Турция: Эрдоган пропалывает электоральное поле
Самый плохой политик лучше наилучшего генерала?
Между неудавшимися путчами в СССР в августе 1991 года и в Турции в июле 2016 года нет прямой ассоциативной цепочки. Они не коррелируются ни по мотивам сторонников статус-кво в российском контексте и ниспровергателей правящего с 2002 года Эрдогана, ни по использованному инструментарию. Сходство в одном: в обоих случаях подтвердилась аксиома, что при государственном перевороте победителем выходит та сторона, которая совершает меньше всего тактических ошибок.
В обилии подробностей о провалившихся анти-эрдогановских путчистах (именно путчистах, иначе бы они таковыми не считались) выделяется очень правдоподобная версия газеты «Хюрриет». Вместо низложенного Эрдогана новым президентом страны заговорщики намеревались сделать бывшего главкома ВВС Турции генерала Акына Озтюрка. Замысел калькировал прежние военные перевороты, и в этом заключалась его фундаментальный, конструктивный изъян.
Турция изменилась. К хорошему ли, к плохому, в этом нужно детально разбираться, взвешивая на аптекарских весах добродетели и пороки в каждом конкретном случае. Важно другое: общество явно психологически устало от маятника, качающегося от либо оголтелых, либо умеренных, как ныне, исламистов, к людям в униформе – этих освященных конституцией Ататюрка гарантов светскости государства.
Занятно высказался один местный курд, процитированный лондонской газетой «Индепендент»: «Самый плохой политик лучше самого лучшего из генералов». Что не умаляет ни численности сторонников Эрдогана, ни их идейной преданности философии «политического ислама» и возврату к традиционным ценностям, пропагандируемым правящей Партией справедливости и развития (ПСР) вполне успешно. В этом кроется объяснение той внушительной массовке, собираемой Папой Тайипом (см. «Папа Тайип», или Штрихи к портрету второго отца турецкой нации», №6(56), 2011) на площадях, и появлению внутри армейской верхушки подлинных соратников, а не попутчиков Эрдогана.
Можно скептически кривить губы, внимая конспирологическим по всем внешним признакам утверждениям Эрдогана, будто за спиной взбунтовавшихся военных стоит Фетхулла Гюлен, глава движения «Хизмет» (см. «Путин и Эрдоган штопают порванный диалог», №6(111), 2016). Можно обоснованно и оправданно обвинять нынешнего президента в авторитарных, если не тоталитарных замашках и стиле правления. Это так.
Однако, бесспорно, что «фетхуллачи», приверженцы Гюлена, относятся к категории идеологически мотивированных, сплоченных и готовых на самопожертвование людей. Их можно встретить в университетах и школах, ассоциациях предпринимателей, среди судейского сословия и в военной касте, причем, по любым мерилам, имя им – легион.
Начиная с 1987 года ведется расследование, насколько глубоко «фетхуллачи» проникли в преподавательский состав военных колледжей, сколько провели (внедрили) своих доверенных лиц в службы безопасности и даже «преторианскую гвардию». Сообщают, что из 2500 бойцов президентской личной охраны (гвардии) было арестовано 283 по подозрению либо в сочувствии путчу, либо в прямом соучастии.
Эрдоган в тот потенциально роковой для него день, 15 июля, что показательно, не смог дозвониться ни начальнику службы безопасности, ни начальнику разведки. Не случайно одним из «оргвыводов» стало решение провести реформы в службе безопасности и разведки (MIT), которой резонно вменено в вину то, что она проявила полное служебное несоответствие, проспав вызревавший под носом заговор людей в погонах.
Понятно, что не все 60 тысяч «неблагонадежных», которых ныне фильтруют правоохранительные органы, верные Эрдогану, те, кого уже уволили со службы, задержали и подвергли аресту, относятся к умеренной по своим воззрениям, по большей части просветительской секте во главе с пенсильванским пророком. Понятно, что Эрдоган проводит зачистку высшей бюрократии, политического класса и всех значимых социальных слоев, что плохо укладывается в рамки общепринятых демократических процедур, даже несмотря на формально введенное чрезвычайное положение.
Нет сомнения, что Эрдоган следует римскому правилу «горе побежденным» и потому даже не стесняется того, что проводимые им поиски злоумышленников сильно напоминают охоту на ведьм. Проницательный аналитик из лондонской «Индепендент» Патрик Кокбэрн проводит параллель с полноформатной демонизацией в Англии Гая Фокса, автора «порохового заговора» в 1605 году. Но такой пропагандистский прием годится для не слишком образованных и потому политически экзальтированных избирателей, голосовавших в глубинке за Эрдогана. Черно-белая интерпретация мотивов путчистов и изображение его якобы вдохновителей как исчадия ада и олицетворения Зла весьма востребованы.
Вместе с тем, довод, что гюленовцы только на поверхности белые и пушистые, нельзя сходу игнорировать. Можно было бы отмести дерзкий навет, будто внутри движения «Хизмет» таится тщательно законспирированная организация по типу католического ордена «Опус деи», обладающей всеми родовыми признаками спецслужбы. Но кто знает…
Обвинение в адрес Гюлена в том, что он породил своего рода «параллельное государство», удивительным образом перекликается с возникшими в конце 1980-х и начале 1990-х годов в СССР/России общественным объединениями, существовавшими либо под непосредственным патронажем прозападных активистов, нередко живших на заграничные гранты, либо использовавшихся для раскачивания ситуации в обществе и государстве, о чем сами они не подозревали. Возникает неожиданная «смычка» событий 1991-го и 2016 годов.
Разница в том, что к августовскому фарсовому «путчу», который Михаил Горбачев, видимо, втайне благословил, стержень исполнительной и законодательной власти в СССР уже был разъеден усилиям контрэлиты в центре и националистических элит в республиках настолько, что собрать достаточное число не деморализованных и не дезориентированных сторонников того, что философ Александр Зиновьев называл «русским экспериментом», стало невозможно.
В Турции исходные параметры социального брожения разнятся. Общество, безусловно, расколото, разобщено, разведено по разным углам ринга и стороны баррикад. Но при этом вокруг ПСР, как прагматично-умеренных исламистов, и лично Эрдогана группируются довольно влиятельные социальные страты, не разочаровавшиеся в проводимом ими, по крайней мере, внутриполитическом курсе. Они настроены решительно, что заметно, когда на митингах в поддержку Папы Тайипа в глазах рябит от обилия кумачовых флагов.
Таким образом, недоделанный путч обеспечил тактическое преимущество Эрдогану и его лагерю, представив легальные основания произвести прополку электорального поля. Что это означает? В краткосрочной перспективе в Турции, похоже, воцарится относительная стабильность. Но в среднесрочной невольная наследница Османской империи останется в подвешенном состоянии. Такова цена завышенной самооценки (см. «Турция: синдром Эрдогана в паре с имперским перенапряжением», №7-8(101), 2015).
Слагаемых этой композитной турецкой болезни немало. Отсутствие внутреннего единства. Нерешенность усложнившегося бездумными националистическими выходками Эрдогана «курдского вопроса». Перегруженность бюджета расходами на 3,5 миллиона мигрантов в лагерях для беженцев. Всё более явственная угроза террористических вылазок со стороны боевиков ИГИЛ, обозлившихся на «предательство» Анкары. Вспышки затаенной злобы Евросоюза и Соединенных Штатов: европейцы не могут простить Эрдогану то, что они считают шантажом с помощью миграционного нашествия, а американцы не могут смириться с чересчур самостоятельными шагами Анкары, все чаще не совпадающими с интересами западных держав.
По совокупности недугов Турция сегодня вновь претендует на титул «больного человека», но только не Европы, а Евразии. Не исключено, что у западных аналитиков тонкий нюх: они утверждают, что в воздухе по-прежнему пахнет горючими и взрывными веществами, которые сгодятся для повторения путча.
Владимир МИХЕЕВ