Германия: реальная вина и беспочвенные обвинения
Искать в мире страну, жители которой были бы довольны работой полиции, занятие малоперспективное. Сама специфика этой работы такова, что совсем не трудно найти причину или тем более повод, чтобы всыпать любому полицейскому чину по первое число. Германские стражи порядка здесь не исключение. Но среди того, что пришлось выслушать в эти дни кёльнским полицейским, было совсем уж много запредельной чуши.
Ну, вот как, скажите, можно обвинять местную полицию в том, что она не предотвратила скопление у вокзала орды пьяных и обкуренных мужиков? Чтобы выдвинуть такое обвинение, надо совершенно не представлять, что собой представляет агентурная разработка этнических сообществ – герметически закрытой среды, в которой любой чужак будет неминуемо сиять, как лысина в лунную ночь. А в кёльнском случае речь вообще идет о людях, которые в городе без году неделя. Да и элементарно доверительные отношения, не говоря уже об обязывающей вербовочной связи, быстро устанавливаются только в телесериалах, где все дела надо уложить в 45 минут экранного времени.
Еще нужны специалисты, знающие арабский, да не просто арабский, а сирийский и иракский диалекты. Если в кёльнской полиции есть соответствующее подразделение, то тогда можно обвинять тамошних стражей порядка, что они небрежно мониторили социальные сети или лениво прослушивали телефонные переговоры. Ах, нет, этих специалистов, и работой такой никто не занимается? Тогда с полиции и взятки гладки. А то ведь можно и указать пальцем на сотрудников тех германских ведомств, которые располагают в этом отношении значительно большими возможностями, чем люди, в задачу которых входит охрана порядка на улицах.
Но вот что невозможно не признать, так это то, что германская полиция со всей очевидностью не хочет применять силу в отношении мигрантов. А происходит это совсем не потому, что они, как считают некоторые отечественные «эксперты», слабо подготовлены или не имеют опыта противостояния агрессивной и психологически трудно подавляемой толпе. И подготовки, и опыта у них вполне достаточно. А вот чего у них явно нет, так это желания потерять работу.
Дело в том, что германский полицейский имеет статус «беамте», то есть государственного служащего, которому гарантирована щедрая пенсия процентов в 80 от зарплаты и прочие выгоды, предоставляемые человеку, честно оттрубившему положенный срок на родное государство. А теперь признайтесь откровенно: вы готовы были бы вот так запросто рискнуть благополучной старостью, чтобы разок от всей души отмутузить распоясавшихся незваных гостей? Или пусть пока порезвятся: до них дело ещё дойдет, не таких борзых видели. А вот если будет дана команда, то ввалят всем этим арабским рукосуям по самое некуда, будьте уверены.
Ситуацию весьма усугубила слюнявая кампания в германских СМИ, когда за применение силы против мигрантов жестоко клеймили венгерских, македонских и хорватских полицейских. (О роли СМИ в миграционном кризисе стоит сказать особо – см. «Агрессивность? Предвзятость? Самоцензура?», №1(106), 2016).
Из неё любой германский полицейский чин мог сделать только один вывод: если его орлы всыплют горячих «бедным жертвам войны, потерявшим свой кров», то в начальственном кресле ему не усидеть. И своих подчинённых он ориентировал соответственно.
Да, кёльнскому полицай-президенту сохранить свой пост все равно не удалось. Но это – ритуальная жертва, для успокоения возбуждённой общественности.
Зато демонстрацию правых и противников безудержной иммиграции в том же Кёльне полиция разогнала, как нечего делать, и с использованием всех необходимых атрибутов вроде дубинок и водомётов. А что, дело привычное, этих можно, за них не наказывают…
Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ