо причиной своего ареста. Новоизбранный папа всегда отрицал эти обвинения и даже утверждал, что предупреждал своих братьев об угрозе и предлагал укрыться в доме одного из членов ордена иезуитов, но те отказались. Позднее благодаря заступничеству католического священноначалия эти двое иезуитов были освобождены. В одной из книг, посвященных биографии Бергольо, утверждается, что он укрывал, на самом деле, преследуемых хунтой священников, причем делал это неоднократно.
В 2012 году при архиепископе Бергольо аргентинские иерархи РКЦ принесли свои официальные извинения за то, что в те смутные годы засилья черных полковников и черных генералов церковь не сумела защитить паству.
При правлении супругов Киршнер в Аргентине отношения между светской властью и РКЦ достигли нижней точки. Однажды экс-президент Нестор Киршнер, замещенный позднее на этом посту своей женой, даже назвал Бергольо «лидером оппозиции». А его супруга Кристина Фернандес де Киршнер, из чего не делается секрета, и вовсе не жалует «апостола бедности».
Не исключено, что основным, но вслух не называемым мотивом такой антипатии служат взгляды нового папы на аборты (он был членом Папского Совета по делам семьи) и однополые браки. В 2010 году архиепископ Бергольо лично возглавлял протестные уличные демонстрации, призывая всех выйти на защиту «семейного единства», когда парламент должен был принять законопроект, разрешающий однополые браки. Он также был решительным противником закона «об идентичности пола», позволяющего трансвеститам и транссексуалам самим выбирать себе пол. У понтифика твердая позиция на сей счет: «Не будем наивными, речь не идет о простой политической борьбе. Это деструктивные притязания на план Божий».
Таким образом, предельная скромность и требовательность к себе, отсутствие помпезности и самомнения сочетаются с жесткостью в отстаивании своих убеждений. Как тонко подмечает автор парижской «Фигаро» Жан-Мари Генуа, «новому папе 76 лет, и здоровье его весьма хрупкое, а это означает, что этому неподкупному и скромному человеку нечего терять». Иными словами, Франциск может решиться на поступки радикального свойства, от которых воздержались бы иерархи, озабоченные либо карьерой, либо репутацией.
Французский аналитик подчеркивает: «Кардиналы увидели в нем человека, который в данной ситуации способен противостоять мастодонту римской Курии в вопросе ее реформы, представляющейся необходимой».
Реформа назрела, пишет Джером Тейлор на страницах лондонской «Индепендент», хотя бы для того, чтобы одолеть «ватиканскую бюрократию, которая поражена, что будут отрицать только самые наивные комментаторы, коррупцией, некомпетентностью и внутренними распрями». Прогноз Тейлора, довольно лукавый, практически безошибочен: «Если новый понтифик будет у власти так же долго, как Иоанн Павел II, у него есть шансы, что его будут помнить как того, кто остановил упадок католицизма в секулярном мире, либо кто не сумел этого сделать».
Схожие предсказания делает и протодиакон Андрей Кураев: «Избранное им имя обещает огромные потрясения для католической Церкви – понуждение ее к преобразованию в Церковь бедных, а не в Церковь солидных господ».
Свой вывод русский церковный интеллектуал подкрепляет таким доводом, пусть и основанным на первых словах и поступках нового понтифика: «Сын железнодорожного рабочего-мигранта начал свой понтификат с просьбы к народу о молитвах о нем, а не с благословения самого народа свыше. Дерзко сказал, что именно Рим нуждается в новой евангелизации. По правилам РКЦ, иезуит может быть епископом только в миссионерском регионе. Дай Бог, чтобы по имени стало и житие его».
Вопрос в том: что скажут на это «солидные господа»? И как далеко будет готов зайти апостол бедности в реформировании церкви Святого Петра?..
Владимир МИХЕЕВ