Тунисский оселок
С начала января события в Тунисе не сходили с голубого экрана. Потом юпитеры переключились на Египет. Все ведущие телеканалы стран ЕС – британские, французские, германские, итальянские без устали крутили ролики о происходящем. И вроде бы они педантично и досконально рассказывали о миллионных демонстрациях. Давали интервью с людьми, выдернутыми из толпы. Повествовали о безусловной поддержке демонстрантов со стороны ведущих мировых держав. Радовались по поводу торжества демократии или грядущей ее победы – не суть важно. Но все же слушать их и смотреть на даваемую ими картинку, было как-то неловко и неприятно.
Более того, не только неприятно, но и даже несколько противно. Не оставляло чувство брезгливости, возникающей всяких раз, когда сталкиваешься с чьей-то непорядочностью и нечистоплотностью. Что-то мешало поверить в искренность разглагольствований по поводу торжества справедливости, заявлений и комментариев о том, что судьба арабских и в более широком плане мусульманских стран – в руках народа, нарочито радостных панегириков во славу того, что ветер свободы, наконец-то, веет над Северной Африкой, на Большом Ближнем Востоке.
Может быть потому, что в освещении волнений, столкновений, танков и бронетранспортеров на улицах и сдержанно или несдержанно назидательных требований политического истеблишмента США и ЕС напрочь отсутствовала аналитика. Может, оттого, что все комментарии сводились к мало вразумительной апологетике перемен, которые совершенно необходимы для того, чтобы после десятилетий тоталитарного правления и обскурантизма воцарились – правда, что именно воцарилось, говорилось в основном как-то скомкано. Не исключено также, что из памяти еще не выветрилось то, что павшие или на глазах рассыпающиеся политические режимы на протяжении десятилетий были верными клиентами тех самых мировых игроков, которые теперь их развенчивали и настаивали на их скорейшей замене. Чем, правда, опять-таки не уточнялось.
В чем состояла закавыка, эта сидящая в сердце заноза, не дающая покоя, несколько яснее ощутил, лишь наткнувшись на обычный фельетон во французской газетенке «Канар аншенэ»*1. Вы скажите: «Фи. Это же желтая пресса. Ее и читать как-то неловко, не только на нее ссылаться». Не соглашусь. Нет и еще тысячу раз нет. Когда утрачено доверие к большим телеканалам. Когда вокруг одно только вранье и промывание мозгов. Когда искренность не просто в дефиците, а ее и днем с огнем не сыщешь, очень хочется перехватить где угодно глоток свежего воздуха. И трагедия современных мировых СМИ – в том, что его можно вдохнуть, переворачивая лишь эпатажные странички желтой и красной прессы. Хотя не стоит забывать, что желтая пресса желтой прессе рознь. Одна вырождается в глянцевое подглядывание за плотскими утехами богемы и светскими тусовками. Другая же смело предоставляет свои страницы тем, для кого закрыты все остальные возможности очистить душу и попытаться, пусть и в несколько эпатажно-утрированной форме, донести свою правду до соплеменников.
Ну, да ладно, вступлений и топтания на месте достаточно. Предоставляю слово дорогой моему сердцу бульварной французской прессе. Вы сами по достоинству все оцените. Передаю все прямым текстом с очень незначительными вполне понятными купюрами.
«Страна сбросила полог молчания. Народ, наконец-то, завоевал право на свободу доступа к информации. Франция и французы – естественно речь идет о них, а не о ком-тот там еще – отныне могут узнать всю правду о Тунисе. И прежде всего правду, которую их парламентские представители и СМИ так долго от них скрывали: президент Бен Али был «диктатором». Да, самым настоящим тираном, в которого он превратился после того, как 14 января его сместили и прогнали улица и армия. Во Франции таковы правила игры. Термин «тиран» применяется только к тем правителям, которых уже отрешили от власти, и только после их падения. Примером могут служить шах Ирана, Бокасса, Чаушеску и далее по списку. Таким образом, до наступления дня «икс» называть хозяина Туниса диктатором было бы «очевидным преувеличением», со слов члена французского правительства Фредерика Миттерана. Более того, как отмечал президент Николя Саркози, «во многих отношениях он демонстрировал открытость и толерантность». Еще лучше, «проводил здоровую политику. И в Тунисе все функционировало, как полагается», – утверждал Строс-Кан.
Другое откровение, не менее удивительное, но, тем не менее, справедливое, – у Туниса есть и «народ», и общественно мнение, проникнутые жаждой демократии: до этого безостановочно утверждалось, что только Бен Али служил единственной преградой на пути утверждения в стране исламского правления. Поэтому было бессмысленно делать ставку на кого-либо еще. Без него, пусть и авторитарного, зато светского лидера, страна, состоящая из бездумного большинства и экстремистского меньшинства, свалилась бы в объятия бешеных мулл. Однако не только революция состоялась при их зияющем отсутствии, но и Бен Али оказался несколько иным, чем его рисовали. «Оплот» укрылся у саудовцев, знаменитых в мусульманском мире своей «умеренностью». Таким образом, с отставанием на целую вечность от всего остального мира, Париж отдает все же должное этому свеже открытому им «народу». С 15 января, после того, как битва уже завершилась, Елисейский дворец стал обращаться к нему и только к нему. Чтобы уверить в своей «решительной поддержке» и призвать, восторгаясь своей собственной смелостью, к «свободным выборам».
Избавившись от груза прошлого, Франция сделала для себя множество неожиданных открытий. Так, после многих лет до тошноты подслащенной информации, которой ее пичкали отечественные СМИ, крупнейшие телеканалы и даже сама «Фигаро» (которая при поддержке беналистского режима регулярно давала врезку «Тунис плюс»), ей пришлось все же взглянуть на жестокую реальность, сняв розовые очки. СМИ вынуждены были признать справедливость суждений длительное время третировавшегося ими посла Соединенных Штатов, донесение которого разместил у себя сайт «Викиликс». Он утверждал: «полумафиозные кланы» поделили страну между собой! Семья Бен Али и его жены Лейлы присвоила себе сектор недвижимости, банки, торговые сети, СМИ. Раньше этот секрет тщательно хранился в тайне. Ни французское руководство, множащее пребывание в Карфагене, Джербе или Хаммамете, ни дипломаты никогда не сигнализировали ни о чем таком.
После того как французам открыли глаза, их реакция была беспощадной. Отныне члены президентского клана нежелательны. Их «неправильно нажитое имущество» подлежит преследованию. Во всяком случае, поактивнее, нежели некоторых влиятельных людей – друзей Франции из Черной Африки, они-то, конечно, вне подозрений. Что же по поводу полутора тысяч кг золота, прихваченных семьей Бен Али, дело ясное: они должны будут его отдать.
Как же в таких условиях не признать разочаровывающей реакцию тунисцев? Их лозунги, ставящие знак равенства между Бен Али и Николя Саркози. Их неблагодарность в ответ на сделанные Аллиот-Мари предложения о взаимопомощи в вопросах внутренней безопасности. И даже открытую враждебность в отношении некоторых французов, ратующих за оказание помощи «молодой тунисской демократии». «Пусть уж нас лучше оставят в покое», – делится Ахмед Беннур, находящийся в оппозиции к режиму с незапамятных времен. Похоже, он выражает общее мнение.
Не принять руку помощи, протянутую вам столькими новыми друзьями, подозревать их в намеренной амнезии или, что еще хуже, в оппортунизме, согласитесь – это просто возмутительно».
Признайте также – неплохо написано. Очень даже неплохо. Поменяйте фамилии и названия, и вы без труда увидите: сказанное вполне подходит для описания многих других стран и ситуаций.
© Н.И. ТНЭЛМ
*1 Jean-Francois Julliard. Les Ben Ali-oui-oui // Le Canard enchaine. Journal satirique paraissant le mercredi, 96-e annee, №4708, 19 janvier 2011. – P. 1.