Рыцарские времена навсегда впечатались в культурную матрицу Европы. Как свидетельствуют факты, они были наполнены низостью, гнусностью, подлостью и предательством. Но в нашей с вами памяти остались эталоном мужества, стойкости, верности, служения прекрасной даме и благородства. Пусть ими и остаются.
В те времена просто так подступиться к женщине на выданье было невозможно. За нее (и за полцарства в придачу) надо было сражаться на рыцарских турнирах. Рискуя всем – здоровьем, престижем и самой жизнью. Не имея к тому же почти никаких шансов на успех. Большинство ведь с них уносили на щите. Тем не менее, турниры неизменно собирали сонмы принцев и рыцарей.
Мондорф – территория на пересечении интересов французской и немецкой знати – не была исключением. Турниры здесь проходили с завидной регулярностью. Они устраивались каждый раз, как приходило время очередную принцессу замуж выдавать. Тутошние правители к этому очень трепетно относились. Глашатаев по всей Европе рассылали и все на славу организовывали.
То есть, в действительности ничего им организовывать и придумывать не требовалось. Сценарий загодя известен был. Он повторялся из раза в раз. Невесту по подземному лазу, неведомому простым смертным, отводили на вершину неприступного холма, усаживали в стоящий на ней с испокон веку терем и оставляли в одиночестве суженого дожидаться. А принцам и рыцарям, вообще всем и любым претендентам на ее руку, сердце и т.д. предлагали в терем по склону подняться и надеть на ее пальчик обручальное колечко. Если получится.
С этим же было очень проблематично. Перво-наперво, испытание в том состояло, что склон сверху донизу ядовитой колючкой порос, иголки смертельные во все стороны выставившей. Причем стоило колючку неловким движением зацепить, как она иголки сбрасывала и ими как из пращи в неопытного незнакомца выстреливала.
Ну, да то еще полбеды. У холма и других опасностей, почище этой, в загашнике хоть отбавляй имелось. Склон был очень склизким. Ужасно. Чудовищно. Непередаваемо. И покрыт к тому же глубокими ямами. Дно их устилали каменные ежи. Гранитные. Острейшие. Настоящее орудие убийства. Невесть каким образом сюда попавшие. Стоило даже слегка оступиться или хотя бы на долю секунды расслабиться и потерять равновесие, как склон сбрасывал чужака на острые пики ежей. Как в пропасть. То есть на верную смерть.
Для тех же, кому такие уловки были по зубам, устроители турнира припасли опасность пострашнее. На холме жила трехглавая «собачка» – точь-в-точь, как они уверяли, выродившийся потомок легендарного Цербера. По рассказам местных жителей, мелкая, но зато жутко злая и кровожадная. Она считала холм своим, только своим и ничьим другим. Своей вотчиной. Поэтому с каким-то даже вожделением дожидалась очередного претендента, особенно смелого и изворотливого, чтобы разорвать его на тысячу кусочков. Сначала только вдоволь с ним наигравшись и натешившись. Не хилое испытание, не правда ли?
Рик не был ни принцем, ни рыцарем. У него не было ни накачанных бицепсов и трицепсов, ни охоты и сноровки бить и терзать других ради победы и самоутверждения. Он зарабатывал себе на хлеб насущный исключительно головой. И ему никогда бы не узнать о турнире, если бы один из глашатаев не оказался его корешем по школе, в которую сверстники поступили в один год и вместе спустя какое-то время закончили. Они славно посидели вдвоем, вспомнили былое, помянули безвременно ушедших, и глашатай все растолковал Рику на пальцах.
Но Рик расспрашивал старого приятеля не столько об опасностях, подстерегающих претендентов, – о них земля молвой полнилась, сколько о бедной несчастной принцессе. Ее участь была незавидна – из высокого окна наблюдать за тем, как несостоявшиеся избавители гибнут в страшных мучениях. Из-за нее. Один за другим. Молодые. Сильные. Отважные. Некоторые даже пригожие. И не иметь ни малейшей возможности предупредить. Спасти. Помочь. Подбодрить. Такое могла вынести не каждая. И при этом не сойти с ума от переживаний, сделавшись очередной Офелией.
Вдруг в тот момент, когда, подвыпив, глашатай совсем завелся, живописуя достоинства невесты, в сердце Рика что-то ёкнуло. Сколько он себя помнил, ему в сновидениях являлось одно и то же видение. Он любовался ее лицом – оно проступало так ясно и отчетливо. Заглядывал ей в глаза. Гладил по волосам. Сжимал в объятиях. Никакая другая женщина на всем белом свете для него не существовала. Только она. Он был предназначен ей. Исключительно ей. И готов был ждать встречи с ней или ее появления сколь угодно долго. Сколько потребуется. Хоть всю жизнь. Эту. Или следующую. Как получится.
В жутковатых с придыханием рассказах друга юности он узнал её. Так вот как им доведется встретиться. Или, не дай Бог, разминуться. Вот как предназначено испытать себя. Укротить судьбу! Если получится. С решением Рик долго тянуть не стал. Мечту трудно не узнать. От нее нельзя отвернуться. Если ты не трус – кем Рик отродясь не был. Она переполняет тебя. Она в каждом твоем вдохе и выдохе. В сердце. В крови. Она стучит, барабанит в грудь. Она требует немедленных действий. Рик привел в порядок дела. Написал завещание. Раздал долги. Попрощался с друзьями. Обнял родных. И двинулся в Мондорф.
Турнирные страсти уже кипели вовсю. В городке превалировали красные и черные тона. Похороны следовали одни за другими. Этот ритуал здесь тоже был отработан до совершенства. Подъезжающие принцы и рыцари, веря в свою судьбу, сразу с колес лезли штурмовать холм. И гибли десятками, точно очкарики-ополченцы, не нюхавшие пороха, в первом же взаправдашнем бою под гусеницами танков. Одних поражали смертельно ядовитые колючки. Другие, придумавшие защиту от иголок, скатывались, соскальзывали, проваливались в коварные ямы и расщелины. Третьи, придумавшие, как обойти и это препятствие, оказывались легкой добычей трехглавого зверя.
Добравшись до Мондорфа, Рик не стал спешить, в отличие от своих ретивых конкурентов. Он походил по городку. Все высмотрел. Все выглядел. Всех выспросил. Обошел несколько раз холм с разных сторон, примериваясь. А потом заглянул к доброй старой хозяюшке на постой, чтобы ночь переночевать. Подумать. Собраться с мыслями. Проанализировать увиденное. Придумать, как действовать дальше.
А как смежил глаза, сразу же явилась к нему Суженая. С заплаканными, но все равно горящими, зовущими глазами. Требовательными. Настойчивыми. Приказывающими. Прижалась к Рику всем телом. Постояла так несколько минут, будто в забытьи. Затем через силу оторвалась от него и запричитала в голос:
- Рик, ты все видел. Вскарабкаться по склону невозможно. Никому это не под силу. Ни везение, ни сверхчеловеческая сноровка тут не помогут. Ни зелья колдовские. Но способ препятствия преодолеть наверняка есть. Его не может не быть. Значит, до него нужно докопаться. Думай. Ищи. Дерзай. Я верю в тебя. Жду тебя. Любимый. Ненаглядный. Суженый.
Проснулся Рик, а слова Любимой в ушах звенят: «должен быть способ преодолеть препятствия». Но какой? Пошел Рик от обратного. Стал отметать одну возможность за другой. Но так ни до чего путного не додумался. Тогда стал вспоминать все легенды, все сказания, все истории, которые когда-либо читал или слышал. Но и они подсказки не принесли. А потом задал себе вопрос: «что есть в Мондорфе такого, чего нет в других местах? Чем Мондорф отличается? Что только здесь раздобыть можно?» Ответ напрашивался сам собой. «Ага, – прикинул Рик, – а если попробовать?»
Тихонечко, чтобы не привлекать ничьего внимания, он набрал в бидоны горячей термальной воды, оделся в припасенный по случаю рыцарский бронежилет, чтобы какая шальная иголка его не достала, и отправился поливать заросли колючки. Первые же проведенные Риком эксперименты превзошли все ожидания. Под действием живой воды из минеральных источников они моментально превращались в то, чем они и были первоначально, в высокие стройные величественные розы.
Одна проблема была решена. Колючки Рику больше не угрожали. Теперь надо было заняться скользким склоном. Представьте себе облегчение, которое испытал Рик, когда и он под струями чудодейственной живительной воды стал претерпевать удивительные метаморфозы. Толстый слой грязи и вязкой глины, покрывавший его, видимо, после схода никчемного оползня, сразу начал размягчаться, стекая вниз и обнажая ровные аккуратные ступени, приветливо приглашающие подняться к терему.
Оставалось найти управу на трехглавого монстра – потомка Цербера. Но и он, глотнув целебной воды из источника, которой был лишен столько лет, опасаясь спуститься вниз, вдруг превратился в обычную собачонку. В симпатягу, соскучившуюся по человеческой ласке, по заботе и вниманию. Трехглавый ластился к Рику как котенок. Подставлял пузо и ушки, прося почесать их. Кувыркался в траве, обнажившейся после исчезновения зловредных зарослей. Перекатывался с бока на бок.
И тут выяснилось, что никакой он не Трехглавый, а самый обычный мопс. Просто наросты, выросшие у него с годами, отдаленно напоминали дополнительные головы. У страха же, как известно, глаза велики. Вот и умирали герои от ужаса, завидев его, а вовсе не от его острых клыков или по причине его дикого нрава.
Когда Рик поднялся к терему, Суженая, Любимая, Ангел-хранитель из волшебных снов его уже поджидала. Она вся лучилась. От нее исходило такое тепло, такое сияние, что дух захватывало. «Ты тоже снился мне все эти годы, – можно было безошибочно прочитать в ее глазах. – Я ждала тебе и только тебя. Я знала, я была уверена: ты придешь. У тебя получится. Ты лучше всех на свете. Я звала тебя. Я помогала тебе. И вот мы вместе». Их губы слились в долгом жгучем страстном поцелуе. Чтобы потом еще год за годом искать и всегда находить их.
А рыцарские турниры канули в лету. Рик собственноручно сделал для этого все необходимое. Он пролил по ковшику термальной воды над каждой колючкой, и весь склон оделся розами. И только ими.
Он велел установить помпы и пустил поток минеральной воды с вершины. Поток быстро смыл всю грязь и глину в совсем еще недавно смертельные ямы и расселины, и обнажил старинные ступеньки и дорожки. По склону теперь можно было гулять также спокойно, как по любому другому парку. Их, радостно гогоча, сразу же заполнили сонмы местных жителей, прежде всего детвора, а также туристы и отдыхающие.
Веселая же собачонка, которую все некогда называли исчадием Ада и омерзительным порождением Цербера и так боялись, стала сопровождать Рика и его быстро разрастающуюся семью во всех его делах и начинаниях. Она сделалась их самым добрым другом. Самым верным, преданным и надежным. Нянькой и поводырем девчушек и мальчишек, которые вскоре заполнили дом.
И еще почему рыцарские турниры отжили свой век. По крайней мере, в Мондорфе. Дети Рика и его Возлюбленной принцессы унаследовали дар родителей. Они подчинялись велению своего сердца и ничему другому и сами находили свою вторую половинку, уверенные, что выше этого дара на свете ничего нет. Не было. И не будет.
© Н.И. ТНЭЛМ