Вилли Хеметсбергер: «Нет экономики без психологии»

Вот что ответил В.Хеметсбергер на вопросы журналиста из берлинской газеты «Тагесцайтунг».

В чем банкир видит причины острейшего кризиса, едва не завершившегося «крахом капитализма» (определение «Тагесцайтунг»)? Как это все выглядит с банковской колокольни?

Тут Рыжий Вилли не оригинален. Да и то сказать, что здесь можно предложить, кроме констатации очевидных фактов? Итак, по мнению В.Хеметсбергера, все дело в недвижимости, являющейся крупнейшим аккумулятором собственности в стране, в нашем случае – в США. «Кризисы в сфере недвижимости всегда разрушали банковскую систему. Ничего удивительного в этом нет», – полагает экс-банкир. Так-то оно так, но почему же на этот раз все приобрело столь пугающие масштабы?

«Цены на дома в Америке за минувшие 50 лет не снижались ни разу. И даже разумные экономисты объясняли каждому, что и дальше будет то же самое, потому, что население Америки в ближайшие 20 лет вырастет на 150 миллионов человек. И те, кто отвечал в банках за выдачу кредитов, утверждали: у нас есть надежные статистические гарантии. Вот все и пришло к тому, что стали давать взаймы до 100% стоимости дома. Но ведь дом надо еще и ремонтировать. А значит, дадим кредит в 120% продажной цены. Спрашивается: как за это можно расплатиться. Так ведь расплачиваться-то будут не из своих доходов, поскольку цены на недвижимость продолжат расти, как и предшествующие 50 лет, верно? И дом всегда можно продать с прибылью», – показывает механизм образования финансовго «пузыря» Рыжий Вилли.

А лопнул он, по его мнению, потому, что два года назад началась инфляция и в каналах обращения появились «узкие места». Начали расти проценты, в том числе и в сфере недвижимости. Многие заемщики лишились возможности их выплачивать и потеряли свои дома. Банки выбросили их на рынок для срочной продажи. Естественно, цены стали падать. «Все это совершенно нормально. Ненормально то, что система работала столь долго и смогла раздуться до таких масштабов», – уверяет В.Хеметсбергер.

Почему? Здесь экс-банкир видит две причины. Первая – поведение азиатских государств, прежде всего Китая. Пекин вложил в американские государственные займы и схожие ценные бумаги 3 триллиона долларов, чтобы искусственно поддержать доллар и удешевить юань. Из-за этой меркантилистской политики в условиях избытка долларов американская валюта не дешевела, хотя должна была, уверен Рыжий Вили: «Это привело к тому, что проценты в США оставались очень низкими, несмотря на высокую задолженность».

Почему же не сказалось так называемое инфляционное давление? «Его не было, поскольку в капиталистические экономические процессы вступили 500 миллионов китайцев. Они принялись производить товары по ценам, составлявшим лишь ничтожную часть тех, которые действовали прежде. Это и породило невероятное дефляционное давление – товары подешевели», – поясняет В.Хеметсбергер. По его мнению, американскому государству следовало намного раньше поднять ссудный процент и проколоть кредитный «пузырь», с помощью которого финансировалось строительство домов. В том, что это не было сделано, он видит отказ механизма государственного регулирования.

Но вторая причина в том, что отказали и рыночные механизмы. «Если вести речь о крупных банках, то рыночные механизмы там отказывают системно. Ведь если банки разоряются, то это имеет такие внешние последствия, которые наносят больший урон экономике, чем их вкладчикам. Вот почему банки располагают имплицитными гарантиями того, что их спасут. Им просто не дадут разориться. Да к тому же в 1980-х годах было предпринято масштабное дерегулирование деятельности банков», – указывает В.Хеметсбергер.

Выходит, каждый крупный банкир твердо знает, что государство ему в любом случае пропасть не даст, не так ли? «Не только банкир, – отвечает Рыжий Вилли. – Но и вкладчик тоже. И то, что все верят друг другу, очень важно для функционирования системы. Человек кладет деньги в банк и знает, что ничего с ними случиться не может. Ведь есть еще и государственные гарантии. Но в то же время есть и жесткая рыночная конкуренция. Они и образуют фатальную смесь».

В чем здесь дело? А в том, отвечает В.Хеметсбергер, что возможными становятся такие ситуации, когда в банк приходит вкладчик, желающий получить на свой капитал доход в 20%. Но ведь каждый не может на это рассчитывать в рамках экономики, прирастающей на 3% в год. Что в этом случае делает банк? Известно что: все шире прибегает к тому, чтобы ссужать не свои средства, а чужие, ибо так только и можно задрать прибыли на невероятную высоту. Банки берут кредиты у банков, замыкая порочный круг. «Они бы этих денег не получили или получили бы в значительно меньших объемах, если бы все кругом не были уверены: в случае провала ничего с ними не произойдет», – сетует Рыжий Вилли.

Он приводит пример из истории американской банковской системы. В 80-х годах прошлого века там случился кризис, приведший к краху многих американских сберегательных касс. А все дело в том, что государство перестало определять максимальный размер процента, который банк может платить по сберегательным вкладам. Тут же те банки, которые были привержены агрессивному поведению на рынке, этот процент резко задрали. Не склонные к рискам, консервативные банки оказались в невыгодном положении: их преимущество – надежность вкладов – стало их недостатком. А государственные гарантии действовали в равной мере и для тех, и для других. Вот вкладчики и побежали туда, где обещали большие прибыли. Так надежная и безопасная работа стала невыгодной, а клиенты сами поспособствовали тому, чтобы традиционалисты были вытеснены с рынка.

В.Хеметсбергер назвал еще одну причину того, что в финансовой сфере США сложилась нездоровая обстановка. Ее породила возможность продавать кредитные обязательства, а по сути дела – долги. Но ведь одно дело, когда ты выдаешь кредит, с которым потом тебе работать 10 лет, и совсем другое, если через 30 дней он будет перепродан, считает экс-банкир. Как дело пойдет дальше, это вроде бы уже и не твоя проблема. Так банки стали пускать основные средства на спекуляции, поскольку кропотливая работа в реальном секторе становилась менее интересной и прибыльной. И это тоже послужило тому, что сверх всякой меры раздувался кредитный «пузырь», увеличившийся с 12 триллионов долларов до 200 триллионов – чуть не в 20 раз за неполные 30 лет!

Бездумная легкость, с которой выдавались и перепродавались кредиты, свидетельствовала, что не существовало определенного психологического барьера, который должен был бы воспрепятствовать этому. Так что же, выходит все дело в психологии? «Да, – соглашается В.Хеметсбергер, – ведь пока мы верим в то, что мир безопасен, он таким и будет. Без учета психологии не может быть никакой экономики».

А вот тут матерый финансист, возможно не совсем прав: может, но выглядеть она будет так, как выглядит сейчас. То есть весьма непривлекательно.

Андрей ГОРЮХИН