Уважаемые читатели! Вышел в свет новый 78-й номер интернет-журнала «Вся Европа», издаваемого Европейским учебным институтом. В нем, как и во всех предыдущих, рассказывается о происходящем в Европейском Союзе и отношениях между Россией и ЕС. Анализируются последние события и новейшие тенденции в политической, экономической, социальной и культурной жизни и правоприменительной практике ЕС и его государств-членов, интересные для российского читателя.
В первом полугодии председательство в Европейском Союзе осуществляли ирландцы. По общему признанию независимых экспертов, включая авторов журнала, они провели свое председательство в Европейском Союзе мощно и эффективно. Им удалось продвинуться практически по всем направлениям, которые в начале года они обозначили в качестве своих приоритетов. Особенно много у них получилось в том, что касается подготовительной фазы строительства банковского союза, превращения фискально-бюджетного пакета в повседневную жизнь интеграционного объединения, реформы общей сельскохозяйственной и рыбной политики ЕС. При ирландском председательстве Брюссель серьезно укрепил свои позиции на переговорах с другими глобальными игроками в том, что касается транспарентности международной финансовой системы, борьбы с уклонением от налогообложения, эрозией налогооблагаемой базы и пр.
Принимая эстафету, литовское председательство не скрывало своих амбиций пойти еще дальше по пути, намеченному их предшественниками. Кроме того, в их повестке много вопросов, выходящих за рамки экономической сферы, призванных подкрепить международною конкурентоспособность ЕС его экспансией на ближнее зарубежье и консолидацией жесткой силы. Вместе с компетентными структурами ЕС Вильнюс будет активно работать над тем, чтобы саммиты по Восточному партнерству и военно-политической идентичности Союза вошли в анналы.
Таким образом, отмечается в выпуске, успехи европейской интеграции, вроде бы, налицо. Процессы интеграции ускорились. Приобрели системный характер. В зоне ЕС наметилось даже экономическое оживление[1]. Слегка заметное, но все-таки. В таких грандах региона, как Великобритания, Германия, Франция, Испания индексы экономической активности поползли вверх[2]. К радости европейцев они перевалили через критическую отметку в 50 пунктов[3]. Уже многие месяцы государства-члены ЕС наращивают профицит внешней торговли. Не только его северный блок, но и южане[4]. Судя по поведению финансовых рынков и обменного курса евро, все уверены в том, что общей валюте еврозоны по большому счету ничего особенно не угрожает, если только не случится что-то совсем уж непредсказуемое. Широкое распространение получило мнение о том, что ЕС теперь располагает достаточными инструментами для того, чтобы эффективно вмешиваться в экономическую политику любого из своих членов. Их вполне достаточно для оказания эффективной помощи тем из них, чья экономика зашаталась. Вскоре, считают специалисты, ЕС будет готов к тому, чтобы приступить к безболезненному для себя закрытию и реструктуризации проблемных банков. За счет кредиторов, акционеров и держателей крупных депозитов (как разъясняется в материале «Спасение банков: договорились со второго раза» из раздела «Экономика»). Все определеннее также перспектива списания части суверенной задолженности, связывающей пока государства-члены по рукам и ногам, принуждая их осуществлять политически и социально самоубийственную политику жесткой экономии.
С большой задержкой по сравнению с остальными, считают эксперты, элиты стран ЕС, в конце концов, признали абсурдность предположения, будто бы все мировые игроки смогут реструктурировать свою экономику за счет наращивания экспорта и инвестиций, при этом меньше потребляя и занимая[5]. Похоже, теперь они будут делать ставку на рост внутреннего потребления в целях создания предпосылок для экономического роста и создания рабочих мест. Для этого потребуется государственная поддержка кредитования по крайней мере на период, пока не включатся автоматические механизмы экономического роста. Они заработают, когда бизнес увидит, что есть спрос и можно вновь вкладывать деньги, не боясь их потерять. Значит, прошлые представления о недопустимости превышения определенного порога задолженности выкидываются на свалку. Высокий уровень суверенной задолженности и долговых обязательств частных лиц и семейных хозяйств становится новой нормой. Италия и Франция уже признали это, отказавшись, вопреки договоренностям с МВФ, ЕЦБ и ЕК повышать налоги (правда, непоследовательно) и следовать бюджетному пакету ЕС. Германия, уверены аналитики, поменяет приоритеты сразу после сентябрьских выборов[6].
Манифестом отхода от всей предшествующей экономической политики Запада, уверяют специалисты, стало заявление нового руководителя Центробанка Великобритании Марка Дж. Карнея (Mark J.Carney). По мнению многочисленных адептов теории управления экономикой через стимулирование спроса, оно подвело черту под либеральным монетаризмом и возвестило о приходе нового переиздания кейнсианства[7]. Главный банкир финансовой цитадели западного мира пообещал, что ЦБ не будет поднимать ставки рефинансирования, сохранив их на рекордно низком уровне, до тех пор, пока безработица не опустится ниже 7%. До сих пор для ревностных последователей тэтчеризма подобное слыло абсолютным табу. Последние 30 лет считалось, что справляться с безработицей должны рыночные силы, обслуживаемые мерами по либерализации рынка труда и усиления конкуренции. ЦБ должны были держаться от этого подальше. То что ЦБ Великобритании, вслед за американцами, включил данную тематику в сферу своей ответственности, стало подлинной сменой вех.
И тем не менее, многочисленные противоречия, ставшие за последние два года визитной карточкой политической, экономической, финансовой, социальной и интеллектуальной жизни ЕС, не находят своего разрешения. Более того, они углубляются. Причем в тех случаях, когда речь идет о противоречиях, характерных для мировой экономики и международной системы в целом, есовцы повторяют общий тренд. В тех случаях, когда другие мировые игроки вроде бы нащупывают подходы к их минимизации или даже преодолению, выпадают из него.
В результате проведения наступательной, масштабной, интервенционистской валютно-финансовой и монетарной политики на рынке государственных займов, облигаций, инвестиций Соединенным Штатам, Великобритании, Японии удалось, похоже, преодолеть экономический маразм и выйти из затянувшегося спада и стагнации[8]. Они демонстрируют пока кратковременный, но устойчивый и достаточно уверенный экономический рост. Прогнозные перспективы у них очень неплохие. Уровень безработицы также снижается.
Напротив, в еврозоне, несмотря на некоторое оживление, ситуация продолжает оставаться крайне хрупкой и нестабильной[9]. Безработица бьет рекорды. Хотя в целом по ЕС ситуация, вроде бы, стабилизировалась, порождая надежды на то, что худшее позади, тем не менее, на Кипре уровень безработицы подскочил с 11,7 до 17,3%, в Словении с 8,8 до 11.2%, в еврозоне безработица среди молодежи замерла на отметке в 23,9%[10]. Все сходятся на том, что регион ждут долгие годы экономического бессилия. Золотые времена, когда ВВП в странах еврозоны рос в среднем где-то на 2,5% в год, с грустью отмечают комментаторы, вернутся еще не скоро[11]. Показательный пример – испанцы вполне удовлетворены даже таким «крупным достижением», как сокращение падения ВВП во втором квартале до -0,1% по сравнению с -0,5% в первом квартале 2013 г. и уменьшением безработицы до 5 млн. 980 тыс. человек(!)[12]. Мировые СМИ переполнены победными реляциями по поводу выхода ЕС в целом из рецессии и великолепных результатов, по сравнению с тем, что было раньше, – ростом в 0,3%. При этом как-то само собой замалчивается, что он всюду разный. Обобщенные цифры получились более оптимистичными только благодаря хорошим показателям Германии[13]. Проблемным же странам (Греции, Португалии и т.д.) потребуются годы и годы на то, чтобы дотянуть до предкризисного уровня. Да и ВВП по ЕС в целом пока на 3% ниже, чем в 2008 г.[14] Из проблемных членов ЕС уезжает молодежь, причем все чаще в развивающиеся страны (материал «Третий мир привечает европейцев» из раздела «Иммиграция»). Не удивительно, что, как сообщается в материале «Что показывает Евробарометр» текущего номера журнала (раздел «Политика»), лишь 26 европейцев из 100 надеется сейчас в ЕС на лучшее.
МВФ, ОЭСР, свои собственные интеграционные институты, ведущие мировые аналитики продолжают бить в набат. Если раньше они просто предупреждали, то сейчас настойчиво требуют пересмотреть настырно проводимую Союзом и его государствами-членами политику удушения своей собственной экономики, в смысле курс на дальнейшее затягивание поясов. Вот какое хлесткое описание положению дел, сложившемуся в еврозоне, дает член испанского парламента от оппозиционной социалистической партии Эдуардо Мадина: «Промышленное производство находится в свободном падении, зарплаты снижаются, дистанция между богатыми и бедными увеличивается, инвестиции в науку идут в тартарары…»[15].
Но и это цветочки по сравнению с анализом происходящего в экономике ЕС, предложенным МВФ. В своем докладе, опубликованном летом 2013 г., он разъясняет: имеется целый ряд факторов, предопределяющих низкий экономический рост. Единый финансовый рынок ЕС так и не создан. Пока он состоит из множества отдельных фрагментов. Банки едва сводят концы с концами. Баланс текущих операций неудовлетворительный. Спрос в регионе низкий. Экономическая неопределенность, напротив, высокая. Структурные слабости не преодолены. Все эти отрицательные явления подпитывают друг друга и в совокупности дают сугубо негативный кумулятивный эффект. В результате реальная деловая активность по-прежнему находится на спаде. Инвестиции не идут[16].
Наметившиеся же на юге региона стабилизация и рост связаны вовсе не с успешным осуществлением последовательного экономического курса, а действием совершенно иных факторов. Выяснилось, как указывают, не без издевки, отдельные комментаторы, что, когда правительства этому не мешают, экономика выкарабкивается сама собой, что время лечит, а за предшествующие десятилетия развитые страны создали достаточно основательную подушку безопасности. Они накопили такие богатства, сформировали такую систему социальной защиты населения, так много сделали в области инфраструктуры, что даже столь глубокий кризис, как нынешний, лишь потрепал, но не разрушил социальное государство[17].
Однако до полного выздоровления периферийным странам еще идти и идти. Прогресс есть, он весом, констатирует авторитетное мировое рейтинговое агентство «Муди’з» (которое у нас все чаще для простоты называют «Мудис») в своем последнем специальном комментарии[18]. Внутренние и внешние дисбалансы, принуждавшие Грецию, Ирландию, Испанию, Италию, Кипр и Португалию все глубже и глубже погружаться в пучину долговой зависимости, удалось существенно сгладить. Ситуация улучшается. Однако в недостаточной степени. До нормализации финансового рынка и рынка суверенной задолженности, как и создания предпосылок для устойчивого роста по-прежнему далеко. Оснований для того, чтобы Агентство поменяло им кредитный рейтинг на позитивный, нет. Он остается негативным. Это очень важный индикатор (хотя в последние годы, как рассказывается в материале «Рейтинговые агентства сдают позиции» из раздела «Экономика», доверие к их мнению начинает падать).
Все развитые страны (как, впрочем, и быстрорастущие экономики) столкнулись сейчас с одним и тем же феноменом. Финансовая система накачивается деньгами. Однако деньги в ней каким-то странным образом растворяются. По непонятным для политиков причинам они не идут в реальный сектор экономики[19]. Хотя резоны очевидны. Например, в Испании, пишет Сандрин Морель, «банки перекрыли краны, озабоченные тем, чтобы повысить соотношение между депозитами и выданными кредитами, после того, как лопнувший пузырь высоких цен на недвижимость ослабил их»[20]. В целом по еврозоне они озабочены своим собственным выживанием. Остальное их заботит гораздо меньше[21]. За 2012 г. объем обеспеченных кредитов (займов) в еврозоне, выданных на все про все, по данным ЕЦБ, составил 1,33 трлн евро. Он продолжил снижаться второй год подряд. На этот раз – на 8,6%[22]. Это первая часть пазла.
Вторая – Штаты заставили свои банки и другие финансовые институты провести необходимые реформы. Вынудили их разобраться со своими проблемами. Результат налицо. За второй квартал 2013 г. шестерка крупнейших американских банков заработала 23 млрд долл. Они вновь превратились в мощный локомотив экономического роста и развития. Тройка ведущих европейских банков, включая Дойчебанк, Барклайз и UBS, – всего 1 млрд долл. И то это прогресс по сравнению с тем, что было год назад[23]. Они с трудом выкарабкиваются из ямы. Более того, им откуда-то нужно доставать деньги на то, чтобы соответствовать новым повышенным требованиям, предъявляемым регуляторами к финансовым институтам. А они все более жесткие[24]. Так, Барклайз признался, что ему потребуются дополнительно 12,8 млрд фунтов стерлингов, чтобы свести концы с концами. Не лучше дела обстоят у Дойче Банка[25] и у многих других[26]. Многим еще придется расплачиваться за допущенные ошибки, участвовать в дорогостоящих судебных разбирательствах, компенсировать ущерб, нанесенный собственникам в результате продажи им некачественных страховок и других сомнительных финансовых инструментов[27]. У них на балансе астрономические суммы горящих невозвратных кредитов. Порядка 5% от общего объема всех финансовых инструментов сосредоточены сейчас в «плохих» банках. Еще столько же обесцененных бумаг распределены между всеми остальными[28]. Рентабельность европейских банков из-за высоких издержек и зарегулированности рынка низкая[29]. А требования к банкам будут и дальше нарастать. Как считают специалисты, ограничения, предусматриваемые подготавливаемым ЕС новейшим законодательством, напрямую скажутся на прибыльности банковской деятельности. Они обойдутся банковскому сектору в несколько миллиардов евро[30].
Как следствие, поддержка, которую они оказывают экономике ЕС, минимальна[31]. По прошествии шести лет после начала финансового кризиса в Европе, читаем мы на страницах французских популярных изданий, «приходится констатировать, что банки, сыгравшие в нем центральную роль, продолжают угрожать государственным финансам европейских стран и, соответственно, их возможностям экономического подъема»[32]. Выйти из стагнации экономике ЕС никак не удается. «Пропасть, под углом зрения экономического роста, между двумя берегами Атлантики, — указывают комментаторы, — продолжает углубляться»[33]. Дело обстояло бы совсем плохо, если бы американские инвестиционные фонды не стали возвращаться на европейские рынки[34].
Третья – в других областях углубление интеграции пошло семимильными шагами. В области предоставления финансовых услуг – все до наоборот. Даже то, что было раньше сделано по консолидации рынка, сошло на нет. Произошла его фрагментация. Она имеет два измерения. С одной стороны, резко сократились объемы трансграничной деятельности банков зоны ЕС. Фактически они укрылись обратно за национальные границы. Спрятались под защиту национального государства. До кризиса банки активно покупали государственные и корпоративные ценные бумаги стран ЕС. Тем самым они диверсифицировали свои портфели и способствовали свободному движению капиталов. Как следствие вносили существенный вклад в экономический рост региона. Сейчас объемы подобных транзакций намного снизились. Они упали до уровней, предшествовавших запуску единой европейской валюты в 1999 г.[35]
С другой стороны, произошла глубокая дифференциация некогда общего финансового пространства ЕС по такому важному показателю, как стоимость доступа к получению денег[36]. В периферийных экономиках Греции, Испании, Италии, Кипра, Португалии она подскочила вверх. Рост недоверия к периферийным заемщикам привел к тому, что он обходится им гораздо дороже, чем, например, Германии, Финляндии или Бенилюксу. Это усугубляет положение периферийных экономик. Деньги в них не идут. А если и идут, то используются самим же финансовым сектором на свои собственные нужды. Столь очевидная слабость банковской системы ЕС, помноженная на стагнацию экономики, порождает опасность того, что банки, дабы обезопасить себя от высоких рисков, будут воздерживаться и дальше от выдачи кредитов. В свою очередь, бизнес и домохозяйства, дабы снова не попасть в финансовую ловушку, будут меньше занимать. Это еще больше понизит доверие к банковской системе, создав эффект замкнутого круга[37].
Четвертая – к середине 2013 г. капитализация крупнейших национальных компаний и ТНК превысила докризисные показатели. Иногда намного. Рынок акций и облигаций демонстрировал устойчивый рост. Доходы и прибыли взлетели до небес. Инвестиционный же цикл остался прежним. Серьезный рост частных капиталовложений нигде не наблюдался. Со страниц рупора деловых кругов, газеты «Файнэншл Таймс» есовцам даже начали бросать упрек в том, что «они ничего не делают для того, чтобы справиться с недостатком кредитов, что душит рост бизнеса»[38]. Без частных инвестиций ведь не добиться обновления производственных мощностей. Невозможен и устойчивый экономический рост. Но другие мировые игроки компенсируют недофинансирование экономической активности увеличением государственных расходов, выводя свои экономики из порочного круга. Европейский Союз и его государства-члены, в ожидании все не наступающих парламентских выборов в Германии, от этой опции отказались. С соответствующими негативными последствиями и для своей, и для мировой экономики. Усилив к тому же социальную напряженность в регионе и престиж популистских и крайне правых движений.
Пятая — своим приоритетом страны ЕС сделали снижение суверенной задолженности. Похоже, они просчитались, указывают заокеанские наблюдатели, в частности оксфордский экономист, автор книги «Жесткая экономия: История опасной идеи»[39]. Власти перепугались и неправильно поставили диагноз. Надо было на первое место выдвинуть санацию банковской системы (и рост, а не экономию). Без нее и первую задачу не решить. А она проведена не была. Реформа банковской системы, стрежневой структуры европейской экономики, осуществлялась и осуществляется непоследовательно и половинчато, подчеркивает другой американец, профессор из Стэнфорда, соавтор книги «Новые одежды банкиров: Что пошло неправильно с банковской деятельностью и что с этим делать»[40]. В результате многие европейские банки так и не выпутались из кризиса[41].
В этих условиях понятное беспокойство вызывают вновь появившиеся публикации о необходимости исключения или выхода из еврозоны ее наиболее проблемных участников, изменения геометрии еврозоны и ее глубинной реструктуризации, а равно об ответственности Германии за беды есовской периферии[42] (о позиции одного из авторов подробно рассказывается, в том числе, в статье «Рынки успокоились, проблема осталась» из рубрики «Валюта»). Многие известные экономисты, в частности, пишут о том, что программа спасения греческой экономики провалилась (хотя это и секрет полишинеля)[43]. Громковещательные заявления об обратном – лишь попытка заработать личный политический капитал и успокоить рынки. Продиктованы они в основном электоральными заботами Германии. Да, Греция существенно сократила армию государственных чиновников, урезала государственный бюджет, сбросила со своих плеч как неподъемную обузу часть социальной и пенсионной нагрузки (одновременно с заботой о своих гражданах), пошла на снижение заработной платы и тем самым несколько подняла свою экономическую конкурентоспособность. Но ведь ее ВВП достиг такого дна, от которого еще подниматься и подниматься. Никаких новых секторов экономики в стране не появилось. Безработица сумасшедшая. Самое главное – долги-то продолжили расти. Поэтому очередное переиздание программы помощи Греции, утверждают знающие люди, не только ничего не даст, но и возымеет обратный эффект. Греция, как и раньше, будет висеть тяжеленной гирей на шее еврозоны, подчеркивают они.
В своем нынешнем виде, констатируют неангажированные эксперты, план спасения Греции не работает. Подпитывать Афины кредитами в обмен на осуществление мер жесткой экономии не получается. Они душат национальную экономику. Не дают ей выбраться из рецессии. Бьют по внутреннему спросу. А ведь предстоят еще крупные увольнения госслужащих. В результате прибыльность греческих долговых облигаций остается на недопустимо высоком уровне в 10%. Заимствовать на свободном финансовом рынке страна не в состоянии. Рынки не верят в подобный план спасения. Частный бизнес в таких условиях в Грецию не идет. Единственный способ, способный разорвать все тот же порочный круг, – списание значительной части долга. Скажем на 50%. Тогда национальная экономика сможет выкарабкаться. Правда, о чем предпочитают не упоминать, тогда придется пожертвовать энным количеством банков в регионе ЕС. Но для этого механизмы их закрытия Брюсселем и готовятся. Итог рассуждений: «Возвращение долга – не одно и то же, что преодоление кризиса»[44]. Опять же списание – палка о двух концах: а вдруг Ирландия, Италия, Португалия и далее по списку потребуют применения и к ним аналогичных подходов. Вот тогда в ЕС станет по-настоящему весело.
Рассуждения по поводу несостоятельности нынешнего пакета помощи приобрели качественно иное звучание после того, как представитель Бразилии в руководящих органах МВФ от имени 11 развивающихся стран воздержался при голосовании в поддержку выделения Афинам очередного транша помощи и подверг её острейшей критике (за что, правда, получил нагоняй от своего минфина). Пауло Ногейра Батиста заявил, что у него нет уверенности в способности Греции выполнить свои долговые обязательства и вернуть впоследствии предоставленные ей кредиты. Мол, экономические трудности Афин и усиливающаяся в стране политическая нестабильность подтверждают самые мрачные ожидания. Официальные прогнозы МВФ являются неоправданно оптимистичными. Общественная поддержка реформам тает. Мнение о том, что все тяготы и страдания были навязаны за зря, получает все более широкое распространение. И это даже после того, как МВФ выпустил официальный доклад, в котором разъяснил, что запланированной помощи Афинам недостаточно, потребуется еще около 11 млрд евро, и предложил участникам еврозоны раскошелиться[45]. Вспомним, «тройка» из-за 10 млрд заставила Кипр обобрать вкладчиков, в основном из России, державших на счетах в островных банках свыше 100 тыс. евро. В результате, правда, фактически сделав их мажоритарными акционерами крупнейшего из них, системообразующего, что явно не входило в их планы[46].
Изюминка доклада – в нем констатируется, что Афины нужно освободить от выплаты партнерам по еврозоне 4% ее ВВП, т.е. 7,4 млрд евро, в течение ближайших двух лет. Указывается, что если греческая экономика не начнет восстанавливаться, им придется согласиться на еще большие потери. А если из-за неверия в то, что Греция будет способна расплатиться по долгам, инвесторы и дальше будут воздерживаться от того, чтобы вкладывать в её экономику, им надо будет продумать более энергичную схему уменьшения задолженности, нежели предусматриваемая текущим пакетом. В переводе с округлых фраз МВФ на общедоступный язык, странам еврозоны предложено продумать масштабные меры списания долга, что, естественно, было сходу отвергнуто Германией, но стало одним из горячих сюжетов предвыборных дебатов[47].
Как бы ни сложилось со следующим пакетом помощи Греции, «разбор полетов» уже начался. МВФ обвинил политическое руководство ЕС и государств-членов в том, что они умышленно отказались от быстрой реструктуризации греческих долгов и их списания до размеров, которые бы сделали ношу посильной для Афин, дабы спасти свои банки за счет налогоплательщиков[48]. Выиграв время, они помогли своим банкам, но в результате сделали течение кризиса более тяжелым и болезненным. Более того, вызвали эффект «домино». Кроме того, умышленно исказили исходные данные, на основе которых принимались политические решения. Они завысили показатели ожидаемого роста экономики и занизили размеры задолженности. Утверждалось, что ВВП Греции за период с 2009 по 2013 гг. сократится всего на 3,5%. Он упал на 22%. Аналогично и с прогнозом по безработице. Пакет помощи верстался, исходя из того, что безработица к 2013 г. не превысит 14,8%. Она подскочила до 27%. Естественно, что результат оказался хуже ожидаемого. Упреки, сформулированные МВФ, весомы. Они имели большой резонанс. Многие их восприняли как предвещающие развал «тройки». За то чтобы выйти из нее, внутри МВФ, стало раздаваться все больше голосов. Но и Европейскую Комиссию, и ЕЦБ ситуация, когда мировое сообщество предъявляет им счет, тоже мало устраивает.
Итак, утверждают скептически настроенные аналитики, возможны лишь два варианта решения. Один из них – списание долгов. Мера хирургическая. От нее пострадают многие банки и другие финансовые учреждения. Она ударит по бизнесу и простым труженикам. Но реально снимет проблему. Реструктуризация долга позволит вытащить запал из мины, подложенной в экономическое основание еврозоны. Другой – завершив санацию государственного механизма Греции и приведя стоимость факторов производства в соответствие с производительностью труда, осуществить двухфазовую управляемую операцию по исключению страны из еврозоны и ее возвращению обратно. Первая фаза – ЕС принимает упреждающие меры для того, чтобы минимизировать отрицательные последствия выхода Греции из еврозоны. После всего уже предпринятого ЕС они вполне терпимы. Вторая – Греция вводит национальную валюту, осуществляет реструктуризацию долга, запускает механизм инфляции и, как следствие, снижает объем задолженности до разумных размеров. По завершении этого цикла еврозона обратно принимает Афины в свои крепкие объятья. Только в качестве полностью выздоровевшего участника и с совершенно другим паритетом валют.
Это мягкий вариант. Он касается только Греции. Одновременно на голубом глазу предлагаются гораздо более радикальные меры. Вот, например, какой логики придерживается известный французский экономист и антрополог Поль Жорион[49]. В дальнейшем еврозона сможет сохраниться только в том случае, если валютный союз будет поставлен на твердое основание единого налогообложения. (Интересно, на какое именно, если Великобритания сбросила корпоративные налоги почти вдвое, а во Франции даже социалисты начали бить тревогу по поводу того, что задавили народ и бизнес их необдуманным повышением[50].) В отсутствие унификации зона евро не жизнеспособна. Для того чтобы обслуживать госдолг, странам надо осуществлять заимствования на свободном финансовом рынке. Однако поскольку они выходят на него в индивидуальном порядке, а не под гарантии всей совокупности участников еврозоны, им удается получать их под разный процент. Германии и другим северянам – по базовой ставке. Южанам и другим проблемным экономикам – на совершенно иных условиях: с большой премией. Кредиторы взимают с них два типа надбавок. Первый – плату за риск, связанный с тем, что из-за проблем, накапливающихся в экономике, кредитуемая страна при определенных обстоятельствах не сможет расплатиться по процентам и/или вернуть основной долг. Второй – плату за риск, связанный с тем, что кредитуемой стране все же придется покинуть еврозону и объявить дефолт.
Вот и получается, что в любой момент Греция, Ирландия, Кипр и Португалия (и, не дай Бог, также Испания и Италия), как только в этих странах падет очередное правительство, прокатится особенно мощная волна демонстраций и забастовок или углубится политический кризис, могут оказаться в безнадежном положении. Им придется соглашаться на заимствования под такой процент, который национальная экономика просто не выдержит. Это не трудности периферийных стран. Это общая проблема еврозоны. Она так организована. Ее уязвимость продемонстрировал еще не закончившийся кризис суверенной задолженности Перечисленные страны самостоятельно, без внешней поддержки, без обещаний со стороны ЕЦБ и стоящей за ним Германии выходить на свободный финансовый рынок не в состоянии. Значит, ближайшее будущее еврозоны зависит от готовности тех ее участников, которым свободный финансовый рынок доверяет, делить с ними эти риски и принимать их на себя. От унификации налогообложения государства-члены бегут как черт от ладана. Это только на словах они все «за». Элиты прекрасно понимают, что тогда от суверенитета ничего не останется. Возможностей для самостоятельного экономического маневрирования они тоже лишатся.
Соответственно предсказываются три возможных варианта развития событий. Согласно первому, участники еврозоны продолжат последовательно и самоотверженно проявлять солидарность. Хвала им и честь. Но тем самым они подставятся. Они не застрахованы от того, что экономические трудности в той или иной стране окажутся слишком большими, или по какой-то неожиданной причине среди держателей акций, депозитов, долговых облигаций или кого-то еще не возникнет паника. Тогда описанные выше риски из эвентуальных превратятся в реальные для совокупности стран, проявляющих солидарность. Всей еврозоне придется расплачиваться за них. Вся она окажется не в состоянии получать займы под низкий процент. Попадет в западню. Понятно, что пока такая угроза существует, еврозона будет оставаться уязвимой, нестабильной, ослабленной. Даже если все будет развиваться по оптимальному сценарию.
Согласно второму варианту, в какой-то момент страны еврозоны поймут, что им со столь большой нагрузкой не справиться. Они испугаются того, что периферия утянет их в омут. Возобладают националистические настроения. Не важно по какой причине, но солидарность будет отставлена в сторону. Тогда не останется иной альтернативы, как только избавляться от балласта и выводить проблемные страны из еврозоны. Сокращение еврозоны до твердого ядра не будет означать ее развала. Просто еврозона возникнет в новой конфигурации. Она станет намного более устойчивой, сильной и конкурентоспособной. Вышедшие же из нее страны объявят дефолт. Проведут реструктуризацию долга. Введут национальные валюты. Начнут расплачиваться по кредитам подешевевшими деньгами, которые они смогут печатать самостоятельно. И с проблемой задолженности в какой-то момент им тоже удастся справиться с опорой на собственные силы. Так уже неоднократно случалось в истории.
Наконец, о третьем варианте. Он кажется совершенно невероятным. Но, как выясняется, экономистами также рассматривается вполне серьезно. В соответствии с ним вся еврозона должна объявить дефолт. Не будучи в состоянии обслуживать долги своих участников из-за ограниченного доступа на свободный финансовый рынок, она проведет их реструктуризацию как общего долга. Девальвация евро послужит решением проблемы. Как следствие, с одной стороны, произойдет обобществление национальных суверенных долгов в масштабах всей еврозоны. С другой – еврозона выйдет из нынешнего аморфного состояния. Она превратится в подлинно финансовый, налоговый и банковский союз (иначе говоря, в нечто совсем близкое к федеративному или конфедеративному образованию). Вот тот выбор, который у лидеров ЕС и его государств-членов, якобы, имеется.
Подобного рода спекулятивные размышления по поводу будущего еврозоны не добавляют оптимизма. Вместе с тем, не меньшее количество вопросов порождают предложения, касающиеся диверсификации инструментов, с помощью которых Европейский Союз и его государства-члены могли бы выйти на траекторию более быстрого и устойчивого экономического роста. Вопросы эти двоякого рода. Во-первых, по поводу бесконечных претензий к Германии со стороны ее партнеров по Союзу. Во-вторых, в связи с тем, что, как выясняется, у ЕС имеется серьезный дефицит инструментов квазигосударственной и наднациональной поддержки экономического роста. Начнем со второй темы. В последнее время появляется все больше и больше предложений, направленных на то, чтобы заставить Германию, германский капитал, германских собственников, простых немцев вкладывать свои деньги в периферийные экономики. Стартовая посылка, используемая их авторами, следующая. Проценты по вкладам сейчас очень низкие. Принося деньги в банки, люди зарабатывают минимум. Сами банки в условиях царящей на рынках неопределенности и ужесточения требований со стороны регуляторов тратят мало. В результате Германия накапливает колоссальные средства, высасывая пылесосом бегущие деньги из периферии ЕС, которые добавляются к профициту внешнеторговых и текущих операций. Расходует же она и инвестирует недопустимо мало. И перелом не просматривается. Ситуация ненормальная. Даже в какой-то степени тупиковая.
Отсюда делается вывод – нужно создавать специализированные фонды, которые бы занялись скупкой долговых обязательств проблемных стран региона и приватизируемой собственности. Таких финансовых организаций в ЕС нет, а они востребованы. Они позволили бы вкладчикам неплохо зарабатывать на практическом решении задач, стоящих перед ЕС. На что делается расчет – приватизируемая собственность в проблемных странах, выставляемая на торги, никого не интересует. Спрос низкий. Риски высокие. В приватизируемые объекты нужно вкладывать и вкладывать. При нынешней конъюнктуре никто на это не решается. В результате столь необходимые периферийным странам приватизационные программы нуждающемуся в них бюджету помочь не могут. (Последний пример — поскольку Греция успешно реализовать государственную собственность не в состоянии, «тройка» предложила ей внешних менеджеров[51].) Все то же самый не раз уже упоминавшийся порочный круг. А ведь приватизируемая собственность очень и очень недооценена. Ее крайне выгодно скупать, осуществлять санацию и перепродавать. На этом можно делать бешеные деньги. Но делать их некому.
Фонды, о которых идет речь, как раз этим и могли бы заняться. Точно так же они могли бы делать хорошие деньги на скупке долговых обязательств, выплаты по которым намного превосходят стандартно низкий банковский процент по депозитам. Если так, то обычные вкладчики с помощью этих фондов смогли бы зарабатывать гораздо больше, чем сейчас. Вот и решение проблемы. С одной стороны, деньги работают. Экономика периферийной Европы потихоньку поднимается. Долги рассасываются. Происходит общее оздоровление ситуации в регионе. С другой – средний немецкий налогоплательщик наживается на вполне законных основаниях. Претензий быть не может. Ведь эти фонды реально помогают проблемным странам. Хорошая аргументация. Странно, что подобные финансовые институты до сих пор не созданы. Может быть, в этом отношении, вскоре что-то сдвинется. С предложением о создании фондов выходят серьезные люди. С инициативой учреждения специализированных фондов – главный экономист одного из крупнейших французских банков «Сосьете Женераль» Оливье Гарнье[52]. С идеями формирования суверенных фондов и фондов управления собственностью – такие крупные немецкие экономисты, как Даниэль Грос и Томас Майер.
Хотя, если бы все было так просто, наверное, столь разумные и эффективные решения уже были бы приняты. Видимо, есть немало подводных камней. С одной стороны, подобные предложения, как показано в аналитической статье «Как помочь Греции?» из рубрики «Тенденции и прогнозы» текущего номера журнала, сразу окрестили лучшим способом «урвать жирные куски» собственности в обмен на помощь. С другой, опыт функционирования подобных финансовых институтов, созданных после падения Берлинской стены для плавного и безболезненного объединения Восточной и Западной Германии, расценивается специалистами сугубо негативно. На его совести, по их мнению, увольнение миллионов людей, последовавшее за выкупом восточногерманских предприятий и их реструктуризацией (на улицу были выброшены 2,5 млн человек из 4 млн, которые тогда на них работали). К тому же, как утверждается, тогда было закрыто немало предприятий, которые на деле были или могли быть рентабельными.
Даже если так, утверждают оппоненты, все равно стоит попробовать. Весь фокус в том, что ситуация в зоне ЕС далеко не штатная. Рыночные механизмы не справляются. Их надо подправить. Иначе говоря, им надо помочь. Для этого не следует бояться государственного или иного властного вмешательства. От политических решений зависит то, как долго европейская экономика продолжит мучительно биться в конвульсиях, не будучи в состоянии справиться с годами накапливавшимися диспропорциями между богатеющим центром и нищающей периферией. Отстаиваемые ими подходы в какой-то степени перекликаются с теми рецептами по выходу из экономической стагнации, которые пропагандировал Поль Кругман. Он объяснял, что всеобщее тотальное повсеместное затягивание поясов является полным безумием. Как могут расти производство, сфера услуг, доходы и инвестиции, с одной стороны, если спрос и потребление, убиваемые жесткой экономией, с другой, падают. Ведь они являются взаимозависимыми слагаемыми единого хозяйственного комплекса. В условиях, когда частный сектор выжидает, не хочет рисковать, боится вкладывать, власти не должны скаредничать. Они обязаны брать на себя накачивание экономики инвестициями. Тратить. Залезать в долги. Чтобы избежать худшего сценария. Когда пойдет экономический рост, придет время расплачиваться по долгам. Но потому, что будет чем. Потому что вырастет экономическая активность. Всем станет выгодно наращивать инвестиции, тратить, расширять бизнес.
С идеей создания германских суверенных и смешанных государственно-частных фондов для скупки собственности в странах периферии ЕС тоже самое. На протяжении где-то 12 лет и в особенности последние годы в Германию отовсюду текли финансы. Возвращались же деньги обратно в виде долгов. По кредитам надо платить. Это только на словах их называют помощью. В действительности они удавка, которая стягивается на горле стран, глубже и глубже залезающих в долговую яму. С точки зрения экономической теории, колоссальные профициты внешнеторгового баланса и текущих операций Германии и перенасыщение ее экономики финансами должны были бы запускать механизм подорожания немецкой валюты со всеми вытекающими последствиями, благоприятными или даже спасительными для партнеров по интеграционному проекту. Немецкая валюта дорожает, соответственно дорожает и все, производимое Германией. Как следствие, более дешевые товары из других стран вытесняют их на местных рынках. Одновременно они завоевывают немецкий. Периферия ЕС становится относительно более конкурентоспособной. Центральная и Северная Европа – менее. Баланс восстанавливается. На практике ничего такого не происходит. Введение общей валюты сломало цикл. На снятие дисбалансов теперь в автоматическом режиме ничто не работает. Рыночные силы не могут действовать как раньше. Значит, механизм восстановления балансов надо создавать заново. Единственная возможность – с использованием методов государственного регулирования и управления.
Экономическая теория утверждает, что падение цен на акции и другие виды собственности, сопровождающееся снижением стоимости рабочей силы, когда за те же деньги инвесторы могут получить гораздо больше, должно делать ранее проблемные европейские рынки крайне привлекательными для внешних инвестиций. Туда не могут не устремляться предприимчивые люди. Это альфа и омега функционирования рыночной системы. Ожидаемый результат очевиден. Взлет инвестиций ведет к наращиванию самых современных промышленных мощностей и обновлению сектора услуг. Растет конкурентоспособность ранее периферийных стран. Возникают предпосылки для устойчивого экономического подъема. Экономическая ситуация выправляется. Кризис становится достоянием истории.
До возникновения еврозоны все так и было бы. На нынешнем витке европейской интеграции опять же ничего подобного. И в этом отношении теория не работает. Рыночные механизмы из-за наднационального зонтика и единой валюты, которые демпфируют все естественные процессы, не действуют. Оставаться в Германии комфортнее. Надежнее. Выгоднее. Устремляться на периферию – значит нести неоправданные риски. Зачем, когда тяжесть валюты всюду одинаковая, а гарантии того, что все не поедет, имеются только в прочном ядре ЕС. К тому же можно наплевать на многочисленные административные барьеры и иные сложности.
Коли так, рыночные процессы надо перезапускать. Стимулировать. Поддерживать. Оптимальный инструмент – германские суверенные или полусуверенные фонды, способные нормализовать движение финансовых потоков. Чтобы гигантские накопления северян не оседали мертвым грузом на банковских депозитах, почти ничего не принося их владельцам, а эффективно работали. Как именно, уже описывалось выше. Фонды занялись бы вложениями в недооцененную собственность периферийных стран, их санацией и либо перепродажей, либо капитализацией. Благодаря фондам, деньги налогоплательщиков потекли бы в проблемные страны не в виде кредитов, которые надо отдавать, а в виде капиталовложений. Все – баланс бы восстановился. Это стало бы реальной, а не колченогой интеграцией. Еврозона и ЕС в целом превратились бы в действительно единый финансовый рынок[53].
С помощью такого инструментария, считают авторы идеи и все те, кто за нее ухватились, удастся решить не только экономические, но и острейшие политические проблемы Европейского Союза. Важнейшая из них – усиливающаяся неприязнь к Германии. Ведь с помощью суверенных и полусуверенных фондов немецкие сбережения и профициты сделались бы источником экономического роста повсюду в Европе. Реально помогли бы решить проблему безработицы. Сняли напряжение в отношениях Берлина с населением всех тех стран, которые пострадали из-за навязанного им курса жесткой экономии. Пока же пропасть между центром и периферией ЕС углубляется.
В то время как идут оживленны дебаты и ломаются идейные копья, Европейская Комиссия целеустремленно работает. Она хотела бы, чтобы в обновление инфраструктуры региона за ближайшие семь лет было инвестировано порядка 2 трлн евро. Она и сама будет вкладывать – в недавно принятых семилетних бюджетных ориентирах на 2014-2020 гг. заложен рост расходов на транспортные коммуникации, хотя впервые в истории ЕС бюджет интеграционного объединения существенно урезан (как указывается в информации «Европейская Комиссия тоже умеет экономить» из рубрики «Экономика»). Для этого потребуются сверхдлинные деньги. Без них за осуществление дорогостоящих, крупномасштабных, долгосрочных проектов мало кто возьмется. Ведь речь идет о строительстве транспортных сетей разного типа, включая магистральные трубопроводы и ЛЭПы, энергетических объектов будущего, объектов городского хозяйства, зеленой экономики и т.д., т.е. всего того, на быструю окупаемость чего рассчитывать не приходится. Фактически о неликвиде. О ситуации, когда «вынуть» их из проекта можно будет только по его завершении лет через 10 или более. Для того чтобы они появились, государственных гарантий недостаточно. Надо, чтобы инвесторы в качестве платы за сверхдлинные деньги на постоянной основе получали достаточно солидный доход с самого начала. Плюс, возможно, какие-то премиальные и финансовые бонусы.
Европейская Комиссия и конкретно еврокомиссар, ответственный за внутренний рынок Европейского Союза и сферу услуг, Мишель Барнье считают, что они нашли, как решить проблему – с помощью частных европейских долгосрочных инвестиционных фондов[54]. Вложения в них будут срочными, доход – стабильным и гарантированным, как в случае с государственными облигациями. Пакет правовых документов, необходимых для их учреждения, Европейской Комиссией уже подготовлен. Одними он встречен с энтузиазмом. Они уверены, что в новые фонды потекут деньги пенсионных фондов и страховых компаний. Тогда, по прогнозам оптимистов, на намечаемые суммы вполне можно будет рассчитывать. Предложение условно инфраструктурных финансовых инструментов подскочит вдвое. Все связанные с ними рынки ценных бумаг, включая трасты на недвижимость и венчурный капитал, стремительно пойдут в рост. Другие предпочитают не уноситься мыслями в заоблачные выси. Пока новые инструменты удастся раскрутить, пройдут годы. Связывать свои деньги на столь длительный срок все равно мало кто захочет. В настоящее время больше чем на 3-5 лет почти никто из инвесторов в недвижимость и инфраструктуру займы реальному сектору не предоставляет, указывают они.
Другой предлагаемый рецепт – самое активное и настойчивое продолжение евростроительства и углубление интеграции. Структурные реформы, которые Германия навязала остальным государствам-членам ЕС, создают предпосылки для дальнейшего сближения национальных экономик, но оставляют единый рынок недостроенным. Они превращают закрытые закостенелые экономики Испании, Италии, ряда других стран, считают эксперты, в более либеральные (как если бы осуществлялось нечто отдаленно похожее на «тэтчеризм»[55]). Законодательство, защищающее приобретенные права трудящихся, отменяется. Госпредприятия приватизируются. Система социального обеспечения урезается. Административные барьеры, защищавшие в прошлом местных производителей, разбираются, чтобы сделать рынки открытыми для внутренней и внешней конкуренции.
Это лишь подготовительная работа. Дальше, указывают фанаты интеграции, надо переходить к следующему этапу — превращению нынешнего общего экономического пространства стран ЕС в действительно единый рынок. Особенно много препятствий реализации четырех свобод общего рынка остается в сфере услуг. Характерно, что доля сферы услуг в современном ВВП ЕС достигает 70%. Однако на трансграничные услуги приходится лишь где-то 22-23% от общего объема торговли стран ЕС между собой. Полная либерализация сферы услуг у ЕС не получилась. Законодательство о свободе предоставления услуг несовершенно. Фрагментарно. Расплывчато. С его соблюдением много проблем. Оно повсеместно нарушается. Кроме того, им охвачен далеко не весь сектор услуг. Оно не распространяется на энергетику, транспорт, телекоммуникации.
Соответственно, призывают евроэнтузиасты, компаниям, действующим в сфере услуг, должны быть обеспечены необходимые права и возможности без какой-либо дискриминации предоставлять их всюду в границах ЕС. Новые же правила конкуренции – распространены на все перечисленные области, к дерегуляции которых по-настоящему еще не приступали[56]. Экономических аргументов в пользу этого очень много. Политических, подчеркивают сторонники преодоления кризиса суверенной задолженности методами углубления интеграции, не меньше. Первый – Германия навязывает либерализацию всем другим. Ей пора заняться либерализацией и у себя дома. Чтобы дешевые услуги из периферийных стран хлынули на немецкий рынок. Чтобы немцы могли тратить намного больше на их получение. С одной стороны, это оживит экономику. С другой – вытащит периферийные страны из ямы рыночными методами. Второй – либерализация рынка услуг крайне выгодна Великобритании. Если ею серьезно заняться, у Лондона появятся объективные причины стремиться к тому, чтобы остаться в Союзе, а не выйти из него. От этого выиграют все – и ядро, и периферия ЕС, и ЕС в целом[57].
Но хор скептических голосов не утихает. В их числе обращает на себя внимание негативный прогноз Квентина Пила[58]. На страницах «Файнэншл Таймс» он предлагает следующую версию дальнейшего развития событий. Все затяжки с достройкой экономического управления ЕС (создание централизованного фонда по закрытию и санации проблемных банков, обобществление долгов, выпуск еврооблигаций ЕС и т.д.) общественные деятели, эксперты, политические лидеры объясняют перспективой парламентских выборов в Германии. Мол, до их проведения ни на какие меры спорного, читай радикального характера правящий блок не пойдет. Его тактика вообще заключается в том, чтобы никаких серьезных политических дебатов в стране на время избирательной кампании не было[59]. Зато после одержанной победы руки у немецких политиков будут развязаны. Однако последнее время, в преддверии сакральной даты 22 сентября, многие задают себе вопрос о том, насколько подобные ожидания оправданы. Ответ, который аналитики начинают давать и делать это все увереннее, для ЕС звучит неутешительно.
Никаких серьезных изменений в подходах Германии не предвидится. Если правящая коалиция сохранится в прежнем составе, она будет связана ранее сделанными обещаниями и уже устоявшейся практикой проведения вполне определенного политического курса. Никакого смысла для нее отказываться от преемственности нет. Если вдруг реализуется сценарий большой коалиции, то, как ни парадоксально, тем более. У социал-демократов другие приоритеты. Они считают, что за ошибки банков должны платить прежде всего кредиторы, акционеры и владельцы депозитов, пошедшие на риск, а не государство и тем более налогоплательщики. Бюджетные же деньги надо тратить на социальные нужды, развитие инфраструктуры – в любом случае, на домашние нужды.
Значит, если не произойдет крупного политического сдвига, кто бы ни победил, Германия, как и прежде, будет осторожничать. На Париж и другие столицы аналогичным образом особой надежды нет. Всюду на носу выборы. То на одном уровне. То на другом. Предстоят выборы и в Европарламент. По их поводу головной боли больше всего – народ их игнорирует, и кто может в нем оказаться, остается только гадать. Единственное окно возможностей с относительным электоральным затишьем открывается в 2016 г. Но это если все идет более-менее нормально. Принципиально иной стимул к быстрым изменениям, от появления которого при нынешней мировой конъюнктуре никто не застрахован, – политический катаклизм или катастрофическое падение рынков. Они могут случиться под влиянием усугубляющихся экономических трудностей, с которыми неожиданно столкнется Париж, Мадрид или Рим. Так что остается лишь уповать на лучшее…
Есть и иной источник скептицизма, также связанный с Германией. Ряд экспертов утверждают, что Берлин не в состоянии стать локомотивом изменений не по политическим, а по экономическим мотивам. Симптоматично, что такой заход начинает прорабатываться французскими экспертами. Казалось бы неожиданно, во Франции заговорили о слабости экономической модели Германии, вообще о слабости германской экономики. По этому поводу появился уже ряд фундаментальных исследований, к которому здесь сразу же постарались привлечь внимание[60]. В обыденном сознании укоренилось представление, будто бы Германия – пример для всей Европы. Финансы в порядке. Бюджет сбалансирован. Рынок труда либерализован. Безработица на низком уровне и продолжает снижаться. Сбережения бьют рекорды. Профицит огромный. Все лучшее (молодежь, мозги, живые деньги и пр.) уплывает туда (см., в том числе, статью «Итальянцы держат путь в Германию» из рубрики «Иммиграция» текущего выпуска журнала).
Тем не менее, утверждают авторы фундаментальных исследований по экономике Германии, и там все обстоит далеко не так благополучно. В секторе услуг производительность труда низкая. То, что она высокая в промышленности, этот негативный фактор компенсировать не в состоянии – она составляет меньшую часть национальной экономики. Старт-апов мало. Инфраструктура развивается недостаточно быстрыми темпами. Ее обновление отстает от потребностей. Предприятий новой технологической волны мало. Они незаметны. В основном Берлин делает ставку на производства, лидировавшие в прошлом веке, включая станкостроение, автомобилестроение и т.п. Они же особенно подвержены мировой конъюнктуре. В этих областях немецким компаниям приходится конкурировать с быстро поднимающимися экономиками. Они вытесняют иностранную продукцию со своих рынков. В результате экспортоориентированные отрасли немецкой промышленности оказываются уязвимыми. Снижение деловой активности в других странах зоны евро и развивающихся странах сказывается на благополучии германской экономики в целом. Запустить же компенсирующий рост внутреннего потребления не так просто. К тому же цифры низкой безработицы скрывают неблагополучные тренды другого рода. Семейные хозяйства привыкли меньше потреблять. Заработная плата искусственно сдерживалась долгие годы. Население стремительно стареет. Демографическая ситуация ой какая неблагополучная – она подкашивает перспективы устойчивого экономического роста (как показано в статьях «Спад, который не удастся остановить» из рубрики «Демография» и «Рынки успокоились, проблема осталась» из рубрики «Валюта»). И еще один крайне опасный фактор – из-за невыборочного применения политики жесткой экономии Берлин недоинвестировал в национальную экономику огромные суммы. По некоторым подсчетам, они достигают 1 трлн евро[61]. (Насколько катастрофично недофинансирование сказалось на жилищном фонде страны, показано, в частности, в материале «И это называется жилище…» из рубрики «Только факты» текущего номера журнала.) Это может иметь и для Берлина, и для ЕС в целом крайне негативные последствия. Тем более что даже такой авторитетный исследовательский центр, как Европейский совет по международным отношениям, утверждает: производительность труда в Германии в пересчете на час рабочего времени под воздействием перечисленных выше и некоторых других факторов упала почти до уровня 2007 г. «Такой стагнации» после Второй мировой войны ни разу не случалось…[62]
К сожалению, выводы о структурных слабостях и уязвимости германской экономики подтверждаются данными о неблагополучном положении, сложившемся в ее банковском секторе. Самая порочная банковская система Европы, за плечами которой длительная традиция плохого, недобросовестного управления, коррупции и предоставления денег под низкие проценты своим политикам, утверждают специалисты, – не в Италии, Испании или Греции. Она – в Германии. Это под впечатлением мощной немецкой промышленности германская социально-экономическая модель называется образцовой. Немецкие банки, напротив, относятся к числу наиболее проблемных. На их спасение требуется больше денег, чем на свое восстановление получили американские. Но с теми, вроде, все в порядке, а немецкие по-прежнему все еще пытаются оклематься[63].
С учетом этого в ЕС должны были бы обсуждать, как коренным образом перестроить банковскую систему Германии, подчеркивают авторы «Интернэшнл геральд трибун»[64]. Вместо этого партнеры по интеграционному объединению и руководство ЕС обрушивает на Берлин водопад упреков по поводу того, что он медлит с объединением контроля над европейскими кредитными учреждениями. Формирование могущественного надзорного органа рассматривается всеми в качестве противоядия от усиливающегося неверия в будущее еврозоны, повторения кризисов, аналогичных поразившему регион, роста негативных явлений в функционировании мировой финансовой системы. Поэтому в ЕС особенно опасаются того, что Берлин помешает его созданию, стремясь не допустить плотного досмотра за своими банками, или же очень сильно размоет его полномочия. Для таких опасений, видимо, имеются достаточно веские основания.
Немецкие банки сильно вложились во все обесценившиеся активы, начиная от американских вторичных бумаг на жилищное кредитование до греческих государственных облигаций. У них до сих пор на руках огромное количество невозвратных кредитов на недвижимость и рухнувшую судостроительную отрасль.
Они погрязли в скандалах, связанных с противоправным использованием инсайдерской информации, непотизмом, фаворитизмом, взяточничеством, другими злоупотреблениями. Так, на спасение баварского «БайернЛБ» (BayernLB) ушло 10 млрд евро из карманов налогоплательщиков. Уголовные дела заведены на многих его прежних руководителей. Они подозреваются как раз в противоправном использовании инсайдерской информации. Дело против шестерки ведущих менеджеров гамбургского «ХСХ Нордбанк» (HSH Nordbank) уже в суде. Им предъявлено обвинение, в том числе, в уклонении от налогообложения, преступном сокрытии информации о реальном финансовом положении Банка и потерях по займам, в частности предоставленным предприятиям захворавшей судостроительной отрасли, и т.д. Дюссельдорфский «ВестЛБ» (WestLB) под их грузом вообще разорился. А был третьим по величине в Германии.
Земельные банки и порядка 400 сберегательных касс страны, являющихся ничем иным как сберегательными банками, находятся под контролем (или в собственности) государства и местных политиков. 45% банковского сектора вообще в руках правительства. Ему же принадлежит доля в 25% во втором по величине коммерческом банке оплота европейской рыночной экономики. Естественно, что они обслуживают местные интересы, финансируют местные проекты, подчиняются политическим приоритетам хозяев, встроены в систему клиенталистских отношений. Это объясняет упорное сопротивление и неприятие реформы банковского сектора.
Крупнейшие банки имеют очень плохое соотношение собственных и заемных средств. Одно из худших на континенте[65] (это, правда, как посмотреть). Под каждое евро своего капитала они привлекают 50 евро заемных средств. Такое соотношение считается слишком опасным.
Рентабельность немецких банков по целому ряду причин низкая. Важнейшие из них – высокие издержки при низком проценте, под который выдаются кредиты, и слишком высокой конкуренции из-за чрезмерного количества банков, топчущих друг друга. Их множество. Это и полностью частные банки, и кооперативные, и сберегательные кассы. Плюс к этому малые и средние предприятия Германии старательно избавляются от долгов. В результате спрос на банковские кредиты в стране падает. Немецким банкам приходится идти в периферийные страны ЕС и за его пределы, вкладываться в коммерческую недвижимость, транспортную отрасль и т.д., что увеличивает риски[66].
Немецкие банки спасает то, что экономика страны в целом в хорошем состоянии. Все в нее верят. У банков Германии, в отличие от испанских, итальянских и прочих конкурентов, нет проблем с привлечением средств для выдачи кредитов и займов своим клиентам. Но если бы не это, картина была бы совсем безрадостной. В относительных цифрах лишь четверть (25,1%) национального ВВП ушла или была отложена на спасение своей банковской системы за период с 2008 по 2012 гг. В среднем по ЕС, по данным Европейской Комиссии, – 40,3%[67]. В Швеции – 41,8%. Португалии – 45%. Латвии – 46,2%. Великобритании – 50,0%. Нидерландах – 52,0%. Испании – 53,6%. Бельгии – 97,4%. Дании – 256,1%. Наконец, Ирландии – 365,2%, что имело совсем уж катастрофические последствия для ее экономики. Но в абсолютных цифрах – колоссальная сумма в 646 млрд евро.
По этому показателю Германия – безусловный лидер еврозоны. Более высокий показатель только у Великобритании – 873 млрд евро. Однако это совсем другой случай. Даже знаменитая американская программа, о которой, в отличие от германской, так много говорили и писали, намного меньше. Установленный ею потолок – 700 млрд, но не евро, а долларов. Кстати, по данным бюджетного управления Конгресса, из них было реально израсходовано только 428 млрд долларов.
Несколько другой соблазн для того, чтобы нагнетать страсти по поводу не такого безоблачного, как хотелось бы, будущего ЕС, дает широкий спектр специалистов от постоянного автора Файнэншл Таймс Петера Шпигеля[68] до председателя крупной американской консалтинговой фирмы «Вильям Р.Родес Глоубал Эдвайсорз», бывшего первого зампредседателя «Ситигруп» Вильяма Р.Родеса[69]. Разница между ними только в том, что первый предупреждает и этим ограничивается. Второй же одновременно возмущается халатностью руководства ЕС, отважившегося отправиться в августе в отпуск, как ни в чем не бывало. Главное, чтобы нынешнее кажущееся затишье и хрупкая стабилизация в еврозоне не скрывали, подчеркивают названные эксперты, что ЕС находится в окне тайфуна. Такая вероятность имеется. Если так, то расслабляться никак нельзя.
Вроде бы, страхи, скрывающиеся за всеми алармистскими сценариями развития ситуации на европейском континенте, пишут они, совершенно не разделяются рынками. Биржевым игрокам, всему предпринимательскому сообществу абсолютно до фонаря, что периферия ЕС скатывается на дно политической нестабильности. Почти никто сколько-нибудь в явной форме на нее не реагирует. А ведь никогда в прошлом с политической устойчивостью и способностью адекватно реагировать на кризисное развитие событий там не обстояло так плохо.
Конкретно. В Греции правящая коалиция еле-еле удерживает шаткое большинство, указывает П.Шпигель. Крайне правые и левые уже могут рассчитывать, согласно опросам общественного мнения, на поддержку 40% населения. Афины шатаются, вторит ему В.Родес. Бывшего министра финансов судят за коррупцию. Волна забастовок все выше и выше. Правительство не справляется. Ему крайне сложно реализовывать и объявленную программу приватизации, и даже основополагающие структурные реформы.
В Италии не лучше. Здесь свои скелеты на политической сцене. Итальянское технократическое правительство занимается тем, выносит свой вердикт П.Шпигель, что безостановочно тушит пожары и балансирует на грани отставки. Да, соглашается В.Родес, «слабое итальянское коалиционное правительство может пасть в любой момент». (Почему, разъясняется, в частности, в статье «Италия: Сколь веревочке ни виться…» из рубрики «Дневник событий» выпуска.) Причин и поводов для этого предостаточно. Оно сталкивается с целым сонмом всяческих вызовов.
Ситуацию в Испании расшатывают скандалы. В любой другой стране, отмечает П.Шпигель, где партийная дисциплина соблюдается менее жестко, правительство давно бы уже ушло в отставку. Или было бы туда отправлено. Обвинения в финансовых злоупотреблениях, выдвинутые против правящей партии и ведущих политиков страны, дополняет его В.Родос, очень серьезны. Все это, скорее всего, самым негативным образом скажется на проводимых ими реформах банковской системы и процедур формирования и исполнения государственного бюджета. Не может не сказаться.
В Португалии реформы уже поехали, хотя Лиссабон держался дольше других. Совокупность экономических и политических проблем, помноженных на нарастающий социальный протест, вынудила и ее, наиболее последовательную ученицу мэтров жесткой экономии, восстать против избранного курса[70]. Руководство страны заявило, что будет добиваться от кредиторов послаблений в том, что касается сроков достижения контрольных цифр сбалансированности бюджета, под которыми оно подписалось ранее. Премьеру удается избежать назначения досрочных парламентских выборов только потому, констатирует П.Шпигель, что ведение переговоров с «тройкой» доверено младшему партнеру по правительственной коалиции. И все равно, заключает В.Родос, разброд и шатание в верхушке правительства настолько велики, что порождают сомнение в том, что оно окажется в состоянии продолжить осуществление экономической политики, способной вытащить страну из долговой ямы.
В Ирландии тоже неспокойно. Публичное обсуждение записи конфиденциальных и, похоже, не очень чистоплотных разговоров между банкирами и официальными лицами в разгар глобального кризиса снижает доверие населения к правительству чуть ли не до нуля, продолжает перечень В.Родос. В этом ряду, правда, он не упоминает Францию, Чехию, Венгрию (см. информацию «Еврокомиссия не хочет словесной войны с Венгрией», которую можно найти в рубрике «Политика»), Румынию, Болгарию, Словению, Хорватию, только что переживших или переживающих самые разные политические скандалы и неурядицы, с социально-экономическими последствиями которых этим членам ЕС также будет не так просто справиться. (Или Люксембург, о досрочных выборах в котором рассказывает материал «Люксембург: особенности избирательной кампании» из рубрики «Дневник событий». В целом о череде отставок и политических завихрений в странах ЕС кратко сообщается в статье «Отставка за отставкой» из рубрики «Политика».) Зато от него достается руководству ЕС и еврозоны. По его мнению, они неоднократно допускали одну и ту же ошибку: недооценивали глубину кризиса. Они прописывали всем меры жесткой экономии, не отдавая себе отчет в том, они спровоцируют массовую безработицу. Игнорировали угрозу заражения других стран опаснейшим экономическим вирусом, когда распространения болезни еще можно было избежать. Медлили с реструктуризацией долгов, несмотря на то, что действовать надо было как можно быстрее. Завершили переговоры на этот счет лишь в 2012 г., тогда как нужно было обо всем договориться двумя годами раньше. И сейчас все та же песня. Надо повторно реструктурировать греческие долги (возвращаемся к тому, о чем писали выше). Следует действовать максимально оперативно. Вместо этого власти ЕС волынят с принятием адекватных мер. Уходят в отпуск вместо того, чтобы заниматься насущными проблемами интеграционного объединения.
Короче, картинка более чем мрачная. И, тем не менее, удивляется П.Шпигель, никакой паники. Никто в массовом порядке не снимает деньги с депозитов, страшась развала единой валюты и планов закрытия проблемных банков. Никто не опасается, что Италия с ее трехтриллионными долгами утратит способность заимствовать на свободном финансовом рынке под низкие проценты и окажется не в состоянии их обслуживать. То есть оба сценария дефолта отдельных стран и коллапса еврозоны рынки сейчас считают маловероятными. Ничтожно маловероятными. Ни моментально подавленное восстание греческого руководства, попытавшегося было вынести план внешнего спасения страны на референдум, ни расправа над Кипром, ни утверждение правил реструктуризации проблемных банков за счет держателей облигаций, акций и крупных депозитов никого не напугали. Ведь ЕС обзавелся полумиллиардным фондом спасения проблемных стран, договорился о применении строгих правил в отношении суверенных долгов и бюджетных дефицитов. В случае чего, он может просто запустить печатный станок, как обещал в критический момент председатель ЕЦБ Марио Драги.
Все это так, но, вместе с тем, и не так. Чтобы ЕЦБ запустил механизм выкупа гособлигаций, соответствующая страна его об этом должна попросить. Это раз. ЕЦБ – не настоящий центральный банк, не ФРС или Банк Великобритании. Он не может действовать самостоятельно, без оглядки на национальные парламенты, в частности Бундестаг. Это два. Значит, делает вывод газета финансовых кругов «Файнэншл Таймс» устами одного из своих авторов, «нынешнее спокойствие может означать конец начала или быть затишьем перед штормом». «Интернэшнл геральд трибун» тоже не зря помещает мнение В.Родеса в раздел «редакционное мнение». Американец призывает есовцев: хватит спать и нежиться на солнышке. Промедление смерти подобно (где-то мы это уже слышали). Брюсселю надо срочно заканчивать создание полноценного банковского союза. Ему необходимо укреплять механизм оказания помощи проблемным странам. Ему давно пора пересмотреть фискальный пакт, обязывающий государства-члены добиваться бюджетной стабильности. По каждому из этих направлений должен быть утвержден железный график выхода на окончательный результат. Если этого не сделать, если продолжать волынить решение проблем, «серьезной встряски всей системы не избежать». Будем надеяться, что все это — пустой алармизм и преувеличение.
Естественно, авторы выпуска не могли обойти вниманием последствия разоблачений шпионской деятельности США в Интернете и вызванного ими многоступенчатого политического скандала. Эмоций по поводу американской программы Призм, состоящей в мониторинге и «складировании» всего и вся во всемирной паутине, участия в ней электронных гигантов, поисковиков и социальных сетей и сотрудничества с американским разведсообществом европейских партнеров, было много. Демонстраций недовольства – не меньше. Практических шагов, направленных на то, чтобы хоть в какой-то степени ограничить свободу рук спецслужб США (а соответственно и своих собственных), – не так много.
Утверждалось, что разоблачения помешают европейцам и американцам дать официальный старт практическим переговорам в целях заключения широкого всеобъемлющего соглашения об углубленной зоне свободной торговли в ранее намеченные сроки (неформально они начались чуть ли не полтора года назад). Переговоры открылись в оговоренные даты как миленькие. Американский конгресс довел до голосования законопроект, ограничивающий своеволие спецслужб в прослушке и перлюстрации электронной корреспонденции. Однако он был провален. Президент лишь пообещал усилить общественный контроль и обеспечить большую прозрачность[71]. Усилия большой группы конгрессменов запретить невыборочный интернет-контроль за гражданами и иностранцами натолкнулся на мощное сопротивление[72]. Конечно, всем тем европейцам, кто до сего времени открыто сотрудничал с американцами в «просвечивании» информационных потоков, что подавалось как совместная борьба с международным терроризмом, и продвигал их интересы, стало труднее работать. Они оказались под прессом. События 11 сентября 2001 г. уже не воспринимаются общественным мнением в качестве оправдания. Как утверждается в большой аналитической статье Джеймса Фонтанеллы-Кан, их вынуждают изменить позицию[73]. Сложнее стало работать всем лоббистским структурам, обслуживающим американские интересы в Европе. Но причислить все это к практическим мерам вряд ли получится. А любое возмущение со временем теряет остроту. Кампании, запускаемые по тому или иному поводу, имеют тенденцию выдыхаться. Расследования же, которые затеяны Европарламентом или проводятся сейчас на национальном уровне, например в Бельгии (как рассказывается в материале «Бельгия оценивает ущерб от американской слежки» из рубрики «»Дневник событий» выпуска), вряд ли дадут что-то конкретное. Как и судебные иски, инициированные правозащитными НКО[74].
Единственная реальная инициатива Брюсселя, остающаяся на плаву, против которой американцы уже сейчас мобилизуют все силы, состоит в подготовке серии дополнений и изменений в законодательство ЕС о доступе к персональным данным. Если поправки будут приняты, беспрепятственно просвечивать информационные потоки уже не получится. Разрешительный режим, опять-таки если он будет введен, испортит Штатам всю игру. Гуглу, Фейсбуку, Микрософту и другим американским электронным гигантам придется поменять навязанную ими всему остальному миру бизнес модель обработки, хранения и использования персональных данных. Может быть, этим компаниям даже придется пойти на установку отдельных серверов в Европе, чего они в прошлом всячески избегали. Использовавшаяся тогда аргументация – это поведет к «балканизации» Интернета. Коли есовцы действительно радикально пересмотрят правила игры, под ударом окажется вообще вся программа Призм. Ведь Агентство национальной безопасности (АНБ) США в состоянии осуществлять ее только благодаря невмешательству дружественных правительств и пособничеству западных фирм, чьи граждане и клиенты оказываются объектом разработки или, иначе, «под электронным колпаком».
О чем идет речь. До сих пор в ЕС действовала т.н. директива о безопасной гавани, которая позволяла американским компаниям, ведя операции в Европе, работать по американским стандартам в области невмешательства в личную жизнь, т.е. руководствоваться американским законодательством. Это законодательство, содержит большой блок нормативных актов, регламентирующих сотрудничество частного бизнеса с американским разведсообществом. Так, Форен Интеллидженс Сюрвеянс Экт[75] санкционирует прослушку и просмотр почты иностранцев. Он разрешает сбор информации за любой «иностранной державой и ее агентами, иностранными организациями, иностранцами и международными террористами»[76]. Позволяет мониторить не только информацию, исходящую от разрабатываемых лиц, но и касающуюся разрабатываемых лиц, от кого бы она ни исходила. Соответственно, под колпаком оказываются сообщения, исходящие и от американцев, если они адресованы за пределы США и касаются чего-то, что АНБ считает подозрительным. Более того, обязывает предоставлять спецслужбам запрашиваемые данные. Что это означает, легко объяснить на таком примере. Представители АНБ приходят к немецкому, французскому или любому иному европейскому провайдеру за информацией. Тот преспокойно им отвечает: «Я не имею на это права. К тому же не имею желания». Американский провайдер, работающий в тех же Германии, Франции и т.д., так ответить не осмелится. По ФИСЭ он обязан предоставить информацию. Европейский провайдер, имеющий бизнес или дочку в США, тоже. Согласно ФИСЭ, под его действие подпадает любая компания, «осуществляющая постоянную и систематическую предпринимательскую деятельность в Соединенных Штатах».
В прошлом электронные ТНК, аффилированные с официальным Вашингтоном, по сведениям специалистов, потратили бешеные деньги на то, чтобы продавить через институты ЕС выгодное им правовое регулирование. Его-то теперь Брюссель и хочет поменять. Заместитель председателя Европейской Комиссии Вивиан Рединг, отвечающая в ЕК за вопросы правосудия и права человека, объявила об этот во всеуслышание. Переподчинение операций американских технологических гигантов в Европе законодательству ЕС будет означать, что контроль над их деятельностью, во всяком случае, в части соблюдения предъявляемых требований, перейдет к европейским государствам. Однако такой контроль сможет быть реализован только при согласии американских компаний на экстратерриториальное действие законодательства ЕС. Если они будут противиться, им предложат, похоже, вести операции в Европе непосредственно из Европы, т.е. перенести сюда сервера.
В Вашингтоне такой разворот европейцев под влиянием разоблачений Эдварда Сноудена вызвал крайнее раздражение. Как хорошо было раньше. Никто лишних вопросов не задавал. Все удовлетворялись заверениями о том, что все делается для их же блага. На предоставлении им собираемых разведданных европейцы тоже особенно не настаивали. Озабоченность американского разведсообщества вызывает то, что под влиянием момента есовцы могут зайти слишком далеко. Ходят слухи о том, что они готовы потребовать даже согласия разрабатываемых лиц на доступ к их персональным данным. Хотя пока проект статьи, уже нареченной антифисевской в пику указанному выше американскому закону, просто запретит доступ третьих стран к персональным данным граждан ЕС без явно выраженного согласия соответствующего контролирующего органа ЕС или государств-членов. Причем этот запрет будет распространяться на все электронные компании: европейские ли, американские – значения не имеет.
Вместе с тем, ни у кого не вызывает сомнений, что европейцы потребуют теперь доступ ко всем собираемым партнерами разведданным. Вашингтон ими делиться, само собой, не намерен. Но на какие-то уступки ему, естественно, придется пойти. Разоблачения нанесли слишком сильный удар по доверию к тому, что делается Штатами в Интернете. Отговориться тем, что они все всем разъяснят, у них не получится. Скандал затронул высшие сферы. Объяснений потребовала Ангела Меркель. О том, что он заблокирует переговоры по ЗСТ, если их не получит, заявил Франсуа Олланд. С требованием обеспечить транспарентность того, как используются данные, получаемые США в результате применения действующих соглашений между США и ЕС об обмене информацией относительно финансовых транзакций и персональных данных авиапассажиров, к своей коллеге Джанет Наполитано обратилась комиссар ЕС по внутренним делам Сесилия Мальстрём. В направленном ей письме она прямо указала, что, если потребуется, ЕС пересмотрит режим их применения.
Реакция Вашингтона, вообще американского истеблишмента на все эти угрозы и устроенную есовцами суету была более чем показательной. По сути дела есовцам сказали: как вы можете к нам с этим приставать, когда не знаете даже, что творится в вашем собственном доме. А тут европейцам есть, что раскапывать. Германская газета «Бильд» порадовала в июне 2013 г. своих читателей сообщениями о том, что Германская федеральная разведывательная служба на протяжении многих лет работает в тесном контакте с АНБ и на регулярной основе осуществляет обмен секретной/конфиденциальной информацией. На программу Призм работают крупнейшие центры электронной разведки Великобритании и Швеции. Французская газета «Монд» озадачила всех новостью о том, что у Парижа есть своя собственная программа типа Призм. Что им давно уже осуществляется очень похожая деятельность. После этого «прорыва» материалы на столь щекотливую тему стали публиковаться на регулярной основе. В них рассказывается о том, что собираются предпринять французские парламентарии для установления контроля над своими собственными спецслужбами, для включения их деятельности в публичное правовое поле[77]. На этом фоне разоблачения шпионской сети, раскинутой США по всему миру, кажутся европейскому обывателю уже не такими сенсационными и невероятными. Но скандал свое дело сделал. Есовцы, судя по всему, воспользовались им к своей выгоде, чтобы поменять расклад сил в «торговле» баш на баш с США по самым различным досье.
Одновременно скандал в своих интересах постарались использовать и европейские конкуренты американцев по хай-теку. Да, соглашается часть экспертов, работающих с ними, совершенствование есовского законодательства о защите персональных данных заслуживает поддержки. Оно давно назрело. Но оно будет иметь лишь частичный успех. Электронные компании столкнутся с непростой ситуацией, когда европейское право будет требовать одно, а американское – другое. В этой ситуации, указывают они, с помощью одного лишь права проблему не решить. Компании будут втихую нарушать, и все: никто проверить не сможет. Подлинный выход кроется в создании Союзом своей собственной отрасли, предоставляющей все те услуги, которые сейчас в какой-то степени монополизированы американцами[78].
Но в целом популярные западные СМИ, как и все правительства стран ЕС, попытались минимизировать эффект Эдварда Сноудена. Мол, ничего такого особенного он не рассказал[79]. И вообще АНБ и его партнеры, в частности английские, действуют и действовали в рамках закона. Показателен в этом отношении посыл одной из передовиц «Файнэншл Таймс» от 3-4 августа 2013 г. «Ни для кого не секрет, — подчеркивается в ней, — что США и Британия тесно сотрудничают в разведывательной области. Ни под каким покровом тайны не скрывается и тот факт, что у них налажено интенсивное партнерство в области мониторинга сообщений»[80]. Как и наличие договоров о сотрудничестве между спецслужбами. Они датируются еще концом Второй мировой войны. Ну, слил Э.Сноуден, что англичане получают денежки от АНБ[81], так ведь это копейки, по сравнению с двухмиллиардным бюджетом М15, М16 и др., причем в фунтах стерлингов. Ну, считают себя английские разведслужбы обязанными помогать американцам и выставлять напоказ взаимодействие с ними, так что с того. «Остается лишь пожать плечами». Ведь документов, указывающих на то, что с помощью процедуры сотрудничества обходится норма закона, предусматривающая ограничения на вторжение в личную жизнь своих граждан, в отличие от иностранцев, опубликовано не было. Вот если бы нарушалось законодательство или оно обходилось таким образом, тогда другое дело. Хотя, конечно, надо держать ухо востро, чтобы новые технологические возможности контроля над всем и всеми не вели к злоупотреблениям. А так, все разоблачения некоего Э.Сноудена не более чем пересказ «слухов». Переданные им документы «содержат мало такого, что заставил бы кого-либо хуже спать».
Явная попытка выдать желаемое за действительное. Ведь сенсационность публикаций на основе материалов Э.Сноудена заключается не в том, что до сих пор об этом никто не знал, а в том, что информация о размахе шпионской деятельности и откровенном пренебрежении ценностями демократии, правового государства и прав человека попала в публичную сферу. Истеблишмент на нее просто не мог не реагировать. Вот как оценивает возникшую ситуацию, например, редакция французской газеты «Монд»[82]: шпионская деятельность АНБ, о которой в результате стало всем известно, подрывает два постулата, на которых зиждется современное германское общество. Первый – веру в США как близкого и верного союзника. Второй – уверенность в эффективной демократической защите личности со стороны Федерального конституционного суда и Бундестага, гарантирующих соблюдение ст. 10 Основного закона 1949 г. о неприкосновенности корреспонденции и телефонных сообщений. Этому всегда придавалось приоритетное значение, чтобы предупредить повторение «тоталитарной инквизиции» нацизма и прослушки всех и вся, практиковавшейся Штази. На то что разоблачения Э.Сноудена бросили тень на оба эти постулата, германское общество отреагировало вяло. На демонстрации протеста против «бесконтрольного полицейского государства» вышли в конце июля 2013 г. по полтысячи человек в Берлине, Мюнхене, Гамбурге, и только. Однако проблема перед германским обществом была поставлена. Дебаты все-таки развернулись. Самое активное участие в них приняли парламентарии. Они не могли промолчать. Ведь затрагиваются их важнейшие прерогативы народных избранников – контроль над исполнительной властью. Отметились очень многие – не только журналисты, но и бывшие и нынешние государственные деятели.
Так, член исполкома Германской партии зеленых Мальте Шпитц (Malte Spitz), например, считает, что доверие немцев к американцам утрачено не только потому, что союзники себя так не ведут. Подорвано ощущение того, что США являются безусловно демократической страной, что Германия и США исходят из одинакового понимания того, в чем заключается смысл свободы, запрета на вмешательство в личную жизнь граждан, уважения к человеческой личности. «Когда суды и судьи ведут тайные переговоры, — подчеркивает он, — прямая передача данных осуществляется без каких-либо ограничений, сведения складируются в огромных количествах вместо того, чтобы точечно следить за подозреваемыми, и все это становится нормой, полностью утрачивается чувство ответственности за свои действия»[83]. В свое время он заставил своего интернет-провайдера через суд предоставить ему накопленную тем за полгода информацию о всех его интернет-посещениях, письмах и звонках (38 350 записей). Так что он знает, о чем говорит. Подобное складирование данных и их даже механическая обработка, безотносительно к анализу контента, пишет претендент на мандат члена Бундестага нового созыва, дает возможность отследить все контакты отдельных людей, семей, групп и их интенсивность, установить, кто в какие группы входит, и кто в них является лидером. О каких правах человека в таких условиях может идти речь. Праведный гнев политика понятен. Но, похоже, он явно перегибает палку. Ведь и немецкие спецслужбы не сидят сложа руки, и то, что они теснейшим образом сотрудничают с АНБ, ни для кого не секрет. Правда, он справедливо отмечает, что в свое время ЕС также принял директиву, которой провайдерам предписывались длительные сроки хранения персональных данных. Они начали их складировать, чтобы в случае чего правоохранительные органы могли получать к ним доступ и соответствующим образом распоряжаться в целях предотвращения преступлений и преследования за их совершение. Однако Федеральный конституционный суд признал такую деятельность противоречащей Основному закону страны.
Заслуживает внимания и мнение бывшего председателя Федерального конституционного суда Германии. Он в частности заявил, что действия АНБ идут «намного дальше, нежели то, что конституционный суд Карлсруэ в своих решениях квалифицировал в качестве приемлемого». Немцы молодцы, считают в «Монде». Они хоть как-то встрепенулись. В других же странах «оглушающее молчание». (Газета себя явно недооценивает. В мире не так много изданий, где бы США назывались Соединенными Штази Америки и утверждалось, что, хотя они, очевидно, сегодня и не полицейское государство, технические и правовые предпосылки для такого государства созданы[84].)
Правда, тому есть вполне рациональное объяснение. Германия и ее крупные, средние и мелкие предприятия – все очень зависят от экспорта своей технологичной продукции. Она защищена патентами. Для них вопросы интеллектуальной собственности исключительно важны. Выяснилось, что США на систематической основе практикуют промышленный шпионаж. Не только другие страны, которые автоматически квалифицируются в качестве тоталитарных, авторитарных, недемократических. Мгновенно, благодаря информации Э.Сноудена, недоверие к американцам выросло в разы. Предыдущие опросы общественного мнения показывали, что лишь 6% немецких бизнесменов считали США потенциальной угрозой для своей деятельности, опасаясь, что американцы могут похитить у них ценную коммерческую информацию, украсть промышленные секреты. Недавний опрос показал, что эта цифра подскочила более чем в четыре раза – до 26%. США теперь рассматриваются германским бизнес сообществом как ненамного меньшая угроза немецким интересам, чем Китай, недоверие к которому остается на уровне 28%[85].
Только после того как полемика по поводу разоблачений вылилась на страницы газет и журналов и в Интернет, люди получили представление о размахе шпионской деятельности, осуществляемой АНБ. Еще один штрих — в Штатах, как рассказывает «Монд», подальше от нескромных наблюдателей заканчивается строительство нового грандиозного комплекса, предназначенного для Агентства. Устанавливаемое там оборудование, смакуют французы, позволит складировать электронную информацию, эквивалентную тысячелетнему обороту всех сообщений, которые будут проходить через Интернет и минуя его к концу десятилетия, и обрабатывать ее. Фантастические цифры. Ведь когда контролируешь подобные массивы и обладаешь таким быстродействием, взламывать любые коды, любые системы защиты и безопасности не составляет труда[86].
Мы проанализировали лишь некоторые мейнстримовские сюжеты, затрагиваемые в выпуске. Вы найдете в нем, конечно же, много и других полезных, информативных, занимательных материалов. В зависимости от настроения они позволяют и задуматься, и расслабиться. Из зарисовок, помещенных в рубрике «Дневник событий», вы узнаете, что в Великобритании наследник престола сходу принес 280 млн евро («Виндзор инкорпорейтед»), и насколько быстро и эффективно состоялась передача престола в Бельгии старшему сыну прежнего монарха, 53-летнему Филиппу («Бельгия: король отрекся — да здравствует король!»). Если вас интересует, как осуществляется в ЕС лоббирование государственных и частных интересов, поспешите открыть научную статью «Брюссельский рынок идей», помещенную в рубрике «Взгляд из Москвы». В ней разъясняется, почему неэффективные, вредные обществу инициативы не проходят отборочное сито институтов ЕС. Те, кто любят посмотреть на происходящие в мире события под углом зрения тех, кто их непосредственно создает, с удовольствием прочитают зарисовки «Саркози хочет сыграть Берлускони» и «То ли Тэтчер, то ли Черчилль, то ли…» из раздела «Персона».
Разнообразие материалов выпуска очень велико. Есть в нем рекомендации, касающиеся продаваемых на европейском рынке продуктов («Каких продуктов надо бояться» из рубрики «Проблема» и «Между введением в заблуждение и обманом» из рубрики «В фокусе»). Включены размышления по поводу судеб европейской, прежде всего германской, энергетики (рубрика «Энергетика»). Большое внимание уделено проблематике расширения ЕС. Обширные статьи посвящены тому, как себя сейчас ощущает Хорватия, и каковы перспективы Македонии («Хорватию приняли в Союз»; «Македония в поисках имени и места в Европе»). Исключительно полезные, информативные, критические материалы помещены в раздел «Без перевода» выпуска. В их числе — о переговорах ЕС с Исландией, о Хорватии, политике соседства, перспективах демократизации ЕС, подробнейшие статистические данные.
Очень сложные, экзистенциалистские вопросы поднимаются в комментарии «Фельдфебеля дадут в Вольтеры», который, вполне логично, оказался в рубрике «Комментарий» выпуска. На примере крайне отрицательного отношения властей и общества Великобритании к последним спорным постановлениям Европейского суда по правам человека (требующим, якобы, неоправданно гуманного обращения с закоренелыми преступниками) и запуска проекта создания сети военизированных школ автор пытается понять, в каком направлении сейчас эволюционирует страна. Что с ней происходит. Не стоит ли за ними переосмысление правящей элитой места Туманного Альбиона в современном мире.
Один из ключевых материалов номера, который предлагается вашему вниманию в рубрике «Экономика», — переводная статья с английского об основных движителях роста современной мировой экономики («Китай и развивающиеся экономики: не просто еще один кирпич в стене»). В ней обстоятельно, аргументировано, на большом эмпирическом материале показано, как, за счет чего менялась последнее время мировая экономика, какие в ней произошли сдвиги, чего можно ожидать в будущем. В следующем номере, как мы рассчитываем, этой проблематике будет уделено приоритетное внимание.
И, конечно, как всегда в номере много хороших, стильных, живописных статей, зарисовок, эссе, притч, в которых рассказывается о красотах, богатстве, многогранности, нравах и традициях Старого Света. Не пропустите! Хорошего интеллектуального аппетита, уважаемые читатели!
© Марк ЭНТИН, главный редактор,
профессор МГИМО (У) МИД России
Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ
[1] Sentiment in euro zone brighter // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 31, 2013. – P. 17; Nelson D. Schwartz. Encouraging signs in Europe and U.S.// International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 1, 2013. – P. 15.
[2] В частности о росте объемов производства за второй квартал 2013 г. сообщили все основные сектора британской экономики. См. Julia Werdegier. U.K. economy picks up speed // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 26, 2013. – P. 14.
[3] См. La fin de la récession est proche dans la zone euro // Le Monde. Economie & Entreprise, 26 juillet 2013. – P. 3.
[4] Sandrine Morel. Chez Desigual, la croissance par l’exportation. L’Espagne a quasiment résorbé son déficit commercial en mai, grâce a des exportations très dynamiques // Le Monde, Economie & Entreprise, 21-22 juillet 2013. — P. 3.
[5] Anatole Kaletsky. End of age of austerity is fast approaching // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 26, 2013. – P. 16.
[7] Anatole Kaletsky. Pendulum swings back to Keynes // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 9, 2013. – P. 13.
[8] Claire Gatinois. L’économie britannique est «en voie de guérison », mais une rechute n’est pas exclue. George Osborne, le chancelier de l’Echiquier, se félicite de la progression de 0,6% du produit intérieur brut au deuxième trimestre // Le Monde, 27 juillet 2013. – P. 4; Sylvain Cypel. Aux Etats-Unis la croissance reste «modeste». Le PIB a crû de 1,7% aux deuxième trimestre. La Reserve fédérale s’inquiète de la faible inflation // Le Monde, 2 août 2013. — P. 9.
[9] La BCE reste prudente. Les taux d’intérêt de la Banque centrale européenne devrait rester bas et pourrait même encore baisser car la situation reste incertaine en zone euro // Le Quotidien, 2 août 2013. — P. 5; Nelson D. Schwartz. Vital signs: U.S. grows and Europe glimmers. America still rebounding as euro zone jobless rolls for 1st time in 2 years // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 1, 2013. – P. 1.
[10] Приводится по Le chômage stagne en Zone euro // Le Quotidien, 1 août 2013. – P.5. О потерянном поколении см. также Claire Gatinois, Salvatore Aloise. L’Italie confrontée au drame d’une jeunesse sans emploi et sans espoir. Le taux de chômage dans la Péninsule a un peu baissé, mais reste élevé à 12,1% // Le Monde, 1 août 2013. – P. 11.
[11] Edwards Hadas. Scaling back expectations for the euro zone // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 26, 2013. – P. 18.
[12] Приводится по Tobias Buck. Jobless data raise recovery hopes // Financial Times, July 26, 2013. – P. 3. См. также Sandrine Morel. En Espagne, le dynamisme du tourisme limite un peu la récession // Le Monde, 31 juillet 2013. – P. 10 ; Tobias Buck. Slowing decline raises Spanish hopes // Financial Times, July 31, 2013. – P. 2.
[13] David Jolly. Rise in economic activity is another glimmer for euro zone // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 23, 2013. – P. 13.
[14] Michael Steen. Eurozone recovery continues, data show // Financial Tines, August 23, 2013. – P. 2.
[15] Приводится по Sandrine Morel. Economistes et ministres divergent sur les scénarios de la sortie de crise // Le Monde. Economie & Entreprise, 26 juillet 2013. – P. 3.
[16] Приводится по William R. Rhodes. Vacationing while Europe sinks (Editorial opinion) // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 8, 2013. – P. 6. Кстати, и не пойдут, пишет он, если так будет продолжаться…
[17] Anatole Kaletsky. Reality rises to refute the doomsayers // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 23, 2013. – P. 13.
[18] Moody’s Special Comment «Update on Structural Reforms in the Euro Area Periphery» — https://www.moodys.com/MdcAccessDeniedCh.aspx?lang=en&cy=global&Source=https%3a%2f%2fwww.moodys.com%2fviewresearchdoc.aspx%3fdocid%3dPBC_157053%26lang%3den%26cy%3dglobal
[19] Robin Harding. A mysterious divergence. Experts are struggling to explain one of the greatest puzzles of the US economy: why investment is stagnant while corporate profits are touching record highs // Financial Times, July 25, 2013. — P. 5.
[20] Sandrine Morel. Economistes et ministres divergent sur les scénarios de la sortie de crise // Le Monde. Economie & Entreprise, 26 juillet 2013. – P. 3.
[21] Jack Ewing, Mark Scott. Lean results show banks in Europe still in rehab. While U.S. rivals thrive, lenders’ lingering woes hamper region’s recovery // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 31, 2013. – P. 1.
[22] Приводится по Christopher Thompson. Eurozone sliced and diced loans fall // Financial Times, 2013. – P. 20.
[23] Marc Roche. Les banques britanniques recouvrent la santé. Barclays quadruple son bénéfice au premier semestre comparé à celui de 2012 // Le Monde, 31 juillet 2013. – P. 11.
[24] Порой вызывающие даже нарекания и неприятие — Peter Sands. When it comes to banks, simplest is not always best // Financial Times, August 27, 2013. — P. 9; John Kenchington. EU «snubs investors» on reforms // Financial Times, FM, August 26, 2013. — P. 1.
[25] Patrick Jenkins, Daniel Schafer. European banks move to bolster equity. Deutsche and Barclays to meet new rules // Financial Times, July 31, 2013. – P. 1; Patrick Jenkins, Daniel Schafer. Barclays to launch 5bn-plus rights issue. Bank’s move to meet regulatory demands // Financial Times, July 30, 2013. – P. 1.
[26] Marc Roche. Les banques britanniques recouvrent la santé. Barclays quadruple son bénéfice au premier semestre comparé à celui de 2012 // Le Monde, 31 juillet 2013. – P. 11.
[27] Marc Scott. European banks struggle to emerge from crisis // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 31, 2013. – P. 16.
[28] Wolwgang Munchau. Europe is ignoring the true scale of bank losses // Financial Times, June 24, 2013. – P. 11.
[29] Alain Faujas. Le FMI juge inachevé le renforcement du secteur financier européen // Le Monde, 10 août 2013. – P. 8.
[30] Steve Johnson. Private banks face $4bn loss. Onerous European regulation could affect profits negatively // Financial Times fm, June 24, 2013. – P. 1.
[31] Audrey Tonnelier. L’Europe reste a la merci de ses banques. Malgré le projet de supervision par la BCE, le Vieux Continent n’est pas a l’abri de nouvelles défaillances // Le Monde, 10 août 2013. – P. 8.
[32] Audrey Tonnelier. Europe: la fragilité des banques menace la reprise // Le Monde, 10 août 2013. – P. 1.
[33] Jack Ewing, Mark Scott. Lean results show banks in Europe still in rehab. While U.S. rivals thrive, lenders’ lingering woes hamper region’s recovery // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 31, 2013. – P. 1.
[34] Christopher Thompson. US money market funds return to European banks // Financial Times, July 30, 2013. – P. 11.
[35] Ralph Atkins. Eurozone banks retreat behind national borders // Financial Times, June 11, 2013. – P. 25.
[36] Alain Faujas. Le FMI juge inachevé le renforcement du secteur financier européen // Le Monde, 10 août 2013. – P. 8.
[38] Marc Scott. European banks struggle to emerge from crisis // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 31, 2013. – P. 16.
[39] Mark Blyth. Austerity: The History of a Dangerous Idea. — Oxford University Press, 2013. Главная идея книги излагается в статье Mark Blyth. La reprise est une illusion // Le Monde, Eco & Entreprise, 24 août 2013. — P. 8.
[40] Anat R. Admati, Martin Hellwig. The Bankers’ New Clothes: What’s Wrong With Banking and What to Do About It. — Stanford Graduate School of Business, 2013.
[41] Anat R. Admati. Big banks still refuse to learn // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 27, 2013. – P. 6.
[42] Например, см. Wolfgang Munchau. A Grexit is starting to look more feasible for Athens // Financial Times, July 22, 2013. — P. 7; Sven Giegold, Philippe Lamberts, Jean-Paul Besset, Eva Joly. L’union bancaire ne peut plus attendre. Mme Merkel, cessez de freiner ce projet // Le Monde, 23 juillet 2013. — P. 15; Mark Mazower. German fear of history jeopardises Europe’s future // Financial Times, July 19, 2013. — P. 7; Hans-Werner Sinn. It is wrong to portray Germany as the euro winner // Financial Times, July 23, 2013. — P. 9.
[43] James K. Galbraith, Yanis Varoufakis. Only the left can save Greece // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, June 24, 2013. – P.6; Martin Wolf. The toxic legacy of the Greek crisis // Financial Times, June 19, 2013. — P. 9.
[44] All we are saying is give Greece a chance // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 2, 2013. – P. 17.
[45] Peter Spiegel. IMF comes under fire over Greek bailout // Financial Times, August 1, 2013. – P. 1; Peter Spiegel. Greece bailout 11 bn euro shy, says IMF. Warning on need for bigger write-offs // Financial Times, August 1. – P. 2.
[46] Andrew Higgins. Russians gain strength in Cypriot bank // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 22, 2013. – P. 12.
[47] Frédéric Lemaitre. La Grèce, «patate chaude» de la campagne allemande // Le Monde, 27 août 2013. — P. 4; Berlin’s consistency on Greece’s rescue // Financial Times, August 22. 2013. — P. 8.
[48] Paul Taylor. Moments muffed by the troika // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, June 11, 2013. – P. 20.
[50] Забыв бесспорную максиму о том, что «слишком много налогов убивают налоги», с которой начинается передовица газеты «Монд» — Ne prenez pas les contribuables pour des enfants de chœur! // Le Monde, 25-26 août 2013. – P. 1. Также см. Climat : une nouvelle taxe pour amadouer les écologistes // Le Monde, 22 août 2013. – P. 1 ; Hausses d’impôts : la majorité doute // Le Monde, Eco & Entreprise, 22 août 2013. – P. 1 ; Bastien Bonnefous, Françoise Fressoz. Le risque d’un « ras-le-bol fiscal » inquiète les responsables socialistes // Le Monde, 25-26 août 2013. – P. 7. Со своей стороны, власти Евросоюза предупредили Париж против увеличения налогов, в очередной раз указав, что Франции требуется сокращение раздутых расходных статей бюджета, а на усиление налогового бремени – Adam Thomson. France warned against tax rise // Financial Times, August 26, 2013. – P. 4; Jean-Pierre Stroobants. Impots: la Commission sermonne la France // Le Monde, 27 août 2013. — P. 6.
[51] Niki Kitsantonis, James Kanter. Greece rejects plan on assets sales. E.U. bailout fund seeking to speed up process by hiring management firm // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 30, 2013. — P. 16.
[52] Описывается в: Paul Taylor. Still looking for a handle on euro debt // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 23, 2013. — P. 20.
[53] Olivier Garnier. Cross-border equity holdings key to eurozone risk-sharing // Financial Times, July 30, 2013. – P. 20.
[55] Janan Ganesh. Even the British left is turning against Europe // Financial Times, July 2, 2013. — P. 11.
[56] Hugo Dixon. E.U. market needs more opening up // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 29, 2013. – P. 18.
[58] Quentin Peel. Eurozone in no rush to reform, whoever wins Germany’s poll // Financial Times, July 29, 2013. — P. 4.
[59] Что побуждает некоторых аналитиков даже ставить вопрос о вырождении демократии в Германии — Noah Barkin. Euro debate oddly absent in Germany // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 20, 2013. – P.18.
[60] Guillaume Duval. Made in Germany, le modèle allemand au-delà des mythes. Ed. Seuil, 2013; «Allemagne, les limites de la croissance structurelle», Deutsche Bank, 31 juillet 2013. Приводится по Clair Gatinois. Les failles du «super-modèle» allemand. La locomotive européenne est menacée par le vieillissement de sa population et la baisse de ses exportations // Le Monde, 2 août 2013. — P. 8.
[61] Cécile Boutelet. L’opposition reproche a Angela Merkel d’être la «papesse de la dette» // Le Monde, 2 août 2013. – P. 8.
[62] Sebastian Dullien. The German miracle is running out of road // Financial Times, August 30, 2013. — P. 7.
[63] Jack Ewing. Bank system in Germany is big worry for Europe // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 7, 2013. – P. 1.
[64] Jack Ewing. Weakness persist in Germany’s ailing banking industry // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 7, 2013. – P.16.
[66] Cécile Boutelet, Marc Roche. Les établissements britanniques et allemands ne sont pas tirés d’affaire // Le Monde, 10 août 2013. – P. 8.
[67] Приводится по Jack Ewing. Weakness persist in Germany’s ailing banking industry // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 7, 2013. – P.16.
[68] Peter Spiegel. Investor calm in Eurozone belies brewing political storm // Financial Times, August 1, 2013. – P. 2.
[69] William R. Rhodes. Vacationing while Europe sinks (Editorial opinion) // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 8, 2013. – P. 6.
[70] Peter Wise. Lisbon to ask for leniency over austerity to ease coalition stress // Financial Times, August 1, 2013. – P. 2.
[71] Sylvain Cypel. M. Obama promet de mieux respecter les libertés. Le président américain a annoncé des mesures pour encadrer l’activité des services de renseignement // Le Monde, 12 août 2013. — P. 2.
[72] Jonathan Weisman. A shift against U.S. surveillance // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, July 30, 2013. – P. 5.
[74] Simon Piel. Prism: une enquete préliminaire ouverte a Paris // Le Monde, 30 août 2013. — P. 10.
[76] Приводится по Charlie Savage. N.S.A. sifting of message data is said to be wider than initially reported // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, August 9, 2013. – P. 5.
[77] Laurent Borredon, Nathalie Guibert. Le contrôle des services secrets par le Parlement est l’enjeu principal de la réforme du renseignement // Le Monde, 27 juillet 2013. – P. 7.
[78] Chris Bryant. Snowden saga reveals gaps in protection of European data // Financial Times, July 29, 2013. – P. 2.
[79] Michel Riguidel. Edward Snowden n’a révélé qu’un secret de Polichinelle // Le Monde, 26 juin 2013. — P. 17.
[80] US-UK intelligence. Leaked documents contain few allegations of substance // Financial Times, August 3-4. – P. 6.
[81] О парламентском расследовании в Великобритании в связи с данными о конкретных суммах, опубликованных газетой «Гардиан», см. Kiran Stacey, Quentin Peel, Geoff Dyer. UK’s spies face tough questions on NSA // Financial Times, August 3-4. – P. 2.
[83] Malte Spitz. Why Germans no longer trust Obama // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, June 29-30, 2013. – P. 8.