Феномен Фараджа


Размежевание британского политического класса: факт или миф?

Результаты промежуточных выборов в избирательном округе британского приморского городка Клактон не случайно сравнили с маленьким, но символичным землетрясением в британской политике. Прописку в Вестминстере получил евроскептик, формально – новообращенный.

С перевесом в двенадцать тысяч с половиной голосов депутатский мандат выиграл Дуглас Карсвелл, автор умных книжек и умелый оратор, но главное – перебежчик из стана консерваторов, от которых он лет десять заседал в палате общин. Но по идейным (а возможно, и иным) соображениям он переметнулся к фавориту майских выборов в Европарламент – «Партии независимости Соединенного Королевства», или ПНСК (UKIP), ратующей за выход из состава Евросоюза. Кульбит удался, и он снова стал вестминстерским сидельцем, но уже с ореолом «охранителя» и радетеля об исконных интересах нации, обижаемой евробюрократами.

Свое кредо Дуглас Карсвелл сформулировал в популистском духе, и оно находит живой отклик: «Наше нынешнее правительство не понимает, как правильно править! Приводить дружков в политику – это попрание всех свобод. Превращение парламента в картель – это не демократия».

Нельзя не увидеть, что Д.Карсвелл, несмотря на нелицеприятную критику формальных вождей своей прежней партии, – не чета лидеру европофобов Найджелу Фараджу, поскольку не разделяет один из его самых радикальных лозунгов об ограничении иммиграции, в том числе, из стран Евросоюза. Перекрасившийся экс-депутат от тори считает, что Британия – единая и неделимая, и что нужно оставаться открытым и толерантным обществом.

Brit-FaradjРазличие во взглядах не помешало мистеру Фараджу, сославшемуся на без пяти минут славную викторию в другом округе, где всегда доминировали лейбористы и где их кандидат пришел к финишу вторым, сделать громогласный по смелости обобщения вывод: «Мы – самая национальная из всех политических партий. Мы – единственная партия, которая получает весомую долю голосов в округах, считающихся бастионами влияния тори и лейбористов. Ни одна другая партия не может преодолеть прежние разграничительные линии между левыми и правами, а также классовые перегородки, а мы это можем».

Для партий мейнстрима у Н. Фараджа нашлась ехидная реплика: «Парни, вы потеряли связь с реальной жизнью» (см. также «Не переоценивает ли Камерон незаменимость Британии для ЕС?», №8(90), 2014). Развивая тему, неоднократно обкатанную критиками тори и слева, и справа, лидер институализированных евроскептиков перемыл косточки лидерам консерваторов: они, мол, – выходцы из зажиточных семей, выпускники престижных вузов, никогда не имевшие нормальной работы, а сразу окунувшиеся в большую политику. А это означает, по мнению Н.Фараджа, что у лидеров тори «нет никакого представления о нуждах простых людей, и нет понимания, с чем им приходится сталкиваться в повседневности».

Приговор Фараджа звучит как предвыборный лозунг всех, кто эксплуатирует регулярно накапливающуюся психологическую усталость избирателей. Лозунг, повторяемый в различных вариациях в последние годы (в т.ч. по сценариям «цветных революций): «Нам нужны перемены, реальные перемены». Этот рождественский по степени убаюкивания «джингл», как ни странно, даже в искушенном британском обществе обладает притягательной силой профессионального массовика-затейника. Обещание «реальных перемен», что у политиков, нацелившихся сходить во власть, чаще всего остается туманной абстракцией, собирает под знамена Н.Фараджа многих разочарованных граждан. Достаточно посмотреть на кривую его популярности.

В далёком и недалёком одновременно 1997 году на парламентских выборах ПНСК собрала скудный урожай: всего 0,3%. Зато в 2010-м за кандидатов от сепаратистов проголосовало в десять раз больше (3%). В нынешнем году – Фарадж сотоварищи буквально сорвали куш в электоральной лотерее, называемой выборами в Европейский Парламент. Им оказали доверие 27,5% британских избирателей, а это больше, чем консерваторам, лейбористам и либеральным демократам (бывшим «вигам»).

Тем самым ПНСК в одночасье превратилась в потенциального разрушителя хрестоматийной модели британского парламентаризма, строящейся по принципу маятника при доминировании двух с половиной партий. Что это? П ервые всполохи з аката двухпартийной гегемонии? Но с умеет ли пока еще прото-партия Фараджа сохранить набранный ею темп и неуклонно приращивать свой электорат, чтобы весной следующего года на всеобщих парламентских выборах бросить вызов мейнстримовским партиям?

Трудно избавиться от сомнений. Кто рискнет утверждать, что в лице ПНСК имеется эмбрион полноформатной, идеологически полноценной и подлинно массовой партии? Взглянем на тактико-технические характеристики этого конъюнктурного по всем признакам образования.

Во-первых, идеология ПНСК остается размытой, покоящейся на трёх слонах. Вернее, на трёх отрицаниях, на трёх «Нет». А именно: Нет – членству в единой Европе. Нет – бесконтрольной иммиграции. Нет – нынешней морально и технически устаревшей политической системе в Британии. В исследовании двух авторов, социологов Роберта Форда и Мэтью Гудвина, под названием «Восстание на правом фланге» (Revolt on the Right) установлено, что только пятая часть избирателей считает эти три проблемы воистину актуальными и требующими незамедлительной реакции властей. Треть граждан обеспокоена двумя из трёх этих злободневных сюжетов.

В принципе, такого рода обеспокоенность дарит ПНСК многочисленную и солидную электоральную базу. Но дьявол кроется, как обычно, в деталях, и среди тех, кто внимает Фараджу, едва ли будет согласие по поводу того, что считать «контролем» за мигрантами, и тем более в том, в каких реформах нуждается одна из старейших представительных демократий в Европе.

Во-вторых, электорат, кучкующийся вокруг трёх лозунгов, – разнородный по определению, и не стойкий. Стоит консерваторам сделать ход конём на их идейном поле, как часть сторонников Фараджа, бывших тори, переметнётся назад. Таким game changer (шагом, меняющим исход игры) может быть проведение через парламент законопроекта – «Британский билль о правах и обязанностях», который превратит Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в консультативный орган при британском правительстве. Тем самым, как пояснил Генпрокурор и главы Минюста Крис Грейлинг, будет разорвана формальная связь (и зависимость) британских судов и Страсбургского суда.

Позиция тори явно ужесточается, что во многом объясняется потерей сторонников, перебегающих к ПНСК, и приближающимися выборами. Не случайно К.Грейлинг выдвинул, по сути, ультиматум: если Совет Европы не смирится с тем, что Британия перестанет воспринимать ЕСПЧ как директивную и высшую инстанцию в области правосудия, то Лондон, пока там правят тори, немедленно выйдет из Европейской конвенции по правам человека. Попробуем представить себе, какая бы истеричная реакция профессиональных правозащитников в Страсбурге последовала, если бы с подобной угрозой выступила, скажем, Польша, Венгрия или Латвия.

В-третьих, сторонникам развода с ЕС не стоит обольщаться по поводу вроде бы сокрушительной победы на выборах в Европарламент. К урнам для голосования пришли чуть более трети (35%) их соотечественников. Молчаливое большинство, по обыкновению, осталось дома, и его взгляды на матримониальный альянс с континентальной Европой не однозначны.

В-четвертых, победа перебежчика Дугласа Карсвелла над соперником, бывшим однопартийцем, не может служить предвестием кардинальной смены симпатий у электората. Потеря Клактона для тори чувствительна, но не критична. Клактон – не Канны, если прибегнуть к ассоциации из брюсовского стиха: «Стон роковой прошел по Риму: «Канны!», Там консул пал и войска лучший цвет Полег; в руках врагов – весь юг пространный; Идти на Город им – преграды нет!» М истер Карсвелл – самодостаточный политик с основательной, как контрфорсы местных готических соборов, репутацией и добротной «кредитной историей», и за него проголосовали бы вне зависимости от цвета его партийной принадлежности.

Наконец, вскоре после того, как прошло головокружение от успеха, Найджел Фарадж неожиданно для всех объявил, что будет готов отдать консерваторам Дэвида Камерона голоса своих потенциальных депутатов, которые займут места в палате общин следующей весной, если возникнет неудобная ситуация «подвешенного парламента». Такой формулой, напомню, обозначают положение, при котором ни одна партия не обладает решающим большинством, а значит, начинается торг по образованию коалиций.

Поскольку, по прогнозам, составленным методом экстраполяции после разгрома тори в Клактоне, ПНСК может провести в Вестминстер до 25 депутатов, она неизбежно превращает если не в «делателя королей», то в ту самую гирьку с критической массой, что способна качнуть маятник либо в одну, либо в другую сторону.

А что взамен? У Н.Фараджа всего одно предварительное условие: нынешний премьер и лидер тори Д.Камерон сдвигает сроки проведения обещанного им референдума о членстве в Евросоюзе с 2017-го на июль 2015 года. Расчет строится на том, что через три года едва ли удастся перевесить чашу весов в свою пользу, если плебисцит будет проходить по правилам, установленным тори. Альтернативный вариант: подождать до 2020 года, когда во главе островных консерваторов, паче чаяния, станет более убежденный евроскептик. Но никто не гарантирует, что ПНСК сумеет столь долго поддерживать тлеющими угли сепаратизма. Оптимальный вариант, как полагают стратеги из штаба ПНСК, воспользоваться нынешней фрустрацией сограждан, то есть оседлать волну и поймать ветер.

У мистера Фараджа и его команды, действительно, мало временного поля для маневра. Британия меняется. Причём стремительно, если рассматривать процесс в координатах цивилизационной эволюции. По переписи 2011 года, в Бирмингеме, втором по величине городе Британии, из 278 623 детей 93 828 были христианами, а 97 099 – мусульманами. Пока на 27,9 миллиона британцев, ассоциирующих себя с христианскими религиями, приходится всего 1,8 миллиона мусульман, но тенденция указывает, что разрыв будет сокращаться и, по прогнозам, сравняется через 20 лет.

Исходя из этого неудержимого миграционного тренда, общего для всей Европы, «охранитель» Фарадж призывает перекрыть потоки переселенцев, в том числе из стран Евросоюза. Для него распространение ислама в Британии таит угрозу, а отказ от канонических христианских ценностей, постулирует лидер ПНСК, создаст условия для торжества экстремизма внутри страны. Цитата: «Это наша ошибка. Мы были слишком слабы. Англия – иудео-христианская страна. Мы должны постоять за наши ценности».

Для противодействия наплыву чужеродных и пришлых лидер ПНСК считает необходимым вернуть многие законодательные прерогативы британскому парламенту. Неправильно, говорит Н.Фарадж, когда 75% всех законов принимаются в Брюсселе, а не в Лондоне. Неправильно, что наднациональные органы ЕС строят Соединенные Штаты Европы, не поинтересовавшись мнением граждан 28 стран.

К стандартным инвективам в адрес ЕС Найджел Фарадж примешивает и личные выпады. Однажды он неполиткорректно и бестактно заявил, что «председатель ЕС Херман ван Ромпей обладает харизмой мокрой половой тряпки, выглядит как банковский клерк», безапелляционно добавив, что этот де-факто президент ЕС «хочет стать тихим убийцей европейской демократии и европейских государств».

В риторике и стиле поведения Н.Фараджа много дешёвого популизма и рассчитанных на эпатаж слов и жестов. Это снижает его долгосрочные шансы превратиться в полновесного политика, воспринимаемого всерьёз в среде думающей публики. Если Н.Фарадж не подкорректирует триединую партийную программу (см. также «Бесплатный сыр скоро закончится», №8(90), 2014) и не сменит тон, то ему не позволят порушить нынешнюю конфигурацию центров силы внутри британского политического класса. Никакого реального размежевания внутри «делателей большой политики» его спорадические электоральные триумфы не произвели.

Что не отменяет такой констатации: в краткосрочной перспективе ПНСК и ее экстравагантный лидер останутся фактором большой игры, что ведется со времён Маргарет Тэтчер, по выторговыванию привилегированных условий пребывания Британии в составе Евросоюза.

Владимир МИХЕЕВ