Сотворение мира

Европейцы слишком большое значение придают писаной истории. Это у нас в крови. Мы так привыкли ко всему, что давно перестали подвергать сомнению. Напрасно. Действительная история может быть совсем иной.

 

Дебют: Призрачное путешествие в неведомое

…Эйкин стоял в тамбуре скоростного поезда. Прижимаясь разгоряченным лицом к холодному стеклу, он вглядывался в проносящиеся мимо пейзажи и мрачно пережевывал преследующее его разочарование.

Ничто не предвещало такую неудачу. Сообщения о падении гигантского метеорита или чего-то похожего были самые достоверные. За падением наблюдало множество людей. Оставленный метеоритом след трудно было с чем-либо перепутать. Многие наземные станции зарегистрировали скачок излучений. Район возможного взрыва или столкновения оцепили двойным кордоном.

Экспедицию сформировали день в день и сразу же перебросили на ближайший аэродром. Его включили в нее без колебаний. Все знали, что более знающего специалиста не найти. Тем более, обладающего врожденными способностями предвидеть то, что еще не произошло, и чувствовать то, что не ощущают другие.

И, тем не менее, они ничего не нашли. Абсолютно ничего. Ни кратера. Ни крупицы чужеродного вещества. Ни даже микроскопического воздействия и фоновых изменений. Это было невозможно. Необъяснимо. Но приходилось смириться с очевидным.

А вот на это он согласиться никак не мог. И сейчас, возвращаясь домой, только без той спешки, которая сопровождала переброску экспедиции к месту падения, он в тысячный раз перебирал в уме все возможные и невозможные варианты, строил самые невообразимые гипотезы и тут же их развенчивал и отвергал.

Этому занятию он мог бы предаваться вечно, полностью выключив себя из реального мира, который его окружал. Как вдруг что-то впереди за перелеском, отгораживающим полотно, привлекло его внимание. Там полыхнуло именно так, как должно было произойти при падении метеорита или чего-то похожего. Ошибиться было невозможно.

«Феноменально, – прошептал Эйкин, – наконец-то, мне повезло. Такой шанс упустить нельзя!» Тут же, не раздумывая, он дернул стоп-кран. Мысль о том, что этого никак, ни при каких обстоятельствах не могло быть, даже не пришла ему в голову. Естественно – после стольких волнений и переживаний.

Локомотив еще продолжал скрежетать по визжащему полотну, а Эйкин уже подбегал, перепрыгивая через буераки, к тому месту, из которого исходило сияние и свечение. «Ура! Удача! Спасибо!» – проорал он во всё горло, воздев руки к небу, после чего решительно сделал шаг вперед в люминесцентную зону, притягивающую его сильнее магнита. Что произошло дальше, он не успел даже почувствовать, не только осознать. Его завертело. Закрутило. Понесло. Свет померк. Он перестал ориентироваться в реальности. Если вообще оставался в ней…

 

II

…Ничего необычного Зар в этот день для себя не ждал. Утро начиналось привычной рутиной, которая повторялась из года в год уже столько лет. Он нехотя выполз из теплой гостеприимной постели. Подольше постоял под контрастным душем, чтобы окончательно проснуться. Пожевал что-то недостаточно согретое на завтрак. Влез в отутюженный костюм, подобранный под цвет глаз. Стандартный. Не привлекающий внимания, чтобы не выделяться. Проверил, что мобильник и ключи от кабинета при нем. Чертыхнулся так, на всякий случай, и заспешил на работу.

И тем не менее, его не оставляло какое-то странное ощущение, никак не вязавшееся с обыденностью происходящего. Внутри у него что-то пело. Играло. Маршировало. Довольно и даже благостно посвистывало, как бы в ожидании праздника, награды или похвалы. Да и всё окружающее его как будто ему подмигивало. Строило рожицы. На что-то намекало. На что только, он не мог сообразить.

Воздух казался каким-то особенно свежим и душистым, что в центре города по определению никогда не случалось. По крайней мере, на его памяти. Он струился перед ним, как бы выстилая ковровую дорожку. Стены зданий, окна домов, витрины – всё выглядело таким чистым, опрятным, свежевымытым, что тоже в реальной жизни происходит очень и очень редко: если разве под Олимпийские игры, Всемирную выставку или что-нибудь еще в этом духе. Они уходили прямо в небо, избавившееся по такому поводу от налета смога и серости, и растворялись в нем, воображая себя Мировым океаном, пусть и торчащим из земли и не таким бескрайним.

«Может, у кого-то из близких сегодня день рождения, а я запамятовал, – пытался вспомнить Зар. – Или нас всех на работе к чему-то представили. Наградили. Повысили. Объявят об этом чуть позже, а я уже предчувствую, и все мои сенсорные окончания заранее получают удовольствие.

Или мне предстоит какая-то удивительная встреча, которая все на свете перевернет, о чем любят рассказывать доверчивым прихожанам гадалки, цыганки и прорицательницы. Дай-ка я куплю, на всякий случай, букетик роз или моих любимых хризантем. Кому их подарить, в случае чего, всегда найдется».

Не успел он произнести про себя эти слова, как моментально рядом с ним возник весело разукрашенный цветочный магазин. Зар резко толкнул входную дверь, сделал шаг вперед и, не заметив, что ступеньки сразу же при входе, круто завинчиваясь в спираль, обрываются в темноту, полетел вниз.

Однако никакого удара об пол не последовало. Вихрь бережно подхватил его и понес непонятно куда, всё быстрее и быстрее. «Похоже, меня здесь ждали, – удовлетворенно подумал Зар. – Коли так, предчувствие меня не обмануло: приключение начинается…»

 

III

…Никогда в прошлом таким окрыленным Бэй себя не чувствовал. Внутреннее удовлетворение переполняло его. Всё вокруг улыбалось ему. Приветствовало его. Радовалось вместе с ним. Солнце светило так ярко, как никогда. Легкий, почти незаметный ветерок ластился к нему, пытаясь втереться в доверие. Вся природа вокруг казалась приободрившейся. Помолодевшей. Будто вновь поверившей в то, что не всё потеряно. Что еще можно наверстать. Забытое и исчезнувшее ушло вовсе не навсегда.

Бей шел по бульвару между склонявшимися перед ним деревьями и заново переживал сегодняшний день. Он провел полдюжины операций. Сказочных. Великолепных. Неподражаемых. Филигранных. Одержал шесть побед над смертью. Вернул к жизни шесть человек. Безнадежных. Отчаявшихся. Уже не принадлежащих этому миру.

В последний раз в борьбе с ней, протянувшей костлявую руку к очередной жертве, провел бесчисленное количество изнурительных часов. Когда казалось, что всё напрасно. Не получится. Это просто невозможно. И, тем не менее, у него получилось. Он справился. Его торжество было безграничным. Испытываемая гордость чистой. Светлой. Ничем не замутненной.

Ему хотелось отплясывать самые невообразимые танцы. Декламировать стихи, неожиданно в изобилии всплывающие в памяти. Распевать разухабистые песни. Знакомиться, заигрывать со всеми встречными и поперечными и пить с ними на брудершафт. В общем, резвиться по-крупному, и ни в чем себе не отказывать. Благо бульвар к этому очень даже располагал. Он утопал в инсталляциях. Весь был заставлен чем-то невообразимым. Светился. Переливался. Насмешливо подмигивал, будто подзуживая.

Естественно, что Бэй не устоял. Увидев вход в очередной лабиринт, он без оглядки ринулся в него, рассчитывая подразнить плюшевых обезьянок, пошикать на свивающих с потолка питонов и поорать в голос будто бы от страха. Случилось иначе. Земля вдруг ушла у него из-под ног. Он кубарем полетел в неизвестность и наверняка разбился бы, но в последний момент чьи-то огромные, нечеловечески сильные руки опустили его на землю. Кто-то разжал его клацающие зубы и влил в рот живительный напиток.

Где он, что произошло, как такое могло случиться, Бэй не понимал. Да ему, в общем-то, было всё равно. Падение и все необычные обстоятельства, которыми оно сопровождалось, никоим образом не отразились на его настроении. Он был полон сил. Энергии. Энтузиазма. Восхищение самим собой переполняло его. Он был готов творить, латать, создавать, возвращать к жизни вновь и вновь. Откликаясь на любую просьбу. Без остановки...

 

Миттельшпиль: Делайте ваши ставки, господа

У Трая не было времени освоиться. Перед глазами еще плыли круги от неожиданного полета сквозь пространство и время, а события уже развивались с головокружительной быстротой. Он сидел в глубоком уютном кресле. Справа и слева от него стояло еще по креслу, в котором ёрзали незнакомые ему молодые люди примерно его же возраста. По тому, как были напряжены их тела, Трай сразу определил, что они тоже чувствуют себя не в своей тарелке от происходящего.

Прямо напротив них на подиуме возвышалась девушка потрясающей красоты. Прекрасные волосы незнакомки струились каскадом всполохов вдоль плеч. Глаза сияли. Гипнотизировали. Притягивали. Каждая деталь великолепно подобранного наряда, облекавшего ее стройную фигурку, была продумана до совершенства. Изредка появлявшаяся на ее губах улыбка сводила с ума. Заставляла забыть обо всем на свете. Куда-то звала. Требовала немедленно вскочить и помчаться выполнять приказ, который почему-то запаздывал. Видимо, его еще надо было заслужить.

Позади нее из тени выступил глашатай и торжественно произнес: «Пять тысяч двести сорок первая церемония посвящения в мага высшего разряда объявляется открытой. Все три претендента молоды. Сильны. Искусны. Владеют всеми секретами магического оружия». Толпа зрителей, полукольцом окружавшая подиум, восторженно заревела. Однако подбадривающие крики, раздавшиеся с разных сторон, получились какими-то хлипкими и нестройными.

«Ага, – тут же сообразил Трай, – народу собралось немного. Видимо, о том, чтобы насладиться шоу, речь не идет. Присутствующие здесь, скорее, для того, чтобы обезвредить нас, если что пойдет не так. Или защитить от страшного и непредвиденного, которого здесь опасаются. В обоих случаях это не обещает ничего хорошего. Ладно, прорвемся».

Тем временем глашатай продолжал: «Однако магическое оружие им не понадобится. У претендентов очень простая, даже незамысловатая, хотя и невыполнимая, задача. Они должны понравиться Принцессе. Тот единственный, кого она выберет, и будет возведен в священный сан мага высшего разряда. Если же никто не понравится…» Чтобы усилить впечатление и добавить пикантности ситуации, глашатай не стал заканчивать фразу. Она повисла в оглушительной тишине насторожившегося зала злобным предостережением.

«Похоже, карты розданы, – подумал Трай. – Теперь главное – не упустить время. Не дать себя отодвинуть и облапошить. Приступаем к разведке боем. А ну-ка, где здесь микрофон?» Он схватил, на всякий случай, тот, что лежал неподалеку от них на журнальном столике, и пошел «лепить» первое пришедшее в голову:

«Конкурс первый, он же решающий – развеселить принцессу. Начнем с баек. Слушайте. На улице жуткий ливень, а кролику позарез нужно сбегать в ближайший магазин купить капусту пожевать, поскольку дома шаром покати. Он завязывает уши в узел, берет зонтик и выскакивает на улицу. Только зонтик у него весь дырявый. Прохожие, завидев его, кричат: «Кролик, у тебя зонтик дырявый!» А он им отвечает: «Знаю-знаю, зато уши в узелок замотаны!»

По недоуменному виду глашатая, Трай без труда определил, что сценарием было предусмотрено нечто иное. Но его обнадежила искорка, промелькнувшая в глазах Принцессы. Она придала ему уверенность.

«Ладно, пока вы перевариваете предыдущую, послушайте следующую байку, – напористо зачастил Трай. – Огнедышащий дракон решил посвататься к белке. Прилетает к дереву с дуплом, в котором она обустроилась и хранит все припасы на зиму. «Хочу, – говорит, – горячо любимая и обожаемая Государыня-белка, предложить Вам руку и сердце».

Только, удивившись проявленной им же самим смелости и разволновавшись в ожидании ответа, зарделся. Весь покрылся пупырчатыми пятнами. Закашлялся. Да как полыхнет огнем. Всё дерево с дуплом и припасами на зиму вмиг спалил. Белка еле отскочить успела. Дракон чуть не плачет. «Хана, – думает, – всё пропало. Надо же такому случиться».

Однако Белка забирается ему на шею и мычит что-то неразборчивое прямо в ухо в том плане, что она согласна. Дракон, конечно, в экстазе. Но, ввиду случившегося, не полностью доверяя своему счастью, ее переспрашивает: «Государыня-Белка, Вы меня любите?» Тут она, пришпоривая бедолагу, ему с сарказмом отвечает: «Сгораю от любви и нежности».

На этот раз атмосфера в зале явно изменилась. Что-то на полшажочка сдвинулось. Да и глаза Принцессы просветлели еще больше. «Ага, – удовлетворенно похвалил себя Трай, – срабатывает. Тогда будем наращивать». Вслух же похвалил аудиторию, других претендентов и Принцессу и сделал еще один выстрел:

«Видит кролик, чуть впереди симпатичная девушка идет, вся в черном. Он ее догоняет и ей через плечо заглядывает. А она на навигаторе как раз маршрут достраивает. «Ах, – говорит он максимально сочувственным и скорбным голосом, – Вы тоже на поминки». А она отвечает: «Нет, глупый, на праздник освобождения!»

Трай дал залу и Принцессе всего несколько секунд на то, чтобы по достоинству оценить услышанное, и понесся вперед: «После долгих усилий живодер поймал бродячую собаку, выхватил длинный кухонный нож, чтобы ее прикончить, и собрался было приступить к делу, как к нему подскочила активистка Зеленого движения. «Дай мне, – сказала она, – я всегда об этом мечтала». От удивления и неожиданности – он думал услышать от нее совсем другие слова – живодер позволил ей выхватить у него нож. Она размахнулась и двумя ловкими движениями полоснула ножом ему сначала по лицу, а затем по шее, при этом крича дурным голосом: «Защитим живую природу!»

И тут же без перерыва продолжил: «Испытатель где-то раздобыл носки на десяток размеров больше, чем он обычно носил, засунул в один из них обе ноги и поскакал зачем-то к входной двери, открыл ее и выскочил на площадку рядом с лифтом, но по инерции сделал неверное движение и полетел вниз по лестнице. На этом его эксперименты закончились».

Судя по смешкам в зале и улыбке на лице Принцессы, Трай был «на коне». Только удостовериться в том, что они были вызваны его байками, а не тем, что происходило вокруг него, он не успел. Две шипящие змеи, с ненавистью заглядывая ему в лицо, обвились вокруг его запястий – похоже, соперники тоже времени зря не теряли: только они занялись более важным делом, чем установление живого человеческого контакта с Принцессой и залом. Трая спасло только то, что глашатай успел подскочить к нему, бросил молнию в микрофон и превратил в волшебный жезл.

Трай оставил свою очень похожую копию сражаться со змеями, сам же, воспользовавшись тем, что всё внимание охранников оттянула к себе схватка, материализовался рядом с Принцессой, оставаясь невидимым. «Желанная, – страстно зашептал он ей в обворожительное ушко, – давай исчезнем отсюда. Ничего хорошего нас здесь не ждет. Всё равно нас оставят прислуживать в балагане. Ты же знаешь. А какая тюрьма, обычная или золотая – без разницы. Снаружи – потрясающий мир. Мир свободы. Любви. Разнообразия. Бежим!»

Трай рассчитывал услышать всё что угодно, только не это. «Родной, – услышал он в ответ, – выбрала тебя еще задолго до церемонии посвящения. Давно отыскала в Большом мире и сделала так, чтобы ты на нее попал. Кроме тебя, для меня никого не существует. Люблю тебя с незапамятных времен. Провидела, что у нас общая судьба, когда была еще совсем крохой. Но, увы, я себе не принадлежу. Я прикована к подиуму невидимыми цепями. У меня магические кандалы на руках и ногах. Только с твоей помощью я могу их разорвать. Самой не получится. Послушай, что надо сделать. Только не подведи…»

 

Эндшпиль I: Безупречно организованный побег

Финт, другой, молниеносный выпад – и еще один преследователь повисает на острие клинка. Прыжок в сторону. Обратно. Снова обманное движение. Клинок, двигаясь по замысловатой дуге, легко парирует встречный удар – и еще один поверженный противник остается лежать на истоптанной земле.

Передовая группа преследователей совсем небольшая. Дженкс расправляется с ней в мгновение ока. С основной так не получится. Надо спешить. Бежать. Петлять. Скрываться. Главное – чтобы их не настигли. А там у него подготовлена хитрость, которую им ни за что не разгадать.

Он прыгает на козлы. Карета срывается с места в аллюр. По боковой дорожке можно мчаться с такой же скоростью, что и по основному тракту. А преследователям, наверняка, придется поломать голову, гадая, куда понеслась карета. Вообще, было бы здорово, если бы они разделились. Хотя это уже не имеет значения.

Когда деревья чуть расступаются, Принцесса резко открывает дверцу кареты и, будто на занятии по художественной гимнастике, ловко перебирается к нему на козлы. Почувствовав хозяйку, кони сами прибавляют в скорости. Теперь они летят вперед стремительно как стрела, выпущенная стальными руками.

Ландшафт меняется. Лес отступает. Воздух делается более вязким и тягучим. Под колесами начинает похлюпывать. Они явно приближаются к реке. Но кони не обращают на грязь под копытами ни малейшего внимания. Они полностью доверяют хозяйке. Отдать за нее жизнь было бы для них несказанной привилегией.

А вот и голубенькая полоска. С каждым мгновением она делается всё шире. У берега их поджидает обычный для этих мест торговый корабль средней величины. Только причала нет. Крепкими веревками, привязанными к противоположному борту, судно положено на бок. Не сбавляя скорости, карета по доскам, которые тут же убираются, взлетает на борт.

Дело сделано. Корабль отплывает, не теряя ни секунды. Пока Дженкс и Принцесса переодеваются в капитанской каюте, команда разбирает карету на мелкие кусочки, избавляясь от всего, что могло бы указать на ее появление. Необходимые бумаги оформлены. Часть товаров брошена в трюм, часть нарочито закреплена на палубе. Придраться не к чему.

Никто и не придирается. На то чтобы пришло указание их задержать, требуется время. Да и на то, чтобы сообразить, где их следует перехватывать, также. Они легко проходят один пропускной пункт за другим. Без проблем получают разрешение на выход в открытое море. И вот уже земля скрывается в опускающемся тумане.

У них получилось. Здорово. Безукоризненно. Волшебно. Они вырвались, не прибегая к магии, по которой их могли бы вычислить. Наконец-то, вот она – долгожданная свобода. Принцесса вся сияет. Ее благодарность безмерна. Она кладет руки на грудь Дженкса и шепчет какие-то теплые, нежные неразборчивые слова. Он чувствует, как тело переполняет сила. Ее становится много. Невероятно много. Непомерно много. Не справившись с ее потоком, он теряет над ней контроль, и мир взрывается вокруг него…

 

Эндшпиль II: Кровью омытое спасение

…Слепо, не думая и не колеблясь, Стей бросился исполнять каскад команд, полученных от принцессы. Задок подиума, на который он вскочил, был выложен старинными щитами с изображением гербов древних герцогских фамилий, принадлежащих истории, но оставивших в ней свой неизгладимый след. Каждый из них украшали перекрещенные мечи дамасской стали, сабли, рапиры, другие орудия убийства, которые в не таком далеком прошлом столь рьяно почитали наши предки. Видимо, потому, что они были близки их представлениям о жизни.

Из всего этого разнообразия Стею больше всего понравился турецкий ятаган. Он лучше всего подходил для того, что ему предстояло сделать. В глубине зала, за рядами кресел, вперемешку занятых зрителями и охраной, погруженный в комфортабельную темноту, возвышался трон, с которого было так удобно управлять всем происходящим. На нем восседало чудовище. Страшное. Беспощадное. Омерзительное. Это оно властвовало над Принцессой. Удерживало ее в рабстве. Заставляло делать всё, что оно только пожелает. Хорошо хоть у него не сильно было развито воображение. Его надо было убить. Другого пути к свободе не существовало.

Стей выхватил из стенда ятаган и стремительно, пока все присутствующие, умиротворенные рассказанными им простенькими байками, пребывали в прострации, бросился вверх между рядами, перескакивая через ступеньки. Миг – и охрана осталась позади. Прыжок – и он уже у трона. Бессильный вопль о чем-то предупреждающего его чудовища – но слишком поздно: уже ничто не могло остановить Стея. Ятаган так здорово лежал у него в руке, будто все эти годы дожидался своего подлинного хозяина. Он вошел в грудь монстру по самую рукоятку. Легко. Играючи. Будто в тетерева или цесарку. С восторженным самодовольным чавканьем.

Что там сталось с чудовищем, и в каких он бьется конвульсиях, Стею недосуг было рассматривать. С ничуть не меньшей стремительностью, чем та, которую он продемонстрировал чуть раньше, он бросился к Принцессе – она ждала его, сияющая, божественная, обворожительная, сбросившая невидимый кокон, сковывавший ее по рукам и ногам – и подхватил на руки. Тут же здание, в котором они находились, начало оседать, будто песчаный замок, попавший в водяной водоворот. Наверное, сработало магическое заклятье, высвобожденное гибелью того, кто его наложил.

«Еще не всё, – обвив его шею руками, проворковала ему в ухо Принцесса, – прыгай!» Куда и зачем нужно было прыгать, тем более теперь, Стей не понял. Ведь все враги остались под развалинами замка, и путь в любую сторону был свободен. Но Принцесса настолько покорила его, он так привык выполнять исходящие от нее команды, что безропотно повиновался ей и на этот раз. Похоже, последний. Он со всей силы врезался головой в какой-то невидимый барьер. Вся тяжесть небесного свода навалилась на него. Свет померк. Так же резко и непоправимо, как и всё остальное…

 

Эндшпиль III: Операция «Совершенство»

…Сеян стоял посреди операционной. То, что она выглядела гораздо продуманнее, чем та, к которой он привык, и была оснащена на порядок богаче и разнообразнее, никакого значения не имело. Главное – ему было в ней удобно. Легко. По свойски. Предназначение каждого предмета, который мог ему понадобиться, и то, как им пользоваться, он легко угадывал. Сказывались годы практики, на протяжении которых он резал, сшивал и снова резал и сшивал без остановки, успешно проводя всё более сложные, даже невообразимые операции, как если бы внутри него сидел эскулап из далекого будущего, который ему всё подсказывал.

«Приступаем, – поторопил он помощников, – ввозите». Творческая энергия бурлила у него в жилах. Находясь здесь, в пантеоне хирургии, он прекрасно понимал, что от него потребуется нечто по-настоящему выдающееся. Но увидеть то, что ввезли, он никак не ожидал. Перед ним поставили вереницу столиков, на которых возвышалось бесчисленное количество сосудов, сосудиков и колб, наполненных животворной жидкостью, в которой плавали куски тела, внутренних органов, сухожилий, хрящиков и всего другого, необходимого для того, чтобы собрать живого человека или даже несколько копий.

«Собрать-то я соберу, – подумал Сеян, – не впервой. С нуля, конечно, не приходилось, но сделаю. А вот как вдохнуть жизнь в то, что получится? Ладно, видимо, у местных есть в загашнике какое-то средство, на которое они рассчитывают. Увидим». Он заполнил ванну, слегка приподнятую над полом, животворной жидкостью, закрыл глаза, представил себе, как и в какой последовательности будут срастаться ткани, и запустил манипуляторы.

Аккуратно, не торопясь, чтобы выбрать каждый раз самый лучший вариант, он творил совершенство. Чудо. Богиню. Королеву. Существо, краше и привлекательнее которого, еще не было. А когда закончил, наклоняться и целовать создание, чтобы вдохнуть в него жизнь, бить током или придумывать что-либо еще, не потребовалось. Принцесса, как он ее себе выдумал, сама восстала из пучины и бросилась в его объятия.

Последнее испытание Сеян не выдержал – всё-таки он отдал много сил на то, чтобы по случаю подменить Творца. Да и понервничать, уговаривая себя, что всё получится, как надо, пришлось немало. Жуткая усталость навалилась на него. Теряя сознание, он почувствовал, как водоворот подхватывает его и увлекает в неведомое. Куда – уже не имело значения…

 

Новый раунд игры без правил и без противников

Все семеро избранников стояли на главной площади столицы величественного королевства и с недоумением взирали друг на друга. Причин почесать в затылке было предостаточно. Между собой их ничего не связывало. Встречаться им раньше не приходилось. Зачем они здесь, никто из них и близко не догадывался. Все ждали объяснений от Принцессы. Мысли лезли в голову самые странные, и главное – совершенно невероятные.

Она же не спешила развеять их сомнения. «Зачем? – думала Принцесса, наслаждаясь их растерянностью. – Пускай немножко понервничают. Всё равно от них ничего не зависит. Мгновения торжества такие сладостные. Она шла к ним всю жизнь. Она всё продумала. Всё предусмотрела. Всё устроила. Они послужили лишь орудием. И будут служить им всегда. Во всяком случае, еще долгие годы. Пока она не захватит власть над городом. Потом – над страной. Затем – над всем миром. На меньшее она не согласна. Что теперь от них требуется, она сейчас расскажет».

На улице было тепло. Нарядно. Солнечно. Золотая осень еще только входила в свои права. Всем верховодило «бабье лето», каждый раз с тем же недоумением, что и ее клевреты, обнаруживающее, к своему разочарованию, что не оно правит бал.

Краткой паузы хватило на то, чтобы Принцесса сориентировалась в незнакомой ей реальности и вобрала в себя окружающий мир. Настало время сделать следующий шаг. «Каждый из вас мне помог. Спас меня. Освободил. Разбил оковы. Вырвал из рабства и заточения, – проговорила она чистым, звонким, чарующим голосом, тут же переходя на прямой обмен мыслепосланиями.

– Каждый заслуживает награды, ждет признания своих заслуг и даже не подозревает, что уже получил награду с лихвой. Я всегда верила в вас. Надеялась на вас. Была уверена в ваших талантах, храбрости и надежности.

Каждому досталась часть моих магических способностей. С их помощью вы разрушили те смрадные тупиковые миры, из которых нам вместе удалось вырваться. Новый, который у нас получилось создать и который вам кажется знакомым, мы создали из ваших воспоминаний. Он еще только обретает плоть и кровь. Он еще только формируется.

Чтобы он стал светлым, добрым, человечным и разнообразным, магические свойства, которыми я с вами поделилась, надо снова объединить. Каждый из вас останется самим собой. И одновременно все мы станем единым существом, которое будет править этим миром.

Я не спрашиваю, готовы ли вы к трансформации. Только что вы доказали, что такой вопрос не уместен. Но до превращения я хотела, чтобы вы знали: я люблю каждого из вас, всегда любила и всегда будут любить. Как и вы меня. Только так мы сможем преодолеть все препятствия. Избежать ошибок. Насладиться счастьем, которое будет переполнять нас всегда. А теперь повторяйте за мной слова клятвы, которую ничто на свете не сможет нарушить». И они, как ягнята, вместе произнесли последнее заклинание, которое сделало ее Хозяйкой этого мира, а их – игрушками в ее руках, бижутерией у нее на груди, безвольными и бессловесными рабами.

© Н.И.ТНЭЛМ