Будущее развития отношений между Россией и ЕС: теории и концепции
Многочисленные провалы в отношениях между Россией и ЕС, их непоследовательный и противоречивый характер объясняются действием ряда факторов. Важнейших из них – отсутствие видения будущего этих отношений как у Брюсселя, так и у Москвы. За все годы существования независимой России ни та, ни другая сторона так и не смогли выработать стратегии их развития и формализовать ее. Принимавшиеся документы не в счет. Они решали узко прагматические задачи и до уровня стратегий никак не дотягивают. Урон от ее отсутствия очень велик. Оно дезориентирует всех – государственные и наднациональные органы, действующих политиков, бизнес, общество. Отношения лишены горизонта планирования.
Результат – сотни, тысячи упущенных возможностей достичь большего в политике, экономике, социальном развитии, международных делах. Неоправданные политические решения. Жесткая конкуренция, от которой страдают интересы обеих сторон (постсоветское пространство, энергетика, ограничительные практики, закрытие целых отраслей экономики для иностранных инвестиций, квотирование импорта и т.д.). Игра с нулевой суммой. Проволочки с выполнением достигнутых договоренностей. Подмена истинного партнерства риторикой о партнерстве.
Вместе с тем, разработкой стратегического видения построения отношений между Россией и ЕС занимались большие группы ученых и практиков. Эволюция в подходах, которых они придерживались, отражает смены вех во внешней и внутренней политике партнеров, необходимость отталкиваться от реальности, а не приукрашивать ее, общее разочарование ходом и перспективами сотрудничества.
В начале 1990-х господствовали упрощенные представления о том, что Россия быстро преодолеет последствия распада СССР, легко переведет плановое хозяйство на рыночные рельсы, семимильными шагами пойдет по пути демократического строительства. Как следствие этого принципиальные различия между Россией и ЕС (именно различия, а не противоречия) будут сняты. Конвергенция откроет путь к интеграции. Осуществление же интеграционного проекта пойдет либо само собой – будет произрастать из политической близости и действия экономических императивов. Либо будет оформлено институционально.
В это сейчас трудно поверить, но, работая над СПС в 1993 – 1994 годах, российские переговорщики добивались включения в преамбулу договора положения о перспективе вступления России в ЕС. До сих пор ультралиберальный фланг российской элиты не расстался с надеждой на подобное развитие событий пусть не в среднесрочном плане, но хотя бы через 10 - 15 – 20 лет (то, что ЕС преодолеет нынешние трудности, при этом не ставится под сомнение).
Такой выбор в то время был вполне логичен. Он даже казался единственно возможным. Россия строила новый для себя тип хозяйства и общества и нуждалась в поддержке и ориентирах. В экономическом отношении ЕС являлся маяком. Отказ от курса на сближение и самое тесное сотрудничество с ЕС означал самоизоляцию России. Уход из Европы. Сдачу ЕС всего стратегического пространства.
Развитие событий пошло по другому сценарию. Россия погрязла во внутриполитических противоречиях. Кризис затронул ее гораздо сильнее, чем ожидалось. Реакцией на псевдодемократическую анархию и разруху стала националистическая волна. Европейский выбор страны оказался микшированным.
Со своей стороны, ЕС, ввиду трудностей, переживаемых Россией, и отсутствием альтернативного проекта, пошел по пути территориальной экспансии, направленной фактически против нее. Теоретическим оформлением этого курса стала концентрическая картина мира, освещенная бывшим председателем Европейской Комиссии Жаком Делором. В центре – старый ЕС в составе 15 государств. Это первый круг. Второй круг – Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа, которая должна была войти в ЕС. Третий – ближнее соседство нового ЕС, состоящее из стран, ориентирующихся на ЕС, но не имеющих шансов на вступление. Четвертый – все остальные. От включения в СПС положения о возможности приема России в члены интеграционного объединения ЕС категорически отказался. Паллиативом стал невразумительный пассаж о возможности открытия переговоров по ЗСТ, который никаким ориентиром для будущего развития отношений служить не мог.
В путинский период, когда централизация власти в руках Кремля и нефтяная рента позволили добиться политической и социально-экономической стабилизации и решить стоящие перед страной краткосрочные экономические задачи, парадигма позиционирования России в мире изменилась. Эпатажная формула «Россия встала с колен» означала, что политическая элита поверила в то, будто бы страна сможет развиваться опережающими темпами по сравнению с другими, и усилить свои геополитические позиции.
Отсюда превращение идеи третьего пути в официальную доктрину страны. Мол, мы такие же, как другие, но в то же время и несколько иные. Другие нам не указ. Отсюда ставка на конституирование страны в самостоятельный центр силы в международных делах или, по крайней мере, претензия на проведение такого курса в отношениях с другими мировыми игроками.
Но самоидентификация в качестве самостоятельного центра силы автоматически означала равноудаленность в геополитике и акцент на самостийность в вопросах внутреннего регулирования рынка. Она означала также поиск альтернативных проектов, которые можно было бы противопоставить другим центрам силы, в том числе ЕС. Ими стали Шанхайская организация сотрудничества, ЕврАзЭС, в дальнейшем Таможенный Союз, Евразийский Союз и т.д.
В этих условиях слова о привилегированных отношениях с ЕС, сближении с ЕС, стратегическом партнерстве лишались своего содержания. А европейский выбор России стал ограничиваться направленностью экспортно-импортных операций, эмиграции из страны, турпоездок и ввоза-вывоза капитала.
Со своей стороны, ЕС, по большому счету, было не до России. Он решал эпохальную задачу объединения Европы. Оно стало вторым крупнейшим свершением ЕС после франко-германского примирения через интеграцию. Потом пытался нивелировать цивилизационный шок, вызванный неподготовленным скачкообразным расширением, и преодолеть конституционный кризис, или, иначе, кризис управляемости ЕС.
2008 год нанес сокрушительный удар по всем представлениям, культивировавшимся в путинский период. Выяснилось, что за 2000-ые годы Россия окончательно растеряла свои конкурентные преимущества. Конкурентоспособность российской экономики, несмотря на высокие темпы роста, катастрофически упала. Глобальный экономический кризис показал, что Россия не имеет достаточных ресурсов для того, чтобы выступать в качестве самостоятельного центра силы. Политическая стагнация и отсутствие стимулов к модернизации – что третий путь носит тупиковый характер. Война в Закавказье, одностороннее признание Россией Южной Осетии и Абхазии, замалчивание инициативы заключить Договор о европейской безопасности, изоляция России в ОБСЕ – что у нас нет настоящих союзников. Совместная работа с ЕС по выходу из глобального кризиса – что у сотрудничества со странами ЕС и ЕС в целом, колоссальный потенциал.
Реакцией на все это стало возрождение идей совместного построения с ЕС Большой Европы или, иначе, Союза Европы. Наиболее последовательно они изложены в докладе рабочей группы Валдайского форума «Alliance of Europe». В нем показано, насколько общество и экономика России и ЕС взаимосвязаны, насколько много они могли бы получить от сближения, и обосновывается курс на реализацию совместного интеграционного проекта.
В официальной политике курс на сближение с ЕС получает выражение в установке на тесное сотрудничество с теми странами развитой демократии, которые могут послужить внешним факторов модернизации России. Фактически это ЕС и страны ЕС. Россия и ЕС выступают с инициативой «Партнерство для модернизации», согласовывают рабочий план ее реализации и приступают к его осуществлению. Пока ПДМ пробуксовывает. Но у него огромный потенциал. И, видимо, главное – у него нет альтернативы.
К рубежу 2012 года Москва и Брюссель подошли не в лучшем виде. Они переживают ряд системных кризисов. Их позиции в мире ослабли. Фактор неопределенности в развитии континента, напротив, усилился. В этих условиях, очень похоже, Россия хотела бы предложить ЕС актуализированную версию совместного интеграционного проекта. Ею могла бы стать программа формирования единого, общего или какого-то иного совместного экономического пространства между Евразийским союзом и ЕС. Это очень интересная перспектива. В Брюсселе к ней пока присматриваются. Но для начала нужно, чтобы Евразийский союз состоялся, чтобы он стал успешным.
Рецепт хорошо известен. Искоренить коррупцию. Резко повысить качество работы правоохранительных органов. Снять разрыв между нормой права и ее применением. Обеспечить уважение частной собственности. Создать современную инфраструктуру. Предпринять жесткие меры по демонополизации общенационального, регионального и локальных рынков, дав возможность утвердиться свободной конкуренции. Предложить стимулы модернизации. Предоставить доступ к длинным деньгам. Выправить инвестиционный климат. Повсеместно пестовать ростки уважительного отношения к людям – в повседневной жизни и в конфликтных ситуациях. Осуществить декриминализацию наказания за экономические правонарушения. Провести налоговую/финансовую амнистию. Тогда люди, профессионалы и капиталы начнут возвращаться. Как в начале 2000-ых. Качество жизни пойдет вверх. В странах Евразийского союза возникнет современный конкурентный климат в политике. А политическая воля идти вперед по пути интеграции, стабильный и предсказуемый экономический курс, помноженные на действие экономических императивов и предпринимательскую активность сделают его успешным. Тогда и сближение двух союзов и возникновение общего экономического пространства станут само собой разумеющимися.
© Екатерина ВОЛКОВА, к.п.н., доцент НИУ ВШЭ,
Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор ЕУИ при МГИМО (У) МИД России