Главная > Тенденции & прогнозы > Ситуация > Летать или не летать?

Летать или не летать?

Дачный сезон закончен. Впереди маячат налитые свинцом, тоскливые серые тучи, готовые в любой момент обрушить на землю снежную усыпляющую пелену. И сидя на службе или на лекции – не важно, особенно приятно отдаться летним впечатлениям. Перебрать их как глянцевые картинки в собственноручно заполненном тобой фотоальбоме.

У меня отдых в этом году не получился. Так сложилось – дочь поступала в университет. В августе предпочел бы перевести дух где-нибудь в Подмосковье или с друзьями в облюбованном нами местечке на Оке. Но пришлось все бросить и ехать в коротенькие командировки. Правда, грех жаловаться. Один раз – в итальянскую Кампанью. Другой – в Словению. Что-то там согласовывать. Казалось бы, тоже есть, что вспомнить. Но перед глазами стоят, к сожалению, не величественные развалины и тенистые озера – они осядут в долговременной памяти, а совсем другие картинки. В памяти всплывают только безумно уставшие лица авиапассажиров – моих товарищей по несчастью, которым бесконечное сиденье в осточертевших аэропортах отравило все удовольствие от поездок. Но все по порядку.

В Кампанью и обратно летел итальянской авиакомпанией. Видимо, чтобы было подешевле, пересадку мне запланировали в Милане. Самолет из Неаполя, как полагается, опоздал. Но всего лишь минут на сорок. Времени было впритык. Чтобы успеть на стыковочный рейс, мчался, перепрыгивая через ступеньки и всех расталкивая. Как только отыскал нужный мне рейс, объявили посадку. Однако, не успел я перевести дух, как всех попросили покинуть самолет и чего-то подождать в накопителе. На настойчивые вопросы пассажиров милые дамы в униформах разводили руками и, коверкая слова, чтобы быть понятыми, просили не расходиться и говорили, что пригласят, мол, всех обратно буквально через полчаса. Но не пригласили ни через полчаса, ни через час. На табло зажглась загадочная надпись «рейс откладывается». Потом всех попросили пройти в другой терминал. Однако и там выяснить, сидеть нам и ждать или можно разбредаться, оказалось невозможным. Милые дамы, уже другие, по-прежнему разводили руками. Диспетчерская служба была не в курсе. А в справочной вообще отвечали, что самолет давно улетел.

Конечно, неприятно. И все бы ничего. Да рейс был вечерний. Домой возвращались большие группы туристов. Среди них – несколько групп школьников. Приехали они, как того требуют не всегда понятные правила, очень загодя. Малышня сильно устала. И от ожидания, и от неустроенности, и от неопределенности. Многие сильно проголодались. Начали хныкать. Взрослые разволновались.

Вмешиваться не хотелось, но и в стороне оставаться было как-то неудобно. Пришлось отыскивать тамошнее начальство. Выковыривать его из удобных кабинетов. Сначала любезничать. Потом ругаться. Затем снова любезничать. Потом снова ругаться. Наконец, вразумлять. В какой-то момент я, наверное, попал в точку, поскольку начальство расчувствовалось и подобрело. Всюду объявили, что самолет вылетит в полночь. Пассажирам раздали ваучеры. Все разбрелись по маленьким незатейливым ресторанчикам. В обмен на талоны можно было получить йогурт, пару увесистых кусков пиццы или пирожные и разнообразные напитки. На то, чтобы во всем разобраться и все перепробовать, ушел остаток времени.

Когда мы подлетали к Москве, было уже светло. Дома я оказался в районе семи. День был безнадежно потерян. А я на него, честно признаться, рассчитывал. У меня было запланировано несколько деловых встреч. Надо было успеть на важное совещание. Но пришлось от всего отказываться, все отменять: после бессонной ночи и многочисленных объяснений голова была совершенно дурная, хотелось только одного – спать. Наверное, не мне одному.

Это незатейливое приключение, видимо, уже вскоре бы легко забылось, если бы все не повторилось несколько недель спустя в Шереметьево, только еще глупее и безалабернее.

Мне нужно было улетать в Любляну. Без проблем забронировал место на нужный рейс в Аэрофлоте. Накануне отлета обслуживающее нас агентство доставило билеты прямо на работу. Просто и удобно. И все бы ничего, но в билете было указано другое время вылета. Получалось, что в Шереметьево надо быть не к полудню, как я планировал, а, скорее, к вечеру. Руководствуясь здравым смыслом, связался с диспетчерской службой гаража и заказал машину на попозже. Но потом решил перепроверить – мало ли что. В Аэрофлоте мне любезно сообщили, что написанное в билете значения не имеет, что у меня совместный рейс со словенской авиакомпаний, по расписанию вылет днем, а никаким не вечером, и быть надо за два часа, т.е. к двенадцати. Позвонил по другим телефонам Аэрофлота – мне подтвердили. Проверил по Интернету – да, вот оно расписание, вот мой рейс, вылет днем, а не вечером. Соответственно, к полудню был в аэропорту. И тут начался «сюрреализм».

Вскоре зажглась надпись на табло, и в громкоговоритель объявили, что начинается оформление. Я проследовал к указанной стойке. За нее вспорхнули симпатичные девушки в униформах и устроились в креслицах. Все шло как обычно, и, доставая из внутреннего кармана пиджака загранпаспорт и билеты, я порадовался, что не купился на обман и приехал вовремя. Но радовался недолго. Девушки посидели-посидели за стойкой и, таинственно улыбнувшись, упорхнули. Номер рейса погас. Я попытался что-то спросить, выяснить – напрасно: никто ничего не знал, и все только в недоумении разводили руками. Пропало объявление о моем рейсе и с центрального табло.

Моему разочарованию не было предела. Этого просто не могло быть. И я отправился на поиски разгадки. Но не тут-то было. В будке под обнадеживающим названием «Информация» ничего не знали. Более того, сидящие в ней женщины огорошили признанием, что им вообще никто ничего никогда не сообщает. Они сколько раз жаловались, но никому ни до чего дела нет – все бесполезно. Я им посочувствовал, и отправился искать правду у представителей Аэрофлота. Но не нашел. Не правду не нашел, хотя и ее тоже, а представителей Аэрофлота. Вроде бы они должны были находиться неподалеку, еще в одной из неказистых пластмассовых коробок, но их там не было. Ни через 10 минут, ни через 20. Офис словенской компании, как вы, наверное, уже догадались, был заперт на ключ, хотя и висело объявление о том, что как раз в это время и именно здесь можно приобрести билеты на ее рейсы!

Наконец, представители Аэрофлота появились – молодые, жизнерадостные и улыбчивые. Выслушав меня, они еще больше развеселились. Для того чтобы мне было понятно, чему они радуются, молодые ребята объяснились. Оказалось, что они стажеры. Им никто ничего не рассказал, и они ничего не знают, но тоже очень хотели бы знать. И моя фантастическая история, в которую они сначала никак не могли поверить, дает им шанс чуть поближе познакомиться с тем, зачем их сюда поставили. Короче, уже втроем мы отправились в коммерческий отдел. Там всем нам растолковали, что, если рейс задерживается на 4 часа, Аэрофлот за свой счет покормит обманутых клиентов, если на 8 часов – разместит на ночлег и т.д. Но в данном случае к Аэрофлоту происходящее никакого отношения не имеет, поскольку он резервирует за собой лишь определенную квоту мест на рейсах другой авиакомпании. С него взятки гладки. Ответственность лежит полностью на той, другой авиакомпании.

Мои случайные напарники этим вполне удовлетворились, взяли коротенькие проспекты с разъяснением того, что говорить недовольным клиентам, и исчезли. Мне же вручили формуляр для жалобы руководству Аэрофлота. Писать петицию, да еще отсылать ее по почте, а потом играть в игру, которая называется «ждите ответа», мне вовсе даже не импонировало. Мне нужно было в Любляну. И хотелось, элементарно, узнать, когда же на самом деле будет мой рейс, сесть на него и улететь. Однако время я потратил все же не совсем впустую. Когда на центральном табло вместо уклончивого «рейс задерживается» загорелось, насколько он задерживается, у меня мелькнула догадка: в некоторых тонкостях жизни аэропорта я, похоже, начинаю разбираться. Может быть, правда, и ошибался, и, скорее всего, ошибался – но объявление гласило, что рейс перенесли ровно на 3 часа 55 минут. Как вы уже, наверное, догадываетесь, в действительности самолет улетел намного позже. Его отбуксировали, черт знает куда. К тому же, нам еще долго пришлось ожидать разрешения на взлет.

Перед посадкой мне удалось поговорить с представителем словенской компании. На тот момент им был Андрей Сорока – офис в Шереметьево 6.42, телефон – 578-80-24. Он посочувствовал моим злоключениям и даже высказал сожаление в связи с тем, что я зазря убил столько времени. Но, с его слов выходило, что и словенская компания здесь не причем. Он уже тысячу раз передавал информацию и партнерам, и руководству аэропорта, и всем, кому не лень, что расписание полетов изменилось. А что с этой информацией делают все высоко ответственные лица, его, по большому счету, не касается.

Обслуживание в самолете было исключительно радушным. Полет легким и необременительным. Сельский отель, куда отвезли для отдыха, – лучше пятизвездочного. А красота, ухоженность и очарование Словении, пусть и уже давно спящей, вызывали столь положительные эмоции, что через какое-то время от испорченного настроения не осталось и следа.

И все же, знакомясь с недавно утвержденными новыми правилами ответственности авиаперевозчиков за доставленные неудобства, ничем не отличающимися от тех, выполнения которых я с таким трудом добивался в Италии, я никак не мог избавиться от мысли. Нет не о том, как заставить эти правила соблюдать – как их можно обходить, я уже насмотрелся, – а несколько о другом. Я думал, что в придачу к правилам, даже если поверить, что с ними будут по-доброму обращаться, хорошо было бы получить еще несколько простеньких мелочей: нормальную постановку дела по всей цепочке обслуживания, заботу о пассажирах вместо официальщины, реальную ответственность за то, что ты продаешь, и внимательное отношение к авиакомпаниям-партнерам.

Милан – Москва – Любляна

№11(16), 2007