Турция: синдром Эрдогана в паре с имперским перенапряжением
Крупный, по любым меркам, государственный деятель, прежний лидер правящей Партии справедливости и развития (ПСР), нынешний президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, доминирующий на политической авансцене вот уже 13 лет, утратил, похоже, тонкое чутье прагматика. Такой вывод напрашивается после того, как он ввязался в определенно затяжную конфронтацию одновременно на трех фронтах, без шансов «одним махом всех побивахом», но с вероятностью стать еще одной жертвой «имперского перенапряжения» вслед за своей политикой «Ноль проблем с соседями».
Р.Т. Эрдоган (см. «Папа Тайип», или Штрихи к портрету второго отца турецкой нации», №6(56), 2011) ополчился разом против политиков из Демократической партии народов (ДПН), сумевших снискать популярность не только среди курдов (этническое меньшинство, примерно 15-16% населения Турции), но и у оппозиционно настроенных турок широкого идеологического спектра. Против боевых отрядов Исламского государства (ИГИЛ) на территории соседний Сирии, к чему Анкару усердно подталкивали США и НАТО. Наконец, против собственного протестного электората и двух основных партий-конкурентов, отказавшихся за отведенные 45 дней после предыдущих выборов вступить в коалиции с ПСР для совместного управления государством.
Попытка создать альянс с кемалистами из Республиканской партии потерпела крах, несмотря на достижение компромиссов по широкому спектру проблем (что само по себе удивительно и знаменательно). Однако ПСР не могла согласиться на основополагающее условие: в течение двух лет пост премьер-министра, а это ключевая фигура в вертикали власти, должен занимать представитель республиканцев, причем в течение этого срока он должен был оставаться несменяемой фигурой. Несложно предсказать, что обладая столь широкими полномочиями, читай – административным ресурсом, премьер от кемалистов мог бы изменить вектор настроений в обществе, например, инициировав расследование коррупционных скандалов в правящей верхушке, что похоронило бы шансы ПСР на относительно монопольное положение внутри политического класса.
Непреодолимыми оказались и разногласия ПСР с ПНД (Партия националистического движения во главе с Девлетом Бахчели). Националисты настаивали на сохранении в неприкосновенности первых четырех пунктов Конституции: республиканская форма правления, незыблемость принципов светского правового государства, признание всех национальностей в стране турками и единственным государственным языком – турецкий. Помимо этого, ими было выдвинуто требование тщательно расследовать факты коррупции со стороны министров во время событий 17-25 декабря 2014 года и наказать виновных, не взирая на их положение и должность. Более того, ПСР должна была согласиться на запрет президенту Эрдогану вмешиваться в дела, выходящие за рамки его компетенции. Это было уже чересчур, и без того слабые надежды на коалиционное правительство рухнули окончательно.
Сейчас, в преддверии внеочередных парламентских выборов в Турции, намеченных на 1 ноября, разворачивается многоуровневая интрига, вращающаяся вокруг ключевого вопроса: на чем строятся расчеты команды Эрдогана-Давутоглу и как они собираются взять реванш?
Первым делом, идет ударная возгонка националистического угара в условиях якобы вновь оформившейся угрозы национальной безопасности, исходящей преимущественно изнутри, от экстремистов Курдской рабочей партии (КРП), с которой связаны, а вернее, как это подается проправительственной прессой, «повязаны» лидеры про-курдской ДПН.
Президент Эрдоган жестко свернул курс на примирение с курдами, объявив, что «нам невозможно продолжать вести переговоры о мире с теми, кто угрожает нашему национальному единству и братству… У Турции хватит сил сдержать террористов и так называемых политиков, на которых лежит кровь наших мучеников». И добавил, что лидеры ДПН «поплатятся».
Глава про-курдской партии Селахаттин Демирташ находится под следствием. Обвинения в свой адрес о взаимодействии с террористическими ячейками КРП, а, следовательно, об ответственности за более чем 30-летнюю войну методами террора, унесшую жизни более 40 тысяч человек, Демирташ отвергает. По его разумению, травля вызвана одним обстоятельством: «Единственная наша вина в том, что на выборах мы получили 13% голосов».
Неожиданный успех ДПН и Демирташа, с одной стороны, лишил ПСР квалифицированного большинства в парламенте, необходимого для изменения конституции и превращения Турции в президентскую республику (Эрдоган, став на много лет предметом обожания своих единомышленников, не скрывал амбиций стать ключевой фигурой в государственной иерархии), а с другой – стал проявлением гражданского взросления про-курдского электората, который осознал свои интересы и мобилизовался для их реализации.
«Идет опасная эскалация… По сути, действия развернуты на двух фронтах, против КРП и ИГИЛ в тот момент, когда внутриполитическая ситуация в Турции весьма хрупкая», – полагает Майкл Стивенс, директор Королевского института объединенных услуг в Катаре. Партии Демирташа предлагается выбор из двух вариантов, ни один из которых не может ее устроить: либо резко осудить КРП и тем самым внести раскол в курдскую общину, потеряв часть сторонников, либо, напротив, повысить ставки, потребовав немедленного решения «курдского вопроса», что отпугнет умеренных избирателей из числа турок. Это – цугцванг.
Демонизация курдских политиков и их общественных объединений идет полными ходом. Старые скелеты латентной ксенофобии извлекают из шкафов и торжественно выносят на площади как «священные хоругви». Расчет прост: напугать избирателей-турок внутренней угрозой, ныне искусственно раскручиваемой в интересах ПСР. Ставка на великодержавные инстинкты себя оправдывает: опрос, проведенный в июле, показал, что один из пяти этнических турок предпочитает иметь в союзниках боевиков Исламского государства, а не своих сограждан-курдов.
Большинство экспертов сходятся во мнении, что кумулятивный эффект от разросшейся опасности от внутреннего и внешнего врага должен в какой-то мере простимулировать напуганного обывателя и заставить его искать прибежища у того, кто обладает всеми признаками самого сильного защитника и спасителя отечества. Сегодня это по-прежнему – ПСР и Эрдоган, а институциональная оппозиция во всех ее ипостасях, если взять три преодолевшие электоральный барьер партии по отдельности, не в состоянии подкрепить свои претензии на единоличное правление.
«Эрдоган вновь взял в свои руки руль», – утверждает Сванте Конэл, директор Института Центральной Азии и Кавказа, добавляя: «Но колеса у автомобиля отваливаются, а сама машина начинает сыпаться».
Степень риска для личной карьеры политика Эрдогана и для его партии в целом определяется несколькими крупноблочными и цельносварными факторами. Во-первых, анти-курдская репрессивная политика может рекрутировать часть как всегда неопределившихся и колеблющихся в зависимости от конъюнктуры избирателей – но это даст исключительно временный краткосрочный эффект. При этом произойдет консолидация курдского электората, часть которого в условиях гонений со стороны властей станет терпимее к боевикам КРП. На фоне перетока симпатий от умеренных к радикалам не исключено возобновление террора и жестких ответных контртеррористических мер, что окончательно дестабилизирует общество.
Отталкивая от себя разумно мыслящих курдов, ПСР и Эрдоган заодно усиливают военную составляющую сепаратистского вооруженного подполья. Удары с воздуха наносятся по позициям т.н. Отрядов народной самообороны (ОНС – People ' s Protection Units), военизированным подразделениям сирийских курдов, которые приняли на себя основной удар во время сражения за город Кобани и выбили игиловцев из ряда стратегических пунктов. По сути, ОНС, представляющие интересы курдской общины в Сирии (численностью в 2,2 миллиона), – одна из самых боеспособных структур еще не сложившейся коалиции против ИГИЛ. Бомбардировки позиций ОНС турецкими боевыми самолетами могут ослабить и без того рваный фронт против ИГИЛ.
Как еще одно следствие, Анкара по странному недомыслию множит число своих противников. Обозреватель лондонской «Индепендент» Патрик Кокбэрн резонно пишет, что «это своеобразная макиавеллистская форма «реалполитик», поскольку бойцы ОНС приобрели опыт боевых действий, сражаясь вместе с солдатами КРП против турок, чем и объясняются их военные успехи против ИГИЛ. Сейчас ИГИЛ получит выгоду из-за смены союзников (Анкарой), одобренной США, так как некоторые бойцы ОНС в Сирии теперь начнут воевать против турецкой армии».
Но и это еще не все рукотворные проблемы, созданные разворотом Эрдогана на тропу войны сразу на два фронта. Даже выборочные и минималистские удары турецких ВВС по позициям ИГИЛ не удержат ситуации в состоянии «странной войны», что велась на западном фронте в 1940 году между Британией с Францией против нацистской Германии. Умиротворение идейных экстремистов из ИГИЛ невозможно в принципе. Враждебность нарастает, что проявилось во втором выпуске издаваемого исламистами журнала на турецком языке «Константиние».
Если первый номер, вышедший в мае, совпал с годовщиной захвата града Константина османами и падения византийской империи, а потому чествовал «неоосманов» в лице Эрдогана и его единомышленников, то второй выпуск, оттиражированный 17 июля, уже огульно обвиняет президента в поддержке КРП, а его правительство в том, что оно заодно с «евреями и крестоносцами», под которыми подразумеваются Запад в целом и НАТО.
В рядах ИГИЛ, по официальным данным, озвученным министром иностранных дел Мевлутом Джавусоглу, воюют около 600 турок. Однако в июне в одном проправительственном издании называлась цифра 7000. Истина, скорее всего, где-то посередине. В любом случае, все войны когда-нибудь заканчиваются, а это значит, что придет день, и выжившие джихадисты вернутся домой. Они едва ли захотят перековать мечи на орало. Скорее всего, они будут делать, что и прежде – убивать, в их представлении, «неверных». Ими будет двигать жажда мести за похороненную «светлую мечту» о халифате. И не будет им удержу. Следовательно, у правительства Турецкой республики откроется еще один внутренний фронт с неизбежными жертвами.
При любом раскладе, при любом исходе только еще разворачивающейся борьбы с ИГИЛ, слабыми звеньями в регионе оказывается не только Ирак и Сирия, почти приговоренные к полураспаду и дроблению, но и Турция (см. «Турция не отказывается от членства в ЕС, но позволит ли ИГИЛ?», №12(94), 2014). Выдержать войну на три фронта для ПСР – неподъемная сверхзадача. Это реальная, а не голливудская «миссия невыполнима».
Думаю, многим туркам сегодня обидно, что начинавшееся как здравое, по-управленчески грамотное, лишенное наносного в плане личных амбиций правление Эрдогана оказалось перегруженным религиозным ригоризмом и имперскими амбициями, а потому вступило в фазу декаданса.
Владимир МИХЕЕВ