Куда податься, когда на шее висит долг в 360 млрд. евро
««Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?» Андрий был безответен.»
Николай Гоголь, «Тарас Бульба»
«Тройка» умывает руки. «Тройка» – Евросоюз с его казной, Европейский Центробанк и Международный валютный фонд (МВФ) – объявила, что 20 августа окончательно и бесповоротно завершается программа кредитования Греции. Денег больше не дадут.
Напомним, что греческая трагедия обрела свой пафос в разгар финансово-экономического кризиса 2008 года, оказавшегося глобальным, структурным и системным, а свои масштабы – в 2010 году, когда зарубежным банкам стало ясно, что они едва ли смогут вернуть ссуженные ими деньги. Греция, набиравшая займы в благостный период, когда процентные ставки были низкими, накопила внешний долг, несопоставимый с возможностями когда-либо вернуть чужие деньги вместе с полагающимися процентами.
По сути, Греция оказалась банкротом. Стали поговаривать даже о выходе из еврозоны и возвращении к старой доброй драхме. Что могло стать пагубным прецедентом с учётом не менее плачевного состояния финансов и экономики не только в «стране поэтов и пророков» (см. «Ирландия: кельтский тигр жалобно мяучит», №2(30), 2009), но и в странах средиземноморского пояса – Португалии, Испании и даже Италии. «Тройка» посчитала стратегически целесообразным не доводить дело до самоубийственного дефолта и взялась ссудить Греции «подъёмные».
Оборотная сторона этой отнюдь не благотворительности оказалась для греков почти катастрофической. В обмен на «выкуп» правительство Греции было вынуждено пообещать ввести режим строжайшей экономии, означавший свёртывание практически всех социальных программ и урезание статей бюджета по поддержке малоимущих граждан. Предписанный Греции «аскетизм» хотя и изменил соотношение доходов и расходов, но превратился в абсолютный тормоз для экономического развития.
Греки взбунтовались. Это случилось в 2015 году, когда они выбрали левоцентристскую партию с радикальными замашками во главе с Алексисом Ципрасом, обещавшим положить конец навязанному извне «аскетизму». Не удалось. «Тройка» подмяла под себя Ципраса (см. «Тройка» сулит грекам беспросветное будущее», №2(118), 2017).
В обмен на очередной транш в размере 90 млрд евро правительство Ципраса продавило через парламент допусловия предоставления займа. Грекам пришлось согласиться с тем, что разрыв между доходной статьёй бюджета и расходной, включающей в себя выплату процентов по долгам, должен составлять не менее 3% ВВП.
Финансисты «тройки» пытаются успокоить греков тем, что наметились позитивные сдвиги. Мол, в 2017 году рост ВВП составил 1,7%, а по итогам 2018-го, по предсказаниям МВФ, и вовсе достигнет 2%. Мол, если возникнет нужда, то можно взять заём на 10 лет на финансовых рынках под какие-то 4,3% – а ведь в 2012 году Греция могла рассчитывать на процентную ставку только в 35%!
Но как это соотносится с пейзажем после битвы в греческой экономике по прошествии восьми лет? Уровень производства по-прежнему на четверть ниже, чем в докризисный период. Финансовая система и банки, отравленные «токсичными» долгами, пребывают в «режиме ограниченной функциональности». Сотни тысяч профессионально грамотных и динамичных греков уехали на заработки на чужбину. Безработица чуть снизилась, но всё ещё держится на уровне 19,5% – абсолютный антирекорд в Евросоюзе.
Итак, заимодавцы оставили Грецию один на один с внешним долгом (см. «Греция: долговой кризис миновал или затаился?», №6(131), 2018). В какой отдалённой перспективе и каким образом греки смогут снять с плеч жернов весом в 360 миллиардов евро, составляющий 180% ВВП, никому не ведомо. «Тайна, покрытая мраком». Нескольким поколениям (принято считать, что поколения сменяются каждые 20 лет) придётся жить фактически в состоянии преддефолта, ощущая на шее неослабевающую удавку обязательных выплат по кредитам.
Легендарная выносливость (здесь, в Элладе появились первые европейцы-стоики) и фаталистическая отрешённость от мерзостей материального мира, свойственные гордым эллинам, помогут им выдержать, быть может, этот марафон, но психологическая травма долго не затянется. И доверие к Евросоюзу, вернее, к главному финансовому ригористу еврозону – Германии, будет условным. С глубоко въевшейся в память горькой оскоминой.
Вадим ВИХРОВ