Осенняя переэкзаменовка для Парижа и Берлина
Европейским политикам есть, о чем думать. ЕС в очередной раз находится на распутье. Имеющийся механизм взаимодействий, институты управления, долгосрочные цели – все, что с таким трудом строилось десятилетиями, решительно не соответствует уровню новых задач.
Эти задачи поставила глобализация. С начала нового века эти проблемы, правда, оставались на уровне ожиданий, ощущений. Ясно, что рынок стал глобальным, глобальной стала и конкуренция. Не будем брать для сравнения пример Китая, что требовало бы особого разговора. Возьмем более скромную Южную Корею. Если в этой стране работники имеют 2 недели отпуска в год, и сравнительно недавно суббота еще была там рабочим днем, то это задает определенный уровень себестоимости южнокорейской продукции. Если же во Франции, например, в некоторых случаях работник может иметь до 8 недель оплачиваемого отпуска (5 недель – минимум), то это совершенно иначе сказывается на себестоимости французской продукции. У чьей продукции на глобальном рынке конкурентоспособность будет выше? Заметьте, что мы рассмотрели только один фактор…
Европейские политики это давно поняли и пытались что-то сделать, частично демонтируя отдельные элементы некогда очень щедрого социального государства. В этом мало кто преуспел. Больше других – бывший канцлер Германии Герхард Шредер в самом начале столетия. В обмен на ограничение некоторых социальных достижений, позволившее удержать конкурентоспособность германского экспорта, предприниматели пообещали сохранить занятость и сдержали слово. Именно благодаря последствиям тех болезненных реформ, стоивших канцлеру и его партии поражения на очередных выборах, сейчас Германия не теряет позиций на мировых рынках, ее экспорт тянет экономику. У других политиков в странах ЕС особых успехов в социальных (точнее антисоциальных?) реформах не было. В той же Франции при нынешнем и предыдущем президентах попытки свернуть те или иные достижения в социальной сфере, ставшие финансово обременительными для экономики, встречали столь мощное противодействие в обществе, что от них, по сути, отказывались.
В этом положении ЕС застиг глобальный же кризис, который со второй половины 2008 года продолжает перекраивать экономическую карту планеты. Европейцам отступать некуда. Они, как кажется, даже рады свалить все на кризис (и заодно на греков!), оправдывая принимаемые и готовящиеся мало популярные меры. Их набор и темп осуществления меняются от страны к стране, но общий курс очевиден. Наиболее ярким явлением, пожалуй, становится волна увеличения пенсионного возраста, о чем давно говорили, но не смели сделать.
Однако не над этим должны ломать голову европейские политики – их нынешние действия в социальной сфере можно считать реализацией отложенных решений. Теперь надо определить, как дальше вести экономическую и политическую интеграцию и вести ли ее вообще.
Эти две темы тесно переплетены и в свою очередь состоят из множества отдельных элементов. Возьмем экономику. Параметры проблемы заданы глобальным кризисом, как из него выходить? Как преодолевать трудности, возникшие вокруг евро? Пока в ЕС сталкиваются две школы. Условно их можно назвать германской и французской. Есть, конечно же, британская, но пока она остается островным явлением, как островными остаются экономические проблемы Соединенного Королевства.
Немцы выступают за бюджетную строгость, за жизнь по средствам и подают пример. Им легче это сделать – Германия остается самой богатой страной в ЕС. Французы полагают, что надо продолжать стимулировать экономическое развитие, что поможет восстановлению темпов роста. У каждого есть своя правда, но кошелек держат немцы, и поэтому не следует удивляться, что Берлин в большей мере навязывает партнерам свои правила игры.
Здесь тоже не все просто и линейно. Многие эксперты обращают внимание на внутреннюю противоречивость германской финансово-экономической модели. Рассуждают так. Германия и ее экономика живут за счет экспорта. Главным экспортным рынком являются страны ЕС, прежде всего, страны еврозоны. Богатая Германия вводит для себя жесткие программы экономии и бюджетные ограничения, требуя такого же подхода от партнеров. Если они на это пойдут (а они идут, вынуждены идти), то их собственный рост замедляется, не увеличиваются и финансовые возможности как рядовых потребителей товаров, так и компаний этих стран. Следовательно, сокращается платежеспособный спрос на тот же германский импорт. Круг замкнулся.
Показательна в этом плане судьба французской идеи так называемого экономического правительства для стран, где имеет хождение евро, которое призвано было бы определять основные векторы общего движения. Немцы увидели в этом стремление ограничить их самостоятельность в этой области, возможность распространять германскую модель на партнеров, хотя бы на зону евро. Формально стороны договорились. Но французы предлагали этот механизм только для 16 стран зоны евро, а немцы согласились при условии, что он распространится на все 27 стран Союза. Тем самым возрастет в нем влияние Германии, снизится влияние Франции. Париж хотел видеть эту структуру со своим секретариатом, постоянно действующим, а Германия отвергла эту перспективу, заодно выдвигая предложение об исключении из зоны евро нарушителей дисциплины. В качестве примера для подражания Берлин выдвигает себя, полагая, что все должны вести себя бережливо и экономно. Париж призывает немцев одновременно стимулировать внутренний спрос, без которого окажутся под вопросом перспективы восстановления роста экономики в ЕС.
Однако странное дело, эта франко-германская парочка. Кажется, все у них идет криво, да и лидеры друг друга недолюбливают, но все-таки они находят возможности для компромисса. «Франция и Германия редко занимают изначально близкие позиции, – писал недавно тонкий дипломат, бывший французский министр иностранных дел Юбер Ведрин. – Ныне разногласий многовато. Однако нет в Европе альтернативы франко-германской Антанте».
В подтверждение этой оценки, летом постепенно стали просматриваться контуры этой общей позиции. Что сыграло здесь решающую роль – внутриполитические проблемы президента Франции и канцлера Германии? Как бы то ни было, Париж все же поддержал германский курс на борьбу с государственными долгами и бюджетным дефицитом. Берлин готов к совместным действиям с французами в рамках «группы 20», в том числе в области противодействия эксцессам финансовых спекуляций. Трения между руководителями двух стран и их правительствами оказались менее убийственными, нежели внутренние склоки в обеих правительственных коалициях… Неужели за лето Германия и Франция проведут работу над ошибками и осень принесет новое лидерство двух стран в ЕС, без которого это объединение, ставшее таким размытым, буксует?
Андрей СЕМИРЕНКО