Шерше ля фам

Жан сидел в своем просторном кабинете в старинном импозантном особняке, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону. Положение казалось безвыходным. Как поступить, он не знал. Ни одна светлая мысль не приходила на ум. Будущее казалось ужасным и беспросветным.

Война была позади. 40-ые потихоньку шли на убыль. Ему было уже порядком лет. Пожалуй, несколько больше, чем хотелось бы. И намного. А он влюбился. Как мальчишка. Как слюнявый щенок. Безудержно и безрассудно.

Но не это удручало его. Отнюдь. Да, он была намного старше. Да, жизнь уже основательно потрепала его. Ну, да это бог с ним. Ведь возлюбленная ответила ему взаимностью.

А она была так хороша. Так бесподобна. Так обворожительна. Он любовался каждым ее движением, каждым жестом или гримаской. Он восхищался каждой ее фразой, такой доверчивой и в то же время такой наивной, верной и простой. Он наслаждался всем, что она делала или, наоборот, не делала. Его восторгам не было предела – в нее нельзя, в нее невозможно было не влюбиться.

Его убивала не разница лет. Черт с ней. На нее можно было наплевать, как плевали тысячи до него. Дело заключалось в другом. Совсем в другом.

Она была немкой. А он французом. И этим все было сказано. Война закончилась. Но ее отголоски еще полыхали в головах и сердцах людей, затмевая все вокруг. Память о жертвах, горе, потерях и преступлениях была все еще так жива.

Их народы разделила судьба. Она сделала их врагами. И врагами кровными, заклятыми. Такими им и суждено было оставаться.

Жан даже подумать боялся о том, что случится, проведай люди об их тайной любви. Что наступит конец так хорошо развивавшейся карьере, он знал наперед. Хуже то, что от него мгновенно отвернулись бы все его друзья, все близкие, все сослуживцы и знакомые. И незнакомые – его моментально предали бы все почитатели. То, какой огромный вклад он внес в победу, в завоевание свободы и возрождение Родины, забылось бы в одночасье. Он превратился бы в парию в своей собственной стране. И в том, что ее «побили бы и закидали камнями», он тоже не сомневался.

Перед глазами, вызывая слезы бессилия, проплывали шекспировские образы. Вековая вражда домов Монтекки и Капулетти. Череда бесконечных непрерывающихся убийств и предательств. Необходимость от всех таиться, скрываться, обманывать. И так день за днем. А в финале – нож, воткнутый в сердце любимой.

Нет, он этого не перенесет. Все ужасно. Непоправимо. Неотвратимо. Гадко и беспросветно.

Хотя… Если только не это… А, может, попытаться… Авантюра? – Всенепременно. Никто до него ничего подобного не пробовал. Но игра стоит свеч. Надо только продумать все до последней детали. Осечка непозволительна. Тщательнейшим образом выписать все роли. А там, кто знает. Если получится, ход истории изменится, и подарит шанс их любви. У него для этого достаточно опыта, достаточно связей, авторитета и влияния.

Из-под пера Жана размашисто вылетали страница за страницей – пункты плана, письма во все адреса, пояснительные записки, манифесты. А вот и главный документ. В истории он останется как Декларация Шумана.

Она открыла новую эру. Она провозгласила новую эпоху. От нее идет в Европе отсчет нового времени. Она сделала невозможное. Она проложила путь к примирению народов через интеграцию. Из нее выросли чуть позже Европейское Объединение Угля и Стали, Европейской Экономическое Сообщество, а затем и Европейский Союз. Тот Европейский Союз, который мы так хорошо знаем.

Ведь фамилия Жана была Монне.

Все-таки любовь действительно движет миром. Не сомневайтесь. И не завидуйте. Действуйте.

Не обязательно как он. Можно иначе. Лучше или хуже, не важно. Главное – не опускайте руки. Действуйте. Она вам поможет. Обязательно. Не может не помочь.

© Н.И. ТНЭЛМ