В Европе возникла новая субординация поклева?
Французская модель капитализма признана лучшей
Улыбающийся французский президент Николя Саркози стоит на приступочке, напоминающей пьедестал, и снисходительно взирает на соседку – германского канцлера Ангелу Меркель, не замечая третьего персонажа – британского премьера Гордона Брауна, который выглядывает в правом нижнем углу из дыры так, что ниже ноздрей все отсутствует. Символика коллажа пояснена указанием на то, что эти политики олицетворяют собой три модели современного капитализма: французскую, германскую и англо-саксонскую. В порядке убывания своей привлекательности. Кульминацией редакционной задумки стал заголовок: «Новая субординация поклева в европейском курятнике».
В живой природе, как известно, существует своя табель о рангах. Одомашненные пернатые, находящиеся в замкнутом пространстве, читай – в курятнике, в обязательном порядке устанавливают свою иерархию. Она сводится к простому правилу: самая сильная и бойкая пулярка, доказав свое превосходство, получает право клевать всех подряд. Следом идет вторая по агрессивности и физической потенции: она обижает всех, кроме первой. По этому принципу дальше выстраивается иерархическая лестница, которая завершается последней несчастной – ее клюют все, кто ни попадя. Это и называется «субординация поклева».
Выходит, если верить авторам журнала, француз Саркози оказался сейчас в положении самой «клёвой», в смысле самой крутой курицы. Уж если точнее, то галльским петухом. Саркози является олицетворением «этатистской» Франции (от французского «etat» – государство). Меркель – корпоративистской Германии. А Браун, цитирую, внимание! – «несчастной старой либеральной Британии, распластанной на полу». Причина нового расклада сил кроется в том, как каждая из этих стран справляется с глобальным кризисом.
В редакционной статье скупо упоминается, что во Франции жесткие законы о защите труда «замедлили рост безработицы» и что «щедрая система социального обеспечения защитила тех, кто обычно первым ощущает на себе спад из-за сокращения доходов». Между тем кризис, признает очевидное британский журнал, в большей степени ударил по населению в Британии и Америке, чем в континентальной Европе.
Действительно, беспристрастная статистика подкрепляет этот вывод. Ни один французский банк не был национализирован в пожарном порядке, потому как оказался в положении без пяти минут банкрота. Таковых не было, в отличие от США, Британии, Ирландии, Исландии и даже Германии. Французский ВВП, по прогнозам, снизится в этом году всего на 3%. В то время как в Британии – на 4%, в Италии – на 4,4%, в Германии – на 5,6%. Дефицит бюджета составит 6,5% ВВП. В Британии – 9,8% в США – 13,6%. В первом квартале 2009 года уровень потребления во Франции оставался на том же уровне, что и год назад. Безработица выросла и составила 8,6%, но даже в тучные годы она редко опускается ниже восьми.
При этом страна обеспечена на 80% энергией за счет атомных электростанций. Францию рассекают по всем азимутам безаварийные поезда, знаменитые TGV, разгоняющиеся до 350 км в час. Национальная авиакомпания «Эр Франс» относится к числу самых прибыльных в мире. Авиастроительный концерн «Эрбас», где первую скрипку играют французы, продает больше пассажирских лайнеров, чем его конкурент, американский «Боинг». Французская ракета «Ариан» выводит на орбиту коммерческие спутники, доминируя на этом выгодном и престижном рынке.
К тому же во Франции разрыв между верхними 10% (по уровню доходов) в сравнении с нижними 10% намного меньше, чем в Британии и в Америке. А система здравоохранения, которая даже близко не столь дорогостоящая, как в США, по оценке экспертов ВОЗ, – лучшая в мире.
В этой связи не только во Франции поминают авторитетного «дирижиста», то есть сторонника регулирования экономики со стороны государства, каким был Жан-Батист Кольбер. Об этом министре финансов и промышленности при короле Людовике XIV память сохранила главное: по его инициативе государство щедро инвестировало в строительство дорог и каналов, в создание крупных мануфактур. При нем был заложен фундамент дальнейшего промышленного развития. И потому идейное наследие того, кто и не знал такого понятия, как «дирижизм», живо по сей день.
Проницательный аналитик Уильям Пфафф (американец, живущий в Париже) пишет на своей персональной страничке в Интернете: журнал «Экономист» фактически воздает должное прежде подвергавшейся презрению «французской модели по Кольберу, предполагающей централизованное управление и вмешательство (в экономику)». Впрочем, журнал затем пафосно декларирует, что все равно остается приверженным «англосаксонской модели», поскольку она, помимо прочего, «оставляет больше власти в руках индивидуума, а не государства».
Такое упорство, видимо, подвигло Уильяма Пфаффа на презентацию своих взглядов на англосаксонскую модель развития, которая сводится, по его словам, к следующему. Это примат «ничем не регулируемой частной собственности». В американской версии этот принцип «подчиняет интересы наемных работников и национальных общин цели получения максимальной прибыли на инвестиции». По мнению Пфаффа, «современные экономические теории построены на идее личной жадности». Британская и американская экономики с 1960-х годов преуспели в одном: «перекачивают богатство из реальной экономики в руки владельцев акций и банкиров. Эта система… выгодна менеджерам компаний и их руководству, банкирам, брокерам и финансистам». Вывод Пфаффа: такая система – нестабильна.
Любопытно, что Пфафф поминает и других экономических гуру – Адама Смита и Давида Рикардо, которые видели в бизнес-структурах не только механизм приращения богатства, но и способ выполнить миссию «социальной ответственности перед работниками и обществом в целом». Финальная фраза Уильяма Пфаффа объясняет, зачем он взялся за перо: «Эти же ценности (Смит и Рикардо – В.М.) лежат в основе «французской модели», которая показывает, что она может быть эффективной не только в тучные, но и в худые годы».
Владимир МИХЕЕВ