Цельное впечатление от уполовиненного саммита Россия-ЕС

Случилось нежданное. Заранее приговоренный в качестве бессмысленного словопрения 32-й по счету саммит Россия-ЕС в Брюсселе прошел сеанс реанимации и реабилитации в ходе итоговой пресс-конференции. Темы и акценты, расставленные тремя действующими первым лицами – президентом РФ Владимиром Путиным, председателем Европейского Совета Херманом ван Ромпеем и председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу, выявили, как бы это ни огорчило не присутствовавшие «третьи стороны», взаимный интерес. И даже больше: обреченность Брюсселя и Москвы, вопреки всем разногласиям, идущим от разновекторности интересов, на сосуществование, а то и на сотрудничество.

Изначально почти единодушно сторонние комментаторы сулили саммиту если не провал, то, как минимум, дипломатическое фиаско, когда за натянутыми улыбками скрывается гримаса озлобления и жажда мести. Оснований для сумрачных предсказаний было предостаточно. Саммит ожидался в декабре прошлого года, но его подвинули на январь, чтобы в Евросоюзе смогли хоть как-то переварить унижение от отказа Киева подписать уже подготовленное и парафированное Соглашение об ассоциации Украины с Евросоюзом (см. «Евросоюз и Украина: вне зоны доступа», №12(82), 2013).

Затем в центре «матери городов русских» произошел «евромайдан». Часть протестантов являла собой граждан, что разуверились в государственной мудрости собственной власти. Разуверились и стали уповать едино на чудодейственное избавление, что придет со стороны (синдром «заграница нам поможет»). И снова в Евросоюзе решили саммит отложить. Либо с целью не отягощать разговор обвинениями в финансировании евробунта, либо из желания выждать: если сторонники евроинтеграции по принципу «здесь и сейчас» возьмут верх, то встанет задача «сдерживания» Москвы.

Поскольку «евромайдан» эволюционировал в бесчинства а-ля «арабская весна» в египетском варианте, где застрельщиками, причем в прямом смысле (вспомним катапульту и самодельные многоствольные ракетницы), стали обученные боевики из националистических группировок, Брюссель, видимо, понял, что повестка дня изменилась. Однако, послевкусие от разочарования, что не удалось подключить рынок Украины к ЕС в качестве нового ресурса для преодоления финансово-экономического кризиса, было еще велико. В наказание России саммит уполовинили: вместо двух дней – один, и без традиционного торжественного ужина для Путина, «похитившего Украину», как выражаются некоторые наблюдатели.

Западные аналитики утверждали, что наступил момент истины (очередной) в отношениях с Россией. Неназванный дипломат, процитированный «Файнэншл таймс», накануне саммита заявил, что «нужна более политическая и стратегическая дискуссия о природе наших отношений» и что «необходимо было "расчистить местность" после событий вильнюсского саммита и на фоне происходящего на Украине».

Если следовать логике «баланса сил» и «сфер влияния», что по-прежнему составляют сердцевину внешней политики США, то слова дипломата означают: руководство ЕС должно было выяснить, какие пределы национально-государственных интересов определила для себя Россия в отношении государств, возникших на постсоветском пространстве.

Позиция Москвы, судя по всему, заключалась в том, чтобы, с одной стороны, обозначить свою заинтересованность во всестороннем диалоге с Евросоюзом, а с другой – не позволить превратить встречу в верхах в заложника украинской «злобы дня». По словам президента Путина, тема украинской межэлитной междоусобицы не внесла коррективы в повестку саммита (что, мягко говоря, сомнительно), но зато этот сюжет взял реванш во время общения с прессой (чему есть документальные свидетельства).

Разногласия между Москвой и Брюсселем по путям-дорожкам, которые предстоит еще выбрать балансирующей между ЕС и ТС Украине, остаются. Херман ван Ромпей на пресс-конференции признал, что «возможны различные трактовки и недопонимания в том, что касается соглашений об ассоциации с ЕС». Выход? Продолжить консультации на уровне экспертов.

Ван Ромпей в доказательство полезности вхождения в Европейский Союз привел такой факт: «В 90-м году уровень процветания в Украине и Польше был одинаковым. А сейчас Польша в три раза богаче Украины. Я имею в виду только экономическую составляющую». И перекинул мостик к подмороженной идеи ассоциации Украины и ЕС, постаравшись успокоить Россию. Эти соглашения (об ассоциации, включая соглашения о свободной торговле между ЕС и партнёрами) «полностью совместимы с существующими у России торговыми договоренностями с этими странами. Возможно конструктивное взаимодействие таких договоренностей с Таможенным союзом, если правила ВТО будут соблюдаться…»

Подхватывая тему, российский лидер предложил руководству Евросоюза изучить возможность формирования зоны свободной торговли между ЕС и создаваемым Россией, Белоруссией и Казахстаном Евразийским экономическим союзом. Дерзкая идея! Готов ли ЕС ее воспринять?

Затем Жозе Мануэл Баррозу поднял планку, перешел на обобщения и констатировал, что беседа с президентом РФ была «важной возможностью для того, чтобы рассмотреть природу и стратегическое направление нашего сотрудничества. В свое время Достоевский сказал, что в мире появилось много несчастья из-за путаницы и недосказанности. Исходя из этих соображений, исходя из того, что порой мы не говорим то, что мы хотели сказать, мы провели эту встречу в духе откровенности и открытости».

Следуя завету Достоевского, чтобы избежать «путаницы и недосказанности», Путин был обескураживающее позитивен, отвечая корреспонденту американской «Уолл стрит джорнэл». Тот предположил, что в случае прихода к власти в Киеве оппозиции Россия отзовет свой 15-миллиардный кредит, и сформулировал обвинение: «…как это будет согласовываться с тем, что Россия постоянно обещает соблюдать и уважать суверенитет Украины?»

Президент РФ объяснил, что финансовая помощь со стороны России, на которую не пошел МВФ, предоставлена не «конкретному правительству, а украинскому народу». И добавил в свойственной ему афористичной манере: «У нас, знаете, есть такое выражение: когда паны дерутся, у холопов чубы трещат, то есть страдает всегда простой гражданин. И нам бы очень хотелось, чтобы эта нагрузка на рядового гражданина была минимальной».

Одновременно Путин усомнился в необходимости посредничества России или каких-либо других стран в урегулировании политического кризиса на Украине. По его словам, чем больше посредников, тем больше проблем.

…Относительная продуктивность 32-й встречи в верхах или, что вернее, отсутствие контрпродуктивных заявлений с обеих сторон – как свидетельства полного и окончательного расхождения в подходах к делам европейским – может быть обусловлена, как минимум, тремя причинами.

Первое. Если поспекулировать на тему тайной дипломатии (о чем говорят не публично, а приватно). Не исключено, что в беседе с глазу на глаз российский лидер поведал ван Ромпею и Баррозу такую правду-матку (полученную из более надежных и осведомленных источников на Украине, чем те, которыми они пользуются), что ход событий на и вокруг Грушевской улицы, а главное – реальный сценарий развития ситуации заставил их умерить свой мессианско-нравоучительный пыл и сбавить тон.

Произвела, видимо, впечатление и путинская зарисовка с натуры: «…на Западной Украине священнослужитель призывает толпу ехать в Киев и громить правительство, и дальше аргументация: «чтобы в нашем доме не командовали негры, москали, то есть русские, и жиды». Путин посоветовал руководителям ЕС призывать не только Януковича и власти, но и оппозицию «придерживаться методов цивилизованной политической борьбы».

Второе. Москва намекнула, что рассчитывает на способность ЕС оценить ее сдержанность, когда в единой Европе случаются неполадки и возмущенные граждане (обоснованно опасающиеся свертывания прежней системы социальной защиты) устраивают уличные беспорядки. Путин без обиняков обрисовал альтернативу сдержанности: «…как бы наши европейские партнеры отреагировали, если бы в разгар кризиса, скажем, в Греции или на Кипре, на одном из митингов антиевропейских появился бы наш министр иностранных дел и начал бы там обращаться с какими-то призывами».

Намек более чем прозрачный: в декабре верховный представитель ЕС по внешней политике Кэтрин Эштон встречалась с оппозицией на Майдане. Появление же Сергея Лаврова, например, на митинге сторонников леворадикальной партии СИРИЗА (см. «Греческая заря», №10(80), 2013) могло бы быть истолковано как прямое вмешательство в дела суверенного государства-члена ЕС. Тем более что на фоне тотального разочарования в партиях мейнстрима левые радикалы во главе с харизматичным лидером уверенно набирают очки в глазах избирателей.

Третье. Начать новый раунд «холодной войны» с Москвой? Едва ли это укладывается в личные планы руководителей Евросоюза, которые, по сути, досиживают отведенный им срок, завершающийся 1 ноября. Карьерные амбиции явно поостыли. Пора думать о заслуженном и комфортном покое. Ввязываться в информационную и психологическую войну вокруг Украины? Нельзя не согласиться с мнением главы московского центра Карнеги Дмитрия Тренина: «Вступать в геополитическую битву с Россией за страну, не решившую, чего хочет она сама – по меньшей мере, неосмотрительно».

По здравому размышлению, руководство ЕС сочло, что худой мир лучше доброй ссоры; будущее Украины пока не просчитывается, а Россия еще понадобится. И потому не стало делать саммит отправной точкой в новой «холодной войне». Как бы это ни отвечало интересам «третьего радующегося».

Владимир МИХЕЕВ

№1(83), 2014