Европа и Африка: встреча под звон невольничьих кандалов

Прошедший в декабре в Лиссабоне саммит двух гигантов, двух союзов, Европейского и Африканского, обозначил пределы их партнерства на ближайшую перспективу. Задуманная с размахом, эта встреча была призвана придать ускорение и политическому, и экономическому сотрудничеству. Никто не хотел ссориться, изначальный настрой участников был на благостное зализывание стародавних ран и обид. Удалось, но не вполне.

Пакт о стратегическом партнерстве между Евросоюзом и Африкой стал «яркой заплатой» на рубище взаимоотношений бывших метрополий и экс-колоний с зависимыми территориями. Кто бы возражал против выспренних формулировок о содействии экономическому росту, укреплении безопасности и улучшении методов государственного управления. Возражения появились, как только речь зашла о Договорах об экономическом партнерстве, в тексте которых записано: отказаться от торговых преференций до конца текущего года.

Африканцы испугались, и не без основания: без преференций, или льгот в торговле с более сильными контрагентами, они проиграют, тем более что в странах Европейского Союза существуют скрытые и не очень скрытые субсидии сельскому хозяйству и ряду других отраслей. В таких условиях африканские маломощные экономики не смогут конкурировать. Португальские хозяева встречи назвали ее «саммитом равных», но именно неравенство, уходящее корнями в колониальное прошлое, стало тем раздражителем, который не позволил, в конечном счете, договориться об отмене преференций.

Как заявил президент Сенегала Абдулай Вада, «мы больше не обсуждаем Договоры об экономическом партнерстве, мы отклонили их... Мы собираемся встретиться, чтобы обсудить, чем мы можем эти договоры заменить». Но единства не было: ряд стран Восточной Африки выразили готовность играть по правилам Евросоюза. Один из руководителей Африканского союза Альфа Умар Конаре даже предупредил лидеров ЕС, чтобы они «не сталкивали лбами одни африканские регионы с другими». Он осудил «схемы мышления, принадлежащие к другим эпохам» и подтвердил право африканцев «защищать свои экономические интересы».

Это не понравилось единоевропейцам. Член Европейской Комиссии по вопросам помощи и экономического развития Луи Мишель назвал критику торговых соглашений африканскими лидерами «чрезмерной и неоправданной».

Однако пикировка, пусть и облеченная в дипломатическую упаковку, продолжалась все два дня. К примеру, президент Ганы Джон Куфуор, занимающий кресло председателя Африканского союза, заявил, что настало время оставить колониальное прошлое за спиной. «Почти 500 лет отношения между нашими двумя континентами нельзя было назвать счастливыми. Нынешние отношения между Африкой и Евросоюзом необходимы для того, чтобы исправить эту историческую несправедливость».

Не мудрено, что ряд стран расценили снятие преференциальных условий в торговле как новую «историческую несправедливость», объясняемую всего лишь беспокойством в связи с проникновением китайских капиталов в эту прежнюю вотчину европейских экс-метрополий. По мере того как расширяется экономическое присутствие китайского бизнеса в Африке, растет и политическое влияние Пекина.

Можно понять французского президента Никола Саркози, когда он увещевал своего собеседника президента Руанды Пола Кагаме: «Мы хотим перевернуть страницу, мы хотим смотреть в будущее». Думаю, Саркози искренне готов перевернуть страницу. Это разумно. И в общих интересах. Только нельзя при этом на новом чистом листе записывать условия неравноправного партнерства сильного со слабым, потому что из-за каждого слова будет невольно раздаваться звон невольничьих кандалов.

Владимир МИХЕЕВ

№12(17), 2007