«Управляемая демократия»: как это делается в Евросоюзе

В летописи построения единой Европы брюссельский саммит 21-23 июня будет выситься как могучий верстовой столб. На первом плане во всех комментариях западных информагентств и на официальных сайтах структур ЕС намеренно помещено слово «компромисс». Его удалось достичь в кровопролитных позиционных боях с новым членом Союза – Польшей. Удалось вырвать согласие обеспокоенных поляков принять иной принцип формирования квалифицированного большинства, за которым при голосовании по судьбоносным вопросам должно остаться последнее слово.

В чем суть нововведения? Ранее для образования квалифицированного большинства, таково требование Ниццского договора, было необходимо 258 из 345 голосов депутатов Европарламента, или 74%, которые по совокупности представляли бы 62% граждан сообщества. И вот планка понижена: хватит и 55% мандатов, поданных за то или иное решение, чтобы оно вступило в силу, но при условии, что за ними стоят государств с населением не менее 65% от общего числа.

Кто выигрывает от новой процедуры? Многолюдные страны, которые смогут использовать в своих интересах демографический фактор. В проигрыше малые и карликовые государства. Польша – в их числе. По старой схеме Польша с 39 миллионами граждан располагала 27 депутатскими местами, в то время как ее соседка – Германия – при численности населения в 82 миллиона имела 29 мандатов, всего на два больше.

Польский премьер-министр Ярослав Качиньский, брат президента Леха Качиньского, вспомнил людские потери в годы Второй мировой войны, и фактически возложил вину на Германию за последствие той депопуляции. За шесть лет оккупации, заявил глава правительства, от рук нацистов погибли 6 миллионов поляков, и если бы не этот геноцид, то сегодня население страны было бы не 38, а все 66 миллионов.

Обозреватель Би-Би-Си, ведущий тематику ЕС, заметил, что поляки, очевидно по незнанию, нарушили негласное табу: не поминать всуе последнюю войну, ведь слишком больших усилий стоило европейцам зализать раны, а бывшим лютым противникам окончательно замириться.

Найденный компромисс сводится, на мой взгляд, к двум моментам. Во-первых, новую методику принятия решения начнут применять не раньше 2014 года. Во-вторых, вернули к жизни отмененный на саммите в Ницце «компромисс в Янине», дающий шанс малым государствам оспорить решение и потребовать его пересмотра. Вот только эксперты указывают, что этот механизм обжалования вовсе не равнозначен праву вето.

Не менее сильным шахматным ходом стал принятый на брюссельском саммите 16-страничный документ – «Мандат Межправительственной конференции», от которой ожидают того, что не удалось достичь с помощью единодушного одобрения единой конституции ЕС. Единодушия не обнаружилось. Поэтому конференция, как типичная ad hoc структура, будет обязана плавно подвести европейское сообщество наций к принятию «Договора о реформах», а в нем записаны практически все краеугольные положения провальной конституции, в частности, пост президента и де-факто министра иностранных дел. Его назовут иначе, чтобы никого, особенно на берегах Темзы, не пугать призраком «наднационального правительства».

Возникает резонное предположение, что таким способом интегристы смогут объехать по кривой инстинктивное неприятие многими обитателями стран-старожилов дальнейшего умаления их «государственного суверенитета».

В чем замысел? Аналитик Игорь Джадан из Агентства политических новостей в статье «Евромахия» приходит к следующему умозаключению: «Фронтальная попытка лишить суверенитета национальные государства путем одномоментного введения единой конституции в ходе референдума два года назад провалилась. Тогда многие наблюдатели проницательно предсказывали, что не мытьем, так катанием будет продавлен новый вариант десуверенизации национальных государств, например, в виде межправительственного договора, не нуждающегося в одобрении на референдуме, однако обязательного для исполнения».

Тем не менее, защитники национально-государственных интересов, а, по большому счету, вестфальской системы попытались отыграть часть утрачиваемых полномочий. Малозаметным, а напрасно, стало сделанное во время саммита предложение Николя Саркози: новый французский вождь предложил вычеркнуть из чернового проекта базового конституционного соглашения ЕС принцип «свободной конкуренции», который неизменно включался во все основополагающие документы ЕС на протяжении полувека. Кстати, с этим поспешила согласиться и бундесканцелярина Ангела Меркель. Зато должны остаться принципы «социальной сплоченности» и «полной занятости», что развязывает руки для поддержки отечественного производителя, читай – национального бизнеса.

Французское правительство при Н. Саркози продолжит еще больше бодаться с Европейским центробанком, который играет на повышение курса единой валюты, но крепкий евро только подрывает экспорт. Париж нервничает и с трудом терпит «дирижизм» транснациональных финансовых структур ЕС. Да и новый британский премьер-министр Гордон Браун подхватит стиль оговорок своего предшественника Тони Блэра, не устававшего повторять, что Британия никогда не согласится уступить наднациональному правительству ЕС право определять собственно британскую внешнюю политику, а также решать вопросы правопорядка и налогообложения.

Не исключено, что внутри Союза может образоваться фронда в составе Франции, Голландии, Британии и Польши, озабоченных, каждый по своим своекорыстным мотивам, тем, что члены Европейской Комиссии, а в перспективе единый президент возьмут себе слишком много власти. Все будет зависеть от умения ключевых игроков находить компромиссы и применять весь инструментарий «управляемой демократии». Строго говоря, если судить по такому грандиозному проекту, как возведение «Единой Европы», никакой, кроме как управляемой, демократии просто не бывает.

Ничто так не коррумпирует, как абсолютная власть, в том числе и власть, избранная вполне демократическим путем. Если брюссельские, люксембургские и страсбургские структуры ЕС сосредоточат в своих руках избыточные полномочия за счет чрезмерного урезания суверенных прав национальных парламентов и правительств, то возникнет противоречие между низовой демократией и наднациональными институтами власти.

Проявится это после 2014 года, когда все будет решаться, по сути, как на новгородском вече – чей голос громче. Многонаселенные евродержавы получают преимущество, они станут продавливать решения, их устраивающие, а новый «союзный договор», то есть «Договор о реформах», станет обязательным для исполнения малыми странами, поскольку будет отменять действие их внутреннего законодательства в случае несоответствия с законоуложениями, принимаемыми в Европарламенте.

…В царской России бытовала присказка: «Как дела? Дела к Польше, у кого больше, тот и пан». Поляки отчетливо представляют себе ситуацию, когда негласный принцип построения единого европейского дома – принцип «ограниченного суверенитета» – может привести не к выравниванию прав, возможностей и благосостояния всех 27 членов ЕС, а к закреплению неравенства, что законсервирует существование «Европы двух скоростей». Насколько опасения поляков справедливы и обоснованны, выяснится уже в ближайшем будущем, когда «Межправительственная конференция» приступит к глубоком реформированию институтов власти в Евросоюзе.

Владимир МИХЕЕВ

№7(13), 2007