Отношения между Россией и ЕС: после кризиса на Кавказе

Именно на многообразие прочтений сделали ставку Фонд им. Бертельсмана, Европейский учебный институт при МГИМО (У) МИД России (ЕУИ) и Форум ЕС – Россия. Организовав международную конференцию с таким названием в Москве 27 – 28 октября 2008 г., они предоставили прекрасную возможность её участникам провести откровенную, заинтересованную, профессиональную дискуссию. Съехавшиеся на конференцию ведущие российские, германские эксперты, специалисты и политики из других европейских стран воспользовались ею в полной степени.

Можно ли было избежать кризиса? Как на него реагировал ЕС? Движемся ли мы навстречу новой холодной войне? Что можно предпринять, чтобы остановить тревожное развитие событий? Ответы на эти вопросы в рамках первого круглого стола конференции попытались дать бывший первый заместитель министра иностранных дел Советского Союза, бывший министр по делам СНГ России, президент Ассоциации евро-атлантического сотрудничества Анатолий Адамишин и глава делегации Европейской Комиссии в Российской Федерации Марк Франко. К ним присоединились представитель парламентской группы «Союз 90/Зелёные» по вопросам европейской политики в Бундестаге Германии Райндер Штеенблок, руководитель отдела планирования МИД Германии Маркус Эдерер и ведущий научный сотрудник МГИМО (У) Андрей Загорский.

В своём вступительном слове директор ЕУИ Марк Энтин напомнил канву событий. Массированное наращивание Грузией военных расходов. Отказ руководства страны подтвердить взятые на себя ранее обязательства о неприменении силы в отношении Абхазии и Южной Осетии. Серия взаимных провокаций. Военное нападение на Южную Осетию, за которым должен был последовать блицкриг против Абхазии. Вызванная нападением гуманитарная катастрофа. Ответ России. Вытеснение захватчиков из зоны конфликта. Нанесение удара по базам управления войсками, снабжения и доставки вооружений и живой силы в глубине территории Грузии. Установление вокруг Южной Осетии буферных зон. Реакция основных мировых игроков. Брокерские усилия председательства Европейского Союза. Шесть принципов Медведева – Саркози. Начало урегулирования. Признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии в связи с полной утратой официальным Тбилиси каких-либо моральных и легитимных прав на суверенитет над самопровозглашенными республиками. Расхождения между Москвой и Брюсселем в трактовке шести принципов. Чрезвычайная сессия Европейского Совета. Сделанные им неоднозначные оценки. Повторная встреча президентов России и Франции в формате переговоров между Россией и ЕС на высшем уровне. Уточнение взаимных обязательств. Вывод Россией своих частей из буферных зон. Размещение в регионе наблюдателей ЕС. Срыв Женевских переговоров. Перспективы регулярной встречи России – ЕС на высшем уровне в Ницце 14 ноября.

Оттолкнувшись от приведенной канвы событий, М.Энтин задал ряд дополнительных вопросов. Почему горячая фаза конфликта стала возможной? Почему никто из мировых игроков палец о палец не ударил для того, чтобы её предотвратить? Почему в мировых СМИ была развернута столь оголтелая кампания по дезинформации мирового общественного мнения? Почему подходы России, ЕС, США и НАТО к оценке произошедшего разошлись столь кардинальным образом? Имеет ли право ЕС, с учётом его односторонней позиции в поддержку Грузии, претендовать на статус посредника? Сможет ли ЕС капитализировать в глобальном масштабе ту позитивную роль, которую он сыграл в контексте улаживания конфликта? Какая судьба ждёт замороженные переговоры Россия – ЕС по новому базовому соглашению между ними? Какие перспективы у отношений между Россией и ЕС, Россией и его ведущими государствами-членами? Насколько последствия конфликта реливантны в условиях разразившегося мирового финансового и экономического кризиса? Помешает ли осмысление произошедшего объединению усилий России и ЕС в противоборстве кризису, или поможет? Если да, то как, в какой степени, на каких условиях, по каким направлениям? Что это даст на практике?

Как и ожидалось, отвечая на поставленные вопросы, пять докладчиков высказали пять различных точек зрения. Так, с одной стороны, было подчёркнуто, что ЕС сумел быстро и весьма удачно откликнуться на случившееся. С другой стороны, было отмечено, что эскалация конфликта вокруг Южной Осетии наглядно продемонстрировала полную несостоятельность ЕС в области превентивной дипломатии. Она явилась стопроцентным провалом механизмов сотрудничества и взаимодействия между Россией и ЕС.

Часть экспертов квалифицировали одностороннее признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии в качестве грубой политической ошибки, которую ещё не поздно исправить. Остальные справедливо указали, что принятое решение о признании никто назад брать не будет и не собирается. С этой новой политической реальностью ЕС придётся примириться. Правда в пылу последовавшей затем полемики отмечалось, что у ЕС или США имеется теперь неплохая возможность торпедировать любые возможные многосторонние переговоры о формировании новой системы коллективной безопасности в Евро-атлантическом регионе. Для этого им достаточно будет потребовать от Москвы в качестве предварительного условия отказаться от признания.

Одни эксперты высказались за то, чтобы не перегружать саммит Россия – ЕС 14 ноября в Ницце обстоятельным рассмотрением ситуации на Кавказе и техническими аспектами урегулирования. Другие, напротив, призвали поставить эти вопросы в центр переговоров. Расхождения в оценках ситуации и имеющихся договоренностей между Москвой и Парижем, весьма предсказуемые новые провокации в регионе, тупик, из которого Женевские переговоры вряд ли выйдут в обозримом будущем, по их мнению, являются самой настоящей миной, подведенной под будущие отношения между Россией и ЕС.

Одни призвали к скорейшему началу переговоров над новым базовым соглашением между Россией и ЕС. Это самый настоящий барометр отношений между Россией и ЕС, – заявили они. Дальнейшее затягивание с их возобновлением и форсированным проведением наносит ущерб обеим сторонам. Другие, напротив, посоветовали вообще заморозить переговоры до лучших дней, сконцентрировавшись на главном в нынешней обстановке – объединении усилий в противостоянии разразившемуся мировому финансовому и экономическому кризису. В том числе было высказано пожелание, чтобы Москва также обусловила возобновление переговоров выполнением Брюсселем некоторого набора предварительных условий.

По-разному эксперты оценили и меняющуюся роль ЕС в современном мире. Одни обращались к Брюсселю и, в первую очередь, к Берлину с предложением взять на себя большую ответственность за происходящее на международной арене и в мировой экономике. Другие жестко подчёркивали, что России давно пора было бы избавиться от опасных иллюзий: никогда ни ЕС, ни Германия не будут сотрудничать с Россией против США. Москве нужно чётко понимать, что подобный подход бесперспективен. Он не нужен, не реалистичен и контрпродуктивен.

А вот в том, что совместные действия России и ЕС по противостоянию всем и любым глобальным вызовам совершенно необходимы, и докладчики, и участники дискуссии были едины. Крах мировой финансовой системы должен поднять Россию и ЕС над существующими разногласиями, насколько бы острыми они ни были, должен заставить их отказаться от одностороннего продвижения национальных интересов, провести совместную инвентаризацию преследуемых ими приоритетов.

Отношения между Россией и ЕС находятся в точке бифуркации. После событий на Кавказе кривая может пойти как вверх, так и вниз. Все зависит от самих сторон. Может быть, сейчас вновь открывается новое «окно возможностей». Все прошлые разы «сквозняк» их захлопывал. В том числе, созданные договорённостями Путина-Шрёдера об энергетическом партнёрстве в качестве основы для дальнейшего сближения. Отношения Россия – ЕС как бы преследовал злой рок. Как только они начинали налаживаться, сразу происходило что-то такое, что наносило по ним тяжелейший удар. Об этом следует помнить. Но не только помнить, но и делать всё, чтобы снимать препятствия на пути сотрудничества и подлинного партнёрства. А вот на обсуждении того, что нужно делать, и сосредоточить двусторонний диалог.

Панель, посвященная перспективам нового базового соглашения между Россией и ЕС, прошла не менее оживлённо, но в несколько ином ключе. Перед докладчиками были поставлены очень конкретные и «простенькие» вопросы. Действительно ли Россия и ЕС заинтересованы в СПС-2? Нужны ли переговоры о новом договоре сейчас? О чём речь могла бы идти в первую очередь? Ответы, прозвучавшие из их уст, фактически взаимно дополняли друг друга. В качестве основных докладчиков выступили директор ЕУИ М.Энтин, директор Центра ЕС – Россия Фрейзер Камерон, директор голландского Института международных отношений «Клингендаль» Яп де Зван, заведующий отделом России и СНГ берлинского Немецкого института международных отношений и безопасности Ханс-Хенинг Шрёдер и директор программ по России и Евразии Немецкого общества внешней политики Александр Рар. Эти ответы сводились к следующему.

Конфликт вокруг Южной Осетии оказал большое влияние на отношения между Россией и ЕС. Понятно, что они будут меняться. Но в какую сторону, пока не ясно. Возможны любые варианты. Какой из них окажется реализованным, остается открытым.

Возникла очень непростая ситуация, ситуация неопределенности. Соблазн встать в позу, заморозить переговоры или отложить их на неопределенное время, весьма велик. Но подобный выбор был бы большой ошибкой. Он убедил бы Запад в том, что отношения между Москвой и Брюсселем окончательно испорчены. Стороны даже не рассчитывают выйти из тупика.

Напротив, размораживание переговоров дало бы мощнейший позитивный сигнал абсолютно всем – и политикам, и частным лицам, общественности, СМИ и, что, может быть, важнее всего, бизнесу. Т.е. сам факт возобновления переговоров по новому базовому соглашению имел бы огромное положительное значение.

Кроме того, потребности в обновлении правовой базы отношений между Россией и ЕС действительно велики. Да, нынешний СПС обладает достаточными гибкостями. Стороны совершенно спокойно модернизировали системы органов управления двусторонним сотрудничеством без его формального изменения. Они договорились о концепции общих пространств и приняли к исполнению дорожные карты их построения.

Да, общее международное право вполне достаточно для того, чтобы регулировать двусторонние отношения. Оно устанавливает все те обязывающие принципы, на которых базируется СПС. Само СПС содержит многочисленные отсылки к общему международному праву и наиболее важным многосторонним договорам. В том, что касается поддержания международного мира и безопасности, – к Уставу ООН. Когда речь заходит о торговых режимах, – к нормам ГАТТ/ВТО. Если имеются в виду общие ценности, – к международному Биллю о правах и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Но СПС безнадёжно устарело. Оно не учитывает все те фундаментальные трансформации, которые Россия и ЕС претерпели за истекшие годы. Оно не отражает нынешнего состояния отношений между Россией и ЕС. Стороны имеют к нему серьёзные и вполне обоснованные претензии. Его потенциал формировать будущее достаточно ограничен. Поэтому новый базовый договор объективно нужен.

Ставка на общее международное право в качестве единственной или определяющей базы двусторонних отношений вполне возможна. Но она очень обеднит систему их регулирования. Из неё уйдёт вся специфика. На придании отношениям особого характера, на стратегическом партнёрстве придётся поставить крест. Во всяком случае, в краткосрочной перспективе. Поэтому решение о заключении нового базового соглашения и его последовательная реализация имеют принципиальное политическое значение. Политическая сверхзадача, которую несёт такое решение, не сводится лишь к модернизации правового регулирования. Оно означает одновременно и выбор самого типа двусторонних отношений, на формирование которых в дальнейшем будут направлены усилия России и ЕС.

Новое базовое соглашение может много дать потенциальным партнёрам. Для России ЕС является естественным союзником в осуществлении политики модернизации и диверсификации национальной экономики. Из стран ЕС идёт основной поток машин и оборудования, с помощью которых российские предприятия проводят обновление основного капитала. Отсюда же поступает основная масса инвестиций, вкладываемых в реальный сектор экономки.

Европейскому Союзу также можно положиться только на Россию в решении большого спектра международных, политических и экономических задач. Взаимодействие с Москвой в ООН, региональных организациях и на двусторонней основе делает усилия ЕС по кризисному регулированию в разных регионах планеты существенно более эффективными. Оно открывает перед общей политикой и политикой безопасности и обороны, которую ЕС пока проводит без особого успеха, гораздо более радужные перспективы. Для устойчивого экономического развития ЕС чрезвычайно важен ёмкий внутренний рынок России. В энергетической сфере ЕС напрямую зависит от поставок энергоносителей из России. Без поддержки Москвы у Брюсселя ничего не получится с противостоянием климатическим изменениям, что для последнего является безусловным приоритетом. Поэтому лозунги «технологии в обмен на энергоносители» и «стратегического партнёрства» не кажутся такими уж нереалистичными.

Размораживать переговоры о новом базовом соглашении и форсировать их проведение необходимо именно сейчас, пока в ЕС председательствует Франция. За время, остающееся до конца года, надо успеть сделать всё, что только возможно. На чешское и шведское председательство в ЕС желательно оставить лишь техническое обеспечение переговоров. Остальное возьмут на себя переговорщики России и Европейской Комиссии.

Смещение всеобщего внимания к поискам выхода из углубляющегося финансового и экономического кризиса нисколько не мешает возобновлению и успеху переговоров. Напротив. Оно делает их как никогда важными и актуальными. Кризис резко усиливает потребность во взаимодействии. ЕС нуждается в общем регулятивном ответе на крах нынешней системы управления финансовыми рынками. Он остро заинтересован в создании общего фронта ведущих мировых держав для нейтрализации присущих ей вопиющих пороков и недостатков, для ограничения безответственности и влияния мирового спекулятивного капитала. Работа над новым базовым соглашением могла бы идти рука об руку с координацией действий по продвижению совместных подходов к реформированию мировых финансов.

Более того, для обоснования насущной потребности в скорейшем возобновлении и ускоренном проведении переговоров можно оттолкнуться и от обратного. Отсутствие согласия между Россией и ЕС ослабляет их экономики. Оно подрывает их позиции в мире. С учётом возрастающего числа вызовов, с которыми они сталкиваются, это совершенно неприемлемо. Чем дольше такое положение будет продолжаться, тем больше кавказских кризисов будет на нас сваливаться.

Новое базовое соглашение должно выгодно отличаться от действующего СПС. Быть более широким по своему охвату. Намечать долгосрочные амбициозные цели. Содержать далеко идущие материальные нормы права. Только тогда его заключение имеет смысл.

Понятно, что стороны включат в него весомую часть о политическом сотрудничестве, которой нет в действующем Соглашении. Большое место в нём будет отведено переналадке системы управления партнёрством и отладке процедур взаимодействия. Было бы правильно, если бы они были дополнены механизмами принятия обязательных решений, превентивных действий и более эффективного разрешения возникающих споров и разногласий.

Важной частью нового базового соглашения станут разделы о взаимодействии полицейских, правоохранительных и правоприменительных органов. Много внимания будет уделено сотрудничеству в борьбе с терроризмом и организованной преступностью, отмыванием грязных денег и незаконным оборотом наркотиков. Стороны постараются договориться о координации усилий в области управления миграцией и пресечения незаконной иммиграции, профилактики и снижения эпидемиологической опасности. В нём обязательно будут намечены этапы перехода к безвизовому режиму взаимных поездок.

Остов соглашения, скорее всего, составят нормы, описывающие цели, этапы и содержательные аспекты построения четырёх общих пространств, о которых Россия и ЕС договорились ранее. В ходе реализации дорожных карт получен полезный, в чём-то даже уникальный опыт. Запущены многочисленные диалоги. Созданы десятки рабочих и экспертных групп. На отдельных направлениях имеются очень даже неплохие результаты. Накопленный опыт предстоит обобщить и рационализировать, придать взаимным обязательствам юридический характер.

Вместе с тем, без солидной экономической части новое базовое соглашение трудно себе представить. Такая часть очень нужна. Она совершенно необходима. Правда, перспективы её согласования выглядят наиболее проблематичными. Ему будет мешать задержка с вступлением России в ВТО. Как и раньше, ЕС и, в частности Германия, готовы оказывать России активную поддержку в решении этой задачи. До того выйти на полноценное соглашение о продвинутых партнёрских отношениях в экономической области вряд ли получится. Хотя для промышленной кооперации, создания общего рынка услуг и осуществления крупных совместных проектов нужны не столько инструменты ГАТТ/ВТО, сколько другие вещи. В их числе – снижение административных барьеров, доступ к длинным деньгам, устранение дискриминации, гарантии инвестиций, облегчение процедур обмена активами, правовая поддержка создания многонациональных производственных цепочек, правовое обеспечение развития мелкого и среднего предпринимательства на территории друг друга и т.д.

Однако одного лишь нового базового соглашения в нынешних быстро меняющихся условиях для стабилизации ситуации в регионе Большой Европы и евро-атлантическом пространстве, похоже, недостаточно. Нужна гораздо более широкая система мер. Необходимо параллельное проведение переговоров о мерах доверия, создании совместной системы противоракетной обороны, возобновлении действия договора об обычных вооружениях, придании диалогу о ядерных вооружениях и средствах доставки многостороннего характера, превращении Европы в зону, свободную от ядерного оружия, реализации инициативы Медведева о Хельсинки-2 (3), реформе ОБСЕ, и т.д.

С учётом этого ЕС должен взять на себя лоббирование интересов России в Вашингтоне. Задачу следует ставить несколько шире. Для стабильности, безопасности и процветания восстановления отношений между Россией и ЕС недостаточно. Нужны добрые дружественные отношения в треугольнике ЕС-США-Россия.

Следующий день участники конференции посвятили в основном обсуждению экономической проблематики и последствий разразившегося мирового финансового и экономического кризиса. На этот раз выступления имели сугубо индивидуализированную окраску. Их трудно было бы свести к общему знаменателю.

Бывший министр экономики и труда Германии Вольфганг Клемент напомнил, что торговля и экономическое сотрудничество между Россией и ЕС и, прежде всего, между Россией и Германией за последние годы получили существенное развитие. Они очень важны для обеих сторон. Россия и ЕС крайне заинтересованы друг в друге. Россия богата полезными ископаемыми. У ЕС их нет или их очень мало. Зато у ЕС есть технологии, которые столь необходимы для модернизации российской экономики. На то, сколь большой потенциал взаимодействия имеется у обеих сторон, указывает беспрецедентный уровень сотрудничества между банками России и Германии по преодолению последствий разразившегося финансового и экономического кризиса. Его будет гораздо легче использовать, подчеркнул германский политик, если удастся поскорее решить проблему вступления России в ВТО и заключить в обозримом будущем новое базовое соглашение между Россией и ЕС. В ЕС с энтузиазмом восприняли официальные заявления российской стороны (выступление премьер-министра России на заседании правительства 27 октября) о сохранении заинтересованности Москвы в членстве в ВТО. Политические неурядицы не должны мешать достижению этих целей.

Поддержав все тезисы предыдущего оратора, заведующий кафедрой мировой экономики Высшей школы экономики Владимир Гутник сконцентрировался, скорее, на проблемах, отягощающих отношения между Россией и ЕС. Так, цель создания зоны свободной торговли была записана в СПС еще в 1994 г. Предполагалось, что ее создание станет прелюдией к построению совместного экономического пространства. Сейчас в Москве никто об этом не вспоминает.

Основная масса инвестиций в российскую экономику идёт из стран ЕС. Но вопрос в том, каково качество этих капиталов. Германия, вкладывающая в реальный сектор российской экономики, с трудом удерживается на пятом месте. Причём общий объем инвестиций из Германии в четыре раза ниже, чем из Кипра. Первые три строчки занимают Кипр, Нидерланды и Великобритания. Анализ структуры инвестиций открывает глаза на их фактический характер.

Вступление России в ВТО на что бы то ни было сильно повлиять не способно. Его значение не стоит переоценивать.

Наконец, никто до сих пор не объяснил, какой смысл вкладывается в термин «модернизация». Что, прокладка трубопроводов на Дальний Восток – это модернизация? А массовое строительство автомобильных заводов?

Критическое значение для Москвы имеет вхождение в закрытый дискуссионный клуб ЕС по принципиально важным для развития проблемам. Когда речь идет об энергетике, ЕС с этим с удовольствием соглашается. Как только заходит о чём-то ином, в частности, о глобальном финансовом рынке, Брюссель говорит: «извините, ваша финансовая система настолько слабая и неразвитая, что никакой пользы в этом мы не видим». Пока ситуация не изменится, партнерство вряд ли получится.

Со своей стороны, генеральный директор Ассоциации европейского бизнеса в Российской Федерации Франк Шауффер подчеркнул, что экономическая инфраструктура в России не такая уж плохая. Она достаточна для того, чтобы германские промышленники успешно вкладывали деньги в российскую экономику и получали неплохую отдачу. Сейчас европейский бизнес реально работает над диверсификацией капиталовложений. Он выражает интерес к проникновению где-то в 27 различных секторов. Но условие, которое им выдвигается, состоит в том, чтобы осуществлять гораздо больший контроль над своими инвестициями.

Советник Генерального директората торговли Европейской Комиссии, координатор по вопросам торговли между Россией и ЕС Лютц Гюльнер попытался опровергнуть мифы, сложившиеся в России в отношении вступления в ВТО.

Первый. Россияне считают, что членство мало что им даст. Это не верно. В среднесрочной и особенно долгосрочной перспективе оно принесет большую конкретную выгоду. Второй. Что иностранцы сметут национальных производителей. Это еще одна сказка. На самом деле, конкуренцию на внутреннем рынке оно существенно не усилит. В то же время российские компании получат более выгодные правовые режимы для внешней экспансии. Третий. Запад блокирует вступление. Это просто несправедливо. Скажем, ЕС активно содействует вступлению. Никаких новых требований Брюссель не выдвигает. Но еще в 2002 г. стороны договорились, что Москва не будет поднимать тарифы на экспорт согласованного перечня товаров. В 2007 г. неожиданно для всех российские власти подняли их на ряд наименований, в том числе на необработанный лес-кругляк. Для ЕС это не критические товары, но действия России наносят ущерб конкретным производителям. Зачем это делается, если Россия по-прежнему делает ставку на вступление в ВТО, не понятно. Четвертый. Состоит в том, что вступление зависит исключительно от Запада. Ничего подобного. Ключи от вступления находятся у Кремля. Единственное, что требуется, это политическая воля. Заявления официальных лиц о том, что Россия так уж во вступлении не заинтересована, подрывают доверие к намерениям Кремля. Напротив, заявления на самом высоком уровне о преемственности экономической политики облегчают решение проблемы. Пятый. В России уверены, что Брюссель настаивает на том, чтобы Москва заимствовала у ЕС готовые правовые решения и приводила свою правовую систему в соответствие с «acquis communautaire». И этот миф ничего общего с реальностью не имеет. На самом деле цель ЕС заключается в том, чтобы в ЕС и России формировалась наиболее эффективная и современная регулятивная система.

Озвученные докладчиками тезисы вызвали оживленные дебаты. Прозвучали как самые комплиментарные, так и весьма критические высказывания. Однако их лейтмотив достаточно точно уловил и выразил один из дискутантов: не надо ломиться в открытую дверь, повторяя то, что итак является очевидным, важно поскорее найти развязки и устраивающие обе стороны институциональные решения и идти дальше.

Может быть, так и нужно действовать.

Заключительный «круглый стол» был посвящен анализу отраслевых отношений между ЕС и его основными стратегическими партнерами.

На том, чем диалоги с другими партнерами отличаются от диалогов с Россией, сосредоточился Лютц Гюльнер. У ЕС и США нет ничего похожего на СПС. Потребность в столь же интенсивных диалогах на всех уровнях стала остро ощущаться только последнее время. Поэтому ЕС выступил с соответствующей инициативой. Её реализация позволила наладить институционально обеспеченное обсуждение вопросов, интересующих обе стороны. Встречи на высшем уровне дают импульс. Группы высокого уровня работают над конкретными вопросами. Особенно результативной, по мнению функционера Европейской комиссии, стала деятельность финансового комитета.

Вместе с тем, и в организации отношений между Россией и США есть отдельные элементы, представляющие интерес для ЕС. Так, в Брюсселе были бы заинтересованы в том, чтобы российско-американский диалог по стратегическим вопросам был продублирован таким же диалогом между Россией и ЕС.

Совершенно иной спецификой отличаются диалоги с Индией. Это связано, в том числе, с тем, что многие вопросы Брюссель и Дели имеют возможность решать в рамках ВТО. И они пользуются этим весьма успешно.

Помимо этого, подчеркнул заведующий отделом Азии Немецкого института международных отношений и безопасности Кристан Вагнер, у ЕС и Индии есть полное подлинное взаимопонимание по широкому кругу вопросов. В их числе – одинаковый подход к проблемам демократии, защиты прав человека, борьбы с бедностью. Хотя понимание прав человека у Индии тяготеет к тем, которые характерны для региона ЮВА, а не Европы.

Вместе с тем, и сложностей немало. Дели позиционирует себя в качестве лидера движения неприсоединения. Индия не подписала ключевой для современного мира договор о нераспространении оружия массового уничтожения. Имеются расхождения относительно того, в чем могло бы заключаться совместное международное управление международными отношениями и глобальным развитием. Дели категорически выступает против вмешательства во внутренние дела государств.

Определённый отпечаток на диалог накладывает разница в приоритетах и уровнях экономического развития. Всё-таки Индия остается страной третьего мира. Её заботит, в первую очередь, преодоление бедности.

Трудности возникают и в связи с тем, что бюрократический аппарат Индии не всегда рационален. Так, за энергетику отвечают сразу четыре министерства.

С приведённой оценкой специфики позиции Индии солидаризировался Фрейзер Камерон. Для Дели вопросы суверенитета являются чрезвычайно важными. Кроме того, Индия поддерживает особые отношения с Великобританией. И ещё, по вопросам ВТО Индия занимает позиции, противостоящие ЕС.

Диалоги между Брюсселем и Вашингтоном, подчеркнул британский исследователь, приобрели структурированный характер после подписания Трансатлантической хартии в 1995 г. Регулярно проводятся саммиты, но практическая работа сосредоточена в трех совместных комитетах. Со стороны ЕС всё тянет Европейская Комиссия: и политические досье, типа Иранского, и текущую экономическую проблематику. За последнее десятилетие диалоги приобрели относительно большую насыщенность и интенсивность. В частности, они были распространены на сферу свободы, безопасности и законности.

Роль диалогов в отношениях между ЕС и Китаем также меняется. Скажем, диалог на высоком уровне Китай установил сначала с США. Только тогда ЕС спохватился и убедил Китай в том, чтобы аналогичные встречи проводились между Брюсселем и Пекином. К настоящему времени стороны создали уже более трех десятков рабочих групп. Разговор в них ведется как по тем вопросам, которые волнуют, скорее, ЕС, так и тем, в обсуждении которых больше заинтересован Китай.

Наиболее острые разногласия, не считая Тибета и некоторых других политических моментов, касаются, похоже, соблюдения требований свободы конкуренции и других обязательств, взятых Китаем на себя при вступлении в ВТО.

Помимо институциональных вещей, диалоги очень полезны для установления личных контактов. И, по мнению директора Центра ЕС – Россия, их эффективность зависит в основном от того, как складываются отношения между лидерами, между теми, кто отвечает за отдельные досье, являющиеся предметом консультаций и переговоров.

В целом, ЕС очень заинтересован в интенсификации и дальнейшем структурном совершенствовании взаимодействия с Китаем. На это указывает такое знаковое событие, как недавнее посещение Китая председателем Европейской комиссии во главе чрезвычайно представительной делегации, в состав которой вошли аж девять комиссаров. Такой «десант» ЕС не высаживал ни в какую другую страну.

Но диалоги между ЕС и Китаем носят сугубо прагматичный характер. Стратегической близости между ними нет. Поэтому основы взаимодействия остаются шаткими.

В этом плане потенциал взаимодействия России и ЕС больше. Если бы Москве и Брюсселю удалось решить проблему взаимного доверия, реальное экономическое сотрудничество можно было бы серьезно двинуть вперёд.

Общий итог двухдневных дискуссий подвели сопредседатели конференции. Кризис на Кавказе уже не доминирует в отношениях между Россией и ЕС, хотя сохранение проблем в регионе будет длительное время оставаться болезненным раздражителем. Главное, чтобы это не служило фактором, блокирующим их развитие. Рано или поздно Москва и Брюссель сядут за стол переговоров и приступят к работе над новым базовым соглашением. Вопрос только, когда. Пока же на первый план в повестке дня отношений выступает диалог о взаимном противостоянии разразившемуся глобальному финансовому и экономическому кризису. Экспертное сообщество выступает за то, чтобы диалог перерос во взаимное доверие и практическое взаимодействие. Предпосылки для этого имеются.

© Марк ЭНТИН,
д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России

№11(27), 2008