Гульденмарка вместо евро?
Профессор берлинского Технического университета Маркус Кербер принадлежит к тем экономистам, которые весьма скептически относятся к нынешним попыткам европейских власть имущих спасти евро. По его мнению, они не устранят главного противоречия – резкого различия в конкурентоспособности экономик, объединенных под сенью единой европейской валюты.
Ну, ладно, критиковать-то всякий мастер, а конструктивные предложении где? Что ж, и за этим у герра Кербера дело не станет, хотя выглядят они, честно говоря, довольно спорно, прежде всего, с политической точки зрения. Однако речь идет все же об экономике, так что давайте присмотримся повнимательнее.
Идея следующая: Германия вместе с другими конкурентоспособными странами, вроде Нидерландов, параллельно с евро должна ввести новую твердую валюту – гульденмарку. А евро надо будет девальвировать, что поможет сгладить различия в конкурентоспособности между Югом и Севером. Замысел сам по себе не нов: в 1923 году, когда в Германии бушевала инфляция, её умерили введением рентной марки. Стоит напомнить, что она легально обращалась в Германии до 1948 года.
Но почему все-таки гульденмарка? Может, было бы проще вернуться к драхме, лире и песо? И, соответственно, к старой доброй твердой, как кремень, марке?
Нет, считает профессор Кербер. Он полагает, что его предложение исправляет ошибки, которые были сделаны при введении евро как единой валюты. «Для Германии евро слишком дешев, а для Испании – слишком дорог. Вот почему я и предлагаю, чтобы все страны с профицитом платежного баланса – Германия, Нидерланды, Финляндия, Австрия, Люксембург – ввели бы гульденмарку как параллельное платежное средство, наряду с евро. Тогда у граждан и предпринимателей этой «гульденмарковой» зоны появился бы выбор между двумя валютами», – говорит М.Кербер.
Возникает простой вопрос: а зачем это все нужно? Профессор отвечает так: если Европейский центральный банк продолжит свой нынешний курс, проводимый против воли Германии, Нидерландов и Люксембурга, то никак не удастся избежать того, что евро станет слабой валютой. Это было бы несомненным благом для стран европейского Юга. Но долги южан предстоит погашать Германии и её партнерам. И твердая гульденмарка облегчила бы решение этой задачи.
Но ведь введение параллельной валюты ни на один цент не уменьшит монбланы долгов? Это так, соглашается М.Кербер, но оно позволит оптимизировать выплату долгов в среднесрочной перспективе. Южанам полегчает оттого, что обесценивающийся евро позволит им легче расплатиться, а Германии не придется неустанно давить на должников, добиваясь от них экономии на всем мыслимом и немыслимом.
Тут возникает и другой вопрос. Почему бы тогда, скажем, грекам не ввести у себя параллельную «новую драхму», или как там им будет удобно её назвать? А все прочие продолжали бы пользоваться евро как прежде?
Для ответа на этот вопрос М.Кербер предлагает ознакомиться с историей вопроса. По его словам, никогда еще не бывало такого, чтобы вводимая валюта намеренно задумывалась слабой, и ей в результате удавалось выжить. Задача ведь не в том, чтобы греки, расплатившись, отказались от евро, они этого и не хотят. Проблема Эллады, скорее, в том, как можно быстро превратить в наличность государственную собственность, которая оценивается в 150 миллиардов евро, считает М.Кербер.
Можно ли будет с помощью параллельной валюты платить налоги, или для этой цели будет разрешено использовать только евро? Как отреагирует рынок долговых обязательств?
Это решение, по мнению профессора, должно приниматься законодателями каждой страны. Время реального параллельного обращения двух законных платежных средств будет недолгим. В среднесрочной и тем более в долгосрочной перспективе сильная валюта вытеснит слабую. Обязательства по евро должны оплачиваться только в евро. Но при укреплении гульденмарки для использующих её стран будет все выгоднее зарабатывать евро, уверен М.Кербер.
Теперь о том, как можно технически осуществить эту операцию. Потребуется серьезная подготовительная работа, согласование многих вопросов на государственном и межгосударственном уровне. Нужно будет создавать гульденмарковый Центральный банк. Словом, сделать это разом, с понедельника на вторник, не удастся.
Реакция биржи зависит, по словам профессора, от того с какой решимостью будут действовать заинтересованные страны и от качества проводимой ими политики. Рынкам нужны четкие данные, чтобы они могли строить на их основе линию поведения.
Живущим в «гульденмарковой зоне» владельцам долговых обязательств, деноминированных в евро, трудно будет смириться с этой инновацией. Их недовольство выразится в том, что последует волна сброса этих обязательств. Но профессор уверен: всем надо четко дать понять: обмена один к одному не будет.
Он еще раз напоминает главное условие создания «гульденмарковой зоны» – она должна состоять из экономически однородных стран, без лидеров и аутсайдеров. Однако это не некий закрытый клуб: тот, кто будет соответствовать четко установленным критериям слияния и, главное, будет готов выполнять их на протяжении длительного времени, может претендовать на то, чтобы войти в эту зону.
Например, Италия? Да, отвечает профессор. Это третья по величине экономика Европы и у неё есть полное право считаться важным партнером. Но прежде ей надо серьезно и по многим параметрам реформировать свою финансовую систему.
Одна из опасностей, которую очень хотела бы избежать Германия, это превращение валютного союза в трансферно-долговой, когда одни долги делают, а другие их оплачивают. Поможет ли в решении этой задачи гульденмарка? По мнению профессора – да. Она задумана как фактор стабилизации, позволяющий выйти из-под влияния менеджмента Европейского центрального банка, где огромную роль играют французы и их монетарные единомышленники. «Хотите ли вы и дальше безучастно наблюдать за тем, как господин Драги делает из евро лиру? – спрашивает М.Кербер. – Я не хочу. И больше не хочу надеяться на то, что господин Вайдман (Йенс Вайдман, президент Бундесбанка. – Прим. ред.) откажется проводить в жизнь решения Европейского центрального банка. Мы обязаны покинуть корабль, пока он окончательно не затонул».
Андрей ГОРЮХИН
Кто выиграет и кто проиграет от ослабления евро?
В августе 2011 года евро стоил 1,45 доллара. Сейчас – 1,23 доллара. Ослаб он и по отношению к японской валюте – со 110 иен до примерно 96 иен. Да, никакой драмы в происходящем, разумеется, нет, все колеблется вокруг средних величин за многие годы. Но германские предприятия уже почувствовали происходящее, и тенденция их не радует.
Почему некоторым отраслям бизнеса выгоден слабый евро?
Изделия с маркой «Сделано в Германии» из-за валютного фактора становятся дешевле за пределами зоны евро. Это особенно выгодно для предприятий, чей экспорт направлен в эти регионы. Крупнейшему химическому концерну мира – БАСФ – колебания валюты могут за квартал принести до 5% прибыли. Или убытка. То же самое относится и к химико-фармацевтическому концерну «Байер».
Словом, слабый евро улучшает конкурентоспособность германских товаров в США, Китае, Японии или Южной Америке.
Разумеется, не только в химической отрасли. Для производителей автомобилей – традиционнейший товар германского экспорта – слабый евро это тоже дар божий. Валютный эффект помогает, скажем, концерну БМВ улучшить свои оперативные показатели на сотни миллионов долларов – таким суммами не бросаются даже гиганты. А ведь это БМВ, который много производит за рубежом, в том числе и из стремления частично сгладить колебания валютных курсов.
Но слабый евро – это благо далеко не для всех. Германия импортирует огромное количество сырья, питающего её мощную промышленность. А нефть, газ и так далее оплачиваются в долларах. То есть, за то же количество приходится платить больше. Это больно бьет, к примеру, по авиаперевозчикам. Во втором квартале этого года расходы на керосин выросли у компании «Люфтганза» на 22% – до 3,57 миллиарда евро. Ослабление единой европейской валюты внесло в это значительный вклад.
Вы думаете, что от ослабления евро не страдают банки? Ошибаетесь! «Дойче банк» уже почувствовал это. Стоимость доллара и фунта взлетела, возросли расходы на обменные операции, что сказалось на квартальном объеме прибылей.
Да и те же химики, которым дешевый евро, как мы видели, на руку, тоже стали больше платить за нефть и другие сырьевые товары. Понятно, что итоговый баланс у них все равно будет положительный, но факт остается фактом.
Подсчеты мюнхенского института «Ифо» показывают, что успехи германских экспортеров в этом году позволят выйти на первое место по превышению вывоза над ввозом, обогнав даже Китай. Однако то, насколько удастся воспользоваться этим успехом, зависит от внешних факторов. Достаточно некоторого охлаждения конъюнктуры – не говоря уже о каком-нибудь банкротстве масштаба «Леман бразерз» – чтобы все успехи растаяли, как дым.
Целый рад германских экспертов считает, что евро будет обесцениваться и дальше. До конца года он может дойти до 1,2 доллара. В среднесрочном плане все зависит от того, будут ли инвесторы и дальше считать федеральные долговые обязательства столь же надежными как сейчас. Если они перекинутся на американские бонды, то евро окажется под сильным давлением. Пока этому препятствует шаткая конъюнктура в США и то, что в канун выборов там активно расковыривают собственные болячки. Но что будет после выборов? Возможно всякое.