Ось «Берлин – Париж» погнулась
С приходом к власти Франсуа Олланда отношения между Германией и Францией, которые кое-кто в ЕС называл «осью Париж – Берлин», стали неуклонно портиться и довольно скоро дошли до нынешнего состояния, когда считать их «становым хребтом» Союза можно только в шутку. И сфера экономики здесь отнюдь не исключение, скорее наоборот: типичный пример того, что в двух ведущих столицах все хуже понимают друг друга.
Не так давно Европейская Комиссия объявила: плохие перспективы экономического роста во Франции требуют того, чтобы ей был предоставлен дополнительный срок в два года, дабы довести дефицит до требуемых трех процентов. Но давление на социалистическое правительство продолжает нарастать: от него требуют проведения таких реформ, которые помогли бы вывести вторую по мощи экономику ЕС на подобающий ей уровень.
Причем требуют не только немцы, но и заокеанские наблюдатели, тщательно отслеживающие процессы, происходящие в Старом Свете. Свою лепту в критику Франции внес вашингтонский Институт международной экономики Петерсона. В его исследовании, озаглавленном с изрядной долей провокационности – «Стала ли Франция периферийным государством?» – делается весьма нелицеприятный вывод: последние 20 лет эта страна провела в сладком сне, храня ненужный статус-кво, и проспала возможность провести остро необходимые реформы. Таково, во всяком случае, мнение автора исследования Якоба Функа Киркегора. Не слишком ли сильно закручено?
Чтобы эмоционально подкрепить эту не бесспорную точку зрения, Киркегор вставляет в свою работу сцену из недавних переговоров по Кипру, проходивших в Брюсселе в конце марта. Министр экономики парижского правительства – Пьер Московиси – во время этих баталий якобы заснул сном праведника, и будить его пришлось предшественнице и нынешней главе Международного валютного фонда Кристине Лагард. Разумеется, Московиси опроверг этот коварный навет, причем с использованием современных технологий – в Твиттере. Но задача Киркегора – показать, как сильно уменьшилось влияние Франции в ЕС после начала кризиса – тем не менее, была решена.
И как же автор это объясняет? В то время как Германия извлекла все возможные выгоды из довольно жестких и не особенно популярных реформ Герхарда Шрёдера, политический класс Франции неверно оценил воздействия введения евро и политическую динамику нынешнего кризиса. Оба консервативных предшественника Олланда – и Жак Ширак, и Николя Саркози – не сумели затормозить постепенный спад, начавшийся во Франции после подписания Маастрихтского договора 1992 года. «Да и социалист Олланд, заботящийся о достижении консенсуса, тоже, как кажется, не обладает политической волей, чтобы вступить против лоббистов и представителей различных заинтересованных группировок, ожесточённо блокирующих реформы», – пишет Киркегор. Выходит, что кого ни возьми – хоть правых, хоть левых – все они хотели бы сохранить нынешнее положение вещей, боятся уличных протестов и будут противостоять серьезным преобразованиям. Особенной критики автора удостаивается роль французских профсоюзов, государственных служащих и опекаемых государством отраслей промышленности. Они умело апеллируют к патриотическим чувствам, чтобы защитить свои политические и экономические интересы, считает автор.
Но в чем же, собственно, с его точки зрения выражается французская периферийность? В непрекращающемся падении конкурентоспособности, в разрастании государственного аппарата, росте безработицы и увеличении бремени долгов и дефицитов до критического уровня. «Будучи неспособной ввести в действие политическую мощь и реформировать себя, в ходе кризиса Франция все больше подпадает под политическое определение периферийной страны зоны евро», – сетует автор, хотя и признает, что дела в республике идут все же не так плохо, как это было в последние годы в Греции, Португалии, Ирландии, Испании и Италии. Справедливости ради стоит признать, что похожую точку зрения до Киркегора высказывал известный экономист Нуриэль Рубини, утверждавший, что Франции грозит утрата доверия со стороны мировых финансовых рынков.
Хорошо, с констатацией положения вещей вроде бы все ясно. А каковы же выводы? Того, что Франция подвергнется атакам на финансовых рынках Киркегор почти не опасается: Германия в случае необходимости никогда не даст ближайшего партнера в обиду. Но в этой вере в то, что партнер придет на выручку, и таится серьезная опасность. Надежда на «старшего брата» порождает успокоенность и лишает осознания того, что реформы делать все равно придется, потому они неизбежны и необходимы. Альтернатива преобразованиям только одна – продолжающаяся стагнация, а затем – неостановимый спад. Да, реформы потребуют серьезных усилий, но это должно быть сделано, поскольку лежит в интересах самой Франции и в интересах всей Европы, полагает учёный. К слову сказать, в этом его поддерживает член Европейской Комиссии Олли Рен, курирующий вопросы валютного союза. Он считает, что прежде всего в реформировании нуждается окостеневшее трудовое законодательство и пенсионная система, не соответствующая требованиям времени. Кроме того, Рен призвал Францию провести дальнейшую либерализацию ее рынков.
Призывы к реформам раздаются и внутри страны. Недавно десять авторитетных французских экономистов опубликовали в прессе обращение к президенту, в котором они потребовали ускорения насущных, по их мнению, реформ.
Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ