Волна кипрского банковского кризиса докатилась до Люксембурга…
Может показаться, что следом за ликвидацией банковских вольностей, за счет которых долгие годы безбедно развивался Кипр, Германия решила покончить и с другими финансовыми оазисами, сохраняющимися в ЕС.
Задействовав брюссельские и собственные возможности, Берлин принялся давить на соответствующие страны-партнеры, добиваясь от них демонтажа существующей там банковской системы. По внутриполитическим мотивам ему подыграл Париж, сотрясаемый скандалом вокруг тайного зарубежного счета бывшего главного борца с такими счетами и с уклонением от уплаты налогов, прежнего министра бюджета Жерома Каюзака (см. «Запоздалое признание французского министра»).
О силе этого внешнего воздействия можно судить не столько по публичным демаршам немцев, сколько по бурным оправданиям и сдаче позиций странами, попавшими под пресс. На первом месте здесь, безусловно, оказался маленький Люксембург.
С люксембургскими финансами пока все в порядке. Нет никаких признаков течи в существующей в стране системе. Как и в прошлом кипрская, она тоже благожелательна к вкладчикам, которые защищены строгой банковской тайной и низкими налогами.
Направлением главного удара по Люксембургу стали утверждения о том, что его финансовая система гипертрофирована по сравнению с размерами ВВП – банковские активы превышают его в 18 раз. Казалось бы, молодцы люксембургские банкиры, раз привлекли такие авуары, чтобы они работали на благо страны. Оказывается, по новым понятиям это плохо. Логику очень доступно объяснил главный экономист «Дойче банка» Томас Майер: «Даже при наилучшем надзоре банки могут оказаться в сложном положении. Если страна слишком мала по отношению к банковскому сектору, государство обанкротится».
Люксембургские власти очень болезненно восприняли сравнение своей страны с Кипром. «Люксембург обеспокоен сравнением международных финансовых секторов в зоне евро и рассуждениями о размерах финансового сектора по отношению к ВВП страны, а также о предполагаемых рисках для устойчивости бюджетов и экономики», – говорится в заявлении правительства. Оно отметило также важную международную роль банков страны, в том числе, для привлечения капиталов в зону евро и улучшения ее конкурентоспособности.
Лидеры страны пошли дальше и подвергли прямой критике Германию за то, как она демонтировала экономическую модель, существовавшую на Кипре. Министр иностранных дел великого герцогства Жан Ассельборн сказал, что Берлин «не имеет права определять, какой должна быть экономическая модель других стран ЕС». По его словам, «Германия, Франция и Великобритания не могут заявлять, что хотят иметь в своих трех странах финансовые центры, лишая остальных такого права».
Однако решительных слов оказалось недостаточно, чтобы отстоять позиции. Сначала Центральный банк Люксембурга подхватил германскую аргументацию об опасности раздутого банковского сектора, обратив внимание на снижение оборотов в нем в последнем квартале 2012 года. Такое развитие событий, отметил главный банк страны, порождает риск структурных сдвигов и снижения конкурентоспособности ее экономики.
Далее последовал фактический отказ от строгого соблюдения банковской тайны, чего требовали партнеры по еврозоне от великого герцогства. Министр финансов Люк Фриден сообщил, что страна готова смягчить этот режим и пойти с 1 января 2015 года на автоматический обмен информацией с партнерами по ЕС о держателях вкладов из числа граждан других стран-участниц. Премьер-министр Жан-Клод Юнкер подсластил пилюлю, отметив: «Люксембург в качестве финансового центра жизненно не зависит от банковской тайны». По его мнению, страна «не живет ни за счет нечестным образом нажитых денег, ни за счет налоговых махинаций». При этом он отметил, что главный импульс нынешней борьбы с тайной банковских вкладов в классической форме идет из США.
В Вашингтоне в 2010 году приняли закон, обязывающий иностранные финансовые учреждения сообщать американским налоговым органам информацию о счетах, которые могут там держать те, кто платит налог в США.
Однако в самих США сознательно сохраняются островки банковской вольницы – в штате Делавэр. То же самое относится к британским Англо-нормандским островам, расположенным в Ла-Манше, которые также пользуются особым налоговым и банковским режимом. Лондон не намерен менять его. Кстати, британцы, спрятавшись за фунт стерлингов, рады, что про них не очень вспоминают в ведущейся дискуссии о соотношении банковского сектора и ВВП. В Великобритании эта пропорция составляет 1:5 в пользу банков, причем три крупнейших из них («Роял бэнк оф Скотланд», «Барклэйз» и Эйч-Эс-Би-Си) втрое превосходят весь британский ВВП.
Андрей СЕМИРЕНКО