Уход Терезы Мэй не похоронит топор русофобии
Бесславный финал блистательной карьеры. Обременённая не разрубаемым гордиевым узлом под названием «Брекзит», освистанная кулуарно своими соратниками, Тереза Мэй объявила 24 мая, что покидает пост лидера Консервативной партии. Это автоматически прекращает её полномочия как премьер-министра в июне.
В прощальной речи, подводя итоги своему трёхлетнему правлению (заступила на вахту 11 июля 2016 года), она, не сдерживая скупые слёзы, произнесла фразу, которая, по традиции, должна войти в учебники истории и её биографии: «Я ухожу без обиды, но с огромной благодарностью за возможность служить стране, которую я люблю».
Ироничная и в меру язвительная Мария Захарова, бренд-нейм внешнеполитического ведомства России, не удержалось от игры слов на своей страничке в «Фейсбуке» (Мэй пишется как месяц май). Она назвала смену караула на Даунинг-стрит, 10 сезонным явлением: «Логично: June ends May («май заканчивается с наступлением июня»). Правда, возможен и иной перевод: «Июнь приканчивает Мэй».
Нельзя не разглядеть корни досрочного ухода с политической авансцены Терезы Мэй в безвыходной ловушке, оставленной её предшественником Дэвидом Камероном. Этот великосветский баловень судьбы королевских кровей, объявляя о референдуме, чтобы выяснить отношение сограждан к Евросоюзу, плохо рассчитал степень их неприятия продолжающегося масштабирования мега-проекта единой Европы и сопутствующих этому интеграционному процессу раздражительных «обременений».
Под «обременениями» нужно понимать передачу дополнительных полномочий, как законодательных, так и исполнительных, наднациональным структурам власти Евросоюза. А также дальнейшее «вскрытие» внутреннего рынка – что будет неизбежно в случае создания единого министерства финансов, неиссякаемый наплыв мигрантов, как собственно европейцев, так и инокультурных, иноконфессиональных, обиженных и оскорблённых из несостоявшихся государств и бедных стран, терзаемых гражданскими войнами, конфликтами с соседями, бесправием и нищетой.
Напуганный обыватель, пусть и с минимальным перевесом (4%), проголосовал на референдуме 2016 года за выход из ЕС. Договориться о цивилизованном разводе выпало новому первому министру (см. «Тереза Мэй: железная леди «лайт», №6(111), 2016), которая по всем изначальным своим достоинствам – а таковые у бывшей главной полицейской в Британии наличествовали – была способна это сделать.
Но… «не шмогла». Поражение островной воительницы в схватке с континентальными партнёрами-соперниками было предопределено заранее. За все годы с 1973-го, когда Британию со скрипом и с опасениями впустили в Общий рынок, предшественника ЕС, британцы не смогли в полной мере зарекомендовать себя уживчивыми и добронравными соседями по общему европейскому дому, всякий раз оговаривая для себя особые преференции. Этим объясняется плохо скрываемое желание континентальных стран побыстрее избавиться от политкорректного, но склочного жильца (см. «Брекзит»: двойная пощечина Терезе Мэй», №1-2(137), 2019).
«Тереза Мэй уходит побеждённой. Она не смогла решить поставленную перед собой задачу, и слёзы на её глазах во время заявления об отставке – свидетельство того, насколько серьёзно она воспринимает свое поражение», – резюмирует Тимофей Бордачёв, программный директор клуба «Валдай».
Вместе с тем, полагает политолог, нужно воздать должное госпоже Мэй – она безусловно «войдёт в историю британской и европейской политики. Хотя бы как человек, достойно прошедший через весь театр абсурда, в который превратили Брекзит британские политики, для которых на первом месте, как кажется, было всё, кроме интересов и чести их отечества. И одновременно – как человек, достойно выдержавший переговорный кошмар, который устроили британцам их достойные партнёры с континента».
Не стоит обольщаться. Тереза Мэй олицетворяла собой пост-имперскую традицию бывшей владычицы морей. Британия продолжала и, увы, продолжает искать любые шансы для того, чтобы разделять и властвовать. Выторговывать себе мало обоснованные привилегии. Втравливать других в заморские конфликты (Сомали, Ирак и Ливия тому наглядные примеры). И поэтому на дух не переносит Россию как самобытную и самодостаточную державу, сумевшую после разгрома в 1990-е годы вернуться на путь поступательного развития – и при этом не превратиться ни в вассала Запада, ни в бананово-марионеточно-опереточное государство в маргинальной третьей категории.
Но нельзя также и не отметить прагматизм британских элит. Не случайно на саммите «двадцатки» британский премьер, исполнив обязательный номер при общении тет-а-тет с Владимиром Путиным – обвинила Москву в псевдо-убийстве своего бывшего шпиона-перебежчика (см. «Мэй пошла, как ей казалось, с козырей», №6(141), 2019), затем за столом переговоров в расширенном составе сменила пластинку и повела диалог на позитивной ноте.
«А вот дальше, когда присоединились делегации, нам весьма импонировал конструктивный и весьма миролюбивый подход госпожи Мэй, которая вместе с Путиным говорила о необходимости прощупывания механизмов для вывода наших торгово-экономических отношений из состояния оцепенения», – рассказал пресс-секретарь главы России Дмитрий Песков.
Либеральная «Гардиан» задолго до саммита разведала, что подуло ветром перемен, пусть не ветром, а слабым ветерком: «Великобритания и Россия рассматривают целый ряд возможностей для налаживания отношений, в том числе не исключается проведение встречи Путина и Мэй на полях саммита лидеров стран «Большой двадцатки», который пройдет в Японии в конце июня».
Взрыхлением почвы перед тем, как заняться сеянием семян партнерства, стала и встреча Путина с представителями британского делового сообщества, которую президент назвал «очень хорошей». Приглашением к возобновлению нормальных торгово-экономических отношений можно расценить такие его слова: «У нас британских инвестиций 22 миллиарда долларов, люди хотят чувствовать себя в безопасности, и они заинтересованы в том, чтобы наши отношения вышли в позитив. Мы относимся к ним как к друзьям, как к тем людям, интересы которых должны быть защищены вне зависимости от текущей политической конъюнктуры». Логично предположить, что в Лондоне услышали.
Почему услышали? Этому есть объяснение, что удачно сформулировал аналитик Пётр Акопов на страницах деловой газеты «Взгляд»:
«Британия выступает нашим историческим противником на протяжении столетий, и только чрезвычайные ситуации делали нас ситуативными союзниками (война с Наполеоном и Гитлером). Сейчас чрезвычайная ситуация у Великобритании: она пытается выйти из Евросоюза и при этом сохранить свое положение финансового центра мира и одной из великих держав, самостоятельных и влияющих на формулирование нового миропорядка. Понятно, что в этой ситуации для Лондона важны контакты с Москвой – вражда враждой, сдерживание России сдерживанием, но для полностью самостоятельного плавания англичанке нужны собственные отношения с русскими».
И снова придётся вспомнить Энгельса с его фразой о том, что историю творит её дурная сторона. В каком-то смысле жёсткий прессинг со стороны континентальных партнёров Британии в ходе переговорного марафона по «Брекзиту», отсутствие «персональной химии» между президентом США Дональдом Трампом и Терезой Мэй и в целом пренебрежительное отношение «старшего брата» к английской кузине – всё это лишает Британию свободы манёвра в своём внешнеполитическом курсе.
Первые попытки активизировать деловые связи с Китаем, Индией и странами бывшего Британского содружества наций показали, что нигде и никто не ждёт без пяти минут «разведёнку» с открытыми объятиями. Отдавая себе отчёт в отсутствии британофилии, Тереза Мэй (а следом, скорее всего, и её преемник) вынуждена наступить на горло своей вековечной русофобии. И, по крайней мере, как говорят дипломаты, держать канал коммуникаций с Москвой открытыми.
И снова – не стоит обольщаться: наш «исторический противник на протяжении столетий», как напоминает Пётр Акопов, не сможет поступиться принципами. Пусть даже деструктивными, плодов не приносящими. Просто эти негативные стереотипы и модели поведения имеют инерцию в сознании. Да ещё помогают слабеющей экс-империи временами ловить на себе отсвет былого величия.
Тем не менее, несправедливо отказывать британцам в здравом смысле и честном взгляде на самих себя и на стремительно меняющийся окружающий мир. Приведу в пример Мэри Дежевски, ведущего аналитика и автора умных комментариев в газете «Индепендент», у которой за плечами собкоровская вахта в Вашингтоне, Париже и Москве, члена дискуссионного клуба «Валдай» с 2004 года. В марте прошлого года в своей еженедельной колонке она высказала неортодоксальную мысль о том, что для некоторых британцев означает ключевая идея «Брекзита», выраженная формулой «вернуть себе контроль» (“taking back control”).
По мнению Мэри Дежевски, некоторые понимают это так, что Соединённое Королевство «станет само себе хозяином не только в вопросах, кого оно к себе пускает, но и в том, что оно делает вне пределов своих границ. Оформляется пожелание втянуть в себя наши рога, предать забвению имперскую ностальгию и прекратить опрометчивые интервенции» (“For some, “taking back control” meant that UK being its own master, not only in who it lets in, but in what it does outside its borders. And the appetite here was for drawing in our horns, ditching imperial nostalgia and ending ill-advised interventions”).
Может, это попытка выдать желаемое за действительное? Однако, оговорка «некоторые» (“some”) делает вывод Мэри Дежевски приемлемо убедительным. Осталось подождать, когда этот кружок посвященных привлечёт на свою сторону оставшихся.
Владимир МИХЕЕВ