«Умом Россию не понять»?
(Не-)предсказуемость российской внешней политики*1
Еще Уинстон Черчилль говорил, что Россия – это «загадка, окутанная тайной, скрытой под покровом непостижимости». Но и современные политики на Западе часто жалуются на то, что им сложно понять действия правительства России.
Ян Труштинский, первый заместитель министра иностранных дел Польши, назвал Россию «трудным и непредсказуемым партнером»*5.
После событий августа 2008 года президент Франции Николя Саркози сделал вывод: «В Европе, да и не только, вопросы и страхи по поводу настоящих целей России, особенно в отношении ее соседей, и методов, которые она считает легитимными, привели к кризису доверия»*6.
У президента Латвии Вайры Вике-Фрайберги «сам факт непредсказуемости» России вызывал «страх»*7.
Президент ЕБРР Жан Лемьер отмечал, что иностранные компании хотят инвестировать в Россию, «но они хотят понимать направление, куда собирается идти Россия, правительство и деловое сообщество»*8.
Постоянно проходят семинары и конференции, на которых западные политики пытаются ответить на вопрос: «Чего же хочет Россия?». В качестве примера можно сослаться на дискуссию, организованную в 2008 г. Фондом Фридриха Эберта, в которой приняли участие Стивен Пайфер (США), Ханс-Улрих Клозе (Германия), Йан Петерсен (Норвегия), Строуб Тэлбот (США)*9.
Газовые конфликты России с Украиной и особенно ее политическая и военная реакция на обострение ситуации в Грузии в августе 2008 г. заставили Запад более серьезно задуматься, все ли еще можно называть Россию стратегическим партнером или же она все больше становится потенциальной угрозой безопасности и стабильности в Европе. Глава МИД Великобритании Дэвид Милибанд настаивает, что Россия должна «прояснить свое отношение к использованию силы для решения споров»*10.
Опросы показывают, что за последние три года в ЕС возросла озабоченность и опасения по поводу того, как Россия обращается со своими соседями, причем в западных странах ЕС это 69% принявших участие в опросах, а в восточных – 63%*11.
Между тем, документы, определяющие основные принципы и направления российской внешней политики, провозглашают ее прагматизм. Так, в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (РФ) до 2020 года, утвержденной Президентом РФ 12 мая 2009 г., говорится: «Для защиты своих национальных интересов Россия (...) будет проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию (...)»*12.
В настоящей статье рассматривается, действительно ли «умом Россию не понять», или же есть определенные факторы, которые западные политики отказывались замечать на протяжении многих лет, и поэтому «рациональная и прагматичная» политика РФ кажется им излишне эмоциональной и непредсказуемой. Вначале будут проанализированы факторы, которые осложняют изучение и понимание российской внешней политики, что и делает ее непредсказуемой и импульсивной в глазах Запада, а затем – факторы, которые политики на Западе предпочитали не замечать, и сделанные ими ошибки во взаимоотношениях с Россией.
Процесс принятия внешнеполитических решений как «черный ящик»
Прежде всего, впечатление о непредсказуемости России объясняется нетранспарентностью процессов принятия ключевых внешне- и внутриполитических решений. Первый вопрос, который задается на конференциях и семинарах, посвященных России, проходящих в западных столицах, – это кто же является в России президентом де-факто, а не де-юре, и в чьих руках сосредоточена настоящая власть.
Даже российские политологи по-разному отвечают на этот вопрос, говоря, что это настоящий тандем, или, что реальная власть сосредоточена в руках премьер-министра РФ Владимира Путина, или же что она постепенно начала переходить к де-юре президенту Дмитрию Медведеву, и этот процесс будет набирать силу. Порой они пытаются «измерить» стабильность системы Медведева-Путина, интерпретируя малейшие знаки, например, как Медведев посмотрел на Путина или наоборот. И хотя Федор Лукьянов справедливо отметил, а какая же разница, в чьих руках находится руль правления, если во главе страны стоят те же самые группы лиц*13, и данная система функционирует, тем не менее, это способствует имиджу непредсказуемости России.
Кроме того, ни западные, ни российские политологи не могут сказать, как принимаются конкретные внешнеполитические решения в России, кто участвует в консультациях, какие аргументы приводятся, почему то или иное решение принимается именно в это время, а не раньше или позже. Справедливости ради стоит отметить, что и в странах Евросоюза и США также не все понятно в процессе принятия внешнеполитических решений. Но политологам всё же легче определить, какие группы интересов сыграли свою роль, какие министерства и стоящие за ними силы были более активно вовлечены в обсуждение и планирование определенных действий.
Опытные российские политологи согласны с тем, что решения принимаются узким кругом лиц. Они также отмечают, что в стране идет внутриполитическая борьба или же борьба разных кланов и группировок. Однако даже они расходятся во мнении, какие группы могли сыграть свою роль при принятии определенных внешнеполитических решений. Но если даже в России существует лишь смутное понимание этих механизмов, неудивительно, что западным политологам и политикам еще сложнее понять, что же происходит. А поэтому внутренние процессы российской внешней политики остаются «черным ящиком» – непрозрачными и непредсказуемыми.
Изменчивость настроений в российской внешней политике
В начале статьи уже было приведено высказывание Лухтерхандта, характеризующее изменчивость настроений российской политики: от позитивного отношения к Западу и желания сотрудничать (как это было особенно в первые годы после распада СССР и после терактов в США 11 сентября 2001 г.) до крайне негативного отношения и некооперативных подходов (особенно в 2004 – 2008 гг.). Именно перепады настроений во внешней политике РФ – «от любви до ненависти» к Западу – и объясняют, в свою очередь, почему западным политикам Россия кажется непредсказуемой и эмоциональной, а не прагматичной и рациональной.
Тем не менее, если внимательно проанализировать взаимоотношения РФ с отдельными западными акторами – ЕС, НАТО, Советом Европы, ОБСЕ,*14 – мы увидим, что хотя и есть эмоциональные подъемы и спады, тем не менее, даже в критические моменты, когда отношения между Россией и некоторыми западными организациями резко ухудшались, в рамках других западных институтов продолжалось или даже улучшалось сотрудничество, т. е. действовал механизм компенсации.
Например, в 1999 г. – одному из наиболее сложных для российско-западных отношений (вторая волна расширения НАТО, вторая военная кампания в Чечне, военная операция НАТО в бывшей Югославии) – Россия на несколько месяцев (с марта по июль 1999 г. после начала вышеупомянутой операции альянса) «заморозила» сотрудничество с НАТО, но в то же время улучшилось сотрудничество с ЕС, и принимались новые стратегические документы (Коллективная стратегия ЕС в отношении России и Стратегия развития отношений РФ с ЕС на среднесрочную перспективу (2000-2010 гг.)).
В этом контексте, Тед Хопф, например, пришел к заключению, что Россия может быть одновременно европейской и находиться в состоянии сотрудничества и конфликта с Европой. Кроме того, он отметил, что политологи, придерживаясь теоретических подходов, часто концентрируются на различиях, преувеличивая существующие конфликты и не замечая различных форм повседневного взаимодействия*15.
Следовательно, если внимательно изучить, как развивались взаимоотношения России с отдельными западными акторами, то картина получится более дифференцированная, чем при обобщении.
Что же касается эмоциональных перепадов настроения, согласно исследованиям политической психологии, точно так же, как этому подвержены люди, этому явлению оказываются подвержены и государства (и соответственно государственные деятели)*16. Согласно Марку Энтину, эмоциональность в российской политике означает человечность, и ее не следует путать с импульсивностью*17. В словаре эмоции определяются как «[р]еакции (...) на воздействие внутренних и внешних раздражителей, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствительности и переживаний»*18. И российская внешняя политика во многом также является «реакцией» на «раздражители». В их числе – расширение НАТО (и особенно обещание когда-нибудь принять Украину и Грузию в альянс*19), нежелание Западных партнеров ратифицировать ДОВСЕ*20, развитие ситуации вокруг Косово по сценарию, который Россия пыталась предотвратить*21, более активная (конкурирующая) политика и ЕС, и НАТО в сфере «традиционных» стратегических интересов России (СНГ).
На протяжении многих лет – вопреки надеждам на «общий европейский дом» – Россия чувствует себя «выключенной»*22 из системы европейской безопасности. Хотя после террористических актов в США в 2001 г. бывший тогда президентом РФ В. Путин (2000–2008 годы) предложил поддержку США со стороны России в антитеррористической борьбе, надеясь на более активную (и равную) роль в международной системе безопасности, эти надежды, тем не менее, опять не оправдались.
Инициатива Медведева «о новом договоре о сотрудничестве и партнёрстве с европейским сообществом»*23 является попыткой найти выход из сложившейся неудовлетворительной для России ситуации. Таким образом, все эти «раздражители» накапливались в отношениях России и Запада на протяжении многих лет, и они объясняют, почему меняется эмоциональный настрой РФ как глобального актора – от надежд и иллюзий до разочарования, раздражения, негодования и даже гнева.
Однако еще в Библии дается совет: «(...) солнце да не зайдет во гневе вашем»*24. А именно это часто и происходит с российской внешней политикой. Данная фраза означает, что необходимо поступать мудро (прагматично) и уметь контролировать свои (пусть даже справедливые) эмоции.
Как же выглядели поступки российского руководства, когда во время спорных президентских выборов на Украине в 2004 г., фальсификация результатов которых привела к массовым протестам – т.н. «оранжевой революции», российские политики оказывали массивное давление на избирателей в Украине, и даже сам президент РФ В. Путин, согласно сведениям, опубликованным в СМИ*25, три раза поздравлял Виктора Януковича, кандидата, который, как казалось, стал бы придерживаться пророссийского курса, с победой до объявления официальных выборов? Примеров такого излишне эмоционального и даже импульсивного политического поведения можно привести немало, и, к сожалению, нет никакой уверенности, что этот сценарий не повторится опять во время президентских выборов на Украине, запланированных на 17 января 2010 г.
Как показывает пример с Украиной, эмоциональные перепады объясняются еще и отсутствием последовательной долгосрочной стратегии по многим важным для РФ направлениям. Правда, и другим глобальным акторам – ЕС и НАТО – сложно вырабатывать такие стратегии в условиях постоянно меняющейся и порой непредсказуемой политической и экономической конъюнктуры. Но всё же российская внешняя политика слишком часто представляет собой спонтанные зигзагообразные движения.
К этому добавляется еще, помимо проблемы непрозрачности процесса принятия решений, о чем уже говорилось, также и проблема просчетов. Например, во время президентских выборов на Украине в 2004 г. и «оранжевой революции» российская сторона явно просчиталась относительно последствий своих действий, переоценила возможности своего влияния и продемонстрировала, что она плохо разбирается в политических процессах в этой стране.
Итак, изменчивость эмоциональных настроений в российской внешней политике, а также отсутствие долгосрочных последовательных стратегий и просчеты формируют представление о РФ как о непредсказуемом и даже ненадежном партнере. Тем не менее, политические переходы России от сотрудничества к некооперативным и даже конфронтационным подходам часто преувеличиваются, потому что взаимодействие с Западом продолжается на разных уровнях, несмотря на проблемы и кризисы во взаимоотношениях. Установившаяся взаимозависимость не позволяет «замораживать» отношения надолго. Заложниками ситуации становятся обычно лишь некоторые аспекты отношений*26.
Ошибки Запада: Homines libenter quod volunt credunt*27
Запад тоже допустил ряд ошибок по отношению к России, и именно из-за этой недальновидности российская внешняя политика также кажется непредсказуемой. Как уже упоминалось, РФ на протяжении многих лет недовольна той ролью, которую ей отвели западные партнеры в международной системе безопасности: «(...) Запад рассматривал Россию как «особый случай». Эта страна, чей великодержавный менталитет был поколеблен, но не сломлен, обладала ядерным оружием, да и попросту была слишком велика (...) Формально двери Запада были для нее открыты, но что Россия может реально «войти внутрь», по-прежнему представлялось немыслимым»*28.
Западные партнеры не ожидали, что Россия так быстро сможет «встать на ноги» после всех экономических трудностей 1990-х годов. Они не предполагали, что быстрый экономический рост (в первую очередь, благодаря высоким ценам на энергоресурсы, но также и под влиянием проводимых внутренних реформ), приведет к более самоуверенной, конкурирующей внешней политике, к тому, что Россия сможет показать свои «политические зубы»*29.
Первый пункт в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. гласит: «Россия преодолела последствия системного политического и социально-экономического кризиса конца XX века – (…) восстановила возможности по наращиванию своей конкурентоспособности и отстаиванию национальных интересов в качестве ключевого субъекта формирующихся многополярных международных отношений»*30. И хотя многие экономисты еще до начала мирового кризиса сомневались в устойчивости экономического роста РФ, имидж «новой» сильной и уверенной России влился в ее внешнюю политику.
За 1990-х годы на Западе привыкли к пустым предупреждениям и угрозам России, например, в отношении первого расширения НАТО или военной операции в Косово в 1999 г., а поэтому любые реальные активные действия России воспринимаются с удивлением и опасением. Россия уже давно предупреждала западных партнеров по ДОВСЕ, что ситуация, когда Договор ими не ратифицирован, неудовлетворительна. Речь В. Путина на Конференции по безопасности в Мюнхене в 2007 г. просто шокировала и «разочаровала» своим содержанием западных политиков*31. В ней он еще раз подчеркнул «критическое» состояние ДОВСЕ, когда «НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам, а мы, строго выполняя Договор, никак не реагируем на эти действия»*32. Тем не менее, когда Россия приостановила действие Договора в 2007 г.*33, это вызвало определенное недоумение. По привычке на Западе ожидали, что за предупреждениями РФ не последует никаких действий.
Хотя речь Путина в Мюнхене восприняли как нечто из ряда вон выходящее – по ее эмоциональности и негативным коннотациям, тем не менее, по содержанию то, что сказал В. Путин, не являлось новшеством. Как предложил Лукьянов, достаточно лишь сравнить два документа – речь Путина в Мюнхене в 2007 г. и его речь в Берлине 25 сентября 2001 г.*34 И в том, и другом случае, говорится о том, что партнерство России и Запада имеет лишь декларативный характер, что Россия лишь ставится перед фактами принятых решений. С одинаковой силой критикуется нежелание западных партнеров ратифицировать ключевые документы в сфере безопасности, невозможность договориться по проблемам противоракетной обороны, неспособность существующей системы безопасности ответить на вызовы. Раз за разом констатируется противостояние с НАТО и т. д.
Если в 2001 г. Путин призывал «объединить усилия», преодолеть «линии разрыва», «раз и навсегда заявить с «холодной войной» покончено!», то в 2007 г. тональность совершенно другая. Речь полна горечи и разочарования в связи с тем, что ничего этого так и не удалось добиться, что международная система безопасности, напротив, – «это мир одного хозяина, одного суверена». Все это говорит о том, что несмотря на смену эмоций – от надежды до разочарования и даже гнева – определенная константа сохранилась: желание отстаивать свои интересы и преодолеть международную маргинализацию.
Инициативу Медведева о новом Договоре в сфере безопасности также с удивлением восприняли на Западе, не зная реагировать ли на нее как на нечто положительное как призыв к диалогу или же как на нечто отрицательное, опасаясь, что Москва хочет тем самым попытаться ограничить или избавиться от НАТО. Хотя российскому руководству сложно предложить что-то конкретное, тем не менее, это важная попытка начать диалог о сложившейся ситуации.
Западным партнерам необходимо более серьезно относиться к недовольству и опасениям, высказываемым Россией, и уже есть первые свидетельства того, что они пришли именно к такому заключению. Так Николя Саркози отметил, что западные страны «должны признать, и честность – это не признак слабости, что Россия, возможно, чувствовала, что ее не принимают в расчет, что западные страны больше не относились к ней как к равному партнеру, причем до такой степени, что Россия, наверное, посчитала, что только сила может заставить уважать ее»*35. В этом же контексте стоит рассматривать и отказ Барака Обамы от размещения элементов ПРО в Польше и Чехии в сентябре 2009 г., по крайней мере, в том виде, в каком это стремилась сделать администрация Джорджа Буша*36.
Идея нового договора – это вызов, который Россия бросила самой себе, ведь теперь нужно как-то формулировать конкретные предложения, разъяснять, что же она имела в виду. Но это также вызов Западу: «сегодня международная система не имеет механизмов интеграции восходящих великих держав»*37. Символично, что и заместитель госсекретаря США Роуз Готтемеллер также отчасти признала это. Ключевая задача состоит в том, – заявила она, – чтобы «найти подходы к самой важной проблеме, которая остается нерешенной со времени окончания холодной войны, и заключается в том, чтобы интегрировать Россию и российские интересы в сфере безопасности в структуру европейской безопасности»*38.
Так называемый «Хельсинки-2», безусловно, необходим, т.к. «основные нормы такие, как кооперативная безопасность, демократия и принципы хельсинкского декалога часто не соблюдались, по-разному интерпретировались или даже отчасти нарушались (хотя восприятия того, кто и что нарушал, опять же различаются)»*39. Кроме того, главной задачей «Хельсинки-1»*40 было определить правила поведения России и Запада еще во время холодной войны. В новых условиях необходим новый договор, регулирующий эти отношения*41.
Таким образом, и ошибки западных политиков, их недооценка сложившейся внутренней ситуации в России, а особенно чувства собственной уверенности и силы предопределили то, что они просто не ожидали от России активных – даже военных – действий. Кроме того, как для российской внешней политики характерны эмоциональные взлеты и падения в оценке Запада, точно также и отношение западных политиков часто становится излишне эмоциональным. Для Запада «раздражителями», вызывающими негативные эмоции по отношению к России, являются следующие факторы: меры, которые РФ использовала во время военных кампаний в Чечне и после своей официальной победы; нарушения прав человека в целом; убийства критически настроенных журналистов и правозащитников, совершаемые в России, и безнаказанность преступников; несправедливые и несвободные выборы; военная операция в Грузии в 2008 г. и особенно признание независимости Абхазии и Южной Осетии.
Недоверие, частично унаследованное от периода холодной войны, которому не дали ослабнуть опрометчивые действия, предпринимавшиеся каждой из сторон на протяжении 1990-х годов, пронизывает взаимоотношения России и Запада. Именно это недоверие также играет свою роль, вызывая подозрения западных политиков к намерениям России, что способствует их непониманию России.
Заключение
Итак, действительно, ряд факторов делает российскую политику непредсказуемой и непонятной, причем не только для западных политологов и политиков, но и для российских экспертов и граждан. Например, в своем исследовании, основанном на изучении общественного мнения, Валери Хадсон пришла к выводу, что российские граждане могут лучше предсказать действия США на внешнеполитическом уровне, чем действия своей собственной страны*42.
Непредсказуемость российской политики объясняется непрозрачностью внутренних процессов принятия решений, но также и тройным вызовом, с которым столкнулась Россия. Во-первых, это общие изменения в системе международных отношений, трансформация НАТО и ЕС, а также совершенно неожиданные события такие, как террористические акты в США в 2001 г., которые повлекли за собой серьезные международные последствия. Вызов заключается в том, что Россия пытается найти свое место в системе современных международных отношений. Ей нужно как-то интегрироваться, но как это сделать остается неясным, ведь интеграция с Западом на условиях России неприемлема для западных партнеров.
Во-вторых, это внутренние политические и экономические перемены в России; все еще сложно сказать, как на ее политике отразится мировой финансовый кризис.
И, в-третьих, Россия пытается реструктурировать отношения с другими бывшими республиками Советского Союза. Но как выработать последовательные долгосрочные стратегии в отношении этих стран, когда их направления внутреннего развития и внешнеполитические приоритеты постоянно меняются, также трудно сказать.
В то же время отчасти виноваты и западные партнеры, ведь они предпочитали не замечать важные внутриполитические перемены в самосознании РФ. Кроме того, действия западных акторов в некоторых ситуациях, в свою очередь, представляются российским политикам и политологам непредсказуемыми и непонятными. Чего стоит, например, решение НАТО провести в мае 2009 г. в Грузии, развязавшей войну в Южной Осетии в августе 2008 г., военные учения. Оно кажется, по крайней мере, странным и плохо продуманным, если не откровенно провокационным и конфронтационным*43. Нельзя забывать, что во многом российская политика не является самостоятельной, а реагирует на действия Запада. Отсюда вытекает и ее эмоциональность.
За эмоциональными внешнеполитическими перепадами России при внимательном наблюдении можно различить определенную константу: ее желание занять свое место в международном политическом, экономическом пространстве и в сфере безопасности. Запад не стал искать механизмов интеграции России, но и Россия оказалась сложным партнером, пренебрегающим западными ценностями.
Диалог, который инициировала Россия, предложив идею нового договора в сфере безопасности, действительно, важный импульс к началу обсуждения проблем, которые уже давно отягощают российско-западные отношения. Однако, это и серьезный вызов, т. к. представления о том, в чем же заключаются эти проблемы, кто виноват, и как их решить, различаются*44.
Остается лишь надеяться на то, что в рамках этого диалога политика России станет для Запада более предсказуемой и рациональной, а Россия станет лучше понимать мотивы западных партнеров.
Елена Кропачева
*1 Автор благодарит Бориса Казанского за помощь в иссдедовании при написании этой статьи.
*2 Gerrits A. Russia and the OSCE. A Story of High Expectations, Strong Disillusionment and Obstinate Confrontation [ Россия и ОБСЕ. История больших ожиданий, сильных разочарований и упорной конфронтации] // Security and Human Rights, 2008, №19 (107-109 pp.). – P. 108. Здесь и далее все переводы цитат с английского и немецкого языков приводятся в авторской редакции.
*3 Luchterhandt O. Ru?land in Europa - Die Institutionelle Dimension. [Россия в Европе – институциональное измерение] // Osteuropa, 2003, Vol. 53. – P. 1456.
*4 Arias-King F., King de Arias A., Arias de la Canal F. Russia's Borderline Personality // Demokratizatsiya. – 2008, Spring. – P. 117 - 129.
*5 Выступление Я. Труштинского на конференции «Перспективы политики ЕС в отношении России», Москва, 5 октября 2005 г. - http://www.rnic.ru/europe2020.php.
*6 Конференция по вопросам мировой политики – речь президента Французской Республики Николя Саркози, Эвиан, 8 октября 2008 г. - http://www.ambafrance-uk.org/President-Sarkozy-s-World-Policy.html.
*7 Интервью Вайры Вике-Фрайберги немецкому журналу «Шпигель». – 2000, 29 мая, № 22. – С. 198; частичный перевод на русский в Деловой прессе. – 2000, 8 июня, № 22 - http://www.businesspress.ru/newspaper/article.asp?aId=25855&mId=40.
*8 Россия непредсказуема для инвесторов // Новые известия, 2005, 12 апреля - http://www.newizv.ru/news/2005-04-12/22834/
*9 См. доклад Фонда Фридриха Эберта от 20 мая 2008 г. - http://www.fesdc.org/documents/BrookingsRussland20.5.pdf.
*10 См. речь Милибанда от 27 августа 2008 г. в Киеве - http://www.davidmiliband.info/speeches/speeches_08_012.htm.
*11 EU's East-West Divide Shifts on US and Russia // EUobserver.com, 2009, 9 September - http://euobserver.com/24/28636?print=1.
*12 См. Стратегию национальной безопасности РФ на официальном сайте МИД - http://www.mid.ru.
*13 Интервью автора с Федором Лукьяновым в августе 2009 г.
*14 Хотя в Совете Европы и ОБСЕ Россия является полноправным членом, тем не менее, в России эти организации воспринимаются как западные или как арена противостояний между государствами на Востоке и Западе. О проблемах, которые накопились во взаимоотношениях, см., например : Entin M. The Council of Europe on Building Common Spaces in Relations between Russia and the Ce. Laboratoire europeen d'Anticipation Politique. – 2006; Entin M. & Zagorskij A. Should Russia Leave the OSCE? How to Revive the Helsinki Process. Russia in Global Affairs. – 2008. – №6(3) – С. 19-31; Evers, F., Kahl, M., & Zellner, W. The Culture of Dialogue: the OSCE Acquis 30 Years after Helsinki; OSCE Helsinki Final Act 1975 - 2005. – CORE: Hamburg, 2005.
*15 Hopf T. (Ed.). Russia's European Choice (1st ed.). – Palgrave Macmillan, 2008. – С. 2.
*16 Косолапов Н. Политическая психология. Учебное пособие. – М.: Книжный дом «Университет», 2005.
*17 Интервью автора с М. Энтиным в августе 2009 г.
*18 Определение см. на сайте: http://www.gramota.ru.
*19 См.: Bucharest Summit Declaration Issued by the Heads of State and Government Participating in the Meeting of the North Atlantic Council in Bucharest on 3 April 2008 - http://www.summitbucharest.ro/en/doc_201.htm.
*20 См.: Дунаи П. Будет введен в силу адаптированный Договор об ОВСЕ или нет, уйти от ответственности не удастся // Ежегодник ОБСЕ 2003: Ежегодник по вопросам Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. – М.: «Права человека», 2005. – С. 231-266; Zellner W., Schmidt H.-J., Neuneck G. (eds.) The Future of Conventional Arms Control in Europe [Будущее системы контроля за распространением обычных вооружений] // Democracy, Security, Peace, Vol. 194. – Baden-Baden: Nomos, 2009.
*21 Ни в 1999 г. Россия не смогла предотвратить военную операцию в Косово, которая была проведена, несмотря на угрозы ответных действий и предупреждения, ни в 2008 г. ей не удалось помешать Косово провозгласить свою независимость, а многим странам ЕС и НАТО признать ее.
*22 По определению Дмитрия Данилова, интервью с автором в сентябре 2008 г.
*23 См.: Выступление Президента Д. Медведева на встрече с представителями политических, парламентских и общественных кругов Германии, 5 июня 2008 г. на сайте http://www.kremlin.ru. Более конкретно некоторые пункты были сформулированы, например, в речи Министра иностранных дел Лаврова в ОБСЕ 23 июня 2009 г.: «Вызовы жесткой безопасности в Евро-Атлантике. Роль ОБСЕ в создании устойчивой и эффективной системы безопасности», Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С. В. Лаврова на открытии Ежегодной конференции ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности, Вена, 23 июня 2009 г.
*25 См.: Putin Congratulates Yanukovych on Presidential “Victory.” – RFE/RL Features Article, 2004, 22 нояб. - http://www.rferl.org/featuresarticle/2004/11/9df09d67-46ef-45f4-a4b2-839bac3ae2e1.html.
*26 Уже упоминалось, что в 1999 г. Россия на несколько месяцев заморозила взаимоотношения с НАТО. В свою очередь, Альянс приостановил сотрудничество в рамках Совета Россия-НАТО после военной операции России в Грузии в августе 2008 года, а Россия в ответ на это «заморозила» сотрудничество с Организацией по вопросам поддержания мира. Тем не менее, стороны продолжили сотрудничать по Афганистану. 29 апреля 2009 г. Совет Россия-НАТО возобновил свою работу, а 27 июня 2009 г. Россия и НАТО решили возобновить взаимоотношения в военной сфере.
*27 Люди охотнее верят в то, во что им хочется верить.
*28 Тренин Д. Россия покидает орбиту Запада // Одиночное плавние. – М.: Московский Центр Карнеги, 2009. – С. 165-166.
*29 По определению Дмитрия Данилова, интервью с автором в сентябре 2008 г.
*30 См. Стратегию национальной безопасности РФ на официальном сайте МИД: http://www.mid.ru.
*31 См. разные реакции в статье: Putin's Speech Draws Negative Reactions. - Radio Free Europe, 2007, 12 February - http://www.rferl.org/content/article/1143810.html.
*32 Выступление В. Путина и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности, 10 февраля 2007 г. - http://www.kremlin.ru
*33 См. Указ № 872 Президента РФ «О приостановлении РФ действия договора об обычных вооруженных силах в Европе и связанных с ним международных договоров» от 13 июля 2007 г., а также Справку к Указу «О приостановлении Российской Федерацией действия Договора об обычных вооруженных силах в Европе и связанных с ним международных договоров» от 14 июля 2007 г. - http://www.kremlin.ru.
*34 Интервью автора с Федором Лукьяновым в августе 2009 г. См. Выступление Путина В. в Бундестаге ФРГ, Берлин, 25 сентября 2001 г. - http://www.mid.ru.
*35 Речь Николя Саркози. Цит. раб. (сноска 6).
*36 См.: http://www.whitehouse.gov/the_press_office/Remarks-by-the-President-on-Strengthening-Missile-Defense-in-Europe
*37 Sakwa R. ‘New Cold War' or twenty years' crisis? Russia and international politics // International Affairs, 2008, Vol. 84, №2, 241-267 pp. – P. 254.
*38 Gottemoeller R. Russian-American Security Relations after Georgia // Carnegie Endowment for International Peace, October 2008. – P. 8.
*39 Zellner W. Abrustung reloaded? Zur Lage der europaischen Sicherheitspolitik [Возобновление процесса сокращения вооружений? О состоянии европейской политики безопасности] // Blatter fur deutsche und internationale Politik, 2009, № 8.
*40 Cм. Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе - Заключительный акт, Хельсинки 1975 г. -http://www.osce.org/documents/mcs/1975/08/4044_ru.pdf.
*41 Интервью автора с Виктором Кременюком в сентябре 2008 г.
*42 См. Hudson V.M. Cultural Expectations of One's Own and Other Nations' Foreign Policy Action Templates // Political Psychology, 1999, Vol. 20, № 4. – P. 767-801.
*43 См. Учения НАТО в Грузии не способствуют возобновлению контактов РФ и НАТО, РИА Новости, 30 апреля 2009 г. - http://www.rian.ru/world/20090430/169702242.html.
*44 См.: Zellner W. Abrustung reloaded? Zur Lage der europaischen Sicherheitspolitik [Возобновление процесса сокращения вооружений? О состоянии европейской политики безопасности] // Blatter fur deutsche und internationale Politik, 2009, №8.