Пакт трансатлантической солидарности
Америка вспомнила о Европе благодаря Китаю
В ежегодном послании «О положении страны» Барак Обама объявил о готовности начать переговоры на высоком уровне «о всеобъемлющем трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве с Европейским Союзом, поскольку свободная и честная торговля между США и Европой обеспечивает миллионы хорошо оплачиваемых американских рабочих мест». Сверхзадача сверхамбициозная: удвоить американский экспорт через Атлантику к концу 2014 года (сегодня объем торговли между двумя сторонами достигает 2,7 миллиарда долларов в день).
Задуман, по сути, Пакт о трансатлантическом партнерстве в области торговли и инвестиций (Transatlantic Trade and Investment Partnership). Идея не нова. С ней носились еще во времена президентства Билла Клинтона, намереваясь в дополнение к Зоне свободной торговле Северной Америки (Nafta), куда входят США, Канада и Мексика, создать аналог в отношениях с Европой (Tafta).
Но весной 2007 года, за год до того, как из США на остальной мир с эпидемиологическим остервенением перекинулся ипотечно-финансовый кризис, бундесканцлерин Ангела Меркель предложила образовать трансатлантический торгово-экономический союз между ЕС и США как пролог к созданию зоны свободной торговли. Идея забуксовала после того, как американцы выставили предварительные условия: согласовать огромный объем технических деталей, на что могли уйти не годы, а десятилетия. Была ли это флибустьерская тактика, чтобы торпедировать инициативу Меркель?
В любом случае теперь администрация США подхватила флаг и готова пойти на сближение с Европой, к которой, казалось, повернулась спиной. В подоплеке этого разворота в сторону Старого Света лежит понимание, что трансатлантические нации могут оказаться на борту одного Титаника (см. «Поможет ли Европа переизбранию Обамы?», №6(67), 2012), и только если слаженно будут грести в одну сторону, доберутся до тихой гавани.
Упор при согласовании позиций будет сделан на два раздражающих момента: тарифные барьеры и административные регуляторные режимы. Строго говоря, предварительные консультации на уровне рабочих экспертных групп велись уже на протяжении последнего года. Больше всего мечей было скрещено и копий поломано вокруг регулирования фармацевтической и автомобильной индустрий, а также норм защиты окружающей среды. По сведениям неназванных источников, пишет «Нью-Йорк таймс», европейская делегация была полна энтузиазма найти развязки даже самым тугим гордиевым узлам ради того, чтобы обрести в этом пакте стимул для экономического роста экономик стран ЕС.
Глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу предсказал, что заключение подобного пакта станет «поворотным моментом». Он подчеркнул, что «вместе мы создадим крупнейшую торговую зону в мире… Это станет стимулом для наших экономик, и к тому же это не будет стоить нашим налогоплательщикам ни цента».
Полноформатные переговоры на высоком уровне могут начаться в конце мая или начале июня и обещают быть нескучными. Не секрет, что нелегко нащупать точки соприкосновения интересов по всему спектру торгово-экономических отношений Америки и Европы.
Предстоят отчаянные баталии вокруг субсидий и преференций, которыми власти по обе стороны Атлантики щедро одаривают своих фермеров и сельскохозяйственные кооперативы, применяя командно-административные методы для повышения конкурентоспособности их экспортной продукции. Не просто будет договориться и по генетически модифицированным организмам (ГМО) – верхи в Евросоюзе отвергают сам подход, то есть не признают генную инженерию для повышения урожайности, а низы уже окрестили эту американскую еду «Frankenfoods» по образу и подобию сконструированного монстра Франкенштейна.
Тем не менее, у идеи пакта трансатлантической торговой солидарности сразу объявилось немало поклонников. Клаудиа Шмукер, эксперт по глобализации в Германском совете по международным отношениям, считает, что «в конце концов мы достигнем согласия… Впервые за 20 лет есть шанс, что это случится». Предсказать, как скоро это случится, затруднительно, хотя в администрации Барака Обамы настроения бравурные: пакт будет заключен до окончания полномочий нынешней Еврокомиссии.
Один из чиновников при Белом доме называет конкретный срок: обо всем сможем договориться за 18 месяцев. Карел де Гюхт, член ЕК по вопросам торговли, который, скорее всего, возглавит делегацию ЕС на переговорах, чуть менее оптимистичен: пакт обретет плоть и кровь через два года.
Как и следовало ожидать, еще не приступив к основному раунду переговоров, американцы подняли ставки. Два влиятельных сенатора, Макс Бокус, демократ от штата Монтана, возглавляющий финансовый комитет верхней палаты, и Оррин Хэтч, республиканец от штата Юта, также член этого комитета, в официальном письме, адресованном Торговому представителю США Рону Кирку, указали: любая сделка предполагает, что Европа должна открыть свои рынки для сельскохозяйственной продукции «сделано в США». Ясно, что сенаторы играют на публику, на своих избирателей, среди которых весомый голос принадлежит фермерам, но от этого их мнение не обесценивается, коль скоро им выносить окончательный вердикт о пакте.
С завуалированным предупреждением европейцам выступил и советник президента США по внешнеэкономической политике Майкл Фроман: «Мы заявим, что если мы хотим добраться до цели назначения этой дорогой, то ее надо покрыть на одном бензобаке без дозаправки. Нам не хотелось бы провести следующие десять лет за столом переговоров по вопросам, которые всем известны, но в итоге не добиться результата».
Среди записных скептиков выделяется Джеффри Шотт, эксперт по внешней торговле из крупного вашингтонского мозгового треста: «У нас 20-летний опыт провалов таких трансатлантических инициатив». Но и он признает, что в последние годы изменился геополитический контекст любых переговоров между США и Евросоюзом по торговым вопросам. «Практически всегда стороны держат в уме Китай, чтобы через партнерство в торговле повысить свою конкурентоспособность». Еврокомиссар Карел де Гюхт это признает: трансатлантический пакт позволит стать жизненно важным (!) рычагом в отношении Китая.
Отрытым текстом пишут об этом и обозреватели «Нью-Йорк таймс», подчеркивая, что «ключевым фактором, толкающим к сближению, является Китай. Растет понимание: для того, чтобы справиться с быстро растущим экономическим потенциалом Китая, Европе и Соединенным Штатам придется научиться (sic!) лучше сотрудничать».
Толковое объяснение, почему Китай, а также Индия представляют собой вызов для США, предлагает глава аналитического отдела ИК «Церих Кэпитал Менеджмент» Николай Подлевских: «Опережающее развитие развивающихся стран будет приводить к разрастанию угроз для их экономического доминирования. Китай в своем стремительном экономическом рывке все ближе подходит к технологическим уровням, за которыми начнутся его собственные массовые разработки высокотехнологичной продукции. И если не закрыть для него рынок развитых стран, то местные европейские и американские производители будут терять свои позиции не только в производстве электроники, «ширпотреба» и продукции низкой степени передела».
Но прежде США и ЕС предстоит гармонизировать целый ряд правил, стандартов, инструкций, определяющих характеристики широкого ассортимента товаров, от детских игрушек до лекарств, автомобилей и пищевых продуктов. Автоконцерны хотели бы унифицировать требования по безопасности и экологичности, что позволило бы избежать необходимости делать разные модели для американского и европейского рынков.
Говорят, что снижение или даже отмена тарифов на экспортную продукцию не станет «прорывной» мерой, коль скоро они уже составляют всего 3%, но если учесть весь объем торговых операций (в 2012 году оборот между США и ЕС составил 646 миллиардов долларов), то экономия будет значительной. И главное, по прогнозам, отмена тарифов может увеличить годовой ВВП США на 1,5%, в Европе почти на 0,5%, а полпроцента на дороге не валяются.
До сих пор не избывший себя глобальный финансово-экономический кризис естественным образом заставил два наиболее затронутых им центра силы, Европу и США, искать новые точки опоры и источники роста. На фоне неуклонного подъема азиатских «тигров» и «драконов» идея трансатлантической солидарности обрела привлекательные черты. Едва ли не впервые за 20 лет после окончания «холодной войны». Но теперь в подоплеке солидарности не столько идеологические и националистические мотивы, сколько стремление сохранить или как можно дольше продлить финансово-экономическое доминирование на мировых рынках, от которого напрямую зависит уровень и качество жизни граждан США и стран Евросоюза. Ради такой высшей цели можно частично поступиться естественным национальным эгоизмом.
Владимир МИХЕЕВ