Не приведёт ли разлад в натовском семействе к «Туркэкзиту»*
Первые залпы, предварявшие бурно разыгравшуюся затем торгово-экономическую войну между США и Турцией, раздались 1 августа. Вашингтонская администрация проштамповала чёрную метку для министра внутренних дел Турции Сулеймана Сойлу и министра юстиции Абдулхамита Гюля. За что такая немилость?
Министрам вменено в вину насильственное удержание протестантского пастора Эндрю Брэнсона, гражданина США, проживавшего в районе Измира. Власти обвиняют священника в контактах (с намёком на коллаборационизм) с запрещённой в Турции Рабочей партией Курдистана и с ФЕТО, боевой организацией фетхуллачей – сторонников архи-противника Эрдогана, имама Гюлена (см. «Фетхулла Гюлен, «господин Учитель»», №3(119), 2017), предположительно стоявшего за абортированной попыткой государственного переворота в июне 2016 года.
Пастора упрятали за решётку ещё в 2017 году, но недавно сменили гнев на милость: с тюремных нар он переведён под домашний арест. Сейчас Брэнсон экстренно понадобился для многоходовой партии по принуждению Турции к послушанию. Брэнсон – не причина, а только предлог для массированной атаки США на всё более несговорчивого президента Реджепа Тайипа Эрдогана, превратившегося в главного самоуправного ослушника, из-за которого Турция перестала вписываться в формат верного трансатлантического вассала.
Через десять дней после того, как тамошних министров подвергли американскому остракизму, администрация США ввела пошлины на турецкий алюминий (20%) и на сталь (50%). В принципе этот шаг был ожидаем после того, как с 1 июня президент Трамп начал попридавливать «своих, чтобы чужие боялись»: аналогичные протекционистские меры были приняты в отношении ближайших партнёров и союзников – стран Евросоюза, а также стран-участников НАФТА (трёхстороннее Соглашение о свободной торговле 1992 года) – Канады и Мексики. Разница в том, что пошлины на турецкие металлы ровно в два раза выше, чем для остальных.
Ирония заключается в том, что резкое похолодание двусторонних отношений формально оправдывается 232-й статьёй закона о расширении торговли от 1962 года, что даёт право правительству США воздвигать протекционистские барьеры в случае, когда это обусловлено «интересами национальной безопасности». Каким образом турецкий алюминий и сталь угрожают национальной безопасности США – не объясняется. Впрочем, ответ следует искать в трамповском традиционном комментарии в Твиттере: «Наши отношения с Турцией в настоящий момент не очень хорошие» (“Our relations with Turkey are not good at this time!”).
Видимо, санкционные меры призваны улучшить диалог двух стран, подняв ставки в предполагаемом торге, в чём англосаксонские нации на протяжении нескольких веков (особенно, когда они «правили морями» – главными торговыми путями) не знали себе равных. Однако есть большие сомнения в том, что с наследниками Блистательной Порты, ныне черпающими вдохновение в османском периоде своей истории, удастся продуктивно разговаривать на языке ультиматумов и шантажа. Что подчеркнула в редакционной статье лондонская «Индепендент»: «Теперь, когда г-н Трамп превратил г-на Брэнсона в тотемный символ, турки едва ли смогут его отпустить, чтобы не показаться слабыми».
На фоне серии недружественных акций США, как и следовало ожидать, президент Турции (см. «Что сулит туркам четвёртая пятилетка Эрдогана», №6(131), 2018) вновь набрал очки в среде своих избирателей. Он снова продемонстрировал уверенность в своих силах, что не могло не понравиться гордым потомкам османов: «Против Турции проводятся различные кампании, не обращайте на них внимания. Если у них есть доллары, то у нас есть наш народ, право и Аллах». Он указал на «бесперспективность попыток оказать экономическое давление на Турцию» и призвал администрацию Трампа «вернуться в правовое русло».
В качестве ответной меры Анкара ввела дополнительные пошлины на американские табачные изделия (60%), алкоголь (140%), автомобили (до 120%), косметические изделия (до 60%) и пригрозила, что перекроет доступ на турецкий рынок для бытовой электроники. Эрдоган публично заявил: «Мы объявим бойкот электронным товарам из США. У них есть iPhone, но, с другой стороны, в мире есть Samsung. У нас в стране есть местная марка телефонов Venus Vestel, будем применять их».
В принципе американский удар по турецким металлам оказался болезненным, потому как аукнулся и на финансовом рынке. Лира рухнула сразу на 20%. Всего с начала года турецкая валюта обесценилась на 37%. Доходность десятилетних бондов Турции приближается к 20%. Внешний долг оценивается в 250 млрд долл., а это в два раза превосходит валютные (долларовые) резервы центробанка (см. «Турция: шелковые сети долга», №5(77), 2013). Ранее, в июле международное рейтинговое агентство Fitch понизило суверенный рейтинг Турции до «BB» с «BB+» в иностранной валюте и подтвердило «негативный» прогноз.
Главное в применении в качестве оружия американского доллара и международных финансовых институтов, где опять же верховодят западные банки и правительства, в том, что правительству Эрдогана, как и правительству Дмитрия Медведева после введения санкций в 2014 году, де-факто перекрыли доступ на рынки заимствования капитала, позволявший Анкаре вместе с притоком иностранных инвестиций развиваться вопреки дефициту платежного баланса.
Предчувствуя беду, турки действовали на упреждение. Прозрение вкупе с разочарованием в главном спонсоре НАТО наступило после неудавшегося госпереворота лета 2016 года, в котором угадывался американский след (см. «Турция: Эрдоган пропалывает электоральное поле», №7-8(112), 2016). Мятежники почему-то свободно использовали находящуюся в Турции военно-воздушную базу НАТО «Инджирлик». Три ключевых полка, участвовавших в заговоре, почему-то входили в турецкий корпус быстрого реагирования НАТО. Накануне блиц-драмы американский посол в Турции Джон Басс почему-то встречался с высокопоставленным турецким офицером. В проправительственной прессе бывшего командующего натовской группировкой в Афганистане американского генерала Джона Ф.Кэмпбелла почему-то назвали одним из ключевых фигур заговора против президента Эрдогана, которого вроде бы планировали убить.
В очередном приступе глубокого взаимного «недопонимания» двух стран НАТО важна не только и даже не столько финансово-экономическая составляющая, сколько вероятные геополитические последствия. Не случайно Эрдоган, будучи эксцентричным, подверженным эмоциям, но весьма прагматичным политиком, предупредил: «Если США не начнут уважать суверенитет Турции и не докажут, что они понимают вызовы, стоящие перед нашим народом, наше партнерство может оказаться под угрозой».
Едва ли речь пойдёт о «Туркэкзите» из НАТО, но возобладавшая в последние годы многовекторная внешняя политика Турции может материализоваться в новых уже не символических, но формальных и скреплённых печатями на документах альянсах.
* «Туркэкзит» – словообразование по аналогии с «Брекзитом», подразумевающее в этом контексте возможный выход (exit) Турции из Североатлантического альянса.