Право на службе модернизации*

Глобальный кризис открыл эпоху изменений. Зародившись в Соединенных Штатах Америки в 2007 г. как ипотечно-финансовый, в 2008 г. он перекинулся на все остальные регионы планеты и приобрел системный характер. Выход из нынешнего финансово-экономического кризиса обещает быть долгим, затяжным и мучительным. Об этом еще раз напомнили события, связанные с неспособностью отдельных стран, включая те, которые обоснованно относятся к числу благополучных, самостоятельно обслуживать накопившиеся суверенные долги.

Выйти на траекторию здорового сбалансированного поступательного развития удастся тем быстрее, чем раньше нам, экспертному сообществу и политическому истеблишменту, удастся нащупать новые работающие подходы к традиционным представлениям. Поэтому модернизация аппарата гуманитарных наук должна идти опережающими темпами.

Его адаптация к новым потребностям будет служить в то же самое время ускоренному формированию надежного фундамента модернизации и самого общества в целом. Она поможет нынешнему поколению реформаторов обрести новые ориентиры, а также получить в свое распоряжение более эффективный и разнообразный инструментарий достижения намеченных целей. Их обобщающим, синтетическим символом и выступает лозунг модернизации.

Упреждающий удар по правовым регуляторам

В последние годы хаить правовые регуляторы и, прежде всего, международное право, обвинять их во всех смертных грехах стало модным. Демонстрировать пренебрежение к ним сделалось почти что хорошим тоном. И чуть ли не все, правда, главным образом политологи, бросились предаваться этому занятию с самозабвением. Благо это так просто. Ни специальных знаний не нужно. Ни разбираться в предмете не требуется. Критикуй в свое удовольствие и зарабатывай себе за просто так, без дополнительных хлопот политический капитал.

А оснований для критики внутригосударственное, наднациональное и международное право, вроде бы, дают более чем достаточно. Будь то на Балканах или Большом Ближнем Востоке силовые военные акции предпринимались в обход Организации Объединенных Наций. То тут, то там уважаемые всеми государства, существовавшие в международно-признанных границах, разваливали с полным пренебрежением к основополагающим, высшим принципам и нормам международного права таким как, неприменение силы, независимость, территориальная целостность. Да куда там отдельные государства – всю мировую экономику и международную торговлю в результате волюнтаристских действий и неудержимого стремления к наживе поставили на грань коллапса.

Факты страшные. Факты сильные и убедительные. Более того, бесспорные. От них не отмахнешься. Только интерпретацию им дали абсолютно неверную. Ошибочную. Недостоверную. Узколобую. С позиций въевшегося в печенки и до нестерпимой боли набившего оскомину правового нигилизма. И понятно почему. Мол, действующее право плохое. Критически плохое. На него нельзя положиться. А раз так в практической политике на него можно просто наплевать.

Нет, уважаемые господа. Не наплевать. Проблема отнюдь не в том, что право плохое – если бы это было так, то ни национальных социумов, ни транснационального бизнеса, ни нормального международного общения давно бы уже не было – а в том, что его, как выясняется, слишком мало. Его недостаточно.

Давайте разбираться. Возьмем и приведенные, и некоторые другие примеры. Скажем, экономическая катастрофа, постигшая нашу страну после исчезновения Советского Союза, социалистического права и социалистической государственности (или псевдосоциалистической, как утверждают некоторые). Вследствие чего она случилась? Не в последнюю очередь в результате попыток строить рыночную экономику в отсутствие обслуживающих ее правовых установлений, правовой культуры и правового инструментария. Вот и получили в 1990-х годах, да и сейчас, в период испытаний, то, что получили.

Пример с обходом ООН не менее показательный. Он стал возможен только из-за ослабления всемирной организации безопасности. Из-за намеренного подрыва его действенности. Возведения в абсолют односторонних акций. Попыток подменить ООН альтернативными международными структурами. Ответ с учетом этого может быть только один – всемерное укрепление ООН и в первую очередь ее Совета Безопасности, возвращение им авторитета и влияния, которые у них частично отняли (будем надеяться только временно). Вторая его часть состоит в укоренении в международных отношениях и поведении государств новых практик и процедур, базирующихся на Уставе ООН и органично развивающих содержащийся в нем свод правил.

Наконец, по поводу глобального кризиса. К нему привели бездумная, безбрежная либерализация правового регулирования, вывод целых областей финансовой деятельности из-под государственного и международного контроля. Отсюда и все призывы Г-20 к наведению порядка в финансовой сфере, ужесточению правового регулирования, введению самого пристального контроля, более тесному международному сотрудничеству и лучшей координации.

Значит, речь может идти только об одном. Отнюдь не об охаивании права и внятного государственного присутствия в экономике, а об укреплении регулятивной системы, заботе относительно роста ее авторитета, влияния и эффективности.

Единая мировая регулятивная система

Однако прививать уважение к слабому праву, изобилующему прорехами и противоречиями, неспособному справиться со своеволием, привилегиями и волюнтаризмом, зато отыгрывающемуся на законопослушных гражданах и государствах, было бы и бесперспективно, и опрометчиво. С учетом этого, по всей видимости, вопрос должен ставиться несколько иначе – о переформатировании внутригосударственного, наднационального и международного права в единую регулятивную систему, отвечающую велению времени.

Почему в единую систему? Потому что между разными системами права давно уже нет никакой китайской стены. Она разобрана или рассыпалась. Современные информационные технологии носят всепроникающий характер. Скорость и интенсивность общения и взаимодействия с иностранным элементом неизмеримо возросли. Современное государство, граждане и бизнес шагу ступить не могут на национальной территории без поддержки и опоры на наднациональные и международные установления. По все более широкому кругу вопросов внутригосударственное право лишь повторяет или подтверждает наднациональное и международное регулирование и общепринятые практики.

Иного и не дано. Иначе национальное государство подорвет свою состоятельность и конкурентоспособность и вынуждено будет уйти с международного рынка товаров, услуг и капиталов. И масштабы его усмотрения также неуклонно сужаются, заставляя подстраиваться под международный или наднациональный стандарт.

Чтобы в этом убедиться, совсем необязательно обращать взоры к Европейскому Союзу и его государствам-членам. Их отличие лишь в том, что там эти процессы носят более управляемый характер. В остальном это общий тренд. Порядок авиаперевозок, морского фрахта, автомобильного сообщения, внешней торговли, финансовой отчетности, таможенного контроля – да почти всего, что угодно – определяет международное регулирование.

В Российской Федерации, каждодневно сталкивающейся с проблемой исполнения постановлений Европейского Суда по правам человека, убеждать в этом кого-либо, было бы излишней тратой времени и сил. Ведь все последнее законодательство по дальнейшей реформе судебной системы, включая создание полновесных апелляционных инстанций, ограничение произвола надзорных органов, появление новых эффективных средств правовой защиты, в значительной степени инициировано Страсбургом.

Другой не менее очевидный пример – привидение внутреннего законодательства в соответствие с требованиями Всемирной торговой организации, потребовавшее принятия порядка трех сотен различных законодательных актов, не говоря уже об их конкретизации правительственными постановлениями и ведомственными инструкциями. Наконец, разительным подтверждением данного тренда может служить решение следовать техническим регламентам Европейского Союза и Казахстана доколе свои собственные нормативные документы не будут разработаны.

Но влияние международного и наднационального права на внутригосударственное – это только одна сторона медали. Вторая заключается в том, что международное и наднациональное право по большей части являются проекцией вовне внутреннего правового стандарта и национальных интересов наиболее передовых и влиятельных держав. Вспомним, что обобщал в своих великих трудах Гуго Гроций, откуда взялась свобода мореплавания и т.д. Да из потребностей тех, кто доминировал тогда в мире. Они явились классическим оформлением интересов владычицы морей Великобритании и Нидерландов.

А кто затем стал методично взламывать установленную старыми империями колониальную систему? Конечно же, Соединенные Штаты Америки, которым для проникновения на новые рынки нужна была свобода рук, иными словами, свобода доступа в колонии, в которых хозяйничали метрополии, и либерализация международной торговли.

А Европейский Союз? Что записано в его учредительных договорах? Что важнейшим источником наднационального права, в частности в области соблюдения прав человека, являются конституционные традиции государств-членов, читай, наиболее влиятельных из них.

Постановка вопроса о единой мировой регулятивной системе, в рамках которой между внутригосударственным, наднациональным и международным правом установлены отношения симбиотического типа, коренным образом меняет наши представления относительно того, что нужно делать для решения задач, стоящих перед современным государством и, в том числе, Российской Федерацией. Необходимо развивать и совершенствовать не только свое собственное право, обеспечивать его гармонизацию со всеми другими системами права – это само собой. Важно точно также переделывать, перестраивать под себя, под свои нужды, с учетом, естественно, интересов всех остальных игроков, всю единую мировую регулятивную систему – финансовое регулирование, правила субсидирования, защиту интеллектуальной собственности – все. Иначе усилия по модернизации будут недостаточными. Или придется по-прежнему плясать под чужую дудку, а не гармоничный оркестр инструментов со своим национальным просвещенным участием.

Остатки или приращения государственного суверенитета

Такая постановка вопроса заставляет иначе взглянуть и на краеугольные представления о государственном суверенитете. В том виде, в каком его описывает классическое международное право, государственного суверенитета уже давно нет. Он умер под ударами нескольких волн технологической революции и глобализации. О каком классическом суверенитете можно говорить, если даже единая европейская валюта – евро, опирающаяся на совокупную мощь крупнейшего в мире на настоящий момент хозяйственного комплекса, шатается и сдает позиции, терзаемая ненасытной армией международных спекулянтов.

Посмотрим повнимательнее на классическую формулу, согласно которой государственный суверенитет заключается в главенствовании внутри и независимости вовне. О каком главенствовании внутри может идти речь, когда вы ограничены в своем усмотрении со всех сторон и должны вписать себя в единую общемировую регулятивную систему, за чем следит легион всяких церберов, регламентирующих и контролирующих органов.

Точно также и о независимости вовне давно пора забыть. В тотально взаимосвязанном и взаимозависимом мире, о чем наотмашь напомнил глобальный кризис, подобные взгляды абсолютно неуместны. Более того, в случаях, когда подобные воззрения берутся на вооружение практикой, они чреваты для подопытного государства целым сонмом негативных последствий, начиная от бегства капиталов и заканчивая выпадением из не очень дружной, зато многочисленной семьи цивилизованных народов.

Во что же сейчас превращается государственный суверенитет? С позиций нормативизма, в способность самостоятельно устанавливать и отстаивать внутренний правовой стандарт при одновременном обязательном участии в определении стандартов государственно-правового развития других государств и народов. Таким образом, чем больше ваш вклад в постоянно эволюционирующее международное и наднациональное право, тем большим суверенитетом вы обладаете. Чем активнее вы защищаете свою особость и закрываетесь от действия общепланетарных тенденций, тем масштабнее вы ослабляете свой государственный суверенитет – вплоть до его полной и окончательной утраты.

Суть современного подхода к государственному суверенитету заключается в частичной его уступке взамен на возможность участия в совместном управлении всеми суверенитетами всех остальных участников международного общения. Понятно, насколько больше страна получает, отдавая. Но только при условии, что все играют по совместно установленным правилам, в обсуждении которых у вас есть весомое слово.

За Российской Федерацией такое слово всеми признается. Оно есть у нашей страны институционально. Как члена Совета Безопасности ООН. Члена ядерного клуба. Как глобальной державы. Но оно тем весомее, чем активнее, чем чаще мы берем на себя роль лидера в утверждении национальных и международных стандартов, чем упорнее работаем в сфере нормотворчества. И в дальнейшем только на активность и растущий вклад в совместное наднациональное и международное регулирование имеет смысл делать ставку. Это оптимально для движения по пути модернизации.

Право результата

Следующий блок вопросов, на которые нужно ответить, касается того, какую регулятивную систему следует строить, каким основным параметрам она должна соответствовать. Чтобы разобраться в этом, надо понять, какие меняющиеся задачи решает современное право, в каком направлении идет его эволюция.

Похоже, что оно давно и решительно переросло те узкие рамки, в которые ее загоняет классическая теория. Всех тех, у кого имеется юридическое образование, учили когда-то, и до сих пор такое мнение главенствует в учебниках, что смысл права заключается в регулировании общественных отношений, или соблюдении общественного договора, или защите и продвижении некоторых интересов. Да, конечно, все это так. Соответствующие функции право добросовестно отправляет и добропорядочно старается с ними справиться. Но, и это главное, указанными функциями его роль в современном мире далеко не исчерпывается.

Право во все большей степени превращается в инструмент достижения определенного результата. И эта функция в условиях глобализации, обострения международной конкуренции и постоянных изменений становится для него все более весомой. Оно трансформируется в право результата. Оно наделяется адекватными возможностями. Ему придаются соответствующие качества. Его эффективность оценивается под углом зрения способности к получению искомого результата.

То, что нужно сделать для того, чтобы его добиться, – ваша проблема, уважаемое государство или политическая элита. Или, иначе говоря, это то, что полностью оставлено на ваше усмотрение. Хотите, изобретайте сами. Хотите, заимствуйте чужой опыт, адаптируя его к местным условиям. Нет возможности, следуйте в чужом фарватере. Есть, пробуйте, дерзайте, экспериментируйте. Главное и единственное, что от вас требуется, – это результат.

Буквально несколько иллюстраций. В стране должна быть избирательная и партийная системы, отвечающие современным представлениям о свободе выбора, ротации власти и демократии. Все. Вот он результат. Что нужно для его обеспечения, никого не касается. Будет в ней две-три сильные партии или десяток мелких и коалиционное правительство, никто посторонний в это влезать не может и не должен. Будет отдано предпочтение мажоритарной, смешанной или, скажем, пропорциональной избирательной системе, опять-таки полностью зависит только и исключительно от вас. Но вот хоть разбейтесь, а справедливые демократические выборы обеспечьте и достойное представительство интересов электората.

Аналогично с судебной системой. Никого не интересует, двухуровневая судебная система в стране или трехуровневая. И четырехуровневая никого не смущает. Назначают судей или выбирают. Сколько лет они учатся. Какие квалификационные экзамены сдают. Нужно ли им владеть иностранными языками и прочее. И прочее. И прочее. То, что нужно, это чтобы они были независимы, выносили законные и справедливые решения и в установленный срок. Все. Есть у вас такая судебная система, вы уважаемый член международного сообщества, ваше развитие опирается на прочную институциональную базу, и к уровню коррупции никто не предъявляет никаких особых претензий. Нет такой судебной системы, как бы вы ее и сколько лет ни перестраивали, не пойдут к вам по-настоящему ни респектабельные предприниматели, ни венчурный капитал, ни люди, готовые вкладывать деньги во что-то действительно стратегическое, помимо добычи сырья и сбыта готовой продукции, ни хай-тек.

Право – универсальный инструмент. С его помощью можно все. Хотите, чтобы у вас в школе дети мыслили, занимались творчеством, работали головой, задайте одну нормативную среду. Вам выгодно, чтобы они зубрили, чтобы их натаскивали, а не учили и воспитывали, задайте другую.

Вы заинтересованы в том, чтобы капитал шел в определенные области производства и сферы услуг, набор средств давно отработан и хорошо известен. Достаточно открыть доступ к длинным деньгам, дать государственные гарантии, снять административные препоны, защитить предпринимателя от мздоимства чиновника, разрешающих и контролирующих органов, облегчить фискальный гнет и дать преимущества на рынке продукции или услуг, которые вам нужны, по сравнению с любой другой. Ничего больше, на самом деле не требуется.

В двух словах это будет означать свободу экономической деятельности, свободу конкуренции и благоприятный инвестиционный климат. Только нужно это все не от случая к случаю и по чьей-то доброй воле, не от сих до сих, а одинаково для всех и навсегда.

Вот вам и рецепт модернизации, под углом зрения регулятивной системы и права результата. Уникальная история. Национальные особенности. Уважение традиций. Это все, с точки зрения права результата, никакого значения не имеет. Абсолютно. Это ваши естественные преимущества, которыми вы должны или можете воспользоваться для получения искомого результата с меньшими затратами и в более короткий срок. Если они на результат не работают, ответ и здесь только один. От таких национальных особенностей надо избавляться. Упорно. Целеустремленно. И как можно быстрее.

Право модернизации

Так в чем модернизация должна заключаться? Ответ до удивления прост. В создании максимально благоприятной среды для нормального поступательного гармоничного социально-экономического развития.

Прежде всего, в обществе должна быть сформирована установка на развитие. На то, чтобы все верили в будущее страны и работали на него. На то, чтобы бизнес вкладывал деньги в ее обустройство, не считаясь с тем, что вложения принесут желаемую отдачу лишь по прошествии относительно долгого переходного периода. На то, чтобы привычка по-быстрому хапнуть и убежать, уходила в прошлое. На то, чтобы никому не нужно было держать запасные аэродромы за рубежом. На то, чтобы люди хотели и стремились жить в своей стране, а не получить образование и работу за рубежом и там же по возможности осесть.

И в этом плане традиционалистское у вас общество или нет, особой роли не играет. Ведь ничего только со знаком плюс или минут не бывает. С помощью права какие-то элементы традиционной культуры всегда можно приспособить или встроить в установку на прогресс. На какие-то можно даже опираться. Примеры Японии, потом Южной Кореи, а сейчас Китая на это прямо указывают.

И относительная технологическая отсталость препятствием для модернизации не является. Хотя, конечно, проще, когда стартовые позиции уже достаточно хорошие. Ведь при правильно построенной стратегии, формализованной в праве, вы всегда оказываетесь в более выигрышном положении по сравнению с теми, у кого уже что-то есть. Потому что вы можете брать и создавать новое, более востребованное, более конкурентоспособное, на более передовой технологической базе. Идет ли речь об удовлетворении базовых потребностей, импортозамещении или поощрении экспортоориентированных отраслей производства и сферы услуг.

Точно также и умеренная инфляция не помеха. Если у страны, как сейчас, да и все последние годы было у Российской Федерации, есть возможность для широкого финансового маневра. Нужно только, чтобы государство не сидело на деньгах, чтобы оно на деле, а не на словах обеспечивало доступ реальной экономики к длинному рублю и стабильные здоровые правила игры, а дальше все будет зависеть от стимулирования оборачиваемости средств. Выгоды от снижения издержек производства, сокращения сроков выпуска конечной продукции, предоставления услуг и ввода в эксплуатацию новых объектов, а также наращивания возможностей удовлетворения потребительского спроса будут тогда очевидней.

Помехой являются монополизм, приватизация власти, обюрокрачивание экономики, низкие стимулы, отсутствие социальных лифтов и многое-многое другие, что всем давно известно, и ни для кого секретом не является. Но со всеми этими путами, в которых оказалось спеленатым современное российское общество, право, когда им умело пользуются, и призвано бороться. И оно будет эффективно этим заниматься, если только есть политическая воля и согласие общества. А они, похоже, начинают появляться.

Важно, однако, при этом, чтобы и в отношении власти, в отношении законодателя и правоприменителя право исполняло свою модернизаторскую функцию. Для этого оно должно стоять над властью, обладать стабильностью и предсказуемостью, разрабатываться профессионалами и предусматривать весомую материальную ответственность для тех, кто это право попирает, пользуясь доверенными им законодательными и правоприменительными полномочиями.

© Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России

* Полный текст выступления, подготовленного к ежегодному собранию Совета по внешней и оборонной политике, посвященному проблематике модернизации России, состоявшемуся 17-18 апреля 2010 г.
Краткий вариант статьи опубликован в еженедельной газете «Военно-промышленный курьер» (№22, 09.06.10- 15.06.10) и доступен по адресу: http://www.vpk-news.ru/22-338/cis/pravo-kak-instrument-preobrazhenija-strany