Обманчивое равновесие,
или Когда не стоит играть в поддавки
В русском и других европейских и мировых языках есть одно удивительно емкое понятие. Оно все ставит на свои места. Все объясняет. Всему придает смысл. Это слово «баланс». На нем держится абсолютно все. Мироздание. Разбегающаяся вселенная. Все типы взаимодействий – от космических до неуловимых. Живая и неживая природа. Этика и эстетика. Царство грез. Наш социум.
Человечество нарушило баланс. Безумно. Бездумно. Самонадеянно. Теперь расплачивается тяжелейшим глобальным финансово-экономическим кризисом. Из него удастся окончательно выйти только тогда, когда новый баланс будет нащупан.
Жаль только, что история нас ничему не учит. Вся она пронизана одним и тем же. Дарованный им баланс люди бездумно разменивают на удовлетворение своих амбиций и прихотей. Потом, когда уже поздно, кусают себе локти. Посыпают голову пеплом. И… вновь, спустя какое-то время, поступают точно также. А мы, их потомки и наследники, за это расплачиваемся.
Так повелось с самого начала. Буквально с первого же шага, сделанного человечеством. Только в возвышенных сакральных хрониках прошлого, естественно, все самым злостным образом переиначено. Восстанавливать то, как все было в действительности, – дело неблагодарное. Но все же попробуем. Вслед за другими экспертами по историческим реконструкциям.
Все мы на слово поверили в сказку, будто общим предком всех людей были Адам и Ева. Бог сотворил мужчину, а потом, уступая его назойливым увещеваниям, и женщину. Когда же они вкусили от яблока познания, якобы прогневался и изгнал их из Рая.
Эта лубочная картинка хорошо известна. К ней давно все привыкли. Настолько, что не задаются самыми элементарными вопросами. Простейший из них: почему Бог создал мужчину в единственном экземпляре? Как-то нелогично. Доказательства отсутствуют. А, может, все-таки с самого начала их было двое? Очень вероятно, что именно так.
… С момента своего появления на свет Адвентарас и Аморус были неразлучны. Они все время проводили вместе. Все делали сообща. И не представляли себе, что может быть как-то иначе.
Они вместе открывали мир, сотворенный для них Создателем. Вместе радовались мерцающему свету звезд и голубизне вечно летнего неба. Упивались ароматом цветов и запахами трав. Купались в прохладных водах разбросанных тут и там речушек и озер. Вкушали непревзойденный вкус амброзии. Вдохновлялись переливчатыми трелями птиц, залихватским свистом ветра и гармоничным журчанием ручьев.
Вместе они погружались в пучины беспросветной тоски и безысходности. И тогда им больше ничего не хотелось. Все становилось никчемным и бессмысленным. Вместе поднимались над бренной землей на крыльях мечты. Воспаряли духом. Испытывали прозрение. И тогда тысячи мелких неровных осколков, разбросанных повсеместно, складывались в целостную, красивейшую, почти совершенную картину мироздания.
Вместе ухаживали за животными и растениями. Вместе использовали для этого знания и силы, полученные от Создателя. Чтобы хворь и недомогания никому не досаждали. Чтобы никто не мучился. Чтобы все росло и множилось бесконечно. И все всем было в радость. И все живое получало от жизни удовольствие.
Делать-то делали все вместе. Прохлаждались, путешествовали, трудились рука об руку. Никогда не расставались и не ссорились. И были самыми близкими друг другу людьми, насколько это только возможно. Были самыми закадычными друзьями. И звали друг друга нежно и попросту Ад и Ам.
Однако людьми они были друг на друга ой как непохожими. Ни внешне, ни внутренне. Один – высокий. Статный. Со спортивной фигурой. С тонкими правильными чертами лица, насмешливой или даже слегка надменной линией губ и острым проникающим взглядом темных бездонных глаз. По жизни – немножечко барин. Всегда вел себя так, будто Создателем специально для него этот мир вылеплен.
Второй – маленький. Щуплый. О таких иногда говорят даже образно «мелкий». Простецкого вида. Зато шустрый до невозможности. Одновременно поспевал быть в нескольких местах. И коли брался что-то делать, работал и за себя, и за того парня. Исходя при этом из того, что всего в жизни надо добиваться, ничего не оставляя на самотек. Ну, и глубоко в душе, в самых потаенных ее лабиринтах, прятал он зависть и обиду на то, что не его Создатель красавчиком сотворил.
Различия в их характере и поведении резко усилились после того, как Ева на Земле появилась и начала томные взгляды то на Адика бросать, то на Амочку. Понял Всевышний свою промашку – всех тварей земных он парами мужских и женских особей сотворил, а о продлении рода человеческого не подумал – и поспешил ее исправить.
Как они несколько дней с Евой в Рае провели и ее со всем своим хозяйством познакомили, Ам не выдержал и подкатил к Аду: мол, «Ад, дружище. Ты такой сильный. Такой добрый. Такой справедливый. Ты не можешь не чувствовать, как я страдаю. Особенно теперь, когда с нами Ева. Ведь мы с тобой друзья. Ближе меня у тебя никого нет. Поделись со мной немножко своей статью и силою. Чтобы честно все было. Чтобы баланс между нами и природой иначе выстроить. Я тебе по гроб жизни благодарен буду. И тебе тоже, когда понадобится, отдам самое нужное и дорогое по первому требованию».
Прикинул Ад и так, и сяк и решил про себя: «Ну, почему бы мне не поделиться. Меня не убудет. Мир все равно моим останется. Не зря же Бог его под меня выстроил. Зато Ам мое превосходство признает и мне по гроб жизни благодарен будет. А, в случае чего, и я у него что-нибудь важное попросить смогу. Он мне не откажет. Сам только что обещание дал. Тому порукой Создатель».
Ударили Ам и Ад по рукам и начали меняться. Ам в рост пошел, сантиметр за сантиметром набирая. Плечи раздались. Мускулы всюду на теле, рельефные, заиграли. Поступь начальственной сделалась – вон какого человека ноги несут. Взгляд – как бы свысока. А совсем немного времени прошло, и в прямом смысле слова свысока на все и на всех взирать стал.
Ад же, напротив, весь ссыхаться начал. Ручки и ножки короче сделались и как-то трогательно истончились. Грудь впала. Во внешнем облике уверенности и убежденности заметно поубавилось. И во взгляде недоброе просящее выражение появилось.
– Эй, – обратился Ад к Аму. – Что-то не так пошло. Посмотри, ты намного больше, чем я, сделался.
– Ну и что, – обрезал Ам. – Я всю жизнь был меньше тебя и страдал от этого. А тебе даже в голову не приходило обратить на это внимание. Походи-ка теперь в моей шкуре.
– Но это несправедливо, – попытался возразить Ад. – Мы же условились только немножко баланс с природой поправить. Дело же вон как далеко зашло.
– Что несправедливо? – Разыграл удивление Ам. – Очень справедливо. Мы просто поменялись местами. Вот и все. Теперь ты за десятерых вкалывать будешь. Мне же побольше внимания Еве уделять придется, чтобы она не скучала.
– Аденька, дорогой! – Чуть не плача, попытался увещевать его Ам. – Верни мне частичку моей силы, моей стати, моей уверенности. Пожалуйста. Умоляю. Ты же обещал. Ты сам говорил, что если понадобится, все для меня сделаешь.
– Говорил, – ничуть не медля, согласился Ам. – Но если понадобится. Я, однако, никакой нужды в том, чтобы что-то менять сейчас, не испытываю. Ты напрасно расстраиваешься. Пообвыкнешь. Смиришься со своим нынешним положением. А дальше стерпится – слюбится.
– Издеваешься? – возопил Ад. – Насмехаешься? В слова играешь? И это после всего того, что я для тебя сделал! Да я на тебя Создателю пожалуюсь. Я…
– Тоже мне, стукач выискался, – совсем распоясался Ам. – Делать Творцу нечего, как только с твоими кляузами разбираться. Топай, топай – жалуйся. Чего-то тебе в голову не приходило к Всевышнему о справедливости взывать, когда я был маленьким и хилым, а ты бугай-бугаем. Эх ты, еще друг называется.
И день прошел в таких препирательствах. И другой. И третий. А по прошествии какого-то времени Ад совсем осерчал. Одна и та же мысль вертелась в его воспаленном мозгу. Ни о чем другом он думать не мог: «Ах, ты, подлец, гаденыш, змеюка. Кого я на груди пригрел. Все, что было светлого, доброго, хорошего на свете, разрушил и растоптал. Воспользовался моим прекраснодушием и глупостью, чтобы мою силу и красоту похитить, чтобы торжествовать, чтобы Еву только себе оставить. Думаешь, выгорело? Думаешь, все шито-крыто, и я так все и оставлю? Что не найду на тебя управу? Буду только ползать в грязи на коленях, моля, пресмыкаясь и уговаривая? Дудки! Не на того напал! Я еще с тобой поквитаюсь…».
И поквитался. Да как! Уже в скорости такая возможность представилась. Ад к ней тщательно подготовился. После обильных дождей реки и речушки вышли из берегов. Ам и Ад бросились восстанавливать поврежденные дамбы. Аму потребовалось употребить всю недавно приобретенную им силу. Умаялся он донельзя. И уснул опрометчиво на бережку, где они с Адом вместе трудились, богатырским сном.
Ан Ад уже тут как тут. Накинул на горло Ама удавку с обвязанным ею тяжеленным валуном и столкнул Ама с наброшенным ему на шею каменюгой в воду. Тот даже сообразить не успел, что происходит, когда валун потащил его на дно. А испущенный им жуткий прощальный вопль поглотила бесчувственная волна.
Дальше все развивалось как в тысячах романов, написанных уже в наше время и претендующих на откровение, на знание темных и светлых сторон человеческой души, на то, что это не более чем вымысел. Ад убедил Еву в том, что произошел трагический несчастный случай. Непонятно откуда взявшаяся гигантская волна смыла обессилевшего Ама. Ад ничем не мог ему помочь. Не мог его спасти. Он был слишком далеко. Да и могущества, которым он поделился с Амом, у него осталось слишком мало.
Ад и Ева вместе оплакали Ама. Погоревали. А потом – куда же деться – жизнь взяла свое. Ад ведь был единственным и самым близким другом Ама. Они были почти одним целым. Чтобы подчеркнуть это, Ад попросил Еву даже называть его сначала Ад унд Амом или Ад энд Амом или как-то еще, а затем просто Адамом. Потом трагедия начала стираться из памяти. У Адама и Евы было большое совместное хозяйство. Им было не до переживаний. Ева вскоре снова понесла, и у них появился второй, на этот раз только их ребенок. А там и третий. Всех детей нужно было растить. О них нужно было заботиться.
Любовь, верность, преданность, благодарность – один ряд. Их антиподы такие, как подлость, предательство, злоба, зависть, ненависть – второй. Вообще добро и зло – странные вещи. Удивительные чувства. Многозначные понятия. Они как кусочки человеческой души. Разные. Переливчатые. Взаимоисключающие.
От наших общих предков повелось, что в чистом виде их не существует. Каждый раз из них собирается неподражаемая мозаика. Иногда такая, что дух захватывает, и от восторга слезы на глаза наворачиваются. В другой раз – такая, что диву даешься, как таких монстров Земля носит.
Кстати о Земле. Творец, когда много лет спустя с инспекцией в Рай выбрался, очень огорчился и разнервничался. Вроде бы, им задумывалось все совсем иначе. Однако ничего в той истории менять не стал, ибо надо работать с тем человеческим материалом, который имеешь.
Тем не менее, семя Адамово, конечно же, осерчав, из Рая удалил и на Землю сбросил. Только само собой не потому, что Ева и Адам от древа познания вкусили. При мысли, что этой сказочкой истину прикрывают, даже как-то неловко становится.
Какое там древо познания, когда вокруг все живое, за которым первые люди ухаживали, только и делало, что любви предавалось, плодилось и множилось. А тому, как роды принимать, как врачевать и многому другому, Создатель их сам первым делом научил.
О том, почему на самом деле род человеческий Рая лишился, вернее, разрушил его своими собственными руками, вы теперь, уважаемый читатель, сами догадываетесь.
Как видите, самая первая попытка установить баланс в природе и человеческом обществе оказалась провальной. Вторая – и того хуже. За третью – мы с вами расплачиваемся по сию пору.
Поэтому, размышляя о том, как и какой новый баланс в мире установить, важно не забывать об уроке, преподнесенном нам Адамом, точнее Амом и Адом, на заре человечества.
Баланс – дело тонкое. Новые и старые восходящие гиганты обязаны помнить, откуда они вышли, с чьей помощью, и какой ценой все всем досталось.
Человечество не должно раз за разом наступать на одни и те же грабли. Как когда-то уже было со Спартаком. Завоевав свободу для себя и для своих, он обратил хозяев в рабов, а рабов превратил в правителей, вместо того чтобы покончить с рабством.
Может, когда-нибудь человечество все-таки выйдет из инфантильного возраста и перестанет плодить одни и те же ошибки. Ведь баланс – это не когда нет ни больших, ни мелких, и все одинаковые – подобное невозможно, – а когда это не имеет совершенно никакого значения.
© Н.И. ТНЭЛМ