Эстонцы отказались от кроны

А немцы ностальгируют по германской марке

Умевшая, признаем, всегда жить по средствам, и накопившая по этой причине самый маленький долг во всей единой Европе, бережливая Эстония с 1 января перешла на евро. Порадовавшись всего каких-то двадцать лет ярким купюрам эстонской кроны, считавшейся едва ли не самым главным атрибутом суверенитета, прибалтийская республика вошла в еврозону в тот момент, когда та находится в зоне повышенной турбулентности. Трудно представить себе более весомую клятву на верность единой Европе.

Напомним: официальная валюта 16 стран (Австрия, Бельгия, Германия, Греция, Ирландия, Испания, Италия, Кипр, Люксембург, Мальта, Нидерланды, Португалия, Словакия, Словения, Финляндия, Франция) также имеет хождение ещё в 7 европейских государствах. Евро – единая валюта для более чем 320 миллионов жителей Старого Света.

В Брюсселе «безумству храбрых» споют аллилуйю, поскольку правящие круги в Таллине взяли одновременно обязательство сообща спасать самых незадачливых из обитателей еврозоны. В этой связи министр экономики Эстонии Юхан Партс мужественно объявил, что помогать соседям – это и зовется европейским единством. Он озвучил свое кредо: «Евро – это очень важно, поскольку повышает конкурентоспособность Европы и способствует лучшему функционированию единого рынка. Уже просто невозможно вернуться к 27 различным денежным единицам».

В качестве поощрительного жеста правительство бесплатно раздало гражданами калькуляторы, чтобы те могли без труда переводить ценники, уже под Новый год переписанные в евро, на старый лад, в привычную крону.

На базарной площади столицы ларечники, проинтервьюированные корреспондентом Би-би-си, выражали вслух глубокое удовлетворение пришествием евро, нетерпеливо ожидая, когда теперь иностранный капитал валом устремится в республику, чтобы их доходы выросли.

Но не все разделяют исторический оптимизм мелких торговцев. Мама 15-месячного малыша Кая Круусамяги опасается, что цены при переходе на евро вырастут. В тот день они пришли в центр Таллина вместе с мужем, безработным плотником, чтобы получить продуктовый пакет от благотворительной организации Foodbank. Мадам Круусамяги огорчена, что социальные пособия будут урезаны правительством и им останется на проживание всего 256 евро в месяц. Без еженедельной раздачи бесплатных продуктов (хлеб, овощи и фрукты), она не знает, как бы смогла прокормить своих четырех детей. «Стоимость жизни в Эстонии ниже, чем в других странах, – рассказывает Кая Круусамяги. – но когда у нас будет единая валюта, наши цены вырастут и сравняются с ценами в остальной Европе».

Сокращение государственных расходов правительство обусловило необходимостью соответствовать критериям ЕС при вступлении в еврозону. Как следствие, безработица выросла до 15% трудоспособного населения, и поэтому шансы у Каи и ее мужа Миилиса найти новое место минимальны.

Другим следствием режима экономии стало размножение евроскептиков: чуть более половины эстонцев поверили в светлое будущее евро и поддержали решение правительства отказаться от кроны. В числе несогласных оказался Анти Пооламец, поделившийся своим видением проблемы с Би-би-си. Парень по имени Анти носит футболку с надписью на спине: «Да здравствует эстонская крона, долой европейский рубль».

«Мы никогда не жили не по средствам, – объясняет свое диссидентство Анти. – А сейчас мы оказались в одной лодке с греками и ирландцами. Нам придется оплачивать счета плохих банков и выкупать ирландских банкиров».

Между тем на финансовых горизонтах тучи по-прежнему «ходят хмуро». Профессор Нью-Йоркского университета, экономист Нуриэль Рубини, предсказавший глобальный кризис, предлагает не расслабляться. По его мнению, «ухудшение финансовой ситуации за счет эффекта распространения теперь наблюдается в Португалии, Испании, в меньшей степени даже в таких странах, как Италия, Бельгия и других государствах еврозоны».

В прежние времена антикризисный механизм, в частности, для стран Южной Европы, был прост как велосипед или даже как помидор. Когда кризисные явления накапливались и достигали критической точки, такие страны, живущие во многом за счет туризма, как Греция, Португалия, Испания и даже Италия сознательно «роняли» свою национальную валюту – драхму, эскудо, песету и лиру. Путешественники откликались живо и охотно, а получаемые доходы за счет разницы в курсах с ведущими валютами, а также возможность дополнительной эмиссии собственных денег (печатный станок-то был свой) позволяли залатать дыры в бюджете. Но после перехода на евро, когда подобные решения были делегированы на наднациональный уровень, этот метод фискального пожаротушения оказался недоступен.

На фоне тревожных ожиданий, а самые злые оракулы утверждают, что настоящий кризис только еще начинается, все более явно проявляется новое слабое звено в цепочке еврозоны – Германия. С одной стороны, этот признанный локомотив интеграции в Европе выиграл от упрощения – после перехода на евро – передвижения товаров, услуг и капиталов. Германия крепко-накрепко обосновалась в финансово-экономических лидерах ЕС. С другой стороны, ей пришлось пойти на жертвы. Чтобы оставаться конкурентоспособной, Германия, как страна с экспортно-ориентированной экономикой, снижала издержки производства за счет сдерживания реальной заработной платы. Немцы платили за лидерство среди глобальных стран-экспортеров более медленным ростом своего благосостояния.

Сегодня граждане Германии неохотно делятся доходами с теми, кто не ограничивал себя в расходах и наслаждался жизнью, в то время как они напрягали извилины и мускулы. Смена настроений разительна, что зафиксировал опрос, проведенный под протестантско-католическое Рождество Кельнским аналитическим центром YouGov-Institut. Если 41% респондентов удовлетворен единой валютой Евросоюза, то 49% выразили желание вернуться в прошлое и вернуть старую добрую немецкую марку. Причина понятна: 77% опрошенных заявили, что после введения евро их благосостояние снизилось. К тому же большинство не верят в спасение евро.

Наиболее пессимистично настроенные эксперты вполне допускают, что, в случае перехода кризиса во вторую и более острую фазу, Германия вместе с рядом ведущих и стабильных государств Евросоюза могут волевым способом развалить еврозону, чтобы на ее развалинах создать компактный, уже не из 17 разношерстных стран, крепко сбитый финансовый блок, избавившись от балласта. Своего рода Беловежское соглашение на европейский лад.

Существует и второй экспертный сценарий: должников-неудачников отчисляют, а их долги номинируют в их прежней национальной валюте (то есть, для Греции – в драхмах). Если только заимодавцы, в том числе из американизированного МВФ, не поднимут вселенский крик. И если не случится эффект домино с дефолтами в этих странах, способными потрясти весь Евросоюз – «до основанья, а затем….»

Оптимисты же в экспертном сообществе уверены, что апокалипсические сценарии – дело нехитрое. В действительности, оздоровление еврозоны произойдет, нужно набраться терпения и следовать житейской логике: если долго мучиться, обязательно получится.

Владимир МИХЕЕВ

Кстати
Смутные водяные знаки, как признаки зреющего недовольства, проступают, увы, сквозь пергамент и гербовые печати на документах, возглашающих солидарность внутри сообщества европейских наций. В декабре спикер парламента Словакии Рихард Сулик грозно предупредил, что эта не самая зажиточная страна не может позволить себе бесконечно долго платить по чужим счетам, подставляя плечо соседям по общеевропейскому дому, которые в последнее время жили припеваючи, поскольку жили в долг. Если долговая нагрузка потребует чересчур больших жертв, открытым текстом объявил спикер Сулик, то Словакия откажется от евро.
Формулировки, использованные этим не последним человеком в Словакии, были окрашены горечью и разочарованием: «В еврозоне нет ясных правил, а действия Европейской Комиссии никак нельзя назвать ответственными».
Редеют ряды и бывших «аспирантов», стремившихся вхождением в еврозону обеспечить себе устойчивое развитие. Так, Олафур Гримссон, президент Исландии, заявил, что вхождение в зону обращения евро больше не гарантирует экономическую стабильность. Намёк прозрачен: зайдём завтра.

№1(51), 2011