Сон разума
История нашего континента, как, наверное, и всех остальных, хранит тысячи тайн. Чтобы их приоткрыть, надо так много всего изучить и сопоставить. И это большая удача, когда в подтверждение, казалось бы, фантастической гипотезы, получается найти доказательства. Некоторые же предположения, называемые скромно притчами, еще ждут своего подтверждения.
В те далекие времена боги жили среди людей. Запросто. Привычно. Обыденно. И никого это не удивляло. Да, им было дано чуть больше, нежели другим. Иногда, в экстремальных ситуациях или в порыве чувств, они могли творить чудеса. Настоящие чудеса. Удивительные. Красивые. Ни на что не похожие. Но в остальном от людей ничем не отличались. Они, как и их соседи по планете, любили праздники, обожали вкусно поесть, не упускали возможности побалагурить. Но чего в этом необычного. Подобные мелочи расцвечивают жизнь. Делают ее ярче. Краше. Ядренее.
Хотя нет, была еще одна деталь, выделявшая богов. Никто так здорово, как они, не вел застолья. Никто больше не умел произносить столь изысканные тосты. Ни у кого не получалось так естественно и правдиво приукрасить достоинства тостуемого. Так его уважить. Поднять на пьедестал. Сделать это настолько убедительно, что и окружающим его достоинства становились вдруг видны. Поэтому люди и, прежде всего, правители всех мастей их очень ценили и старались обязательно, кровь из носа, зазвать их на банкеты и другие празднества.
Но особенно славился своим умением Бол-т-ток. Рассказанные им истории потом передавались из уст в уста. Расцвечивались на все лады. Обрастали подробностями. Или превращались в прибаутки. Таким образом, кстати, возник человеческий фольклор. Да и Гомер, похоже, у Бол-т-тока много чего позаимствовал. О других великих книгах, издаваемых до сих пор самыми большими тиражами, чтобы нас не подловили на слове, упоминать не будем.
И, вот однажды, как уже завелось, пригласили Бол-т-тока на великое пиршество. Народу на него собралось видимо-невидимо. Правители съехались со всех земель и провинций. В общем, отовсюду. Бол-т-тока, само собой, в президиум посадили, и вести праздник доверили.
Ну, он и повел. И умно. И величаво. И изысканно. Да еще в таком бешеном темпе, который только ему был подвластен, что уже вскоре праздник был в полном разгаре. Народ ест, пьет, веселится, правителей прославляет. Правители улыбаются, своей власти и просто жизни радуются. Красота. Так бы всегда. Ни о каких бы «оранжевых революциях» никто бы не помышлял. Вообще о том, чтобы что-то в мироустройстве поменять, и не заикался.
Все здорово идет. Все в лучшем виде. Только Бол-т-ток чувствует: что-то не как всегда. Что-то происходит. То ли с ним самим. То ли вокруг него. То ли вообще с миром в целом. А, может, со всеми ними одновременно.
Поднимает он кубок за кубком, тосты произносит. Кому надо, слово дает. А сам, между тем, разобраться в происходящем пытается. А чего там разбираться! Тут и дошкольнику все понятно. Сидит напротив него деваха осьмнадцати лет отроду, и такими глазами на него смотрит, что не то, что у личности творческой, такой, как он, у любого бы голову вскружило.
Деваха-то как деваха. Ну, ничего особенного. Ни личиком смазливым, ни губками алыми, улыбкой застенчивой, косами длинными, ни росточком средним – абсолютно ничем другим от молодух не отличается. Таких в каждом дворе по десятку. Но как смотрит. Как смотрит! Ни одна живая душа не устоит. Тем более бог, который, по сравнению с человеком, все в десятки, а то и сотни раз острее воспринимает.
Бол-т-ток зарделся весь. Как на угольях сидит. Ни о ком и ни о чем другом больше не думает, как только о девахе. Тосты чисто автоматически произносит. О том, чтобы на нее произвести впечатление и не вспоминает. Да и какое еще впечатление нужно производить, когда она его и так глазами ест. Огромную-преогромную дыру своими глазенками в нем уже просверлила.
Бол-т-ток небольшую паузу выдержал, смущение, его охватившее, преодолел и давай соседей по застолью расспрашивать, прикинувшись веником, кто такая, да откуда взялась. Ему быстро все и выложили. Дочка, мол, главного правителя – устроителя сего застолья. Только осьмнадцать стукнуло. Впервые на таком пиршестве с взрослыми сидит. А до того то ли у кармелиток, то ли в семинарии женской прятали – образование подходящее давали и всему тому, что нужно, учили. Лишь сейчас к родителям возвернулась. Они к ней еще даже привыкнуть не успели. Тем более, к ее замашкам новомодным.
Ага, смекнул Бол-т-ток. Значит, не замужем. Никто и не женихался. И планов на ее счет у родителей пока нет. Выходит, уговорить их труда не составит.
Как уразумел это Бол-т-ток, сразу к отцу, то бишь, правителю главному обратился: «Отдай за меня дочь. Люба она мне. Да и я ей по сердцу пришелся. Не томи, в накладе не останешься. Сегодня же свадебку и сыграем. На то и пиршество. Праздник твой вдвойне удачнее пройдет. А, ежели возражений нет, посади Любаву рядом со мной».
Какое там против! Как такое главному правителю в голову может прийти. Кто же так глупо и поспешно, не собрав войска, не договорившись с союзниками, не просчитав все «за» и «против», богу, притом самому уважаемому, возражать будет. Тем более – тамаде. Ведь тамаде на пиршестве все позволено. Такова древняя традиция. Пока застолье в состоянии вести. Вот как корону тамады с головы снимет, тут все иначе повернуться может. А пока…
Пересадили Любаву к Бол-т-току. Вдвоем они теперь во главе стола сидят. Бок обок. Не шелохнувшись. Друг на друга не смотрят. Что делать дальше, не ведают. Ни он, ни она следующий шаг сделать не решаются. Инициативу проявить остерегаются.
Только как-то само собой их руки соприкоснулись. А как соприкоснулись, по всему телу Бол-т-тока как будто электрический разряд прошел. Да такой мощный. Никогда ничего подобного с ним не случалось. И начало с ним твориться дотоле ему невиданное.
Без какого-либо с его стороны поощрения, пошел Бол-т-ток творить чудеса. Не осознавая это и не контролируя происходящего. Земли вокруг дворца, где пиршество устроили, честно признаться, весьма серенькими были. Блеклыми такими. Неприметными. А тут враз запылали ярчайшими красками. Густыми. Сочными. Первозданными. И цветовая гамма всего окрест из обыденной, скучной, неинтересной, в праздничную превратилась. Бросишь взгляд вокруг – и настроение поднимается. По волшебству – не по волшебству, а все равно поднимается. Куда-то бежать хочется. Прыгать и танцевать. Оды сочинять и комплименты отвешивать.
Пиршество от такого дела прервалось. Все к окнам бросились, чтобы полюбоваться. Чтобы своими глазами увидеть. И другим, как восвояси вернуться, наврать с три короба. А те, что посноровистей и посмышленее и вовсе на лужайку выскочили. И давай орать во все горло, платочки, перчатки боевые и вообще, что под руку подвернется, в воздух подбрасывать и любым другим образом свой восторг выказывать.
Бол-т-ток же с Любавой на всеобщее возбуждение даже внимания не обратили. Отметили лишь про себя, что на них родственники, знакомые, да и вовсе незнакомый народ пялиться перестали, и друг к другу в объятия бросились. А как их уста соединились, пуще прежнего чудеса пошли. Лужи грязи вокруг в газоны подстриженные и клумбы со статуями из мрамора, бронзы и полудрагоценных камней волшебным образом преобразились. Непролазные топи, дорогами именовавшиеся, брусчаткой оделись. А большие тракты, кривые и убогие, фривеями заделались. Да какими! Всем шпионам иностранным на зависть, а купцам заморским, завзятым путешественникам и рабочему люду в удовольствие. Причем, не просто дорогами гладкими и ровными, а коммуникационными комплексами с оптоволоконной связью, с линиями электропередачи и всеми остальными инфраструктурными изысками.
Тут у народа и его правителей вообще глаза на лоб вылезли. Челюсти до земли отвисли. Дыхание перехватило. Стоят они и происходящему дивятся в изнеможении. Поскольку все чувства, когда уже первая серия чудес пошла, выразили.
А Бол-т-току и Любаве всеобщая оторопь очень даже на руку. Свадьба же объявлена? Объявлена. Все честь по чести? По чести. Так, чего первой брачной ночи дожидаться, когда все вокруг собой заняты и за ними следить перестали, они же друг от друга оторваться не в силах: милуются и друг другом упиваются. Подхватил Бол-т-ток Любаву на руки и с ее подсказки во внутренние покои отнес. Отыскали они в них постель самую широкую, шелками устланную, для гостей высочайшей пробы припасенную, и на нее взгромоздились.
А как на постель упали, чудеса за окнами стали твориться – не первым чета. На месте Кремля полуразвалившегося, старинного, замшелого, дворец встал – никогда такого никто не видывал. По роскоши архитектурных находок и внутреннего убранства все другие во всех высях заморских затмил. А там, где избы покривившиеся теснились, да лабазы купеческие невесть что от глаз людских прятали, небоскребы вымахали. Да не какие-нибудь башни-близнецы, а такие, что и Шанхай с Сингапуром и Дубай обзавидуются. К тому же не точечной застройки – здесь что-то торчит и там выглядывает – а как надо: целые проспекты из небоскребов. Широченные. С тенистыми аллеями. И до горизонта.
Народ, на все это дело глядючи, радуется-не нарадуется. Трибуны импровизированные воздвигает. Бол-т-тока и Любаву славит. И так просто, и в матюгальники, невесть откуда появившиеся. Из своих рядов лидеров выдвигает, чтоб вслед за Бол-т-током и Любавой пойти, когда те позовут. Да если и не позовут, тоже. А прошлых и нынешних правителей честят почем зря.
Ну, если, когда первые чудеса пошли, правители с открытым ртом и отвисшими челюстями стояли, то теперь моментально отрезвели и спохватились. Стихию то, похоже, не в ту сторону понесло. Ситуацию под контроль надо брать. Не мешкая. Пока войска вызывать не пришлось.
Вернулись они в Кремль, во дворец невиданной красоты преображенный, и спрятались в помещении укромном, секретном – совет держать. Да чего там держать. И так все понятно. Корень зла – Бол-т-ток и Любава. С ними разбираться надо. Как с ними управятся, волнения народные сами собой на нет сойдут. А новоявленных лидеров, кого в кутузку посадить можно будет, кого в эмиграцию отправить – куда подальше, кого во власть кооптировать. Ну, да это дело старое, проверенное. А вот как с Бол-т-током обойтись? Он же не простой диссидент какой-нибудь. Или бывший премьер-отступник типа Касьянова. Он же бог. Не всемогущий, правда, но все-таки. Его голыми руками не возьмешь.
– Давайте его чинно-благородно отдать нам свое умение чудеса творить попросим, – правители-идеалисты предлагают. Однако их, вестимо, никто не слушает. Уже просили. И не раз. Бесполезно. Кабы боги свои силы контролировать умели, они бы давно рай на земле построили. Только время зря терять. А на волнения реагировать быстро надо. Чтобы не опоздать.
– Тогда чего проще. Хватаем Любаву и ультиматум предъявляем: либо Любаву свою больше никогда не увидишь, либо служить нам будешь, – правители-радикалы настаивают. Однако и их идеи поддержки не встречают. Это только на словах так можно богу ультиматум выписать, а в реальной жизни кто же за такое дело возьмется.
В общем, думали да рядили правители, а сошлись на том, что надо к Бол-т-току убийцу подослать. Причем, по-быстрому. Пока он разомлел от счастья и ни о чем таком не догадывается. Как уж они к нему проникнут, каким способом умерщвлят – дело техники. Чего-чего, а убийц в каждой земле припасено с запасом. На все случаи жизни. Специальные школы их целыми табунами выпускают. Плюс еще самородки родятся.
К ночи бездыханное тело Бол-т-тока, бога, все людям давшего – и краски, и инфраструктуру современную, и образ того, как жить надо, – на всеобщее обозрение выставлено было. Как тирана. Супостата. Изменника. И насильника. А за ночь всем новым лидерам, хвосты распушившим, глотку перерезали. Так что народное движение враз обезглавили.
Только в одном правители просчитались. О реакции других богов не подумали. А была она для Земли ужасна. Как узнали боги, чего люди удумали и что вытворили, собрались моментально все до одного и нашу планету покинули. Похоже, навсегда. Кто же на такой жить-то станет.
Так что ради того, чтобы власть свою паршивую и мерзопакостную сохранить, правители самое лучшее, что на Земле было, загубили. И живем мы теперь одними воспоминаниями о былых чудесах в ожидании скорой расплаты неминуемой. Все прорицатели ее предсказывают. Только вот с датами путаются.
А жить так – не хочется. Жить хочется в ожидании и в окружении чудес, которые бы ее расцвечивали и раскрашивали и необычной делали. Сказочной. Загадочной.
Может ли она вновь такой сделаться? А вдруг может! Ведь научились же люди застолье вести и тосты красивые произносить, не хуже Бол-т-тока. Правда, не все. В основном красавцы-джигиты с Большого Кавказа. Но и остальные им подражают. За ними тянутся. И ничего – получается.
Потом, если не уменьем, то числом взять можно. Это только так говорится, что тысяча подмастерьев не заменит одного гения. Да, гения не заменит. Но создать в подражание ему все, к чему его рука прикасалась, смогут. Если стараться очень будут.
Наконец, не забудьте. Есть же среди нас где-то дети богов. Должны быть. Потомки болт-т-токов и любав и не только их. Они свое слово веское еще скажут. Они о себе напомнят. Настанет время, и чудеса снова на нашей планете пропишутся. Чудеса добрые, славные, другое будущее открывающие.
© Н.И. ТНЭЛМ