Главная > Дневник событий > Политика > Несостоявшаяся встреча в верхах между Китаем и ЕС

Несостоявшаяся встреча в верхах между Китаем и ЕС

Очередной саммит ЕС-КНР – обычный, рутинный, регулярный – должен был состояться в Лионе 1 декабря 2008 года. Дату его проведения стороны согласовали задолго до начала председательства Франции в Европейском Союзе. Ничего особенного, сенсационного или непредвиденного от него не ожидали. По повестке дня расхождений не было. В неё были внесены вопросы торгово-экономического сотрудничества и реформы глобальной финансовой системы.*1 И, тем не менее, встреча оказалась сорванной. Буквально в последний момент Китай отказался от участия в ней. Не Париж или Брюссель, а именно Пекин. В наказание Николя Саркози за «неподобающее» и «неприемлемое» поведение в отношении китайского народа.

Чтобы Китай позволил себе ввести санкции против ЕС или наотмашь отвесить «политическую пощёчину»*2 кому-то из великих мира сия! Невероятно. Быть этого не может. Как же так. Ведь китайцы предельно осторожны в международных делах. Стремятся не делать резких движений. Предпочитают всё спускать на тормозах. Стараются избегать ситуаций, чреватых противостоянием с Западом. А тут такой предельно жёсткий и нарочито оскорбительный демарш. Почему? С чем это связано? Зачем Китаю потребовалось привлекать к себе внимание? Чрезвычайно любопытное развитие событий.

Можно было ожидать, что у мировых СМИ случившееся вызовет неподдельный интерес. Что их захлестнёт поток статей, предлагающих самые разнообразные ответы на поставленные вопросы. Что повсюду появятся комментарии на злобу дня, переполненные спекуляциями относительно отмены саммита, его причин и последствий для динамики отношений между Китаем и ЕС, между Китаем и всеми остальными центрами силы на планете. Ведь сенсационный характер решения, принятого Пекином, было бы смешно оспаривать. Сделанный им демарш очень сильно выбивается из привычного ряда. Даже на фоне всеобщей озабоченности мировым финансовым и экономическим кризисом он не мог пройти незамеченным.

Однако, как ни странно, мировые СМИ явно предпочли не выпячивать это событие, не делать из отмены саммита сенсацию первой величины. По большей части, они отделались мелкими информационными сообщениями.*3 А то и вовсе постарались переключить внимание национального и мирового общественного мнения на совсем другое. Почему? Потому что раскрутка данной темы кому-то очень не выгодна? Или чтобы не поднимать «опасную» тему? Не играть на руку Китаю? Принизить значимость демарша?

Попробуем разобраться. Конечно, в самом первом приближении.

Внутренняя логика кризиса

Для тех, кто следит за перипетиями отношений между Китаем и ЕС, а также за основными ориентирами и установками внешней деятельности Союза, конфликт между Пекином и Парижем, с одной стороны, Пекином и Брюсселем – с другой, не несёт в себе ничего неожиданного. Конфликт зародился не вчера. Он вызревал довольно долго. Китайскому истеблишменту давно надоели нескончаемые мелкие и более значимые оскорбления, вольно или невольно наносимые ему лидерами ЕС и западными политиками второго эшелона. Непредсказуемым, пожалуй, стало только то, что китайцы сочли возможным публично выказать Парижу и Брюсселю своё недовольство и в такой более чем обнажённой форме.

Некоторое время назад китайские официальные лица и аналитики начали предупреждать Париж о том, что ожидают от французского председательства в ЕС гораздо более деликатного обращения с проблематикой Тибета. И стали делать это на всех уровнях, без исключения. Мол, любые вопросы, затрагивающие культурную и религиозную самобытность населения Тибета, автономный статус или, пуще того, самоопределение территории, «напрямую касаются государственного суверенитета и территориальной целостности Китая».*4 Защита государственного суверенитета и территориальной целостности стоит в ряду высших приоритетов страны. Это сфера её «жизненно важных национальных интересов».*5 Столь же однозначно бьёт по жизненно важным интересам Китая и бесцеремонное обращение с темой притеснения местного населения, нарушения его коллективных и индивидуальных прав и свобод. Поэтому упорное желание Николя Саркози встретиться с политическим и религиозным лидером Тибета «в изгнании» – далай-ламой – повлечёт за собой неминуемое ухудшение отношений между Китаем и Французской Республикой. Более того, может сказаться на экономических, деловых и любых иных связях между ними самым плачевным образом.*6

В изложении китайской стороны, последовательность событий, приведших к срыву саммита, выглядела примерно так. Пекин уделял подготовке к саммиту самое пристальное внимание. Он всемерно готовился к нему. И вдруг, совершенно неожиданно для него, по своей собственной инициативе Николя Саркози сделал резкий недружественный жест в отношении Китая. Он выступил с громким, высоко медиатизированным анонсом своей предстоящей встречи с далай-ламой меньше чем через неделю после саммита. Встреча была запланирована на 6 декабря в Польше, куда Президент Франции и далай-лама должны были приехать на чествование бывшего лидера Солидарности Леха Валенсы. Подобный недружественный выпад не мог не вызвать чрезвычайно негативной реакции со стороны китайского правительства и народа, их «крайнего неудовольствия».*7

С тем чтобы вывести всесторонние связи между Китаем и Францией, Китаем и ЕС из-под удара, Пекин неоднократно напоминал Парижу о необходимости вести все дела, затрагивающие Тибет, с необходимой осторожностью и деликатностью. Он предлагал Парижу воздержаться от каких-либо действий, которые могли бы сорвать планируемую встречу лидеров Китая и ЕС.*8 Однако, к глубочайшему сожалению китайской стороны, Париж так и не откликнулся на предупреждения. Он проигнорировал «чистосердечные» усилия Пекина предотвратить ухудшение отношений. Вместо того чтобы позаботиться о создании атмосферы, благоприятной для проведения саммита, Париж нанёс ей, – указывалось в официальных заявлениях, – трудно поправимый ущерб. «В этих условиях у Китая не оставалось иного выбора, как только отказаться от участия в саммите. Китай, соответственно, не несёт ни малейшей ответственности за сложившееся положение».*9

Возражения против того, чтобы иностранные лидеры встречались с далай-ламой, являются принципиальной позицией Китая. Она была доведена до сведения всех государств. Всем было разъяснено, что проведение подобных встреч вызывает озабоченности Китая и приравнивается им к угрозе государственному суверенитету и территориальной целостности. Французам она хорошо известна. Она была в очередной раз обстоятельно изложена руководству страны накануне визита далай-ламы во Францию в августе 2008 года.

(Ещё когда весной-летом 2008 года во Франции была развёрнута оголтелая кампания по дискредитации олимпийских игр в Пекине под предлогом нарушения прав человека и непропорционального применения силы в Тибете, она произвела неожиданный эффект. Кампания бумерангом ударила по её парижским покровителям. Попытки помешать ритуальной церемонии несения олимпийского огня по территории Франции вызвали в Китае бурный всплеск антифранцузских настроений. Они вылились в бойкот французских товаров и всего французского, включая даже туристические поездки. Бойкот стоил французскому бизнесу очень дорого. Конечно, он продолжался недолго. Но уязвимость позиций иностранного бизнеса всем была продемонстрирована достаточно наглядно. Правда, официальный Пекин «проглотил пилюлю». Чтобы не повредить проведению игр, он повёл тогда себя предельно сдержанно. Хотя «обиду», как показало дальнейшее развитие событий, всё же затаил.*10 Сдержанность проявил и Н.Саркози. Во время визита духовного лидера Тибета во Францию он под давлением Пекина отказался от встречи с ним.*11 С далай-ламой смогла повидаться лишь первая леди Республики Карла Бруни.*12)

Франция имеет в Китае весьма существенные и разнообразные экономические интересы. Государственные деятели Франции регулярно подчеркивали, что рассматривают Китай в качестве своего стратегического партнёра. Допустим, французский истеблишмент действительно так считает. Тогда совершенно непонятно, зачем французскому лидеру понадобилось предпринимать шаги, идущие вразрез с официальной позицией Китая, которая ему хорошо известна. Тем более, столь откровенно, изощрённо и вызывающе. Подобные шаги «вызывают у китайского правительства и населения страны полное непонимание». В этом контексте неприятие ими подобных шагов вполне резонно и объяснимо.*13

Столкнувшись с решительно негативной реакцией официального Китая, французы поспешили разъяснить, что Николя Саркози увидится с далай-ламой в рамках общих международных чествований нобелевских лауреатов, удостоившихся этой чести за их вклад в укрепление международного мира. Далай-лама является крупнейшим международным религиозным авторитетом. И французский президент намерен встретиться с ним именно в таком его качестве. В Париже рассчитывали, что Пекин, как уже случалось в прошлом, удовлетворится полученными разъяснениями. Тем более что в Пекине прекрасно понимали, что Н.Саркози не отступится от громогласно заявленного намерения встретиться с далай-ламой. Он не может поступиться ни своим личным авторитетом, ни престижем страны на международной арене, ни влиянием в Европейском Союзе. Напротив, в случае обострения, он предпочтёт заработать дополнительные очки на Западе, а не на Востоке – так и получилось: 6 декабря Н.Саркози демонстративно встретился с далай-ламой.*14 Но и Пекин в этот раз идти на попятный не захотел. Более того, он умышленно предпочёл повысить ставки в игре. Из Пекина указали, что религиозная и политическая сущность далай-ламы неразрывны. Любой иной подход противоречил бы элементарной логике и тому убедительному факту, как отметил бывший посол Китая в Польше Пэй Яньин, что с его именем связано «так много политических инцидентов».*15

Дополнительно разъяснить нюансы официальной позиции Китая было доверено ведущим политологам страны таким, например, как директор по европейским исследованиям Китайского Института современных международных отношений Фэн Чжунпин. По его мнению, французы откровенно недооценили той твёрдости, с которой Китай будет отстаивать свои национальные интересы. Это, во-первых. Во-вторых, они не придали должного значения разъяснениям китайской стороны о том, что публичные контакты с далай-ламой на высшем уровне позиционируются Пекином как подрывающие государственный суверенитет и территориальную целостность страны. В-третьих, они не осознали всей решимости, с которой Китай постарается разубедить Запад в ошибочно сложившемся у него представлении о том, что у него получится поддерживать высокий уровень экономического сотрудничества и одновременно разыгрывать тибетскую карту, что «да, о'кей, можно встречаться с далай-ламой и думать, что дела, бизнес будут вестись как обычно».*16

Знаменательная фразеология. Где-то мы её уже слышали. Что-то она нам очень сильно напоминает. В подобной стилистике до сих пор изъяснялись только в Вашингтоне, Брюсселе и некоторых других столицах ЕС. Но времена, когда выдвигать односторонние требования, которыми обуславливается продолжение взаимовыгодного сотрудничества, могли или осмеливались только Брюссель или Вашингтон, судя по всему, уходят в прошлое. Единственно, в них появляется небольшая толика восточного колорита. Отыгрывать назад, искать компромиссы, делать необходимые шаги к примирению Пекин без обиняков предложил Брюсселю, Парижу, Праге – всё равно. Устами всё того же официального представителя китайского МИДа Цинь Гана он напомнил: «В Китае есть поговорка «Кто спровоцировал проблему, тот и должен ее решать». Нынешнюю ситуацию создал не Китай».*17 Тем самым лишний раз указав, кого в Пекине считают виновным в срыве саммита.

Качественно новый уровень знаний в Китае о ЕС

Пойдя на скандал, в китайском руководстве, похоже, всё тщательно просчитали. Никаких случайностей. Ни малейших эмоций. В Пекине пришли к выводу, что ответить Франции, а, тем более, ЕС по большому счёту нечем. На эскалацию они ни в коем случае не пойдут. Не та ситуация в мире. А вот полученный урок, есть надежда, выучат. И запомнят.

Похоже, что за последние годы политико-правовая культура ЕС, то, что от ЕС можно ожидать, и то, на что он способен, перестали быть для Китая «тайной за семью печатями».

Присутствие китайского бизнеса на внутреннем рынке ЕС подскочило до феноменальных размеров. Огромные супермаркеты и маленькие магазинчики забиты китайскими товарами. Причём, с каждым годом всё более разнообразными и с более высоким уровнем добавленной стоимости. Взаимная торговля измеряется сотнями миллиардов евро.*18 Понемногу она вообще становится сопоставимой с товарными потоками, циркулирующими между ЕС и США, а также внутри ЕС. Причём, огромный, быстро растущий внутренний рынок Китая и изобилие дешёвой добросовестной рабочей силы крайне важны для европейского бизнеса, а доступные товары из Китая критически нужны и Европе, и США для поддержания высокого уровня потребления семей с низким и средним достатком.

На принципиально иной уровень вышел политический диалог между ЕС и Китаем. Причём, по инициативе Брюсселя – ЕС задело, что между США и Китаем регулярно проводятся саммиты, а между Союзом и Китаем – нет. И Брюссель поспешил исправить дело. Пекин не возражал. Контакты на высшем и других политических уровнях дополнили многочисленные секторальные диалоги, в рамках которых были созданы десятки рабочих групп. Они связали между собой весомую часть китайского государственного аппарата и чуть ли не все структурные подразделения Европейской Комиссии. Причём, диалоги ориентированы не только на обсуждение широкой палитры вопросов, представляющих взаимный интерес, но и на получение вполне конкретного результата, включая, например, подготовку двусторонних договоров и создание институтов развития. Успех диалогов позволил сторонам приступить к работе над всеобъемлющим соглашением о стратегическом партнёрстве и сотрудничестве между Китаем, ЕС и его государствами-членами.

Помимо этого, у ЕС и Китая имеется возможность «сверять часы», интенсивно взаимодействовать и решать многие текущие вопросы с опорой на инструментарий ВТО, а в какой-то степени и других международных организаций. Кроме того, ЕС и Китай делают ставку на получение растущей отдачи от развития отношений по линии ЕС-АСЕАН. Пекин подобный многосторонний формат вполне устраивает. Он помогает ему выступать в отношениях с ЕС с позиций лидера региона, в качестве которого он себя всё активнее позиционирует, и которым он, похоже, становится на практике. Во всяком случае, на малых странах Юго-Восточной Азии, как он их классифицирует, (и Африки*19). Пекин отрабатывает концепцию нео-интернационализма, трактуемую как лидерство в процессах развития и интеграции и продвижении общих интересов, обеспечиваемое готовностью брать на себя связанные с ним дополнительные расходы и нести издержки.*20

В Европе высажен «китайский десант». Не отдельные граждане «поднебесной», не десятки или сотни, а тысячи представителей китайской молодёжи при поддержке правительства получают высшее образование в странах ЕС. Важно и то, что они не просто получают некоторый набор специальных знаний или осваивают те или иные научные премудрости, а учатся, в том числе, на факультетах или по специальным программам государственного управления, дающим наилучшее представление о национальных традициях, национальном характере и национальном менталитете. Причём, их принимает отнюдь не только Великобритания. Они с удовольствием устремляются и в другие страны ЕС, в частности, во Францию, где обучение столь же качественное, но обходится намного дешевле. И следует иметь в виду, что все они или, по крайней мере, значительное большинство, как это оговаривается с самого начала, возвращаются домой, чтобы применять полученные знания у себя на родине и передавать их другим.

Наконец, в Китае возникла целая плеяда учебных, научных и учебно-научных центров европейских исследований, занимающихся изучением внутреннего развития и внешней деятельности Европейского Союза. Некоторые из них появились по инициативе властей. Другие были созданы на деньги ЕС в рамках или под эгидой программ технического содействия. За последние годы они встали на ноги и пополнились первоклассными специалистами. К работе в них были привлечены, в том числе, ведущие дипломатические кадры Китая, имеющие богатый опыт работы в странах ЕС и Брюсселе. Поэтому такие центры имеют возможность заниматься не только теорией европейской интеграции, но и объективно оценивать практику европейского строительства, не заявления лидеров и функционеров ЕС о разрабатываемых планах и обсуждаемых намерениях, а реальную политику, проводимую интеграционным объединением. Они настолько окрепли, что стали много и активно публиковать, в основном, работы выросших в них авторов. Сильные. Оригинальные. Запоминающиеся. Грамотно и профессионально написанные.

Очень интересно, с учётом этого, посмотреть, в каком направлении эволюционирует восприятие Китаем того, во что превратился или превращается Европейский союз, и открывающихся перед ним перспектив.

Европейский союз глазами китайского истеблишмента

Под этим углом зрения, если бы потребовалось охарактеризовать меняющееся восприятие ЕС китайским истеблишментом максимально кратко, пришлось бы, по всей видимости, воспользоваться словом «критически».

Симптоматично, в частности, что в одном из последних выпусков столь авторитетного китайского издания на английском языке, как Китайский журнал международных исследований, ЕС чуть ли не высмеивается за то, что Союз не дотягивает даже до азбучных требований либеральной демократии*21. В аргументации автора по большей части нет ничего нового. В ней в какой-то степени повторяются расхожие клише, получившие распространение в западной политологической литературе. Но одно дело знакомиться с полемическими заметками известных европейских учёных, для которых фронда давно превратилась во вторую религию, и другое – читать нечто похожее на страницах китайских журналов.

Присущий ЕС дефицит демократии Лин Минван, совсем молодой, начинающий исследователь, иллюстрирует несколькими конкретными примерами. Сердцевину западной демократии составляет избирательная система. Именно выборы делают власть легитимной. Они позволяют ей представлять интересы общества. Однако, по состоянию на сегодняшний день, в ЕС это не так. Прямые выборы лидеров ЕС не предусмотрены. Выборы же в Европарламент имеют для граждан Союза второстепенное значение. Огромная часть населения их игнорирует. Те же, кто доходят до избирательных участков, отдают свои голоса, руководствуясь вовсе не европейской, а национальной повесткой дня. К тому же, всюду выборы проходят по-разному. Гораздо больший успех на них, по сравнению с общенациональными или муниципальными выборами, имеют мелкие партии. Результат очевиден. В рамках Союза его граждане не могут в достаточной степени реализовать признаваемые за ними политические права. Как следствие этого, «их влияние на принимаемые ЕС политические решения несущественно».*22

Еще одним базовым параметром западной демократии является её характеристика в качестве представительной. В соответствии с ней именно представительная власть наделена законотворческими полномочиями и осуществляет эффективный контроль над исполнительной властью. В ЕС и это не так. Правда, полномочия Европарламента всё время расширяются. Единым европейским актом через процедуру «сотрудничества» он был подключен к законотворческому процессу в качестве вспомогательного органа. Маастрихтским договором – уравнен в правах с Советом ЕС в некоторых областях, охват которых Амстердамский и Ниццский договоры несколько увеличили. Но всё же за Европарламентом, если сопоставить его с Советом ЕС, даже в сфере нормотворчества и формирования бюджета оставлена вспомогательная роль, несопоставимая с той, которую обычно играют национальные парламенты. Он по-прежнему во многом похож, скорее на контрольно-консультационный орган. И даже в том, что касается определения состава Еврокомиссии, может лишь утверждать или отвергать его.*23

Далека от стандартов демократии и партийная система ЕС. Если о ней вообще можно говорить. Повестка дня, по которой работают европейские партии, носит сугубо внутригосударственный характер. Сами партии совершенно не отражают интересы меньшинства населения. Представительство их интересов берут на себя мало кому известные партийные формирования. Они не имеют веса ни у себя в стране, ни в масштабах ЕС. В результате главное требование демократии, касающееся адекватного представительства интересов населения, не соблюдается. Соответственно и состав Европарламента носит нерепрезентативный характер. Как следствие, он отражает общественное мнение и позиции гражданского общества искаженным образом.

Непоследовательно и не полностью реализуется в ЕС основополагающее требование демократии о разделении властей и вовлечении граждан в политическую жизнь. Так, Суд ЕС не может осуществлять контроль над деятельностью всех органов власти ЕС, в том числе самых влиятельных. Из-под его юрисдикции выведены также отдельные сферы деятельности ЕС. Узловые законодательные функции сосредоточены, по сути дела, в руках исполнительной власти – Европейской комиссии и Совета ЕС. В результате не обеспечено прямое представительство интересов населения и граждан ЕС. Формы же их непосредственного участия в деятельности ЕС и принятии решений – причем, любых: политических, экономических, социальных – носят пока рудиментарный характер. Как результат – о ЕС живущие в нем люди знают очень мало. Деятельность ЕС поддерживают слабо. Интерес к активному участию в политической жизни ЕС не проявляют.

Общий вывод, к которому приходит китайский исследователь, состоит в том, что дефицит демократии является сущностным параметром Европейского Союза. Институты и процедуры демократии развиты в нем плохо и недостаточно. Дефицит демократии бьет по эффективности ЕС и предопределяет его внутренне противоречивую природу. Европейская интеграция оказывается «элитным проектом». Населению ЕС он не понятен. Оно его не поддерживает. В годы создания Общего рынка, в годы «холодной войны» население ЕС слепо следовало за идеологами интеграции. Однако в настоящее время кредит доверия исчерпан. Столкновение между интересами и стратегиями элит, с одной стороны, чаяниями и потребностями граждан, с другой, вырывается наружу.

Европейский союз не обладает своей собственной самостоятельной легитимностью. Он пользуется отраженной легитимностью государств-членов. Получить свою собственную легитимность он сможет только тогда, когда преодолеет дефицит демократии. Другой вариант предполагает переход легитимности от государства к ЕС. Но в этом случае страны-члены должны раствориться в интеграционном объединении. И первый, и второй вариант несостоятельны. В обозримой перспективе представить себе, как они могут быть реализованы, крайне трудно. А пока доминирование национальной легитимности над наднациональной в какой-то степени взрывает ЕС изнутри. Оно ослабляет эффективность всего интеграционного проекта. Выхода из этой ситуации не просматривается.

Дефицит демократии и порождаемая им внутренняя противоречивость ЕС вообще делает его функционирование далеким от оптимального. Все принимаемые решения проходят в рамках ЕС очень сложное согласование. Политико-правовая культура ЕС требует, чтобы они становились результирующей общей воли всех государств-членов. Результаты торга и взаимных уступок по определению не могут быть наилучшим из возможных вариантов. Действовать иначе ЕС не может. Критическим для него является не только и не столько принятие решений, сколько их исполнение. А исполнять принятые решения государства-члены станут только в том случае, если в них будут должным образом учтены их индивидуальные и индивидуалистические интересы.

Но безальтернативность развития ЕС обладает вследствие этого и другим внутренним пороком. Европейский Союз лишает себя оппозиции. А ведь оппозиция выполняет в демократическом обществе жизненно важную функцию. Она критикует власть. Она заставляет власть быть более эффективной и ответственной. Наконец, она помогает ей предупреждать ошибки и не допускать просчеты, которые вероятны в любой политической деятельности.

Таким образом, ЕС функционирует в нарушение демократических принципов и, нарушая их, обрекает себя на то, чтобы постоянно «бороться с тенью», находить выходы из противоречий, ослабляющих или даже подрывающих его эффективность, и отклоняться от оптимального пути развития. Если такой путь для Европейского союза вообще возможен.

Как мы видим, китайское восприятие нынешнего состояния Евросоюза весьма критическое. Ему нельзя отказать в объективности. Многие черты ЕС схвачены правильно. Тем более что по проблематике дефицита демократии в ЕС написано очень много.

Единственно, китайские исследователи оставляют без ответа вопрос о том, применимы ли вообще к наднациональному строительству классические критерии демократии, характерные для национального общества. А это принципиальный вопрос. По всей видимости, мерка должна быть двойной. При оценке ЕС важно использовать критерии демократии, которые мы применяем к национальному обществу и к международному сообществу, членами которого являются, главным образом, государства и международные организации. А с таких позиций по уровню демократии Евросоюзу нет равных.

Но, критически оценивая ЕС и присущую ему «недемократичность», китайские исследователи воздерживаются от следующего напрашивающегося шага. Или пока воздерживаются. Они не заявляют о том, что у ЕС отсутствуют какое-либо моральное право или необходимая легитимность для того, чтобы учить других демократии и правам человека.

А вот применительно к оценке того, какие последствия демократическое мессианство ЕС может иметь для интеграционного объединения, они сдерживают себя в гораздо меньшей степени. По их мнению, рельефно представленному в трудах Ван Юмина, отказываясь от реалистического внешнеполитического и внешнеэкономического курса ради продвижения субъективного ценностного подхода, Европейский Союз, прежде всего, вредит самому себе.*24

На международной арене он утрачивает самостоятельную роль. Монополией на демократическое мессианство обладают Соединенные Штаты. Подыгрывая им или принимая их повестку, ЕС и государства-члены автоматически вынуждают себя следовать в фарватере американской политики. Но следовать чьей-то политике всегда означает брать на себя роль второстепенного игрока, подчиняющегося чужой воле.

Демократическое мессианство ЕС, по мнению китайских политологов, противоречит объективным законам мирового развития. Все страны третьего мира и не только третьего мира, развиваются по-разному. У них различные исторические и социокультурные традиции. Всех стричь под одну гребенку не получится. Навязывание другим всего лишь одной, единственно правильной модели развития встречает отторжение. Иного и быть не может. Упорно проводя недальновидную и нереалистичную внешнюю политику примата ценностей над интересами и потребностями, ЕС заведомо ослабляет свои позиции в глобализирующемся мире.

Но и это не все. Демократическое мессианство отрицательно сказывается и на внутреннем развитии Евросоюза. Принося в жертву ценностям свои экономические интересы, он все дальше отходит от оптимальной траектории экономического развития. Он упускает многие очень важные и перспективные экономические возможности или отказывается от них. Он сам, своими собственными руками, ослабляет свои экономические позиции.

В долгосрочной перспективе это будет иметь для ЕС и его государств-членов весьма и весьма негативные последствия.

Но, пожалуй, еще более нелицеприятно оценивают в Китае политику территориальной экспансии интеграционного объединения.

Пагубность политики расширения ЕС

Стратегической целью Европейского Союза, по мнению китайского экспертного сообщества, должно быть углубление интеграции. Для ЕС это и вопрос выживания, и гарантия эффективности. Только углубление позволит реализовать те преимущества, которые ЕС накапливал на протяжении десятилетий.

Административных препятствий на пути реализации четырёх свобод общего рынка в ЕС ещё слишком много. Их нужно убирать. По-настоящему единые пространства ни в правовом, ни в социокультурном плане реальностью пока так и не стали. Их надо создавать. Замедленного, качественного, раздумчивого развития у ЕС не получится. Оно не вписывается в процессы глобализации. ЕС нужны системные структурные реформы. И в области экономики. И в социальной сфере, будь то забота о стареющем населении или регулировании рынка труда.

Отклонение ЕС от курса на углубление интеграции не может не сказаться на его стабильности. Оно чревато утратой международной конкурентоспособности. Только консолидированная, компактная группа государств, полностью доверяющая друг другу и готовая и дальше идти на отказ от национального суверенитета в пользу наднациональных структур, способна стать по-настоящему влиятельным игроком на международной арене. Любой другой путь представляется тупиковым. Выбор в его пользу приведёт ЕС к откату в прошлое и утрате позиций по всем направлениям.

Но политическая и предпринимательская элита ЕС допустила колоссальную стратегическую ошибку. Она позарилась на то, «что плохо лежит», и, воспользовавшись временной слабостью России, поспешила прибрать к рукам людской и производственный потенциал Восточной и Юго-Восточной Европы. Под сугубо пропагандистским предлогом восстановления исторической справедливости ЕС присоединил к себе территории в прошлом неприсоединившихся государств, стран социалистического содружества и даже части стран, некогда входивших в состав СССР. Руководствуясь при этом не столько интересами высшего порядка, сколько элементарной жадностью, он проявил поразительную политическую близорукость.

В результате Брюссель потерял Россию – её правящий класс теперь надолго запомнит, что Брюсселю «наплевать» на его коренные интересы и сокровенные чаяния: при решении любых и даже самых важных стратегических вопросов он руководствуется исключительно корыстью. Но, что ещё важнее, тем самым Брюссель сам, своими собственными руками нанес сокрушительный удар по социально-экономической модели своего развития, своей экономической конкурентоспособности, политическим перспективам и возможностям превращения во влиятельного независимого игрока на международной арене.

В принципе руководство ЕС получило всё, что хотело. Парадокс, однако, заключается в том, что потеряло оно при этом гораздо больше.

Европейский капитал практически за бесценок скупил недооценённые активы промышленных предприятий, финансовых учреждений, организаций сферы услуг, научно-технических и венчурных компаний региона.

Он не просто получил доступ к новым, обширным, ненасыщенным и быстро растущим рынкам сбыта своей продукции и приложения инвестиций. Они достались ему чуть ли не в эксклюзивное пользование. Преимущества, которые он захватил на них, связаны во многом не с экономической целесообразностью поведения населения и хозяйствующих субъектов. Они обусловлены его административным и политическим доминированием на новых землях, включенных в интеграционное объединение, через идеологические установки, институты и «acquis communautaire».*25

В его распоряжении оказались мощнейшие рычаги давления на рынок труда. Выбросив на него огромную армию дешевой, непритязательной, хорошо образованной и квалифицированной рабочей силой, он смог сдержать рост её стоимости в пределах всего общего рынка, чего до этого безуспешно добивался многие годы. Перевод трудовой миграции в выгодное ему русло, появление дополнительных возможностей управления её потоками и делокализация производства дали ему колоссальные выгоды контроля над одним из важнейших факторов производства.

В целом, несмотря на относительную бедность Восточной и Юго-Восточной Европы, по сравнению с «метрополией», и несопоставимость её веса в общем экономическом балансе интеграционного объединения, он получил возможность резко увеличить объём накопленного богатства через механизмы прямой эксплуатации её населения и сложившегося там хозяйственного комплекса.

За счет всего этого политическая и предпринимательская элита ЕС надеялась серьёзно усилить свои позиции и повысить конкурентоспособность. Вышло, однако, всё до наоборот. Увлёкшись освоением близлежащих территорий, она ослабила внимание к решению гораздо более насущных и приоритетных задач структурной перестройки крупнейших экономик, образующих фундамент преуспеяния ЕС, их переналадки в соответствии с императивами глобализации.

Драгоценное время было упущено. По темпам и качеству экономического развития, капиталовложениям в науку, технику и человеческий капитал, масштабам перераспределения всех типов ресурсов в пользу «новой» экономики интеграционное объединение стало всё больше отставать и от других центров силы, и от быстро растущих экономик. Ориентиры Лиссабонской стратегии построения самой передовой в мире экономики, основанной на знаниях, были им бесповоротно провалены. Надежды на то, что во многих областях деятельности удастся вернуть себе лидерство, стали рассеиваться как сон. Более того, европейский бизнес начал утрачивать конкурентоспособность не только на внешних рынках, но и на внутреннем.

Углублению интеграции ЕС предпочёл внешнюю экспансию. Она получилась у него поспешной, недостаточно продуманной, политизированной и плохо подготовленной. Брюссель и поторопился, и просчитался. Руководство ЕС не смогло или не сумело принять превентивные меры, которые позволили бы ему сосредоточить контроль над принятием решений в руках своего ядра – старых государств-членов. Ни институты ЕС, ни используемые ими механизмы и процедуры функционирования не были приспособлены к работе в новых условиях.

Допущенный ЕС просчёт усугубило то, что превышение разумных пределов численности и порога культурологической общности сломало устоявшиеся традиции его внутренней жизни и сложившийся порядок. ЕС заглотнул слишком много. У него началось элементарное несварение желудка. Идеологи европейского проекта вскоре это сами признали. Правда, для обозначения данного феномена они выбрали мало кому понятный эвфемизм, заговорив о превышении абсорбционных возможностей интеграционного объединения.

ЕС приобрёл слишком уж аморфный и разношёрстный характер. Получилось, что государства-члены привносят в него слишком разные и трудно согласуемые интересы. Сводить их к единому знаменателю безумно сложно. Вследствие этого и во внешней, и во внутренней политике Брюссель начинает проводить курс, всё дальше отклоняющийся от оптимального. Он хватается за всё, и ничего не доводит до конца. А если и доводит, то лучше бы он этого не делал.

По сути дела, ЕС не просто скатился к стагнации и экстенсивному развитию, но и подорвал, похоже, на долгие годы саму возможность интенсификации интеграционных процессов. Ради экспансии, во имя превратно понятых стратегических целей объединения Европы он пошёл на заведомое ослабление собственной эффективности. Из тупика, в который он сам себя загнал, Брюссель теперь так скоро не выберется. Тем более что, вопреки здравому смыслу и настроениям своего собственного электората, он упорствует в своём заблуждении и продолжает инерционно раздвигать свои границы. Кстати, отсюда, в том числе, элементарная боязнь обращаться к народу, запрашивая его мнение, и выносить вопрос о ратификации Лиссабонского договора на референдум.

ЕС поставил телегу впереди лошади, и сделал роковую ошибку. Говорить о том, что он тем самым подписал себе смертный приговор, конечно же, было бы преувеличением. Но то, что он тем самым сам себе спутал карты, совершенно очевидно. Брюссель похоронил на время и федеративный проект, олицетворением которого мог стать Конституционный Договор, и надежды на скорое превращение в глобального игрока, способного тягаться с Соединёнными Штатами Америки.

Проамериканский крен во внешней политике недавно принятых в ЕС государств и проявляемая ими строптивость стали для Старой Европы полной неожиданностью. За все те годы, пока страны Восточной и Юго-Восточной Европы задабривали Францию, Германию и иже с ними, лишь бы получить долгожданное членство в ЕС, и безропотно поддерживали все их внешнеполитические демарши, заявления и инициативы, те к этому привыкли. Более того, гранды ЕС уверовали в то, что так будет всегда. Совместное выступление Новой Европы по Ираку в поддержку американской интервенции и её жёсткое противостояние так и не оформившейся оси Париж-Берлин-Москва расставили всё по своим местам. Выяснилось, что Старая Европа сама, опять-таки своими собственными руками создала внутри ЕС «пятую колонну», что государствам-членам теперь будет ещё тяжелее, чем раньше добиваться единогласия по наиболее важным и жгучим вопросам международной повестки и говорить одним голосом. А на каких-то международных амбициях объединённой Европе вообще придётся поставить крест.*26

Страны Новой Европы, по крайней мере, их часть, готовы и будут служить проводником интересов США в Европе. Им подобная роль крайне выгодна. Она позволяет им защищать сохранившиеся у них остатки государственного суверенитета. Она даёт возможность балансировать давление, постоянно оказываемое на них грандами ЕС и Европейской Комиссией, добивающимися того, чтобы подчинить их проводимой ими общей политике. Будь то по вопросам отношений с НАТО, общей оборонной политики, международным и межэтническим конфликтам и т.д. или отношений с США и Россией.

Но, если всё это так, делают вывод в Пекине, то и до статуса лидера или одного из лидеров нового глобального порядка или беспорядка XXI века – как кому нравится – ЕС явно не дотягивает. В перспективе его позиции будут только ослабевать. Соответственно с ним можно считаться в гораздо меньшей степени, чем с США.

Контрпропагандистская кампания ЕС

Китай поставил работу по разъяснению своего отношения к «оскорбительному и деструктивному поведению» лидеров Евросоюза и вынужденного характера ответных мер против ЕС на широкую ногу. Внутри страны и за рубежом. Медиатическая же реакция Запада оказалась невнятной и запоздалой. Судя по всему, позиция, занятая властями Китая, и решимость, с которой они стали на ней настаивать, застала всех врасплох. На фоне серьёзного, вдумчивого, рассудительного анализа процессов, протекающих в ЕС, и китайских национальных интересов, послужившего в какой-то степени основой для отказа от участия в саммите 1 декабря и его обоснованием, контрпропагандистские публикации в мировых западных СМИ удивляют своей поверхностностью и неадекватностью. Они сотканы в основном из устаревших, набивших оскомину стереотипов и клише и похожи, в содержательном плане, на детский лепет. Они выдержаны по большей части в стилистике вроде бы почившего в бозе советского агитпропа, широко использовавшего такие заезженные трафареты, как: «сам дурак», «а у вас негров бьют» и «свободу Анжеле Дэвис».

Мировые западные СМИ практически оставили без комментариев беспомощные отговорки официального Парижа. Выступая на одном из самых популярных во Франции коммерческих телеканалов «Канал+» сразу же по получении известия о решении Китая отказаться от участия в Лионском саммите с «дискредитировавшим» себя французским председательством в ЕС, мининдел Франции Бернар Кушнер выглядел откровенно несостоятельным. Сделанные им заявления порождают стойкое ощущение, что Кэ д'Орсэ вообще не в теме. Что внешнеполитическое ведомство Франции не схватывает происходящего и не в состоянии угнаться за меняющимися реалиями международной обстановки. Б.Кушнер выдал, в частности, такой перл: «Мы сожалеем об этом решении. Мы его плохо понимаем».*27 И это после мартовских 2008 года кровавых волнений в Тибете и случившегося тогда резкого обострения франко-китайских отношений, кампании против присутствия президента Франции на открытии Олимпийских игр в Пекине, бесконечных демаршей официального Пекина на всех уровнях и недельной обработки им руководства Франции, откровенных и недвусмысленных предупреждений! Более того, как бы не понимая, о чём собственно идёт речь, он усугубил сказанное, назидательно добавив: «Мы не можем допустить, чтобы кто бы то ни было, пусть даже друзья, диктовали Франции, как ей себя вести». Этот шедевр дипломатического искусства венчала коронная фраза, выражающая убежденность в том, что хорошие деловые отношения с Китаем не пострадают в результате инцидента. Мининдел Франции напористо подчеркнул: «Я надеюсь, что наши отношения с Китаем, в целом, наши отношения с китайским народом останутся такими же, какими они в действительности являются в настоящее время, – братскими и очень близкими».

Вместо того чтобы попытаться объяснить широкой аудитории позицию Пекина, не говоря уже о том, что за ней стоит, мировые западные СМИ сконцентрировались на выражении возмущения «варварским отношением» властей Китая к правам человека вообще и к человеческой жизни, в частности. По всем новостным сайтам и каналам первым планом прошло сообщение: в день открытия очередного, 26-го по счёту, заседания в рамках консультаций (диалога) между ЕС и Китаем по правам человека там был приведён в исполнение смертный приговор, вынесенный китайскому гражданину Во Вейхану*29 по расстрельной «шпионской» статье уголовного кодекса страны.

В подаче материала акцент делался не трёх основных моментах. Первое. В беспристрастности судебного разбирательства над приговорённым к смертной казни, в виду подконтрольности судебной системы Китая партийным бонзам, не было никакой уверенности. Оно походило, скорее, на судилище или, иначе, на политический процесс. Второе. К китайской Фемиде в лице её истинных вершителей с просьбами о помиловании и снисхождении настойчиво обращались и Соединённые Штаты, и ЕС, и его государства-члены. Официальный Пекин демонстративно пренебрёг ими. И третье. Саму казнь он превратил в некое символическое действо, приурочив его к открытию консультаций по тематике прав человека. Оно стало дополнительным сигналом, посланным ЕС сразу же после объявления об отказе от проведения саммита.

Вся история с Во Виеханем подавалась в новостях как более чем тёмная и двусмысленная.*30 На момент приведения высшей меры в исполнение ему исполнилось 59 лет. Он был биохимиком. Длительное время жил в Австрии. Две его дочери состоят в гражданстве Австрии. Старшая замужем за американцем и учится сейчас в университете Беркли в Калифорнии. В январе 2005 года Во Виехань был арестован в Пекине по подозрению в предоставлении Тайваню разведывательных данных военного характера. Ему инкриминировали, в частности, передачу потенциальному противнику сведений, составляющих государственную тайну и касающихся китайских ракетных установок. Детали обвинения не раскрывались. Почти сразу после задержания у китайского учёного случился сердечный приступ. Сначала он дал признательные показания. Потом, однако, стал всё отрицать и настаивать на своей невиновности. Общественность на судебные заседания допущена не была. По утверждению самых разных правозащитных организаций, в ходе судебного разбирательства были допущены многочисленные нарушения. Смертный приговор был вынесен на основании весьма сомнительных доказательств. Всю секретную информацию, которую «шпион» якобы передал Тайваню, можно было по большей части без труда почерпнуть в китайских военных журналах. Никакой государственной тайны она не составляла.*31

Вашингтон квалифицировал арест Во Виеханя и процесс над ним как не отвечающие международным требованиям. И Штаты, и ЕС неоднократно обращались к китайским властям с призывом пересмотреть приговор, проявить снисхождение или хотя бы сохранить учёному жизнь. Его казнь вызвала в западном мире волну осуждения. Вена, поддержанная Брюсселем, официально выразила Пекину своё «возмущение».*32 Она назвала приведение высшей меры в исполнение «бесчеловечным». Бывшая мининдел Австрии Урсула Плассник пошла даже ещё дальше, увидев в действиях китайских властей стремление нанести ЕС «умышленное оскорбление». Брюссель осудил их «со всей возможной твёрдостью» и заявил о своём «негодовании». Не менее выразительной была реакция Вашингтона, заявившего о том, что он «потрясён» содеянным.

Особое неприятие у американского и европейского истеблишмента, как это следовало из сообщений мировых западных СМИ, вызвали гуманитарные и дипломатические аспекты казни. Ведь, как утверждалось, дочерям учёного не дали повидаться с отцом перед его узаконенным убийством. А выбор даты, когда смертный приговор был приведён в исполнение, не оставлял сомнений в том, что Китай готов намеренно манипулировать святыми для Запада или, по крайней мере, для европейской цивилизации вещами. Никаких случайностей. Им он как бы помогал Парижу и Брюсселю правильно понять мотивы отказа от саммита.

Однако мировые западные СМИ предпочли ни на встречах лидеров ЕС и государств-членов с далай-ламой, ни на «возмутительной» реакции Китая и попытках ЕС перевести разговор в плоскость прав человека и универсальных ценностей не зацикливаться. Как-то само собой все эти сюжеты были оттеснены на задний план другими событиями, а потом столь же органично преданы забвению. Серьёзные статьи знающих, реалистически мыслящих журналистов и политологов фактически затерялись в пене дежурных публикаций. А ведь в них предпринимались действительно интересные попытки объяснить неожиданную и даже пренебрежительную смелость Китая по отношению к Парижу и Брюсселю и взглянуть на отказ Пекина от саммита с ЕС под углом зрения новой политической реальности. Не столько проблемы Тибета или фобий, якобы обуревающих китайское руководство, или их пренебрежения как правами человека, так и элементарными приличиями*33, сколько меняющейся конфигурации сил в мире и новых тенденций глобального развития.

Ограничимся только одним примером. Показательный урок, который Китай преподал лидерам Франции и ЕС, полагает обозреватель британской «Гардиан» Тимоти Гартон Эш, – не более чем предупредительный сигнал. Но за цветочками вскоре поспеют и ягодки, когда противоречия между Китаем и западным миром достигнут пика и вырвутся наружу.

Причем, понятие западный мир, похоже, становится плохо работающей метафорой. Китай и США как-то между собой поладят. По интересам же Старого Света конфликт ударит со всей силой. Возможностей сделать так, чтобы он не бил наотмашь, у объединённой Европы не так много.

А вот список противоречий гораздо длиннее, нежели в этом пытаются уверить себя западные политики. Последнее время ими упоминаются только два: торговля и Тибет. Не меньшее значение в дальнейшем, однако, будут иметь, прежде всего, Тайвань и Тяньаньмэнь, т.е. вопросы войны и мира, а также принципиальных подходов к самой модели развития общества.

С учётом этого, Западному миру и, главным образом, ЕС нужно срочно формировать позитивную повестку в отношениях с Китаем. Несущими элементами будущей конструкции должны стать реформирование и укрепление глобального экономического порядка и выработка согласованного подхода к управлению развитием. К ним нужно добавить объединение усилий для решения проблем энергетической безопасности и сохранения экологического равновесия и нераспространение. Такая конструкция заложила бы основы стратегического партнёрства между Китаем и развитым миром.

Старый Свет в стратегическом партнёрстве с Пекином кровно заинтересован. Американские и европейские политики обязаны сделать всё от них зависящее, чтобы не упустить момент и сделать Китай частью своего мира, дав ему и статус, отвечающий его весу, и рычаги влияния на принятие решений.*34

Английский аналитик, как он сам себя, чуть рисуясь, называет, вплотную подобрался к осмыслению тех представлений, которые в действительности подвигли официальный Пекин на отмену саммита с ЕС. Но получить несколько более панорамное представление о них можно лишь с опорой на китайскую политологическую литературу.

Меняющееся соотношение сил в мире

По мнению китайских экспертов, по-настоящему определяющее влияние на него оказывают всего несколько основополагающих факторов. К их числу относится, в первую очередь, формирование в масштабах планеты экономики, построенной на знаниях и новых технологиях, принесённых информационной революцией. Другие факторы высшего порядка – прекращение антагонистического противостояния между капиталистическими, социалистическими и неприсоединившимися странами, повсеместный подъём националистических и религиозных чувств, превращение Соединённых Штатов в единственную, хотя и слабеющую, супердержаву, стремительный подъем быстро развивающихся стран во главе с Китаем, умело воспользовавшихся плодами глобализации, и относительный упадок всех остальных центров силы и влияния.

Это мнение не очень афишируется. Но его легко разглядеть в большинстве развиваемых ими концептуальных политологических построений как частного, так и более общего плана. Оно, как показывает, в том числе, эпизод с отменой саммита, начинает накладывать всё более различимый отпечаток на проводимую Пекином реальную политику.

Под влиянием указанных факторов, считают в Китае, баланс сил в мире претерпел глубокую трансформацию. Резко усилилась конкуренция на международной арене. Возникла новая конфигурация универсальных и региональных структур, отражающая изменившиеся интересы отдельных государств и групп государств. Поменялись даже установившиеся на планете правила игры.

Особенно сильно это отразилось на некогда достаточно могущественном движении неприсоединения. Развивающий мир, констатируют китайские эксперты, перестал существовать. Его больше нет. Само это понятие утратило смысл. Некогда под ним понималась «бескомпромиссная борьба против империализма, колониализма и гегемонизма» за построение нового международного политического и экономического порядка. С развалом Советского Союза она полностью сошла на нет. Развивающиеся страны отказались от неё. Они встали на путь конформизма. Проводимая ими политика стала сугубо прагматичной. Главенствующее место в ней заняло выстраивание особых отношений с США. Сотрудничество и кооперация по линии Юг-Юг утратили приоритетность. Все они или, по крайней мере, большинство стали играть по правилам Западного мира, приняв, с тем или иными оговорками, западные ценности и пытаясь поставить себе на службу плоды и рецепты западной цивилизации. Международные структуры, некогда созданные развивающимися странами, формально продолжают функционировать, но они утратили былое влияние и работают практически вхолостую.*35

Развивающийся мир распался на множество групп и группировок, обладающих очень большой спецификой, с интересами и устремлениями, не сводимыми к единому знаменателю, по-разному решающих проблемы модернизации. Произошло их чрезвычайно глубокое и трудно преодолимое расслоение. Часть из них так и не смогли вырваться из порочного круга отсталости, межэтнических конфликтов, неэффективного управления и нерационального расходования скудных ресурсов. Они скатились в ещё более глубокую нищету и беспросветность. Другие смогли «оседлать волну». Они умело воспользовались своими конкурентными преимуществами и возможностями, которые дала всем глобализация. Благодаря продуманной стратегии и упорному труду они создали инфраструктуру, благоприятствующую ускоренному социально-экономическому развитию, и вырвались вперёд. Остальные как бы оказываются в зоне риска. Они балансируют между успехом и неудачей и по-прежнему остаются крайне уязвимыми.

Принадлежность развивающихся стран к той или иной группе или группировке больше не определяется их подлинными национальными интересами. Зачастую она носит вынужденный или конъюнктурный характер. Соответственно их легко переманить. Они запросто, под влиянием момента, переходят из одной в другую или привязывают себя к Западному миру. Тем более что им трудно выжить самостоятельно. Проблемы социальной и политической нестабильности, экстремизма, терроризма, сепаратизма, неурегулированности внутренних и внешних конфликтов затрагивают их гораздо болезненнее, нежели кого бы то ни было. Точно также как и беженцев, перемещённых лиц, трудовой миграции, утечки мозгов, нехватки ресурсов, пандемий и т.п.

Расслоение сделало поддержание единого фронта развивающихся стран, сохранение единства во имя защиты и продвижения общих интересов практически нереальным. Оно резко ослабило возможности борьбы против нерационального разделения труда, сложившегося в мире, против несправедливой системы международных производственных, торговых, финансовых отношений и распределения ресурсов, установленной Западным блоком. Задачи выравнивания уровней развития между развивающимися и развитыми странами, перераспределения мирового богатства и благосостояния, свободного доступа к современным технологиям, переориентации международных регулятивных механизмов на обслуживание потребностей развивающихся стран, иными словами, построения нового экономического порядка, утратили былую состоятельность.

Расслоение развивающихся стран сыграло на руку Развитому миру. Западные державы воспользовались им для того, чтобы с ещё большей изощрённостью проводить прежнюю политику «разделяй и властвуй», добиваясь сохранения, причём любой ценой, своего главенствующего положения в мире. И Старая Европа, и США преследуют одни и те же цели. Но Старая Европа действует тоньше. Она сделала ставку на мягкую силу. Она использует для поддержания своего господства и территориальной экспансии экономические и дипломатические рычаги и притягательность для других стран и народов своей модели социально-экономического развития. Соединённые Штаты предпочитают не церемониться. Они произвольно объявили отдельные государства и группы государств несостоявшимися, проблемными, странами-изгоями, зоной своих особых интересов и т.д. США присвоили себе право вмешиваться в их внутренние дела или даже прибегать к применению вооруженной силы в одностороннем порядке, когда находят это нужным или полезным. Они не останавливаются ни перед нанесением ограниченных ударов по отдельным странам, ни перед широкомасштабными военными операциями в любых регионах планеты. Они опоясали весь мир своими военными базами, число которых после 11 сентября 2001 года существенно возросло.*36

Расслоение позволило Западному миру привлечь на свою сторону многие развивающиеся и неприсоединившиеся страны. Часть из них влились в него. Другие стремятся или мечтают об этом. Третьи объединились с ним в группы по интересам. Более того, они начали поддерживать проводимые Западом кампании политического давления и принуждения в поддержку демократии, прав человека, свободы слова. В какой-то мере некоторыми из них были даже подхвачены лозунги о «китайской угрозе»*37 и приёме в ООН и ВТО Тайваня, что как настаивают в Пекине, является «прямым вмешательством во внутренние дела Китая».*38

Вместе с тем, не менее важным вектором трансформации Развивающегося мира стал подъём быстро растущих экономик. В 2008 году страны БРИК вчетвером обеспечили 50% роста мирового производства. «Вклад Китая в развитие мировой экономики, – как с гордостью подчёркивают китайские эксперты, – превысил вклад, внесённый Соединёнными Штатами».*39 Семь развивающихся стран вошли в двадцатку крупнейших экономик мира.*40 В числе 50 крупнейших на долю развивающихся стран пришлась ровно половина. В результате по сравнению с 1980 годом разрыв в доходах на душу населения между развитыми и развивающимися странами сократился к настоящему времени, как свидетельствуют данные ЮНКТАД, с 23 до 18 раз.

Несмотря на все расхождения, имеющиеся между быстро растущими экономиками и развитыми странами, утверждают в Пекине, их интересы сблизились. Они сблизились в том, что касается «поддержания мира и стабильности, развития, сотрудничества и предпочтения в пользу такого ведения игры, при котором выигрывают обе стороны».*41

Именно за такой более «гармоничный» мировой порядок, за восприятие мира в терминах взаимозависимости, а не соперничества, за согласование интересов и выступает современный Китай. Будучи крупнейшей в мире развивающейся державой, он связал свою судьбу с Развивающимся миром. Он служит локомотивом и гарантом мирового развития. От его дальнейшего подъёма выигрывают все.*42 Принципиальные расхождения между доминирующими в мире капиталистическими державами и социалистическим Китаем этому не препятствуют.*43 Растущее число государств стремится к тому, чтобы выстраивать с ним ровные взаимовыгодные отношения. Попытки же извне ограничить или подорвать его ускоренное развитие будут иметь трагические последствия для всех.*44

Приоритетом номер одни для Китая является форсированная модернизация, её распространение на всю страну, на всё население. Соответственно поступательное решение проблем модернизации, указывают китайские политологи, «требует длительного мира и благоприятной внешней среды».*45 Их должны обеспечивать формирование в окружающем мире притягательного образа Китая*46, опирающегося на постоянно возрастающие экономические возможности и подкрепляемого адекватным укреплением военного потенциала. Этим целям должны служить внешнеполитическая концепция «гармоничного мира»*47, мирное воссоединение с Тайванем, содействие третьим странам в индустриализации, модернизации и заимствовании китайской модели развития (т.н. Пекинский консенсус)*48, а также предоставление народам этих стран возможности совместно пользоваться благами такого развития.

Отдавать западному миру пальму первенства в утверждении таких ценностей, как наука, демократия, господство права, свобода или права человека, а тем более противостоять им было бы совершенно неверно. Это общие ценности. Их появление Западный мир не может поставить в заслугу исключительно себе. Все народы внесли вклад в их становление. Но для реализации этих ценностей может использоваться различный инструментарий. Он варьируется в зависимости от условий, сложившихся в той или иной стране, от исторического периода, который они переживают. Какой-то единой, единообразной модели нет и быть не может. Мир многообразен. Как многообразны и человеческие цивилизации. Это многообразие надо уважать.

Попытки западного мира навязать всем универсальные ценности только в своём собственном прочтении несостоятельны.*49 Довольно часто они дают обратный эффект или же служат ширмой для достижения свершено иных целей. В какой-то степени они представляют собой узурпацию общих ценностей. Кроме того, они по определению порочны, поскольку отрицают за всеми остальными право высказывать и отстаивать свою точку зрения, соотносить ценности с текущими потребностями развития общества. По всем этим вопросам нужен открытый равноправный диалог. И Китай будет добиваться того, чтобы он протекал именно в таком ключе.

Китай не выступает в качестве альтернативы США, уверяют в Пекине. Постамериканский мир еще не наступил и нескоро наступит. США остаются бесспорным мировым лидером. Даже несмотря на все трудности, с которыми они уже столкнулись, и потери, которые они ещё понесут, в результате иракской авантюры и вызванного ими же самими нынешнего тяжелейшего мирового финансового и экономического кризиса. «Для того чтобы догнать и перегнать Америку по совокупной мощи, – подчеркивает старший научный сотрудник Китайского института международных исследований Чжэнь Динси, – Китаю потребуется ещё очень и очень много времени».*50 К такому выводу, вслед за многими другими китайскими аналитиками*51, он приходит на основе комплексного сопоставления всех её базовых слагаемых. Для наглядности обосновываемого им горизонта стратегического прогнозирования приведём лишь некоторые агрегированные данные, используемые в китайских источниках.

Хозяйственный комплекс в Соединённых Штатах на протяжении двух последних десятилетий продолжал расти намного быстрее, чем в любых других крупных развитых державах.*52 США на порядок превосходят все остальные страны по объему ВВП и промышленного производства. Они сохраняют лидерство в мировой торговле. Большая часть расчетов в мире производится в американских долларах, по-прежнему являющихся доминирующей в мире резервной валютой. США остаются крупнейшим финансовым центром и притягивают больше всего инвестиций. В них сконцентрировано больше трети мировых активов. Они являются крупнейшим в мире потребительским рынком. Производительность труда в США выше, чем где бы то ни было. Штаты обладают максимально высокой конкурентоспособностью. Корпоративный сектор США по своей мощи, уровню диверсификации и конкурентоспособности не имеет себе равных. Он далеко опережает все остальные страны по числу раскрученных им мировых брендов. И США, в целом, и американские фирмы, в частности, намного превосходят своих конкурентов по вложениям в науку и технику, стимулированию венчурного капитала, темпам внедрения инноваций. Они лидируют в большинстве наиболее технологичных отраслей знаний и экономики, включая информационные, био- и нанотехнологии. На США приходится почти половина всех регистрируемых в мире патентов. Американцы вкладывают в образование и человеческий капитал больше, чем кто бы то ни было. Их университеты считаются лучшими в мире. В Штаты стекаются лучшие мозги со всего света. По числу выпускников и качеству полученного ими образования США также «во главе планеты всей».*53 И это лишь то, что касается экономической мощи страны.*54

Правда, их позиции далеко не те, какими они были непосредственно после окончания «холодной войны», когда Вашингтон утвердил своё полное превосходство над всем остальным миром, или могли бы стать, воспользуйся американцы своим превосходством более мудро и рачительно. Особенно сильно их подорвал спровоцированный ими мировой экономический и финансовый кризис. Но, даже без учета его последствий, можно констатировать, что Штаты накопили много, может быть, даже критически много слабостей.

И речь не идёт только о всеобщем недовольстве и возмущении волюнтаристскими действиями США на международной арене и их неприятии всеми регионами планеты, порождённых военными операциями на Балканах, в Ираке и Афганистане, об утрате ими морального лидерства. Проблема гораздо глубже. Экономику США отягощают триллионные долги. Все остальные страны вынуждены фактически субсидировать её. Дефицит бюджета, внешней торговли и текущих расчетов достиг умопомрачительных цифр. Созданные более полувека тому назад механизмы регулирования финансовых рынков бесповоротно устарели. Как показал генезис мирового экономического и финансового кризиса, они больше не работают.

Попустительство США привело к возникновению феномена «казино-капитализма» и расцвету спекулятивных валютно-финансовых операций, дискредитировавшими в результате англо-американскую модель хозяйствования. Доверие к американскому доллару упало. Он начал повсеместно сдавать позиции. По объему первоначального размещения акций нью-йоркская биржа утратила мировое лидерство. Темпы роста производительности труда в Штатах стали снижаться. Многие сектора американской экономики утратили международную конкурентоспособность. Выяснилось, что они слишком инерционны, неповоротливы, неэффективны и расточительны. Расходы сырья и, прежде всего, энергии в Штатах на единицу производимой продукции в несколько раз выше, чем в других развитых странах. Менее значительным стал разрыв между США и другими державами в том, что касается капиталовложений в науку и технику, уровня цитируемости американских учёных, числа подготавливаемых в стране квалифицированных специалистов и лиц с высшим образованием и т.д.*55

Напротив, Китай за истекшие десятилетия смог существенно сократить своё отставание от Соединённых Штатов. По ряду параметров он даже обогнал их. Буквально несколько примеров. Средние темпы экономического роста в Китае за период с 1979 по 2006 год составили порядка 9,7% по сравнению с 2,9% в США. Внешней торговли – 17,2% по сравнению с 7,2%. В 1987 – 1995 годах производительность труда в Китае росла в среднем на 6,2%. В 1995 – 2007 годах – на 7,5%. В США – на 1,2% и 2,1% соответственно. За период с 2001 по 2007 год объем промышленного производства в Китае увеличился на 134,2%, в то врем как в США – всего на 13,4%. Другими словами, промышленное производство в Китае росло в десять раз (!) быстрее, чем в США. Товарный экспорт из Китая превысил экспорт из Соединённых Штатов как в абсолютном выражении, так и в том, что касается таких позиций, как наукоемкая продукция и произведения культуры.*56 В 2007 году Китай экспортировал товаров на 1.218 млрд. $. США – на 1.163 млрд. $. В 2006 году объем высокотехнологичной продукции, вывезенной из Китая, составил 271.2 млрд. $. Из США – 219.2 млрд. $. В 2005 году Китай продал произведений культуры на 61.4 млрд. $. США, как ни странно, – только на 25.5 млрд. $. За истекшие несколько лет пропорции ещё больше изменились в пользу Китая. Ввозил же Китай импортных товаров несоизмеримо меньше, чем американцы. В результате Китай накопил золотовалютных резервов на 1.500 млрд. $ и стал влиятельным нетто-кредитором (раздав кредиты и закупив правительственные долговые обязательства на 607 млрд. $). Штаты же, напротив, превратились в крупнейшего в мире нетто-должника. Накопленный ими долг к концу 2006 года превысил 2.000 млрд. $, и продолжил стремительно расти. Начиная с 2005 года, в Китае стали ежегодно получать дипломы о высшем образовании, а также продолжать обучение в полтора раза больше молодых людей, чем в США.

Кроме того, разрыв между Китаем и Соединёнными Штатами уменьшился по всему азимуту показателей. За период с 1980 по 2006 год ВВП Китая увеличился с 7,2% от уровня США до 20,3%. Если же считать по паритету покупной способности – до 46%. В 1990 году на Китай приходилось только 3,5 млрд. $ прямых иностранных инвестиций, или 7,2% от уровня США. К 2006 году – 78, 1 млрд. $, или 43,3% от уровня США. В 2000 году капитализация китайских предприятий, разместивших свои акции на бирже, составляла 581 млрд. $ и еле дотягивала до 3,8% от уровня США. В 2007 году она подскочила до 6.263 млрд. $ и достигла 32,1% от уровня США. В пересчете на паритет покупной способности ранее чрезвычайно незначительные ежегодные капиталовложения Китая в науку и технику в 2006 году достигли 42% от того, что вкладывают США. С 2005 года китайцы стали подавать всего лишь вдвое меньше заявок на патенты, чем американцы. Число интернет-пользователей в 1998–2006 годах выросло с 0,57 на 10.000 населения в Китае по сравнению с 1.940 в США до 1.040 по сравнению с 6.950, т.е. с 0,03% от уровня США до 15%.*57

Тем не менее, китайская политическая и бизнес элита прекрасно понимает, что в целом Китаю по уровню своего развития еще очень далеко до Соединённых Штатов. В том, что касается накопленного богатства, уровня жизни и потребления, производительности труда, финансовой мощи, расходов на науку и технику, авторитета крупнейших университетов и их выпускников и т.д. и т.п. Так, общий объем внутреннего потребления в Китае до последнего времени не превышал 1.000 млрд. $ в год. В США он был в 9 раз (!) выше. К тому же все обобщающие цифры и выкладки обманчивы. В отношении ВВП, внешней торговли, инвестиций и проч. Они дают искажённую картинку. На самом деле, значительная часть того, что производит, потребляет внутри страны и экспортирует Китай, контролируется американскими ТНК. Они занимают командные высоты в производственных цепочках, в которые встроены китайские предприятия. Основную часть добавленной стоимости генерируют именно они. Они же получают львиную долю прибыли, знаний и технологий, распределяя заказы по аутсорсингу. Выгоды, получаемые от прямых инвестиций за рубежом, перекрывают суммы, которые идут на обслуживание долга. Взять на себя функции, осуществляемые в мировых расчетах американским долларом, ни евро, ни какие-то другие валюты, ни юань пока не могут. Поэтому Вашингтон спокойно играет на его ослаблении, преследуя одновременно как чисто конъюнктурные, так и долгосрочные цели.

Сухой остаток

По прикидкам китайских футурологов, чтобы сравняться с США, Китаю, даже с учётом объективно обусловленного замедления темпов экономического роста, потребуется от 15 до 20 лет. Чтобы обеспечить более высокий жизненный уровень населения – несколько больше.

На протяжении всех этих лет Пекину следует руководствоваться простым земным правилом: «по одежке протягивай ножки».

Но Китай не собирается выступать альтернативой Соединённым Штатам не только поэтому. Не потому что он слабее. А потому, что Китай и США не являются антагонистами. Несмотря на преследуемые Вашингтоном цели глобального доминирования и абсолютного военного превосходства.*58 Китай не собирается бросать вызов существующей системе международных отношений и институтов. За последние годы он сравнительно глубоко интегрировался в мировую экономику, выстроенную по лекалам США. Он адаптировался к ней.*59

Однако он может и должен ограничивать эксцессы американской политики. Он в состоянии балансировать американское влияние, делая тем самым международную систему более устойчивой и гармоничной, предоставляя другим странам дополнительные возможности для манёвра. У него есть возможности помогать им, щедро делясь своим опытом и успехами, а в перспективе и оказывая им прямую помощь и содействие.*60

Китай сталкивается с большим количеством очень непростых проблем. Ему потребуется напряжение всех сил для того, чтобы с ними справиться. Пекин не выстроил пока поддерживающую его влияние систему международных связей и альянсов.*61 Он недостаточно опытен. Поэтому ему следует учиться. Он обязан быть скромным в своих притязаниях, твёрдо отстаивая в то же время свои законные права и интересы.

Вместе с тем это касается только такой сверхдержавы, как Соединённые Штаты. Когда духовного лидера Тибета принимал Джордж Буш, Пекин неофициально предупредили заранее, и руководство страны предпочло спустить историю на тормозах.*62 На средние державы, в том числе образующие ЕС, такая сдержанность не распространяется. Тем более что они сами, своими собственными руками, как было показано выше, перечеркнули, по мнению Пекина, перспективы самостоятельного развития. А до единства действий на международной арене им очень и очень далеко. И после обвального расширения стало намного дальше, чем раньше.*63

Они на порядок слабее США. Их влияние на мировые процессы несопоставимо. Взаимозависимость между ними и Китаем не такая глубокая. Они сравнительно далеко. И в отношениях с ними поступаться своими интересами Китаю незачем.

Они никак не хотят понять, что ситуация в мире коренным образом изменилась, и смириться с этим. Как отмечают Луи Мин, Хуан Жэньвэй и Гу Юнсин, нынешние европейские лидеры всё ещё не готовы воспринимать отношения с Китаем под углом зрения «реальности глобальных интересов».*64 Давать им спуск за откровенно враждебные действия или жесты унизительного характера Китаю нет никакого резона. Тем более что они не прекращают довольно неуклюжие попытки навязать ему свои подходы к большинству интересующих их глобальных досье под лозунгом возложения на Китай большей ответственности, будь то вопросы энергетической безопасности, изменения климата, охраны окружающей среды, устойчивого развития, оказания помощи или банальные вопросы двусторонних торговых отношений.

И именно под этим углом зрения следует воспринимать тактическое решение Пекина об отказе от участия в саммите ЕС с французским председательством.

Хотя саму стратегию тесного взаимодействия с ЕС и сотрудничества в обеспечении международного мира, стабильности и открытого характера мировой экономики оно ни в коей мере, конечно же, не затрагивает.

*1 См. Decision to meet Dalai Lama «hurts China's core interests» // China Daily (The national English language newspaper), 2008, November 29 – 30. – P.1.

*2 Газетой «Гардиан», не заботящейся о том, чтобы подретушировать факты, «пощёчина» так и была сходу названа «пощечиной». См.: Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash). Новая заря останется лучезарной лишь благодаря стратегическому партнерству с Китаем // «The Guardian», 2008, November 27 – InoSMI.ru, дата выпуска: 27.11.2008. Однако большинство остальных СМИ предпочли сохранять политкорректность. В частности, такой солидный журнал, как «Экономист», элегантно обозвал её «показательным унижением» Николя Саркози. Согласно использованной им терминологии, китайцы намеренно постарались «осадить» или «обрезать» его. См.: The summit of discourtesy. Crisis or no crisis, China's diplomatic priorities prevail // "The Economist", 2008, November 27 – http://www.economist.com/world/asia/displaystory.cfm?story_id=12708134&fsrc=rss

*3 Российские СМИ также предпочли не вдаваться в подробности. В них в основном лишь упоминался факт отмены саммита в увязке с вызвавшей его причиной. Информация давалась даже в несколько смягчённом виде: «Незадолго до встречи [с далай-ламой – прим. авт.] Пекин отложил на неопределенный срок проведение саммита КНР – ЕС, намеченного на 1 декабря». – Тегеран бойкотирует Париж // Взгляд. Деловая газета, 14 декабря 2008 г. – http://www.vz.ru/politics/2008/12/14/238586.html Одновременно разъяснялось, что «официальный Пекин обвиняет далай-ламу в сепаратизме и возлагает на него вину за мартовские беспорядки в Тибете и других районах КНР, где компактно проживают тибетцы. Во время погромов, продолжавшихся несколько дней и распространившихся на другие районы компактного проживания тибетцев, были убиты 19 человек. Ущерб составил 200 миллионов юаней (28 миллионов долларов). – Там же. В «Известиях» от 27 ноября лапидарно сообщалось, что европейские дипломаты связывают решение Китая «с объявленными планами Николя Саркози встретиться с духовным лидером тибетских буддистов далай-ламой. … Представитель же внешнеполитического ведомства Поднебесной Цинь Ганн назвал главной причиной переноса саммита «отсутствие хорошей атмосферы» для его проведения». – Намеченный на 1 декабря саммит ЕС-Китай отложен // «Известия», 2008, 27 ноября - http://www.izvestia.ru/news/news193041Примерно в таком же ключе были выдержаны материалы, распространявшиеся СМИ Украины и стран Средней Азии. См., например: Ольга Танасийчук. Пекин отложил саммит КНР-ЕС из-за планируемой встречи французского президента с Далай-ламой // УКРИНФОРМ, 2008, 27 ноября – http://www.ukrinform.ua/rus/order/?id=756594 или Китай: Пекин отменил саммит ЕС-Китай из-за намерения Саркози встретиться с далай-ламой // Фергана, 2008, 27 ноября – http://www.ferghana.ru/news.php?id=10736&mode=snews

*4 Из заявления руководителя пресс-службы МИД Китая Цинь Гана (Qin Gang). Цит. по: Decision to meet Dalai Lama «hurts China's core interests» // China Daily (The national English language newspaper), 2008, November 29–30. – P.1.

*5 Ibidem.

*6 См. Li Xiaokun. Meeting «threatens» relations // China Daily, 2008, November 29 - 30. – P.2.

*7 Из заявления руководителя пресс - службы МИД Китая Цинь Гана. Цит. по: Decision to meet Dalai Lama «hurts China's core interests» // China Daily, November 29 – 30, 2008. – P.1.

*8 «О крайней нежелательности встречи с главой тибетского правительства в изгнании, – как утверждали всёзнающие обозреватели газеты «Коммерсантъ», – Пекин предупреждал Париж трижды, прямым текстом давая понять, что это приведет к ухудшению двусторонних отношений». – Наталия Ъ-Портякова. Далай-лама встал поперек саммита. Китай отказался от встречи с Евросоюзом // Газета «Коммерсант», №217 (4034), 2008, 28 ноября –
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=cbf43cba-891d-4544-9ee0-35f9c87c292c&docsid=1085319

*9 Из заявления руководителя пресс-службы МИД Китая Цинь Гана. Цит. по: Atmosphere damaged (China Daily - Agencies) // China Daily, November 29–30, 2008. – P.2.

*10 Сыграло свою роль, по мнению журнала «Экономист», и то, что французская дипломатия, похоже, сработала топорно, не получив заблаговременно санкцию на встречу с далай-ламой в той или иной форме, как это предпочитали делать ранее, насколько можно судить, бундесканцлер Ангела Меркель или премьер-министр Гордон Браун. (Хотя это и не факт. Ведь упорство германской стороны также привело к охлаждению отношений между Пекином и Берлином. Тогда коммерческие контакты с Германией были на месяц заморожены.) Разгневал Николя Саркози китайское руководство, считают эксперты «Экономист», и своим амбивалентным отношением к снятию эмбарго на поставку вооружений в «Поднебесную». См.: The summit of discourtesy. Crisis or no crisis, China's diplomatic priorities prevail // The Economist, 2008, November 27 – http://www.economist.com/world/asia/displaystory.cfm?story_id=12708134&fsrc=rss

*11 Или, иначе, «пошёл на попятный», как с некоторой издёвкой указывает политический обозреватель британского издания «Таймс» Джейн Макартни в статье «Разъярённый Китай отменил саммит с ЕС». См. публикации на сайте «Инопресса» от 27 ноября 2008 г. - http://www.inopressa.ru/article/27Nov2008/times/china.html

*12 См. комментарий от 26 ноября 2008 года на сайте международного телеканала «Евроньюз»: ЕС-Китай Отложен саммит ЕС-КНР 26/11/08 20:04 // Euronews, 2008, 26 ноября - http://www.euronews.net/ru/article/26/11/2008/euchina-summit-cancelled-over-dalai-lama/

*13 Из заявления руководителя пресс-службы МИД Китая Цинь Гана. Цит. по: Atmosphere damaged (China Daily – Agencies) // China Daily, 2008, November 29 – 30. – P.2.

*14 В российских СМИ по этому поводу лапидарно сообщалось: «Саркози встретился с далай-ламой 6 декабря в Польше на церемонии, посвященной 25-й годовщине присуждения легендарному лидеру польской «Солидарности» Леху Валенсе Нобелевской премии мира». – Тегеран бойкотирует Париж // Взгляд. Деловая газета, 14 декабря 2008 г. – http://www.vz.ru/politics/2008/12/14/238586.html Далее указывалось: «Саму встречу официальный Пекин назвал «оппортунистической, поспешной и недальновидным подходом к урегулированию проблемы Тибета». Китайцы также не исключили, что диалог французского президента с далай-ламой может негативно повлиять на развитие торгово-экономических отношений между Францией и Китаем». – Ibidem.

*15 Цит. по: Li Xiaokun. Meeting «threatens» relations // China Daily, November 29 - 30, 2008. – P.2.

*16 Там же. В ответ Франция «сделала хорошую мину при плохой игре». Николя Саркози распространил заявление, что он ищет диалог с Пекином, но не откажется от «европейских ценностей». – Тегеран бойкотирует Париж // Взгляд. Деловая газета, 14 декабря 2008 г. – http://www.vz.ru/politics/2008/12/14/238586.html

*17 Цитируется по: Наталия Ъ-Портякова. Далай-лама встал поперек саммита. Китай отказался от встречи с Евросоюзом // Газета «Коммерсант», № 217(4034), 2008, 28 ноября –
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=cbf43cba-891d-4544-9ee0-35f9c87c292c&docsid=1085319

*18 За 2007 год, по данным Евростата, объем торговли увеличился на 17% и вырос более чем вдвое по сравнению с 2003 годом. Объем экспорта в КНР из стран ЕС составил 71,6 млрд. евро. Импорт достиг 230,8 млрд. евро.

*19 Которые рассматриваются им как плацдарм для решения задач собственного развития, содействия развитию стран третьего мира, формирования нового мирового экономического порядка и распространения своего влияния в мире по всем азимутам. – См. LUO Jian-bo, JIANG Heng-kun. Settlement of Darfur Crisis and the Build-up of China's National Image // Foreign Affairs Review (of China Foreign Affairs University), 2008, June, No.3. – P.44–50.

*20 См. LI Kai-sheng. Regional Internationalism and China's Foreign Policy to East Asia // Foreign Affairs Review (of China Foreign Affairs University), 2008, June, No.3. – P.20–25.

*21 См. Lin Minwang. On Democratic Deficit in the European Union // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.106–118.

*22 Ibid. – P.107.

*23 Ibid. – P.108.

*24 См., например: Wang Youming. An Analytical Comment on Merkel's Values-oriented Diplomacy // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.119 – 134.

*25 Совокупность принципов и норм прямого и опосредованного наднационального правового регулирования любой деятельности, регламентация которой включена в компетенцию ЕС, обладающих на территории государств-членов преимущественной силой, прямым действием и юрисдикционной защищенностью и образующих их общее достояние.

*26 «Теперь, когда Евросоюз расширился, включив в себя государства Центральной и Восточной Европы, которые опасаются угроз с востока, а не с запада, шансов на то, что объединённая Европа станет противовесом Соединённым Штатам, - справедливо подмечает американский исследователь Роберт Кейган, - фактически не осталось». – Кейган Р. Конец иллюзиям: история возвращается // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики, № 6 (39), ноябрь – декабрь 2007 г. – С.23.

*27 Здесь и далее высказывания Бернара Кушнера цитируются по Yahoo _ France от 27 ноября 2008 года - http://fr.news.yahoo.com/2/20081127/tpl-report-du-sommet-ue-chine-paris-ne-s-ee974b3.html

*28 Ibidem.

*29 Wo Wiehan в английской транскрипции.

*30 Стандартное описание «тёмной истории» см., в частности, в номере за 1 декабря популярной французской газеты «Фигаро»: L'UE indignee par l'execution d'un «espion» chinois // Le Figaro, 2008, 1 decembre – http://www.lefigaro.fr/international/2008/12/01/01003-20081201ARTFIG00273-l-ue-indignee-par-l-execution-d-un-espion-chinois-.php

*31 См.: L'UE indignee par l'execution d'un «espion» chinois // Le Figaro, 20088, 1 decembre.

*32 Официальные заявления Госдепа США и соответствующих служб ЕС и его государств-членов здесь и далее цитируются по: L'UE indignee par l'execution d'un «espion» chinois // Le Figaro, 2008, 1 decembre.

*33 Директор Азиатского центра Европейского совета по иностранным дела Франсуа Годемон (Francois Godemont) из Парижского Института политических исследований (SciencesPo) в заявлении, полученном телеканалом «Блумберг» по е-мейлу, вообще обозвал случившееся «агрессивным шагом китайской дипломатии». См.: Из-за недовольства визитом Далай-ламы в Европу Пекин отменил саммит Китай-ЕС // Сохраним Тибет, 2008, 28 ноября - http://savetibet.ru/2008/11/28/dalai_lama.html

*34 См. Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash). Новая заря останется лучезарной лишь благодаря стратегическому партнерству с Китаем // «The Guardian», 2008, November 27 - InoSMI.ru , дата выпуска: 27.11.2008.

*35 См., например: Dong Manyuan. Strategic Implications of the Division of Developing Countries // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.4–19.

*36 Военные базы США были созданы или расширены в основном по периметру Китая: в Афганистане, Киргизстане, Таджикистане, Узбекистане, на Филиппинах, а также в Джибути, Омане, Катаре (не считая Болгарии, Грузии, Венгрии, Польши и Румынии) и т.д.

*37 По признанию американских идеологов, тщательно подпитываемый страх соседей перед китайской громадой, имеющий к тому же объективную природу, служит одним из самых эффективных инструментов сдерживания Китая и купирования поползновений создать широкую антиамериканскую коалицию. См., например: Кейган Р. Указ. соч. – С.23–24. В частности он пишет: «Если в последние десять лет и были предприняты какие-то попытки добиться равновесия, то в отношении не американской сверхдержавы, а двух других крупных держав – Китая и России. В Азии и Тихоокеанском регионе Япония, Австралия и даже Южная Корея, а также страны Юго-Восточной Азии пытаются как-то оградить себя от набирающего силу Китая. Это вынуждает их (прежде всего Японию и Австралию) искать сближения с Вашингтоном. Индия тоже тяготеет к Соединённым Штатам и явно стремится создать какой-то противовес Китаю».

*38 Dong Manyuan. OP.cit. – P.16.

*39 Ibidem.

*40 Китай, Бразилия, Индия, Россия, Южная Корея, Мексика и Турция.

*41 Dong Manyuan. OP.cit. – P.19.

*42 На этом особенно любят настаивать китайские авторы. Как выигрывают – подробно разъясняется, например, в статье старшего научного сотрудника Института Азиатско-Тихоокеанских исследований Шанхайской академии социальных наук Лиу Мина, вице-президента Ассоциации Хуан Ренвея и профессора Нанджинского института международных отношений Гу Йонксина «Международная система в переходном состоянии: отношения между Китаем и ведущими державами». См. Lui Ming, Huang Renwei & Gu Yongxing. International System in Transition: Relationship between China and Major Powers // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.63–64.

*43 См. Ibid. – P.70.

*44 Dong Manyuan. OP.cit. – P.19.

*45 Yu Xintian. Soft Power Enhancement and China's External Strategy // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.26.

*46 Т.е. наращивание Китаем «мягкой силы». Об истории включения этого понятия в политический лексикон страны см.: Ольга Борох, Александр Ломанов. Скромное обаяние Китая // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики, № 6 (39), ноябрь – декабрь 2007 г. – С.45–51. Из фундаментальных исследований см. Kurlantzick J. Charm Offensive: How China's Soft Power Is Transforming the World. – Yale Univ. Press, 2007.

*47 Подробный анализ данной концепции см. Борох О., Ломанов А. Указ. соч. – С.43–45.

*48 О его прочтении в контексте российско-китайских отношений см., в частности: Эндрю Качинс. Россия и Китай: двойственный союз // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики, № 6 (39), ноябрь – декабрь 2007 г. – С.67–68.

*49 В оценке данного феномена, по мнению китайских авторов, сослагательное наклонение неуместно. Так, например, старший научный сотрудник Шанхайского института международных исследований Йю Ксинтиан вполне однозначен в своём вердикте. Он пишет: они «доказали свою несостоятельность». – Ibidem. – P.28.

*50 Zhen Dingxi. Changing Position of American Power in a New Constellation of International Relations // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.59.

*51 См., например: Chen R. China Perceives America: Perspectives of International Relations Experts // Journal of Contemporary China, Vol. 12, No.35, May 2003. Суммируя их взгляды, Роберт Кейган в упоминавшейся выше статье «Конец иллюзиям: история возвращается», не без ехидства, отмечает: «Китайские стратеги, которые посвящают много времени размышлениям обо всех этих материях, видят мир не многополярным, а построенным по формуле «одна сверхдержава, много великих держав»… Далее он вводит допущение, которое сам же и отвергает, выражая как их собственное мнение, так и общую точку зрения, в том числе, и американского экспертного сообщества. Он пишет: «… и такая его конфигурация, по-видимому, сохранится в обозримом будущем, если только американской мощи не будет нанесён катастрофический удар или если Соединённые Штаты не примут решение добровольно ограничить свою мощь и международное влияние». – Кейган Р. Указ. соч. – С.22.

*52 К сравнению США (как и Китая) с объединённой Европой китайские ученые предпочитают не прибегать, считая его не очень показательным, да и не совсем корректным. Ведь наличие общего рынка ни в коем случае не означает объединения экономик. Хозяйственные комплексы стран ЕС, несмотря на все успехи интеграции, остаются национальными. ЕС в качестве экономической общности существует только в виртуальной реальности. Такое сопоставление используется ими в основном только тогда, когда нужно особо оттенить либо превосходство США над всем остальным миром, либо беспрецедентные успехи Поднебесной.

*53 Иллюстрирующие приведенные выкладки цифровые и статистические показатели см. Zhen Dingxi. OP.cit. – P.37–42.

*54 Американские специалисты к приведённому стандартному набору добавляют обычно самодостаточность Соединённых Штатов, устойчивость политической системы, созданный ими и работающий на обслуживание их интересов конгломерат международных союзов и клиентских отношений, глобальное политическое влияние (благодаря которому более ста государств в мире активно или пассивно разделяют американские демократические принципы) и военное доминирование. Так, цитировавшийся выше старший научный сотрудник американского Фонда Карнеги за международный мир Р.Кейган в этой связи с гордостью подчёркивает: «Американские вооружённые силы не просто самые мощные – никакая другая армия не способна действовать на отдалённых театрах военных действий». – Кейган Р. Указ. соч. – С.22. Китайские эксперты лаконично констатируют: «В том, что касается сухопутных, морских и военно-воздушных ударных сил, Соединённые Штаты обладают абсолютным превосходством». – Lui Ming, Huang Renwei & Gu Yongxing. OP.cit. – P.71.

*55 Подтверждающие приведенные оценочные суждения цифровые и статистические данные см. Zhen Dingxi. OP.cit. – P.42–48.

*56 Под ними в Докладе ЮНКТАД о креативной экономике за 2008 год понимаются реклама, архитектурные чертежи, кинофильмы и телепередачи, произведения искусства, модельная одежда, издательская продукция и СМИ.

*57 См. Zhen Dingxi. OP.cit. – P.48–52.

*58 В том числе и особенно, как подчёркивают китайские аналитики, в космическом пространстве. См. Yin Chengde. New Hot Issues in the World and Fresh Challenges to Global Governance // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.102.

*59 См. Lui Ming, Huang Renwei & Gu Yongxing. OP.cit. – P.71–73.

*60 См. Yu Xintian. OP.cit. – P.29–30.

*61 Хотя порой китайские исследователи и пытаются рисовать несколько более «идиллическую» картину, ссылаясь на двусторонние диалоги Китая со всеми крупнейшими мировыми центрами силы и соседними странами, а также на целую группу региональных организаций с его участием. См., например: Lui Ming, Huang Renwei & Gu Yongxing. OP.cit. – P.64–66.

*62 См. Джейн Маккартни. Разъярённый Китай отменил саммит с ЕС // The Times, 2008, 27 November. Приводится по: Инопресса, 2008, 27 ноября – http://www.inopressa.ru/article/27Nov2008/times/china.html

*63 То, что Китай при планировании своих внешнеполитических акций может совершенно спокойно рассчитывать на это, вызывает у горячих сторонников европейской интеграции особое раздражение. Так, подчёркивает упоминавшийся выше Ф.Годемон, неспособность ЕС выработать единую позицию по Тибету и далай-ламе, как он уверяет, дала Пекину прекрасную возможность «публично провоцировать (ЕС) без всякого значительного политического ущерба». – Цит. по: Из-за недовольства визитом Далай-ламы в Европу Пекин отменил саммит Китай-ЕС // Сохраним Тибет, 2008, 28 ноября - http://savetibet.ru/2008/11/28/dalai_lama.html

*64 Lui Ming, Huang Renwei & Gu Yongxing. OP.cit. – P.76.

*65 См.: Ibidem. См. также: Wang Ruibin. The evolution and Prospects of the International Climate Change Regime // China International Studies, Fall 2008, No.12. – P.166.

№1(29), 2009