С ног на голову или с головы на ноги

Сорока-ворона кашу варила, деток кормила. Одному дала. Второму дала. Как до самого бойкого и непутевого дошла, он ей и говорит: «Ма, и не предлагай: не достоин я – воду не таскал, дрова не рубил, хворост не приносил, готовить тебе не помогал. Как исправлюсь – тогда. А пока поголодаю. Так по-честному будет». Сорока-ворона от удивления только клюв разинула, но возразить ей было нечего. Такое время настало. Приходилось с ним в ногу идти.

(Неомондорфский фольклор: цикл «Все наоборот»)

 

… Они встречались раз в месяц. По вечерам. За хорошо сервированным столом. В резиденции, из которой открывался умопомрачительный вид на всю городскую агломерацию. Так было заведено. Очень и очень давно. Почти с самого начала.

Серый Волк рыскал по лесам и болотам. Перепрыгивал из страны в страну. Прислушивался. Принюхивался. Виделся с чудищами такими же, как и он, сказочными. Встречался с дивами морскими. Уединялся на яхтах, во дворцах и комфортабельных загородных домиках с политиками и сановниками первой величины. Снимал информацию с агентов влияния, которых повсюду хватало.

Каждому что-то доверял, нашептывал или просто так делился, цепко следя за реакцией. А потом все тщательно продумывал, обобщал и выдавал Главному Управителю в таком виде, что от всех остальных советников, исследовательских центров, мозговых трестов и спецслужб спокойно можно было отказываться.

Однако Иван-Царевич не отказывался. Зачем? Пусть у каждого кусок хлеба с маслом гарантированный будет. И конкуренция в таком деле ой, как помогает. Без нее никак нельзя. Опять-таки, а вдруг с Серым Волком что случится. Он, конечно, свой в доску. Доверенное лицо. Наперсник. И кореш самый близкий. Но недаром же предки предостерегали, что «волк, он всегда в лес смотрит».

Нарушать традицию и проситься на прием вне очереди Серый на этот раз не стал. Несмотря на то, что очень хотелось. До того предупреждение, которое он «на хвосте принес», «горяченьким» было. Прямо-таки язык обжигало.

Но уж когда плановый вечер подошел, не смог удержаться от эмоционального взрыва.

– Иванушка, дорогой, все плохо! – завопил, как только в узенькую, незаметную, боковую дверь в роскошный кабинет-трапезную протиснулся. – Кранты. Противоядия отыскать не сумел. Пандемия во всем мире началась. Скоро и до нашего болота дойдет. Что делать, ума не приложу. Похоже, вещички паковать надо. Имущество распродавать. Или пиры устраивать.

Иван-Царевич сначала напрягся. Даже так пальцы в кулаки сжал, что мелкая безделушка, которую он в них вертел, обреченно затрещала и на мелкие кусочки распалась. Однако тут же сделал над собой усилие и привычно взял себя и ситуацию в руки.

– Эх, Серый-Серый, сколько лет мы вместе, меня знаешь как облупленного, а все мелодрамы пытаешься разыгрывать, – процедил он слегка шипящим голосом. – Ты давай, с этим заканчивай. И так по моему лицу видишь: забот и без тебя и твоих сцен «а ля Кассандра» выше крыши.

Наши вечера для меня святое. Мы никуда не спешим. Времени в нашем распоряжении достаточно. Хотелось бы расслабиться. Вкусить яства по полной программе. Выпить-закусить в свое удовольствие. Вместе поразмышлять над тем, что было и что будет. И почему.

Так что сначала по рюмашке любимого напитка из графина запотевшего, а потом ты мне все расскажешь чинно. Благородно. Обстоятельно. Ни одной детальки не опуская. Ни одной подробности не утаивая.

Устраивайся поудобнее. Будь здрав! За Бог с нами, со всеми нашими друзьями и союзниками! И за черт с ними! Со всеми ворогами. Трусами. Завистниками. Предателями.

Иван-Царевич и Серый Волк, стоя, перекрестились размашисто. Хряпнули по маленькой. Обнялись по-братски, как положено. И уселись вольготно за богато сервированный стол. Хотя богато – не то слово. Если кто десятую часть того, что на нем поставлено было, представить себе захочет, пусть Владимира Гиляровского «Москва и москвичи» почитает. У него описания того, как во времена Империи было, особенно хорошо получались.

– Ух ты, – выждав немного, порадовался Серый Волк. – Значит, у нас друзья и союзники есть. Не знал. Видимо, глаз «замылился». Думал, у такого болота, как мы, они появиться могут только тогда, когда мы более-менее его осушим и твердь создадим. Что мы уже сколько столетий делать отказываемся, дабы себе не изменять. Но коли ты говоришь.

При других обстоятельствах Иван-Царевич, может, иначе бы ответил. Чтобы все сразу про генеалогию и предков его пассионарных и яростных вспомнили. Но этот вечер он решил для себя провести по-настоящему задушевно и от своего отступать не собирался.

– Зря, Серый, ёрничаешь, – лишь пожурил он его. – Друзья и союзники у нас всегда были. Причем повсюду. Ты же ведь и сам прекрасно знаешь. Только боялись это показывать. Под корягой сидели и себя никак не проявляли. А нынче отсиживаться не получается. Все так неожиданно развернулось. Бояться еще страшнее стало, нежели принципиальность проявить.

Мы же плечо вовремя подставить решительно всегда стремились. Только подставлять особенно нечего было. Да и с решительностью как-то не задавалось. А теперь всего в избытке. Вот так, Друг ты мой Любезный. Давай за это пропустим по маленькой. Стоя, опять-таки. Чтобы твою радость усилить.

Иван-Царевич и Серый Волк ногой отодвинули мебель. Вытянулись во фрунт. Перекрестились. И с видимым удовольствием опорожнили стопочки, до краев наполненные невидимой обслугой. Потом снова развалились в креслицах и захрустели кто чем. Благо, выбрать было из чего.

Однако Лесному Хитрецу до невозможности хотелось испытать, до каких пределов благостность Сиятельнейшего сегодня распространяется.

– Это точно, – раздумчиво проговорил он. – Что-то в мире в очередной раз повернулось. Понимать бы только, в какую сторону. Если теперь отказываться от подставляемого плеча нельзя стало, естественно, что масса друзей и союзников набежит.

Вот только хорошо бы такую казну иметь, чтобы их всех прокормить. И чтобы после этого и нашим всем на болоте жилось хорошо. Ну, если хорошо не получается, то хотя бы сносно. А то, глядишь, как бы внутри их меньше не стало, чем за пределами нашими славными.

Главное – меньше, чем для планов наших стратегических требуется. Вообще требуется. Кризис же, как-никак. Туды его в качель. Экономический. И не ослабевает. Никак. Почему, тоже разбираться надо. Ведь дна уже несколько раз достигали. А отскок все себя ждать заставляет.

Тост предлагаю. Давно хотел. Тем не менее, тоже трусил. То есть под корягой сидел. Не только за Армию нашу и Флот, само собой. Но также и за нормально работающую экономику и всех тех, кто в ней, родимой, трудится. Выпьем!

Наступила тишина. Тяжелая. Вязкая. Как будто тучи темные на кабинет-трапезную наползли, чреватые громами и молниями неисчислимыми. Лицо Ивана-Царевича окаменело. Вдобавок по губам улыбка зловещая скользнула.

Будь Серый Волк норовом похлипче, этого было бы достаточно, чтобы у него инфаркт случился. Или сразу несколько. Но не для того Хищник Зубастый с Вечным Лесом, Волшебным, Загадочным, расстался и к Светлому в советники пошел, чтобы про себя думы сокровенные хранить. Любезничать. Расшаркиваться. И тень на плетень наводить. Для того все другие советники, исследовательские центры, мозговые тресты и спецслужбы у Высшего имелись.

То, что Истинный Владыка про это же думает, у него, наконец, на лице отразилось. Оно вновь подобрело. Просветлело. Расслабилось. Тучи рассеялись. Иначе бы не сидеть больше Лесному Жителю в кабинете-трапезной. И вообще не сидеть. Нигде и никогда. Губы Царевича раздвинулись в широкой надменно-снисходительной усмешке. Ехидство спряталось в уголках глаз. Рука потянулась к фужеру.

– Да, конечно, выпьем! – сказал он. – У нас с тобой всегда мечта об одном и том же была. Если бы все в болото не уходило, мы бы уже давно не на нем, а в Сказочной стране, Волшебной, жили. Бьемся за то, не покладая рук. Жизнь свою на то положили. И не только свою. Давай за все доброе. Все хорошее. Светлое. Так лучше будет.

Они легко, плавно, с душой, перекрестились и приняли на грудь еще по стопочке, после чего вновь энергично задвигали челюстями. Хотя Серый Волк, пожалуй, помощнее. И с явным облегчением.

– Волчище-Дружище, – спокойно, уверенно, взвешивая каждое слово, начал Главный свою короткую установочную лекцию. – Значит, так. Мотаясь по заграницам и выполняя мои самые важные сокровенные поручения, ты за внешней канвой событий и изменений, похоже, их суть упустил.

О том, что никто никого абстрактно, впустую, просто так ни к чему не принуждает, можно даже не говорить. Сами с протянутой рукой приходят.

Метаморфоза в ином. Мироощущение нащупали другое. По душе. По заслугам перед историей. Перед цивилизацией человеческой. Такое, от которого дух захватывает. У всех. А у некоторых от того даже поджилки трясутся.

Ты вот за корягу «зацепился». Да не только они под ней сидели. Мы точно также. И помалкивали в тряпочку. Думали, оценят все наше благородство. Что за одним столом или стаканом с Медведем сидеть можно и не страшиться, что рассердится. А как рассердится, порвет. И порвет не понарошку. Порвет в хлам. Живого места не оставит. Так лапами и клыками обработает, мама родная не узнает. Оценив же, воздадут по заслугам. По статусу в мире. По вкладу. По тому, что мы для него значим и что делаем.

Не оценили и не воздали. Глупышки. Недоросли. Решили, что удавка на шее крепкая. И цепи не разорвать. Что от разговора на равных можно открещиваться. Помыкать нами как угодно. Глумиться. Издеваться. Все наше по своим карманам распихивать. А как что, болотом нашим дивным, нашим сказочным, точно свиньей в рожу сувать.

Ты же про пружину все знаешь. Сколько раз так в Вечном Лесу случалось. Если ее сжимать все сильнее и сильнее, она потом обязательно распрямится. Да так, что все об упущенных возможностях пожалеют. И не в обидах дело. Тупости. Зашоренности. Хотя и их хватает.

Все простить и забыть можно, если по рукам ударили, и как жить дальше, договорились. Если же и говорить не хотите, получайте то, что заслуживаете. Со всеми вытекающими. Ну, да оставим это на их совести. Пускай угрызениями мучаются, если способны.

Нам сейчас не до них. У нас другая повестка. Сильная. Беспроигрышная. Мы настоящее будущее строить затеяли. Альтернативное. И вперед идем семимильными шагами. Причем такое будущее, которое тех, других, вполне на обочине оставить может.

Хотим мир наизнанку вывернуть. Чтобы не мы на болоте, а вокруг красоты природы. А наоборот. Чтобы все остальные на нас завязаны были. С нами объединялись. И для нас не чужими пределами, а частью единого целого стали. Большого. Глобального. Необоримого.

В то же время ни от кого не отгораживаемся. Ни-ни. Вместе плечом к плечу с общими врагами и общими опасностями сражаться готовы. И на борт к себе взять.

Хотят сами себе в ногу стрелять, жить по-старому, придумывать себе параллельную реальность, от остальных и нас отгораживаться, пожалуйста. Их выбор. Добровольный. Только потом пусть пеняют на себя. Лишь бы поздно не было. Исправлять – оно всегда сложнее, чем в нужный момент ошибки свои признать и мудрость проявить.

Вот эту мудрость я от тебя, Друг Родимый, Длинношерстный, очень жду. Донеси ее до всех. Растолкуй. На пальцах объясни. Пусть одумаются и с нами в одну упряжку впрягутся. А болото, оно не болото вовсе, а общее достояние человечества. Общее наследие. Такое же для него ценное и важное, как заоблачные вершины и самые глубокие океанические впадины.

Что-то в горле пересохло. Давай за наш новый геополитический проект выпьем. За Победу. Великую. Славную. Которую у нас никто не отнимет. Ни прошлую. Ни будущую. Кишка тонка. Стоя.

Иван-Царевич и Серый Волк, поднялись, держа фужеры в руках. Посмотрели в глаза друг другу. Открыто. Пристально. Как будто создавая вокруг себя только им понятное и ведомое энергетическое поле. Перекрестились. Хряпнули. Перевели дух, успокаиваясь. Подцепили вилочками, что кому больше нравится. И беседа потекла чуть мягче и размереннее.

– Так что ты мне рассказать хотел, Кардинал мой Серый, Зеленоглазый? – поинтересовался Иван-Царевич. – Выкладывай без утайки. Только так, чтобы додумывать ничего не нужно было. Слушаю.

Серый Волк оглянулся. Посмотрел по сторонам. Прислушался. Полюбовался безоблачным лицом Монарха и начал.

– Помнишь, давеча мы с тобой все вызовы, что бросает нам, то бишь, болоту, новая индустриальная революция, обсуждали. Плюсы и минусы, которые она обществу несет. Что нашему. Что не нашему.

Новый тектонический сдвиг, он же пандемия, покруче будет. Зародилось все на это раз в трипятидесятом царстве-трипятидесятом государстве. Но все по порядку.

В трипятидесятом царстве очень мощная фармацевтическая промышленность всегда была и связанная с ней прикладная наука. Они там на корпус, а то и на два впереди всех остальных. Снабжают весь мир первоклассными лекарствами и медицинской техникой. Причем, в отличие от жлобов из Штатов и объединенной Европы, буквально через пару лет после создания новых препаратов открывают к секретам их производства открытый доступ. Чтобы конкуренты могли быстро налаживать массовое изготовление дженериков и за бесценок продавать их бедным людям и бедным странам.

Не правда ли странно, не похоже на других? И назначение президентов ведущих системообразующих фирм у них тоже до коликов странно организовано. Оно мало чем отличается от выборов губернаторов, а то и глав государств. За них народ голосует. Устраивается избирательная кампания. Конкурс программ. Публичные теледебаты. В общем, все честь по чести. Только кандидатами могут быть люди с образованием, опытом работы и весомыми достижениями по профилю деятельности фармацевтического гиганта.

– Серый, ты в системе уже столько лет, – подал голос Царевич, – а по-прежнему романы рассказываешь. Помни – две трети страницы. Больше никто не осилит. Даже пытаться не будет.

Да знаю я все про трипятидесятое царство. Моя династия с ихней не одно столетие родственными узами связана. К тому же они про себя мне все докладывали, когда на наш рынок просились. Ты ненужное пропускай. Давай сразу к сути. Так что там такого экстраординарного случилось, что ты даже зайчатину себе парную в тарелку до сих пор с блюда не сбросил?

– Зайчатину? Точно. Уже сбросил. Только она подождет. Я к основному приступаю. Верховный, тебе на того, кто во главе их крупнейшей фармацевтической компании встал, досье приносили? Нет? То-то и оно.

Сен Киаю Тор – так его величают – гремучая смесь из трех различных личностей: гениального ученого, добротного организатора, политика и психолога и безмозглого идеалиста. В его лаборатории все последние прорывные лекарства синтезированы и на поток поставлены. Не будь он сильным политиком и психологом, ни за что бы на вершину не поднялся. Но самое интересное с идеализмом.

Сызмальства Сен Киаю Тор грезил о том, чтобы сделать наш мир честным и справедливым. Считал, что его поразила какая-то страшная, но излечимая болезнь. Стоит ему прописать нужное лекарство, и с бедностью, отсталостью, неравенством и радикализмом будет покончено.

Ради того в науку и подался. Все что только вы, люди, про генетику, микробиологию и бионику знаете, изучил и двинул на поколение вперед. Всех вместе со своими единомышленниками настолько превзошел, что ему по плечу создать то, о чем он мечтал, стало.

Поэтому ему масштабы крупнейшего концерна потребовались. По моим сведениям, он три сверхактивных штамма вирусов вывел, оказывающих непреодолимое воздействие на нейроны мозга. Первый пробуждает совесть. Второй заставляет говорить правду и только правду. Третий принуждает воспринимать реальность такой, какая она есть, а не такой, какую выдумывает для себя каждый человек.

Все три штамма уже испробованы. В любой момент, с опорой на концерн, Сен Киаю Тор может распылить их по всей планете. Если это еще не сделал. Только досконально выяснить, где и на ком он их испытал, пока никому не удалось.

Промышленные секреты они там, в трипятидесятом царстве, филигранно хранить научились. Ото всех. Даже с помощью технологий больших цифр их систему защиты умельцы из американского разведсообщества осилить не сумели, а ведь они собаку на этом съели. Все взломать могут. Любой код. Любые шифры. Вон криптографические разработки, кажется, Гугла или Майкрософта, наплевав на отсутствие судебного предписания, за пару дней, как сухой орешек, щёлкнули. Однако кое-какие догадки имеются. Правда, по косвенным данным.

– Давай свои косвенные данные, – поторопил, было, Правитель своего собеседника. – Хотя нет. Сначала еще по чарке пропустим. Я будто с Луны на Землю свалился. Тут под боком такое творится. А мы ни ухом, ни рылом. В старых войнах погрязли, и о вызовах нового поколения даже не подозреваем.

Ладно, без пафоса. Пусть сначала у наших недругов эти бомбы взорвутся, и к нам все попозже придет. Чтобы приготовиться успели и, что к чему, сообразили. Ну, вздрогнули.

Иван-Царевич и Серый Волк, как положено, перекрестились, чарочки опорожнили, дружно крякнули и за закуски принялись. Прерывать похрустывание и причмокивание никто не спешил, понимая, что к самому тревожному подбираются. Первым, дабы Цезарь не осерчал, от зайчатины отвалился Лесной Житель и продолжил.

– Буквально пару недель назад власти трипятидесятого царства правительству трипятьдесятпервого кредит выдали на большую кучу миллиардов зелеными. Под вполне щадящий процент. Просто так подобными подарками в нашем мире никто не швыряется.

Вон, бедную Украину даже после всего, что натворили, на голодном пайке держат. Каждый миллион выданный таким пиаром обставляют, будто из трясины на сухое место вытащили. Добавить забывая, что отдавать Киеву втридорога придется. Значит, за такой щедростью, наверняка, что стоит.

Уж очень подозрительное совпадение. В трипятьдесятпервом царстве-государстве какой-то для наших и ихних традиций совершенно нетипичный кризис политический раскручивается. Вроде, ни в Люксликсе, ни в Панамликсе, нигде еще никто из высшей элиты замешан не был, да вдруг такое.

Один за другим министры правящего кабинета и парламентарии на себе «тельняшку рвать» принялись и во всех грехах смертных признаваться и каяться. Кто в том, что трахались налево и направо и у партнерш согласие забывали спросить, а вот теперь вспомнили и восполнить решили. Кто в том, что на них к тому же немерено бюджетных денег потратили. Третьи в том, что из казны всю жизнь воровали, как до кормушки добрались, а нынче все вернуть захотели – только ничего не осталось. Куда и на что ушло, одному только Богу ведомо. Четвертые в том, что распродавали государственные секреты кому не попадя, но теперь все полученные в подарок усадьбы, французские замки и лондонские коттеджи народу вернут, чтобы под дома призрения и сиротские приюты переоборудовать. Пятые в том, что заведомо предосудительные и неправедные законы популистские протаскивали, лишь бы карьеру сделать и наверх прорваться. В общем, какое-то всеобщее помутнение рассудка. Сумасшествие. Если не хуже.

И ладно бы все в отставку ушли. По владениям своим разбрелись и охотой да рыбалкой занялись. Так ведь нет. Выяснилось, что заменить их неким. Просто физически неким. Новое поколение политиков еще не выросло. Не оперилось. А в старом честных людей не осталось. Абсолютно все в той или иной степени замазаны.

Власть дискредитирована. Институты в развалинах. Доверие электората, как опросы общественного мнения свидетельствуют, на нуле. Да деваться некуда. Вот и несется властный корабль без руля и без ветрил. А те, кто во власти, никак не угомонятся. Все свое гнут. Голову пеплом посыпают. Во всех прежних ошибках и прегрешениях расписываются. Как только трипятьдесятпервое царство-государство еще совсем не развалилось или в состав какого другого царства, да хоть нашего, проситься не стало, не ясно.

– Точно! Такого бардака, как в трипятьдесятпервом, еще никогда не было. Вот оно, оказывается, с чем связано. А я голову ломал. Сокрушался. Ведь никаких объективных причин ему в падающее государство соскальзывать не было.

Это что же получается, теперь любая страна, если туда дурман совести подбросить, вот в такое непотребство превращаться будет. Дико как-то. И нелогично. Ведь задумка правильная. Все по совести жить должны. Или, по крайней мере, к этому стремиться.

Хотя постой. Установка жить по совести может быть только на новое поколение рассчитана. На тех, кто еще чист. Кто только вступает в политику. Тогда нынешняя камарилья – идеальное средство старый срез политиков в отвал сбросить. Или даже хитрее. Зачем вообще такая власть и институты, когда те, кто по совести, в сетях сидят. Всё обо всем знают. Все между собой связаны. Такое самобичевание – отличный пролог к прямой демократии.

Неувязочка только. Примерно как с политикой жесткой экономии получается. Действовать и приносить плоды она тогда начинает, когда социальная ткань общества уже надорвана, а тех, кто проводил, в «неприкасаемые» записали. И тут точно так же – за время переходного периода от страны одни развалины остаться могут.

Нет, нам это явно не подходит. Мы только подниматься отважились. Перспективу увидели. Нам эстафету в надежные руки передать нужно. Проверенные. Без бучи и всего прочего.

Гуд. На заметку берем. Все силы на поиск противоядия бросим. А что с другим зельем? Продолжай. Не томи.

– Есть что и про другое рассказать, – встрепенулся Серый Волк. – Только сначала хотел бы, чтобы один нюансик мы не упустили. Многое от дозировки зависит. В трипятьдесятпервом царстве-государстве с ней, похоже, перебрали. А вот в европейские страны вирус, если это, конечно, он, в очень ослабленной форме просочился. Там, наоборот, никто ни в чем признаваться не желает. Даже напрямую в разоблачениях фигурирующие.

Однако вот с общественным мнением что-то нетипичное явно происходит. Раньше все к мелким грешкам, типа донжуанства, весьма спокойно относились. Вроде как, все мы люди, все мы человеки. А в последнее время всех «на ковер» требуют.

Вон во Франции, когда ДСК (Доминика Стросс-Кана) «полоскали», все или очень-очень многие ему сочувствовали. Погореть на женщине – обычная история. А нынче на очередную жертву налетели аки стая стервятников. Совестливость еще не привилась. Никто ее не проявляет. На нее ставку не спешит делать. Однако от политиков и в целом публичных людей ее уже домогаются.

– Ладно, нюанс уловил, – процедил Непогрешимый. – И над этим подумаем. Давай теперь только большими мазками. А то горячее стынет. И в застолье пауза большая возникла.

– Так я что, – Серый Волк моментально сориентировался. – У меня тост есть. За братьев французов. Мы с ними всегда близки были. Особенно со времен Наполеона. Тоже есть, что праздновать, между прочим. И в Совбез ООН их после Второй мировой мы протащили, хотя вклад в общую победу они внесли более чем скромный, и англосаксы очень против были. Любы они нам, чтобы ни вытворяли. Все-таки, есть в них наша кровь. А в наших ихняя.

– Ну, что в твоих жилах течет французская кровь, я первый раз слышу. Сегодня, прям, день откровений. А вот то, что ты к их молодому поколению и не только к нему руку или что другое приложил, верю. За то тебя еще сильнее люблю. Но за тебя пить очередь чуть позже подойдет. Теперича же можно и за французов.

Иван-Царевич и Серый Волк, расчувствовавшись, встали. Перекрестились. По стопочке из штофчика, свежепринесенного, запотевшего, маханули. Крякнули. С вертела себе чуть подрумянившуюся осетрину сняли. И, удобно устроившись, продолжили.

– Еще хуже в трехпятьдесятвтором царстве-государстве дело обстоит. Такое славное царство было. Любо-дорого. Ко всем людям мягкое и приветливое. С инфраструктурой развитой, не то, что у некоторых. С кучей достопримечательностей. В хорошем состоянии. Отреставрированных с иголочки. Есть что посмотреть. В общем, Мекка для образованных туристов. Наши особенно туда летать любили.

А тут такое началось. Прям, куда все подевалось. Причем в одночасье. Война всех против всех началась. Все политики между собой перегрызлись. Импичмент за импичментом. И на всех уровнях. Ведущие политические партии и движения распались. По телеку на всех каналах такой понос – уши затыкай и помещение без перерыва проветривай.

Шоу-бизнес в руинах. Съемки встали. Концертные программы распались. Никто друг с другом сниматься, выступать, да и просто работать не хочет.

Количество разводов в двадцать раз подскочило. А то и больше. Считай, традиционной семье конец пришел. Основной ячейке общества, как у нас принято говорить. Нетрадиционной, наверное, тоже. Только по ней статистика не ведется. Бизнес намертво встал. Потому что такое открылось – кошмар.

– Неужели, к ним вирус правды запустили? – оживился Главный. – Тогда все понятно. По правде жить ой, как непросто. Чтобы ее вытерпеть, святым надо быть. А таких в мире отродясь не бывало, если положить руку на сердце. Правда же, когда к ней люди не готовы, убийственна.

Так что получилось? Все от мала до велика базуками вооружились и палить во все стороны принялись? Да, не позавидуешь!

Хотя, Серый Правдолюбец ты мой Любимый, в тебе этот вирус давно сидит. Вона, и мне про экономический кризис и про то, будто идем не туда, вещать пытаешься. Ладно-ладно, шучу. Проехали.

Про нюансы давай только для разнообразия я вперед тебя скажу. Вирус не вирус, а спрос на правду сейчас в обществе до небес вырос. Вранье всех достало. Каждодневное. Ежесекундное. Политкорректность в печенках сидит.

Политики, которые это уловили, на коне. Так, во Франции нашей родимой уже треть населения за Марин Ле Пен голосует. За то, что она, как есть, правду-матку обо всем лупит. И феномен Трампа в Штатах во многом этим объясняется. Очень уж все правильные, прилизанные и чтящие каноны всем надоели.

Давай-ка за нового президента Соединенных Королевств выпьем. Вот у кого воистину власти немерено. Я о такой даже и не мечтаю. Пусть, меня все тем, что я всю ее себе забрал, укоряют. Да я по рукам и ногам обязательствами связан. А он все, что угодно, делать может.

Запрещать или разрешать крупные экономические проекты, типа трансамериканского магистрального газопровода. Запрещать или разрешать экспорт стратегических видов товаров, например, сырой нефти. Посылать куда угодно военных советников сотнями и тысячами, ни у кого не спрашиваясь. Подписывать законопроекты, от которых он не в восторге, или не подписывать.

И никто слова не скажет. А мне стоит любой тщательно подготовленный и выверенный шаг сделать, так все вопить на все лады начинают, будто самоуправство. Политика непредсказуемая. Всех врасплох застала.

Ну, да ладно. Что это я о своем наболевшем вдруг. Давай все равно за Цезаря Соединенных Королевств выпьем. Установись между нами дружеские отношения, мы бы горы свернуть могли. Все проблемы мировые решить. Все узелки на планете, двойным морским узлом завязанные, развязать. Эх, да что говорить.

Иван-Царевич и Серый Волк вмиг перекрестились и еще по маленькой маханули. А потом в задумчивости к долме, специальным образом для них приготовленной, приступили. Через какое-то время Сказочный Герой не выдержал и прервал молчание.

– Не обессудь, Иванушка, только я в твою бочку дегтя еще ложечку добавлю. Насчет тяги людей к слову праведному, это ты все в десятку. Только у тяги и оборотная сторона медали имеется. Сколько за Марин искренне, по убеждению голоса отдают, а сколько, чтобы вершителям судеб насолить, то ведь никому неведомо.

И американцы туда же. Что раньше, вроде, замечено не было. Опросы на это определенно указывают. Половина его электората не собственно за Дональда голосовать готова, а чтобы Мадам в Белый дом с колоннами не пущать. И наоборот, половина ее электората не Хиллари поддерживает, а на пути Трампа редуты выстраивает. Можно ли такое поддержкой назвать что лидера, что его программы, и вообще демократией, когда не за него или за нее, а против другого сражаются? У меня большие сомнения. Знаю только, что у нас в Вечном Лесу за такое точно слопали бы. В переносном смысле, конечно.

– Серый-Серый, каждый раз ты мне с новой стороны открываешься, – промурлыкал Верховный. – Думать не думал, что тебя в радетели демократии зачислить можно. Вроде как ты мне про сильную власть и эффективность правления всегда толковал. Которая у нас на болоте никак не прививается. Только ты, видать, забыл, как и у нас «против всех» голосовать любили. А почему, знаешь? Потому что не за кого было. А теперь есть.

Хорошо. С этим разобрались. И в отношении вируса правды команду дам противодействие готовить. Лучшие силы на это бросить. Из всех областей знания. Генералов опытных во главе изысканий поставить.

Но у тебя не все, если я правильно понял. Что ты мне на десерт припас? Давай к камину пересядем. Хоть и тепло на дворе, а у огонька все равно приятно расслабиться. Вон, как приветливо дровишки потрескивают. И «арманьяк» мой любимый, еще Буонапартом на болото завезенный, уже в коньячные бокалы налит.

Иван-Царевич и Серый Волк перебрались к камину. Вольготно развалились в креслах, к огоньку придвинутых. Взяли в руки по бокалу. Великий приготовился слушать. Его Визирь не заставил себя ждать.

– Самый худший вариант на долю трипятьдесяттретьего царства-государства выпал, – начал он, скорбно оскалив пасть, чем-то в этот момент акулью напомнившую, и проведя из стороны в сторону влажным, алым, шершавым языком. – Там людей реальность увидеть заставили. Забыв, идеалисты доморощенные, что мозг все силы человеческие только на то тратит, чтобы он ее не видел. Не слышал. Не чувствовал. И не понимал ничего соответственно.

Как можно человеку глаза открывать, когда мир так велик, а он так ничтожен. Вокруг всего так много, а у него ничего нет. И ничего ему, кроме скорой смерти, всегда безвременной, не светит.

Как люди там реальность увидели, все поголовно несчастными сделались. Ты такое видел, чтобы вся страна с утра до ночи и с ночи до утра скорбела? Рыдала. От воя безумного, звериного (не чета моему), надрывалась. И ничем больше заниматься не в состоянии была.

Первоначальный-то посыл я горе-идеалистов понимаю. Конечно, правильное решение только тогда принять можно, и в государственных делах, и в личной жизни, когда всей полнотой информации владеешь. Когда не в небесах паришь, а на твердой земле обеими ногами стоишь. И жить сообразно лучше, если и себя, и других реально оцениваешь. Но так ведь это все в теории. В сказках политиканских.

А в реальности, в которой мы все живем, всё наоборот устроено. В ней жить по-человечески можно, если ничего не знаешь. Не подозреваешь. Ни о чем не догадываешься. В ней всё на вере построено. Только не во Всевышнего. Хотя и в него тоже. А в то, что, как ты видишь, так оно и есть. Как тебе говорят, так и есть в действительности. С небольшой поправкой на разброс мнений.

Стоит эту веру сломать – всё: пиши пропало. У всех руки опускаются. Все дружно в гроб ложатся. И на том история заканчивается. Теперь уже по-настоящему. А не как у Фрэнсиса Фукуямы. Или все толпой за Анной Карениной спешат. Тем более у нас. Где со времен Толстого Льва Николаевича и Федора Достоевского это у всех в крови.

– Какой же ты у меня, Серый, умница, – не утерпел Царевич. – Под каждым словом подписаться могу. Конечно, к встрече с реальностью людей поколениями готовить нужно. Не менее сорока лет, как Моисей, по пустыне миражей и оазисов водить. Стоиков выращивать. И лишь когда созреют, все менять. Ментальность. Образ жизни. Традиции. Жизненный уклад. Установки. Чтобы встречу с реальностью выдержать смогли. Не сдрейфили.

У нас с тобой таких людей раз-два и обчелся. Ты да я. Плюс, наверное, еще человек двадцать из ближнего круга. Если не меньше. А нам критическая масса нужна. Чтобы опять сдюжить. Вновь удар выдержать. Который почище упреждающего стратегического будет. Над которым наши американские партнеры колдуют.

На него мы как раз ответ-то нашли. Значит, и на этот вызов найдем. Им третья группа «физиков и лириков» займется. По той же схеме составленная. Мне о ходе работ ежедневно докладывать будут. Чтобы успеть. Поскольку не ровен час, вирус, реальность раскрывающий, уже повсюду просачиваться начал.

Погляди, как рейтинги всех политиков, даже таких монументов при жизни, как Ангела Меркель, вниз поехали. А обычный человек в «сетях», порнухе и играх онлайновых раствориться пытается. Лишь бы из мира реального в любой другой, который ему больше по вкусу, перебраться. Ты как, будешь работу групп курировать или на тебя не рассчитывать?

Услышав поставленный перед ним вопрос, Лесной Житель весь напрягся. Зловещая улыбка Первого и тени, кровожадно прыгающие по стенам, уверенности ему явно не добавляли. Тем не менее, он мгновенно ответ дал, даже не клацая зубами, будто его заранее заготовил.

– Спасибо, Император, за доверие! Сочту за честь! Только я на своем месте, где сейчас, гораздо больше пользы принести могу. А кому командовать, у тебя в достатке имеется.

Услышав эти слова, Царевич надолго задержал на Волчище взгляд, как бы взвешивая сказанное, но потом все же расплылся в улыбке.

– Правильно. Другого не ждал. Вернемся к этому разговору через месяц. Посмотрим, как события разворачиваться будут. Сейчас же прощальный тост, а то мне еще после тебя кое с кем повидаться хочется. Не всю же жизнь политике и мировым проблемам отдавать.

Тут мне недавно статейку любопытную принесли. Не взбрыкивай. Иногда исключения делаю. Хотя и редко. Там расписано, будто наши болотные ценности вечные давно уже такими, как на твердой земле сделались. Но те, за кем мы тянулись, от них в другую сторону ушли. То ли их забыли. То ли от них отвернулись. То ли их предали. То ли трудно объяснимым образом переиначили до неузнаваемости, к чему-то адаптируясь.

Наш сегодняшний разговор как раз в канву таких размышлений ложится. Видать, очередная смена парадигм грядет. Еще другие ценности, теперь из скорого неотвратимого будущего, на нас свалятся. Так вот вопрос: нужно ли нам закукливаться и от них отгораживаться? Противоядие-то мы в любом случае изготовим. Но не для того, чтобы слепо применять. А чтобы всегда выбор был. Чтобы никто нам ничего навязать не мог.

Или правильнее впереди всех на планете, только по-умному, подготовившись, эти ценности взять. Их исконно болотными объявить. Тем самым волну оседлать. Дабы остальные за нами. А не мы за ними. Как считаешь?

Думай, Серый, думай! Это тебе не за зайчатами по Вещему Лесу гоняться. С волхвами повидайся. С ведуньями. По Тибету порыскай. Артефактов волшебных нарой. Разузнай, кто что по этому поводу и кому на ухо нашептывает.

И я тоже думать буду. Еще нескольких сильных мыслителей подключу. Нам этот ребус правильно разгадать надо будет. Без права на ошибку. Так-то вот. За это и выпьем. За тебя, Друг мой верный. За нашу дружбу, годами служения Отечеству скрепленную. И за Победу. Тут без вариантов. Победа будет за нами! Как во все времена…

© Н.И. ТНЭЛМ